Страница:
Виктория заметила, что лицо Флавии было накрашено, но не безвкусно намазано, как она ожидала. Во всяком случае, эта актриса не походила на женщин с другого конца улицы Мэйн, которые работали в питейных заведениях! Про тех сразу было ясно, что это за птицы. Когда крупный мужчина подсадил Флавию Голдшток в дилижанс, Виктория поймала ее мимолетный взгляд. Что может заставить женщину до такой степени потерять стыд, что они соглашаются выступать на сцене? И хуже того — окручивать мужчин — таких достойных людей, как ее отец — и губить их репутацию, показываясь с ними на людях? Неужели ее отец действительно спал в одной кровати с этой женщиной? Виктория чуть не охнула от стыда за свое буйное воображение.
— Вы только посмотрите на нее, она и глазом не моргнет! И это после всех бесстыжих кривляний на сцене и в жизни, в нашем городе, — заметила Чарити Соамс.
Виктория подпрыгнула от ужаса, ее охватила паника… Прямо за углом стояла лучшая подруга матери! Девушка отпрянула поглубже в тень и услышала голос Эстер Смистон, невестки Чарити, еще одной светской дамы, взявшей на себя роль судьи в Старлайте.
— Ну что ж, по крайней мере, она уезжает и избавляет нас от нового скандала. Ни один мужчина не мог чувствовать себя в безопасности, пока она была здесь. Они все шли в «Розовый театр», чтобы посмотреть ее игру в пьесах Шекспира! Ха! Просто топтаться по сцене в мальчишеских обтягивающих штанах — вот и вся ее игра!
— Интересно, что теперь с ней станет? Она здесь потеряла своего антрепренера. Говорят, он умер от сердечного приступа, — с любопытством прошептала Чарити.
Эстер фыркнула:
— Ну порядочных людей не волнует, что с ней произойдет, однако дьявол своего не упустит.
Глава 3
— Вы только посмотрите на нее, она и глазом не моргнет! И это после всех бесстыжих кривляний на сцене и в жизни, в нашем городе, — заметила Чарити Соамс.
Виктория подпрыгнула от ужаса, ее охватила паника… Прямо за углом стояла лучшая подруга матери! Девушка отпрянула поглубже в тень и услышала голос Эстер Смистон, невестки Чарити, еще одной светской дамы, взявшей на себя роль судьи в Старлайте.
— Ну что ж, по крайней мере, она уезжает и избавляет нас от нового скандала. Ни один мужчина не мог чувствовать себя в безопасности, пока она была здесь. Они все шли в «Розовый театр», чтобы посмотреть ее игру в пьесах Шекспира! Ха! Просто топтаться по сцене в мальчишеских обтягивающих штанах — вот и вся ее игра!
— Интересно, что теперь с ней станет? Она здесь потеряла своего антрепренера. Говорят, он умер от сердечного приступа, — с любопытством прошептала Чарити.
Эстер фыркнула:
— Ну порядочных людей не волнует, что с ней произойдет, однако дьявол своего не упустит.
Глава 3
Старлайт, Колорадо, 1884 год
Свежий весенний ветерок трепал воротник куртки, но солнце грело спину одинокого всадника, который натянул попрочнее на голову плоскую шляпу. Это был высокий мужчина, широкоплечий, длинноногий, запылившийся в дороге и уставший от долгой езды верхом из Денвера на юго-запад по прекрасным Скалистым горам.
Повернув вороного коня с блестящей шерстью на улицу Мэйн, он, прищурившись на ветру, стал присматриваться к людям и отметил про себя, что город довольно большой. Это все еще была приличная часть улицы Мэйн. Он увидел открытый красивый экипаж, запряженный парой одинаковых гнедых коней, таких же великолепных, как и восседавший на козлах кучер. Всадник обратил внимание на приземистый дом с застекленным фасадом, стоявший на противоположной стороне улицы. Вывеска гласила, что это — городская газета «Плейн Спикер», издателем и редактором которого является Майкл Меньон.
— Библиотека, газета и отличная гостиница. Может быть, Старлайт не просто город-однодневка, выросший на волне бума, Блэкджек, — пробормотал путник, обращаясь к своему вороному коню, и поглядел на хорошо одетых людей. Он мог многое сказать о мужчинах и женщинах по походке и покрою их одежды.
Да, город многообещающий, явно многообещающий… Блэки Драго был прав. Именно в таком месте можно начать новую жизнь. В течение последних пяти лет приезжий работал в Денвере банкометом и сколотил довольно приличный капиталец. Как бы их здесь повыгоднее вложить? Размышляя над очередным вопросом, путник увидел вывеску в окне парикмахера:
«Ушел хоронить жену. Скоро вернусь». Действительно, с бизнесом медлить нельзя.
Прочитав записку и усмехнувшись, всадник вдруг вспомнил имя издателя газеты и лениво подумал, не родственник ли он Эвану Меньону, который теперь томится в заключении в штате Нью-Йорк. На западе человек нередко избавлялся от плохой репутации, которую его семья снискала на востоке. Запад был местом безграничных возможностей, но незнакомец верил в игру случая. Он потрогал ремень с деньгами и подъехал к длинной череде салунов. Вот его район города… но не надолго.
Как только он небрежно перекинул ногу, чтобы спрыгнуть с Блэкджека на землю, в небольшой занюханной пивнушке на другой стороне улицы раздался выстрел. Путник выхватил из чехла рядом с седлом винчестер-73, спрыгнул на землю, и, не отходя от лошади, стал наблюдать за автоматически закрывающейся дверью питейного заведения Форти Род. Из двери выскочил высокий, худой мужчина, одетый во фланелевую куртку шахтера и брюки из грубой хлопчатобумажной ткани; в руке он держал «кольт». Пистолет выскользнул из ослабевших пальцев, мужчина привалился к дверному косяку, а потом рухнул, как мешок зерна, на пыльную улицу. Собака, которую он держал на поводке, взвизгнула и рванулась в сторону, но затем с любопытством подошла к убитому, из тела которого вытекала на землю кровь. По земле тащился обтрепанный поводок. Из салуна донесся звук другого выстрела, отбросившего рыженькую дворняжку к голове мертвеца, и собачонка тоже рухнула замертво Хозяин собаки, плотный здоровяк с нечесаными черными космами, неуклюже вывалился из двери, громко проклиная все на свете. Оживленная улица тут же опустела, словно шахматная доска в конце игры. Из салуна больше никто не показывался, а здоровяк продолжал вопить — Убили мою собаку! А этот пес стоил двух моих жен, этих проклятых Уты и Френчи… я сожрал их всех четверых! Выходи сюда на улицу и испытай свою судьбу!
Из питейного заведения донесся женский вопль. Женщину вытолкал на улицу укрывавшийся за ней толстый коротышка, одетый в грязные обноски, которые когда-то были формой офицера южан. Он выстрелил в разгневанного любителя животных, но промахнулся, когда ярко накрашенная потаскуха споткнулась и дернула его руку.
На другой стороне улицы путник потихоньку шел, ведя за собой лошадь и направляясь в проулок между двумя питейными заведениями; он держал в руке ружье, но надеялся, что ему не придется воспользоваться оружием. Бродяга выстрелил опять, но на этот раз его промах объяснялся не столько заложницей, сколько тем, что он основательно накачался спиртным.
Великан сделал рывок и схватил бродягу мясистой рукой, отбросив женщину в сторону, будто детскую куклу. Когда эта стычка, казалось, закончилась, мимо странника просвистела еще одна пуля. Она задела его шляпу, сбив ее с головы. Он присел, повернулся и навел свой винчестер на другого бродягу.
Второй мужчина, такой же пьяный, как и его приятель, только сейчас заметил перед собой странника.
— Совсем не хотел трогать вас, мистер! Фил-людоед должен извиниться передо мной, а если он этого не сделает…
Крик, сменившийся неприятным хрустом, прервал невнятную речь бродяги. Прожорливый Фил схватил убийцу за шиворот и бесцеремонно шмякнул в грязь. Плачущая потаскуха стала на карачках пятиться от взбесившегося зверя в облике человека. Не обратив на нее внимания, он повернулся к двум, мужчинам, находившимся на другой стороне улицы, и тяжело заковылял к ним.
— Проклятие, где же ваш шериф? — спросил странник. — На этой улице, похоже, свинца расходуется больше, чем добывается в Скалистых горах.
Он перевел взгляд с пьяницы на великана, чувствуя, что это животное нельзя будет остановить ласковыми уговорами.
— Эй, ты, полоумный урод! Ты убил Азу! Так твоя собака могла бы загрызть кошку.
— Аза не стоил моей собаки даже в лучшие дни своей жизни. Как, впрочем, и ты.
Фил сделал еще один шаг по направлению к проулку. Блэкджек пугливо отпрянул в сторону. Но великан и не смотрел на странника, а продолжал двигаться к трясущейся от страха жертве. Тот принялся беспорядочно палить из своего «кольта-конфедерата». Одна пуля попала в стену здания, осыпав осколками штукатурки черную бороду Фила. Следующая пуля пролетела в опасной близости от странника, который все еще находился между дерущимися. Высокий наездник пригнулся и выругался, потом шлепнул по крупу лошадь, которой он очень дорожил; он хотел загнать ее в проулок и уберечь от опасности.
— Черт возьми, удирай, если не можешь срезать его пулей! — воскликнул странник.
Исполненные ужаса глаза бродяги остановились на человеке, который накричал на него. Пистолет пьяницы метнулся и нацелился прямо на незнакомца. Однако и доли секунды, которая ушла у бродяги на то, чтобы нажать на курок, оказалось достаточно, чтобы странник успел выстрелить. Бродягу отбросило назад, он свалился на кучу мусора.
Фил, у которого отняли жертву, взревел.
— Он был моей добычей! Свою дичь я убиваю сам. И поедаю ее, — добавил он с волчьей ухмылкой, одобрительно глядя на высокого, мускулистого молодого человека.
Незнакомец вскинул ружье и уперся стволом в челюсть нападающего зверя. Хрустнула сломанная кость, в этом не было сомнений. Оглушенный Фил упал на колени, а оказавшийся здесь «невинный зевака» торопливо выскочил из проулка.
— Вы убили Салка и хладнокровно сунули дуло ружья в рожу Фила-людоеда! Сукин сын, красавец, неплохо сработано за один день, — ярко одетая шлюха, ставшая еще красочнее от соприкосновения с красноватой землей Колорадо, подошла поближе, дерзко рассматривая незнакомца. Но не успел он что-либо возразить или избавиться от ее благовонного присутствия, как откуда ни возьмись его окружили прилично одетые мужчины.
— Добрый день, сэр! Я Уиллоуби Джонсон, мэр Старлайта, а это Стоддард Лафтон, президент банка «Юньон Траст». Мы ваши должники, мистер..?
— Дэвис, Рис Дэвис, — ответил незнакомец. Приветливая улыбка осветила его смуглое от загара лицо, когда он пожимал руку этим двум мужчинам. — А насчет того, что вы мои должники, то, право же, я в этом сомневаюсь. Я просто оказался в центре перестрелки.
— Он спас мне жизнь! — вмешалась шлюха. Рис сделал шаг назад, испугавшись, что она в знак благодарности кинется его обнимать. Оба местных жителя не обратили на нее внимания.
Коренастый, но полный достоинства банкир Лафтон спокойно объяснил:
— Эти негодяи доставляли нам в последнее время много хлопот. Недавно мы даже потеряли шерифа, — добавил он, покосившись на винтовку и на самого Риса, высокого молодого человека, и решив, что у него вполне внушительный вид. — Нам бы подошел такой хладнокровный человек.
— Оплата хорошая. Тридцать в неделю, бесплатное питание в тюрьме… блюда доставляются из ресторана миссис Винтер, это лучшая во всем городе кухня домашнего типа, — похвастался мэр.
Рис пожал плечами.
— Меня это не интересует, джентльмены, даже если миссис Винтер действительно хорошо готовит.
— Жалованье можно, удвоить, — настаивал Лафтон.
Странник повернулся и подобрал волочившиеся по земле конские поводья.
— Простите, джентльмены! Но я не отношусь к людям, стоящим на страже закона, — ответил он с усмешкой. — Я довольно часто оказываюсь по ту сторону… Лучше позаботьтесь о Филе до того, как он придет в себя… и решит закусить, — добавил он, поднял с земли запылившуюся шляпу, отряхнул ее о колено и надвинул на затылок.
Потом вскочил на своего коня и поехал дальше по улице, оставив мэра и банкира разбираться с последствиями побоища.
— Встречаются же такие места, — пробормотал Рис, поправляя пальцами краешек полей шляпы. — Человека могут пристрелить, даже если он просто наблюдает за игрой в покер. — Рис осмотрел целый ряд заведений, решив про себя, что чем дальше он уедет от Фила-людоеда, тем лучше. Выбор был богатый. Были тут и небольшие, занюханные забегаловки и большие, шумные заведения. Ему приглянулось одно заведение с довольно неизобретательным названием «Пивной дворец». Хотя и несколько запущенного вида, оно пользовалось популярностью у шахтеров и скотоводов.
— Только и ждут, чтобы с них сняли шерстку, — произнес Рис, слезая с лошади. Он привязал Блэкджека к столбу коновязи и вошел в тускло освещенное помещение.
Заведение пропахло опилками, пивом и немытыми телами. Доносился оглушающий шум; говор и смех перемежались тиньканьем полуразбитого пианино. Над несчастным малым, который колотил по клавишам, красовалась надпись, сделанная красной краской:
ПРОСЬБА НЕ СТРЕЛЯТЬ В ПИАНИСТА.
ОН ЧЕРТОВСКИ СТАРАЕТСЯ
Громко кричала в своей клетке большая тропическая птица с ярко-желтым и зеленым оперением, что странным образом походило на деланную веселость проституток, которые не теряли времени даром среди посетителей. Одна женщина, игравшая в азартную игру, замерла на мгновение с картой в руке, заметив высокого незнакомца, появившегося в дверях Он легкой походкой вошел в зал, непринужденно облокотился на стойку бара и заказал пиво. Его холодные голубые глаза обвели взглядом помещение, задержавшись на столах игры в покер возле нее.
«Этот тип — азартный игрок, он чертовски мил, а для женщин это опасно», — подумала проститутка.
Когда он посмотрел в ее сторону, она ему подмигнула. Незнакомец на мгновение прикоснулся кончиками пальцев к краю шляпы и продолжил пристально рассматривать сидевших за столиками, потягивая свое пиво.
Эммет Хаузер наблюдал за новичком из-под насупленных бровей. Он сидел за своим столиком возле лестницы, спиной к стене, откуда мог следить за всеми завсегдатаями своего питейного заведения. Хозяин салуна был крепким мужчиной, склонным к полноте, ширококостным, крепко сложенным. Его квадратное, бледное лицо было злым и мрачным, а желтоватые кошачьи глаза замечали все. Джинджер сделала не правильный ход и проиграла, теперь она должна была заплатить за свое место за столиком, и хозяин еще больше нахмурил брови, глядя на нее. Глупые женщины, постоянно пялят глаза на привлекательных молодых людей! Как раз, когда он встал и решил дать нагоняй рыжей Джинджер, незнакомец подошел к столу Рики Барлоу.
— Не возражаете, если я присоединюсь? — любезно спросил он, взявшись рукой за спинку незанятого стула.
— Пожалуйста, — ответил Барлоу, бросая беглый взгляд на путника, запылившегося в дороге. — Мы играем в покер на равных, валеты открываются.
— Какой предел? — спросил Рис, садясь на грубый деревянный стул.
— Пределов нет, поднимайте ставку хоть до небес, незнакомец, — засмеялся Барлоу. Но когда Рис вынул целую пачку купюр из кармана куртки, равнодушие на лице молодого игрока быстро сменилось суетливым удивлением. — Вообще-то сегодня облачно. Небо нависло над Старлайтом примерно на высоте ста долларов.
Кряжистый старый шахтер, сидевший напротив Барлоу, усмехнулся, а хорошо одетый молодой человек с русыми волосами насупился. Сандерс Лафтон весь день проигрывал и ни в чем не замечал смешного.
Примерно с час протекала игра гладко. Котни, Бриджис и Дэвис изредка выигрывали небольшие суммы. Барлоу выигрывал чаще, но поскольку он слыл профессиональным игроком и работал на Эммета Хаузера, то местные жители этому не удивлялись. Постепенно Рис начал выигрывать все чаще, перебивая и повышая ставки с Барлоу, который уже заметно нервничал.
Рис наблюдал, как Барлоу раздал первые три карты, потом протянул правую руку ладонью вверх.
— Давайте посмотрим колоду.
По залу кругами разошлась тишина. Вскоре взоры всех посетителей переполненного салуна устремились к столу Барлоу.
— Если вы обзываете человека мошенником, то это надо доказать, — выкрикнул один из мужчин.
— Здесь играют так же классно, как работают в моей шахте, сынок, — вставил Котни, обратившись к Рису.
— У вас нет никаких оснований просить показать колоду, — произнес Барлоу оправдывающимся тоном, лихорадочно ища глазами Хаузера.
Хозяин салуна подскочил к столу с грозным видом, отталкивая попадавшихся на пути людей. Но к тому времени Рис уже выхватил колоду из пальцев сдававшего карты. В другой руке он держал небольшой пистолет 40-го калибра, который извлек из внутреннего кармана. Рис перетасовал колоду с быстротой и ловкостью знатока.
Потом открыл свои три карты и попросил других сделать то же самое. Ко гни и Бриджис послушались, но Лафтон сердито отказался.
— У вас пара тузов, как и у Барлоу? — спросил Эбл Котни с понимающей улыбкой.
— Нет, у него их нет, если только в колоде не шесть тузов. В колоде не хватает двух карт, и могу поспорить, что эти тузы припрятаны где-нибудь у мистера Барлоу, вот здесь, — спокойно продолжал Рис.
Лафтон с мрачным видом перевернул свои карты — валет, двойка и шестерка. Со всех сторон раздались пораженные восклицания, потом опять все смолкло.
— Сосчитайте карты на столе, — спокойно сказал Рис. Бриджис быстро сделал это, а хозяин шахты наблюдал и кивал.
— Двух не хватает, как вы и сказали, и обе тузы, — объявил Бриджис.
— Снимай пиджак, — голос Риса пока звучал спокойно, но в нем уже улавливались нотки презрения к неуклюжему мошенничеству, которое он вот-вот должен был разоблачить. Он вскинул небольшой пистолет и направил его на Барлоу. — Живо!
Когда Барлоу встал и начал снимать пиджак, то из рукавов на пол выскользнули карты, они полетели медленно, словно снежинки в тихий вечер.
— Черт подери, незнакомец, вы правы, — воскликнул Эбл, поднимая с пола два туза. — У него были все четыре туза! А у меня ничего, кроме пары валетов. Вы догадались об этом прямо сейчас?
Рис улыбнулся.
— Весь последний час я наблюдал, как он придерживает нужные карты, а остальные раздает нам.
— Надо вздернуть ублюдка на виселице! — раздался возглас из зала. Послышались одобрительные голоса, но Хаузер поднял руку, призывая к тишине, и подошел к Рису, обойдя стол.
— Я нанял его, чтобы он играл честно. Я позабочусь, чтобы он оказался в тюрьме.
— Насколько я понимаю, шерифа у вас нет, — произнес Рис, не отводя своего пистолета от Барлоу. Хаузер натуженно засмеялся.
— У нас в Лейк-сити имеется шериф графства. Я тут же отправлю шулера к нему. Есть желающие отконвоировать его туда?
Несколько мужчин повскакали с мест, крича, что готовы это сделать. Хаузер тут же выбрал троих, потом спросил у сидевших за карточным столом, согласны ли они с его выбором. Все согласились, и ворчавшего Барлоу увели. Только грозный взгляд Хаузера заставил юношу промолчать.
— А теперь, джентльмены, с меня причитается бесплатная выпивка, кроме того, вы получаете шанс отыграть некоторые из проигранных денег. Единственное ограничение в ваших ставках — это высокое небо, но сначала все, что после обеда выиграл Барлоу, будет поделено между вами. Так будет справедливо, — Хаузер подождал, пока все снова не усядутся на свои места. Во время всеобщей сумятицы пистолет Риса магически исчез.
Хаузер не был глупцом. К тому же, он был очень хорошим игроком. Он по достоинству оценил путника и увидел у него пачку банкнот. Возможно, этот вечер все-таки как-то удастся спасти.
Они играли еще полчаса. К этому моменту Лафтон спустил свою долю денег, полученных от выигрыша Барлоу, и все, что у него оставалось в запасе.
— Мне нужно немного занять, Эммет. Вы знаете, я не подвожу.
Хаузер с презрением смотрел на богатого недоросля с нездоровым цветом лица. Пьяница, испорченный и в придачу глупый, как пробка.
— Не могу, Сандерс. Вы знаете, сколько вы уже задолжали мне? — Он пропустил мимо ушей взволнованные заверения юноши и сказал:
— Ваш родитель, конечно, владелец банка, но он не может покрывать все ваши долги, он просто не зарабатывает таких денег.
Униженный Сандерс, которого тошнило от слишком большого количества выпитого теплого вина, пошатываясь, поднялся на ноги. Сандерс посмотрел в невыразительные желтоватые глаза и неуклюже попятился от стола.
— Не беспокойтесь, сэр, — произнес он, уходя, — я верну вам все до последнего цента.
— Приношу извинения за этого глупца, джентльмены. Его папочка совсем расстроится, если я опять приму от него подписанные бумажки. Стоддарду не нравится становиться должником демократа, — замечания Хаузера вызвали хихиканье в зале, потом игра возобновилась, и любопытные опять занялись своими собственными развлечениями.
Все, кроме Джинджер. Куча банкнот перед молодым человеком росла, а перед ее хозяином уменьшалась.
Джинджер открыто разглядывала его, но, сосредоточившись на игре, он, казалось, не обращал на это внимание. Его густые вьющиеся каштановые волосы выгорели на солнце. Джинджер так и подмывало потрогать колечки его кудрей, касавшиеся воротника рубашки. Незнакомец сбросил зимнюю куртку и остался в черном пиджаке и белой рубашке, несколько запачкавшейся во время путешествия, но сшитой как раз по его импозантной фигуре. Темно-голубые глаза фиксировали каждую деталь игры, каждую сброшенную карту, потом на мгновение останавливались на лице человека, получавшего новую карту. В глазах под широкими мохнатыми бровями было нечто завораживающее, а густые ресницы скрывали их выражение от постороннего наблюдателя. Джинджер Вогель не была новичком в играх случая. Она с, детства навидалась салунов, самых разных, от Канзаса до Колорадо. Молодой игрок был хорош. Вдруг интуиция подсказала ей что-то, и Джинджер так сильно сжала спинку стула, что костяшки ее пальцев побледнели.
— Кладите свои двести долларов, я поднимаю ставку еще на двести, — произнес Хаузер, пододвигая наличные деньги к центру стола.
Хотя он говорил обдуманно, не торопился, Джинджер знала, что он разозлился. Он уже просадил больше трех тысяч долларов, а вечер еще только начинался.
Когда раздали по последней карте, то Рис заключил, что хитрый старый хищник получил прямой нарастающий расклад карт. На что он будет претендовать? Последние несколько часов старику удавалось сдерживать свой гнев. Хаузер явно брал долю от мошенничества Барлоу. Рис был в этом уверен так же, как в том, что старшей картой у него был король. Что ж, теперь, когда шулера разоблачены, Хаузер жаждет крови.
Рис оглядел зал. На одной из стен висели безобразные оленьи рога и несколько жалких щитов индейцев. Линяющая птица опять пискнула и замолчала. А довольно смазливая рыжая картежница смотрела на него так, словно хотела съесть. Он усмехнулся про себя. Пожалуй, ее стоит отведать на десерт — после того, как он разделается с этим обманщиком Хаузером.
— Кладите свои пятьсот, я поднимаю ставку до тысячи.
В течение вечера толпа вокруг стола все увеличивалась. Теперь в зале воцарилась мертвая тишина. Хаузер действительно набрал «королевский стрит», и ему не хватало ни терпения, ни денег.
— Согласен на вашу тысячу и поднимаю еще на одну.
— Идет, — без колебания произнес Рис, бросив еще тысячу на кон. — Ходите.
Хаузер бросил на стол короля, даму, валета, десятку и девятку, отбросив в сторону бесполезного второго валета.
Рис раскрыл свои три карты: у него был «флеш» в пиках, даже с одной лишней картой. Он молча сгреб в кучу деньги, потом посмотрел на здоровяка и решил следовать своей интуиции. Теперь он знал, куда нужно прежде всего вкладывать деньги в Старлайте. Наступила его очередь делать ставки.
— Последняя игра, Хаузер. Это для вас возможность отыграться. Пять карт, последняя бьет.
У Эммета больше не осталось наличных, час назад он уже посылал Джинджер достать из сейфа последние деньги.
— Я надежный должник. Вы поручитесь за меня, Эбл?
— Кажется, я давно уже ничего не платил за вас, — усмехнулся владелец шахты.
Рис сидел и, спокойно тасовал карты.
— Я готов получить расписку за ваш салун. Первая карта — бар с товаром, вторая — оборудование, третья — мебель, четвертая — девочки из заведения на втором этаже. Последняя карта — общая ставка, она бьет все остальное.
Тасуя карты. Рис совсем не взъерошил колоду. Хаузер чувствовал, что на него уставились десятки глаз. Проклятье, как он попался в эту западню? Если проиграет, он вылетит в трубу, но не может же постоянно везти этому незнакомцу! Хаузеру ведь удалось несколько раз у него выиграть. Выиграет он и теперь. Он не может ударить лицом в грязь.
— Сдавайте карты.
В зале заключались пари о том, кто выиграет «Пивной дворец». Джинджер Вогель тоже заключила несколько пари, у нее было достаточно средств, чтобы рискнуть. Раздали по первой карте. Хаузер посмотрел на свою десятку пик и улыбнулся.
— Думаю, мой бар с товаром стоит… ну, скажем, пару тысяч, — произнес он, громко хохотнув.
Рис взглянул на свою двойку, кивнул и подвинул к центру стола две тысячи. Потом бросил по другой карте, Хаузеру выпала шестерку. Рису — еще одна двойка. Аляповатая, старая люстра, поцарапанная сосновая стойка, зеркала на стенах и даже тропический попугай, сидевший в клетке, были оценены еще в две тысячи, и Рис снова выложил деньги.
Третья сдача карт принесла Хаузеру еще одну шестерку, а Рису девятку треф. На этот раз мебель, включая «шесть первоклассных латунных кроватей на втором этаже», оценили в три тысячи. Рис ликовал. Он раздал по четвертой карте, ему выпала семерка, а Хаузеру — девятка.
— Проклятье, старина Хаузер сохранил своих шлюх, — захихикал какой-то мужчина.
Джинджер свирепо посмотрела на нахала, шахтера с чубом, который, застеснявшись, кивнул ей в порядке извинения. Хаузер оценил ее и девочек в пять тысяч долларов.
Рис спокойно, пододвинул деньги. Медаль Святого Христофора, которую дала ему сестра Фрэнсис Роуз, висела у него на шее, и казалось, обожгла волосы на его груди, когда он сдавал последние карты.
— У меня пара шестерок против ваших двух двоек. Полагаю, что салун остается за мной, так же как и все, что накопилось на этом столе, — Хаузер жадно смотрел на оставшиеся у локтя Риса наличные. В карточной игре из пяти ходов он оказался явным победителем с такой парой карт.
Свежий весенний ветерок трепал воротник куртки, но солнце грело спину одинокого всадника, который натянул попрочнее на голову плоскую шляпу. Это был высокий мужчина, широкоплечий, длинноногий, запылившийся в дороге и уставший от долгой езды верхом из Денвера на юго-запад по прекрасным Скалистым горам.
Повернув вороного коня с блестящей шерстью на улицу Мэйн, он, прищурившись на ветру, стал присматриваться к людям и отметил про себя, что город довольно большой. Это все еще была приличная часть улицы Мэйн. Он увидел открытый красивый экипаж, запряженный парой одинаковых гнедых коней, таких же великолепных, как и восседавший на козлах кучер. Всадник обратил внимание на приземистый дом с застекленным фасадом, стоявший на противоположной стороне улицы. Вывеска гласила, что это — городская газета «Плейн Спикер», издателем и редактором которого является Майкл Меньон.
— Библиотека, газета и отличная гостиница. Может быть, Старлайт не просто город-однодневка, выросший на волне бума, Блэкджек, — пробормотал путник, обращаясь к своему вороному коню, и поглядел на хорошо одетых людей. Он мог многое сказать о мужчинах и женщинах по походке и покрою их одежды.
Да, город многообещающий, явно многообещающий… Блэки Драго был прав. Именно в таком месте можно начать новую жизнь. В течение последних пяти лет приезжий работал в Денвере банкометом и сколотил довольно приличный капиталец. Как бы их здесь повыгоднее вложить? Размышляя над очередным вопросом, путник увидел вывеску в окне парикмахера:
«Ушел хоронить жену. Скоро вернусь». Действительно, с бизнесом медлить нельзя.
Прочитав записку и усмехнувшись, всадник вдруг вспомнил имя издателя газеты и лениво подумал, не родственник ли он Эвану Меньону, который теперь томится в заключении в штате Нью-Йорк. На западе человек нередко избавлялся от плохой репутации, которую его семья снискала на востоке. Запад был местом безграничных возможностей, но незнакомец верил в игру случая. Он потрогал ремень с деньгами и подъехал к длинной череде салунов. Вот его район города… но не надолго.
Как только он небрежно перекинул ногу, чтобы спрыгнуть с Блэкджека на землю, в небольшой занюханной пивнушке на другой стороне улицы раздался выстрел. Путник выхватил из чехла рядом с седлом винчестер-73, спрыгнул на землю, и, не отходя от лошади, стал наблюдать за автоматически закрывающейся дверью питейного заведения Форти Род. Из двери выскочил высокий, худой мужчина, одетый во фланелевую куртку шахтера и брюки из грубой хлопчатобумажной ткани; в руке он держал «кольт». Пистолет выскользнул из ослабевших пальцев, мужчина привалился к дверному косяку, а потом рухнул, как мешок зерна, на пыльную улицу. Собака, которую он держал на поводке, взвизгнула и рванулась в сторону, но затем с любопытством подошла к убитому, из тела которого вытекала на землю кровь. По земле тащился обтрепанный поводок. Из салуна донесся звук другого выстрела, отбросившего рыженькую дворняжку к голове мертвеца, и собачонка тоже рухнула замертво Хозяин собаки, плотный здоровяк с нечесаными черными космами, неуклюже вывалился из двери, громко проклиная все на свете. Оживленная улица тут же опустела, словно шахматная доска в конце игры. Из салуна больше никто не показывался, а здоровяк продолжал вопить — Убили мою собаку! А этот пес стоил двух моих жен, этих проклятых Уты и Френчи… я сожрал их всех четверых! Выходи сюда на улицу и испытай свою судьбу!
Из питейного заведения донесся женский вопль. Женщину вытолкал на улицу укрывавшийся за ней толстый коротышка, одетый в грязные обноски, которые когда-то были формой офицера южан. Он выстрелил в разгневанного любителя животных, но промахнулся, когда ярко накрашенная потаскуха споткнулась и дернула его руку.
На другой стороне улицы путник потихоньку шел, ведя за собой лошадь и направляясь в проулок между двумя питейными заведениями; он держал в руке ружье, но надеялся, что ему не придется воспользоваться оружием. Бродяга выстрелил опять, но на этот раз его промах объяснялся не столько заложницей, сколько тем, что он основательно накачался спиртным.
Великан сделал рывок и схватил бродягу мясистой рукой, отбросив женщину в сторону, будто детскую куклу. Когда эта стычка, казалось, закончилась, мимо странника просвистела еще одна пуля. Она задела его шляпу, сбив ее с головы. Он присел, повернулся и навел свой винчестер на другого бродягу.
Второй мужчина, такой же пьяный, как и его приятель, только сейчас заметил перед собой странника.
— Совсем не хотел трогать вас, мистер! Фил-людоед должен извиниться передо мной, а если он этого не сделает…
Крик, сменившийся неприятным хрустом, прервал невнятную речь бродяги. Прожорливый Фил схватил убийцу за шиворот и бесцеремонно шмякнул в грязь. Плачущая потаскуха стала на карачках пятиться от взбесившегося зверя в облике человека. Не обратив на нее внимания, он повернулся к двум, мужчинам, находившимся на другой стороне улицы, и тяжело заковылял к ним.
— Проклятие, где же ваш шериф? — спросил странник. — На этой улице, похоже, свинца расходуется больше, чем добывается в Скалистых горах.
Он перевел взгляд с пьяницы на великана, чувствуя, что это животное нельзя будет остановить ласковыми уговорами.
— Эй, ты, полоумный урод! Ты убил Азу! Так твоя собака могла бы загрызть кошку.
— Аза не стоил моей собаки даже в лучшие дни своей жизни. Как, впрочем, и ты.
Фил сделал еще один шаг по направлению к проулку. Блэкджек пугливо отпрянул в сторону. Но великан и не смотрел на странника, а продолжал двигаться к трясущейся от страха жертве. Тот принялся беспорядочно палить из своего «кольта-конфедерата». Одна пуля попала в стену здания, осыпав осколками штукатурки черную бороду Фила. Следующая пуля пролетела в опасной близости от странника, который все еще находился между дерущимися. Высокий наездник пригнулся и выругался, потом шлепнул по крупу лошадь, которой он очень дорожил; он хотел загнать ее в проулок и уберечь от опасности.
— Черт возьми, удирай, если не можешь срезать его пулей! — воскликнул странник.
Исполненные ужаса глаза бродяги остановились на человеке, который накричал на него. Пистолет пьяницы метнулся и нацелился прямо на незнакомца. Однако и доли секунды, которая ушла у бродяги на то, чтобы нажать на курок, оказалось достаточно, чтобы странник успел выстрелить. Бродягу отбросило назад, он свалился на кучу мусора.
Фил, у которого отняли жертву, взревел.
— Он был моей добычей! Свою дичь я убиваю сам. И поедаю ее, — добавил он с волчьей ухмылкой, одобрительно глядя на высокого, мускулистого молодого человека.
Незнакомец вскинул ружье и уперся стволом в челюсть нападающего зверя. Хрустнула сломанная кость, в этом не было сомнений. Оглушенный Фил упал на колени, а оказавшийся здесь «невинный зевака» торопливо выскочил из проулка.
— Вы убили Салка и хладнокровно сунули дуло ружья в рожу Фила-людоеда! Сукин сын, красавец, неплохо сработано за один день, — ярко одетая шлюха, ставшая еще красочнее от соприкосновения с красноватой землей Колорадо, подошла поближе, дерзко рассматривая незнакомца. Но не успел он что-либо возразить или избавиться от ее благовонного присутствия, как откуда ни возьмись его окружили прилично одетые мужчины.
— Добрый день, сэр! Я Уиллоуби Джонсон, мэр Старлайта, а это Стоддард Лафтон, президент банка «Юньон Траст». Мы ваши должники, мистер..?
— Дэвис, Рис Дэвис, — ответил незнакомец. Приветливая улыбка осветила его смуглое от загара лицо, когда он пожимал руку этим двум мужчинам. — А насчет того, что вы мои должники, то, право же, я в этом сомневаюсь. Я просто оказался в центре перестрелки.
— Он спас мне жизнь! — вмешалась шлюха. Рис сделал шаг назад, испугавшись, что она в знак благодарности кинется его обнимать. Оба местных жителя не обратили на нее внимания.
Коренастый, но полный достоинства банкир Лафтон спокойно объяснил:
— Эти негодяи доставляли нам в последнее время много хлопот. Недавно мы даже потеряли шерифа, — добавил он, покосившись на винтовку и на самого Риса, высокого молодого человека, и решив, что у него вполне внушительный вид. — Нам бы подошел такой хладнокровный человек.
— Оплата хорошая. Тридцать в неделю, бесплатное питание в тюрьме… блюда доставляются из ресторана миссис Винтер, это лучшая во всем городе кухня домашнего типа, — похвастался мэр.
Рис пожал плечами.
— Меня это не интересует, джентльмены, даже если миссис Винтер действительно хорошо готовит.
— Жалованье можно, удвоить, — настаивал Лафтон.
Странник повернулся и подобрал волочившиеся по земле конские поводья.
— Простите, джентльмены! Но я не отношусь к людям, стоящим на страже закона, — ответил он с усмешкой. — Я довольно часто оказываюсь по ту сторону… Лучше позаботьтесь о Филе до того, как он придет в себя… и решит закусить, — добавил он, поднял с земли запылившуюся шляпу, отряхнул ее о колено и надвинул на затылок.
Потом вскочил на своего коня и поехал дальше по улице, оставив мэра и банкира разбираться с последствиями побоища.
— Встречаются же такие места, — пробормотал Рис, поправляя пальцами краешек полей шляпы. — Человека могут пристрелить, даже если он просто наблюдает за игрой в покер. — Рис осмотрел целый ряд заведений, решив про себя, что чем дальше он уедет от Фила-людоеда, тем лучше. Выбор был богатый. Были тут и небольшие, занюханные забегаловки и большие, шумные заведения. Ему приглянулось одно заведение с довольно неизобретательным названием «Пивной дворец». Хотя и несколько запущенного вида, оно пользовалось популярностью у шахтеров и скотоводов.
— Только и ждут, чтобы с них сняли шерстку, — произнес Рис, слезая с лошади. Он привязал Блэкджека к столбу коновязи и вошел в тускло освещенное помещение.
Заведение пропахло опилками, пивом и немытыми телами. Доносился оглушающий шум; говор и смех перемежались тиньканьем полуразбитого пианино. Над несчастным малым, который колотил по клавишам, красовалась надпись, сделанная красной краской:
ПРОСЬБА НЕ СТРЕЛЯТЬ В ПИАНИСТА.
ОН ЧЕРТОВСКИ СТАРАЕТСЯ
Громко кричала в своей клетке большая тропическая птица с ярко-желтым и зеленым оперением, что странным образом походило на деланную веселость проституток, которые не теряли времени даром среди посетителей. Одна женщина, игравшая в азартную игру, замерла на мгновение с картой в руке, заметив высокого незнакомца, появившегося в дверях Он легкой походкой вошел в зал, непринужденно облокотился на стойку бара и заказал пиво. Его холодные голубые глаза обвели взглядом помещение, задержавшись на столах игры в покер возле нее.
«Этот тип — азартный игрок, он чертовски мил, а для женщин это опасно», — подумала проститутка.
Когда он посмотрел в ее сторону, она ему подмигнула. Незнакомец на мгновение прикоснулся кончиками пальцев к краю шляпы и продолжил пристально рассматривать сидевших за столиками, потягивая свое пиво.
Эммет Хаузер наблюдал за новичком из-под насупленных бровей. Он сидел за своим столиком возле лестницы, спиной к стене, откуда мог следить за всеми завсегдатаями своего питейного заведения. Хозяин салуна был крепким мужчиной, склонным к полноте, ширококостным, крепко сложенным. Его квадратное, бледное лицо было злым и мрачным, а желтоватые кошачьи глаза замечали все. Джинджер сделала не правильный ход и проиграла, теперь она должна была заплатить за свое место за столиком, и хозяин еще больше нахмурил брови, глядя на нее. Глупые женщины, постоянно пялят глаза на привлекательных молодых людей! Как раз, когда он встал и решил дать нагоняй рыжей Джинджер, незнакомец подошел к столу Рики Барлоу.
— Не возражаете, если я присоединюсь? — любезно спросил он, взявшись рукой за спинку незанятого стула.
— Пожалуйста, — ответил Барлоу, бросая беглый взгляд на путника, запылившегося в дороге. — Мы играем в покер на равных, валеты открываются.
— Какой предел? — спросил Рис, садясь на грубый деревянный стул.
— Пределов нет, поднимайте ставку хоть до небес, незнакомец, — засмеялся Барлоу. Но когда Рис вынул целую пачку купюр из кармана куртки, равнодушие на лице молодого игрока быстро сменилось суетливым удивлением. — Вообще-то сегодня облачно. Небо нависло над Старлайтом примерно на высоте ста долларов.
Кряжистый старый шахтер, сидевший напротив Барлоу, усмехнулся, а хорошо одетый молодой человек с русыми волосами насупился. Сандерс Лафтон весь день проигрывал и ни в чем не замечал смешного.
Примерно с час протекала игра гладко. Котни, Бриджис и Дэвис изредка выигрывали небольшие суммы. Барлоу выигрывал чаще, но поскольку он слыл профессиональным игроком и работал на Эммета Хаузера, то местные жители этому не удивлялись. Постепенно Рис начал выигрывать все чаще, перебивая и повышая ставки с Барлоу, который уже заметно нервничал.
Рис наблюдал, как Барлоу раздал первые три карты, потом протянул правую руку ладонью вверх.
— Давайте посмотрим колоду.
По залу кругами разошлась тишина. Вскоре взоры всех посетителей переполненного салуна устремились к столу Барлоу.
— Если вы обзываете человека мошенником, то это надо доказать, — выкрикнул один из мужчин.
— Здесь играют так же классно, как работают в моей шахте, сынок, — вставил Котни, обратившись к Рису.
— У вас нет никаких оснований просить показать колоду, — произнес Барлоу оправдывающимся тоном, лихорадочно ища глазами Хаузера.
Хозяин салуна подскочил к столу с грозным видом, отталкивая попадавшихся на пути людей. Но к тому времени Рис уже выхватил колоду из пальцев сдававшего карты. В другой руке он держал небольшой пистолет 40-го калибра, который извлек из внутреннего кармана. Рис перетасовал колоду с быстротой и ловкостью знатока.
Потом открыл свои три карты и попросил других сделать то же самое. Ко гни и Бриджис послушались, но Лафтон сердито отказался.
— У вас пара тузов, как и у Барлоу? — спросил Эбл Котни с понимающей улыбкой.
— Нет, у него их нет, если только в колоде не шесть тузов. В колоде не хватает двух карт, и могу поспорить, что эти тузы припрятаны где-нибудь у мистера Барлоу, вот здесь, — спокойно продолжал Рис.
Лафтон с мрачным видом перевернул свои карты — валет, двойка и шестерка. Со всех сторон раздались пораженные восклицания, потом опять все смолкло.
— Сосчитайте карты на столе, — спокойно сказал Рис. Бриджис быстро сделал это, а хозяин шахты наблюдал и кивал.
— Двух не хватает, как вы и сказали, и обе тузы, — объявил Бриджис.
— Снимай пиджак, — голос Риса пока звучал спокойно, но в нем уже улавливались нотки презрения к неуклюжему мошенничеству, которое он вот-вот должен был разоблачить. Он вскинул небольшой пистолет и направил его на Барлоу. — Живо!
Когда Барлоу встал и начал снимать пиджак, то из рукавов на пол выскользнули карты, они полетели медленно, словно снежинки в тихий вечер.
— Черт подери, незнакомец, вы правы, — воскликнул Эбл, поднимая с пола два туза. — У него были все четыре туза! А у меня ничего, кроме пары валетов. Вы догадались об этом прямо сейчас?
Рис улыбнулся.
— Весь последний час я наблюдал, как он придерживает нужные карты, а остальные раздает нам.
— Надо вздернуть ублюдка на виселице! — раздался возглас из зала. Послышались одобрительные голоса, но Хаузер поднял руку, призывая к тишине, и подошел к Рису, обойдя стол.
— Я нанял его, чтобы он играл честно. Я позабочусь, чтобы он оказался в тюрьме.
— Насколько я понимаю, шерифа у вас нет, — произнес Рис, не отводя своего пистолета от Барлоу. Хаузер натуженно засмеялся.
— У нас в Лейк-сити имеется шериф графства. Я тут же отправлю шулера к нему. Есть желающие отконвоировать его туда?
Несколько мужчин повскакали с мест, крича, что готовы это сделать. Хаузер тут же выбрал троих, потом спросил у сидевших за карточным столом, согласны ли они с его выбором. Все согласились, и ворчавшего Барлоу увели. Только грозный взгляд Хаузера заставил юношу промолчать.
— А теперь, джентльмены, с меня причитается бесплатная выпивка, кроме того, вы получаете шанс отыграть некоторые из проигранных денег. Единственное ограничение в ваших ставках — это высокое небо, но сначала все, что после обеда выиграл Барлоу, будет поделено между вами. Так будет справедливо, — Хаузер подождал, пока все снова не усядутся на свои места. Во время всеобщей сумятицы пистолет Риса магически исчез.
Хаузер не был глупцом. К тому же, он был очень хорошим игроком. Он по достоинству оценил путника и увидел у него пачку банкнот. Возможно, этот вечер все-таки как-то удастся спасти.
Они играли еще полчаса. К этому моменту Лафтон спустил свою долю денег, полученных от выигрыша Барлоу, и все, что у него оставалось в запасе.
— Мне нужно немного занять, Эммет. Вы знаете, я не подвожу.
Хаузер с презрением смотрел на богатого недоросля с нездоровым цветом лица. Пьяница, испорченный и в придачу глупый, как пробка.
— Не могу, Сандерс. Вы знаете, сколько вы уже задолжали мне? — Он пропустил мимо ушей взволнованные заверения юноши и сказал:
— Ваш родитель, конечно, владелец банка, но он не может покрывать все ваши долги, он просто не зарабатывает таких денег.
Униженный Сандерс, которого тошнило от слишком большого количества выпитого теплого вина, пошатываясь, поднялся на ноги. Сандерс посмотрел в невыразительные желтоватые глаза и неуклюже попятился от стола.
— Не беспокойтесь, сэр, — произнес он, уходя, — я верну вам все до последнего цента.
— Приношу извинения за этого глупца, джентльмены. Его папочка совсем расстроится, если я опять приму от него подписанные бумажки. Стоддарду не нравится становиться должником демократа, — замечания Хаузера вызвали хихиканье в зале, потом игра возобновилась, и любопытные опять занялись своими собственными развлечениями.
Все, кроме Джинджер. Куча банкнот перед молодым человеком росла, а перед ее хозяином уменьшалась.
Джинджер открыто разглядывала его, но, сосредоточившись на игре, он, казалось, не обращал на это внимание. Его густые вьющиеся каштановые волосы выгорели на солнце. Джинджер так и подмывало потрогать колечки его кудрей, касавшиеся воротника рубашки. Незнакомец сбросил зимнюю куртку и остался в черном пиджаке и белой рубашке, несколько запачкавшейся во время путешествия, но сшитой как раз по его импозантной фигуре. Темно-голубые глаза фиксировали каждую деталь игры, каждую сброшенную карту, потом на мгновение останавливались на лице человека, получавшего новую карту. В глазах под широкими мохнатыми бровями было нечто завораживающее, а густые ресницы скрывали их выражение от постороннего наблюдателя. Джинджер Вогель не была новичком в играх случая. Она с, детства навидалась салунов, самых разных, от Канзаса до Колорадо. Молодой игрок был хорош. Вдруг интуиция подсказала ей что-то, и Джинджер так сильно сжала спинку стула, что костяшки ее пальцев побледнели.
— Кладите свои двести долларов, я поднимаю ставку еще на двести, — произнес Хаузер, пододвигая наличные деньги к центру стола.
Хотя он говорил обдуманно, не торопился, Джинджер знала, что он разозлился. Он уже просадил больше трех тысяч долларов, а вечер еще только начинался.
Когда раздали по последней карте, то Рис заключил, что хитрый старый хищник получил прямой нарастающий расклад карт. На что он будет претендовать? Последние несколько часов старику удавалось сдерживать свой гнев. Хаузер явно брал долю от мошенничества Барлоу. Рис был в этом уверен так же, как в том, что старшей картой у него был король. Что ж, теперь, когда шулера разоблачены, Хаузер жаждет крови.
Рис оглядел зал. На одной из стен висели безобразные оленьи рога и несколько жалких щитов индейцев. Линяющая птица опять пискнула и замолчала. А довольно смазливая рыжая картежница смотрела на него так, словно хотела съесть. Он усмехнулся про себя. Пожалуй, ее стоит отведать на десерт — после того, как он разделается с этим обманщиком Хаузером.
— Кладите свои пятьсот, я поднимаю ставку до тысячи.
В течение вечера толпа вокруг стола все увеличивалась. Теперь в зале воцарилась мертвая тишина. Хаузер действительно набрал «королевский стрит», и ему не хватало ни терпения, ни денег.
— Согласен на вашу тысячу и поднимаю еще на одну.
— Идет, — без колебания произнес Рис, бросив еще тысячу на кон. — Ходите.
Хаузер бросил на стол короля, даму, валета, десятку и девятку, отбросив в сторону бесполезного второго валета.
Рис раскрыл свои три карты: у него был «флеш» в пиках, даже с одной лишней картой. Он молча сгреб в кучу деньги, потом посмотрел на здоровяка и решил следовать своей интуиции. Теперь он знал, куда нужно прежде всего вкладывать деньги в Старлайте. Наступила его очередь делать ставки.
— Последняя игра, Хаузер. Это для вас возможность отыграться. Пять карт, последняя бьет.
У Эммета больше не осталось наличных, час назад он уже посылал Джинджер достать из сейфа последние деньги.
— Я надежный должник. Вы поручитесь за меня, Эбл?
— Кажется, я давно уже ничего не платил за вас, — усмехнулся владелец шахты.
Рис сидел и, спокойно тасовал карты.
— Я готов получить расписку за ваш салун. Первая карта — бар с товаром, вторая — оборудование, третья — мебель, четвертая — девочки из заведения на втором этаже. Последняя карта — общая ставка, она бьет все остальное.
Тасуя карты. Рис совсем не взъерошил колоду. Хаузер чувствовал, что на него уставились десятки глаз. Проклятье, как он попался в эту западню? Если проиграет, он вылетит в трубу, но не может же постоянно везти этому незнакомцу! Хаузеру ведь удалось несколько раз у него выиграть. Выиграет он и теперь. Он не может ударить лицом в грязь.
— Сдавайте карты.
В зале заключались пари о том, кто выиграет «Пивной дворец». Джинджер Вогель тоже заключила несколько пари, у нее было достаточно средств, чтобы рискнуть. Раздали по первой карте. Хаузер посмотрел на свою десятку пик и улыбнулся.
— Думаю, мой бар с товаром стоит… ну, скажем, пару тысяч, — произнес он, громко хохотнув.
Рис взглянул на свою двойку, кивнул и подвинул к центру стола две тысячи. Потом бросил по другой карте, Хаузеру выпала шестерку. Рису — еще одна двойка. Аляповатая, старая люстра, поцарапанная сосновая стойка, зеркала на стенах и даже тропический попугай, сидевший в клетке, были оценены еще в две тысячи, и Рис снова выложил деньги.
Третья сдача карт принесла Хаузеру еще одну шестерку, а Рису девятку треф. На этот раз мебель, включая «шесть первоклассных латунных кроватей на втором этаже», оценили в три тысячи. Рис ликовал. Он раздал по четвертой карте, ему выпала семерка, а Хаузеру — девятка.
— Проклятье, старина Хаузер сохранил своих шлюх, — захихикал какой-то мужчина.
Джинджер свирепо посмотрела на нахала, шахтера с чубом, который, застеснявшись, кивнул ей в порядке извинения. Хаузер оценил ее и девочек в пять тысяч долларов.
Рис спокойно, пододвинул деньги. Медаль Святого Христофора, которую дала ему сестра Фрэнсис Роуз, висела у него на шее, и казалось, обожгла волосы на его груди, когда он сдавал последние карты.
— У меня пара шестерок против ваших двух двоек. Полагаю, что салун остается за мной, так же как и все, что накопилось на этом столе, — Хаузер жадно смотрел на оставшиеся у локтя Риса наличные. В карточной игре из пяти ходов он оказался явным победителем с такой парой карт.