Хенке Ширл. Невеста на продажу

 
   Дул ледяной ветер, пробирая человека среди ночи до костей. Ночь выдалась темная, без звезд, что вполне отвечало его планам. Никто его не должен увидеть с ним. Никто и никогда не должен установить связь между ними. Он натянул уздечку своей лошади и слез с коня возле грязной лачуги. Как только люди могут жить в таких местах? Воротя нос от отвращения, он поднялся по ступенькам. Из трубы дым не шел. Тем лучше, не привлекает внимания. Он пригнулся и вошел в помещение.
   Вспыхнул свет, когда его соучастник чиркнул спичкой и зажег грязную керосиновую лампу.
   — Тебе давно пора приехать. Деньги привез? — Его глаза тускло отсвечивали в прыгающем пламени лампы.
   — Половину. Ты сделал только полдела, — холодно отрезал приехавший.
   — Я не виноват, что Барлоу погиб, — он выругался целой тирадой отборной брани, схватил деньги, которые протянул ему другой мужчина, начал с привычной тщательностью считать банкноты. — Этого слишком мало для моих расходов. До Денвера путь не ближний и, идя на это дело, мне надо ухо держать особенно востро.
   Его соучастник презрительно хохотнул.
   — Как будто большое дело убить такого алкаша, как Сандеро Лафтон.
   — Не попасться при этом в лапы Драго — дело не простое, никогда не забывай об этом! Когда я получу остальную часть причитающихся мне денег?
   — Когда ты завершишь всю работу и собственноручно прикончишь Риса Дэвиса.
 
   Джинджер ворвалась в комнату, откинула тяжелые портьеры и закричала, обращаясь к храпящему на большой кровати мужчине:
   — Дьявольщина, Рис, может, ты даже хочешь позволить ей убить тебя, но уж я-то этого не допущу!
   Он заморгал от ворвавшегося яркого солнечного света, в котором обозначился силуэт женщины в ярко-красной одежде. Он повернулся с приглушенным стоном и положил на голову подушку.
   Джинджер мигом подбежала к кровати и нагнулась над ним. Она скинула подушку с его головы, сбродила толстое ватное одеяло. В этой комнате не было центрального отопления, как в Логове дракона. Прошлой ночью он не стал подбрасывать дрова и теперь озяб. С грубой бранью он ухватился за одеяло, но Джинджер давно уже проснулась и оказалась проворнее его.
   — Прыщики на твоей гусиной коже становятся такими же высокими как горные пики Сан-Хуана, дорогой. А теперь прими горячую приятную ванну, которую я приготовила в соседней комнате. Почему бы тебе не нырнуть в нее и не полежать там, пока я буду готовить завтрак. А потом мы с тобой побеседуем. Думаю, что нам обоим будет лучше сделать то, оставаясь трезвыми, и на сытый желудок.
   Через час мужчина, который сидел напротив нее за столом, стал немного напоминать прежнего Риса, если не считать покрасневших глаз и нескольких порезов от небрежного бритья.
   Волосы еще не высохли после ванны, и милый непослушный локон, как всегда, свисал ему на лоб. На нем был только халат из коричневого бархата, слегка стянутый на поясе. На лице появилась прежняя дьявольская улыбка, когда он спросил.
   — С каких это пор ты стала заниматься социальным попечительством, Джинджер?
   — С тех пор, как ты стал клиентом своего собственного заведения. Это отрицательно сказывается на бизнесе.
   Он отпивал кофе, а она разглядывала его, заметив непроходящую боль в его глазах. Рис вернулся, привез с собой несколько небольших чемоданов с одеждой примерно неделю назад, сказал, что решил воспользоваться ее предложением предоставить ему кровать, чтобы отоспаться. Пока что он не делал никаких поползновений в отношении остальной части ее предложения — получить женщину, которая согреет эту кровать. Он слишком был занят тем, что пытался утопить себя в виски.
   — Ты ушел от жены, потому что, якобы, как-то замешан в убийстве ее брата, верно? Это были действительно чудные похороны, — продолжала она, потому что Рис молчал. — Собрались все эти друзья — приятели Лафтонов, как будто Сэндли был пупом земли. Фу ты пропасть, все же прекрасно знают, что он был испорченным богатым пропойцей, который погиб в темном переулке возле питейного заведения.
   — Она думает, что убийство организовал я, — уныло произнес Рис. Он рукой причесал волосы и задержал руку на голове, как будто хотел выдавить из нее воспоминания об этом ужасном дне.
   — Какой идиотизм! Зачем тебе надо было убивать эту пустышку? Он не стоил того, чтобы на него потратить даже пулю.
   — Это — длинная история, Джинджер, любовь моя. — Он замолчал и испытующе посмотрел ей в лицо, — без косметики, приняв ванну, она казалась в утреннем свете моложе, чище и более уязвимой, чем он представлял себе раньше. Со вздохом он произнес:
   — Вижу, что у тебя есть время, чтобы меня выслушать и что ты хочешь, чтобы я облегчил свою душу…
   Когда Рис рассказывал ей о своей женитьбе, Джинджер почувствовала, что многое он не досказывает. «Он безумно ее любит и думает, что она презирает его!» — поняла она.
   Глядя на великолепного представителя мужского рода, сидящего напротив нее, Джинджер задумалась. Либо Виктория ослепла и рехнулась, в чем, к ее сожалению, мадам сомневалась, либо Рис ошибался в своей жене. Она решила выждать, пока не вмешиваться, посмотреть, что будет дальше. «Не вижу для себя никакой выгоды сводить их опять вместе». Он изливал перед ней боль своей души, а Джинджер лучше всех знала один метод утешить мужчину.
   — Полагаю, что все это означает лишь одно — твое предложение продать мне это заведение отпадает, — подытожила она без всякого сожаления, когда он закончил свое повествование.
   Задумчивая улыбка заиграла на его губах.
   — Нет, любовь моя, но, может быть, ты примешь меня в качестве постояльца? — Я уже сказала тебе, что у меня ты всегда найдешь кровать, чтобы отоспаться, и женщину, чтобы согреть эту кровать… — Она сделала паузу, изучая его лицо. — Скажи лишь, когда.
   Он взял ее руку, поднес к своей щеке.
   — Я не хочу еще раз причинять тебе боль, Джинджер. Я не хочу дарить тебе свою любовь.
   На ее подвижных губах появилась злая и в то же время очень грустная улыбка.
   — Я согласна и на меньшее. Рис.
   Она приблизила свою мягкую ладонь к его губам, чтобы он коснулся ее своим поцелуем. Потом она потянулась к нему и раскрыла его халат и, вставая, стала поднимать его со стула. Они неторопливо обнялись. Она прошептала:
   — Рассматривай это, как мой первый взнос за аренду помещения.
   Но потекли недели, которые сложились в целый месяц, а Рис ничего путного не делал, только пил, играл в карты и изредка все же спал с Джинджер. Вилли руководил прииском «Леди Виктори» и о состоянии дел докладывал ему в салуне. Управляющие со скотоводческих ранчо поступали так же. Несколько часов в неделю он проводил в банке, заботясь о наиболее важных делах, но отказывался от плана своего участия в строительстве железнодорожной ветки до Старлайта. Стоддард пришел в ярость, но без поддержки своего зятя сделать ничего не мог. Рису это понравилось.
   Но не понравилось Майку Меньону. Маленький ирландец с шумом ворвался в «Голую правду» в тот же день, когда до него дошла эта новость. Рис, как обычно, сидел за задним столом, сосредоточившись на игре в карты с несколькими скотоводами и с хозяином «Розового театра». Сердитые карие глаза Майка пронзительно взглянули на Риса еще с порога, но ирландец не стал прерывать игру. Подойдя к стойке бара, Майк заказал себе виски. Рис сложил карты, сгреб выигрыш и, извинившись, вышел из игры. Когда Рис подошел к стойке, Майк одним залпом выпил свою рюмку и взял себе пива. — Такая смесь слишком гремучая для тощего, Мики.
   — Уж кому-кому, а вам-то это известно. В последнее время вы пропустили столько, что можно было бы доплыть до Красной горы, — кисло отозвался Майкл.
   — У меня почему-то возникло такое чувство, что мне придется выслушать еще одну лекцию, — вздохнул Рис. — Сколько сейчас времени, Майк? Вы, конечно, отказались от своей затеи помирить меня с Тори.
   — Скверно, что вы губите собственную жизнь и подрываете свой бизнес. Вам здорово повезет, если вся эта история не закончится тем, что Чарльз Эверетт купит и продаст вас.
   — Малышу Чарли в последнее время стало опять везти, — сказал Рис без особого интереса. Майк фыркнул:
   — Он серьезно занимается своими инвестициями, что следовало бы делать и вам. Он купил часть железной дороги. Если он сможет заручиться поддержкой сенатора Бенсона, то проведет ветку до Старлайта и без вас!
   — Думаете, что он перекрасится в демократы? — равнодушно полюбопытствовал Рис.
   — Вы говорите о моем городе — о нашем городе, Рис Дэвис. О месте, которое осчастливило вас. Вы не можете позволить такому проныре, как Эверетт, завладеть этим контрактом только потому, что хотите насолить своему тестю. — Майк наблюдал, как потемнело лицо его друга.
   — Сознаюсь, что испытал некоторое неприличное удовольствие, вставив палки в колеса этому напыщенному старому ублюдку, — признался он.
   — Но не надолго, приятель. Ваш тесть и малыш Чарли находят, на чем погреть руки. Если Тори разведется с вами, то дело может кончиться тем, что она выйдет замуж за этого жулика. — Майк подождал, надеясь услышать какую-то реакцию на свои слова.
   — Они стоят друг друга, — произнес Рис без всяких эмоций и выпил залпом рюмку, которую Бен молча поставил перед ним. — Ну, что же, приятно слышать, что вы так к этому относитесь, молодой человек, зная, как часто старина Чарли ездит в Логово дракона в эти последние две недели. И сейчас он там. — Наконец-то Майк задел Риса за живое. Он заметил, как побелели пальцы его приятеля, державшие стакан.
   Рис повернулся и направился к двери, потом остановился лишь для того, чтобы сказать:
   — Спасибо за информацию, Майк.
   — А как в отношении железной дороги? — крикнул ему вслед Майк, но Дэвис не ответил.
   Рис привязал взмыленного Блэкджека рядом с элегантной коляской Чарльза Эверетта, вбежал по парадной лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. Открыв переднюю дверь, он тут же услышал их голоса. Мягкий голос Тори урезонивал, голос Чарльза звучал все более настойчиво.
   — Ты все же должна понять, Виктория, что я искренне забочусь о твоих интересах.
   — Мое имя и так уже истоптали в грязи, Чарльз. Неприлично, что ты приезжаешь сюда без моих родителей или иного сопровождения, — заявила Тори.
   Рис стоял на пороге двери в гостиную, преодолевая сумасшедшее желание броситься к ней, зарыться лицом в ее золотые волосы. Вместо этого он оскорбительным тоном произнес:
   — Моя жена предпочитает то, что прилично, малыш Чарли. Я-то знаю об этом.
   При звуке его голоса Тори замерла. Она была так занята тем, чтобы отделаться от несчастного неуклюжего Чарльза, что не услышала, когда он подъехал. Она повернулась и посмотрела на него испуганными глазами, желая рассердиться, выглядеть хладнокровной и невозмутимой, как выглядела бы в такой ситуации ее мать. Но вместо этого ее охватила волна абсурдного и страстного желания. Во рту у нее пересохло, коленки стали подгибаться. Вот Он перед ней, приехал от своих шлюх, чтобы опять начать терзать ее душу.
   — Почему ты приехал, Рис? — ей были ненавистны жалостливые нотки в ее голосе. Мгновение он сверлил ее своим взглядом, потом перевел взгляд на Эверетта.
   — Не опасайся, любовь моя, что я собираюсь бесчестить тебя опять своим недостойным вниманием. Давай скажем так, я хочу побеспокоиться о том, чтобы никто больше не притрагивался к тому, что все еще принадлежит мне…
   — Послушайте, Дэвис…
   — Не желаете ли вы поступить по-джентльменски и выйти наружу? — прервал его Рис. — Иначе мы можем поломать дорогостоящую мебель.
   — Только не это. Рис! Какой абсурд. Ты не должен драться с Чарльзом. — Тори сделала шаг ему навстречу, но остановилась, почувствовав неодолимую стену холодной ярости.
   Рис даже не посмотрел на нее. Его прожигающий взгляд был прикован к Эверетту.
   — На ваше усмотрение, малыш Чарли, но не испытывайте мое терпение слишком долго. Значительно мягче падать на снег.
   — Именно таких варварских манер завсегдатая баров и можно было ожидать от вас, Дэвис, — насмешливо улыбнулся Эверетт, направляясь к двери. — Однако разрешите предупредить вас, в колледже я занимался боксом.
   Рис ядовито ухмыльнулся.
   — А я занимался боксом в начальной школе.
   — Чарльз, он не шутит. Я видела, как он отдубасил извозчика, — в отчаянии крикнула Тори.
   Мужчины: глупые, драчливые, высокомерные, невыносимые… Опасаясь того, что произойдет, она наблюдала за тем, как они выходили во дворик перед домом. Хотя его ухаживания и стали несносными, Чарльз все-таки не заслуживал этого. И она тоже. Из-за нее будут драться, как из-за дешевого приза. В любом случае Тори не могла усидеть внутри помещения… Возмущаясь тем, что Рис относится к ней, как к своей вещи, она с негодованием смотрела на мужчин. Она приняли боевую стойку.
   Чарльз поднял кулаки по методу маркиза Квинсбургского, стараясь не ударить лицом в грязь перед Викторией. Он питал, отвращение к грубому негодяю, который принес ему столько неприятностей. Возможно, у него появился шанс…
   Рис уклонился от первого выпада Эверетта и нанес ему сильный удар правой, а потом левой. От такой комбинации голова Чарльза отлетела назад, из носа пошла кровь. Они были одинакового роста, но сразу стало очевидно, что Тори правильно оценила обстановку. Чарльз не мог устоять против мастерства ее мужа, отточенного в уличных схватках.
   Они прыгали на расчищенной дорожке, наносили удары, покачивались на морозном воздухе, отдуваясь, выпуская клубы пара. Чарльз нанес скользящий удар по щеке Риса. Тот быстро оправился и врубил свой кулак в нос и челюсть Эверетта, полетевшего в снег.
   — Чемпион колледжа, да? — насмешливо спросил Рис, подтрунивая над незадачливым политиканом.
   Он подался назад, позволив Чарльзу размахнуться злобно и неуклюже, и сам нанес крепкий удар.
   Когда Чарльз услышал, как ахнула от испуга Тори, он собрался с силами, вскочил потрясенный, вне себя от гнева, опять наткнулся на удары. На каждый удар, который ему удавалось провести, здоровый валлиец отвечал тремя более увесистыми. Когда ему подбили правый глаз и стало ужасно мутить в желудке, он сообразил, насколько неравны их силы.
   — Ты ведешь себя так, потому что она достанется мне, верно? — выкрикнул он оскорбление, надеясь сбить с толку своего противника.
   — Ничуть! Жену я никогда не отдам никому на свете, малыш Чарли. Я поступаю так ради… удовольствия, — ответил Рис, нанося последнюю серию сокрушительных ударов, от которых окровавленный противник полетел на землю и потерял сознание.
   Вытирая небольшую каплю крови со своих губ полотняным носовым платком. Рис распорядился, обращаясь к Тори:
   — Пошли слуг, которые, несомненно, смотрели за нашей схваткой, чтобы они бросили его в коляску и отвезли домой. Он нам окровавит всю переднюю лужайку.
   — Ты не имеешь права…
   — У меня есть право на все! Это — мой дом, а ты — моя жена, хотя мы и не живем вместе, Тори. Если я еще раз застану какого-либо мужчину у тебя, я убью его.
   Он повернулся и ушел.
   Тори чувствовала, что глаза всех слуг обращены на них. Прежде она бы сгорела от стыда. А теперь ей было наплевать, даже если бы на них смотрела ее тезка, королева Великобритании.

Глава 23

   Виктория шла по шумной улице из клиники доктора Ранси, рассеянно кивая каждому, кто с ней здоровался. Она слишком была занята своими мыслями, чтобы замечать, что другие пешеходы шепчутся и пристально на нее смотрят. Не живя вместе с мужем, серебряным миллионером, который вернулся в свой салун. Тори избрала уединение. Рядом с ней остались всего несколько друзей вроде Лауры Эверетт и, как это ни странно, некоторые из мужчин, которые вместе с ней разгребали грязевой завал прошлым летом.
   Отрешенность от общества была чем-то ужасающим для прежней Виктории. Но той девушки больше не существовало. До свадьбы она была избалованной, опекаемой девушкой, В то утро Тори впервые поняла, насколько сильно и необратимо Рис Дэвис изменил течение ее жизни. Она могла винить его за сплетни и жестокость поверхностных знакомых, которые теперь относились к ней пренебрежительно. Она могла ненавидеть его за то, что он отдалил ее от родителей, превратившихся теперь для нее в нервных и вежливых посторонних. Она могла бы даже обвинить его в гибели своего брата. Но был ли он виноват в этом? Тори должна была узнать правду. Невзрачный старый кабинет Майка Меньона в редакции газеты, цитадель демократической политики и место сборища всех людей, которых ее родители считали стоящими в самом низу социальной лестницы, мог бы показаться совершенно невозможным местом для посещения миссис Виктории Лафтон Дэвис. Подбадривая себя, она отворила дверь и вошла в тускло освещенное помещение. Морща носик от резкого запаха льняного масла, она осмотрела царивший там беспорядок. Майк сидел, невероятно задрав свои короткие ноги на кучу коробок, откинувшись на спинку качалки, держа в руках блокнот и карандаш. В данный момент он не писал, глубоко задумавшись. Тори нервно кашлянула, прочистив свое пересохшее горло.
   — Привет, мистер Меньон… Майк?
   Майк чуть не свалился с качалки при звуке ее негромкого, хорошо поставленного голоса. Единственной дамой, которая переступала порог ее кабинета, была Лаура. Он откинул в сторону упаковочные коробки, чтобы подняться на ноги.
   — Тори… миссис Дэвис, какое неожиданное удовольствие!
   — Пожалуйста, называйте меня Тори. То есть, если вы продолжаете считать меня другом…
   Майк поспешно очистил стул, суетясь, как подыхающая с голоду белка, когда ищет в буран припрятанные орешки.
   Наконец, смахнув пыль со стула, он церемонно предложил ей сесть.
   — Садитесь, пожалуйста. Тори. — Он помолчал, изучающе глядя на ее изможденное лицо и неуемную боль ее голубовато-зеленых глаз. Она, возможно, и не пьянствовала, но выглядела не лучше Риса. Он подарил ей самую обезоруживающую ирландскую улыбку и сказал:
   — Теперь я почти убежден в том, что вы пришли не для того, чтобы отобрать колонку клуба садоводов у Лауры.
   Она нерешительно улыбнулась ему в ответ.
   — Вряд ли я могу это сделать.
   — Хотите, я угощу вас кофе? Не самым свежим, но крепким и горячим. Каждое утро Вирджил снова кипятит то, что осталось от предыдущего дня. Утверждает, что так он делается лучше. Вроде как любитель хлеба из прокисшего теста. Тори кивнула:
   — Хорошо, налейте. Это звучит… любопытно.
   — Подождите, пока его не попробуете! — Он налил кофе в две чашки и пододвинул свой стул поближе к ней. — А теперь скажите, что вы хотите. Тори? Я сделаю для вас все, что в моих силах.
   Неожиданно ее глаза наполнились слезами. Господи, она ненавидела эти неожиданные приступы плача, часто случавшиеся с ней в последнее время.
   — Я признательна вам за это, Майк. Особенно учитывая, как вы близки с Рисом, я представляю…
   — Свои внутренние дела вы обсудите с ним без посторонних. Ни мне, никому-то другому рассказывать об этом не следует. Впрочем, я полагаю, что ваше посещение как-то связано с этим мошенником, верно?
   Она кивнула, крепко сжав свои варежки, и глубоко вздохнула.
   — Однажды Лаура сказала, что вы можете что угодно раскопать в Колорадо, если постараетесь.
   — Возможно, это несколько преувеличено, но у меня действительно имеются определенные контакты в юго-западном Колорадо, — ответил он с улыбкой, гадая, чего же она хочет.
   — А как насчет Денвера? У вас там тоже имеются контакты?
   — Я знаю пользующегося дурной славой Блэки Драго, хотя и не так хорошо, как Рис.
   — Мне бы хотелось, чтобы вы узнали, кто убил моего брата.
   Ее голос звучал негромко, но с большим чувством, и она неотрывно смотрела ему в глаза.
   — Даже если вы опасаетесь, что существует возможность того, что к этому причастен ваш муж?
   На мгновение у нее перехватило дыхание. Широко раскрыв глаза, она спросила:
   — Вы считаете, такая возможность не исключается?
   — Исключается. — Его карие глаза спокойно взирали на нее. — Рис не убил бы беспомощного паренька даже ради того, чтобы сохранить вас. Хотя он отчаянно этого желает. Тори, он не такой! Не станет он также платить наемным убийцам, чтобы они выполнили за него грязную работу.
   Она с облегчением выдохнула и с признательностью посмотрела на него.
   — Я и сама в это не верю. Особенно теперь, когда прошло первое потрясение и я все могу спокойно обдумать, но…
   — Но всегда остается это грызущее сомнение, — закончил он вместо нее фразу.
   — Он вам друг, Майк, а мне муж. Меня все это слишком близко затрагивает, чтобы во всем разобраться одной. Теперь я даже не верю своим собственным инстинктам. Особенно в эти дни, — добавила она еле слышно.
   Майк понимающе кивнул. Учитывая, как она воспитывалась, в последние месяцы ей пришлось очень многое пережить.
   — Я связался с некоторыми друзьями в Денвере как только услышал об убийстве вашего брата. Тори. Ее голова дернулась вверх.
   — И ничего не узнали о том, кто это сделал? Он протянул ладонь и похлопал ее по руке.
   — Пока нет, но у них есть несколько нитей. Когда его убили, у Сандерса было всего несколько тысяч в местном банке. Либо он сам, либо кто-то другой перевел их из Денвера. Эту нить разматывает Стив Лоринг. Блэки занялся подонком, который совершил убийство. Есть и еще несколько неясных следов. Но пока они во всем этом не разберутся, многого сказать я не смогу.
   Тори задумчиво кивнула, голова ее шла кругом, когда она стала за руку прощаться с Майком.
   — Я целиком доверяю вам и вашим друзьям, Майк. Даже не знаю, как вас и благодарить.
   — Хорошей благодарностью было бы для меня увидеть вас вместе с этим валлийским мошенником, — ответил он, и в его ясных карих глазах опять запрыгали огоньки.
 
   Тори размышляла над словами ирландца, когда возвращалась к тому месту, где просила Ли подождать ее в экипаже. Ей надо было обдумать очень многое. Когда она подходила к коляске. Ли начал спускаться с козел. Тори знаком велела ему вернуться на козлы, сказав ему, что собирается погулять в городе перед тем, как возвращаться в Логово дракона. «В этом большом доме так одиноко без Риса».
   «Увидеть вас вместе с этим валлийским мошенником», — сказал Майк. Хочет ли она, чтобы к ней опять вернулся этот скандалист, который избивает до потери сознания любого мужчину, посмотревшего на нее? Его свирепый характер и отчаянная ревность удивили ее. Учитывая то, как он живет теперь, конечно, он не имел права угрожать!
   Успокоив себя продолжительной прогулкой по тающему снегу. Тори смогла разобраться в своих многочисленных думах, так и не продвинулась в этом со вчерашнего дня, когда Рис с шумом уехал из их дома, бросив бедного, потерявшего сознание Чарльза на дворе. Но она явно проголодалась. Приметив небольшую, неказистую, но чистую на вид харчевню, она решила передохнуть там и перекусить, запахи оттуда исходили просто божественные.
   Заведение Ма Бренна было не из тех, куда захотела бы зайти Хедда, но толстенькая старая женщина, содержавшая харчевню, отличалась приветливостью и деловитостью. Странно, размышляла Тори, как много из того, что она делала в последнее время, осудила бы ее мать.
   Глубоко погрузившись в свои мысли. Виктория пила горячий чай и смаковала пирог с ежевичным вареньем. В харчевню вошел еще один посетитель и подошел к ее столу, но она не обращала на него внимания до тех пор, пока не прозвучал знакомый голос.
   — Не слишком ли далеко вас занесло, миледи? — улыбнулась Джинджер.
   Тори уставилась на ненавистную женщину, поражаясь нахальству этой проститутки. Она чувствовала, как ее щеки начинают гореть.
   Джинджер самодовольно улыбнулась.
   — Боитесь сплетен, что вас видели со мной?
   — Поскольку все на юго-западном Колорадо уже судачат о двух женщинах Риса, то я сомневаюсь, что это внесет хоть что-нибудь новое. — Она еще отпила чая, гадая, что собирается предпринять Джинджер.
   — Вы ведь холодная женщина. Рису всегда нравилось, что… вы такая дама и все такое. — Джинджер говорила задумчиво и откровенно. Она без приглашения села напротив Тори и начала вертеть в руках исцарапанные оловянные ложку и вилку.
   — Вчера он вернулся весь окровавленный. Кто-то его ужасно избил.
   При таком фантастическом преувеличении губы Тори дернулись в невольной улыбке.
   — Вам бы стоило взглянуть на другого парня. Зеленые глаза Джинджер прищурились от гнева.
   — Он помчался к вам сразу же, как только услышал, что этот чопорный осел, ваш бывший ухажер, обнюхивает вас. Я не шучу, миссис Дэвис.
   Тори посерьезнела.
   — Конечно, мистрис Вогель, это — не шутка. Если это может утешить моего мужа, то он должен знать, что Чарльз Эверетт никогда больше не заедет в Логово дракона. Кулаки Риса оказывают убедительно сдерживающее воздействие.
   — Он пошел на это только потому, что любит вас, — Джинджер ненавидела себя за это признание.
   — Он стремится сохранить свое достояние, — мягко отозвалась Тори.
   — Тогда почему он уехал из собственного дома и бросил все, ради чего он трудился? Он пил, не просыхая, целую неделю после того, как вы обвинили его в убийстве своего брата.
   — Он так и не захотел выслушать до конца мои объяснения, — заявила Тори в свое оправдание, потом вздохнула. — Мы так и не смогли поговорить начистоту. Он только винит меня и издевается надо мной, говоря мне жестокие, неприятные вещи. — Тори стало жалко себя.
   Джинджер смотрела, как очаровательная женщина борется со слезами с грацией и достоинством, чему она могла только позавидовать, но никогда не смогла бы сделать так же.