Вирджиния Хенли
Колдовская любовь
Глава 1
Эскдейл-Касл. Шотландская граница
Май 1514 года
— Ты похитила мое сердце с той самой минуты, когда я впервые взглянул на тебя, — едва слышно пробормотал Хит Кеннеди. Спрятавшись за высокой каменной оградой, он исподтишка наблюдал за прелестной особой, чей силуэт еще не успел потеряться в сумеречных тенях. Красоту ее подчеркивали царственная осанка и гордый поворот головы. Нежная, гладкая, как атлас, кожа. Все в ней казалось истинным совершенством. А ноги! Стройные, длинные, просто чудо!
Она вдруг насторожилась и посмотрела в его сторону. Интересно, неужели ощущает его присутствие?
Во всяком случае, наверняка начнет сопротивляться, как только поймет, что происходит. Но что ей это даст? Недаром он тщательно все рассчитал, вот уже целую неделю следил за каждым ее шагом. Сопровождал повсюду. Преследовал, неизменно появляясь в тех местах, которые она так любила. На закате она всегда спускалась к реке Эск и задумчиво смотрела вдаль, ожидая, пока взойдет луна. Этот луг — идеальное место: с трех сторон ограда, с четвертой — река, так что ей никуда не скрыться.
Хит медленно въехал в ворота и запер их за собой. Она мгновенно заметила его, но поскольку привыкла доверять, то ничуть не встревожилась и, когда он подскакал ближе, зазывно вскинула голову. Он ловко соскользнул с жеребца.
— Сегодня ночь из всех ночей. Наша ночь, моя горделивая красотка.
Белоснежные зубы ярко блеснули на почти черном от загара лице.
Едва он стегнул коня, она все поняла и понеслась быстрее ветра. Преследователь рванулся следом, неуклонно сокращая расстояние. Страх гнал ее вперед, сотрясал ее крупной дрожью. Слишком поздно она поняла, что загнана в угол, и пронзительно заржала. Хит на мгновение пожалел бедное создание — за что ей такая боль и ужас? — но тут же безжалостно подавил неуместные эмоции. Цель оправдывает средства. Мужское начало должно властвовать, женское — покоряться: таков закон природы. Но, прижатая к стенке и дрожащая, она все еще была готова бороться. Когда конь ринулся к ней, она злобно цапнула его.
Обезумевший от желания вороной жеребец взвился на дыбы, вонзил зубы в атласную шею кобылицы и грубо взгромоздился на нее. Едва мощный фаллос вонзился в ее лоно, прекрасная берберка вдруг подчинилась ему и ответила тихим ржанием на призывный мощный крик. После этого она только трепетала при каждом мощном ударе, смиренно вынося бешеный ритм, воплотивший неустанную свирепую энергию жеребца.
Вороной неустанно стремился к разрядке, грубо покусывал ее холку и все сильнее вонзался в ее тугой жар. Наконец из его глотки вырвался пронзительный вопль и тело начало содрогаться, выплескивая горячее семя, омывавшее ее внутренности раскаленной лавой. Мышцы кобылы конвульсивно сжали его могучий член, чтобы ни одна капля не пропала даром.
Блестящий от пота конь опустился на твердую землю и мгновенно растерял все силы. В отличие от насильника кобылка лучилась бодростью: игриво терлась о него, подталкивала носом. Они стояли рядом, чуть касаясь друг друга. Она обдувала его теплым облаком, его тяжелое дыхание шевелило ей гриву. Поразительное зрелище. Какое великолепное слияние!
Хит был потрясен и заворожен этой первобытной красотой. Медленно подойдя к кобыле, он стал поглаживать ее. Теплый взгляд карих глаз выдавал его нежную привязанность к чудесному животному.
— Тише, тише, красотка. Ты оказалась достойной подругой: недаром он до сих пор на ногах не стоит! Если ничего не выйдет, он снова обслужит тебя. Но бьюсь об заклад, у него с первого раза все получилось.
Хит впервые увидел вороного месяц назад, когда вместе с Рэмзи Дугласом отправился на север, в Грампианские горы, за дикими необъезженными лошадьми, которым позволяли бегать на свободе в северных лесах, приучая к холодной погоде и суровому климату. Он сразу понял, что это животное может стать идеальным производителем, особенно если подобрать ему достойных дам.
Рэм, помнится, засмеялся и сказал, что отдаст жеребца, если Хит сумеет его поймать. Дело оказалось нелегким, но когда мужчины погнали табун обратно, молодой жеребчик получил нового хозяина, который назвал его Черным Змеем.
Хит работал с ним и остальными дикими лошадьми целый месяц, с рассвета до заката, и его усилия стали приносить плоды. Он объезжал выносливых низкорослых лошадок для воинов Дугласа, патрулировавших бесконечные мили безлюдных, поросших мхами речных пойм и болот на границе Англии и Шотландии. Без надежной, сильной лошади в этих местах делать нечего.
Хит Кеннеди сбросил одежду и растянулся на широкой кровати, закинув руку за голову. Боль в натруженных мышцах казалась даже приятной — он любил свою работу. Страстью Хита были кони, которых он продавал, покупал и менял… да и крал тоже, только никогда не разводил, потому что своей земли у него не было. В этом году ему наконец довелось осуществить мечту, и то благодаря своему могущественному зятю, лорду Рэмзи Дугласу. Хит помог Рэму сбежать из лондонского Тауэра, куда заточил его английский король Генрих Тюдор. Рэму грозила виселица. В награду за спасение он предложил Хиту часть обширных владений Дугласов, где тот мог бы разводить лошадей. В результате тяжелого труда, а также пустив в ход хитрость и смекалку, Хит приобрел добрую дюжину породистых кобыл. В случае удачи новый жеребец за год сможет удвоить поголовье.
Массируя каменно-твердые мышцы бедра, Хит улыбнулся. Его мужское достоинство слегка шевельнулось при воспоминании о первобытно прекрасной сцене совокупления, но он вынудил себя расслабиться, и скоро напряженная плоть обмякла и улеглась в гнездо темных густых завитков. Скорее бы увидеть жеребенка, которого произведет Индиго, берберская кобылка его сестры Валентины. После многих лет судьба, похоже, решила ему улыбнуться. Можно подумать, клеймо незаконнорожденного показалось недостаточным этой злобной ведьме. С ехидной ухмылкой она наделила его к тому же и цыганской кровью, вдвойне прокляв только что явленного свету младенца. Но Хит Кеннеди смеялся гнусной шлюхе в лицо и плевал на ее происки. Гордая осанка и бесшабашная улыбка заставляли окружающих поверить в его счастливое предназначение.
Вдруг его охватило странное предчувствие надвигавшейся опасности. Хит старался дышать глубоко, медленно, сосредоточиться на том, откуда исходило зло. Он умел читать мысли и ощущать нависшую угрозу, потому что с рождения обладал большими способностями, чем обычный человек. Валентина… Его сестра Тина была единственной во всем мире, кого любил Хит, и сейчас, он чувствовал, ее страх окутал его плотным покрывалом.
Он соскользнул с кровати. Поспешно натянул штаны телячьей кожи и не поленился надеть мягкие, доходившие до бедер сапоги, в которых прятался смертоносный кинжал. Затем с грацией и быстротой хищника, ведомого одним инстинктом, он ринулся через весь замок к главной башне. Сверху донесся испуганный вопль Тины, и он помчался по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Остановившись у двери, он услышал мужской голос:
— Где Черный Рэм Дуглас?!
Хит пинком распахнул дверь, так, что она ударилась о стену, и увидел свою прелестную сестру, бьющуюся в руках неизвестного. Не прошло и секунды, как он выхватил клинок из сапога и пронзил сердце негодяя. Великан захлебнулся собственной кровью, и алые капли обагрили белую ночную рубашку Тины.
— Ты жива, милая? — едва выдохнул Хит, сгорая от тревоги за любимую сестру и младенца, которого та носила в чреве. Страшно представить, что сделал бы с ним Рэм, не защити Хит его жену и нерожденного ребенка, которых тот любил больше жизни.
— Попался, паренек! Теперь ты в наших руках!
Хит обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как в просторную комнату вваливаются шестеро гигантов, по виду жителей приграничного района.
— Он не лорд Дуглас! — отчаянно уверяла Тина.
— Лгунья! — проревел их здоровенный предводитель, обнажив в ухмылке полусгнившие зубы. — Никто, кроме проклятого Черного Рэма, не посмел бы войти в твою спальню — это все равно что смертный приговор себе подписать!
— Это мой брат Хит Кеннеди! — вскричала Тина.
— Черта с два! — парировал негодяй, явно наслаждаясь происходящим. — Все чертовы Кеннеди рождаются с ярко-рыжей шевелюрой, совсем как ты, девушка!
— Молчи, Тина, — остерег Хит, прежде чем сестра, славившаяся горячим нравом, успела взорваться. Если они считают, что схватили Рэмзи Дугласа, пусть удовлетворятся и оставят ее в покое. Сходство между Хитом и Рэмом было необычайным, и их часто путали.
— Клянусь Богом, парнишка влюблен! Готов пожертвовать собой ради чертовой бабы, — проворчал мужчина, недоверчиво качая лохматой головой. — Взять его!
Двое громил с кулаками размером с голову младенца схватили Хита и поволокли из комнаты. Хит ругал себя последними словами. Останься у него клинок, он уложил бы всех шестерых.
— Я заберу нож, — алчно пробормотал третий.
— И не только. Захвати с собой труп, тупоголовый ты болван. Иначе сразу догадаются, кто здесь был.
Мысли Хита лихорадочно метались: кто они и чего хотят? Судя по грубым физиономиям, смуглой коже и тяжеловесным фигурам, это жители приграничья. Похищение влиятельного лорда Дугласа, несомненно, может гарантировать огромный выкуп, но только последние идиоты станут так рисковать. На их месте всякий опасался бы навлечь на себя и свой клан ужасный гнев Дугласов.
Один из налетчиков перекинул через плечо тело сообщника, пятеро других стащили Кеннеди вниз. Хит не сопротивлялся: главное — увести их подальше от Тины. А сила и энергия ему еще пригодятся, не стоит растрачивать их попусту. Кроме того, ему до смерти хотелось узнать, в чьих руках он находится. Что ж, если повезет, он скоро узнает имя главного заговорщика. Можно представить его разочарование, когда он узнает, что не видать ему денежек. Пусть отец Хита, Роб Кеннеди, лорд Галлоуэй, несметно богат, он и пенни не заплатит за жизнь своего цыганского ублюдка.
Хит невольно усмехнулся. Что за ирония судьбы! И как же промахнулись эти выродки!
Однако при виде зрелища у ворот замка Эскдейл лицо его помрачнело. Повсюду валялись тела конюхов и стражников Дугласа, либо мертвых, либо избитых до полусмерти. Разбойники тем временем уже ловили лошадей. Вскоре они вскочили на тощих пони и подтолкнули пленника к такой же низкорослой лошадке.
— Свяжите ему руки за спиной, — приказал вожак.
— У тебя есть обрывок веревки, Мейнджи[1]?
— Веревка стоит денег, — сухо ответствовал тот.
Хит посчитал, что прозвище как нельзя лучше подходит предводителю: у него и в самом деле был вид чесоточного. Наверняка подхватил болячку от овец!
Тут он почувствовал, как кожаный шнурок, которым были подвязаны его длинные, до плеч, волосы, грубо срывают с головы и стягивают им запястья. Эти мерзавцы украли лошадей Дугласа и собственных бесценных кобыл Хита! Ему немедленно захотелось лишить их самого дорогого, и он поклялся, что не быть им мужиками, дай только срок.
Хит сжал коленями лошадиные бока и низко пригнулся к холке. Привычка к верховой езде без седла помогла сохранить равновесие и не упасть. Хотя май уже вступил в свои права, холодный ветер бил в обнаженную грудь Хита. Слава Богу, он много лет ночевал на открытом воздухе и успел закалиться, совсем как лошади, приведенные на юг с северных гор.
Они остановились у Лэнгольма, где Эскдейл соединяется с Ивсдейлом. Хит Кеннеди беспомощно наблюдал, как лошадей погнали на восток, но шестеро разбойников вместе со своим пленником двинулись к югу. На переправе через реку Эск кто-то предложил:
— Почему бы нам не утопить его здесь?
— Ах ты, безмозглый олух! Сначала перевезем его через границу и бросим в английскую реку.
Утопить? Эти сукины дети собираются его утопить?!
Опешив, Хит Кеннеди внимательнее пригляделся к похитителям. Шваль самого низкого пошиба, отбросы общества, которых нищета и голод толкают на самые гнусные дела, за какие ни один порядочный человек не возьмется. Кто-то заплатил им за убийство Рэмзи, которое будет выдано за несчастный случай. Со времени сокрушительного поражения при Флоддене короля Якова Стюарта сила Шотландии была сосредоточена в руках клана Дугласов. Значит, приказ расправиться с его зятем исходит от англичан?
Что-то кольнуло в сердце. Какая-то мысль не давала покоя.
Хит глубоко вздохнул и постарался отрешиться от действительности, призвав на помощь шестое чувство, редко его подводившее. Из глубин памяти выплыли ужасные повествования о некоем шотландском клане, представители которого предпочитали топить свои жертвы, поскольку этот способ убийства обходился дешевле всего. По-видимому, это шотландцы — обитатели приграничной области, нанятые англичанами.
Хотя граница была невидимой, Хит точно определил тот момент, когда кавалькада оказалась по другую сторону. Вот уже четыре столетия на этой земле царили насилие и смерть. Распри между шотландцами и англичанами длились и длились. Здешние жители существовали за счет набегов и грабежей. Воровство, похищения, шантаж, поджоги стали образом жизни. Но никогда еще шотландцы не опускались до того, чтобы убивать соотечественников за английские деньги. Пасть ниже невозможно.
Так, первой английской рекой окажется Иден. Его руки к этому моменту совершенно онемели, а холод проник до самых костей. Едва похитители остановились и стащили его с пони, Хит лягнул одного в пах и, когда тот скрючился, завопив от боли, ударил коленом в подбородок, так что тот прикусил язык.
Но тут двое других набросились на него и повалили на землю. До него донесся плеск воды. Опасность заставила его удвоить усилия. Он боднул ближайшего под дых, но другой не долго думая схватил камень и ударил Хита по голове. Сознание он не потерял, но резкая боль пронзила тело.
— Хватит дурака валять! Лезь в воду! — прошипел предводитель, теряя терпение. Наконец трое скрутили Хита, но удержать его под водой им так и не удалось.
— Да помогите же нам, ради Бога! — дружно заревели они.
Хит обхватил кого-то жесткими, как железо, ногами и увлек за собой. Если его и утопят, он возьмет с собой хотя бы одного злодея.
В конце концов за него взялись четверо, а огромный предводитель поставил сапог ему на спину, а потом и вовсе уселся верхом и сидел, пока пленник не прекратил биться.
Постепенно им завладела холодная вода. Он задерживал дыхание, пока легкие не стали гореть. Вскоре его охватило чувство странной эйфории. Перед глазами поплыли сцены детства. Он увидел свою красавицу мать Лили Роуз и сразу же ее узнал, хотя она умерла, рожая его. И несмотря на глубокую ночь, все вокруг внезапно залил ослепительный белый свет, и тут же нахлынула тихая радость.
«Так вот какова она, смерть…» — изумленно подумал он, проваливаясь в никуда.
Когда пятеро разбойников наконец отпустили жертву, тело всплыло на поверхность. Рядом качался на воде другой труп, и течение скоро увлекло обоих, но убийцы поспешили догнать их и вытащить на берег. Предводитель снял ремешок с запястий Хита Кеннеди, носком сапога перевернул его лицом вверх и неверяще покачал головой:
— Иисусе, недаром толкуют, что Черный Рэм Дуглас — крепкий орешек! Не то что этот болван!
Он бросил злобный взгляд на своего мертвого сообщника.
— Придется тащить на себе еще одну дохлятину!
Еще до рассвета Рейвен Карлтон потихоньку прокралась в конюшню. И хотя она ступала бесшумно, ловчие птицы мигом ощутили ее присутствие и шумно заголосили.
— Дьявол, — прошептала она и, честно пытаясь сделать вид, что ее здесь нет, погладила по носу своего пони Салли и на цыпочках вывела его из конюшни. Она даже не стала его седлать. Угрызения совести одолевали девушку при мысли о соколах, топчущихся на своих насестах. Бедные, как им тяжело в темных колпачках!
Но Рейвен решительно задушила в себе чувство вины. Сначала следует избавиться от ненависти, прогнавшей сон, а потом уж навестить своих питомцев. Обучение их требовало терпения и спокойствия, и Рейвен надеялась, что утренняя прогулка по берегу поможет ей вернуть безмятежность.
В одежде для верховой езды для Рейвен главным было удобство. Она надела длинную юбку-штаны и свободную рубаху, позаимствованную у брата. Не успела она вскочить на свою лошадку, как та пустилась вскачь и без всяких понуканий помчалась к реке Иден, впадавшей в залив Солуэй. Солуэй отделял Англию от Шотландии. Отсюда открывался великолепный вид — море и фиолетовые горы на горизонте. Когда стены Роклифф-Мэнора смыкались вокруг нее и постоянные запреты родителей становились невыносимыми, Рейвен вырывалась из дома, пускала лошадь галопом и неслась по мокрому песку, пока не становилось легче.
Привычки и пристрастия Рейвен откровенно не одобрялись ее матерью. По мнению Кэтрин Карлтон, возня с ловчими птицами не пристала истинной леди.
— Твое поведение скандально! — заявила она дочери прошлой ночью.
— А кого я, по-твоему, должна разводить? — вызывающе выпалила Рейвен.
— Леди вообще не должна заниматься подобными вещами.
— В таком случае как это ты ухитрилась родить троих детей, матушка? — с деланной наивностью осведомилась дочь.
— Довольно, юная леди! Ланселот! Неужели ты не слышишь, как твоя дочь дерзит и издевается над матерью? Помяни мое слово, если она и дальше станет продолжать в том же духе, кончит жизнь старой девой!
— Но мой брат Герон держит свору охотничьих псов, а ты ничего особенного в этом не находишь, — указала Рейвен.
— Мы уже сто раз это обсуждали. Родись ты мужчиной, могла бы разводить кого угодно.
«Свору ублюдков?» — ехидно подумала девушка.
— При чем здесь мой пол? — возразила она вслух. — Если бы я оказалась неумехой, твои возражения еще можно было бы понять.
— Знаешь, она права, Кэтрин, — заметил Ланс Карлтон.
— Ланселот, как ты можешь постоянно противоречить каждому моему слову? Девушке не следует проводить целые дни на болотах в обществе этих проклятых соколов! И это вместо того, чтобы оттачивать манеры и учиться вести хозяйство! Да она настоящая дикарка!
Сэр Ланс лукаво подмигнул дочери.
— Твою мать можно понять, Рейвен. Она желает, чтобы я подрезал тебе крылышки. Когда поедешь в Карлайл навестить Дейкров, придется притвориться настоящей леди, пока благополучно не обручишься.
— Кристофер Дейкр любит меня такой, какая я есть! — объявила Рейвен.
«Еще бы!» — подумал Карлтон, восхищенно глядя на свою прелестную темноволосую дочь.
— Нам не его любовь нужна, а предложение руки и сердца! Ни один джентльмен не захочет получить острую на язык, упрямую и своевольную жену! Если не изменишь своего поведения, твоя сестра Ларк сделает куда более выгодную партию.
— Я обожаю Ларк, и нечего нас сталкивать лбами!
— Какое гнусное обвинение! Немедленно убирайся к себе в комнату!
Когда рассвет окрасил небо светлым золотом, Рейвен ощутила, что на сердце полегчало. Она вдыхала соленый воздух, словно эликсир жизни, не замечая, что копыта Салли вязнут в мокром песке. Неприязнь к матери растаяла, и уголки ее крупного рта чуть приподнялись. Мать права, она в самом деле упряма, да и нрав вспыльчивый, а ведь родители желают ей только добра. Ее матушка была всего лишь Кейт Герон, прежде чем умудрилась поймать такого выгодного жениха, как сэр Ланселот Карлтон, коннетабль замка Карлайл. Героны были жителями английского приграничья, и Кейт совершила настоящее чудо, заманив столь высокородного джентльмена в ловушку брака. Теперь она требовала, чтобы дочери последовали ее примеру, поднявшись еще выше. Она никогда не уставала остерегать девушек относительно жителей приграничных областей: «Взгляните на моего братца и кузенов! Неотесанные, грубые болваны! Все обитатели тех мест одинаковы: смуглые, нахальные, дерзкие, наглые свиньи, готовые наброситься на первую встречную женщину!»
Мать будет на седьмом небе, если она пойдет под венец с Кристофером Дейкром, сыном и наследником лорда Томаса Дейкра, верховного смотрителя английской границы. Кристофер получил образование в Лондоне и приехал на север менее года назад, чтобы вместе со своим полком сразиться при Флоддене, где дикари шотландцы были раз и навсегда поставлены на колени.
Рейвен улыбнулась, как всегда, загадочно. Она ничего не имела против такого союза, более того, собиралась всю следующую неделю гостить у Дейкров.
Подняв голову, она наслаждалась бьющим в лицо и ерошившим волосы ветром. Предвкушение опасной игры бурлило в ней: она еще поводит Криса Дейкра за нос!
Май 1514 года
— Ты похитила мое сердце с той самой минуты, когда я впервые взглянул на тебя, — едва слышно пробормотал Хит Кеннеди. Спрятавшись за высокой каменной оградой, он исподтишка наблюдал за прелестной особой, чей силуэт еще не успел потеряться в сумеречных тенях. Красоту ее подчеркивали царственная осанка и гордый поворот головы. Нежная, гладкая, как атлас, кожа. Все в ней казалось истинным совершенством. А ноги! Стройные, длинные, просто чудо!
Она вдруг насторожилась и посмотрела в его сторону. Интересно, неужели ощущает его присутствие?
Во всяком случае, наверняка начнет сопротивляться, как только поймет, что происходит. Но что ей это даст? Недаром он тщательно все рассчитал, вот уже целую неделю следил за каждым ее шагом. Сопровождал повсюду. Преследовал, неизменно появляясь в тех местах, которые она так любила. На закате она всегда спускалась к реке Эск и задумчиво смотрела вдаль, ожидая, пока взойдет луна. Этот луг — идеальное место: с трех сторон ограда, с четвертой — река, так что ей никуда не скрыться.
Хит медленно въехал в ворота и запер их за собой. Она мгновенно заметила его, но поскольку привыкла доверять, то ничуть не встревожилась и, когда он подскакал ближе, зазывно вскинула голову. Он ловко соскользнул с жеребца.
— Сегодня ночь из всех ночей. Наша ночь, моя горделивая красотка.
Белоснежные зубы ярко блеснули на почти черном от загара лице.
Едва он стегнул коня, она все поняла и понеслась быстрее ветра. Преследователь рванулся следом, неуклонно сокращая расстояние. Страх гнал ее вперед, сотрясал ее крупной дрожью. Слишком поздно она поняла, что загнана в угол, и пронзительно заржала. Хит на мгновение пожалел бедное создание — за что ей такая боль и ужас? — но тут же безжалостно подавил неуместные эмоции. Цель оправдывает средства. Мужское начало должно властвовать, женское — покоряться: таков закон природы. Но, прижатая к стенке и дрожащая, она все еще была готова бороться. Когда конь ринулся к ней, она злобно цапнула его.
Обезумевший от желания вороной жеребец взвился на дыбы, вонзил зубы в атласную шею кобылицы и грубо взгромоздился на нее. Едва мощный фаллос вонзился в ее лоно, прекрасная берберка вдруг подчинилась ему и ответила тихим ржанием на призывный мощный крик. После этого она только трепетала при каждом мощном ударе, смиренно вынося бешеный ритм, воплотивший неустанную свирепую энергию жеребца.
Вороной неустанно стремился к разрядке, грубо покусывал ее холку и все сильнее вонзался в ее тугой жар. Наконец из его глотки вырвался пронзительный вопль и тело начало содрогаться, выплескивая горячее семя, омывавшее ее внутренности раскаленной лавой. Мышцы кобылы конвульсивно сжали его могучий член, чтобы ни одна капля не пропала даром.
Блестящий от пота конь опустился на твердую землю и мгновенно растерял все силы. В отличие от насильника кобылка лучилась бодростью: игриво терлась о него, подталкивала носом. Они стояли рядом, чуть касаясь друг друга. Она обдувала его теплым облаком, его тяжелое дыхание шевелило ей гриву. Поразительное зрелище. Какое великолепное слияние!
Хит был потрясен и заворожен этой первобытной красотой. Медленно подойдя к кобыле, он стал поглаживать ее. Теплый взгляд карих глаз выдавал его нежную привязанность к чудесному животному.
— Тише, тише, красотка. Ты оказалась достойной подругой: недаром он до сих пор на ногах не стоит! Если ничего не выйдет, он снова обслужит тебя. Но бьюсь об заклад, у него с первого раза все получилось.
Хит впервые увидел вороного месяц назад, когда вместе с Рэмзи Дугласом отправился на север, в Грампианские горы, за дикими необъезженными лошадьми, которым позволяли бегать на свободе в северных лесах, приучая к холодной погоде и суровому климату. Он сразу понял, что это животное может стать идеальным производителем, особенно если подобрать ему достойных дам.
Рэм, помнится, засмеялся и сказал, что отдаст жеребца, если Хит сумеет его поймать. Дело оказалось нелегким, но когда мужчины погнали табун обратно, молодой жеребчик получил нового хозяина, который назвал его Черным Змеем.
Хит работал с ним и остальными дикими лошадьми целый месяц, с рассвета до заката, и его усилия стали приносить плоды. Он объезжал выносливых низкорослых лошадок для воинов Дугласа, патрулировавших бесконечные мили безлюдных, поросших мхами речных пойм и болот на границе Англии и Шотландии. Без надежной, сильной лошади в этих местах делать нечего.
Хит Кеннеди сбросил одежду и растянулся на широкой кровати, закинув руку за голову. Боль в натруженных мышцах казалась даже приятной — он любил свою работу. Страстью Хита были кони, которых он продавал, покупал и менял… да и крал тоже, только никогда не разводил, потому что своей земли у него не было. В этом году ему наконец довелось осуществить мечту, и то благодаря своему могущественному зятю, лорду Рэмзи Дугласу. Хит помог Рэму сбежать из лондонского Тауэра, куда заточил его английский король Генрих Тюдор. Рэму грозила виселица. В награду за спасение он предложил Хиту часть обширных владений Дугласов, где тот мог бы разводить лошадей. В результате тяжелого труда, а также пустив в ход хитрость и смекалку, Хит приобрел добрую дюжину породистых кобыл. В случае удачи новый жеребец за год сможет удвоить поголовье.
Массируя каменно-твердые мышцы бедра, Хит улыбнулся. Его мужское достоинство слегка шевельнулось при воспоминании о первобытно прекрасной сцене совокупления, но он вынудил себя расслабиться, и скоро напряженная плоть обмякла и улеглась в гнездо темных густых завитков. Скорее бы увидеть жеребенка, которого произведет Индиго, берберская кобылка его сестры Валентины. После многих лет судьба, похоже, решила ему улыбнуться. Можно подумать, клеймо незаконнорожденного показалось недостаточным этой злобной ведьме. С ехидной ухмылкой она наделила его к тому же и цыганской кровью, вдвойне прокляв только что явленного свету младенца. Но Хит Кеннеди смеялся гнусной шлюхе в лицо и плевал на ее происки. Гордая осанка и бесшабашная улыбка заставляли окружающих поверить в его счастливое предназначение.
Вдруг его охватило странное предчувствие надвигавшейся опасности. Хит старался дышать глубоко, медленно, сосредоточиться на том, откуда исходило зло. Он умел читать мысли и ощущать нависшую угрозу, потому что с рождения обладал большими способностями, чем обычный человек. Валентина… Его сестра Тина была единственной во всем мире, кого любил Хит, и сейчас, он чувствовал, ее страх окутал его плотным покрывалом.
Он соскользнул с кровати. Поспешно натянул штаны телячьей кожи и не поленился надеть мягкие, доходившие до бедер сапоги, в которых прятался смертоносный кинжал. Затем с грацией и быстротой хищника, ведомого одним инстинктом, он ринулся через весь замок к главной башне. Сверху донесся испуганный вопль Тины, и он помчался по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Остановившись у двери, он услышал мужской голос:
— Где Черный Рэм Дуглас?!
Хит пинком распахнул дверь, так, что она ударилась о стену, и увидел свою прелестную сестру, бьющуюся в руках неизвестного. Не прошло и секунды, как он выхватил клинок из сапога и пронзил сердце негодяя. Великан захлебнулся собственной кровью, и алые капли обагрили белую ночную рубашку Тины.
— Ты жива, милая? — едва выдохнул Хит, сгорая от тревоги за любимую сестру и младенца, которого та носила в чреве. Страшно представить, что сделал бы с ним Рэм, не защити Хит его жену и нерожденного ребенка, которых тот любил больше жизни.
— Попался, паренек! Теперь ты в наших руках!
Хит обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как в просторную комнату вваливаются шестеро гигантов, по виду жителей приграничного района.
— Он не лорд Дуглас! — отчаянно уверяла Тина.
— Лгунья! — проревел их здоровенный предводитель, обнажив в ухмылке полусгнившие зубы. — Никто, кроме проклятого Черного Рэма, не посмел бы войти в твою спальню — это все равно что смертный приговор себе подписать!
— Это мой брат Хит Кеннеди! — вскричала Тина.
— Черта с два! — парировал негодяй, явно наслаждаясь происходящим. — Все чертовы Кеннеди рождаются с ярко-рыжей шевелюрой, совсем как ты, девушка!
— Молчи, Тина, — остерег Хит, прежде чем сестра, славившаяся горячим нравом, успела взорваться. Если они считают, что схватили Рэмзи Дугласа, пусть удовлетворятся и оставят ее в покое. Сходство между Хитом и Рэмом было необычайным, и их часто путали.
— Клянусь Богом, парнишка влюблен! Готов пожертвовать собой ради чертовой бабы, — проворчал мужчина, недоверчиво качая лохматой головой. — Взять его!
Двое громил с кулаками размером с голову младенца схватили Хита и поволокли из комнаты. Хит ругал себя последними словами. Останься у него клинок, он уложил бы всех шестерых.
— Я заберу нож, — алчно пробормотал третий.
— И не только. Захвати с собой труп, тупоголовый ты болван. Иначе сразу догадаются, кто здесь был.
Мысли Хита лихорадочно метались: кто они и чего хотят? Судя по грубым физиономиям, смуглой коже и тяжеловесным фигурам, это жители приграничья. Похищение влиятельного лорда Дугласа, несомненно, может гарантировать огромный выкуп, но только последние идиоты станут так рисковать. На их месте всякий опасался бы навлечь на себя и свой клан ужасный гнев Дугласов.
Один из налетчиков перекинул через плечо тело сообщника, пятеро других стащили Кеннеди вниз. Хит не сопротивлялся: главное — увести их подальше от Тины. А сила и энергия ему еще пригодятся, не стоит растрачивать их попусту. Кроме того, ему до смерти хотелось узнать, в чьих руках он находится. Что ж, если повезет, он скоро узнает имя главного заговорщика. Можно представить его разочарование, когда он узнает, что не видать ему денежек. Пусть отец Хита, Роб Кеннеди, лорд Галлоуэй, несметно богат, он и пенни не заплатит за жизнь своего цыганского ублюдка.
Хит невольно усмехнулся. Что за ирония судьбы! И как же промахнулись эти выродки!
Однако при виде зрелища у ворот замка Эскдейл лицо его помрачнело. Повсюду валялись тела конюхов и стражников Дугласа, либо мертвых, либо избитых до полусмерти. Разбойники тем временем уже ловили лошадей. Вскоре они вскочили на тощих пони и подтолкнули пленника к такой же низкорослой лошадке.
— Свяжите ему руки за спиной, — приказал вожак.
— У тебя есть обрывок веревки, Мейнджи[1]?
— Веревка стоит денег, — сухо ответствовал тот.
Хит посчитал, что прозвище как нельзя лучше подходит предводителю: у него и в самом деле был вид чесоточного. Наверняка подхватил болячку от овец!
Тут он почувствовал, как кожаный шнурок, которым были подвязаны его длинные, до плеч, волосы, грубо срывают с головы и стягивают им запястья. Эти мерзавцы украли лошадей Дугласа и собственных бесценных кобыл Хита! Ему немедленно захотелось лишить их самого дорогого, и он поклялся, что не быть им мужиками, дай только срок.
Хит сжал коленями лошадиные бока и низко пригнулся к холке. Привычка к верховой езде без седла помогла сохранить равновесие и не упасть. Хотя май уже вступил в свои права, холодный ветер бил в обнаженную грудь Хита. Слава Богу, он много лет ночевал на открытом воздухе и успел закалиться, совсем как лошади, приведенные на юг с северных гор.
Они остановились у Лэнгольма, где Эскдейл соединяется с Ивсдейлом. Хит Кеннеди беспомощно наблюдал, как лошадей погнали на восток, но шестеро разбойников вместе со своим пленником двинулись к югу. На переправе через реку Эск кто-то предложил:
— Почему бы нам не утопить его здесь?
— Ах ты, безмозглый олух! Сначала перевезем его через границу и бросим в английскую реку.
Утопить? Эти сукины дети собираются его утопить?!
Опешив, Хит Кеннеди внимательнее пригляделся к похитителям. Шваль самого низкого пошиба, отбросы общества, которых нищета и голод толкают на самые гнусные дела, за какие ни один порядочный человек не возьмется. Кто-то заплатил им за убийство Рэмзи, которое будет выдано за несчастный случай. Со времени сокрушительного поражения при Флоддене короля Якова Стюарта сила Шотландии была сосредоточена в руках клана Дугласов. Значит, приказ расправиться с его зятем исходит от англичан?
Что-то кольнуло в сердце. Какая-то мысль не давала покоя.
Хит глубоко вздохнул и постарался отрешиться от действительности, призвав на помощь шестое чувство, редко его подводившее. Из глубин памяти выплыли ужасные повествования о некоем шотландском клане, представители которого предпочитали топить свои жертвы, поскольку этот способ убийства обходился дешевле всего. По-видимому, это шотландцы — обитатели приграничной области, нанятые англичанами.
Хотя граница была невидимой, Хит точно определил тот момент, когда кавалькада оказалась по другую сторону. Вот уже четыре столетия на этой земле царили насилие и смерть. Распри между шотландцами и англичанами длились и длились. Здешние жители существовали за счет набегов и грабежей. Воровство, похищения, шантаж, поджоги стали образом жизни. Но никогда еще шотландцы не опускались до того, чтобы убивать соотечественников за английские деньги. Пасть ниже невозможно.
Так, первой английской рекой окажется Иден. Его руки к этому моменту совершенно онемели, а холод проник до самых костей. Едва похитители остановились и стащили его с пони, Хит лягнул одного в пах и, когда тот скрючился, завопив от боли, ударил коленом в подбородок, так что тот прикусил язык.
Но тут двое других набросились на него и повалили на землю. До него донесся плеск воды. Опасность заставила его удвоить усилия. Он боднул ближайшего под дых, но другой не долго думая схватил камень и ударил Хита по голове. Сознание он не потерял, но резкая боль пронзила тело.
— Хватит дурака валять! Лезь в воду! — прошипел предводитель, теряя терпение. Наконец трое скрутили Хита, но удержать его под водой им так и не удалось.
— Да помогите же нам, ради Бога! — дружно заревели они.
Хит обхватил кого-то жесткими, как железо, ногами и увлек за собой. Если его и утопят, он возьмет с собой хотя бы одного злодея.
В конце концов за него взялись четверо, а огромный предводитель поставил сапог ему на спину, а потом и вовсе уселся верхом и сидел, пока пленник не прекратил биться.
Постепенно им завладела холодная вода. Он задерживал дыхание, пока легкие не стали гореть. Вскоре его охватило чувство странной эйфории. Перед глазами поплыли сцены детства. Он увидел свою красавицу мать Лили Роуз и сразу же ее узнал, хотя она умерла, рожая его. И несмотря на глубокую ночь, все вокруг внезапно залил ослепительный белый свет, и тут же нахлынула тихая радость.
«Так вот какова она, смерть…» — изумленно подумал он, проваливаясь в никуда.
Когда пятеро разбойников наконец отпустили жертву, тело всплыло на поверхность. Рядом качался на воде другой труп, и течение скоро увлекло обоих, но убийцы поспешили догнать их и вытащить на берег. Предводитель снял ремешок с запястий Хита Кеннеди, носком сапога перевернул его лицом вверх и неверяще покачал головой:
— Иисусе, недаром толкуют, что Черный Рэм Дуглас — крепкий орешек! Не то что этот болван!
Он бросил злобный взгляд на своего мертвого сообщника.
— Придется тащить на себе еще одну дохлятину!
Еще до рассвета Рейвен Карлтон потихоньку прокралась в конюшню. И хотя она ступала бесшумно, ловчие птицы мигом ощутили ее присутствие и шумно заголосили.
— Дьявол, — прошептала она и, честно пытаясь сделать вид, что ее здесь нет, погладила по носу своего пони Салли и на цыпочках вывела его из конюшни. Она даже не стала его седлать. Угрызения совести одолевали девушку при мысли о соколах, топчущихся на своих насестах. Бедные, как им тяжело в темных колпачках!
Но Рейвен решительно задушила в себе чувство вины. Сначала следует избавиться от ненависти, прогнавшей сон, а потом уж навестить своих питомцев. Обучение их требовало терпения и спокойствия, и Рейвен надеялась, что утренняя прогулка по берегу поможет ей вернуть безмятежность.
В одежде для верховой езды для Рейвен главным было удобство. Она надела длинную юбку-штаны и свободную рубаху, позаимствованную у брата. Не успела она вскочить на свою лошадку, как та пустилась вскачь и без всяких понуканий помчалась к реке Иден, впадавшей в залив Солуэй. Солуэй отделял Англию от Шотландии. Отсюда открывался великолепный вид — море и фиолетовые горы на горизонте. Когда стены Роклифф-Мэнора смыкались вокруг нее и постоянные запреты родителей становились невыносимыми, Рейвен вырывалась из дома, пускала лошадь галопом и неслась по мокрому песку, пока не становилось легче.
Привычки и пристрастия Рейвен откровенно не одобрялись ее матерью. По мнению Кэтрин Карлтон, возня с ловчими птицами не пристала истинной леди.
— Твое поведение скандально! — заявила она дочери прошлой ночью.
— А кого я, по-твоему, должна разводить? — вызывающе выпалила Рейвен.
— Леди вообще не должна заниматься подобными вещами.
— В таком случае как это ты ухитрилась родить троих детей, матушка? — с деланной наивностью осведомилась дочь.
— Довольно, юная леди! Ланселот! Неужели ты не слышишь, как твоя дочь дерзит и издевается над матерью? Помяни мое слово, если она и дальше станет продолжать в том же духе, кончит жизнь старой девой!
— Но мой брат Герон держит свору охотничьих псов, а ты ничего особенного в этом не находишь, — указала Рейвен.
— Мы уже сто раз это обсуждали. Родись ты мужчиной, могла бы разводить кого угодно.
«Свору ублюдков?» — ехидно подумала девушка.
— При чем здесь мой пол? — возразила она вслух. — Если бы я оказалась неумехой, твои возражения еще можно было бы понять.
— Знаешь, она права, Кэтрин, — заметил Ланс Карлтон.
— Ланселот, как ты можешь постоянно противоречить каждому моему слову? Девушке не следует проводить целые дни на болотах в обществе этих проклятых соколов! И это вместо того, чтобы оттачивать манеры и учиться вести хозяйство! Да она настоящая дикарка!
Сэр Ланс лукаво подмигнул дочери.
— Твою мать можно понять, Рейвен. Она желает, чтобы я подрезал тебе крылышки. Когда поедешь в Карлайл навестить Дейкров, придется притвориться настоящей леди, пока благополучно не обручишься.
— Кристофер Дейкр любит меня такой, какая я есть! — объявила Рейвен.
«Еще бы!» — подумал Карлтон, восхищенно глядя на свою прелестную темноволосую дочь.
— Нам не его любовь нужна, а предложение руки и сердца! Ни один джентльмен не захочет получить острую на язык, упрямую и своевольную жену! Если не изменишь своего поведения, твоя сестра Ларк сделает куда более выгодную партию.
— Я обожаю Ларк, и нечего нас сталкивать лбами!
— Какое гнусное обвинение! Немедленно убирайся к себе в комнату!
Когда рассвет окрасил небо светлым золотом, Рейвен ощутила, что на сердце полегчало. Она вдыхала соленый воздух, словно эликсир жизни, не замечая, что копыта Салли вязнут в мокром песке. Неприязнь к матери растаяла, и уголки ее крупного рта чуть приподнялись. Мать права, она в самом деле упряма, да и нрав вспыльчивый, а ведь родители желают ей только добра. Ее матушка была всего лишь Кейт Герон, прежде чем умудрилась поймать такого выгодного жениха, как сэр Ланселот Карлтон, коннетабль замка Карлайл. Героны были жителями английского приграничья, и Кейт совершила настоящее чудо, заманив столь высокородного джентльмена в ловушку брака. Теперь она требовала, чтобы дочери последовали ее примеру, поднявшись еще выше. Она никогда не уставала остерегать девушек относительно жителей приграничных областей: «Взгляните на моего братца и кузенов! Неотесанные, грубые болваны! Все обитатели тех мест одинаковы: смуглые, нахальные, дерзкие, наглые свиньи, готовые наброситься на первую встречную женщину!»
Мать будет на седьмом небе, если она пойдет под венец с Кристофером Дейкром, сыном и наследником лорда Томаса Дейкра, верховного смотрителя английской границы. Кристофер получил образование в Лондоне и приехал на север менее года назад, чтобы вместе со своим полком сразиться при Флоддене, где дикари шотландцы были раз и навсегда поставлены на колени.
Рейвен улыбнулась, как всегда, загадочно. Она ничего не имела против такого союза, более того, собиралась всю следующую неделю гостить у Дейкров.
Подняв голову, она наслаждалась бьющим в лицо и ерошившим волосы ветром. Предвкушение опасной игры бурлило в ней: она еще поводит Криса Дейкра за нос!
Глава 2
Хит Кеннеди открыл глаза и увидел над собой потускневшие звезды. Так он не мертв? Всего лишь потерял сознание?
Он лежал не шевелясь, впитывая всем телом тепло и силу земли и заставляя себя согреться и перестать дрожать. Древние кельты верили, что земля исцеляет.
Он раскинул длинные сильные ноги и вытянул в стороны руки, так что тело образовало пентаграмму, или пятиконечную звезду, закрыл глаза и, глубоко дыша, начал «пить» земную энергию. Мало-помалу он словно врос в почву, принимая ее мощь всем своим существом и поглощая ритм жизни.
Хит не знал, сколько времени прошло, но постепенно ощутил, как пульс бьется все сильнее и кровь начинает стучать в ушах. Он приоткрыл глаза, перевернулся на живот и внезапно сообразил, что слышит стук копыт. По берегу верхом скакала девушка.
Хит затаил дыхание, забыв о боли и недомоганиях. Прекрасные темные волосы развевались за спиной незнакомки шелковистым стягом. Сразу видно, что перед ним свободная душа, любящая природу так же сильно, как он сам.
На пони не было седла, и наездницу, казалось, вовсе не заботило, что ее длинные ноги обнажены едва не до колен. Хит принял ее за цыганку. Наверняка он видит девушку впервые. Такое создание забыть невозможно!
Он встал на колени и медленно, не отрывая глаз от всадницы, поднялся. Она, разумеется, увидела его, потому что гордо вскинула голову и пришпорила черного шотландского пони. Безумный галоп по песчаной полосе говорил о яростном желании доказать свое искусство наездницы.
Почти не замедляя хода, незнакомка развернула лошадь и поскакала к нему. Хит, не собиравшийся уступать дорогу, громко рассмеялся над ее проделкой.
— А где остановился табор? — осведомился он. Девушка натянула поводья в последнюю минуту и спрыгнула на землю.
— Какой еще табор? — вызывающе бросила она.
— Цыганский. Ты ведь цыганка?
Рейвен замерла как вкопанная. Черты прелестного лица исказились негодованием.
— Цыганка? — ахнула она. — Глупая свинья! Меня в жизни так не оскорбляли! Да как ты посмел?!
Этот оборванец принял ее за цыганскую потаскуху!
Она смерила презрительным взглядом его обнаженную грудь и мускулистые плечи. Он наверняка ищет, с кем бы поваляться на песочке.
— Я леди! Мой отец — сэр Ланселот Карлтон! Мы владеем Роклифф-Мэнором, так что вы, сэр, вторглись в чужие владения!
Теперь, всмотревшись пристальнее, Хит и сам понял, что перед ним не цыганка. Кожа — как розовые лепестки, не смуглая, а кремовая, а глаза — поразительного сине-лилового цвета! Он также видел ее ауру, тоже лилового оттенка, на фоне черных волос.
— Английская леди!
Он отвесил издевательский поклон и с трудом не поморщился — каждое движение причиняло боль.
— Жаль, жаль.
Рейвен немедленно вздернула подбородок.
— Это еще почему? — выпалила она.
— У цыганок в крови огонь, у англичанок — лед.
Девушка вызывающе подбоченилась.
— Зато вас видно издалека: бродяга из приграничья и к тому же наверняка шотландец!
Она немедленно пожалела о своей вспыльчивости. От этого человека исходит опасность, стоит ли его злить?
Но ее слова, похоже, польстили ему. Хит и в самом деле был не только жителем приграничья, но еще и шотландцем. Она смотрела на него, как на последнее отребье, а он про себя улыбался: что бы сказала девчонка, узнай, что его мать была цыганкой?
Подавив страх перед незнакомцем, она мужественно заявила:
— Вам лучше убраться, пока мой брат не натравил на вас собак, а отец не арестовал за то, что шатаетесь по чужим землям!
Хит хмыкнул. Он знал, что Ланс Карлтон когда-то был коннетаблем замка Карлайл, но годы взяли свое. Ланс охромел и теперь отпущен пастись на травке, если можно так выразиться. Но за свою верную службу Короне он награжден званием мирового судьи и четыре раза в год заседает в суде.
— Если бы сэр Ланселот увидел ваши бесстыдно оголенные ноги, небось задал бы вам хорошую трепку.
Рейвен невольно покраснела. Он прав, и ничего тут не поделать.
Ее затрясло от гнева. На языке вертелся достойный ответ, но вместо этого она наградила нахала презрительным взглядом и вскочила на пони.
Румянец на щеках безошибочно подсказал: несмотря на ее вызывающие манеры, перед ним невинная девушка. И его отчего-то неодолимо потянуло к ней. Хит позволил незнакомке немного отъехать, прежде чем сунул два пальца в рот и свистнул. Пони замер, повернулся и потрусил к нему.
— Салли! Тпру! Тпру, мальчик! Стой! — кричала девушка.
Салли остановился, но не прежде, чем добрался до Хита Кеннеди. Шотландец протянул руку, почесал пони, и тот доверчиво ткнулся в него носом.
— Какого черта вы вытворяете? — прошипела Рейвен, неожиданно осознав, что опасность вполне реальна.
Он лежал не шевелясь, впитывая всем телом тепло и силу земли и заставляя себя согреться и перестать дрожать. Древние кельты верили, что земля исцеляет.
Он раскинул длинные сильные ноги и вытянул в стороны руки, так что тело образовало пентаграмму, или пятиконечную звезду, закрыл глаза и, глубоко дыша, начал «пить» земную энергию. Мало-помалу он словно врос в почву, принимая ее мощь всем своим существом и поглощая ритм жизни.
Хит не знал, сколько времени прошло, но постепенно ощутил, как пульс бьется все сильнее и кровь начинает стучать в ушах. Он приоткрыл глаза, перевернулся на живот и внезапно сообразил, что слышит стук копыт. По берегу верхом скакала девушка.
Хит затаил дыхание, забыв о боли и недомоганиях. Прекрасные темные волосы развевались за спиной незнакомки шелковистым стягом. Сразу видно, что перед ним свободная душа, любящая природу так же сильно, как он сам.
На пони не было седла, и наездницу, казалось, вовсе не заботило, что ее длинные ноги обнажены едва не до колен. Хит принял ее за цыганку. Наверняка он видит девушку впервые. Такое создание забыть невозможно!
Он встал на колени и медленно, не отрывая глаз от всадницы, поднялся. Она, разумеется, увидела его, потому что гордо вскинула голову и пришпорила черного шотландского пони. Безумный галоп по песчаной полосе говорил о яростном желании доказать свое искусство наездницы.
Почти не замедляя хода, незнакомка развернула лошадь и поскакала к нему. Хит, не собиравшийся уступать дорогу, громко рассмеялся над ее проделкой.
— А где остановился табор? — осведомился он. Девушка натянула поводья в последнюю минуту и спрыгнула на землю.
— Какой еще табор? — вызывающе бросила она.
— Цыганский. Ты ведь цыганка?
Рейвен замерла как вкопанная. Черты прелестного лица исказились негодованием.
— Цыганка? — ахнула она. — Глупая свинья! Меня в жизни так не оскорбляли! Да как ты посмел?!
Этот оборванец принял ее за цыганскую потаскуху!
Она смерила презрительным взглядом его обнаженную грудь и мускулистые плечи. Он наверняка ищет, с кем бы поваляться на песочке.
— Я леди! Мой отец — сэр Ланселот Карлтон! Мы владеем Роклифф-Мэнором, так что вы, сэр, вторглись в чужие владения!
Теперь, всмотревшись пристальнее, Хит и сам понял, что перед ним не цыганка. Кожа — как розовые лепестки, не смуглая, а кремовая, а глаза — поразительного сине-лилового цвета! Он также видел ее ауру, тоже лилового оттенка, на фоне черных волос.
— Английская леди!
Он отвесил издевательский поклон и с трудом не поморщился — каждое движение причиняло боль.
— Жаль, жаль.
Рейвен немедленно вздернула подбородок.
— Это еще почему? — выпалила она.
— У цыганок в крови огонь, у англичанок — лед.
Девушка вызывающе подбоченилась.
— Зато вас видно издалека: бродяга из приграничья и к тому же наверняка шотландец!
Она немедленно пожалела о своей вспыльчивости. От этого человека исходит опасность, стоит ли его злить?
Но ее слова, похоже, польстили ему. Хит и в самом деле был не только жителем приграничья, но еще и шотландцем. Она смотрела на него, как на последнее отребье, а он про себя улыбался: что бы сказала девчонка, узнай, что его мать была цыганкой?
Подавив страх перед незнакомцем, она мужественно заявила:
— Вам лучше убраться, пока мой брат не натравил на вас собак, а отец не арестовал за то, что шатаетесь по чужим землям!
Хит хмыкнул. Он знал, что Ланс Карлтон когда-то был коннетаблем замка Карлайл, но годы взяли свое. Ланс охромел и теперь отпущен пастись на травке, если можно так выразиться. Но за свою верную службу Короне он награжден званием мирового судьи и четыре раза в год заседает в суде.
— Если бы сэр Ланселот увидел ваши бесстыдно оголенные ноги, небось задал бы вам хорошую трепку.
Рейвен невольно покраснела. Он прав, и ничего тут не поделать.
Ее затрясло от гнева. На языке вертелся достойный ответ, но вместо этого она наградила нахала презрительным взглядом и вскочила на пони.
Румянец на щеках безошибочно подсказал: несмотря на ее вызывающие манеры, перед ним невинная девушка. И его отчего-то неодолимо потянуло к ней. Хит позволил незнакомке немного отъехать, прежде чем сунул два пальца в рот и свистнул. Пони замер, повернулся и потрусил к нему.
— Салли! Тпру! Тпру, мальчик! Стой! — кричала девушка.
Салли остановился, но не прежде, чем добрался до Хита Кеннеди. Шотландец протянул руку, почесал пони, и тот доверчиво ткнулся в него носом.
— Какого черта вы вытворяете? — прошипела Рейвен, неожиданно осознав, что опасность вполне реальна.