Страница:
Взгляд ее скользнул по резким, словно высеченным из камня чертам смуглого лица Рэвенспера. Он учтиво поклонился ей, спросив:
— Вы готовы, любовь моя?
— Я никогда не буду готова! — отрезала она, и в ее огромных серых глазах сверкнула ненависть.
Роджер молча помог ей встать и, слегка прикасаясь ладонью к ее талии, вывел из зала. Все так же молча они поднялись на третий этаж и приблизились к двери в его спальню. Еще секунда, и Розанна оказалась в большой, роскошной комнате, за закрытой дверью, наедине со своим мужем.
Роджер направился к столику, стоявшему в дальнем углу спальни. Розанна обреченно вздохнула. Полог кровати был раздвинут, и на темно-вишневом покрывале отчетливо выделялась своей непорочной белизной ее ночная рубаха.
Роджер подошел к ней, бесшумно ступая по мягкому красно-коричневому ковру. В руках он держал два кубка.
— Я хочу предложить вам попробовать этого восхитительного вина, настоянного на миррисе. Уверен, что оно вам понравится!
— Вы подмешали туда снотворное? — спросила Розан-на, все еще стоявшая в дверной нише.
Роджер поморщился, словно сказанное ею причинило ему физическую боль.
— Что вы, Розанна! Я не способен на подобную низость! Да и зачем бы я стал это делать?
— Но тогда, в Белвуре…
— Разве это я в тот раз подмешал снотворное в ваше вино?
В дверь осторожно постучали, и Роджер, нахмурившись, впустил в комнату еле живую от страха Элис.
— Я… я пришла помочь миледи раздеться, — пробормотала девушка.
Роджер, смеясь, покачал головой.
— Спасибо, детка, но мы обойдемся без твоей помощи. Я сам раздену мою жену!
— Ничего подобного вы не сделаете! — заявила Розанна. — Иди спать, Элис. Я сегодня справлюсь без тебя.
Стоило двери закрыться, как Рэвенспер заключил жену в объятия и нежно проговорил:
— Не лишайте меня этого удовольствия, Розанна! Я слишком долго ждал своей брачной ночи, чтобы не насладиться ею сполна! Вы целую вечность не допускали меня до своего юного тела, и теперь, в наказание за доставленные мне мучения, вы будете беспрекословно подчиняться всем моим желаниям и капризам!
— К-каким желаниям и капризам? — спросила Розанна. Губы ее побелели от страха.
— Любым, Розанна! Вам не следовало оставлять меня одного в течение стольких ночей со дня нашей свадьбы! Теперь я чувствую себя, словно застоявшийся жеребец, впервые за много месяцев увидавший кобылу! — И с этими словами он осторожно снял с нее золоченый пояс и тунику. Розанна осталась в тонком, прозрачном оранжевом нижнем платье.
Он стал бережно, легко и нежно, едва касаясь, гладить ее упругие груди.
— И все эти ночи мне не оставалось ничего другого, кроме как лежать на своем одиноком ложе и мечтать о ласках, которые мы с вами подарим друг другу. — Он пристально взглянул ей в глаза. — Ведь вы не боитесь, любовь моя? А что же вы прячете под этим легким шелковым платьем? — Но стоило ему приподнять подол длинного платья, как Розанна бросилась бежать в дальний угол комнаты. Роджер в два прыжка настиг ее и подхватил на руки. Розанна отбивалась. Ее длинные, стройные ноги молотили по воздуху. Но Роджер не разжимал своих железных объятий, с улыбкой склонившись к ее раскрасневшемуся лицу.
— Достанет ли у вас умения и пыла, чтобы удовлетворить ту бурную страсть, которая снедает меня? — спросил он, прижимая ее бедро к своей восставшей мужской плоти.
— У вас нет ни капли стыда, Рэвенспер! — воскликнула Розанна. — Ведь я не привыкла к таким грубым, циничным выражениям, какими вы уснащаете свою речь!
— Что? Вы не привыкли к грубым словам?! Да я еще не встречал женщины, чей запас ругательств превосходил бы ваш, моя дорогая!
Розанне только этого и надо было! Она мечтала свести его страстное желание овладеть ею к обычному обмену колкостями. Слава Богу, начало совсем неплохое, ведь ей удалось втянуть его в спор! Однако у Рэвенспера были свои идеи относительно того, как пройдет эта ночь, и он торопился воплотить их в действие.
Он ни единой секунды не верил в ее ложь о том, что она уже не девственна, и собирался, отдавая дань ее неискушенности, медленно, шаг за шагом вести ее по пути наслаждений, но теперь он не мог устоять перед соблазном хоть немного подразнить строптивую девчонку. Она, что и говорить, заслужила гораздо более сурового наказания за свою несговорчивость.
Он сорвал с нее легкое платье и нижнюю сорочку и, отбросив наряды, превратившиеся в негодные тряпки, в сторону, бережно опустил обнаженную девушку на постель. Ее стройное тело в обрамлении волнистых темно-каштановых волос представляло собой столь пленительное зрелище, что Роджер в течение нескольких минут молча любовался ею. Затем, словно опомнившись, он стал поспешно стягивать с себя одежду.
Розанна с ужасом подумала, что никогда, никогда не привыкнет к его наготе. Величина его возбужденного члена заставила ее содрогнуться от страха.
— Надеюсь, вы не боитесь меня? — с усмешкой спросил Рэвенспер.
— Что?! Вот уж нет! — дрогнувшим голосом ответила она. — Трусость никогда не входила в число моих недостатков!
То, с какой отвагой она раскрыла объятия и шепнула побелевшими губами: «Я готова!» — умилило Роджера, и он снова поклялся себе, что будет терпелив, нежен и ласков с этим чудесным, благоухающим цветком.
15
— Вы готовы, любовь моя?
— Я никогда не буду готова! — отрезала она, и в ее огромных серых глазах сверкнула ненависть.
Роджер молча помог ей встать и, слегка прикасаясь ладонью к ее талии, вывел из зала. Все так же молча они поднялись на третий этаж и приблизились к двери в его спальню. Еще секунда, и Розанна оказалась в большой, роскошной комнате, за закрытой дверью, наедине со своим мужем.
Роджер направился к столику, стоявшему в дальнем углу спальни. Розанна обреченно вздохнула. Полог кровати был раздвинут, и на темно-вишневом покрывале отчетливо выделялась своей непорочной белизной ее ночная рубаха.
Роджер подошел к ней, бесшумно ступая по мягкому красно-коричневому ковру. В руках он держал два кубка.
— Я хочу предложить вам попробовать этого восхитительного вина, настоянного на миррисе. Уверен, что оно вам понравится!
— Вы подмешали туда снотворное? — спросила Розан-на, все еще стоявшая в дверной нише.
Роджер поморщился, словно сказанное ею причинило ему физическую боль.
— Что вы, Розанна! Я не способен на подобную низость! Да и зачем бы я стал это делать?
— Но тогда, в Белвуре…
— Разве это я в тот раз подмешал снотворное в ваше вино?
В дверь осторожно постучали, и Роджер, нахмурившись, впустил в комнату еле живую от страха Элис.
— Я… я пришла помочь миледи раздеться, — пробормотала девушка.
Роджер, смеясь, покачал головой.
— Спасибо, детка, но мы обойдемся без твоей помощи. Я сам раздену мою жену!
— Ничего подобного вы не сделаете! — заявила Розанна. — Иди спать, Элис. Я сегодня справлюсь без тебя.
Стоило двери закрыться, как Рэвенспер заключил жену в объятия и нежно проговорил:
— Не лишайте меня этого удовольствия, Розанна! Я слишком долго ждал своей брачной ночи, чтобы не насладиться ею сполна! Вы целую вечность не допускали меня до своего юного тела, и теперь, в наказание за доставленные мне мучения, вы будете беспрекословно подчиняться всем моим желаниям и капризам!
— К-каким желаниям и капризам? — спросила Розанна. Губы ее побелели от страха.
— Любым, Розанна! Вам не следовало оставлять меня одного в течение стольких ночей со дня нашей свадьбы! Теперь я чувствую себя, словно застоявшийся жеребец, впервые за много месяцев увидавший кобылу! — И с этими словами он осторожно снял с нее золоченый пояс и тунику. Розанна осталась в тонком, прозрачном оранжевом нижнем платье.
Он стал бережно, легко и нежно, едва касаясь, гладить ее упругие груди.
— И все эти ночи мне не оставалось ничего другого, кроме как лежать на своем одиноком ложе и мечтать о ласках, которые мы с вами подарим друг другу. — Он пристально взглянул ей в глаза. — Ведь вы не боитесь, любовь моя? А что же вы прячете под этим легким шелковым платьем? — Но стоило ему приподнять подол длинного платья, как Розанна бросилась бежать в дальний угол комнаты. Роджер в два прыжка настиг ее и подхватил на руки. Розанна отбивалась. Ее длинные, стройные ноги молотили по воздуху. Но Роджер не разжимал своих железных объятий, с улыбкой склонившись к ее раскрасневшемуся лицу.
— Достанет ли у вас умения и пыла, чтобы удовлетворить ту бурную страсть, которая снедает меня? — спросил он, прижимая ее бедро к своей восставшей мужской плоти.
— У вас нет ни капли стыда, Рэвенспер! — воскликнула Розанна. — Ведь я не привыкла к таким грубым, циничным выражениям, какими вы уснащаете свою речь!
— Что? Вы не привыкли к грубым словам?! Да я еще не встречал женщины, чей запас ругательств превосходил бы ваш, моя дорогая!
Розанне только этого и надо было! Она мечтала свести его страстное желание овладеть ею к обычному обмену колкостями. Слава Богу, начало совсем неплохое, ведь ей удалось втянуть его в спор! Однако у Рэвенспера были свои идеи относительно того, как пройдет эта ночь, и он торопился воплотить их в действие.
Он ни единой секунды не верил в ее ложь о том, что она уже не девственна, и собирался, отдавая дань ее неискушенности, медленно, шаг за шагом вести ее по пути наслаждений, но теперь он не мог устоять перед соблазном хоть немного подразнить строптивую девчонку. Она, что и говорить, заслужила гораздо более сурового наказания за свою несговорчивость.
Он сорвал с нее легкое платье и нижнюю сорочку и, отбросив наряды, превратившиеся в негодные тряпки, в сторону, бережно опустил обнаженную девушку на постель. Ее стройное тело в обрамлении волнистых темно-каштановых волос представляло собой столь пленительное зрелище, что Роджер в течение нескольких минут молча любовался ею. Затем, словно опомнившись, он стал поспешно стягивать с себя одежду.
Розанна с ужасом подумала, что никогда, никогда не привыкнет к его наготе. Величина его возбужденного члена заставила ее содрогнуться от страха.
— Надеюсь, вы не боитесь меня? — с усмешкой спросил Рэвенспер.
— Что?! Вот уж нет! — дрогнувшим голосом ответила она. — Трусость никогда не входила в число моих недостатков!
То, с какой отвагой она раскрыла объятия и шепнула побелевшими губами: «Я готова!» — умилило Роджера, и он снова поклялся себе, что будет терпелив, нежен и ласков с этим чудесным, благоухающим цветком.
15
Роджер раздвинул полог еще шире, чтобы тепло и свет от камина проникли на ложе. Обнаженная девушка лежала в столь принужденной, неестественной позе, с таким бледным и испуганным лицом, словно она была одной из христианских мучениц, отданной на съедение хищным зверям.
— Я готова! — повторила она. — Поторопитесь же!
Роджер откинул край одеяла и лег на белоснежную простыню, укрыв себя и Розанну теплым, пушистым меховым покровом. Он улыбнулся девушке, но она, глядя на него с прежним ужасом и отвращением, процедила сквозь зубы:
— Вы не могли бы как можно быстрее покончить со всем этим?!
— О нет, любовь моя! — мягко возразил он. — Я хочу, чтобы вы раз и навсегда поняли, какое это счастье — дарить ласки и получать их, щедро расточать пыл своего тела и наслаждаться близостью любящего вас мужчины! Овладей я вами сейчас, и вы не испытали бы ничего, кроме боли и страха. Вместо этого я хочу посвятить вас в секреты и премудрости любовной игры. Уверен, вы не пожалеете об этом! Нежные, страстные поцелуи растопят лед вашей настороженности, затем, повинуясь моим более смелым ласкам, вы раскроетесь, чтобы принять меня. При этом целью моих действий вовсе не станет ваше подчинение моим желаниям. Нет, я хочу, чтобы в ответ на мои ласки в вашем теле проснулись желания не менее страстные, чем мои. О, если бы вы знали, Розанна, с какой радостью я постараюсь удовлетворить эти ваши желания, пробужденные мною! Наслаждение, испытываемое мной, усилится во сто крат, когда вы разделите его! Не смущайтесь, любовь моя, не смотрите на меня с таким недоверием и укором! Ведь эти сугубо интимные радости дозволительны, когда речь идет о супругах!
Он обнял девушку за тонкий стан и привлек ее к себе. Целый час он покрывал ее лицо и шею поцелуями — нежными и страстными, быстрыми и неторопливыми, настойчивыми и дразнящими. За все это время он ни разу не попытался раздвинуть ее губы. Розанна не отвечала на его поцелуи, но и не противилась им.
Она не ожидала, что Роджер окажется столь ласков и терпелив с ней. Напряжение, владевшее ею в течение всего этого дня, мало-помалу уступило место чувству покоя и защищенности. Ей было так тепло в его объятиях, и от жара камина, а также от выпитого вина, у нее слегка кружилась голова.
Роджер откинул одеяло, обнажив ее стройное тело. Розанна попыталась было протестовать, но он придвинулся к ней вплотную, прижав ее плоский живот к своему возбужденному члену. Она хотела было отпрянуть от него, но Роджер, сжимая ее в объятиях, негромко произнес:
— Не бойтесь, Розанна!
Продолжая нежно целовать девушку, он вскоре почувствовал, что тело ее снова расслабилось. Теперь она охотно приникала к его разгоряченной плоти, и, когда с губ ее слетел страстный вздох, Роджер осмелился сполна выразить в своем поцелуе владевшее им вожделение.
Розанна попыталась было оттолкнуть его, но руки ее уперлись в напряженные, словно железные, мышцы на боках Рэвенспера. И она оставила свои усилия, покорившись этой недюжинной силе, этой страсти, которую она чувствовала в нем и на которую с радостной готовностью отозвалось ее собственное тело.
Роджер стал нежно, осторожно гладить ее упругие груди. Ладонь его сначала охватывала одну из них целиком, затем он щекотал кончиками пальцев ее отвердевшие соски. Волосы Розанны коснулись его щеки, и он вдыхал в себя их запах, упиваясь прикосновением к своему лицу этих роскошных, шелковистых прядей. Никогда еще он не был так счастлив, не ощущал столь упоительной полноты жизни, как теперь, в объятиях своей любимой. Он отдал бы за нее всю кровь до единой капли, он боготворил ее! И она должна непременно ощутить его любовь, отозваться на нее, разделить ее!
Розанна отдавалась ласкам мужа со все возраставшей страстью. Он гладил теперь ее живот и бедра, рука его как бы ненароком коснулась густых волос внизу ее живота и скользнула ниже. Сладостное, упоительное ощущение заставило ее вздрогнуть и отпрянуть от него. Она была испугана силой охватившего ее тело вожделения и сделала последнюю попытку к сопротивлению.
— Нет, Рэвенспер, не надо! — взмолилась она, приподнимаясь на ложе.
Сильные, мускулистые руки опрокинули ее на спину и прижали к поверхности кровати.
— Назовите меня Роджером! — потребовал он, покрывая поцелуями ее шею.
У Розанны пересохло во рту. Она с ужасом ощущала, как его огромный член приблизился ко входу в ее лоно. Однако Роджер, вместо того чтобы овладеть ею, принялся снова покрывать ее лицо нежными, трепетными поцелуями.
Она с наслаждениям отдавалась этим кротким, разнеживающим ласкам и не противилась, когда язык Роджера оказался у нее во рту. Ответив на его поцелуй, она застонала от наслаждения, когда его пальцы принялись снова ласкать самый интимный участок ее тела. Розанна раздвинула ноги, и Роджер осторожно ввел палец в горячее, влажное отверстие ее лона. Его сердце готово было разорваться от радости, ведь то, о чем он уже давно догадался, подтвердилось: Розанна еще не принадлежала никому из мужчин!
Дыхание Розанны участилось. Она горела, точно в огне, тело ее выгнулось дугой навстречу Роджеру, она страстно желала продолжения его ласк, разрешения той мучительной истомы, которая сводила ее с ума.
Роджер приник к ее груди, вобрав в рот отвердевший сосок, и стал ласкать его языком, сосать, осторожно сжимать зубами.
Розанна подалась вперед, и он вошел в нее. Ощущение его напряженного члена, двигавшегося внутри ее тела, доставило Розанне ни с чем не сравнимое наслаждение. Она едва почувствовала боль, возникшую в самый первый миг соединения их тел, потому что боль эта была сразу же заглушена острым, пьянящим удовольствием, становившимся все сильнее от каждого страстного толчка сильных бедер Роджера.
Розанна чувствовала себя так, словно в глубине ее тела лопнул бутон какого-то роскошного, экзотического цветка, который, разрастаясь, заполнил собой все ее существо. Никогда еще она не чувствовала такого безудержного, жгучего восторга, такого упоения. Она полностью утратила чувство реальности.
Когда сознание стало постепенно возвращаться к ней, она обнаружила, что Роджер все еще сжимает ее в объятиях, опираясь на локти, и не сводит восторженного взора с ее лица.
— Любовь моя! — прошептал он.
Розанна глубоко вздохнула и откинула голову назад. Рэвенспер поцеловал ее в лоб и, лишь теперь отделившись от ее тела, лег на бок.
— Рэвенспер! Вы добились от меня того, чего желали! Вы заставили меня вести себя гадко! Вы довольны? — спросила она. Взгляд ее был полон стыда и раскаяния.
— Вы вели себя блестяще, Розанна! — возразил он. — И я никогда не смогу насытиться вашими ласками!
Она попыталась было отодвинуться от него, но он снова прижал ее к себе. Розанна знала, что ей не удастся ускользнуть от него до самого рассвета. Ведь она пообещала провести с ним ночь, которая еще нескоро уступит место утру! Она стыдилась того страстного нетерпения, которое толкнуло ее нынче в объятия этого Рэвенспера, этого дьявола во плоти. Он не только сам находился во власти постыдного вожделения, но и сумел вовлечь ее в свои постыдные игры, заставил ее ответить на его ласки.
Она отвернулась от него и спрятала свое зардевшееся лицо в ладонях. О, какие гадкие, низкие чувства пробудил в ней этот человек! Ее самолюбию был нынче нанесен такой жестокий, сокрушительный удар! Ведь она столько времени сопротивлялась его домогательствам, но стоило ему завлечь ее на ложе, и она немедленно пала жертвой своей и его страсти.
Роджер подавил желание снова овладеть Розанной. Опыт подсказал ему, что разумнее было бы обождать с новыми ласками в течение хотя бы одного или двух дней. Ведь происшедшее было так волнующе, так ново и необычно для нее. Он стал молча поглаживать ее по голове, по спине и ягодицам. Движения его ладони были такими легкими, успокаивающими, что Розанна незаметно для себя самой задремала.
Проснувшись, она поймала на себе его взгляд, полный вожделения.
— Любимая! — воскликнул он, пытаясь обнять ее.
— Не прикасайтесь ко мне! — взвизгнула она, отодвигаясь на край постели.
Гордость Роджера была задета. Он проявил столько терпения, столько любви и нежности, чтобы пробудить ее страсть, заставить ее раскрыться ему навстречу. И он добился в этом полного успеха. Теперь же, после пробуждения, она снова питает к нему вражду, она намерена отринуть все, что произошло между ними минувшей ночью, и снова свести их отношения к проявлениям взаимной неприязни, к противостоянию двух сильных, самолюбивых характеров.
— Итак, — мрачно проговорил он, — едва забрезжил рассвет, вы опять возводите барьеры между собой и мной, опять даете полную волю своему упрямству?
— Ничто между нами не изменилось, так и знайте! — воинственно воскликнула она, вскидывая голову.
— Розанна, вам не удастся обмануть ни себя, ни меня! Вы доставили мне такое невероятное наслаждение, которого я доселе не испытывал в объятиях женщины. И вы вполне разделили его со мной! Не пытайтесь отрицать это!
— Мне было с вами ничуть не лучше, чем с любым другим мужчиной, — холодно произнесла Розанна, но, угадав по его глазам, что тайна ее раскрыта, она взглянула на простыню. Вид кровавого пятна посередине просторного ложа подействовал на нее, точно красная тряпка на быка. — Ах вы премерзкое, похотливое животное! — крикнула она. — Вы лишили меня невинности, а теперь кичитесь этим, надувшись от гордости, точно индюк! Не надейтесь, что, овладев моим телом, вы подчинили себе и мою душу! Можете вывесить эту простыню на флагштоке замковой башни, чтобы все воины гарнизона порадовались вашему злодеянию и поздравили вас с победой!
Голос Розанны сорвался на высокой ноте. Она дрожала от ненависти, но не могла понять, против кого в первую очередь направлен ее гнев — против злодея Рэвенспера или же против нее самой?
Роджер с самого начала ссоры решил не поддаваться раздражению. Глубоко вздохнув, он с улыбкой произнес:
— Я вижу, что занятия любовью делают вас еще более агрессивной, чем обычно.
Розанна не нашлась что ответить ему на это. Пока она подыскивала слова, Роджер невозмутимо проговорил:
— Будем надеяться, что к ночи это пройдет.
Приняв как можно более величественную позу, она ответила:
— Рэвенспер, довожу до вашего сведения, что сегодня ночью я буду спать одна!
Розанна выскочила из спальни и захлопнула за собой дверь столь сильно и стремительно, что та прищемила полол ее длинной ночной рубахи. Розанна изо всех сил тянула на себя прочную ткань, но та оказалась намертво зажата тяжелой дверью. Она совсем было собралась выскользнуть из просторного одеяния и пробежать в свою комнату голой, но ее остановила мысль о возможной встрече с мистером Бурком или кем-либо из слуг. И ей не оставалось ничего другого, кроме как приоткрыть дверь. Зрелище, представшее перед ее взором, потрясло ее до глубины души: Рэвенспер, согнувшись пополам, трясся от беззвучного смеха. Он явно был доволен собой! Голова его едва не касалась позорного пятна, алевшего на белоснежной простыне. Розанна с ненавистью захлопнула дверь, на сей раз позаботившись подхватить свободной рукой подол рубахи, и бросилась в свою комнату.
Когда мистер Бурк явился в комнату хозяина за утренними распоряжениями, он застал Роджера у зеркала. Тот брился, беззаботно насвистывая. В комнату вошел слуга и, порывшись в шкафу, вытащил бархатный пиджак и панталоны. Взглянув на одежду, Роджер помотал головой и, расхохотавшись безудержным, сумасшедшим смехом, произнес:
— Нет-нет! Только не черное! Не сегодня! Нынче я чувствую себя королем, поэтому подай мне пурпурное одеяние.
Слуга недоуменно пожал плечами и погрузился в изучение содержимого гардероба.
Лицо мистера Бурка сохраняло бесстрастное выражение, но душа старого ирландца ликовала. Он был так рад за своего хозяина! Все женщины, до сей поры встречавшиеся на пути барона Рэвенспера, начиная с его матери, увы, не заслуживали добрых слов. Но похоже, на сей раз удача улыбнулась ему! Видит Бог, Роджер Монтфорд, как никто другой, достоин счастья!
Одевшись с помощью слуги, Роджер вдел в ухо бриллиантовую серьгу и, улыбнувшись своему отражению в зеркале, прошел в угол комнаты, где стояло массивное бюро. Отперев ключом, который он вынул из кармана, один из ящиков, Роджер вытащил шкатулку с наличными деньгами, отсчитал пятьсот фунтов и положил их в кошелек. Заперев бюро, он повернулся к слуге, который почтительно дожидался дальнейших приказаний:
— Если Тристан вернется сегодня, как и обещал, то завтра мы с ним отбудем в Рэвенгласс. Приготовь мои седельные мешки и положи в них смену одежды и несколько перемен белья. Мы вернемся примерно через две недели.
Когда Роджер вышел, мистер Бурк покачал головой. Он знал, что барон Рэвенспер — человек долга и что никакие причины не заставили бы его уклониться от выполнения своих обязанностей перед королем и отечеством. Но Боже, как нелегко ему будет на сей раз покидать Рэвенсворт, расставаться с молодой красавицей женой!
Роджер стремительным шагом направился к комнатам Розанны и ее служанок. Постучав в дверь, он усмехнулся и, оказавшись лицом к лицу с отворившей ему Кейт, лукаво подмигнул ей. Прежде чем женщина успела открыть рот, он протянул ей кожаный кошелек и пояснил:
— Здесь пятьсот фунтов. Это для Розанны! Она знает, в чем дело!
Плотно притворив дверь, Кейт повернулась к своей молодой госпоже.
— Это принес Рэвенспер, — сказала она, протягивая Розанне кошелек. — Здесь деньги… — И краска стыда залила лицо Кейт. Розанна никогда бы не подумала, что ее суровая, властная камеристка умеет краснеть! Но эта мысль, мелькнув где-то в глубине ее сознания, вновь уступила место безудержному гневу.
— Он просто дьявол! — выкрикнула она. — Дьявол во плоти! — Вспомнив, каким нечестивым смехом заливался он нынче утром, лежа на постели, она подумала, что попадись он ей сейчас, и она не устояла бы перед искушением исцарапать его лицо ногтями!.. — Проклятый развратник! — воскликнула она, захлебываясь слезами. — Из-за него я теперь чувствую себя падшей женщиной, последней шлюхой!
Все утро Розанна избегала встречи с мужем. Позавтракав у себя, она велела Доббину оседлать Зевса и отправилась в Ричмонд, по праву гордившийся своим собором, построенным в одиннадцатом веке. Сопровождавший Розанну Кеннет, уроженец этих мест, был рад возможности поделиться с хозяйкой своими сведениями об истории города, построенного норманнами и служившего в свое время одним из оплотов их власти.
Вернувшись в замок, они застали там Тристана и его рыцарей, приехавших из инспекционной поездки на побережье и готовившихся следующим утром отбыть в Рэвен-гласс. Розанна решила пообедать у себя в компании своих служанок. Ведь Рэвенспер будет занят сборами и вряд ли придаст ее отсутствию большое значение. А завтра утром он уедет, избавив ее от своего обществаа на целых две недели!
Приближалась зима, и Розанна, проведя большую часть дня в седле, под пронизывающим холодным ветром, чувствовала небывалую сонливость и утомление. Поэтому сразу же после довольно раннего обеда она ушла к себе и легла в постель.
Между тремя и четырьмя часами ночи Кейт Кендалл внезапно разбудил странный шум в комнате. Приподнявшись на локте, она успел а разглядеть спину Рэвенспера, уверенно приоткрывшего дверь в комнату Розанны. Кейт хотела было окликнуть его, но слова замерли у нее на устах: теперь-то она не могла воспротивиться его намерению ночевать в постели собственной жены! Вздохнув, служанка сотворила молитву и натянула на голову край одеяла.
Проснувшись, словно от толчка, Розанна села в постели. Во тьме перед ней отчетливо вырисовывался силуэт Рэвенспера.
— Как вы посме… — начала было она, но Роджер не дал ей договорить.
— Тише, Розанна! — повелительно произнес он и, сняв с себя одежду, лег на кровать рядом с ней. — Мне ничего от вас не нужно, я хотел лишь удостовериться, что вы здесь, и ощутить тепло вашего тела! Мне приснился сташный сон, будто я, вернувшись из Рэвенгласса, не застал вас здесь… Я должен отправляться в дорогу через два часа, но прошу вас, побудьте со мной это недолгое время!
Розанна придвинулась к стене, но Роджер одним движением руки привлек ее к себе, так что ее затылок коснулся его мощного подбородка. Обняв ее за талию, он вскоре задышал ровно и глубоко, погрузившись в сон.
Но Розанне не спалось. Она с ужасом чувствовала, что огонь вожделения, разгоревшийся где-то в глубине ее лона, охватывает все ее тело. Ей стало трудно дышать, и она закусила губу, чтобы не дать хриплому, страстному стону вырваться из груди. Боже, неужели она так грешна, так порочна, что объятия этого дьявола во плоти, этого ночного разбойника приводят ее в исступление, заставляя мечтать о ею необузданных, постыдных ласках?
Рэвенспер зашевелился во сне и внезапно повернулся на другой бок. Теперь он лежал спиной к Розанне. Она облегченно вздохнула, приказав себе не думать о нем, а повторять молитвы, пока сон не окутает милосердным покровом ее разгоряченное тело.
Вскоре она заснула, но и во сне мысли о Рэвенспере не покидали ее. Розанне пригрезилось, что он прижался щекой к ее животу, а затем, раздвинув ее бедра, принялся покрывать поцелуями и нежно ласкать языком ее лоно. Издав страстный, протяжный стон, она в полусне прижалась лицом к его плечу. Роджер проснулся и сделал именно то, что пригрезилось ей минуту назад: он раздвинул ее бедра и, пробормотав:
— Я видел во сне, что ты разрешила мне приласкать тебя вот так! — стал покрывать нежными поцелуями ее лоно и ласкать языком крохотный бугорок, в котором, казалось, сосредоточилось все снедавшее ее вожделение.
Не может быть, подумала она, чтобы один и тот же сон приснился им обоим!
— О, как я люблю тебя, Розанна! — пробормотал он.
Чувство стыда и неловкости, которое она испытывала от этой смелой ласки, казалось, лишь усиливало ее наслаждение. Она пыталась оттолкнуть его, но руки плохо повиновались ей. Через несколько секунд, издав протяжный стон, она выгнулась дугой, испытывая сладостнейший экстаз.
Роджера охватило гордое, победное чувство обладателя. Он покрыл поцелуями ее живот, грудь, шею и, приблизив губы к ее уху, прошептал:
— Позволь мне узнать твои самые нескромные, самые постыдные желания — и выполнить их!
Но Розанна спрятала зардевшееся лицо у него на груди, и тогда он сам нашептал ей на ухо свои нескромные желания, побуждая ее выполнить их все до единого. Он ласкал ее страстно и нетерпеливо, и Розанна с не меньшей страстью отвечала на его ласки. Когда его огромный член заполнил собой ее жаждущее лоно, Розанна всхлипнула от наслаждения и принялась вторить ритму его движений. Теперь он чувствовал, что она столь же ненастытна в любовных играх, как и он сам, и знал, что должен ценить эти минуты взаимного упоения, на смену которым с наступлением утра придут холодность, отчужденность и вражда. Но может быть, теперь она станет ласкова с ним и при свете дня?
Но все же утром Роджер поостерегся будить ее, чтобы проверить это предположение. Он осторожно высвободился из объятий Розанны и, одевшись, вышел из комнаты, окинув спящую жену нежным, влюбленным взглядом.
Проходя по коридору, он вспомнил кошмар, разбудивший его посреди ночи. Ему пригрезилось, что, вернувшись из поездки, он не застал Розанны в замке и, отправившись на поиски, нашел ее мертвой, как когда-то — Джанет. Он старался отогнать от себя эти мрачные воспоминания, но они прочно завладели его воображением. Роджер надел плащ и, хмурясь, стал спускаться во двор, где его уже ждал Тристан.
— Я готова! — повторила она. — Поторопитесь же!
Роджер откинул край одеяла и лег на белоснежную простыню, укрыв себя и Розанну теплым, пушистым меховым покровом. Он улыбнулся девушке, но она, глядя на него с прежним ужасом и отвращением, процедила сквозь зубы:
— Вы не могли бы как можно быстрее покончить со всем этим?!
— О нет, любовь моя! — мягко возразил он. — Я хочу, чтобы вы раз и навсегда поняли, какое это счастье — дарить ласки и получать их, щедро расточать пыл своего тела и наслаждаться близостью любящего вас мужчины! Овладей я вами сейчас, и вы не испытали бы ничего, кроме боли и страха. Вместо этого я хочу посвятить вас в секреты и премудрости любовной игры. Уверен, вы не пожалеете об этом! Нежные, страстные поцелуи растопят лед вашей настороженности, затем, повинуясь моим более смелым ласкам, вы раскроетесь, чтобы принять меня. При этом целью моих действий вовсе не станет ваше подчинение моим желаниям. Нет, я хочу, чтобы в ответ на мои ласки в вашем теле проснулись желания не менее страстные, чем мои. О, если бы вы знали, Розанна, с какой радостью я постараюсь удовлетворить эти ваши желания, пробужденные мною! Наслаждение, испытываемое мной, усилится во сто крат, когда вы разделите его! Не смущайтесь, любовь моя, не смотрите на меня с таким недоверием и укором! Ведь эти сугубо интимные радости дозволительны, когда речь идет о супругах!
Он обнял девушку за тонкий стан и привлек ее к себе. Целый час он покрывал ее лицо и шею поцелуями — нежными и страстными, быстрыми и неторопливыми, настойчивыми и дразнящими. За все это время он ни разу не попытался раздвинуть ее губы. Розанна не отвечала на его поцелуи, но и не противилась им.
Она не ожидала, что Роджер окажется столь ласков и терпелив с ней. Напряжение, владевшее ею в течение всего этого дня, мало-помалу уступило место чувству покоя и защищенности. Ей было так тепло в его объятиях, и от жара камина, а также от выпитого вина, у нее слегка кружилась голова.
Роджер откинул одеяло, обнажив ее стройное тело. Розанна попыталась было протестовать, но он придвинулся к ней вплотную, прижав ее плоский живот к своему возбужденному члену. Она хотела было отпрянуть от него, но Роджер, сжимая ее в объятиях, негромко произнес:
— Не бойтесь, Розанна!
Продолжая нежно целовать девушку, он вскоре почувствовал, что тело ее снова расслабилось. Теперь она охотно приникала к его разгоряченной плоти, и, когда с губ ее слетел страстный вздох, Роджер осмелился сполна выразить в своем поцелуе владевшее им вожделение.
Розанна попыталась было оттолкнуть его, но руки ее уперлись в напряженные, словно железные, мышцы на боках Рэвенспера. И она оставила свои усилия, покорившись этой недюжинной силе, этой страсти, которую она чувствовала в нем и на которую с радостной готовностью отозвалось ее собственное тело.
Роджер стал нежно, осторожно гладить ее упругие груди. Ладонь его сначала охватывала одну из них целиком, затем он щекотал кончиками пальцев ее отвердевшие соски. Волосы Розанны коснулись его щеки, и он вдыхал в себя их запах, упиваясь прикосновением к своему лицу этих роскошных, шелковистых прядей. Никогда еще он не был так счастлив, не ощущал столь упоительной полноты жизни, как теперь, в объятиях своей любимой. Он отдал бы за нее всю кровь до единой капли, он боготворил ее! И она должна непременно ощутить его любовь, отозваться на нее, разделить ее!
Розанна отдавалась ласкам мужа со все возраставшей страстью. Он гладил теперь ее живот и бедра, рука его как бы ненароком коснулась густых волос внизу ее живота и скользнула ниже. Сладостное, упоительное ощущение заставило ее вздрогнуть и отпрянуть от него. Она была испугана силой охватившего ее тело вожделения и сделала последнюю попытку к сопротивлению.
— Нет, Рэвенспер, не надо! — взмолилась она, приподнимаясь на ложе.
Сильные, мускулистые руки опрокинули ее на спину и прижали к поверхности кровати.
— Назовите меня Роджером! — потребовал он, покрывая поцелуями ее шею.
У Розанны пересохло во рту. Она с ужасом ощущала, как его огромный член приблизился ко входу в ее лоно. Однако Роджер, вместо того чтобы овладеть ею, принялся снова покрывать ее лицо нежными, трепетными поцелуями.
Она с наслаждениям отдавалась этим кротким, разнеживающим ласкам и не противилась, когда язык Роджера оказался у нее во рту. Ответив на его поцелуй, она застонала от наслаждения, когда его пальцы принялись снова ласкать самый интимный участок ее тела. Розанна раздвинула ноги, и Роджер осторожно ввел палец в горячее, влажное отверстие ее лона. Его сердце готово было разорваться от радости, ведь то, о чем он уже давно догадался, подтвердилось: Розанна еще не принадлежала никому из мужчин!
Дыхание Розанны участилось. Она горела, точно в огне, тело ее выгнулось дугой навстречу Роджеру, она страстно желала продолжения его ласк, разрешения той мучительной истомы, которая сводила ее с ума.
Роджер приник к ее груди, вобрав в рот отвердевший сосок, и стал ласкать его языком, сосать, осторожно сжимать зубами.
Розанна подалась вперед, и он вошел в нее. Ощущение его напряженного члена, двигавшегося внутри ее тела, доставило Розанне ни с чем не сравнимое наслаждение. Она едва почувствовала боль, возникшую в самый первый миг соединения их тел, потому что боль эта была сразу же заглушена острым, пьянящим удовольствием, становившимся все сильнее от каждого страстного толчка сильных бедер Роджера.
Розанна чувствовала себя так, словно в глубине ее тела лопнул бутон какого-то роскошного, экзотического цветка, который, разрастаясь, заполнил собой все ее существо. Никогда еще она не чувствовала такого безудержного, жгучего восторга, такого упоения. Она полностью утратила чувство реальности.
Когда сознание стало постепенно возвращаться к ней, она обнаружила, что Роджер все еще сжимает ее в объятиях, опираясь на локти, и не сводит восторженного взора с ее лица.
— Любовь моя! — прошептал он.
Розанна глубоко вздохнула и откинула голову назад. Рэвенспер поцеловал ее в лоб и, лишь теперь отделившись от ее тела, лег на бок.
— Рэвенспер! Вы добились от меня того, чего желали! Вы заставили меня вести себя гадко! Вы довольны? — спросила она. Взгляд ее был полон стыда и раскаяния.
— Вы вели себя блестяще, Розанна! — возразил он. — И я никогда не смогу насытиться вашими ласками!
Она попыталась было отодвинуться от него, но он снова прижал ее к себе. Розанна знала, что ей не удастся ускользнуть от него до самого рассвета. Ведь она пообещала провести с ним ночь, которая еще нескоро уступит место утру! Она стыдилась того страстного нетерпения, которое толкнуло ее нынче в объятия этого Рэвенспера, этого дьявола во плоти. Он не только сам находился во власти постыдного вожделения, но и сумел вовлечь ее в свои постыдные игры, заставил ее ответить на его ласки.
Она отвернулась от него и спрятала свое зардевшееся лицо в ладонях. О, какие гадкие, низкие чувства пробудил в ней этот человек! Ее самолюбию был нынче нанесен такой жестокий, сокрушительный удар! Ведь она столько времени сопротивлялась его домогательствам, но стоило ему завлечь ее на ложе, и она немедленно пала жертвой своей и его страсти.
Роджер подавил желание снова овладеть Розанной. Опыт подсказал ему, что разумнее было бы обождать с новыми ласками в течение хотя бы одного или двух дней. Ведь происшедшее было так волнующе, так ново и необычно для нее. Он стал молча поглаживать ее по голове, по спине и ягодицам. Движения его ладони были такими легкими, успокаивающими, что Розанна незаметно для себя самой задремала.
Проснувшись, она поймала на себе его взгляд, полный вожделения.
— Любимая! — воскликнул он, пытаясь обнять ее.
— Не прикасайтесь ко мне! — взвизгнула она, отодвигаясь на край постели.
Гордость Роджера была задета. Он проявил столько терпения, столько любви и нежности, чтобы пробудить ее страсть, заставить ее раскрыться ему навстречу. И он добился в этом полного успеха. Теперь же, после пробуждения, она снова питает к нему вражду, она намерена отринуть все, что произошло между ними минувшей ночью, и снова свести их отношения к проявлениям взаимной неприязни, к противостоянию двух сильных, самолюбивых характеров.
— Итак, — мрачно проговорил он, — едва забрезжил рассвет, вы опять возводите барьеры между собой и мной, опять даете полную волю своему упрямству?
— Ничто между нами не изменилось, так и знайте! — воинственно воскликнула она, вскидывая голову.
— Розанна, вам не удастся обмануть ни себя, ни меня! Вы доставили мне такое невероятное наслаждение, которого я доселе не испытывал в объятиях женщины. И вы вполне разделили его со мной! Не пытайтесь отрицать это!
— Мне было с вами ничуть не лучше, чем с любым другим мужчиной, — холодно произнесла Розанна, но, угадав по его глазам, что тайна ее раскрыта, она взглянула на простыню. Вид кровавого пятна посередине просторного ложа подействовал на нее, точно красная тряпка на быка. — Ах вы премерзкое, похотливое животное! — крикнула она. — Вы лишили меня невинности, а теперь кичитесь этим, надувшись от гордости, точно индюк! Не надейтесь, что, овладев моим телом, вы подчинили себе и мою душу! Можете вывесить эту простыню на флагштоке замковой башни, чтобы все воины гарнизона порадовались вашему злодеянию и поздравили вас с победой!
Голос Розанны сорвался на высокой ноте. Она дрожала от ненависти, но не могла понять, против кого в первую очередь направлен ее гнев — против злодея Рэвенспера или же против нее самой?
Роджер с самого начала ссоры решил не поддаваться раздражению. Глубоко вздохнув, он с улыбкой произнес:
— Я вижу, что занятия любовью делают вас еще более агрессивной, чем обычно.
Розанна не нашлась что ответить ему на это. Пока она подыскивала слова, Роджер невозмутимо проговорил:
— Будем надеяться, что к ночи это пройдет.
Приняв как можно более величественную позу, она ответила:
— Рэвенспер, довожу до вашего сведения, что сегодня ночью я буду спать одна!
Розанна выскочила из спальни и захлопнула за собой дверь столь сильно и стремительно, что та прищемила полол ее длинной ночной рубахи. Розанна изо всех сил тянула на себя прочную ткань, но та оказалась намертво зажата тяжелой дверью. Она совсем было собралась выскользнуть из просторного одеяния и пробежать в свою комнату голой, но ее остановила мысль о возможной встрече с мистером Бурком или кем-либо из слуг. И ей не оставалось ничего другого, кроме как приоткрыть дверь. Зрелище, представшее перед ее взором, потрясло ее до глубины души: Рэвенспер, согнувшись пополам, трясся от беззвучного смеха. Он явно был доволен собой! Голова его едва не касалась позорного пятна, алевшего на белоснежной простыне. Розанна с ненавистью захлопнула дверь, на сей раз позаботившись подхватить свободной рукой подол рубахи, и бросилась в свою комнату.
Когда мистер Бурк явился в комнату хозяина за утренними распоряжениями, он застал Роджера у зеркала. Тот брился, беззаботно насвистывая. В комнату вошел слуга и, порывшись в шкафу, вытащил бархатный пиджак и панталоны. Взглянув на одежду, Роджер помотал головой и, расхохотавшись безудержным, сумасшедшим смехом, произнес:
— Нет-нет! Только не черное! Не сегодня! Нынче я чувствую себя королем, поэтому подай мне пурпурное одеяние.
Слуга недоуменно пожал плечами и погрузился в изучение содержимого гардероба.
Лицо мистера Бурка сохраняло бесстрастное выражение, но душа старого ирландца ликовала. Он был так рад за своего хозяина! Все женщины, до сей поры встречавшиеся на пути барона Рэвенспера, начиная с его матери, увы, не заслуживали добрых слов. Но похоже, на сей раз удача улыбнулась ему! Видит Бог, Роджер Монтфорд, как никто другой, достоин счастья!
Одевшись с помощью слуги, Роджер вдел в ухо бриллиантовую серьгу и, улыбнувшись своему отражению в зеркале, прошел в угол комнаты, где стояло массивное бюро. Отперев ключом, который он вынул из кармана, один из ящиков, Роджер вытащил шкатулку с наличными деньгами, отсчитал пятьсот фунтов и положил их в кошелек. Заперев бюро, он повернулся к слуге, который почтительно дожидался дальнейших приказаний:
— Если Тристан вернется сегодня, как и обещал, то завтра мы с ним отбудем в Рэвенгласс. Приготовь мои седельные мешки и положи в них смену одежды и несколько перемен белья. Мы вернемся примерно через две недели.
Когда Роджер вышел, мистер Бурк покачал головой. Он знал, что барон Рэвенспер — человек долга и что никакие причины не заставили бы его уклониться от выполнения своих обязанностей перед королем и отечеством. Но Боже, как нелегко ему будет на сей раз покидать Рэвенсворт, расставаться с молодой красавицей женой!
Роджер стремительным шагом направился к комнатам Розанны и ее служанок. Постучав в дверь, он усмехнулся и, оказавшись лицом к лицу с отворившей ему Кейт, лукаво подмигнул ей. Прежде чем женщина успела открыть рот, он протянул ей кожаный кошелек и пояснил:
— Здесь пятьсот фунтов. Это для Розанны! Она знает, в чем дело!
Плотно притворив дверь, Кейт повернулась к своей молодой госпоже.
— Это принес Рэвенспер, — сказала она, протягивая Розанне кошелек. — Здесь деньги… — И краска стыда залила лицо Кейт. Розанна никогда бы не подумала, что ее суровая, властная камеристка умеет краснеть! Но эта мысль, мелькнув где-то в глубине ее сознания, вновь уступила место безудержному гневу.
— Он просто дьявол! — выкрикнула она. — Дьявол во плоти! — Вспомнив, каким нечестивым смехом заливался он нынче утром, лежа на постели, она подумала, что попадись он ей сейчас, и она не устояла бы перед искушением исцарапать его лицо ногтями!.. — Проклятый развратник! — воскликнула она, захлебываясь слезами. — Из-за него я теперь чувствую себя падшей женщиной, последней шлюхой!
Все утро Розанна избегала встречи с мужем. Позавтракав у себя, она велела Доббину оседлать Зевса и отправилась в Ричмонд, по праву гордившийся своим собором, построенным в одиннадцатом веке. Сопровождавший Розанну Кеннет, уроженец этих мест, был рад возможности поделиться с хозяйкой своими сведениями об истории города, построенного норманнами и служившего в свое время одним из оплотов их власти.
Вернувшись в замок, они застали там Тристана и его рыцарей, приехавших из инспекционной поездки на побережье и готовившихся следующим утром отбыть в Рэвен-гласс. Розанна решила пообедать у себя в компании своих служанок. Ведь Рэвенспер будет занят сборами и вряд ли придаст ее отсутствию большое значение. А завтра утром он уедет, избавив ее от своего обществаа на целых две недели!
Приближалась зима, и Розанна, проведя большую часть дня в седле, под пронизывающим холодным ветром, чувствовала небывалую сонливость и утомление. Поэтому сразу же после довольно раннего обеда она ушла к себе и легла в постель.
Между тремя и четырьмя часами ночи Кейт Кендалл внезапно разбудил странный шум в комнате. Приподнявшись на локте, она успел а разглядеть спину Рэвенспера, уверенно приоткрывшего дверь в комнату Розанны. Кейт хотела было окликнуть его, но слова замерли у нее на устах: теперь-то она не могла воспротивиться его намерению ночевать в постели собственной жены! Вздохнув, служанка сотворила молитву и натянула на голову край одеяла.
Проснувшись, словно от толчка, Розанна села в постели. Во тьме перед ней отчетливо вырисовывался силуэт Рэвенспера.
— Как вы посме… — начала было она, но Роджер не дал ей договорить.
— Тише, Розанна! — повелительно произнес он и, сняв с себя одежду, лег на кровать рядом с ней. — Мне ничего от вас не нужно, я хотел лишь удостовериться, что вы здесь, и ощутить тепло вашего тела! Мне приснился сташный сон, будто я, вернувшись из Рэвенгласса, не застал вас здесь… Я должен отправляться в дорогу через два часа, но прошу вас, побудьте со мной это недолгое время!
Розанна придвинулась к стене, но Роджер одним движением руки привлек ее к себе, так что ее затылок коснулся его мощного подбородка. Обняв ее за талию, он вскоре задышал ровно и глубоко, погрузившись в сон.
Но Розанне не спалось. Она с ужасом чувствовала, что огонь вожделения, разгоревшийся где-то в глубине ее лона, охватывает все ее тело. Ей стало трудно дышать, и она закусила губу, чтобы не дать хриплому, страстному стону вырваться из груди. Боже, неужели она так грешна, так порочна, что объятия этого дьявола во плоти, этого ночного разбойника приводят ее в исступление, заставляя мечтать о ею необузданных, постыдных ласках?
Рэвенспер зашевелился во сне и внезапно повернулся на другой бок. Теперь он лежал спиной к Розанне. Она облегченно вздохнула, приказав себе не думать о нем, а повторять молитвы, пока сон не окутает милосердным покровом ее разгоряченное тело.
Вскоре она заснула, но и во сне мысли о Рэвенспере не покидали ее. Розанне пригрезилось, что он прижался щекой к ее животу, а затем, раздвинув ее бедра, принялся покрывать поцелуями и нежно ласкать языком ее лоно. Издав страстный, протяжный стон, она в полусне прижалась лицом к его плечу. Роджер проснулся и сделал именно то, что пригрезилось ей минуту назад: он раздвинул ее бедра и, пробормотав:
— Я видел во сне, что ты разрешила мне приласкать тебя вот так! — стал покрывать нежными поцелуями ее лоно и ласкать языком крохотный бугорок, в котором, казалось, сосредоточилось все снедавшее ее вожделение.
Не может быть, подумала она, чтобы один и тот же сон приснился им обоим!
— О, как я люблю тебя, Розанна! — пробормотал он.
Чувство стыда и неловкости, которое она испытывала от этой смелой ласки, казалось, лишь усиливало ее наслаждение. Она пыталась оттолкнуть его, но руки плохо повиновались ей. Через несколько секунд, издав протяжный стон, она выгнулась дугой, испытывая сладостнейший экстаз.
Роджера охватило гордое, победное чувство обладателя. Он покрыл поцелуями ее живот, грудь, шею и, приблизив губы к ее уху, прошептал:
— Позволь мне узнать твои самые нескромные, самые постыдные желания — и выполнить их!
Но Розанна спрятала зардевшееся лицо у него на груди, и тогда он сам нашептал ей на ухо свои нескромные желания, побуждая ее выполнить их все до единого. Он ласкал ее страстно и нетерпеливо, и Розанна с не меньшей страстью отвечала на его ласки. Когда его огромный член заполнил собой ее жаждущее лоно, Розанна всхлипнула от наслаждения и принялась вторить ритму его движений. Теперь он чувствовал, что она столь же ненастытна в любовных играх, как и он сам, и знал, что должен ценить эти минуты взаимного упоения, на смену которым с наступлением утра придут холодность, отчужденность и вражда. Но может быть, теперь она станет ласкова с ним и при свете дня?
Но все же утром Роджер поостерегся будить ее, чтобы проверить это предположение. Он осторожно высвободился из объятий Розанны и, одевшись, вышел из комнаты, окинув спящую жену нежным, влюбленным взглядом.
Проходя по коридору, он вспомнил кошмар, разбудивший его посреди ночи. Ему пригрезилось, что, вернувшись из поездки, он не застал Розанны в замке и, отправившись на поиски, нашел ее мертвой, как когда-то — Джанет. Он старался отогнать от себя эти мрачные воспоминания, но они прочно завладели его воображением. Роджер надел плащ и, хмурясь, стал спускаться во двор, где его уже ждал Тристан.