Страница:
Бесс не знала, сколько времени провела у окна, но, озябнув, решила раздуть огонь. Из камина повалил дым, и она открыла заслонку дымохода.
Роберт закашлялся. Упрекая себя за то, что потревожила мужа, Бесс смущенно объяснила:
— Прости, я только хотела раздуть огонь. Сейчас я дам тебе попить.
Но Роберт поперхнулся водой и вновь закашлялся. Такое с ним уже случалось. Бесс схватила чистое полотенце и подала мужу. На полотенце хлынула струя крови, и Бесс поняла, что у Роберта открылось кровотечение.
Ее охватила паника. На миг кровотечение прекратилось, и Роберт в изнеможении откинулся на спину. Бесс пожала ему руку, ощутила ответное пожатие, а потом кровь снова хлынула изо рта Роберта, и остановить ее не удавалось.
Ошеломленная, Бесс застыла, сжав пальцы мужа. Постель напоминала бойню. На окровавленных простынях распростерлось худое, побелевшее тело Роберта.
Глава 9
Часть 2
Глава 10
Роберт закашлялся. Упрекая себя за то, что потревожила мужа, Бесс смущенно объяснила:
— Прости, я только хотела раздуть огонь. Сейчас я дам тебе попить.
Но Роберт поперхнулся водой и вновь закашлялся. Такое с ним уже случалось. Бесс схватила чистое полотенце и подала мужу. На полотенце хлынула струя крови, и Бесс поняла, что у Роберта открылось кровотечение.
Ее охватила паника. На миг кровотечение прекратилось, и Роберт в изнеможении откинулся на спину. Бесс пожала ему руку, ощутила ответное пожатие, а потом кровь снова хлынула изо рта Роберта, и остановить ее не удавалось.
Ошеломленная, Бесс застыла, сжав пальцы мужа. Постель напоминала бойню. На окровавленных простынях распростерлось худое, побелевшее тело Роберта.
Глава 9
Как только Бесс овдовела, ее долго сдерживаемая энергия бурно выплеснулась наружу. Казалось, целый год она прожила в клетке, и вот теперь дверца отворилась. Уже через неделю после похорон Роберта девушка начала надолго отлучаться из дома, не обращая внимания на пронизывающий холод и недовольство госпожи Барлоу. Упреки свекрови Бесс пропускала мимо ушей. Овдовев, она обрела право не отчитываться в своих поступках ни перед кем. Упоительное ощущение свободы помогало ей справиться с тоской и печалью. Бесс привыкла считать Роберта не мужем, а близким другом.
По закону ей полагалась третья часть фермы Барлоу. В Новый год Бесс почувствовала себя совсем другой, не похожей на ту наивную шестнадцатилетнюю девушку, которую четырнадцать месяцев назад принудили вступить в брак. Вскоре ей должно было исполниться восемнадцать, но Бесс казалась себе зрелой женщиной.
Она твердо решила больше никогда и никому не жертвовать собой и не позволять распоряжаться своей жизнью. Отныне сама Бесс — хозяйка своей судьбы. Она не подозревала, однако, что ее уверенность вскоре подвергнется суровому испытанию.
В феврале Сиротский суд наложил арест на собственность Барлоу и возбудил дело об опеке над Джорджем Барлоу. Бесс была дома, когда представитель суда нанес визит ее свекрови. Он шелестел кипой бумаг и держался с явным превосходством.
— Госпожа Барлоу? — осведомился он, усаживаясь в лучшее кресло в гостиной.
— Это госпожа Артур Барлоу, а я — госпожа Роберт Барлоу, — ответила Бесс.
Свекровь резко прервала ее:
— Ступай, Бесс. Дела Барлоу-Мэнор не имеют к тебе никакого отношения!
— Напротив, имеют, и самое прямое! Барлоу-Мэнор принадлежал моему мужу, и мне, как его вдове, полагается третья часть всех доходов! — возмутилась Бесс.
— Не правда! Мой сын был несовершеннолетним, когда женился на тебе, а его отец умер, прежде чем успел дать согласие на этот брак.
Наглая ложь свекрови привела девушку в ярость. Мать Роберта пыталась отнять у нее то, что принадлежало ей по закону!
— Дамы, к чему ссориться? Это всего лишь формальность Поскольку Джордж Барлоу еще не достиг совершеннолетия, суд вправе распоряжаться владениями Барлоу, пока мальчик не подрастет.
— Ничего подобного! — возразила Бесс, вскочив. — У меня есть законный документ, подписанный отцом моего мужа. В соответствии с ним мне положена третья доля всего имущества Барлоу. Кроме того, муж передал мне завещание, в котором поручил опекуну распоряжаться остальными двумя третями фермы!
— Впервые слышу о таком завещании! Где оно? — живо откликнулась ее свекровь
— Эти документы хранятся у моей матери. Если вы согласитесь прийти завтра, сэр, я предъявлю их вам. А теперь — всего хорошего.
Рассерженный настойчивостью молодой вдовы, стряпчий собрал бумаги и удалился. Едва за ним захлопнулась дверь, между женщинами вспыхнул яростный спор.
— Тебе известно, что этот брак был заключен только с одной целью — сохранить нашу ферму! Третьей доли нашего имущества тебе не видать как своих ушей!
— А вам, мадам, здесь вообще ничего не принадлежит. Роберт терпел вас только по доброте душевной. Я получу третью часть имущества, а остальное достанется вашему сыну Джорджу. Еще шестилетней девочкой я узнала, что мир жесток, и с тех пор привыкла отстаивать свои права. Теперь и вам придется усвоить этот урок. Не надейтесь, что я отдам вам или Сиротскому суду то, чем имею право владеть по закону! Предупреждаю, что не отступлюсь и буду бороться!
Бесс взлетела наверх и начала собирать вещи. Гнев придал ей сил, и она сама стащила вниз тяжелый сундук. Высоко вскинув голову, Бесс надменно заявила:
— Завтра я вернусь сюда вместе с документами и свидетелями. Всего хорошего, мадам.
Покидая Барлоу-Холл, она испытывала облегчение: жизнь бок о бок с матерью Роберта давно стала для нее нестерпимой. Бесс неудержимо тянуло в Лондон, но прежде она намеревалась получить причитающееся ей по закону денежное вознаграждение.
Когда Бесс переступила порог родного дома, все встретили ее с распростертыми объятиями. Теперь, когда обе сестры Бесс вышли замуж, в ее распоряжении оказалась спальня. Девушка немедленно послала за Джейн и ее мужем Годфри Босуэллом, и те вскоре появились.
— На что надеялась эта женщина, отказывая тебе в наследстве в присутствии представителя Сиротского суда? — возмутилась мать Бесс. — Неужели она собирается сама управлять фермой, пока Джорджу не исполнится двадцать один год?
— Я знаю, в чем дело! — заявила тетя Марси. — Говорят, госпожа Барлоу нашла жениха, и тот намерен купить право опекунства, а двух третей фермы им двоим слишком мало.
— По завещанию Роберта опекуном назначен я, — вмешался Годфри Босуэлл. — По закону я обязан управлять фермой Барлоу до тех пор, пока Джордж не достигнет совершеннолетия.
На следующий день вся семья отправилась вместе с Бесс на встречу с представителем Сиротского суда. Бесс решительно отвергла требование отдать бумаги, подтверждающие, что ей принадлежит доля наследства, и завещание Роберта. Она сделала лишь одну уступку: позволила гостю снять копии документов. Он ушел, пообещав рассмотреть ее дело и уладить все недоразумения.
Но с тех пор прошло три месяца, а из Сиротского суда не было никаких вестей. Бесс поняла, что ее бумаги поставили в тупик Сиротский суд и теперь волокита затянется надолго.
Однажды ночью, лежа в постели без сна, она вспомнила слова Уильяма Кавендиша: «Вам следовало обратиться к адвокату. Это обходится недешево, но игра стоит свеч. Выигрывает всегда та сторона, у которой более сведущий адвокат». Девушка поняла, что адвокат действительно нужен, но где взять такого, кто согласится оказывать услуги бесплатно?
На следующее утро Бесс оседлала коня и отправилась на прогулку по холмам, озаренным теплым майским солнцем. Живые изгороди пестрели цветами. За околицей деревни девушка увидела на дальних лугах пасущихся овец и ягнят и вдруг подумала, не побывать ли в своем любимом уголке Дербишира.
Она остановила лошадь на вершине холма, откуда открывался вид на Чатсворт. «Хорошо, что я поднялась так рано, — размышляла Бесс. — Ранним утром острее чувствуется вкус дня. Здесь, на холме, воздух пьянит, как хорошее вино, и видно отсюда так далеко!» Девушка надеялась, что здесь, в этом живописном месте, приведет в порядок мысли и решит, как быть дальше. Если существует выход, она непременно найдет его. Ничто в жизни не доставалось Бесс даром, и она не боялась сражаться, лишь бы добиться своего.
Постепенно она пришла к выводу, что ей нужен влиятельный покровитель, самая высокопоставленная особа на севере Англии. Конечно, граф Шрусбери, лорд-наместник Дербишира! Отсюда до его величественного замка Шеффилд всего десять миль. Что и говорить, идея рискованная, но Бесс всегда любила риск!
Фрэнсис Толбот, пятый граф Шрусбери, переселился в замок Шеффилд только в июне. Но приняв решение нанести визит лорду-наместнику Дербишира, Бесс не тратила время даром. Вместе с тетей Марси она перешила элегантное платье из серой тафты, подарок леди Маргарет Заук. Отстегнув пышные рукава, девушка расшила их фиалками, а затем преобразила узкий вырез в квадратный и глубокий, открывающий грудь. Тетя Марси смастерила из куска тафты плотный корсаж, тоже расшитый фиалками и крепко охватывающий осиную талию Бесс. Платье стало эффектным, хотя серый и фиолетовый цвета напоминали о вдовстве Бесс. Поразмыслив, девушка отказалась от того, чтобы Ральф Лич или брат сопровождали ее: оставшись наедине с графом, она надеялась пробудить в нем рыцарские чувства.
По длинной дубовой аллее, ведущей к замку Шеффилд, Бесс ехала медленно. Вокруг раскинулся парк площадью в восемь акров. Широкие лужайки были тщательно ухожены, кусты аккуратно подстрижены, а цветочные клумбы разбиты со строгим соблюдением симметрии и соразмерности. Бесс прерывисто вздохнула: именно так должен выглядеть ее будущий парк!
На вымощенном камнем дворе, откуда к конюшням вела боковая аллея, к всаднице подошли два конюха: один взял под уздцы ее лошадь, а второй помог спешиться. Бесс сняла плащ с капюшоном, предохранявший ее прическу и платье от дорожной пыли, свернула его и засунула в седельную сумку. Прежде чем взять сверток с драгоценными бумагами, она расчесала свои пышные рыжие волосы. Конюхи глазели на нее, разинув рты, но Бесс делала вид, будто ничего не замечает, ибо помнила о том, как обращались с прислугой ее знатные знакомые.
Даже своими размерами Шеффилд внушал робость. В замке наверняка было сотни две комнат. У дверей застыли навытяжку два лакея, другие встретили Бесс в холле. Их синие ливреи поражали воображение, и Бесс тут же решила нарядить когда-нибудь и своих лакеев в синие и серебристые тона.
Встретив вопросительный взгляд дворецкого, девушка сказала:
— Я хочу видеть графа Шрусбери.
— Это невозможно, мадам, — последовал краткий ответ. — Его светлость сегодня не принимает.
Бесс вскинула подбородок. Дворецкий выглядел весьма внушительно, но она не собиралась отступать.
— Я прибыла по чрезвычайно важному делу!
— Это дело личного свойства?
— Нет.
— Тогда я доложу о вас секретарю его светлости Томасу Болдуину. Он ведает всеми делами графа.
Бесс промолчала, понимая, что с этим человеком лучше не спорить. Дворецкий провел ее в приемную и попросил подождать. Через полчаса появился Болдуин, джентльмен ученого вида, с узким лицом и перепачканными чернилами пальцами. Девушка надеялась, что он более сговорчив, чем дворецкий, однако ошиблась. Болдуин наотрез отказался проводить ее к графу Шрусбери и потребовал, чтобы гостья сначала изложила суть дела ему. Огорченная Бесс сообщила секретарю, в чем состоит ее просьба. Нетерпеливо выслушав девушку, тот пренебрежительно ответил:
— Мадам, а вы не догадываетесь, сколько просителей ежедневно обивают пороги замка графа Шрусбери? Он не в силах оказывать помощь жителям трех округов!
Бесс вспыхнула:
— Я не уйду отсюда, пока не увижусь с графом!
Тяжелая входная дверь хлопнула, и в приемную вошел рослый юноша в костюме для верховой езды. Окинув Бесс беглым взглядом, он помедлил на пороге и вдруг уставился на нее в упор. Она узнала в нем Джорджа Толбота. Похлопывая по ладони хлыстиком, он направился к ней.
— Будь я проклят, если это не госпожа Элизабет Хардвик! — воскликнул Толбот, издевательски произнеся ее фамилию.
— Будь моя воля, вы давно были бы прокляты. Кстати, теперь меня зовут госпожа Элизабет Барлоу.
Прищурившись, он обвел взглядом ее пышную грудь и тонкую талию.
— Стало быть, теперь ты замужняя и опытная женщина! Ей-богу, Плутовка, твоему мужу можно позавидовать! Темные глаза Бесс полыхнули бешенством.
— Да будет вам известно, я вдова! И требую уважения к себе!
— Ты все еще учишь меня хорошим манерам? Впрочем, полагаю, ты способна научить меня еще кое-чему и, если уж на то пошло, поучиться у меня!
Томас Болдуин деликатно отошел от молодых людей, увлеченных интимным, хотя и бурным разговором.
— Кому-то следовало объяснить вам, как подобает вести себя джентльмену. Очевидно, вы просто никудышный ученик!
Пропустив колкость мимо ушей, Толбот поддел кончиком хлыста рыжий локон, упавший на плечо Бесс.
— Это твой настоящий цвет волос?
— Во мне все настоящее, в том числе и нрав! — Бесс понимала, что вот-вот лишится надежды на поддержку Толботов, но не могла сдержаться.
— Ах ты, Плутовка! — усмехнулся Джордж.
Девушка увидела, как его взгляд скользнул по ее телу и задержался чуть ниже корсажа. Казалось, Толбот раздевает ее глазами. Не помня себя от гнева, она отвесила наглецу пощечину.
Его сильные руки тотчас обхватили ее за талию и оторвали от пола. Если бы не Болдуин, Джордж наверняка прибег бы к насилию. Однако, опомнившись, он поставил Бесс на ковер.
— Ты в долгу передо мной, Плутовка. Когда-нибудь ты за это поплатишься. — Отозвав секретаря в сторону, Толбот тихо заговорил с ним.
Бесс не сомневалась, что мужчины осуждают ее и намереваются выставить за дверь. Слезы гнева навернулись на ее глаза, но она с яростной решимостью смахнула их.
Наконец юный Толбот удалился, а Болдуин направился к девушке. Поскольку она предполагала, что ее выпроводят, ее удивила просьба показать бумаги. Протянув их секретарю, Бесс села на диван. Болдуин начал внимательно просматривать документы.
Тем временем Толбот отправился к отцу. Тот сидел в библиотеке за массивным столом, подписывая письма и бумаги.
— Отец, одна молодая особа хочет поговорить с тобой. Она ждет внизу.
— Еще одна просительница? Пусть ею займется Болдуин.
— Болдуин уже побеседовал с ней. Отец, сделай мне одолжение: прими ее сам.
Граф поднял брови, отложил перо и устремил на сына проницательный взгляд.
— Мне известно, что связывает тебя с молодыми женщинами!
Джордж Толбот пропустил замечание отца мимо ушей.
— Это молодая вдова из Хардвика, усадьбы, расположенной неподалеку. Ее родители — фермеры, соль земли, как ты выражаешься. Бедняжку хотят лишить вдовьей доли наследства.
— Тогда пусть обратится к адвокату, — посоветовал граф.
— Она наняла бы адвоката, будь у нее деньги. Отец, беззащитная юная вдова нуждается в твоей помощи!
— А я тут при чем? Должно быть, ты переспал с ней? Или тут какой-то шантаж?
— Нет, сэр, вы ошибаетесь. Я познакомился с ней в Лондоне. Ее репутация безупречна. Кроме того, она знакома с принцессой Елизаветой.
— Что же ты раньше молчал?
Хотя юная принцесса считалась только третьей претенденткой на престол, к тому же кое-кто оспаривал ее права, граф не исключал, что когда-нибудь Елизавета будет править Англией. Написав записку Томасу Болдуину, граф вызвал лакея и велел отнести ее.
— Спасибо, отец. Вот увидишь, дело не займет больше пяти минут
Прочитав записку, поданную лакеем на серебряном подносе, Болдуин слегка приподнял бровь и предложил госпоже Барлоу следовать за ним. Проходя по коридорам замка Шеффилд и поднимаясь по широкой лестнице, Бесс благоговейно разглядывала изысканное убранство. Толботы и вправду были самым богатым семейством Англии, они буквально купались в роскоши.
Болдуин провел просительницу в просторную библиотеку. Догадавшись, что перед ней сам граф Шрусбери, Бесс грациозно присела в реверансе.
— Милорд, это госпожа Элизабет Барлоу: она недавно овдовела. Вопрос о ее вдовьей доле наследства рассматривает Сиротский суд, и я объяснил этой даме, что ей следует терпеливо ждать решения. Вам вовсе незачем утруждать себя.
— Благодарю, Болдуин. Я желаю выслушать объяснения самой госпожи Барлоу. — Прекрасная молодая гостья очаровала Фрэнсиса Толбота, пятого графа Шрусбери. Неудивительно, что его сын потерял голову.
Завороженный гостьей, граф выслушал ее рассказ. Она говорила страстно и возмущенно, ее пылающие волосы разметались по плечам, серое платье из тафты соблазнительно шуршало при каждом движении. Квадратное декольте приоткрывало округлости упругой молодой груди. Шрусбери вздохнул, с грустью вспоминая о своей давно ушедшей молодости. Перед ним было редкостное сокровище: женщина, достойная истинного джентльмена.
Изучив бумаги и убедившись в их подлинности, граф решил помочь просительнице. Достаточно одного письма кому-нибудь из дербиширских адвокатов. Все они рвутся оказать услугу графу Шрусбери.
Бесс вернулась домой, опьяненная победой. Ей и в голову не пришло поблагодарить ненавистного Джорджа Толбота, устроившего аудиенцию у лорда-наместника Дербишира.
Через две недели Бесс вызвали в контору господ Фалька и Энтвистла, самых известных стряпчих округа. В течение месяца они подали прошение в Сиротский суд, а еще через четыре месяца добились выплаты причитающейся ей доли.
— Десять фунтов? — с изумлением повторила Бесс названную ей сумму.
Поняв, что клиентка недовольна, Фальк и Энтвистл поспешили успокоить ее:
— Это только часть вашей доли. Мы согласились получить ее, пока не определится размер всего наследства. И разумеется, причитающаяся вам сумма будет расти с каждым годом.
Бесс торжествовала: она уже и не надеялась, что Сиротский суд выплатит ей хотя бы часть наследства. Повеса Кавендиш был прав: выигрывает всегда та сторона, у которой самые сведущие адвокаты!
— Вы проделали трудную работу, и я искренне благодарна вам, — радостно начала Бесс. — Поскольку вы так удачно решили вопрос с судом и добились поразительных результатов, я хотела бы обратиться к вам с еще одной просьбой. Мой брат Джеймс унаследовал усадьбу Хардвик-Мэнор, которая вот уже двенадцать лет находится под опекой суда. Джеймсу почти двадцать лет, до совершеннолетия остался год. Теперь у меня есть деньга. Нельзя ли мне выкупить право на опекунство на этот год, с тем чтобы наша семья могла поскорее вернуться в родной дом?
Фальк и Энтвистл, пораженные энергией молодой женщины, охотно согласились оказать эту услугу, поскольку вдове покровительствовал сам лорд-наместник Дербишира.
— Мы немедленно займемся вашим делом, госпожа Барлоу. Ваши требования вполне законны, но имейте в виду, что рассмотрение дел об опеке иногда затягивается.
Восемь месяцев спустя Бесс стояла перед домом, в котором родилась, и обращалась к нему, ничуть не сомневаясь в том, что Хардвик-Мэнор услышит и поймет каждое слово:
— Я же обещала, что вернусь. Больше мы никогда не покинем тебя, ты будешь всегда принадлежать семье Хардвик. Скоро приедет мама с младшими детьми, а тетя Марси разобьет за домом огород. Мой брат Джеймс вот-вот женится на Элизабет Дрейкотт. Пройдет немного времени, и здесь вновь зазвучит детский смех. А я сегодня отправляюсь в Лондон, но не навсегда. Я непременно вернусь, обещаю тебе!
По закону ей полагалась третья часть фермы Барлоу. В Новый год Бесс почувствовала себя совсем другой, не похожей на ту наивную шестнадцатилетнюю девушку, которую четырнадцать месяцев назад принудили вступить в брак. Вскоре ей должно было исполниться восемнадцать, но Бесс казалась себе зрелой женщиной.
Она твердо решила больше никогда и никому не жертвовать собой и не позволять распоряжаться своей жизнью. Отныне сама Бесс — хозяйка своей судьбы. Она не подозревала, однако, что ее уверенность вскоре подвергнется суровому испытанию.
В феврале Сиротский суд наложил арест на собственность Барлоу и возбудил дело об опеке над Джорджем Барлоу. Бесс была дома, когда представитель суда нанес визит ее свекрови. Он шелестел кипой бумаг и держался с явным превосходством.
— Госпожа Барлоу? — осведомился он, усаживаясь в лучшее кресло в гостиной.
— Это госпожа Артур Барлоу, а я — госпожа Роберт Барлоу, — ответила Бесс.
Свекровь резко прервала ее:
— Ступай, Бесс. Дела Барлоу-Мэнор не имеют к тебе никакого отношения!
— Напротив, имеют, и самое прямое! Барлоу-Мэнор принадлежал моему мужу, и мне, как его вдове, полагается третья часть всех доходов! — возмутилась Бесс.
— Не правда! Мой сын был несовершеннолетним, когда женился на тебе, а его отец умер, прежде чем успел дать согласие на этот брак.
Наглая ложь свекрови привела девушку в ярость. Мать Роберта пыталась отнять у нее то, что принадлежало ей по закону!
— Дамы, к чему ссориться? Это всего лишь формальность Поскольку Джордж Барлоу еще не достиг совершеннолетия, суд вправе распоряжаться владениями Барлоу, пока мальчик не подрастет.
— Ничего подобного! — возразила Бесс, вскочив. — У меня есть законный документ, подписанный отцом моего мужа. В соответствии с ним мне положена третья доля всего имущества Барлоу. Кроме того, муж передал мне завещание, в котором поручил опекуну распоряжаться остальными двумя третями фермы!
— Впервые слышу о таком завещании! Где оно? — живо откликнулась ее свекровь
— Эти документы хранятся у моей матери. Если вы согласитесь прийти завтра, сэр, я предъявлю их вам. А теперь — всего хорошего.
Рассерженный настойчивостью молодой вдовы, стряпчий собрал бумаги и удалился. Едва за ним захлопнулась дверь, между женщинами вспыхнул яростный спор.
— Тебе известно, что этот брак был заключен только с одной целью — сохранить нашу ферму! Третьей доли нашего имущества тебе не видать как своих ушей!
— А вам, мадам, здесь вообще ничего не принадлежит. Роберт терпел вас только по доброте душевной. Я получу третью часть имущества, а остальное достанется вашему сыну Джорджу. Еще шестилетней девочкой я узнала, что мир жесток, и с тех пор привыкла отстаивать свои права. Теперь и вам придется усвоить этот урок. Не надейтесь, что я отдам вам или Сиротскому суду то, чем имею право владеть по закону! Предупреждаю, что не отступлюсь и буду бороться!
Бесс взлетела наверх и начала собирать вещи. Гнев придал ей сил, и она сама стащила вниз тяжелый сундук. Высоко вскинув голову, Бесс надменно заявила:
— Завтра я вернусь сюда вместе с документами и свидетелями. Всего хорошего, мадам.
Покидая Барлоу-Холл, она испытывала облегчение: жизнь бок о бок с матерью Роберта давно стала для нее нестерпимой. Бесс неудержимо тянуло в Лондон, но прежде она намеревалась получить причитающееся ей по закону денежное вознаграждение.
Когда Бесс переступила порог родного дома, все встретили ее с распростертыми объятиями. Теперь, когда обе сестры Бесс вышли замуж, в ее распоряжении оказалась спальня. Девушка немедленно послала за Джейн и ее мужем Годфри Босуэллом, и те вскоре появились.
— На что надеялась эта женщина, отказывая тебе в наследстве в присутствии представителя Сиротского суда? — возмутилась мать Бесс. — Неужели она собирается сама управлять фермой, пока Джорджу не исполнится двадцать один год?
— Я знаю, в чем дело! — заявила тетя Марси. — Говорят, госпожа Барлоу нашла жениха, и тот намерен купить право опекунства, а двух третей фермы им двоим слишком мало.
— По завещанию Роберта опекуном назначен я, — вмешался Годфри Босуэлл. — По закону я обязан управлять фермой Барлоу до тех пор, пока Джордж не достигнет совершеннолетия.
На следующий день вся семья отправилась вместе с Бесс на встречу с представителем Сиротского суда. Бесс решительно отвергла требование отдать бумаги, подтверждающие, что ей принадлежит доля наследства, и завещание Роберта. Она сделала лишь одну уступку: позволила гостю снять копии документов. Он ушел, пообещав рассмотреть ее дело и уладить все недоразумения.
Но с тех пор прошло три месяца, а из Сиротского суда не было никаких вестей. Бесс поняла, что ее бумаги поставили в тупик Сиротский суд и теперь волокита затянется надолго.
Однажды ночью, лежа в постели без сна, она вспомнила слова Уильяма Кавендиша: «Вам следовало обратиться к адвокату. Это обходится недешево, но игра стоит свеч. Выигрывает всегда та сторона, у которой более сведущий адвокат». Девушка поняла, что адвокат действительно нужен, но где взять такого, кто согласится оказывать услуги бесплатно?
На следующее утро Бесс оседлала коня и отправилась на прогулку по холмам, озаренным теплым майским солнцем. Живые изгороди пестрели цветами. За околицей деревни девушка увидела на дальних лугах пасущихся овец и ягнят и вдруг подумала, не побывать ли в своем любимом уголке Дербишира.
Она остановила лошадь на вершине холма, откуда открывался вид на Чатсворт. «Хорошо, что я поднялась так рано, — размышляла Бесс. — Ранним утром острее чувствуется вкус дня. Здесь, на холме, воздух пьянит, как хорошее вино, и видно отсюда так далеко!» Девушка надеялась, что здесь, в этом живописном месте, приведет в порядок мысли и решит, как быть дальше. Если существует выход, она непременно найдет его. Ничто в жизни не доставалось Бесс даром, и она не боялась сражаться, лишь бы добиться своего.
Постепенно она пришла к выводу, что ей нужен влиятельный покровитель, самая высокопоставленная особа на севере Англии. Конечно, граф Шрусбери, лорд-наместник Дербишира! Отсюда до его величественного замка Шеффилд всего десять миль. Что и говорить, идея рискованная, но Бесс всегда любила риск!
Фрэнсис Толбот, пятый граф Шрусбери, переселился в замок Шеффилд только в июне. Но приняв решение нанести визит лорду-наместнику Дербишира, Бесс не тратила время даром. Вместе с тетей Марси она перешила элегантное платье из серой тафты, подарок леди Маргарет Заук. Отстегнув пышные рукава, девушка расшила их фиалками, а затем преобразила узкий вырез в квадратный и глубокий, открывающий грудь. Тетя Марси смастерила из куска тафты плотный корсаж, тоже расшитый фиалками и крепко охватывающий осиную талию Бесс. Платье стало эффектным, хотя серый и фиолетовый цвета напоминали о вдовстве Бесс. Поразмыслив, девушка отказалась от того, чтобы Ральф Лич или брат сопровождали ее: оставшись наедине с графом, она надеялась пробудить в нем рыцарские чувства.
По длинной дубовой аллее, ведущей к замку Шеффилд, Бесс ехала медленно. Вокруг раскинулся парк площадью в восемь акров. Широкие лужайки были тщательно ухожены, кусты аккуратно подстрижены, а цветочные клумбы разбиты со строгим соблюдением симметрии и соразмерности. Бесс прерывисто вздохнула: именно так должен выглядеть ее будущий парк!
На вымощенном камнем дворе, откуда к конюшням вела боковая аллея, к всаднице подошли два конюха: один взял под уздцы ее лошадь, а второй помог спешиться. Бесс сняла плащ с капюшоном, предохранявший ее прическу и платье от дорожной пыли, свернула его и засунула в седельную сумку. Прежде чем взять сверток с драгоценными бумагами, она расчесала свои пышные рыжие волосы. Конюхи глазели на нее, разинув рты, но Бесс делала вид, будто ничего не замечает, ибо помнила о том, как обращались с прислугой ее знатные знакомые.
Даже своими размерами Шеффилд внушал робость. В замке наверняка было сотни две комнат. У дверей застыли навытяжку два лакея, другие встретили Бесс в холле. Их синие ливреи поражали воображение, и Бесс тут же решила нарядить когда-нибудь и своих лакеев в синие и серебристые тона.
Встретив вопросительный взгляд дворецкого, девушка сказала:
— Я хочу видеть графа Шрусбери.
— Это невозможно, мадам, — последовал краткий ответ. — Его светлость сегодня не принимает.
Бесс вскинула подбородок. Дворецкий выглядел весьма внушительно, но она не собиралась отступать.
— Я прибыла по чрезвычайно важному делу!
— Это дело личного свойства?
— Нет.
— Тогда я доложу о вас секретарю его светлости Томасу Болдуину. Он ведает всеми делами графа.
Бесс промолчала, понимая, что с этим человеком лучше не спорить. Дворецкий провел ее в приемную и попросил подождать. Через полчаса появился Болдуин, джентльмен ученого вида, с узким лицом и перепачканными чернилами пальцами. Девушка надеялась, что он более сговорчив, чем дворецкий, однако ошиблась. Болдуин наотрез отказался проводить ее к графу Шрусбери и потребовал, чтобы гостья сначала изложила суть дела ему. Огорченная Бесс сообщила секретарю, в чем состоит ее просьба. Нетерпеливо выслушав девушку, тот пренебрежительно ответил:
— Мадам, а вы не догадываетесь, сколько просителей ежедневно обивают пороги замка графа Шрусбери? Он не в силах оказывать помощь жителям трех округов!
Бесс вспыхнула:
— Я не уйду отсюда, пока не увижусь с графом!
Тяжелая входная дверь хлопнула, и в приемную вошел рослый юноша в костюме для верховой езды. Окинув Бесс беглым взглядом, он помедлил на пороге и вдруг уставился на нее в упор. Она узнала в нем Джорджа Толбота. Похлопывая по ладони хлыстиком, он направился к ней.
— Будь я проклят, если это не госпожа Элизабет Хардвик! — воскликнул Толбот, издевательски произнеся ее фамилию.
— Будь моя воля, вы давно были бы прокляты. Кстати, теперь меня зовут госпожа Элизабет Барлоу.
Прищурившись, он обвел взглядом ее пышную грудь и тонкую талию.
— Стало быть, теперь ты замужняя и опытная женщина! Ей-богу, Плутовка, твоему мужу можно позавидовать! Темные глаза Бесс полыхнули бешенством.
— Да будет вам известно, я вдова! И требую уважения к себе!
— Ты все еще учишь меня хорошим манерам? Впрочем, полагаю, ты способна научить меня еще кое-чему и, если уж на то пошло, поучиться у меня!
Томас Болдуин деликатно отошел от молодых людей, увлеченных интимным, хотя и бурным разговором.
— Кому-то следовало объяснить вам, как подобает вести себя джентльмену. Очевидно, вы просто никудышный ученик!
Пропустив колкость мимо ушей, Толбот поддел кончиком хлыста рыжий локон, упавший на плечо Бесс.
— Это твой настоящий цвет волос?
— Во мне все настоящее, в том числе и нрав! — Бесс понимала, что вот-вот лишится надежды на поддержку Толботов, но не могла сдержаться.
— Ах ты, Плутовка! — усмехнулся Джордж.
Девушка увидела, как его взгляд скользнул по ее телу и задержался чуть ниже корсажа. Казалось, Толбот раздевает ее глазами. Не помня себя от гнева, она отвесила наглецу пощечину.
Его сильные руки тотчас обхватили ее за талию и оторвали от пола. Если бы не Болдуин, Джордж наверняка прибег бы к насилию. Однако, опомнившись, он поставил Бесс на ковер.
— Ты в долгу передо мной, Плутовка. Когда-нибудь ты за это поплатишься. — Отозвав секретаря в сторону, Толбот тихо заговорил с ним.
Бесс не сомневалась, что мужчины осуждают ее и намереваются выставить за дверь. Слезы гнева навернулись на ее глаза, но она с яростной решимостью смахнула их.
Наконец юный Толбот удалился, а Болдуин направился к девушке. Поскольку она предполагала, что ее выпроводят, ее удивила просьба показать бумаги. Протянув их секретарю, Бесс села на диван. Болдуин начал внимательно просматривать документы.
Тем временем Толбот отправился к отцу. Тот сидел в библиотеке за массивным столом, подписывая письма и бумаги.
— Отец, одна молодая особа хочет поговорить с тобой. Она ждет внизу.
— Еще одна просительница? Пусть ею займется Болдуин.
— Болдуин уже побеседовал с ней. Отец, сделай мне одолжение: прими ее сам.
Граф поднял брови, отложил перо и устремил на сына проницательный взгляд.
— Мне известно, что связывает тебя с молодыми женщинами!
Джордж Толбот пропустил замечание отца мимо ушей.
— Это молодая вдова из Хардвика, усадьбы, расположенной неподалеку. Ее родители — фермеры, соль земли, как ты выражаешься. Бедняжку хотят лишить вдовьей доли наследства.
— Тогда пусть обратится к адвокату, — посоветовал граф.
— Она наняла бы адвоката, будь у нее деньги. Отец, беззащитная юная вдова нуждается в твоей помощи!
— А я тут при чем? Должно быть, ты переспал с ней? Или тут какой-то шантаж?
— Нет, сэр, вы ошибаетесь. Я познакомился с ней в Лондоне. Ее репутация безупречна. Кроме того, она знакома с принцессой Елизаветой.
— Что же ты раньше молчал?
Хотя юная принцесса считалась только третьей претенденткой на престол, к тому же кое-кто оспаривал ее права, граф не исключал, что когда-нибудь Елизавета будет править Англией. Написав записку Томасу Болдуину, граф вызвал лакея и велел отнести ее.
— Спасибо, отец. Вот увидишь, дело не займет больше пяти минут
Прочитав записку, поданную лакеем на серебряном подносе, Болдуин слегка приподнял бровь и предложил госпоже Барлоу следовать за ним. Проходя по коридорам замка Шеффилд и поднимаясь по широкой лестнице, Бесс благоговейно разглядывала изысканное убранство. Толботы и вправду были самым богатым семейством Англии, они буквально купались в роскоши.
Болдуин провел просительницу в просторную библиотеку. Догадавшись, что перед ней сам граф Шрусбери, Бесс грациозно присела в реверансе.
— Милорд, это госпожа Элизабет Барлоу: она недавно овдовела. Вопрос о ее вдовьей доле наследства рассматривает Сиротский суд, и я объяснил этой даме, что ей следует терпеливо ждать решения. Вам вовсе незачем утруждать себя.
— Благодарю, Болдуин. Я желаю выслушать объяснения самой госпожи Барлоу. — Прекрасная молодая гостья очаровала Фрэнсиса Толбота, пятого графа Шрусбери. Неудивительно, что его сын потерял голову.
Завороженный гостьей, граф выслушал ее рассказ. Она говорила страстно и возмущенно, ее пылающие волосы разметались по плечам, серое платье из тафты соблазнительно шуршало при каждом движении. Квадратное декольте приоткрывало округлости упругой молодой груди. Шрусбери вздохнул, с грустью вспоминая о своей давно ушедшей молодости. Перед ним было редкостное сокровище: женщина, достойная истинного джентльмена.
Изучив бумаги и убедившись в их подлинности, граф решил помочь просительнице. Достаточно одного письма кому-нибудь из дербиширских адвокатов. Все они рвутся оказать услугу графу Шрусбери.
Бесс вернулась домой, опьяненная победой. Ей и в голову не пришло поблагодарить ненавистного Джорджа Толбота, устроившего аудиенцию у лорда-наместника Дербишира.
Через две недели Бесс вызвали в контору господ Фалька и Энтвистла, самых известных стряпчих округа. В течение месяца они подали прошение в Сиротский суд, а еще через четыре месяца добились выплаты причитающейся ей доли.
— Десять фунтов? — с изумлением повторила Бесс названную ей сумму.
Поняв, что клиентка недовольна, Фальк и Энтвистл поспешили успокоить ее:
— Это только часть вашей доли. Мы согласились получить ее, пока не определится размер всего наследства. И разумеется, причитающаяся вам сумма будет расти с каждым годом.
Бесс торжествовала: она уже и не надеялась, что Сиротский суд выплатит ей хотя бы часть наследства. Повеса Кавендиш был прав: выигрывает всегда та сторона, у которой самые сведущие адвокаты!
— Вы проделали трудную работу, и я искренне благодарна вам, — радостно начала Бесс. — Поскольку вы так удачно решили вопрос с судом и добились поразительных результатов, я хотела бы обратиться к вам с еще одной просьбой. Мой брат Джеймс унаследовал усадьбу Хардвик-Мэнор, которая вот уже двенадцать лет находится под опекой суда. Джеймсу почти двадцать лет, до совершеннолетия остался год. Теперь у меня есть деньга. Нельзя ли мне выкупить право на опекунство на этот год, с тем чтобы наша семья могла поскорее вернуться в родной дом?
Фальк и Энтвистл, пораженные энергией молодой женщины, охотно согласились оказать эту услугу, поскольку вдове покровительствовал сам лорд-наместник Дербишира.
— Мы немедленно займемся вашим делом, госпожа Барлоу. Ваши требования вполне законны, но имейте в виду, что рассмотрение дел об опеке иногда затягивается.
Восемь месяцев спустя Бесс стояла перед домом, в котором родилась, и обращалась к нему, ничуть не сомневаясь в том, что Хардвик-Мэнор услышит и поймет каждое слово:
— Я же обещала, что вернусь. Больше мы никогда не покинем тебя, ты будешь всегда принадлежать семье Хардвик. Скоро приедет мама с младшими детьми, а тетя Марси разобьет за домом огород. Мой брат Джеймс вот-вот женится на Элизабет Дрейкотт. Пройдет немного времени, и здесь вновь зазвучит детский смех. А я сегодня отправляюсь в Лондон, но не навсегда. Я непременно вернусь, обещаю тебе!
Часть 2
ЖЕНА И МАТЬ
Будь целый век у нас с тобой,
Жеманство не было б бедой.
Ведь только нам двоим решать,
Как лучше время скоротать.
Эндрю Марвелл
Глава 10
Лондон, 1546 год
Как только Бесс вышла из экипажа и взглянула на высокий городской особняк леди Заук, два с половиной года, проведенные вне Лондона, мгновенно улетучились из ее памяти. Маргарет Заук ничуть не изменилась, хотя ее дочери заметно подросли.
— Бесс, дорогая моя, какая ты стала взрослая! Мне очень жаль, что ты так рано овдовела! Порой я думаю, что навлекла на тебя беду…
— Леди Заук, вы ни в чем не виноваты! — решительно возразила Бесс, хорошо помня, что именно Маргарет помогла ей вернуться в Лондон и согласилась взять к себе в дом.
За время отсутствия Бесс леди Заук обзавелась еще полудюжиной слуг, и те едва разместились в комнатах для прислуги. Однако Маргарет не могла отказать Бесс, выразившей желание вновь стать бесплатной компаньонкой.
— Сколько событий произошло с тех пор, как ты покинула Лондон! Король женился на Екатерине Парр, тридцатилетней вдове. Представляешь себе? Она уже шестая жена Генриха! Король женился еще до того, как Бесс уехала домой.
— Да, об этом много говорили в Дербишире. Благодаря леди Фрэнсис Грей я поведала родным немало пикантных сплетен о Екатерине Парр.
— Из-за чумы, вспыхнувшей летом в Лондоне, семейство Грей провело почти весь сезон в поместье Брэдгейт. Это неподалеку от Эшби-де-ла-Заук, и я, приняв приглашение Фрэнсис, побывала в ее имении.
— И как вам понравился Брэдгейт?
— Это не загородная усадьба, а настоящая крепость! Там есть даже ров и крепостной вал — конечно, для украшения, а не для обороны. А парки и сады Брэдгейта занимают десятки акров! — взволнованно рассказывала Маргарет. — Кстати, о Фрэнсис: она известила меня, что наш близкий друг, Уильям Кавендиш, месяц назад вернулся из Ирландии, и Генрих в благодарность за службу короне посвятил его в рыцари. Теперь сэр Уильям пользуется таким успехом, что мне даже не представился случай поздравить его. Все лондонские дамы забрасывают его приглашениями!
Сердце Бесс сжалось от боли. Стало быть, Повеса добился титула! Как странно: одно упоминание его имени вызвало в ней душевное смятение! Еще совсем недавно она считала, что Кавендиш безразличен ей. Бесс задумалась о своих чувствах и отношении к Кавендишу и пришла к выводу, что испытывает гнев и обиду, а глубокие раны, нанесенные им, требуют отмщения.
— Кавендиш — женатый человек, — холодно заметила девушка, сама не понимая зачем.
— Но скоро станет свободном. Говорят, его жена при смерти. Помяни мое слово: если Кавендиш вновь овдовеет, он будет самым лакомым кусочком этого сезона.
Бесс приподняла подбородок:
— Не припомню даже, как он выглядит…
— Скоро тебе представится случай освежить свои воспоминания, дорогая. На следующей неделе леди Фрэнсис приглашает нас в Суффолк-Хаус, на первый из самых пышных балов сезона. Впервые она дала такой бал в прошлом году, в октябре, и успех окрылил ее. Ты тоже поедешь с нами: Фрэнсис будет очень рада увидеть тебя. Это изысканный бал: все дамы должны быть в белом, а все кавалеры — в черном. Надеюсь, тебя осенит удачная мысль насчет наших туалетов. Времени осталось в обрез.
Бесс вдруг воспрянула духом,
— Мы непременно придумаем что-нибудь эффектное, леди Заук!
Конечно, она имела в виду только свой наряд. «Ну, я Кавендишу покажу!» — решила девушка.
С помощью двух швей, нанятых Маргарет Заук, Бесс преобразила хозяйку и ее дочерей. Поскольку юные девушки появлялись на балах только в белоснежных нарядах, не заметить их сходство с лебедями было мудрено. Вся соль заключалась в деталях. В плотно прилегающих головных уборах из белых перьев и с такими же веерами леди Заук и ее дочери казались грациозными сказочными существами. По крайней мере так утверждала Бесс, глядя, как они проплывают мимо зеркал.
Бесс разыскала в гардеробе леди Заук старое белое платье и целую ночь распарывала вытачки на узком лифе, оказавшемся слишком тесным для ее пышной груди. Платье она обшила узкой атласной черной лентой, чем добилась поразительного эффекта. Найдя в шкафу пожелтевший от времени кружевной воротник и поблекший веер из страусовых перьев, Бесс перекрасила их в черный цвет. Теперь она будет выделяться из толпы женщин в белом, собравшихся на первый бал сезона, а черные аксессуары всем напомнят о ее вдовстве.
— Ба, кого я вижу! — воскликнула леди Фрэнсис, прижимая Бесс к своей обширной груди. Слегка отстранив ее, она залюбовалась изысканным сочетанием черного и белого цветов с ярко-рыжими кудрями. — Как всегда, ты оделась со вкусом. Господи, как я тосковала по тебе! Большинство моих знакомых дам невыносимо скучны! Только ты осмелилась нарушить мое условие и явиться на бал в черно-белом наряде!
Бесс засмеялась:
— Я предпочитаю не следовать правилам, а устанавливать их. Но почему вы выбрали именно белое, леди Фрэнсис?
— Разумеется, из озорства! Ни одна из замужних придворных дам не наденет белое платье, а кое-кто и в юности не имеет права на цвет невинности. По моему настоянию мужчинам придется явиться в черном — это возмездие за их пристрастие к ярким цветам. В алом бархате и золотой парче они легко затмевают женщин!
— Вас никому не затмить, леди Фрэнсис.
— И тебя тоже, Бесс. Хорошо, что ты вернулась в Лондон — твое место здесь. В наши дни вдовушки в цене, — улыбнулась она, намекая на королеву Екатерину Парр. — Только не выходи замуж за первого, кто сделает тебе предложение, — сначала от души повеселись.
Заметив приближающуюся леди Заук, улыбающаяся Бесс прикрылась веером. В доме Маргарет ей было некогда веселиться. Фрэнсис, понимающе усмехнувшись, прошептала Бесс:
— Я очень люблю ее, но слишком уж она чопорна… Маргарет, дорогая, твои гадкие утята наконец-то превратились в прекрасных лебедей!
Хотя на балу присутствовали десяток графинь и даже две герцогини, все взгляды были устремлены на Бесс. На вопросы гостей о рыжеволосой красавице леди Фрэнсис охотно отвечала, что эта таинственная особа — компаньонка леди Заук и к тому же вдова.
Первым Бесс пригласил на танец лорд Суффолк, младший брат леди Фрэнсис Грей. Бесс привыкла считать его мальчишкой, но когда партнер крепко сжал ей руку и жадными глазами уставился на ее грудь, девушка поняла, что он повзрослел. Едва танец закончился, Бесс попросила партнера отвести ее к мужу Фрэнсис.
Как только Бесс вышла из экипажа и взглянула на высокий городской особняк леди Заук, два с половиной года, проведенные вне Лондона, мгновенно улетучились из ее памяти. Маргарет Заук ничуть не изменилась, хотя ее дочери заметно подросли.
— Бесс, дорогая моя, какая ты стала взрослая! Мне очень жаль, что ты так рано овдовела! Порой я думаю, что навлекла на тебя беду…
— Леди Заук, вы ни в чем не виноваты! — решительно возразила Бесс, хорошо помня, что именно Маргарет помогла ей вернуться в Лондон и согласилась взять к себе в дом.
За время отсутствия Бесс леди Заук обзавелась еще полудюжиной слуг, и те едва разместились в комнатах для прислуги. Однако Маргарет не могла отказать Бесс, выразившей желание вновь стать бесплатной компаньонкой.
— Сколько событий произошло с тех пор, как ты покинула Лондон! Король женился на Екатерине Парр, тридцатилетней вдове. Представляешь себе? Она уже шестая жена Генриха! Король женился еще до того, как Бесс уехала домой.
— Да, об этом много говорили в Дербишире. Благодаря леди Фрэнсис Грей я поведала родным немало пикантных сплетен о Екатерине Парр.
— Из-за чумы, вспыхнувшей летом в Лондоне, семейство Грей провело почти весь сезон в поместье Брэдгейт. Это неподалеку от Эшби-де-ла-Заук, и я, приняв приглашение Фрэнсис, побывала в ее имении.
— И как вам понравился Брэдгейт?
— Это не загородная усадьба, а настоящая крепость! Там есть даже ров и крепостной вал — конечно, для украшения, а не для обороны. А парки и сады Брэдгейта занимают десятки акров! — взволнованно рассказывала Маргарет. — Кстати, о Фрэнсис: она известила меня, что наш близкий друг, Уильям Кавендиш, месяц назад вернулся из Ирландии, и Генрих в благодарность за службу короне посвятил его в рыцари. Теперь сэр Уильям пользуется таким успехом, что мне даже не представился случай поздравить его. Все лондонские дамы забрасывают его приглашениями!
Сердце Бесс сжалось от боли. Стало быть, Повеса добился титула! Как странно: одно упоминание его имени вызвало в ней душевное смятение! Еще совсем недавно она считала, что Кавендиш безразличен ей. Бесс задумалась о своих чувствах и отношении к Кавендишу и пришла к выводу, что испытывает гнев и обиду, а глубокие раны, нанесенные им, требуют отмщения.
— Кавендиш — женатый человек, — холодно заметила девушка, сама не понимая зачем.
— Но скоро станет свободном. Говорят, его жена при смерти. Помяни мое слово: если Кавендиш вновь овдовеет, он будет самым лакомым кусочком этого сезона.
Бесс приподняла подбородок:
— Не припомню даже, как он выглядит…
— Скоро тебе представится случай освежить свои воспоминания, дорогая. На следующей неделе леди Фрэнсис приглашает нас в Суффолк-Хаус, на первый из самых пышных балов сезона. Впервые она дала такой бал в прошлом году, в октябре, и успех окрылил ее. Ты тоже поедешь с нами: Фрэнсис будет очень рада увидеть тебя. Это изысканный бал: все дамы должны быть в белом, а все кавалеры — в черном. Надеюсь, тебя осенит удачная мысль насчет наших туалетов. Времени осталось в обрез.
Бесс вдруг воспрянула духом,
— Мы непременно придумаем что-нибудь эффектное, леди Заук!
Конечно, она имела в виду только свой наряд. «Ну, я Кавендишу покажу!» — решила девушка.
С помощью двух швей, нанятых Маргарет Заук, Бесс преобразила хозяйку и ее дочерей. Поскольку юные девушки появлялись на балах только в белоснежных нарядах, не заметить их сходство с лебедями было мудрено. Вся соль заключалась в деталях. В плотно прилегающих головных уборах из белых перьев и с такими же веерами леди Заук и ее дочери казались грациозными сказочными существами. По крайней мере так утверждала Бесс, глядя, как они проплывают мимо зеркал.
Бесс разыскала в гардеробе леди Заук старое белое платье и целую ночь распарывала вытачки на узком лифе, оказавшемся слишком тесным для ее пышной груди. Платье она обшила узкой атласной черной лентой, чем добилась поразительного эффекта. Найдя в шкафу пожелтевший от времени кружевной воротник и поблекший веер из страусовых перьев, Бесс перекрасила их в черный цвет. Теперь она будет выделяться из толпы женщин в белом, собравшихся на первый бал сезона, а черные аксессуары всем напомнят о ее вдовстве.
— Ба, кого я вижу! — воскликнула леди Фрэнсис, прижимая Бесс к своей обширной груди. Слегка отстранив ее, она залюбовалась изысканным сочетанием черного и белого цветов с ярко-рыжими кудрями. — Как всегда, ты оделась со вкусом. Господи, как я тосковала по тебе! Большинство моих знакомых дам невыносимо скучны! Только ты осмелилась нарушить мое условие и явиться на бал в черно-белом наряде!
Бесс засмеялась:
— Я предпочитаю не следовать правилам, а устанавливать их. Но почему вы выбрали именно белое, леди Фрэнсис?
— Разумеется, из озорства! Ни одна из замужних придворных дам не наденет белое платье, а кое-кто и в юности не имеет права на цвет невинности. По моему настоянию мужчинам придется явиться в черном — это возмездие за их пристрастие к ярким цветам. В алом бархате и золотой парче они легко затмевают женщин!
— Вас никому не затмить, леди Фрэнсис.
— И тебя тоже, Бесс. Хорошо, что ты вернулась в Лондон — твое место здесь. В наши дни вдовушки в цене, — улыбнулась она, намекая на королеву Екатерину Парр. — Только не выходи замуж за первого, кто сделает тебе предложение, — сначала от души повеселись.
Заметив приближающуюся леди Заук, улыбающаяся Бесс прикрылась веером. В доме Маргарет ей было некогда веселиться. Фрэнсис, понимающе усмехнувшись, прошептала Бесс:
— Я очень люблю ее, но слишком уж она чопорна… Маргарет, дорогая, твои гадкие утята наконец-то превратились в прекрасных лебедей!
Хотя на балу присутствовали десяток графинь и даже две герцогини, все взгляды были устремлены на Бесс. На вопросы гостей о рыжеволосой красавице леди Фрэнсис охотно отвечала, что эта таинственная особа — компаньонка леди Заук и к тому же вдова.
Первым Бесс пригласил на танец лорд Суффолк, младший брат леди Фрэнсис Грей. Бесс привыкла считать его мальчишкой, но когда партнер крепко сжал ей руку и жадными глазами уставился на ее грудь, девушка поняла, что он повзрослел. Едва танец закончился, Бесс попросила партнера отвести ее к мужу Фрэнсис.