Страница:
Повторение этого старого воспоминания творило волшебное мироздание, где его способности увеличивались выше самых смелых его ожиданий. Никаких атомов не существовало в этом его волшебном мироздании, только волны и мощнейшее движение повсюду вокруг. Он вынужден там откидывать все барьеры, возведенные из веры и понимания. Это мироздание прозрачно. Он видел сквозь него без промежуточных: экранов, на которые проецируется форма. Волшебное мироздание сводит его «я» до зернышка активного воображения, где его собственные способности создания образов, только экран, на котором можно ощутить любую проекцию.
«Вот оно. Я одновременно и исполнитель, и инструмент исполнения! — Постоянство вокруг». — Тег колебался уходя и возвращаясь в чувственную реальность. Он почувствовал, как его сознание ужимается, и как при этом цель заполняет все мироздание. Он распахнут в бесконечности.
«Тараза сделала это умышленно, — подумал он. — Она увеличила меня».
Его заполнило граничащее с ужасом Благоговение. Он понял, откуда его дочь Одраде взяла такие силы, чтобы создать для Таразы «Манифест Атридесов». Его собственные силы ментата погрузились в эту более великую модель.
Таразе потребуется от него исполнение, наводящее страх. Такая необходимость манит и ужасает. Это вполне может означать даже конец Ордена.
— Как это тебе можно приказывать всем этим жрецам? — спросила Шиэна. — Ведь это их место.
Одраде ответила, как бы небрежно, но тщательно подбирая слова, чтобы они соответствовали уровню знаний и понимании Шиэны.
— Корни жрецов — в Свободных. У тех всегда где-то поблизости были Преподобные Матери. Кроме того, дитя, ты ведь ими тоже повелеваешь.
— Это совсем другое.
Одраде подавила улыбку.
Прошло меньше трех часов с тех пор, как ее ударные отряды отразили нападение на храмовый комплекс. На это время Одраде устроила свой центр в апартаментах Шиэны, руководя оттуда всем необходимым для оценки и предварительного возмездия, при этом постоянно давая объяснения Шиэне и наблюдая за ней.
«Параллельный поток».
Одраде оглядела помещение, выбранное под командный пункт. Клочек от изодранных одежд Стироса так и остался валяться у стены. «Человеческие потери». У этой комнаты странная форма. Нет двух параллельных стен. Одраде фыркнула — до сих пор остался запах озона от снуперов, с помощью которых ее люди обеспечили уединенность этих апартаментов.
С чего бы такая странная форма? Здание древнее, много раз перестраивавшееся и достраивавшееся, но это не объяснение для такой комнаты. Приятная шероховатость кремовой штукатурки на стенах и потолке. Вычурные занавески из волокон спайса, окаймлявшие две двери. Сейчас ранний вечер, и солнце, пробивавшееся сквозь решетчатые ставни, испещрило рябью стену напротив окон. Серебряно-желтые глоуглобы, витавшие под потолком, настроены в соответствии с солнечным светом. Приглушенные уличные шумы доносятся через вентиляторы под окнами. Мягкие узоры оранжевых ковриков и серых плиток пола говорят об удобстве и безопасности, но чувство безопасности у Одраде внезапно исчезло.
— Мать Настоятельница, Союзу, Иксу и Тлейлаксу послания отправлены, — сказала она.
— Поняла, — рассеянно отозвалась Одраде.
Связная вернулась к своим обязанностям.
— Что ты делаешь? — спросила Шиэна.
— Кое-что изучаю.
Одраде в задумчивости поджала губы. Их проводники через храмовый комплекс провели их сквозь лабиринты коридоров и лестниц, сквозь арочные окошки порой мелькали виды внутренних двориков. Затем — превосходная икшианская система суспензорных шахт, по которой они беззвучно перенеслись в другой коридор, и опять там были лестницы, извивающиеся проходы… Наконец, эта комната.
И опять Одраде окинула взглядом комнату.
— Ну, почему ты изучаешь эту комнату? — спросила Шиэна.
— Тс-с, девочка!
Комната представляла собой неправильный многогранник с меньшей стороной слева, приблизительно тридцать пять метров в длину, в ширину вдвое меньше. Множество узеньких диванчиков и кресел, различной степени удобности. Шиэна сидела по-королевски величественно на ярко-желтом кресле с мягкими подлокотниками. Ни единого песьего кресла в этом месте. Много коричневых, голубых и желтых тканей. Одраде поглядела на белую решетку вентиляции над картиной, изображавшей горы, на более широкой стороне комнаты. Холодный ветерок веял из вентилятора под окнами и тянулся по направлению к вентилятору под картиной.
— Эта была комната Хедли, — сказала Шиэна.
— Почему ты его раздражаешь, называя его просто по имени, девочка?
— Разве это его раздражает?
— Не играй со мной в словесные игры, девочка! Ты знаешь, что это его раздражает, и вот поэтому ты это делаешь.
— Тогда почему ты спросила?
Одраде проигнорировала вопрос, продолжая тщательное изучение комнаты. Стена напротив той, на которой висит картина, под косым углом к внешней стене. Теперь она поняла. Умно! Комната была сооружена так, что даже шепоток доносился до того, кто дежурил за верхним вентилятором. Нет сомнений, что картина скрывала еще один воздушный коридор, чтобы, доносить любой звук из этой комнаты. Ни снупер, ни снифер, никакой другой инструмент не засек бы это приспособление. Ничто не «бибикнуло» бы, уловленное выслеживающим глазком или ухом. Только настороженное чутье хорошо подготовленного в обманах могло такое разоблачить.
Подав рукой сигнал ждущей послушнице, Одраде быстро обратилась к ней на языке жестов, пальцы так и мелькали: «Выясните, кто подслушивает за этим вентиляционным отверстием». Она кивнула на вентилятор за картиной. — «Позвольте им продолжать. Мы должны знать, кому они докладывают».
— Откуда вы узнали, что надо прийти и спасти меня? — спросила Шиэна.
«У девочки прекрасный голос, но он нуждается в тренировке», — подумала Одраде. Была в нем, однако, твердость, из которой можно выковать могущественный инструмент.
— Ответь мне! — приказала Шиэна.
Властная интонация потрясла Одраде, возбудив в ней быстрый гнев, который она постаралась подавить. Исправления должны быть внесены немедленно!
— Утихомирься, девочка, — сказала Одраде. Она отдала ей команду в точно выбранном тоне и увидела, что это произвело эффект.
Но Шиэна опять ее потрясла:
— Это еще один вид Голоса, ты стараешься успокоить меня Кипуна рассказала мне о Голосе все.
Одраде повернулась и посмотрела прямо в лицо Шиэне. Первая печаль Шиэны прошла, но до сих пор в ней был гнев, когда она говорила о Кипуне.
— Я занята тем, что готовлю наш ответ на это нападение, — сказала Одраде. — Почему ты меня отвлекаешь? Я думаю, ты хочешь, чтобы их покарали.
— Что вы с ними сделаете? Скажи мне, что вы сделаете?
«На удивление мстительное дитя, — подумала Одраде. — Это следует отшлифовать. Ненависть также опасна, как и любовь. Способность ненавидеть, означает способность испытывать противоположное чувство».
Одраде сказала:
— Я послала Союзу, Иксу, Тлейлаксу послание, которое мы всегда отправляем, когда рассержены. Два слова — «Вы заплатите».
— Как они заплатят?
— Со стороны Бене Джессерит сейчас разрабатывается соответствующая кара. Они почувствуют последствия своего поведения.
— Но что вы сделаете?
— Может ты и узнаешь со временем. Ты, может, даже узнаешь, как мы осуществим наше наказание. А пока что тебе нет необходимости знать.
На лице Шиэны появилось угрюмое выражение. Она сказала:
— Вы даже не разгневаны. Рассержены. Ты сама так сказала.
— Уйми свое нетерпение, девочка! Есть вещи, которых ты не понимаешь.
Преподобная Мать из комнаты связи вернулась, кинула взгляд на Шиэну и обратилась к Одраде.
— Дом Соборов подтверждает получение твоего послания. Они одобряют твой ответ.
Когда Преподобная Мать из комнаты связи осталась стоять, Одраде спросила:
— Что-нибудь еще?
Быстрый взгляд на Шиэну говорил о том, что связная чувствует себя скованной. Одраде подняла правую ладонь — сигнал к безмолвному разговору. Преподобная Мать ответила, ее пальцы с неприкрытым возбуждением заплясали, говоря языком жестов: «Послание Таразы: Тлейлакс — это основной элемент. Союз должен дорого поплатиться за меланж. Прекратить для них ракианские поставки. Отбросить и союз с Иксом. Они и так перенапрягутся в безнадежном соперничестве с Рассеянием. Пока что, игнорировать Рыбословш. Они связаны с Иксом. Господин Господинов ответил нам с Тлейлакса. Он движется на Ракис. Поймать его в ловушку».
Одраде мягко улыбнулась, показывая, что все поняла. Она проследила за покидающей комнату связной. Дом Соборов согласен с действиями, предпринятыми на Ракисе, соответствующая кара Бене Джессерит разработана с восхитительной скоростью. Явно, Тараза и ее Советницы предвидели такой поворот событий.
Одраде позволила себе испустить вздох облегчения. Послание на Дом Соборов было сжатым: доклад в общих чертах о нападении, список потерь Ордена, результаты опознания личностей нападавших и сообщение Таразе, подтверждающее, что Одраде уже отправила требующиеся предупреждения виновным: «Вы заплатите».
Да, эти нападавшие дураки теперь узнали, что растревожили гнездо шершней. Это породит страх — существенную часть наказания.
Шиэна скорчилась в своем кресле. Ее поза говорила, что сейчас она попробует новый подход.
— Одна из твоих людей сказала, что там были Лицевые Танцоры? — она подбородком указала в сторону крыши.
«До чего бездонный колодец невежества эта девочка», — подумала Одраде. Это пустота, которую следует заполнить. ЛИЦЕВЫЕ ТАНЦОРЫ! Одраде подумала об осмотренных ими телах. Тлейлакс, наконец, запустил в действие своих новых Лицевых Танцоров. Это было, конечно, испытание Бене Джессерит. Этих новых крайне трудно распознать. Однако, они все так же издают свой очень характерный запах. Одраде включила сообщение об этом в свой доклад на Дом Соборов.
Проблема теперь была в том, как сохранить в тайне знания Бене Джессерит. Одраде призвала связную. Указывая на вентилятор быстрым взмахом глаз, Одраде безмолвно заговорила с ней пальцами: «Убейте подслушивающих!»
— Ты слишком интересуешься Голосом, девочка, — обратилась Одраде к сидевшей в кресле Шиэне. — Молчание — это самый ценный инструмент для обучения.
— Но не могу ли я научиться Голосу? Я хочу научиться ему.
— Говорю тебе, будь молчаливой и учись молчанием.
— Я приказываю тебе научить меня Голосу!
Одраде припомнила доклады Кипуны: Шиэна утвердила эффективный голосовой контроль над большинством своего окружения. Девочка научилась этому самостоятельно. Средний уровень Голоса для ограниченной аудитории. Для нее это было естественным. Туек, Каниа и другие запуганы Шиэной. Религиозная фантазия вносила конечно свой вклад страха, но владение Шиэной высотой и тональностью голоса показывало прекрасную бессознательную избирательность.
Одраде видела со всей очевидностью как именно надо вести себя с Шиэной — честно, честность не раз срабатывала, как наилучшая приманка.
— Я здесь, чтобы научить тебя многому, — сказала Одраде, — но не буду делать этого по твоему распоряжению.
— Мне все повинуются! — сказала Шиэна.
«Она едва достигла половой зрелости, и уже на этом уровне аристократка, — подумала Одраде. — Господи, наш Создатель! Кем она может стать»?
Шиэна соскользнула с кресла и встала перед Одраде с угрожающим выражением лица. Глаза девочки были на уровне плеч Одраде. Шиэна будет высокой, от нее будет веять властностью. Если она выживет.
— Ты отвечаешь на некоторые из моих вопросов, но не отвечаешь на другие, — сказала Шиэна. — Ты говоришь, что вы давно уже меня ждете, но не объясняешь. Почему ты не будешь мне повиноваться?
— Глупый вопрос, дитя.
— Почему ты все время называешь меня «дитя»?
— Разве ты не дитя?
— У меня уже есть менструации.
— Но все равно ты еще дитя.
— Жрецы мне повинуются.
— Они боятся тебя.
— А ты не боишься?
— Я — нет.
— Отлично! Это так надоедает, когда люди только лишь боятся тебя.
— Жрецы думают, будто ты пришла от Бога.
— А ты так не думаешь?
— С чего бы мне? Мы… — Одраде осеклась, увидев, что входит послушница-связная. Пальцы послушницы заплясали, передавая ей безмолвное сообщение: «Подслушивали четверо жрецов, они убиты, все — подчиненные Туека».
Одраде взмахом руки отослала связную.
— Она разговаривает пальцами, — сказала Шиэна. — Как это у нее получается?
— Ты задаешь много неправильных вопросов, дитя. И ты еще не сказала мне, почему я должна считать тебя орудием Божим.
— Шайтан меня щадит. Я хожу по пустыне, и когда приходит Шайтан, я с ним разговариваю.
— Почему ты его называешь Шайтаном, а не Шаи-Хулудом?
— Всякий задает этот глупый вопрос!
— Тогда дай мне твой глупый ответ.
На лице Шиэны опять проступила угрюмость.
— Это из-за того, что мы встретились.
— А как вы встретились?
Шиэна запрокинула голову набок и секунду глядела на Одраде, затем сказала:
— Это — тайна.
— И ты знаешь, как хранить тайны?
Шиэна выпрямилась и кивнула, но Одраде увидела неуверенность в ее движении. Девочка соображает, когда ее пытаются завести в тупик!
— Превосходно! — сказала Одраде. — Умение хранить тайну — одно из самых основных в науке Преподобной Матери. Я рада, что с этим нам не придется долго с тобой возиться.
— Но я хочу изучить все!
Такая же непосредственность в ее голосе. Очень плохой эмоциональный контроль.
— Ты должна научить меня всему! — настаивала Шиэна.
«Время для хлыста», — подумала Одраде. Шиэна рассказала и продемонстрировала достаточно, чтобы даже послушница пятой ступени окончательно и безошибочно раскусила, какие средства применить, чтобы взять девочку под контроль.
Используя всю мощь Голоса, Одраде сказала:
— Не принимай со мной такого тона, дитя! Нет, если ты хочешь чему-либо научиться!
Шиэна остолбенела. Она стояла больше минуты, переваривая то, что с ней произошло. Вскоре она улыбнулась, на лице появилось теплое, открытое выражение.
— О, я так рада, что вы пришли! Последнее время здесь было так скучно.
Уже два часа на Гамму стояла ночь, так живо полнящаяся в этих широтах дурными предчувствиями. Сгущающиеся тучи затмили Оплот. По распоряжению Лусиллы Данкан вернулся во внутренний двор для интересных самостоятельных упражнений.
Лусилла смотрела на него с того парапета, с которого некогда впервые увидела его.
Данкан двигался резкими и кручеными рывками восьмикратных боевых движений Бене Джессерит, перебрасывая тело по траве, перекатываясь с бока на бок, взмывая вверх и вниз.
«Он великолепно овладел внесистемными увертками», — подумала Лусилла. Она не могла углядеть никакого предсказуемого образца в его движениях, а скорость была просто ошеломляющей. Ему уже почти шестнадцать стандартных лет, и его потенциальная одаренность в прана-бинду уже начинала раскрывать свои основные возможности.
Тщательно контролируемые движения его тренировочных упражнений открывали так много! Он живо отреагировал, когда она назначила ему эти вечерние занятия. Начальный шаг инструкции Таразы выполнен. Гхола ее любит, в этом нет никакого сомнения. Он смотрит на нее, как на мать. Это было достигнуто без серьезного его ослабления, хотя и возбудило тревогу Тега.
«Моя тень лежит на этом гхоле, но он не проситель и не зависимый последователь, — успокоила она себя. — Беспокойство Тега за него не имеет причины».
Как раз сегодня утром она сказала Тегу:
— Он свободно владеет своим телом, где бы ни потребовалось приложение сил.
«Тегу стоило бы сейчас на это поглядеть», — подумала она. Новые движения, выполняемые Данканом, были, в основном, его собственным изобретением.
Лусилла подавила возглас одобрения при особенно проворном прыжке, который перенес Данкана почти к середине внутреннего двора. Гхола достиг нервно-мышечного равновесия и это, дай только время, может привести к такому психическому равновесию, которое, по меньшей мере, будет равно равновесию Тега. Культурное воздействие такого достижения будет иметь феноменальную силу. Стоит только взглянуть на тех, кто инстинктивно тянется к Тегу, и через Тега — к Ордену.
«За все это нам следует больше всего благодарить Тирана», — подумала она.
До Лито II никакая система культурных приспособлений не могла просуществовать достаточно долго, чтобы достигнуть того баланса, который Бене Джессерит рассматривал как идеал. Подобно тончайшему равновесию — «протеканию по лезвию меча» — что завораживало Лусиллу. Вот почему она безоговорочно отдалась проекту, цельный замысел которого она не знала, но который требовал от нее исполнить то, что было ее отталкивающим для ее инстинктов.
«Данкан так юн!»
Последующее требование Ордена было совершенно однозначно изложено Таразой: сексуальное кодирование.
Лишь сегодня Лусилла позировала обнаженной перед зеркалом, принимая позы и совершая движения лица и тела, которые она использует для выполнения распоряжения Таразы. В искусственной расслабленности Лусилла увидела свое лицо лицом доисторической богини любви — пышная плоть, предвещавшая ласки, одно обещание которых может заставить распаленного мужчину броситься к ней.
Во время обучения Лусилла видела статуи Первых Времен — каменные фигуры женщин с большими бедрами и обвислыми грудями, которые гарантировали, что там в изобилии молока для сосунков. По своей воле Лусилла могла совершать юношескую мимикрию этой древней формы.
Во внутреннем дворику под Лусиллой Данкан на мгновение задержался, как будто размышляя над своими следующими движениями. Вдруг он кинул себя, высоко подпрыгнув, и перевернулся в воздухе, приземлившись на одну ногу, наискось ей оттолкнулся и опять пролетел во вращательном движении, больше сходным с танцем, чем с выпадом.
Лусилла поджала рот с выражением решимости.
СЕКСУАЛЬНОЕ КОДИРОВАНИЕ.
«Секрет секса вовсе не является секретом», — думала она. Корни его уходят в саму жизнь. Это объясняло, разумеется, почему лицо первого, соблазненного ею по распоряжению Ордена мужчины, осталось в ее памяти. Разрешающие Скрещивание говорили ей, что этого следует ожидать и не стоит волноваться. Но Лусилла поняла тогда, что сексуальное кодирование является обоюдоострым мечом. Можно научиться скользить по острию лезвия, но это не исключает возможности об него обрезаться. Порой, когда это мужское лицо ее первого соблазнения-приказа неожиданно всплывало в памяти, Лусилла чувствовала себя ошарашенной этим. Видение так часто приходило в самый высший момент интимности, что ей приходилось прилагать огромные усилия, чтобы это скрыть.
— Ты усиливаешь себя таким образом, — успокаивали ее Разрешающие Скрещивание.
Все равно, бывали времена, когда она чувствовала, что низводит до обыденного уровня то, чему лучше оставаться тайной.
Ощущение горечи того, что она должна сделать, прошло по Лусилле. Эти вечера, когда она наблюдала за тренировками Данкана были ее любимым временем. Развитые мускулы парнишки показывали весьма определенный прогресс — в росте и чувствительности мускулов и нервных звеньев — все чудеса прана-бинду, которыми так славится Орден. Оставалось сделать следующий — последний — шаг, и нельзя больше уходить в сторону от своего поручения.
Скоро придет Майлз Тег, знала она. Тренировки Данкана возобновятся в гимнастическом зале с более смертоносным вооружением.
Тег.
И опять Лусилла подумала о Теге. Она не раз чувствовала, как ее привлекает к нему тем особенным образом, который она немедленно распознавала. Геноносительницы обладали относительной свободой в выборе своих партнеров для скрещивания при условии, что это не войдет в противоречие с приказами, и нет более первоочередных задач. Тег стар, но, судя по его досье, он еще вполне может находиться в стадии половой зрелости. Ребенка от него ей, конечно, нельзя будет сохранить, но ведь она давно научилась обходить это.
«Почему бы и нет?» — спросила она самое себя.
Ее план был до крайности прост. Завершить кодирование гхолы, затем, согласовав официально свои желания с Таразой, зачать ребенка от доблестного Майлза Тега. Она уже опробовала на практике вводное соблазнение, но Тег не поддался, с циничностью ментата оставив ее однажды днем в раздевалке Зала Вооружений.
— Дни моего скрещивания миновали, Лусилла. Ордену следует удовлетвориться тем, что я уже ему дал.
Тег, облаченный только в черное тренировочное трико, как раз вытер полотенцем пот с лица и швырнул полотенце в корзину для грязного белья. Он проговорил, не глядя на нее:
— Не будешь ли ты теперь добра меня покинуть?
«Значит он видел мои авансы насквозь!»
Ей бы следовало это предвидеть, ведь Тег — это Тег. Лусилла знала, что она все еще может соблазнить его: ни одна Преподобная Мать с ее уровнем подготовки не может потерпеть неудачу, несмотря даже на очевидные силы ментата Тега.
Лусилла мгновение стояла в нерешительности, ее ум машинально прикидывал, как обойти этот предварительный отказ. Что-то ее останавливало. Не гнев на отказ, не отдаленная возможность, что он действительно может оказаться неуязвим для ее чар. Гордость и возможность поражения (ведь всегда остается такая возможность) мало что имели общего с этим.
ДОСТОИНСТВО.
В Теге было тихое достоинство, и она обладала твердым знанием того, что его удаль уже принесла Ордену. Не совсем уверенная в своих мотивах, Лусилла отвернулась от него. Может быть, это скрытая благодарность, которую Орден чувствует к нему. Соблазнить Тега сейчас было бы унизительно, не только для него, но для нее самой. Она не могла заставить себя это осуществить без прямого приказания.
Некоторые из этих мыслей затмили ее чувства, пока она стояла на парапете. Потом она заметила движение в тенях прохода из Оружейного Крыла. Оттуда мог появиться Тег. Лусилла крепко взяла себя в руки и сосредоточила взгляд на Данкане. Гхола пока прекратил свои жестко контролируемые кувырки по лужайке. Он тихо стоял, глубоко дыша, его взгляд устремлен вверх, на Лусиллу. Она увидела пот на его лице и темные пятна на светло-голубом стилсьюте.
Перегнувшись через перила, Лусилла окликнула его:
— Очень хорошо сегодня, Данкан. Завтра я начну учить тебя новым комбинациям нога — кулак.
Эти слова вырвались у нее помимо воли, и она сразу поняла почему — они предназначались Тегу, стоявшему в затемненном дверном проеме, а не гхоле. Она как бы говорила Тегу: «Вот видишь! Ты не единственный, кто учит его смертоносному искусству».
Лусилла затем осознала, что Тег глубже проник в ее психику, чем ей следовало дозволять. Она метнула мрачный взгляд на высокую фигуру, проявившуюся из теней возле двери. Данкан уже бежал по направлению к башару.
Лусилла не отрывала от Тега сосредоточенного взгляда — и вдруг в ней сработало что-то из самых глубинных и значительных реакций Бене Джессерит. Последовательность этой реакции определилась позже: «Что-то не так! Опасность! Тег — это не Тег!» В этом озарении, однако, ни один шаг не был отдален от другого. Она мгновенно отреагировала и возвысила голос, что было сил:
— Данкан! Ложись!
Данкан ничком упал на траву, сосредоточив внимание на фигуре Тега, появившейся из Оружейного Крыла с полевым лазерным пистолетом в руках.
«Лицевой Танцор!» — подумала Лусилла. Только сверхчуткость позволила ей опознать его. ОДИН ИЗ ЭТИХ НОВЫХ!
— Лицевой Танцор! — закричала Лусилла. Данкан рывком отлетел в сторону и подпрыгнул, распластавшись в воздухе, по меньшей мере в метре над землей. Быстрота этой реакции потрясла Лусиллу. Она и не думала, что кто-либо способен двигаться так быстро! Первый выстрел лазерного пистолета ударил ниже Данкана, когда он будто парил в воздухе.
Лусилла бросилась к парапету и соскочила, ухватясь за подоконник нижнего этажа. Еще не остановившись, она выбросила руку и нащупала выступ дождевого водостока, который, как она помнила, должен там находиться. Ее тело изогнулось в сторону, и она соскочила на подоконник следующего уровня. Отчаяние вело ее вперед, хотя она и понимала, что опоздает.
Что-то треснуло в стене над ней. Она увидела, как огненная линия прорезала воздух в ее направлении, когда она метнулась влево, переворачиваясь и летя на лужайке. Ее взгляд охватил всю сцену вокруг нее, как единой вспышкой, когда она приземлилась.
Данкан надвигался на нападавшего, увиливая и ныряя в этом ужасном повторении своей тренировки. Скорость его движения!
Лусилла заметила нерешительность на лице фальшивого Тега.
Она метнулась к Лицевому Танцору, ощутив мысли этого создания: «Их двое на меня одного!»
«Вот оно. Я одновременно и исполнитель, и инструмент исполнения! — Постоянство вокруг». — Тег колебался уходя и возвращаясь в чувственную реальность. Он почувствовал, как его сознание ужимается, и как при этом цель заполняет все мироздание. Он распахнут в бесконечности.
«Тараза сделала это умышленно, — подумал он. — Она увеличила меня».
Его заполнило граничащее с ужасом Благоговение. Он понял, откуда его дочь Одраде взяла такие силы, чтобы создать для Таразы «Манифест Атридесов». Его собственные силы ментата погрузились в эту более великую модель.
Таразе потребуется от него исполнение, наводящее страх. Такая необходимость манит и ужасает. Это вполне может означать даже конец Ордена.
~ ~ ~
Основное правило таково: «Никогда не поддерживай слабость, всегда поддерживай силу».
Кодекс Бене Джессерит
— Как это тебе можно приказывать всем этим жрецам? — спросила Шиэна. — Ведь это их место.
Одраде ответила, как бы небрежно, но тщательно подбирая слова, чтобы они соответствовали уровню знаний и понимании Шиэны.
— Корни жрецов — в Свободных. У тех всегда где-то поблизости были Преподобные Матери. Кроме того, дитя, ты ведь ими тоже повелеваешь.
— Это совсем другое.
Одраде подавила улыбку.
Прошло меньше трех часов с тех пор, как ее ударные отряды отразили нападение на храмовый комплекс. На это время Одраде устроила свой центр в апартаментах Шиэны, руководя оттуда всем необходимым для оценки и предварительного возмездия, при этом постоянно давая объяснения Шиэне и наблюдая за ней.
«Параллельный поток».
Одраде оглядела помещение, выбранное под командный пункт. Клочек от изодранных одежд Стироса так и остался валяться у стены. «Человеческие потери». У этой комнаты странная форма. Нет двух параллельных стен. Одраде фыркнула — до сих пор остался запах озона от снуперов, с помощью которых ее люди обеспечили уединенность этих апартаментов.
С чего бы такая странная форма? Здание древнее, много раз перестраивавшееся и достраивавшееся, но это не объяснение для такой комнаты. Приятная шероховатость кремовой штукатурки на стенах и потолке. Вычурные занавески из волокон спайса, окаймлявшие две двери. Сейчас ранний вечер, и солнце, пробивавшееся сквозь решетчатые ставни, испещрило рябью стену напротив окон. Серебряно-желтые глоуглобы, витавшие под потолком, настроены в соответствии с солнечным светом. Приглушенные уличные шумы доносятся через вентиляторы под окнами. Мягкие узоры оранжевых ковриков и серых плиток пола говорят об удобстве и безопасности, но чувство безопасности у Одраде внезапно исчезло.
— Мать Настоятельница, Союзу, Иксу и Тлейлаксу послания отправлены, — сказала она.
— Поняла, — рассеянно отозвалась Одраде.
Связная вернулась к своим обязанностям.
— Что ты делаешь? — спросила Шиэна.
— Кое-что изучаю.
Одраде в задумчивости поджала губы. Их проводники через храмовый комплекс провели их сквозь лабиринты коридоров и лестниц, сквозь арочные окошки порой мелькали виды внутренних двориков. Затем — превосходная икшианская система суспензорных шахт, по которой они беззвучно перенеслись в другой коридор, и опять там были лестницы, извивающиеся проходы… Наконец, эта комната.
И опять Одраде окинула взглядом комнату.
— Ну, почему ты изучаешь эту комнату? — спросила Шиэна.
— Тс-с, девочка!
Комната представляла собой неправильный многогранник с меньшей стороной слева, приблизительно тридцать пять метров в длину, в ширину вдвое меньше. Множество узеньких диванчиков и кресел, различной степени удобности. Шиэна сидела по-королевски величественно на ярко-желтом кресле с мягкими подлокотниками. Ни единого песьего кресла в этом месте. Много коричневых, голубых и желтых тканей. Одраде поглядела на белую решетку вентиляции над картиной, изображавшей горы, на более широкой стороне комнаты. Холодный ветерок веял из вентилятора под окнами и тянулся по направлению к вентилятору под картиной.
— Эта была комната Хедли, — сказала Шиэна.
— Почему ты его раздражаешь, называя его просто по имени, девочка?
— Разве это его раздражает?
— Не играй со мной в словесные игры, девочка! Ты знаешь, что это его раздражает, и вот поэтому ты это делаешь.
— Тогда почему ты спросила?
Одраде проигнорировала вопрос, продолжая тщательное изучение комнаты. Стена напротив той, на которой висит картина, под косым углом к внешней стене. Теперь она поняла. Умно! Комната была сооружена так, что даже шепоток доносился до того, кто дежурил за верхним вентилятором. Нет сомнений, что картина скрывала еще один воздушный коридор, чтобы, доносить любой звук из этой комнаты. Ни снупер, ни снифер, никакой другой инструмент не засек бы это приспособление. Ничто не «бибикнуло» бы, уловленное выслеживающим глазком или ухом. Только настороженное чутье хорошо подготовленного в обманах могло такое разоблачить.
Подав рукой сигнал ждущей послушнице, Одраде быстро обратилась к ней на языке жестов, пальцы так и мелькали: «Выясните, кто подслушивает за этим вентиляционным отверстием». Она кивнула на вентилятор за картиной. — «Позвольте им продолжать. Мы должны знать, кому они докладывают».
— Откуда вы узнали, что надо прийти и спасти меня? — спросила Шиэна.
«У девочки прекрасный голос, но он нуждается в тренировке», — подумала Одраде. Была в нем, однако, твердость, из которой можно выковать могущественный инструмент.
— Ответь мне! — приказала Шиэна.
Властная интонация потрясла Одраде, возбудив в ней быстрый гнев, который она постаралась подавить. Исправления должны быть внесены немедленно!
— Утихомирься, девочка, — сказала Одраде. Она отдала ей команду в точно выбранном тоне и увидела, что это произвело эффект.
Но Шиэна опять ее потрясла:
— Это еще один вид Голоса, ты стараешься успокоить меня Кипуна рассказала мне о Голосе все.
Одраде повернулась и посмотрела прямо в лицо Шиэне. Первая печаль Шиэны прошла, но до сих пор в ней был гнев, когда она говорила о Кипуне.
— Я занята тем, что готовлю наш ответ на это нападение, — сказала Одраде. — Почему ты меня отвлекаешь? Я думаю, ты хочешь, чтобы их покарали.
— Что вы с ними сделаете? Скажи мне, что вы сделаете?
«На удивление мстительное дитя, — подумала Одраде. — Это следует отшлифовать. Ненависть также опасна, как и любовь. Способность ненавидеть, означает способность испытывать противоположное чувство».
Одраде сказала:
— Я послала Союзу, Иксу, Тлейлаксу послание, которое мы всегда отправляем, когда рассержены. Два слова — «Вы заплатите».
— Как они заплатят?
— Со стороны Бене Джессерит сейчас разрабатывается соответствующая кара. Они почувствуют последствия своего поведения.
— Но что вы сделаете?
— Может ты и узнаешь со временем. Ты, может, даже узнаешь, как мы осуществим наше наказание. А пока что тебе нет необходимости знать.
На лице Шиэны появилось угрюмое выражение. Она сказала:
— Вы даже не разгневаны. Рассержены. Ты сама так сказала.
— Уйми свое нетерпение, девочка! Есть вещи, которых ты не понимаешь.
Преподобная Мать из комнаты связи вернулась, кинула взгляд на Шиэну и обратилась к Одраде.
— Дом Соборов подтверждает получение твоего послания. Они одобряют твой ответ.
Когда Преподобная Мать из комнаты связи осталась стоять, Одраде спросила:
— Что-нибудь еще?
Быстрый взгляд на Шиэну говорил о том, что связная чувствует себя скованной. Одраде подняла правую ладонь — сигнал к безмолвному разговору. Преподобная Мать ответила, ее пальцы с неприкрытым возбуждением заплясали, говоря языком жестов: «Послание Таразы: Тлейлакс — это основной элемент. Союз должен дорого поплатиться за меланж. Прекратить для них ракианские поставки. Отбросить и союз с Иксом. Они и так перенапрягутся в безнадежном соперничестве с Рассеянием. Пока что, игнорировать Рыбословш. Они связаны с Иксом. Господин Господинов ответил нам с Тлейлакса. Он движется на Ракис. Поймать его в ловушку».
Одраде мягко улыбнулась, показывая, что все поняла. Она проследила за покидающей комнату связной. Дом Соборов согласен с действиями, предпринятыми на Ракисе, соответствующая кара Бене Джессерит разработана с восхитительной скоростью. Явно, Тараза и ее Советницы предвидели такой поворот событий.
Одраде позволила себе испустить вздох облегчения. Послание на Дом Соборов было сжатым: доклад в общих чертах о нападении, список потерь Ордена, результаты опознания личностей нападавших и сообщение Таразе, подтверждающее, что Одраде уже отправила требующиеся предупреждения виновным: «Вы заплатите».
Да, эти нападавшие дураки теперь узнали, что растревожили гнездо шершней. Это породит страх — существенную часть наказания.
Шиэна скорчилась в своем кресле. Ее поза говорила, что сейчас она попробует новый подход.
— Одна из твоих людей сказала, что там были Лицевые Танцоры? — она подбородком указала в сторону крыши.
«До чего бездонный колодец невежества эта девочка», — подумала Одраде. Это пустота, которую следует заполнить. ЛИЦЕВЫЕ ТАНЦОРЫ! Одраде подумала об осмотренных ими телах. Тлейлакс, наконец, запустил в действие своих новых Лицевых Танцоров. Это было, конечно, испытание Бене Джессерит. Этих новых крайне трудно распознать. Однако, они все так же издают свой очень характерный запах. Одраде включила сообщение об этом в свой доклад на Дом Соборов.
Проблема теперь была в том, как сохранить в тайне знания Бене Джессерит. Одраде призвала связную. Указывая на вентилятор быстрым взмахом глаз, Одраде безмолвно заговорила с ней пальцами: «Убейте подслушивающих!»
— Ты слишком интересуешься Голосом, девочка, — обратилась Одраде к сидевшей в кресле Шиэне. — Молчание — это самый ценный инструмент для обучения.
— Но не могу ли я научиться Голосу? Я хочу научиться ему.
— Говорю тебе, будь молчаливой и учись молчанием.
— Я приказываю тебе научить меня Голосу!
Одраде припомнила доклады Кипуны: Шиэна утвердила эффективный голосовой контроль над большинством своего окружения. Девочка научилась этому самостоятельно. Средний уровень Голоса для ограниченной аудитории. Для нее это было естественным. Туек, Каниа и другие запуганы Шиэной. Религиозная фантазия вносила конечно свой вклад страха, но владение Шиэной высотой и тональностью голоса показывало прекрасную бессознательную избирательность.
Одраде видела со всей очевидностью как именно надо вести себя с Шиэной — честно, честность не раз срабатывала, как наилучшая приманка.
— Я здесь, чтобы научить тебя многому, — сказала Одраде, — но не буду делать этого по твоему распоряжению.
— Мне все повинуются! — сказала Шиэна.
«Она едва достигла половой зрелости, и уже на этом уровне аристократка, — подумала Одраде. — Господи, наш Создатель! Кем она может стать»?
Шиэна соскользнула с кресла и встала перед Одраде с угрожающим выражением лица. Глаза девочки были на уровне плеч Одраде. Шиэна будет высокой, от нее будет веять властностью. Если она выживет.
— Ты отвечаешь на некоторые из моих вопросов, но не отвечаешь на другие, — сказала Шиэна. — Ты говоришь, что вы давно уже меня ждете, но не объясняешь. Почему ты не будешь мне повиноваться?
— Глупый вопрос, дитя.
— Почему ты все время называешь меня «дитя»?
— Разве ты не дитя?
— У меня уже есть менструации.
— Но все равно ты еще дитя.
— Жрецы мне повинуются.
— Они боятся тебя.
— А ты не боишься?
— Я — нет.
— Отлично! Это так надоедает, когда люди только лишь боятся тебя.
— Жрецы думают, будто ты пришла от Бога.
— А ты так не думаешь?
— С чего бы мне? Мы… — Одраде осеклась, увидев, что входит послушница-связная. Пальцы послушницы заплясали, передавая ей безмолвное сообщение: «Подслушивали четверо жрецов, они убиты, все — подчиненные Туека».
Одраде взмахом руки отослала связную.
— Она разговаривает пальцами, — сказала Шиэна. — Как это у нее получается?
— Ты задаешь много неправильных вопросов, дитя. И ты еще не сказала мне, почему я должна считать тебя орудием Божим.
— Шайтан меня щадит. Я хожу по пустыне, и когда приходит Шайтан, я с ним разговариваю.
— Почему ты его называешь Шайтаном, а не Шаи-Хулудом?
— Всякий задает этот глупый вопрос!
— Тогда дай мне твой глупый ответ.
На лице Шиэны опять проступила угрюмость.
— Это из-за того, что мы встретились.
— А как вы встретились?
Шиэна запрокинула голову набок и секунду глядела на Одраде, затем сказала:
— Это — тайна.
— И ты знаешь, как хранить тайны?
Шиэна выпрямилась и кивнула, но Одраде увидела неуверенность в ее движении. Девочка соображает, когда ее пытаются завести в тупик!
— Превосходно! — сказала Одраде. — Умение хранить тайну — одно из самых основных в науке Преподобной Матери. Я рада, что с этим нам не придется долго с тобой возиться.
— Но я хочу изучить все!
Такая же непосредственность в ее голосе. Очень плохой эмоциональный контроль.
— Ты должна научить меня всему! — настаивала Шиэна.
«Время для хлыста», — подумала Одраде. Шиэна рассказала и продемонстрировала достаточно, чтобы даже послушница пятой ступени окончательно и безошибочно раскусила, какие средства применить, чтобы взять девочку под контроль.
Используя всю мощь Голоса, Одраде сказала:
— Не принимай со мной такого тона, дитя! Нет, если ты хочешь чему-либо научиться!
Шиэна остолбенела. Она стояла больше минуты, переваривая то, что с ней произошло. Вскоре она улыбнулась, на лице появилось теплое, открытое выражение.
— О, я так рада, что вы пришли! Последнее время здесь было так скучно.
~ ~ ~
Ничто не превосходит по сложности человеческий ум.
Лито II: из записей в Дар-эс-Балате
Уже два часа на Гамму стояла ночь, так живо полнящаяся в этих широтах дурными предчувствиями. Сгущающиеся тучи затмили Оплот. По распоряжению Лусиллы Данкан вернулся во внутренний двор для интересных самостоятельных упражнений.
Лусилла смотрела на него с того парапета, с которого некогда впервые увидела его.
Данкан двигался резкими и кручеными рывками восьмикратных боевых движений Бене Джессерит, перебрасывая тело по траве, перекатываясь с бока на бок, взмывая вверх и вниз.
«Он великолепно овладел внесистемными увертками», — подумала Лусилла. Она не могла углядеть никакого предсказуемого образца в его движениях, а скорость была просто ошеломляющей. Ему уже почти шестнадцать стандартных лет, и его потенциальная одаренность в прана-бинду уже начинала раскрывать свои основные возможности.
Тщательно контролируемые движения его тренировочных упражнений открывали так много! Он живо отреагировал, когда она назначила ему эти вечерние занятия. Начальный шаг инструкции Таразы выполнен. Гхола ее любит, в этом нет никакого сомнения. Он смотрит на нее, как на мать. Это было достигнуто без серьезного его ослабления, хотя и возбудило тревогу Тега.
«Моя тень лежит на этом гхоле, но он не проситель и не зависимый последователь, — успокоила она себя. — Беспокойство Тега за него не имеет причины».
Как раз сегодня утром она сказала Тегу:
— Он свободно владеет своим телом, где бы ни потребовалось приложение сил.
«Тегу стоило бы сейчас на это поглядеть», — подумала она. Новые движения, выполняемые Данканом, были, в основном, его собственным изобретением.
Лусилла подавила возглас одобрения при особенно проворном прыжке, который перенес Данкана почти к середине внутреннего двора. Гхола достиг нервно-мышечного равновесия и это, дай только время, может привести к такому психическому равновесию, которое, по меньшей мере, будет равно равновесию Тега. Культурное воздействие такого достижения будет иметь феноменальную силу. Стоит только взглянуть на тех, кто инстинктивно тянется к Тегу, и через Тега — к Ордену.
«За все это нам следует больше всего благодарить Тирана», — подумала она.
До Лито II никакая система культурных приспособлений не могла просуществовать достаточно долго, чтобы достигнуть того баланса, который Бене Джессерит рассматривал как идеал. Подобно тончайшему равновесию — «протеканию по лезвию меча» — что завораживало Лусиллу. Вот почему она безоговорочно отдалась проекту, цельный замысел которого она не знала, но который требовал от нее исполнить то, что было ее отталкивающим для ее инстинктов.
«Данкан так юн!»
Последующее требование Ордена было совершенно однозначно изложено Таразой: сексуальное кодирование.
Лишь сегодня Лусилла позировала обнаженной перед зеркалом, принимая позы и совершая движения лица и тела, которые она использует для выполнения распоряжения Таразы. В искусственной расслабленности Лусилла увидела свое лицо лицом доисторической богини любви — пышная плоть, предвещавшая ласки, одно обещание которых может заставить распаленного мужчину броситься к ней.
Во время обучения Лусилла видела статуи Первых Времен — каменные фигуры женщин с большими бедрами и обвислыми грудями, которые гарантировали, что там в изобилии молока для сосунков. По своей воле Лусилла могла совершать юношескую мимикрию этой древней формы.
Во внутреннем дворику под Лусиллой Данкан на мгновение задержался, как будто размышляя над своими следующими движениями. Вдруг он кинул себя, высоко подпрыгнув, и перевернулся в воздухе, приземлившись на одну ногу, наискось ей оттолкнулся и опять пролетел во вращательном движении, больше сходным с танцем, чем с выпадом.
Лусилла поджала рот с выражением решимости.
СЕКСУАЛЬНОЕ КОДИРОВАНИЕ.
«Секрет секса вовсе не является секретом», — думала она. Корни его уходят в саму жизнь. Это объясняло, разумеется, почему лицо первого, соблазненного ею по распоряжению Ордена мужчины, осталось в ее памяти. Разрешающие Скрещивание говорили ей, что этого следует ожидать и не стоит волноваться. Но Лусилла поняла тогда, что сексуальное кодирование является обоюдоострым мечом. Можно научиться скользить по острию лезвия, но это не исключает возможности об него обрезаться. Порой, когда это мужское лицо ее первого соблазнения-приказа неожиданно всплывало в памяти, Лусилла чувствовала себя ошарашенной этим. Видение так часто приходило в самый высший момент интимности, что ей приходилось прилагать огромные усилия, чтобы это скрыть.
— Ты усиливаешь себя таким образом, — успокаивали ее Разрешающие Скрещивание.
Все равно, бывали времена, когда она чувствовала, что низводит до обыденного уровня то, чему лучше оставаться тайной.
Ощущение горечи того, что она должна сделать, прошло по Лусилле. Эти вечера, когда она наблюдала за тренировками Данкана были ее любимым временем. Развитые мускулы парнишки показывали весьма определенный прогресс — в росте и чувствительности мускулов и нервных звеньев — все чудеса прана-бинду, которыми так славится Орден. Оставалось сделать следующий — последний — шаг, и нельзя больше уходить в сторону от своего поручения.
Скоро придет Майлз Тег, знала она. Тренировки Данкана возобновятся в гимнастическом зале с более смертоносным вооружением.
Тег.
И опять Лусилла подумала о Теге. Она не раз чувствовала, как ее привлекает к нему тем особенным образом, который она немедленно распознавала. Геноносительницы обладали относительной свободой в выборе своих партнеров для скрещивания при условии, что это не войдет в противоречие с приказами, и нет более первоочередных задач. Тег стар, но, судя по его досье, он еще вполне может находиться в стадии половой зрелости. Ребенка от него ей, конечно, нельзя будет сохранить, но ведь она давно научилась обходить это.
«Почему бы и нет?» — спросила она самое себя.
Ее план был до крайности прост. Завершить кодирование гхолы, затем, согласовав официально свои желания с Таразой, зачать ребенка от доблестного Майлза Тега. Она уже опробовала на практике вводное соблазнение, но Тег не поддался, с циничностью ментата оставив ее однажды днем в раздевалке Зала Вооружений.
— Дни моего скрещивания миновали, Лусилла. Ордену следует удовлетвориться тем, что я уже ему дал.
Тег, облаченный только в черное тренировочное трико, как раз вытер полотенцем пот с лица и швырнул полотенце в корзину для грязного белья. Он проговорил, не глядя на нее:
— Не будешь ли ты теперь добра меня покинуть?
«Значит он видел мои авансы насквозь!»
Ей бы следовало это предвидеть, ведь Тег — это Тег. Лусилла знала, что она все еще может соблазнить его: ни одна Преподобная Мать с ее уровнем подготовки не может потерпеть неудачу, несмотря даже на очевидные силы ментата Тега.
Лусилла мгновение стояла в нерешительности, ее ум машинально прикидывал, как обойти этот предварительный отказ. Что-то ее останавливало. Не гнев на отказ, не отдаленная возможность, что он действительно может оказаться неуязвим для ее чар. Гордость и возможность поражения (ведь всегда остается такая возможность) мало что имели общего с этим.
ДОСТОИНСТВО.
В Теге было тихое достоинство, и она обладала твердым знанием того, что его удаль уже принесла Ордену. Не совсем уверенная в своих мотивах, Лусилла отвернулась от него. Может быть, это скрытая благодарность, которую Орден чувствует к нему. Соблазнить Тега сейчас было бы унизительно, не только для него, но для нее самой. Она не могла заставить себя это осуществить без прямого приказания.
Некоторые из этих мыслей затмили ее чувства, пока она стояла на парапете. Потом она заметила движение в тенях прохода из Оружейного Крыла. Оттуда мог появиться Тег. Лусилла крепко взяла себя в руки и сосредоточила взгляд на Данкане. Гхола пока прекратил свои жестко контролируемые кувырки по лужайке. Он тихо стоял, глубоко дыша, его взгляд устремлен вверх, на Лусиллу. Она увидела пот на его лице и темные пятна на светло-голубом стилсьюте.
Перегнувшись через перила, Лусилла окликнула его:
— Очень хорошо сегодня, Данкан. Завтра я начну учить тебя новым комбинациям нога — кулак.
Эти слова вырвались у нее помимо воли, и она сразу поняла почему — они предназначались Тегу, стоявшему в затемненном дверном проеме, а не гхоле. Она как бы говорила Тегу: «Вот видишь! Ты не единственный, кто учит его смертоносному искусству».
Лусилла затем осознала, что Тег глубже проник в ее психику, чем ей следовало дозволять. Она метнула мрачный взгляд на высокую фигуру, проявившуюся из теней возле двери. Данкан уже бежал по направлению к башару.
Лусилла не отрывала от Тега сосредоточенного взгляда — и вдруг в ней сработало что-то из самых глубинных и значительных реакций Бене Джессерит. Последовательность этой реакции определилась позже: «Что-то не так! Опасность! Тег — это не Тег!» В этом озарении, однако, ни один шаг не был отдален от другого. Она мгновенно отреагировала и возвысила голос, что было сил:
— Данкан! Ложись!
Данкан ничком упал на траву, сосредоточив внимание на фигуре Тега, появившейся из Оружейного Крыла с полевым лазерным пистолетом в руках.
«Лицевой Танцор!» — подумала Лусилла. Только сверхчуткость позволила ей опознать его. ОДИН ИЗ ЭТИХ НОВЫХ!
— Лицевой Танцор! — закричала Лусилла. Данкан рывком отлетел в сторону и подпрыгнул, распластавшись в воздухе, по меньшей мере в метре над землей. Быстрота этой реакции потрясла Лусиллу. Она и не думала, что кто-либо способен двигаться так быстро! Первый выстрел лазерного пистолета ударил ниже Данкана, когда он будто парил в воздухе.
Лусилла бросилась к парапету и соскочила, ухватясь за подоконник нижнего этажа. Еще не остановившись, она выбросила руку и нащупала выступ дождевого водостока, который, как она помнила, должен там находиться. Ее тело изогнулось в сторону, и она соскочила на подоконник следующего уровня. Отчаяние вело ее вперед, хотя она и понимала, что опоздает.
Что-то треснуло в стене над ней. Она увидела, как огненная линия прорезала воздух в ее направлении, когда она метнулась влево, переворачиваясь и летя на лужайке. Ее взгляд охватил всю сцену вокруг нее, как единой вспышкой, когда она приземлилась.
Данкан надвигался на нападавшего, увиливая и ныряя в этом ужасном повторении своей тренировки. Скорость его движения!
Лусилла заметила нерешительность на лице фальшивого Тега.
Она метнулась к Лицевому Танцору, ощутив мысли этого создания: «Их двое на меня одного!»