Херберт Фрэнк. Еретики Дюны

   — Охотники приближаются, — сказал Тормса. — Мы теперь животные, обгладывающие ветки, — он подошел к укрывавшему их кусту, сорвал зубами небольшую веточку.
   Данкан сделал то же самое.

~ ~ ~

   Я должен править глазом и когтем — как ястреб среди, меньших птиц.

Утверждение Атридесов (источник: Архивы БД).

 
   На рассвете Тег выбрался из-за защитных щитов вдоль главной дороги. Дорога была широкой и ровной трассой — лучевой прокатки, содержащейся в чистоте от растительности. Десять рядов, прикинул Тег, пригодных и для пешего, и для транспортного передвижения. Движение в этот час было, в основном, пешим.
   Он стряхнул почти всю землю со своей одежды, лишний раз удостоверился, что на ней нет воинских знаков отличия.
   Его седые волосы были не так опрятны, как он обычно предпочитал, но он ведь мог использовать как расческу только свои пальцы.
   Движение по дороге шло по направлению к городу Ясай — многие километры через долину. Утро было безоблачным, откуда-то, с оставшегося далеко позади него моря дул легкий ветерок.
   За ночь он достиг некоторого равновесия со своим новым сознанием. Перед второй половиной его двойного зрения пропархивало то одно, то другое видение: он с опережением видел, что должно произойти, отчетливо понимал, куда ему нужно ставить ногу при каждом следующем шаге. За этим, опережающим время зрением, таился таинственный реактивный спусковой крючок, который, он знал, только рвани — и скорость его тела возрастет до таких сногосшибательных величин, которые вроде бы ни для какой плоти немыслимы. Рассудком этого нельзя было объяснить. У него было такое чувство, что он с осторожностью идет по лезвию ножа.
   Как он ни старался, он не мог понять, что же произошло с ним под Т-Пробой. Было ли это сходно с тем, что испытывают Преподобные Матери во время Спайсовой Агонии?
   Но он не чувствовал постепенного пробуждения в себе все новых и новых Иных Памятей. И он никак не полагал, что Сестры способны на такое, как он. Это двойное видение, заранее говорившее ему, чего ожидать от каждого следующего движения, было совсем новой способностью познания правды. Учившие его на ментата всегда его уверяли, что существует форма «жизни-правды», которую не пришпилишь обычным методом выведения доказательств из выстраиваемых фактов. Она порой, содержится в притчах и поэзии и часто прямо противоположна влечению страстей, так ему говорили.
   — Самое трудноприемлемое испытание для ментата, — говорили они.
   Тег всегда с легким недоверием относился к таким заявлениям, но сейчас он был вынужден с этим согласиться. Т-Проба выбросила его через порог в новую реальность.
   Он не знал, почему выбрал именно этот момент, чтобы выбраться из укрытия — разве, что момент показался вполне подходящим, чтобы тихо влиться в поток людского движения.
   Большинство идущих по дороге были земледельцами, тянущими высоченные корзины овощей и фруктов. Эти корзины поддерживались позади них на дешевых суспензерах. Сознание того, что эта еда послана ему, чтобы утолить муки голода, вспыхнуло и погасло. Во время своей долгой службы в Бене Джессерит он служил и на самых примитивных планетах, и здешняя человеческая деятельность показалась ему мало отличавшейся от деятельности фермеров, погоняющих навьюченных животных. Движение по дороге удивило его странной смесью древности и новизны — фермеры идут пешком, а их продукция парит позади них на донельзя привычных технологических устройствах. Не будь суспензоров, эта сцена могла бы происходить в любой день самого древнего прошлого человечества. Тягловое животное — оно тягловое животное всегда, даже если сошло с конвейера икшианской фабрики.
   Используя свое новое двойное зрение, Тег выбрал одного из фермеров, коренастого темнокожего человека с тяжелыми чертами лица и руками в грубых мозолях. Он нес восемь огромных корзин, нагруженных дынями в грубой кожуре. От их запаха у Тега мучительно потекли слюнки изо рта, когда он набрал скорость, чтобы пойти рядом с фермером. Тег несколько минут шагал в молчании, затем осмелился заговорить:
   — Эта лучшая дорога на Ясай?
   — Это долгий путь, — сказал мужчина. Голос у него был грудным, и в нем звучала осторожность.
   Тег взглянул на нагруженные корзины.
   Фермер искоса взглянул на Тега.
   — Мы идем на центральное место рыночного сбора. Оттуда другие заберут нашу продукцию в Ясай.
   Пока они разговаривали, Тег понял, что фермер направляет его чуть ли не настойчиво подталкивая к самому краю дороги. Фермер оглянулся и слегка дернул головой — короткий кивок. Еще три фермера подошли к ним и встали, окружая Теге и его попутчика так, чтобы высокие корзины скрыли их от всего другого движения.
   Тег напрягся. Что они замышляют? Он не чувствовал, однако, никакой угрозы. Его двойное зрение не находило ничего угрожающего в таком близком соседстве.
   Тяжелый транспорт проехал мимо у них над головой. Тег понял, что он проехал только по запаху сгоревшего топлива, ветерку, покачнувшему корзины, по рокоту мощного мотора и внезапному напряжению в его попутчиках. Высокие корзины полностью скрыли пролетевший транспорт.
   — Мы выглядывали тебя, чтобы защитить, башар, — сказал фермер рядом с ним. — Многие охотятся за тобой, но среди нас нет ни одного такого.
   Тег бросил на человека изумленный взгляд.
   — Мы служили у тебя при Рендитае, — сказал фермер.
   Тег сглотнул. «Рендитай?» Ему понадобился момент, чтобы это припомнить — только небольшая стычка в его долгой истории конфликтов и переговоров.
   — Я сожалею, что мне не известно твое имя, — сказал Тег.
   — Радуйся, что ты не знаешь наших имен. Так оно лучше.
   — Но я благодарен.
   — Это наша маленькая услуга, которую мы рады тебе оказать, башар.
   — Я должен добраться до Ясая, — сказал Тег.
   — Там опасно.
   — Всюду опасно.
   — Мы догадались, что ты пойдешь на Ясай. Кое-кто тут должен скоро подоспеть и отвести тебя в укрытие. Ага, вот и он. Мы тебя здесь не видели, башар. И тебя здесь не было.
   Один из фермеров забрал возвышавшийся груз своего попутчика, соединив два ремешка корзин, в то время как фермер, которого выбрал Тег, поспешно пропихнул Тега под бечевку и в темный граундкар. Тег мельком заметил сверкающие пласталь и плаз, когда транспорт лишь на секунду замедлил, чтобы подобрать его. Дверь резко закрылась за ним, и он оказался в одиночестве в мягком обитом кресле на заднем сиденье граундкара. Машина набрала скорость и скоро далеко обогнала пеших фермеров. Окна вокруг Тега были затемнены так, что все проносившиеся снаружи мимо него, Тег вид ел как бы в сумраке. Водитель был затемненным силуэтом.
   Это был первый шанс расслабиться в теплом уюте с момента его пленения, почти заманивший Тега в сон. Он не ощущал никаких угроз. Его тело до сих пор болело от перегрузки и от мук, испытанных при Т-Пробе.
   Он, однако, сказал себе, что должен оставаться бодрым и настороже.
   Водитель наклонился вбок и заговорил через плечо, не оборачиваясь:
   — Они охотятся за тобой уже два дня, башар. Некоторые считают, что ты уже покинул планету.
   «Два дня».
   Станнер, и что там еще они с ним сделали, лишило его сознания на долгое время. Это только добавило к его голоду. Он постарался проиграть пред глазами вмонтированный в его плоть хронометрических датчик, но его показания лишь мгновенно порхнули перед взором, как это происходило каждый раз, когда он пытался проделать это со времени Т-Пробы. Его ощущение времени и все взаимосвязи с ним необычайно изменились.
   «Значит, некоторые думают, что я покинул Гамму».
   Тег не спрашивал, кто за им охотится. В нападении и в последующей попытке участвовали тлейлаксанцы и люди Рассеяния.
   Тег оглядел свой транспорт. Это был один из старых прекрасных граундкаров времен до Рассеяния, на нем был отпечаток чудеснейшего икшианского производства. Он никогда не ездил на таком, но много слышал о них. Реставраторы находили их, чтобы восстановить, собрать заново — чтобы они ни делали, это возвращало древнее ощущение качества. Тегу говорили, что такие автомобили часто находят заброшенными в старых местах — в старых разрушенных зданиях, в штольнях, запертыми в складах механизмом, на сельскохозяйственных полях.
   И опять водитель слегка отклонился вбок и проговорил через плечо:
   — У тебя есть адрес в Ясае, куда бы тебе желательно было попасть, башар?
   Тег перебрал в своей памяти контакты, перепроверенные им в первой инспекционной поездке по Гамму, и назвал адрес одного из таких людей.
   — Ты знаешь это место?
   — Там, в основном, место встреч и питейные заведения, башар. Я слышал, там подают хорошую еду, но любой туда может войти, если у него есть деньги.
   Не зная, почему он выбирает именно эту явку, Тег сказал:
   — Вот там мы и попытаем счастья.
   Он не считал нужным объяснять водителю, что по этому адресу находились отдельные обеденные кабинеты.
   Упоминание о еде вызвало мучительные терзания голода. У Тега затряслись руки, и ему понадобилось несколько минут, чтобы вернуть спокойствие. Активность нынешней ночи почти его опустошила, понял он. Он обшарил взглядом всю внутренность автомобиля — нет ли в нем отделения для еды и питья. Реставрация автомобиля была выполнена с любовной заботой, но он не увидел никаких скрытых отделений.
   Такие автомобили совсем не редкость в некоторых кварталах, знал он, и все они — показатели богатства. Кому принадлежит этот?
   Не водителю, разумеется. По водителю ясно видно, что он — профессионал. Но если было послано сообщение доставить этот автомобиль, чтобы забрать его, значит и другие знают о местонахождении Тега.
   — Нас не остановят и не обыщут? — спросил Тег.
   — Не эту машину, башар. Она принадлежит Планетарному банку Гамму.
   Тег молчаливо это переварил. Банк был одним из его контактов. Он очень тщательно изучил ключевые звенья во время инспекции. Воспоминание об этом сразу же заставило его вспомнить о своей главной ответственности — за гхолу.
   — Мои попутчики, — осмелился спросить Тег. — Они…
   — Этим занимаются другие, башар. Я сказать не могу.
   — Нельзя ли предать словечко…
   — Когда будет безопасно, башар.
   — Разумеется.
   Тег откинулся на подушки и стал разглядывать то, что его окружало. Эти машины строились с применением большого количества плаза и почти неразрушимой пластали. С возрастом портилась внутренняя обшивка, управляющая электроника, суспензорные установки, обводные вентилирующие трубки. И сцепления портились, как ни старались их уберечь. Реставраторы придали этому граундкару такой вид, словно он только что вышел с завода — всюду приглушенное поблескивание металла, обивка слабо поскрипывает на сиденьях. И запах — неопределимый аромат новизны — смесь полировки, изящных тканей с примесью пощипывающего озона от плавно работающей электроники. Нигде здесь, однако, не было запаха пищи.
   — Сколько до Ясая? — спросил Тег.
   — Еще полчаса, башар. Есть ли проблема, которая требует большей скорости? Я не хотел бы привлекать…
   — Я очень голоден. Водитель поглядывал налево и направо. Вокруг них больше не было фермеров. Дорога была почти пуста, кроме двух тяжелых транспортных коконов справа, увлекаемых тракторами и большого грузовика, тянущего парящий на суспензорах автоматический фруктосборщик.
   — Опасно слишком задерживаться, — сказал водитель. — Но я знаю место, где, по-моему, смогу обеспечить тебе, по крайней мере, быструю миску супа.
   — Все было бы хорошо. Я не ел два дня и очень устал физически.
   Они добрались до перекрестка, и водитель повернул налево, на узкую дорогу мимо высоких, ровно разбросанных сосен. Вскоре он повернул на однорядную дорожку сквозь деревья. В конце ее открылось низкое здание, построенное из темного кирпича с крышей из черного плаза. Окна были узкими и на них поблескивали сопла защитных выжигалок.
   Водитель сказал:
   — Одну минуту, сэр.
   Он вылез, и Тег впервые увидел лицо мужчины: необычайно худое лицо с длинным носом и крохотным ртом. Кружева морщин на щеках — знакомое свидетельство хирургического восстановления. Глаза светились серебром, явно искусственным. Он отвернулся и вошел в дом. Вернувшись, он открыл дверь Тега.
   — Пожалуйста, побыстрее, сэр. Тот, кто внутри, вам греет суп. Я сказал, что вы банкир. Платить нет надобности.
   Земля морозно поскрипывала под ногами. Тегу пришлось чуть пригнуться, проходя в дверь. Он вошел в темный холл со стенами, отделанными деревянными панелями, и с хорошо освещенной комнатой в конце. Запах пищи манил его туда, как магнит. Его руки опять задрожали. У окна из которого открывался вид на перекрытый и отгороженный сад, был накрыт небольшой столик. Кустарники, густо усыпанные красными цветами, почти скрывали каменную стену, огораживавшую сад. Желтый и горячий плаз поблескивал над этим пространством, купавшимся в искусственном летнем освещении. Тег благодарно опустился на единственный стул у стола. Белая скатерть, увидел он, с рельефной каймой. Единственная суповая ложка.
   Справа скрипнула дверь, и вошла коренастая фигура, неся чашу, от которой поднимался пар. Мужчина заколебался, увидев Тега, затем поставил чашу на стол и подвинул ее Тегу; Настороженный этой нерешительностью, Тег заставил себя забыть о еде, искушающий аромат которой коснулся его ноздрей, и сосредоточился вместо этого на вошедшем.
   — Это хороший суп, сэр. Я сам его приготовил.
   Искусственный голос. Тег увидел шрамы по бокам челюсти. Вид какой-то древнемеханический у этого мужчины: голова почти без шеи, присаженная к толстым плечам, руки, которые кажутся странно соединенными и в плечах, и в локтях, ноги, которые вырастают, как будто только из ляжек. Теперь он стоял неподвижно, но то, как он чуть дернулся, входя, говорило, что он почти весь из заменяющих искусственных деталей. Нельзя было избежать страдальческого взгляда его глаз.
   — Я знаю, что некрасив, сэр, — проскрипел мужчина. — Я был раздавлен при взрыве Аладжори.
   Тег понятия не имел, что это может быть такое — взрыв Аладжори, — но явно предполагалось, что он это знает.
   «Раздавлен».
   — Не могу припомнить, не встречались ли мы, — сказал Тег.
   — Никто здесь не знает другого, — ответил мужчина. — Ешьте ваш суп.
   Он указал вверх — на спиралеобразный кончик неподвижного снуппера, тот светился, показывая, что нигде поблизости им не выявлено никакого яда. — Еда здесь безопасна.
   Тег взглянул на темно-коричневую жидкость в миске — в ней виднелись крупные куски мяса — и потянулся за ложкой. Он дважды пытался ухватить дрожащей рукой ложку, но даже потом расплескал большую часть жидкости не успев приподнять ее. Поддерживающая рука крепко схватила запястье Тега, и искусственный голос тихо проговорил ему в ухо:
   — Я не знаю, что они с вами сделали, башар, но никто вам здесь не причинит вреда, не перешагнув сперва через мое мертвое тело.
   — Ты знаешь меня?
   — Многие отдали бы за вас жизнь, башар. Благодаря вам жив мой сын.
   Тег позволил, чтобы ему помогли. Это было все, что он мог сделать, чтобы проглотить первую ложку. Жидкость была наваристой, горячей и успокаивающей. Его рука вскоре окрепла, и он кивнул мужчине, что можно отпустить его запястье.
   — Еще, сэр?
   Тег только тогда понял, что дочиста съел всю миску. Было искушение сказать «да», но ведь водитель упоминал, что им надо спешить.
   — Благодарю тебя, но я должен идти.
   — Вас здесь не было, — проскрипел мужчина.
   Когда они опять оказались на главной дороге, Тег откинулся на подушки аппарата и задумался над занятным смыслом, подспудно звучавшим за словами раздавленного. Те же самые слова, что употребил и фермер: «Вас здесь не было». Было ощущение, что это общий ответ, говоривший о переменах, произошедших на Гамму с тех пор, как Тег осматривал планету.
   Вскоре они достигли предместий Ясая, и Тег задумался, не стоит ли ему попробовать маскировку. Раздавленный быстро его опознал.
   — Где сейчас за мной охотятся Преподобные Черницы? — спросил Тег.
   — Повсюду, башар. Мы не можем гарантировать твою безопасность, но шаги предприняты. Я кого надо поставлю в известность, куда я тебя доставил.
   — Они не говорили, почему охотятся за мной?
   — Они никогда не объясняют, башар.
   — Сколько времени они уже на Гамму?
   — Слишком уже давно, сэр. С моего детства. Я был в чине балтерна при Рендитае.
   «По меньшей мере, сто лет, — подумал Тег, — Достаточно времени, чтобы собрать множество сил в свои руки… если доверять страхам Таразы».
   Тег им доверял.
   «Не доверяй никому, на кого могут повлиять эти шлюхи», — сказала ему Тараза.
   Однако, в нынешней ситуации Тег не ощущал угрозы для себя. Он не настаивал на больших подробностях.
   Они основательно углубились в Ясай. Черная громада древней харконненовской цитадели времен Барона периодически мелькала у него перед глазами через случайные просветы между стенами, ограждавшими огромные личные резиденции. Аппарат повернул на улицу небольших коммерческих учреждений… Дешевые здания, сооруженные по большей части из случайных остатков, чему свидетельством была их плохая пригнанность друг к другу и дисгармоничные цвета. До ядовитости яркие вывески, рекламирующие, что у них все товары самые лучшие, что ремонтные услуги у них лучше, чем где либо еще.
   «Это не значит, что Ясай приходит в упадок или даже совсем ветшает», — подумал Тег. Развитие превратилось здесь в нечто еще хуже уродства. Кто-то предпочел, чтобы это место было уродливым. Это был ключ к большинству того, что он видел в городе.
   Время здесь не останавливалось, оно пошло вспять. Это не был современный город, полный ярких транспортных коконов, самообеспечивающихся утилиформенных зданий. Это были разбросанные наугад джунгли, древние строения, соединенные с древнейшими строениями, некоторые построенные по индивидуальному проекту, а некоторые возводились ради давно минувшей необходимости. Все строения в Ясае теснились одно к другому в беспорядке, который едва умудрялся избегать хаоса. Что выручало, как понимал Тег, так это заложенная с самого основания схема главных магистралей, вдоль которых и сооружалось все это беспорядочное нагромождение. Хаос удерживался в границах, хотя в разбивке улиц нельзя было углядеть никакого единого руководящего плана. Улицы встречались и пересекались под странными углами, редко прямыми. Видимое с воздуха, это место представлялось безумным, сшитым из клочков, одеялом, где только огромный черный прямоугольник древнего Барона говорил о какой-то организации. Остальное было архитектурным мятежом.
   Тег внезапно увидел, что это место является слоем, наложенным на другие слои, основывающихся на предыдущих слоях и такая бешеная смесь, что они никогда не смогут докопаться до полезной правды. Все Гамму двигалось по этому пути. Откуда же такое безумие взяло свое начало? От Харконненов?
   — Мы на месте, сэр.
   Водитель подрулил к краю тротуара перед фасадом здания без окон. Вся поверхность — черный ровный пласталь, единственная дверь на уровне земли. Никакого барахольного материала в этом сооружении. Тег узнал это место: та надежная нора, которую он выбрал. Нечто неопределенное промелькнуло пред двойным зрением Тега, но он не ощутил непосредственной угрозы. Водитель открыл дверь Тегу и встал сбоку.
   — Здесь не слишком-то много народа в этот час, сэр. Я бы на вашем месте поскорее проник внутрь.
   Не оглядываясь назад, Тег метнулся через узкий тротуар в здание и попал в небольшое ярко освещенное фойе, отделанное полированным белым плазом, где только ряды телеглазов встретили его. Он нырнул в шахту лифта и набрал памятные ему координаты. Этот лифт, он знал, идет под углом через все здание к пятьдесят седьмому этажу, к задней его части, где есть окна. Он помнил уединенную столовую, отделанную темнокрасным, с увесистой коричневой мебелью, и женщину с жестким взглядом, с явными признаками подготовки Бене Джессерит, но не Преподобную Мать.
   Лифт доставил его в комнату, которую он помнил, но там не было никого, чтобы встретить. Тег оглянулся, ища солидную коричневую мебель. Четыре окна у задней стены были закрыты толстыми темно-красными шторами.
   Тег понял, что его увидели. Он терпеливо ждал, используя свое новоприобретенное двойное зрение, которое заранее показало бы ему опасность. Не было никаких признаков нападения. Он занял позицию сбоку от выхода из лифта и еще раз огляделся вокруг. У Тега была теория о взаимосвязи помещений с их окнами — количеством, расположением, размерами, высотой от пола, пропорциональным соотнош9ением между размерами собственно помещения и его окон, высотой потолков. Для него имело значение, легкие занавески на окнах или тяжелые шторы — все это давало пищу для ментатных выкладок, опиравшихся на знание формального предназначения того или иного помещения, из мелочей слагалась до изощренности развитая система, в тонкую упорядоченность которой вписывалось любое помещение. Смысл окон мог выламываться их этой системы, если их использовали по-особому в аварийных случаях, но и аварийные случаи имели свою надежную систему.
   Отсутствие окон в комнате высоко над землей имело свой особенный смысл. Если люди занимали такую комнату, то это не обязательно означало, что их главная цель секретность.
   В учебных за ведениях ему доводилось видеть безошибочные признаки того, что классные комнаты без окон были убежищем от внешнего мира и особым проявлением неприязни к детям.
   Эта комната, однако, представляла что-то другое: обусловленная секретность плюс необходимость вести периодическое наблюдение за внешним миром. «Защищающая секретность, когда требуется». Его мнение укрепилось, когда он пересек комнату и отдернул одну из штор. На окнах был тройной бронированный плаз. Вот как! Наблюдение за внешним миром могло вызвать нападение. Это было мнение того, кто велел обустроить комнату подобным образом, кто бы это ни был.
   И опять Тег отдернул занавеску в сторону. Он выглянул в угловое окно, на котором были установлены призматические рефлекторы, позволявшие в увеличенном виде просматривать все соседние стены от угла до угла и от земли до крыши.
   «ОТЛИЧНО!»
   При его предыдущем посещении у него не было достаточно времени для более тщательного изучения, но теперь он сделал более уверенную оценку. Очень интересная комната. Тег задвинул занавеску и вернулся как раз вовремя, чтобы увидеть высокого человека, выходящего из отверстия лифта.
   Двойное зрение Тега снабдило его четким опережающим видением незнакомца. В этом человеке таилась опасность. Ноприбывший был явно военным — то, как он держал себя, его живой взгляд, схватывавший все подробности, которым мог обладать только тренированный и закаленный офицер. И было что-то еще в его поведении, что заставило Тега застыть на месте. Это был предатель! Наемник, доступный тому, кто предложит наивысшую цену.
   — Чертовки плохо они с тобой обошлись, — приветствовал мужчина Тега. Голос его был глубоким баритоном с бессознательным убеждением в своей личной силе, звучавшей в нем. Выговор его был такой, какого Тег никогда прежде не слышал. Это кто-то из Рассеяния! Башар или эквивалент башара, прикинул Тег.
   Все равно, не было никаких признаков немедленного нападения. Когда Тег не ответил, мужчина продолжил:
   — О-о, прости, что не представился. Я — Муззафар. Я Джафа Муззафар, региональный командующий силами Дура.
   Тег никогда не слышал о силах Дура.
   Вопросы заполонили ум Тега, но он оставил их при себе. Что он здесь ни скажи — это может дать ключик к его слабостям.
   Кто же были эти люди, которые встречались ему на пути?
   «Почему я выбрал это место?» И это решение было принято с такой внутренней уверенностью!
   — Пожалуйста, чувствуй себя уютно, — сказал Муззафар, указывая на небольшой диванчик и низкий сервировочный столик перед ним. — Уверяю тебя, ничего из случившегося с тобой не является моим деянием. Я старался остановить их, когда узнал об этом, но ты уже… покинул сцену.
   Теперь Тег услышал в голосе Муззафара и другое: настороженность, граничащую со страхом. Значит, этот человек либо слышал о произошедшем в хижине и на вырубке, либо видел это.
   — Чертовски умно с твоей стороны, — сказал Муззафар — Выжидать, скрывая свою истинную силу, пока захватившие тебя не сосредоточились на попытках выжать информацию. Они что-нибудь узнали?
   Тег молчаливо покачал головой. Его так и подмывало переключится на свою сверхскорость для нападения, но все же он не чувствовал здесь непосредственной угрозы насилия. Что же делают эти Затерянные? Но Муззафар и его люди сделали неправильный вывод о том, что произошло в комнате Т-Пробы. Это ясно.
   — Пожалуйста, садитесь, — сказал Муззафар.
   Тег сел на предложенный диванчик.
   Муззафар уселся в глубокое кресло напротив Тега под небольшим углом, с другой стороны от него — сервировочный столик. В Муззафаре ощущалась приглушенно-напряженная бдительность. Он был готов к битве.