Херберт Мэри. Дочь молнии

   Все это молнией пронеслось в мозгу Габрии. Девушка встала и обратилась к Этлону:
   — Мой лорд, я должна отправиться за ним.
   Вождь Хулинина не сразу ответил. Он заранее знал, как она поступит. И хотя он внутренне гордился ее смелостью и упорством, дурное предчувствие не давало ему покоя. Он тоже помнил случившееся в пещерах и теперь страшно боялся за Габрию. Но он знал, что единственное, чем он может помочь Габрии, — выучиться колдовству самому.
   Этлон очень удивился, что эта мысль не вызвала у него обычного возмущения. Когда он смотрел на Габрию, такую маленькую и хрупкую, пытающуюся в одиночку совладать с пожаром и защитить Пра-Деш, он понял, что глубоко заблуждался. Этлон уже давно знал, что обладает сильным талантом к магии, но он боялся в этом признаться.
   Вождь поднялся с места и низко поклонился хозяину:
   — Благодарю вас за приглашение, но мы уезжаем, и как можно скорее.
   Хан'ди перевел взгляд с девушки на Этлона и, чуть заметно улыбнувшись краешком рта, сказал:
   — Я и не ожидал ничего другого.

 

 
   Днем они погребли Брегана меж холмов над городом. Путешественники и новый мэр сопровождали тело по улицам Пра-Деш. Они похоронили старого воина на высокой вершине, склоны которой сбегали вниз, к зеленым пастбищам, тонувшим в пурпурном тумане.
   Когда группа спустилась с холмов, ведя впереди лошадь Брегана, было почти темно. На полдороги Габрии захотелось пройти пешком, и они подождали, пока она спешится. Сделав несколько шагов в сумерках, Габрия остановилась и приложила к губам пальцы. Но Тэм опередила: ее свист раздался секундой раньше.
   Три хуннули выступили из темноты. Они окружили Габрию, ржанием выражая свою радость, затем Эурус подошел к Этлону, а жеребенок затрусил к Тэм.
   Габрия взобралась на спину Нэры и обвила ее шею руками.
   — Я очень скучала по тебе.
   «А я по тебе, — ответила Нэра. — Но ведь все это не закончилось?»
   — Нет, — грустно сказала Габрия. — Нет еще.

13

   Двумя днями позже путешественники, сопровождаемые почетным эскортом, покинули Пра-Деш. Миновав городскую заставу после полудня, они остановились на небольшом постоялом дворе, чтобы еще раз проверить багаж и попрощаться с Хан'ди. Они хорошо отдохнули и были готовы продолжать путь. Их вьючные лошади были полностью загружены, их дорожное снаряжение было сотни раз пересмотрено, починено и вычищено.
   Когда Пирс спешился, чтобы подтянуть подпруги, к нему подошел Хан'ди.
   Новый мэр выглядел несколько смущенным, но сразу перешел к сути дела.
   — Мне бы следовало спросить тебе раньше, Пирс. Это мой последний шанс. Я бы хотел, чтобы ты остался в Пра-Деш. Мне нужен дворцовый лекарь. Возвращайся.
   Габрия и Этлон, слышавшие все, от первого до последнего слова, затаили дыхание.
   Лекарь ответил не сразу. Предложение Хан'ди манило его и вместе с тем пугало. Он провел в Пра-Деш несколько дней, он побывал в больницах, помогая раненым и пострадавшим от пожара, и за это время он понял, как не хватает ему этого большого города со всеми его соблазнами.
   Но затем он подумал о клане, который успел стать его семьей, о зеленой долине, где стоял его шатер, выходивший окнами на сверкающую под солнцем реку, и о колдунье, заполняющей пустоту в его сердце, возникшую после смерти дочери. Он расправил на плечах золотой плащ и покачал головой.
   — Я не могу.
   Хан'ди тронул его за плечи.
   — Пирс, я знаю, что ты на меня зол, но я действительно не знал, что собиралась сделать той ночью жена старого мэра. Поверь мне, так оно и было! Потом я узнал, что эта женщина подсыпала что-то мне в пищу, чтобы я заболел и ты, соответственно, не мешал ей. Но когда я выяснил это, ты уже ушел из города. Прости меня!
   Пирс пожал руку своему старому другу. Одиннадцать долгих лет он мучился подозрениями о причастности Хан'ди к убийству мэра. Узнав наконец правду, он почувствовал, что боль старых ран понемногу отступает.
   — Дело не этом, Хан'ди, — сказал он, растянув в улыбке тонкие губы. — В эти дни я похоронил свою дочь. Клан Хулинин стал мне домом. Я хочу вернуться в трелд.
   Хан'ди пристально посмотрел в лицо лекарю, затем кивнул.
   — Еще несколько лет назад я считал тебя глупцом, за то что ты променял Пра-Деш на равнины варваров, — он кинул взгляд на сидящих в седлах Габрию и Этлона. — Теперь я понимаю тебя. Да сохранит тебя Бог, мой друг. Знай, что здесь у меня ты всегда будешь самым желанным гостем.
   Дворянин отвернулся, не глядя, как Пирс взбирается в седло. Лошади храпели и нетерпеливо перебирали ногами. Они знали, что пора отправляться.
   Хан'ди сложил руки за спиной и шагнул к Габрии. Он посмотрел на девушку с нежностью.
   — Я обещал наградить тебя. Ты вполне уверена, что тебе ничего не нужно?
   — У нас все есть. Ваших подарков и провизии нам достаточно. — Она протянула руку к холмам. — Только, пожалуйста, не забывайте могилу Брегана, хорошо?
   — Конечно, Колдунья. Спасибо тебе за все. Да пребудет с тобой Элайя.
   Девушка печально кивнула. За два месяца она успела узнать и полюбить этого человека, несмотря на прежнюю отчужденность. Она будет скучать по нему.
   — И с вами, мэр Кадоа.
   Хан'ди вернулся к ожидавшему его эскорту.
   — Не забудьте, — крикнул он, обернувшись в последний раз. — Через две мили поезжайте по северной дороге. Мои скауты сказали, что Брант поехал вдоль реки.
   Этлон взметнул в воздух кулак, отсалютовав мэру, затем махнул рукой своей группе. Эурус приподнял передние копыта и рванулся вперед. Тяжелые подковы застучали по вымощенной камнями дороге. Нэра и остальные лошади ехали следом, спускаясь к дороге караванов. Хан'ди помахал рукою, прощаясь, и не отводил от дороги глаз, пока лошади не скрылись из виду.

 

 
   Притаившись в тени густой поросли деревьев, Брант глазами горфлинга пожирал глазами маленькую ферму. Его нетерпение росло с каждым мгновением. Такие небольшие фермы, как эта, были обычным явлением в землях Пяти Королевств. Мягкое утреннее солнце омывало золотистым светом чисто выбеленные стены трех коттеджей и прилегавшие к ним многочисленные хозяйственные постройки. Над трубами коттеджей уютно вился дым, во дворе кудахтали куры.
   Насколько горфлинг понял и насколько он мог видеть, все мужчины ушли в поле, оставив дома четырех женщин, девушку и несколько малышей. Он возбужденно облизал губы. Уже пять дней он избегал контактов с людьми, изучая все особенности нового тела и пробуя себя в первых, простейших заклинаниях Книги Матры. Раненая рука все еще беспокоила его, но заживала достаточно быстро. Сейчас он был готов применить полученные новые знания.
   В одном из домиков отворилась входная дверь, и на порог вышла хрупкая молодая женщина с ведерком в руке. Все тело и мысли горфлинга охватила непреодолимая жажда крови. Он пожирал глазами женщину, подошедшую к колодцу и опустившую теперь ведро, чтобы наполнить его водой. Желание становилось невыносимым, и он выступил из скрывавшей его тени. Его глаза налились кровью, испуская красноватое сияние. Он спрятал в рукав своего одеяния кинжал и направился к ферме.

 

 
   Над руинами сожженной фермы вился дым. Габрия старалась не смотреть на обезображенные тела, положенные в ряд под цветущим деревом яблони. Она онемела от ужаса. Это была третья по счету ферма на их пути, которую они застали в таком положении. Первая была спалена дотла. Они нашли пять трупов — четырех мужчин и мальчика. В причине пожара Габрия сразу же узнала Силу Трумиана.
   С того самого полудня, шесть дней тому назад, путешественники шли по кровавым следам Бранта, сначала через Калу, затем по соседнему Портейну, от одной разрушенной фермы к другой. Они гнали лошадей так быстро, как только могли, но Брант каким-то магическим образом все время оставался вне их досягаемости. Сесен, один из лучших следопытов Хулинина, был убежден, что Бранта отделяет от них всего день езды. Но тот, однако, бросал загнанную лошадь и крал свежую, как только в этом появлялась необходимость, и никогда не делал остановок, достаточно долгих, чтобы его можно было настичь.
   Уставшая Габрия опустила поводья и дала рукам отдых. Она чувствовала себя измученной и несчастной. До нее доносились голоса: то Этлон неподалеку разговаривал с фермерами, обнаружившими пепелище рано утром, вернувшись с поля. Пирс и Тэм терпеливо ждали у дороги, пока Сайед с воинами и Тредером осматривали близлежащие поля в поисках еще каких-нибудь следов пребывания Бранта.
   Глаза девушки все время невольно обращались в сторону сожженного дома. Он выглядел так нелепо, так страшно рядом с цветущим фруктовым садом, под теплым синим весенним небом.
   Этлон вернулся к ней.
   — Все в точности, как и в первых двух случаях, — сказал он, у губ его залегла суровая складка. — Никто ничего не видел. Они думают, что это произошло поздней ночью, но не знают ни как, ни почему. Здесь следы только одного человека, но никто не может поверить, что одному человеку под силу такое. — Вождь принялся в гневе расхаживать между двумя хуннули. — Я никак не могу этого понять. Я могу понять, что Брант в состоянии стянуть лошадь, золото, пищу. Я знаю, что он убьет человека, вставшего у него на пути. Он просто жестокое, самонадеянное животное, но свою жестокость он никогда не проявлял бесцельно, — Этлон махнул рукой в сторону руин. — Жестокость такого рода, это бессмысленное разрушение совсем не в его духе.
   Габрия согласилась.
   — В Пра-Деш с ним что-то произошло. Он изменился, или что-то его изменило.
   — У тебя есть какие-нибудь предположения?
   — Хотела бы я, чтобы они были.
   Этлон взобрался на Эуруса.
   — Было бы лучше найти его до того, как он спалит все фермы в Портейне.
   Секундой позже их окрикнул Сесен, бегущий к ним с поля, примыкавшего к ферме с севера.
   — Лорд Этлон, — кричал он, — мы напали на его следы.
   — Они все еще ведут к Ривенфорж?
   — Нет, он повернул на запад. Он движется вдоль реки.
   — Святые боги, — вскричал Этлон, — пусть он выйдет на равнины!
   Уход Бранта от густо населенных территорий — это было все, на что смел надеяться вождь. Брант был изгнан своим народом и осужден на смерть за убийство лорда Сэврика и участие в войне на стороне Медба. Несмотря на это, лорд Этлон думал, что знакомая обстановка равнин и тяги к дому привлекут Бранта скорее, чем земли Пяти Королевств. В королевствах у Этлона не было ни власти, ни знаний законов и обычаев. Он бы предпочел оставаться на землях кланов, когда они настигнут преступника.
   Габрия, однако, думала о путешествии на запад со смешанными чувствами. Она тоже желала, чтобы Брант ушел из Пяти Королевств, но если он ступит на территорию кланов и, следовательно, на территорию закона кланов, применение магической силы станет проблематичным. Она не сможет использовать колдовство, не нарушив при этом клятвы, данной вождям кланов. Если она и ее спутники настигнут Бранта и он атакует их с помощью своей магии, ей не останется ничего иного, как нарушить обет и лицом к лицу столкнуться потом с осуждением совета вождей. Не слишком заманчивая перспектива. Вздохнув, она взяла поводья и выпрямилась. Черная лошадь рысью последовала за Эурусом, собирая остальных всадников.
   Путешественники шли по следу Бранта, пересекая фермы и виноградники Портейна. След его был четок и ясен — Брант не делал никаких усилий, чтобы скрыть его — и вел на запад, к реке Серентайн. У ее берега след повернул на север, параллельно ее руслу, но, встретив первый брод, путешественники его потеряли. Сесен обнаружил его на противоположном берегу. Брант пересек реку и ступил на равнины.
   Путешественники без труда перебрались вброд через широкую, мутную реку и поспешили дальше. Габрия с удовольствием оглядывала волнующиеся травы равнин. Начиналось лето, время, когда равнины были особенно красивы. Красные, желтые и белые цветы расцвечивали густую зеленую траву. Попадавшиеся навстречу спутникам деревья были совсем зелеными, и сквозь их еще негустую листву просвечивало голубое лазурное небо.
   Уже пять дней Габрия и ее товарищи шли по равнинам, по пятам Бранта, не приблизившись к нему, однако, ни на шаг. К тревоге Сесена, следы, хотя и оставались четкими, начинали кружить. Брант возвращался назад, поворачивал, брел то вправо, то влево, будто что-то разыскивал.
   Однажды он подошел очень близко к Багедин Трелд, но затем повернул на северо-запад. Большинство багединцев, должно быть, уже отправились на сбор в Тир Самод, но в клане оставались старики и молодежь. Этлон подгонял свою группу все чаще: они не могли позволить себе упустить след.
   После целого дня бегства на запад Брант свернул на север. Он более не колебался, след оставался четким, как у человека, принявшего наконец решение. Преследователи ехали, не отклоняясь, но чем дальше на север они забирались, тем более беспокойными становились.
   — Не нравится мне это, лорд Этлон, — сказал Сесен, ползая по земле на коленях и изучая следы копыт лошади Бранта. — Если он будет следовать этому пути, он попадет прямиком в…
   — Я знаю, — резко прервал его Этлон. — В Мой Туру.
   От одного названия бесславно разрушенного города по спине вождя бежал холодок. Взгляд его устремился на север, где за милями зеленых полей лежал древний город колдунов. Он слышал много легенд о мифической столице, и одних этих легенд было достаточно, чтобы заставить воинов клана держаться подальше от этого места.
   — Как далеко отсюда Мой Тура? — спросил Сайед.
   — Думаю, миль семь. Достаточное расстояние, чтобы Брант успел изменить направление и миновать руины, — ответил Сесен.
   — Остается только надеяться, что это так, — сказал Кет. — Я бы не хотел убедиться, что все слухи об этом месте правда.
   — Может быть, нам повезет, лорд, — сказал Сесен, вновь взбираясь на лошадь. — Может быть, один из этих слухов съест Бранта на ужин.
   Все засмеялись и вновь рванулись по следу, но в душе каждый надеялся, что он приведет их не в Мой Туру, а куда-нибудь в другое место.

 

 
   Далеко к северу от группы преследователей Хулинина одинокий всадник, пинками подгоняя уставшую лошадь, взбирался на склон высокого плато.
   — По-моему, где-то здесь, — прошептал горфлинг.
   Уже много дней он был занят поисками города колдунов, в который даже не знал дороги.
   Он вновь мысленно переворошил смутные воспоминания. Горфлинг знал, что Мой Тура являлась центром магической науки. Все колдуны всех кланов шли сюда, чтобы обучиться этому ремеслу.
   Единственной проблемой было то, что горфлинг не знал, где в точности расположен город, а воспоминания Бранта почему-то не заключали в себе ничего, что было связано с Мой Турой.
   Горфлинг скривил губы. Он начинал уставать от бесплодных поисков в пустынных землях. Он хотел найти Мой Туру, найти ее колдунов и перебить всех, кто с той или иной степенью вероятности мог стать у него на пути. Он также хотел навестить кланы — те, что изгнали тело его хозяина. Отомстить им — в этом должно быть особое удовольствие. Кроме того, где-то там — тот самый колдун, вдохнувший такую ненависть в воспоминания Бранта. Его тоже будет интересно выследить. Но в первую очередь — Мой Тура.
   Горфлинг подстегивал лошадь быстрее и быстрее, пока наконец не достиг нужного места. Он натянул поводья, остановив лошадь, и огляделся. Огромное, безлесное плато тянулось на мили вокруг, и не было нигде ни признаков обитания человека, ничего, что могло бы скрасить суровый ландшафт. Горфлинг медленно тронул лошадь с места. Интуиция подсказывала ему, что город где-то рядом, но глазу его не попадалось ничего, хотя бы отдаленно напоминающего густонаселенную столицу. Лишь трава да небо.
   Чуть позже взглядом горфлинг уловил едва приметную точку на горизонте. По мере того как он ехал вперед, он начинал различать все больше. Перед ним возвышалась высокая стена, за которой ему удалось разглядеть строения, дома и башни. Но все это лежало в руинах. Что же это за место?
   Он никак не мог сообразить, пока не подъехал к высоким воротам и не увидел двух громадных каменных львов на постаменте. Теперь он понял, где находится. Львы охраняли город с момента его основания.
   Он недоуменно посмотрел на них и остановился. Что случилось? Горфлингу было ясно теперь, что Мой Тура разрушена. По улицам гулял ветер, дома лежали в руинах. Единственными живыми существами здесь были крысы, несколько сорок да полчища мух. Даже за пределами города земля была суха и пустынна. Где же все колдуны?
   Горфлинг выругался и направил сопротивляющуюся лошадь к руинам. До наступления темноты есть еще время осмотреться. Может быть, ему удастся найти хоть какой-нибудь след колдунов. Горфлинг выехал в ворота и исчез в мертвом городе.

 

 
   — А ты уверен, что он вошел туда? — спросила Габрия, внимательно осматривая разрушенные стены, отбрасывающие неровные тени в лучах раннего солнца.
   Сесен кивнул, и лицо его побледнело под загаром.
   Путешественники молчаливо и беспокойно смотрели на них. До плато они добрались поздней ночью, но не решились вступить в город из страха потерять в темноте след Бранта. А сейчас уже занималась заря, предвещая теплый, безветренный день, и цепочка следов вела их прямо в развалины.
   Путь был свободен, ворота, как и стены, лежали в руинах. Каменный лев, казалось, просто отдыхал на постаменте, но и он был расколот надвое невиданной силы ударом.
   Пирс озадаченно посмотрел налево.
   — Мне кажется, их было два, — задумчиво пробормотал он. — Во всех легендах упоминалась пара.
   Этлон глубоко вздохнул.
   — Пошли, — позвал он. Эурус, навострив уши и раздувая ноздри, опасливо ступил в город. Остальные следовали позади, стараясь держаться друг к другу поближе. Руины сомкнулись вокруг них.
   Маленькая группа безмолвно шла по следам копыт, через замусоренные улицы — сквозь камни мостовой густо пробивалась трава, — мимо разрушенных домов, минуя опустевшие магазины и поваленные стены. Каждый клочок земли был завален щебнем.
   То там, то здесь попадались взгляду то поваленная статуя, то давно умолкнувший фонтан — свидетельства былого расцвета.
   Габрия не уставала удивляться этим знакам прежней красоты, сохранившимся среди развалин. Мой Тура никогда не была большим городом — даже по меркам позапрошлого века. Это было тесно сплоченное сообщество людей, всецело посвятивших себя искусству колдовства. Они выстроили город, который, по их замыслу, должен был стать величайшим, великолепнейшим городом на всем освоенном земном пространстве.
   «И все это обернулось для них трагедией», — подумала Габрия. Вся их красота, мудрость и сила не смогли защитить их дома от ревности, жадности и гнева внешнего мира. Маги, которые жили здесь, стремились изолировать свою жизнь от жизни всего человеческого рода и поплатились за это. Они сами себя возвели на пьедестал и не обратили внимания на тревожный симптом, когда пьедестал дал трещину.
   Как гласила легенда, город был предан одним из колдунов, ожесточившимся и озлобленным человеком, который поведал кланам секретные пути к городу — пути, которые опоясывались надежной магической оборонной системой. Тот человек, в свою очередь, был предан вождем. Он был казнен вместе со всеми остальными колдунами. Сплотившимся для этой цели кланам потребовался всего один день, чтобы разрушить город. И вот уже двести лет он лежал, постепенно обращаясь в пыль, скрытый, как саваном, людскими страхами и наводящими ужас легендами.
   Габрия мысленно ушла в прошлое, но Сайед, подъехавший поближе, вывел ее из состояния задумчивости.
   — Надеюсь, все слухи об этом месте окажутся неправдой, — сказал он.
   Лошадь его фыркнула на пробежавшую крысу. Габрия вздрогнула, наблюдая, как Тредер загнал крысу в какую-то дыру меж камней.
   — Я тоже. Особенно несколько самых мрачных слухов: призраки, часовые, колдовское проклятье, зло, таящееся меж развалин под покровом ночи.
   — Этот часовой! — сказал юноша, беспокойно оглядываясь. — Даже в земле Турика рассказывали историю о часовом Мой Туры.
   — О Корге? — спросил Пирс, внезапно появившийся сзади. — Но ведь никто не может представить доказательств, что он в действительности существует.
   — Что такое Корг? Может быть, это слово значит «лев»? — спросила Габрия.
   — Да, он из древней породы громадных львов, некогда обитавших на равнинах. Тот самый лев у ворот, должно быть, корг, один из двух, стерегших ворота, — объяснил Пирс. — Он изменил свой облик, чтобы избежать общей участи во время нападения на город и остался здесь после того, как город был разрушен. Говорили, что он сошел с ума и теперь не может принять живой, обычный свой вид.
   Габрия подумала о несчастном колдуне и печально скользнула взглядом по развалинам. Жизнь здесь сведет с ума кого угодно. Разоренный город даже в свете солнца выглядел мрачным и унылым. Как грустный символ ставшей ненужной мудрости.
   Всадники снова замолчали. Голоса их, казалось, звучали слишком громко и фальшиво в мертвом городе. Лучше было ехать в безмолвной спешке, стараясь пробираться меж обломков как можно быстрее. Вскоре они натолкнулись на следы ночевки Бранта в пустом доме. Судя по всему, утром он углубился в город.
   Путешественники успели уже осмотреть половину разрушенного города, когда Нэра и Эурус внезапно подняли морды вверх и понюхали воздух.
   «Брант рядом, — сказала кобылица Габрии, — и что-то еще с ним».
   Она рванулась вперед.
   — В чем дело? — крикнула Габрия.
   Все лошади скакали галопом по пустынной дороге.
   «Я не знаю. Это очень странное. Это рядом с Брантом».
   Тредер внезапно разразился неистовым лаем:
   «Вперед! Рядом человек!»
   Он стрелой метнулся под арку, во внутренний дворик. Всадники скакали за ним. Через один из четырех входов они проникли туда, что некогда было вымощенным каменными плитами двором многоколонного храма. Сейчас двор этот почти полностью зарос, и храм представлял собой нагромождение обрушенных стен и поваленных колонн.
   — Там! — закричал Этлон, указывая на лошадь и всадника в тени храма.
   Всадник оглянулся на крик изумленно, но затем отвернулся, всматриваясь в что-то меж развалин. Лошадь его неистово рвалась прочь, становясь на дыбы.
   Путешественники осторожно сделали несколько шагов в глубину двора, следуя за Тредером и хуннули. Теперь они могли рассмотреть Бранта поближе. Он пытался успокоить свою испуганную лошадь. С неистовой яростью он заставил ее повернуться и сделал невероятный рывок в сторону как раз в тот момент, когда из-за поваленных колонн храма выбрался страшный невиданный зверь. Ужасающих размеров лапа попыталась настичь лошадь, но промахнулась. Брант торжествующе заорал, развернул коня, провел его меж камней и выскочил из дворика через боковые ворота.
   Яростно рыча, чудовищный зверь повернул свою морду к непрошеным гостям. Телом он был вдвое больше хуннули, оскаленные его зубы напоминали два десятка кривых кинжалов, внезапно налетевший ветер развевал его длинную спутанную гриву.
   — Корг! — закричал Пирс. — Тот самый пропавший каменный лев!
   Реакция Этлона была молниеносной.
   — Разделяемся и уходим отсюда!
   Всадники повиновались, ибо каждый понимал, что оружием им не нанести и царапины на каменные бока огромного льва, что смотрел на них теперь, видимо, готовясь к нападению. Они развернулись и поскакали прочь, проскочив через те же ворота, какими вошли. Животное заревело, его глаза засветились таинственным и жутким светом, и оно рванулось в погоню за убегающими лошадьми.
   До того как Габрия успела сообразить, что происходит, Сайед сбавил скорость и сел в седле задом наперед. Взметнув руку, он выпустил в животное голубую молнию Силы Трумиана. Энергия была слабой и, ударив льва по морде, повергла его в еще большую ярость. Он ускорил прыжки.
   — Сайед, спасайся бегством! — не помня себя закричала Габрия.
   Юношу обуял ужас, и он поспешил вслед остальным. Воины и Пирс успели вырваться из двора наружу. Габрия и Тэм верхом на Нэре, Этлон на Эурусе, Тредер и жеребенок были вместе, когда лев настиг их.
   Габрия, не мешкая ни секунды, воздвигла магические стены вокруг себя и своих друзей. Лев ударился со всего размаху о невидимый барьер и отпрянул, упав на бок. На мгновение его желтые глаза засветились удивлением, затем он зарычал, поднялся и пошел вдоль барьера в поисках пролома.
   Во время короткой передышки, обеспеченной им щитом, они сделали стремительный бросок к воротам. В это время Габрия сообразила, что сможет остановить чудовище, не подвергая при этом опасности Этлона. Она быстро растолковала Нэре, что ей делать и крикнула Тэм:
   — Держись!
   Девочка обвила руками талию Габрии. Как только Эурус достиг ворот, Габрия уменьшила плотность энергетической стены и Нэра, вместе с Тредером и жеребенком отошли в сторону, а Эурус галопом промчался под аркой, прежде чем его всадник понял, что случилось.
   Каменный лев не мешкал. Он повернулся вслед за кобылицей и метнулся за ней, когда она поскакала обратно к храму. Габрия сильным напряжением энергии мощным ударом Силы Трумиана поразила льва в шею. Энергия сделала трещину в его каменном теле, но все же не причинила ему большого ущерба.