Страница:
Принарядившись, Доусен вышел из дому и отправился к реке, чтобы сесть на первое же судно.
Зеб вышел на крыльцо и, глядя приятелю вслед, подумал, что Чанс очень красивый мужчина и такой же модный, как и те молодые люди, с которыми встречается в городе Фэнси.
Когда «Джон Дэвис», отыскав место среди многочисленных кораблей, пришвартовался к берегу, сердце Чанса учащенно забилось. Теперь оставалось только добраться до Ноб-Хилла, и он увидит Фэнси. Как она его встретит? И тут же решил, что будет вести точно так же, как и она: на ее улыбку ответит своей улыбкой, а на хмурый взгляд – хмурым взглядом. Если она проявит свою обычную холодность, то он тоже постарается скрыть, что его сердце готово выпрыгнуть от радости при виде ее. В конце концов, у него тоже есть гордость.
Но может, ему вообще не придется ее увидеть?
Он сошел на берег и стал проталкиваться сквозь людскую толпу, которая всегда собирается в порту.
Старушка написала, что хочет поговорить с ним о Фэнси. И ничего больше. Возможно, он даже и не сможет ее увидеть.
«Как могут люди так жить?» – думал Чанс, взбираясь с холма на холм. Он бы не смог жить долго в одном из этих домов, которые стоят так близко друг к другу. Саркастически оглядывая небольшие лужайки перед каждым кирпичным особняком, он отметил, что деревьев нигде не было. А жаль, потому что они бы хоть немного смягчили суровый и надменный вид этих домов.
Наконец, он нашел нужный ему адрес. Этот дом выглядел еще более внушительно по сравнению с другими. Должно быть, бабушка Фэнси – очень состоятельная женщина, подумал он, поднимая тяжелое медное дверное кольцо.
Чанс собирался еще раз взяться за кольцо, как дверь вдруг распахнулась, и на пороге появился строгого вида дворецкий:
– Как о вас доложить, сэр?
Когда Доусен назвал свою фамилию, веки пожилого человека дрогнули.
– Пожалуйста, входите. Миссис Эшли в гостиной.
Значит, этот надутый индюк уже был предупрежден о его визите. Чанс мрачно усмехнулся, следуя за дворецким по огромному холлу. Возможно, старику известно и то, для чего Доусен сюда приехал. Ведь домашние слуги обычно лучше хозяев знают все, что происходит в доме, в котором работают.
Дворецкий открыл двойные двери и отступил в сторону, пропуская гостя в большую комнату с высоким потолком.
– Мистер Чанс Доусен, мадам, – объявил он. Гость прошел по мягкому пушистому ковру пнаправлению к большому креслу, в котором утопала маленькая щуплая старушка. Ее приятное, доброе лицо очень контрастировало с резким и холодным тоном письма, полученного Чансом. Но, судя по всему, эта женщина, несмотря на внешнее добродушие, была человеком довольно суровым, с сильным характером.
– Миссис Эшли, – обратился Чанс, отвешивая поклон и пожимая протянутую руку. – Я приехал сразу же, как только получил ваше письмо.
– Благодарю вас, мистер Доусен. Пожалуйста, садитесь в кресло рядом со мной.
Пока гость усаживался в большое кресло, Телма украдкой рассматривала его, и он ей понравился.
У него было красивое, мужественное лицо: высокий лоб, широкие скулы, прямой нос, уверенный и открытый взгляд карих глаз. К тому же сложен великолепно. Ничего не скажешь, привлекательный мужчина. Обычно женщины от таких мужчин без ума.
Интересно, как он себя ведет с ними? Может, он один из тех, кто не пропускает мимо себя ни одной юбки? Видимо, так оно и есть. Ведь Фэнси говорила же, что он не собирается жениться.
Телма почувствовала на себе вопросительный взгляд Чанса.
– Могу я предложить вам кофе? Или вы предпочитаете что-нибудь покрепче? Может, виски?
Неужели эта женщина решила проверить, уж не пьяница ли он?
– Спасибо. Не нужно ни того, ни другого, – спокойно ответил Доусен. – Я уже выпил с капитаном «Джона Дэвиса» перед тем, как мы вошли в порт.
Он и в самом деле выпил три пинты виски для смелости.
– Как поживают Фэнси и мальчики? – поинтересовался он.
Миссис Эшли ответила после некоторой паузы:
– С Тодом и Ленни все в порядке. Однако, мне кажется, они скучают без своих друзей, оставшихся в лесном поселке, и без вас. Боюсь, им здесь не очень весело. Нет такой свободы, к которой они привыкли, не хватает простора, чтобы дать волю всей своей молодой энергии.
«Да, так и есть, – подумал Чанс. – Сейчас она мне скажет, чтобы я забрал с собой Тода».
Но следующие слова старушки заставили гостя податься вперед.
– Как я уже писала в своем письме, мне необходимо поговорить с вами о Фэнси.
– Она не болеет?
В его голосе прозвучала тревога, подмеченная наблюдательной Телмой. Может, этот лесоруб все-таки любит ее внучку?
– Учитывая ее состояние, она чувствует себя хорошо.
– Какое состояние? Я не понимаю, о чем вы говорите. До того, как сбежать из моего поселка, она чувствовала себя прекрасно.
– Она уже тогда была в том же состоянии, что и сейчас. У Фэнси будет ребенок. Ваш ребенок.
На какое-то время Чанс потерял способность и говорить, и двигаться. Он замер и, открыв рот, смотрел на Телму. Наконец, слегка заикаясь, он произнес:
– Подождите, миссис Эшли. Фэнси и я не хотели никакого ребенка. Мы даже жениться не собирались.
– Ну что ж, – произнесла она холодно. – Хотели вы того или нет, от вас уже ничего не зависит. Фэнси носит под сердцем вашего ребенка, и поэтому вы женитесь на ней и дадите малышу свое имя.
Дать малышу свое имя? Звучит неплохо. Нет, только представить: он скоро станет отцом. Как-то раньше ему не приходилось об этом задумываться. Впрочем, он любил детей. Единственное, что удерживало его от отцовства, – это необходимость жениться. Но это было до того, как он встретил Фэнси. А как сама Фэнси? Что она думает о замужестве?
Доусен задал этот вопрос миссис Эшли.
– Фэнси ничего не знает о предстоящем замужестве. Ей даже неизвестно, что я написала вам письмо.
– Что?! – Чанс вцепился в ручки кресла. – Почему вы не рассказали ей и не узнали ее мнение? Ей такое вряд ли понравится.
– Возможно, мне необходимо было сказать ей, – согласилась Телма. – Но я хотела сначала увидеть вас. Если бы вы мне не понравились, и я сочла, что вы не подходите для моей внучки или что вы плохой отец для ее ребенка, тогда она бы вообще не узнала, что вы были здесь.
– Понимаю, – выразительно произнес он. – Вы все спланировали заранее. А не считаете ли вы, что независимо от вашего мнения обо мне, было непорядочно с вашей стороны и со стороны Фэнси не сообщить мне, что я должен стать отцом?
– Нет, не считаю. Мне приходилось видеть мужчин, которые позорят звание отца.
– Я не из их числа. Выйдет Фэнси за меня замуж или нет, я намерен воспитывать ребенка и дать ему свое имя. Моего сына или дочь никогда не будут называть безотцовщиной.
– Не будьте таким самоуверенным, молодой человек, – нахмурилась миссис Эшли. – Я всегда смогу отправить Фэнси в Европу, где вы не найдете ни ее, ни ребенка, если вы окажетесь плохим мужем и отцом.
– Только не надо брать на себя роль Господа Бога! – возмутился Чанс.
– Я всего лишь забочусь о благополучии своей внучки – ни больше, ни меньше. – Старушка подняла со стола маленький колокольчик и позвонила. – Однако я считаю, что на самом деле вы могли бы стать хорошим мужем и образцовым отцом. Сейчас я пошлю за Фэнси. Посмотрим, что она думает по этому поводу.
Доусен поморщился, но оставил свои мысли при себе. Он прекрасно знал, какова будет реакция внучки на заявление ее бабушки.
Фэнси сидела в своей небольшой гостиной на излюбленном месте у окна и с грустью смотрела в сторону порта. На девушке было очень красивое бледно-голубое шелковое платье в мелких складочках, которые она старалась сидя не измять. Бабушка попросила ее принарядиться сегодня, так как, возможно, должен был прибыть какой-то очень важный гость. Фэнси даже не поинтересовалась, что это за гость, так как ей это было совершенно безразлично. Теперь она могла думать только о неминуемом рождении ребенка, о малыше, у которого не будет отца. В чем она была абсолютно уверена.
Будущая мама не сомневалась, что Чанс женился бы на ней, если бы узнал о ее беременности, но сделал бы это только из чувства долга. Она закрыла глаза, словно их больно резануло. Как ужасно жить без любви! Возможно, с помощью бабушки она сможет переехать в другой город, где ее никто не будет знать, и где она объявит себя вдовой. И тогда ребенка не будет ждать позор внебрачного рождения.
При этой мысли настроение у нее поднялось. Нужно спросить, что думает об этом бабушка.
Когда раздался стук в дверь, девушка, заметно повеселев, ответила:
– Войдите!
– Ваша бабушка просит вас спуститься в гостиную, мисс, – произнес Томас официальным тоном, каким обычно разговаривал с Фэнси.
– Сейчас, – ответила она, поднимаясь и направляясь в спальню, чтобы поправить прическу, которую соорудила ей Кэти, заколов локоны наверху. Бабушка была ярой приверженкой аккуратности.
В последний раз придирчиво посмотрев в зеркало, Фэнси с приветливой улыбкой на лице отправилась вниз.
Легкой походкой она вошла в гостиную. Она была искренне рада тому, что, кажется, нашла выход из положения.
Но вдруг девушка остановилась, улыбка с ее лица исчезла. Рядом с бабушкой сидел человек, от которого она сбежала. «Как хорошо он выглядит! – подумала она. – Хотя и хмурится».
Она прошла и опустилась на диван напротив Чанса и Телмы.
– Итак, Доусен, ты все-таки меня выследил, – холодно произнесла она. – Но это тебе нисколько не поможет. Тебе не удастся забрать у меня Тода.
– Он приехал не только за Тодом, но и за тобой тоже, – заговорила бабушка, опередив гостя.
– Значит, он приехал напрасно. – Фэнси сердито взглянула на него. – Мы с ним не поедем.
– Нет, поедете.
Чанс пожирал ее глазами. Ему хотелось схватить ее в охапку и целовать эти сердито надутые губы.
– Да? Кто это сказал?
– Я так сказала, – мягко произнесла миссис Эшли. – Ради блага своего ребенка ты выйдешь замуж за мистера Доусена.
Фэнси взглянула на Телму, и в ее глазах сквозила боль пополам с упреком в предательстве.
– Бабушка, ты рассказала ему, хотя знала, что я была против. Я не хотела сообщать ему о ребенке, – гневно произнесла она. – Это ты послала за ним, не так ли?
– Фэнси, дорогая, я должна была это сделать.
Старушка поднялась и села рядом с расстроенной внучкой. Накрыв рукой ее сжатые пальцы, она продолжала:
– Если вы поймете, что не сможете ладить, и что ваш брак оказался неудачным, то после рождения ребенка ты вернешься ко мне, и я помогу тебе развестись.
– Постойте! – Чанс протестующее поднял руку. – Я не собираюсь разводиться. В роду Доусенов не было разводов.
– Ну что ж, тогда, – миссис Эшли сурово взглянула на него, – постарайтесь обращаться со своей женой так, чтобы не пришлось нарушить вашу семейную традицию.
– Я буду обращаться с нею так, как она обращается со мной.
Он сердито взглянул на Фэнси.
– Раньше ничего хорошего из этого не выходило.
Девушка ответила ему точно таким же взглядом.
– Да, черт возьми! Каждый раз, когда я…
– Прекратите вы оба! – прервала их Телма, возмущенно подняв руки. – Вы спорите, словно дети.
Она снова позвонила серебряным колокольчиком, и когда появился Томас, распорядилась:
– Скажи Кэти и отцу Маркусу, что мы готовы.
– Бабушка! – взмолилась Фэнси. – Неужели ты собираешься поженить нас сегодня? Неужели нельзя подождать хоть бы неделю?
– Сегодня или через неделю – какая разница? – мягко спросила бабушка. – Я хочу, чтобы вы поженились как можно быстрее. Через семь месяцев родится малыш, и ты сможешь объяснить всем, что он родился раньше срока.
– Никто этому не поверит. Будущая мама чуть не плакала.
– Но и никто не сможет осудить тебя, не так ли? – подчеркнула бабушка, улыбаясь.
– Как будто кому-то из наших друзей не все равно, когда мы поженились, – нахмурился Чанс. – Они ничего из себя не строят и не раздуваются от фальшивой гордости, как это бывает у людей вашего круга. Они просто хорошие люди, а не какие-нибудь снобы.
Миссис Эшли не успела ничего на это ответить, так как в комнату в сопровождении Кэти и Томаса вошел священник.
Когда Фэнси, стоя рядом с Доусеном, слушала слова, произносимые стареньким отцом Маркусом о священных узах брака, которые обязывают мужа и жену забыть об остальных женщинах и мужчинах и принадлежать только друг другу, она говорила себе, что эти торжественные слова для Чанса ровным счетом ничего не значат. Он не станет менять свою жизнь ни на йоту. Он никогда не откажется от других женщин и не будет приходить домой по ночам.
Ей вспомнилась язвительная Бланш Сикэт, и, сравнивая себя с нею, Фэнси почувствовала жалость к этой женщине. Как, должно быть, она страдает, зная, что ее муж проводит ночи в объятиях танцовщицы. И сможет ли она, Фэнси Крэнсон, выносить жалость в глазах друзей, если этот человек, который стоит сейчас рядом с ней, не оставит своих привычек?
Она понимала, что надо как-то собраться с мужеством и все пережить, пока не родится ребенок.
Чанс же тем временем впитывал каждое слово священника умом и сердцем. Ему вспомнились мать и отец, и то, как счастливо они жили. Он всею душой хотел, чтобы и у них с Фэнси было так же. Если бы она только хоть немного любила его, они бы могли быть очень счастливы. Видит Бог, как он любит ее, но односторонняя любовь не делает брак счастливым. И тем не менее, он всем сердцем будет стремиться к тому, чтобы счастье поселилось в их доме.
Фэнси так углубилась в свои размышления, что очнулась только тогда, когда Чанс толкнул ее в бок. На вопросительный взгляд священника она произнесла свое «да», а бабушка сняла со своего пальца тонкое обручальное кольцо и передала его жениху. Он надел кольцо на палец невесте и повторил за священником:
– Этим кольцом я обручаюсь с тобой. На том вся церемония и закончилась. Телма притянула к себе внучку и поцеловала ев щеку. А Чансу, который стоял с каменным лицом, она сказала:
– Когда-нибудь, молодой человек, вы простите меня за все это. Вы поймете, что женитьба на Фэнси – самое лучшее событие в вашей жизни.
Доусен кисло улыбнулся:
– Надо думать, вы считаете, что и ваша внучка будет чувствовать то же самое.
– Верю, что так и будет, – произнесла старушка, мудро улыбаясь.
Затем позвали Хода и Ленни, которые гуляли на заднем дворе. Увидев Чанса, они завопили от радости, а миссис Эшли и Фэнси стали прощаться.
– Как ты думаешь, бабушка, смогла бы ты приехать ко мне, когда придет время родов? – грустно спросила внучка. – А то я уже немного нервничаю из-за этого.
– Я обязательно приеду, моя дорогая. Обещаю тебе это. А кроме того, мне очень хочется посмотреть тот край, которым ты и мальчики так восхищаетесь.
Чанс поторопил их, объясняя это тем, что должен как можно скорее вернуться в поселок.
Тод обнял Телму, затем то же самое сделал Ленин. Кэти и Томас вынесли вниз четыре чемодана и поставили их у входа. Предусмотрительная служанка не стала упаковывать все красивые вещи, купленные миссис Эшли для Фэнси, посчитав, что все это будет совершенно ни к месту в условиях грубой жизни в поселке лесорубов, и кроме того, скоро хозяйкина внучка не сможет носить эти вещи из-за изменения фигуры.
Телма и Кэти стояли на крыльце и прощально махали руками.
– Как вы думаете, мисс Фэнси будет счастлива с этим красивым мужчиной, миссис Эшли? – спросила молоденькая горничная.
– Не сразу, но позже она будет очень счастлива. Эти двое еще не подозревают, что безумно любят друг друга.
ГЛАВА 22
Зеб вышел на крыльцо и, глядя приятелю вслед, подумал, что Чанс очень красивый мужчина и такой же модный, как и те молодые люди, с которыми встречается в городе Фэнси.
Когда «Джон Дэвис», отыскав место среди многочисленных кораблей, пришвартовался к берегу, сердце Чанса учащенно забилось. Теперь оставалось только добраться до Ноб-Хилла, и он увидит Фэнси. Как она его встретит? И тут же решил, что будет вести точно так же, как и она: на ее улыбку ответит своей улыбкой, а на хмурый взгляд – хмурым взглядом. Если она проявит свою обычную холодность, то он тоже постарается скрыть, что его сердце готово выпрыгнуть от радости при виде ее. В конце концов, у него тоже есть гордость.
Но может, ему вообще не придется ее увидеть?
Он сошел на берег и стал проталкиваться сквозь людскую толпу, которая всегда собирается в порту.
Старушка написала, что хочет поговорить с ним о Фэнси. И ничего больше. Возможно, он даже и не сможет ее увидеть.
«Как могут люди так жить?» – думал Чанс, взбираясь с холма на холм. Он бы не смог жить долго в одном из этих домов, которые стоят так близко друг к другу. Саркастически оглядывая небольшие лужайки перед каждым кирпичным особняком, он отметил, что деревьев нигде не было. А жаль, потому что они бы хоть немного смягчили суровый и надменный вид этих домов.
Наконец, он нашел нужный ему адрес. Этот дом выглядел еще более внушительно по сравнению с другими. Должно быть, бабушка Фэнси – очень состоятельная женщина, подумал он, поднимая тяжелое медное дверное кольцо.
Чанс собирался еще раз взяться за кольцо, как дверь вдруг распахнулась, и на пороге появился строгого вида дворецкий:
– Как о вас доложить, сэр?
Когда Доусен назвал свою фамилию, веки пожилого человека дрогнули.
– Пожалуйста, входите. Миссис Эшли в гостиной.
Значит, этот надутый индюк уже был предупрежден о его визите. Чанс мрачно усмехнулся, следуя за дворецким по огромному холлу. Возможно, старику известно и то, для чего Доусен сюда приехал. Ведь домашние слуги обычно лучше хозяев знают все, что происходит в доме, в котором работают.
Дворецкий открыл двойные двери и отступил в сторону, пропуская гостя в большую комнату с высоким потолком.
– Мистер Чанс Доусен, мадам, – объявил он. Гость прошел по мягкому пушистому ковру пнаправлению к большому креслу, в котором утопала маленькая щуплая старушка. Ее приятное, доброе лицо очень контрастировало с резким и холодным тоном письма, полученного Чансом. Но, судя по всему, эта женщина, несмотря на внешнее добродушие, была человеком довольно суровым, с сильным характером.
– Миссис Эшли, – обратился Чанс, отвешивая поклон и пожимая протянутую руку. – Я приехал сразу же, как только получил ваше письмо.
– Благодарю вас, мистер Доусен. Пожалуйста, садитесь в кресло рядом со мной.
Пока гость усаживался в большое кресло, Телма украдкой рассматривала его, и он ей понравился.
У него было красивое, мужественное лицо: высокий лоб, широкие скулы, прямой нос, уверенный и открытый взгляд карих глаз. К тому же сложен великолепно. Ничего не скажешь, привлекательный мужчина. Обычно женщины от таких мужчин без ума.
Интересно, как он себя ведет с ними? Может, он один из тех, кто не пропускает мимо себя ни одной юбки? Видимо, так оно и есть. Ведь Фэнси говорила же, что он не собирается жениться.
Телма почувствовала на себе вопросительный взгляд Чанса.
– Могу я предложить вам кофе? Или вы предпочитаете что-нибудь покрепче? Может, виски?
Неужели эта женщина решила проверить, уж не пьяница ли он?
– Спасибо. Не нужно ни того, ни другого, – спокойно ответил Доусен. – Я уже выпил с капитаном «Джона Дэвиса» перед тем, как мы вошли в порт.
Он и в самом деле выпил три пинты виски для смелости.
– Как поживают Фэнси и мальчики? – поинтересовался он.
Миссис Эшли ответила после некоторой паузы:
– С Тодом и Ленни все в порядке. Однако, мне кажется, они скучают без своих друзей, оставшихся в лесном поселке, и без вас. Боюсь, им здесь не очень весело. Нет такой свободы, к которой они привыкли, не хватает простора, чтобы дать волю всей своей молодой энергии.
«Да, так и есть, – подумал Чанс. – Сейчас она мне скажет, чтобы я забрал с собой Тода».
Но следующие слова старушки заставили гостя податься вперед.
– Как я уже писала в своем письме, мне необходимо поговорить с вами о Фэнси.
– Она не болеет?
В его голосе прозвучала тревога, подмеченная наблюдательной Телмой. Может, этот лесоруб все-таки любит ее внучку?
– Учитывая ее состояние, она чувствует себя хорошо.
– Какое состояние? Я не понимаю, о чем вы говорите. До того, как сбежать из моего поселка, она чувствовала себя прекрасно.
– Она уже тогда была в том же состоянии, что и сейчас. У Фэнси будет ребенок. Ваш ребенок.
На какое-то время Чанс потерял способность и говорить, и двигаться. Он замер и, открыв рот, смотрел на Телму. Наконец, слегка заикаясь, он произнес:
– Подождите, миссис Эшли. Фэнси и я не хотели никакого ребенка. Мы даже жениться не собирались.
– Ну что ж, – произнесла она холодно. – Хотели вы того или нет, от вас уже ничего не зависит. Фэнси носит под сердцем вашего ребенка, и поэтому вы женитесь на ней и дадите малышу свое имя.
Дать малышу свое имя? Звучит неплохо. Нет, только представить: он скоро станет отцом. Как-то раньше ему не приходилось об этом задумываться. Впрочем, он любил детей. Единственное, что удерживало его от отцовства, – это необходимость жениться. Но это было до того, как он встретил Фэнси. А как сама Фэнси? Что она думает о замужестве?
Доусен задал этот вопрос миссис Эшли.
– Фэнси ничего не знает о предстоящем замужестве. Ей даже неизвестно, что я написала вам письмо.
– Что?! – Чанс вцепился в ручки кресла. – Почему вы не рассказали ей и не узнали ее мнение? Ей такое вряд ли понравится.
– Возможно, мне необходимо было сказать ей, – согласилась Телма. – Но я хотела сначала увидеть вас. Если бы вы мне не понравились, и я сочла, что вы не подходите для моей внучки или что вы плохой отец для ее ребенка, тогда она бы вообще не узнала, что вы были здесь.
– Понимаю, – выразительно произнес он. – Вы все спланировали заранее. А не считаете ли вы, что независимо от вашего мнения обо мне, было непорядочно с вашей стороны и со стороны Фэнси не сообщить мне, что я должен стать отцом?
– Нет, не считаю. Мне приходилось видеть мужчин, которые позорят звание отца.
– Я не из их числа. Выйдет Фэнси за меня замуж или нет, я намерен воспитывать ребенка и дать ему свое имя. Моего сына или дочь никогда не будут называть безотцовщиной.
– Не будьте таким самоуверенным, молодой человек, – нахмурилась миссис Эшли. – Я всегда смогу отправить Фэнси в Европу, где вы не найдете ни ее, ни ребенка, если вы окажетесь плохим мужем и отцом.
– Только не надо брать на себя роль Господа Бога! – возмутился Чанс.
– Я всего лишь забочусь о благополучии своей внучки – ни больше, ни меньше. – Старушка подняла со стола маленький колокольчик и позвонила. – Однако я считаю, что на самом деле вы могли бы стать хорошим мужем и образцовым отцом. Сейчас я пошлю за Фэнси. Посмотрим, что она думает по этому поводу.
Доусен поморщился, но оставил свои мысли при себе. Он прекрасно знал, какова будет реакция внучки на заявление ее бабушки.
Фэнси сидела в своей небольшой гостиной на излюбленном месте у окна и с грустью смотрела в сторону порта. На девушке было очень красивое бледно-голубое шелковое платье в мелких складочках, которые она старалась сидя не измять. Бабушка попросила ее принарядиться сегодня, так как, возможно, должен был прибыть какой-то очень важный гость. Фэнси даже не поинтересовалась, что это за гость, так как ей это было совершенно безразлично. Теперь она могла думать только о неминуемом рождении ребенка, о малыше, у которого не будет отца. В чем она была абсолютно уверена.
Будущая мама не сомневалась, что Чанс женился бы на ней, если бы узнал о ее беременности, но сделал бы это только из чувства долга. Она закрыла глаза, словно их больно резануло. Как ужасно жить без любви! Возможно, с помощью бабушки она сможет переехать в другой город, где ее никто не будет знать, и где она объявит себя вдовой. И тогда ребенка не будет ждать позор внебрачного рождения.
При этой мысли настроение у нее поднялось. Нужно спросить, что думает об этом бабушка.
Когда раздался стук в дверь, девушка, заметно повеселев, ответила:
– Войдите!
– Ваша бабушка просит вас спуститься в гостиную, мисс, – произнес Томас официальным тоном, каким обычно разговаривал с Фэнси.
– Сейчас, – ответила она, поднимаясь и направляясь в спальню, чтобы поправить прическу, которую соорудила ей Кэти, заколов локоны наверху. Бабушка была ярой приверженкой аккуратности.
В последний раз придирчиво посмотрев в зеркало, Фэнси с приветливой улыбкой на лице отправилась вниз.
Легкой походкой она вошла в гостиную. Она была искренне рада тому, что, кажется, нашла выход из положения.
Но вдруг девушка остановилась, улыбка с ее лица исчезла. Рядом с бабушкой сидел человек, от которого она сбежала. «Как хорошо он выглядит! – подумала она. – Хотя и хмурится».
Она прошла и опустилась на диван напротив Чанса и Телмы.
– Итак, Доусен, ты все-таки меня выследил, – холодно произнесла она. – Но это тебе нисколько не поможет. Тебе не удастся забрать у меня Тода.
– Он приехал не только за Тодом, но и за тобой тоже, – заговорила бабушка, опередив гостя.
– Значит, он приехал напрасно. – Фэнси сердито взглянула на него. – Мы с ним не поедем.
– Нет, поедете.
Чанс пожирал ее глазами. Ему хотелось схватить ее в охапку и целовать эти сердито надутые губы.
– Да? Кто это сказал?
– Я так сказала, – мягко произнесла миссис Эшли. – Ради блага своего ребенка ты выйдешь замуж за мистера Доусена.
Фэнси взглянула на Телму, и в ее глазах сквозила боль пополам с упреком в предательстве.
– Бабушка, ты рассказала ему, хотя знала, что я была против. Я не хотела сообщать ему о ребенке, – гневно произнесла она. – Это ты послала за ним, не так ли?
– Фэнси, дорогая, я должна была это сделать.
Старушка поднялась и села рядом с расстроенной внучкой. Накрыв рукой ее сжатые пальцы, она продолжала:
– Если вы поймете, что не сможете ладить, и что ваш брак оказался неудачным, то после рождения ребенка ты вернешься ко мне, и я помогу тебе развестись.
– Постойте! – Чанс протестующее поднял руку. – Я не собираюсь разводиться. В роду Доусенов не было разводов.
– Ну что ж, тогда, – миссис Эшли сурово взглянула на него, – постарайтесь обращаться со своей женой так, чтобы не пришлось нарушить вашу семейную традицию.
– Я буду обращаться с нею так, как она обращается со мной.
Он сердито взглянул на Фэнси.
– Раньше ничего хорошего из этого не выходило.
Девушка ответила ему точно таким же взглядом.
– Да, черт возьми! Каждый раз, когда я…
– Прекратите вы оба! – прервала их Телма, возмущенно подняв руки. – Вы спорите, словно дети.
Она снова позвонила серебряным колокольчиком, и когда появился Томас, распорядилась:
– Скажи Кэти и отцу Маркусу, что мы готовы.
– Бабушка! – взмолилась Фэнси. – Неужели ты собираешься поженить нас сегодня? Неужели нельзя подождать хоть бы неделю?
– Сегодня или через неделю – какая разница? – мягко спросила бабушка. – Я хочу, чтобы вы поженились как можно быстрее. Через семь месяцев родится малыш, и ты сможешь объяснить всем, что он родился раньше срока.
– Никто этому не поверит. Будущая мама чуть не плакала.
– Но и никто не сможет осудить тебя, не так ли? – подчеркнула бабушка, улыбаясь.
– Как будто кому-то из наших друзей не все равно, когда мы поженились, – нахмурился Чанс. – Они ничего из себя не строят и не раздуваются от фальшивой гордости, как это бывает у людей вашего круга. Они просто хорошие люди, а не какие-нибудь снобы.
Миссис Эшли не успела ничего на это ответить, так как в комнату в сопровождении Кэти и Томаса вошел священник.
Когда Фэнси, стоя рядом с Доусеном, слушала слова, произносимые стареньким отцом Маркусом о священных узах брака, которые обязывают мужа и жену забыть об остальных женщинах и мужчинах и принадлежать только друг другу, она говорила себе, что эти торжественные слова для Чанса ровным счетом ничего не значат. Он не станет менять свою жизнь ни на йоту. Он никогда не откажется от других женщин и не будет приходить домой по ночам.
Ей вспомнилась язвительная Бланш Сикэт, и, сравнивая себя с нею, Фэнси почувствовала жалость к этой женщине. Как, должно быть, она страдает, зная, что ее муж проводит ночи в объятиях танцовщицы. И сможет ли она, Фэнси Крэнсон, выносить жалость в глазах друзей, если этот человек, который стоит сейчас рядом с ней, не оставит своих привычек?
Она понимала, что надо как-то собраться с мужеством и все пережить, пока не родится ребенок.
Чанс же тем временем впитывал каждое слово священника умом и сердцем. Ему вспомнились мать и отец, и то, как счастливо они жили. Он всею душой хотел, чтобы и у них с Фэнси было так же. Если бы она только хоть немного любила его, они бы могли быть очень счастливы. Видит Бог, как он любит ее, но односторонняя любовь не делает брак счастливым. И тем не менее, он всем сердцем будет стремиться к тому, чтобы счастье поселилось в их доме.
Фэнси так углубилась в свои размышления, что очнулась только тогда, когда Чанс толкнул ее в бок. На вопросительный взгляд священника она произнесла свое «да», а бабушка сняла со своего пальца тонкое обручальное кольцо и передала его жениху. Он надел кольцо на палец невесте и повторил за священником:
– Этим кольцом я обручаюсь с тобой. На том вся церемония и закончилась. Телма притянула к себе внучку и поцеловала ев щеку. А Чансу, который стоял с каменным лицом, она сказала:
– Когда-нибудь, молодой человек, вы простите меня за все это. Вы поймете, что женитьба на Фэнси – самое лучшее событие в вашей жизни.
Доусен кисло улыбнулся:
– Надо думать, вы считаете, что и ваша внучка будет чувствовать то же самое.
– Верю, что так и будет, – произнесла старушка, мудро улыбаясь.
Затем позвали Хода и Ленни, которые гуляли на заднем дворе. Увидев Чанса, они завопили от радости, а миссис Эшли и Фэнси стали прощаться.
– Как ты думаешь, бабушка, смогла бы ты приехать ко мне, когда придет время родов? – грустно спросила внучка. – А то я уже немного нервничаю из-за этого.
– Я обязательно приеду, моя дорогая. Обещаю тебе это. А кроме того, мне очень хочется посмотреть тот край, которым ты и мальчики так восхищаетесь.
Чанс поторопил их, объясняя это тем, что должен как можно скорее вернуться в поселок.
Тод обнял Телму, затем то же самое сделал Ленин. Кэти и Томас вынесли вниз четыре чемодана и поставили их у входа. Предусмотрительная служанка не стала упаковывать все красивые вещи, купленные миссис Эшли для Фэнси, посчитав, что все это будет совершенно ни к месту в условиях грубой жизни в поселке лесорубов, и кроме того, скоро хозяйкина внучка не сможет носить эти вещи из-за изменения фигуры.
Телма и Кэти стояли на крыльце и прощально махали руками.
– Как вы думаете, мисс Фэнси будет счастлива с этим красивым мужчиной, миссис Эшли? – спросила молоденькая горничная.
– Не сразу, но позже она будет очень счастлива. Эти двое еще не подозревают, что безумно любят друг друга.
ГЛАВА 22
Фэнси сидела на корме парохода, глядя на воду и теребя на пальце обручальное кольцо бабушки. С верхней палубы доносились радостные голоса Тода и Ленни, которые нетерпеливо расспрашивали Чанса о поселке.
Она даже не представляла, что мальчики так скучали по своей прежней жизни, хотя подозревала, что им очень не хватало общества этого сурового и сильного человека, который стал им так близок.
Она тяжело вздохнула, представив, в какое отчаяние придут ребята, когда она снова заберет их и уедет от Доусена. А в том, что их брак окажется неудачным, у нее не было никаких сомнений. Стоя рядом с Чансом во время церемонии обручения, она просто физически ощущала, как от него исходили волны недовольства и сопротивления.
И Фэнси не могла его винить за это. Мужчину нельзя заставлять жениться на женщине, которую он не любит. Но что поделать? Она тоже в этом не виновата. Ведь и она недовольна тем, что ей пришлось выйти за него замуж.
Она печально улыбнулась. Что ж, они оба вынуждены были дорого заплатить за две ночи неистовой страсти. Чанс совершенно ясно продемонстрировал свое недовольство этим браком сразу же, с самого начала. Когда они покинули дом бабушки, он быстро пошел вперед, даже не подождав ее теперь уже его жену. А она и не пыталась догнать его, так как была чересчур сердита в тот момент. Настолько сердита, что не возражала бы, если б он уехал в поселок с мальчиками, но без нее. Ей до смерти надоели перепады его настроения.
Сойти с корабля «Джон Девис» ей помог Ленни. Чанс же в течение нескольких дней за все время их плавания полностью игнорировал свою молодую жену. Она старалась убедить себя, что ей все равно, но это было далеко не так. Ей было больно и обидно. Как видно, и обручение, и слова священника ничего не значили для этого человека, который нарочно не замечал ее, делая вид, будто ее вовсе не было рядом.
Фэнси поежилась: по мере приближения к реке Саунд становилось все холоднее и холоднее. Ее немного тошнило. До сих пор она не испытывала по утрам тошноты, но теперь, похоже, и в этом все менялось к худшему.
Чанс рассеянно отвечал на бесконечные вопросы мальчиков, в душе мучаясь и сожалея о своем грубом обращении с Фэнси в последние дни. Его вывели из себя слова рыжей Кэти, когда та говорила своей бывшей молодой хозяйке, что не стала упаковывать нарядные вещи, так как они не понадобятся ей в северном лесном поселке. Тогда он вдруг осознал, от чего увозил Фэнси – от роскошной жизни, которую он никогда не сможет ей дать.
Но он не переставал спрашивать себя, действительно ли она переживает из-за того, что ей приходится отказаться от этой богатой, легкой жизни? Когда они уезжали из Сан-Франциско, не было ни слез, ни тоскливых взглядов назад. Может, она даже рада уехать от этой беспечной жизни? В конце концов, она родилась в поселке лесорубов и прожила там всю свою жизнь, не чувствуя себя из-за этого несчастной. Наоборот, она выглядела радостной, веселой, улыбчивой, если только не смотрела на него, Чанса.
Он бросил быстрый взгляд на Фэнси. В этот момент лицо ее выглядело далеко не радостным, а имело зеленоватый оттенок. Может, ее укачало?
Когда он взял ее за руку, чтобы помочь сойти на берег, какая-то волна поднялась в его душе, и Чанс поклялся себе, что назло всему на свете их брак состоится. Видит Бог, состоится! Если они смогут прилично обращаться друг с другом в дневное время, то ночью проблем уж точно не будет. Ведь стоит их телам соприкоснуться, как страстный огонь вмиг разгорается в них.
Он вдруг подумал о предстоящей ночи, их первой брачной ночи, и его охватило возбуждение.
Фэнси тихо вскрикнула от неожиданности, когда в конце пристани Чанс вдруг подхватил ее на руки, перенес через топкую грязь и поставил на твердую мерзлую землю.
– Спасибо. – Она слабо улыбнулась.
– Пойдем узнаем насчет комнат в гостинице, – сказал Доусен и, взяв ее под руку, повел к потемневшему некрашеному зданию.
Тод и Ленни следовали за ними.
К собственному удивлению, Чансу было необычайно приятно, когда он записывал в регистрационной книге отеля: мистер и миссис Чанс Доусен. Он и не предполагал, что когда-нибудь его фамилия будет звучать рядом со словом «миссис».
Служащий отеля вручил ему два ключа и объяснил, что их комнаты наверху – первые две, налево. Чанс передал ключи Фэнси.
– Вы с мальчиками идите наверх и устраивайтесь. Примерно через час встретимся внизу, в ресторане. А я пока хочу немного пройтись, перекинуться парой слов со знакомыми ребятами. И загляну на минутку к Элу Боннеру.
Фэнси, Тод и Лени поднялись по старенькой скрипучей лестнице в свои комнаты.
По вкрадчивому голосу мужа и ласковой манере обращения она поняла, что он предполагает, будто станет сегодня спать с нею. На губах ее появилась злорадная улыбка. Пусть навсегда выбросит эту мысль из головы! Несмотря на слова священника, объявившего их мужем и женой, спать они будут отдельно. Она не собирается мириться с оскорблениями днем, а ночью позволять использовать ее тело.
Тода она отравила в одну комнату, и там же оставила свою ночную рубашку, а в другой комнате приготовила постель для Ленни и мужа.
– Я снова буду спать с Чансом? – спросил двоюродный брат.
– Верно, – улыбнулась ему Фэнси. – Разве тебе не нравится спать с ним?
– Нравится. Но он все время ворочается и толкается во сне.
– Может, ему снятся кошмары? – предположила она.
– Может быть. Но я думаю, что он видит во сне тебя. Он часто произносит во сне твое имя.
Фэнси покраснела и решила все перевести в шутку:
– Может, ему снится, что я толкаю его?
Это рассмешило Ленни:
– Я спрошу Чанса, так ли это.
– Нет, дорогой, не надо его спрашивать, – обеспокоенно произнесла она. – Ему может это не понравиться. Не надо смущать его.
– Нет-нет, я не хочу его смущать. Я не стану ему говорить, как он спит.
– Хорошо. Давай вернемся в мою комнату и подождем там до ужина.
Все это время, пока они ждали, Тод и Ленни восторженно обсуждали свое возвращение домой и бурно радовались, что скоро снова увидят своих друзей. Слушая их, Фэнси испытывала двойственное чувство. С одной стороны, она радовалась, что возвращается в поселок, а с другой стороны, страшилась, что ей станут задавать слишком много вопросов, на которые она не очень-то хотела давать ответы. Например, если ее спросят, почему она уехала, ни с кем не попрощавшись? Что отвечать?
Она нетерпеливо посмотрела на маленькие часики, висевшие у пояса, и увидела, что пора было спускаться вниз, к Чансу.
Одолев скрипучую лестницу, они вышли в небольшой холл, где их уже поджидал Доусен. Завидев их, он заулыбался и поспешил им навстречу:
– В ресторане подают сегодня цыплят, яблоки, запеченные в тесте, и шоколадное мороженое на десерт.
Тод и Ленни радостно закричали, выражая свой восторг. Чанс взял Фэнси под руку и повел в ресторан. Ему хотелось, чтобы все видели, какая у него красивая жена, и даже был слегка разочарован, что в зале ресторана из посетителей присутствовали только двое пожилых супругов.
За ужином все четверо представляли собой дружную и веселую семью. Особенно счастливыми выглядели мальчики, которые болтали и смеялись без умолку.
– Как поживают Боннеры? – вежливо поинтересовалась Фэнси у Чанса, когда подали кофе.
– Их не было дома. Управляющий Эла считает, что Боннер повез свою жену на зиму в Сан-Франциско, так как она все время жаловалась на холодную зиму.
– Мне кажется странным, что мистер Боннер не сообщил своему управляющему, где он находится. А что, если он срочно понадобится?
Доусен недоуменно пожал плечами.
– Не знаю. Он оставил записку, в которой написал, что увозит Клару на зиму, и что весной вернется.
Когда Чанс вывел свою компанию из ресторана, на улице стемнело.
– Может посидим в холле, у камина, прежде чем идти наверх, – предложил молодой супруг, когда они вошли в гостиницу.
Фэнси вспомнила, что Тод за ужином время от времени зевал.
– Я очень устала, и мальчики, думаю, тоже. Мы, пожалуй, пойдем. А тебе ничто не мешает остаться в баре и выпить с мужчинами.
Волнение охватило Чанса: она хочет заранее приготовиться, расстелить постель, раздеться, лечь и ждать его.
Он кивнул:
– Хорошо. Пожалуй, я выпью пару рюмок с тем парнем в конце бара, мы с ним немного знакомы.
Но увидев, как она, грациозно покачивая бедрами, поднималась по лестнице, Доусен решил, что одной рюмки вполне будет достаточно.
Однако этот знакомый в конце бара оказался жутко болтливым типом. Когда Чанс подошел к нему, тот начал рассказывать какую-то бесконечную историю. Прошло более получаса, прежде чем занятый совершенно другими мыслями Чанс сумел отделаться от этого зануды. Предвкушения сладостной ночи будоражили кровь молодому супругу, и он взлетел вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
В одной комнате лежал в постели некто крупный – Ленни. Значит, Фэнси спала в другой комнате. Чанс тихонько повернул ручку и вошел. Было довольно темно, лишь лунный свет, струившийся из окна, тускло освещал кровать. Молодой муж неслышно подошел к постели и увидел лицо спящей Фэнси.
«Какая она красивая!» – подумал он. Выражение женского лица было спокойным, умиротворенным. Длинные ресницы отбрасывали тени на нежные щеки. Он протянул руку и осторожно коснулся светлого локона, лежавшего на обнаженном плече. «Какие мягкие у нее волосы!»
И кожа у нее такая же шелковистая, вспомнил он. Спеша поскорее вновь прижаться к ее нежному телу, он быстро вьщернул рубашку из брюк и начал торопливо расстегивать пуговицы. Но в этот момент одеяло рядом с Фэнси зашевелилось, и на поверхность вынырнула детская рука.
Чанс ошарашенно смотрел на ручонку племянника, и глаза его потемнели от гнева.
Она даже не представляла, что мальчики так скучали по своей прежней жизни, хотя подозревала, что им очень не хватало общества этого сурового и сильного человека, который стал им так близок.
Она тяжело вздохнула, представив, в какое отчаяние придут ребята, когда она снова заберет их и уедет от Доусена. А в том, что их брак окажется неудачным, у нее не было никаких сомнений. Стоя рядом с Чансом во время церемонии обручения, она просто физически ощущала, как от него исходили волны недовольства и сопротивления.
И Фэнси не могла его винить за это. Мужчину нельзя заставлять жениться на женщине, которую он не любит. Но что поделать? Она тоже в этом не виновата. Ведь и она недовольна тем, что ей пришлось выйти за него замуж.
Она печально улыбнулась. Что ж, они оба вынуждены были дорого заплатить за две ночи неистовой страсти. Чанс совершенно ясно продемонстрировал свое недовольство этим браком сразу же, с самого начала. Когда они покинули дом бабушки, он быстро пошел вперед, даже не подождав ее теперь уже его жену. А она и не пыталась догнать его, так как была чересчур сердита в тот момент. Настолько сердита, что не возражала бы, если б он уехал в поселок с мальчиками, но без нее. Ей до смерти надоели перепады его настроения.
Сойти с корабля «Джон Девис» ей помог Ленни. Чанс же в течение нескольких дней за все время их плавания полностью игнорировал свою молодую жену. Она старалась убедить себя, что ей все равно, но это было далеко не так. Ей было больно и обидно. Как видно, и обручение, и слова священника ничего не значили для этого человека, который нарочно не замечал ее, делая вид, будто ее вовсе не было рядом.
Фэнси поежилась: по мере приближения к реке Саунд становилось все холоднее и холоднее. Ее немного тошнило. До сих пор она не испытывала по утрам тошноты, но теперь, похоже, и в этом все менялось к худшему.
Чанс рассеянно отвечал на бесконечные вопросы мальчиков, в душе мучаясь и сожалея о своем грубом обращении с Фэнси в последние дни. Его вывели из себя слова рыжей Кэти, когда та говорила своей бывшей молодой хозяйке, что не стала упаковывать нарядные вещи, так как они не понадобятся ей в северном лесном поселке. Тогда он вдруг осознал, от чего увозил Фэнси – от роскошной жизни, которую он никогда не сможет ей дать.
Но он не переставал спрашивать себя, действительно ли она переживает из-за того, что ей приходится отказаться от этой богатой, легкой жизни? Когда они уезжали из Сан-Франциско, не было ни слез, ни тоскливых взглядов назад. Может, она даже рада уехать от этой беспечной жизни? В конце концов, она родилась в поселке лесорубов и прожила там всю свою жизнь, не чувствуя себя из-за этого несчастной. Наоборот, она выглядела радостной, веселой, улыбчивой, если только не смотрела на него, Чанса.
Он бросил быстрый взгляд на Фэнси. В этот момент лицо ее выглядело далеко не радостным, а имело зеленоватый оттенок. Может, ее укачало?
Когда он взял ее за руку, чтобы помочь сойти на берег, какая-то волна поднялась в его душе, и Чанс поклялся себе, что назло всему на свете их брак состоится. Видит Бог, состоится! Если они смогут прилично обращаться друг с другом в дневное время, то ночью проблем уж точно не будет. Ведь стоит их телам соприкоснуться, как страстный огонь вмиг разгорается в них.
Он вдруг подумал о предстоящей ночи, их первой брачной ночи, и его охватило возбуждение.
Фэнси тихо вскрикнула от неожиданности, когда в конце пристани Чанс вдруг подхватил ее на руки, перенес через топкую грязь и поставил на твердую мерзлую землю.
– Спасибо. – Она слабо улыбнулась.
– Пойдем узнаем насчет комнат в гостинице, – сказал Доусен и, взяв ее под руку, повел к потемневшему некрашеному зданию.
Тод и Ленни следовали за ними.
К собственному удивлению, Чансу было необычайно приятно, когда он записывал в регистрационной книге отеля: мистер и миссис Чанс Доусен. Он и не предполагал, что когда-нибудь его фамилия будет звучать рядом со словом «миссис».
Служащий отеля вручил ему два ключа и объяснил, что их комнаты наверху – первые две, налево. Чанс передал ключи Фэнси.
– Вы с мальчиками идите наверх и устраивайтесь. Примерно через час встретимся внизу, в ресторане. А я пока хочу немного пройтись, перекинуться парой слов со знакомыми ребятами. И загляну на минутку к Элу Боннеру.
Фэнси, Тод и Лени поднялись по старенькой скрипучей лестнице в свои комнаты.
По вкрадчивому голосу мужа и ласковой манере обращения она поняла, что он предполагает, будто станет сегодня спать с нею. На губах ее появилась злорадная улыбка. Пусть навсегда выбросит эту мысль из головы! Несмотря на слова священника, объявившего их мужем и женой, спать они будут отдельно. Она не собирается мириться с оскорблениями днем, а ночью позволять использовать ее тело.
Тода она отравила в одну комнату, и там же оставила свою ночную рубашку, а в другой комнате приготовила постель для Ленни и мужа.
– Я снова буду спать с Чансом? – спросил двоюродный брат.
– Верно, – улыбнулась ему Фэнси. – Разве тебе не нравится спать с ним?
– Нравится. Но он все время ворочается и толкается во сне.
– Может, ему снятся кошмары? – предположила она.
– Может быть. Но я думаю, что он видит во сне тебя. Он часто произносит во сне твое имя.
Фэнси покраснела и решила все перевести в шутку:
– Может, ему снится, что я толкаю его?
Это рассмешило Ленни:
– Я спрошу Чанса, так ли это.
– Нет, дорогой, не надо его спрашивать, – обеспокоенно произнесла она. – Ему может это не понравиться. Не надо смущать его.
– Нет-нет, я не хочу его смущать. Я не стану ему говорить, как он спит.
– Хорошо. Давай вернемся в мою комнату и подождем там до ужина.
Все это время, пока они ждали, Тод и Ленни восторженно обсуждали свое возвращение домой и бурно радовались, что скоро снова увидят своих друзей. Слушая их, Фэнси испытывала двойственное чувство. С одной стороны, она радовалась, что возвращается в поселок, а с другой стороны, страшилась, что ей станут задавать слишком много вопросов, на которые она не очень-то хотела давать ответы. Например, если ее спросят, почему она уехала, ни с кем не попрощавшись? Что отвечать?
Она нетерпеливо посмотрела на маленькие часики, висевшие у пояса, и увидела, что пора было спускаться вниз, к Чансу.
Одолев скрипучую лестницу, они вышли в небольшой холл, где их уже поджидал Доусен. Завидев их, он заулыбался и поспешил им навстречу:
– В ресторане подают сегодня цыплят, яблоки, запеченные в тесте, и шоколадное мороженое на десерт.
Тод и Ленни радостно закричали, выражая свой восторг. Чанс взял Фэнси под руку и повел в ресторан. Ему хотелось, чтобы все видели, какая у него красивая жена, и даже был слегка разочарован, что в зале ресторана из посетителей присутствовали только двое пожилых супругов.
За ужином все четверо представляли собой дружную и веселую семью. Особенно счастливыми выглядели мальчики, которые болтали и смеялись без умолку.
– Как поживают Боннеры? – вежливо поинтересовалась Фэнси у Чанса, когда подали кофе.
– Их не было дома. Управляющий Эла считает, что Боннер повез свою жену на зиму в Сан-Франциско, так как она все время жаловалась на холодную зиму.
– Мне кажется странным, что мистер Боннер не сообщил своему управляющему, где он находится. А что, если он срочно понадобится?
Доусен недоуменно пожал плечами.
– Не знаю. Он оставил записку, в которой написал, что увозит Клару на зиму, и что весной вернется.
Когда Чанс вывел свою компанию из ресторана, на улице стемнело.
– Может посидим в холле, у камина, прежде чем идти наверх, – предложил молодой супруг, когда они вошли в гостиницу.
Фэнси вспомнила, что Тод за ужином время от времени зевал.
– Я очень устала, и мальчики, думаю, тоже. Мы, пожалуй, пойдем. А тебе ничто не мешает остаться в баре и выпить с мужчинами.
Волнение охватило Чанса: она хочет заранее приготовиться, расстелить постель, раздеться, лечь и ждать его.
Он кивнул:
– Хорошо. Пожалуй, я выпью пару рюмок с тем парнем в конце бара, мы с ним немного знакомы.
Но увидев, как она, грациозно покачивая бедрами, поднималась по лестнице, Доусен решил, что одной рюмки вполне будет достаточно.
Однако этот знакомый в конце бара оказался жутко болтливым типом. Когда Чанс подошел к нему, тот начал рассказывать какую-то бесконечную историю. Прошло более получаса, прежде чем занятый совершенно другими мыслями Чанс сумел отделаться от этого зануды. Предвкушения сладостной ночи будоражили кровь молодому супругу, и он взлетел вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
В одной комнате лежал в постели некто крупный – Ленни. Значит, Фэнси спала в другой комнате. Чанс тихонько повернул ручку и вошел. Было довольно темно, лишь лунный свет, струившийся из окна, тускло освещал кровать. Молодой муж неслышно подошел к постели и увидел лицо спящей Фэнси.
«Какая она красивая!» – подумал он. Выражение женского лица было спокойным, умиротворенным. Длинные ресницы отбрасывали тени на нежные щеки. Он протянул руку и осторожно коснулся светлого локона, лежавшего на обнаженном плече. «Какие мягкие у нее волосы!»
И кожа у нее такая же шелковистая, вспомнил он. Спеша поскорее вновь прижаться к ее нежному телу, он быстро вьщернул рубашку из брюк и начал торопливо расстегивать пуговицы. Но в этот момент одеяло рядом с Фэнси зашевелилось, и на поверхность вынырнула детская рука.
Чанс ошарашенно смотрел на ручонку племянника, и глаза его потемнели от гнева.