Страница:
Его взгляд пробуравил глаза Джонти.
И, пока взволнованная девушка смотрела на Корда, Мэгги удовлетворенно вздохнула и закрыла глаза. Она взяла опущенную руку Корда и поднесла ее к своей щеке:
— Теперь я могу уйти с миром, Корд, — прошептала старуха.
Она потянулась за рукой Джонти и, взяв тонкую, длинную кисть в свою, мягко сказала:
— Все будет хорошо, мой любимый, вот увидишь.
«Не будет, бабушка, — подумала Джонти, возвращаясь на кухню, чтобы дочистить картошку. — Ты не знаешь, как он не любит меня. Он считает, что раз я не охочусь за самками, как он, значит, я странный и ненормальный.
Джонти добавила картошку к кипящему на медленном огне мясу и, машинально помешивая его, думала о том времени, когда небрежная привязанность к ней Корда сменится презрительным равнодушием.
Девушкам Нелли очень нравилось в отсутствие Мэгги наряжать Джонти в свои платья, красить ей лицо, превращая ее в красивую девушку, которой она была на самом деле.
Потом, хихикая и смеясь, они мельком показывали ее посетителям и уводили.
Все мужчины умоляли их о посещении новой девушки. Когда же, сбитая с толку, Нелли отвечала им, что никакой новой девицы нет, они сердито обвиняли ее в том, что она скрывает девушку для богатых клиентов, подъезжающих с черного входа.
Однажды вечером, переодевшись снова в мужскую одежду, Джонти выскочила из комнаты, которая находилась напротив номера Люси. Дверь была приоткрыта, и, когда Джонти проходила мимо, она застыла от ужаса. Совсем голый, раскинувшись на кровати, лежал Корд, человек, к которому были устремлены все ее фантазии.
Ни о чем не думая, Джонти воскликнула:
— Корд! — в ее глазах и голосе прозвучал упрек. — Ты что здесь делаешь?
Когда пораженный Корд ничего не ответил, из-за ширмы послышался насмешливый голос:
— А как ты думаешь, что он здесь делает, Джонти? Он получает удовольствие с Люси.
Пышнотелая проститутка, тоже голая, влетела в комнату, ее большие груди раскачивались, огромные ноги громко шлепали по полу, когда она шла к кровати.
— Люси знает, как удовлетворить твои желания, не так ли, молодой человек? — она провела рукой по плоскому животу Корда, потом ниже, по клочку кудрявых волос, и погладила его длинный член.
И пока Джонти смотрела, широко открыв глаза, пальцы проститутки ласкали увеличивающийся член. Быстрый взгляд на Корда завершил разочарование Джонти. Он лениво усмехался, наблюдая, как, похожие на обрубки, пальцы Люси медленно и умело возбуждали его. Бессознательно у Джонти вырвался звук отвращения.
Пара на кровати смотрела на девушку. И хотя Люси нахмурилась от досады, она бесстыдно продолжала возбуждать мустангера. Он, однако, покраснел и отбросил руку Люси, натягивая простынь, чтобы скрыть свою наготу.
Взволнованный, Корд попытался пошутить:
— Убери это ошеломленное выражение лица и принеси мне бутылку виски. Я чувствую себя так, как будто у меня в глотке застряла половина всей пыли Канзаса.
Джонти не пошевелилась, чтобы выполнить его просьбу. Проститутка послала ей злобный взгляд и свесила ноги на пол. Взяв свой халат, она проворчала:
— Я принесу виски.
Свободно затянув пояс вокруг толстой талии, она повернулась к Джонти, приказывая:
— А ты, маленький ублюдок, убирайся отсюда к черту вместе со своими ханжескими мыслями.
Джонти посмотрела на Корда, она была уверена в том, что он вычитает Люси за то, что проститутка так грубо с ней разговаривает.
Но в лице Корда резко произошла перемена. Улыбка исчезла, и ее сменила сердитая недовольная гримаса. К нему вернулось самообладание, и теперь он пришел в ярость от того, что на мгновение потерял его. Джонти повернулась и побежала к двери, а ей вдогонку летели обидные слова:
— Да пошел ты прочь, маменькин сынок, пока я не взял Люси у тебя на глазах и не показал тебе, что эта штука у тебя между ног не только для того, чтобы писать.
Джонти сбежала вниз, преследуемая смехом. С того дня Корд почти не разговаривал с ней, ведя себя прилично только в присутствии бабушки.
Девушка испуганно вздрогнула и чуть не выронила ложку, когда Корд заговорил из дверного проема:
— Я был бы тебе признателен, если бы ты дал мне чего-нибудь перекусить. Я не ел со вчерашнего дня.
Джонти кивнула и, накрыв крышкой кипящую кастрюлю, поставила на горящий огонь сковородку. Через пятнадцать минут на столе Корда ждало большое блюдо с яичницей и мясом. Поспешив к кровати бабушки, Джонти тихо сказала:
— Можете пойти поесть.
Она не ожидала слов благодарности и не услышала их, когда Корд встал и прошел на кухню. Джонти заняла его место возле Мэгги и взяла худую изможденную руку старухи.
Пробили часы. Все та же вчерашняя пчела продолжала кружиться над вазой с полевыми цветами, начавшими увядать.
Вскоре Корд вернулся и, когда Джонти попыталась встать, жестом остановил ее и сел в кресло с другой стороны кровати.
Тянулось время, а они ни слова не сказали друг другу. Спустились сумерки. Джонти встала и зажгла керосиновую лампу на столике возле постели.
«Как она умиротворенно спит, — думала Джонти, уменьшая пламя до тех пор, пока остались лишь слабые желтые отблески. — Бабушка выглядит намного моложе, когда спокойна, а ее болезненные морщины разгладились».
И только через несколько минут до Джонти дошло, что ее бабушка ушла навсегда. Причитая и не веря в случившееся, Джонти обхватила безжизненное тело и зарыдала, уткнувшись в худую плоскую грудь.
Корд встал и отошел к окну, которое выходило на улицу, взволнованный всхлипываниями, которые походили на женские. И хотя он видел, как взошла луна, видел, как она залила улицу бледным светом, ничто не произвело на него впечатления. Все его мысли были обращены к Мэгги. Ему будет очень не хватать этой старухи: ее теплоты, доброты, даже ее острого языка, когда она ругалась по поводу того, как он прожигает жизнь. Мэгги для него была семьей и домом. И из-за того, что он любил эту добрую женщину, он обещал создать дом для ее внука. Корд презрительно скривил губы. Чертов слабак! Из-за этого непонятного мальчика ему придется бросить работу. Его уже неправильно воспитали. «Я скоро положу этому конец», — пробормотал Корд себе под нос, потом погрузился в раздумье, беспокоясь о других последствиях, которые повлечет за собой присмотр за мальчиком.
Например, его старый образ жизни, который так нравился Корду. Мог ли он от этого отказаться? Мог ли он осесть на одном месте? Корд оглянулся на кровать, на неподвижное тело, лежащее на ней и знал, что он должен попытаться сделать это.
Глаза Корда задержались на Джонти. Мустангер знал, как тяжело потерять человека, которого ты любил, который вырастил и любил тебя, но, черт побери, мальчишка ведет себя как девчонка.
Корд подошел к кровати и положил руки на узкие, сотрясающиеся от рыданий плечи.
— Пойдем, мальчик, — сказал он грубовато. — Ты горюешь о себе, а не о бабушке. Она сейчас отдыхает от боли, избавившись от трудностей, которые знала всю свою жизнь.
Джонти вздрогнула от боли, когда Корд без всяких эмоций констатировал факты, и она резко сбросила с плеч его руки. Корд Мак Байн был самым бесчувственным и беззаботным человеком из всех, кого она знала. Джонти сердито сжала кулаки на коленях и открыла рот, собираясь что-то сказать, но Корд не дал ей возможности выругаться и высказать все, что она о нем думала.
— А сейчас вытри слезы, — приказал Корд, осторожно накрыв простынею лицо Мэгги. — Я пойду поручу Нелли найти кого-нибудь для выноса тела, а сам поищу человека, чтобы сделать гроб.
Джонти рукавом вытирала слезы и смотрела, как Корд выходил из комнаты.
— О, как я его ненавижу, — прошептала она, когда он закрыл за собой входную дверь.
Джонти посмотрела на покрытую простыней фигуру. «Бабушка, ты поставила меня в безвыходное положение».
От комнаты, которая была домом для Джонти, веяло молчанием и одиночеством. Она вытерла слезы, вновь навернувшиеся на глаза, и окинула взглядом удобную комнату, стараясь не смотреть на кровать в углу.
Бабушкино кресло-качалка, на котором цветная набивная ткань выцвела и вытерлась; возле него — маленький столик, керосиновая лампа. Джонти ужаснулась, когда заметила, что дымоход в стеклянной колбе был таким закопченным. Она забыла почистить его, так как заботилась о бабушке.
Джонти перевела взгляд на низенький книжный шкаф, каждая полка которого была битком набита книгами; некоторые из них были просто для чтения, по другим бабушка учила ее грамоте. Джонти обратила внимание на квадратный столик, заваленный личными вещами: тоненький томик стихов — подарок дяди Джима, игрушечное деревянное ружье, куча наконечников от стрел и обломок томагавка от ее друзей — индейцев.
Она ходила по комнате. «Я не могу все это оставить, — ее шепот выразил все отчаяние, всю боль. — Мне все равно, понравится или нет этому самоуверенному дьяволу, но вещи бабушки я возьму с собой, в том числе корову и цыплят. Они умрут с голоду, если я их здесь оставлю».
На вершине тихого протеста пришло полное осознание того, что будет означать для Джонти обещание Корда Мак Байна, данное бабушке. Ей придется жить с мужчиной, быть под его влиянием в течение месяцев, может быть, даже лет. Это было такое неприятное напоминание, что на Джонти напала тоска. Она не знала, сможет ли она вынести жизнь с человеком, во взгляде которого постоянно были презрение и нескрываемая ненависть к ней. Девушка подошла к окну, ее плечи вздрогнули от глубокого вздоха.
Теперь, когда бабушки больше нет, от него не дождешься ни ласкового слова, ни жеста. Джонти застучала кулаками по подоконнику. Должен же быть какой-то выход, но как его найти? Конечно, можно было бы поехать к дяде Джиму. Но все дело было в том, что она не могла найти этого друга. Только Бог и он сам знали, где искать Джима Ла Тора.
«Я, пожалуй, останусь здесь, — прошептала Джонти своему отражению в оконном стекле. — Использую шанс, чтобы не узнали мой пол».
Боль и покалывание в туго стянутой груди вывели девушку из этого состояния.
Все больше и больше ее тело принимало мягкие женские очертания, и скоро она не сможет скрыть свою женственность.
Бабушка была права: здесь нельзя оставаться.
Одновременно Джонти в изумлении подумала о том, что через некоторое время Корд Мак Байн тоже обнаружит, что руководит девчонкой. Какова же будет его реакция? Ее губы горестно поджались. Корду не понравится, что из него делают дурака, и это будет еще одним укором в ее сторону.
Возможно, он выдаст ее замуж за первого встречного, кто этого захочет.
В подавленном настроении Джонти стояла, уставившись в окно, ничего не замечая. В данный момент у нее не было другого выхода, как поехать с человеком, который явно не хотел этого, и молиться, чтобы дядя Джим услышал рано или поздно о смерти бабушки и поехал искать ее внучку.
Она онемела от испуга, когда кто-то осторожно положил ей на плечо руку. Джонти обернулась и увидела доброе крупное лицо Нелли.
— Здравствуй, Нелли.
Добросердечная женщина положила свои полные руки на хрупкие напряженные плечи и мягко произнесла:
— Мне так жаль Мэгги. Она была необыкновенной женщиной. Я буду ужасно скучать по ней. Она была так добра ко мне и к моим девочкам.
Джонти смахнула слезы, которые нахлынули от добрых слов, и выдавила из себя:
— Бабушка тоже обожала вас и девушек.
Нелли еще раз сжала плечи Джонти, потом отошла от нее и сказала:
— Я пришла подготовить Мэгги. Где она хранила свою лучшую одежду?
Джонти указала на разбитый сундук, стоявший возле кровати. В нем Мэгги хранила одежду, в которой ходила в церковь.
Джонти вспомнила лучшую одежду бабушки и не смогла сдержать слез. Как мало имела Мэгги в своей жизни!
Не в силах взглянуть на неподвижную фигуру, девушка продолжала стоять, уставившись в окно. Но через несколько минут она осознала, что делала Нелли. До Джонти донесся плеск воды в железной ванне и запах нафталина. Она напряглась и сцепила руки, так как услыхала, как открылась входная дверь, и в зеркальной поверхности оконного стекла она увидела Корда и еще какого-то мужчину, вносящих грубо сколоченный сосновый ящик в комнату. Джонти услышала скрип двух стульев, когда их потащили по полу, и глухой удар гроба, который поставили на них.
Острая боль пронзила грудь, она закрыла глаза, когда Нелли сказала:
— Заверните ее в эту вязанную накидку прежде, чем положить в гроб, Клод.
Джонти так явно представила бабушку, ее спицы, рябеющие от цветной пряжи по вечерам, и как она, улыбаясь от удовольствия, вслух читала Джонти стихи. У бабушки не получалось так же хорошо, как у дяди Джима, но ей нравились стихи из книги, которую он подарил ее внучке.
Девушки Нелли заходили в комнату, разговаривали полушепотом, выражая в последний раз свое уважение к старухе, которая проводила бесконечные часы у горячей плиты, готовя им обед. Джонти заметила, что все девушки, за исключением Люси, смахивали со щек слезы. А эта не будет плакать даже на поминках собственной матери. Джонти была уверена, что эта женщина не пришла бы сюда, если бы Нелли не настояла.
Девушки окружили Джонти, выражая свои соболезнования, они говорили, что им будет очень не хватать Мэгги. Люси, конечно, среди них не было.
Наконец, девушки начали уходить, и Джонти обрадовалась этому. Она больше не могла сдерживать слез. Девушка чувствовала на себе холодный взгляд Корда, как будто специально ожидающего, когда она снова проявит слабость.
Нелли осталась и, сидя за кухонным столом, пила кофе с Кордом. Джонти не замечала их, пока не услышала свое имя. Тогда она стала внимательно прислушиваться.
— Джонти — хороший парень, Корд, — сказала Нелли, — хотя все отмечают, что он отличается от обычных юношей его возраста. Как ты сам видишь, он нежный и хрупкий, и я думаю, что поэтому-то Мэгги его избаловала и изнежила.
Девушка облегченно вздохнула. Нелли не выдала ее тайну. В действительности, как поняла из разговора Джонти, мадам, кажется, старалась облегчить ей предстоящий путь.
— Итак, ты должен помнить об этом, Корд, — продолжала Нелли. Постарайся обращаться с ним полегче, пока он привыкнет к мужскому полу. Ведь всю свою жизнь он был окружен женщинами.
Что бы там ни думал Корд о совете Нелли, вслух он ничего не сказал.
— Кто-нибудь знает об отце ребенка? — спросил он, меняя тему разговора.
Нелли покачала головой.
— Насколько мне известно, эта тайна умерла вместе с Мэгги. Она никогда об этом не говорила, — Нелли поднялась со стула. — Пойду-ка я соберу своих девушек на ужин, — ее большие груди всколыхнулись от тяжелого вздоха.
«Интересно, сколько времени мне потребуется, чтобы найти другую экономку. Конечно же, никто не сможет заменить Мэгги Рэнд», — подумала мадам.
Джонти услышала, как они пошли к двери. Немного спустя, Корд сказал:
— Может быть, ребенок тоже голоден. Я сомневаюсь, что он ел что-нибудь в течение дня.
«Ха! — Джонти фыркнула, прищурив глаза. — Очень бы он заботился, даже если бы я совсем не ела. Он просто говорит это для Нелли».
— О да, он пойдет с нами, — ответила Нелли. — Иди и скажи ему, чтобы был готов к отъезду.
Джонти напряглась, наблюдая за приближавшимся Кордом. Он остановился в нескольких шагах от нее. Девушка чувствовала его враждебность, как будто это было что-то живое, проникающее в нее сквозь спину. Она упорно не показывала вида, что знает о его присутствии. Корд хмуро смотрел, насупив брови. Между ними будет постоянно идти борьба за то, чтобы взять верх друг над другом. Но на этот раз у него не было времени выжидать.
Корд еще больше нахмурился и, откашлявшись, холодно произнес:
— Сейчас за тобой придет Нелли, чтобы ты поужинал вместе с ней.
Джонти вскипела от негодования, услышав, каким властным тоном он это сказал. Она сейчас же даст знать, что не позволит собой командовать. Отрицательно покачав головой, она резко сказала:
— Я не голоден.
— Голоден ты или нет, а надо поесть, — Корд окинул насмешливым взглядом ее хрупкое тело. — Ты похож на скелет.
От такого сарказма лицо Джонти сжалось.
— Послушайте, — враждебно сказала она, — не разыгрывайте со мной этих фальшивых заботливых сцен. Мы оба знаем, что вам нет никакого дела до того, ел я или нет. На самом деле вы оба были бы рады, если бы я умер от голода. Тогда бы я вас не обременял.
Джонти была уверена, что после этих слов он уйдет, но она ошиблась. Корд грубо схватил ее за локоть и резко повернул от окна. Пока она в недоумении смотрела на него, толчок сбил ее с ног, и Джонти упала на стул, пролетев через всю комнату.
— Я знаю о тебе все, Джонти Рэнд, — Корд гордо подошел к ней. — Поэтому не стоит проделывать со мной свои штучки.
Паника охватила Джонти, она ухватилась за сиденье стула, на лбу неожиданно появилась испарина.
«Что было известно ему? Что она — женщина? Кто сказал ему об этом? Люси?»
Корд с любопытством посмотрел на нее.
— Почему у тебя такой испуганный вид? Я не собираюсь бить тебя за твои девчоночьи выходки. Это не твоя вина, что Мэгги воспитывала тебя больше как девчонку, чем как мальчика, — Корд угрожающе прищурился. — Этого не будет, если ты изменишь свое поведение. Но если ты не сдашься и не начнешь вести себя как мужчина, я буду применять палку.
Джонти с трудом удалось скрыть свою радость. Корд ничего не знал о том, что она — женщина. Негодование сменило страх. Бить ее палкой! Она окинула его презрительным взглядом:
— Можете начинать бить меня сейчас, потому что я буду вести себя так, как мне вздумается. И вам также следует знать, что я удеру от вас при первом же удобном случае.
С минуту Корд в раздумье смотрел на Джонти, потом, решив, что маленький ублюдок не убежит, пока не похоронят Мэгги, безразлично пожал плечами. Мустангер пошел к двери, ругаясь и не обращая внимания на Джонти:
— Ты, тощая кляча, можешь подыхать с голоду, меня это не волнует.
— Идиот! — крикнула Джонти ему вдогонку и уставилась на дверь, которая все еще раскачивалась после того, как Корд с силой ею хлопнул.
Но выпаленные залпом слова обидели Джонти, и она за это рассердилась на себя. Какое ей дело до того, что думает этот похотливый кот о ее взглядах? Да он ничего из себя не представляет — мерзкий блудник, удовлетворяющий свою похоть с этой развратной Люси. Да пусть он только попробует ее ударить, она прострелит его гнилое сердце!
Но Джонти знала, что это были лишь пустые угрозы, она поднялась и вернулась к окну. Она никогда никого не сможет убить. В комнате наступила полная тишина, Джонти стояла, уставившись в темноту. Ей казалось, что рядом присутствуют духи и вот-вот дотронутся до нее холодными руками. Ощущение было таким сильным, что, когда в кухонную дверь постучали, она судорожно дернулась и вскрикнула. Даже если бы это был Корд, вернувшийся для того, чтобы изводить ее снова, то она была бы рада и ему, только бы не оставаться одной в этой мрачной тишине.
Джонти толкнула дверь и облегченно вздохнула.
— Привет, дорогая моя, — сказал Ла Тор своим мягким голосом, так не соответствующим его грубому морщинистому лицу.
— О дядя Джим! — Джонти бросилась к нему в объятья.
Потом, истерически рыдая, она воскликнула. — Бабушка умерла!
— Я знаю, Джонти, — Ла Тор прижал ее к себе, разглаживая взъерошенные кудри. — Один из моих людей сообщил мне об этом, — он отстранил ее от себя и внимательно посмотрел на маленькое бледное личико. — С тобой все в порядке? Как так случилось, что ты одна? Разве Нелли и ее девицы не приходили узнать, как у тебя дела?
Джонти вытерла мокрые от слез глаза:
— Они все приходили и были очень добры ко мне. Нелли подготовила бабушку к выносу. Сейчас они ушли ужинать.
Через открытую дверь Ла Тор заметил сосновый гроб, стоявший на двух стульях:
— А кто принес гроб?
На лице Джонти появилось угрюмое выражение.
— Корд Мак Байн, — она отстранилась от Ла Тора и села к столу.
— Этот самонадеянный ублюдок будет воспитывать меня, — Джонти посмотрела на высокого, симпатичного человека, стоявшего перед ней и в отчаянии закричала. — Бабушка передала ему меня, чтобы он обо мне заботился. Дядя Джим, мне противна даже мысль об этом.
Ла Тор устало присел и достал из нагрудного кармана табачный кисет и бумагу.
— Ну, дорогая, — начал он, насыпая табак на квадратик тонкой бумаги. — Насколько я знаю, это приличный человек, даже если он и груб с тобой, — Ла Тор подбадривающе улыбнулся Джонти. — Он проследит, чтобы ты не голодала.
Джонти подозрительно посмотрела на загорелое лицо, озаряемое отблесками пламени, от которого он прикурил сигарету. Такой ответ не успокоил ее, так как не похоже было, что дядя Джим хочет забрать ее с собой.
— Я бы лучше ходила голодной, — взмолилась она. — Мне не нравится этот человек.
— Это неубедительная причина, — Ла Тор улыбнулся, глядя в упрямое лицо. — Мне не нравится никто из моих людей, но мне приходится считаться с ними, потому что они мне необходимы.
Он втянул в легкие ароматный дым сигареты, затем спокойно посмотрел на Джонти:
— Не всегда можно получить то, что тебе хочется.
— Но я постоянно нервничаю с ним. Он выставляет меня глупой, почти все время глумится и насмехается, — Джонти помолчала, потом смущенно добавила. — Он заставляет меня как-то странно себя чувствовать: у меня внутри все волнуется и трепещет.
Удивление, быстро сменившееся веселым понятливым взглядом, промелькнуло в глазах Ла Тора. Его юная дочь, сама не зная того, чувствовала первую привязанность к мужчине.
Он нежно взъерошил мальчишеские кудряшки Джонти:
— Если мне не изменяет память, было время, когда ты считала, что солнце встает лишь для того, чтобы светить этому мустангеру. Я, бывало, завидовал ему.
— О дядя Джим, — Джонти бросила суровый взгляд на улыбающегося Ла Тора. — Нет никого, кто хоть когда-нибудь смог бы занять твое место. Что касается обожествления мною этого человека, то это было, когда я была еще несмышленым ребенком. Все это изменилось, когда я…
Фраза повисла в воздухе, и Ла Тор подхватил ее:
— Это было, когда он свалился с пьедестала, на который ты его поставила. Когда ты открыла для себя, что он такой же мужчина, как и все, время от времени нуждающийся в женщине.
— Но не в грязной развратнице Люси, — с отвращением сказала Джонти. — Она отвратительна. Бабушка как-то говорила, что у этой женщины нет никаких принципов.
Ла Тор едва удержался от смеха:
— Джонти, Люси — это тот тип женщин, которых хотят мужчины, чтобы расслабиться, удовлетворить свои низменные потребности. Но к ним они не чувствуют ни привязанности, ни уважения.
Ла Тор откинулся на спинку стула, его взгляд смягчился, когда он вспомнил свое прошлое:
— Все лучшее проявляется в мужчине, когда он влюбляется в какую-нибудь особенную девушку.
— Ха! — фыркнула Джонти и уверенно заявила. — В жизни этого дьявола никогда не будет особой женщины. К тому же, ни одна порядочная девушка не станет иметь с ним дело.
Ла Тор понимающе улыбнулся.
— Ты не права, моя милая. Когда-нибудь, Мак Байн встретит эту самую женщину и станет безумно любить ее. Так всегда случается с дьяволами, — он легким щелчком отправил окурок сигареты за окно. — Довольно о Корде Мак Байне. Давай посмотрим на бабушку, а потом ты покормишь меня своим рагу, оно так вкусно пахнет. Я целый день ничего не ел.
Избегая взгляда Ла Тора, Джонти сказала:
— Ты иди смотри, дядя Джим. А я накрою стол для ужина.
Ла Тор помедлил, затем встал и испытывающе посмотрел на напряженное лицо Джонти. Взяв ее за подбородок, он заставил ее посмотреть ему в глаза.
— Ты ведь еще не видела ее, да, милая?
Джонти проглотила ком, застрявший в горле, и молча покачала головой.
— Ты должна, Джонти, — Ла Тор заставил ее встать. — Ты будешь лучше себя чувствовать.
Когда Джонти робко покачала головой и не двинулась с места, он мягко сказал:
— Джонти, если ты не попрощаешься, твоей печали не будет конца.
Лицо девушки помрачнело:
— Я знаю.
Действительно, посмотрев на худое, любимое лицо, навсегда успокоившееся, Джонти стало гораздо легче. Этот ненавистный Мак Байн был прав. Бабушка больше не страдала, и, когда он обвинил ее в том, что она плакала из жалости к себе, он тоже был прав.
Но, когда Ла Тор снова привел ее на кухню, у Джонти опять накатились слезы, и ему пришлось обнять ее, чтобы успокоить.
— Выплачься как следует, Джонти, — шептал он, касаясь ее волос губами.
Никто из них не слышал, как открылась дверь. Они все еще стояли обнявшись, не подозревая о присутствии третьего, когда услышали язвительную насмешку в свой адрес.
— Ну, не объяснение ли это?
Ла Тор и Джонти обернулись на звук. По направлению к входной двери, скрестив руки на груди, стоял Корд Мак Байн и наблюдал за ними. Джонти закрыла глаза, не в силах вынести презрительного взгляда.
— Вы питаете большую симпатию друг к другу, — с явным злорадством сказал Корд. — Чета мужчин-любовников.
Он презрительно окинул Джонти взглядом и, не замечая ее смущения, набросился на нее со словами, больно ранившими ее душу:
— Не удивительно, что у тебя нет времени на женщин. Оказывается, ты страстно желаешь мужчин, — он подошел к Джонти и сквозь зубы процедил: — Я скоро выбью из тебя все эти противоестественные наклонности.
Ла Тор встал перед Джонти, защищая ее, его лицо исказилось от ярости. Но он весьма холодно и спокойно произнес:
И, пока взволнованная девушка смотрела на Корда, Мэгги удовлетворенно вздохнула и закрыла глаза. Она взяла опущенную руку Корда и поднесла ее к своей щеке:
— Теперь я могу уйти с миром, Корд, — прошептала старуха.
Она потянулась за рукой Джонти и, взяв тонкую, длинную кисть в свою, мягко сказала:
— Все будет хорошо, мой любимый, вот увидишь.
«Не будет, бабушка, — подумала Джонти, возвращаясь на кухню, чтобы дочистить картошку. — Ты не знаешь, как он не любит меня. Он считает, что раз я не охочусь за самками, как он, значит, я странный и ненормальный.
Джонти добавила картошку к кипящему на медленном огне мясу и, машинально помешивая его, думала о том времени, когда небрежная привязанность к ней Корда сменится презрительным равнодушием.
Девушкам Нелли очень нравилось в отсутствие Мэгги наряжать Джонти в свои платья, красить ей лицо, превращая ее в красивую девушку, которой она была на самом деле.
Потом, хихикая и смеясь, они мельком показывали ее посетителям и уводили.
Все мужчины умоляли их о посещении новой девушки. Когда же, сбитая с толку, Нелли отвечала им, что никакой новой девицы нет, они сердито обвиняли ее в том, что она скрывает девушку для богатых клиентов, подъезжающих с черного входа.
Однажды вечером, переодевшись снова в мужскую одежду, Джонти выскочила из комнаты, которая находилась напротив номера Люси. Дверь была приоткрыта, и, когда Джонти проходила мимо, она застыла от ужаса. Совсем голый, раскинувшись на кровати, лежал Корд, человек, к которому были устремлены все ее фантазии.
Ни о чем не думая, Джонти воскликнула:
— Корд! — в ее глазах и голосе прозвучал упрек. — Ты что здесь делаешь?
Когда пораженный Корд ничего не ответил, из-за ширмы послышался насмешливый голос:
— А как ты думаешь, что он здесь делает, Джонти? Он получает удовольствие с Люси.
Пышнотелая проститутка, тоже голая, влетела в комнату, ее большие груди раскачивались, огромные ноги громко шлепали по полу, когда она шла к кровати.
— Люси знает, как удовлетворить твои желания, не так ли, молодой человек? — она провела рукой по плоскому животу Корда, потом ниже, по клочку кудрявых волос, и погладила его длинный член.
И пока Джонти смотрела, широко открыв глаза, пальцы проститутки ласкали увеличивающийся член. Быстрый взгляд на Корда завершил разочарование Джонти. Он лениво усмехался, наблюдая, как, похожие на обрубки, пальцы Люси медленно и умело возбуждали его. Бессознательно у Джонти вырвался звук отвращения.
Пара на кровати смотрела на девушку. И хотя Люси нахмурилась от досады, она бесстыдно продолжала возбуждать мустангера. Он, однако, покраснел и отбросил руку Люси, натягивая простынь, чтобы скрыть свою наготу.
Взволнованный, Корд попытался пошутить:
— Убери это ошеломленное выражение лица и принеси мне бутылку виски. Я чувствую себя так, как будто у меня в глотке застряла половина всей пыли Канзаса.
Джонти не пошевелилась, чтобы выполнить его просьбу. Проститутка послала ей злобный взгляд и свесила ноги на пол. Взяв свой халат, она проворчала:
— Я принесу виски.
Свободно затянув пояс вокруг толстой талии, она повернулась к Джонти, приказывая:
— А ты, маленький ублюдок, убирайся отсюда к черту вместе со своими ханжескими мыслями.
Джонти посмотрела на Корда, она была уверена в том, что он вычитает Люси за то, что проститутка так грубо с ней разговаривает.
Но в лице Корда резко произошла перемена. Улыбка исчезла, и ее сменила сердитая недовольная гримаса. К нему вернулось самообладание, и теперь он пришел в ярость от того, что на мгновение потерял его. Джонти повернулась и побежала к двери, а ей вдогонку летели обидные слова:
— Да пошел ты прочь, маменькин сынок, пока я не взял Люси у тебя на глазах и не показал тебе, что эта штука у тебя между ног не только для того, чтобы писать.
Джонти сбежала вниз, преследуемая смехом. С того дня Корд почти не разговаривал с ней, ведя себя прилично только в присутствии бабушки.
Девушка испуганно вздрогнула и чуть не выронила ложку, когда Корд заговорил из дверного проема:
— Я был бы тебе признателен, если бы ты дал мне чего-нибудь перекусить. Я не ел со вчерашнего дня.
Джонти кивнула и, накрыв крышкой кипящую кастрюлю, поставила на горящий огонь сковородку. Через пятнадцать минут на столе Корда ждало большое блюдо с яичницей и мясом. Поспешив к кровати бабушки, Джонти тихо сказала:
— Можете пойти поесть.
Она не ожидала слов благодарности и не услышала их, когда Корд встал и прошел на кухню. Джонти заняла его место возле Мэгги и взяла худую изможденную руку старухи.
Пробили часы. Все та же вчерашняя пчела продолжала кружиться над вазой с полевыми цветами, начавшими увядать.
Вскоре Корд вернулся и, когда Джонти попыталась встать, жестом остановил ее и сел в кресло с другой стороны кровати.
Тянулось время, а они ни слова не сказали друг другу. Спустились сумерки. Джонти встала и зажгла керосиновую лампу на столике возле постели.
«Как она умиротворенно спит, — думала Джонти, уменьшая пламя до тех пор, пока остались лишь слабые желтые отблески. — Бабушка выглядит намного моложе, когда спокойна, а ее болезненные морщины разгладились».
И только через несколько минут до Джонти дошло, что ее бабушка ушла навсегда. Причитая и не веря в случившееся, Джонти обхватила безжизненное тело и зарыдала, уткнувшись в худую плоскую грудь.
Корд встал и отошел к окну, которое выходило на улицу, взволнованный всхлипываниями, которые походили на женские. И хотя он видел, как взошла луна, видел, как она залила улицу бледным светом, ничто не произвело на него впечатления. Все его мысли были обращены к Мэгги. Ему будет очень не хватать этой старухи: ее теплоты, доброты, даже ее острого языка, когда она ругалась по поводу того, как он прожигает жизнь. Мэгги для него была семьей и домом. И из-за того, что он любил эту добрую женщину, он обещал создать дом для ее внука. Корд презрительно скривил губы. Чертов слабак! Из-за этого непонятного мальчика ему придется бросить работу. Его уже неправильно воспитали. «Я скоро положу этому конец», — пробормотал Корд себе под нос, потом погрузился в раздумье, беспокоясь о других последствиях, которые повлечет за собой присмотр за мальчиком.
Например, его старый образ жизни, который так нравился Корду. Мог ли он от этого отказаться? Мог ли он осесть на одном месте? Корд оглянулся на кровать, на неподвижное тело, лежащее на ней и знал, что он должен попытаться сделать это.
Глаза Корда задержались на Джонти. Мустангер знал, как тяжело потерять человека, которого ты любил, который вырастил и любил тебя, но, черт побери, мальчишка ведет себя как девчонка.
Корд подошел к кровати и положил руки на узкие, сотрясающиеся от рыданий плечи.
— Пойдем, мальчик, — сказал он грубовато. — Ты горюешь о себе, а не о бабушке. Она сейчас отдыхает от боли, избавившись от трудностей, которые знала всю свою жизнь.
Джонти вздрогнула от боли, когда Корд без всяких эмоций констатировал факты, и она резко сбросила с плеч его руки. Корд Мак Байн был самым бесчувственным и беззаботным человеком из всех, кого она знала. Джонти сердито сжала кулаки на коленях и открыла рот, собираясь что-то сказать, но Корд не дал ей возможности выругаться и высказать все, что она о нем думала.
— А сейчас вытри слезы, — приказал Корд, осторожно накрыв простынею лицо Мэгги. — Я пойду поручу Нелли найти кого-нибудь для выноса тела, а сам поищу человека, чтобы сделать гроб.
Джонти рукавом вытирала слезы и смотрела, как Корд выходил из комнаты.
— О, как я его ненавижу, — прошептала она, когда он закрыл за собой входную дверь.
Джонти посмотрела на покрытую простыней фигуру. «Бабушка, ты поставила меня в безвыходное положение».
От комнаты, которая была домом для Джонти, веяло молчанием и одиночеством. Она вытерла слезы, вновь навернувшиеся на глаза, и окинула взглядом удобную комнату, стараясь не смотреть на кровать в углу.
Бабушкино кресло-качалка, на котором цветная набивная ткань выцвела и вытерлась; возле него — маленький столик, керосиновая лампа. Джонти ужаснулась, когда заметила, что дымоход в стеклянной колбе был таким закопченным. Она забыла почистить его, так как заботилась о бабушке.
Джонти перевела взгляд на низенький книжный шкаф, каждая полка которого была битком набита книгами; некоторые из них были просто для чтения, по другим бабушка учила ее грамоте. Джонти обратила внимание на квадратный столик, заваленный личными вещами: тоненький томик стихов — подарок дяди Джима, игрушечное деревянное ружье, куча наконечников от стрел и обломок томагавка от ее друзей — индейцев.
Она ходила по комнате. «Я не могу все это оставить, — ее шепот выразил все отчаяние, всю боль. — Мне все равно, понравится или нет этому самоуверенному дьяволу, но вещи бабушки я возьму с собой, в том числе корову и цыплят. Они умрут с голоду, если я их здесь оставлю».
На вершине тихого протеста пришло полное осознание того, что будет означать для Джонти обещание Корда Мак Байна, данное бабушке. Ей придется жить с мужчиной, быть под его влиянием в течение месяцев, может быть, даже лет. Это было такое неприятное напоминание, что на Джонти напала тоска. Она не знала, сможет ли она вынести жизнь с человеком, во взгляде которого постоянно были презрение и нескрываемая ненависть к ней. Девушка подошла к окну, ее плечи вздрогнули от глубокого вздоха.
Теперь, когда бабушки больше нет, от него не дождешься ни ласкового слова, ни жеста. Джонти застучала кулаками по подоконнику. Должен же быть какой-то выход, но как его найти? Конечно, можно было бы поехать к дяде Джиму. Но все дело было в том, что она не могла найти этого друга. Только Бог и он сам знали, где искать Джима Ла Тора.
«Я, пожалуй, останусь здесь, — прошептала Джонти своему отражению в оконном стекле. — Использую шанс, чтобы не узнали мой пол».
Боль и покалывание в туго стянутой груди вывели девушку из этого состояния.
Все больше и больше ее тело принимало мягкие женские очертания, и скоро она не сможет скрыть свою женственность.
Бабушка была права: здесь нельзя оставаться.
Одновременно Джонти в изумлении подумала о том, что через некоторое время Корд Мак Байн тоже обнаружит, что руководит девчонкой. Какова же будет его реакция? Ее губы горестно поджались. Корду не понравится, что из него делают дурака, и это будет еще одним укором в ее сторону.
Возможно, он выдаст ее замуж за первого встречного, кто этого захочет.
В подавленном настроении Джонти стояла, уставившись в окно, ничего не замечая. В данный момент у нее не было другого выхода, как поехать с человеком, который явно не хотел этого, и молиться, чтобы дядя Джим услышал рано или поздно о смерти бабушки и поехал искать ее внучку.
Она онемела от испуга, когда кто-то осторожно положил ей на плечо руку. Джонти обернулась и увидела доброе крупное лицо Нелли.
— Здравствуй, Нелли.
Добросердечная женщина положила свои полные руки на хрупкие напряженные плечи и мягко произнесла:
— Мне так жаль Мэгги. Она была необыкновенной женщиной. Я буду ужасно скучать по ней. Она была так добра ко мне и к моим девочкам.
Джонти смахнула слезы, которые нахлынули от добрых слов, и выдавила из себя:
— Бабушка тоже обожала вас и девушек.
Нелли еще раз сжала плечи Джонти, потом отошла от нее и сказала:
— Я пришла подготовить Мэгги. Где она хранила свою лучшую одежду?
Джонти указала на разбитый сундук, стоявший возле кровати. В нем Мэгги хранила одежду, в которой ходила в церковь.
Джонти вспомнила лучшую одежду бабушки и не смогла сдержать слез. Как мало имела Мэгги в своей жизни!
Не в силах взглянуть на неподвижную фигуру, девушка продолжала стоять, уставившись в окно. Но через несколько минут она осознала, что делала Нелли. До Джонти донесся плеск воды в железной ванне и запах нафталина. Она напряглась и сцепила руки, так как услыхала, как открылась входная дверь, и в зеркальной поверхности оконного стекла она увидела Корда и еще какого-то мужчину, вносящих грубо сколоченный сосновый ящик в комнату. Джонти услышала скрип двух стульев, когда их потащили по полу, и глухой удар гроба, который поставили на них.
Острая боль пронзила грудь, она закрыла глаза, когда Нелли сказала:
— Заверните ее в эту вязанную накидку прежде, чем положить в гроб, Клод.
Джонти так явно представила бабушку, ее спицы, рябеющие от цветной пряжи по вечерам, и как она, улыбаясь от удовольствия, вслух читала Джонти стихи. У бабушки не получалось так же хорошо, как у дяди Джима, но ей нравились стихи из книги, которую он подарил ее внучке.
Девушки Нелли заходили в комнату, разговаривали полушепотом, выражая в последний раз свое уважение к старухе, которая проводила бесконечные часы у горячей плиты, готовя им обед. Джонти заметила, что все девушки, за исключением Люси, смахивали со щек слезы. А эта не будет плакать даже на поминках собственной матери. Джонти была уверена, что эта женщина не пришла бы сюда, если бы Нелли не настояла.
Девушки окружили Джонти, выражая свои соболезнования, они говорили, что им будет очень не хватать Мэгги. Люси, конечно, среди них не было.
Наконец, девушки начали уходить, и Джонти обрадовалась этому. Она больше не могла сдерживать слез. Девушка чувствовала на себе холодный взгляд Корда, как будто специально ожидающего, когда она снова проявит слабость.
Нелли осталась и, сидя за кухонным столом, пила кофе с Кордом. Джонти не замечала их, пока не услышала свое имя. Тогда она стала внимательно прислушиваться.
— Джонти — хороший парень, Корд, — сказала Нелли, — хотя все отмечают, что он отличается от обычных юношей его возраста. Как ты сам видишь, он нежный и хрупкий, и я думаю, что поэтому-то Мэгги его избаловала и изнежила.
Девушка облегченно вздохнула. Нелли не выдала ее тайну. В действительности, как поняла из разговора Джонти, мадам, кажется, старалась облегчить ей предстоящий путь.
— Итак, ты должен помнить об этом, Корд, — продолжала Нелли. Постарайся обращаться с ним полегче, пока он привыкнет к мужскому полу. Ведь всю свою жизнь он был окружен женщинами.
Что бы там ни думал Корд о совете Нелли, вслух он ничего не сказал.
— Кто-нибудь знает об отце ребенка? — спросил он, меняя тему разговора.
Нелли покачала головой.
— Насколько мне известно, эта тайна умерла вместе с Мэгги. Она никогда об этом не говорила, — Нелли поднялась со стула. — Пойду-ка я соберу своих девушек на ужин, — ее большие груди всколыхнулись от тяжелого вздоха.
«Интересно, сколько времени мне потребуется, чтобы найти другую экономку. Конечно же, никто не сможет заменить Мэгги Рэнд», — подумала мадам.
Джонти услышала, как они пошли к двери. Немного спустя, Корд сказал:
— Может быть, ребенок тоже голоден. Я сомневаюсь, что он ел что-нибудь в течение дня.
«Ха! — Джонти фыркнула, прищурив глаза. — Очень бы он заботился, даже если бы я совсем не ела. Он просто говорит это для Нелли».
— О да, он пойдет с нами, — ответила Нелли. — Иди и скажи ему, чтобы был готов к отъезду.
Джонти напряглась, наблюдая за приближавшимся Кордом. Он остановился в нескольких шагах от нее. Девушка чувствовала его враждебность, как будто это было что-то живое, проникающее в нее сквозь спину. Она упорно не показывала вида, что знает о его присутствии. Корд хмуро смотрел, насупив брови. Между ними будет постоянно идти борьба за то, чтобы взять верх друг над другом. Но на этот раз у него не было времени выжидать.
Корд еще больше нахмурился и, откашлявшись, холодно произнес:
— Сейчас за тобой придет Нелли, чтобы ты поужинал вместе с ней.
Джонти вскипела от негодования, услышав, каким властным тоном он это сказал. Она сейчас же даст знать, что не позволит собой командовать. Отрицательно покачав головой, она резко сказала:
— Я не голоден.
— Голоден ты или нет, а надо поесть, — Корд окинул насмешливым взглядом ее хрупкое тело. — Ты похож на скелет.
От такого сарказма лицо Джонти сжалось.
— Послушайте, — враждебно сказала она, — не разыгрывайте со мной этих фальшивых заботливых сцен. Мы оба знаем, что вам нет никакого дела до того, ел я или нет. На самом деле вы оба были бы рады, если бы я умер от голода. Тогда бы я вас не обременял.
Джонти была уверена, что после этих слов он уйдет, но она ошиблась. Корд грубо схватил ее за локоть и резко повернул от окна. Пока она в недоумении смотрела на него, толчок сбил ее с ног, и Джонти упала на стул, пролетев через всю комнату.
— Я знаю о тебе все, Джонти Рэнд, — Корд гордо подошел к ней. — Поэтому не стоит проделывать со мной свои штучки.
Паника охватила Джонти, она ухватилась за сиденье стула, на лбу неожиданно появилась испарина.
«Что было известно ему? Что она — женщина? Кто сказал ему об этом? Люси?»
Корд с любопытством посмотрел на нее.
— Почему у тебя такой испуганный вид? Я не собираюсь бить тебя за твои девчоночьи выходки. Это не твоя вина, что Мэгги воспитывала тебя больше как девчонку, чем как мальчика, — Корд угрожающе прищурился. — Этого не будет, если ты изменишь свое поведение. Но если ты не сдашься и не начнешь вести себя как мужчина, я буду применять палку.
Джонти с трудом удалось скрыть свою радость. Корд ничего не знал о том, что она — женщина. Негодование сменило страх. Бить ее палкой! Она окинула его презрительным взглядом:
— Можете начинать бить меня сейчас, потому что я буду вести себя так, как мне вздумается. И вам также следует знать, что я удеру от вас при первом же удобном случае.
С минуту Корд в раздумье смотрел на Джонти, потом, решив, что маленький ублюдок не убежит, пока не похоронят Мэгги, безразлично пожал плечами. Мустангер пошел к двери, ругаясь и не обращая внимания на Джонти:
— Ты, тощая кляча, можешь подыхать с голоду, меня это не волнует.
— Идиот! — крикнула Джонти ему вдогонку и уставилась на дверь, которая все еще раскачивалась после того, как Корд с силой ею хлопнул.
Но выпаленные залпом слова обидели Джонти, и она за это рассердилась на себя. Какое ей дело до того, что думает этот похотливый кот о ее взглядах? Да он ничего из себя не представляет — мерзкий блудник, удовлетворяющий свою похоть с этой развратной Люси. Да пусть он только попробует ее ударить, она прострелит его гнилое сердце!
Но Джонти знала, что это были лишь пустые угрозы, она поднялась и вернулась к окну. Она никогда никого не сможет убить. В комнате наступила полная тишина, Джонти стояла, уставившись в темноту. Ей казалось, что рядом присутствуют духи и вот-вот дотронутся до нее холодными руками. Ощущение было таким сильным, что, когда в кухонную дверь постучали, она судорожно дернулась и вскрикнула. Даже если бы это был Корд, вернувшийся для того, чтобы изводить ее снова, то она была бы рада и ему, только бы не оставаться одной в этой мрачной тишине.
Джонти толкнула дверь и облегченно вздохнула.
— Привет, дорогая моя, — сказал Ла Тор своим мягким голосом, так не соответствующим его грубому морщинистому лицу.
— О дядя Джим! — Джонти бросилась к нему в объятья.
Потом, истерически рыдая, она воскликнула. — Бабушка умерла!
— Я знаю, Джонти, — Ла Тор прижал ее к себе, разглаживая взъерошенные кудри. — Один из моих людей сообщил мне об этом, — он отстранил ее от себя и внимательно посмотрел на маленькое бледное личико. — С тобой все в порядке? Как так случилось, что ты одна? Разве Нелли и ее девицы не приходили узнать, как у тебя дела?
Джонти вытерла мокрые от слез глаза:
— Они все приходили и были очень добры ко мне. Нелли подготовила бабушку к выносу. Сейчас они ушли ужинать.
Через открытую дверь Ла Тор заметил сосновый гроб, стоявший на двух стульях:
— А кто принес гроб?
На лице Джонти появилось угрюмое выражение.
— Корд Мак Байн, — она отстранилась от Ла Тора и села к столу.
— Этот самонадеянный ублюдок будет воспитывать меня, — Джонти посмотрела на высокого, симпатичного человека, стоявшего перед ней и в отчаянии закричала. — Бабушка передала ему меня, чтобы он обо мне заботился. Дядя Джим, мне противна даже мысль об этом.
Ла Тор устало присел и достал из нагрудного кармана табачный кисет и бумагу.
— Ну, дорогая, — начал он, насыпая табак на квадратик тонкой бумаги. — Насколько я знаю, это приличный человек, даже если он и груб с тобой, — Ла Тор подбадривающе улыбнулся Джонти. — Он проследит, чтобы ты не голодала.
Джонти подозрительно посмотрела на загорелое лицо, озаряемое отблесками пламени, от которого он прикурил сигарету. Такой ответ не успокоил ее, так как не похоже было, что дядя Джим хочет забрать ее с собой.
— Я бы лучше ходила голодной, — взмолилась она. — Мне не нравится этот человек.
— Это неубедительная причина, — Ла Тор улыбнулся, глядя в упрямое лицо. — Мне не нравится никто из моих людей, но мне приходится считаться с ними, потому что они мне необходимы.
Он втянул в легкие ароматный дым сигареты, затем спокойно посмотрел на Джонти:
— Не всегда можно получить то, что тебе хочется.
— Но я постоянно нервничаю с ним. Он выставляет меня глупой, почти все время глумится и насмехается, — Джонти помолчала, потом смущенно добавила. — Он заставляет меня как-то странно себя чувствовать: у меня внутри все волнуется и трепещет.
Удивление, быстро сменившееся веселым понятливым взглядом, промелькнуло в глазах Ла Тора. Его юная дочь, сама не зная того, чувствовала первую привязанность к мужчине.
Он нежно взъерошил мальчишеские кудряшки Джонти:
— Если мне не изменяет память, было время, когда ты считала, что солнце встает лишь для того, чтобы светить этому мустангеру. Я, бывало, завидовал ему.
— О дядя Джим, — Джонти бросила суровый взгляд на улыбающегося Ла Тора. — Нет никого, кто хоть когда-нибудь смог бы занять твое место. Что касается обожествления мною этого человека, то это было, когда я была еще несмышленым ребенком. Все это изменилось, когда я…
Фраза повисла в воздухе, и Ла Тор подхватил ее:
— Это было, когда он свалился с пьедестала, на который ты его поставила. Когда ты открыла для себя, что он такой же мужчина, как и все, время от времени нуждающийся в женщине.
— Но не в грязной развратнице Люси, — с отвращением сказала Джонти. — Она отвратительна. Бабушка как-то говорила, что у этой женщины нет никаких принципов.
Ла Тор едва удержался от смеха:
— Джонти, Люси — это тот тип женщин, которых хотят мужчины, чтобы расслабиться, удовлетворить свои низменные потребности. Но к ним они не чувствуют ни привязанности, ни уважения.
Ла Тор откинулся на спинку стула, его взгляд смягчился, когда он вспомнил свое прошлое:
— Все лучшее проявляется в мужчине, когда он влюбляется в какую-нибудь особенную девушку.
— Ха! — фыркнула Джонти и уверенно заявила. — В жизни этого дьявола никогда не будет особой женщины. К тому же, ни одна порядочная девушка не станет иметь с ним дело.
Ла Тор понимающе улыбнулся.
— Ты не права, моя милая. Когда-нибудь, Мак Байн встретит эту самую женщину и станет безумно любить ее. Так всегда случается с дьяволами, — он легким щелчком отправил окурок сигареты за окно. — Довольно о Корде Мак Байне. Давай посмотрим на бабушку, а потом ты покормишь меня своим рагу, оно так вкусно пахнет. Я целый день ничего не ел.
Избегая взгляда Ла Тора, Джонти сказала:
— Ты иди смотри, дядя Джим. А я накрою стол для ужина.
Ла Тор помедлил, затем встал и испытывающе посмотрел на напряженное лицо Джонти. Взяв ее за подбородок, он заставил ее посмотреть ему в глаза.
— Ты ведь еще не видела ее, да, милая?
Джонти проглотила ком, застрявший в горле, и молча покачала головой.
— Ты должна, Джонти, — Ла Тор заставил ее встать. — Ты будешь лучше себя чувствовать.
Когда Джонти робко покачала головой и не двинулась с места, он мягко сказал:
— Джонти, если ты не попрощаешься, твоей печали не будет конца.
Лицо девушки помрачнело:
— Я знаю.
Действительно, посмотрев на худое, любимое лицо, навсегда успокоившееся, Джонти стало гораздо легче. Этот ненавистный Мак Байн был прав. Бабушка больше не страдала, и, когда он обвинил ее в том, что она плакала из жалости к себе, он тоже был прав.
Но, когда Ла Тор снова привел ее на кухню, у Джонти опять накатились слезы, и ему пришлось обнять ее, чтобы успокоить.
— Выплачься как следует, Джонти, — шептал он, касаясь ее волос губами.
Никто из них не слышал, как открылась дверь. Они все еще стояли обнявшись, не подозревая о присутствии третьего, когда услышали язвительную насмешку в свой адрес.
— Ну, не объяснение ли это?
Ла Тор и Джонти обернулись на звук. По направлению к входной двери, скрестив руки на груди, стоял Корд Мак Байн и наблюдал за ними. Джонти закрыла глаза, не в силах вынести презрительного взгляда.
— Вы питаете большую симпатию друг к другу, — с явным злорадством сказал Корд. — Чета мужчин-любовников.
Он презрительно окинул Джонти взглядом и, не замечая ее смущения, набросился на нее со словами, больно ранившими ее душу:
— Не удивительно, что у тебя нет времени на женщин. Оказывается, ты страстно желаешь мужчин, — он подошел к Джонти и сквозь зубы процедил: — Я скоро выбью из тебя все эти противоестественные наклонности.
Ла Тор встал перед Джонти, защищая ее, его лицо исказилось от ярости. Но он весьма холодно и спокойно произнес: