Следовательно (мы еще рассмотрим этот вопрос подробнее), с точки зрения динамической эффективности первоначальное распределение прав собственности не может быть чем-то несущественным, поскольку динамическая эффективность основана на творчестве и предпринимательской координации (причем это относится и к случаю полного отсутствия трансакционных издержек, в отличие от того, что ошибочно подразумевается в теореме Коуза). На самом деле именно от распределения прав собственности в соответствии с этическими принципами, создающими условия для динамической эффективности (об этом мы будем говорить ниже), и зависит в каждый отдельный момент то, кто окажется под воздействием стимулов, пробуждающих предпринимательскую активность в ее неразрывно связанных между собой аспектах, творческом и координирующем. Иными словами, с точки зрения основанной на предпринимательстве динамической эффективности теорема Коуза – в любом ее толковании – неверна, потому что даже в гипотетическом институциональном сценарии с нулевыми трансакционными издержками распределение прав собственности всегда будет иметь значение, если целью является достижение динамической эффективности42.
Из 20 наиболее известных испанских и англоязычных учебников экономической теории о динамической эффективности упоминается только в четырех. Однако и в них содержится чрезвычайно беглый обзор этой идеи; к сожалению, она не используется авторами для анализа различных институтов и возможностей. Далее в этом параграфе дается краткий обзор наиболее примечательных подходов к динамической эффективности43.
Несмотря на то что в учебнике Гвартни и Строупа «Экономическая теория: частный и общественный выбор» («Economics: Private and Public Choice»)44 термин «динамическая эффективность» не фигурирует, авторы объясняют, что под воздействием творческой энергии предпринимателей и конкуренции между ними мир постоянно меняется. По их мнению, постоянный процесс перемен обязывает экономистов пересмотреть традиционные представления о статической эффективности.
Долан и Линдсей45 уделяют анализу динамической эффективности, и особенно различиям между статической и динамической эффективностью (которую они называют «показателем, обеспечивающим с течением времени сдвиг границы производственных возможностей вправо») гораздо больше внимания, чем Гвартни и Строуп. Статическую эффективность они считают «показателем того, насколько та или иная экономическая система близка к границе своих производственных возможностей». Долан и Линдсей упоминают в связи с понятием динамической эффективности о выдающейся роли Шумпетера в исследовании этого вопроса; они считают главными факторами динамической эффективности инновации и технологические открытия; при этом они не забывают ни о творческой энергии предпринимательства, ни о том, что ее открыли теоретики австрийской школы. Они даже пытаются оценить потери американской экономики от падения ее статической эффективности в период с конца Второй мировой войны до наших дней и приходят к цифре в среднем в 2,5 % ВВП США. После этого они пишут, что эти потери были с лихвой компенсированы выигрышем в динамической производительности благодаря творческой и координирующей силе американского предпринимательства.
В 1998 г. Вольфганг Каспер и Манфред Штрайт опубликовали учебник по экономическому анализу институтов. В нем они определяют экономическую эффективность как «неотъемлемую способность людей адаптироваться к новому знанию, реагировать на него или создавать его»46. Как мы видим, это очень близко к нашему определению динамической эффективности. Кроме того, они, вслед за Демсецем, критикуют типичный для методологии неоклассиков «подход нирваны», основанный на сравнении реальности с утопией статической эффективности. Каспер и Штрайт приходят к выводу, что многие так называемые провалы рынка с динамической точки зрения таковыми не являются, так как они либо стимулируют творческую энергию и внедрение новых технологий (в случае «монополий»), либо представляют собой фундаментальное свойство реальных рынков (это относится, например, к «асимметрии информации», к связанному с каждым предпринимательским актом моральному риску, который в принципе невозможно застраховать, и т. п.). Они считают, что аналитики должны сравнивать реально существующие институты не с идеальными и недостижимыми моделями (как это делают сторонники экономической теории благосостояния), а со стимулирующими предпринимательское творчество и координацию институтами, которые можно реализовать на практике. Тем самым Каспер и Штрайт соединяют догадки Демсеца с теорией возникновения и создания знания Хайека, в соответствии с которой знание постоянно открывается предпринимателям в процессе их работы на рынке.
О’Дрисколл и Риццо в книге «Экономическая теории времени и неведения» («The Economics of Time and Ignorance»), близкой по духу учебнику Каспера – Штрайта, пишут, что неправильно, как это часто делают экономисты-неоклассики, критиковать реальные рыночные процессы за то, что они не соответствуют кривой производственных возможностей (т. е. за то, что предполагаемые «провалы рынка» мешают рынку достичь статической эффективности). С точки зрения О’Дрисколла и Риццо, критические выпады неоклассиков подразумевают, что мы якобы можем каким-то образом получить ту информацию, которая возникает непосредственно в ходе реального рыночного процесса, хотя если бы она была известна заранее, рыночный процесс стал бы избыточным и ненужным. Иными словами, кривая производственных возможностей не может быть известна никому, потому что она не является данностью: ее постоянно меняет и сдвигает вправо творческая энергия предпринимательства. Упрекать рынок в том, что он не доходит до предела, который никому не известен и постоянно меняется, не только серьезная экономическая ошибка, но и ошибочное основание для оправдания интервенционистских мер экономической политики, которые мешают реальному рыночному процессу в его стремлении постоянно отодвигать количественный и качественный предел производственных возможностей47.
Наконец, нельзя не упомянуть учебник П. и Р. Воннакоттов, авторы которого пытаются дать динамической эффективности чисто «статическое» определение. С их точки зрения, динамическая эффективность – это «оптимальные» темпы технологических изменений. О том, как можно судить, приближается ли та или иная экономическая система к своему «оптимальному» темпу, Воннакотты ничего не пишут. Они заявляют, что модель совершенной конкуренции стимулирует динамическую эффективность, вынуждая предприятия быстро внедрять новые технологии. Они отмечают также, что вопрос о том, какая система больше всего способствует возникновению и созданию новых технологий: монополия или конкуренция – вызывает определенные споры. Взгляды Воннакоттов на динамическую эффективность не только целиком и полностью основаны на статической трактовке экономики, но и весьма путанны (вызывая замешательство). Такое впечатление, что им очень хотелось написать что-нибудь о динамической эффективности, потому что они считали ее важным фактором, но при этом они не смогли или не удосужились подкрепить свои слова динамическим анализом реальных рыночных процессов, в основе которых находится предпринимательство48.
В заключение краткого обзора наиболее распространенных учебников следует констатировать, что, несмотря на отдельные отрадные исключения, современным экономистам все еще чужд принцип динамической эффективности, и тем более – его систематическое применение и учет многочисленных следствий из него. Когда они возьмут его на вооружение – ведь ни одно прикладное экономическое исследование не может исключить из рассмотрения аспект динамической эффективности, – это понятие постепенно просочится в учебники и в будущем станет обязательным разделом во всех руководствах по экономической теории.
Взаимосвязь этики с динамической эффективностью
При введении динамического представления об экономической эффективности в парадигму мейнстрима последняя сразу же рушится: ведь, как мы увидим ниже, не все этические системы перераспределения доходов совместимы с динамической эффективностью, если понимать ее как предпринимательское творчество и предпринимательскую координацию. В данном случае теоретик сталкивается с захватывающей исследовательской задачей определения принципов социальной этики (распределительной справедливости), совместимых с теми рыночными процессами, которые характеризуют динамическую эффективность.
Но весь этот подход рушится, подобно карточному домику, в свете нового, динамического понимания рыночных процессов, основанного на теории предпринимательства и на том представлении о динамической эффективности, о котором мы подробно говорили выше. С этой точки зрения у каждого человека есть врожденная творческая способность, позволяющая ему чувствовать и обнаруживать вокруг себя возможности для извлечения прибыли и действовать так, чтобы использовать их в своих интересах. Таким образом, предпринимательство – это специфически человеческая способность постоянно создавать и обнаруживать новые средства и цели. С этой точки зрения ресурсы никогда не даны заранее; цели и средства постоянно создаются ex novo* предпринимателями, так как предприниматели всегда стремятся достичь новых целей, ценность которых они открывают. В то же время, как мы уже видели, творческая энергия предпринимательства сочетается с его координирующей силой. Но если цели, средства и ресурсы не «даны», а постоянно создаются из ничего в результате предпринимательской деятельности людей, то фундаментальным вопросом этики становится не то, как справедливо распределить «уже существующее», а то, как максимально поощрить предпринимательскую координацию и творческую энергию.
Следовательно, в области социальной этики мы приходим к следующему фундаментальному выводу. Представление о людях как о творческих и обеспечивающих координацию деятельных единицах базируется на аксиоме о том, что каждый человек имеет право на присвоение результатов собственного предпринимательского творчества. Иначе говоря, частное присвоение плодов предпринимательского творчества и предпринимательских открытий является принципом естественного права; ведь если экономический агент не имеет права притязать на то, что он создает и открывает, то его способность чувствовать возможности для извлечения прибыли будет заблокирована и у него пропадет стимул действовать. Этот принцип носит универсальный характер: он распространяется на всех людей, на все времена и на любое место в пространстве.
Сформулированная нами норма представляет собой этический фундамент любой рыночной экономики. У нее есть и другие очевидные и специфические достоинства. Во-первых, она обладает бесспорной и универсальной интуитивной притягательностью: представляется очевидным, что если человек создает что-то из ничего, то он имеет право на созданное им, потому что, поступая таким образом, он не наносит никому ущерба50. (До того, как он создал нечто новое, этого не существовало; следовательно, его изобретение никому не вредит и приносит пользу как минимум своему создателю.) Во-вторых, этот универсальный этический принцип очень близок к традиционной норме римского права о гомстеде, т. е. первоначальном присвоении не принадлежащих никому ресурсов (occupatio rei nullius*). Кроме того, он является решением парадокса, заключенного в так называемом условии Локка. Локк требовал, чтобы при первоначальном присвоении другим людям оставалось «достаточно» ресурсов. Наш принцип основан на творческой способности человека. При таком подходе условие Локка теряет смысл, ведь ни один продукт человеческого творчества не существовал до момента, когда предприниматель обнаружил или создал его, и следовательно, его присвоение не может нанести ущерба никому. Условие Локка имеет смысл только в статической среде, иначе говоря, когда считается, что ресурсы уже существуют («даны») в неизменном количестве и должны быть распределены между конкретным количеством людей.
Если смотреть на экономику как на динамичный предпринимательский процесс, то этический принцип, регулирующий взаимоотношения в обществе, опирается на представление, что справедливее всего то общество, которое наиболее энергично поощряет предпринимательское творчество всех своих членов. Чтобы достичь этой цели, общество должно априори гарантировать каждому человеку, что он сможет присвоить результаты своего предпринимательского творчества и никто не отберет их у него ни полностью, ни частично (и уж конечно этого не сделает власть).
Мы приходим к выводу, что сформулированный выше базовый принцип социальной этики, принцип частной собственности на все, созданное и открытое в результате предпринимательства, и следующий из него принцип добровольного обмена всеми благами и услугами есть одновременно необходимое и достаточное условие динамической эффективности. Это необходимое условие, потому что воспрепятствование частной собственности людей на плоды их деятельности означает разрушение наиболее мощного стимула создавать и открывать возможности для извлечения прибыли, а также уничтожение фундаментального источника творчества и координации, порождающего динамическую эффективность экономической системы (т. е. сдвиг соответствующей кривой производственных возможностей вправо). Но этика частной собственности является не только необходимым, но и достаточным условием динамической эффективности. Поскольку всем человеческим существам присуща творческая энергия, свободная среда, где они не сталкиваются с насилием, а их частная собственность уважается, является достаточным условием для развития предпринимательского процесса творчества и координации, т. е. динамической эффективности.
Препятствование свободной человеческой деятельности посредством ограничения права людей владеть тем, что они создают в процессе предпринимательства, не только приводит к динамической неэффективности, мешая развитию творческой и координирующей способности людей: это еще и абсолютно аморально, поскольку такого рода принуждение не дает людям развивать в себе то, что является отличительной чертой человека, врожденную способность чувствовать и создавать новые цели и средства и действовать в соответствии с этим, стремясь достичь своих целей. В той степени, в какой государственное принуждение мешает предпринимательской деятельности людей, их творческие возможности будут ограничиваться; следовательно, информация и знания, необходимые для обеспечения координации в обществе, не будут создаваться или обнаруживаться. Итак, социализм и экономический интервенционизм государства не только динамически неэффективны, но и этически предосудительны51.
Именно поэтому социализм представляет собой не просто интеллектуальную ошибку. Он не просто не дает людям генерировать информацию, которая требуется регулирующему органу для координации общества посредством приказов. Социализм, как мы уже отмечали, противоречит природе человека и поэтому морально неприемлем. Иными словами, в свете нашего анализа становится видно, что социалистическая, интервенционистская система аморальна, потому что построена на использовании силы ради того, чтобы помешать людям притязать на продукт их личного предпринимательского творчества. Таким образом, социализм не просто невозможен теоретически и неэффективен динамически. Эта социальная система фундаментально аморальна, потому что она противостоит главному, что делает человека человеком: она препятствует людям свободно действовать и присваивать результаты собственного предпринимательского творчества, иначе говоря, она мешает их самореализации52.
Согласно нашему подходу, нет ничего более (динамически) эффективного, чем Справедливость (в ее истинном смысле). Если мы рассматриваем рынок как динамический процесс, динамическая эффективность, т. е. координация и творческая энергия, возникает из поступков людей, подчиняющихся определенным законам морали (предписывающим уважение к жизни, частной собственности и контрактам). Человеческая деятельность, согласующаяся с этими этическими принципами, порождает описанный нами выше динамически эффективный социальный процесс. Легко понять, почему с динамической точки зрения эффективность нельзя совместить с несколькими моделями справедливости (как ошибочно утверждает вторая фундаментальная теорема экономической теории благосостояния) и почему она достигается лишь одной моделью справедливости (основанной на уважении к частной собственности и предпринимательству). Следовательно, между эффективностью и справедливостью не существует никакого противоречия. То, что справедливо, не может быть неэффективным, а то, что эффективно, не может быть несправедливым. Динамический анализ показывает, что справедливость и эффективность – это две стороны одной медали, порождающие последовательный и непротиворечивый социальный порядок. Таким образом, наш анализ динамической эффективности позволил нам выяснить, какие этические принципы создают условия для ее существования. Но еще более существенно и важно то, что наша позиция обеспечивает объективный и единый методологический подход ко всем социальным проблемам53.
Когда человек нарушает принципы морали, в конечном счете это всегда приводит к ужасающим человеческим издержкам не только для него самого, но и для большого числа прямо и косвенно связанных с ним лиц. Такое поведение может в значительной степени заблокировать динамическую эффективность общественной системы в целом. Еще более серьезная угроза – распространение аморального поведения в результате систематических процессов порчи нравов; в конечном итоге это может привести к полному параличу здорового и эффективного социального процесса. Поэтому изучение с точки зрения экономической теории динамической эффективности роли личных моральных принципов и различных социальных институтов, обеспечивающих и стимулирующих их соблюдение и сохранение, представляет собой чрезвычайно перспективную область исследований, и мы надеемся, что в будущем результаты этих исследований будут иметь практическое значение.
Приведем пример того, какое значение может иметь анализ личных моральных принципов для динамической эффективности. Рассмотрим то, как должны вести себя супруги, чтобы сохранить собственный брак и институт семьи ради своего собственного блага и, в особенности, ради блага детей. Например, если женатый мужчина высоко ценит свое легкомысленное желание быть рядом с молодой и привлекательной девушкой, то когда его дети вырастут, а жена постареет, он вполне может с ней развестись. Если такое поведение станет обычным, то женщины перед принятием решения выйти замуж и завести детей станут учитывать высокий риск того, что мужья бросят их, когда дети станут взрослыми, т. е. именно в тот момент, когда их возраст и квалификация поставят их в крайне невыгодное положение на рынке труда. В результате не просто возрастет число разводов, но и уменьшится число браков, а женщины будут откладывать замужество и детей, чтобы обеспечить себе материальную независимость. Все это приведет к резкому падению рождаемости. В отсутствие миграционного притока, способного смягчить этот тренд и возникающее в результате старение населения, пострадает социальный процесс предпринимательского творчества и предпринимательской координации. И для развития цивилизации, и для экономического и социального прогресса требуется постоянный рост населения, способного обеспечивать устойчивый рост социального знания, генерируемого творческой энергией предпринимательства. В конечном счете динамическая эффективность зависит от творческой энергии людей и их способности к координации; следовательно, при прочих равных она будет расти с ростом населения, а рост населения способна обеспечить лишь определенного рода семейная мораль.
Идея динамической эффективности в учебниках экономической теории
Большинство авторов учебников экономической теории даже не упоминают о динамическом аспекте экономической эффективности. Это свидетельствует о наличии у большинства экономистов фиксации на сравнительной статике и равновесии и, следовательно, о том, насколько остро необходим переход к динамическому анализу рынков и к использованию понятия динамической эффективности.Из 20 наиболее известных испанских и англоязычных учебников экономической теории о динамической эффективности упоминается только в четырех. Однако и в них содержится чрезвычайно беглый обзор этой идеи; к сожалению, она не используется авторами для анализа различных институтов и возможностей. Далее в этом параграфе дается краткий обзор наиболее примечательных подходов к динамической эффективности43.
Несмотря на то что в учебнике Гвартни и Строупа «Экономическая теория: частный и общественный выбор» («Economics: Private and Public Choice»)44 термин «динамическая эффективность» не фигурирует, авторы объясняют, что под воздействием творческой энергии предпринимателей и конкуренции между ними мир постоянно меняется. По их мнению, постоянный процесс перемен обязывает экономистов пересмотреть традиционные представления о статической эффективности.
Долан и Линдсей45 уделяют анализу динамической эффективности, и особенно различиям между статической и динамической эффективностью (которую они называют «показателем, обеспечивающим с течением времени сдвиг границы производственных возможностей вправо») гораздо больше внимания, чем Гвартни и Строуп. Статическую эффективность они считают «показателем того, насколько та или иная экономическая система близка к границе своих производственных возможностей». Долан и Линдсей упоминают в связи с понятием динамической эффективности о выдающейся роли Шумпетера в исследовании этого вопроса; они считают главными факторами динамической эффективности инновации и технологические открытия; при этом они не забывают ни о творческой энергии предпринимательства, ни о том, что ее открыли теоретики австрийской школы. Они даже пытаются оценить потери американской экономики от падения ее статической эффективности в период с конца Второй мировой войны до наших дней и приходят к цифре в среднем в 2,5 % ВВП США. После этого они пишут, что эти потери были с лихвой компенсированы выигрышем в динамической производительности благодаря творческой и координирующей силе американского предпринимательства.
В 1998 г. Вольфганг Каспер и Манфред Штрайт опубликовали учебник по экономическому анализу институтов. В нем они определяют экономическую эффективность как «неотъемлемую способность людей адаптироваться к новому знанию, реагировать на него или создавать его»46. Как мы видим, это очень близко к нашему определению динамической эффективности. Кроме того, они, вслед за Демсецем, критикуют типичный для методологии неоклассиков «подход нирваны», основанный на сравнении реальности с утопией статической эффективности. Каспер и Штрайт приходят к выводу, что многие так называемые провалы рынка с динамической точки зрения таковыми не являются, так как они либо стимулируют творческую энергию и внедрение новых технологий (в случае «монополий»), либо представляют собой фундаментальное свойство реальных рынков (это относится, например, к «асимметрии информации», к связанному с каждым предпринимательским актом моральному риску, который в принципе невозможно застраховать, и т. п.). Они считают, что аналитики должны сравнивать реально существующие институты не с идеальными и недостижимыми моделями (как это делают сторонники экономической теории благосостояния), а со стимулирующими предпринимательское творчество и координацию институтами, которые можно реализовать на практике. Тем самым Каспер и Штрайт соединяют догадки Демсеца с теорией возникновения и создания знания Хайека, в соответствии с которой знание постоянно открывается предпринимателям в процессе их работы на рынке.
О’Дрисколл и Риццо в книге «Экономическая теории времени и неведения» («The Economics of Time and Ignorance»), близкой по духу учебнику Каспера – Штрайта, пишут, что неправильно, как это часто делают экономисты-неоклассики, критиковать реальные рыночные процессы за то, что они не соответствуют кривой производственных возможностей (т. е. за то, что предполагаемые «провалы рынка» мешают рынку достичь статической эффективности). С точки зрения О’Дрисколла и Риццо, критические выпады неоклассиков подразумевают, что мы якобы можем каким-то образом получить ту информацию, которая возникает непосредственно в ходе реального рыночного процесса, хотя если бы она была известна заранее, рыночный процесс стал бы избыточным и ненужным. Иными словами, кривая производственных возможностей не может быть известна никому, потому что она не является данностью: ее постоянно меняет и сдвигает вправо творческая энергия предпринимательства. Упрекать рынок в том, что он не доходит до предела, который никому не известен и постоянно меняется, не только серьезная экономическая ошибка, но и ошибочное основание для оправдания интервенционистских мер экономической политики, которые мешают реальному рыночному процессу в его стремлении постоянно отодвигать количественный и качественный предел производственных возможностей47.
Наконец, нельзя не упомянуть учебник П. и Р. Воннакоттов, авторы которого пытаются дать динамической эффективности чисто «статическое» определение. С их точки зрения, динамическая эффективность – это «оптимальные» темпы технологических изменений. О том, как можно судить, приближается ли та или иная экономическая система к своему «оптимальному» темпу, Воннакотты ничего не пишут. Они заявляют, что модель совершенной конкуренции стимулирует динамическую эффективность, вынуждая предприятия быстро внедрять новые технологии. Они отмечают также, что вопрос о том, какая система больше всего способствует возникновению и созданию новых технологий: монополия или конкуренция – вызывает определенные споры. Взгляды Воннакоттов на динамическую эффективность не только целиком и полностью основаны на статической трактовке экономики, но и весьма путанны (вызывая замешательство). Такое впечатление, что им очень хотелось написать что-нибудь о динамической эффективности, потому что они считали ее важным фактором, но при этом они не смогли или не удосужились подкрепить свои слова динамическим анализом реальных рыночных процессов, в основе которых находится предпринимательство48.
В заключение краткого обзора наиболее распространенных учебников следует констатировать, что, несмотря на отдельные отрадные исключения, современным экономистам все еще чужд принцип динамической эффективности, и тем более – его систематическое применение и учет многочисленных следствий из него. Когда они возьмут его на вооружение – ведь ни одно прикладное экономическое исследование не может исключить из рассмотрения аспект динамической эффективности, – это понятие постепенно просочится в учебники и в будущем станет обязательным разделом во всех руководствах по экономической теории.
Взаимосвязь этики с динамической эффективностью
Введение
Во втором разделе мы упоминали о том, что «вторая фундаментальная теорема экономической теории благосостояния», сформулированная в рамках статического подхода неоклассической теории, рассматривает эффективность и этику как два разных измерения, которые можно сочетать различным образом49. С точки зрения экономической теории благосостояния существуют многочисленные оптимумы по Парето (каждая из точек на кривой производственных возможностей соответствует локальному оптимуму по Парето), каждому из которых может соответствовать своя этическая модель перераспределения доходов. Например, с точки зрения Бергсона– Самуэльсона, гипотетическая «функция общественного благосостояния» потенциально воплощает социально приемлемую модель перераспределения и может привести нас к optimum optimorum, сверхоптимуму, который находится в точке пересечения функции общественного благосостояния с кривой производственных возможностей. Такой подход убедил многих ученых в том, что экономическая теория благосостояния плохо подходит для оценки экономической системы, поскольку они считали, что в конечном счете оценка будет зависеть от ценностных суждений, лежащих вне предмета экономической теории.При введении динамического представления об экономической эффективности в парадигму мейнстрима последняя сразу же рушится: ведь, как мы увидим ниже, не все этические системы перераспределения доходов совместимы с динамической эффективностью, если понимать ее как предпринимательское творчество и предпринимательскую координацию. В данном случае теоретик сталкивается с захватывающей исследовательской задачей определения принципов социальной этики (распределительной справедливости), совместимых с теми рыночными процессами, которые характеризуют динамическую эффективность.
Этика как необходимое и достаточное условие динамической эффективности
Большая часть представлений о распределительной справедливости и социальной этике, господствовавших до настоящего времени и сформировавших «этический фундамент» влиятельных политических и общественных движений («социалистического» или социал-демократического характера), основана на статическом понимании экономической эффективности. Сложившаяся парадигма неоклассической экономической теории базируется на представлении о том, что информация объективна и дана (в том смысле, что ее либо можно знать точно, либо оценить с определенной вероятностью); это позволяет неоклассикам использовать анализ затраты – выгоды. Как мы уже отмечали, вопросы максимизации прибыли никак не связаны с моральными соображениями, поэтому два этих аспекта можно сочетать в разных пропорциях. Кроме того, доминирующий статический подход практически всегда приводит к представлению о том, что ресурсы тоже в определенном смысле известны и заданы, а экономическая проблема распределения ресурсов соответственно тоже отделена от вопроса их производства. Разумеется, если ресурсы даны, то исследование наилучшего способа распределить между разными людьми имеющиеся средства производства и конечные результаты различных производственных процессов является первоочередной задачей.Но весь этот подход рушится, подобно карточному домику, в свете нового, динамического понимания рыночных процессов, основанного на теории предпринимательства и на том представлении о динамической эффективности, о котором мы подробно говорили выше. С этой точки зрения у каждого человека есть врожденная творческая способность, позволяющая ему чувствовать и обнаруживать вокруг себя возможности для извлечения прибыли и действовать так, чтобы использовать их в своих интересах. Таким образом, предпринимательство – это специфически человеческая способность постоянно создавать и обнаруживать новые средства и цели. С этой точки зрения ресурсы никогда не даны заранее; цели и средства постоянно создаются ex novo* предпринимателями, так как предприниматели всегда стремятся достичь новых целей, ценность которых они открывают. В то же время, как мы уже видели, творческая энергия предпринимательства сочетается с его координирующей силой. Но если цели, средства и ресурсы не «даны», а постоянно создаются из ничего в результате предпринимательской деятельности людей, то фундаментальным вопросом этики становится не то, как справедливо распределить «уже существующее», а то, как максимально поощрить предпринимательскую координацию и творческую энергию.
Следовательно, в области социальной этики мы приходим к следующему фундаментальному выводу. Представление о людях как о творческих и обеспечивающих координацию деятельных единицах базируется на аксиоме о том, что каждый человек имеет право на присвоение результатов собственного предпринимательского творчества. Иначе говоря, частное присвоение плодов предпринимательского творчества и предпринимательских открытий является принципом естественного права; ведь если экономический агент не имеет права притязать на то, что он создает и открывает, то его способность чувствовать возможности для извлечения прибыли будет заблокирована и у него пропадет стимул действовать. Этот принцип носит универсальный характер: он распространяется на всех людей, на все времена и на любое место в пространстве.
Сформулированная нами норма представляет собой этический фундамент любой рыночной экономики. У нее есть и другие очевидные и специфические достоинства. Во-первых, она обладает бесспорной и универсальной интуитивной притягательностью: представляется очевидным, что если человек создает что-то из ничего, то он имеет право на созданное им, потому что, поступая таким образом, он не наносит никому ущерба50. (До того, как он создал нечто новое, этого не существовало; следовательно, его изобретение никому не вредит и приносит пользу как минимум своему создателю.) Во-вторых, этот универсальный этический принцип очень близок к традиционной норме римского права о гомстеде, т. е. первоначальном присвоении не принадлежащих никому ресурсов (occupatio rei nullius*). Кроме того, он является решением парадокса, заключенного в так называемом условии Локка. Локк требовал, чтобы при первоначальном присвоении другим людям оставалось «достаточно» ресурсов. Наш принцип основан на творческой способности человека. При таком подходе условие Локка теряет смысл, ведь ни один продукт человеческого творчества не существовал до момента, когда предприниматель обнаружил или создал его, и следовательно, его присвоение не может нанести ущерба никому. Условие Локка имеет смысл только в статической среде, иначе говоря, когда считается, что ресурсы уже существуют («даны») в неизменном количестве и должны быть распределены между конкретным количеством людей.
Если смотреть на экономику как на динамичный предпринимательский процесс, то этический принцип, регулирующий взаимоотношения в обществе, опирается на представление, что справедливее всего то общество, которое наиболее энергично поощряет предпринимательское творчество всех своих членов. Чтобы достичь этой цели, общество должно априори гарантировать каждому человеку, что он сможет присвоить результаты своего предпринимательского творчества и никто не отберет их у него ни полностью, ни частично (и уж конечно этого не сделает власть).
Мы приходим к выводу, что сформулированный выше базовый принцип социальной этики, принцип частной собственности на все, созданное и открытое в результате предпринимательства, и следующий из него принцип добровольного обмена всеми благами и услугами есть одновременно необходимое и достаточное условие динамической эффективности. Это необходимое условие, потому что воспрепятствование частной собственности людей на плоды их деятельности означает разрушение наиболее мощного стимула создавать и открывать возможности для извлечения прибыли, а также уничтожение фундаментального источника творчества и координации, порождающего динамическую эффективность экономической системы (т. е. сдвиг соответствующей кривой производственных возможностей вправо). Но этика частной собственности является не только необходимым, но и достаточным условием динамической эффективности. Поскольку всем человеческим существам присуща творческая энергия, свободная среда, где они не сталкиваются с насилием, а их частная собственность уважается, является достаточным условием для развития предпринимательского процесса творчества и координации, т. е. динамической эффективности.
Препятствование свободной человеческой деятельности посредством ограничения права людей владеть тем, что они создают в процессе предпринимательства, не только приводит к динамической неэффективности, мешая развитию творческой и координирующей способности людей: это еще и абсолютно аморально, поскольку такого рода принуждение не дает людям развивать в себе то, что является отличительной чертой человека, врожденную способность чувствовать и создавать новые цели и средства и действовать в соответствии с этим, стремясь достичь своих целей. В той степени, в какой государственное принуждение мешает предпринимательской деятельности людей, их творческие возможности будут ограничиваться; следовательно, информация и знания, необходимые для обеспечения координации в обществе, не будут создаваться или обнаруживаться. Итак, социализм и экономический интервенционизм государства не только динамически неэффективны, но и этически предосудительны51.
Именно поэтому социализм представляет собой не просто интеллектуальную ошибку. Он не просто не дает людям генерировать информацию, которая требуется регулирующему органу для координации общества посредством приказов. Социализм, как мы уже отмечали, противоречит природе человека и поэтому морально неприемлем. Иными словами, в свете нашего анализа становится видно, что социалистическая, интервенционистская система аморальна, потому что построена на использовании силы ради того, чтобы помешать людям притязать на продукт их личного предпринимательского творчества. Таким образом, социализм не просто невозможен теоретически и неэффективен динамически. Эта социальная система фундаментально аморальна, потому что она противостоит главному, что делает человека человеком: она препятствует людям свободно действовать и присваивать результаты собственного предпринимательского творчества, иначе говоря, она мешает их самореализации52.
Согласно нашему подходу, нет ничего более (динамически) эффективного, чем Справедливость (в ее истинном смысле). Если мы рассматриваем рынок как динамический процесс, динамическая эффективность, т. е. координация и творческая энергия, возникает из поступков людей, подчиняющихся определенным законам морали (предписывающим уважение к жизни, частной собственности и контрактам). Человеческая деятельность, согласующаяся с этими этическими принципами, порождает описанный нами выше динамически эффективный социальный процесс. Легко понять, почему с динамической точки зрения эффективность нельзя совместить с несколькими моделями справедливости (как ошибочно утверждает вторая фундаментальная теорема экономической теории благосостояния) и почему она достигается лишь одной моделью справедливости (основанной на уважении к частной собственности и предпринимательству). Следовательно, между эффективностью и справедливостью не существует никакого противоречия. То, что справедливо, не может быть неэффективным, а то, что эффективно, не может быть несправедливым. Динамический анализ показывает, что справедливость и эффективность – это две стороны одной медали, порождающие последовательный и непротиворечивый социальный порядок. Таким образом, наш анализ динамической эффективности позволил нам выяснить, какие этические принципы создают условия для ее существования. Но еще более существенно и важно то, что наша позиция обеспечивает объективный и единый методологический подход ко всем социальным проблемам53.
Динамическая эффективность и принципы личной морали
До сих пор мы говорили о социальной этике и рассматривали ключевые принципы, обеспечивающие функционирование структуры, которой присуща динамическая эффективность. Наиболее интимные принципы личной морали находятся за пределами этой сферы. Влияние этих принципов на динамическую эффективность изучают редко; кроме того, их относят к иной сфере, чем сфера социальной этики. Однако мы считаем такое разделение совершенно неоправданным. На самом деле многие этические и моральные принципы имеют важное значение для динамической эффективности социальных процессов. В связи с этими нормами возникает следующий парадокс: их несоблюдение приводит к ужасающим потерям в динамической эффективности, но при этом попытки навязать их людям средствами государственного принуждения также порождают крайнюю неэффективность с динамической точки зрения. Существуют социальные институты, которые играют чрезвычайно важную роль в передаче и поощрении тех или иных личных моральных принципов. Эти принципы по своей природе таковы, что их невозможно навязать силой; тем не менее они оказывают существенное влияние на динамическую эффективность общества. Люди усваивают эти принципы, в частности, благодаря религии и семье, приучаются придерживаться их, а потом передают следующему поколению54. Принципы сексуальной морали: создание семьи и ее сохранение на неопределенный срок, взаимная верность супругов и совместная забота о детях, сдерживание первобытных инстинктов и особенно преодоление и ограничение нездоровой зависти – все это очень важно для успешного функционирования социального процесса творчества и координации, стимулирующего динамическую эффективность общества.Когда человек нарушает принципы морали, в конечном счете это всегда приводит к ужасающим человеческим издержкам не только для него самого, но и для большого числа прямо и косвенно связанных с ним лиц. Такое поведение может в значительной степени заблокировать динамическую эффективность общественной системы в целом. Еще более серьезная угроза – распространение аморального поведения в результате систематических процессов порчи нравов; в конечном итоге это может привести к полному параличу здорового и эффективного социального процесса. Поэтому изучение с точки зрения экономической теории динамической эффективности роли личных моральных принципов и различных социальных институтов, обеспечивающих и стимулирующих их соблюдение и сохранение, представляет собой чрезвычайно перспективную область исследований, и мы надеемся, что в будущем результаты этих исследований будут иметь практическое значение.
Приведем пример того, какое значение может иметь анализ личных моральных принципов для динамической эффективности. Рассмотрим то, как должны вести себя супруги, чтобы сохранить собственный брак и институт семьи ради своего собственного блага и, в особенности, ради блага детей. Например, если женатый мужчина высоко ценит свое легкомысленное желание быть рядом с молодой и привлекательной девушкой, то когда его дети вырастут, а жена постареет, он вполне может с ней развестись. Если такое поведение станет обычным, то женщины перед принятием решения выйти замуж и завести детей станут учитывать высокий риск того, что мужья бросят их, когда дети станут взрослыми, т. е. именно в тот момент, когда их возраст и квалификация поставят их в крайне невыгодное положение на рынке труда. В результате не просто возрастет число разводов, но и уменьшится число браков, а женщины будут откладывать замужество и детей, чтобы обеспечить себе материальную независимость. Все это приведет к резкому падению рождаемости. В отсутствие миграционного притока, способного смягчить этот тренд и возникающее в результате старение населения, пострадает социальный процесс предпринимательского творчества и предпринимательской координации. И для развития цивилизации, и для экономического и социального прогресса требуется постоянный рост населения, способного обеспечивать устойчивый рост социального знания, генерируемого творческой энергией предпринимательства. В конечном счете динамическая эффективность зависит от творческой энергии людей и их способности к координации; следовательно, при прочих равных она будет расти с ростом населения, а рост населения способна обеспечить лишь определенного рода семейная мораль.