Глава 8
Было уже пять часов, когда Горация появилась на Гросвенор-сквер и, узнав от мажордома, который час, вскрикнула и взбежала по ступенькам. На верхней площадке она налетела на Рула, уже одетого для поездки в оперу.
– О, дорогой, какое приключение! – задыхаясь, воскликнула она. – Я уж-жасно опаздываю, а то бы рассказала прямо теперь. Умоляю, прости меня! Буду готова через минуту!
Рул следил за ней взглядом, пока она не исчезла в своей комнате, и продолжил свой путь вниз по ступенькам.
Без пяти шесть графиня заняла свое место за столом, напротив мужа, и с победной улыбкой торжественно заявила, что не так уж она и опоздала в конце концов.
– А если это Г-Глюк, то я не очень-то и расстроюсь, если н-немного пропущу, – заметила она. – Но я должна рассказать тебе о моем приключении. Только вообрази, Маркус, на меня напали разбойники!
– Напали разбойники? – удивленно переспросил он. Горация закивала в ответ, так как в этот момент она с жадностью уплетала краба в масле.
– Моя дорогая девочка, где и когда?
– О, рядом с Хафвэй-Хаус, когда возвращалась домой от Лейни. К тому же было еще светло, и они з-забрали мою сумочку. Но там было не так уж много денег.
– Тебе повезло, – сказал эрл. – Но не думаю, что мне все понятно. А что, это наглое ограбление не встретило сопротивления со стороны моих героических слуг?
– Н-ну, Джефрис не взял с собой пистолеты. Кучер мне потом все объяснил.
– А! – сказал эрл. – Тогда ему придется объяснить свои благие намерения мне.
Горация, которая была занята – артишоками, быстро взглянула на него и сказала:
– П-пожалуйста, не сердись, Рул. Это я виновата, что так задержалась у Л – Лейни. И я не думаю, что Джефрис мог что-нибудь с-сделать даже с мушкетом, поскольку их было несколько, и все они стреляли из пистолетов.
– О! – протянул Рул, при этом глаза его сузились. – Кстати, сколько их было?
– Четверо.
Его светлость удивленно поднял брови.
– Горри, ты действительно начинаешь интриговать меня. Тебя задержали четверо мужчин…
– Да, и все они были в м-масках.
– Надо думать, – заметил его светлость. – Но ты говоришь, что единственная твоя потеря – сумочка?
– Да, но один из них п-пытался стянуть колечко с моего пальца, и б-боюсь, они бы забрали у меня все, но я была спасена. Не п-правда ли, это так романтично?
– Да, это действительно очень романтично, даже чересчур, – сказал эрл. – Но позволь узнать, кто же был тот, кто совершил столь галантный поступок и спас тебя?
– Это был лорд Л-Летбридж! – в голосе Горации прозвучал легкий вызов.
Эрл ничего не ответил. Затем он протянул руку к графину с красным вином и наполнил свой бокал.
– Понятно, – наконец сказал он. – Так он тоже был в. Найтсбридже? Какое замечательное совпадение!
– Да, правда? – Горация обрадовалась, что ее рассказ не вызвал даже тени недовольства у мужа.
– Достаточно… э-э-э… фатальное, – протянул его светлость. – И что, он заставил убежать вооруженных людей один?
– Да, похоже. Он примчался г-галопом, и разбойники убежали.
Эрл наклонил голову. На его лице был написан вежливый интерес.
– А дальше? – мягко спросил он.
– О, з-затем я спросила, не может ли он п-проводить меня домой, и должна сказать, Рул, что с-сначала он чуть было не отказался, но я настаивала, и он с – согласился. – Она перевела дыхание. – И, может быть, мне следует тебе сказать также, что мы с ним р-решили стать друзьями.
Спокойный взгляд эрла встретился с ее взглядом.
– Конечно, подобное доверие делает мне честь, моя дорогая. Позволь сделать только одно замечание!
У Горации вырвалось:
– Н-ну, лорд Летбридж с-сказал, что ты наверняка н-не одобришь это.
– Ах, он так сказал? – насмешливо произнес его светлость. – А он не сказал о причинах моего предполагаемого неодобрения?
– Н-нет, но он м-мне сказал, что он не т-тот человек, с которым мне следует дружить. Это вызвало во мне ж-жалость, и я сказала, что не з-забочусь о мнении света и буду с ним дружить.
Эрл приложил к губам салфетку.
– Хорошо. А если, предположим, я буду возражать против этой дружбы?..
Горация приготовилась к сражению.
– П-почему же, сэр?
– Думаю, что он предусмотрительно растолковал тебе эти причины, – сухо ответил Рул.
– М-мне они кажутся очень глупыми и – недобрыми! – заявила Горация.
– Этого я и боялся, – сказал Рул.
– И, – вдохновенно продолжала Горация, – не стоит мне советовать не дружить с лордом Л-Летбриджем, потому что я буду!
– Интересно, как бы ты отнеслась к моей просьбе не становиться подругой Летбриджа?
– Мне он нравится, и я не собираюсь обращать внимание на какие-то п – предрассудки.
– Тогда, любовь моя, если ты закончила свой ужин, едем в оперу, – спокойно сказал Рул.
Горация встала из-за стола с чувством, что ветер перестал надувать ее паруса.
В итальянском оперном театре, поклонником которого был его светлость, давали «Ифигению». Эрл и графиня Рул прибыли в середине первого действия и заняли места в ложе.
Партер был заполнен знатью, не питавшей, впрочем, особой любви к музыке.
Ложа Рула вскоре заполнилась друзьями Горации, а его светлость, оттесненный от жены бесцеремонным мистером Дэшвудом, подавил зевок и отправился на поиски более подходящего общества. Вскоре его можно было увидеть в партере – он смеялся над чем-то, что лениво нашептывал ему на ухо мистер Сельвин. Затем он решил подойти к группе знакомых мужчин, но вдруг его взгляд случайно задержался на одной из лож, и он увидел нечто, заставившее его изменить решение. Три минуты спустя он был уже в ложе леди Мейси.
Со времени своей женитьбы он скрывал свое отношение к леди Мейси, поэтому, протягивая ему руку для поцелуя, она испытывала смешанное чувство удивления и триумфа.
– Милорд? Полагаю, вы знакомы с сэром Уиллоуби? И, несомненно, с мисс Клоук, – сказала она, указывая на своих соседей.
– Как вам «Ифигения», сэр? Лорд Летбридж и я считаем, что Марипоза, увы, не в голосе. Что вы скажете?
– Сказать по правде, – ответил он, – я прибыл в тот момент, когда она уходила. – Он обернулся. – А! Летбридж! – произнес он, как всегда, лениво. – Какое счастливое совпадение! Боюсь, что я у вас в долгу, не так ли?
Леди Мейси повернулась, но эрл отошел в глубину ложи, где стоял Летбридж. Грузная фигура сэра Уиллоуби заслоняла его от любопытных взглядов.
Летбридж отвесил глубокий поклон.
– Я был бы бесконечно счастлив так думать, милорд, – сказал он подчеркнуто вежливо.
– О, безусловно! – продолжал Рул, поигрывая моноклем. – Я был заворожен подробным рассказом о вашей – как бы это выразиться? – о вашем рыцарском поступке сегодня днем.
Лицо Летбриджа осветила белозубая улыбка.
– О, что вы, милорд! Такой пустяк, поверьте.
– Но я бесконечно восхищен, уверяю вас, – сказал Рул. – Справиться с четырьмя – их было четверо, не так ли? – справиться с четырьмя отъявленными злодеями одной рукой – на это способен только храбрец! Ведь вы всегда были отважны, мой любезный Летбридж? Отважны так, что дух захватывает.
– Заслужить, – все еще улыбаясь, ответил Летбридж, – чтобы у вашей светлости захватывало дух, уже честь.
– Ах! – вздохнул эрл. – Но вы пробуждаете во мне дух соревнования, мой дорогой Летбридж. Еще несколько столь же отважных подвигов, и я подумаю… а не попробовать ли мне… э-э-э… лишить вас духа?
Летбридж сделал движение рукой, словно хотел выхватить шпагу, но никакой шпаги при нем не было, однако эрл, следя за его движением через монокль, сказал самым дружелюбным тоном, на какой был способен:
– Вот именно, Летбридж! Как хорошо мы понимаем друг друга!
– Тем не менее, милорд, позвольте заметить, что вам эта задача может показаться трудной.
– Но я каким-то образом чувствую, что она мне по силам… – И, отвернувшись, он направился к леди Мейси, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение.
Ложа напротив постепенно пустела, и в ней остались только леди Амелия Придхэм, мистер Дэшвуд и виконт Уинвуд.
Мистер Дэшвуд, составлявший компанию виконту в его похождениях, выслушивал вместе с ним порицания леди Амелии за их проказы, когда в ложу вошел мистер Дрелинкорт.
Мистер Дрелинкорт хотел поговорить со своим кузеном Рулом и был очень огорчен, не обнаружив его в театре.
Его раздражение от поведения графини Рул не только не улеглось, но и получило новую пищу, когда он услышал, как Горация напевает мелодию из оперы.
Мистер Дрелинкорт, покраснев под слоем пудры, раздраженно воскликнул:
– Мадам, я пришел, чтобы увидеть своего кузена!
– Его здесь нет, – сказала Горация. – Кросби, ваш п-парик ну прямо как в этой песенке! Знаете? «Чтоб женщин завлекать, у них волос – пудов на пять…» Только нас этим не з-завлечь.
– Весьма занятная песенка, мадам, – сказал мистер Дрелинкорт. – Но мне показалось, что я видел в этой ложе Рула, сидящего рядом с вами.
– Он на минутку вышел, – отвечала Горация. – О! Да у вас в-веер! Леди Амелия, только взгляните! У мистера Дрелинкорта веер гораздо с-симпатичнее моего!
Мистер Дрелинкорт с треском сложил свой веер.
– Вышел, говорите? Боюсь, кузина, что вы ошибаетесь. – Он ткнул тростью в противоположную ложу и с ухмылкой промолвил: – Что это за прелестница его обворожила? Боже, опять эта Мейси! О, прошу прощения, кузина, я не должен был так говорить! Шутка, обычная шутка, уверяю вас! Я не имел ни малейшего намерения… Ха! Вы только посмотрите на это создание в красновато-коричневых шелках!
Виконт Уинвуд, уловив кое-что из этой беседы, поднялся было с хмурым видом со своего кресла, но леди Амелия бесцеремонно схватила его за полы фрака и предостерегающе потянула назад. Затем она грузно поднялась.
– Так это вы, Кросби? Позволяю вам отвести меня в мою ложу, если ваша рука выдержит такую тяжесть!
– О, с величайшим удовольствием, мадам! – поклонился мистер Дрелинкорт и гарцующей походкой вышел вслед за ней.
Мистер Дэшвуд, увидев недоуменное выражение на лице Горации, смущенно кашлянул, обменялся сочувственным взглядом с виконтом и удалился.
Горация, нахмурив брови, обратилась к брату:
– Что он имел в-в виду. Пел? – спросила она.
– Что? Кто? – Виконт сделал вид, что не понял вопроса.
– Ну Кросби! Ты разве не слышал?
– Этот ничтожный червяк? Ничего! А что он мог иметь в виду?
Горация посмотрела на ложу напротив.
– Он сказал, что не должен был чего-то говорить. А ты говорил только недавно о л-леди Мейси…
– Я ничего не говорил! – быстро ответил виконт. – Ох, ради Бога, Горри, не задавай глупых вопросов! В глазах Горации появился холодный блеск.
– Скажи, П-Пелхэм!
– Да нечего говорить, кроме того, что репутация Мейси не входит ни в какие рамки. Ну и что из того?
– Оч-чень хорошо! Тогда я спрошу Рула, – с угрозой в голосе заявила Горация.
Виконт не на шутку встревожился:
– Нет, пожалуйста, не делай этого!
– Тогда, в-возможно, ответ даст Кросби, – сказала Горация. – Я спрошу у него.
– Не задавай этому змею вопросов! – приказал виконт. – От него ты не добьешься ничего, кроме скандального вранья. Оставь эту затею – вот мой совет.
Серые глаза в упор посмотрели на него.
– Р-Рул влюблен в леди Мейси? – прямо спросила Горация.
– О нет, ничего такого! – пытался убедить ее виконт. – Эти маленькие интрижки не означают влюбленности, ты ведь знаешь. Забудь об этом, Горри. Рул – светский человек! За этим ничего не кроется, моя дорогая сестренка!
Горация снова посмотрела на ложу леди Мейси, но эрла там уже не было. Набрав в грудь воздуха, она сказала:
– Я з-знаю это. П-пожалуйста, не думай, что меня это волнует. Только я считаю, что вы м-могли бы мне сказать.
– По правде говоря, я был уверен, что ты все знаешь, – сказал Пелхэм. – Об этом все судачат, и ведь не по любви же ты выходила за Рула, в конце концов.
– Ты прав, – согласилась Горация обреченно.
– О, дорогой, какое приключение! – задыхаясь, воскликнула она. – Я уж-жасно опаздываю, а то бы рассказала прямо теперь. Умоляю, прости меня! Буду готова через минуту!
Рул следил за ней взглядом, пока она не исчезла в своей комнате, и продолжил свой путь вниз по ступенькам.
Без пяти шесть графиня заняла свое место за столом, напротив мужа, и с победной улыбкой торжественно заявила, что не так уж она и опоздала в конце концов.
– А если это Г-Глюк, то я не очень-то и расстроюсь, если н-немного пропущу, – заметила она. – Но я должна рассказать тебе о моем приключении. Только вообрази, Маркус, на меня напали разбойники!
– Напали разбойники? – удивленно переспросил он. Горация закивала в ответ, так как в этот момент она с жадностью уплетала краба в масле.
– Моя дорогая девочка, где и когда?
– О, рядом с Хафвэй-Хаус, когда возвращалась домой от Лейни. К тому же было еще светло, и они з-забрали мою сумочку. Но там было не так уж много денег.
– Тебе повезло, – сказал эрл. – Но не думаю, что мне все понятно. А что, это наглое ограбление не встретило сопротивления со стороны моих героических слуг?
– Н-ну, Джефрис не взял с собой пистолеты. Кучер мне потом все объяснил.
– А! – сказал эрл. – Тогда ему придется объяснить свои благие намерения мне.
Горация, которая была занята – артишоками, быстро взглянула на него и сказала:
– П-пожалуйста, не сердись, Рул. Это я виновата, что так задержалась у Л – Лейни. И я не думаю, что Джефрис мог что-нибудь с-сделать даже с мушкетом, поскольку их было несколько, и все они стреляли из пистолетов.
– О! – протянул Рул, при этом глаза его сузились. – Кстати, сколько их было?
– Четверо.
Его светлость удивленно поднял брови.
– Горри, ты действительно начинаешь интриговать меня. Тебя задержали четверо мужчин…
– Да, и все они были в м-масках.
– Надо думать, – заметил его светлость. – Но ты говоришь, что единственная твоя потеря – сумочка?
– Да, но один из них п-пытался стянуть колечко с моего пальца, и б-боюсь, они бы забрали у меня все, но я была спасена. Не п-правда ли, это так романтично?
– Да, это действительно очень романтично, даже чересчур, – сказал эрл. – Но позволь узнать, кто же был тот, кто совершил столь галантный поступок и спас тебя?
– Это был лорд Л-Летбридж! – в голосе Горации прозвучал легкий вызов.
Эрл ничего не ответил. Затем он протянул руку к графину с красным вином и наполнил свой бокал.
– Понятно, – наконец сказал он. – Так он тоже был в. Найтсбридже? Какое замечательное совпадение!
– Да, правда? – Горация обрадовалась, что ее рассказ не вызвал даже тени недовольства у мужа.
– Достаточно… э-э-э… фатальное, – протянул его светлость. – И что, он заставил убежать вооруженных людей один?
– Да, похоже. Он примчался г-галопом, и разбойники убежали.
Эрл наклонил голову. На его лице был написан вежливый интерес.
– А дальше? – мягко спросил он.
– О, з-затем я спросила, не может ли он п-проводить меня домой, и должна сказать, Рул, что с-сначала он чуть было не отказался, но я настаивала, и он с – согласился. – Она перевела дыхание. – И, может быть, мне следует тебе сказать также, что мы с ним р-решили стать друзьями.
Спокойный взгляд эрла встретился с ее взглядом.
– Конечно, подобное доверие делает мне честь, моя дорогая. Позволь сделать только одно замечание!
У Горации вырвалось:
– Н-ну, лорд Летбридж с-сказал, что ты наверняка н-не одобришь это.
– Ах, он так сказал? – насмешливо произнес его светлость. – А он не сказал о причинах моего предполагаемого неодобрения?
– Н-нет, но он м-мне сказал, что он не т-тот человек, с которым мне следует дружить. Это вызвало во мне ж-жалость, и я сказала, что не з-забочусь о мнении света и буду с ним дружить.
Эрл приложил к губам салфетку.
– Хорошо. А если, предположим, я буду возражать против этой дружбы?..
Горация приготовилась к сражению.
– П-почему же, сэр?
– Думаю, что он предусмотрительно растолковал тебе эти причины, – сухо ответил Рул.
– М-мне они кажутся очень глупыми и – недобрыми! – заявила Горация.
– Этого я и боялся, – сказал Рул.
– И, – вдохновенно продолжала Горация, – не стоит мне советовать не дружить с лордом Л-Летбриджем, потому что я буду!
– Интересно, как бы ты отнеслась к моей просьбе не становиться подругой Летбриджа?
– Мне он нравится, и я не собираюсь обращать внимание на какие-то п – предрассудки.
– Тогда, любовь моя, если ты закончила свой ужин, едем в оперу, – спокойно сказал Рул.
Горация встала из-за стола с чувством, что ветер перестал надувать ее паруса.
В итальянском оперном театре, поклонником которого был его светлость, давали «Ифигению». Эрл и графиня Рул прибыли в середине первого действия и заняли места в ложе.
Партер был заполнен знатью, не питавшей, впрочем, особой любви к музыке.
Ложа Рула вскоре заполнилась друзьями Горации, а его светлость, оттесненный от жены бесцеремонным мистером Дэшвудом, подавил зевок и отправился на поиски более подходящего общества. Вскоре его можно было увидеть в партере – он смеялся над чем-то, что лениво нашептывал ему на ухо мистер Сельвин. Затем он решил подойти к группе знакомых мужчин, но вдруг его взгляд случайно задержался на одной из лож, и он увидел нечто, заставившее его изменить решение. Три минуты спустя он был уже в ложе леди Мейси.
Со времени своей женитьбы он скрывал свое отношение к леди Мейси, поэтому, протягивая ему руку для поцелуя, она испытывала смешанное чувство удивления и триумфа.
– Милорд? Полагаю, вы знакомы с сэром Уиллоуби? И, несомненно, с мисс Клоук, – сказала она, указывая на своих соседей.
– Как вам «Ифигения», сэр? Лорд Летбридж и я считаем, что Марипоза, увы, не в голосе. Что вы скажете?
– Сказать по правде, – ответил он, – я прибыл в тот момент, когда она уходила. – Он обернулся. – А! Летбридж! – произнес он, как всегда, лениво. – Какое счастливое совпадение! Боюсь, что я у вас в долгу, не так ли?
Леди Мейси повернулась, но эрл отошел в глубину ложи, где стоял Летбридж. Грузная фигура сэра Уиллоуби заслоняла его от любопытных взглядов.
Летбридж отвесил глубокий поклон.
– Я был бы бесконечно счастлив так думать, милорд, – сказал он подчеркнуто вежливо.
– О, безусловно! – продолжал Рул, поигрывая моноклем. – Я был заворожен подробным рассказом о вашей – как бы это выразиться? – о вашем рыцарском поступке сегодня днем.
Лицо Летбриджа осветила белозубая улыбка.
– О, что вы, милорд! Такой пустяк, поверьте.
– Но я бесконечно восхищен, уверяю вас, – сказал Рул. – Справиться с четырьмя – их было четверо, не так ли? – справиться с четырьмя отъявленными злодеями одной рукой – на это способен только храбрец! Ведь вы всегда были отважны, мой любезный Летбридж? Отважны так, что дух захватывает.
– Заслужить, – все еще улыбаясь, ответил Летбридж, – чтобы у вашей светлости захватывало дух, уже честь.
– Ах! – вздохнул эрл. – Но вы пробуждаете во мне дух соревнования, мой дорогой Летбридж. Еще несколько столь же отважных подвигов, и я подумаю… а не попробовать ли мне… э-э-э… лишить вас духа?
Летбридж сделал движение рукой, словно хотел выхватить шпагу, но никакой шпаги при нем не было, однако эрл, следя за его движением через монокль, сказал самым дружелюбным тоном, на какой был способен:
– Вот именно, Летбридж! Как хорошо мы понимаем друг друга!
– Тем не менее, милорд, позвольте заметить, что вам эта задача может показаться трудной.
– Но я каким-то образом чувствую, что она мне по силам… – И, отвернувшись, он направился к леди Мейси, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение.
Ложа напротив постепенно пустела, и в ней остались только леди Амелия Придхэм, мистер Дэшвуд и виконт Уинвуд.
Мистер Дэшвуд, составлявший компанию виконту в его похождениях, выслушивал вместе с ним порицания леди Амелии за их проказы, когда в ложу вошел мистер Дрелинкорт.
Мистер Дрелинкорт хотел поговорить со своим кузеном Рулом и был очень огорчен, не обнаружив его в театре.
Его раздражение от поведения графини Рул не только не улеглось, но и получило новую пищу, когда он услышал, как Горация напевает мелодию из оперы.
Мистер Дрелинкорт, покраснев под слоем пудры, раздраженно воскликнул:
– Мадам, я пришел, чтобы увидеть своего кузена!
– Его здесь нет, – сказала Горация. – Кросби, ваш п-парик ну прямо как в этой песенке! Знаете? «Чтоб женщин завлекать, у них волос – пудов на пять…» Только нас этим не з-завлечь.
– Весьма занятная песенка, мадам, – сказал мистер Дрелинкорт. – Но мне показалось, что я видел в этой ложе Рула, сидящего рядом с вами.
– Он на минутку вышел, – отвечала Горация. – О! Да у вас в-веер! Леди Амелия, только взгляните! У мистера Дрелинкорта веер гораздо с-симпатичнее моего!
Мистер Дрелинкорт с треском сложил свой веер.
– Вышел, говорите? Боюсь, кузина, что вы ошибаетесь. – Он ткнул тростью в противоположную ложу и с ухмылкой промолвил: – Что это за прелестница его обворожила? Боже, опять эта Мейси! О, прошу прощения, кузина, я не должен был так говорить! Шутка, обычная шутка, уверяю вас! Я не имел ни малейшего намерения… Ха! Вы только посмотрите на это создание в красновато-коричневых шелках!
Виконт Уинвуд, уловив кое-что из этой беседы, поднялся было с хмурым видом со своего кресла, но леди Амелия бесцеремонно схватила его за полы фрака и предостерегающе потянула назад. Затем она грузно поднялась.
– Так это вы, Кросби? Позволяю вам отвести меня в мою ложу, если ваша рука выдержит такую тяжесть!
– О, с величайшим удовольствием, мадам! – поклонился мистер Дрелинкорт и гарцующей походкой вышел вслед за ней.
Мистер Дэшвуд, увидев недоуменное выражение на лице Горации, смущенно кашлянул, обменялся сочувственным взглядом с виконтом и удалился.
Горация, нахмурив брови, обратилась к брату:
– Что он имел в-в виду. Пел? – спросила она.
– Что? Кто? – Виконт сделал вид, что не понял вопроса.
– Ну Кросби! Ты разве не слышал?
– Этот ничтожный червяк? Ничего! А что он мог иметь в виду?
Горация посмотрела на ложу напротив.
– Он сказал, что не должен был чего-то говорить. А ты говорил только недавно о л-леди Мейси…
– Я ничего не говорил! – быстро ответил виконт. – Ох, ради Бога, Горри, не задавай глупых вопросов! В глазах Горации появился холодный блеск.
– Скажи, П-Пелхэм!
– Да нечего говорить, кроме того, что репутация Мейси не входит ни в какие рамки. Ну и что из того?
– Оч-чень хорошо! Тогда я спрошу Рула, – с угрозой в голосе заявила Горация.
Виконт не на шутку встревожился:
– Нет, пожалуйста, не делай этого!
– Тогда, в-возможно, ответ даст Кросби, – сказала Горация. – Я спрошу у него.
– Не задавай этому змею вопросов! – приказал виконт. – От него ты не добьешься ничего, кроме скандального вранья. Оставь эту затею – вот мой совет.
Серые глаза в упор посмотрели на него.
– Р-Рул влюблен в леди Мейси? – прямо спросила Горация.
– О нет, ничего такого! – пытался убедить ее виконт. – Эти маленькие интрижки не означают влюбленности, ты ведь знаешь. Забудь об этом, Горри. Рул – светский человек! За этим ничего не кроется, моя дорогая сестренка!
Горация снова посмотрела на ложу леди Мейси, но эрла там уже не было. Набрав в грудь воздуха, она сказала:
– Я з-знаю это. П-пожалуйста, не думай, что меня это волнует. Только я считаю, что вы м-могли бы мне сказать.
– По правде говоря, я был уверен, что ты все знаешь, – сказал Пелхэм. – Об этом все судачат, и ведь не по любви же ты выходила за Рула, в конце концов.
– Ты прав, – согласилась Горация обреченно.
Глава 9
Для леди Рул и лорда Летбриджа не составляло труда укрепить их зарождающуюся дружбу. Принадлежа к высшему обществу, они посещали одни и те же дома, встречались в Воксхолле, в Мерил-Боуне, даже в амфитеатре Астлей, куда Горация чуть ли не силой тащила сопротивлявшуюся мисс Шарлот.
– Но, – однажды не выдержала Шарлот, – я хочу признаться, что не получаю удовольствия при виде лошадей, танцующих менуэт.
Мистер Арнольд Гисборн, которого они попросили сопровождать их, как выяснилось, был тоже неприятно удивлен этим зрелищем.
В этот момент в ложу вошел лорд Летбридж, который неожиданно решил посетить амфитеатр именно в этот вечер. Обменявшись любезностями с мисс Уинвуд и мистером Гисборном, он занял свободное кресло рядом с Горацией и принялся развлекать ее светской беседой.
Под звуки фанфар, возвестивших выход на арену артиста, который, как было указано в афише, должен был перепрыгнуть через ленту, висящую на расстоянии пятнадцати футов от земли, при этом еще и стреляя из двух пистолетов, Горация укоризненно сказала:
– Я послала вам п-приглашение, но вы не пришли на мой в-вечер, сэр. Не очень-то это вежливо, как вы считаете? Он улыбнулся.
– Я не думаю, что милорда Рула обрадует мое появление в его доме, мадам.
Нахмурив брови, она ответила:
– О, вам не с-стоит об этом беспокоиться, сэр. Милорд не вмешивается в мои д-дела, как, впрочем, и я в его. Вы будете на балу в Алмаке в пятницу? Я обещала м-маме, что возьму Шарлот.
– Счастливица Шарлот! – произнес его светлость. А в это время мисс Уинвуд сообщала по секрету мистеру Гисборну о своем неприятии подобных мероприятий.
– Я признаю, – согласился мистер Гисборн, – что теперешнее увлечение танцами чрезмерно, но считаю клуб Алмак очень светским. Конечно, раз Кармул – Хаус уступил, общий тон этих развлечений значительно вырос.
– Я слышала, – вспыхнув, сказала Шарлот, – о маскарадах и карнавалах!
На этот раз Горацию сопровождали на бал лорд Уинвуд и его друг сэр Роланд Поммрой, молодой щеголь. Сэр Роланд был сама жизнерадостность, а виконт, как всегда, сама прямота.
– Чтоб мне повеситься, Горри, ненавижу я танцы! – заявил он. – У тебя столько кавалеров, и все прямо лезут вон из кожи, только чтобы получить возможность пригласить тебя на танец. С какой стати ты выбрала меня?
Но только одна Горация знала причины, по которым она предпочла именно его. Предупредив ее, что у него нет желания танцевать всю ночь и что, скорее всего, он закончит бал игрой в карты, виконт нехотя уступил. Горация заявила (и это было правдой), что не имеет ничего против его игры в карты, поскольку, без сомнения, она и без него найдет предостаточно партнеров. Если бы виконт знал, кого именно она имела в виду, он бы так легко не сдался.
Танцы были в самом разгаре, когда в зал вошел лорд Летбридж в платье голубого шелка, и мисс Уинвуд, первой заметившая его, тут же узнала в нем неразговорчивого джентльмена, присоединившегося к ним у Астлея. Когда он подошел к Горации и дружелюбно поздоровался с ней, мисс Уинвуд овладели дурные предчувствия, и она неодобрительно подумала, что фривольное поведение Горации не вяжется с экстравагантностью ее наряда, огромный кринолин и многочисленные ленты которого так ее раздражали.
Она решила привлечь внимание Горации и высказать ей свое осуждение, но именно в эту минуту ее сестра вместе с лордом Летбриджем присоединилась к танцующим.
Горация предпочла не заметить этот взгляд, однако он не ускользнул от "-(, – (o лорда Летбриджа, и он, недоуменно нахмурив брови, произнес:
– Я чем-то оскорбил вашу сестру?
– Н-ну, – ответила Горация, – с вашей стороны было не очень учтиво не пригласить ее на т-танец.
– Но я никогда не танцую, – сказал Летбридж.
– Что же в таком случае вы делаете сейчас? – спросила Горация.
– Танцую с вами, – ответил он. – Но это совсем другое дело.
Они разошлись в танце, но Летбридж успел с удовлетворением заметить легкий румянец на ее щеках.
Летбридж действительно редко танцевал, и Горация об этом знала. Она заметила один или два завистливых взгляда и не могла, несмотря на молодость, не испытывать триумфа. Рул мог отдавать предпочтение зрелым прелестям Каролин Мейси, но миледи Рул покажет ему и всему свету, что она сама редкий приз. Летбридж с его репутацией, высокомерием и каменным сердцем был пленником, заслуживающим того, чтобы показать его всем. А если это не нравилось Рулу – что ж, тем лучше!
Зная или догадываясь, о чем она думала, Летбридж мастерски раскидывал сети.
Когда они вновь сошлись в танце, он произнес скороговоркой:
– Миледи, эта ваша мушка!..
Ее пальчик лег на крохотный шелковый квадратик в уголке глаза.
– Какая, сэр? Убийственная?
– Нет, – сказал он. – Только не убийственная. Глаза ее весело заблестели. Готовясь к новой фигуре танца, она спросила через плечо:
– Какая же тогда?
– Шаловливая! – отвечал Летбридж.
Когда танец закончился, Летбридж взял се за руку и провел в комнату, где были приготовлены прохладительные напитки.
– Вам нравится Поммрой? Мне – нет.
– Н-нет, но есть Шарлот, и, вероятно…
– Простите, – резко возразил Летбридж, – но и Шарлот мне тоже не нравится! Вы позволите предложить вам миндального ликера?
Через минуту он возвратился и протянул ей рюмку. Он стоял рядом с ее креслом и потягивал свой крюшон, глядя прямо перед собой с отрешенным видом. Горация взглянула на него: она не могла понять, почему у него так быстро менялось настроение и он так внезапно терял к ней интерес.
– Почему шаловливая, милорд? Он посмотрел на нее сверху вниз:
– Шаловливая?
– Вы сказали, моя м-мушка шаловливая.
– А, да, сказал. Простите, я думал о другом.
– О! – сказала Горация, почувствовав себя оскорбленной. Неожиданная улыбка осветила его глаза.
– Я думал: когда вы перестанете называть меня так чопорно – милорд? – сказал он.
– О! – оживляясь, воскликнула Горация. – Н-но в самом деле, сэр…
– Но в самом деле, мадам!
– Д-да, но как мне вас н-называть? – нерешительно спросила она.
– У меня есть имя, моя дорогая. Равно как и у тебя – миленькое имя, которое я буду повторять, когда ты уйдешь.
– Я думаю, вам безразлично, уйду я или нет! – капризно воскликнула Горация.
– Вообще-то да, – признался его светлость. – Заключим же пари, Горри.
Она непонимающе взглянула на него, но затем, увидев, что он смеется, просияла в ответ:
– Хорошо, Р-Роберт!
Летбридж склонился и поцеловал протянутую ему руку.
– Я и не предполагал, что мое имя может звучать так красиво, – галантно произнес он.
– Пф! – сказала Горация. – Я абсолютно уверена, что многие женщины до меня…
– Но никто из них не называл меня Р-Роберт, – перебил его светлость.
Тем временем из комнаты для игры в карты вышел виконт. Заметив, что Шарлот Уинвуд делает ему призывные знаки, он подошел к ней ленивой походкой и спокойно спросил:
– Ну, Шарлот, что случилось?
Шарлот взяла его за руку и отвела к одной из оконных ниш.
– Пелхэм, я бы хотела, чтобы ты сегодня больше не играл в карты. Меня беспокоит Горри.
– Что натворила эта дерзкая девчонка на сей раз? – спросил виконт.
– Я не утверждаю, что это что-то серьезное, возможно, всего лишь беспечность, которая, увы, ей так присуща, – серьезно сказала Шарлот. – Но два раза танцевать с одним кавалером, а затем на виду у всех взять его под руку – это чересчур! Maman лорд Рул осудили бы ее за это.
– Рул не такой нетерпимый в вопросах нравственности. А с кем ушла Горри?
– Полагаю, с тем джентльменом, которого мы видели вчера вечером, – сказала Шарлот. – Это лорд Летбридж.
– Что? – воскликнул виконт. – Он здесь? Мисс Уинвуд двумя руками вцепилась ему в руку.
– Так, значит, мои опасения не напрасны? Я не хотела плохо думать о малознакомом мне человеке, но с того момента, как я впервые увидела его светлость, я испытываю к нему недоверие, которое его сегодняшнее поведение только укрепило.
Виконт нахмурился.
– Что ж, хоть это и не мое дело, но я предупреждал Горри, и если Рул оставит это без внимания, то он не тот, за кого я его принимал. Так Горри и передай.
Мисс Уинвуд удивленно посмотрела на него:
– И это все, что ты можешь сделать, Пелхэм?
– А что я могу? – спросил виконт. – Ты считаешь, мне следует насильно оттаскивать Горри от Летбриджа?
– Но…
– Я не стану этого делать! – решительно заявил виконт. – Он слишком искусный дуэлянт.
И он удалился, оставив глубоко встревоженную мисс Уинвуд одну.
Его сестра сочла, что виконт отнесся к ее словам со свойственным ему легкомыслием, но он решил, что его зять должен сам разобраться в этом деликатном вопросе.
Направляясь в комнату, где играли в карты, он едва не столкнулся с Рулом и радостно воскликнул:
– Какая удача! Вы именно тот, кто мне нужен!
– Сколько, Пелхэм? – устало спросил его светлость.
– Между прочим, я и в самом деле искал кого-нибудь, кто бы одолжил мне немного денег, – сказал виконт. – Но поразительно, как ты смог догадаться об этом!
– Интуиция, Пелхэм, просто интуиция.
– Ну тогда одолжи мне пятьдесят фунтов, а завтра они вернутся к тебе. Я уверен – сегодня повезет.
– Что заставляет тебя так думать? – спросил Рул, протягивая ему деньги.
Виконт спрятал купюру в карман.
– Премного благодарен. Клянусь, ты отличный друг, старина! Я тут слоняюсь уже целый час, а вечно слоняться человек не может. Рул, мне надо тебе кое-что сказать. Ничего серьезного, но ты ведь знаешь: женщины – слабые создания!
– От этого не легче, – сказал его светлость. – Так что предоставь мне самому решить эту проблему, мой дорогой Пелхэм.
– Чтоб мне лопнуть, мне кажется, ты прекрасно знаешь, о чем я собирался сказать, – посетовал виконт. – Имей в виду, я уже предостерегал Горри. Но женщины так легкомысленны!
– И не только женщины, – пробурчал Рул. – Сделай мне одно одолжение, Пелхэм!
– Все что угодно! – быстро ответил виконт. – С удовольствием!
– Всего-то пустячок, – сказал Рул. – Я не останусь у тебя в долгу, если в будущем ты воздержишься от э-э-э… предостережений Горри.
Виконт замер от удивления.
– Конечно, как скажешь, но я не могу спокойно смотреть, как этот Летбридж увивается за моей сестрой.
Виконт уже отошел на несколько шагов, но, услышав голос Рула, остановился и посмотрел на него через плечо.
– Ах, Пелхэм! И я тоже, – произнес Рул задумчиво.
– О! – сказал виконт. – Ты не хочешь, чтобы я вмешивался, да?
– Видишь ли, мой мальчик, – сказал его светлость, – конечно, я тоже легкомыслен, но не настолько, как ты воображаешь.
Виконт поклялся не вмешиваться и пошел наверстывать упущенное в картежную. На следующее утро он прибыл на Гросвенор-сквер и выложил на стол перед Рулом впечатляющую стопку в пятьдесят фунтов. Он был не из тех, кто пасует перед неудачей.
В течение целой недели он не вставал из-за карточного стола. За одну ночь он выиграл в фараон четыре тысячи, в среду проиграл шесть в винт, в четверг взял себя в руки и снова выиграл. В пятницу он вошел в комнату для азартных игр в Алмаке и занял место за столиком со ставкой в пятьдесят тысяч гиней.
– Пел, а я решил, что ты с этим покончил! – воскликнул сэр Роланд Поммрой.
– Покончил? Ни черта! – отвечал виконт. – Со мной удача! Поспорил с Фингемом на пони во вторник, что Салли Денвере к понедельнику разродится мальчиком.
– Да ты спятил, Пел! – изумился мистер Фоке. – У нее уже четыре девочки.
– Какое там спятил! – торжествующе воскликнул виконт. – Я уже все узнал по дороге сюда. Я выиграл!
– Она наконец подарила Денверсу наследника? – недоверчиво спросил мистер Боулби.
– Наследника? Двоих сразу! У нее двойня!
После этого поразительного известия уже никто не сомневался, что звезды благосклонны к виконту. Более того, один осторожный господин пересел в комнату, где играли в винт и где несколько игроков с непроницаемым выражением на лицах сидели вокруг столов.
Через некоторое время непостижимым образом удача изменила виконту. Мистер Фоке шутливо заметил по этому поводу, что для ростовщиков уже созрел новый клиент.
Однако виконт быстро нашел выход из положения: снял с себя фрак, вывернул его наизнанку и вновь надел. Результат оказался превосходным, он дерзко выставил три стопки монет на середину стола, назвал число «пять» и – выиграл! К полуночи его победы в виде стопок монет, бумажных денег и нескольких закладных едва не доходили ему до локтя, а мистер Фоке, беспросветный неудачник, попросил для себя третью бутылку вина.
Комнату освещали светильники, и свет от них был настолько ярким, что многие игроки, среди них и виконт, надели на голову козырьки из кожи, чтобы защитить глаза.
Другие, особенно мистер Дрелинкорт, предпочитали соломенные шляпы с очень широкими полями, которые служили двойной цели: защищали глаза от яркого света, а парики – от капающего со свечей воска. Шляпа мистера Дрелинкорта была украшена цветами и лентами и вызывала восхищение у остальных игроков. Кто-то, пока все ждали нового броска кубика, затронул интересующую всех скандальную тему, и взрыв смеха поразил слух лорда Честона, весьма нервного игрока, и он бросил кубик на соседний стол, что сорвало его удачу.
– Пять, семь, три, два! – бесстрастно произнес крупье. Заключение ставок и пари сопровождалось громким смехом и веселыми возгласами, но вот установилась тишина, и вдруг все услышали, как голос Дрелинкорта произнес:
– Но, – однажды не выдержала Шарлот, – я хочу признаться, что не получаю удовольствия при виде лошадей, танцующих менуэт.
Мистер Арнольд Гисборн, которого они попросили сопровождать их, как выяснилось, был тоже неприятно удивлен этим зрелищем.
В этот момент в ложу вошел лорд Летбридж, который неожиданно решил посетить амфитеатр именно в этот вечер. Обменявшись любезностями с мисс Уинвуд и мистером Гисборном, он занял свободное кресло рядом с Горацией и принялся развлекать ее светской беседой.
Под звуки фанфар, возвестивших выход на арену артиста, который, как было указано в афише, должен был перепрыгнуть через ленту, висящую на расстоянии пятнадцати футов от земли, при этом еще и стреляя из двух пистолетов, Горация укоризненно сказала:
– Я послала вам п-приглашение, но вы не пришли на мой в-вечер, сэр. Не очень-то это вежливо, как вы считаете? Он улыбнулся.
– Я не думаю, что милорда Рула обрадует мое появление в его доме, мадам.
Нахмурив брови, она ответила:
– О, вам не с-стоит об этом беспокоиться, сэр. Милорд не вмешивается в мои д-дела, как, впрочем, и я в его. Вы будете на балу в Алмаке в пятницу? Я обещала м-маме, что возьму Шарлот.
– Счастливица Шарлот! – произнес его светлость. А в это время мисс Уинвуд сообщала по секрету мистеру Гисборну о своем неприятии подобных мероприятий.
– Я признаю, – согласился мистер Гисборн, – что теперешнее увлечение танцами чрезмерно, но считаю клуб Алмак очень светским. Конечно, раз Кармул – Хаус уступил, общий тон этих развлечений значительно вырос.
– Я слышала, – вспыхнув, сказала Шарлот, – о маскарадах и карнавалах!
На этот раз Горацию сопровождали на бал лорд Уинвуд и его друг сэр Роланд Поммрой, молодой щеголь. Сэр Роланд был сама жизнерадостность, а виконт, как всегда, сама прямота.
– Чтоб мне повеситься, Горри, ненавижу я танцы! – заявил он. – У тебя столько кавалеров, и все прямо лезут вон из кожи, только чтобы получить возможность пригласить тебя на танец. С какой стати ты выбрала меня?
Но только одна Горация знала причины, по которым она предпочла именно его. Предупредив ее, что у него нет желания танцевать всю ночь и что, скорее всего, он закончит бал игрой в карты, виконт нехотя уступил. Горация заявила (и это было правдой), что не имеет ничего против его игры в карты, поскольку, без сомнения, она и без него найдет предостаточно партнеров. Если бы виконт знал, кого именно она имела в виду, он бы так легко не сдался.
Танцы были в самом разгаре, когда в зал вошел лорд Летбридж в платье голубого шелка, и мисс Уинвуд, первой заметившая его, тут же узнала в нем неразговорчивого джентльмена, присоединившегося к ним у Астлея. Когда он подошел к Горации и дружелюбно поздоровался с ней, мисс Уинвуд овладели дурные предчувствия, и она неодобрительно подумала, что фривольное поведение Горации не вяжется с экстравагантностью ее наряда, огромный кринолин и многочисленные ленты которого так ее раздражали.
Она решила привлечь внимание Горации и высказать ей свое осуждение, но именно в эту минуту ее сестра вместе с лордом Летбриджем присоединилась к танцующим.
Горация предпочла не заметить этот взгляд, однако он не ускользнул от "-(, – (o лорда Летбриджа, и он, недоуменно нахмурив брови, произнес:
– Я чем-то оскорбил вашу сестру?
– Н-ну, – ответила Горация, – с вашей стороны было не очень учтиво не пригласить ее на т-танец.
– Но я никогда не танцую, – сказал Летбридж.
– Что же в таком случае вы делаете сейчас? – спросила Горация.
– Танцую с вами, – ответил он. – Но это совсем другое дело.
Они разошлись в танце, но Летбридж успел с удовлетворением заметить легкий румянец на ее щеках.
Летбридж действительно редко танцевал, и Горация об этом знала. Она заметила один или два завистливых взгляда и не могла, несмотря на молодость, не испытывать триумфа. Рул мог отдавать предпочтение зрелым прелестям Каролин Мейси, но миледи Рул покажет ему и всему свету, что она сама редкий приз. Летбридж с его репутацией, высокомерием и каменным сердцем был пленником, заслуживающим того, чтобы показать его всем. А если это не нравилось Рулу – что ж, тем лучше!
Зная или догадываясь, о чем она думала, Летбридж мастерски раскидывал сети.
Когда они вновь сошлись в танце, он произнес скороговоркой:
– Миледи, эта ваша мушка!..
Ее пальчик лег на крохотный шелковый квадратик в уголке глаза.
– Какая, сэр? Убийственная?
– Нет, – сказал он. – Только не убийственная. Глаза ее весело заблестели. Готовясь к новой фигуре танца, она спросила через плечо:
– Какая же тогда?
– Шаловливая! – отвечал Летбридж.
Когда танец закончился, Летбридж взял се за руку и провел в комнату, где были приготовлены прохладительные напитки.
– Вам нравится Поммрой? Мне – нет.
– Н-нет, но есть Шарлот, и, вероятно…
– Простите, – резко возразил Летбридж, – но и Шарлот мне тоже не нравится! Вы позволите предложить вам миндального ликера?
Через минуту он возвратился и протянул ей рюмку. Он стоял рядом с ее креслом и потягивал свой крюшон, глядя прямо перед собой с отрешенным видом. Горация взглянула на него: она не могла понять, почему у него так быстро менялось настроение и он так внезапно терял к ней интерес.
– Почему шаловливая, милорд? Он посмотрел на нее сверху вниз:
– Шаловливая?
– Вы сказали, моя м-мушка шаловливая.
– А, да, сказал. Простите, я думал о другом.
– О! – сказала Горация, почувствовав себя оскорбленной. Неожиданная улыбка осветила его глаза.
– Я думал: когда вы перестанете называть меня так чопорно – милорд? – сказал он.
– О! – оживляясь, воскликнула Горация. – Н-но в самом деле, сэр…
– Но в самом деле, мадам!
– Д-да, но как мне вас н-называть? – нерешительно спросила она.
– У меня есть имя, моя дорогая. Равно как и у тебя – миленькое имя, которое я буду повторять, когда ты уйдешь.
– Я думаю, вам безразлично, уйду я или нет! – капризно воскликнула Горация.
– Вообще-то да, – признался его светлость. – Заключим же пари, Горри.
Она непонимающе взглянула на него, но затем, увидев, что он смеется, просияла в ответ:
– Хорошо, Р-Роберт!
Летбридж склонился и поцеловал протянутую ему руку.
– Я и не предполагал, что мое имя может звучать так красиво, – галантно произнес он.
– Пф! – сказала Горация. – Я абсолютно уверена, что многие женщины до меня…
– Но никто из них не называл меня Р-Роберт, – перебил его светлость.
Тем временем из комнаты для игры в карты вышел виконт. Заметив, что Шарлот Уинвуд делает ему призывные знаки, он подошел к ней ленивой походкой и спокойно спросил:
– Ну, Шарлот, что случилось?
Шарлот взяла его за руку и отвела к одной из оконных ниш.
– Пелхэм, я бы хотела, чтобы ты сегодня больше не играл в карты. Меня беспокоит Горри.
– Что натворила эта дерзкая девчонка на сей раз? – спросил виконт.
– Я не утверждаю, что это что-то серьезное, возможно, всего лишь беспечность, которая, увы, ей так присуща, – серьезно сказала Шарлот. – Но два раза танцевать с одним кавалером, а затем на виду у всех взять его под руку – это чересчур! Maman лорд Рул осудили бы ее за это.
– Рул не такой нетерпимый в вопросах нравственности. А с кем ушла Горри?
– Полагаю, с тем джентльменом, которого мы видели вчера вечером, – сказала Шарлот. – Это лорд Летбридж.
– Что? – воскликнул виконт. – Он здесь? Мисс Уинвуд двумя руками вцепилась ему в руку.
– Так, значит, мои опасения не напрасны? Я не хотела плохо думать о малознакомом мне человеке, но с того момента, как я впервые увидела его светлость, я испытываю к нему недоверие, которое его сегодняшнее поведение только укрепило.
Виконт нахмурился.
– Что ж, хоть это и не мое дело, но я предупреждал Горри, и если Рул оставит это без внимания, то он не тот, за кого я его принимал. Так Горри и передай.
Мисс Уинвуд удивленно посмотрела на него:
– И это все, что ты можешь сделать, Пелхэм?
– А что я могу? – спросил виконт. – Ты считаешь, мне следует насильно оттаскивать Горри от Летбриджа?
– Но…
– Я не стану этого делать! – решительно заявил виконт. – Он слишком искусный дуэлянт.
И он удалился, оставив глубоко встревоженную мисс Уинвуд одну.
Его сестра сочла, что виконт отнесся к ее словам со свойственным ему легкомыслием, но он решил, что его зять должен сам разобраться в этом деликатном вопросе.
Направляясь в комнату, где играли в карты, он едва не столкнулся с Рулом и радостно воскликнул:
– Какая удача! Вы именно тот, кто мне нужен!
– Сколько, Пелхэм? – устало спросил его светлость.
– Между прочим, я и в самом деле искал кого-нибудь, кто бы одолжил мне немного денег, – сказал виконт. – Но поразительно, как ты смог догадаться об этом!
– Интуиция, Пелхэм, просто интуиция.
– Ну тогда одолжи мне пятьдесят фунтов, а завтра они вернутся к тебе. Я уверен – сегодня повезет.
– Что заставляет тебя так думать? – спросил Рул, протягивая ему деньги.
Виконт спрятал купюру в карман.
– Премного благодарен. Клянусь, ты отличный друг, старина! Я тут слоняюсь уже целый час, а вечно слоняться человек не может. Рул, мне надо тебе кое-что сказать. Ничего серьезного, но ты ведь знаешь: женщины – слабые создания!
– От этого не легче, – сказал его светлость. – Так что предоставь мне самому решить эту проблему, мой дорогой Пелхэм.
– Чтоб мне лопнуть, мне кажется, ты прекрасно знаешь, о чем я собирался сказать, – посетовал виконт. – Имей в виду, я уже предостерегал Горри. Но женщины так легкомысленны!
– И не только женщины, – пробурчал Рул. – Сделай мне одно одолжение, Пелхэм!
– Все что угодно! – быстро ответил виконт. – С удовольствием!
– Всего-то пустячок, – сказал Рул. – Я не останусь у тебя в долгу, если в будущем ты воздержишься от э-э-э… предостережений Горри.
Виконт замер от удивления.
– Конечно, как скажешь, но я не могу спокойно смотреть, как этот Летбридж увивается за моей сестрой.
Виконт уже отошел на несколько шагов, но, услышав голос Рула, остановился и посмотрел на него через плечо.
– Ах, Пелхэм! И я тоже, – произнес Рул задумчиво.
– О! – сказал виконт. – Ты не хочешь, чтобы я вмешивался, да?
– Видишь ли, мой мальчик, – сказал его светлость, – конечно, я тоже легкомыслен, но не настолько, как ты воображаешь.
Виконт поклялся не вмешиваться и пошел наверстывать упущенное в картежную. На следующее утро он прибыл на Гросвенор-сквер и выложил на стол перед Рулом впечатляющую стопку в пятьдесят фунтов. Он был не из тех, кто пасует перед неудачей.
В течение целой недели он не вставал из-за карточного стола. За одну ночь он выиграл в фараон четыре тысячи, в среду проиграл шесть в винт, в четверг взял себя в руки и снова выиграл. В пятницу он вошел в комнату для азартных игр в Алмаке и занял место за столиком со ставкой в пятьдесят тысяч гиней.
– Пел, а я решил, что ты с этим покончил! – воскликнул сэр Роланд Поммрой.
– Покончил? Ни черта! – отвечал виконт. – Со мной удача! Поспорил с Фингемом на пони во вторник, что Салли Денвере к понедельнику разродится мальчиком.
– Да ты спятил, Пел! – изумился мистер Фоке. – У нее уже четыре девочки.
– Какое там спятил! – торжествующе воскликнул виконт. – Я уже все узнал по дороге сюда. Я выиграл!
– Она наконец подарила Денверсу наследника? – недоверчиво спросил мистер Боулби.
– Наследника? Двоих сразу! У нее двойня!
После этого поразительного известия уже никто не сомневался, что звезды благосклонны к виконту. Более того, один осторожный господин пересел в комнату, где играли в винт и где несколько игроков с непроницаемым выражением на лицах сидели вокруг столов.
Через некоторое время непостижимым образом удача изменила виконту. Мистер Фоке шутливо заметил по этому поводу, что для ростовщиков уже созрел новый клиент.
Однако виконт быстро нашел выход из положения: снял с себя фрак, вывернул его наизнанку и вновь надел. Результат оказался превосходным, он дерзко выставил три стопки монет на середину стола, назвал число «пять» и – выиграл! К полуночи его победы в виде стопок монет, бумажных денег и нескольких закладных едва не доходили ему до локтя, а мистер Фоке, беспросветный неудачник, попросил для себя третью бутылку вина.
Комнату освещали светильники, и свет от них был настолько ярким, что многие игроки, среди них и виконт, надели на голову козырьки из кожи, чтобы защитить глаза.
Другие, особенно мистер Дрелинкорт, предпочитали соломенные шляпы с очень широкими полями, которые служили двойной цели: защищали глаза от яркого света, а парики – от капающего со свечей воска. Шляпа мистера Дрелинкорта была украшена цветами и лентами и вызывала восхищение у остальных игроков. Кто-то, пока все ждали нового броска кубика, затронул интересующую всех скандальную тему, и взрыв смеха поразил слух лорда Честона, весьма нервного игрока, и он бросил кубик на соседний стол, что сорвало его удачу.
– Пять, семь, три, два! – бесстрастно произнес крупье. Заключение ставок и пари сопровождалось громким смехом и веселыми возгласами, но вот установилась тишина, и вдруг все услышали, как голос Дрелинкорта произнес: