Страница:
Нет, решил Сильвестр, ловко заезжая во двор «Голубого вепря», это невыносимо – наделать столько ошибок!
Сильвестр спрыгнул с двуколки. Он так сердито наблюдал, как исполняет его отрывистые приказы здешний конюх, что бедняга весь вспотел, стараясь угодить герцогу Салфорду. Однако, когда через несколько минут герцог вошел в комнату Тома, на его лице не осталось и следа недовольства.
Сильвестр оказался свидетелем неловкой сцены. Проголодавшийся после поездки в Хангерфорд, эсквайр только что плотно отобедал, а Том, у которого иссякли все доводы, последние десять минут лежал, погруженный в мрачное молчание. Он посмотрел на открывшуюся дверь пылающими от гнева глазами, но, увидев, кто вошел в комнату, радостно воскликнул:
– Салфорд! Произошло самое худшее, что могло произойти! Может, хоть вам удастся убедить моего отца и заставить его прислушаться к голосу разума? Никогда даже представлял, что он сможет… о, это мой отец!
– Не знаю, что, по твоему мнению, я смогу, а что нет, – заявил эсквайр, вставая со стула и кланяясь герцогу Салфорду, – но позволь мне заметить, мой мальчик, что, стоило тебе только на неделю покинуть дом, как ты сразу забыл все правила хорошего тона! Ваша светлость, наверное, спрашиваете себя, уж не в коровнике ли воспитывался этот юноша? И я, конечно, не стал бы винить вас за такой вопрос. Нет, Томас, конечно же воспитывался, как подобает молодому джентльмену… И если бы сейчас в этой комнате находилась его мать, она бы отчитала сына за плохие манеры! – Увидев, что вошедший в комнату Сильвестр протягивает руку, мистер Орде тепло пожал ее. – Большая честь видеть вашу светлость здесь… Я испытываю к вам огромную благодарность, как вы, наверное, сами можете предположить. Вы отнеслись к Тому с большим участием и добротой, и я сейчас даже не знаю, как отблагодарить вас!
– Но, уверяю вас, сэр, в этом нет никакой нужды, – возразил Сильвестр самым приятным голосом и покачал головой. – Я провел в «Голубом вепре» замечательную неделю и нашел нового друга, сердиться на которого не могу вам позволит! Знаете, ругать Томаса за то, что он забыл правила хорошего тона, крайне несправедливо, поскольку он отбросил эту угнетающую вежливость только по моему требованию. К тому же ваш сын вытерпел шесть скучнейших дней без единой жалобы.
– И поделом ему! – заметил эсквайр. – Их бегство – возмутительный поступок, милорд. Можете мне поверить, я оставил Марлоу в исключительной тревоге. Да, он прекрасно умеет справляться с борзыми. Но, увы, я всегда считал его человеком более, чем скромного ума. Гретна Грин! Это же надо, поверить в такое! Одна из самых сумасбродных мыслей, которая когда-либо приходила в голову лорду Марлоу!
– Как жаль, что я на самом деле не отвез Фебу в Гретну Грин! – пылко произнес Том Орде. – Салфорд, мой отец полон решимости вернуть ее обратно в Остерби. Я никак не могу заставить его понять, что только очень жестокий человек может сделать это после того, что мы с ней натворили.
– Ну-ну, – пробурчал мистер Орде, – вы ничего особенного не натворили и не принесли никому никакого вреда. Никто, кроме нас, ничего не знает… благодаря его светлости… и я так и передам ее светлости, леди Марлоу!
– Как будто ей не все равно, что произошло с Фебой! А каким недотепой, наверное, кажусь всем я! Ведь именно я не позволил Фебе поехать в дорожной карете. Если бы она не послушалась меня, то уже давно бы была у леди Ингхэм. Я пообещал отвезти ее в Лондон, но только все испортил! Отец…
– Успокойтесь, сэр Галахад, – прервал юношу Сильвестр. – Лично я не вижу причин так волноваться и впадать в отчаяние. Час назад мисс Марлоу выехала в Лондон.
Ответом ему послужило изумленное молчание. Том прервал его радостным криком:
– Вы настоящий рыцарь, Салфорд! – Эти слова заставили Сильвестра рассмеяться, но секундой позже он уже нахмурил брови, поскольку эсквайр, пристально, глядя на него, заявил без обиняков: – Если ваша светлость помогли мисс Марлоу уехать, в чем я почти не сомневаюсь, позвольте вам заметить, что вы поступили опрометчиво, милорд… очень опрометчиво.
Том, зная, что этот пристальный взгляд не обещает ничего хорошего, тут же вмешался в разговор:
– Ты не должен так говорить, отец… В самом деле не должен! Прошу тебя…
– Я буду говорить то, что думаю, Том, – прервал сына мистер Орде, по-прежнему глядя на герцога из-под нахмуренных бровей. – Если его светлости не понравились мои слова, ну что ж, мне жаль, но я произнес их и не собираюсь от них отказываться!
Том бросил на Сильвестра вопросительный взгляд и понял что тот остался доволен его вмешательством. А Сильвестр встретившись взглядом с юношей, догадался, что Томас пытается защитить отца от его презрения, и испытал легкое потрясение. Он даже не заметил, как сам напрягся, и тут же вспомнил слова Фебы о своем высокомерии. Тогда Сильвестр отмахнулся от них, посчитав дерзкой попыткой позлить его. Сейчас же он спросил себя, а не была ли Феба Марлоу права и не кажется ли он, герцог Салфорд, который так гордится своими безупречными манерами, и впрямь нестерпимо высокомерным? Поэтому Сильвестр произнес с обаятельной улыбкой:
– Ваши слова на самом деле пришлись мне не по вкусу, поскольку вы несправедливо обвинили меня, сэр! Может, вы и дали слово Марлоу, но я тоже дал слово его дочери!
– Ну и дела! – растерянно пробормотал мистер Орде. – Но черт побери, что же мне ответить лорду Марлоу, герцог?
– На вашем месте, – ответил Сильвестр, – я бы, пожалуй, сказал лорду Марлоу, что не смог привезти обратно его дочь, поскольку она уже уехала в город к своей бабушке.
Эсквайр обдумал совет Сильвестра и неторопливо произнес:
– Я мог бы, конечно, сообщить его светлости, что Феба уехала в Лондон до моего приезда. К тому же, они и не догадываются, что я застал Фебу в «Голубом вепре»… и если я промолчу, то никогда об этом и не узнают. Но, с другой стороны, мне не нравится обманывать Марлоу, а ведь если я последую вашему совету, то несомненно обману его.
– Но, отец, сам подумай, чего ты добьешься, если скажешь им, что нашел Фебу в «Голубом вепре»? – осведомился Том. – Сейчас, после того, как она уехала в Лондон, это может причинить только лишнее беспокойство родителям Фебы!
– Пожалуй, ты прав, – согласился с сыном мистер Орде. – Что же мне им сказать?
– Что мисс Марлоу едет в город в моем фаэтоне в сопровождении старшего конюха и надежной служанки, – быстро подсказал Сильвестр. – Даже леди Марлоу не сможет найти в этом ничего предосудительного и никаких нарушений правил приличия!
– Вы правы, если только ее светлость не увидит эту надежную служанку, – пробормотал Том.
– Не надо понапрасну волновать отца, Том! Позвольте вас заверить, сэр, что с мисс Марлоу отправилась дочь владелицы этого постоялого двора, девушка в высшей степени услужливая и порядочная.
– Верно, но ужасная подхалимка! – с усмешкой добавил Томас Орде. – Ведь она заявила, что вы важнее индейки!..
Вопреки опасениям Сильвестра Феба Марлоу добралась до дома своей бабушки в половине одиннадцатого вечера того же дня после почти восьмичасового утомительного путешествия. Плохое состояние дорог заставило форейторов сбавить скорость. Феба сильно устала, но к усталости примешивалась и тревога, потому что, когда она в первый раз приехала на Грин-стрит, ее ждал не такой уж и радушный прием. Феба осталась в фаэтоне и только опустила окошко. Она смотрела, как Джон Кейгли поднялся по ступенькам на крыльцо и громко постучал дверным молотком. Последовало долгое томительное ожидание. Внезапно Фебу охватил страх, что леди Ингхэм уехала из города. Но когда Кейгли поднял руку, чтобы вновь постучать в дверь, послышался грохот отодвигаемых запоров, и Феба, обеспокоено нагнувшись вперед, увидела на пороге Хорвича, дворецкого своей бабушки, с лампой в руке. Она облегченно вздохнула.
Но если мисс Марлоу ожидала встретить здесь теплый прием, то она сильно заблуждалась. Хорвич никогда не встречал радушно гостей, которые появляются в столь поздний час даже несмотря на то, что они приехали в запряженном четверкой фаэтоне и со слугой в ливрее. Перед домом горел фонарь, и Хорвич разглядел, что, хотя на стенки и колеса кареты налипла грязь, это очень элегантный экипаж, а не какая-нибудь простая двуколка. Он сразу понял, что такой фаэтон должен принадлежать джентльмену с отменным вкусом. А корона на дверце, наполовину залепленная грязью, заставила его слегка смягчиться. Тем не менее на вопрос Кейгли, дома ли леди Ингхэм, суровый дворецкий довольно холодно ответил, что ее светлость никого не принимает.
Как бы там ни было, но в конце концов Хорвичу, конечно, пришлось впустить Фебу. Правда, сделал он это с явной неохотой. Хорвич застыл, напряженно выпрямившись, и неодобрительно ждал, пока девушка благодарила и тепло прощалась со старшим конюхом герцога Салфорда. Дворецкий леди Ингхэм решил, что мисс Марлоу ведет себя с простым конюхом неподобающе дружелюбно.
– Сейчас справлюсь, мисс, примет ли вас ее светлость, – сообщил он, закрыв наконец дверь перед носом Кейгли. – Однако, должен вас предупредить, что ее светлость час назад легла спать.
Феба постаралась прогнать страх и заявила, стараясь говорить как можно более твердым голосом, будто не сомневается в том, что бабушка примет ее.
– Не позаботитесь ли пока о моей служанке, Хорвич? – спросила Феба у пожилого дворецкого. – Мы провели в фаэтоне много часов, и я уверена, она с удовольствием поужинает.
– Еще с каким удовольствием! – подтвердила Алиса, от всей души улыбаясь чопорному дворецкому. – Только не стоит из-за меня сильно хлопотать. Меня вполне устроят кусок холодного мяса и кружка черного пива!
Феба не могла не заметить, наблюдая за выражением лица Хорвича, что Сильвестр поступил правильно, отправив с ней в Лондон Алису. Хорвич ответил ледяным тоном, что попросит экономку, если та еще не легла спать, чуть позже заняться молодой девушкой, и добавил, что если мисс Марлоу подождет в маленькой столовой, то он пошлет к ее светлости служанку, чтобы та сообщила о неожиданном приезде внучки.
К этому времени Феба постепенно начала терять терпение, и сильно удивила почтенного слугу решительным отказом подождать в маленькой столовой.
– Вам не следует беспокоиться и провожать меня, ведь я прекрасно знаю дорогу в спальню ее светлости. Если ее светлость спит, я не стану ее будить, а если не спит, то мне не нужно, чтобы о моем прибытии сообщала Мукер! – твердо заявила девушка.
Ее светлость, леди Ингхэм, не спала, и на тихий стук Фебы ответила разрешением войти. Феба Марлоу вошла в спальню и обнаружила бабушку, сидящей на кровати с пологом. Под спиной у пожилой леди находилась гора подушек, а в руках она держала раскрытую книгу. Свечи в двух канделябрах и огонь в камине освещали комнату и решительный орлиный профиль вдовы.
– В чем дело? – строго поинтересовалась ее светлость и посмотрела на дверь. – Феба! О, Господи, как ты здесь очутилась?.. Входи же, моя дорогая девочка!
Феба почувствовала, будто с ее плеч сняли тяжелый груз. В ее глазах появились слезы, и с громким криком: «О, бабушка!», в котором слышалась благодарность, она вбежала в комнату.
Вдова тепло обняла внучку. Столь внезапный приезд девушки если и встревожил ее, то не очень сильно.
– Да, да, конечно, я рада тебя видеть, моя любимая! Садись и немедленно рассказывай, что стряслось? Только, ради Бога, не надо меня ни к чему готовить и что-то смягчать! Надеюсь, с твоим отцом ничего не случилось?
– Нет… о нет, мадам! С папой все в порядке, – заверила пожилую леди Феба. – Бабушка, однажды вы мне сказали, что я могу рассчитывать на вашу поддержку, если мне понадобится помощь!
– Значит, опять эта несносная женщина, твоя мачеха! – с негодованием воскликнула леди Ингхэм, выпрямляясь на подушках.
– Да, да… но не только она, папа тоже, – печально кивнула Феба. – Поэтому-то положение и стало совсем невыносимым! В Остерби произошло одно событие… По крайней мере, я считала, что оно должно произойти… Я не могла допустить, чтобы это случилось… и поэтому я… убежала из дома!
– Господи, помилуй! – испуганно воскликнула леди Ингхэм. – Мое бедное дитя, что они с тобой делали? Расскажи-ка все подробно.
– Недавно мама сообщила, что папа устроил мне… очень выгодный брак с герцогом Салфордом, – запинаясь, начала Феба. Она заметила, что бабушка при этих словах моментально напряглась. Девушка вздохнула и искренне продолжила: – Я не могла выйти за него замуж, мадам. Понимаете, мы встречались всего один раз в жизни, и тогда герцог Салфорд произвел на меня неприятное впечатление. К тому же я прекрасно знала, что едва ли он меня запомнил. Если бы даже он мне нравился, я не смогла бы заставить себя выйти замуж за человека, который делает мне предложение только потому, что этого захотела его мать.
Вдова с большим трудом взяла себя в руки и спросила:
– Тебе все это рассказала твоя несносная мачеха?
– Да, мама рассказала мне о матери герцога и о том, что он собирается сделать мне предложение, поскольку я хорошо воспитана, как подобает молодой благородной девушке, и могу считаться подходящей партией для самого знатного жениха.
– Господи, помилуй! – с горечью произнесла леди Ингхэм.
– Вы… вы понимаете меня, мадам?
– О, да! Понимаю, и чересчур хорошо! – последовал мрачный ответ.
– Я не сомневалась, что вы поймете меня! Но самое ужасное заключалось в том, что папа привез герцога Салфорда в Остерби, чтобы он сделал мне предложение. По крайней мере, так мне сказала об этом мама, а ей сообщил папа.
– Когда я увижу Марлоу… Он на самом деле привез Салфорда в Остерби?
– Да, но как он мог допустить такую ошибку, ума не приложу! Единственный ответ, который приходит в голову: Салфорд на самом деле собирался делать мне предложение, но передумал, едва увидев меня, что, на мой взгляд, совсем неудивительно. Подробностей, конечно, я не знаю, но папа не сомневался в его намерениях. Когда же я рассказала папе о своих чувствах к Салфорду и попросила передать это ему, папа наотрез отказался, – сообщила Феба и печально замолчала. Через несколько секунд она добавила: – После того неприятного разговора я поняла, что, кроме вас, бабушка, никто не может мне помочь, и поэтому убежала из дома.
– Одна?! – в ужасе вскричала вдова. – Только не говори мне, будто ты проехала все расстояние от Остерби до Лондона одна в дорожной карете.
– Нет, конечно, не одна! – поспешила успокоить бабушку Феба. – Я приехала в Лондон в фаэтоне Салфорда, и он заставил меня захватить с собой в дорогу… служанку. Кроме служанки, герцог послал своего конюха, чтобы с нами в дороге ничего не случилось.
– Что-что? – изумленно переспросила леди Ингхем. – Ты приехала в Лондон в фаэтоне герцога Салфорда?
– Я… я должна вам все объяснить, мадам, – с виноватым видом пробормотала Феба Марлоу.
– Это точно! – кивнула вдова, не сводя с внучки удивленного взгляда. – Я жду от тебя самых подробных объяснений!
– Хорошо. Только это… только это довольно долгая история!
– В таком случае, моя дорогая, будь добра, позвони в тот колокольчик, – попросила пожилая вдова. – После такого долгого и утомительного путешествия ты наверняка захочешь выпить стакан теплого молока. Думаю, – негромко добавила она, – что и мне самой не помешает присоединиться к тебе. Ты сообщила настолько поразительные новости, что мне необходимо подкрепиться.
После этих слов леди Ингхэм вновь откинулась на подушки и закрыла глаза, чем вызвала у Фебы тревогу. Однако, когда через минуту в комнату вошла мисс Мукер, вдова открыла глаза и произнесла на удивление бодрым и строгим голосом:
– Сейчас же перестань киснуть, Мукер, и быстро принеси нам по стакану теплого молока! Ко мне в гости приехала внучка. Она сильно устала после долгого и утомительного путешествия. Когда принесешь молоко, позаботься о том, чтобы ей в постель под простыни не забыли положить грелку, а в комнате разожгли огонь. Мисс Марлоу остановится в самой лучшей свободной спальне! И смотри, чтобы к ее приходу все было готово.
Когда миледи разговаривала таким строгим и властным голосом, спорить с ней было неразумно. Мукер невесело ответила на приветствие Фебы, сделала ей очень слабый реверанс и перед тем, как идти выполнять распоряжения госпожи, поинтересовалась, с трудом сдерживая раздражение:
– Мисс Марлоу пожелает, чтобы я привела сюда девушку, которая, как я поняла, является ее служанкой?
– Нет-нет! Прошу вас, побыстрее отправьте ее спать! – торопливо ответила Феба. – Она… она не совсем моя служанка.
– Хорошо, мисс, понимаю! – ледяным голосом произнесла мисс Мукер и вышла из комнаты.
– Пренеприятное создание! – пробурчала леди Ингхэм, когда ее преданная Мукер закрыла за собой дверь. – Кто же тогда эта девушка, если не твоя служанка?
– Алиса – дочь владелицы постоялого двора, на котором мы остановились, – ответила Феба. – Салфорд позволил мне взять ее на время.
– Дочь владелицы постоялого двора? Нет, не начинай рассказ, дитя мое, пока Мукер не принесет молоко. Какое-то чувство подсказывает мне, что если ее появление прервет твой рассказ, то я окончательно запутаюсь и перестану что-либо понимать. Сними с себя эту безобразную длинную мантилью, моя любимая… Господи, где тебе сшили этот кошмар? Неужели у той несносной женщины совсем нет вкуса?.. Ладно! Ничего не бойся! Что бы не произошло, я все исправлю. Придвинь стул к огню и устраивайся поудобнее. И… пожалуй, лучше передай мне нюхательные соли… да, они на том столике, дитя мое… по-моему, это мудрое решение.
Однако, хотя и можно было предположить, что рассказ о подобных приключениях вызовет сильное сердцебиение у леди, здоровье которой ослаблено возрастом, она ни разу не прибегла к помощи флакончика с нюхательными солями. Феба рассказала о своих похождениях довольно бессвязно, и вдове пришлось задать несколько уточняющих вопросов, но ничто в ее решительном голосе не указывало на слабость. Большинство вопросов касались мистера Томаса Орде. Судя по всему, отважный юноша вызвал у леди Ингхэм самый живой интерес. Пока Феба с энтузиазмом рассказывала бабушке о своем друге детства, вдова не сводила пристального взгляда с ее лица. Но после того, как леди Ингхэм узнала о благородном поступке Тома, который предложил ее внучке тайно обвенчаться («от этого предложения мне стало страшно, ведь он еще слишком юн, чтобы жениться, и к тому же Том мне, как брат!»), она потеряла к молодому мистеру Орде всякий интерес. Ее светлость решила, что Томас Орде не представляет никакой опасности, и успокоившись на этот счет, мягко, но настойчиво попросила Фебу продолжить свой рассказ.
Последний свой вопрос леди Ингхэм задала совершенно равнодушным голосом:
– А Салфорд случаем не упоминал мое имя?
– О да, герцог говорил о вас! – радостно кивнула Феба. – Он сказал, что близко знаком с вами, ведь вы его крестная. Когда я узнала об этом, то набралась смелости и спросила у него о вас. Я хотела узнать, как, по его мнению, вы отнесетесь к тому, чтобы… я пожила у вас. Похоже, герцог считает, что вы не прогоните меня, бабушка!
– В самом деле? – спросила вдова с непроницаемым лицом. – Ну что ж, любовь моя, – неожиданно бодро воскликнула пожилая леди. – Герцог Салфорд абсолютно прав! Мне очень нравится эта мысль.
Этой ночью ее светлость леди Ингхэм заснула поздно. Наивная внучка дала ей обильную пищу для размышлений, догадок и предположений. Леди Ингхэм быстро прогнала мысли о лорде и леди Марлоу (зато большая часть следующего утра была проведена в приятных хлопотах по сочинению письма, которое имело своей целью вызвать опасное ухудшение здоровья его светлости) и так же быстро перестала размышлять о молодом мистере Орде. Больше всего леди Ингхэм заинтриговала роль, которую в этой бурной драме играл Сильвестр. Роль deus ex mashina[8], которую он судя по всему взял на себя, не очень вязалась с его характером. Ее светлость и представить себе не могла привыкшего к роскоши и удобствам герцога Салфорда, живущим на захудалом постоялом дворе, который, по ее мнению, являлся верхом запущенности и убогости, и коротающим свое время между конюшней и комнатой больного мальчишки. Единственным, соответствующим характеру и убеждениям Сильвестра, было то, что он поощрил Фебу искать убежища на Грин-стрит. Это, с негодованием подумала леди Ингхэм, очень похоже на герцога Салфорда! У нее не было ни малейших сомнений, что он поступил так, только чтобы насолить своей крестной. Ничего, вскоре герцог обнаружит, что его выстрел оказался на редкость неудачным, и пуля пролетела очень далеко от цели. Леди Ингхэм с удовольствием приняла Фебу. Ее светлость удивилась, как ей самой в голову не приходила раньше такая замечательная мысль. Для того, чтобы разогнать невыносимую скуку, в которой она жила последние несколько месяцев, когда большая часть знакомых перебралась на зиму из города в деревню, присутствие в доме на Грин-стрит жизнерадостной и энергичной внучки было просто необходимо. Сейчас она поняла, что оставить Фебу в Лондоне намного лучше, чем предпринимать утомительное путешествие в Париж. Леди Ингхэм обдумывала этот весьма сомнительный план, получив письмо от одной из самых близких своих подруг, в котором та попыталась уговорить ее присоединиться к группе знатных англичан, отдыхающих в самой аристократической столице на свете. Вдова видела и привлекательные стороны, и серьезные недостатки этого предложения. Во-первых, в Париже она окажется вдали от милого сэра Генри. Во-вторых, предполагаемая поездка не вызовет особого восторга у Мукер, и леди Ингхэм будет вынуждена ехать одна. И что бы ни говорила бедная Мэри Берри, вдова считала, что знатной леди отправляться в путешествие за границу без спутника просто неприлично. Можно, конечно, нанять туристического агента, но это только увеличит расходы, так как присутствие родственника или друга семьи все равно будет необходимо, хотя бы для того, чтобы он бдительно следил за деятельностью этого агента. Нет, с какой стороны ни посмотреть, а все-таки лучше взять к себе внучку и попытаться помочь бедной девочке. Как только вдова должным образом приоденет Фебу, ее можно вывозить в свет, если позволит здоровье.
Затем мысли ее светлости потекли в другом направлении. Она совершенно не желала, чтобы Феба вела жизнь отшельницы (предложение самой Фебы), но хотя выезд с внучкой на пару балов и мог несколько взбодрить леди Ингхэм, для ее здоровья, несомненно, окажутся пагубны бесконечные вечера, проведенные у Альмака или балы, с устроительницами которых ее светлость была едва знакома. Правда, леди Ингхэм тут же нашла выход из этого затруднения. Она вспомнила о своей робкой невестке Росине. Жене ее сына все равно нужно вывозить в свет двух собственных дочерей. Так что она прекрасно могла взять к себе под крылышко и племянницу. Леди Ингхэм не сомневалась, что Росина не станет возражать.
Справившись с этими мелкими проблемами, леди Ингхэм перешла к более важным вопросам. Самую серьезную загадку представляло странное поведение Сильвестра.
Герцог Салфорд сообщил через Фебу, будто намеревается навестить свою крестную. Леди Ингхэм выслушала эту новость с полным безразличием, но внутренне насторожилась. Значит, он собирается к ней в гости! Ей совершенно не хотелось встречаться с Сильвестром, но если он приедет, она, конечно же, примет его гостеприимно. Может быть, при встрече ей удастся раскрыть его замыслы и понять, в какую игру он играет. Последние поступки герцога Салфорда заставили леди Ингхэм предположить, что он влюбился в Фебу и старается предстать перед девушкой в самом благоприятном свете. С другой стороны, если верить рассказу Фебы о пребывании Сильвестра в Остерби, невозможно понять, чем же она его привлекла. Вдова не поверила, будто он отправился в Остерби с намерением сделать предложение. Она хорошо понимала, что была не совсем права, задев самолюбие крестника во время его последнего визита. От леди Ингхэм не ускользнул гнев, который вспыхнул в тот момент в его глазах. И вот теперь перед ней встал трудный вопрос: продолжать ли и дальше сватать ему внучку или оставить герцога в покое? Все же она решила не отступать – ведь он сам сказал, что собирается жениться. А раз он решил незамедлительно покончить с холостяцкой жизнью, то ни в коем случае нельзя упускать времени.
Сильвестр спрыгнул с двуколки. Он так сердито наблюдал, как исполняет его отрывистые приказы здешний конюх, что бедняга весь вспотел, стараясь угодить герцогу Салфорду. Однако, когда через несколько минут герцог вошел в комнату Тома, на его лице не осталось и следа недовольства.
Сильвестр оказался свидетелем неловкой сцены. Проголодавшийся после поездки в Хангерфорд, эсквайр только что плотно отобедал, а Том, у которого иссякли все доводы, последние десять минут лежал, погруженный в мрачное молчание. Он посмотрел на открывшуюся дверь пылающими от гнева глазами, но, увидев, кто вошел в комнату, радостно воскликнул:
– Салфорд! Произошло самое худшее, что могло произойти! Может, хоть вам удастся убедить моего отца и заставить его прислушаться к голосу разума? Никогда даже представлял, что он сможет… о, это мой отец!
– Не знаю, что, по твоему мнению, я смогу, а что нет, – заявил эсквайр, вставая со стула и кланяясь герцогу Салфорду, – но позволь мне заметить, мой мальчик, что, стоило тебе только на неделю покинуть дом, как ты сразу забыл все правила хорошего тона! Ваша светлость, наверное, спрашиваете себя, уж не в коровнике ли воспитывался этот юноша? И я, конечно, не стал бы винить вас за такой вопрос. Нет, Томас, конечно же воспитывался, как подобает молодому джентльмену… И если бы сейчас в этой комнате находилась его мать, она бы отчитала сына за плохие манеры! – Увидев, что вошедший в комнату Сильвестр протягивает руку, мистер Орде тепло пожал ее. – Большая честь видеть вашу светлость здесь… Я испытываю к вам огромную благодарность, как вы, наверное, сами можете предположить. Вы отнеслись к Тому с большим участием и добротой, и я сейчас даже не знаю, как отблагодарить вас!
– Но, уверяю вас, сэр, в этом нет никакой нужды, – возразил Сильвестр самым приятным голосом и покачал головой. – Я провел в «Голубом вепре» замечательную неделю и нашел нового друга, сердиться на которого не могу вам позволит! Знаете, ругать Томаса за то, что он забыл правила хорошего тона, крайне несправедливо, поскольку он отбросил эту угнетающую вежливость только по моему требованию. К тому же ваш сын вытерпел шесть скучнейших дней без единой жалобы.
– И поделом ему! – заметил эсквайр. – Их бегство – возмутительный поступок, милорд. Можете мне поверить, я оставил Марлоу в исключительной тревоге. Да, он прекрасно умеет справляться с борзыми. Но, увы, я всегда считал его человеком более, чем скромного ума. Гретна Грин! Это же надо, поверить в такое! Одна из самых сумасбродных мыслей, которая когда-либо приходила в голову лорду Марлоу!
– Как жаль, что я на самом деле не отвез Фебу в Гретну Грин! – пылко произнес Том Орде. – Салфорд, мой отец полон решимости вернуть ее обратно в Остерби. Я никак не могу заставить его понять, что только очень жестокий человек может сделать это после того, что мы с ней натворили.
– Ну-ну, – пробурчал мистер Орде, – вы ничего особенного не натворили и не принесли никому никакого вреда. Никто, кроме нас, ничего не знает… благодаря его светлости… и я так и передам ее светлости, леди Марлоу!
– Как будто ей не все равно, что произошло с Фебой! А каким недотепой, наверное, кажусь всем я! Ведь именно я не позволил Фебе поехать в дорожной карете. Если бы она не послушалась меня, то уже давно бы была у леди Ингхэм. Я пообещал отвезти ее в Лондон, но только все испортил! Отец…
– Успокойтесь, сэр Галахад, – прервал юношу Сильвестр. – Лично я не вижу причин так волноваться и впадать в отчаяние. Час назад мисс Марлоу выехала в Лондон.
Ответом ему послужило изумленное молчание. Том прервал его радостным криком:
– Вы настоящий рыцарь, Салфорд! – Эти слова заставили Сильвестра рассмеяться, но секундой позже он уже нахмурил брови, поскольку эсквайр, пристально, глядя на него, заявил без обиняков: – Если ваша светлость помогли мисс Марлоу уехать, в чем я почти не сомневаюсь, позвольте вам заметить, что вы поступили опрометчиво, милорд… очень опрометчиво.
Том, зная, что этот пристальный взгляд не обещает ничего хорошего, тут же вмешался в разговор:
– Ты не должен так говорить, отец… В самом деле не должен! Прошу тебя…
– Я буду говорить то, что думаю, Том, – прервал сына мистер Орде, по-прежнему глядя на герцога из-под нахмуренных бровей. – Если его светлости не понравились мои слова, ну что ж, мне жаль, но я произнес их и не собираюсь от них отказываться!
Том бросил на Сильвестра вопросительный взгляд и понял что тот остался доволен его вмешательством. А Сильвестр встретившись взглядом с юношей, догадался, что Томас пытается защитить отца от его презрения, и испытал легкое потрясение. Он даже не заметил, как сам напрягся, и тут же вспомнил слова Фебы о своем высокомерии. Тогда Сильвестр отмахнулся от них, посчитав дерзкой попыткой позлить его. Сейчас же он спросил себя, а не была ли Феба Марлоу права и не кажется ли он, герцог Салфорд, который так гордится своими безупречными манерами, и впрямь нестерпимо высокомерным? Поэтому Сильвестр произнес с обаятельной улыбкой:
– Ваши слова на самом деле пришлись мне не по вкусу, поскольку вы несправедливо обвинили меня, сэр! Может, вы и дали слово Марлоу, но я тоже дал слово его дочери!
– Ну и дела! – растерянно пробормотал мистер Орде. – Но черт побери, что же мне ответить лорду Марлоу, герцог?
– На вашем месте, – ответил Сильвестр, – я бы, пожалуй, сказал лорду Марлоу, что не смог привезти обратно его дочь, поскольку она уже уехала в город к своей бабушке.
Эсквайр обдумал совет Сильвестра и неторопливо произнес:
– Я мог бы, конечно, сообщить его светлости, что Феба уехала в Лондон до моего приезда. К тому же, они и не догадываются, что я застал Фебу в «Голубом вепре»… и если я промолчу, то никогда об этом и не узнают. Но, с другой стороны, мне не нравится обманывать Марлоу, а ведь если я последую вашему совету, то несомненно обману его.
– Но, отец, сам подумай, чего ты добьешься, если скажешь им, что нашел Фебу в «Голубом вепре»? – осведомился Том. – Сейчас, после того, как она уехала в Лондон, это может причинить только лишнее беспокойство родителям Фебы!
– Пожалуй, ты прав, – согласился с сыном мистер Орде. – Что же мне им сказать?
– Что мисс Марлоу едет в город в моем фаэтоне в сопровождении старшего конюха и надежной служанки, – быстро подсказал Сильвестр. – Даже леди Марлоу не сможет найти в этом ничего предосудительного и никаких нарушений правил приличия!
– Вы правы, если только ее светлость не увидит эту надежную служанку, – пробормотал Том.
– Не надо понапрасну волновать отца, Том! Позвольте вас заверить, сэр, что с мисс Марлоу отправилась дочь владелицы этого постоялого двора, девушка в высшей степени услужливая и порядочная.
– Верно, но ужасная подхалимка! – с усмешкой добавил Томас Орде. – Ведь она заявила, что вы важнее индейки!..
Вопреки опасениям Сильвестра Феба Марлоу добралась до дома своей бабушки в половине одиннадцатого вечера того же дня после почти восьмичасового утомительного путешествия. Плохое состояние дорог заставило форейторов сбавить скорость. Феба сильно устала, но к усталости примешивалась и тревога, потому что, когда она в первый раз приехала на Грин-стрит, ее ждал не такой уж и радушный прием. Феба осталась в фаэтоне и только опустила окошко. Она смотрела, как Джон Кейгли поднялся по ступенькам на крыльцо и громко постучал дверным молотком. Последовало долгое томительное ожидание. Внезапно Фебу охватил страх, что леди Ингхэм уехала из города. Но когда Кейгли поднял руку, чтобы вновь постучать в дверь, послышался грохот отодвигаемых запоров, и Феба, обеспокоено нагнувшись вперед, увидела на пороге Хорвича, дворецкого своей бабушки, с лампой в руке. Она облегченно вздохнула.
Но если мисс Марлоу ожидала встретить здесь теплый прием, то она сильно заблуждалась. Хорвич никогда не встречал радушно гостей, которые появляются в столь поздний час даже несмотря на то, что они приехали в запряженном четверкой фаэтоне и со слугой в ливрее. Перед домом горел фонарь, и Хорвич разглядел, что, хотя на стенки и колеса кареты налипла грязь, это очень элегантный экипаж, а не какая-нибудь простая двуколка. Он сразу понял, что такой фаэтон должен принадлежать джентльмену с отменным вкусом. А корона на дверце, наполовину залепленная грязью, заставила его слегка смягчиться. Тем не менее на вопрос Кейгли, дома ли леди Ингхэм, суровый дворецкий довольно холодно ответил, что ее светлость никого не принимает.
Как бы там ни было, но в конце концов Хорвичу, конечно, пришлось впустить Фебу. Правда, сделал он это с явной неохотой. Хорвич застыл, напряженно выпрямившись, и неодобрительно ждал, пока девушка благодарила и тепло прощалась со старшим конюхом герцога Салфорда. Дворецкий леди Ингхэм решил, что мисс Марлоу ведет себя с простым конюхом неподобающе дружелюбно.
– Сейчас справлюсь, мисс, примет ли вас ее светлость, – сообщил он, закрыв наконец дверь перед носом Кейгли. – Однако, должен вас предупредить, что ее светлость час назад легла спать.
Феба постаралась прогнать страх и заявила, стараясь говорить как можно более твердым голосом, будто не сомневается в том, что бабушка примет ее.
– Не позаботитесь ли пока о моей служанке, Хорвич? – спросила Феба у пожилого дворецкого. – Мы провели в фаэтоне много часов, и я уверена, она с удовольствием поужинает.
– Еще с каким удовольствием! – подтвердила Алиса, от всей души улыбаясь чопорному дворецкому. – Только не стоит из-за меня сильно хлопотать. Меня вполне устроят кусок холодного мяса и кружка черного пива!
Феба не могла не заметить, наблюдая за выражением лица Хорвича, что Сильвестр поступил правильно, отправив с ней в Лондон Алису. Хорвич ответил ледяным тоном, что попросит экономку, если та еще не легла спать, чуть позже заняться молодой девушкой, и добавил, что если мисс Марлоу подождет в маленькой столовой, то он пошлет к ее светлости служанку, чтобы та сообщила о неожиданном приезде внучки.
К этому времени Феба постепенно начала терять терпение, и сильно удивила почтенного слугу решительным отказом подождать в маленькой столовой.
– Вам не следует беспокоиться и провожать меня, ведь я прекрасно знаю дорогу в спальню ее светлости. Если ее светлость спит, я не стану ее будить, а если не спит, то мне не нужно, чтобы о моем прибытии сообщала Мукер! – твердо заявила девушка.
Ее светлость, леди Ингхэм, не спала, и на тихий стук Фебы ответила разрешением войти. Феба Марлоу вошла в спальню и обнаружила бабушку, сидящей на кровати с пологом. Под спиной у пожилой леди находилась гора подушек, а в руках она держала раскрытую книгу. Свечи в двух канделябрах и огонь в камине освещали комнату и решительный орлиный профиль вдовы.
– В чем дело? – строго поинтересовалась ее светлость и посмотрела на дверь. – Феба! О, Господи, как ты здесь очутилась?.. Входи же, моя дорогая девочка!
Феба почувствовала, будто с ее плеч сняли тяжелый груз. В ее глазах появились слезы, и с громким криком: «О, бабушка!», в котором слышалась благодарность, она вбежала в комнату.
Вдова тепло обняла внучку. Столь внезапный приезд девушки если и встревожил ее, то не очень сильно.
– Да, да, конечно, я рада тебя видеть, моя любимая! Садись и немедленно рассказывай, что стряслось? Только, ради Бога, не надо меня ни к чему готовить и что-то смягчать! Надеюсь, с твоим отцом ничего не случилось?
– Нет… о нет, мадам! С папой все в порядке, – заверила пожилую леди Феба. – Бабушка, однажды вы мне сказали, что я могу рассчитывать на вашу поддержку, если мне понадобится помощь!
– Значит, опять эта несносная женщина, твоя мачеха! – с негодованием воскликнула леди Ингхэм, выпрямляясь на подушках.
– Да, да… но не только она, папа тоже, – печально кивнула Феба. – Поэтому-то положение и стало совсем невыносимым! В Остерби произошло одно событие… По крайней мере, я считала, что оно должно произойти… Я не могла допустить, чтобы это случилось… и поэтому я… убежала из дома!
– Господи, помилуй! – испуганно воскликнула леди Ингхэм. – Мое бедное дитя, что они с тобой делали? Расскажи-ка все подробно.
– Недавно мама сообщила, что папа устроил мне… очень выгодный брак с герцогом Салфордом, – запинаясь, начала Феба. Она заметила, что бабушка при этих словах моментально напряглась. Девушка вздохнула и искренне продолжила: – Я не могла выйти за него замуж, мадам. Понимаете, мы встречались всего один раз в жизни, и тогда герцог Салфорд произвел на меня неприятное впечатление. К тому же я прекрасно знала, что едва ли он меня запомнил. Если бы даже он мне нравился, я не смогла бы заставить себя выйти замуж за человека, который делает мне предложение только потому, что этого захотела его мать.
Вдова с большим трудом взяла себя в руки и спросила:
– Тебе все это рассказала твоя несносная мачеха?
– Да, мама рассказала мне о матери герцога и о том, что он собирается сделать мне предложение, поскольку я хорошо воспитана, как подобает молодой благородной девушке, и могу считаться подходящей партией для самого знатного жениха.
– Господи, помилуй! – с горечью произнесла леди Ингхэм.
– Вы… вы понимаете меня, мадам?
– О, да! Понимаю, и чересчур хорошо! – последовал мрачный ответ.
– Я не сомневалась, что вы поймете меня! Но самое ужасное заключалось в том, что папа привез герцога Салфорда в Остерби, чтобы он сделал мне предложение. По крайней мере, так мне сказала об этом мама, а ей сообщил папа.
– Когда я увижу Марлоу… Он на самом деле привез Салфорда в Остерби?
– Да, но как он мог допустить такую ошибку, ума не приложу! Единственный ответ, который приходит в голову: Салфорд на самом деле собирался делать мне предложение, но передумал, едва увидев меня, что, на мой взгляд, совсем неудивительно. Подробностей, конечно, я не знаю, но папа не сомневался в его намерениях. Когда же я рассказала папе о своих чувствах к Салфорду и попросила передать это ему, папа наотрез отказался, – сообщила Феба и печально замолчала. Через несколько секунд она добавила: – После того неприятного разговора я поняла, что, кроме вас, бабушка, никто не может мне помочь, и поэтому убежала из дома.
– Одна?! – в ужасе вскричала вдова. – Только не говори мне, будто ты проехала все расстояние от Остерби до Лондона одна в дорожной карете.
– Нет, конечно, не одна! – поспешила успокоить бабушку Феба. – Я приехала в Лондон в фаэтоне Салфорда, и он заставил меня захватить с собой в дорогу… служанку. Кроме служанки, герцог послал своего конюха, чтобы с нами в дороге ничего не случилось.
– Что-что? – изумленно переспросила леди Ингхем. – Ты приехала в Лондон в фаэтоне герцога Салфорда?
– Я… я должна вам все объяснить, мадам, – с виноватым видом пробормотала Феба Марлоу.
– Это точно! – кивнула вдова, не сводя с внучки удивленного взгляда. – Я жду от тебя самых подробных объяснений!
– Хорошо. Только это… только это довольно долгая история!
– В таком случае, моя дорогая, будь добра, позвони в тот колокольчик, – попросила пожилая вдова. – После такого долгого и утомительного путешествия ты наверняка захочешь выпить стакан теплого молока. Думаю, – негромко добавила она, – что и мне самой не помешает присоединиться к тебе. Ты сообщила настолько поразительные новости, что мне необходимо подкрепиться.
После этих слов леди Ингхэм вновь откинулась на подушки и закрыла глаза, чем вызвала у Фебы тревогу. Однако, когда через минуту в комнату вошла мисс Мукер, вдова открыла глаза и произнесла на удивление бодрым и строгим голосом:
– Сейчас же перестань киснуть, Мукер, и быстро принеси нам по стакану теплого молока! Ко мне в гости приехала внучка. Она сильно устала после долгого и утомительного путешествия. Когда принесешь молоко, позаботься о том, чтобы ей в постель под простыни не забыли положить грелку, а в комнате разожгли огонь. Мисс Марлоу остановится в самой лучшей свободной спальне! И смотри, чтобы к ее приходу все было готово.
Когда миледи разговаривала таким строгим и властным голосом, спорить с ней было неразумно. Мукер невесело ответила на приветствие Фебы, сделала ей очень слабый реверанс и перед тем, как идти выполнять распоряжения госпожи, поинтересовалась, с трудом сдерживая раздражение:
– Мисс Марлоу пожелает, чтобы я привела сюда девушку, которая, как я поняла, является ее служанкой?
– Нет-нет! Прошу вас, побыстрее отправьте ее спать! – торопливо ответила Феба. – Она… она не совсем моя служанка.
– Хорошо, мисс, понимаю! – ледяным голосом произнесла мисс Мукер и вышла из комнаты.
– Пренеприятное создание! – пробурчала леди Ингхэм, когда ее преданная Мукер закрыла за собой дверь. – Кто же тогда эта девушка, если не твоя служанка?
– Алиса – дочь владелицы постоялого двора, на котором мы остановились, – ответила Феба. – Салфорд позволил мне взять ее на время.
– Дочь владелицы постоялого двора? Нет, не начинай рассказ, дитя мое, пока Мукер не принесет молоко. Какое-то чувство подсказывает мне, что если ее появление прервет твой рассказ, то я окончательно запутаюсь и перестану что-либо понимать. Сними с себя эту безобразную длинную мантилью, моя любимая… Господи, где тебе сшили этот кошмар? Неужели у той несносной женщины совсем нет вкуса?.. Ладно! Ничего не бойся! Что бы не произошло, я все исправлю. Придвинь стул к огню и устраивайся поудобнее. И… пожалуй, лучше передай мне нюхательные соли… да, они на том столике, дитя мое… по-моему, это мудрое решение.
Однако, хотя и можно было предположить, что рассказ о подобных приключениях вызовет сильное сердцебиение у леди, здоровье которой ослаблено возрастом, она ни разу не прибегла к помощи флакончика с нюхательными солями. Феба рассказала о своих похождениях довольно бессвязно, и вдове пришлось задать несколько уточняющих вопросов, но ничто в ее решительном голосе не указывало на слабость. Большинство вопросов касались мистера Томаса Орде. Судя по всему, отважный юноша вызвал у леди Ингхэм самый живой интерес. Пока Феба с энтузиазмом рассказывала бабушке о своем друге детства, вдова не сводила пристального взгляда с ее лица. Но после того, как леди Ингхэм узнала о благородном поступке Тома, который предложил ее внучке тайно обвенчаться («от этого предложения мне стало страшно, ведь он еще слишком юн, чтобы жениться, и к тому же Том мне, как брат!»), она потеряла к молодому мистеру Орде всякий интерес. Ее светлость решила, что Томас Орде не представляет никакой опасности, и успокоившись на этот счет, мягко, но настойчиво попросила Фебу продолжить свой рассказ.
Последний свой вопрос леди Ингхэм задала совершенно равнодушным голосом:
– А Салфорд случаем не упоминал мое имя?
– О да, герцог говорил о вас! – радостно кивнула Феба. – Он сказал, что близко знаком с вами, ведь вы его крестная. Когда я узнала об этом, то набралась смелости и спросила у него о вас. Я хотела узнать, как, по его мнению, вы отнесетесь к тому, чтобы… я пожила у вас. Похоже, герцог считает, что вы не прогоните меня, бабушка!
– В самом деле? – спросила вдова с непроницаемым лицом. – Ну что ж, любовь моя, – неожиданно бодро воскликнула пожилая леди. – Герцог Салфорд абсолютно прав! Мне очень нравится эта мысль.
Этой ночью ее светлость леди Ингхэм заснула поздно. Наивная внучка дала ей обильную пищу для размышлений, догадок и предположений. Леди Ингхэм быстро прогнала мысли о лорде и леди Марлоу (зато большая часть следующего утра была проведена в приятных хлопотах по сочинению письма, которое имело своей целью вызвать опасное ухудшение здоровья его светлости) и так же быстро перестала размышлять о молодом мистере Орде. Больше всего леди Ингхэм заинтриговала роль, которую в этой бурной драме играл Сильвестр. Роль deus ex mashina[8], которую он судя по всему взял на себя, не очень вязалась с его характером. Ее светлость и представить себе не могла привыкшего к роскоши и удобствам герцога Салфорда, живущим на захудалом постоялом дворе, который, по ее мнению, являлся верхом запущенности и убогости, и коротающим свое время между конюшней и комнатой больного мальчишки. Единственным, соответствующим характеру и убеждениям Сильвестра, было то, что он поощрил Фебу искать убежища на Грин-стрит. Это, с негодованием подумала леди Ингхэм, очень похоже на герцога Салфорда! У нее не было ни малейших сомнений, что он поступил так, только чтобы насолить своей крестной. Ничего, вскоре герцог обнаружит, что его выстрел оказался на редкость неудачным, и пуля пролетела очень далеко от цели. Леди Ингхэм с удовольствием приняла Фебу. Ее светлость удивилась, как ей самой в голову не приходила раньше такая замечательная мысль. Для того, чтобы разогнать невыносимую скуку, в которой она жила последние несколько месяцев, когда большая часть знакомых перебралась на зиму из города в деревню, присутствие в доме на Грин-стрит жизнерадостной и энергичной внучки было просто необходимо. Сейчас она поняла, что оставить Фебу в Лондоне намного лучше, чем предпринимать утомительное путешествие в Париж. Леди Ингхэм обдумывала этот весьма сомнительный план, получив письмо от одной из самых близких своих подруг, в котором та попыталась уговорить ее присоединиться к группе знатных англичан, отдыхающих в самой аристократической столице на свете. Вдова видела и привлекательные стороны, и серьезные недостатки этого предложения. Во-первых, в Париже она окажется вдали от милого сэра Генри. Во-вторых, предполагаемая поездка не вызовет особого восторга у Мукер, и леди Ингхэм будет вынуждена ехать одна. И что бы ни говорила бедная Мэри Берри, вдова считала, что знатной леди отправляться в путешествие за границу без спутника просто неприлично. Можно, конечно, нанять туристического агента, но это только увеличит расходы, так как присутствие родственника или друга семьи все равно будет необходимо, хотя бы для того, чтобы он бдительно следил за деятельностью этого агента. Нет, с какой стороны ни посмотреть, а все-таки лучше взять к себе внучку и попытаться помочь бедной девочке. Как только вдова должным образом приоденет Фебу, ее можно вывозить в свет, если позволит здоровье.
Затем мысли ее светлости потекли в другом направлении. Она совершенно не желала, чтобы Феба вела жизнь отшельницы (предложение самой Фебы), но хотя выезд с внучкой на пару балов и мог несколько взбодрить леди Ингхэм, для ее здоровья, несомненно, окажутся пагубны бесконечные вечера, проведенные у Альмака или балы, с устроительницами которых ее светлость была едва знакома. Правда, леди Ингхэм тут же нашла выход из этого затруднения. Она вспомнила о своей робкой невестке Росине. Жене ее сына все равно нужно вывозить в свет двух собственных дочерей. Так что она прекрасно могла взять к себе под крылышко и племянницу. Леди Ингхэм не сомневалась, что Росина не станет возражать.
Справившись с этими мелкими проблемами, леди Ингхэм перешла к более важным вопросам. Самую серьезную загадку представляло странное поведение Сильвестра.
Герцог Салфорд сообщил через Фебу, будто намеревается навестить свою крестную. Леди Ингхэм выслушала эту новость с полным безразличием, но внутренне насторожилась. Значит, он собирается к ней в гости! Ей совершенно не хотелось встречаться с Сильвестром, но если он приедет, она, конечно же, примет его гостеприимно. Может быть, при встрече ей удастся раскрыть его замыслы и понять, в какую игру он играет. Последние поступки герцога Салфорда заставили леди Ингхэм предположить, что он влюбился в Фебу и старается предстать перед девушкой в самом благоприятном свете. С другой стороны, если верить рассказу Фебы о пребывании Сильвестра в Остерби, невозможно понять, чем же она его привлекла. Вдова не поверила, будто он отправился в Остерби с намерением сделать предложение. Она хорошо понимала, что была не совсем права, задев самолюбие крестника во время его последнего визита. От леди Ингхэм не ускользнул гнев, который вспыхнул в тот момент в его глазах. И вот теперь перед ней встал трудный вопрос: продолжать ли и дальше сватать ему внучку или оставить герцога в покое? Все же она решила не отступать – ведь он сам сказал, что собирается жениться. А раз он решил незамедлительно покончить с холостяцкой жизнью, то ни в коем случае нельзя упускать времени.