Хейер Джорджетт. Сильвестр

   – Да, это все пустое! – кивнула Джорджиана. – У меня появилась отличная идея, мадам. Поэтому-то я и приехала… Отвезите Фебу в Париж.
   – В Париж? – удивленно повторила вдова.
   – Да, мадам! – подтвердила миссис Ньюбэри. – Подумайте над этим. Ни в коем случае нельзя позволить Фебе плакать в четырех стенах, а отправить ее домой еще хуже, поскольку возвращение в Остерби навсегда отнимет у нее всякую надежду на возвращение в свет. Париж – именно то, что нужно! Все знают, что вы давно подумывали съездить туда. Я сама слышала, как вы говорили об этом леди Сефтон.
   – Всем могут быть известны мои планы, но все очень легко догадаются, почему я поехала в Париж именно сейчас.
   – Тут уж ничего не поделаешь, дорогая мадам. По крайней мере, люди будут знать, что вы не прогнали Фебу. Но вам самой прекрасно известно, как быстро забываются самые громкие и возмутительные скандалы.
   – Но только не этот!
   – А почему бы и нет? Я обещаю вам трудиться, не покладая рук, над тем, чтобы о нем забыли, пока вас не будет в Англии. И вы знаете, что в таком деле вам не найти более подходящего человека, чем я, поскольку я кузина Сильвестра. Тому, что буду говорить о нем я, поверят с большей охотой, чем словам Ианты. У меня уже возник план. Я могу сказать, будто вчерашняя ссора на балу у Каслрегов была заключительным аккордом ссоры, которая началась еще до отъезда Сильвестра в Чанс, и поэтому она не имеет ничего общего с «Пропавшим наследником». Еще я скажу, что Сильвестр именно из-за нее и поехал в Чанс. Что может быть правдоподобнее? И еще…– добавила Джорджиана, хитро прищурив глаза, – я преподнесу все это как самую большую тайну одному или, может, двум знакомым, и будьте уверены, что скоро об этом будут знать все.
   – Ну-ка, открой окна! – скомандовала леди Ингхэм после короткого молчания. – Зачем эта глупая Мукер оставила нас сидеть в темноте? Ты взбалмошная девчонка, Джорджи, но в одном я уверена – у тебя доброе сердце. Но неужели ты думаешь, будто сейчас можно кого-нибудь убедить, что эту книгу написала не Феба?
   – Их нужно убедить, пусть даже мне придется соврать, что я знаю настоящего автора! Если Сильвестр согласится помочь нам… обратит все в шутку, сделает вид, будто он давно уже знает о графе Уголино, и это ему совершенно безразлично, поэтому он не заводил разговоров на эту тему. «Пропавший наследник» быстро потеряет такую популярность, поскольку Сильвестр единственный человек, который выведен в книге злодеем. Если главный пострадавший отнесется к этому легко, то и всем остальным, кого Феба описала в романе, придется последовать его примеру.
   – Не хочу больше и слышать о Сильвестре! – с отвращением произнесла вдова. – И как я могла желать, чтобы он женился на Фебе… Теперь я понимаю, девочка в своей книге попала не в бровь, а в глаз, Джорджи. Это так на него похоже: причинять страдания другим. Черт бы его побрал! Мог бы подумать и обо мне, прежде чем провоцировать мою внучку устроить Челтенхэмскую трагедию посреди бальной залы.
   Увидев, что по щекам леди Ингхэм медленно катятся непривычные для нее слезы, Джорджиана поборола в себе желание выступить в защиту Сильвестра и как можно быстрее принялась успокаивать пожилую женщину, попытавшись убедить ее поехать в Париж.
   – Да, но об этой поездке нечего и думать, – покачала головой вдова, вытирая слезы. – Мы не можем отправиться заграницу без джентльмена, который бы сопровождал нас. Бедняга Ингхэм, наверное, перевернулся бы в могиле! Только не говори мне о курьерах, я терпеть не могу, когда около меня крутятся незнакомые люди. К тому же я – никудышная путешественница. Стоит мне сесть на корабль – сразу начинается морская болезнь. Если взять с собой Мукер, то, бьюсь об заклад, она будет все время в мрачном настроении, поскольку эта несносная служанка не горит желанием ехать во Францию.
   Джорджиану ошеломило неожиданное признание пожилой леди. После того, как леди Ингхэм надменно отвергла предложение, чтобы ее сын, нынешний лорд Ингхэм, сопровождал ее в Париж, миссис Ньюбэри оставалось только смириться с тем, что, к ее глубокому сожалению, от такого замечательного плана придется отказаться.
   – Конечно, жалко! – раздраженно согласилась вдова. – Но с моим слабым здоровьем было бы безумием отправляться в такое путешествие без крепкой поддержки. Сэр Генри даже слушать не захочет о поездке заграницу! Вот если бы у Фебы был брат…– Она замолчала и неожиданно вскрикнула, немного испугав свою собеседницу. – Молодой Орде!
   – Прошу прощения, мадам?
   Вдова энергично уселась в кресло.
   – Том – тот самый человек, который нам нужен. Я немедленно напишу мистеру Орде. Где они остановились? В «Реддише». Джорджи, моя любовь, подай бумагу, чернила и облатки. Все это в столе. Нет. Я сама встану. Забери все это, дитя мое.
   – Но кто такой Орде? – спросила Джорджиана, получив от леди Ингхэм веер, пузырек с одеколоном, флакончик с нюхательными солями и три чистых носовых платка.
   – Он Фебе, как брат. Они знакомы с самого детства! – ответила вдова, освобождаясь от многочисленных шарфов, шалей и пледов, в которые была закутана. – У юноши очень хорошие манеры. Нуждается, правда, в небольшом лоске, но поистине настоящий джентльмен.
   Джорджиана нахмурила брови.
   – Молодой человек с юношеским румянцем и застенчивой улыбкой? Он еще хромает?
   – Да, это Том Орде. Дай мне руку… о нет! Куда Мукер засунула мои тапочки?
   – Тогда я полагаю, что в эту самую минуту ваш Том находится у Фебы, – сообщила Джорджиана. – Мы встретились около дома. Я еще подумала, кто бы это мог быть?
   Вдова опять села на софу.
   – Почему же ты мне не сказала об этом сразу? – строго осведомилась она. – Позвони в колокольчик, Джорджи. Я немедленно велю пригласить его сюда.
   Джорджиана повиновалась.
   – Мэм, вы считаете, что правильно будет поехать вместе с ним? – с некоторым сомнением поинтересовалась миссис Ньюбэри.
   – Правильно? Почему бы и нет? К тому же и Тому Орде пойдет только на пользу, если он немного посмотрит на белый свет. Или ты боишься, что они могут влюбиться друг в друга? Не бойся, можешь мне поверить, это невозможно… хотя не пойму, почему я говорю «не бойся», – горько добавила ее светлость. – После вчерашнего скандала я была бы только рада видеть Фебу замужем за кем угодно.
   Спустя несколько минут в комнату вошел Том с серьезным лицом. Он окинул испуганным взглядом лекарства, которые стояли на столике у софы вдовы, но с облегчением услышал довольно бодрые приветствия хозяйки дома. Когда юношу буквально ошарашили вопросом, согласится ли он сопровождать ее светлость и мисс Марлоу в Париж и провести там неделю в качестве гостя, Том застыл в недоумении. Том Орде, заикаясь, поблагодарил ее светлость, но было очевидно, что сделал он это только из вежливости.
   – Позвольте мне вам напомнить, Том, что путешествие заграницу – необходимая часть образования каждого молодого джентльмена! – строго произнесла леди Ингхэм.
   – Да, мадам, – кивнул Том и добавил с большой надеждой: – Но скорее всего отец не разрешит мне поехать.
   – Ерунда! Ваш отец умный человек. Он мне сам говорил, что, по его мнению, вам самое время поднабраться немного светского лоска. Можете не сомневаться, мистер Орде отпустит вас на одну-две недели. Я отправлю ему письмо. А сейчас, молодой человек, не утомляйте меня долгими разговорами! Если не хотите поехать ради себя самого, поезжайте ради Фебы.
   Когда дело было представлено таким образом, Том тут же ответил, что, конечно, ради Фебы он готов на все. Потом, решив, что он был не совсем вежлив, и покраснев до корней волос, добавил, что он признателен ее светлости и не сомневается получить от поездки огромное удовольствие и, уж конечно, его отец будет премного благодарен леди Ингхэм. Только, чистосердечно признался Том, он очень плохо говорит по-французски и ни разу не выезжал из Англии.
   От этих пустяков леди Ингхэм просто отмахнулась и объяснила причину такого внезапного отъезда из Лондона. Она поинтересовалась у юноши, не рассказала ли ему Феба о том, что произошло вчера вечером?
   После этого вопроса на лицо Тома вернулось озабоченное выражение, и он ответил:
   – Да, рассказала, мадам. По-моему, все сложилось чертовски неудачно. Я считаю, что Феба поступила неправильно, написав такие вещи о Салфорде, но и он поступил не лучшим образом, когда так обошелся с ней на людях. Я… я назвал бы его поведение очень неджентльменским поступком, поскольку он наверняка собирался отомстить ей. Самое главное, я никогда не думал, что Салфорд способен на такое. Я считал его безупречным кавалером… доблестным и мужественным человеком! О, Господи, если бы только Феба рассказала ему все сама! Я собирался навестить герцога, но теперь, конечно, этого не сделаю… Как бы ни поступила Феба, я все равно на ее стороне и непременно скажу об этом Салфорду.
   – Да, визит к герцогу вряд ли сейчас уместен, – заметила Джорджиана, одобрительно глядя на юношу. – Он действительно благородный и мужественный человек, но, боюсь, сейчас Сильвестр страшно разгневан. Иначе он бы никогда не повел себя так, как вчера. Бедная Феба! Она очень страдает?
   – У нее было подавленное настроение, когда я пришел, – ответил Том. – Феба дрожала, как бланманже^[12]… Когда она расстроена, то всегда так дрожит, но сейчас ей лучше, хотя она но-прежнему слаба. Дело в том, леди Ингхэм, что Феба хочет, чтобы я отвез ее домой.
   – Домой?.. – воскликнула ее светлость. – Но это невозможно! Феба не должна вернуться в Остерби!
   – Но это так, – стоял на своем Том Орде. – Феба считает, будто опозорила не только себя, но и вас. И еще она говорит, что предпочтет встретиться с леди Марлоу, чем с кем-нибудь из лондонских знакомых. Феба вообще-то не собирается надолго задерживаться в Остерби, ведь как только издатели вручат ей деньжата… я хочу сказать, как только они заплатят ей за «Пропавшего наследника»… Феба с Сибби снимут где-нибудь коттедж. Она собирается сразу же начинать новый роман, потому что ей уже сейчас предложили за него очень много денег!
   Этот неожиданный план так встревожил леди Ингхэм, что, к ужасу Тома, она испустила стон и, закатив глаза, откинулась на подушки. Возвращенная к жизни нюхательными солями, флакончиком с которыми поводили у нее перед носом, леди Ингхэм собралась с силами и попросила Тома немедленно привести Фебу. Джорджиана, поймав недвусмысленный взгляд Тома Орде, взяла перчатки и ридикюль и объявила, что ей пора идти.
   – Вероятно, Феба считает, будто нам лучше пока не встречаться. Я прекрасно ее понимаю, но, пожалуйста, передайте ей мои сердечные пожелания, мистер Орде, и заверьте мисс Марлоу, что я всегда останусь ее подругой.
 
   Убедить Фебу сменить на время светскую жизнь в Лондоне на путешествие в столицу Франции оказалось очень и очень нелегко. Напрасно леди Ингхэм втолковывала внучке, что если какая-нибудь злая сплетница растрезвонит об этой истории своей подруге в Париже, там все можно будет отрицать. Обещания представить ее королю Людовику, и завлекательные описания веселой жизни французского высшего света также были безрезультатны. Феба только дрожала, выслушивая очередной довод. Вдова стала умолять Тома приложить все усилия, чтобы уговорить Фебу поехать в Париж, но он добился еще меньших успехов. Юноша пытался убедить Фебу не думать о происшедшем, взять себя в руки и успокоиться.
   – Если бы я могла вернуться домой…– с несчастным видом проговорила девушка.
   Это глупо, заявил Том, поскольку в Остерби она будет только плакать до конца своих дней. Феба должна забыть о скандале на балу у Каслрогов, хотя, по мнению Тома, лучше было бы написать из Парижа Салфорду письмо с извинениями. После этого она сможет считать свою совесть спокойной, ведь ей все равно долго не придется встречаться с герцогом, если леди Ингхэм снимет дом в Париже.
   Однако эта замечательная перспектива оказала на Фебу обратное воздействие. Бедная девушка выбежала из комнаты, заливаясь слезами.
   Было решено поручить самому эсквайру убедить ее прислушаться к голосу разума, чего мистер Орде достиг очень просто буквально на следующий день. Он сказал, что Феба должна поехать в Париж ради своей бабушки, которой причинила столько хлопот и неприятностей! Феба должна не показывать своей печали и во всем слушаться ее светлость, леди Ингхэм.
   – Я полагаю, – проницательно заметил мистер Орде, – что ее светлость хочет поехать во Францию как ради тебя, так и ради себя. К тому же, должен признаться, что и Тому пора повидать белый свет.
   Эти слова решили исход дела. Феба была готова поехать в Париж, если этого желает бабушка, и делать вид, что ее очень радует поездка.
   Феба приложила героические усилия не казаться грустной, но ее неестественная веселость могла, как выразился Том, испортить настроение всей компании.
 
   Находясь в обществе внешне жизнерадостной Фебы и унылой Мукер, вдова вполне могла отказаться от идеи поехать в Париж, если бы не поддержка молодого мистера Орде. Том согласился отправиться заграницу и теперь занимался приготовлениями к отъезду с такой энергией и радостью, что скоро вдова полюбила его, как родного. Эсквайр, превосходный человек, перед возвращением в Сомерсет немного помог сыну с подготовкой к поездке. Том оформил заграничные паспорта, решил все вопросы с таможней, разработал маршрут путешествия, выяснил расписание отплывающих во Францию пакетботов, разузнал, по каким дням отправляется почта, просчитал, сколько денег понадобится для поездки, и выучил наизусть самые распространенные французские фразы, какие, по его мнению, могут пригодиться в первую очередь. Его неразлучным спутником стал туристский путеводитель, и Том при каждом удобном случае доставал из кармана кучу проспектов.
   Молодой мистер Орде довольно быстро обнаружил, что задача сопровождения леди Ингхэм в путешествии вовсе не являлась такой уж простой. Ее светлость предъявила организатору поездки множество требований и чуть ли не каждый час меняла свои планы. Не успел, например, Том и старый кучер леди Ингхэм выйти от ее светлости, чтобы проверить готовность к путешествию кареты (она содержалась на каретном дворе невозмутимого и терпеливого сына вдовы и занимала довольно много места), как леди Ингхэм решила, что лучше будет отправиться в путь в фаэтоне. Том немедленно поехал нанимать фаэтон, но по возвращении на Грин-стрит обнаружил, что пожилая леди вспомнила одно обстоятельство, не позволяющее ей путешествовать в фаэтоне. Мукер придется занять переднее сидение, а леди Ингхэм, Феба и Том будут вынуждены сидеть за ней, на что она не может пойти.
   – Боюсь, – извиняющимся тоном проговорил лорд Ингхэм, – что вы взвалили на свои плечи тяжелый груз, мой мальчик. Моя мать довольно капризна. Смотрите, не позволяйте ей замучить себя до смерти. К тому же я обратил внимание, что вы хромаете.
   – О, ничего страшного, сэр! – беззаботно откликнулся Том. – Я только что нанял экипаж, да и нога меня не очень беспокоит.
   – Если я могу вам чем-нибудь помочь, – сказал нерешительно лорд Ингхэм, – э… не стесняйтесь, обязательно обращайтесь ко мне.
   Том поблагодарил сына леди Ингхэм и заверил его, что все движется согласно плану. Он очень сомневался, что помощь лорда Ингхэма ускорит подготовку к отъезду, так как теперь уже знал, что вдова никогда не слушает советов сына. Тома немного даже уже начала раздражать его неуверенность. Лорд Ингхэм облегченно вздохнул, когда Том отказался от помощи, но решил, что будет несправедливо умолчать о вполне вероятной возможности, что начало путешествия может быть перенесено. В последнюю минуту ее светлость могла решить, что не покинет город без платья, которое еще не прислал портной или какой-либо безделушки, которая была затеряна много лет назад.
   – Сэр, – улыбнулся Том, – когда я уходил, леди Ингхэм, заставила слуг перевернуть вверх дном весь дом, чтобы найти какой-то плащ, но вот увидите, мы отправимся в путешествие вовремя!
   Лорд Ингхэм только с сомнением покачал головой. Явившись в назначенный день на Грин-стрит, чтобы пожелать своей родительнице доброго пути, он все еще не верил, что путешественники сегодня тронутся в путь. Однако старомодная карета ждала у дверей, доверху нагруженная багажом. Лорд Ингхэм вошел в дом и нашел всю компанию, готовую к отъезду. В последнюю минуту вдова, правда, решила, что в суете забыли ее щипцы для завивки волос. Но Мукер быстро перебрала дорожный несессер и извлекла их с самого дна.
   Лорд Ингхэм с уважением посмотрел на молодого мистера Орде, и Том признался ему, что поездка еще вчера находилась на грани срыва. Ее светлость хотела отказаться от путешествия из-за ухудшения погоды.
   – Но мне удалось переубедить ее, сэр, и я думаю, что не далее, как в четверг мы уже будем на пакетботе, – с оптимизмом сообщил Том.
   Лорд Ингхэм, бросив оценивающий взгляд на мчащиеся по небу тучи, в душе усомнился в удачном начале путешествия, но воздержался от того, чтобы расхолаживать пыл Тома.
 
   Прогнозы лорда Ингхэма были недалеки от истины. Путешествие из Лондона растянулось на два дня, поскольку леди пожелала провести ночь в Кентербери, чтобы не переутомляться. Однако головная боль все равно мучила ее всю дорогу. Поэтому леди Ингхэм прибыла в Дувр не в самом лучшем расположении духа. Едва взорам путешественников предстало неспокойное море, как вдову испугали высокие серые валы с белой пеной на верхушках. Когда же она вышла из кареты, и ветер чуть не сорвал с ее головы шляпку, все решили, что ее светлость сразу же пожелает отправиться назад в Лондон. Однако, когда вся свита продефилировала в гостиницу «Корабельная», леди Ингхэм всего лишь предупредила Тома Орде, что и полк гвардейцев не затащит ее на борт пакетбота до тех пор, пока не стихнет ветер. К счастью, Том заранее заказал для компании номера в гостинице. Когда леди Ингхэм узнала, что ее ждут лучшая спальня и гостиная с каминами, она понемногу пришла в себя. Успокоительное, предписанное сэром Генри Халфордом, за которым последовал отдых и отличный обед, прекрасно восстановили силы пожилой дамы и подняли ей настроение. Однако, когда Том сообщил вдове, что пакетбот в этот день отправляется в Кале как обычно по расписанию, из чего можно сделать вывод, что при переправе через пролив судну не грозит никакая опасность, она обескураживающе ответила:
   – Именно этого я и боюсь!
   На следующее утро выдалась прекрасная погода, которую знатоки считали вполне подходящей для отплытия. Однако Том сделал открытие, что, по мнению леди Ингхэм, отправляться через пролив можно только в абсолютный штиль. Апрельское солнце освещало море, и леди Ингхэм разглядела на волнах белые барашки. Этого оказалось вполне достаточным для нее основанием, чтобы отказаться выходить в этот день в море. Все попытки убедить ее светлость, что четыре часа легкой качки предпочтительнее длительного пребывания в душной гостинице, закончились тем, что она достала флакончик с нюхательными солями и настоятельно попросила Тома не упоминать в ее присутствии ужасного слова «качка». Леди Ингхэм заявила, что если они с Фебой решили посетить Париж, им придется дождаться спокойной погоды.
   Прошло четыре дня. Другие путешественники приезжали и уезжали, а леди Ингхэм с компанией по-прежнему находилась в «Корабельной». Том предупредил главу экспедиции, что о дороговизне этого заведения ходят легенды, и стал всерьез опасаться, что может оказаться совсем без денег, не успев доставить своих дам в Амьен.
   Ветер не утихал, и настроение вдовы с каждым днем все ухудшалось. Мукер была довольна, а Том старался не падать духом и много времени проводил в порту. Юноша отличался пытливым умом и дружелюбием, всюду находил массу интересного и скоро уже подробно объяснял Фебе тонкости корабельного дела, без труда различая бригантины, шлюпы, береговые и таможенные суда, стоявшие в гавани.
   Леди Ингхэм, уверенная, что всякий порт кишит подозрительными личностями, просто жаждущими ограбить ничего не подозревающего человека, не одобряла прогулок Тома. Поэтому юноше для успокоения ее светлости пришлось передать ей пачку ассигнаций, которые она доверила ему еще в Лондоне. Вдова считала, что лучше бы Том с Фебой совершили восхождение на Уэстерн Хайте (по ее мнению, это бы подняло Фебе настроение), но она была вынуждена признать, что человеку с покалеченной ногой такое вряд ли будет в радость.
   Феба немного обиделась, когда бабушка заметила ее плохое расположение духа, ведь она прилагала такие усилия, чтобы казаться веселой. Девушка только один раз попросила разрешения вернуться в Остерби, но этой ошибки оказалось вполне достаточно: леди Ингхэм долго сожалела, что позволила миссис Ньюбэри переубедить себя.
   – Я вас очень прошу, мадам, не стоит ехать в Париж из-за меня! – с мольбой произнесла девушка. – Я согласилась на это путешествие по одной-единственной причине: мне казалось, что вы сами очень этого хотите! Не думаю, что и Том так уж жаждет побывать в Париже. Пусть он лучше отвезет нас домой.
   На вдову это искреннее признание произвело немалое впечатление. Леди Ингхэм не очень-то привыкла считаться с желаниями других, но Фебу она любила. Ее светлость кольнула совесть, и она живо произнесла:
   – Не говори ерунду, моя дорогая! Конечно, я хочу поехать Париж. Мы отправимся в путь, как только установится хорошая погода.
   На пятый день незадачливым путешественникам стало казаться, что им на роду написано до конца дней сидеть в Дувре, поскольку ветер вместо того, чтобы стихать, наоборот, усилился и дул с берега. Знакомые моряки уверяли юношу, что теперь долго не будет более подходящей погоды для быстрой переправы через пролив, но Том знал, что бесполезно сообщать об этом ее светлости, тем более, что длительное пребывание на морском воздухе вызывало у миледи разлитие желчи, и она не покидала своей спальни.
   Феба, в распоряжении которой оказалась гостиная, уже в четвертый раз пыталась написать письмо Сильвестру, в котором бы удалось соединить искреннее раскаяние, достоинство, благодарность герцогу за всю доброту, но при всем этом не сделать даже намека на возможность новой встречи. К сожалению, четвертый вариант письма ждала участь его предшественников. Девушка смотрела, как в огне вспыхивают и чернеют исписанные листы бумаги, и ей становилось все грустнее и грустнее. Казалось, глупо предаваться воспоминаниям, которые вызывали только боль, главным образом потому, что были слишком счастливыми. Но как только Феба попыталась отвлечься от них и заглянуть в будущее, то самой радужной перспективой ей представилась быстрая смерть. И если так случится, то виновник всех ее переживаний и несчастий, чье каменное сердце и злобный характер она разгадала еще в самом начале их знакомства, всего лишь вскинет свои неповторимые брови и характерным, прекрасно ей знакомым движением слегка пожмет плечами. Герцог Салфорд не будет ни рад, ни опечален кончиной Фебы Марлоу, он просто отнесется к этому безразлично.
   От таких мрачных грез Фебу оторвал голос Тома, который громко звал ее с улицы. Она торопливо смахнула слезы, подошла к окну и раскрыла его.
   – Ну, наконец-то! – возбужденно воскликнул юноша. – Быстрее спускайся, Феба. В гавани такое происходит! Я не хочу, чтобы ты пропустила потрясающее зрелище!
   – Что там стряслось?
   – Выходи и сама увидишь! Можешь мне поверить, ты вдоволь посмеешься. Лично я никогда в жизни не видел ничего более забавного.
   – Мне нужно надевать шляпу и мантилью, – сказала Феба, которой очень не хотелось выходить из гостиницы.
   – О Господи, на улице такой ветер, что ты мигом окажешься без шляпы. Накинь на голову шаль, – посоветовал Орде, – и поторапливайся, иначе мы не успеем.
   Решив, что даже сильный и холодный ветер лучше мрачных мыслей, Феба пообещала мигом спуститься. Ей не хотелось повязывать волосы шалью, поэтому она взяла толстый бабушкин плащ с капюшоном, который та хотела надеть на борту пакетбота. Девушка набросила его на плечи и стала торопливо рыться в ящике в поисках перчаток. Внезапно кто-то произнес ее имя, и Феба чуть не подпрыгнула от испуга.
   – Можно мне поинтересоваться, мисс, неужели вы собираетесь выйти на улицу?
   Феба быстро оглянулась и воскликнула:
   – О, Господи, как же вы меня напугали, Мукер. Я и не слышала, как вы вошли.
   – Не слышали, мисс? – переспросила Мукер. Служанка стояла на пороге, театрально сложив руки на груди. – Так вы собираетесь выйти на улицу, мисс?
   Голос служанки леди Ингхэм сильно напоминал тон тюремщика и рассердил Фебу. Девушка слегка покраснела, но ответила совершенно спокойно:
   – Да, я хочу прогуляться.
   Мисс Марлоу знала, что Мукер ревнует ее к хозяйке и поэтому недолюбливает, но обычно это вызывало у Фебы скорее жалость, чем осуждение.
   – Могу я спросить, мисс, знает ли ее светлость о вашем намерении прогуляться?
   – Спросить-то вы можете, но я не понимаю, с какой стати вы должны это делать! – ответила Феба, начиная не на шутку сердиться.