Страница:
– Я не хотел привозить Флинтов на ужин, – сообщил он Элинор, – чтобы не смущать вас. Надеюсь, мы не помешали?
– Нет, конечно, – негромко ответила Элинор. – Я целый вечер ждала, что Ники пошлет вам записку, в которой сообщит о приезде этого джентльмена.
– Приезд кузена Фрэнсиса на самом деле вызывает немалый интерес, – заявил Карлион, глядя на мистера Чевиота, который сейчас беседовал с Флинтом.
– Я так и знала, что вы это скажете, ужасный вы человек!
– А где Бедлингтон?
– Лежит в постели с приступом подагры!
Его светлость задумался, но ничего не сказал.
– Бога ради, милорд, что мне делать?
– Мы обсудим это с вами в более удобной обстановке.
– А ваш мистер Чевиот тем временем будет всю ночь напролет бродить по дому в поисках сами знаете чего.
– Не очень я верю, что кузен Фрэнсис будет бродить по дому ночью. Разве собака Ники не с вами? Отпустите на ночь Баунсера.
На этом разговор прервался, поскольку к ним подошла леди Флинт, полная решимости познакомиться со своей новой кузиной. Элинор вскоре обнаружила, что Джон ничего не рассказал ей о странных событиях, которые происходили в Хайнунсе две ночи подряд. Живое воображение Джорджи Флинт занимало замужество Элинор. Не прошло и несколько минут, как леди Флинт подвела миссис Чевиот к дивану, они уселись и разговорились. Девушка лишь время от времени отрывалась от беседы и бросала одно-два слова своим братьям или Фрэнсису Чевиоту, с которым, похоже, находилась в прекрасных отношениях. Чуть позже под каким-то предлогом они с Элинор поднялись в Желтую комнату.
– Карлион сказал, что нас так много, и мы причиним вам массу неудобств, если приедем безо всякого предупреждения, – высказала опасение Джорджи Флинт. – Но надеюсь, мы не доставили вам много хлопот, не так ли? Можете себе представить, когда я увидела в «Морнинг Пост», то чуть не упала в обморок. Я немедленно послала человека к Джону на Маунт-стрит. Хотите верьте, хотите нет, но я была готова послать милого Флинта на штурм министерства внутренних дел, так мне хотелось побыстрее узнать новости. Скажите мне… только умоляю, не считайте меня наглой, хотя я на самом деле наглая особа… как вы отважились на это?
Элинор сдержанно ответила:
– Сама не могу понять! Меня уговорил лорд Карлион, но, похоже, я совсем сошла с ума.
Ее светлость негромко рассмеялась.
– О, теперь я не дам милому Карлиону прохода! Ну, а что это за история о ночных грабителях? На мой взгляд, слишком уж она смахивает на приключенческий роман! Могу себе представить, как обрадовался Ники, что в него стреляли! Наверное, был на седьмом небе от счастья! Знаете, я полна решимости заставить Флинта задержаться в Холле хотя бы на несколько дней, поскольку никогда в жизни мне не было так любопытно… Ах, боюсь, ничего из этого не выйдет! Дело в том, что я сейчас семейная женщина, и мой дорогой Флинт, бедняжка, вбил себе в голову разные причуды! Никогда мне еще не было так хорошо, честное слово! Ах, жаль, что из моей затеи остаться ничего не получится! Скорее всего, придется поехать в деревню, поскольку десять против одного, что Карлион поддержит Флинта. Он вам нравится?
– Да, – ответила Элинор, захваченная врасплох. – Лорд Флинт произвел на меня впечатление очень любезного…
– Глупенькая! Не Флинт, а Карлион!
Элинор с легким раздражением поняла, что ее щеки заливает румянец.
– Конечно, – ответила она напряженным голосом. – Я уверена, что его светлость обладает безупречными и самыми изысканными манерами.
Леди Флинт слегка надула красные губки и подняла брови.
– О!.. С каким видом вы ответили! Вы с ним не поссорились случайно? Он вас очень сильно рассердил?
– Если хотите знать правду, – напрямик заявила Элинор, – то лорд Карлион самый отвратительный, ужасный и бессердечный человек, которого я знаю.
В ответ на это пылкое признание Джорджи Флинт бросилась на шею миссис Чевиот.
– Замечательно! Как часто я говорила то же самое! Вот увидите, у вас с ним все будет отлично. Я очень рада, что повидала вас… Знаете, стоило мне увидеть это прекрасное черное платье, как сразу захотелось стать вдовой!.. Фу, что я несу! Вы должны знать, я обожаю Флинта!.. Фрэнсис Чевиот к вам приехал надолго? Его пребывание в Хайнунсе меня очень удивило.
– Надеюсь, только на одну ночь. Его приезд действительно доставил мне некоторые неудобства, но мистер Чевиот приехал в Хайнунс вместо своего отца на… на похороны.
Тоненькие брови деликатно поднялись.
– Ах, вижу, Фрэнсис вам не нравится, но он никому еще не принес никакого вреда. Его можно встретить везде. Я всегда приглашаю кузена Фрэнсиса на все свои вечеринки. Все в Лондоне так поступают, поскольку он самое забавное создание и умеет держаться в обществе. Мистер Браммель утверждает, что своей популярностью Фрэнсис должен быть обязан своему портному. Ну сами подумайте, разве можно так завидовать и говорить такие злые слова? Если вам нужна приятная компания, лучше кузена Фрэнсиса не найти. Он всегда знает, какие цвета лучше всего надеть и как обставить гостиную.
Элинор что-то рассеянно ответила и после недолгой обычной болтовни леди Флинт позволила отвести себя вниз. Вскоре пришло время Карлионам и Флинтам возвращаться в Холл.
Сразу после чая они начали прощаться. Лорд Карлион вызвал экипаж.
Миссис Чевиот так и не представилась возможность поговорить с Эдуардом Карлионом с глазу на глаз. Когда они стояли в холле, она бросила на его светлость очень выразительный и красноречивый взгляд, на который тот ответил легкой улыбкой. Элинор ничего не оставалось, как до конца доиграть свою роль гостеприимной хозяйки. На прощание Эдуард Карлион пожал ей руку, и она прошептала:
– Как вы смеете оставлять меня с этим отвратительным типом?
– Я полагаюсь на Баунсера! – невозмутимо ответил Карлион.
Его светлость вышел из дома вслед за лордом Флинтом, не дав ей времени ответить. Компания быстро расселась в экипаже и укатила в Холл.
– Мой дорогой Карлион, миссис Чевиот – очаровательная женщина! – раздался из темноты голос Джорджианы.
– Прекрасно воспитанная молодая особа, – согласился с женой лорд Флинт.
– Она Рочдейл из Фелденхолла.
– Очень странно. Ничего не понимаю…
– Мой дорогой Флинт, если бы это можно было понять, тогда бы все было очень скучно, – заявила леди Флинт. – Но Нед, ты не предупредил меня, что миссис Чевиот самая настоящая красавица. У нее столько самообладания и достоинства… значительно больше, чем у меня!
– Еще бы! У тебя его совсем нет.
– Совершенно верно! Мне никогда не нравилось и сейчас не нравится самообладание… Однако существует какая-то тайна, о которой ты мне ничего не рассказал. Это все так загадочно и интересно.
– Если тайна и существует, то только у тебя в голове.
– Нет! Джон все время молчит.
– Джон всегда молчит.
– Фу! Я не такая дура, чтобы от меня можно было так легко отделаться. Я кое-что выяснила, хотя, должна признаться, далеко не все. Какая жалость, что нужно ехать в Гемпшир!
Лорд Карлион перевел разговор на посещение Гемпшира. Джорджи отвлеклась, и беседа больше не касалась Хайнунса.
Карета прибыла в Холл, и все вошли в дом. Джон задержал Карлиона, когда тот собирался войти в один из салонов вслед за сестрой, и сказал:
– О Боже милостивый, ты был прав, Нед! Что нам теперь делать?
– Мне кажется, нам следовало быть готовыми увидеть его в Хайнунсе.
– Да! Но что Фрэнсис сделал с беднягой Бедлингтоном? Как он уговорил старика остаться в Лондоне? И что у нашего кузена на уме?
– Найти твою памятную записку, насколько я понимаю.
– Ты относишься ко всему этому чертовски хладнокровно, провалиться мне на этом месте!
– Нет, я очень заинтересован в том, чтобы найти записку, но все же во многом не уверен. Ставки чрезвычайно высоки, и я надеюсь, Чевиот выдаст себя. Тише, не говори об этом в присутствии Джорджи!
Девушка вышла из салона и направилась к ним.
– Я иду спать. Как невоспитанно с вашей стороны секретничать в холле.
– Ничего мы не секретничаем! – покачал головой Джон. – Где Флинт? Я хочу поговорить с ним.
Джорджиана дождалась, пока Джон скроется в салоне, потом вновь посмотрела на старшего брата. Сейчас в ее глазах плясали озорные огоньки.
– О, Нед!
– Ну и что?
На щечках появились ямочки.
– У Гасси и Элизы от изумления рты пооткрываются, когда я все расскажу, но не знаю, стану ли я им что-нибудь рассказывать… Наверное, нет смысла умолять тебя открыть правду!
– Что за ерунда! О какой правде ты говоришь? Девушка обняла брата за шею и приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку.
– Ты самый лучший из отвратительных братьев, и я не стану надоедать тебе… ни капельки! Но мне кажется, что ты очень хитрый!
Глава 14
– Нет, конечно, – негромко ответила Элинор. – Я целый вечер ждала, что Ники пошлет вам записку, в которой сообщит о приезде этого джентльмена.
– Приезд кузена Фрэнсиса на самом деле вызывает немалый интерес, – заявил Карлион, глядя на мистера Чевиота, который сейчас беседовал с Флинтом.
– Я так и знала, что вы это скажете, ужасный вы человек!
– А где Бедлингтон?
– Лежит в постели с приступом подагры!
Его светлость задумался, но ничего не сказал.
– Бога ради, милорд, что мне делать?
– Мы обсудим это с вами в более удобной обстановке.
– А ваш мистер Чевиот тем временем будет всю ночь напролет бродить по дому в поисках сами знаете чего.
– Не очень я верю, что кузен Фрэнсис будет бродить по дому ночью. Разве собака Ники не с вами? Отпустите на ночь Баунсера.
На этом разговор прервался, поскольку к ним подошла леди Флинт, полная решимости познакомиться со своей новой кузиной. Элинор вскоре обнаружила, что Джон ничего не рассказал ей о странных событиях, которые происходили в Хайнунсе две ночи подряд. Живое воображение Джорджи Флинт занимало замужество Элинор. Не прошло и несколько минут, как леди Флинт подвела миссис Чевиот к дивану, они уселись и разговорились. Девушка лишь время от времени отрывалась от беседы и бросала одно-два слова своим братьям или Фрэнсису Чевиоту, с которым, похоже, находилась в прекрасных отношениях. Чуть позже под каким-то предлогом они с Элинор поднялись в Желтую комнату.
– Карлион сказал, что нас так много, и мы причиним вам массу неудобств, если приедем безо всякого предупреждения, – высказала опасение Джорджи Флинт. – Но надеюсь, мы не доставили вам много хлопот, не так ли? Можете себе представить, когда я увидела в «Морнинг Пост», то чуть не упала в обморок. Я немедленно послала человека к Джону на Маунт-стрит. Хотите верьте, хотите нет, но я была готова послать милого Флинта на штурм министерства внутренних дел, так мне хотелось побыстрее узнать новости. Скажите мне… только умоляю, не считайте меня наглой, хотя я на самом деле наглая особа… как вы отважились на это?
Элинор сдержанно ответила:
– Сама не могу понять! Меня уговорил лорд Карлион, но, похоже, я совсем сошла с ума.
Ее светлость негромко рассмеялась.
– О, теперь я не дам милому Карлиону прохода! Ну, а что это за история о ночных грабителях? На мой взгляд, слишком уж она смахивает на приключенческий роман! Могу себе представить, как обрадовался Ники, что в него стреляли! Наверное, был на седьмом небе от счастья! Знаете, я полна решимости заставить Флинта задержаться в Холле хотя бы на несколько дней, поскольку никогда в жизни мне не было так любопытно… Ах, боюсь, ничего из этого не выйдет! Дело в том, что я сейчас семейная женщина, и мой дорогой Флинт, бедняжка, вбил себе в голову разные причуды! Никогда мне еще не было так хорошо, честное слово! Ах, жаль, что из моей затеи остаться ничего не получится! Скорее всего, придется поехать в деревню, поскольку десять против одного, что Карлион поддержит Флинта. Он вам нравится?
– Да, – ответила Элинор, захваченная врасплох. – Лорд Флинт произвел на меня впечатление очень любезного…
– Глупенькая! Не Флинт, а Карлион!
Элинор с легким раздражением поняла, что ее щеки заливает румянец.
– Конечно, – ответила она напряженным голосом. – Я уверена, что его светлость обладает безупречными и самыми изысканными манерами.
Леди Флинт слегка надула красные губки и подняла брови.
– О!.. С каким видом вы ответили! Вы с ним не поссорились случайно? Он вас очень сильно рассердил?
– Если хотите знать правду, – напрямик заявила Элинор, – то лорд Карлион самый отвратительный, ужасный и бессердечный человек, которого я знаю.
В ответ на это пылкое признание Джорджи Флинт бросилась на шею миссис Чевиот.
– Замечательно! Как часто я говорила то же самое! Вот увидите, у вас с ним все будет отлично. Я очень рада, что повидала вас… Знаете, стоило мне увидеть это прекрасное черное платье, как сразу захотелось стать вдовой!.. Фу, что я несу! Вы должны знать, я обожаю Флинта!.. Фрэнсис Чевиот к вам приехал надолго? Его пребывание в Хайнунсе меня очень удивило.
– Надеюсь, только на одну ночь. Его приезд действительно доставил мне некоторые неудобства, но мистер Чевиот приехал в Хайнунс вместо своего отца на… на похороны.
Тоненькие брови деликатно поднялись.
– Ах, вижу, Фрэнсис вам не нравится, но он никому еще не принес никакого вреда. Его можно встретить везде. Я всегда приглашаю кузена Фрэнсиса на все свои вечеринки. Все в Лондоне так поступают, поскольку он самое забавное создание и умеет держаться в обществе. Мистер Браммель утверждает, что своей популярностью Фрэнсис должен быть обязан своему портному. Ну сами подумайте, разве можно так завидовать и говорить такие злые слова? Если вам нужна приятная компания, лучше кузена Фрэнсиса не найти. Он всегда знает, какие цвета лучше всего надеть и как обставить гостиную.
Элинор что-то рассеянно ответила и после недолгой обычной болтовни леди Флинт позволила отвести себя вниз. Вскоре пришло время Карлионам и Флинтам возвращаться в Холл.
Сразу после чая они начали прощаться. Лорд Карлион вызвал экипаж.
Миссис Чевиот так и не представилась возможность поговорить с Эдуардом Карлионом с глазу на глаз. Когда они стояли в холле, она бросила на его светлость очень выразительный и красноречивый взгляд, на который тот ответил легкой улыбкой. Элинор ничего не оставалось, как до конца доиграть свою роль гостеприимной хозяйки. На прощание Эдуард Карлион пожал ей руку, и она прошептала:
– Как вы смеете оставлять меня с этим отвратительным типом?
– Я полагаюсь на Баунсера! – невозмутимо ответил Карлион.
Его светлость вышел из дома вслед за лордом Флинтом, не дав ей времени ответить. Компания быстро расселась в экипаже и укатила в Холл.
– Мой дорогой Карлион, миссис Чевиот – очаровательная женщина! – раздался из темноты голос Джорджианы.
– Прекрасно воспитанная молодая особа, – согласился с женой лорд Флинт.
– Она Рочдейл из Фелденхолла.
– Очень странно. Ничего не понимаю…
– Мой дорогой Флинт, если бы это можно было понять, тогда бы все было очень скучно, – заявила леди Флинт. – Но Нед, ты не предупредил меня, что миссис Чевиот самая настоящая красавица. У нее столько самообладания и достоинства… значительно больше, чем у меня!
– Еще бы! У тебя его совсем нет.
– Совершенно верно! Мне никогда не нравилось и сейчас не нравится самообладание… Однако существует какая-то тайна, о которой ты мне ничего не рассказал. Это все так загадочно и интересно.
– Если тайна и существует, то только у тебя в голове.
– Нет! Джон все время молчит.
– Джон всегда молчит.
– Фу! Я не такая дура, чтобы от меня можно было так легко отделаться. Я кое-что выяснила, хотя, должна признаться, далеко не все. Какая жалость, что нужно ехать в Гемпшир!
Лорд Карлион перевел разговор на посещение Гемпшира. Джорджи отвлеклась, и беседа больше не касалась Хайнунса.
Карета прибыла в Холл, и все вошли в дом. Джон задержал Карлиона, когда тот собирался войти в один из салонов вслед за сестрой, и сказал:
– О Боже милостивый, ты был прав, Нед! Что нам теперь делать?
– Мне кажется, нам следовало быть готовыми увидеть его в Хайнунсе.
– Да! Но что Фрэнсис сделал с беднягой Бедлингтоном? Как он уговорил старика остаться в Лондоне? И что у нашего кузена на уме?
– Найти твою памятную записку, насколько я понимаю.
– Ты относишься ко всему этому чертовски хладнокровно, провалиться мне на этом месте!
– Нет, я очень заинтересован в том, чтобы найти записку, но все же во многом не уверен. Ставки чрезвычайно высоки, и я надеюсь, Чевиот выдаст себя. Тише, не говори об этом в присутствии Джорджи!
Девушка вышла из салона и направилась к ним.
– Я иду спать. Как невоспитанно с вашей стороны секретничать в холле.
– Ничего мы не секретничаем! – покачал головой Джон. – Где Флинт? Я хочу поговорить с ним.
Джорджиана дождалась, пока Джон скроется в салоне, потом вновь посмотрела на старшего брата. Сейчас в ее глазах плясали озорные огоньки.
– О, Нед!
– Ну и что?
На щечках появились ямочки.
– У Гасси и Элизы от изумления рты пооткрываются, когда я все расскажу, но не знаю, стану ли я им что-нибудь рассказывать… Наверное, нет смысла умолять тебя открыть правду!
– Что за ерунда! О какой правде ты говоришь? Девушка обняла брата за шею и приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку.
– Ты самый лучший из отвратительных братьев, и я не стану надоедать тебе… ни капельки! Но мне кажется, что ты очень хитрый!
Глава 14
После отъезда гостей Элинор с радостью обнаружила, что Фрэнсис Чевиот собирается отправляться спать. Перед тем, как подняться к себе, он получил обещание, что все двери и окна в Хайнунсе будут закрыты, и никто чужой не сможет проникнуть в дом. Ники насмешливо поведал кузену о ночном грабителе, забравшемся в дом, и его рассказ произвел на столичного денди неизгладимое впечатление. Мистер Чевиот заявил, что не сомкнет всю ночь глаз, если будет существовать хоть малейшая опасность. Он даже принялся всерьез обсуждать идею посадить у себя в комнате лакея с заряженным пистолетом.
– Если бы у меня была уверенность, что Кроули не выстрелит при первом же шорохе, – печально сообщил Фрэнсис Чевиот. – Но Кроули очень глупый малый! Знаете, если бы он не умел так восхитительно чистить сапоги, я бы уже давным-давно избавился от него. Как же трудно выбрать правильное решение! Станет ли наш сон спокойнее, если Кроули будет охранять нас? Едва ли. Он запросто может перепугаться какой-нибудь тени и разбудит всех нас, выстрелив в нее. Представляю, какой будет грохот! Уверен, мои нервы не выдержат этого испытания. И полагаю, дорогая кузина, ваши нервы тоже.
– Я не вижу необходимости в том, чтобы бедняга Кроули не спал всю ночь, – спокойно ответила миссис Чевиот. – Баунсер прекрасный сторожевой пес, и мы привыкли отпускать его ночью бегать по всему дому. При малейшем же шуме он поднимет тревогу.
– Готов поручиться! – подтвердил Ники с веселой усмешкой. – Стоило вчера ночью мисс Бекклс чуть-чуть приоткрыть свою дверь, как он поднял такой лай, что разбудил даже старика Барроу.
– В самом деле? – вежливо переспросил Фрэнсис. – Надеюсь, моя просьба не покажется мисс Бекклс чрезмерной. Будьте добры, не открывайте ночью дверь. Когда меня что-то будит во время первого сна, то мне очень трудно потом опять уснуть. Приходится лежать всю ночь с открытыми глазами, а это, знаете ли, может нанести большой вред даже очень крепкому и здоровому организму.
Мисс Бекклс заверила Фрэнсиса Чевиота, что не станет открывать дверь ночью. Все вышли в холл, где на столе стояли свечи для спален. Баунсер лежал на коврике у входной двери. Фрэнсис поднес к глазам монокль и несколько секунд внимательно разглядывал собаку. Потом денди вздохнул и заметил:
– Необычайно гадкое животное!
– Много вы понимаете в собаках! – резко произнес Ники, который не терпел критики в адрес своего любимца.
Или тон Фрэнсиса, или естественная антипатия к нему Баунсера подействовали на собаку, но Баунсер негромко зарычал. Пес был уверен, что его накажут за такое проявление недружелюбия, но не услышав упреков, осмелел, встал и громко залаял на Фрэнсиса.
Фрэнсис Чевиот испуганно задрожал.
– Умоляю вас, дорогой Николас, держите его крепко! – взмолился он. – Какие же у меня слабые нервы! Говорят, собаки всегда чувствуют, когда их боятся, это правда?
– О, Баунсер не укусит вас в моем присутствии! – с невинным видом весело сообщил Ники.
– Тогда я прошу вас проводить меня наверх, – взмолился Фрэнсис Чевиот.
Ники проводил кузена на второй этаж и передал заботливому и нежному лакею. После этого юноша сообщил Элинор, что будет спать очень чутко, чтобы услышать шум. Он очень надеялся, что Фрэнсис выйдет из комнаты, поскольку был готов побиться об заклад, что Баунсер задаст денди славную трепку.
С этими словами юный мистер Карлион удалился в свою комнату, где сразу же крепко уснул, как и подобает молодому человеку. Миссис Чевиот справедливо предположила, что от такого сна его не сможет пробудить никакой шум.
Но мисс Бекклс, которой Баунсер не казался исчадием ада, не могла быть удовлетворена такими мерами предосторожности. Она прокралась в комнату Элинор через полчаса после того, как в коридоре послышались шаги Кроули, удаляющегося в сторону крыла, где спали слуги. Появление бывшей гувернантки сильно напугало миссис Чевиот. Беки попыталась успокоить девушку, сказав, что Фрэнсис никак не сможет выйти из своей спальни этой ночью.
– Что ты хочешь этим сказать, Беки? – потребовала ответ Элинор, садясь в кровати и отбрасывая одеяла.
– Любовь моя, я крепко связала ручки дверей мистера Чевиота и славного мистера Ники!
– Беки! – в ужасе воскликнула Элинор. – Нет, ты не должна делать этого! Я уверена, что охраны Баунсера будет вполне достаточно. Только представь себе, что произойдет, если мистер Чевиот узнает об этой веревке! Я никогда не смогу больше взглянуть ему в лицо.
– О, мой славный песик! – нежно произнесла мисс Бекклс, лаская Баунсера, который вошел вслед за ней в комнату и сейчас сидел на задних лапах с опушенными ушами. На его морде было написано выражение искреннего дружелюбия. – Ты ведь не злая собачка, Баунсер, да?
Баунсер тотчас же постарался напустить на себя вид глупого сентиментального спаниеля и учащенно задышал.
– Беки, а что подумают утром слуги, когда найдут твою веревку? Ты только подумай, как это будет выглядеть!
– Да, любовь моя, это выглядело бы плохо, но я всегда просыпаюсь намного раньше всех слуг и, конечно, развяжу веревку. Ну не сердись, моя дорогая миссис Чевиот! Мне только показалось, будто вам захочется знать, что я приняла все меры предосторожности и сейчас можно спокойно спать. Пошли, Баунсер, славная моя собачка!
Беки вышла из комнаты, оставив Элинор беспокойно ворочаться в кровати и мысленно репетировать объяснение, которое ей, может, придется давать утром обиженному гостю. Однако блестящий план мисс Бекклс испортил не мистер Чевиот, а Ники, который, проснувшись ночью и приписав это совершенно необычное обстоятельство какому-то непонятному шороху, вероятно приснившемуся ему, вскочил с кровати и осторожно попробовал открыть дверь. Крепкая бельевая веревка не позволила ему этого сделать, и Ники, естественно, решил, что его заключение является делом рук Фрэнсиса Чевиота. Недолго думая, юноша принялся громко звать на помощь. Первым на его призыв откликнулся Баунсер, который примчался наверх и после нескольких безуспешных прыжков на дверь хозяина принялся спасать Ники с помощью яростных раскопок.
Мисс Бекклс мигом набросила на ночную рубашку шаль и выбежала в коридор. Она схватила Баунсера за ошейник и взволнованным голосом попросила Ники замолчать. Но ни юноша, ни Баунсер не унимались и не обращали на ее уговоры никакого внимания. И только после того, как маленькая компаньонка дрожащими руками развязала веревку и в коридоре появились привлеченные шумом и криками не только Элинор, но и Барроу, узник и собака успокоились. Ники торопливо объяснили, в чем дело, и он тут же принялся так громко хохотать, что наверняка разбудил всех тех, кто еще не проснулся.
Миссис Чевиот, мучимая тревожными мыслями, прислушивалась у двери мистера Чевиота, но в спальне гостя царила абсолютная тишина.
– Никак не могу понять, для чего кому-то понадобилось вставать и делать такую глупость! – недоуменно пробурчал Барроу, непонимающе глядя на бельевую веревку. – Мистер Фрэнсис закатит славный скандал, когда узнает об этом.
– Барроу, пожалуйста, не рассказывайте ему об этой веревке, – встревоженно попросила Элинор. – Мисс Бекклс вбила себе в голову… это, конечно, все ерунда… О Господи, давайте не будем стоять в коридоре!
Барроу переводил с одного на другого такой изумленный взгляд, что Ники пришлось отвести дворецкого в крыло для слуг и рассказать придуманное на ходу объяснение, которое вызвало у старика едкую насмешку:
– Как можно госпоже бояться таких людей, как мистер Фрэнсис! Да он и мухи не обидит!
– Что вы сказали Барроу? – обеспокоенно поинтересовалась миссис Чевиот у юноши, когда тот вернулся.
Ники ухмыльнулся и ответил:
– Лучше я вам не скажу, а то вы того гляди наброситесь на меня!
– Несносный мальчишка! Что вы ему сказали?
– Нет! Если я скажу, вам придется покраснеть!
– О!.. – Элинор от негодования открыла рот. – Какая низость!
– Но я не знал, что еще можно ему рассказать!
– Ладно, ничего страшного! – Элинор еще больше понизила голос и показала на дверь Фрэнсиса Чевиота. – Этот ужасный шум не мог не разбудить его. Почему мистер Чевиот не вышел или хотя бы не спросил, в чем дело?
– Скорее всего трясется от страха под кроватью, – язвительно ответил Ники.
– Утром он несомненно поинтересуется причиной шума.
– Ничего, что-нибудь придумаю! – пообещал Ники.
Несмотря на это обещание, вдова спустилась утром к завтраку в тревожном ожидании. Однако ее страхи оказались напрасными, поскольку незваный гость не спустился в столовую. Барроу объяснил, неодобрительно фыркнув, что Кроули отнес поднос наверх.
– Мистер Чевиот, – высокомерно сообщил Кроули, – никогда не выходит из своей комнаты раньше обеда.
– Вот как? – удивился Ники. – Ну, в таком случае ему придется изменить своим привычкам, поскольку похороны назначены на полдень.
Ники не стал напрасно терять время. Проглотив свой, как всегда, существенный завтрак, юноша отправился наверх сообщить новость Фрэнсису. Но к его глубокому сожалению, на кузена, сидящего перед туалетным столиком с зеркалом, эта новость не произвела никакого эффекта. Фрэнсис сидел в диковинном халате, а Кроули осторожно обрабатывал ему ногти.
– Да, мой дорогой, меня уже предупредили об этом, и вы сами видите, как рано мне пришлось встать! Мне противопоказано физическое напряжение, но как одеться вовремя, ума не приложу. Сейчас уже одиннадцатый час, и я полагаю, мы должны выехать не позднее одиннадцати! Кроули, мы не должны забывать, что, если Судьба против меня, хотя я очень надеюсь, что это не так, придется промучиться не меньше часа с галстуком и я опоздаю. Может, следует, не откладывая, начинать завязывать узел?
Ники изумленно уставился на гору черных галстуков, лежащих на столе. Каждый из них был не меньше фута в ширину.
– О Господи, зачем столько галстуков? – воскликнул юноша. – Вам и половины не понадобится. Неужели вы собрались оставаться в Хайнунсе целый месяц?
Фрэнсис озабоченно посмотрел на гору галстуков.
– По-вашему, я захватил чересчур много галстуков? – спросил он. – Надеюсь, вы окажетесь правы, Николас, но не в этом дело… Самое главное сейчас – добиться правильных складок на узле. Если я появлюсь на похоронах Эустаза в неряшливо повязанном галстуке, это будет невежливо по отношению к бедняге. А посему сейчас вам придется покинуть меня, мой дорогой. Я слишком волнуюсь, если за мной следят, когда я занимаюсь самой ответственной и решающей частью своего туалета!.. Но перед тем, как уйти, объясните, ради Бога, почему меня так грубо разбудили под утро?
– О, так значит, вы вовсе не спали во время всего этого шума? – осведомился Ники.
– Мой дорогой Николас, я не глухой и не такой уж большой соня. Стоял такой шум, что можно было подумать, будто дом атаковал полк солдат!
– Интересно, а почему тогда вы не вышли из своей комнаты и не поинтересовались причиной шума?
Фрэнсис Чевиот бросил на юношу изумленный взгляд.
– Выйти из своей комнаты, не побрившись? – В голосе Фрэнсиса Чевиота послышался испуг. – Мой дорогой, вы что, спятили?
– Ну да ладно! – нетерпеливо махнул рукой юный мистер Карлион. – Ничего серьезного все равно не произошло! Так, ерунда! Я не мог открыть свою дверь. Понимаете, ее заело, поскольку в этом доме все двери так перекосились и искривились… Барроу пришлось сильно надавить плечом, потому что я боялся сильно дергать. Могла отвалиться ручка.
– О Боже милостивый! – негромко произнес Фрэнсис. – Хоть вы и молоды, но в вас столько насилия и дикости, дорогой Николас!
Николас Карлион оставил кузена завязывать галстук и отправился искать миссис Чевиот. Найдя Элинор, он печально сообщил, что с Фрэнсисом у него ничего не вышло.
– Думаете, он тоже мог попробовать открыть свою дверь? – озабоченно поинтересовалась девушка.
– Не знаю, ей-Богу, но я бы не удивился. Наш Фрэнсис такой скользкий тип и, по-моему, врет быстрее, чем бегает собака… Но вот подождите, я расскажу Джону о галстуках, которые он привез с собой! Джон не переносит денди!
Очевидно, в этот день Судьба благоволила к гостю, поскольку ровно в одиннадцать часов Фрэнсис Чевиот спустился вниз, одетый, за исключением серого жилета, во все черное, как и подобает на похоронах. За хозяином следовал Кроули, который нес подбитый мехом плащ, перчатки, цилиндр и трость из черного дерева. Фаэтон мистера Чевиота уже стоял у двери. Было решено, что Фрэнсис подбросит Ники до Висборо Грин, где будут ждать экипажи, нанятые для похоронной процессии.
Фрэнсис Чевиот приветствовал хозяйку Хайнунса с обычной вежливостью. Он заверил Элинор, что, если не считать разных пустяков, типа мыши, скребущейся в стене, лая Баунсера да неудачных попыток Николаса открыть дверь, ночь прошла тихо и спокойно. А сейчас его беспокоила лишь возможность перемены ветра на северо-восточный. В этом случае, печально сообщил Элинор мистер Чевиот, ему не удастся сегодня покинуть Хайнунс. Он не сможет отправиться в путешествие после обеда, заведомо зная, что не доберется до Лондона засветло. Правила вежливости заставили Элинор произнести приличествующие случаю слова, но настроение у нее сразу испортились. Кроули заботливо и нежно погрузил Фрэнсиса в фаэтон, нетерпеливый Ники тоже занял свое место. Когда дверца закрылась, миссис Чевиот отправилась к садовнику узнать его мнение о погоде. Садовник заявил, что с севера дует холодный ветер. Элинор мрачно направилась в дом, чтобы заранее предупредить мисс Бекклс о неприятной возможности провести еще одну ночь под одной крышей с мистером Чевиотом, но ее маленькая компаньонка пребывала в очень радостном настроении, и ее трудно было чем-либо смутить. Дело в том, что в ее распоряжении находились две деревенские девушки, не говоря уже о жене садовника, которую она ругала все утро. Поэтому она всего лишь поинтересовалась у госпожи, что та предпочитает отведать на ужин: пирог с фазанами или пару сваренных кур с грибами?
Похороны прошли без происшествий, как и следовало ожидать. Фрэнсис Чевиот в одиночестве занимал первый экипаж, три брата Карлиона сидели во втором, а остальные участники похоронной процессии, живущие по соседству, ехали следом. Соседи явились на похороны Эустаза Чевиота больше из желания поблагодарить Карлиона, чем из чувства любви к усопшему. Так что процессия, хвост которой состоял из менее важных персон, главным из которых являлся доктор Гринло, выглядела довольно внушительно.
Для важных участников похорон в Холле была приготовлена холодная закуска. После погребения все отправились в Холл.
Лорд Карлион заметил, что Луи Де Кастре отсутствовал на похоронах. Из Лондона по просьбе Фрэнсиса Чевиота приехали два джентльмена, которые были одеты почти так же модно и элегантно. Однако они извинились, что им нужно возвращаться в Лондон, и рано уехали. Местное дворянство, найдя ситуацию несколько неловкой, а может, испытывая смущение рядом с великолепным мистером Чевиотом, на которого церемония, казалось, нагнала сильную меланхолию, вскоре последовали их примеру.
Последним из Холла уехал сэр Мэттью Кендал, который пожал руку Карлиону и хрипло заявил: «Все хорошо, что хорошо кончается». Почувствовав, что это заявление требует объяснения, он покраснел до корней своих седых волос и попробовал скрыть смущение, грозно предупредив Ники, чтобы тот держал свою чертову собаку подальше от его заповедников, если парень не хочет, чтобы пса пристрелили и повесили труп в назидание и предупреждение другим мародерам. После этой угрозы, которую он дополнил, шутливо ткнув кулаком в ребра молодого соседа, сэр Кендал уехал.
После отъезда последнего гостя Джон Карлион наконец дал выход своей досаде, которая терзала его после возвращения похоронной процессии в Холл. Со сдержанностью, которая только подчеркивала его раздражение, Джон смерил Фрэнсиса взглядом с ног до головы и заявил:
– Я и не знал, что вы питаете такие глубокие и нежные чувства к нашему кузену. Ваше горе, полагаю, делает честь вашим чувствам и сердцу, но что касается меня, то сейчас, когда из Холла уехал последний гость, я был бы только рад, если бы вы поубавили свое горе.
Ники, который в этот момент поднес к губам стакан мадеры, поперхнулся и закашлялся. Хотя юноша не получил никакого упрека от строгого брата, он поймал обиженный взгляд Фрэнсиса.
Тяжелый вздох оказался единственным ответом Фрэнсиса Чевиота на слова Джона Карлиона. Фрэнсис сидел, закрыв платком глаза.
Губы Джона на долю секунды сжались, и он сказал:
– Хватит, Чевиот, вы переигрываете.
– Если бы у меня была уверенность, что Кроули не выстрелит при первом же шорохе, – печально сообщил Фрэнсис Чевиот. – Но Кроули очень глупый малый! Знаете, если бы он не умел так восхитительно чистить сапоги, я бы уже давным-давно избавился от него. Как же трудно выбрать правильное решение! Станет ли наш сон спокойнее, если Кроули будет охранять нас? Едва ли. Он запросто может перепугаться какой-нибудь тени и разбудит всех нас, выстрелив в нее. Представляю, какой будет грохот! Уверен, мои нервы не выдержат этого испытания. И полагаю, дорогая кузина, ваши нервы тоже.
– Я не вижу необходимости в том, чтобы бедняга Кроули не спал всю ночь, – спокойно ответила миссис Чевиот. – Баунсер прекрасный сторожевой пес, и мы привыкли отпускать его ночью бегать по всему дому. При малейшем же шуме он поднимет тревогу.
– Готов поручиться! – подтвердил Ники с веселой усмешкой. – Стоило вчера ночью мисс Бекклс чуть-чуть приоткрыть свою дверь, как он поднял такой лай, что разбудил даже старика Барроу.
– В самом деле? – вежливо переспросил Фрэнсис. – Надеюсь, моя просьба не покажется мисс Бекклс чрезмерной. Будьте добры, не открывайте ночью дверь. Когда меня что-то будит во время первого сна, то мне очень трудно потом опять уснуть. Приходится лежать всю ночь с открытыми глазами, а это, знаете ли, может нанести большой вред даже очень крепкому и здоровому организму.
Мисс Бекклс заверила Фрэнсиса Чевиота, что не станет открывать дверь ночью. Все вышли в холл, где на столе стояли свечи для спален. Баунсер лежал на коврике у входной двери. Фрэнсис поднес к глазам монокль и несколько секунд внимательно разглядывал собаку. Потом денди вздохнул и заметил:
– Необычайно гадкое животное!
– Много вы понимаете в собаках! – резко произнес Ники, который не терпел критики в адрес своего любимца.
Или тон Фрэнсиса, или естественная антипатия к нему Баунсера подействовали на собаку, но Баунсер негромко зарычал. Пес был уверен, что его накажут за такое проявление недружелюбия, но не услышав упреков, осмелел, встал и громко залаял на Фрэнсиса.
Фрэнсис Чевиот испуганно задрожал.
– Умоляю вас, дорогой Николас, держите его крепко! – взмолился он. – Какие же у меня слабые нервы! Говорят, собаки всегда чувствуют, когда их боятся, это правда?
– О, Баунсер не укусит вас в моем присутствии! – с невинным видом весело сообщил Ники.
– Тогда я прошу вас проводить меня наверх, – взмолился Фрэнсис Чевиот.
Ники проводил кузена на второй этаж и передал заботливому и нежному лакею. После этого юноша сообщил Элинор, что будет спать очень чутко, чтобы услышать шум. Он очень надеялся, что Фрэнсис выйдет из комнаты, поскольку был готов побиться об заклад, что Баунсер задаст денди славную трепку.
С этими словами юный мистер Карлион удалился в свою комнату, где сразу же крепко уснул, как и подобает молодому человеку. Миссис Чевиот справедливо предположила, что от такого сна его не сможет пробудить никакой шум.
Но мисс Бекклс, которой Баунсер не казался исчадием ада, не могла быть удовлетворена такими мерами предосторожности. Она прокралась в комнату Элинор через полчаса после того, как в коридоре послышались шаги Кроули, удаляющегося в сторону крыла, где спали слуги. Появление бывшей гувернантки сильно напугало миссис Чевиот. Беки попыталась успокоить девушку, сказав, что Фрэнсис никак не сможет выйти из своей спальни этой ночью.
– Что ты хочешь этим сказать, Беки? – потребовала ответ Элинор, садясь в кровати и отбрасывая одеяла.
– Любовь моя, я крепко связала ручки дверей мистера Чевиота и славного мистера Ники!
– Беки! – в ужасе воскликнула Элинор. – Нет, ты не должна делать этого! Я уверена, что охраны Баунсера будет вполне достаточно. Только представь себе, что произойдет, если мистер Чевиот узнает об этой веревке! Я никогда не смогу больше взглянуть ему в лицо.
– О, мой славный песик! – нежно произнесла мисс Бекклс, лаская Баунсера, который вошел вслед за ней в комнату и сейчас сидел на задних лапах с опушенными ушами. На его морде было написано выражение искреннего дружелюбия. – Ты ведь не злая собачка, Баунсер, да?
Баунсер тотчас же постарался напустить на себя вид глупого сентиментального спаниеля и учащенно задышал.
– Беки, а что подумают утром слуги, когда найдут твою веревку? Ты только подумай, как это будет выглядеть!
– Да, любовь моя, это выглядело бы плохо, но я всегда просыпаюсь намного раньше всех слуг и, конечно, развяжу веревку. Ну не сердись, моя дорогая миссис Чевиот! Мне только показалось, будто вам захочется знать, что я приняла все меры предосторожности и сейчас можно спокойно спать. Пошли, Баунсер, славная моя собачка!
Беки вышла из комнаты, оставив Элинор беспокойно ворочаться в кровати и мысленно репетировать объяснение, которое ей, может, придется давать утром обиженному гостю. Однако блестящий план мисс Бекклс испортил не мистер Чевиот, а Ники, который, проснувшись ночью и приписав это совершенно необычное обстоятельство какому-то непонятному шороху, вероятно приснившемуся ему, вскочил с кровати и осторожно попробовал открыть дверь. Крепкая бельевая веревка не позволила ему этого сделать, и Ники, естественно, решил, что его заключение является делом рук Фрэнсиса Чевиота. Недолго думая, юноша принялся громко звать на помощь. Первым на его призыв откликнулся Баунсер, который примчался наверх и после нескольких безуспешных прыжков на дверь хозяина принялся спасать Ники с помощью яростных раскопок.
Мисс Бекклс мигом набросила на ночную рубашку шаль и выбежала в коридор. Она схватила Баунсера за ошейник и взволнованным голосом попросила Ники замолчать. Но ни юноша, ни Баунсер не унимались и не обращали на ее уговоры никакого внимания. И только после того, как маленькая компаньонка дрожащими руками развязала веревку и в коридоре появились привлеченные шумом и криками не только Элинор, но и Барроу, узник и собака успокоились. Ники торопливо объяснили, в чем дело, и он тут же принялся так громко хохотать, что наверняка разбудил всех тех, кто еще не проснулся.
Миссис Чевиот, мучимая тревожными мыслями, прислушивалась у двери мистера Чевиота, но в спальне гостя царила абсолютная тишина.
– Никак не могу понять, для чего кому-то понадобилось вставать и делать такую глупость! – недоуменно пробурчал Барроу, непонимающе глядя на бельевую веревку. – Мистер Фрэнсис закатит славный скандал, когда узнает об этом.
– Барроу, пожалуйста, не рассказывайте ему об этой веревке, – встревоженно попросила Элинор. – Мисс Бекклс вбила себе в голову… это, конечно, все ерунда… О Господи, давайте не будем стоять в коридоре!
Барроу переводил с одного на другого такой изумленный взгляд, что Ники пришлось отвести дворецкого в крыло для слуг и рассказать придуманное на ходу объяснение, которое вызвало у старика едкую насмешку:
– Как можно госпоже бояться таких людей, как мистер Фрэнсис! Да он и мухи не обидит!
– Что вы сказали Барроу? – обеспокоенно поинтересовалась миссис Чевиот у юноши, когда тот вернулся.
Ники ухмыльнулся и ответил:
– Лучше я вам не скажу, а то вы того гляди наброситесь на меня!
– Несносный мальчишка! Что вы ему сказали?
– Нет! Если я скажу, вам придется покраснеть!
– О!.. – Элинор от негодования открыла рот. – Какая низость!
– Но я не знал, что еще можно ему рассказать!
– Ладно, ничего страшного! – Элинор еще больше понизила голос и показала на дверь Фрэнсиса Чевиота. – Этот ужасный шум не мог не разбудить его. Почему мистер Чевиот не вышел или хотя бы не спросил, в чем дело?
– Скорее всего трясется от страха под кроватью, – язвительно ответил Ники.
– Утром он несомненно поинтересуется причиной шума.
– Ничего, что-нибудь придумаю! – пообещал Ники.
Несмотря на это обещание, вдова спустилась утром к завтраку в тревожном ожидании. Однако ее страхи оказались напрасными, поскольку незваный гость не спустился в столовую. Барроу объяснил, неодобрительно фыркнув, что Кроули отнес поднос наверх.
– Мистер Чевиот, – высокомерно сообщил Кроули, – никогда не выходит из своей комнаты раньше обеда.
– Вот как? – удивился Ники. – Ну, в таком случае ему придется изменить своим привычкам, поскольку похороны назначены на полдень.
Ники не стал напрасно терять время. Проглотив свой, как всегда, существенный завтрак, юноша отправился наверх сообщить новость Фрэнсису. Но к его глубокому сожалению, на кузена, сидящего перед туалетным столиком с зеркалом, эта новость не произвела никакого эффекта. Фрэнсис сидел в диковинном халате, а Кроули осторожно обрабатывал ему ногти.
– Да, мой дорогой, меня уже предупредили об этом, и вы сами видите, как рано мне пришлось встать! Мне противопоказано физическое напряжение, но как одеться вовремя, ума не приложу. Сейчас уже одиннадцатый час, и я полагаю, мы должны выехать не позднее одиннадцати! Кроули, мы не должны забывать, что, если Судьба против меня, хотя я очень надеюсь, что это не так, придется промучиться не меньше часа с галстуком и я опоздаю. Может, следует, не откладывая, начинать завязывать узел?
Ники изумленно уставился на гору черных галстуков, лежащих на столе. Каждый из них был не меньше фута в ширину.
– О Господи, зачем столько галстуков? – воскликнул юноша. – Вам и половины не понадобится. Неужели вы собрались оставаться в Хайнунсе целый месяц?
Фрэнсис озабоченно посмотрел на гору галстуков.
– По-вашему, я захватил чересчур много галстуков? – спросил он. – Надеюсь, вы окажетесь правы, Николас, но не в этом дело… Самое главное сейчас – добиться правильных складок на узле. Если я появлюсь на похоронах Эустаза в неряшливо повязанном галстуке, это будет невежливо по отношению к бедняге. А посему сейчас вам придется покинуть меня, мой дорогой. Я слишком волнуюсь, если за мной следят, когда я занимаюсь самой ответственной и решающей частью своего туалета!.. Но перед тем, как уйти, объясните, ради Бога, почему меня так грубо разбудили под утро?
– О, так значит, вы вовсе не спали во время всего этого шума? – осведомился Ники.
– Мой дорогой Николас, я не глухой и не такой уж большой соня. Стоял такой шум, что можно было подумать, будто дом атаковал полк солдат!
– Интересно, а почему тогда вы не вышли из своей комнаты и не поинтересовались причиной шума?
Фрэнсис Чевиот бросил на юношу изумленный взгляд.
– Выйти из своей комнаты, не побрившись? – В голосе Фрэнсиса Чевиота послышался испуг. – Мой дорогой, вы что, спятили?
– Ну да ладно! – нетерпеливо махнул рукой юный мистер Карлион. – Ничего серьезного все равно не произошло! Так, ерунда! Я не мог открыть свою дверь. Понимаете, ее заело, поскольку в этом доме все двери так перекосились и искривились… Барроу пришлось сильно надавить плечом, потому что я боялся сильно дергать. Могла отвалиться ручка.
– О Боже милостивый! – негромко произнес Фрэнсис. – Хоть вы и молоды, но в вас столько насилия и дикости, дорогой Николас!
Николас Карлион оставил кузена завязывать галстук и отправился искать миссис Чевиот. Найдя Элинор, он печально сообщил, что с Фрэнсисом у него ничего не вышло.
– Думаете, он тоже мог попробовать открыть свою дверь? – озабоченно поинтересовалась девушка.
– Не знаю, ей-Богу, но я бы не удивился. Наш Фрэнсис такой скользкий тип и, по-моему, врет быстрее, чем бегает собака… Но вот подождите, я расскажу Джону о галстуках, которые он привез с собой! Джон не переносит денди!
Очевидно, в этот день Судьба благоволила к гостю, поскольку ровно в одиннадцать часов Фрэнсис Чевиот спустился вниз, одетый, за исключением серого жилета, во все черное, как и подобает на похоронах. За хозяином следовал Кроули, который нес подбитый мехом плащ, перчатки, цилиндр и трость из черного дерева. Фаэтон мистера Чевиота уже стоял у двери. Было решено, что Фрэнсис подбросит Ники до Висборо Грин, где будут ждать экипажи, нанятые для похоронной процессии.
Фрэнсис Чевиот приветствовал хозяйку Хайнунса с обычной вежливостью. Он заверил Элинор, что, если не считать разных пустяков, типа мыши, скребущейся в стене, лая Баунсера да неудачных попыток Николаса открыть дверь, ночь прошла тихо и спокойно. А сейчас его беспокоила лишь возможность перемены ветра на северо-восточный. В этом случае, печально сообщил Элинор мистер Чевиот, ему не удастся сегодня покинуть Хайнунс. Он не сможет отправиться в путешествие после обеда, заведомо зная, что не доберется до Лондона засветло. Правила вежливости заставили Элинор произнести приличествующие случаю слова, но настроение у нее сразу испортились. Кроули заботливо и нежно погрузил Фрэнсиса в фаэтон, нетерпеливый Ники тоже занял свое место. Когда дверца закрылась, миссис Чевиот отправилась к садовнику узнать его мнение о погоде. Садовник заявил, что с севера дует холодный ветер. Элинор мрачно направилась в дом, чтобы заранее предупредить мисс Бекклс о неприятной возможности провести еще одну ночь под одной крышей с мистером Чевиотом, но ее маленькая компаньонка пребывала в очень радостном настроении, и ее трудно было чем-либо смутить. Дело в том, что в ее распоряжении находились две деревенские девушки, не говоря уже о жене садовника, которую она ругала все утро. Поэтому она всего лишь поинтересовалась у госпожи, что та предпочитает отведать на ужин: пирог с фазанами или пару сваренных кур с грибами?
Похороны прошли без происшествий, как и следовало ожидать. Фрэнсис Чевиот в одиночестве занимал первый экипаж, три брата Карлиона сидели во втором, а остальные участники похоронной процессии, живущие по соседству, ехали следом. Соседи явились на похороны Эустаза Чевиота больше из желания поблагодарить Карлиона, чем из чувства любви к усопшему. Так что процессия, хвост которой состоял из менее важных персон, главным из которых являлся доктор Гринло, выглядела довольно внушительно.
Для важных участников похорон в Холле была приготовлена холодная закуска. После погребения все отправились в Холл.
Лорд Карлион заметил, что Луи Де Кастре отсутствовал на похоронах. Из Лондона по просьбе Фрэнсиса Чевиота приехали два джентльмена, которые были одеты почти так же модно и элегантно. Однако они извинились, что им нужно возвращаться в Лондон, и рано уехали. Местное дворянство, найдя ситуацию несколько неловкой, а может, испытывая смущение рядом с великолепным мистером Чевиотом, на которого церемония, казалось, нагнала сильную меланхолию, вскоре последовали их примеру.
Последним из Холла уехал сэр Мэттью Кендал, который пожал руку Карлиону и хрипло заявил: «Все хорошо, что хорошо кончается». Почувствовав, что это заявление требует объяснения, он покраснел до корней своих седых волос и попробовал скрыть смущение, грозно предупредив Ники, чтобы тот держал свою чертову собаку подальше от его заповедников, если парень не хочет, чтобы пса пристрелили и повесили труп в назидание и предупреждение другим мародерам. После этой угрозы, которую он дополнил, шутливо ткнув кулаком в ребра молодого соседа, сэр Кендал уехал.
После отъезда последнего гостя Джон Карлион наконец дал выход своей досаде, которая терзала его после возвращения похоронной процессии в Холл. Со сдержанностью, которая только подчеркивала его раздражение, Джон смерил Фрэнсиса взглядом с ног до головы и заявил:
– Я и не знал, что вы питаете такие глубокие и нежные чувства к нашему кузену. Ваше горе, полагаю, делает честь вашим чувствам и сердцу, но что касается меня, то сейчас, когда из Холла уехал последний гость, я был бы только рад, если бы вы поубавили свое горе.
Ники, который в этот момент поднес к губам стакан мадеры, поперхнулся и закашлялся. Хотя юноша не получил никакого упрека от строгого брата, он поймал обиженный взгляд Фрэнсиса.
Тяжелый вздох оказался единственным ответом Фрэнсиса Чевиота на слова Джона Карлиона. Фрэнсис сидел, закрыв платком глаза.
Губы Джона на долю секунды сжались, и он сказал:
– Хватит, Чевиот, вы переигрываете.