Страница:
Элинор задрожала.
– Вы совершенно правы. Когда я увидела вашего кузена, то заметила в его глазах столько враждебности и даже ненависти к лорду Карлиону, что мне стало страшно. Почему он так к нему относится? Это ужасно!
Джон Карлион кивнул и добавил:
– Существуют люди, мадам, у которых такие извращенные характеры, что они не могут видеть в других хорошее без того, чтобы не испытывать ненависть к ним. Мой кузен относился как раз к таким людям. Эустаз ненавидел Неда за то, что его назначили опекуном над ним. Карлиону приходилось раз за разом выручать Эустаза из разных неприятностей, но это только усиливало зависть и ненависть Чевиота. Можно не сомневаться, нам здорово повезло, что он мертв. Жалею я сейчас только об одном – что погиб Эустаз от руки Ника.
Джон Карлион погрузился в задумчивое молчание, в котором и пребывал до тех пор, пока двуколка не въехала в огромные чугунные ворота. Только тогда он очнулся от глубоких раздумий и сказал:
– Мы уже почти приехали. Уверен, вы с радостью погреетесь у хорошего огня. Заметно похолодало.
Вскоре двуколка остановилась перед огромным каменным особняком, и через несколько минут Элинор провели через просторный холл в уютный салон, обставленный по последней моде и залитый светом множества свечей. Николас Карлион, сидевший у огня в кресле с подголовником, вскочил на ноги и забросал Джона вопросами:
– Ты видел Неда? Как там дела? Эустаз мертв? Где Нед?
– Нед приедет позже. Ради Бога, Ник, как ты себя ведешь! Немедленно принеси кресло для миссис Чевиот! Усаживайтесь поудобнее, мадам, а я пойду и скажу экономке, чтобы она приготовила для вас комнату.
Джон Карлион вышел из салона, а покрасневший Ники торопливо усадил Элинор поближе к огню.
– Прошу прощения! – смущенно пробормотал юноша. – Неужели я ослышался? Мне показалось, будто Джон сказал… Но вы же не миссис Чевиот!
– Ваше удивление понятно, – печально согласилась Элинор. – Его светлость, лорд Карлион, силой задержал меня и заставил выйти замуж за вашего кузена, так что теперь я на самом деле стала миссис Чевиот.
– Нед уговорил вас выйти замуж за Эустаза? – обрадовался Николас. – О, как замечательно! А то я боялся, что все испортил. Хотя можно было и догадаться, что Нед никогда не позволит перехитрить себя и расстроить свои планы!
– Вам это, может, и кажется замечательным, – парировала Элинор с некоторой язвительностью, – но мне, поверьте, нет! У меня не было ни малейшего желания выходить замуж за вашего отвратительного кузена.
– Думаю, вы напрасно тревожитесь. Сейчас Эустаза, наверное, уже нет в живых, – попытался утешить Ники свою собеседницу. – Так что вам не на что жаловаться.
– Нет, есть на что! Я должна была явиться в «Файв Майл Аш» и работать там гувернанткой в семье миссис Макклсфилд. Сейчас же я понятия не имею, что со мной будет дальше.
– О, не беспокойтесь, мой брат все уладит! – заверил ее юноша. – Не сердитесь на Неда, мадам. Он всегда знает, что кому нужно делать. К тому же никогда не поверю, будто вам может нравиться работа гувернантки! Вы совсем не похожи на гувернанток, которые были у моих сестер. Вы, наверное, шутите!
Элинор так устала, что не нашла в себе сил, чтобы попытаться убедить его в обратном. Вместо этого девушка развязала тесемки шляпки и со вздохом облегчения сняла ее. Мягкие каштановые локоны безнадежно помялись. Миссис Чевиот попыталась расправить их, но потом передумала. Сейчас она слишком сильно устала, чтобы следить за своей внешностью. Элинор сидела, положив щеку на руку, и сонно наблюдала за языками пламени в камине. От этого полусна ее пробудило появление мистера Карлиона, который вошел в комнату с подносом. Джон поставил поднос на стол рядом с Элинор и сказал, наливая ей стакан вина:
– Мне кажется, вам необходимо выпить вина, мадам. Экономка сейчас готовит для вас комнату. Не хотите попробовать бисквит?
Элинор взяла бисквит и принялась пить вино небольшими глотками, прислушивалась к разговору между братьями. Скоро пришла экономка. Элинор охотно отправилась с миссис Рагби, недоумевая, что мог сказать Джон Карлион этой доброй женщине, которая восприняла появление нежданной гостьи с таким спокойствием? Они поднялись по широкой лестнице, и миссис Рагби ввела ее в такую просторную и уютную спальню, в какой Элинор не приходилось спать после смерти своего отца. Служанка положила в кровать металлическую грелку с углями, разожгла в очаге огонь и выложила расчески и гребни миссис Чевиот на ночной столик. Экономка еще раз убедилась, что все в порядке, и попросила Элинор позвонить в колокольчик, если ей что-нибудь понадобится. Потом миссис Рагби почтительно пожелала гостье доброй ночи и оставила ее одну.
Миссис Чевиот решила не думать о будущем и приготовилась насладиться роскошью уютной теплой постели. Не прошло и получаса, как Элинор уже крепко спала. За всю ночь ей не приснился ни один сон.
Глава 5
– Вы совершенно правы. Когда я увидела вашего кузена, то заметила в его глазах столько враждебности и даже ненависти к лорду Карлиону, что мне стало страшно. Почему он так к нему относится? Это ужасно!
Джон Карлион кивнул и добавил:
– Существуют люди, мадам, у которых такие извращенные характеры, что они не могут видеть в других хорошее без того, чтобы не испытывать ненависть к ним. Мой кузен относился как раз к таким людям. Эустаз ненавидел Неда за то, что его назначили опекуном над ним. Карлиону приходилось раз за разом выручать Эустаза из разных неприятностей, но это только усиливало зависть и ненависть Чевиота. Можно не сомневаться, нам здорово повезло, что он мертв. Жалею я сейчас только об одном – что погиб Эустаз от руки Ника.
Джон Карлион погрузился в задумчивое молчание, в котором и пребывал до тех пор, пока двуколка не въехала в огромные чугунные ворота. Только тогда он очнулся от глубоких раздумий и сказал:
– Мы уже почти приехали. Уверен, вы с радостью погреетесь у хорошего огня. Заметно похолодало.
Вскоре двуколка остановилась перед огромным каменным особняком, и через несколько минут Элинор провели через просторный холл в уютный салон, обставленный по последней моде и залитый светом множества свечей. Николас Карлион, сидевший у огня в кресле с подголовником, вскочил на ноги и забросал Джона вопросами:
– Ты видел Неда? Как там дела? Эустаз мертв? Где Нед?
– Нед приедет позже. Ради Бога, Ник, как ты себя ведешь! Немедленно принеси кресло для миссис Чевиот! Усаживайтесь поудобнее, мадам, а я пойду и скажу экономке, чтобы она приготовила для вас комнату.
Джон Карлион вышел из салона, а покрасневший Ники торопливо усадил Элинор поближе к огню.
– Прошу прощения! – смущенно пробормотал юноша. – Неужели я ослышался? Мне показалось, будто Джон сказал… Но вы же не миссис Чевиот!
– Ваше удивление понятно, – печально согласилась Элинор. – Его светлость, лорд Карлион, силой задержал меня и заставил выйти замуж за вашего кузена, так что теперь я на самом деле стала миссис Чевиот.
– Нед уговорил вас выйти замуж за Эустаза? – обрадовался Николас. – О, как замечательно! А то я боялся, что все испортил. Хотя можно было и догадаться, что Нед никогда не позволит перехитрить себя и расстроить свои планы!
– Вам это, может, и кажется замечательным, – парировала Элинор с некоторой язвительностью, – но мне, поверьте, нет! У меня не было ни малейшего желания выходить замуж за вашего отвратительного кузена.
– Думаю, вы напрасно тревожитесь. Сейчас Эустаза, наверное, уже нет в живых, – попытался утешить Ники свою собеседницу. – Так что вам не на что жаловаться.
– Нет, есть на что! Я должна была явиться в «Файв Майл Аш» и работать там гувернанткой в семье миссис Макклсфилд. Сейчас же я понятия не имею, что со мной будет дальше.
– О, не беспокойтесь, мой брат все уладит! – заверил ее юноша. – Не сердитесь на Неда, мадам. Он всегда знает, что кому нужно делать. К тому же никогда не поверю, будто вам может нравиться работа гувернантки! Вы совсем не похожи на гувернанток, которые были у моих сестер. Вы, наверное, шутите!
Элинор так устала, что не нашла в себе сил, чтобы попытаться убедить его в обратном. Вместо этого девушка развязала тесемки шляпки и со вздохом облегчения сняла ее. Мягкие каштановые локоны безнадежно помялись. Миссис Чевиот попыталась расправить их, но потом передумала. Сейчас она слишком сильно устала, чтобы следить за своей внешностью. Элинор сидела, положив щеку на руку, и сонно наблюдала за языками пламени в камине. От этого полусна ее пробудило появление мистера Карлиона, который вошел в комнату с подносом. Джон поставил поднос на стол рядом с Элинор и сказал, наливая ей стакан вина:
– Мне кажется, вам необходимо выпить вина, мадам. Экономка сейчас готовит для вас комнату. Не хотите попробовать бисквит?
Элинор взяла бисквит и принялась пить вино небольшими глотками, прислушивалась к разговору между братьями. Скоро пришла экономка. Элинор охотно отправилась с миссис Рагби, недоумевая, что мог сказать Джон Карлион этой доброй женщине, которая восприняла появление нежданной гостьи с таким спокойствием? Они поднялись по широкой лестнице, и миссис Рагби ввела ее в такую просторную и уютную спальню, в какой Элинор не приходилось спать после смерти своего отца. Служанка положила в кровать металлическую грелку с углями, разожгла в очаге огонь и выложила расчески и гребни миссис Чевиот на ночной столик. Экономка еще раз убедилась, что все в порядке, и попросила Элинор позвонить в колокольчик, если ей что-нибудь понадобится. Потом миссис Рагби почтительно пожелала гостье доброй ночи и оставила ее одну.
Миссис Чевиот решила не думать о будущем и приготовилась насладиться роскошью уютной теплой постели. Не прошло и получаса, как Элинор уже крепко спала. За всю ночь ей не приснился ни один сон.
Глава 5
Братья Карлионы остались в салоне. Джон предложил Николасу отправиться спать. Однако юноша с негодованием отверг это предложение.
– Ну, что ты сейчас будешь делать? – заметил Джон. – Нед может вернуться домой только утром. Скорее всего, ему придется торчать в «Быке» до тех пор, пока Эустаз не умрет.
– Ничего, я посижу здесь и дождусь его возвращения, – покачал головой Ники. – Господи, неужели ты думаешь, что я сейчас могу уснуть? Как тебе могло такое прийти в голову?.. Но, Джон, как эта леди очутилась с Недом в Хайнунсе? Я все думал… Мне кажется это очень странным.
– Лучше спроси об этом самого Неда, – ответил Джон, давая понять, что он не желает обсуждать этот вопрос.
– Ну и спрошу! Вот увидишь, Нед мне все расскажет! – уверенно заявил рассердившийся Ники.
– Очень может быть.
– В любом случае дела наши не так уж и плохи, как могли бы быть, правда? Ведь если Эустаз женился на этой леди…
– Не так плохи, как могли бы быть! – гневно воскликнул Джон Карлион. – Не могу даже представить, что может быть хуже! И всему причиной шалость, которой, по моему мнению, в твоем возрасте следовало бы стыдиться.
Николас подошел к креслу, стоящему у камина, рухнул в него и беспечно сказал:
– А, ерунда! Уверен, ничего страшного не случилось! Если бы Гарри попал в такую ситуацию, ты прекрасно знаешь, что он…
– Да, я понимаю, что вы с Гарри, как близнецы, и меня это очень тревожит! Но, по крайней мере, Гарри никогда бы не вел себя, как последний дурак, и ни за что на свете не ввязался бы в ссору с Эустазом!
– Джон! – в отчаянии воскликнул Ники. – Я тебе уже говорил и еще раз повторю, что я терпел, сколько мог, но всему есть предел! Если бы Эустаз ругал меня, мне было бы наплевать, но слышать, как он говорит такие гадости о Неде, было выше моих сил. Такого не вытерпел бы ни один живой человек! К тому же я хотел только поколотить его, и только!
Джон в ответ лишь насмешливо фыркнул, но когда младший брат попытался снова оправдаться, он прервал Ники и прочитал ему строгую лекцию на тему взбалмошности его характера и постоянных фокусов и шалостей, которые он себе позволяет. Ники пришлось замолчать. Он раздраженно выслушал поучение, но по окончании лекции лишь передернул плечами и притворился, будто увлекся чтением «Морнинг Пост», которая, к счастью, оказалась рядом. Джон сел за другой стол и начал просматривать бумаги.
В течение следующего часа братья не обменялись ни единым словом. Наконец в холле раздались твердые шаги, и в салон вошел лорд Карлион.
Ники вскочил на ноги.
– Нед, все закончилось? – озабоченно поинтересовался юноша. – Я боялся, что ты уже никогда не вернешься. Эустаз мертв?
– Да, уже. Ники, ты давно должен лежать в постели! Джон, ты позаботился о том, чтобы мисс Рочдейл ни в чем не нуждалась?
– Так вот значит, как ее зовут! Да, она отправилась спать более часа назад. Она сказала, что ты чуть ли не силой заставил ее выйти замуж за Эустаза. Это правда?
– Боюсь, что правда, но другого выхода не было. Если бы я не предпринял решительных действий, могло бы произойти что-то непоправимое.
– Нед, я же тебе говорил, мне ужасно жалко, что все так получилось! – печально заявил Ники. – Я ни в коем случае не должен был доставлять тебе такие неприятности.
– Ты всегда это говоришь, – прервал младшего брата Джон, – и тут же выкидываешь очередной фокус! Но на этот раз дело зашло слишком далеко. Можешь считать, что тебе повезет, если не придется отвечать в суде за непредумышленное убийство!
– Знаю, – уныло кивнул Ники. – Конечно, я все это знаю! Еще неизвестно, поверят ли присяжные, будто это был просто несчастный случай.
– Мой дорогой Ники, ничего не бойся! Дело ограничится простым слушанием у коронера, – успокоил младшего брата Карлион. – А сейчас отправляйся спать и ни о чем не беспокойся.
Ники печально вздохнул, а Джон, только сейчас заметив, что юноша выглядит очень усталым и бледным, решительно сказал:
– Не бойся! Мы не позволим им упрятать тебя за решетку, Ники!
Ники сонно, но благодарно улыбнулся Джону и вышел из салона.
– Совершенно неисправимый! – сердито буркнул Джон. – Он тебе рассказал, почему его отчислили из университета?
– Да… из-за дрессированного медведя, – рассеянно кивнул Карлион.
– По-моему, этим все и объясняется.
– По крайней мере для меня этого оказалось достаточно, – согласился Эдуард Карлион. – Как только дрессированный медведь попался на глаза Ники, все остальное стало неизбежным… Ты тоже ждал меня? Напрасно не лег спать, Джон.
– У тебя такой вид, будто ты вот-вот упадешь от усталости, – живо произнес Джон. – Сядь, я налью тебе вина.
Карлион сел у камина и протянул к огню ноги, обутые в сапоги.
– Да, я очень устал, – признался его светлость. – Надеюсь, этой ночью мне больше не придется стоять у постелей умирающих. Думаю, нам удастся выпутаться из этого переплета, если не подведет Хитчин.
Джон протянул брату стакан вина.
– О, я не сомневаюсь в удачном исходе, но лучше не попадать в такие истории! Я тебе всегда говорил, Нед, что ты слишком много позволяешь Ники! Парень неплохой, но очень уж горячий! Вспомни, я не раз предупреждал тебя, что его шалости закончатся чем-нибудь серьезным. Ники веселится и дурачится, а потом бежит к тебе за помощью.
– Слава Богу, что он хоть бежит ко мне за помощью! – заметил Карлион.
– Да, это очень хорошо. Но ты потакаешь ему… Вот он украл медведя…
– Мой дорогой Джон, неужели ты мог подумать, что я способен потакать Ники в подобных глупостях? – запротестовал Эдуард Карлион.
– Ну, я, пожалуй, неправильно выразился, но абсолютно уверен, хотя и не присутствовал при вашем разговоре, что ты не отругал парня и не сказал ему ничего.
– Ники сам все понимает.
– Ники просто необходимо задать головомойку!
– Не сомневаюсь, что ты уже это сделал.
– Он не слушает меня так, как слушает тебя.
– Он мог бы и тебя точно так же слушать, если бы ты поменьше читал ему лекций.
Джон пожал плечами и на несколько минут замолчал. Когда он вновь заговорил, то переменил тему.
– Что это за женщина, которую ты выдал замуж за Эустаза? – поинтересовался он.
– Дочь Тома Рочдейла из Фелденхолла.
– Дочь того самого Рочдейла! О Боже милостивый! Теперь понятно, как она стала гувернанткой! Бедняжка! Ну, и что теперь с ней будет?
– Я пока еще не знаю, как обстоят финансовые дела Чевиота, но полагаю, что-то можно будет спасти. Он составил перед смертью завещание и сделал ее своей наследницей.
– Сделал ее своей наследницей? – изумленно повторил Джон. – Нед, это Эустаз сам придумал или ты ему помог?
– Конечно, я помог.
– Естественно, ей нужно хоть как-то компенсировать неудобства, – не очень уверенно проговорил Джон, – но я категорически против, чтобы эта компенсация была из твоего кармана… Но разве Хайнунс не должен перейти к ближайшему родственнику Эустаза?
– К старому Бедлингтону, например? – подсказал Карлион.
– Да, к нему, ведь в конце концов Бедлингтон – дядя Эустаза.
– Но я совсем не хочу, чтобы старый Бедлингтон жил у меня под боком, – покачал головой Карлион.
– Еще бы ты хотел этого, клянусь Богом! – кивнул Джон, соглашаясь с железной логикой брата. – Скорее всего, Бедлингтон поднимет страшный шум по поводу завещания.
– Не думаю. Он никогда и не надеялся унаследовать Хайнунс.
– Как только старичок услышит о том, что произошло, он сразу же накинется на тебя, – мрачно предсказал Джон. – Можешь быть уверен, Бедлингтон обвинит тебя во всех мыслимых и немыслимых грехах. По-моему, он единственный человек на земле, который питал хоть какие-то теплые чувства к Эустазу… Но если бы ему довелось узнать об Эустазе то, что знали мы, даже он отвернулся бы от такого племянничка!
– Мне кажется, что собственный сын Бедлингтона едва ли может принести ему большую радость, – зевая, заметил лорд Карлион.
– Скорее всего, он приносит Бедлингтону только расходы, хотя я никогда не слышал, чтобы Фрэнсис Чевиот вел себя так же разнузданно, как кузен Эустаз. Конечно, если он не угомонится хотя бы немного, то быстро пустит отца по миру. Я слышал, будто он проиграл на прошлой неделе в «Альмаке» пять тысяч, и полагаю, что это не самый крупный и далеко не единственный его проигрыш. Я, может, и пожалел бы старого Бедлингтона, если бы он не был таким дураком. – Джон коротко рассмеялся. – Знаешь, всем, кто служит в королевском конногвардейском полку, грозят серьезные неприятности. – Увидев, что Карлион лениво поднял брови, Джон объяснил: – О, у них произошла утечка секретной информации! Слава Богу, что не из моего департамента! Такие вещи случаются сплошь да рядом! Надо отдать должное агентам Бонапарта, они прекрасно знают свое дело.
– У меня сложилось впечатление, что ты по-настоящему встревожен. Дело действительно настолько серьезно?
– Достаточно серьезно, только все об этом молчат, будто в рот воды набрали. Конечно, трудно обойтись без утечки секретной информации, когда такие дураки, как старый Бедлингтон, суют свои носы в государственные дела. Есть немало людей вроде него, которые просто не могут держать язык за зубами! О, они вовсе не собираются выдавать государственные тайны, просто они ужасно неосторожны! Поэтому Веллингтон и старается как можно дольше держать свои планы в тайне. Однако я понял со слов Бэтхэрста, будто здесь нечто большее, чем простая неосторожность. Только это между нами, Нед. Пропала важная докладная записка, и из-за этого сейчас все страшно трясутся. Насколько я понял из разных намеков, речь идет о плане весенней кампании его светлости. Существуют всего два экземпляра этого документа. Нетрудно догадаться, как много отдал бы Бонапарт за то, чтобы узнать о планах Веллингтона. Французам чрезвычайно важно знать, попытается ли он второй раз взять штурмом Мадрид или нанесет удар в другом направлении!
– Важность этой записки трудно переоценить, согласен. Так ты говоришь, ее похитили?
– Нет, я этого не говорил. Я только знаю, что она пропала. Но если бы ты видел, как ведутся дела в конногвардейском полку, ты бы не удивился, что ее могли просто сунуть не в ту папку или еще что-нибудь в том же духе.
– Оказывается, ты строгий критик порядков у конных гвардейцев! – удивленно произнес Карлион.
– Да? Торренс сказал бы, наверное, то же самое, поскольку ты не хуже меня знаешь, что в конные гвардейцы затесалось чересчур много сомнительных личностей. Там процветает взяточничество и злоупотребление служебным положением!
– Сейчас ты опять вернулся к Бедлингтону!
– К нему и некоторым другим. Подумать только, его светлость лорд Бедлингтон! – насмешливо произнес Джон. – И за какие заслуги, позвольте полюбопытствовать, он стал лордом?
– За выдающиеся заслуги на военном поприще, – пробормотал Эдуард Карлион.
– Чушь собачья! – фыркнул Джон. – Личный адъютант Регента! А если точнее, сводник Регента!.. Интересно, с какой стати я так распинаюсь об этом Бедлингтоне? Как ты думаешь, тебе удастся вызволить Ники из неприятностей?
– Да. Хотя Эустаз с радостью навредил бы ему, если бы мог.
– Каким же негодяем был наш кузен! – в сердцах проговорил Джон. – Хотелось бы мне знать, что ему плохого сделал Ники?
– Похоже, Чевиот сегодня вечером вел себя с парнем довольно грубо и бесцеремонно, – заметил Карлион. – Правда, он старался навредить не столько Ники, сколько мне. К счастью, Гринло предусмотрительно отослал сиделку, как только Чевиот начал обвинять нас с Ники во всех смертных грехах. Так что никто этого не слышал.
– А, так в «Быке» был и Гринло? Гринло – дерзкий старик, но на него можно положиться. Я бы многое отдал, лишь бы узнать, что он думает о твоих сегодняшних шалостях.
Карлион улыбнулся.
– О, я, наверное, немного перестарался, поскольку он вспомнил, как помогал мне спускаться с церковного шпиля и как извлекал дробинки из твоей ноги, Джон. Помнишь, мы тогда еще утащили у отца ружье, и я всадил в тебя заряд дроби? Гринло прочитал мне, пожалуй, такую же лекцию, какие ты читаешь Ники.
– Старый наглец! – ухмыльнулся Джон. – Гринло правильно сделал, что отругал тебя! Но, Нед, что будет с этим завещанием? Как ты думаешь, оно законно с юридической точки зрения или его можно оспорить?
– На мой взгляд, достаточно законно. Я бы не стал его оспаривать.
– Естественно, ты бы не стал, но я говорил не о тебе. Самый близкий родственник Эустаза – Бедлингтон. Сдается мне, он может попытаться оспорить это завещание на основании своего близкого родства. Когда Эустаз женился…
– Нет, нет, ты все забыл! В дедушкином завещании есть пункт, в котором говорится, что если Эустаз умрет холостым, имение должно будет перейти ко мне. Попытка сделать сегодняшнее завещание Эустаза недействительным не принесет Бедлингтону никакой пользы.
– Конечно, ты прав! Ты уже думал, кого сделать исполнителем завещания?
– Да, душеприказчиками будем мы с Финсбэри.
– Хорошая мысль – сделать душеприказчиком адвоката, – одобрительно кивнул Джон. – Только должен тебе сказать, мне совсем не нравится твое участие во всем этом деле!
– Надеюсь, мое участие в нем окажется недолгим, – заявил Карлион. Он поставил пустой стакан на стол и встал.
– Знаешь, у меня такое впечатление, что теперь ты повесил себе на шею еще и вдову.
– Ерунда! Как только завещание будет утверждено судом, она получит Хайнунс и, думаю, сможет жить достаточно безбедно, продав его.
– После того, как Эустаз стал совершеннолетним, имением никто не занимался и оно находится в совершенно запущенном состоянии. Боюсь, ей будет очень и очень непросто найти покупателя, – с пессимизмом произнес Джон. – К тому же, десять против одного, что Эустаз оставил после себя большие долги, и бедняжка с немалым удивлением обнаружит, что попала в еще худшее положение, чем раньше. Ты не знаешь, он часто обращался к ростовщикам?
– Точно не знаю, но вполне может быть. Конечно, его долги придется оплатить.
– Только не тебе! – резко возразил Джон.
– Сначала посмотрим, как пойдут дела… Ты надолго к нам приехал, Джон?
– Завтра должен вернуться в Лондон, но я, конечно же, приеду в Холл, раз у Ники все так неудачно получилось.
– Тебе вовсе необязательно возвращаться из-за этого.
– О, я и не сомневаюсь, что ты прекрасно со всем справишься и без меня! – улыбнулся Джон. – Но этому юному негоднику придется давать показания на слушании у коронера, и я не могу отсутствовать в такое время.
Карлион кивнул.
– Как хочешь. Не забудь погасить свечи, когда пойдешь спать. Я уже отпустил слуг отдыхать.
– Мне еще нужно закончить письмо. Доброй ночи, старина!
– Доброй ночи! – Карлион взял канделябр, который стоял на одном из столиков, и двинулся к двери.
Джон опять уселся за стол, но вдруг поднял голову и задумчиво огляделся по сторонам.
– И чего удивляться несносному характеру Ники! – заметил он. – У меня на ноге до сих пор остались шрамы от тех дробинок.
Эдуард Карлион рассмеялся и вышел из салона, закрыв за собой дверь. Джон несколько секунд смотрел на закрытую дверь с легкой улыбкой, потом вздохнул, покачал головой и вернулся к письму.
На следующее утро миссис Чевиот проснулась очень поздно. Ее разбудила служанка, которая принесла чашку шоколада и сообщила, что завтрак будет накрыт в гостиной, расположенной у самой лестницы. Девушка поставила медный кувшин с горячей водой на умывальник и, получив заверение, что мадам справится со своим туалетом и без ее помощи, вышла из комнаты.
Элинор села в кровати и принялась с наслаждением пить маленькими глотками шоколад. Интересно, какие из фантастических событий вчерашнего вечера, подумала она, являются лишь плодом ее воображения? Ее присутствие в этом богатом и уютном доме, казалось, доказывало, что хотя бы какая-то часть их произошла на самом деле. Элинор не могла удержаться от того, чтобы не сравнить свое теперешнее положение с тем, каким оно скорее всего оказалось бы в доме миссис Макклсфилд. Сравнение было не в пользу миссис Макклсфилд, и Элинор, будучи самой обычной девушкой, не могла не насладиться этой разницей.
Допив шоколад, она встала и подошла к окну. Из окна открывался прекрасный вид на большие сады, в которых только-только распускались подснежники. За садами раскинулся парк. Лорд Карлион, судя по всему, был богатым человеком. Элегантность и изящество, которые ее сейчас окружали, являли собой разительный контраст обветшалому дому его кузена.
Миссис Чевиот надела платье строгого серого цвета, набросила на плечи пеструю шотландскую шаль и спустилась вниз. В холле она озадаченно остановилась, не зная, куда идти дальше. Но к ней тут же вышел дворецкий, вежливо поклонился и проводил в уютную гостиную с камином, где горел яркий огонь. Хозяин дома со своими братьями ждал гостью.
Карлион сразу же подошел к Элинор и взял за руку.
– Доброе утро! Надеюсь, вы хорошо отдохнули, мадам?
– Да, благодарю вас. Мне кажется, что я всю ночь проспала, как убитая, и ни разу даже не пошевелилась. – Девушка улыбнулась и поклонилась Джону и Николасу Карлионам. – Извините, боюсь, я заставила вас ждать.
– Ничего страшного. Пожалуйста, присаживайтесь. Сейчас принесут кофе.
Элинор с некоторой робостью заняла свободное место за столом и обрадовалась присутствию дворецкого, что не позволяло беседе за столом выходить за рамки самых общих тем. Пока Карлион обсуждал с Джоном погоду, она принялась тайком разглядывать его светлость. При свете дня он выглядел таким же привлекательным и солидным, каким показался ей вчера вечером. Пусть лорда Карлиона и нельзя было назвать красавцем, но он обладал приятным лицом, благородной осанкой. Прекрасно сшитый сюртук из превосходной ткани отлично сидел на широких плечах. Одет он был элегантно. И хотя лорд Карлион предпочитал панталонам и сапогам ботфортам, которые любили носить городские жители, бриджи и высокие сапоги с отворотами, он совсем не производил впечатление неряшливого деревенского эсквайра.
Его брат Джон одет был не менее элегантно.
Зато этого нельзя было сказать о младшем брате, Николасе. Очень высокий воротник рубашки и сложный узел на галстуке подсказали Элинор, что юноша был денди. Скоро она поняла, что до ее появления костюм Ники как раз и был предметом обсуждения за столом.
Едва юноше представилась возможность, он упрямо сказал:
– Не понимаю, с какой стати я должен надевать траур по Эустазу. Особенно, если вспомнить…
– Я не говорил, что ты должен носить траур, – прервал его Джон, – но ты надел совершенно неуместный жилет.
– Позволь заметить, – с негодованием ответил Ники, – что в Оксфорде принято носить именно такие жилеты.
– Возможно, но ты сейчас, к твоему стыду будет сказано, находишься не в Оксфорде, а в Сассексе. С твоей стороны очень неприлично носить в деревне жилет в вишневую полоску, особенно когда у тебя вчера умер кузен.
– Нед, ты тоже так думаешь? – обратился к старшему брату за поддержкой Ники.
– Я согласен с Джоном. Причем, на мой взгляд, такой жилет неуместен не только во время траура, – бесчувственно ответил его опекун и наставник.
Ники капитулировал перед старомодными представлениями братьев о моде и занялся большим блюдом с холодным жареным мясом.
Карлион дал знак дворецкому покинуть комнату и, когда тот вышел, слегка улыбнулся Элинор и сказал:
– А сейчас, миссис Чевиот, нам следует решить, что делать дальше.
– Я была бы вам очень признательна, если бы вы не называли меня «миссис Чевиот»! – недовольно воскликнула Элинор.
– Боюсь, вам придется привыкать к этому имени. Теперь все будут называть вас «миссис Чевиот», – покачал головой его светлость.
Элинор положила на тарелку бутерброд, который в этот момент подносила ко рту.
– Милорд, неужели вы на самом деле выдали меня замуж за того мужчину? – требовательным голосом осведомилась она.
– Конечно, нет. Я не имею права совершать обряд бракосочетания. Вас поженил приходской священник.
– Все равно во всем виноваты вы! Вы прекрасно знаете, что главный виновник вы, и никто другой! Проснувшись, я еще надеялась, будто весь этот кошмар мне приснился. О Господи, ну я и влипла! И как только я могла сделать такую глупость?
– Ну, что ты сейчас будешь делать? – заметил Джон. – Нед может вернуться домой только утром. Скорее всего, ему придется торчать в «Быке» до тех пор, пока Эустаз не умрет.
– Ничего, я посижу здесь и дождусь его возвращения, – покачал головой Ники. – Господи, неужели ты думаешь, что я сейчас могу уснуть? Как тебе могло такое прийти в голову?.. Но, Джон, как эта леди очутилась с Недом в Хайнунсе? Я все думал… Мне кажется это очень странным.
– Лучше спроси об этом самого Неда, – ответил Джон, давая понять, что он не желает обсуждать этот вопрос.
– Ну и спрошу! Вот увидишь, Нед мне все расскажет! – уверенно заявил рассердившийся Ники.
– Очень может быть.
– В любом случае дела наши не так уж и плохи, как могли бы быть, правда? Ведь если Эустаз женился на этой леди…
– Не так плохи, как могли бы быть! – гневно воскликнул Джон Карлион. – Не могу даже представить, что может быть хуже! И всему причиной шалость, которой, по моему мнению, в твоем возрасте следовало бы стыдиться.
Николас подошел к креслу, стоящему у камина, рухнул в него и беспечно сказал:
– А, ерунда! Уверен, ничего страшного не случилось! Если бы Гарри попал в такую ситуацию, ты прекрасно знаешь, что он…
– Да, я понимаю, что вы с Гарри, как близнецы, и меня это очень тревожит! Но, по крайней мере, Гарри никогда бы не вел себя, как последний дурак, и ни за что на свете не ввязался бы в ссору с Эустазом!
– Джон! – в отчаянии воскликнул Ники. – Я тебе уже говорил и еще раз повторю, что я терпел, сколько мог, но всему есть предел! Если бы Эустаз ругал меня, мне было бы наплевать, но слышать, как он говорит такие гадости о Неде, было выше моих сил. Такого не вытерпел бы ни один живой человек! К тому же я хотел только поколотить его, и только!
Джон в ответ лишь насмешливо фыркнул, но когда младший брат попытался снова оправдаться, он прервал Ники и прочитал ему строгую лекцию на тему взбалмошности его характера и постоянных фокусов и шалостей, которые он себе позволяет. Ники пришлось замолчать. Он раздраженно выслушал поучение, но по окончании лекции лишь передернул плечами и притворился, будто увлекся чтением «Морнинг Пост», которая, к счастью, оказалась рядом. Джон сел за другой стол и начал просматривать бумаги.
В течение следующего часа братья не обменялись ни единым словом. Наконец в холле раздались твердые шаги, и в салон вошел лорд Карлион.
Ники вскочил на ноги.
– Нед, все закончилось? – озабоченно поинтересовался юноша. – Я боялся, что ты уже никогда не вернешься. Эустаз мертв?
– Да, уже. Ники, ты давно должен лежать в постели! Джон, ты позаботился о том, чтобы мисс Рочдейл ни в чем не нуждалась?
– Так вот значит, как ее зовут! Да, она отправилась спать более часа назад. Она сказала, что ты чуть ли не силой заставил ее выйти замуж за Эустаза. Это правда?
– Боюсь, что правда, но другого выхода не было. Если бы я не предпринял решительных действий, могло бы произойти что-то непоправимое.
– Нед, я же тебе говорил, мне ужасно жалко, что все так получилось! – печально заявил Ники. – Я ни в коем случае не должен был доставлять тебе такие неприятности.
– Ты всегда это говоришь, – прервал младшего брата Джон, – и тут же выкидываешь очередной фокус! Но на этот раз дело зашло слишком далеко. Можешь считать, что тебе повезет, если не придется отвечать в суде за непредумышленное убийство!
– Знаю, – уныло кивнул Ники. – Конечно, я все это знаю! Еще неизвестно, поверят ли присяжные, будто это был просто несчастный случай.
– Мой дорогой Ники, ничего не бойся! Дело ограничится простым слушанием у коронера, – успокоил младшего брата Карлион. – А сейчас отправляйся спать и ни о чем не беспокойся.
Ники печально вздохнул, а Джон, только сейчас заметив, что юноша выглядит очень усталым и бледным, решительно сказал:
– Не бойся! Мы не позволим им упрятать тебя за решетку, Ники!
Ники сонно, но благодарно улыбнулся Джону и вышел из салона.
– Совершенно неисправимый! – сердито буркнул Джон. – Он тебе рассказал, почему его отчислили из университета?
– Да… из-за дрессированного медведя, – рассеянно кивнул Карлион.
– По-моему, этим все и объясняется.
– По крайней мере для меня этого оказалось достаточно, – согласился Эдуард Карлион. – Как только дрессированный медведь попался на глаза Ники, все остальное стало неизбежным… Ты тоже ждал меня? Напрасно не лег спать, Джон.
– У тебя такой вид, будто ты вот-вот упадешь от усталости, – живо произнес Джон. – Сядь, я налью тебе вина.
Карлион сел у камина и протянул к огню ноги, обутые в сапоги.
– Да, я очень устал, – признался его светлость. – Надеюсь, этой ночью мне больше не придется стоять у постелей умирающих. Думаю, нам удастся выпутаться из этого переплета, если не подведет Хитчин.
Джон протянул брату стакан вина.
– О, я не сомневаюсь в удачном исходе, но лучше не попадать в такие истории! Я тебе всегда говорил, Нед, что ты слишком много позволяешь Ники! Парень неплохой, но очень уж горячий! Вспомни, я не раз предупреждал тебя, что его шалости закончатся чем-нибудь серьезным. Ники веселится и дурачится, а потом бежит к тебе за помощью.
– Слава Богу, что он хоть бежит ко мне за помощью! – заметил Карлион.
– Да, это очень хорошо. Но ты потакаешь ему… Вот он украл медведя…
– Мой дорогой Джон, неужели ты мог подумать, что я способен потакать Ники в подобных глупостях? – запротестовал Эдуард Карлион.
– Ну, я, пожалуй, неправильно выразился, но абсолютно уверен, хотя и не присутствовал при вашем разговоре, что ты не отругал парня и не сказал ему ничего.
– Ники сам все понимает.
– Ники просто необходимо задать головомойку!
– Не сомневаюсь, что ты уже это сделал.
– Он не слушает меня так, как слушает тебя.
– Он мог бы и тебя точно так же слушать, если бы ты поменьше читал ему лекций.
Джон пожал плечами и на несколько минут замолчал. Когда он вновь заговорил, то переменил тему.
– Что это за женщина, которую ты выдал замуж за Эустаза? – поинтересовался он.
– Дочь Тома Рочдейла из Фелденхолла.
– Дочь того самого Рочдейла! О Боже милостивый! Теперь понятно, как она стала гувернанткой! Бедняжка! Ну, и что теперь с ней будет?
– Я пока еще не знаю, как обстоят финансовые дела Чевиота, но полагаю, что-то можно будет спасти. Он составил перед смертью завещание и сделал ее своей наследницей.
– Сделал ее своей наследницей? – изумленно повторил Джон. – Нед, это Эустаз сам придумал или ты ему помог?
– Конечно, я помог.
– Естественно, ей нужно хоть как-то компенсировать неудобства, – не очень уверенно проговорил Джон, – но я категорически против, чтобы эта компенсация была из твоего кармана… Но разве Хайнунс не должен перейти к ближайшему родственнику Эустаза?
– К старому Бедлингтону, например? – подсказал Карлион.
– Да, к нему, ведь в конце концов Бедлингтон – дядя Эустаза.
– Но я совсем не хочу, чтобы старый Бедлингтон жил у меня под боком, – покачал головой Карлион.
– Еще бы ты хотел этого, клянусь Богом! – кивнул Джон, соглашаясь с железной логикой брата. – Скорее всего, Бедлингтон поднимет страшный шум по поводу завещания.
– Не думаю. Он никогда и не надеялся унаследовать Хайнунс.
– Как только старичок услышит о том, что произошло, он сразу же накинется на тебя, – мрачно предсказал Джон. – Можешь быть уверен, Бедлингтон обвинит тебя во всех мыслимых и немыслимых грехах. По-моему, он единственный человек на земле, который питал хоть какие-то теплые чувства к Эустазу… Но если бы ему довелось узнать об Эустазе то, что знали мы, даже он отвернулся бы от такого племянничка!
– Мне кажется, что собственный сын Бедлингтона едва ли может принести ему большую радость, – зевая, заметил лорд Карлион.
– Скорее всего, он приносит Бедлингтону только расходы, хотя я никогда не слышал, чтобы Фрэнсис Чевиот вел себя так же разнузданно, как кузен Эустаз. Конечно, если он не угомонится хотя бы немного, то быстро пустит отца по миру. Я слышал, будто он проиграл на прошлой неделе в «Альмаке» пять тысяч, и полагаю, что это не самый крупный и далеко не единственный его проигрыш. Я, может, и пожалел бы старого Бедлингтона, если бы он не был таким дураком. – Джон коротко рассмеялся. – Знаешь, всем, кто служит в королевском конногвардейском полку, грозят серьезные неприятности. – Увидев, что Карлион лениво поднял брови, Джон объяснил: – О, у них произошла утечка секретной информации! Слава Богу, что не из моего департамента! Такие вещи случаются сплошь да рядом! Надо отдать должное агентам Бонапарта, они прекрасно знают свое дело.
– У меня сложилось впечатление, что ты по-настоящему встревожен. Дело действительно настолько серьезно?
– Достаточно серьезно, только все об этом молчат, будто в рот воды набрали. Конечно, трудно обойтись без утечки секретной информации, когда такие дураки, как старый Бедлингтон, суют свои носы в государственные дела. Есть немало людей вроде него, которые просто не могут держать язык за зубами! О, они вовсе не собираются выдавать государственные тайны, просто они ужасно неосторожны! Поэтому Веллингтон и старается как можно дольше держать свои планы в тайне. Однако я понял со слов Бэтхэрста, будто здесь нечто большее, чем простая неосторожность. Только это между нами, Нед. Пропала важная докладная записка, и из-за этого сейчас все страшно трясутся. Насколько я понял из разных намеков, речь идет о плане весенней кампании его светлости. Существуют всего два экземпляра этого документа. Нетрудно догадаться, как много отдал бы Бонапарт за то, чтобы узнать о планах Веллингтона. Французам чрезвычайно важно знать, попытается ли он второй раз взять штурмом Мадрид или нанесет удар в другом направлении!
– Важность этой записки трудно переоценить, согласен. Так ты говоришь, ее похитили?
– Нет, я этого не говорил. Я только знаю, что она пропала. Но если бы ты видел, как ведутся дела в конногвардейском полку, ты бы не удивился, что ее могли просто сунуть не в ту папку или еще что-нибудь в том же духе.
– Оказывается, ты строгий критик порядков у конных гвардейцев! – удивленно произнес Карлион.
– Да? Торренс сказал бы, наверное, то же самое, поскольку ты не хуже меня знаешь, что в конные гвардейцы затесалось чересчур много сомнительных личностей. Там процветает взяточничество и злоупотребление служебным положением!
– Сейчас ты опять вернулся к Бедлингтону!
– К нему и некоторым другим. Подумать только, его светлость лорд Бедлингтон! – насмешливо произнес Джон. – И за какие заслуги, позвольте полюбопытствовать, он стал лордом?
– За выдающиеся заслуги на военном поприще, – пробормотал Эдуард Карлион.
– Чушь собачья! – фыркнул Джон. – Личный адъютант Регента! А если точнее, сводник Регента!.. Интересно, с какой стати я так распинаюсь об этом Бедлингтоне? Как ты думаешь, тебе удастся вызволить Ники из неприятностей?
– Да. Хотя Эустаз с радостью навредил бы ему, если бы мог.
– Каким же негодяем был наш кузен! – в сердцах проговорил Джон. – Хотелось бы мне знать, что ему плохого сделал Ники?
– Похоже, Чевиот сегодня вечером вел себя с парнем довольно грубо и бесцеремонно, – заметил Карлион. – Правда, он старался навредить не столько Ники, сколько мне. К счастью, Гринло предусмотрительно отослал сиделку, как только Чевиот начал обвинять нас с Ники во всех смертных грехах. Так что никто этого не слышал.
– А, так в «Быке» был и Гринло? Гринло – дерзкий старик, но на него можно положиться. Я бы многое отдал, лишь бы узнать, что он думает о твоих сегодняшних шалостях.
Карлион улыбнулся.
– О, я, наверное, немного перестарался, поскольку он вспомнил, как помогал мне спускаться с церковного шпиля и как извлекал дробинки из твоей ноги, Джон. Помнишь, мы тогда еще утащили у отца ружье, и я всадил в тебя заряд дроби? Гринло прочитал мне, пожалуй, такую же лекцию, какие ты читаешь Ники.
– Старый наглец! – ухмыльнулся Джон. – Гринло правильно сделал, что отругал тебя! Но, Нед, что будет с этим завещанием? Как ты думаешь, оно законно с юридической точки зрения или его можно оспорить?
– На мой взгляд, достаточно законно. Я бы не стал его оспаривать.
– Естественно, ты бы не стал, но я говорил не о тебе. Самый близкий родственник Эустаза – Бедлингтон. Сдается мне, он может попытаться оспорить это завещание на основании своего близкого родства. Когда Эустаз женился…
– Нет, нет, ты все забыл! В дедушкином завещании есть пункт, в котором говорится, что если Эустаз умрет холостым, имение должно будет перейти ко мне. Попытка сделать сегодняшнее завещание Эустаза недействительным не принесет Бедлингтону никакой пользы.
– Конечно, ты прав! Ты уже думал, кого сделать исполнителем завещания?
– Да, душеприказчиками будем мы с Финсбэри.
– Хорошая мысль – сделать душеприказчиком адвоката, – одобрительно кивнул Джон. – Только должен тебе сказать, мне совсем не нравится твое участие во всем этом деле!
– Надеюсь, мое участие в нем окажется недолгим, – заявил Карлион. Он поставил пустой стакан на стол и встал.
– Знаешь, у меня такое впечатление, что теперь ты повесил себе на шею еще и вдову.
– Ерунда! Как только завещание будет утверждено судом, она получит Хайнунс и, думаю, сможет жить достаточно безбедно, продав его.
– После того, как Эустаз стал совершеннолетним, имением никто не занимался и оно находится в совершенно запущенном состоянии. Боюсь, ей будет очень и очень непросто найти покупателя, – с пессимизмом произнес Джон. – К тому же, десять против одного, что Эустаз оставил после себя большие долги, и бедняжка с немалым удивлением обнаружит, что попала в еще худшее положение, чем раньше. Ты не знаешь, он часто обращался к ростовщикам?
– Точно не знаю, но вполне может быть. Конечно, его долги придется оплатить.
– Только не тебе! – резко возразил Джон.
– Сначала посмотрим, как пойдут дела… Ты надолго к нам приехал, Джон?
– Завтра должен вернуться в Лондон, но я, конечно же, приеду в Холл, раз у Ники все так неудачно получилось.
– Тебе вовсе необязательно возвращаться из-за этого.
– О, я и не сомневаюсь, что ты прекрасно со всем справишься и без меня! – улыбнулся Джон. – Но этому юному негоднику придется давать показания на слушании у коронера, и я не могу отсутствовать в такое время.
Карлион кивнул.
– Как хочешь. Не забудь погасить свечи, когда пойдешь спать. Я уже отпустил слуг отдыхать.
– Мне еще нужно закончить письмо. Доброй ночи, старина!
– Доброй ночи! – Карлион взял канделябр, который стоял на одном из столиков, и двинулся к двери.
Джон опять уселся за стол, но вдруг поднял голову и задумчиво огляделся по сторонам.
– И чего удивляться несносному характеру Ники! – заметил он. – У меня на ноге до сих пор остались шрамы от тех дробинок.
Эдуард Карлион рассмеялся и вышел из салона, закрыв за собой дверь. Джон несколько секунд смотрел на закрытую дверь с легкой улыбкой, потом вздохнул, покачал головой и вернулся к письму.
На следующее утро миссис Чевиот проснулась очень поздно. Ее разбудила служанка, которая принесла чашку шоколада и сообщила, что завтрак будет накрыт в гостиной, расположенной у самой лестницы. Девушка поставила медный кувшин с горячей водой на умывальник и, получив заверение, что мадам справится со своим туалетом и без ее помощи, вышла из комнаты.
Элинор села в кровати и принялась с наслаждением пить маленькими глотками шоколад. Интересно, какие из фантастических событий вчерашнего вечера, подумала она, являются лишь плодом ее воображения? Ее присутствие в этом богатом и уютном доме, казалось, доказывало, что хотя бы какая-то часть их произошла на самом деле. Элинор не могла удержаться от того, чтобы не сравнить свое теперешнее положение с тем, каким оно скорее всего оказалось бы в доме миссис Макклсфилд. Сравнение было не в пользу миссис Макклсфилд, и Элинор, будучи самой обычной девушкой, не могла не насладиться этой разницей.
Допив шоколад, она встала и подошла к окну. Из окна открывался прекрасный вид на большие сады, в которых только-только распускались подснежники. За садами раскинулся парк. Лорд Карлион, судя по всему, был богатым человеком. Элегантность и изящество, которые ее сейчас окружали, являли собой разительный контраст обветшалому дому его кузена.
Миссис Чевиот надела платье строгого серого цвета, набросила на плечи пеструю шотландскую шаль и спустилась вниз. В холле она озадаченно остановилась, не зная, куда идти дальше. Но к ней тут же вышел дворецкий, вежливо поклонился и проводил в уютную гостиную с камином, где горел яркий огонь. Хозяин дома со своими братьями ждал гостью.
Карлион сразу же подошел к Элинор и взял за руку.
– Доброе утро! Надеюсь, вы хорошо отдохнули, мадам?
– Да, благодарю вас. Мне кажется, что я всю ночь проспала, как убитая, и ни разу даже не пошевелилась. – Девушка улыбнулась и поклонилась Джону и Николасу Карлионам. – Извините, боюсь, я заставила вас ждать.
– Ничего страшного. Пожалуйста, присаживайтесь. Сейчас принесут кофе.
Элинор с некоторой робостью заняла свободное место за столом и обрадовалась присутствию дворецкого, что не позволяло беседе за столом выходить за рамки самых общих тем. Пока Карлион обсуждал с Джоном погоду, она принялась тайком разглядывать его светлость. При свете дня он выглядел таким же привлекательным и солидным, каким показался ей вчера вечером. Пусть лорда Карлиона и нельзя было назвать красавцем, но он обладал приятным лицом, благородной осанкой. Прекрасно сшитый сюртук из превосходной ткани отлично сидел на широких плечах. Одет он был элегантно. И хотя лорд Карлион предпочитал панталонам и сапогам ботфортам, которые любили носить городские жители, бриджи и высокие сапоги с отворотами, он совсем не производил впечатление неряшливого деревенского эсквайра.
Его брат Джон одет был не менее элегантно.
Зато этого нельзя было сказать о младшем брате, Николасе. Очень высокий воротник рубашки и сложный узел на галстуке подсказали Элинор, что юноша был денди. Скоро она поняла, что до ее появления костюм Ники как раз и был предметом обсуждения за столом.
Едва юноше представилась возможность, он упрямо сказал:
– Не понимаю, с какой стати я должен надевать траур по Эустазу. Особенно, если вспомнить…
– Я не говорил, что ты должен носить траур, – прервал его Джон, – но ты надел совершенно неуместный жилет.
– Позволь заметить, – с негодованием ответил Ники, – что в Оксфорде принято носить именно такие жилеты.
– Возможно, но ты сейчас, к твоему стыду будет сказано, находишься не в Оксфорде, а в Сассексе. С твоей стороны очень неприлично носить в деревне жилет в вишневую полоску, особенно когда у тебя вчера умер кузен.
– Нед, ты тоже так думаешь? – обратился к старшему брату за поддержкой Ники.
– Я согласен с Джоном. Причем, на мой взгляд, такой жилет неуместен не только во время траура, – бесчувственно ответил его опекун и наставник.
Ники капитулировал перед старомодными представлениями братьев о моде и занялся большим блюдом с холодным жареным мясом.
Карлион дал знак дворецкому покинуть комнату и, когда тот вышел, слегка улыбнулся Элинор и сказал:
– А сейчас, миссис Чевиот, нам следует решить, что делать дальше.
– Я была бы вам очень признательна, если бы вы не называли меня «миссис Чевиот»! – недовольно воскликнула Элинор.
– Боюсь, вам придется привыкать к этому имени. Теперь все будут называть вас «миссис Чевиот», – покачал головой его светлость.
Элинор положила на тарелку бутерброд, который в этот момент подносила ко рту.
– Милорд, неужели вы на самом деле выдали меня замуж за того мужчину? – требовательным голосом осведомилась она.
– Конечно, нет. Я не имею права совершать обряд бракосочетания. Вас поженил приходской священник.
– Все равно во всем виноваты вы! Вы прекрасно знаете, что главный виновник вы, и никто другой! Проснувшись, я еще надеялась, будто весь этот кошмар мне приснился. О Господи, ну я и влипла! И как только я могла сделать такую глупость?