Страница:
– Спасибо! Если тетя не возражает, я с радостью приму твое предложение. Когда ты едешь?
– Когда ты будешь готова, кузина, – вежливо ответил он.
Такой ответ заставил леди Омберсли, всегда склонную к оптимизму, лелеять надежду, что племяннице удалось завоевать столь редкое расположение ее сына. Он еще больше зауважал ее, когда она не заставила его ждать. А она, в свою очередь, не могла плохо думать о человеке, обладающем такой великолепной парой лошадей, запряженной в их экипаж. Софи заняла место на сиденье рядом с ним; грум вскочил на запятки, и экипаж тронулся с места. Пока Чарльз сдерживал первый пыл лошадей, Софи оценивающе молчала. Отложив окончательное суждение до тех пор, пока не увидит его правящим упряжкой лошадей цугом или четверкой, она решила, что он в состоянии дать ей совет о покупке лошадей для собственного выезда, и сказала:
– Мне надо купить экипаж, но я не знаю, что выбрать: бричку или фаэтон с высоким сиденьем. Что бы ты посоветовал, кузен?
– Ничего, – ответил он, правя лошадьми.
– О? – удивилась Софи. – Что же тогда?
Он взглянул на нее.
– Ты ведь это не серьезно, а?
– Не серьезно? Конечно, серьезно!
– Если ты хочешь покататься, как-нибудь я возьму тебя в парк, – предложил он. – Я, думаю, смогу найти в конюшне одну или даже двух лошадей, достаточно смирных для того, чтобы ими правила леди.
– О нет, так не пойдет! – протестующе воскликнула Софи.
– Неужели? Почему же?
– Я могу разволновать лошадь, – слащаво сказала она.
Он был захвачен врасплох. А затем рассмеялся и сказал:
– Прошу прощения. Я не хотел обидеть тебя. Но в Лондоне тебе не понадобится свой экипаж. Ты сможешь выезжать с моей матерью или воспользоваться любым из экипажей, которые есть у нас, если тебе захочется поехать по своим делам.
– Очень любезно с твоей стороны, – сказала Софи, – но, боюсь, мне это не совсем подходит. Где в Лондоне покупают экипажи?
– Едва ли ты будешь ездить по городу одна в бричке! – сказал он. – Я также не считаю фаэтон с высоким сиденьем подходящим экипажем для дамы. Им не так-то просто управлять. Я бы не рискнул доверить это своим сестрам.
– Не забудь сказать им об этом, – любезно отозвалась Софи. – Они когда-нибудь возражают тебе? У меня не было брата, так что я не знаю.
Последовала небольшая пауза, в течение которой мистер Ривенхол, не привыкший к внезапным атакам, пытался обрести присутствие духа. Это не заняло много времени.
– Для тебя было бы лучше, чтобы он был, кузина, – сурово произнес он.
– Я так не думаю, – довольно бесстрастно сказала она. – Как ни мало я знала братьев, я благодарна сэру Горасу, что он не подарил мне ни одного.
– Спасибо! Думаю, я знаю, как это следует понимать!
– Да, полагаю, что знаешь, потому что, несмотря на твои старомодные взгляды, ты, по-моему, далеко не глуп.
– Премного благодарен! У тебя есть еще какие-нибудь замечания?
– Да, не отвлекайся, когда правишь лошадьми. Мы слишком резко завернули в последний раз.
Мистер Ривенхол считался невозмутимым человеком и этот выпад не пробил его броню.
– Ну что ты за отвратительная девушка! – сказал он значительно дружелюбнее. – Успокойся! Не можем же мы ссориться всю дорогу до заставы Темпль! Давай объявим перемирие!
– Давай, – приветливо согласилась она. – Поговорим лучше о моем экипаже. Мне надо покупать лошадей в Таттерсоле?
– Конечно, нет!
– Дорогой кузен Чарльз, ты хочешь сказать, что я неправильно называю это или что есть место лучше?
– Ни то, ни другое. Я хочу сказать, что дамы не часто ездят на Таттерсол!
– То есть ты не хочешь, чтобы твои сестры ездили туда, или это просто будет неприлично?
– Очень неприлично!
– А если ты поедешь со мной?
– Я не поеду с тобой.
– А как же мне тогда быть? – спросила она. – Джон Поттон отличный грум, но я не доверяю ему покупать лошадей для меня. Если честно, то я не доверю никому кроме, быть может, сэра Гораса, который точно знает, что мне нравится.
Он, наконец, понял, что она не насмехается над ним; а говорит серьезно.
– Кузина, если тебе так хочется править самой, я предоставлю в твое распоряжение тильбюри с подходящей лошадью.
– Из твоей конюшни? – поинтересовалась Софи.
– Ты не сможешь справиться ни с одной из моих лошадей, – ответил он.
– Ну и ладно! – сказала Софи. – Я все равно предпочитаю иметь свой фаэтон с парой.
– Ты хоть знаешь, сколько будет стоить хорошая пара? – спросил он.
– Нет. Скажи мне! Думаю не больше трехсот-четырехсот фунтов?
– Совсем немножко, да? Твой отец, конечно, не будет возражать против того, что ты выбросишь три-четыре сотни фунтов на лошадей!
– Ничуть, если только меня не проведут, как простофилю, не продадут мне старого или страдающего одышкой доходягу.
– Тогда советую тебе подождать его возвращения в Англию. Он, несомненно, выберет тебе то, что надо! – только и смог сказать мистер Ривенхол.
К его удивлению, Софи не стала возражать, вместо этого она спросила название улицы, по которой они ехали.
Она не вернулась к разговору о фаэтоне, и мистер Ривенхол решил, что она просто немного взбалмошна и нуждается в осаживании. Он, великодушно смягчая суровый отпор, Данный ей, любезно указал на одну-две достопримечательности, которые они проезжали, и задал пару вежливых вопросов о видах Португалии. Наконец, они подъехали к заставе Темпль и остановились у входа в банк Гоара. Дул легкий ветерок, и Софи, отказавшись от предложения мистера Ривенхола сопровождать ее внутрь под предлогом, что она не знает, как долго там задержится, посоветовала ему прогуливать лошадей. Он остался снаружи, разумно рассудив, что как ни необычно было посещение юной и незамужней леди банка, там ей не причинят вреда. Когда, минут двадцать спустя, она появилась, ее сопровождал один из старших служащих банка, который заботливо помог ей сесть в экипаж. Казалось, между ними существует давняя дружба, но на язвительный вопрос кузена она ответила, что видит этого человека впервые в жизни.
– Ты меня удивляешь! – сказал мистер Ривенхол. – Я подумал, что он качал тебя на коленке, когда ты была ребенком!
– По-моему, нет, – заметила она. – Он не упомянул о этом. А куда мы едем?
Он ответил, что у него есть дело возле церкви Святого Павла, и заверил, что не задержит ее дольше пяти минут. Если это был намек на то, сколько она провела в банке, то он не достиг цели; Софи очень любезно ответила, что без труда подождет. Этот намек имел значительно больший успех. И мистер Ривенхол подумал, что в лице мисс Стэнтон-Лейси встретил противника, с которым надо считаться.
Когда экипаж остановился у церкви Святого Павла, Софи протянула руку к вожжам со словами:
– Я подержу их.
Мистер Ривенхол протянул ей вожжи. Он не верил, что она сможет удержать его горячих серых, но так как грум уже соскочил с запяток и держал их под уздцы, он не тревожился более.
Софи посмотрела, как он вошел в высокое здание, и стянула с руки одну из своих бледно-лиловых лайковых перчаток. Дул довольно сильный восточный ветер, достаточно сильный, чтобы закружить подброшенную женскую перчатку и отбросить ее в канаву на противоположной стороне дороги.
– Ах, моя перчатка! – воскликнула Софи. – Пожалуйста, поймайте ее, а то она совсем улетит! Не бойтесь за лошадей. Я смогу их удержать!
Грум растерялся, не зная, как поступить. Его господин запретил ему оставлять лошадей, но, с другой стороны, кто-то должен был спасать перчатку мисс Стэнтон-Лейси, а улица, как назло, была абсолютно безлюдна. Судя по тому, что он уловил из разговора, эта леди, по крайней мере, знала, как удержать лошадей. Они стояли очень спокойно. Грум притронулся к шляпе и бросился через дорогу.
– Передайте своему господину: сейчас слишком холодно чтобы заставлять лошадей стоять! – крикнула Софи. – Я проедусь по улицам и вернусь за ним, когда он будет готов!
Грум, нагнувшийся за перчаткой, чуть не упал, так стремительно он развернулся. Ему было отлично видно, как быстро несут мисс Стэнтон-Лейси лошади вверх по улице. Он сделал храбрую, но запоздалую попытку остановить экипаж, но тот с такой скоростью промчался мимо, что у грума ветром снесло шляпу, и она покатилась по дороге.
Прошло не меньше получаса, прежде чем снова показалась бричка. Мистер Ривенхол, стоя со скрещенными руками, мог отлично видеть, как точно его кузина вывернула из-за угла и как хорошо она управляется с хлыстом и вожжами. Но это зрелище не обрадовало его, и он ждал ее приближения, нахмурив брови и твердо сжав губы. Грума нигде не было видно.
Мисс Стэнтон-Лейси, остановившись точно возле мистера Ривенхола, весело произнесла:
– Прошу прощения, я заставила тебя ждать! Дело в том, что я плохо знаю Лондон и заблудилась; мне пришлось не меньше трех раз спрашивать дорогу. А куда делся грум?
– Я отослал его домой! – ответил мистер Ривенхол. Она взглянула на него блестящими от удовольствия глазами.
– Ты поступил правильно! – одобрила она. – Мне нравится, когда мужчина предусмотрителен! Ты бы не мог поругаться со мной как следует, если бы сзади стоял этот человек и слышал каждое твое слово.
– Как ты посмела взять моих лошадей? – гневно спросил мистер Ривенхол. Он уселся рядом с ней и рявкнул: – Сейчас же отдай вожжи!
Она бросила их ему, отдала хлыст и обезоруживающе сказала:
– Конечно, я поступила нехорошо, но я не сделала ничего такого, что заставило бы относиться ко мне как к глупому ребенку, не способному управлять даже осликом.
Мистер Ривенхол еще сильнее сжал губы.
– По крайней мере, признай, что я могу управлять твоими лошадьми! – сказала она.
– Твое счастье, что я смог остановить их! – резко оборвал он ее.
– Как это низко с твоей стороны! – воскликнула Софи.
Это, действительно, было низко, и он знал об этом.
– Ездить по Сити, не имея даже грума на запятках! – бешенстве сказал он. – Ничего не скажешь, хорошенькое поведение! Ты не умеешь вести себя, кузина! Или в Португалии так принято?
– О нет! – ответила она. – В Лиссабоне меня знали, и я не могла позволить себе такие выходки. Ужасно, не правда ли? Уверяю тебя, все обитатели Сити глазели на меня! Но не бери в голову! Меня ведь никто не знает в Лондоне!
– Не сомневаюсь, – ехидно заметил он, – сэру Горас такое поведение пришлось бы по душе!
– Нет, – сказала Софи. – Сэр Горас думал, что ты сам предложишь мне вожжи. Теперь ты хоть знаешь, что я могу справиться с горячей парой, – любезно объяснила она.
– Я никому – никому — не позволю управлять моими серыми!
– Вообще-то, – согласилась Софи, – ты абсолютно прав. Просто удивительно, как легко неуклюжие руки могут порвать нежные губы!
Мистер Ривенхол почти заскрежетал зубами.
Софи вдруг рассмеялась:
– О кузен, не будь так беспричинно зол! – попросила она. – Ты хорошо знаешь, что я не причинила вреда твоим лошадям! Так ты поможешь мне купить пару?
– Я никогда не сделаю такой ужасной глупости! – резко ответил он.
Софи спокойно выслушала его.
– Очень хорошо, – сказала она. – Тебе, наверное, больще понравится выбирать для меня подходящего мужа. Мне этого очень хочется, а у тебя, я знаю, талант.
– Ты совсем не деликатна? – поинтересовался мистер Ривенхол.
– Наоборот! Ты даже не представляешь, насколько!
– Не представляю!
– Но с тобой, мой дорогой кузен, – продолжала Софи, – мне абсолютно не надо себя сдерживать. Пожалуйста, найди мне подходящего мужа! Я не ангел, и меня устроят даже малейшие достоинства избранника.
– Ничего не доставит мне большего удовольствия, – заявил мистер Ривенхол, повернув в дюйме от угла на Хеймаркет, – чем видеть тебя замужем за человеком, который сможет усмирить твои экстраординарные наклонности!
– Отлично выполнено! – одобрила Софи. – Но если бы в это время на дорогу выскочила собака или какой-нибудь бедняга переходил бы улицу?
Мистера Ривенхола подвело его чувство юмора. Он был вынужден подавить смешок, прежде чем ответить.
– Меня удивляет, кузина, что никто до сих пор не придушил тебя!
Тут он заметил, что кузина больше не интересуется им. Она отвернулась и прежде, чем он понял, что ее отвлекло, быстро сказала:
– О, пожалуйста, останови экипаж! Я увидела одного знакомого.
Он исполнил эту просьбу и потом, слишком поздно, заметил, кто идет к ним навстречу.
Нельзя было ошибиться, увидев эту грациозную фигуру и золотистые волосы, выбивающиеся из-под волнистых полей касторовой шляпы. Мистер Огэстес Фонхоуп, поняв, что дама в экипаже машет ему, остановился, снял шляпу и вопросительно смотрел на Софи.
Это был действительно красивый молодой человек. Его волосы вились от природы и были откинуты назад, открывая лоб цвета алебастра; у него были изогнутые брови и темно-синие немного задумчивые глаза, удивительного размера и блеска; его рот, казалось, был вылеплен лучшим из скульпторов. Он был среднего роста, пропорционален и не нуждался в диете из картофеля, вымоченного в уксусе, для сохранения стройности. Ему бы это и в голову никогда не пришло. То, что мистер Фонхоуп не обращал никакого внимания на свою внешность, придавало ему особое очарование. Он, конечно, не мог не знать о том восхищении, которое возбуждал, но,будучи поглощенным одной мыслью – стать величайшим поэтом, мало слушал то, что говорили ему, и совсем не слушал то, что говорили о нем; и даже его недоброжелатели (такие как мистер Ривенхол и сэр Чарльз Стюарт) вынуждены были признать, что это восхищение пока что не пробило облако рассеянности, которым он окружил себя.
Но его взгляд, обращенный на мисс Стэнтон-Лейси выражал нечто, отличное от рассеянности, и это не ускользнуло от мистера Ривенхола, правильно истолковавшему смущенную и неуверенную улыбку мистера Фонхоупа. Посследний не имел ни малейшего представления о леди, так дружески протянувшей ему руку. Тем не менее он взял эти руку в свои и приятным, отсутствующим голосом произнес:
– Здравствуйте!
– Брюссель, – пришла на помощь Софи. – Помните, мы танцевали кадриль на балу у герцогини Ричмонд? О, вы знакомы с моим кузеном, мистером Ривенхолом? В этом сезоне я буду жить у своей тетушки на Беркли-Сквер. Вы обязательно должны навестить нас. Она будет очень рада, я знаю!
– Конечно, я помню! – ответил мистер Фонхоуп, скорее из вежливости. – Счастлив видеть вас снова, сударыня, это так неожиданно! С удовольствием навещу вас на Беркли-Сквер.
Он поклонился и сделал шаг назад. Серые лошади, которым передалось нетерпение мистера Ривенхола, рванули с места.
– Как должно быть приятно встретить старого друга сразу после приезда! – едко сказал мистер Ривенхол.
– Да, правда, – согласилась Софи.
– Надеюсь, ему удастся вспомнить твое имя, прежде чем он воспользуется твоим приглашением.
Ее губы дрогнули, но ответила она совершенно серьезно:
– Не сомневайся, если он не сможет вспомнить, кто-нибудь подскажет ему.
– Ты бесстыдница! – сердито сказал он.
– Чепуха. Ты так говоришь только потому, что я взяла твоих лошадей, – ответила она совершенно спокойно. – Перестань! Я обещала больше этого не делать.
– Уж я об этом позабочусь! – резко ответил он. – Позволь сказать тебе, дорогая кузина, я против того, чтобы ты вмешивалась в дела моей семьи!
– Очень рада слышать это, – сказала Софи. – Потому что теперь, если мне захочется угодить тебе, я буду знать, как. Я, правда, думаю, что у меня вряд ли возникнет такое желание. Но надо быть готовой ко всему, даже к самому невероятному.
Он повернул голову к ней, его глаза сузились, но выражение их было очень любезным:
– Неужели ты настолько неблагоразумна, что скрестишь шпаги со мной? – поинтересовался он. – Я не буду делать вид, что неправильно понял тебя, кузина, и не хочу, чтобы ты сомневалась в моих намерениях! Если ты воображаешь, что я когда-нибудь позволю этому молокососу жениться на моей сестре, то ты меня очень плохо знаешь!
– Бедняжка! – сказала Софи. – Следи лучше за дорогой, Чарльз, и не говори со мной так напыщенно!
V
– Когда ты будешь готова, кузина, – вежливо ответил он.
Такой ответ заставил леди Омберсли, всегда склонную к оптимизму, лелеять надежду, что племяннице удалось завоевать столь редкое расположение ее сына. Он еще больше зауважал ее, когда она не заставила его ждать. А она, в свою очередь, не могла плохо думать о человеке, обладающем такой великолепной парой лошадей, запряженной в их экипаж. Софи заняла место на сиденье рядом с ним; грум вскочил на запятки, и экипаж тронулся с места. Пока Чарльз сдерживал первый пыл лошадей, Софи оценивающе молчала. Отложив окончательное суждение до тех пор, пока не увидит его правящим упряжкой лошадей цугом или четверкой, она решила, что он в состоянии дать ей совет о покупке лошадей для собственного выезда, и сказала:
– Мне надо купить экипаж, но я не знаю, что выбрать: бричку или фаэтон с высоким сиденьем. Что бы ты посоветовал, кузен?
– Ничего, – ответил он, правя лошадьми.
– О? – удивилась Софи. – Что же тогда?
Он взглянул на нее.
– Ты ведь это не серьезно, а?
– Не серьезно? Конечно, серьезно!
– Если ты хочешь покататься, как-нибудь я возьму тебя в парк, – предложил он. – Я, думаю, смогу найти в конюшне одну или даже двух лошадей, достаточно смирных для того, чтобы ими правила леди.
– О нет, так не пойдет! – протестующе воскликнула Софи.
– Неужели? Почему же?
– Я могу разволновать лошадь, – слащаво сказала она.
Он был захвачен врасплох. А затем рассмеялся и сказал:
– Прошу прощения. Я не хотел обидеть тебя. Но в Лондоне тебе не понадобится свой экипаж. Ты сможешь выезжать с моей матерью или воспользоваться любым из экипажей, которые есть у нас, если тебе захочется поехать по своим делам.
– Очень любезно с твоей стороны, – сказала Софи, – но, боюсь, мне это не совсем подходит. Где в Лондоне покупают экипажи?
– Едва ли ты будешь ездить по городу одна в бричке! – сказал он. – Я также не считаю фаэтон с высоким сиденьем подходящим экипажем для дамы. Им не так-то просто управлять. Я бы не рискнул доверить это своим сестрам.
– Не забудь сказать им об этом, – любезно отозвалась Софи. – Они когда-нибудь возражают тебе? У меня не было брата, так что я не знаю.
Последовала небольшая пауза, в течение которой мистер Ривенхол, не привыкший к внезапным атакам, пытался обрести присутствие духа. Это не заняло много времени.
– Для тебя было бы лучше, чтобы он был, кузина, – сурово произнес он.
– Я так не думаю, – довольно бесстрастно сказала она. – Как ни мало я знала братьев, я благодарна сэру Горасу, что он не подарил мне ни одного.
– Спасибо! Думаю, я знаю, как это следует понимать!
– Да, полагаю, что знаешь, потому что, несмотря на твои старомодные взгляды, ты, по-моему, далеко не глуп.
– Премного благодарен! У тебя есть еще какие-нибудь замечания?
– Да, не отвлекайся, когда правишь лошадьми. Мы слишком резко завернули в последний раз.
Мистер Ривенхол считался невозмутимым человеком и этот выпад не пробил его броню.
– Ну что ты за отвратительная девушка! – сказал он значительно дружелюбнее. – Успокойся! Не можем же мы ссориться всю дорогу до заставы Темпль! Давай объявим перемирие!
– Давай, – приветливо согласилась она. – Поговорим лучше о моем экипаже. Мне надо покупать лошадей в Таттерсоле?
– Конечно, нет!
– Дорогой кузен Чарльз, ты хочешь сказать, что я неправильно называю это или что есть место лучше?
– Ни то, ни другое. Я хочу сказать, что дамы не часто ездят на Таттерсол!
– То есть ты не хочешь, чтобы твои сестры ездили туда, или это просто будет неприлично?
– Очень неприлично!
– А если ты поедешь со мной?
– Я не поеду с тобой.
– А как же мне тогда быть? – спросила она. – Джон Поттон отличный грум, но я не доверяю ему покупать лошадей для меня. Если честно, то я не доверю никому кроме, быть может, сэра Гораса, который точно знает, что мне нравится.
Он, наконец, понял, что она не насмехается над ним; а говорит серьезно.
– Кузина, если тебе так хочется править самой, я предоставлю в твое распоряжение тильбюри с подходящей лошадью.
– Из твоей конюшни? – поинтересовалась Софи.
– Ты не сможешь справиться ни с одной из моих лошадей, – ответил он.
– Ну и ладно! – сказала Софи. – Я все равно предпочитаю иметь свой фаэтон с парой.
– Ты хоть знаешь, сколько будет стоить хорошая пара? – спросил он.
– Нет. Скажи мне! Думаю не больше трехсот-четырехсот фунтов?
– Совсем немножко, да? Твой отец, конечно, не будет возражать против того, что ты выбросишь три-четыре сотни фунтов на лошадей!
– Ничуть, если только меня не проведут, как простофилю, не продадут мне старого или страдающего одышкой доходягу.
– Тогда советую тебе подождать его возвращения в Англию. Он, несомненно, выберет тебе то, что надо! – только и смог сказать мистер Ривенхол.
К его удивлению, Софи не стала возражать, вместо этого она спросила название улицы, по которой они ехали.
Она не вернулась к разговору о фаэтоне, и мистер Ривенхол решил, что она просто немного взбалмошна и нуждается в осаживании. Он, великодушно смягчая суровый отпор, Данный ей, любезно указал на одну-две достопримечательности, которые они проезжали, и задал пару вежливых вопросов о видах Португалии. Наконец, они подъехали к заставе Темпль и остановились у входа в банк Гоара. Дул легкий ветерок, и Софи, отказавшись от предложения мистера Ривенхола сопровождать ее внутрь под предлогом, что она не знает, как долго там задержится, посоветовала ему прогуливать лошадей. Он остался снаружи, разумно рассудив, что как ни необычно было посещение юной и незамужней леди банка, там ей не причинят вреда. Когда, минут двадцать спустя, она появилась, ее сопровождал один из старших служащих банка, который заботливо помог ей сесть в экипаж. Казалось, между ними существует давняя дружба, но на язвительный вопрос кузена она ответила, что видит этого человека впервые в жизни.
– Ты меня удивляешь! – сказал мистер Ривенхол. – Я подумал, что он качал тебя на коленке, когда ты была ребенком!
– По-моему, нет, – заметила она. – Он не упомянул о этом. А куда мы едем?
Он ответил, что у него есть дело возле церкви Святого Павла, и заверил, что не задержит ее дольше пяти минут. Если это был намек на то, сколько она провела в банке, то он не достиг цели; Софи очень любезно ответила, что без труда подождет. Этот намек имел значительно больший успех. И мистер Ривенхол подумал, что в лице мисс Стэнтон-Лейси встретил противника, с которым надо считаться.
Когда экипаж остановился у церкви Святого Павла, Софи протянула руку к вожжам со словами:
– Я подержу их.
Мистер Ривенхол протянул ей вожжи. Он не верил, что она сможет удержать его горячих серых, но так как грум уже соскочил с запяток и держал их под уздцы, он не тревожился более.
Софи посмотрела, как он вошел в высокое здание, и стянула с руки одну из своих бледно-лиловых лайковых перчаток. Дул довольно сильный восточный ветер, достаточно сильный, чтобы закружить подброшенную женскую перчатку и отбросить ее в канаву на противоположной стороне дороги.
– Ах, моя перчатка! – воскликнула Софи. – Пожалуйста, поймайте ее, а то она совсем улетит! Не бойтесь за лошадей. Я смогу их удержать!
Грум растерялся, не зная, как поступить. Его господин запретил ему оставлять лошадей, но, с другой стороны, кто-то должен был спасать перчатку мисс Стэнтон-Лейси, а улица, как назло, была абсолютно безлюдна. Судя по тому, что он уловил из разговора, эта леди, по крайней мере, знала, как удержать лошадей. Они стояли очень спокойно. Грум притронулся к шляпе и бросился через дорогу.
– Передайте своему господину: сейчас слишком холодно чтобы заставлять лошадей стоять! – крикнула Софи. – Я проедусь по улицам и вернусь за ним, когда он будет готов!
Грум, нагнувшийся за перчаткой, чуть не упал, так стремительно он развернулся. Ему было отлично видно, как быстро несут мисс Стэнтон-Лейси лошади вверх по улице. Он сделал храбрую, но запоздалую попытку остановить экипаж, но тот с такой скоростью промчался мимо, что у грума ветром снесло шляпу, и она покатилась по дороге.
Прошло не меньше получаса, прежде чем снова показалась бричка. Мистер Ривенхол, стоя со скрещенными руками, мог отлично видеть, как точно его кузина вывернула из-за угла и как хорошо она управляется с хлыстом и вожжами. Но это зрелище не обрадовало его, и он ждал ее приближения, нахмурив брови и твердо сжав губы. Грума нигде не было видно.
Мисс Стэнтон-Лейси, остановившись точно возле мистера Ривенхола, весело произнесла:
– Прошу прощения, я заставила тебя ждать! Дело в том, что я плохо знаю Лондон и заблудилась; мне пришлось не меньше трех раз спрашивать дорогу. А куда делся грум?
– Я отослал его домой! – ответил мистер Ривенхол. Она взглянула на него блестящими от удовольствия глазами.
– Ты поступил правильно! – одобрила она. – Мне нравится, когда мужчина предусмотрителен! Ты бы не мог поругаться со мной как следует, если бы сзади стоял этот человек и слышал каждое твое слово.
– Как ты посмела взять моих лошадей? – гневно спросил мистер Ривенхол. Он уселся рядом с ней и рявкнул: – Сейчас же отдай вожжи!
Она бросила их ему, отдала хлыст и обезоруживающе сказала:
– Конечно, я поступила нехорошо, но я не сделала ничего такого, что заставило бы относиться ко мне как к глупому ребенку, не способному управлять даже осликом.
Мистер Ривенхол еще сильнее сжал губы.
– По крайней мере, признай, что я могу управлять твоими лошадьми! – сказала она.
– Твое счастье, что я смог остановить их! – резко оборвал он ее.
– Как это низко с твоей стороны! – воскликнула Софи.
Это, действительно, было низко, и он знал об этом.
– Ездить по Сити, не имея даже грума на запятках! – бешенстве сказал он. – Ничего не скажешь, хорошенькое поведение! Ты не умеешь вести себя, кузина! Или в Португалии так принято?
– О нет! – ответила она. – В Лиссабоне меня знали, и я не могла позволить себе такие выходки. Ужасно, не правда ли? Уверяю тебя, все обитатели Сити глазели на меня! Но не бери в голову! Меня ведь никто не знает в Лондоне!
– Не сомневаюсь, – ехидно заметил он, – сэру Горас такое поведение пришлось бы по душе!
– Нет, – сказала Софи. – Сэр Горас думал, что ты сам предложишь мне вожжи. Теперь ты хоть знаешь, что я могу справиться с горячей парой, – любезно объяснила она.
– Я никому – никому — не позволю управлять моими серыми!
– Вообще-то, – согласилась Софи, – ты абсолютно прав. Просто удивительно, как легко неуклюжие руки могут порвать нежные губы!
Мистер Ривенхол почти заскрежетал зубами.
Софи вдруг рассмеялась:
– О кузен, не будь так беспричинно зол! – попросила она. – Ты хорошо знаешь, что я не причинила вреда твоим лошадям! Так ты поможешь мне купить пару?
– Я никогда не сделаю такой ужасной глупости! – резко ответил он.
Софи спокойно выслушала его.
– Очень хорошо, – сказала она. – Тебе, наверное, больще понравится выбирать для меня подходящего мужа. Мне этого очень хочется, а у тебя, я знаю, талант.
– Ты совсем не деликатна? – поинтересовался мистер Ривенхол.
– Наоборот! Ты даже не представляешь, насколько!
– Не представляю!
– Но с тобой, мой дорогой кузен, – продолжала Софи, – мне абсолютно не надо себя сдерживать. Пожалуйста, найди мне подходящего мужа! Я не ангел, и меня устроят даже малейшие достоинства избранника.
– Ничего не доставит мне большего удовольствия, – заявил мистер Ривенхол, повернув в дюйме от угла на Хеймаркет, – чем видеть тебя замужем за человеком, который сможет усмирить твои экстраординарные наклонности!
– Отлично выполнено! – одобрила Софи. – Но если бы в это время на дорогу выскочила собака или какой-нибудь бедняга переходил бы улицу?
Мистера Ривенхола подвело его чувство юмора. Он был вынужден подавить смешок, прежде чем ответить.
– Меня удивляет, кузина, что никто до сих пор не придушил тебя!
Тут он заметил, что кузина больше не интересуется им. Она отвернулась и прежде, чем он понял, что ее отвлекло, быстро сказала:
– О, пожалуйста, останови экипаж! Я увидела одного знакомого.
Он исполнил эту просьбу и потом, слишком поздно, заметил, кто идет к ним навстречу.
Нельзя было ошибиться, увидев эту грациозную фигуру и золотистые волосы, выбивающиеся из-под волнистых полей касторовой шляпы. Мистер Огэстес Фонхоуп, поняв, что дама в экипаже машет ему, остановился, снял шляпу и вопросительно смотрел на Софи.
Это был действительно красивый молодой человек. Его волосы вились от природы и были откинуты назад, открывая лоб цвета алебастра; у него были изогнутые брови и темно-синие немного задумчивые глаза, удивительного размера и блеска; его рот, казалось, был вылеплен лучшим из скульпторов. Он был среднего роста, пропорционален и не нуждался в диете из картофеля, вымоченного в уксусе, для сохранения стройности. Ему бы это и в голову никогда не пришло. То, что мистер Фонхоуп не обращал никакого внимания на свою внешность, придавало ему особое очарование. Он, конечно, не мог не знать о том восхищении, которое возбуждал, но,будучи поглощенным одной мыслью – стать величайшим поэтом, мало слушал то, что говорили ему, и совсем не слушал то, что говорили о нем; и даже его недоброжелатели (такие как мистер Ривенхол и сэр Чарльз Стюарт) вынуждены были признать, что это восхищение пока что не пробило облако рассеянности, которым он окружил себя.
Но его взгляд, обращенный на мисс Стэнтон-Лейси выражал нечто, отличное от рассеянности, и это не ускользнуло от мистера Ривенхола, правильно истолковавшему смущенную и неуверенную улыбку мистера Фонхоупа. Посследний не имел ни малейшего представления о леди, так дружески протянувшей ему руку. Тем не менее он взял эти руку в свои и приятным, отсутствующим голосом произнес:
– Здравствуйте!
– Брюссель, – пришла на помощь Софи. – Помните, мы танцевали кадриль на балу у герцогини Ричмонд? О, вы знакомы с моим кузеном, мистером Ривенхолом? В этом сезоне я буду жить у своей тетушки на Беркли-Сквер. Вы обязательно должны навестить нас. Она будет очень рада, я знаю!
– Конечно, я помню! – ответил мистер Фонхоуп, скорее из вежливости. – Счастлив видеть вас снова, сударыня, это так неожиданно! С удовольствием навещу вас на Беркли-Сквер.
Он поклонился и сделал шаг назад. Серые лошади, которым передалось нетерпение мистера Ривенхола, рванули с места.
– Как должно быть приятно встретить старого друга сразу после приезда! – едко сказал мистер Ривенхол.
– Да, правда, – согласилась Софи.
– Надеюсь, ему удастся вспомнить твое имя, прежде чем он воспользуется твоим приглашением.
Ее губы дрогнули, но ответила она совершенно серьезно:
– Не сомневайся, если он не сможет вспомнить, кто-нибудь подскажет ему.
– Ты бесстыдница! – сердито сказал он.
– Чепуха. Ты так говоришь только потому, что я взяла твоих лошадей, – ответила она совершенно спокойно. – Перестань! Я обещала больше этого не делать.
– Уж я об этом позабочусь! – резко ответил он. – Позволь сказать тебе, дорогая кузина, я против того, чтобы ты вмешивалась в дела моей семьи!
– Очень рада слышать это, – сказала Софи. – Потому что теперь, если мне захочется угодить тебе, я буду знать, как. Я, правда, думаю, что у меня вряд ли возникнет такое желание. Но надо быть готовой ко всему, даже к самому невероятному.
Он повернул голову к ней, его глаза сузились, но выражение их было очень любезным:
– Неужели ты настолько неблагоразумна, что скрестишь шпаги со мной? – поинтересовался он. – Я не буду делать вид, что неправильно понял тебя, кузина, и не хочу, чтобы ты сомневалась в моих намерениях! Если ты воображаешь, что я когда-нибудь позволю этому молокососу жениться на моей сестре, то ты меня очень плохо знаешь!
– Бедняжка! – сказала Софи. – Следи лучше за дорогой, Чарльз, и не говори со мной так напыщенно!
V
– Очень неплохо для одного дня! – сказала Софи.
Мистер Ривенхол думал иначе. Он со страхом размышлял о том времени, которое Софи предстояло провести в их доме.
– Скажу честно, сударыня, так не пойдет! – признался он матери. – Одному Богу известно, насколько уехал дядя! Надеюсь, вы не пожалеете о том дне, когда согласились позаботиться о его дочери! Однако чем скорее вы оправдаете его надежды и выдадите ее за какого-нибудь беднягу, тем будет лучше для всех нас!
– Боже милосердный, Чарльз! – воскликнула леди Омберсли. – Что же она сказала, чтобы так рассердить тебя?
Вместо ответа он заявил, что Софи дерзка, своевольна и так плохо воспитана, что он сомневается в том, что когда-нибудь найдется глупец, который женится на ней. Его мать воспользовалась моментом, и, вместо того, чтобы продолжить обсуждение недостатков Софи, предложила устроить вечер с танцами, который явился бы первым шагом на пути к ее замужеству.
– Я не имею в виду большой прием, – поспешила добавить леди Омберсли. – Пар десять или около того… в гостиной!
– Конечно! – заметил он. – Тогда не обязательно приглашать молодого Фонхоупа.
– Да, не обязательно, – согласилась она.
– Должен предупредить тебя, мама, – сказал он, – сегодня утром мы столкнулись с ним! Кузина приветствовала его как давнего и хорошего знакомого и пригласила нвестить ее здесь!
– О Боже! – вздохнула леди Омберсли. – Как некстати! Но, Чарльз, полагаю, она действительно знакома с ним, ведь она сопровождала твоего дядю в Брюссель в прошлом году.
– Она знакома! – уничижительно произнес Чарльз. – Однако он знает о ней не больше, чем китайский император! Но он обязательно придет навестить ее! Я предоставлю вам самой справиться с этим, сударыня!
С этими словами он вышел из комнаты матери, оставив последнюю размышлять о том, каким образом, по его мнению, она может справиться с утренним визитом молодого человека безупречного происхождения и, к тому же, сына ее давней приятельницы. Она пришла к выводу, что сын знает об этом не больше нее, и выбросила это из головы, занявшись значительно более интересным вопросом: кого пригласить на первый за два месяца вечер.
Ее размышления были прерваны приходом племянницы. Вспомнив непонятные слова Чарльза, леди Омберсли с притворной строгостью спросила у Софи, что та сделала, что он так рассердился. Софи рассмеялась и сказала, что только украла его экипаж и четверть часа каталась в нем.
Такой ответ ошеломил леди Омберсли.
– Софи! – задохнулась ее светлость. – Ты взяла серых Чарльза? Тебе никогда с ними не справиться!
– Сказать по правде, – призналась Софи, – это было чертовски трудно! Ой, простите! Я не хотела, тетушка Лиззи! Не сердитесь! Это оттого, что я жила с сэром Горасом! Я знаю, что иногда говорю ужасные вещи, но я стараюсь следить за своим проклятым языком! У Чарльза великолепные лошади! Он, кстати, сейчас придет. Осмелюсь предположить, он не был бы таким суровым, если бы не решил жениться на этой унылой особе.
– О Софи! – невольно сказала леди Омберсли. – Признаюсь, я сама не могу полюбить мисс Рекстон, как ни стараюсь!
– Полюбить ее! А это возможно? – воскликнула Софи.
– Надо попытаться, – печально сказала леди Омберсли. – Она ведь хорошая и, я уверена, постарается стать мне послушной дочерью, а я этого не хочу – это так плохо с моей стороны! Как только я подумаю о том, что вскоре она переселится в этот дом… но мне не следует так говорить! Это так неприлично! Софи, пожалуйста, забудь мои слова!
Не обратив внимания на последние фразы, Софи повторила:
– Переселиться в этот дом? Вы шутите, сударыня?
Леди Омберсли кивнула:
– Ты ведь знаешь, моя любовь, так принято. Конечно, у них будут отдельные апартаменты, но все же… – она не договорила и вздохнула.
Софи пристально глядела на тетю несколько мгновений, но к ее удивлению, ничего не сказала. Леди Омберсли постаралась выбросить печальные мысли из головы и заговорила о предстоящем приеме. Племянница с энтузиазмом поддержала ее планы. Позже леди Омберсли никак не могла объяснить ни себе, ни Чарльзу, каким образом получилось, что она во всем согласилась с Софи. К концу разговора у нее сложилось впечатление, что больше ни у кого нет такой милой и разумной племянницы, и она не только позволила Софи и Сесилии самостоятельно заняться всеми необходимыми приготовлениями, но и разрешила сэру Горасу (в лице его дочери) взять на себя все расходы.
– А теперь, – жизнерадостно сказала Софи Сесилии, – скажи мне, где нам надо заказать пригласительные открытки и где вы обычно размещаете закуски и напитки. Я не думаю, что это можно доверить повару тети, он будет ужасно занят в эти дни, а мне не хочется, чтобы гости чувствовали себя неуютно.
Сесилия уставилась на нее круглыми от удивления глазами.
– Но, Софи, мама ведь сказала, что это будет очень скромный прием!
– Нет, Сили, это сказал твой брат, – ответила Софи. – на самом деле это будет очень большой прием!
Селина, присутствовавшая при этом разговоре, хитро спросила:
– А мама знает об этом?
Софи рассмеялась:
– Еще нет! – призналась она. – Ты думаешь, она не любит больших приемов?
– О нет! Наоборот, на балу, который она дала в честь Мария, было больше четырехсот приглашенных, правда, Сесилия? Маме очень понравилось, потому что бал имел огромный успех, и все поздравляли ее с этим. Мне рассказала это кузина Матильда.
– Да, но сколько это стоило! – сказала Сесилия. – Сейчас она не решится! Чарльз так рассердится!
– Не думай о нем! – посоветовала Софи. – Все расходы понесет сэр Горас, а не Чарльз. Составь список всех своих знакомых, Сили, и я тоже составлю список моих друзей, которые сейчас в Англии, а потом мы закажем открытки. Я думаю, нам понадобится не больше пятисот.
– Софи, – сказала Сесилия слабым голосом, – мы собираемся разослать пятьсот приглашений, даже не спросив у мамы?
Озорные чертенята заплясали у ее кузины в глазах.
– Конечно, моя милая простушка! Потому что когда мы их отправим, даже твой несносный брат не сможет забрать их обратно!
– О, славно, славно! – закричала Селина, запрыгав по комнате. – Как он разъярится!
– Осмелюсь ли я? – вздохнула Сесилия, испуганная и восхищенная одновременно.
Сестра упрашивала ее не быть такой малодушной, но окончательно дело решила Софи, сказав, что Сили не будет нести никакой ответственности и не подвергнется осуждению со стороны брата, который без колебаний направит свой гнев в верном направлении.
Тем временем мистер Ривенхол уехал в гости к своей невесте. Он появился в мрачноватом доме Бринклоу, все еще кипя от негодования, но – так неблагодарен и несговорчив он был – стоило невесте разделить его чувства и поддержать критику по отношению к его кузине, как он внезапно переменил свое мнение и заметил, что многое можно простить той девушке, которая смогла справиться с его серыми, как это сделала Софи. В одно мгновение Софи превратилась из изнемогающей под градом упреков женщины в необыкновенную девушку, чьи непосредственные манеры воскрешают в памяти время больших мечтаний и глупых самодовольных улыбок.
Это не понравилось мисс Рекстон. Ее представление о приличиях не допускали езду по городу без сопровождения, и она не замедлила сказать об этом. Мистер Ривенхол усмехнулся:
– Ты совершенно права, но в этом, отчасти, есть и моя вина. Я раззадорил ее. Это не принесло никакого вреда; она превосходный кучер, если смогла укротить моих резвых лошадок. Но тем не менее, я не позволю ей завести собственный экипаж, пока она живет в доме моей матери. Боже милосердный, мы никогда не будем знать, где она, ибо, если я правильно понял мою отвратительную кузину, пристойное катание в парке ее не устраивает!
– Ты терпишь ее с самообладанием, которое делает тебе честь, мой дорогой Чарльз.
– Я не стерпел! – прервал он с печальным смешком Она ужасно разозлила меня!
– И ничего удивительного. То, что она без разрешения взяла лошадей джентльмена, показывает возмутительные недостатки в ее воспитании. Да ведь даже я никогда не просила тебя доверить мне вожжи!
Ему стало весело.
– Моя дорогая Эжени, надеюсь, что ты никогда и не попросишь, потому что я, не колеблясь, откажу тебе в этом! Тебе никогда не удержать моих лошадей.
если бы мисс Рекстон не была так хорошо воспитана, она бы нашла, что возразить на это бестактное замечание, так как была довольно высокого мнения о своем умении править. И хотя она никогда не держала вожжи в Лондоне, нее был очень элегантный фаэтон, которым она постоянно пользовалась, когда жила в своем доме в Хемпшире. Ей пришлось замолчать ненадолго, прежде чем продолжить разговор. В течение этой короткой паузы она придумала, как доказать Чарльзу и его неприятной кузине, что леди, воспитанная в строгих правилах приличия, может быть такой же превосходной наездницей, как и любая девчонка, которая провела детство, кочуя по Континенту. Ей много раз говорили, что у нее отличная посадка и прекрасный стиль. Она предложила:
– Если мисс Стэнтон-Лейси любит верховую езду, то может быть она захочет как-нибудь прокатиться со мной в парке. Возможно, после этого она откажется от своей глупой затеи завести собственный экипаж. Давай объединим наши усилия, Чарльз! Я знаю, дорогая Сесилия не очень любит верховую езду, а то бы я предложила и ей присоединиться к нам. Альфред с удовольствием поедет со мной, а ты можешь привести свою кузину. Как насчет завтра? Пожалуйста, упроси ее поехать с нами!
Мистер Ривенхол думал иначе. Он со страхом размышлял о том времени, которое Софи предстояло провести в их доме.
– Скажу честно, сударыня, так не пойдет! – признался он матери. – Одному Богу известно, насколько уехал дядя! Надеюсь, вы не пожалеете о том дне, когда согласились позаботиться о его дочери! Однако чем скорее вы оправдаете его надежды и выдадите ее за какого-нибудь беднягу, тем будет лучше для всех нас!
– Боже милосердный, Чарльз! – воскликнула леди Омберсли. – Что же она сказала, чтобы так рассердить тебя?
Вместо ответа он заявил, что Софи дерзка, своевольна и так плохо воспитана, что он сомневается в том, что когда-нибудь найдется глупец, который женится на ней. Его мать воспользовалась моментом, и, вместо того, чтобы продолжить обсуждение недостатков Софи, предложила устроить вечер с танцами, который явился бы первым шагом на пути к ее замужеству.
– Я не имею в виду большой прием, – поспешила добавить леди Омберсли. – Пар десять или около того… в гостиной!
– Конечно! – заметил он. – Тогда не обязательно приглашать молодого Фонхоупа.
– Да, не обязательно, – согласилась она.
– Должен предупредить тебя, мама, – сказал он, – сегодня утром мы столкнулись с ним! Кузина приветствовала его как давнего и хорошего знакомого и пригласила нвестить ее здесь!
– О Боже! – вздохнула леди Омберсли. – Как некстати! Но, Чарльз, полагаю, она действительно знакома с ним, ведь она сопровождала твоего дядю в Брюссель в прошлом году.
– Она знакома! – уничижительно произнес Чарльз. – Однако он знает о ней не больше, чем китайский император! Но он обязательно придет навестить ее! Я предоставлю вам самой справиться с этим, сударыня!
С этими словами он вышел из комнаты матери, оставив последнюю размышлять о том, каким образом, по его мнению, она может справиться с утренним визитом молодого человека безупречного происхождения и, к тому же, сына ее давней приятельницы. Она пришла к выводу, что сын знает об этом не больше нее, и выбросила это из головы, занявшись значительно более интересным вопросом: кого пригласить на первый за два месяца вечер.
Ее размышления были прерваны приходом племянницы. Вспомнив непонятные слова Чарльза, леди Омберсли с притворной строгостью спросила у Софи, что та сделала, что он так рассердился. Софи рассмеялась и сказала, что только украла его экипаж и четверть часа каталась в нем.
Такой ответ ошеломил леди Омберсли.
– Софи! – задохнулась ее светлость. – Ты взяла серых Чарльза? Тебе никогда с ними не справиться!
– Сказать по правде, – призналась Софи, – это было чертовски трудно! Ой, простите! Я не хотела, тетушка Лиззи! Не сердитесь! Это оттого, что я жила с сэром Горасом! Я знаю, что иногда говорю ужасные вещи, но я стараюсь следить за своим проклятым языком! У Чарльза великолепные лошади! Он, кстати, сейчас придет. Осмелюсь предположить, он не был бы таким суровым, если бы не решил жениться на этой унылой особе.
– О Софи! – невольно сказала леди Омберсли. – Признаюсь, я сама не могу полюбить мисс Рекстон, как ни стараюсь!
– Полюбить ее! А это возможно? – воскликнула Софи.
– Надо попытаться, – печально сказала леди Омберсли. – Она ведь хорошая и, я уверена, постарается стать мне послушной дочерью, а я этого не хочу – это так плохо с моей стороны! Как только я подумаю о том, что вскоре она переселится в этот дом… но мне не следует так говорить! Это так неприлично! Софи, пожалуйста, забудь мои слова!
Не обратив внимания на последние фразы, Софи повторила:
– Переселиться в этот дом? Вы шутите, сударыня?
Леди Омберсли кивнула:
– Ты ведь знаешь, моя любовь, так принято. Конечно, у них будут отдельные апартаменты, но все же… – она не договорила и вздохнула.
Софи пристально глядела на тетю несколько мгновений, но к ее удивлению, ничего не сказала. Леди Омберсли постаралась выбросить печальные мысли из головы и заговорила о предстоящем приеме. Племянница с энтузиазмом поддержала ее планы. Позже леди Омберсли никак не могла объяснить ни себе, ни Чарльзу, каким образом получилось, что она во всем согласилась с Софи. К концу разговора у нее сложилось впечатление, что больше ни у кого нет такой милой и разумной племянницы, и она не только позволила Софи и Сесилии самостоятельно заняться всеми необходимыми приготовлениями, но и разрешила сэру Горасу (в лице его дочери) взять на себя все расходы.
– А теперь, – жизнерадостно сказала Софи Сесилии, – скажи мне, где нам надо заказать пригласительные открытки и где вы обычно размещаете закуски и напитки. Я не думаю, что это можно доверить повару тети, он будет ужасно занят в эти дни, а мне не хочется, чтобы гости чувствовали себя неуютно.
Сесилия уставилась на нее круглыми от удивления глазами.
– Но, Софи, мама ведь сказала, что это будет очень скромный прием!
– Нет, Сили, это сказал твой брат, – ответила Софи. – на самом деле это будет очень большой прием!
Селина, присутствовавшая при этом разговоре, хитро спросила:
– А мама знает об этом?
Софи рассмеялась:
– Еще нет! – призналась она. – Ты думаешь, она не любит больших приемов?
– О нет! Наоборот, на балу, который она дала в честь Мария, было больше четырехсот приглашенных, правда, Сесилия? Маме очень понравилось, потому что бал имел огромный успех, и все поздравляли ее с этим. Мне рассказала это кузина Матильда.
– Да, но сколько это стоило! – сказала Сесилия. – Сейчас она не решится! Чарльз так рассердится!
– Не думай о нем! – посоветовала Софи. – Все расходы понесет сэр Горас, а не Чарльз. Составь список всех своих знакомых, Сили, и я тоже составлю список моих друзей, которые сейчас в Англии, а потом мы закажем открытки. Я думаю, нам понадобится не больше пятисот.
– Софи, – сказала Сесилия слабым голосом, – мы собираемся разослать пятьсот приглашений, даже не спросив у мамы?
Озорные чертенята заплясали у ее кузины в глазах.
– Конечно, моя милая простушка! Потому что когда мы их отправим, даже твой несносный брат не сможет забрать их обратно!
– О, славно, славно! – закричала Селина, запрыгав по комнате. – Как он разъярится!
– Осмелюсь ли я? – вздохнула Сесилия, испуганная и восхищенная одновременно.
Сестра упрашивала ее не быть такой малодушной, но окончательно дело решила Софи, сказав, что Сили не будет нести никакой ответственности и не подвергнется осуждению со стороны брата, который без колебаний направит свой гнев в верном направлении.
Тем временем мистер Ривенхол уехал в гости к своей невесте. Он появился в мрачноватом доме Бринклоу, все еще кипя от негодования, но – так неблагодарен и несговорчив он был – стоило невесте разделить его чувства и поддержать критику по отношению к его кузине, как он внезапно переменил свое мнение и заметил, что многое можно простить той девушке, которая смогла справиться с его серыми, как это сделала Софи. В одно мгновение Софи превратилась из изнемогающей под градом упреков женщины в необыкновенную девушку, чьи непосредственные манеры воскрешают в памяти время больших мечтаний и глупых самодовольных улыбок.
Это не понравилось мисс Рекстон. Ее представление о приличиях не допускали езду по городу без сопровождения, и она не замедлила сказать об этом. Мистер Ривенхол усмехнулся:
– Ты совершенно права, но в этом, отчасти, есть и моя вина. Я раззадорил ее. Это не принесло никакого вреда; она превосходный кучер, если смогла укротить моих резвых лошадок. Но тем не менее, я не позволю ей завести собственный экипаж, пока она живет в доме моей матери. Боже милосердный, мы никогда не будем знать, где она, ибо, если я правильно понял мою отвратительную кузину, пристойное катание в парке ее не устраивает!
– Ты терпишь ее с самообладанием, которое делает тебе честь, мой дорогой Чарльз.
– Я не стерпел! – прервал он с печальным смешком Она ужасно разозлила меня!
– И ничего удивительного. То, что она без разрешения взяла лошадей джентльмена, показывает возмутительные недостатки в ее воспитании. Да ведь даже я никогда не просила тебя доверить мне вожжи!
Ему стало весело.
– Моя дорогая Эжени, надеюсь, что ты никогда и не попросишь, потому что я, не колеблясь, откажу тебе в этом! Тебе никогда не удержать моих лошадей.
если бы мисс Рекстон не была так хорошо воспитана, она бы нашла, что возразить на это бестактное замечание, так как была довольно высокого мнения о своем умении править. И хотя она никогда не держала вожжи в Лондоне, нее был очень элегантный фаэтон, которым она постоянно пользовалась, когда жила в своем доме в Хемпшире. Ей пришлось замолчать ненадолго, прежде чем продолжить разговор. В течение этой короткой паузы она придумала, как доказать Чарльзу и его неприятной кузине, что леди, воспитанная в строгих правилах приличия, может быть такой же превосходной наездницей, как и любая девчонка, которая провела детство, кочуя по Континенту. Ей много раз говорили, что у нее отличная посадка и прекрасный стиль. Она предложила:
– Если мисс Стэнтон-Лейси любит верховую езду, то может быть она захочет как-нибудь прокатиться со мной в парке. Возможно, после этого она откажется от своей глупой затеи завести собственный экипаж. Давай объединим наши усилия, Чарльз! Я знаю, дорогая Сесилия не очень любит верховую езду, а то бы я предложила и ей присоединиться к нам. Альфред с удовольствием поедет со мной, а ты можешь привести свою кузину. Как насчет завтра? Пожалуйста, упроси ее поехать с нами!