Хиггинс Джордж. Ремесло Когана

   - Прошлой зимой я был во Флориде, в этом году ездил опять. Митч был там. Я его спросил - как дела, и он мне говорит: не везет, есть на свете неудачники, я один из них. Он там знает всех - жокеев, букмекеров, и все ему давали советы, он их слушал, выполнял - и проигрывал. Но ему это было пофигу.
   - А наш Крысенок, - продолжал Коган, - так не может. Если он проигрывает, то начинает нервничать. Когда он сидел, то делал ставки через жену. Вообще у него хороший бизнес. Диллон считает, что ещё лет двадцать этот бизнес будет процветать, ведь всегда найдутся ребята, которые хотят научиться водить машину. А ему все мало.
   - Но на тридцать тысяч не проживешь, - сказал водитель.
   - Друг мой, - ответил Коган, - наш Крысенок не проживет и на десять миллионов. Он их тут же просадит.
   - Жаль, что не довелось сыграть с ним в карты, - вздохнул водитель.
   - А там он не проигрывал. Он выиграл. Он ходил в салон всего два раза, и выиграл около тысячи. Но для него это мелочь.
   - Знаю я одного парня, - продолжал Коган, - который сказал мне: Джонни Амато на прошлой неделе проиграл восемь тысяч. "Люблю этого придурка, говорит мне парень. - Он считает, что проигрываешь не потому, что глупо поставил, а потому, что не стоило вообще ставить. Просто у него нет удачи." Когда он был в тюрьме - ты ведь знаешь, он там был...
   - И за что же? - спросил водитель.
   - Ограбил банк. Дважды, один и тот же. Первый раз смылся, и ничего, а потом решил снова попробовать. Набрал кучу кретинов и велел им действовать, а сам уехал на Багамы. А они взяли его машину и пушку, и пошли, но конечно, облажались, прозевали шестьдесят и взяли только тридцать. Вот он вернулся и получил пять тысяч: в деле было много народу, пришлось поделить. Мало ему казино, так он ещё все время звонил домой и делал ставки там, где даже несмышленыш держался бы подальше.
   - И вот он снова решил попробовать, и снова взял своих придурков. Парни из банка уже стали думать, что это их постоянные клиенты. Знаешь Доктора - Эдди Мэтти?
   - Слышал, - кивнул водитель.
   - Вот он - один из тех придурков. С ним одна проблема - хочет, чтобы наш Крысенок все за него придумывал, и тут он полный лопух. Он берет банк, так? А потом едет мимо школы - так нет, чтобы быть тише воды, ниже травы. Выжимает не меньше девяноста в час, и тут женщина-коп сигналит ему остановиться. И этот тупица тормозит. У неё даже оружия нет. "Ваши права?" Тут он и попался - пришли ещё восемь копов, а у него в багажнике ствол и деньги. Он решает, что надо спасаться, и все выбалтывает. Наш Крысенок летит домой, а у трапа его уже ждет ФБР, и пожалуйста - ордер и наручники. Ему и всем остальным дали лет по восемь - десять.
   - А что досталось Доктору?
   - От трех до пяти. А может, и меньше - он там всех подмазал.
   - Классная сделка, - заметил водитель. - Должно быть, он давно уже вышел.
   - Года три-четыре назад, - кивнул Коган.
   - А он был в курсе этого дела? - спросил водитель.
   - Нет.
   - Точно?
   - Абсолютно.
   - Шеф просил меня узнать у тебя, - объяснил водитель.
   - Скажи ему - я в этом уверен, - ответил Коган.
   - Потому что он никогда не одобрял Доктора, - продолжал водитель.
   - Это правда? - спросил Коган.
   - Да. Он сам мне сказал.
   - Ну, иногда, - вздохнул Коган, - приходится находить какого-нибудь парня, и нет возможности его проверить.
   - Понятно, - кивнул водитель. - Он просил дать тебе совет. Ведь Мэтти работал с людьми.
   - У каждого свои методы работы.
   - Точно.
   - Ну, а кроме нашего Крысенка, - продолжал Коган, - у нас ещё двое ребят. Одного из них он использовал при налетах на банки, и в нем я уверен. На второго собираю сведения, но пока не уверен. Тип, с которым я говорил, клянется, что это именно тот парень, но я не знаю.
   - В чем проблема?
   - Проблема в том типе, с которым я говорил. Диллон дал мне пару имен, я их повидал, но они ничего в этом не смыслят. Тот тип, ему минимум лет шестьдесят, он все время попадался. Сейчас он совсем съехал с катушек. Да к тому же педрила. Никогда не знаешь, что он говорит - то ли это все было, то ли это ему мерещилось, когда его обрабатывал десяток мужиков. Но я его не виню. Он такой, ака есть. Но к его словам стоит прислушаться.
   - А что он рассказал? - полюбопытствовал водитель.
   - Есть один парень, его знакомый по тюряге, ну, его партнер. Говорит, полный козел, но этот тип такой трус, что привязался к нему - крутой, понимаешь, парень! Достает для него какую-то дурь. Говорит, её можно смешать с тем, чем торгуешь. И этому парню нравится - дурь эта вроде той, которую используют дантисты. От которой во рту холодит.
   - Новокаин, - подсказал водитель.
   - Я тоже так думал, - продолжал Коган. - Но не новокаин. Я забыл название. Ну вот, парень попросил достать ему пару фунтов, а потом четыре. А этот тип все рассказал мне. И если это тот самый парень, значит, он дважды наркоман.
   - И значит, у него вдвое больше денег, чем было, - заметил водитель.
   - Правильно. Не знаю, где он их достал, но хочу выяснить. И найти этого парня, я даже фамилии толком не знаю. Нельзя надеяться на того типа, он мало что скажет.
   - Ну вот, а другого парня я знаю, - продолжал Коган. - Он работал с нашим Крысенком, и оба вышли одновременно. Я узнал об этом, пошел к Китайцу - правда, что это тот самый парень? А Китаец говорит: может быть. Так что в том я уверен. Теперь меня волнует только первый.
   - Поехали? - спросил водитель. - Или будешь ждать?
   - Я говорил с Диллоном, - сказал Коган. - Мы оба думаем - сейчас игру никто не держит, верно?
   - "Могила Гранта", - кивнул водитель.
   - Люди теряют деньги, - заметил Коган. - А им это не нравится.
   - Все, кроме "Тесты", - сказал водитель. - Он не закрылся.
   - Так вот, - сказал Коган, - мы с Диллоном подумали и решили, что надо разобраться с Трэтменом, и пусть люди снова займутся делом.
   - С Трэтменом? - удивился водитель. - А он при чем? Ты сам сказал, что это Амато с дружками.
   - Да. Трэтмен ни при чем, я уверен.
   - Твои ребята перестарались, - заметил водитель. - Они его чуть не убили.
   - Когда я говорил со Стивом, - ответил Коган, - я этого не знал. Он сказал, что с ним разобрались, и больше ничего не знает.
   - Я порядком вспотел, пока его понял, - сказал водитель. - Первый раз он позвонил - меня не было, и с ним разговаривала секретарша. Она и половины не поняла. Я перезвонил и тоже ничего не понял. Она не могла понять, какой номер он продиктовал, но я в конце концов дозвонился. Мне сначала позвонил Кангелизи и дал его номер - Трэтмен тоже звонил ему. "Слушай, - сказал он, - Это не мои ребята поработали. Если это и не твои, то ты знаешь, чьи. Позаботься о нем." Потом я ему дозвонился и понял, почему все невнятно. У него сломана челюсть.
   - Слышал, - кивнул Коган.
   - А также ребра и нос, и выбиты три-четыре зуба. Еще проблемы с диафрагмой и селезенкой. Он звонил из больницы.
   - Но сейчас он уже вышел, - заметил Коган. - Мне жаль его.
   - Шефу не понравится, если я ему расскажу, а я должен рассказать, заметил водитель.
   - Говори что хочешь. Ты его поверенный и все такое.
   - Трэтмен обвиняет его, - сказал водитель. - Я ничего ему не сказал, но мы с тобой знаем, что тебя не просили заходить так далеко.
   - Ну, ты же знаешь этих парней, - вздохнул Коган. - Начинают что-то делать и входят в раж. Я узнал и тут же позвонил Стиву. А он говорит: "Ну, Барри - крутой парень! Потому я его и использую." И ещё говорит: вероятно, они уже собрались закругляться, и тут у Барри поехала крыша на почве его жены. С ним нельзя об этом говорить. Не знаю, может, она ангел, по крайней мере, он так считает. И вот Барри решил, что Трэтмен спал с его женой, когда та гостила у матери. Барри вбил себе это в голову и сломал Трэтмену челюсть и ребра. "Я бы и сам это сделал, - сказал Стив, - я стоял рядом, так этот козел заблевал мне все штаны."
   - Так что мне рассказать шефу? - спросил водитель. - Я же тебе передавал его слова про Трэтмене: попугать, но не калечить.
   - Ну конечно. Вы, ребята, вечно так! Сами даже яйца разбить не можете. Хотите, чтобы все сделали за вас, и когда получаете то, что хотели, говорите, что хотели не этого. Хватит мне пудрить мозги! Все знают, кто такой Стив и чем они с Барри занимаются. И все этим пользуются.
   - Но шеф не одобрил...
   - Одобрил. Я ведь передал через тебя, кого собираюсь использовать. И он это знал. Стив - такой тип... ты ему говоришь, что тебе нужно, он слушает, идет и делает то, что, по его мнению, тебе нужно. И шеф одобрил, он велел тебе позвонить Диллону и встретиться со мной. А теперь с Трэтменом предстоит разораться нам.
   - Не понимаю, - сказал водитель. - Мне казалось, вы ему поверили.
   - Поверили. Но это ничего не меняет. Однажды Трэтмен уже выкинул подобную штуку, соврал и запудрил всем мозги.
   - Да, правильно, - кивнул водитель.
   - А на этот раз, - продолжал Коган, - он мозги не пудрил.
   - И ему досталось, - заметил водитель, - здорово досталось.
   - Но на этот раз мы уверены, - сказал Коган. - В тот раз мы тоже думали, что уверены - и ошиблись. На этот раз мы точно уверены.
   - Правильно, - поддержал водитель.
   - А теперь, - продолжал Коган, - ребята, что ходят в салоны, тоже уверены. Ведь Трэтмену никто ничего не сделал. И ты думаешь, они будут продолжать ходить играть?
   - Даже если не обращать внимание на этих ребят, - сказал Коган, - есть ещё те, что на улицах. Как по-твоему, что они должны думать?
   - Понятия не имею, - ответил водитель.
   - Они думают, - сказал Коган, - что виноват Трэтмен. Он делал это раньше и повторил опять. Он соврал в прошлый раз, и ему ничего не было, он сделал это сейчас, и его побили.
   - Он мог умереть, - заметил водитель.
   - Потому что высунулся снова, - сказал Коган. - Они так думают: это его второй раз. В первый раз, если тебя не поймали, ладно. Во второй раз ты это делаешь, и кто-нибудь превращает тебя в отбивную.
   - Так вот что они думают, - протянул водитель.
   - Адвокат, - сказал Коган, - поверь моему слову: вот что они думают.
   - Ага, - сказал водитель. - Но ведь он на самом деле ни при чем.
   - Его проблема, - пожал плечами Коган. - Он однажды замарался и соврал, так я сказал Диллону. Я сказал: "Следовало разобраться с ним ещё раньше." И он со мной согласился. И вот снова! Это его вина, что ребята так думают. Трэтмен, и только Трэтмен. В этот раз он получил около пятидесяти тысяч, ну там, поделился с кем, но все равно столько же, сколько и в прошлый раз. И вот ему ломают челюсть. Он побит, он нагрел доверяющих ему людей на восемьдесят тысяч, и он все равно ходит по улицам, и все знают, что это сделал он.
   - Но он не делал, - возразил водитель. - Не в этот раз.
   - А вот это знают не все, - возразил Коган. - Ты представляешь, сколько вокруг безумных наркоманов, которые так и ждут, когда вновь откроется игра, чтобы повторить этот налет? Если ему сойдет с рук, мы можем спокойно закрыться и свернуть бизнес.
   - Ну, не знаю, - засомневался водитель. - Я понимаю твою точку зрения. Но не знаю, как на это посмотрит шеф - ведь человек ничего не сделал, а все думают, что сделал.
   - Скажи ему, - посоветовал Коган, - нет, спроси его, откуда ребята приходят в салоны. Ведь не с улицы. Им наплевать, что Трэтмена побили, они просто больше не придут. Трэтмен сделал это тогда, Трэтмен сделал это снова. Его накрыли, вот и все.
   - А ещё скажи ему, - продолжал Коган, - про ребят с улицы. Они думают точно так же, и остальные салоны теперь тоже под угрозой. Трэтмена избили? Отлично. Ты грабанешь салон, и самом худшем случае тебе набьют морду. Вот как они подумают. И тогда примутся врываться в каждый салон, почище копов, и вскоре мы все закроемся. Идешь играть? Хорошо. Расслабься и не спеши! Зайди в комнату, подними руки вверх, выложи наличность на кровать и возвращайся домой пораньше! Жена будет очень рада. Вот как все будет.
   - Так что иди поговори с шефом. Трэтмена надо убрать, скажи это шефу, и он со мной согласится. Попробуй. Не хочешь? Тогда забудь про деньги. Он ошибся.
   - Давно ошибся, - согласился водитель.
   - Дважды ошибся, - поправил Коган. - Вторая ошибка - это то, что он совершил первую. Так ему и скажи.
   - А если он согласится, - спросил водитель, - ты сможешь убрать Трэтмена?
   - Ага.
   - А этого типа, Амато? По мне, он тут главный зачинщик.
   - Пока ещё нет, - ответил Коган. - Подожди, пока мы не разберемся с Трэтменом.
   - Ты сможешь? - спросил водитель.
   - Прямо сейчас? Нет.
   - Кого ты предлагаешь? - спросил водитель. - Шеф, конечно, знает людей, но он всегда интересуется, кого предлагает собеседник.
   - У меня есть на примете пара имен, - ответил Коган. - Надо подумать и проверить. Нам может понадобится Митч.
   - Разве он этим занимается?
   - Подумаем лучше о Трэтмене. А потом о том, кто чем занимается. Ну, а Митч - он давно по этой части. Один из лучших.
   Глава 9
   - Ох, и здорово было! - заметил Рассел. Он сидел на бампере машины, а Фрэнк облокотился на счетчик парковки. Машина стояла возле "Цыпленка в коробке", что на Кэмбридж-стрит в Бостоне.
   - Зачем мы смылись посреди ночи? - спросил Рассел. - Я сказал ему: слушай, рано или поздно нам придется ехать днем, и мы не собираемся останавливаться. Так зачем вставать среди ночи, если можно поспать? А он мне: "Так надо. Хочу добраться до Джерки Пайк ещё до рассвета, здесь слишком много копов, и они ищут пропавших собак. Увидят пару ребят, а в машине полно собак, остановят нас - что мы скажем?" Но копы-то не все и не везде знают о пропаже собак. "А еще, говорит мне он, я уже так делал, и лучше уехать затемно."
   - Я не мог заснуть, - продолжал Рассел. - Он мне говорит: днем поспишь. Нам ехать 1600 миль, и в прошлый раз на это ушло три дня. Так что поспишь днем.
   - Ну вот, я попробовал. Встал, поел, выпустил собак, загнал их обратно. А он мне говорит: "Когда ты их кормишь? Ночью?" Я говорю - ну да, перед отъездом, даю им конину и собачий корм. И они сидят тихо. "Нет, говорит он, завтра покормишь их утром. Они не знают разницы. Пусть они прогуляются перед тем, как залезть в машину. А сейчас дай им что-нибудь."
   - Я думал, - продолжал он, - парень говорит о снотворном. Накормишь их - и всю дорогу будут дрыхнуть. А он имел в виду минеральное масло! Четыре галлона. "Налей им в еду. Купи двадцать банок томатного супа, перемешай с маслом и подогрей. Сделай, как для себя." "Но я всегда ем томатный суп с рисом, а здесь его нет, - говорю я. - Положить рис?" Он молчит. Никакого чувства юмора.
   - Странно, - заметил Фрэнк.
   - Мало у кого оно есть, - хмыкнулРассел. - "Подогрей и влей масло, говорит он. Потом дай им - сожрут в два счета. И тогда их как следует пронесет."
   - Ну, я так и сделал, они все сожрали, а потом как начали скулить! А потом... ну и вонь! Мать идет домой, учуяла за квартал! Так она на меня напустилась! "Ма, говорю я, не оскорбляй мои чувства. Не надо было приезжать." Ты представь - единственный сын в тюрьме, и знаешь, сколько раз она меня навестила? Три. За три года. Принесла какой-то пирог, а его не пустили. "Ма, говорю я, не надо было вкладывать туда ножовку, у них есть детектор металла." "Там ничего не было, отвечает она." Ну вот, я ей говорю: "Ты оскорбляешь мои чувства. Я увезу собак, но убирать не буду." "Да, отвечает она, я так и думала, правильно о тебе говорят. Сделай одолжение не возвращайся." "Ну и не надо", - говорю я.
   - И вот мне надо дать собакам снотворное. "Это трудновато, говорит мне мой напарник. Убери от них всю воду часам к пяти, потому что после масла они захотят пить, и мы будем по колено в моче. В прошлый раз мы дали им снотворное в пять часов и убрали воду, и они заснули в машине, но потом устроили такое! Покупатель от них отказался. Больше мне такого не надо, не хочу, чтобы они проснулись и стали тыкаться куда попало. Маленьким надо давать поменьше, пол-грана или гран. Большим - пару гран. Скатай хлебные шарики и положи туда ещё по пол-грана, если не подействует, и дай им часов в одиннадцать И порядок."
   - Я сказал ему: "Кенни, я думал, что просплю весь день. А как мне спать, если я должен все время с ними возиться?" Он мне: "Ну вздремни чуток". Я говорю: "Как бабки, так тебе, а как в дерьме возиться - мне?" Он говорит: мне кое-что надо сделать.
   - Он хуже Крысы, - продолжал Рассел. - Среди ночи вдруг приводит ещё трех собак. Я тут вожусь с целой сворой , а он других приводит. "Кенни, говорю, мы уже продали собак тому типу с Норт сайда, помнишь, трех пуделей. Получили по полтора доллара за каждого. Неплохо - у нас шестнадцать собак." А у него "Кадиллак", сняли заднее сиденье и положили старые одеяла. "Нельзя запихнуть сюда шестнадцать штук." А он говорит: "Это маленькие собачки." Пара спаниелей и терьер. Ну, мы их погрузили. Все в отключке - он тащит за передние лапы, я за задние. А мать смотрит из окна. Вот мы их уложили в машину, она открывает окно. "Это все?" "Да". "Отлично, и помни, что я сказала." И захлопнула окно. Да, теперь я понимаю отца.
   - Тебе ещё повезло, - сказал Фрэнк. - Моя мать приезжала каждую неделю и промывала мне мозги. Однажды вместо неё приехала Сэнди. "Фрэнк, говорит, - могу я для тебя что-нибудь сделать?" "Да, Сэнди, прикуй маму цепью к кровати." "Но она же из лучших побуждений, - говорит Сэнди. Хочешь, чтобы я сказала, что ты велел ей больше не приезжать?" "Ну конечно". Так она и сделала, и на следующей неделе мать опять приехала. Ты бы её видел. "Фрэнки, - говорит она мне, - Сэнди сказала, ты не хочешь больше меня видеть. "И начинает плакать, а все вокруг осуждающе смотрят на меня. Что мне было делать? Я сказал: "Конечно, мам, приезжай". Вот так. В следующий раз, если я снова сяду, постараюсь, чтобы об этом никто не узнал.
   - А я туда снова не собираюсь.
   - Это ты так решил? Ха-ха.
   - Делаю все возможное.
   - Вот это тебя туда и приведет, - сказал Фрэнк. - Сядешь за кражу собак.
   - Ни за что. Собаки тупые, ты даешь им снотворное, на следующий день они хотят есть, ты их кормишь - и все, ты им хозяин. Все такие, кроме той черной сволочи.
   - Овчарка тебя хватила? - спросил Фрэнки.
   - В первый раз такую зверюгу вижу, - вздохнул Рассел. - Проснулась, увидела меня - и давай рычать. Ну, я дал ей поголодать ещё день. И опять то же самое. Четыре дня голодала! И что? Рычит и рычит. Пришлось накормить, не могу же я тоговать скелетами.
   - А теперь, - продолжал Рассел, - она меня достает. Ходит по пятам. Я вышвырнул её из гаража, а она и на улице рычит. В Мэриленде разразилась гроза, а там ещё баржа врезалась в мост, и пришлось искать объезд или ехать в туннель. Кенни предложил поехать в объезд. А собаки начали гадить прямо в машине, но окна открыть мы не могли из-за дождя! Ужасно. Раньше я думал, что собаки - легкий заработок. Но прав был лишь наполовину. Знаешь, сколько получил я за этого черного гада? Не двадцать миллионов, а семьдесят пять баксов! Я продаю их парню, который только покупает, но не заботится о них, даже не кормит. У него старая ферма на Коко-бич. Ну вот, сидим мы там где-то с полчаса, радуемся, и тут я слышу, как его жена говорит: "А этот выглядит так, будто его переехала машина. Что с ним, мистер? Нам больные собаки не нужны, я не за него больше двадцатки."
   - А раньше обещала полсотни! Я ей говорю - у него есть документы, это ценный экземпляр. "Для меня это просто собака, - отвечает она. - И мне надо её продать, а для этого - кормить и следить за ним. И это займет время. Мне не нужна эта собака, а если вам не нравится цена, можете забрать её с собой. Этот пес мне не нравится, и никому он не понравится."
   - А муж её молчит. Ну, она меня и достала. Я не собирался брать этого пса назад, я мечтал от него избавиться и больше никогда не видеть. Всю дорогу эта зверюга наблюдала за мной со спины, и вцепился бы в меня, если бы мог. Но там он преобразился - сидел смирно, давал лапу, и этот парень спокойно чесал его за ухом. Наверно, пес думал, что парень теперь - его новый хозяин, и будет получать за него медали. Потом парень встал, а пес положил лапы ему на плечи и облизал лицо. "Эй, леди, - говорю я, - разве это злая собака?"
   - Мистер, - говорит она, - с моим мужем все собаки такие. Потому он их держит, а я веду дело. Пятьдесят.
   - Тут парень вроде очнулся и говорит: "Дай семьдесят пять, Имельда." "Сколько? - вопит она. - Кто тут ведет дела? Либо я назначаю цену, либо вы, мистер, забираете собак и сваливаете." И знаешь, Фрэнк, хотел бы я, чтобы она встретилась с моей матерью - они быстро нашли бы общий язык.
   - Но ты все же выбрался оттуда, - заметил Фрэнк.
   - Ага. Поехали с Кенни в Орландо и сожгли машину. Кенни взял тряпку, намочил в бензобаке и поджег. Машина сгорела дотла. И при этом бензобак взорваля, Кенни чуть сам не сгорел. Обгорели брови и почти все волосы. Машиня вся провоняла, ведь собаки там торчали два дня. А она была записана на имя его сестры, вот она и заявила в полицию о пропаже. Видел бы ты лица придурков в аэропорту, когда они разглядели меня и Кенни! Четыре раза пропускали нас через детектор. А один, новенький, наверное, он нас обыскивал, так я думаю, остаток дня ему дали как выходной. "Так вы нас пустите в самолет или нет?" спросил Кенни. "Мистер, - отвечает один, - если при вас нет оружия, летите. Лучше, конечно, в багажном отделении, да уж ладно." Рядом с нами никто не сел. Мы сидели в хвосте, и там была одна стюардесса, каждый раз, когда она проходила мимо, то смотрела на нас, как на пришельцев. "Ребята, вы летите до Бостона? - спрашивает. - Может, сойдете в Вашингтоне или где-нибудь еще?" И Кенни на это запал! "А что, есть посадка в Вашингтоне? Всегда мечтал там побывать." "Нет, - отвечает, но если хотите, я поговорю с командиром." А потом автобус в Нью-Йорке - я думал, водитель заставит нас ехать на крыше.
   - Ты паршиво выглядишь, - заметил Фрэнк.
   - Да, я устал, - сознался Рассел. - А мне надо ещё повидать напарника насчет остальных денег.
   - А ты разве их не переправил?
   - Конечно нет. Не могу же я перевозить их, не повидавшись с ним. Я знаю, где они, могу достать, но с собой у меня ничего нет.
   - На автобусной станции, - сказал Фрэнки.
   - Знаю.
   - Ты козел, - сказал Фрэнки. - Тебя сцапают не за деньги, а за то, что ты ведешь себя, как придурок.
   - Поговори со мной об этом, когда я получу товар, - ответил Рассел.
   - Расс, - продолжал Фрэнки, - весь город на мели уже четыре недели. Каждый день в аптеки врываются парни с оружием. Все сходят с ума, здесь пахнет жареным не хуже, чем в ФБР. Притормози, Расс. Пусть кто-нибудь другой получит свои сто лет.
   - Ты не понимаешь, - вздохнул Рассел. - Я хочу оставить деньги, а Крысенок обойдется. Я больше не дурак.
   - А ведь здорово было сработано, - заметил Фрэнки.
   - Точно. Хотя у нас с тобой на этот счет взгляды разные.
   - О чем ты? - удивился Фрэнк.
   - Насчет тебя. меня и Крысы. Я слишком долго тут торчу, мне это надоело. Лучше махну в Монреаль, у меня там есть кореш.
   - А зачем?
   - Да ладно, брось притворяться. Из-за Трэтмена. Что это на тебя нашло?
   - А на тебя что нашло? - спросил Фрэнк. - Ты один из тех, кто с ним связан. Но никто не знает, что это наших рук дело.
   - Мне кажется, все знают, - вздохнул Рассел.
   - Рассел, - сказал Фрэнк. - Трэтмен чуть живой, так его отделали. Ты этого не знал?
   - Конечно, знал, мне Кенни сказал.
   - Кенни, - повторил Фрэнки, - Кенни Джил?
   - Точно, - кивнул Рассел. - Он мне рассказал, правда, без фамилий, но я понял, что это Трэтмен. Мы поговорили, погрузили собак в машину, вокруг идет дождь, и я ему сказал: "Знаешь, надоело мне все это, горбатиться за пару долларов. Я думал, будет легче."
   - А он мне в ответ: "Не так много вещей, которыми можно заняться." И рассказал, что есть такой парень, держит игру.
   - Чушь собачья, - фыркнул Фрэнки.
   - Не чушь, - возразил Рассел. - Он просто не знал его фамилии.
   - Кенни Джил работает на Диллона, - сказал Фрэнки.
   - Ну и что?
   - А то, что он поет со слов Диллона. Сам он слишком глуп, чтобы что-то понять. Если Кенни знает хозяина салона, то уж Диллон его точно знает, и он не случайно рассказал про него Кенни. Никто ничего просто так не рассказывает.
   - Он сказал, - продолжал Рассел, - что есть два брата, которым поручено обработать хозяина салона - я думаю, Трэтмена. Потому что , по его словам, этот тип когда-то грабанул свой собственный салон. И вот эти братья, Кенни их знает, предложили ему пойти с ними, но он был занят собаками и не пошел. Вот так. "Опасное это дело, - сказал он мне. - Держу пари, эти ребята получили всего пару сотен баксов, а смотри, как они рисковали. Ну и на что тебе после этого сотня баксов?" Вот что он мне сказал.
   - Ага, - хмыкнул Фрэнки, - а что, если Диллон заранее состряпал эту историю?
   - Я тебе говорю - этот парень не назвал фамилии, и я бы не подумал про Трэтмена, если бы не знал всей истории. Но я молчал и думал только, как бы поживее унести ноги.
   - Джон взбесится, когда узнает, - сказал Фрэнки.
   - Ну и ну, - сказал Рассел. - Бешеный Крысенок - что за зрелище! Да пошел он...
   Глава 10
   - Ты думаешь, это он? - спросил Амато.
   - Джон, - убеждал Фрэнки, - я в этом уверен. Три дня в машине с Кенни! Я бы никогда на него не подумал, но он пытался меня предупредить. Увидел наконец, что натворил, и пытался сказать мне, что я тоже в дерьме. И ты со мной вместе.
   - И он, - добавил Амато.
   - Но не в Монреале, - поправил Фрэнки. - Там он чист.
   - В Монреале тоже есть парни, ты ведь знаешь, - возразил Амато.
   - Знаю, и ты тоже, а вот он - вряд ли. Но какая разница. Он считает, что мы тут в дерьме, и все это ему наговорил парень, работающий на Диллона.
   - Это ты его привел, - упрекнул Амато. - Я тебя про него расспрашивал, помнишь? А ты сказал, что все в порядке. Помнишь?
   - Я ошибся. А как я мог знать? Я думал, он это сделает, и все закончится. Я и подумать не мог, , что его потянет откровенничать с Кенни Джилом.