Камень распорол тело проклятого шпиона, своими размерами не превышающего размеров крупной летучей мыши… Но из раны лилась не кровь – водянистая зеленоватая жидкость. И не мясо и кости сокрушил камень – в ране поблескивал металл.
Даже глаза крылатого шпиона – непропорционально большие, выпуклые и фасеточные – не казались живыми, а больше походили на стекло.
Из-за его спины донесся задыхающийся от ужаса голос старика:
– Этот мальчишка умрет до того как встанет солнце. И мы вместе с ним, хотим мы того, или нет…
Но Финн, быстро наматывая пращу на запястье, не обратил на него внимания. Зато его острый слух обратил внимание на приглушенные звуки, доносившиеся с другой стороны здания, прилепившегося к обрыву. Случилось ли это из-за крылатого шпиона, или по какой-то другой причине, но появились зверолюди. Они кругом обходили квадратное строение.
Времени бежать обратно по склону к укрытию не оставалось. Вместо этого он прыгнул к стене здания, к его дальнему углу и теням между поддерживающими стойками, в надежде обогнуть это строение и держаться так, чтобы оно всегда оставалось между ним и зверолюдьми.
Но когда он оказался во мраке рядом с подпорками, звуки шагов начали доходить с разных направлений. Зверолюди обходили здание с обеих сторон.
Готовый впасть в панику, Финн затравленно огляделся. Он оказался в ловушке, и не стоило рассчитывать, что темнота спрячет его надолго, если зверолюди действительно ищут незваного гостя. Но у него не останется ни одного шанса, если он выскочит и бросится бежать, – он достаточно много слышал об оружии Рабовладельцев и о том, насколько оно эффективно на расстоянии.
Оставался лишь один путь – вверх. За несколько секунд до того, как из-за угла показалась первая группа зверолюдей, он вскарабкался вверх по одной из странно изогнутых подпорок, ухватился за край узкой платформы, опоясывающей здание, подтянулся и оказался на ее влажной металлической поверхности.
Группа зверолюдей прошла под ним, перерыкиваясь и перехрюкиваясь между собой, и соединилась с другой группой, обогнувшей здание с другой стороны.
Они вместе направились к загородке – очевидно, гибель крылатого шпиона встревожила их. Финн осторожно поднял голову и насчитал шесть массивных фигур – все они стояли спиной к нему. Это-то ему и было нужно.
Он бесшумно встал на четвереньки – тень среди теней, – собираясь по платформе обогнуть здание и пробраться к той его стороне, что покоилась на откосе. Оттуда короткий рывок к вершине холма – и он в безопасности.
У загородки голоса зверолюдей переросли в рыкающий крик. Очевидно, они нашли поверженное тело крылатого шпиона, и это им не понравилось. Пронзительные вопли ужаса, вырывающиеся из людских глоток, показали, что люди за загородкой хорошо знали, как эти звери выражают свое неудовольствие.
Сейчас Финн ничего не мог сделать для людей-заключенных. Но все же сострадание и гнев заставили его приостановиться и оглянуться. Автоматически, как всегда делал для большей безопасности, он прижался к стене здания.
Но механизм, о котором он не имел и понятия, от легчайшего нажима его спины пришел в действие. Без всякого предупреждения кусок стены позади него мягко скользнул в сторону, и Финн, потеряв равновесие, спиной вперед ввалился через отверстие внутрь здания.
Он моментально вскочил на ноги и обернулся. За время между двумя ударами сердца его глаза успели бегло осмотреть внутренность помещения. Он отметил жуткий ровный свет, изогнутые стены, заставленные раздражающе чуждыми предметами – металлическими выступами, стержнями, трубками, шишками и шарами, экранами, сиявшими желтым светом или неритмично жужжащими и щелкающими. Перед экранами прямо из пола вырастали два грибообразных предмета; в конце концов он решил, что это кресла.
С одного из них вставал Рабовладелец, поворачивая к нему лицо. Его глаза потемнели, меняя цвет от желтого через оранжевый и красный до зловещего пурпура.
На какое-то время оба они замерли и уставились друг на друга. Финна охватил сковывающий ужас. Рабовладелец тоже, казалось, был сильно удивлен. Позже Финн узнает, что изменение цвета глаз выражает эмоции – удивление, переходящее в негодование, примерно как человек был бы удивлен и возмущен, обнаружив у себя на кухне мышь.
Но через мгновение его оцепенение кончилось. Тонкая прорезь рта чужака раскрылась, и он произвел скрежещущую серию щелчков, а трехпалая клешня протянулась к огненному копью, прикрепленному к стене поблизости.
Финна охватила паника. Дверь позади него закрылась, и он не имел ни малейшего понятия, как снова открыть ее. Он видел что-то похожее на другую, внутреннюю дверь, но она была слишком далеко, в другой стороне комнаты. А чужак перед ним уже крепко сжимал свое убийственное оружие.
Но у попавшего в ловушку животного, пойманного силой или хитростью, паника и ужас подчас преобразуются в свирепую, безумную агрессивность. Финн оскалил зубы и решительно прыгнул, как хищник, целясь прямо в глотку Рабовладельца.
Дикое безумие нападавшего застало Рабовладельца врасплох. Не успел он поднять огненное копье, как Финн напал на него. Руки Финна сомкнулись на оружии, яростно выворачивая его, а чужак, отброшенный нападением, впечатался спиной в экран.
Финн краешком глаза отметил, что тощие веретенообразные руки чужака оказались неестественно слабыми, и тот почти не сопротивлялся, когда он выворачивал оружие из его рук. Острия его клешней ударили Финна по лицу, глаза стали еще более пурпурными, почти черными, а треск щелчков из приоткрытого рта – оглушительным.
Финн ускользнул от клешней и яростно ударил концом копья во вздутую грудь чужака. Но тело оказалось твердым, словно закованным в броню, и удар не причинил вреда. Снова метнулись клешни, хлестнули по рукам Финна, оставляя на грубой коже красные полосы.
Но тут Финн изменил тактику нападения. Он перехватил огненное копье двумя руками и ударил твердым металлом древка поперек тощей шеи.
Финн со страшной силой отдавливал голову чужака назад, и щелкающий крик прервался. Тощие руки и ноги слабо хлестнули Финна, впрочем, без всякого эффекта, а глаза потемнели еще больше. Раздался металлический хруст, и обмякшее тело опустилось на пол, голова повисла под странным углом, шея была сломана.
Финн осторожно отошел, тяжело дыша и чувствуя, что все его тело покрыто ледяным потом. Все еще сжимая огненное копье, он уставился на мертвого чужака, лежавшего на полу. Глаза Рабовладельца утратили свои цвета и походили теперь на два угловатых вздутия из грязного стекла. Струйка водянистой зеленоватой жидкости стекала из уголка приоткрытого рта.
Из любопытства Финн ударил по туловищу концом копья. Несмотря на податливость веретенообразных рук и ног, туловище чужака было твердым и жестким и напоминало похожий на скорлупу покров некоторых насекомых. Вспомнив, что видел внутри распоротого тела крылатого шпиона, он заинтересовался. Было бы время, он непременно всадил бы нож в тело чужака и посмотрел, что там внутри.
Но времени не было.
Предчувствие опасности уже заставило его наполовину повернуться к двери, когда мерзкие создания ворвались в комнату, и жгучая полоса боли обожгла его левую руку.
Два зверочеловека проникли в комнату через внутреннюю дверь; их лица были искажены яростью, силовые хлысты потрескивали и распространяли злое сияние.
6. ОПУСТОШЕНИЕ
Финн увидел потрясение и смертельную ненависть в глазах зверочеловека, идущего первым. Яростное рычание было ужасным, но еще страшнее стало, когда из клыкастого рта раздалась внятная человеческая речь.
– Здесь червяк! – послышался гортанный голос. – Он осмелился войти, осмелился убить хозяина!
– Впервые вижу такого наглого человека, – пророкотал второй зверочеловек.
Первый вновь поднял свой силовой жест.
– Мы выбьем из тебя эту наглость, червяк! Выжжем, вырежем. Ты будешь умирать по кусочкам, долго!
Силовой хлыст свистнул, страшилище сделало выпад.
Финн отшатнулся. Сейчас он паники не испытывал – они с Джошуа много раз сталкивались со зверями в лесу, а эти чудовища выглядели не страшнее разъяренного медведя. Он перехватил огненное копье, которое так и не выпустил из рук, собираясь использовать его как пику, чтобы отталкивать, отпихивать, держать противника на расстоянии.
Но тут его большой палец случайно попал в неглубокую канавку, опоясывающую гладкий металл на одном из концов металлического стержня. Наконечник хрустнул, и тугой энергетический луч выпрыгнул из копья, маленькая точка света заплясала в малиновом пламени.
Первый зверочеловек, оказавшийся на пути луча, завопил. Он откинулся назад, его свалявшийся мех вспыхнул, а посредине грудной клетки образовалась дымящаяся впадина.
Второй успел схватиться рукой за нож, но Финн, продолжая давить большим пальцем, повернул огненное копье, и второе существо с обуглившимся лицом рухнуло на неподвижное тело первого.
Финн, ослабив нажим большого пальца, изумленно смотрел на смертоносные разрушения, которым он послужил причиной. Но тут из-за двери донесся щелкающий крик второго Рабовладельца, и большой палец Финна снова прижался к спуску.
Вновь вспыхнул луч, выжигая куски раскаленного металла из дверной рамы. Но чужак, должно быть, счел за благо ретироваться – следующий его крик казался глуше, доносился уже издалека. Несомненно, он созывал подкрепление.
Краем глаза Финн уловил движение – внешняя дверь открылась. Он лишь мельком увидел косматое тело, тут же повернулся и повел огненным лучом. Но луч вонзился в пустой ночной воздух, а зверочеловек за дверью бросился назад. Финн услышал тяжелые шаги на металлической платформе и без колебаний выпрыгнул через приоткрытую дверь на вольный воздух. Как и всякое дикое животное, он испытывал отвращение к битве в замкнутом пространстве…
Когда Финн выскочил, убегавший зверочеловек как раз обернулся и получил огненный луч прямо в грудь. Рыча в агонии, он свалился с платформы, его волосатое тело вспыхнуло. Финн тут же легко спрыгнул на хорошо знакомый затемненный дерн.
Его глаза не совсем привыкли к темноте, но он засек движущуюся тень и снова выстрелил. Блеснул огненный луч, но зверочеловек скорчился за одной из стоек, поддерживающих строение, – Финн по неопытности поспешил, плохо прицелился и не попал в него, луч лишь глубоко врезался в металл. Финн повернулся и бросился бежать.
Но скрыться ему не удалось. Из-за угла здания с мерным жужжанием вылетели вихревые сани чужаков.
Лунный свет позволил ему увидеть через верхний прозрачный сегмент яйцевидной машины силуэт чужака. Поудобнее перехватив огненное копье, он прицелился и выстрелил. Но луч отразился от поверхности саней, не причинив им вреда. В ответ из выступавшего стержня на носу саней вырвался ответный луч и пронесся всего лишь в нескольких сантиметрах от щеки Финна.
Он бросился в сторону, упал и быстро вскочил на ноги. На ходу он выстрелил еще дважды, но огонь снова был бессилен против вихревых саней. И снова вражеское оружие полосовало ярко-алым лучом воздух вокруг Финна, а он отступал и уворачивался.
Сани медленно двинулись вперед – видимо, их водитель собирался поймать Финна в поле зрения и не отпускать его. К тому же Финн знал, что оставшиеся зверолюди затаились в темноте и ищут случая напасть на него сзади.
Но он все бился и палил, изгибаясь и уворачиваясь, скользя неуловимой тенью. Еще один человек выскочил и упал у подпорки здания: стремительное, огненное копье хлестнуло его по ногам. А вихревые сани все так же неумолимо ползли вперед – и он знал, что эта неравная битва может иметь лишь один конец. Но он все равно продолжал сражаться – дикая ярость заставляла его продолжать битву до последней капли крови.
Он отступил, в темноте попал ногой в мокрую грязь, поскользнулся и упал на колено.
В это мгновение двое оставшихся зверолюдей выпрыгнули из темноты, а вихревые сани метнулись к нему – внезапное ускорение подняло их более чем на метр над землей.
Финн, обезумев, выстрелил. Но он потерял равновесие, и вместо того чтобы сжечь зверолюдей, в которых он целился, огненный луч поразил открывшуюся нижнюю поверхность саней – как раз в том месте, где гладкий металл изгибался и переходил в потрескивающее энергетическое облако, которое двигало машину.
Вихревые сани сделали вираж, накренились и явно вышли из-под контроля.
Все ускоряясь, они резко завалились на бок. Двое зверолюдей бросились прочь от машины, несшейся прямо на них, она со звоном врезалась в одну из подпорок здания – как раз в ту, которую незадолго до того Финн повредил огненным копьем.
Вихревые сани исчезли в оглушительной вспышке пламени, а поврежденная подпорка переломилась и смялась.
Вначале медленно, а потом все быстрее здание начало оседать. Остальные подпорки приняли на себя вес здания, и металл завизжал от непереносимой нагрузки. Подпорки одна за другой начали гнуться и лопаться.
Финн увидел силуэты двух зверолюдей, пытавшихся выбраться из-под здания, и даже выстрелил в них. Но поздно.
Подпорки сломались. С ревом и скрежетом здание накренилось и рухнуло. Вся его огромная масса обрушилась на зверолюдей и обломки вихревых саней.
Тут уже и Финн бросился бежать. Металлический бугор здания упал на землю, но дальний его конец все еще держался за обрыв и теперь начал соскальзывать. Величественно, неотвратимо, как могучая металлическая лавина, здание прогрохотало по скользкой, мокрой от дождя траве и грязи склона. Едва не задев перегородку, где визжали от ужаса люди, здание помчалось прямо к башне чужаков, уходившей своей вершиной во тьму.
Оно добралось до края ямы под башней и перевалилось через край, разбрасывая осколки искореженного металла. Башня смялась, как бумага. Пламя лизнуло края ямы, а затем его оранжевые языки взметнулись выше самой башни. Потом раздался взрыв, громче которого Финн ничего в жизни не слышал.
В конце концов спокойствие вернулось в долину. Из ямы еще то и дело появлялись языки пламени – и только. Не было движения и на склоне холма, где раньше стояло коробкообразное здание.
Финн, не двигаясь с места, огляделся, не в силах поверить случившемуся, осознать тот факт, что остался жив и победил. Но он многому научился во время этой короткой битвы.
Он узнал, что с Рабовладельцами, их прислужниками и машинами можно бороться. И побеждать.
Ему еще предстояло долго обдумывать то, что он увидел: ведь все это порождало сотни вопросов, на которых не было ответов. Но сам факт налицо: он лицом к лицу столкнулся с чужаками, бился с ними и выжил.
Финн медленно нагнулся, подобрал ветку и, едва передвигая ноги, пошел к загородке, где люди-заключенные все так же сгрудились в кучу и всхлипывали. Он просунул между столбами ветку, и с ней ничего не случилось. Чем бы ни был «смертельный огонь», он больше не действовал.
– Вы свободны, – сказал он просто.
– Свободны? – То был голос старика. – Мы мертвы.
Но кое-кто уже с изумлением вставал, с опаской протискивался между столбов и выходил из загородки. Некоторые бросились к яме, заглядывали в нее, покачивали головами и что-то потихоньку бормотали. Девушка, которая уже раньше разговаривала с ним, подошла к Финну и с любопытством смотрела на него.
– Сколько здесь было Рабовладельцев? – спросил он ее.
Она немного подумала и подняла два пальца.
– А сколько полосатых?
Тут она не задумываясь подняла шесть пальцев.
– Тогда опасаться нечего, – сказал Финн, – они все мертвы.
– Да и мы тоже, мальчик, – уныло сказал старик, отделившись от группы людей, все еще боязливо жавшихся к перегородке. – Придут другие Рабовладельцы, и нам конец.
Финн удивился.
– Вас не найдут. Бегите, забирайтесь как можно глубже в лес. Лес спрячет вас. Дикий лес не любит Рабовладельцев.
Старик фыркнул.
– Дикий лес убьет нас так же быстро, как Рабовладельцы, – нам не выжить. Не охотники мы. – Из-за его спины доносилось одобрительное бормотание.
– Наýчитесь. – огрызнулся Финн. – Что же делать? Ждать, пока придут Рабовладельцы со своими зверями и сожгут вас? Бегите! Учитесь! В лесу можно жить!
– Мы сможем жить там, – внезапно сказала девушка, – если с нами будет охотник и покажет, что к чему. Идем с нами. Научи нас!
– Не могу, – покачал головой Финн. – Я должен найти своих. В этом моя охота.
– Твои родственники уже умерли, или еще чего похуже, – настаивала девушка, – не найдешь ты их, если и найдешь – не сможешь помочь. Помог бы лучше нам!
– Не могу. Я должен идти своим путем – продолжать поиски, что бы ни ждало меня в конце пути.
– Так иди же, – проскрипел старик, – но учти, мальчик, ты убиваешь нас так же верно, как убил бы своим ножом.
– Я вас не убиваю, – спокойно ответил Финн. – Уже до того, как я пришел сюда, вы были практически мертвы. Здесь, – он указал за загородку. – А если вы не сможете жить в лесу и жить свободно, – продолжал он, и его глаза потемнели, – что ж, тогда можно считать, что вы были мертвы до того, как попали сюда.
Тут он повернулся и покинул людское стадо. Он ни разу не оглянулся, не бросил за спину взгляда: взбежал по склону, выбрался из долины – и темнота тут же сомкнулась над ней.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПО СЛЕДУ
7. НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ
Финн лежал на животе и всматривался с травянистого берега в прозрачную воду лесного озерца, образованного извилистым ручейком. В одной руке он держал ровную палку – ствол деревца, которое он срубил и отрезал ветви. Он расщепил толстый конец палки, вставил в него рукоятку своего ножа и туго обмотал кожаной пращей. Получилась грубая острога – примитивная, но действенная, о чем свидетельствовали две довольно крупные рыбы, лежащие рядом с ним на траве.
Но Финн был очень голоден, и двух рыбин, понятно, ему не хватило бы. Он не мигая уставился на воду, держа острогу наготове. Вдруг мелькнула подводная тень, приближаясь к тому берегу, где он лежал. Финн мгновенно метнул острогу с такой силой, что та просто исчезла из виду, погрузившись в воду и вынырнув с рыбиной, нанизанной на лезвие. Не очень большая, решил он, но ему хватит.
Он снял рыбину с ножа, положил рядом с другими и разобрал острогу. Пращу он положил на траву сушить. Потом он почистил рыбу, а голову и внутренности швырнул обратно в реку. Неподалеку, в неглубокой ямке, вырытой в дерне, почти бездымно горел костерок из сушняка. Через несколько мгновений от костра осталась только кучка ярких углей, над которой Финн пристроил решетку из зеленых ветвей – получилось что-то вроде гриля.
Меньше чем через минуту куски рыбы уже лежали над огнем и начинали шипеть. Финн сидел рядом и мирно смотрел на угли, спину ему грело заходящее солнце. Он казался целиком поглощенным удовольствием и отдыхом.
Но мысли его были далеко не мирные.
Несколько дней прошло с тех пор, как он повернулся спиной к обломкам базы Рабовладельцев и тем людям, которые боялись свободы так же сильно, как и неволи. Тогда он, не давая себе ни минуты отдыха, вернулся по своему следу на полянку в вечнозеленом лесу, где трое вихревых саней Рабовладельцев встретились и разошлись.
Он хорошо понимал, как трудно будет теперь, после дождя, найти хоть бы один след из двух. Но если он и сможет это сделать, этот след может снова оказаться неверным, и он потратит дни и даже недели, прежде чем обнаружит ошибку. Но больше ему ничего не оставалось.
Однако, вернувшись на полянку, где солнце лило свой туманный свет сквозь кроны вечнозеленых растений, он без колебаний сделал выбор – идти за санями, которые направились почти точно на запад. Он нашел один или два слабых полустертых следа на толстом ковре из опавших иголок, и они дали ему общее направление. Поэтому он и пошел на запад.
По крайней мере он знал, что Рабовладельцы стараются вести свои машины почти по прямой линии. Он рассчитывал на это их свойство, надеясь, что сможет обнаружить более четкий след где-нибудь дальше. Поэтому он, как и раньше, двигался зигзагом вдоль того направления, которое выбрал, и исследовал землю так же тщательно, что вряд ли хоть один лист или травинка избежали его внимания.
Таким образом он несколько дней шел на запад. Теперь он уже не бежал, сломя голову, как в первый раз. Теперь он знал, что нет смысла загонять себя до упаду. Он понятия не имел, как долго ему придется искать, как далеко придется ему забрести. Поэтому он путешествовал более осмотрительно, заставляя себя – хотя и глубоко жалел потерянное время – искать пищу для плотного ужина в конце каждого дня.
Но дни шли, и он все больше и больше терял надежду. Несмотря на все свое мастерство и предельную концентрацию, он не мог найти ни единого признака, который показал бы, что по лесу прошло что-то вроде вихревых саней в том направлении, в котором он следовал.
Даже если он преследовал те вихревые сани, что ему были нужны, он потерял их след.
Несколько раз в день, когда разочарование и горе болью отдавались в его душе, он перебарывал в себе порыв броситься бежать сломя голову по лесу куда-нибудь в сторону от той линии, что он выбрал, в надежде, что какой-нибудь счастливый случай подарит ему те следы, которых он так жаждал. Но он знал, что это было бы бесполезно: нельзя надеяться на удачу, когда в лесу идешь по следу.
Единственной его надеждой было держаться прямой линии первоначального направления и смотреть, куда она его выведет. Если не к базе Рабовладельцев, то, возможно, к деревне, где живут люди и где он сможет узнать, есть ли поблизости Рабовладельцы.
А поскольку надежда была слишком слабой, хуже всего было на исходе дня. Пока он шел, усиленное изучение окружающего мира не оставляло времени для грустных размышлений об утрате и неудаче. Но когда он останавливался, его захлестывали мысли: мысли о том, что могут испытывать Джош и Джена в этот самый момент. Если они еще живы…
Финн встряхнулся и сжал зубы, пытаясь прогнать черные мысли, вызывающие омерзительное оцепенение и чувство безнадежности. Он наклонился и перевернул ножом рыбу, подбросил несколько сухих веточек. Рыба пахла восхитительно, но он знал – если поддаться отчаянию, которое охватывало его каждый вечер, то и рыба будет казаться не вкуснее золы. Он снова откинулся назад и замер, словно обратившись в камень.
Кто-то шел по лесу за ручьем. Кто-то большой, хруст веток и сучьев выдавал его – большой и не боящийся нарушить тишину.
Он навострил уши и насторожился, но не особо встревожился. В лесу живет много животных, в том числе и крупных. Он несколько раз видел на стволах отметки, которыми медведи помечают свою территорию. Судя по звуку, это и был медведь, возможно, привлеченный запахом жареной рыбы.
Все всякого сомнения, он подойдет поближе, чтобы хорошенько принюхаться и внимательно рассмотреть Финна, и может, даже останется поблизости в надежде полакомится остатками еды, когда Финн заснет. И пока Финн не станет опасным для медведя, зверь не станет опасным для него.
И все-таки в лесу следует быть осторожным. Он потянулся к огненному копью и подтащил его поближе.
Огненное копье с собой он взял. С тех пор он каждый вечер изучал его и упражнялся – впрочем, чтобы прицелиться смертельным сжигающим лучом, особого умения не требовалось. Но до сих пор он пользовался им только для тренировки и для того, чтобы быстро разжечь костер. А когда он добывал себе еду на вечер, то пользовался только своим собственным оружием: у него было такое ощущение, что это будет неправильно, неестественно – охотиться на жителей дикого леса оружием чужаков.
Зверь уже был близко и теперь обходил маленький пруд. Рыба была готова. Финн снял ее с огня, отставил в сторону немного охладиться и снова внимательно вгляделся в листву в том направлении, откуда доносился треск.
Ну вот кусты слегка задрожали. Он не смотрел прямо на них, но уголком глаза продолжал следить, а сам наклонился, чтобы взять кусок рыбы.
В следующую минуту существо, столь шумно пробиравшееся через лес, наконец вышло из кустарника.
Не медведь. И вообще не животное.
Это был массивный полуобнаженный зверочеловек Рабовладельцев – и в его глубоко посаженных глазах, казалось, сменялись любопытство и ярость.
На какое-то мгновение Финн замер, потрясенный. Зверочеловек тоже не двигался и изучал Финна.
Он был невысок, но неестественно широк и силен, слегка сутул, на толстой шее и спине буграми вздымались могучие мускулы. На нем были мешковатые штаны и высокие, до колен, башмаки: за спиной в кожаных ножнах висело оружие с длинным лезвием, похожее на мачете, так что его рукоятка выдавалась из-за широкого плеча. Обнаженное туловище было покрыто длинными свалявшимися волосами, довольно светлыми, почти желтыми, а лицо почти скрывала большая темная борода. Тяжелые валики надбровных дуг делали глазные впадины похожими на пещеры, однако его лоб был на удивление высоким и казался еще выше от того, что волосы на голове были редкими и далеко отступали назад.
Этот лоб покрылся морщинами, когда зверочеловек осторожно шагнул вперед.
Финн вскочил на ноги и вскинул огненное копье. Зверочеловек увидел оружие, и глаза его расширились. Он остановился, согнулся, словно собирался броситься назад. Финн направил на него огненное копье, и его большой палец скользнул в неглубокую выемку.
Металл на кончике копья засветился алым. Но больше ничего не произошло. Из копья не вылетели убивающие лучи.
Финн, обезумев, все нажимал и нажимал на выемку. Ничего. Что бы ни случилось с оружием, разбираться ему было уже поздно.