Снова Финн повел огненным копьем, и упало два Брата по крови, а остальные торопливо откатились назад.
Во время затишья Финн увидел, что Медведь шляется по хранилищу, изучая груды ящиков. А еще Финн впервые заметил, насколько светло стало в хранилище. Теперь уже свет солнца, а не луны лился из дальнего конца туннеля.
– Интересные штуки, – бормотал Медведь. – Интересно, какие такие вещи так заботливо складывались в таком месте?
– Хотел бы я, чтобы это было оружие, – откликнулся Финн, – не знаю, насколько еще хватит нам этого копья.
– Тогда нам, наверное, пора идти, – сказал Медведь. – Отойди-ка немного.
Удивленный Финн отошел, но тут же все понял, увидев, как Медведь, не прилагая больших усилий, тащит один из больших ящиков к дыре в стене. Так же, без усилий, он взгромоздил затем второй ящик на первый, соорудив солидную металлическую баррикаду.
– Надолго это их не задержит, – пророкотал он, – но заставит думать, что мы еще здесь.
И они вместе побежали по туннелю. Из пролома лился яркий свет. Граттон вырезал солидный кусок металла из стены туннеля – даже Медведь свободно пролезет.
– Башковитый мужик, – пророкотал на ходу Медведь.
Какой-то инстинкт заставил Финна остановиться на бегу и оглянуться. И как раз вовремя, чтобы увидеть, как могучие руки Братьев по крови отшвыривают два тяжелых ящика. Сквозь отверстие полилась ревущая толпа – по крайней мере, пятнадцать Братьев по крови.
Они сразу же увидели, что хранилище пусто. И еще они увидели одинокого Финна, съежившегося у входа в туннель. Появилось еще больше Братьев, а за ними показались тощие фигуры Рабовладельцев, и дикий рев перешел в ужасающий гул.
Воздух тут же заалел от шипящих вспышек огненных копий, лучи скакали вокруг Финна, вжавшегося в стену туннеля. Но когда основная масса Братьев бросилась через хранилище, суматоха стала мешать Рабовладельцам прицеливаться, и ни один из лучей не попал в цель.
А Финн попал. Луч из его копья пропахал лицо Брата по крови, бегущего первым, и приостановил натиск, так как остальные попадали, споткнувшись о поверженное тело. Снова и снова палил Финн, впавший в отчаяние, потому что понимал, что теперь он не осмелится побежать и подставить спину под огонь Рабовладельцев.
Он палил без разбора, и один из его лучей попал в другую цель – в самый большой из ящиков, которыми Медведь затыкал пролом. Луч проплавил его, и он вспыхнул вместе со всем своим содержимым.
Финн никогда так и не узнал точно, что же было в этих ящиках, помеченных буквами… Но, без всяких сомнений, его желание, чтобы в нем оказалось оружие, исполнилось.
Полурасплавленный ящик разразился, подобно вулкану, вспышками света и огня.
Взрывная волна швырнула Финна назад, глубоко в туннель, и живописной грудой повалила Братьев по крови и Рабовладельцев на пол хранилища.
А потом они исчезли во мраке.
Сила взрыва довершила разрушительную работу времени. С громоподобным ревом хранилище взорвалось, похоронив и Братьев по крови, и Рабовладельцев под многими тоннами земли и искореженного металла.
15. МОНСТР
Две певчие птички с разных концов лесной полянки обменивались трелями вечерней мелодии, и им не мешал ни легкий моросящий дождь, ни странная толпа людей, собравшихся под деревьями.
Под высоким хвойным деревом на одной стороне поляны сидели у затухающего костра оставшиеся в живых люди с базы Рабовладельцев. Они были еще более оборваны, чем в плену, у многих были раны, перевязанные тряпьем. Но их взоры светились, и появилась живость в голосах, когда они перешептывались.
Но даже теперь время от времени то один, то другой умолкал, вперялся взором в пустоту и начинал дрожать – отнюдь не из-за легкого летнего дождя.
На другой стороне полянки сидели Граттон с Джошуа. Спина и грудь Джошуа были перевязаны драными тряпками, но было видно, что ему стало лучше. Оба казались оживленными и явно наслаждались разговором.
Поблизости вышагивал взад-вперед Медведь, который уж никак не был доволен собой. Он мог бы присоединиться к Джошу и Граттону, которые по крайней мере относились к нему нормально, так как остальных все еще раздражало и пугало его присутствие. Но у Медведя не было настроения вести пустую болтовню.
Его сильно беспокоил Финн. Он знал, что его друг так полностью и не вышел из шокового состояния, в которое его ввергло увиденное и осознанное в лаборатории Рабовладельцев. Теперь, когда они оказались в безопасности и могли немного расслабиться, это знание жестоко терзало разум Финна. Жизненная сила покинула его: он погрузился в себя, стал молчаливым, угрюмым, его окутала какая-то внутренняя тень, которая становилась все гуще с каждым днем.
Медведь знал, что это его дело – попытаться вырвать Финна из тени, ведь только он понимал, откуда она. Но он не имел возможности сделать что-нибудь с тех самых пор, как они вышли из туннеля, ведущего в обрушившееся хранилище.
Было раннее утро, сияющее и яркое. Как оказалось, битва и побег с базы заняли удивительно короткое время. Травянистый склон был пустынен, когда Медведь и Финн сбегали по нему, значит, Медведь был прав. Чужаки считали, что в хранилище люди оказались в ловушке, и не смогли предвидеть, что им удастся удрать через туннель.
Но Медведь знал, что передышка будет короткой. На базе еще оставались живые Рабовладельцы, и они соберут все свои вооруженные отряды и подготовят вихревые сани для преследования и отмщения.
Финн также понимал, что они пока еще не в безопасности, но он был отчасти рад этому обстоятельству. Необходимость быть в напряжении, бежать, может быть, еще драться предохраняла его от размышлений. А он еще не был готов думать о том, что видел и осознал в лаборатории чужаков. И он вряд ли когда-нибудь будет готов.
Между прочими делами он был занят тем, что шел по следу людей, ведущему на юг. Меньше чем через километр они с Медведем догнали беглецов. Люди распластались на мягком дерне в полном изнеможении, некоторые от усталости и страха плакали. Многие ужасно ослабли от ран, полученных в битве. И, конечно, все женщины так или иначе несли детей.
Только Граттон нашел в себе силы встать и радостно приветствовать Финна, в то же время настороженно поглядывая на Медведя.
– Люди дошли до ручки, – сказал Граттон. – Они не могут бежать. Это их убьет. И твоего отца тоже.
– Ну, хорошо, – холодно сказал Финн. – Он взглянул на лежащего в полубессознательном состоянии Джошуа. – Можете остаться здесь. Немного подлечиться и отдохнуть, а когда отдохнете, идите на юг. Я вернусь и попытаюсь отвести чужаков в сторону.
– А он? – спросил Граттон, бросив на Медведя взгляд.
Глаза Финна вспыхнули.
– Я тебе уже говорил, что это мой друг. Меня бы здесь не было, если бы не он. Как, впрочем, и большинства твоих людей.
Граттон сдержанно кивнул, и тут из кучи людей раздался слабый, но полный решимости голос:
– Если это так, то я обязан ему больше, чем кому-либо.
Это был Джошуа, который очнулся, услышав голос Финна, и теперь пытался сесть. Финн подбежал к нему.
– Не думай о долгах, – сказал он. – Отдохни. Медведь присмотрит за тобой.
Медведь, сердито смотревший на Граттона, при этих словах расстроился.
– Лучше бы я с тобой пошел, Финн, – сказал он. – Ты же ранен.
Финн взглянул на свою рану. Хотя она все еще болела, он почти забыл о ней, да и кровь уже почти не текла.
– Со мной все в порядке, и… мне нужно побыть одному, – губы его искривились, тень внутренних мучений явно отразилась в глазах. – Я вернусь.
Потом он повернулся к лесу и исчез.
Вскоре Финн стоял среди хвойных деревьев у подножия склона, который вел к базе Рабовладельцев. Слегка пригнув траву, он увидел то, что ожидал. Двое вихревых саней и четыре крылатых шпиона над ними. Финн знал, что смертоносные машины могут догнать людей через несколько минут, и тогда никто не выживет.
Он спокойно вышел на открытое место.
Затем притворно испугался, будто только что увидел вихревые сани, повернулся и бросился бежать в лес, но прихрамывая, словно раненый. Он побежал на запад, далеко в сторону от следа, оставленного беглецами.
Финн бросил взгляд назад и увидел, что и вихревые сани, и крылатые шпионы изменили курс и направились в его сторону.
Несколько часов подряд он заставлял гнаться за собой чужаков и их слуг. Он сосредоточился на своей тактике, и чувство внутреннего ужаса забилось куда-то в дальние уголки его сознания. Время от времени он будто случайно показывался среди деревьев: чужаки и их крылатые наблюдатели бросались в атаку. Тогда Финн растворялся в лесу, заставляя преследователей метаться в поисках туда-обратно, пока не приходилось вновь появляться и поддразнивать их своим видом.
За эти часы он увел преследователей далеко на запад, в заросшие и болотистые районы дикого леса. Там он оставил их, занятых механическими, по своему обыкновению, поисками, и, невидимый, ускользнул на юг.
Тем временем Граттон и остальные, подгоняемые свирепым нетерпением Медведя, перевязали самые серьезные раны с помощью целебных трав, собранных по указанию Джошуа, и нашли в себе силы продолжать поход.
Медведь предложил старику свою мощную руку для поддержки и вскоре они целиком ушли в беседу. Ни боль, ни слабость не мешали Джошу желать узнать все, что произошло с его сыном с тех пор, как в их деревню прилетели Рабовладельцы. А Медведь, со своей стороны, хотел рассказать кому-нибудь о том, как сильно потрясло Финна открытие, сделанное в лаборатории Рабовладельцев.
Больше всего он хотел потолковать с Финном. Но когда в конце дня Финн присоединился к ним, уверенный, что теперь они в безопасности, то говорить он не мог. Им овладела такая усталость, что он едва дождался, пока Медведь перевяжет его рану, и уснул.
В следующие дни, когда маленькая группа людей продолжала изнурительное путешествие, времени для разговоров тоже не было. Финн проводил все дни без отдыха, странствуя по дикому лесу, разведывал, что ждет впереди, охотился, чтобы накормить людей. И к ночи он становился молчаливым, отчужденным, погружался в свои мрачные мысли. Все остальные наслаждались обретенной свободой и, поглощенные утомительным путешествием, ничего не замечали. Но Джошуа беспокоился, и Медведь тоже явно был взволнован.
Итак, дождливым вечером на лесной полянке Медведь раздраженно вышагивал туда-сюда, ожидая возвращения Финна. Когда Граттон оставил Джошуа и присоединился к остальным, Медведь подошел к старику. Жилистое тело Джошуа почти обрело свою прежнюю силу, но в его глазах было то же беспокойство, что и у Медведя.
– Попытаемся поговорить с ним сегодня? – спросил Джошуа.
– Если удастся насесть на него, – пророкотал Медведь. – Он гложет себя изнутри – скоро совсем ничего не останется.
– Эти проклятые отметины… – начал Джошуа.
– Не отметины. Эти отметины – просто опознаватель: Рабовладельцы помечают ими всех людей, родившихся на базе. – Медведь взглянул на узор из точек на своем предплечье, менее заметный теперь, когда сожженные волосы слегка отросли. – Финна убивает то, что они означают. Он не может жить с сознанием того, что он…
– Один из монстров, которых сотворили Рабовладельцы, – произнес чей-то голос из-за спины Медведя.
Медведь повернулся. Финн тупо смотрел на них, его глаза потемнели от боли и ужаса, словно перед ними стояло какое-то кошмарное зрелище, не видимое остальным.
– Ага, – сказал Медведь таким же бесцветным голосом. – Один из нас, монстров.
Финн резко сел, его лицо искривилось.
– Я не хотел обижать тебя, Медведь. Ты тот, кто ты есть. Но я… я-то думал, что я – человек…
Он умолк, уставившись в темноту. Джошуа с надеждой посмотрел на Медведя, а тот поскреб бороду, собираясь с мыслями, и глубоко вздохнул.
– Финн, – начал он, – мы уже довольно давно путешествуем вместе, и, я думаю, можем доверять друг другу. Теперь я буду говорить, а ты будешь слушать. Ты увидишь, я говорю правду, почувствуешь это своим нутром – и перестанешь думать о смерти.
Он перевел дух, воодушевленный тем, что Финн обратил на него свой измученный взгляд.
– Так вот, правда в том, – продолжал Медведь, – что ты родился от какой-то несчастной девчонки в Рабовладельческом центре. Рабовладельцы чего-то там напутали в своей лаборатории, и ты родился таким, какой есть, – его голос усилился и перешел в презрительный рев. – Но если ты остановишься только на этой правде, мой мальчик, ты, черт возьми, гораздо глупее, чем я думал.
Финн моргнул и нахмурился, но Медведь продолжал:
– Что бы ни делали Рабовладельцы, они это делают, чтобы обуздать людей. Твои настоящие отец и мать были такими же людьми, как и Джошуа. И это делает тебя тоже человеком. Любой так и скажет, глядя на тебя. Только две вещи отличают тебя от других молодых парней. Первое: ты носишь на руке какие-то непонятные отметины. Второе: у тебя какой-то естественный дар жить в лесу, в диком лесу – можно подумать, что тебя вырастили волки, а не люди.
– Уж это точно, – вставил Джошуа, – никто не может сравниться с ним в лесу.
– Знаю, – сказал Медведь. – Поэтому ты и остался в живых, Финн, пока Джошуа не нашел тебя. Природный дар. В этом и есть большая правда, мальчик. Но когда Рабовладельцы наградили тебя отметинами на руке, они дали тебе кое-что еще!
Финн подпрыгнул, словно его укололи. Глаза его расширились, но Медведь успокоил его и продолжал:
– Правда это, правда! Видишь ли, насколько я слышал, нормальные человеческие дети, рождающиеся от рабынь, всегда умирают. Поэтому я решил, что ты – редкость. Только маленькие Братья по крови выживают. Может быть, ты единственный такой – кто родился нормальным и выжил.
Вот почему тот Рабовладелец так разволновался – тот, что стрелял в тебя. Когда он увидел твои отметины, то понял, что ты – нечто особенное.
– Но… – начал Финн.
– Подожди, – прервал его Медведь. – Я еще не закончил. Почему я так решил? Да потому что я знаю, чего пытаются добиться в своих лабораториях Рабовладельцы.
Он немного помолчал, подыскивая подходящие слова.
– Когда мы впервые с тобой встретились и разговорились, я сказал тебе, что Рабовладельцы пытаются вывести новую породу людей. Но я не сказал, что за породу, потому что как раз тогда заметил твои отметины и не представлял, знаешь ли ты что-нибудь об этом. Так вот в чем тут дело: Рабовладельцы не собираются использовать разум человека. Этот разум способен думать, предполагать, а возможно, и находить пути к борьбе, сопротивлению. Рабовладельцам нужны люди спокойные, которые делали бы только то, что им приказывают, как стадо тупых овец.
В глазах Финна стали поблескивать вспышки понимания.
– Понимаешь? – спросил Медведь. – Рабовладельцы пытаются вывести племя безмозглых людей. Они пытаются вернуть их в животное состояние!
– Братья по крови… – сказал Финн, и лицо вспыхнуло.
– Конечно, – ответил Медведь со своей кривой усмешкой, – большей частью они получают Братьев по крови, которые чертовски близки к животным, хотя и не все из них, если уж говорить обо мне. Но Братья по крови кроме драки ни на что не годны. Я думаю, что Рабовладельцы, на самом деле, пытаются превратить людей в животных, не изменяя их внешнего облика.
Медведь расхохотался.
– Хотя, похоже, им не очень-то везет. Чаще всего нормальные дети умирают. А когда один все же выжил, он удрал. Как – мы, наверное, этого никогда не узнаем. Но все равно, даже и у этого одного по-настоящему хороший разум. От животного в нем только одно – знания и инстинкт для жизни в диком лесу, как у любого обитателя леса. Эти знания родились вместе с ним, вошли в его плоть и кровь.
Финн сидел молча, запутавшись в переплетении мыслей и ощущений. Медведь ткнул своим толстым пальцем в точки на его предплечье:
– Ты должен гордиться этими отметками, – пророкотал он. – Они означают, что ты – нечто особенное. Ты должен был стать одной из удач Рабовладельцев, а вместо этого стал их величайшим провалом. Как и я. Они сделали меня Братом по крови, но при рождении у меня оказалось на одну капельку больше человечности. И потому я – чуть ли не худшее, что может случиться у Рабовладельцев.
Он ухватил Финна за плечо и слегка его встряхнул.
– Но теперь я понял, что худшее для них – это ты. Ты полностью человек – и разумом, и телом, и сердцем, и душой… Но ко всему этому еще примешался и зверь, который принадлежит дикому лесу. Финн, большую часть этой проклятой страны занимает дикий лес. В нем никто – и уж, конечно, не Рабовладельцы – не сможет даже найти тебя, если ты не захочешь быть обнаруженным. Так вот… обрати свой гнев и ярость на Рабовладельцев.
Улыбка Медведя стала почти безумной.
– Когда они сделали тебя и меня, Финн, они выковали ножи, которые перережут им глотки.
16. И СНОВА В ПУТЬ…
Разговор шел долго, почти всю ночь. И потом, когда все уснули, Финну не спалось. В его голове все перемешалось.
Слова Медведя и содержавшаяся в них истина глубоко потрясли его. Тень ужаса все-таки витала вокруг него и могла оставаться надолго, но он чувствовал, что она больше не сможет овладеть им полностью.
Несмотря на то, что перед ним раскрылась потрясающая правда о его рождении, Медведь заставил его понять, что на самом деле ничего не изменилось. Он остался, таким же, каким был раньше. Он все еще был Финном Ферралом – человеком и охотником.
Он полностью осознал ошеломляющую простоту этого факта, и тени начали рассеиваться.
А потом он со стыдом вспомнил о другом. Погрузившись в глубины страданий и ужаса, он почти забыл о той сложной задаче, которую поставил перед собой в тот день, когда покинул деревню. Старый Джош был уже свободен, однако его задача была выполнена лишь наполовину. И решение этой задачи отняло слишком много времени.
На рассвете, так и не поспав, Финн чувствовал странную свежесть и цельность – будто к нему вернулась какая-то его часть, которую он, казалось, утратил. Даже Граттон, который ничего не знал о внутренних мучениях Финна, заметил перемены, когда подошел к нему по какому-то делу.
– Ты, похоже, хорошо выспался, – сказал Граттон.
– Что-то в этом роде, – улыбнулся Финн. – Что тебя заботит?
– Да народ, – слегка виновато сказал Граттон. – Мы немного беспокоимся, куда мы идем и что ты решил по нашему поводу.
Финн растерянно взглянул на него.
– Я… я почти не думал об этом. Я всего лишь собирался удрать подальше от Рабовладельцев.
– Конечно, мы тоже, – кивнул Граттон. – Только видишь ли, в чем дело: люди слегка растерялись. Они не хотят возвращаться в свои деревни, ведь туда снова могут прийти Рабовладельцы. Да и женщины… люди вряд ли будут им рады, особенно их возвращению с этими детьми.
Финн мрачно согласился, он уже знал кое-что о подлой трусливости деревенских.
– И мы знаем, что ты не собираешься оставаться с нами навсегда. Мы решили пойти куда-нибудь, где сможем защитить себя от Рабовладельцев.
– Где же это? – прогрохотал грубый голос подошедшего Медведя. – На Луне?
– Нет, – решительно сказал Граттон. – Видишь ли, я – из деревни, которая далеко на Западе, и мы слышали о месте, которое лежит еще западнее. О Пустоши. Похоже, Рабовладельцы не больно-то туда суются – поэтому люди, которые там живут, свободны.
Медведь хмыкнул:
– Мистер, я бывал в той Пустоши. Она рядом как раз с теми горами, откуда я родом. Там сплошь песок да пустыня, сухая, как старые кости. И еще – есть там такие местечки, по сравнению с которыми и пустыня выглядит оазисом. И животные, будто удравшие из чьего-то кошмара. Но вот одного я там не видел – не видел и следа людей.
Старый Джошуа подошел как раз вовремя, чтобы услышать слова Медведя, и насмешливо отметил:
– Даже если там и есть люди, вряд ли им понадобится выходить и здороваться с тобой .
Все засмеялись, а Граттон быстро продолжал:
– Я знаю, это суровые земли. Но если люди живут там, то, может быть, и мы сможем выжить и не бояться Рабовладельцев.
– Если вообще выживете, – проворчал Медведь.
Финн увидел, как у Медведя упрямо выпятилась челюсть, и перебил:
– Медведь прав, для вас настали трудные времена. Но и ты прав тоже – вам нужно найти себе место. Если бы я был на вашем месте, то тоже пошел бы туда.
– А может быть, – с надеждой спросил Граттон, – пойдем вместе?
Финн покачал головой.
– Я собираюсь доставить Джошуа в какое-нибудь безопасное место и заняться тем, что должен сделать. Может быть, я отправлюсь на запад, но хотел бы передвигаться с привычной мне скоростью.
– Да что там про меня? – Джошуа наклонился и ухватил Финна за руку. – Я знаю, тебя тянет пойти на поиски Джены. Я хотел бы пойти с тобой, но теперь самое меньшее, что я могу, так это не удерживать тебя.
Прежде чем Финн ответил, Джошуа повернулся к Граттону:
– Дружище, я знаю кое-что о жизни в лесах. Всю жизнь я был охотником. Не таким хорошим, как Финн, но все же и не дурным. Что скажешь, если на запад с тобой отправлюсь я?
На изуродованном шрамом лице Граттона появилась широченная улыбка.
– Скажу тебе «добро пожаловать!» и все такое прочее. Подожди, пойду расскажу народу об этом. – Кивнув Финну, он поспешил к своим людям.
Финн взглянул на Джошуа:
– Ты действительно этого хочешь?
Джошуа пожал плечами:
– Сынок, чего я действительно хочу, так это того, чтобы каким-нибудь магическим образом Джена оказалась здесь сию же минуту. Но это все чепуха, а я слишком стар, чтобы разыскивать ее вместе с тобой, и поэтому пойду с этими людьми. Я буду рад это сделать. Тогда, может быть, ты сможешь пойти и сделать все необходимое.
– Пойду, – сказал Финн, и ему перехватило горло. Долгое время они молча смотрели друг на друга – с любовью и уважением, более того, с тревогой и печалью.
Оба они понимали, что если расстанутся, то, может быть, навсегда. Оба понимали, что так оно и должно быть.
Стоявший рядом Медведь пророкотал нетерпеливо:
– Не люблю вмешиваться, но, может быть, кто-нибудь из вас, диких людей, имеет хоть малейшее представление, где искать вашу девочку?
Джошуа печально покачал головой:
– Я знаю только, что когда нас разлучили, сани, на которых была Джена, кажется, свернули на запад.
Финн согласился:
– Именно эти сани я и попытаюсь проследить, Медведь. Ты же сам говорил, что ее могли отвезти в большой центр Рабовладельцев в горах.
Медведь вздохнул:
– Может быть. А еще возможно, что они свернули на юг или вернулись на восток, или черт их знает куда. Это страна огромная, Финн.
Но глаза Финна блестели, чего не было уже много дней.
– Я знаю. Но я не могу идти в два места одновременно. И поэтому я иду на запад. Посмотрим, что там.
– Я так и знал, – ухмыльнулся Медведь. – Но в одном ты ошибся.
– В чем? – сухо спросил Финн.
Глаза Медведя весело поблескивали.
– Сынок, мы тут хорошенько взбаламутили мутную водицу. Теперь Рабовладельцы на других базах тоже узнают, что случилось. Такого ведь раньше не бывало: пришли люди и освободили рабов. Теперь они станут осторожничать в ожидании новых неприятностей. А это значит, что произойдут увлекательные вещи: Рабовладельцы протянут свои длинные шеи, чтобы старый Медведь имел возможность срубить еще несколько голов. – Неудержимый смех распирал его грудь. – И поэтому не ты пойдешь на запад, мой юный Финн. Мы.
Толпа людей, сгрудившаяся вокруг Граттона, с удивлением глядела, гадая, что же заставило огромного Брата по крови и юного охотника разразиться таким неудержимым хохотом.