Страница:
— Тоже мне! — пренебрежительно фыркнула Хлюпиха, отнюдь не потрясённая восторгами толстосумов. — И нечего было эти тайны мадридского двора устраивать, терпеть не могу секретов. И что, нам придётся платить ему процент с выручки?
— Избави бог! — ужаснулся жулик. — За кого вы меня держите? Не такой я идиот. Сумму, взятую в долг, вернём, и все. Разумеется, с процентами, без этого нельзя. И он будет нам поставлять вина, вина — это его бизнес. А кухня в вашем полном распоряжении, моя драгоценная, кухня — ваше и только ваше дело. Мы все с вами рассчитаем, на мне будет, естественно, организационная сторона, но, видите ли…
— Что ещё? — подозрительно спросила Богуся, заметив, что всегда бойкий на язык пан Зигмунт не решается высказаться.
— Когда два человека займутся совместным бизнесом, их должно объединять содружество, общность интересов, связывать, так сказать, узы… А какие узы могут быть крепче супружеских?
— Ох, что это вы, пан Зигмунт, такое говорите? — зарделась Богуся.
— Да, моя королева, я мечтаю об этом давно, с первой встречи вы, несравненная, покорили моё сердце. Я не смел просить вашей руки, пока делом не доказал, что в состоянии обеспечить наше будущее.
Осчастливьте! Пусть эта золотая ручка станет моей!
Я столько ждал!
— Ах, нет, нет! — отворачиваясь, но не отнимая руки, осыпаемой градом поцелуев, возразила вдовица. — Я не отказываю вам, не подумайте, но всему своё время. И трех месяцев не прошло, как скончался мой супруг, что станут говорить люди? Надо подождать…
— Божественная, сейчас такая жизнь пошла — ничего нельзя откладывать. Весь мир слетел с катушек и со страшной силой мчится вперёд. Кто первым дорвался, тот и на коне, а вы говорите — подождать.
Разве можно ждать, если предлагают деньги?! Да я и объект подходящий подыскал, за лето приведём его в порядок, а ближе к осени откроем ресторан. Но к тому времени мы уже должны быть супругами!
Пани Богуслава, однако, проявила твёрдость.
Возможно, Клепа и настоял бы на своём, прибегнув к более убедительным аргументам и проявив всесокрушающую пылкость чувств, если бы не дети. Нет, они не были совсем уж бестактными, всего раза два сунулись в кухню, но и этого оказалось достаточно, чтобы слегка притушить пламя, полыхавшее в груди искателя руки несравненной кулинарки. Пришлось сменить тактику и перейти к уговорам. И он принялся расписывать их будущие баснословные доходы, даже донёс об обручении Тадеуша с Эльжбетой, Призывая последовать их примеру. Ничего не помогло. Пани Богуслава упорствовала: приобрести ресторан и заняться им она соглашалась хоть сейчас, но вступить в брак — лишь по окончании годового траура.
Исчерпав все аргументы, жулик вышел из себя.
Теперь оставался только один выход — прибегнуть к хитрости, которую он заготовил заранее, предвидя именно такой поворот дела.
— Откуда? — удивилась Эльжбета. — Если бы даже очень постаралась, времени прошло недостаточно. С чего вдруг тебе в голову пришло такое?
— Да это все Клепа.
— Клепа? Такие сплетни распускает?
— Ну, не совсем. Просто он в последнее время только и твердит нам, что тебе надо поспешить выйти замуж. За Тадика, ну что смотришь? Я от него так просто прячусь, как увидит — сразу об этом заводит разговор. Мне даже подумалось — может, Тадик его попросил? Признался ему и попросил… походатайствовать.
Эльжбета логично заметила:
— Полагаю, первым делом он бы поговорил со мной, если ему так не терпится, а не с Клепой. Мне бы признался, а не ему! Ох, что это я, в чем признаваться? Ждать ребёнка ведь я могу, не он. Запутались мы с тобой, Крыха.
— Да, и давай постараемся разобраться, потому что чует моё сердце — неспроста все это. Он ведь, Я говорю о Клепе, и твоему отцу голову задурил, велел ему на меня воздействовать, чтобы я потом с тобой поговорила. И ещё какие-то ему глупости наплёл, уговаривая тебя поспешить со свадьбой, чтобы проверить… нет, «прояснить ситуацию». Именно так выражается наш Клепа. Прояснить ситуацию насчёт того, не женат ли уже Тадик, а то сколько девушек потом остаются с ребёнком, а их так называемый муженёк — поминай как звали. Вот чем вызван мой вопрос. Ты уж извини.
— Удивительно, какую бурную деятельность развёл наш ловчила всего за каких-то три дня! — поразилась Эльжбета. — Какую пену поднял! Ты права, непонятно, но меня тоже заинтересовало. С чего бы это и какая ему в том корысть?
— А Тадик не знает?
— Мы с ним о Клепе не разговаривали.
— Ведь что странно, — рассуждала Кристина, — до сих пор он никогда не вмешивался в наши семейные дела, а тут на тебе.
— Да, в дела наши не вмешивался, только добро наше воровал.
— Вот-вот, а поскольку уже давно ничего не крал, меня все больше тревожит его отъезд. Боюсь, вместе с этим прохвостом полквартиры исчезнет. Но сейчас для нас важнее сообразить, с чего он такие слухи распускает. Давай подумаем.
— Давай.
Пришёл Тадик, ему тоже велели думать. Тадик высказал предположение, что в деле замешана мегера, у шурина завелись с ней какие-то тайны, вечно шушукаются. Наверное, общие кулинарные проекты. Насколько ему известно, пробный приём удался на славу. Клепа теперь все свободное время проводит в её доме. Может, именно мегера и придумала всю эту муру? Мужик, похоже, совсем от неё угорел, вот и повторяет за ней как попугай.
Думали-думали, ничего умного не придумали, и Эльжбета решила поговорить с Агатой.
И оказалось, мудро поступила. Теперь Эльжбета знала все.
— Этой девчонке просто цены нет! — докладывала она, вернувшись из разведки, с нетерпением поджидавшей её Кристине. — Если не врёт, наш Клепа сделал предложение мегере и жаждет немедленно с ней расписаться.
— Погоди-ка, это Тадик жаждет немедленно расписаться с тобой. Так ведь? Или мы что-то перепутали?
— Не торопись, сейчас и ты все поймёшь. Итак, Клепа мечтает немедленно жениться, а мамуля, говорит Агатка, не соглашается, хочет дождаться, пока истечёт срок траура после смерти отца. И больше я ничего не узнала, остальное просто сообразила.
Сама думай: если Тадик в пожарном порядке женится на мне и покинет их дом, нужно будет заменить его другим сильным мужчиной, то есть Клепой. А как Клепа, будучи сбоку припёка, поселится в доме вдовы? Ей ничего не останется, как выйти за него, иначе что люди станут говорить. А ему жениться до зарезу надо, и побыстрее, не то накроется его проект с рестораном. Сам об этом сказал, Агатка слышала. И для меня брось в кипяток сосиску, есть жутко хочется.
— Ты же целую сумку вкусностей туда потащила! — удивилась Кристина, послушно доставая из холодильника ещё две сосиски.
— Не знаешь, что ли, этих деток? Все сами сожрали.
— Наверное, ты права. Именно этим руководствуется Клепа в своих инсинуациях. И наверняка доходчиво объяснит Богусе, что вторичное замужество раньше положенного срока люди воспримут как её заботу о детях, об их безопасности, мол, ей, слабой женщине, в случае чего их не защитить, ещё и собой жертвует. Логично! Для жулика с мегерой, может, это и в самом деле лучший выход, но не станете же вы с Тадиком ломать себе жизнь ради их удовольствия.
— Ты и в самом деле полагаешь, что выйти замуж — значит сломать себе жизнь? — невинно поинтересовалась Эльжбета.
Кристина, два дня назад потихоньку оформившая наконец свои отношения с Хенриком Карпинским, сконфузилась.
— Нет, конечно, не всегда, — поправилась она, вынимая из банки консервированные огурчики. — Особенно если выходить за Тадика, такой порядочный юноша… Дети, разумеется, могут отравить жизнь, но, во-первых, не обязательно их сразу же заводить.
А во-вторых, располагая таким состоянием… Нет, я не права и беру свои слова обратно.
Полностью удовлетворённая Эльжбета успокоилась и вернулась к последним событиям:
— Да, про рыбалку забыла! Вроде бы Тадик решил отцовские удочки держать не у нас, как они первоначально намеревались со Стасем, а у того дружка Стася, с которым мальчишка ходит на речку. Нас может не оказаться дома, когда они захотят порыбачить, а так — в любое удобное для пацанов время. И Стась после всего этого прямо влюбился в Тадика, впрочем, и к нашему шурину парень тоже испытывает тёплые чувства, не прочь его иметь отчимом. Тут прямая выгода — ведь Клепа занимает все помыслы пани Богуславы и все её время, так что мать теперь не контролирует детей, Стась может хоть каждый день бегать на реку. Да и Агатка уже не столь рьяно доносит матери на брата, потому что та перестала на доносы реагировать. А я провела с девчонкой воспитательную работу, посоветовала ей не ябедничать на брата по пустякам и вообще держаться с ним заодно, а то и он станет ябедничать матери, когда она сама начнёт бегать на свидания с мальчиками.
— И что? Убедила? — поинтересовалась Кристина.
— Кажется, да. Девочка она неглупая, сразу задумалась, надеюсь, сделает правильные выводы.
— Из всего этого следует, что мы теперь располагаем колоссальными возможностями влиять на развитие событий. И с чего начнём?
Заглядывая в холодильник, Эльжбета вскользь заметила:
— Я-то на тебя рассчитывала. Думала, что-нибудь умное посоветуешь. Майонеза не осталось, только хрен.
— Прекрасно, от майонеза толстеют. А насчёт чего я могу умное посоветовать?
— Ну как же, насчёт моей свадьбы. В принципе я ничего не имею против, но мне не хотелось бы жить со всеми в одной куче. Отец, кажется, что-то поговаривал о покупке дома… Как думаешь, это нам по средствам?
— Полагаю, что после недавней операции с земельными участками нам по средствам приобрести не один дом, но ведь такие вещи требуют времени, за день оформления не провернёшь. Если тебя интересует моё мнение, то я считаю — лучше всего вам сыграть свадьбу ближе к Рождеству и поселиться отдельно. И меня это бы устроило, потому что я намерена в ближайшее время завести ребёнка. Ты как к этому относишься? Не против?
— Положительно, заводи пожалуйста. Я не против, — рассеянно разрешила Эльжбета. — Так вы из-за этого спешили с оформлением брака?
— В том числе и из-за этого.
— Надо же, столько свадеб сразу, прямо эпидемия какая-то, — заметила девушка. — Так ты говоришь, где-то ближе к Рождеству? У меня-то возражений нет, но боюсь, Клепу это не устроит. Слушай, мне знаешь что пришло в голову?
— Что такое? — встревожилась Кристина, извлекая из кипятка сосиски.
— А вдруг Клепа примется за старое и станет у нас красть, не дожидаясь отъезда? И уносить в дом Хлюпихи. Лучшей малины не найти, там ведь без счета всяких тайников, куда не ступала нога человека. Слона можно спрятать! Ну если не слона, то уж крокодила наверняка.
И она принялась снимать целлофан с сосиски, — Так у нас же нет крокодила! — успокоила её Кристина, накладывая себе хрен.
Сосиски с огурчиками и хреном заменяли им обед, ведь не было смысла его готовить, Карпинский с работы вернётся лишь вечером. А пока можно перекусить на скорую руку здесь, в кухне, не тратя времени на капитальную стряпню и накрывание стола в гостиной.
— Нет, я серьёзно, — настаивала на своих опасениях Эльжбета. — Начнёт тащить все, что под руку подвернётся. Прекрасный способ, чтобы подтолкнуть нас к принятию радикального решения. У него мозгов хватит. Думаешь, не знает, что мы мечтаем избавиться от него? Для нас тогда единственный выход — подкинуть его Богусе. Слушай, а вдруг он уже не один день этим занимается?
— Вечно ты меня нервируешь! — разволновалась Кристина. — Только немного успокоюсь, только жизнь начнёт налаживаться, бац — и снова нервотрёпка. Такое ощущение, что живёшь на действующем вулкане.
Обе замолчали, удручённые новыми заботами. К тому же хрен оказался свежим и чересчур крепким, даже слезы выступили на глазах, пришлось сидеть разинув рты. И в наступившей тишине обе женщины явственно услышали лёгкий скрежет ключа в замке входной двери, а затем лёгкие, быстрые шаги по коридору.
Переглянувшись, Эльжбета с Кристиной ни слова не говоря встали и на цыпочках подкрались к двери гостиной.
Клепа увлечённо копался в кассетах, что лежали на тумбочке у телевизора, отбирая лучшие и складывая в большую полиэтиленовую сумку. Затем, отступив на шаг, окинул взглядом полки вдоль стены комнаты, внимательно изучил самую верхнюю и, приподнявшись на цыпочки, дотянулся до стоявшего там янтарного деревца счастья. Сунув и его в сумку, он заботливо передвинул остальные предметы на полке так, чтобы не бросалось в глаза пустое место.
Обе дамы с порога наблюдали за действиями жулика. В Кристине все так и кипело.
— Гляди, по-твоему вышло! — прошептала она Эльжбете. — Просто накаркала… Нет, я не выдержу! Ради бога, женитесь вы с Тадиком поскорее и пусть он сюда переедет. Или вовсе без всякой свадьбы пусть у нас поселится…
От этих слов девушка тихо ахнула. Клепа обернулся на звук и приветливо улыбнулся, явно собираясь мило поздороваться с хозяйками.
Эльжбета его опередила.
— Есть хочешь? — спросила она. — Мы тут как раз обедаем, можем и тебя сосисками угостить.
Немного подумав — на обед у Богуси сегодня он не мог рассчитывать, она шла на работу к двум и возвращалась поздно, так что и ужин сомнителен, — Клепа согласился.
— С удовольствием! — весело произнёс он. — Впрочем, я так и думал, что вы дома и у вас найдётся что-нибудь перекусить.
Кристина с Эльжбетой всегда понимали друг дружку с полуслова, вот и теперь хватило взгляда и нескольких жестов, чтобы выработать тактику поведения. Кристина, правда, позволила себе тихонько заскрежетать зубами, но взяла себя в руки и с радушной улыбкой принялась обслуживать шурина в кухне.
Эльжбета наскоро проглотила вторую сосиску и поспешила в гостиную. Поскольку в кухню жулик пришёл с пустыми руками, сумка его должна была остаться там. Но где же она?
Отыскалась сумка на самой нижней полке, прикрытая чем-то непонятным. Не сразу в этом непонятном Эльжбета узнала свой школьный ранец. И была потрясена. Каким чудом проклятый ворюга сумел у них на глазах в мгновение ока так ловко скрыть свои трофеи и откуда он извлёк её школьный ранец, наверняка долгие годы пылившийся где-то на антресолях? Фантастика какая-то… Ведь они с Кристиной глаз с него не сводили, он не копался ни в чем, не наклонялся, не заталкивал ворованное под кресла или диван, не делал попытки незаметно спрятать сумку в коридоре по дороге в кухню. Ничего этого не было, а ведь просто гениально скрыл награбленное.
Оценив Клепину гениальность, Эльжбета извлекла из его сумки кассеты и деревце счастья и мстительно заполнила воровскую торбу другими предметами. Сунула в неё лопнувший цветочный горшок с засохшей альпийской фиалкой, горсть одноразовых использованных зажигалок и парочку старых кассет, на которых уже ничего нельзя было записать. Взвесив сумку на руке и подумав, добавила отвратительный железный подсвечник, от которого давно мечтала избавиться.
В кухню она вернулась в тот момент, когда Клепа развлекал Кристину жуткой историей о каком-то брачном аферисте. Причём с такими леденящими кровь подробностями, что не узнай Кристина об Агаткиных откровениях, непременно решила бы, что шурин свихнулся на матримониальной почве.
— Все о'кей, спокойно! — удержала Эльжбета мачеху, когда та рванулась было к шурину, увидев, как он безмятежно покидает их квартиру с невесть откуда появившейся своей сумкой в руках. — Пусть забирает. Насколько мне известно, у Хлюпихи тоже имеются мусорные баки.
Хенрик присмотрел для них с Кристиной на окраине Урсинова почти готовую виллу, осталось только отделать, с прекрасным участком. Квартиру он оставлял дочери, и все было бы отлично, если бы не дикое упрямство Богуси.
Причина его оставалась тайной для всех. Скрытная натура этой матроны, патологическое нежелание ни с кем делиться своими тайнами сыграло роковую роль. Ну кто мог знать, что благодаря фатальному стечению обстоятельств именно в эти дни две соседки и одна сослуживица, словно сговорившись, затеяли разговор о падении нравов в наше время вообще и о бесстыдном поведении вдов в частности. Бога не боятся и, не успев похоронить мужа, уже гоняются за следующим, причём, потеряв всякий стыд, пускаются во все тяжкие. Одна она, пани Богуслава, являет собой достойный образец для подражания, безукоризненным поведением, трудолюбием и заботой о детях посрамляя упомянутых негодниц, что ни Господа, ни людей не стыдятся.
Вот только, должно быть, нелегко бедняжке приходится. Выдержит ли?
Поводом к таким разговорам послужил фильм «Унесённые ветром». Вся Польша сидела перед телевизорами и затаив дыхание следила за судьбой Скарлетт О'Хара, такой трогательной в своём чёрном траурном одеяни. — Вот так получилось, что именно телевидение разрушило хитроумные планы Клепы, и он в сердцах чуть было не подал на него в суд, чтобы потребовать возмещение морального ущерба, ибо его избранница в числе своих аргументов упомянула и «Унесённые ветром», оказавшие на неё столь пагубное влияние.
Итак, для пани Богуславы никакого значения не имела свадьба Тадика и Эльжбетки, она по-прежнему не соглашалась на проживание в её доме шурина, место в доме невесты оставалось занятым, и Тадику некуда было переезжать. Устранить же Клепу можно было лишь с применением физической силы, однако при мягкости характера Хенрика Карпинского такой вариант нечего и рассматривать. Но если даже предположить чудо, коварный шурин вполне был способен тайно вернуться и с присущей ему ловкостью угнездиться в привычной квартире.
У Кристины стали проявляться симптомы нервного расстройства.
— Не можем же мы каждый раз отвлекать его сосисочками с хреном! — билась она в истерике. — К тому же он питается у Хлюпихи, после такой жратвы на наши сосиски вряд ли польстится. Да, я пожертвовала собой, специально испекла несъедобное печенье с алмазами, но ведь этой скотине и камень нипочём. Вдруг все-таки попытается откусить, сломает зуб и вывалит все в помойку! И ещё скажет — из лучших побуждений, чтобы другие себе зубы не поломали! И вообще, я не уверена, что… что мне ещё можно волноваться! Наоборот, думаю, уже нельзя, а то дате родится нервное. Сделайте же что-нибудь!
— Неужели нельзя было подождать, пока все не утрясётся? — жалобно спросила Эльжбета. — Столько лет ждали, потерпели бы уж немножко…
— Ещё чего! — бушевала Кристина. — Стану я ждать! Из-за этого прохвоста! Ещё чего! А потом в трамвае скажут: «Бабуля, возьмите своего мальчика на колени».
Карпинский предпринял жалкую попытку успокоить жену:
— Тебе же не придётся ездить в трамваях!
— А откуда ты знаешь, что будет мальчик? — заинтересовалась Эльжбета.
— Ты считаешь, что «бабуля, возьмите на колени девочку» звучит лучше?!
Тадеуш не выдержал:
— Да какая «бабуля»? Да если вы когда-нибудь со своей настоящей внучкой поедете в общественном транспорте, все примут вас за её старшую сестру. Но в принципе пани права, надо что-то делать. Может, сказать мегере, что возвращаюсь к матери? Хотя нет, ведь тогда она способна меня на ключ запереть, как отца. А ваш Клепа, признаюсь, и меня достал. Недавно по чистой случайности успел перехватить у него какую-то хрустальную финтифлюшку, когда он её заталкивал в свою педерастку… то есть я хотел сказать — в эту, ну как их, косметичку для мужчин.
Хотя, с другой стороны, я его понимаю. Он мне признался, что из-за ослиного упрямства мегеры вот-вот потеряет такую оказию, что выпадает человеку раз в сто лет.
— Чего же он не хватает свою оказию? — раздражённо поинтересовалась Кристина. — Кто ему мешает? Разве в бизнесе обязательно жениться?
— Ведь в их бизнесе главная мегера, а он сомневается, что может ей во всем доверять. Другое дело, когда станет его законной супругой. Похоже, Клепа ваш намерен её здорово укоротить.
— А я из-за всех его проблем здоровье теряю!
Все видели — с Кристиной творится неладное, того и гляди возьмёт и отравит шурина. И угодит за решётку, а этого никому не хотелось. Правда, немного успокаивал тот факт, что Клепа все меньше ел у Карпинских. У них он крал, питался же у пани Богуси.
Неизвестно, чем бы разрешилось нагромождение всех этих непримиримых противоречий, не вмешайся в дело какая-то милосердная высшая сила. А своим орудием высшая сила избрала невинное дитя.
Заполучив наконец рыбацкое снаряжение отца, Стась почувствовал себя на седьмом небе. Как на отцовские удочки и крючки ловилась рыба! Какое это было счастье! Стасю даже удалось получить удостоверение члена общества «Рыболов-спортсмен», хотя годы его ещё не вышли. По-настоящему такое удостоверение ему пришлось бы ждать ещё целых два года, но помогли старший брат приятеля и его отец, тоже заядлые рыбаки. И вообще, Стась давно иззавидовался своему корешу, у которого все в семье, не исключая и матери, были охвачены этой благородной манией. И потихоньку в парне зародилось и крепло желание и свою перевоспитать.
Козырь в воспитательной работе был один — дармовая рыба. Правда, не все, что вылавливалось, было потрясающих размеров, но даже и мелкая рыбёшка находила применение в хозяйстве. Да взять хотя бы уху. А уж рыбные котлетки или фрикадельки мать готовила просто гениально. Прекрасно зная бережливую натуру матери, парень размечтался, как постепенно склонит её на свою сторону и она тоже полюбит рыбную ловлю. Ему и в голову не приходило, что Хлюп потратил впустую на такие попытки многие годы.
— Где Стась? — раздражённо поинтересовалась пани Богуслава, вернувшись с работы в половине девятого утра. Усталость тут была ни при чем, она как раз и не устала, просто в последнее время раздражение стало её привычным, состоянием.
В результате воспитательной работы Эльжбеты Агатка пересмотрела своё отношение к Стасю и перестала придерживаться прежних бескомпромиссных принципов. Пока же ответила чистую правду:
— Отправился к Гжесю.
Мать поморщилась.
— А когда отправился?
— Не знаю. Я не обратила внимания.
И опять это было правдой, ибо на восходе солнца девочка спала крепким сном. Что же касается рыбалки, то о ней она знала ещё с вечера, когда мальчишки договаривались поудить на зорьке. Но ведь об этом её никто не спрашивал.
— Очень плохо! — резко упрекнула Богуся дочь. — Я же просила обращать внимание. Кто их там знает, а вдруг опять…
И при одной мысли о ненавистной рыбной ловле она содрогнулась. Агатка вся сжалась в ожидании обычных поучений, но мать лишь вздохнула и направилась в кухню, предоставив дочери заниматься чем пожелает.
А Стась именно в этот день побил свой собственный рекорд. Ему и раньше случалось ловить на отцовский спиннинг крупную рыбу, но сегодня попался судак! Да ещё какой, Езус-Мария! Килограмма на три, не меньше! Такую рыбу даже его мать не может не оценить. От привалившей удачи Стась пришёл в невменяемое состояние, хотелось кричать на весь мир, плясать от радости.
До сих пор всю выловленную рыбу Стась отдавал приятелю, и тот относил её матери или отдавал тётке, но сегодня… сегодня Стась решил явиться домой с волшебным уловом, небрежно швырнуть на кухонный стол красавца и гордо заявить: «Смотри, мамуля, какая красота! И все задаром!» Вздрогнув от грохота входной двери, пани Богуслава мрачно глянула на явившегося пред её очи сына.
Раз с таким шумом возвращается, значит, где-то был легально, иначе пробрался бы как мышь, чтобы мать не слышала, а потом делал вид, что уже давно дома.
— Вот! — гордо заявил Стась и швырнул на кухонный стол сетку, в которой среди окуньков, слабо шевеля жабрами, красовалась огромная и великолепная рыбина.
Пани Богуслава замерла.
Долго, очень долго она не могла издать ни звука, и все это время её сын терпеливо ждал, раздуваясь от гордости и триумфа.
— Откуда? — наконец прохрипела мать.
— Я поймал! Сам! И все это задаром!
Итак, стали явью самые страшные опасения пани Богуславы. Её родной сын, её первенец унаследовал от Хлюпа пагубную страсть и погряз в этом мерзком безумии, придуманном мужчинами специально против жён! А ещё говорят, что всякая гадость через гены передаётся, какие тут гены, с кем поведёшься, от того и наберёшься! Мало того, что покойник ей отравлял жизнь, так ещё и сына заразил. И как она ни старалась, как ни следила за мальчиком, как ни запрещала ему заниматься этим идиотизмом — все без толку! Да будь он проклят, этот Северин, который умудряется и теперь, с того света, устраивать ей такие пакости!
И после этого она будет чтить его память? Чью память-то? Подлеца, негодяя, который продолжает её собственных детей совращать? А она ещё из-за этого чудовища себе жизнь ломает, отказывается от брака с порядочным человеком!
Ярость и отчаяние терзали душу несчастной женщины. Стась в ужасе окаменел и стоял столбом с дурацкой ухмылкой на лице.
В этот момент открылась дверь и в кухню вошёл пан Зигмунт. И тут произошло такое, что бедный Стась уже и не знал, что подумать.
Сначала его мать бросилась на грудь вошедшему, который не опрокинулся лишь потому, что опёрся о косяк. Затем тяжёлой рысцой кинулась в спальню, выхватила из ящика комода кипу каких-то бумаг и, вернувшись, сунула их в руки тоже остолбеневшему гостю.
— Вот! Бери! Оформляй! Выхожу за тебя! Немедленно! Завтра же! Нет, ещё сегодня! И плевать мне на то, что скажут люди! Пусть утопятся вместе с этой рыбой!
Клепа абсолютно ничего не понимал, а уж всего менее — связи рыбы с их браком. Но он не растерялся и первым делом схватил и спрятал в карман дотоле недоступные ему бумаги для ЗАГСа, а вторым — заключил в объятия дорогую невесту.
Со Стасем обошлись по-божески. Мать, правда, накинулась на него с упрёками, будущий отчим подхалимски вторил ей, но проклинать сына не советовал. К рыболовам Клепа всю жизнь относился с несколько снисходительным презрением, как к неопасным маньякам, и торжественно заверил невесту, что сам он лично ни разу не брал в руки дурацкой палки с крючком и брать не собирается. Стася умеренно осудил, главным образом за то, что огорчает такую бесценную женщину, и как ему не стыдно.
После чего принялся нежно успокаивать бесценную женщину, говоря, что вся рыба в реках, морях и океанах не стоит одной её слезинки. И тут вдруг углядел великолепного судака на столе и как-то незаметно для себя от слезинок прямо перешёл к судаку в сметане. Любимая женщина притихла в его объятиях и совсем воспрянула духом, услышав робкое сыновье «рыбные котлетки». А Клепа исподтишка подмигнул оживившемуся Стасю.
— А я шурина всегда любил, — задумчиво произнёс Хенрик Карпинский. — Даже вы не станете отрицать в нем необыкновенных способностей, ведь и недели не прошло с их свадьбы, а он уже открыл ресторанчик. И что бы вы мне ни говорили, я все равно буду там обедать!
— Очень рада, обедай себе, — разрешила Кристина. — Я сегодня была у врача, он подтвердил беременность, так что, думаю, скоро мне будет не до готовки. Да и вообще, честно говоря, насчёт собственных кулинарных талантов у меня большие сомнения.
Конечно, терпение и труд… Но когда появится маленький…
— Шестой! — оповестила Эльжбета, стукнув молотком по закаменевшему печенью. Среди рассыпавшихся по столу крошек весело блеснул алмазик. — Шестой, слышишь, папа? А сколько всего их было?
— Двенадцать, — ответил Хенрик. — Я вот подумал… а вы уверены, что теперь мы можем держать их открыто? Как-то спокойнее в печенье, прекрасный тайник!
— Мы же вставили новые замки, а ключей у Клепы нет. Да и занят сейчас, не до того ему, — ответила Эльжбета. — Слушайте, замуж я выхожу первый раз в жизни и, надеюсь, в последний, так не устроить ли нам свадебный пир в их ресторане?
— Разумеется, дитя моё! — обрадовался Карпинский. — И даже обязательно, как мне это самому не пришло в голову? Великолепная идея. Итак, я договариваюсь с шурином, что мы снимаем их ресторанный зал. Как-то даже неприятно, что нет необходимости экономить.
— А я со своей стороны могу поклясться — нигде в мире, ни за какие бабки пан так вкусно не поест, как у вдовы моего отца, — с гордостью заявил Тадеуш.
— Уж это верно! — подтвердил Карпинский.
— Седьмой! — сказала Эльжбета.
— И ничего, что свадьба обойдётся недорого, — продолжал Тадеуш. — Недостаток в расходах восполним шампанским. За это я ручаюсь.
А Карпинский пожелал уж до конца высказаться:
— Сейчас я скажу одну вещь и попрошу всех присутствующих это запомнить. Я человек тихий, спокойный, и вся нервотрёпка, связанная с большими деньгами, не для меня. Ни за какие сокровища мира никогда в жизни не стану больше заниматься бизнесом!
— Избави бог! — ужаснулся жулик. — За кого вы меня держите? Не такой я идиот. Сумму, взятую в долг, вернём, и все. Разумеется, с процентами, без этого нельзя. И он будет нам поставлять вина, вина — это его бизнес. А кухня в вашем полном распоряжении, моя драгоценная, кухня — ваше и только ваше дело. Мы все с вами рассчитаем, на мне будет, естественно, организационная сторона, но, видите ли…
— Что ещё? — подозрительно спросила Богуся, заметив, что всегда бойкий на язык пан Зигмунт не решается высказаться.
— Когда два человека займутся совместным бизнесом, их должно объединять содружество, общность интересов, связывать, так сказать, узы… А какие узы могут быть крепче супружеских?
— Ох, что это вы, пан Зигмунт, такое говорите? — зарделась Богуся.
— Да, моя королева, я мечтаю об этом давно, с первой встречи вы, несравненная, покорили моё сердце. Я не смел просить вашей руки, пока делом не доказал, что в состоянии обеспечить наше будущее.
Осчастливьте! Пусть эта золотая ручка станет моей!
Я столько ждал!
— Ах, нет, нет! — отворачиваясь, но не отнимая руки, осыпаемой градом поцелуев, возразила вдовица. — Я не отказываю вам, не подумайте, но всему своё время. И трех месяцев не прошло, как скончался мой супруг, что станут говорить люди? Надо подождать…
— Божественная, сейчас такая жизнь пошла — ничего нельзя откладывать. Весь мир слетел с катушек и со страшной силой мчится вперёд. Кто первым дорвался, тот и на коне, а вы говорите — подождать.
Разве можно ждать, если предлагают деньги?! Да я и объект подходящий подыскал, за лето приведём его в порядок, а ближе к осени откроем ресторан. Но к тому времени мы уже должны быть супругами!
Пани Богуслава, однако, проявила твёрдость.
Возможно, Клепа и настоял бы на своём, прибегнув к более убедительным аргументам и проявив всесокрушающую пылкость чувств, если бы не дети. Нет, они не были совсем уж бестактными, всего раза два сунулись в кухню, но и этого оказалось достаточно, чтобы слегка притушить пламя, полыхавшее в груди искателя руки несравненной кулинарки. Пришлось сменить тактику и перейти к уговорам. И он принялся расписывать их будущие баснословные доходы, даже донёс об обручении Тадеуша с Эльжбетой, Призывая последовать их примеру. Ничего не помогло. Пани Богуслава упорствовала: приобрести ресторан и заняться им она соглашалась хоть сейчас, но вступить в брак — лишь по окончании годового траура.
Исчерпав все аргументы, жулик вышел из себя.
Теперь оставался только один выход — прибегнуть к хитрости, которую он заготовил заранее, предвидя именно такой поворот дела.
* * *
— Слушай, Эльжбета, ты что, ждёшь ребёнка? — несколько смущённо поинтересовалась Кристина.— Откуда? — удивилась Эльжбета. — Если бы даже очень постаралась, времени прошло недостаточно. С чего вдруг тебе в голову пришло такое?
— Да это все Клепа.
— Клепа? Такие сплетни распускает?
— Ну, не совсем. Просто он в последнее время только и твердит нам, что тебе надо поспешить выйти замуж. За Тадика, ну что смотришь? Я от него так просто прячусь, как увидит — сразу об этом заводит разговор. Мне даже подумалось — может, Тадик его попросил? Признался ему и попросил… походатайствовать.
Эльжбета логично заметила:
— Полагаю, первым делом он бы поговорил со мной, если ему так не терпится, а не с Клепой. Мне бы признался, а не ему! Ох, что это я, в чем признаваться? Ждать ребёнка ведь я могу, не он. Запутались мы с тобой, Крыха.
— Да, и давай постараемся разобраться, потому что чует моё сердце — неспроста все это. Он ведь, Я говорю о Клепе, и твоему отцу голову задурил, велел ему на меня воздействовать, чтобы я потом с тобой поговорила. И ещё какие-то ему глупости наплёл, уговаривая тебя поспешить со свадьбой, чтобы проверить… нет, «прояснить ситуацию». Именно так выражается наш Клепа. Прояснить ситуацию насчёт того, не женат ли уже Тадик, а то сколько девушек потом остаются с ребёнком, а их так называемый муженёк — поминай как звали. Вот чем вызван мой вопрос. Ты уж извини.
— Удивительно, какую бурную деятельность развёл наш ловчила всего за каких-то три дня! — поразилась Эльжбета. — Какую пену поднял! Ты права, непонятно, но меня тоже заинтересовало. С чего бы это и какая ему в том корысть?
— А Тадик не знает?
— Мы с ним о Клепе не разговаривали.
— Ведь что странно, — рассуждала Кристина, — до сих пор он никогда не вмешивался в наши семейные дела, а тут на тебе.
— Да, в дела наши не вмешивался, только добро наше воровал.
— Вот-вот, а поскольку уже давно ничего не крал, меня все больше тревожит его отъезд. Боюсь, вместе с этим прохвостом полквартиры исчезнет. Но сейчас для нас важнее сообразить, с чего он такие слухи распускает. Давай подумаем.
— Давай.
Пришёл Тадик, ему тоже велели думать. Тадик высказал предположение, что в деле замешана мегера, у шурина завелись с ней какие-то тайны, вечно шушукаются. Наверное, общие кулинарные проекты. Насколько ему известно, пробный приём удался на славу. Клепа теперь все свободное время проводит в её доме. Может, именно мегера и придумала всю эту муру? Мужик, похоже, совсем от неё угорел, вот и повторяет за ней как попугай.
Думали-думали, ничего умного не придумали, и Эльжбета решила поговорить с Агатой.
И оказалось, мудро поступила. Теперь Эльжбета знала все.
— Этой девчонке просто цены нет! — докладывала она, вернувшись из разведки, с нетерпением поджидавшей её Кристине. — Если не врёт, наш Клепа сделал предложение мегере и жаждет немедленно с ней расписаться.
— Погоди-ка, это Тадик жаждет немедленно расписаться с тобой. Так ведь? Или мы что-то перепутали?
— Не торопись, сейчас и ты все поймёшь. Итак, Клепа мечтает немедленно жениться, а мамуля, говорит Агатка, не соглашается, хочет дождаться, пока истечёт срок траура после смерти отца. И больше я ничего не узнала, остальное просто сообразила.
Сама думай: если Тадик в пожарном порядке женится на мне и покинет их дом, нужно будет заменить его другим сильным мужчиной, то есть Клепой. А как Клепа, будучи сбоку припёка, поселится в доме вдовы? Ей ничего не останется, как выйти за него, иначе что люди станут говорить. А ему жениться до зарезу надо, и побыстрее, не то накроется его проект с рестораном. Сам об этом сказал, Агатка слышала. И для меня брось в кипяток сосиску, есть жутко хочется.
— Ты же целую сумку вкусностей туда потащила! — удивилась Кристина, послушно доставая из холодильника ещё две сосиски.
— Не знаешь, что ли, этих деток? Все сами сожрали.
— Наверное, ты права. Именно этим руководствуется Клепа в своих инсинуациях. И наверняка доходчиво объяснит Богусе, что вторичное замужество раньше положенного срока люди воспримут как её заботу о детях, об их безопасности, мол, ей, слабой женщине, в случае чего их не защитить, ещё и собой жертвует. Логично! Для жулика с мегерой, может, это и в самом деле лучший выход, но не станете же вы с Тадиком ломать себе жизнь ради их удовольствия.
— Ты и в самом деле полагаешь, что выйти замуж — значит сломать себе жизнь? — невинно поинтересовалась Эльжбета.
Кристина, два дня назад потихоньку оформившая наконец свои отношения с Хенриком Карпинским, сконфузилась.
— Нет, конечно, не всегда, — поправилась она, вынимая из банки консервированные огурчики. — Особенно если выходить за Тадика, такой порядочный юноша… Дети, разумеется, могут отравить жизнь, но, во-первых, не обязательно их сразу же заводить.
А во-вторых, располагая таким состоянием… Нет, я не права и беру свои слова обратно.
Полностью удовлетворённая Эльжбета успокоилась и вернулась к последним событиям:
— Да, про рыбалку забыла! Вроде бы Тадик решил отцовские удочки держать не у нас, как они первоначально намеревались со Стасем, а у того дружка Стася, с которым мальчишка ходит на речку. Нас может не оказаться дома, когда они захотят порыбачить, а так — в любое удобное для пацанов время. И Стась после всего этого прямо влюбился в Тадика, впрочем, и к нашему шурину парень тоже испытывает тёплые чувства, не прочь его иметь отчимом. Тут прямая выгода — ведь Клепа занимает все помыслы пани Богуславы и все её время, так что мать теперь не контролирует детей, Стась может хоть каждый день бегать на реку. Да и Агатка уже не столь рьяно доносит матери на брата, потому что та перестала на доносы реагировать. А я провела с девчонкой воспитательную работу, посоветовала ей не ябедничать на брата по пустякам и вообще держаться с ним заодно, а то и он станет ябедничать матери, когда она сама начнёт бегать на свидания с мальчиками.
— И что? Убедила? — поинтересовалась Кристина.
— Кажется, да. Девочка она неглупая, сразу задумалась, надеюсь, сделает правильные выводы.
— Из всего этого следует, что мы теперь располагаем колоссальными возможностями влиять на развитие событий. И с чего начнём?
Заглядывая в холодильник, Эльжбета вскользь заметила:
— Я-то на тебя рассчитывала. Думала, что-нибудь умное посоветуешь. Майонеза не осталось, только хрен.
— Прекрасно, от майонеза толстеют. А насчёт чего я могу умное посоветовать?
— Ну как же, насчёт моей свадьбы. В принципе я ничего не имею против, но мне не хотелось бы жить со всеми в одной куче. Отец, кажется, что-то поговаривал о покупке дома… Как думаешь, это нам по средствам?
— Полагаю, что после недавней операции с земельными участками нам по средствам приобрести не один дом, но ведь такие вещи требуют времени, за день оформления не провернёшь. Если тебя интересует моё мнение, то я считаю — лучше всего вам сыграть свадьбу ближе к Рождеству и поселиться отдельно. И меня это бы устроило, потому что я намерена в ближайшее время завести ребёнка. Ты как к этому относишься? Не против?
— Положительно, заводи пожалуйста. Я не против, — рассеянно разрешила Эльжбета. — Так вы из-за этого спешили с оформлением брака?
— В том числе и из-за этого.
— Надо же, столько свадеб сразу, прямо эпидемия какая-то, — заметила девушка. — Так ты говоришь, где-то ближе к Рождеству? У меня-то возражений нет, но боюсь, Клепу это не устроит. Слушай, мне знаешь что пришло в голову?
— Что такое? — встревожилась Кристина, извлекая из кипятка сосиски.
— А вдруг Клепа примется за старое и станет у нас красть, не дожидаясь отъезда? И уносить в дом Хлюпихи. Лучшей малины не найти, там ведь без счета всяких тайников, куда не ступала нога человека. Слона можно спрятать! Ну если не слона, то уж крокодила наверняка.
И она принялась снимать целлофан с сосиски, — Так у нас же нет крокодила! — успокоила её Кристина, накладывая себе хрен.
Сосиски с огурчиками и хреном заменяли им обед, ведь не было смысла его готовить, Карпинский с работы вернётся лишь вечером. А пока можно перекусить на скорую руку здесь, в кухне, не тратя времени на капитальную стряпню и накрывание стола в гостиной.
— Нет, я серьёзно, — настаивала на своих опасениях Эльжбета. — Начнёт тащить все, что под руку подвернётся. Прекрасный способ, чтобы подтолкнуть нас к принятию радикального решения. У него мозгов хватит. Думаешь, не знает, что мы мечтаем избавиться от него? Для нас тогда единственный выход — подкинуть его Богусе. Слушай, а вдруг он уже не один день этим занимается?
— Вечно ты меня нервируешь! — разволновалась Кристина. — Только немного успокоюсь, только жизнь начнёт налаживаться, бац — и снова нервотрёпка. Такое ощущение, что живёшь на действующем вулкане.
Обе замолчали, удручённые новыми заботами. К тому же хрен оказался свежим и чересчур крепким, даже слезы выступили на глазах, пришлось сидеть разинув рты. И в наступившей тишине обе женщины явственно услышали лёгкий скрежет ключа в замке входной двери, а затем лёгкие, быстрые шаги по коридору.
Переглянувшись, Эльжбета с Кристиной ни слова не говоря встали и на цыпочках подкрались к двери гостиной.
Клепа увлечённо копался в кассетах, что лежали на тумбочке у телевизора, отбирая лучшие и складывая в большую полиэтиленовую сумку. Затем, отступив на шаг, окинул взглядом полки вдоль стены комнаты, внимательно изучил самую верхнюю и, приподнявшись на цыпочки, дотянулся до стоявшего там янтарного деревца счастья. Сунув и его в сумку, он заботливо передвинул остальные предметы на полке так, чтобы не бросалось в глаза пустое место.
Обе дамы с порога наблюдали за действиями жулика. В Кристине все так и кипело.
— Гляди, по-твоему вышло! — прошептала она Эльжбете. — Просто накаркала… Нет, я не выдержу! Ради бога, женитесь вы с Тадиком поскорее и пусть он сюда переедет. Или вовсе без всякой свадьбы пусть у нас поселится…
От этих слов девушка тихо ахнула. Клепа обернулся на звук и приветливо улыбнулся, явно собираясь мило поздороваться с хозяйками.
Эльжбета его опередила.
— Есть хочешь? — спросила она. — Мы тут как раз обедаем, можем и тебя сосисками угостить.
Немного подумав — на обед у Богуси сегодня он не мог рассчитывать, она шла на работу к двум и возвращалась поздно, так что и ужин сомнителен, — Клепа согласился.
— С удовольствием! — весело произнёс он. — Впрочем, я так и думал, что вы дома и у вас найдётся что-нибудь перекусить.
Кристина с Эльжбетой всегда понимали друг дружку с полуслова, вот и теперь хватило взгляда и нескольких жестов, чтобы выработать тактику поведения. Кристина, правда, позволила себе тихонько заскрежетать зубами, но взяла себя в руки и с радушной улыбкой принялась обслуживать шурина в кухне.
Эльжбета наскоро проглотила вторую сосиску и поспешила в гостиную. Поскольку в кухню жулик пришёл с пустыми руками, сумка его должна была остаться там. Но где же она?
Отыскалась сумка на самой нижней полке, прикрытая чем-то непонятным. Не сразу в этом непонятном Эльжбета узнала свой школьный ранец. И была потрясена. Каким чудом проклятый ворюга сумел у них на глазах в мгновение ока так ловко скрыть свои трофеи и откуда он извлёк её школьный ранец, наверняка долгие годы пылившийся где-то на антресолях? Фантастика какая-то… Ведь они с Кристиной глаз с него не сводили, он не копался ни в чем, не наклонялся, не заталкивал ворованное под кресла или диван, не делал попытки незаметно спрятать сумку в коридоре по дороге в кухню. Ничего этого не было, а ведь просто гениально скрыл награбленное.
Оценив Клепину гениальность, Эльжбета извлекла из его сумки кассеты и деревце счастья и мстительно заполнила воровскую торбу другими предметами. Сунула в неё лопнувший цветочный горшок с засохшей альпийской фиалкой, горсть одноразовых использованных зажигалок и парочку старых кассет, на которых уже ничего нельзя было записать. Взвесив сумку на руке и подумав, добавила отвратительный железный подсвечник, от которого давно мечтала избавиться.
В кухню она вернулась в тот момент, когда Клепа развлекал Кристину жуткой историей о каком-то брачном аферисте. Причём с такими леденящими кровь подробностями, что не узнай Кристина об Агаткиных откровениях, непременно решила бы, что шурин свихнулся на матримониальной почве.
— Все о'кей, спокойно! — удержала Эльжбета мачеху, когда та рванулась было к шурину, увидев, как он безмятежно покидает их квартиру с невесть откуда появившейся своей сумкой в руках. — Пусть забирает. Насколько мне известно, у Хлюпихи тоже имеются мусорные баки.
* * *
Предложение ускорить свадьбу Тадик воспринял с восторгом. Жилищная проблема его не смущала, он был уверен, что в состоянии содержать семью, поэтому богатство тестя не задевало его амбиции. А с Эльжбетой он мог жить где угодно, начиная с шалаша и кончая дворцом. Причём шалаш немедленно принялся бы обустраивать и оснащать всяческими удобствами.Хенрик присмотрел для них с Кристиной на окраине Урсинова почти готовую виллу, осталось только отделать, с прекрасным участком. Квартиру он оставлял дочери, и все было бы отлично, если бы не дикое упрямство Богуси.
Причина его оставалась тайной для всех. Скрытная натура этой матроны, патологическое нежелание ни с кем делиться своими тайнами сыграло роковую роль. Ну кто мог знать, что благодаря фатальному стечению обстоятельств именно в эти дни две соседки и одна сослуживица, словно сговорившись, затеяли разговор о падении нравов в наше время вообще и о бесстыдном поведении вдов в частности. Бога не боятся и, не успев похоронить мужа, уже гоняются за следующим, причём, потеряв всякий стыд, пускаются во все тяжкие. Одна она, пани Богуслава, являет собой достойный образец для подражания, безукоризненным поведением, трудолюбием и заботой о детях посрамляя упомянутых негодниц, что ни Господа, ни людей не стыдятся.
Вот только, должно быть, нелегко бедняжке приходится. Выдержит ли?
Поводом к таким разговорам послужил фильм «Унесённые ветром». Вся Польша сидела перед телевизорами и затаив дыхание следила за судьбой Скарлетт О'Хара, такой трогательной в своём чёрном траурном одеяни. — Вот так получилось, что именно телевидение разрушило хитроумные планы Клепы, и он в сердцах чуть было не подал на него в суд, чтобы потребовать возмещение морального ущерба, ибо его избранница в числе своих аргументов упомянула и «Унесённые ветром», оказавшие на неё столь пагубное влияние.
Итак, для пани Богуславы никакого значения не имела свадьба Тадика и Эльжбетки, она по-прежнему не соглашалась на проживание в её доме шурина, место в доме невесты оставалось занятым, и Тадику некуда было переезжать. Устранить же Клепу можно было лишь с применением физической силы, однако при мягкости характера Хенрика Карпинского такой вариант нечего и рассматривать. Но если даже предположить чудо, коварный шурин вполне был способен тайно вернуться и с присущей ему ловкостью угнездиться в привычной квартире.
У Кристины стали проявляться симптомы нервного расстройства.
— Не можем же мы каждый раз отвлекать его сосисочками с хреном! — билась она в истерике. — К тому же он питается у Хлюпихи, после такой жратвы на наши сосиски вряд ли польстится. Да, я пожертвовала собой, специально испекла несъедобное печенье с алмазами, но ведь этой скотине и камень нипочём. Вдруг все-таки попытается откусить, сломает зуб и вывалит все в помойку! И ещё скажет — из лучших побуждений, чтобы другие себе зубы не поломали! И вообще, я не уверена, что… что мне ещё можно волноваться! Наоборот, думаю, уже нельзя, а то дате родится нервное. Сделайте же что-нибудь!
— Неужели нельзя было подождать, пока все не утрясётся? — жалобно спросила Эльжбета. — Столько лет ждали, потерпели бы уж немножко…
— Ещё чего! — бушевала Кристина. — Стану я ждать! Из-за этого прохвоста! Ещё чего! А потом в трамвае скажут: «Бабуля, возьмите своего мальчика на колени».
Карпинский предпринял жалкую попытку успокоить жену:
— Тебе же не придётся ездить в трамваях!
— А откуда ты знаешь, что будет мальчик? — заинтересовалась Эльжбета.
— Ты считаешь, что «бабуля, возьмите на колени девочку» звучит лучше?!
Тадеуш не выдержал:
— Да какая «бабуля»? Да если вы когда-нибудь со своей настоящей внучкой поедете в общественном транспорте, все примут вас за её старшую сестру. Но в принципе пани права, надо что-то делать. Может, сказать мегере, что возвращаюсь к матери? Хотя нет, ведь тогда она способна меня на ключ запереть, как отца. А ваш Клепа, признаюсь, и меня достал. Недавно по чистой случайности успел перехватить у него какую-то хрустальную финтифлюшку, когда он её заталкивал в свою педерастку… то есть я хотел сказать — в эту, ну как их, косметичку для мужчин.
Хотя, с другой стороны, я его понимаю. Он мне признался, что из-за ослиного упрямства мегеры вот-вот потеряет такую оказию, что выпадает человеку раз в сто лет.
— Чего же он не хватает свою оказию? — раздражённо поинтересовалась Кристина. — Кто ему мешает? Разве в бизнесе обязательно жениться?
— Ведь в их бизнесе главная мегера, а он сомневается, что может ей во всем доверять. Другое дело, когда станет его законной супругой. Похоже, Клепа ваш намерен её здорово укоротить.
— А я из-за всех его проблем здоровье теряю!
Все видели — с Кристиной творится неладное, того и гляди возьмёт и отравит шурина. И угодит за решётку, а этого никому не хотелось. Правда, немного успокаивал тот факт, что Клепа все меньше ел у Карпинских. У них он крал, питался же у пани Богуси.
* * *
Меж тем пани Богуслава тоже начинала нервничать. Оправдывались её худшие предположения: ухажёр все чаще приходил мрачным, а у неё в доме лишь ел да тяжко вздыхал. Куда подевались комплименты и постоянное целование ручек? За неделю он похудел, побледнел, меланхолическое настроение не покидало его ранее постоянно улыбающейся физиономии, а разговоры о будущем ресторанчике как-то сами собой прекратились. Так, смотришь, и лопнет вся их заманчивая будущность, а она уже успела набросать парочку изумительных меню уникального ресторана. И даже подсчитала, во что это обойдётся. Подсчёты обнадёживали. Но не могла же она оскорбить память Хлюпа столь непристойно поспешным браком!Неизвестно, чем бы разрешилось нагромождение всех этих непримиримых противоречий, не вмешайся в дело какая-то милосердная высшая сила. А своим орудием высшая сила избрала невинное дитя.
Заполучив наконец рыбацкое снаряжение отца, Стась почувствовал себя на седьмом небе. Как на отцовские удочки и крючки ловилась рыба! Какое это было счастье! Стасю даже удалось получить удостоверение члена общества «Рыболов-спортсмен», хотя годы его ещё не вышли. По-настоящему такое удостоверение ему пришлось бы ждать ещё целых два года, но помогли старший брат приятеля и его отец, тоже заядлые рыбаки. И вообще, Стась давно иззавидовался своему корешу, у которого все в семье, не исключая и матери, были охвачены этой благородной манией. И потихоньку в парне зародилось и крепло желание и свою перевоспитать.
Козырь в воспитательной работе был один — дармовая рыба. Правда, не все, что вылавливалось, было потрясающих размеров, но даже и мелкая рыбёшка находила применение в хозяйстве. Да взять хотя бы уху. А уж рыбные котлетки или фрикадельки мать готовила просто гениально. Прекрасно зная бережливую натуру матери, парень размечтался, как постепенно склонит её на свою сторону и она тоже полюбит рыбную ловлю. Ему и в голову не приходило, что Хлюп потратил впустую на такие попытки многие годы.
— Где Стась? — раздражённо поинтересовалась пани Богуслава, вернувшись с работы в половине девятого утра. Усталость тут была ни при чем, она как раз и не устала, просто в последнее время раздражение стало её привычным, состоянием.
В результате воспитательной работы Эльжбеты Агатка пересмотрела своё отношение к Стасю и перестала придерживаться прежних бескомпромиссных принципов. Пока же ответила чистую правду:
— Отправился к Гжесю.
Мать поморщилась.
— А когда отправился?
— Не знаю. Я не обратила внимания.
И опять это было правдой, ибо на восходе солнца девочка спала крепким сном. Что же касается рыбалки, то о ней она знала ещё с вечера, когда мальчишки договаривались поудить на зорьке. Но ведь об этом её никто не спрашивал.
— Очень плохо! — резко упрекнула Богуся дочь. — Я же просила обращать внимание. Кто их там знает, а вдруг опять…
И при одной мысли о ненавистной рыбной ловле она содрогнулась. Агатка вся сжалась в ожидании обычных поучений, но мать лишь вздохнула и направилась в кухню, предоставив дочери заниматься чем пожелает.
А Стась именно в этот день побил свой собственный рекорд. Ему и раньше случалось ловить на отцовский спиннинг крупную рыбу, но сегодня попался судак! Да ещё какой, Езус-Мария! Килограмма на три, не меньше! Такую рыбу даже его мать не может не оценить. От привалившей удачи Стась пришёл в невменяемое состояние, хотелось кричать на весь мир, плясать от радости.
До сих пор всю выловленную рыбу Стась отдавал приятелю, и тот относил её матери или отдавал тётке, но сегодня… сегодня Стась решил явиться домой с волшебным уловом, небрежно швырнуть на кухонный стол красавца и гордо заявить: «Смотри, мамуля, какая красота! И все задаром!» Вздрогнув от грохота входной двери, пани Богуслава мрачно глянула на явившегося пред её очи сына.
Раз с таким шумом возвращается, значит, где-то был легально, иначе пробрался бы как мышь, чтобы мать не слышала, а потом делал вид, что уже давно дома.
— Вот! — гордо заявил Стась и швырнул на кухонный стол сетку, в которой среди окуньков, слабо шевеля жабрами, красовалась огромная и великолепная рыбина.
Пани Богуслава замерла.
Долго, очень долго она не могла издать ни звука, и все это время её сын терпеливо ждал, раздуваясь от гордости и триумфа.
— Откуда? — наконец прохрипела мать.
— Я поймал! Сам! И все это задаром!
Итак, стали явью самые страшные опасения пани Богуславы. Её родной сын, её первенец унаследовал от Хлюпа пагубную страсть и погряз в этом мерзком безумии, придуманном мужчинами специально против жён! А ещё говорят, что всякая гадость через гены передаётся, какие тут гены, с кем поведёшься, от того и наберёшься! Мало того, что покойник ей отравлял жизнь, так ещё и сына заразил. И как она ни старалась, как ни следила за мальчиком, как ни запрещала ему заниматься этим идиотизмом — все без толку! Да будь он проклят, этот Северин, который умудряется и теперь, с того света, устраивать ей такие пакости!
И после этого она будет чтить его память? Чью память-то? Подлеца, негодяя, который продолжает её собственных детей совращать? А она ещё из-за этого чудовища себе жизнь ломает, отказывается от брака с порядочным человеком!
Ярость и отчаяние терзали душу несчастной женщины. Стась в ужасе окаменел и стоял столбом с дурацкой ухмылкой на лице.
В этот момент открылась дверь и в кухню вошёл пан Зигмунт. И тут произошло такое, что бедный Стась уже и не знал, что подумать.
Сначала его мать бросилась на грудь вошедшему, который не опрокинулся лишь потому, что опёрся о косяк. Затем тяжёлой рысцой кинулась в спальню, выхватила из ящика комода кипу каких-то бумаг и, вернувшись, сунула их в руки тоже остолбеневшему гостю.
— Вот! Бери! Оформляй! Выхожу за тебя! Немедленно! Завтра же! Нет, ещё сегодня! И плевать мне на то, что скажут люди! Пусть утопятся вместе с этой рыбой!
Клепа абсолютно ничего не понимал, а уж всего менее — связи рыбы с их браком. Но он не растерялся и первым делом схватил и спрятал в карман дотоле недоступные ему бумаги для ЗАГСа, а вторым — заключил в объятия дорогую невесту.
Со Стасем обошлись по-божески. Мать, правда, накинулась на него с упрёками, будущий отчим подхалимски вторил ей, но проклинать сына не советовал. К рыболовам Клепа всю жизнь относился с несколько снисходительным презрением, как к неопасным маньякам, и торжественно заверил невесту, что сам он лично ни разу не брал в руки дурацкой палки с крючком и брать не собирается. Стася умеренно осудил, главным образом за то, что огорчает такую бесценную женщину, и как ему не стыдно.
После чего принялся нежно успокаивать бесценную женщину, говоря, что вся рыба в реках, морях и океанах не стоит одной её слезинки. И тут вдруг углядел великолепного судака на столе и как-то незаметно для себя от слезинок прямо перешёл к судаку в сметане. Любимая женщина притихла в его объятиях и совсем воспрянула духом, услышав робкое сыновье «рыбные котлетки». А Клепа исподтишка подмигнул оживившемуся Стасю.
* * *
— Недаром говорят — нет худа без добра. Народная мудрость! — приговаривал Тадик, пряча в бумажник только что приобретённые обручальные кольца. — Ведь не случись всей этой свистопляски с сокровищами твоего отца, которые он отдал на сохранение моему отцу, вряд ли дело дошло бы до нашей свадьбы. Разве что у меня хватило бы ума просто так заглянуть к вам и познакомиться с тобой. Но вот что в результате всей кутерьмы вы наконец смогли избавиться от шурина — тут уж без вмешательства свыше не обошлось.— А я шурина всегда любил, — задумчиво произнёс Хенрик Карпинский. — Даже вы не станете отрицать в нем необыкновенных способностей, ведь и недели не прошло с их свадьбы, а он уже открыл ресторанчик. И что бы вы мне ни говорили, я все равно буду там обедать!
— Очень рада, обедай себе, — разрешила Кристина. — Я сегодня была у врача, он подтвердил беременность, так что, думаю, скоро мне будет не до готовки. Да и вообще, честно говоря, насчёт собственных кулинарных талантов у меня большие сомнения.
Конечно, терпение и труд… Но когда появится маленький…
— Шестой! — оповестила Эльжбета, стукнув молотком по закаменевшему печенью. Среди рассыпавшихся по столу крошек весело блеснул алмазик. — Шестой, слышишь, папа? А сколько всего их было?
— Двенадцать, — ответил Хенрик. — Я вот подумал… а вы уверены, что теперь мы можем держать их открыто? Как-то спокойнее в печенье, прекрасный тайник!
— Мы же вставили новые замки, а ключей у Клепы нет. Да и занят сейчас, не до того ему, — ответила Эльжбета. — Слушайте, замуж я выхожу первый раз в жизни и, надеюсь, в последний, так не устроить ли нам свадебный пир в их ресторане?
— Разумеется, дитя моё! — обрадовался Карпинский. — И даже обязательно, как мне это самому не пришло в голову? Великолепная идея. Итак, я договариваюсь с шурином, что мы снимаем их ресторанный зал. Как-то даже неприятно, что нет необходимости экономить.
— А я со своей стороны могу поклясться — нигде в мире, ни за какие бабки пан так вкусно не поест, как у вдовы моего отца, — с гордостью заявил Тадеуш.
— Уж это верно! — подтвердил Карпинский.
— Седьмой! — сказала Эльжбета.
— И ничего, что свадьба обойдётся недорого, — продолжал Тадеуш. — Недостаток в расходах восполним шампанским. За это я ручаюсь.
А Карпинский пожелал уж до конца высказаться:
— Сейчас я скажу одну вещь и попрошу всех присутствующих это запомнить. Я человек тихий, спокойный, и вся нервотрёпка, связанная с большими деньгами, не для меня. Ни за какие сокровища мира никогда в жизни не стану больше заниматься бизнесом!