Страница:
— А, мороженое… Подожди, погляжу, как гости уйдут. Мать их выпроваживает.
Разочарованный Стась сердито пожал плечами и несолоно хлебавши отправился по своим делам. Тяжеленный портфель с предполагаемыми долларами ни чуточки его не заинтересовал, он не помнил своей встречи на лестнице с отцом в тот день, а вот что касается инструментов… Какая-то зацепка в мозгу осталась. Вроде он видел в отцовском шкафу что-то такое… Надо бы посмотреть. Однако о своём намерении парень забыл в тот самый момент, когда выяснилось, что Болек раздобыл где-то настоящую ракетницу. О чем тут ещё можно помнить?!
Не то было с его сестрицей. Агата поднялась к себе, стараясь ступать как можно тише, чтобы мать в кухне не услышала. У девочки не было ни малейшего желания помогать матери лепить вареники. О том, что гости покинули их дом, известила захлопнувшаяся за ними калитка, теперь же мать торопится приготовить обед и наверняка злится как сто тысяч чертей. А о портфеле с оторвавшейся ручкой следует подумать. Куда отец мог его спрятать? Жаль, что тогда она все-таки не заглянула в него, мать позвала, да и есть очень хотелось. Нет, вряд ли он швырнул бы так портфель, если бы в нем находились деньги.
— Слушай! Отец начинает припоминать! Карпинский, очень бледный, сидел за столом, держась за голову.
У Кристины затряслись руки. Выронив пакеты с продуктами, она сбросила с плеча ремень сумки и, плюхнувшись на стул рядом с Хенриком, уставилась на него.
— Ты что такой? Голова болит? Врача!
— Врача не надо, — возразила Эльжбета, — сейчас он уже пришёл в себя, но там, у Хлюпихи, его так прихватило, что я не на шутку испугалась.
— А сейчас что с ним? Почему он ничего не говорит?
Хенрик опустил руки и открыл глаза.
— Нет, голова уже не болит, — сказал он, — только нога.
— Как это нога? — встревожилась Кристина. — Почему нога?
Карпинский, по своему обыкновению, обстоятельно пояснил:
— Потому что на лестнице я оступился и ушибся. Да не волнуйся так, не сильно ушибся, совсем немножко. И возможно, это пошло мне на пользу. Обе успокойтесь, на вас лица нет!
Однако дамы успокоились лишь после того, как разбили чашку с остатками кофе и опрокинули на пол пепельницу в тщетных попытках осмотреть ушибленную ногу и больную голову. Эльжбета принялась заметать стекло и окурки, Кристина — расстраиваться.
— Куда столько блюдец девать? — вздыхала она. — Смотри, опять чашка вдребезги, а блюдце целёхонькое.
— Других забот у тебя нет? — проворчала девушка. — Видела бы ты отца в тот момент! Кристина спохватилась:
— Хенричек, ты что-то вспомнил? Как только Хенрик смог пробиться сквозь хаотичные выкрики дочери, он сделал сенсационное заявление:
— Теперь я уже точно знаю, что мой портфель находится у Хлюпа. Признаюсь, меня это основательно оглушило, я словно наяву увидел, как мы съехались с ним на автостоянке, той, что у трамвайной петли. Он на своей машине, я на своей. И он взял у меня тяжёлый портфель и затолкал к себе в багажник. Потом мы вместе сидели в его машине и разговаривали. Всего не припомню, однако твёрдо знаю — этот человек был моим другом. У меня был ещё какой друг?
— Нет! — одновременно заверили дочь и жена. Кристина добавила:
— Знакомые, были, но настоящий друг у тебя был только один — Хлюп.
— Ну тогда это был он. И теперь наши деньги у него.
— Не у него, а у неё. У этой мегеры.
— И можешь не сомневаться — она ничего нам не отдаст! — злым голосом заметила Эльжбета. — Нашла она портфель или ещё нет — нам неизвестно, но уже успела от всего отпереться. Логики у этой бабы ни на грош. Не верит, что портфель с деньгами вообще существует, и утверждает, что он — её собственность! Тьфу!
— Это как же — её? — опешила Кристина.
— Ну, не столько её, сколько её покойного мужа, — пояснил Карпинский. — То есть принадлежал мужу, а теперь — ей.
— А мы, видишь ли, плетём сети и намереваемся обмануть и ограбить вдовицу, — добавила Эльжбета.
— С ума сойти! — пришла в ужас Кристина. — Так что же теперь делать? Ведь можно же как-то доказать.
— Как докажешь, если отец сам заявляет — его бизнес был не слишком законным.
— Это не я говорю, — возразил Хенрик, — так уверяет мой сообщник.
— Нет, погодите, — вспомнила Кристина, — мы и сами можем доказать, ведь мы же знаем, что было в портфеле.
— Ну и что, а она утверждает — никакого портфеля в её доме не было и нет, она не собирается его искать, а все выдумал отец, у которого после аварии голова не в порядке, вот ему и чудится невесть что.
— Ну да, «не собирается искать»! Так я ей и поверила. Головой ручаюсь — теперь весь дом перевернёт.
— Уж это точно, — вздохнула Эльжбета. — Однако мне кажется, что она и в самом деле ничего не знала о портфеле. Здорово была потрясена, даже не сразу смогла выработать линию поведения. Когда же услышала, что в портфеле деньги, — мгновенно решила, чего ей придерживаться.
— А какого черта надо было докладывать, что в портфеле деньги? — возмутилась Кристина.
— А что нам оставалось делать? — возразила Эльжбета. — Сказать, что в нем металлолом или макулатура? Так ведь она бы заглянула в него. И уж тогда у неё были бы все основания уверять, что это не наше!
— А сколько денег — тоже сказали?
— Ты что! Уж тогда бы она тут же нам всем глотки перегрызла.
Кристина взглянула на мужа, который все это время сидел молча, о чем-то напряжённо думая.
— Хенек, — осторожно начала она, — раз уж ты вспомнил о вашем разговоре с Северином, может, поднапряжешься и припомнишь — не говорил ли он, где собирается спрятать твой портфель?
К этому времени Карпинский совсем расслабился, откинулся на спинку стула, сплетённые пальцы подложил под затылок, вытянул ноги и задумчиво рассматривал потолок.
— Говорил, — грустно ответил он. — Смутно вспоминаются разные места: в шкафу, в сундуке, в алькове, в чулане. В голове сумятица, мелькают вот эти слова, и я считаю — именно тогда Сева их мне называл. И методом дедукции — правильно я называю метод? Значит, методом дедукции я вычисляю — именно во время той встречи они и запали мне в память, больше ведь никаких подходящих случаев не вспоминается.
— Значит, Северин спрятал портфель в одном из этих мест.
Все трое принялись обсуждать названные места, высказывая множество остроумных гипотез. Это заняло немало времени, а больше всего пользы от оживлённой дискуссии получил кот. Он обнаружил в прихожей брошенные и позабытые Кристиной сумки с продуктами, основательно изучил их содержимое и нашёл кое-что для себя интересное. Папка с корректурами, овощи, клубника, консервные банки кота не заинтересовали, но сырые бифштексы из кулинарии, сливки к клубнике и сыр — другое дело. При таком обилии вкусностей умный котик ограничился лишь половиной бифштексов, едва отведал сыру, зато сливки вылизал полностью, после чего с трудом добрался до какого-то укромного уголка, где и завалился на заслуженный отдых. Обнаружив следы кошачьей деятельности, хозяева даже и не пожурили разбойника — не искать же его по всему дому.
Пришлось удовольствоваться весьма скромным обедом, незаметно перешедшим в столь же скромный ужин. За столом не прекращалось обсуждение животрепещущей темы.
Первый проблеск с памятью Карпинского не столько продвинул дело с поисками портфеля, сколько вселил надежды на скорое возвращение памяти целиком. Очень хотелось верить, что произойдёт это в самое ближайшее время, ведь Богуся может поторопиться и разобрать свой дом на составные в поисках спрятанных сокровищ. Поди доказывай потом, что она завладела чужим имуществом!
Рассмотрев абсолютно все варианты, обсудив и отбросив по очереди все аргументы, которыми можно было бы воздействовать на твердокаменную Богусю, просидев в угрюмом молчании продолжительное время, Кристина с Эльжбетой как-то разом встряхнулись и одновременно произнесли:
— Ну тогда остаётся только одно…
— Ну тогда я вижу только один выход… Не договорив, они уставились друг на дружку, ожидая, что же хотела сказать другая. Обе выжидательно молчали. Первой решилась Кристина.
— Ты что имеешь в виду?
— А ты?
— Полагаю, мы обе думаем об одном и том же, но мне неудобно об этом говорить.
— Почему?
— Потому что я не являюсь законным членом вашей семьи.
Эльжбета очень удивилась:
— Это как же понимать? Что за глупости ты несёшь?
— Никакие не глупости, ты просто не учла то немаловажное обстоятельство, что я ещё не законная жена твоего отца. Официально наш брак не оформлен.
— Так в чем проблема? Возьмите и оформите.
— О каком браке речь? — очнулся от своей задумчивости Карпинский.
— О браке с тобой, дорогуша.
— А я тут при чем? Разве мы с тобой не женаты?
— Конечно!
— А почему?
— Потому, что сначала требовалось время на оформление твоего развода с прежней женой, потом ждать, пока он вступит в законную силу, а потом у тебя не было времени, ты занялся какими-то подозрительными делами. Теперь-то я догадываюсь какими. Мы с тобой договорились расписаться после моего возвращения с Краковской книжной ярмарки, но тут ты умудрился попасть в автокатастрофу. А сейчас я не уверена, что человек, страдающий амнезией, имеет право вступать в брак.
— Холера! — встревожилась Эльжбета. — Наверняка не имеет.
— С чего бы это? — не согласился её отец.
— Да ведь такой человек может не помнить, что он уже случайно женат. Запросто станет двоеженцем, и что тогда?
— Но ведь вы же знаете, что я не женат! — возмутился Хенрик.
— Трудно сказать, хватит ли показаний двух свидетелей…
Карпинский вдруг проявил не свойственный ему темперамент.
— А мне что за дело! Я уверен — не женат, и наверняка у меня есть какие-то документы, подтверждающие развод с прежней женой. Немедленно отправляемся оформлять отношения. Пошли жениться!
Он даже вскочил со стула, но Кристина усадила его на место.
— Да ты что, сейчас все загсы уже закрыты.
— В таком случае завтра же с самого утра! — упорствовал Хенрик.
— Не получится, там надо сначала подать заявление, а потом ждать тридцать дней. Месячный срок, понятно?
— На кой черт мне этот месячный срок?
— О, отец уже говорит как человек! — порадовалась дочь. — Если не ошибаюсь, месячный срок даётся в рамках антиразводной профилактики, а вдруг молодожёны раздумают?
— Я не раздумаю! — бушевал Карпинский.
— Я тоже, — мягко заметила Кристина. — Ведь я с самого начала хотела выйти за тебя. Ну хорошо, давай завтра же и подадим заявление. Что же касается амнезии…
— ..так о ней не стоит упоминать, — закончила её мысль Эльжбета. — В загсе никто не станет задавать глупых вопросов, а на кой нам все эти сложности со свидетельствами? Лучше всего подавать заявление идите вместе, в случае чего подскажешь отцу, что надо говорить.
— Очень хорошо! — удовлетворился Карпинский и опять удобно устроился на стуле. — Сделаю вид — я совсем здоров, все прекрасно помню. В крайнем случае могу согласиться на склероз, склеротики имеют право жениться?
— Учитывая, что сейчас делается вокруг, им никто не препятствует.
— Тогда порядок. А теперь говорите, что за мысль пришла в ваши головы?
Кристина с Эльжбетой переглянулись.
— Ладно уж, давай я первая скажу, — сдалась девушка. — Вижу только один выход — украсть! Нет, не правильно я говорю, не украсть, а изъять, вернуть своё. Как-нибудь незаметно вырвать из когтей этой хищницы нашу собственность. Ты тоже подумала об этом?
Кристина кивнула.
— Да. Украсть без всяких зазрений совести. Теперь я не сомневаюсь — Хлюп спрятал наше имущество в своём доме. И очень плохо, что мегера теперь в курсе. С нею и говорить не стоило. Вообще! Ведь не секрет, что это за ведьма. Надо было прийти и забрать то, что по праву принадлежит нам.
— Легко сказать — прийти и забрать, а где оно спрятано?
— Твой отец говорит — в гараже его нет. Хенек, ты действительно уверен, что в гараже нет твоего портфельчика?
— Во всяком случае, я его там не увидел, — осторожно отвечал Карпинский.
— Да о чем вы, какой гараж! — энергично перебила старших девушка. — Хоть вкус у пана Северина был тот ещё, раз уж терпел такую гарпию, но ведь в остальном он был нормальным человеком, не дурак. И если он знал, чем набит портфельчик… А ведь он знал, судя по тому, что вспомнилось отцу? Тогда ни в жизнь не оставил бы таких ценностей в гараже, который не запирается снаружи. Ведь это просто сарай, в него может войти любой человек прямо с улицы.
— А в багажнике машины? — без особой уверенности предположила Кристина.
— Даже если, то ненадолго, — возразила Эльжбета. — Ведь он же ездил на своём драндулете, могли украсть. Разве что у него в гараже сделан какой тайник… Хотя нет, будь там тайник, запирал бы или хоть ворота поставил.
Кристина вздохнула.
— Скорее всего, ты права. А жаль, в гараже легче всего искать.
До Карпинского дошло.
— Погодите, — вмешался он, — если я правильно понял, вы собираетесь портфель украсть? Как простые воришки?
— Не украсть, а вернуть своё, — сурово и наставительно заметила дочь. — В конце концов, портфель твой или нет?
— Ну, мой…
— Имеешь ты право забрать свою вещь, если на ней кто-то уселся и не желает вставать?
— Наверное, имею, но хотелось бы как-то полюбовно…
Эльжбета с горечью обратилась к Кристине:
— Гляди, человеку приходится заново познавать мир, чуть ли не учиться говорить — все позабыл. А характер остался прежний. Надо же, какая несправедливость. «Полюбовно»! Ты что, не слышал, — принялась она горячо втолковывать отцу, — как она с нами говорила? Как тебя бог знает в чем обвиняла! Из дому нас вышвырнула! И яснее ясного заявила — не видать нам портфеля как своих ушей! Все, что в доме, — то теперь её! А ты старался, зарабатывал. Для кого? Для этой язвы? Так ты, оказывается, её любишь, а не Кристину!
Карпинский даже попятился со своим стулом от разъярённой дочери. В глубине его беспамятной души что-то восставало против кражи, однако подключился и логично рассуждающий разум.
Нет, наверняка не стал бы он ради Богуси заниматься рискованным бизнесом, да и не рискованным тоже вряд ли. Выходит, обе его девушки правы, логика подсказывает: если нельзя иначе, значит, возвратить утраченные сокровища следует с помощью хитрости.
Нет, не во всем права была Эльжбета, кое-что в характере её отца после несчастного случая изменилось. Прежний Карпинский скорее бы умер, чем решился обокрасть вдову друга, пусть даже та незаконно присвоила его имущество. Может, стал бы умолять, упрашивать, согласился отдать ей половину заработанного, все, что угодно, только не противоправные действия. Именно закостенелая законопослушность и заставляла Карпинского сомневаться в праведности его бизнеса. До аварии он ни за что не пошёл бы на криминальный шаг, теперь же логика брала верх. Ведь вот так, запросто, отказаться от своей собственности значило, прежде всего, нанести ущерб двум самым любимым существам — дочери и жене. Если бы речь шла только о нем, кто знает, решился бы Хенрик пойти на кражу.
— А ну перестань наскакивать на меня! — с неожиданной суровостью сказал он дочери. — Я люблю не язву, я люблю Кристину. Хорошо, я согласен. Красть так красть. Продолжайте. И что дальше?
— Слава богу! — с облегчением выдохнула Кристина. — В чем-то ты, несомненно, поумнел. И брак нам имеет смысл поскорее оформить, иначе я бы не могла действовать вместе с вами. Сейчас я лицо постороннее, если что, квалифицировалась бы как обычная воровка, а так — своё забираю. Надо проверить, все ли у нас имеется для того, чтобы завтра с утра отправиться в загс. Возможно, тридцать дней на размышление обязательны только для молодёжи? Неужели ни для кого не делают исключений?
Эльжбета небрежно заметила:
— Думаю, исключением могло бы стать немедленное оформление брачных уз для человека на смертном ложе…
— Или срочная командировка одного из брачующихся, — продолжила Кристина. — Я имею в виду длительную загранкомандировку. Ну да завтра узнаем, что гадать. А сейчас лучше подумаем над тем, куда Хлюп мог сунуть наш портфельчик.
У Эльжбеты тоже камень с души свалился, после того как отец выразил им свою солидарность.
— Пойду принесу тебе пива из холодильника, — сказала она отцу, вставая. — Признаться, боялась, что ты ещё отправишься к этой мегере с доносом на нас с Кристиной. Правильно, думаем. Думаем все! Гараж отпадает. Что тебе ещё вспомнилось, папуля?
Кристина ответила за Хенрика:
— Чулан.
— Я неплохо знаю дом Хлюпов, ещё девчонкой играла у них в прятки. Чулан, кладовка, подсобка — да там полно всяких закоулков! Казалось, в некоторые из них вообще никто никогда не заглядывает. Северин мог сунуть портфель в любой.
— Считаешь, надо все осмотреть?
— Наверное, все, за исключением кладовок, в которых Хлюпиха держит какие-то нужные вещи, скажем пылесос и тому подобные. Просто не представляю, как мы сможем такое провернуть.
— Ещё сундук, — напомнил Карпинский. — И шкаф. Больше ничего припомнить не могу.
— Шкаф! — вдруг вскричала Эльжбета. — Помнишь, пап, когда мы были у Хлюпов первый раз, мегера устроила скандал из-за шкафа в прихожей, у которого дверь обрушилась? А может, у неё были основания беспокоиться из-за того, что кто-то копался в её шкафах? Не стала бы, наверное, без причины так орать? Кто знает, что у неё в шкафах?
— Думаю, беспорядок, — предположила Кристина. — Вместе с Дверью не вывалились какие бебехи?
— Кажется, что-то вывалилось. Да нет, с какой стати Хлюп стал бы прятать что-то от жены в шкафу, куда она заглядывает. А ведь эта женщина, похоже, и в самом деле от нас впервые услышала о портфеле с деньгами. Если притворялась, тогда её актёрская работа достойна «Оскара».
— Ну тогда, может, чердак? Тебе приходилось когда-нибудь бывать у них на чердаке? Что там?
— Конечно, приходилось, — вздохнула Эльжбета. — Дети всюду пролезут. Я бы на месте Хлюпа непременно выбрала чердак. Там запросто можно спрятать и танк с прицепом.
— Шкаф! — сказал Карпинский.
— Да говорили мы уже о шкафе! — отмахнулась Кристина. — У нас получается — надо весь дом обшарить. Интересно, как это сделать? Впустит ли она ещё раз кого-нибудь из нас? Не меня, конечно. Судя по вашим рассказам, визит закончился неудачно?
— Не то слово.
Чем больше раздумывали, тем больше возникало сложностей. Да, проблема не из лёгких: проникнуть в дом, хозяйка которого их на дух не выносит, независимо от того, решила ли та сама отыскать клад или просто ей надоели непрошеные гости. Впрочем, последние сами виноваты. Глупо взялись за дело и настроили хозяйку против себя. Для начала следовало просто…
— Знаю! — крикнула вдруг Кристина, перебивая Эльжбеткины воспоминания о чердаке в доме Хлюпов. — Как миленькая впустит нас! Только придётся её обмануть.
— Обмануть? — не поняла Эльжбета. — Что ты имеешь в виду?
— Обмануть? — огорчился Карпинский. — А без обмана нельзя?
— Ну, выкладывай! — теребила будущую мачеху Эльжбета. — Что ты надумала? Кристина не сразу ответила.
— Кажется, у нас ещё осталось сухое белое вино? Моя идея заслуживает того, чтобы выпить. Итак, вы опять идёте к мегере. С цветами и большой коробкой дорогих конфет, пусть подавится. Большой, чтобы издали было видно. Дверь откроет, не сомневайтесь. И скажете ей — портфель нашёлся. А вы пришли извиниться за доставленные хлопоты. На колени падите, головой о пол бейтесь, не встанете, мол, пока не простит. Раз пропажа нашлась, мегера потеряет к портфелю интерес и не станет перерывать все в доме, чем, думаю, она в данный момент и занимается.
— Не занимается, она ещё с работы не вернулась, — заметила Эльжбета, глянув на часы.
— Так займётся. А раз пропажа обнаружена, перестанет её искать, ведь нет никакого смысла.
— Думаешь, она нам поверит? Кристина не сомневалась.
— Такая не поверит тому, что кто-то может отказаться от денег. А раз мы от неё отцепились, отказываемся от своего имущества, значит, обнаружили денежки. Только надо заранее хорошенько обдумать, где именно мы их нашли. Чтобы было убедительно и вместе с тем неожиданно романтично. И сиять, сиять от счастья!
— Крыся, ты гений! — торжественно провозгласила Эльжбета и побежала за вином.
Карпинский на удивление спокойно согласился обманывать Богусю. Может, потому, что очень уж трудно было добиваться от неё возвращения своей собственности. При одном воспоминании об этом у Хенрика все внутри болезненно содрогалось и сдавливало сердце. Все, что угодно, только не поднимать снова вопрос о деньгах, а что взамен — уже неважно.
— Послушайте, а где Клепа? — вдруг спохватилась Кристина. — Он уже уехал?
— Господи, совсем о нем забыла! — ответила девушка, по привычке оглядываясь. — Да нет, не мог уехать. Он ведь в химчистку пошёл.
— Может, вернулся, а мы и не обратили внимания?
— И что, подслушивает? Вскочив, обе кинулись осматривать квартиру. Жулика не было, и они успокоились.
— Неужели до сих пор торчит в химчистке? — недоумевала Кристина. — Или с ним что случилось? Впрочем, это неважно, мы ещё всего не додумали.
И тут в дверь позвонили. Это был Клепа в свежевычищенных брюках.
Пани Богуси он не застал, она и в самом деле была на работе. В дом его впустили умирающие со скуки дети. Агатка, по примеру матери, достала черносмородиновый сок и стала потчевать гостя. Гость вынужден был пить этот уксус, дети же с энтузиазмом принялись за конфеты. После того как последняя исчезла, гость узнал, что напрасно теряет время, ибо мамуля вернётся с работы лишь после двенадцати ночи, а в такую пору у них не принято принимать гостей.
Из этого однозначно следовало, что пора и честь знать. Однако Клепе подобные намёки — как об стенку горох. Возможно, взрослые хозяева терпели бы нахала, стиснув зубы, но в данном случае он имел дело с детьми. А те уже были сыты по горло как шоколадными конфетками, так и обществом гостя. И с похвальной искренностью поставили вопрос ребром.
— Нам пора, — заявил Стась, вставая и вежливо шаркнув ножкой. — Я договорился с корешем, и она тоже. Так что вам придётся уйти, нам не разрешают оставлять в доме чужих. Пошли, что ли?
Агатка солидарно поддержала брата, и Клепе не оставалось ничего иного, как покинуть жилище обожаемой женщины.
О своём визите к Хлюповой жулик тут же поведал Карпинским, не делая из него тайны, одновременно энергично сгребая себе остатки ужина. Схватился за бутылку, да бокала для него на столе не оказалось. И все время говорил, говорил. А поскольку рассказывал о посещении интересующего всех дома, женщины затаили дыхание, молча поставили на стол дополнительный бокал, а Эльжбета по знаку Кристины даже принесла ещё одну бутылку, правда красного вина, и сунула отцу в руку штопор.
— Какие милые детки! — беззаботно повествовал Клепа, не переставая жевать и прихлёбывать. — Вежливые, воспитанные. И в отсутствие мамы заботятся о доме. Стась показал мне спиннинг, у этого Хлюпа была неплохая экипировка. Мальчика рыбалка интересует, девочку нет. Однако куда это они отправились, на ночь-то глядя? И дом могут обокрасть, окон не заперли. Даже если ребёнок останется в доме — тоже мало толку, что он сделает грабителям? Разве что шум поднимет…
— А тебя детки впустили запросто? — охрипшим от волнения голосом поинтересовалась Эльжбета, когда Клепа на минуту замолк, набив рот новой порцией салата. — Так просто, без ничего?
— Как это без ничего? И цветы я принёс, и шоколадки.
— Шоколадки! — подхватила Кристина. — Что я вам говорила?
— С пустыми руками не приходят к прекрасной даме, — поучительно заметил Клепа, прожевав и не обратив никакого внимания на волнение Кристины. — Что же касается детей.., ещё немного плесните, спасибо.., так детям не разрешают впускать незнакомых, а я ведь знакомый. На всякий случай ещё раз им напомнил, что уже был тут с вами. Ждал, ждал пани Богусю, думал, вот-вот вернётся с работы, но выяснилось — работает до двенадцати ночи. Ничего, у неё завтра выходной, так я, пожалуй, ещё на денёчек у вас задержусь.
Эльжбета с Кристиной переглянулись, и обе, как по команде, уставились на початую бутылку с красным вином. Чуть заметно Кристина покачала головой и вдруг вскочила.
— Погоди, что ты салат всухую уплетаешь? — сказала она гостю. — Сейчас заправлю, как полагается, маслом, лимончиком побрызгаю.
— Да ничего не надо, отличный салат, — запротестовал было Клепа, но его не слушали.
Через минуту Кристина вернулась из кухни с бутылкой подсолнечного масла и половинкой лимона, отобрала у гостя из-под носа миску с зелёным салатом, полила его маслом, выжала лимонный сок и вернула блюдо на место, а бутылку с маслом поставила незакупоренной в опасной близости от края стола. Эльжбета горящими глазами наблюдала за её манипуляциями.
Клепа с удвоенным аппетитом принялся за салат, продолжая расхваливать дом Хлюпихи и её очаровательных деток.
Разочарованный Стась сердито пожал плечами и несолоно хлебавши отправился по своим делам. Тяжеленный портфель с предполагаемыми долларами ни чуточки его не заинтересовал, он не помнил своей встречи на лестнице с отцом в тот день, а вот что касается инструментов… Какая-то зацепка в мозгу осталась. Вроде он видел в отцовском шкафу что-то такое… Надо бы посмотреть. Однако о своём намерении парень забыл в тот самый момент, когда выяснилось, что Болек раздобыл где-то настоящую ракетницу. О чем тут ещё можно помнить?!
Не то было с его сестрицей. Агата поднялась к себе, стараясь ступать как можно тише, чтобы мать в кухне не услышала. У девочки не было ни малейшего желания помогать матери лепить вареники. О том, что гости покинули их дом, известила захлопнувшаяся за ними калитка, теперь же мать торопится приготовить обед и наверняка злится как сто тысяч чертей. А о портфеле с оторвавшейся ручкой следует подумать. Куда отец мог его спрятать? Жаль, что тогда она все-таки не заглянула в него, мать позвала, да и есть очень хотелось. Нет, вряд ли он швырнул бы так портфель, если бы в нем находились деньги.
* * *
Вернувшаяся с работы Кристина застала в доме чрезвычайно нервную обстановку. Хотела спросить о результатах хождения к Богусе, но Эльжбета не дала ей рта раскрыть, крикнув:— Слушай! Отец начинает припоминать! Карпинский, очень бледный, сидел за столом, держась за голову.
У Кристины затряслись руки. Выронив пакеты с продуктами, она сбросила с плеча ремень сумки и, плюхнувшись на стул рядом с Хенриком, уставилась на него.
— Ты что такой? Голова болит? Врача!
— Врача не надо, — возразила Эльжбета, — сейчас он уже пришёл в себя, но там, у Хлюпихи, его так прихватило, что я не на шутку испугалась.
— А сейчас что с ним? Почему он ничего не говорит?
Хенрик опустил руки и открыл глаза.
— Нет, голова уже не болит, — сказал он, — только нога.
— Как это нога? — встревожилась Кристина. — Почему нога?
Карпинский, по своему обыкновению, обстоятельно пояснил:
— Потому что на лестнице я оступился и ушибся. Да не волнуйся так, не сильно ушибся, совсем немножко. И возможно, это пошло мне на пользу. Обе успокойтесь, на вас лица нет!
Однако дамы успокоились лишь после того, как разбили чашку с остатками кофе и опрокинули на пол пепельницу в тщетных попытках осмотреть ушибленную ногу и больную голову. Эльжбета принялась заметать стекло и окурки, Кристина — расстраиваться.
— Куда столько блюдец девать? — вздыхала она. — Смотри, опять чашка вдребезги, а блюдце целёхонькое.
— Других забот у тебя нет? — проворчала девушка. — Видела бы ты отца в тот момент! Кристина спохватилась:
— Хенричек, ты что-то вспомнил? Как только Хенрик смог пробиться сквозь хаотичные выкрики дочери, он сделал сенсационное заявление:
— Теперь я уже точно знаю, что мой портфель находится у Хлюпа. Признаюсь, меня это основательно оглушило, я словно наяву увидел, как мы съехались с ним на автостоянке, той, что у трамвайной петли. Он на своей машине, я на своей. И он взял у меня тяжёлый портфель и затолкал к себе в багажник. Потом мы вместе сидели в его машине и разговаривали. Всего не припомню, однако твёрдо знаю — этот человек был моим другом. У меня был ещё какой друг?
— Нет! — одновременно заверили дочь и жена. Кристина добавила:
— Знакомые, были, но настоящий друг у тебя был только один — Хлюп.
— Ну тогда это был он. И теперь наши деньги у него.
— Не у него, а у неё. У этой мегеры.
— И можешь не сомневаться — она ничего нам не отдаст! — злым голосом заметила Эльжбета. — Нашла она портфель или ещё нет — нам неизвестно, но уже успела от всего отпереться. Логики у этой бабы ни на грош. Не верит, что портфель с деньгами вообще существует, и утверждает, что он — её собственность! Тьфу!
— Это как же — её? — опешила Кристина.
— Ну, не столько её, сколько её покойного мужа, — пояснил Карпинский. — То есть принадлежал мужу, а теперь — ей.
— А мы, видишь ли, плетём сети и намереваемся обмануть и ограбить вдовицу, — добавила Эльжбета.
— С ума сойти! — пришла в ужас Кристина. — Так что же теперь делать? Ведь можно же как-то доказать.
— Как докажешь, если отец сам заявляет — его бизнес был не слишком законным.
— Это не я говорю, — возразил Хенрик, — так уверяет мой сообщник.
— Нет, погодите, — вспомнила Кристина, — мы и сами можем доказать, ведь мы же знаем, что было в портфеле.
— Ну и что, а она утверждает — никакого портфеля в её доме не было и нет, она не собирается его искать, а все выдумал отец, у которого после аварии голова не в порядке, вот ему и чудится невесть что.
— Ну да, «не собирается искать»! Так я ей и поверила. Головой ручаюсь — теперь весь дом перевернёт.
— Уж это точно, — вздохнула Эльжбета. — Однако мне кажется, что она и в самом деле ничего не знала о портфеле. Здорово была потрясена, даже не сразу смогла выработать линию поведения. Когда же услышала, что в портфеле деньги, — мгновенно решила, чего ей придерживаться.
— А какого черта надо было докладывать, что в портфеле деньги? — возмутилась Кристина.
— А что нам оставалось делать? — возразила Эльжбета. — Сказать, что в нем металлолом или макулатура? Так ведь она бы заглянула в него. И уж тогда у неё были бы все основания уверять, что это не наше!
— А сколько денег — тоже сказали?
— Ты что! Уж тогда бы она тут же нам всем глотки перегрызла.
Кристина взглянула на мужа, который все это время сидел молча, о чем-то напряжённо думая.
— Хенек, — осторожно начала она, — раз уж ты вспомнил о вашем разговоре с Северином, может, поднапряжешься и припомнишь — не говорил ли он, где собирается спрятать твой портфель?
К этому времени Карпинский совсем расслабился, откинулся на спинку стула, сплетённые пальцы подложил под затылок, вытянул ноги и задумчиво рассматривал потолок.
— Говорил, — грустно ответил он. — Смутно вспоминаются разные места: в шкафу, в сундуке, в алькове, в чулане. В голове сумятица, мелькают вот эти слова, и я считаю — именно тогда Сева их мне называл. И методом дедукции — правильно я называю метод? Значит, методом дедукции я вычисляю — именно во время той встречи они и запали мне в память, больше ведь никаких подходящих случаев не вспоминается.
— Значит, Северин спрятал портфель в одном из этих мест.
Все трое принялись обсуждать названные места, высказывая множество остроумных гипотез. Это заняло немало времени, а больше всего пользы от оживлённой дискуссии получил кот. Он обнаружил в прихожей брошенные и позабытые Кристиной сумки с продуктами, основательно изучил их содержимое и нашёл кое-что для себя интересное. Папка с корректурами, овощи, клубника, консервные банки кота не заинтересовали, но сырые бифштексы из кулинарии, сливки к клубнике и сыр — другое дело. При таком обилии вкусностей умный котик ограничился лишь половиной бифштексов, едва отведал сыру, зато сливки вылизал полностью, после чего с трудом добрался до какого-то укромного уголка, где и завалился на заслуженный отдых. Обнаружив следы кошачьей деятельности, хозяева даже и не пожурили разбойника — не искать же его по всему дому.
Пришлось удовольствоваться весьма скромным обедом, незаметно перешедшим в столь же скромный ужин. За столом не прекращалось обсуждение животрепещущей темы.
Первый проблеск с памятью Карпинского не столько продвинул дело с поисками портфеля, сколько вселил надежды на скорое возвращение памяти целиком. Очень хотелось верить, что произойдёт это в самое ближайшее время, ведь Богуся может поторопиться и разобрать свой дом на составные в поисках спрятанных сокровищ. Поди доказывай потом, что она завладела чужим имуществом!
Рассмотрев абсолютно все варианты, обсудив и отбросив по очереди все аргументы, которыми можно было бы воздействовать на твердокаменную Богусю, просидев в угрюмом молчании продолжительное время, Кристина с Эльжбетой как-то разом встряхнулись и одновременно произнесли:
— Ну тогда остаётся только одно…
— Ну тогда я вижу только один выход… Не договорив, они уставились друг на дружку, ожидая, что же хотела сказать другая. Обе выжидательно молчали. Первой решилась Кристина.
— Ты что имеешь в виду?
— А ты?
— Полагаю, мы обе думаем об одном и том же, но мне неудобно об этом говорить.
— Почему?
— Потому что я не являюсь законным членом вашей семьи.
Эльжбета очень удивилась:
— Это как же понимать? Что за глупости ты несёшь?
— Никакие не глупости, ты просто не учла то немаловажное обстоятельство, что я ещё не законная жена твоего отца. Официально наш брак не оформлен.
— Так в чем проблема? Возьмите и оформите.
— О каком браке речь? — очнулся от своей задумчивости Карпинский.
— О браке с тобой, дорогуша.
— А я тут при чем? Разве мы с тобой не женаты?
— Конечно!
— А почему?
— Потому, что сначала требовалось время на оформление твоего развода с прежней женой, потом ждать, пока он вступит в законную силу, а потом у тебя не было времени, ты занялся какими-то подозрительными делами. Теперь-то я догадываюсь какими. Мы с тобой договорились расписаться после моего возвращения с Краковской книжной ярмарки, но тут ты умудрился попасть в автокатастрофу. А сейчас я не уверена, что человек, страдающий амнезией, имеет право вступать в брак.
— Холера! — встревожилась Эльжбета. — Наверняка не имеет.
— С чего бы это? — не согласился её отец.
— Да ведь такой человек может не помнить, что он уже случайно женат. Запросто станет двоеженцем, и что тогда?
— Но ведь вы же знаете, что я не женат! — возмутился Хенрик.
— Трудно сказать, хватит ли показаний двух свидетелей…
Карпинский вдруг проявил не свойственный ему темперамент.
— А мне что за дело! Я уверен — не женат, и наверняка у меня есть какие-то документы, подтверждающие развод с прежней женой. Немедленно отправляемся оформлять отношения. Пошли жениться!
Он даже вскочил со стула, но Кристина усадила его на место.
— Да ты что, сейчас все загсы уже закрыты.
— В таком случае завтра же с самого утра! — упорствовал Хенрик.
— Не получится, там надо сначала подать заявление, а потом ждать тридцать дней. Месячный срок, понятно?
— На кой черт мне этот месячный срок?
— О, отец уже говорит как человек! — порадовалась дочь. — Если не ошибаюсь, месячный срок даётся в рамках антиразводной профилактики, а вдруг молодожёны раздумают?
— Я не раздумаю! — бушевал Карпинский.
— Я тоже, — мягко заметила Кристина. — Ведь я с самого начала хотела выйти за тебя. Ну хорошо, давай завтра же и подадим заявление. Что же касается амнезии…
— ..так о ней не стоит упоминать, — закончила её мысль Эльжбета. — В загсе никто не станет задавать глупых вопросов, а на кой нам все эти сложности со свидетельствами? Лучше всего подавать заявление идите вместе, в случае чего подскажешь отцу, что надо говорить.
— Очень хорошо! — удовлетворился Карпинский и опять удобно устроился на стуле. — Сделаю вид — я совсем здоров, все прекрасно помню. В крайнем случае могу согласиться на склероз, склеротики имеют право жениться?
— Учитывая, что сейчас делается вокруг, им никто не препятствует.
— Тогда порядок. А теперь говорите, что за мысль пришла в ваши головы?
Кристина с Эльжбетой переглянулись.
— Ладно уж, давай я первая скажу, — сдалась девушка. — Вижу только один выход — украсть! Нет, не правильно я говорю, не украсть, а изъять, вернуть своё. Как-нибудь незаметно вырвать из когтей этой хищницы нашу собственность. Ты тоже подумала об этом?
Кристина кивнула.
— Да. Украсть без всяких зазрений совести. Теперь я не сомневаюсь — Хлюп спрятал наше имущество в своём доме. И очень плохо, что мегера теперь в курсе. С нею и говорить не стоило. Вообще! Ведь не секрет, что это за ведьма. Надо было прийти и забрать то, что по праву принадлежит нам.
— Легко сказать — прийти и забрать, а где оно спрятано?
— Твой отец говорит — в гараже его нет. Хенек, ты действительно уверен, что в гараже нет твоего портфельчика?
— Во всяком случае, я его там не увидел, — осторожно отвечал Карпинский.
— Да о чем вы, какой гараж! — энергично перебила старших девушка. — Хоть вкус у пана Северина был тот ещё, раз уж терпел такую гарпию, но ведь в остальном он был нормальным человеком, не дурак. И если он знал, чем набит портфельчик… А ведь он знал, судя по тому, что вспомнилось отцу? Тогда ни в жизнь не оставил бы таких ценностей в гараже, который не запирается снаружи. Ведь это просто сарай, в него может войти любой человек прямо с улицы.
— А в багажнике машины? — без особой уверенности предположила Кристина.
— Даже если, то ненадолго, — возразила Эльжбета. — Ведь он же ездил на своём драндулете, могли украсть. Разве что у него в гараже сделан какой тайник… Хотя нет, будь там тайник, запирал бы или хоть ворота поставил.
Кристина вздохнула.
— Скорее всего, ты права. А жаль, в гараже легче всего искать.
До Карпинского дошло.
— Погодите, — вмешался он, — если я правильно понял, вы собираетесь портфель украсть? Как простые воришки?
— Не украсть, а вернуть своё, — сурово и наставительно заметила дочь. — В конце концов, портфель твой или нет?
— Ну, мой…
— Имеешь ты право забрать свою вещь, если на ней кто-то уселся и не желает вставать?
— Наверное, имею, но хотелось бы как-то полюбовно…
Эльжбета с горечью обратилась к Кристине:
— Гляди, человеку приходится заново познавать мир, чуть ли не учиться говорить — все позабыл. А характер остался прежний. Надо же, какая несправедливость. «Полюбовно»! Ты что, не слышал, — принялась она горячо втолковывать отцу, — как она с нами говорила? Как тебя бог знает в чем обвиняла! Из дому нас вышвырнула! И яснее ясного заявила — не видать нам портфеля как своих ушей! Все, что в доме, — то теперь её! А ты старался, зарабатывал. Для кого? Для этой язвы? Так ты, оказывается, её любишь, а не Кристину!
Карпинский даже попятился со своим стулом от разъярённой дочери. В глубине его беспамятной души что-то восставало против кражи, однако подключился и логично рассуждающий разум.
Нет, наверняка не стал бы он ради Богуси заниматься рискованным бизнесом, да и не рискованным тоже вряд ли. Выходит, обе его девушки правы, логика подсказывает: если нельзя иначе, значит, возвратить утраченные сокровища следует с помощью хитрости.
Нет, не во всем права была Эльжбета, кое-что в характере её отца после несчастного случая изменилось. Прежний Карпинский скорее бы умер, чем решился обокрасть вдову друга, пусть даже та незаконно присвоила его имущество. Может, стал бы умолять, упрашивать, согласился отдать ей половину заработанного, все, что угодно, только не противоправные действия. Именно закостенелая законопослушность и заставляла Карпинского сомневаться в праведности его бизнеса. До аварии он ни за что не пошёл бы на криминальный шаг, теперь же логика брала верх. Ведь вот так, запросто, отказаться от своей собственности значило, прежде всего, нанести ущерб двум самым любимым существам — дочери и жене. Если бы речь шла только о нем, кто знает, решился бы Хенрик пойти на кражу.
— А ну перестань наскакивать на меня! — с неожиданной суровостью сказал он дочери. — Я люблю не язву, я люблю Кристину. Хорошо, я согласен. Красть так красть. Продолжайте. И что дальше?
— Слава богу! — с облегчением выдохнула Кристина. — В чем-то ты, несомненно, поумнел. И брак нам имеет смысл поскорее оформить, иначе я бы не могла действовать вместе с вами. Сейчас я лицо постороннее, если что, квалифицировалась бы как обычная воровка, а так — своё забираю. Надо проверить, все ли у нас имеется для того, чтобы завтра с утра отправиться в загс. Возможно, тридцать дней на размышление обязательны только для молодёжи? Неужели ни для кого не делают исключений?
Эльжбета небрежно заметила:
— Думаю, исключением могло бы стать немедленное оформление брачных уз для человека на смертном ложе…
— Или срочная командировка одного из брачующихся, — продолжила Кристина. — Я имею в виду длительную загранкомандировку. Ну да завтра узнаем, что гадать. А сейчас лучше подумаем над тем, куда Хлюп мог сунуть наш портфельчик.
У Эльжбеты тоже камень с души свалился, после того как отец выразил им свою солидарность.
— Пойду принесу тебе пива из холодильника, — сказала она отцу, вставая. — Признаться, боялась, что ты ещё отправишься к этой мегере с доносом на нас с Кристиной. Правильно, думаем. Думаем все! Гараж отпадает. Что тебе ещё вспомнилось, папуля?
Кристина ответила за Хенрика:
— Чулан.
— Я неплохо знаю дом Хлюпов, ещё девчонкой играла у них в прятки. Чулан, кладовка, подсобка — да там полно всяких закоулков! Казалось, в некоторые из них вообще никто никогда не заглядывает. Северин мог сунуть портфель в любой.
— Считаешь, надо все осмотреть?
— Наверное, все, за исключением кладовок, в которых Хлюпиха держит какие-то нужные вещи, скажем пылесос и тому подобные. Просто не представляю, как мы сможем такое провернуть.
— Ещё сундук, — напомнил Карпинский. — И шкаф. Больше ничего припомнить не могу.
— Шкаф! — вдруг вскричала Эльжбета. — Помнишь, пап, когда мы были у Хлюпов первый раз, мегера устроила скандал из-за шкафа в прихожей, у которого дверь обрушилась? А может, у неё были основания беспокоиться из-за того, что кто-то копался в её шкафах? Не стала бы, наверное, без причины так орать? Кто знает, что у неё в шкафах?
— Думаю, беспорядок, — предположила Кристина. — Вместе с Дверью не вывалились какие бебехи?
— Кажется, что-то вывалилось. Да нет, с какой стати Хлюп стал бы прятать что-то от жены в шкафу, куда она заглядывает. А ведь эта женщина, похоже, и в самом деле от нас впервые услышала о портфеле с деньгами. Если притворялась, тогда её актёрская работа достойна «Оскара».
— Ну тогда, может, чердак? Тебе приходилось когда-нибудь бывать у них на чердаке? Что там?
— Конечно, приходилось, — вздохнула Эльжбета. — Дети всюду пролезут. Я бы на месте Хлюпа непременно выбрала чердак. Там запросто можно спрятать и танк с прицепом.
— Шкаф! — сказал Карпинский.
— Да говорили мы уже о шкафе! — отмахнулась Кристина. — У нас получается — надо весь дом обшарить. Интересно, как это сделать? Впустит ли она ещё раз кого-нибудь из нас? Не меня, конечно. Судя по вашим рассказам, визит закончился неудачно?
— Не то слово.
Чем больше раздумывали, тем больше возникало сложностей. Да, проблема не из лёгких: проникнуть в дом, хозяйка которого их на дух не выносит, независимо от того, решила ли та сама отыскать клад или просто ей надоели непрошеные гости. Впрочем, последние сами виноваты. Глупо взялись за дело и настроили хозяйку против себя. Для начала следовало просто…
— Знаю! — крикнула вдруг Кристина, перебивая Эльжбеткины воспоминания о чердаке в доме Хлюпов. — Как миленькая впустит нас! Только придётся её обмануть.
— Обмануть? — не поняла Эльжбета. — Что ты имеешь в виду?
— Обмануть? — огорчился Карпинский. — А без обмана нельзя?
— Ну, выкладывай! — теребила будущую мачеху Эльжбета. — Что ты надумала? Кристина не сразу ответила.
— Кажется, у нас ещё осталось сухое белое вино? Моя идея заслуживает того, чтобы выпить. Итак, вы опять идёте к мегере. С цветами и большой коробкой дорогих конфет, пусть подавится. Большой, чтобы издали было видно. Дверь откроет, не сомневайтесь. И скажете ей — портфель нашёлся. А вы пришли извиниться за доставленные хлопоты. На колени падите, головой о пол бейтесь, не встанете, мол, пока не простит. Раз пропажа нашлась, мегера потеряет к портфелю интерес и не станет перерывать все в доме, чем, думаю, она в данный момент и занимается.
— Не занимается, она ещё с работы не вернулась, — заметила Эльжбета, глянув на часы.
— Так займётся. А раз пропажа обнаружена, перестанет её искать, ведь нет никакого смысла.
— Думаешь, она нам поверит? Кристина не сомневалась.
— Такая не поверит тому, что кто-то может отказаться от денег. А раз мы от неё отцепились, отказываемся от своего имущества, значит, обнаружили денежки. Только надо заранее хорошенько обдумать, где именно мы их нашли. Чтобы было убедительно и вместе с тем неожиданно романтично. И сиять, сиять от счастья!
— Крыся, ты гений! — торжественно провозгласила Эльжбета и побежала за вином.
Карпинский на удивление спокойно согласился обманывать Богусю. Может, потому, что очень уж трудно было добиваться от неё возвращения своей собственности. При одном воспоминании об этом у Хенрика все внутри болезненно содрогалось и сдавливало сердце. Все, что угодно, только не поднимать снова вопрос о деньгах, а что взамен — уже неважно.
— Послушайте, а где Клепа? — вдруг спохватилась Кристина. — Он уже уехал?
— Господи, совсем о нем забыла! — ответила девушка, по привычке оглядываясь. — Да нет, не мог уехать. Он ведь в химчистку пошёл.
— Может, вернулся, а мы и не обратили внимания?
— И что, подслушивает? Вскочив, обе кинулись осматривать квартиру. Жулика не было, и они успокоились.
— Неужели до сих пор торчит в химчистке? — недоумевала Кристина. — Или с ним что случилось? Впрочем, это неважно, мы ещё всего не додумали.
И тут в дверь позвонили. Это был Клепа в свежевычищенных брюках.
* * *
Из химчистки Клепа ушёл давно, часа два назад. Брюки были в порядке, так что можно отправиться в гости к роскошной женщине, которую они так жестоко обидели. Купив цветы и коробку конфет, Клепа двинулся в Секерки.Пани Богуси он не застал, она и в самом деле была на работе. В дом его впустили умирающие со скуки дети. Агатка, по примеру матери, достала черносмородиновый сок и стала потчевать гостя. Гость вынужден был пить этот уксус, дети же с энтузиазмом принялись за конфеты. После того как последняя исчезла, гость узнал, что напрасно теряет время, ибо мамуля вернётся с работы лишь после двенадцати ночи, а в такую пору у них не принято принимать гостей.
Из этого однозначно следовало, что пора и честь знать. Однако Клепе подобные намёки — как об стенку горох. Возможно, взрослые хозяева терпели бы нахала, стиснув зубы, но в данном случае он имел дело с детьми. А те уже были сыты по горло как шоколадными конфетками, так и обществом гостя. И с похвальной искренностью поставили вопрос ребром.
— Нам пора, — заявил Стась, вставая и вежливо шаркнув ножкой. — Я договорился с корешем, и она тоже. Так что вам придётся уйти, нам не разрешают оставлять в доме чужих. Пошли, что ли?
Агатка солидарно поддержала брата, и Клепе не оставалось ничего иного, как покинуть жилище обожаемой женщины.
О своём визите к Хлюповой жулик тут же поведал Карпинским, не делая из него тайны, одновременно энергично сгребая себе остатки ужина. Схватился за бутылку, да бокала для него на столе не оказалось. И все время говорил, говорил. А поскольку рассказывал о посещении интересующего всех дома, женщины затаили дыхание, молча поставили на стол дополнительный бокал, а Эльжбета по знаку Кристины даже принесла ещё одну бутылку, правда красного вина, и сунула отцу в руку штопор.
— Какие милые детки! — беззаботно повествовал Клепа, не переставая жевать и прихлёбывать. — Вежливые, воспитанные. И в отсутствие мамы заботятся о доме. Стась показал мне спиннинг, у этого Хлюпа была неплохая экипировка. Мальчика рыбалка интересует, девочку нет. Однако куда это они отправились, на ночь-то глядя? И дом могут обокрасть, окон не заперли. Даже если ребёнок останется в доме — тоже мало толку, что он сделает грабителям? Разве что шум поднимет…
— А тебя детки впустили запросто? — охрипшим от волнения голосом поинтересовалась Эльжбета, когда Клепа на минуту замолк, набив рот новой порцией салата. — Так просто, без ничего?
— Как это без ничего? И цветы я принёс, и шоколадки.
— Шоколадки! — подхватила Кристина. — Что я вам говорила?
— С пустыми руками не приходят к прекрасной даме, — поучительно заметил Клепа, прожевав и не обратив никакого внимания на волнение Кристины. — Что же касается детей.., ещё немного плесните, спасибо.., так детям не разрешают впускать незнакомых, а я ведь знакомый. На всякий случай ещё раз им напомнил, что уже был тут с вами. Ждал, ждал пани Богусю, думал, вот-вот вернётся с работы, но выяснилось — работает до двенадцати ночи. Ничего, у неё завтра выходной, так я, пожалуй, ещё на денёчек у вас задержусь.
Эльжбета с Кристиной переглянулись, и обе, как по команде, уставились на початую бутылку с красным вином. Чуть заметно Кристина покачала головой и вдруг вскочила.
— Погоди, что ты салат всухую уплетаешь? — сказала она гостю. — Сейчас заправлю, как полагается, маслом, лимончиком побрызгаю.
— Да ничего не надо, отличный салат, — запротестовал было Клепа, но его не слушали.
Через минуту Кристина вернулась из кухни с бутылкой подсолнечного масла и половинкой лимона, отобрала у гостя из-под носа миску с зелёным салатом, полила его маслом, выжала лимонный сок и вернула блюдо на место, а бутылку с маслом поставила незакупоренной в опасной близости от края стола. Эльжбета горящими глазами наблюдала за её манипуляциями.
Клепа с удвоенным аппетитом принялся за салат, продолжая расхваливать дом Хлюпихи и её очаровательных деток.