Страница:
Каждая уличная шлюха имеет свою территорию, на которой она может заниматься ремеслом, но за пределы ее не имеет права высовываться. Существует жесткая система рэкета, контролируемая с помощью железного кулака целым легионом сводников и сутенеров, которые полностью распоряжаются жизнью девушек. Сутенеры могут быть и очень злобными и нередко грабят и избивают клиентов; как следствие, здесь часты драки и убийства.
Жизель, однако, была в более выгодном положении, поскольку могла работать в качестве девушки «по вызовам», поэтому ей никогда не приходилось сталкиваться с совсем уж мрачными и темными сторонами ее профессии. Ей нравилось ее занятие, хотя, как она объяснила, ей нужны были и деньги для оплаты счетов врачам, ей надо было накопить восемь тысяч долларов.
Ее рассказ буквально захватил нас, и когда через полчаса подошло время расставания, мы очень сожалели об этом. Будучи дружелюбно расположены к ней, мы поблагодарили ее за проведенное с нами время и от всего сердца пожелали успехов и счастья.
Какая трансформация от помощника королевы до «королевы на любой случай!».
Еще одной интересной особенностью Парка Равицца являются любители наблюдать за мочеиспусканием.
Антонио сказал:
— Давайте-ка выйдем из машины на несколько минут, и ты увидишь нечто странное, Ксавьера.
Фиона решила остаться в машине, а парни и я прошли в парк. Там Антонио и Ило подошли к дереву и стали мочиться.
Как только они расстегнули ширинки и вытащили наружу свои члены, то тут же привлекли внимание кучки мужчин, ожидавших в кустах. В то время, как они мочились, примерно дюжина этих мужиков начала яростно дрочить свои члены, будучи до предела возбуждены зрелищем извергающейся на землю мочи.
И нужно ли говорить о том, что кому доставляет наслаждение!
Я уже была переполнена впечатлениями о самых нетрадиционных с точки зрения общепринятой морали уголках Милана, поэтому мы поехали домой к Антонио. Он все еще не отрезвел и лепился к Фионе, которая, должна сказать, выглядела великолепно. Когда добрались до дома, она согласилась подняться наверх и принять участие в вечерней выпивке.
Почти сразу, как только мы вошли в квартиру, Антонио схватил Фиону за руку и потащил в спальню. Я подождала пять минут, и поскольку она не вернулась, пошла убедиться, что он не принуждает ее к сексу. Антонио лежал на постели голым. Его тело слегка поджарилось после дня, проведенного на озере, член вяло свисал, а выражение лица было весьма сердитым. Он мрачно взглянул на меня.
Фиона стояла у кровати, с циничной улыбкой на лице, полностью одетая. Я поняла, что Антонио пытался завалить ее на постель, и Фиона не знает, как поступить в этой ситуации без того, чтобы не рассердиться, поэтому вместо нее разозлилась я.
— Антонио, — закричала я, — ты, дырка от задницы! Я предупреждала тебя держаться подальше от моей подруги!
А он начал орать на меня:
— Ты, ревнивая сука! Зачем ты появилась здесь, разрушив то прекрасное, что возникло между нами? Фиона великолепна, я по-настоящему втрескался в нее, она только что собиралась раздеться, не так ли, а?
Фиона быстро сказала мне, что он врет, а она хочет как можно быстрее избавиться от этой сцены.
— Антонио, ты глуп, пьян и сексуально чокнут, — сказала я. — Если бы я сама не позаботилась о тебе и твоем дружке, я еще могла бы все это понять. Но ты не был лишен секса, почему ты нападаешь на Фиону? Кроме этого, взгляни на себя, ты же похож на выжатый лимон со своим загаром и пьяным висячим членом!
Затем я позвала Ило.
— Ило, Фиона чувствует себя плохо, а Антонио не отстает от нее. Не мог бы ты отвезти ее домой?
Ило ответил тем, что спустил штаны до колен и подошел ко мне.
— Возможно, если мы сначала подадим им хороший пример, — злобно взглянул он на меня, — Фиона может еще прийти н отличное настроение.
Я была так взбешена, что схватила Фиону за руку и зашипела на нее:
— Послушай, ты тоже виновата! Тебе не нужно было оставаться в спальне и выглядеть несчастной и смущенной. Почему ты не встала и не ушла в гостиную?
Пьяный Антонио изрыгал в наш адрес непристойности, и происходящее напоминало какой-то кошмар. В конце концов все успокоилось, и Ило повез Фиону домой. Я поехала бы к ней, но у нее не было лишнего спального места. Мне пришлось остаться здесь, но, естественно, без того, чтобы спать с Антонио.
К сожалению, Антонио, который выглядел таким интересным, оказался просто испорченным, незрелым мальчишкой. Ни деньги, ни воспитание не научили его элементарному уважению и приличию в личных отношениях. Утром я заявила ему, что уезжаю. Он глядел на меня, как побитый маленький щенок, а я быстро упаковала свои вещи и отправилась на поиски гостиницы, чтобы провести там последний день в Милане.
31. ДРУЖЕСТВЕННЫЙ ФИНАЛ
32. СЛАВНЫЙ ЛОНДОН
33. ГУЗКА, СМАЗАННАЯ МАСЛОМ
Жизель, однако, была в более выгодном положении, поскольку могла работать в качестве девушки «по вызовам», поэтому ей никогда не приходилось сталкиваться с совсем уж мрачными и темными сторонами ее профессии. Ей нравилось ее занятие, хотя, как она объяснила, ей нужны были и деньги для оплаты счетов врачам, ей надо было накопить восемь тысяч долларов.
Ее рассказ буквально захватил нас, и когда через полчаса подошло время расставания, мы очень сожалели об этом. Будучи дружелюбно расположены к ней, мы поблагодарили ее за проведенное с нами время и от всего сердца пожелали успехов и счастья.
Какая трансформация от помощника королевы до «королевы на любой случай!».
Еще одной интересной особенностью Парка Равицца являются любители наблюдать за мочеиспусканием.
Антонио сказал:
— Давайте-ка выйдем из машины на несколько минут, и ты увидишь нечто странное, Ксавьера.
Фиона решила остаться в машине, а парни и я прошли в парк. Там Антонио и Ило подошли к дереву и стали мочиться.
Как только они расстегнули ширинки и вытащили наружу свои члены, то тут же привлекли внимание кучки мужчин, ожидавших в кустах. В то время, как они мочились, примерно дюжина этих мужиков начала яростно дрочить свои члены, будучи до предела возбуждены зрелищем извергающейся на землю мочи.
И нужно ли говорить о том, что кому доставляет наслаждение!
Я уже была переполнена впечатлениями о самых нетрадиционных с точки зрения общепринятой морали уголках Милана, поэтому мы поехали домой к Антонио. Он все еще не отрезвел и лепился к Фионе, которая, должна сказать, выглядела великолепно. Когда добрались до дома, она согласилась подняться наверх и принять участие в вечерней выпивке.
Почти сразу, как только мы вошли в квартиру, Антонио схватил Фиону за руку и потащил в спальню. Я подождала пять минут, и поскольку она не вернулась, пошла убедиться, что он не принуждает ее к сексу. Антонио лежал на постели голым. Его тело слегка поджарилось после дня, проведенного на озере, член вяло свисал, а выражение лица было весьма сердитым. Он мрачно взглянул на меня.
Фиона стояла у кровати, с циничной улыбкой на лице, полностью одетая. Я поняла, что Антонио пытался завалить ее на постель, и Фиона не знает, как поступить в этой ситуации без того, чтобы не рассердиться, поэтому вместо нее разозлилась я.
— Антонио, — закричала я, — ты, дырка от задницы! Я предупреждала тебя держаться подальше от моей подруги!
А он начал орать на меня:
— Ты, ревнивая сука! Зачем ты появилась здесь, разрушив то прекрасное, что возникло между нами? Фиона великолепна, я по-настоящему втрескался в нее, она только что собиралась раздеться, не так ли, а?
Фиона быстро сказала мне, что он врет, а она хочет как можно быстрее избавиться от этой сцены.
— Антонио, ты глуп, пьян и сексуально чокнут, — сказала я. — Если бы я сама не позаботилась о тебе и твоем дружке, я еще могла бы все это понять. Но ты не был лишен секса, почему ты нападаешь на Фиону? Кроме этого, взгляни на себя, ты же похож на выжатый лимон со своим загаром и пьяным висячим членом!
Затем я позвала Ило.
— Ило, Фиона чувствует себя плохо, а Антонио не отстает от нее. Не мог бы ты отвезти ее домой?
Ило ответил тем, что спустил штаны до колен и подошел ко мне.
— Возможно, если мы сначала подадим им хороший пример, — злобно взглянул он на меня, — Фиона может еще прийти н отличное настроение.
Я была так взбешена, что схватила Фиону за руку и зашипела на нее:
— Послушай, ты тоже виновата! Тебе не нужно было оставаться в спальне и выглядеть несчастной и смущенной. Почему ты не встала и не ушла в гостиную?
Пьяный Антонио изрыгал в наш адрес непристойности, и происходящее напоминало какой-то кошмар. В конце концов все успокоилось, и Ило повез Фиону домой. Я поехала бы к ней, но у нее не было лишнего спального места. Мне пришлось остаться здесь, но, естественно, без того, чтобы спать с Антонио.
К сожалению, Антонио, который выглядел таким интересным, оказался просто испорченным, незрелым мальчишкой. Ни деньги, ни воспитание не научили его элементарному уважению и приличию в личных отношениях. Утром я заявила ему, что уезжаю. Он глядел на меня, как побитый маленький щенок, а я быстро упаковала свои вещи и отправилась на поиски гостиницы, чтобы провести там последний день в Милане.
31. ДРУЖЕСТВЕННЫЙ ФИНАЛ
Я зарегистрировалась в гостинице «Эксцельсиор Галлия Отель» на площади Пьецца Дука д'Акоста. Это был большой комфортабельный отель и, что лучше всего, он был оборудован кондиционерами. Затем, поскольку я вылетала из Италии самолетом, я вернула в агентство взятую напрокат машину. Когда я обратилась в бюро C.I.T., меня ждал еще один приятный сюрприз. Там, за окошком с небольшой вывеской «Говорят по-английски», сидела девушка, которую я знала. Она была родом из Чикаго, и все обычно называли ее «La Divina» («Божественная»). Небольшого росточка, хорошенькая, с красивыми глазами и длинными, струящимися волосами девушка, и хотя она была расположена к полноте, но являлась одной из самых счастливых и пользующихся успехом «колл-герлз» («девушек по вызову») в Уинди Сити. Она обычно приводила в восхищение всех присутствующих своими фантазиями о том, как станет европейской принцессой или следующей невестой Фрэнка Синатры; кроме того, она знала всех и все, связанное со съемками новых фильмов. И еще, я слышала, она была изумительно способна в постели.
Девушка бросила на меня только один взгляд и вся засветилась от радости.
— Ксавьера! — вскричала она, обнимая меня. Выражаясь ее словами — она до самой глубины титек обрадовалась встрече со мной.
Это был именно тот прием, в котором я нуждалась после той угнетающей ночи, и я была страшно рада увидеться с ней. Кроме того, было приятно снова говорить на хорошем английском. Она быстро приняла от меня машину и сообщила своему шефу, что отлучится на несколько часов.
— Ну уж нет, — отрубил он, — у нас слишком много дел. Об этом не может быть и речи.
— В таком случае я беру отпуск на всю неделю. Ищите дне замену.
Это заявление ошарашило шефа, и пока он размышлял, как на него отреагировать, она быстренько повесила табличку «Закрыто» над своим рабочим столом, подхватила сумочку, взяла меня под руку, и мы с гордым видом выплыли на улицу.
Выяснилось, что она накопила кучу денег, причем честным путем. Она переехала в Монреаль, затем в Торонто, а сейчас жила в Милане с двумя подружками.
Она привезла меня к себе домой — в уютную квартирку на последнем этаже дома на площади Пьяцца Пьемонти. Здесь была большая гостиная с французскими окнами, ведущими на «балкон Муссолини» — каменный мешок, способный вместить от силы трех человек. Кроме того, в квартире была маленькая кухня опять же с французскими окнами, откуда имелся выход на более просторный балкон, на стенах которого были нарисованы желтый кит, пурпурный спрут и большая голубая рыба — художество Луизы, одной из подружек, с которыми Ла Дивина снимала жилье. Третьей девушкой была Лена, уроженка Милана. Все трое встретились в Торонто, когда работали на телевизионной станции, и каждая из них скопила достаточно денег, чтобы взять годичный отпуск и провести часть его в Европе.
Их небольшая квартирка — они шутя называли ее «Каса Тарта» — была опрятной и теплой. Поскольку все девушки пользовались одной спальней, она была идеально оборудована для оргий, хотя Ла Дивина призналась, что последние несколько месяцев она работала на выезд.
Лена и Луиза отсутствовали, поэтому Ла Дивина оставила им записку, в которой сообщала, что к ужину будет четвертая персона, и решила сама познакомить меня с городом. Помимо районов Брера и Парка Равицца я уже частично осмотрела его, когда была здесь с Ларри (в промежуток между Югославией и Швейцарией). Но Ла Дивина сгорала от нетерпения показать мне «свой» город и проявила столько энтузиазма, что заставила меня увидеть его свежим, новым взглядом.
Мы прошлись вдоль улицы Виа Манцони и попили чаю в «Гран Отель Континенталь», затем прогулялись по улице Виа Монте Наполеоне, своего рода торговому ряду, где расположены все огромные магазины — Кардена, Диора, первоклассные магазины и лавочки, в которых торговали антиквариатом.
И, конечно, был театр «Ла Скала», который я никогда раньше не видела, самый большой оперный театр в мире. К несчастью, театральный сезон закончился, но Ла Дивина прямо бредила театром. Она с Луизой посетила несколько представлений, хотя каждый раз они вынуждены были стоять и все время боялись или свалиться в оркестр, или задохнуться. Мы вошли вовнутрь, там царила неописуемая красота и пышность — кремового и красного цвета бархат и позолота. Я быстро представила себя сидящей в одной из лож около сотни лет тому назад, в то время, как великий герцог Блахский, приняв меня по ошибке за герцогиню де ла Помпа, заигрывал со мной через весь зал, посылая цветы и шоколадки и умоляя о благосклонности!
Затем мы пересекли стоянку для автомашин и попали в Галерею, крытый торговый центр под огромным стеклянным колпаком, откуда был выход на улицу Корео Витторио Эммануэля. В Галерее располагаются отличные кафе, шикарный ресторан («Савиньи») и магазин, демонстрирующий платья от Леонардо. Я уже испытала однажды их очарование, побывав здесь вместе с Ларри, и все же не смогла удержаться, вошла вместе с Ла Дивиной и купила себе еще одно. (Кстати, это именно то платье, в котором я сфотографировалась на обложке книги «Письма к счастливой шлюхе».) Мы договорились забрать его на обратном пути, а затем направили свои стопы на площадь Пьяцца дель Дуомо.
Ну до чего же красив Домский собор! Представьте себе готический собор, построенный из белого мрамора и ощетинившийся колоколенками, шпицами, коньками и статуями. Это один из самых больших храмов в мире и, чтобы его построить, потребовалось пять веков. Величественно возвышаясь в конце большой мощеной площади в лучах солнца, отражаемого золотой мадонной, собор являет собой потрясающее зрелище, которое заставило меня задуматься, какие вера и преданность были вложены в строительство этого великолепного храма. Начиная с XIV века тысячи и тысячи мастеров посвятили свои жизни возведению Домского собора, и сегодня он стоит — в гораздо менее благочестивом мире — как памятник их искусству и таланту.
Кроме этого, собор служит пристанищем для голубей, продавцов воздушных шаров, жареных каштанов и торговцев сувенирами. В его стенах имеется свыше двух тысяч статуй, а также самые прекрасные в мире витражи из цветного стекла. Ла Дивина, которую воспитали католичкой, показала мне любопытную статую святого Варфоломея, который, как она рассказала мне со странной радостью, был замучен особенно жестоко — с него живого содрали кожу…
Наступал вечер, к тому же в один день можно воспринять довольно ограниченное количество истории и красоты, поэтому мы направились домой в Каса Тарта, сделав короткие остановки в Галерее и в моей гостинице, где я освежилась и переоделась.
Луиза и Лена, соседки Ла Дивины по комнате, были уже дома, когда мы пришли; их страшно заинтриговало, кто же будет их таинственный гость.
Лена представляла собой крошечный комочек миланской радости и веселья — ростом менее пяти футов, с густыми вьющимися волосами, фантастическими грудями и поразительным голосом. Временами она звучала, словно с пленки мультфильма о Микки Маусе. Она родилась и выросла в Милане, но ей пришлось жить в Нью-Йорке и Торонто; когда она была в Италии, то скучала по Северной Америке и наоборот. Девушки представили ее как мини-наркоманку — она пристрастилась баловаться наркотиками, но была достаточно умна, чтобы понимать, что делает и чем это может кончиться.
Луиза была стройной, худощавой девушкой с дерзкой, хорошенькой мордашкой, скрытой наполовину под густыми рыжими волосами, аппетитным задком и смеющимися глазами. Она была испорченной до мозга костей, деревенской девчонкой без комплексов из окрестностей Торонто, и она была художницей.
Все девушки были примерно моего возраста. Самые лучшие их качества — заразительная любовь к жизни и чувство юмора. Они праздновали торжество жизни в каждом своем движении, и я просто влюбилась в них.
Пока Ла Дивина и я вспоминали старые времена, Лена и Луиза скрылись на кухне и приготовили обед: салат с грибами, изумительное блюдо из цыпленка, запеченного с чесноком в соевом соусе, с лимоном и грибами в масле. На десерт у нас были хрустящие яблоки, причем добавки были щедрыми, от всего сердца. Во время обеда мы щебетали, как школьницы, хорошо проводящие время; было такое ощущение, словно мы знали друг друга всю жизнь.
После всех моих ошибок в Милане я наконец нашла людей, которые были искренними, и одно это оправдало все путешествие. Они ничего от меня не требовали, и поскольку не было никакого давления, мы поняли, что у нас есть все, чем можно поделиться друг с другом. Закончили вечер прослушиванием хороших пластинок, своего рода, наркотика.
На следующее утро нужно было ехать в аэропорт и прощаться с Миланом. В самолете я проверила свои заметки, касающиеся некоторых странных вещей, которые я слышала.
Одна из них о проституции в Риме.
Зимним вечером по дороге в Рим, в поле недалеко от шоссе, можно видеть огни костров… У этих огней джентльмен может погреть руки, да и не только руки.
Эти огни разжигаются и поддерживаются хозяевами проституток — сутенерами. Сами девушки живут в домишках неподалеку, водителям остается только затормозить при виде костра. Они согревают руки, а затем получают то тепло, которое ищут: или в своих машинах, или в домиках девушек.
Среди всего остального это любопытное и красочное зрелище.
Человеческий оттенок этому придает тот факт, что иногда девушки при этой встрече договариваются с клиентами о новой, но уже на другом уровне. Вместо быстрого перепихона девушки зачастую предлагают мужчинам обильную еду с выпивкой в коттедже, конечно, за плату, но без всякого секса. Некоторым мужчинам просто необходима женщина, с которой можно поговорить и которая умеет слушать. А сутенеры не против этого, лишь бы текли денежки.
Другие записки касались соленых итальянских пословиц. Одна из них переводится так: «Твердый член плохо думает».
Еще одна: «Когда член в силе, валяй трахайся. Когда его сила иссякает, пользуйся языком. Когда силы почти не осталось, работай пальцем. Когда же совсем выдохся, пользуйся задницей. Но никогда не останавливайся, иди вперед».
За подобными размышлениями полет из Милана в Лондон прошел почти незаметно и не оставил каких-либо ярких воспоминаний. Он не занял много времени… я задремала в кресле к проснулась, когда колеса самолета коснулись взлетной полосы в аэропорту «Хитроу».
Девушка бросила на меня только один взгляд и вся засветилась от радости.
— Ксавьера! — вскричала она, обнимая меня. Выражаясь ее словами — она до самой глубины титек обрадовалась встрече со мной.
Это был именно тот прием, в котором я нуждалась после той угнетающей ночи, и я была страшно рада увидеться с ней. Кроме того, было приятно снова говорить на хорошем английском. Она быстро приняла от меня машину и сообщила своему шефу, что отлучится на несколько часов.
— Ну уж нет, — отрубил он, — у нас слишком много дел. Об этом не может быть и речи.
— В таком случае я беру отпуск на всю неделю. Ищите дне замену.
Это заявление ошарашило шефа, и пока он размышлял, как на него отреагировать, она быстренько повесила табличку «Закрыто» над своим рабочим столом, подхватила сумочку, взяла меня под руку, и мы с гордым видом выплыли на улицу.
Выяснилось, что она накопила кучу денег, причем честным путем. Она переехала в Монреаль, затем в Торонто, а сейчас жила в Милане с двумя подружками.
Она привезла меня к себе домой — в уютную квартирку на последнем этаже дома на площади Пьяцца Пьемонти. Здесь была большая гостиная с французскими окнами, ведущими на «балкон Муссолини» — каменный мешок, способный вместить от силы трех человек. Кроме того, в квартире была маленькая кухня опять же с французскими окнами, откуда имелся выход на более просторный балкон, на стенах которого были нарисованы желтый кит, пурпурный спрут и большая голубая рыба — художество Луизы, одной из подружек, с которыми Ла Дивина снимала жилье. Третьей девушкой была Лена, уроженка Милана. Все трое встретились в Торонто, когда работали на телевизионной станции, и каждая из них скопила достаточно денег, чтобы взять годичный отпуск и провести часть его в Европе.
Их небольшая квартирка — они шутя называли ее «Каса Тарта» — была опрятной и теплой. Поскольку все девушки пользовались одной спальней, она была идеально оборудована для оргий, хотя Ла Дивина призналась, что последние несколько месяцев она работала на выезд.
Лена и Луиза отсутствовали, поэтому Ла Дивина оставила им записку, в которой сообщала, что к ужину будет четвертая персона, и решила сама познакомить меня с городом. Помимо районов Брера и Парка Равицца я уже частично осмотрела его, когда была здесь с Ларри (в промежуток между Югославией и Швейцарией). Но Ла Дивина сгорала от нетерпения показать мне «свой» город и проявила столько энтузиазма, что заставила меня увидеть его свежим, новым взглядом.
Мы прошлись вдоль улицы Виа Манцони и попили чаю в «Гран Отель Континенталь», затем прогулялись по улице Виа Монте Наполеоне, своего рода торговому ряду, где расположены все огромные магазины — Кардена, Диора, первоклассные магазины и лавочки, в которых торговали антиквариатом.
И, конечно, был театр «Ла Скала», который я никогда раньше не видела, самый большой оперный театр в мире. К несчастью, театральный сезон закончился, но Ла Дивина прямо бредила театром. Она с Луизой посетила несколько представлений, хотя каждый раз они вынуждены были стоять и все время боялись или свалиться в оркестр, или задохнуться. Мы вошли вовнутрь, там царила неописуемая красота и пышность — кремового и красного цвета бархат и позолота. Я быстро представила себя сидящей в одной из лож около сотни лет тому назад, в то время, как великий герцог Блахский, приняв меня по ошибке за герцогиню де ла Помпа, заигрывал со мной через весь зал, посылая цветы и шоколадки и умоляя о благосклонности!
Затем мы пересекли стоянку для автомашин и попали в Галерею, крытый торговый центр под огромным стеклянным колпаком, откуда был выход на улицу Корео Витторио Эммануэля. В Галерее располагаются отличные кафе, шикарный ресторан («Савиньи») и магазин, демонстрирующий платья от Леонардо. Я уже испытала однажды их очарование, побывав здесь вместе с Ларри, и все же не смогла удержаться, вошла вместе с Ла Дивиной и купила себе еще одно. (Кстати, это именно то платье, в котором я сфотографировалась на обложке книги «Письма к счастливой шлюхе».) Мы договорились забрать его на обратном пути, а затем направили свои стопы на площадь Пьяцца дель Дуомо.
Ну до чего же красив Домский собор! Представьте себе готический собор, построенный из белого мрамора и ощетинившийся колоколенками, шпицами, коньками и статуями. Это один из самых больших храмов в мире и, чтобы его построить, потребовалось пять веков. Величественно возвышаясь в конце большой мощеной площади в лучах солнца, отражаемого золотой мадонной, собор являет собой потрясающее зрелище, которое заставило меня задуматься, какие вера и преданность были вложены в строительство этого великолепного храма. Начиная с XIV века тысячи и тысячи мастеров посвятили свои жизни возведению Домского собора, и сегодня он стоит — в гораздо менее благочестивом мире — как памятник их искусству и таланту.
Кроме этого, собор служит пристанищем для голубей, продавцов воздушных шаров, жареных каштанов и торговцев сувенирами. В его стенах имеется свыше двух тысяч статуй, а также самые прекрасные в мире витражи из цветного стекла. Ла Дивина, которую воспитали католичкой, показала мне любопытную статую святого Варфоломея, который, как она рассказала мне со странной радостью, был замучен особенно жестоко — с него живого содрали кожу…
Наступал вечер, к тому же в один день можно воспринять довольно ограниченное количество истории и красоты, поэтому мы направились домой в Каса Тарта, сделав короткие остановки в Галерее и в моей гостинице, где я освежилась и переоделась.
Луиза и Лена, соседки Ла Дивины по комнате, были уже дома, когда мы пришли; их страшно заинтриговало, кто же будет их таинственный гость.
Лена представляла собой крошечный комочек миланской радости и веселья — ростом менее пяти футов, с густыми вьющимися волосами, фантастическими грудями и поразительным голосом. Временами она звучала, словно с пленки мультфильма о Микки Маусе. Она родилась и выросла в Милане, но ей пришлось жить в Нью-Йорке и Торонто; когда она была в Италии, то скучала по Северной Америке и наоборот. Девушки представили ее как мини-наркоманку — она пристрастилась баловаться наркотиками, но была достаточно умна, чтобы понимать, что делает и чем это может кончиться.
Луиза была стройной, худощавой девушкой с дерзкой, хорошенькой мордашкой, скрытой наполовину под густыми рыжими волосами, аппетитным задком и смеющимися глазами. Она была испорченной до мозга костей, деревенской девчонкой без комплексов из окрестностей Торонто, и она была художницей.
Все девушки были примерно моего возраста. Самые лучшие их качества — заразительная любовь к жизни и чувство юмора. Они праздновали торжество жизни в каждом своем движении, и я просто влюбилась в них.
Пока Ла Дивина и я вспоминали старые времена, Лена и Луиза скрылись на кухне и приготовили обед: салат с грибами, изумительное блюдо из цыпленка, запеченного с чесноком в соевом соусе, с лимоном и грибами в масле. На десерт у нас были хрустящие яблоки, причем добавки были щедрыми, от всего сердца. Во время обеда мы щебетали, как школьницы, хорошо проводящие время; было такое ощущение, словно мы знали друг друга всю жизнь.
После всех моих ошибок в Милане я наконец нашла людей, которые были искренними, и одно это оправдало все путешествие. Они ничего от меня не требовали, и поскольку не было никакого давления, мы поняли, что у нас есть все, чем можно поделиться друг с другом. Закончили вечер прослушиванием хороших пластинок, своего рода, наркотика.
На следующее утро нужно было ехать в аэропорт и прощаться с Миланом. В самолете я проверила свои заметки, касающиеся некоторых странных вещей, которые я слышала.
Одна из них о проституции в Риме.
Зимним вечером по дороге в Рим, в поле недалеко от шоссе, можно видеть огни костров… У этих огней джентльмен может погреть руки, да и не только руки.
Эти огни разжигаются и поддерживаются хозяевами проституток — сутенерами. Сами девушки живут в домишках неподалеку, водителям остается только затормозить при виде костра. Они согревают руки, а затем получают то тепло, которое ищут: или в своих машинах, или в домиках девушек.
Среди всего остального это любопытное и красочное зрелище.
Человеческий оттенок этому придает тот факт, что иногда девушки при этой встрече договариваются с клиентами о новой, но уже на другом уровне. Вместо быстрого перепихона девушки зачастую предлагают мужчинам обильную еду с выпивкой в коттедже, конечно, за плату, но без всякого секса. Некоторым мужчинам просто необходима женщина, с которой можно поговорить и которая умеет слушать. А сутенеры не против этого, лишь бы текли денежки.
Другие записки касались соленых итальянских пословиц. Одна из них переводится так: «Твердый член плохо думает».
Еще одна: «Когда член в силе, валяй трахайся. Когда его сила иссякает, пользуйся языком. Когда силы почти не осталось, работай пальцем. Когда же совсем выдохся, пользуйся задницей. Но никогда не останавливайся, иди вперед».
За подобными размышлениями полет из Милана в Лондон прошел почти незаметно и не оставил каких-либо ярких воспоминаний. Он не занял много времени… я задремала в кресле к проснулась, когда колеса самолета коснулись взлетной полосы в аэропорту «Хитроу».
32. СЛАВНЫЙ ЛОНДОН
Мое сумасшедшее лето в Европе подходило к концу. После нескольких месяцев путешествий по Франции, Югославии, Италии и Швейцарии, я была готова осесть в единственном городе — Лондоне. А сентябрь, пожалуй, один из самых приятных в Лондоне месяцев: туристы разъехались по домам, Англия приняла свой естественный вид, а погода мягкая — или мягко солнечная, или мягко дождливая.
Для посетителей из стран с более суровым климатом английская осень кажется неотличимой от всех остальных времен года. Мужчина, с которым я когда-то была знакома, сказал мне, что он провел в Лондоне целых два года в ожидании смены времен года! Не то, чтобы погода так уж много значила для него: он наблюдал окружающий мир из баров и спален, а иногда объединял то и другое, если ему удавалось. Это был единственный знакомый мне мужчина, который мог делать свое дело, держа в одной руке бутылку, а в другой ягодицу. Но это уже из другой главы в другой книге.
Одной из главных причин моей остановки в Лондоне был Боб Гуччионе со своим журналом «Пентхауз». Я вошла в состав редакции журнала в качестве регулярного автора колонки с советами, которую я хотела назвать «Избавьтесь от ваших комплексов», но Гуччионе со своим безошибочным чутьем рынка назвал ее «Зовите меня Мадам».
Я с нетерпением ждала, когда же начну писать свою колонку сексуальных советов, потому что считала себя хорошим специалистом в области траханья. По сравнению с многочисленными психиатрами, консультантами в области секса и брака, которые зависят от книжного опыта, я имела одно преимущество — большую практику.
Я отвечаю на письма как можно честнее и, надеюсь, не без чувства юмора, этого неотъемлемого элемента жизни, которым люди очень часто пренебрегают. На мой взгляд, сексом можно наслаждаться полностью только тогда, когда нет напряженности, когда обе стороны полностью расслабились, а юмор — верное средство снять напряжение.
Одна женщина рассказала мне, что встреча с новым мужчиной, на которую она возлагала огромные надежды, окончилась полной неудачей из-за того, что ее партнер издал неприличный звук в очень ответственный момент. А если бы она увидела в этом смешную сторону — ведь он всего лишь слабо колыхнул воздух, а не вызвал шторм, — рассмеялась и тем бы закончился инцидент!
Но вернемся в Лондон, любимый город всего мира. Мне нравятся небольшие размеры Лондона… подразумеваю не город в целом, а его уют. Глазам, привыкшим к североамериканским улицам, даже самые главные магистрали Лондона покажутся маленькими.
Например, возьмите улицу Треднидл Стрит, расположенную в центре Сити (так называют лондонцы финансовый центр города площадью в одну квадратную милю). Она недостаточно широка даже для того, чтобы на ней могли разъехаться два автобуса, и все же Треднидл Стрит — главная улица, соединяющая официальную резиденцию лорда-мэра Лондона Мэншн Хаус с вокзалом на Ливерпул Стрит и районом Ист-Энд. (Кстати, именно на улице Треднидл Стрит вы обнаружите один из лондонских филиалов вашего национального банка. Прогулка вдоль этой узкой улочки походит на быстрое путешествие по всему миру.)
В Уэст-Энде узкие улочки иногда называются «мьюз» («конюшни», «стойла»), в средневековом Лондоне они служили подъездами к конюшням, расположенным позади господского дома, который выходил фасадом на шикарную площадь или улицу. Сейчас эти подъезды и переулки выглядят интригующе и содержатся в хорошем состоянии (некоторые до сих пор сохраняют булыжное покрытие), а сами конюшни переоборудованы под комфортабельные и весьма престижные квартиры.
Самым лучшим районом для созерцания этих бывших конюшен является район Мэйфейр, ограниченный улицами: с запада — Парк Лейн, с востока — Бонд Стрит, с юга — Пиккадилли, а с севера — Оксфорд Стрит. Я гуляла по этому району часами и все равно не познакомилась как следует с сотнями улочек, переулков и тупиков. Возможно, тот факт, что в этом районе расположены некоторые самые прекрасные в мире магазины и лавки, несколько замедлил темп моей экскурсии, но зато эти магазины помогли наполнить мои прогулки в этом районе в теплые солнечные дни самыми счастливыми впечатлениями, какие я имела в каком-либо городе.
Еще мне бросилось в глаза, как стареют англичанки: красиво и изящно. Англичанка воспринимает старение, как неизбежность, с которой приходится не только сталкиваться, но которую надо и приветствовать, как естественную стадию жизненного цикла. И с таким отношением она создает вокруг себя атмосферу обаяния.
Североамериканки воспитаны иначе, они благоговеют перед юностью, как будто она единственно стоящий период жизни. Постоянно воюя с временем, североамериканская женщина являет собой поистине печальное зрелище. Не потому ли это, что старение обычно связывают с упадком сексуальной активности? Не потому ли, что привыкли считать: раз уже сорок, пора браться за вязание, а не увлекаться юношескими забавами.
К счастью, сексологи и их последние исследования в области возрастной сексуальности ставят конец этому устарелому мышлению. Все больше и больше газет и журналов уделяют много внимания этой теме. Результаты исследований почти единодушно показывают, что нет никаких оснований для того, чтобы не наслаждаться полнокровной сексуальной жизнью в возрасте восьмидесяти лет.
Возможно, англичане знали это всегда. Что же они знают о сексе? Почитайте. Оказывается, у англичан есть еще кое-что, кроме надменно вздернутой верхней губы.
Для посетителей из стран с более суровым климатом английская осень кажется неотличимой от всех остальных времен года. Мужчина, с которым я когда-то была знакома, сказал мне, что он провел в Лондоне целых два года в ожидании смены времен года! Не то, чтобы погода так уж много значила для него: он наблюдал окружающий мир из баров и спален, а иногда объединял то и другое, если ему удавалось. Это был единственный знакомый мне мужчина, который мог делать свое дело, держа в одной руке бутылку, а в другой ягодицу. Но это уже из другой главы в другой книге.
Одной из главных причин моей остановки в Лондоне был Боб Гуччионе со своим журналом «Пентхауз». Я вошла в состав редакции журнала в качестве регулярного автора колонки с советами, которую я хотела назвать «Избавьтесь от ваших комплексов», но Гуччионе со своим безошибочным чутьем рынка назвал ее «Зовите меня Мадам».
Я с нетерпением ждала, когда же начну писать свою колонку сексуальных советов, потому что считала себя хорошим специалистом в области траханья. По сравнению с многочисленными психиатрами, консультантами в области секса и брака, которые зависят от книжного опыта, я имела одно преимущество — большую практику.
Я отвечаю на письма как можно честнее и, надеюсь, не без чувства юмора, этого неотъемлемого элемента жизни, которым люди очень часто пренебрегают. На мой взгляд, сексом можно наслаждаться полностью только тогда, когда нет напряженности, когда обе стороны полностью расслабились, а юмор — верное средство снять напряжение.
Одна женщина рассказала мне, что встреча с новым мужчиной, на которую она возлагала огромные надежды, окончилась полной неудачей из-за того, что ее партнер издал неприличный звук в очень ответственный момент. А если бы она увидела в этом смешную сторону — ведь он всего лишь слабо колыхнул воздух, а не вызвал шторм, — рассмеялась и тем бы закончился инцидент!
Но вернемся в Лондон, любимый город всего мира. Мне нравятся небольшие размеры Лондона… подразумеваю не город в целом, а его уют. Глазам, привыкшим к североамериканским улицам, даже самые главные магистрали Лондона покажутся маленькими.
Например, возьмите улицу Треднидл Стрит, расположенную в центре Сити (так называют лондонцы финансовый центр города площадью в одну квадратную милю). Она недостаточно широка даже для того, чтобы на ней могли разъехаться два автобуса, и все же Треднидл Стрит — главная улица, соединяющая официальную резиденцию лорда-мэра Лондона Мэншн Хаус с вокзалом на Ливерпул Стрит и районом Ист-Энд. (Кстати, именно на улице Треднидл Стрит вы обнаружите один из лондонских филиалов вашего национального банка. Прогулка вдоль этой узкой улочки походит на быстрое путешествие по всему миру.)
В Уэст-Энде узкие улочки иногда называются «мьюз» («конюшни», «стойла»), в средневековом Лондоне они служили подъездами к конюшням, расположенным позади господского дома, который выходил фасадом на шикарную площадь или улицу. Сейчас эти подъезды и переулки выглядят интригующе и содержатся в хорошем состоянии (некоторые до сих пор сохраняют булыжное покрытие), а сами конюшни переоборудованы под комфортабельные и весьма престижные квартиры.
Самым лучшим районом для созерцания этих бывших конюшен является район Мэйфейр, ограниченный улицами: с запада — Парк Лейн, с востока — Бонд Стрит, с юга — Пиккадилли, а с севера — Оксфорд Стрит. Я гуляла по этому району часами и все равно не познакомилась как следует с сотнями улочек, переулков и тупиков. Возможно, тот факт, что в этом районе расположены некоторые самые прекрасные в мире магазины и лавки, несколько замедлил темп моей экскурсии, но зато эти магазины помогли наполнить мои прогулки в этом районе в теплые солнечные дни самыми счастливыми впечатлениями, какие я имела в каком-либо городе.
Еще мне бросилось в глаза, как стареют англичанки: красиво и изящно. Англичанка воспринимает старение, как неизбежность, с которой приходится не только сталкиваться, но которую надо и приветствовать, как естественную стадию жизненного цикла. И с таким отношением она создает вокруг себя атмосферу обаяния.
Североамериканки воспитаны иначе, они благоговеют перед юностью, как будто она единственно стоящий период жизни. Постоянно воюя с временем, североамериканская женщина являет собой поистине печальное зрелище. Не потому ли это, что старение обычно связывают с упадком сексуальной активности? Не потому ли, что привыкли считать: раз уже сорок, пора браться за вязание, а не увлекаться юношескими забавами.
К счастью, сексологи и их последние исследования в области возрастной сексуальности ставят конец этому устарелому мышлению. Все больше и больше газет и журналов уделяют много внимания этой теме. Результаты исследований почти единодушно показывают, что нет никаких оснований для того, чтобы не наслаждаться полнокровной сексуальной жизнью в возрасте восьмидесяти лет.
Возможно, англичане знали это всегда. Что же они знают о сексе? Почитайте. Оказывается, у англичан есть еще кое-что, кроме надменно вздернутой верхней губы.
33. ГУЗКА, СМАЗАННАЯ МАСЛОМ
За месяц я основательно познакомилась с главными, представляющими для меня интерес, местами и стала считать Лондон своим родным городом. Мне повезло, я завязала нужные связи и узнала нужных людей; я даже стала членом клуба «Трэмпс» («Странники»), наиболее элегантного частного клуба с рестораном и дискотекой. Это большая честь — получить членство в течение четырех недель, тогда как существует громадная очередь желающих вступить в него и большинству из них приходится ждать не менее года.
Ночная жизнь в Лондоне представляет собой странное зрелище — пивные закрываются в 11 вечера, а метро — в 12; даже автобусы после полуночи ходят не все. Однако, для тех, у кого есть деньги и связи, ночь длится бесконечно и бесконечен выбор мест развлечения: «Аннабел 3», «Плейбой», «Трюфели», «Пентхауз» — и это только немногие из них.
Однако, чтобы провести в Лондоне «необычный» вечер, не обязательно посещать ночные клубы. Я вспоминаю один вечер с Винсентом, красивым кареглазым мужчиной, с которым познакомилась в «Пентхаузе». Он был более шести футов ростом, имел мускулистое тело и длинные ноги. Когда он улыбался, под глазами собирались симпатичные морщинки (а улыбался он часто), и хотя он был темный шатен, его усы и виски были рыжеватого цвета.
Винсент был из титулованной семьи, но зарабатывал себе на жизнь помощником директора школы высшей степени в Манчестере. Школьные занятия еще не начались, поэтому была возможность наслаждаться романом несколько недель, пока его работа не разлучила нас.
Мы были приглашены на открытие новой картинной галереи — приглашение поступило от Марии и Казимира — прелестной молодой польской княгини и ее столь же приятного спутника, поляка. Открыть галерею они решили демонстрацией фильмов датского художника с явными патологическими отклонениями — «Грязного датского Оскара», как они называли его. Мы спустились в подвал, где собирались показать фильм, растянулись на ковре — Мария, Казимир, Винсент и я, а также целая группа преуспевающих, скромно выглядевших мужчин и женщин; некоторые из них были коллекционерами, другие — дилерами, а остальные, как и мы, друзьями друзей.
Фильм, который с первого кадра был сюрреалистским, начался с показа двух занюханного вида мужчин, сидящих на столе, один из них был босой и под ногой у него лежала французская булка. На следующем кадре появилась женщина с короткой стрижкой и гримом 30-х годов. Она лежала на столе, а двое мужчин стояли сзади нее. Затем было несколько наплывов на батон, который выскользнул из-под ноги мужчины, а тот, в свою очередь, пошел и лег в углу ванной, стены которой были обрызганы мочой. К этому времени я уже не знала, смотрим ли мы фильм о гигиене или же о рехнувшемся гурмане.
В другой сцене женщина лежала на спине, а батон, подобно стоячему пенису, торчал у нее на животе. Оба мужчины, стоя рядом, наблюдали за ней. На одном из них был монашеский клобук, закрывавший лицо и глаза.
Дама перевернулась на живот, один из мужчин выступил вперед, раздвинул ее ягодицы и впихнул длинный, узкий батон в задницу. Нет, это был не чокнутый гурман, а совсем наоборот! Другой мужчина тоже сделал шаг вперед и острым ножом располосовал ее спину. Оттуда потекла густая, медузообразная масса. Мужчины начали пожирать этот соус — человеческий соус.
Сначала они обходились вилками и ложками; затем, поняв, что соблюдая приличия, они никогда не добьются успеха в Голливуде, стали черпать жидкую плоть руками, все глубже и глубже погружаясь в женское тело. Тут же крупным планом было показано искаженное болью лицо женщины, а затем последовала заключительная сцена, явно не принесшая премию создателям фильма — один из мужчин закатал рукав рубашки и запустил руку глубоко внутрь тела женщины, извлекая злополучный батон. В этот момент я подумала, что кто-то познакомил датского сценариста и режиссера с английским выражением «сладкая булочка в печке», но при этом в процессе перевода что-то исказилось.
Наконец, наступил последний кадр — и если у вас слабый желудок, закройте глаза и пропустите эти строки. Сверкнул нож, разрезавший буханку напополам, и на стол медленно вывалились человеческая печень и другие внутренности. Наконец-то, к счастью, на экране появилось слово «конец». По-моему, очень своевременно.
Ночная жизнь в Лондоне представляет собой странное зрелище — пивные закрываются в 11 вечера, а метро — в 12; даже автобусы после полуночи ходят не все. Однако, для тех, у кого есть деньги и связи, ночь длится бесконечно и бесконечен выбор мест развлечения: «Аннабел 3», «Плейбой», «Трюфели», «Пентхауз» — и это только немногие из них.
Однако, чтобы провести в Лондоне «необычный» вечер, не обязательно посещать ночные клубы. Я вспоминаю один вечер с Винсентом, красивым кареглазым мужчиной, с которым познакомилась в «Пентхаузе». Он был более шести футов ростом, имел мускулистое тело и длинные ноги. Когда он улыбался, под глазами собирались симпатичные морщинки (а улыбался он часто), и хотя он был темный шатен, его усы и виски были рыжеватого цвета.
Винсент был из титулованной семьи, но зарабатывал себе на жизнь помощником директора школы высшей степени в Манчестере. Школьные занятия еще не начались, поэтому была возможность наслаждаться романом несколько недель, пока его работа не разлучила нас.
Мы были приглашены на открытие новой картинной галереи — приглашение поступило от Марии и Казимира — прелестной молодой польской княгини и ее столь же приятного спутника, поляка. Открыть галерею они решили демонстрацией фильмов датского художника с явными патологическими отклонениями — «Грязного датского Оскара», как они называли его. Мы спустились в подвал, где собирались показать фильм, растянулись на ковре — Мария, Казимир, Винсент и я, а также целая группа преуспевающих, скромно выглядевших мужчин и женщин; некоторые из них были коллекционерами, другие — дилерами, а остальные, как и мы, друзьями друзей.
Фильм, который с первого кадра был сюрреалистским, начался с показа двух занюханного вида мужчин, сидящих на столе, один из них был босой и под ногой у него лежала французская булка. На следующем кадре появилась женщина с короткой стрижкой и гримом 30-х годов. Она лежала на столе, а двое мужчин стояли сзади нее. Затем было несколько наплывов на батон, который выскользнул из-под ноги мужчины, а тот, в свою очередь, пошел и лег в углу ванной, стены которой были обрызганы мочой. К этому времени я уже не знала, смотрим ли мы фильм о гигиене или же о рехнувшемся гурмане.
В другой сцене женщина лежала на спине, а батон, подобно стоячему пенису, торчал у нее на животе. Оба мужчины, стоя рядом, наблюдали за ней. На одном из них был монашеский клобук, закрывавший лицо и глаза.
Дама перевернулась на живот, один из мужчин выступил вперед, раздвинул ее ягодицы и впихнул длинный, узкий батон в задницу. Нет, это был не чокнутый гурман, а совсем наоборот! Другой мужчина тоже сделал шаг вперед и острым ножом располосовал ее спину. Оттуда потекла густая, медузообразная масса. Мужчины начали пожирать этот соус — человеческий соус.
Сначала они обходились вилками и ложками; затем, поняв, что соблюдая приличия, они никогда не добьются успеха в Голливуде, стали черпать жидкую плоть руками, все глубже и глубже погружаясь в женское тело. Тут же крупным планом было показано искаженное болью лицо женщины, а затем последовала заключительная сцена, явно не принесшая премию создателям фильма — один из мужчин закатал рукав рубашки и запустил руку глубоко внутрь тела женщины, извлекая злополучный батон. В этот момент я подумала, что кто-то познакомил датского сценариста и режиссера с английским выражением «сладкая булочка в печке», но при этом в процессе перевода что-то исказилось.
Наконец, наступил последний кадр — и если у вас слабый желудок, закройте глаза и пропустите эти строки. Сверкнул нож, разрезавший буханку напополам, и на стол медленно вывалились человеческая печень и другие внутренности. Наконец-то, к счастью, на экране появилось слово «конец». По-моему, очень своевременно.