Страница:
Ахмед и на самом деле был симпатичным парнем, что я сразу же заметила, когда он присоединился к нам. У него были темные волосы и смуглый цвет лица, улыбка привыкшего к поклонению идола и прекрасное тело с совершенной по форме задницей. Его подружка, Сюзетта, была хрупкой девушкой с коротко подстриженными рыжими волосами; на ней были черные короткие штаны в обтяжку и рельефные белые чулки. Она родилась красавицей, и ее прелестные длинные ресницы были особенно поразительны. Я и в самом деле втрескалась в нее с первого взгляда.
Мы направились в ресторанчик поблизости и к тому времени, когда уселись за столик, я чувствовала себя уютно и тепло. Ресторан был полон привлекательными людьми, все примерно моего возраста, и они явно наслаждались жизнью. Атмосфера вокруг была заразительной, и я сидела буквально светясь от счастья, потому что была в окружении славных людей, которые очень по-доброму относились ко мне — такой контраст по сравнению с тем, что мне пришлось испытать последнее время в Америке.
Я была в очень приподнятом настроении, а Сюзетта была так мила, что мне хотелось тесно прижать ее к себе прямо здесь, в ресторане. Но унаследованные мной североамериканские традиции не проявлять публично свои эмоции сдерживали меня.
Сюзетта инстинктивно почувствовала мое настроение и сделала первый шаг. Она подняла свои длинные ноги и положила мне на колени, медленно задирая мою мини-юбку, пока не показались трусики тигрового бикини. Затем она пододвинулась ко мне поближе и с чувством прижалась. Тем временем Лео и Марика сидели напротив нас, и она начала заигрывать с коленями мужа, перейдя вскоре на флирт ногами под столом. Эти шалости продолжались легко и беззаботно, и все мы чувствовали себя великолепно, ощущая близость друг друга, безмолвно улыбаясь и кивая друг другу.
И тут мы поняли, что едва знаем друг друга, поэтому Ахмед начал рассказывать о жизни в Париже, в том числе о проституции и лесбиянских барах. Сюзетта подрабатывала несколько вечеров в неделю в одном из таких баров в качестве разносчицы коктейлей, чтобы подзаработать кое-какие деньги. Она была лесбиянкой, но иногда получала удовольствие от встречи с мужчиной, и было известно, что она может оказывать бесценные услуги при свинге.
Ага! Так Сюзетта и Ахмед просто хорошие друзья! Он упомянул, что знает множество девиц, работающих по вызову, и когда я спросила его, чем же он зарабатывает на жизнь, он застенчиво усмехнулся и пробормотал: «Догадайся!».
Я моментально сообразила, что его содержат профессионалки, и он подтвердил это. Передо мной сидел человек, который в действительности не был сутенером, однако обладал таким очарованием, что женщины сходу влюблялись в него и следили за тем, чтобы он никогда не ощущал недостатка — как в деньгах, так и в сексе. Но они знали — с ним нельзя связываться серьезно.
— В Париже есть в настоящее время две главных мадам, — сказал Ахмед, уводя разговор от своей особы.
Я уже слышала об одной из них, очень пожилой даме, ей было около семидесяти, и она пользовалась репутацией самой главной.
— Она, действительно, самая лучшая, — подтвердил Ахмед. — Она доставляет девушек самолетами из Рима в Лондон или из Персии в Париж, стоит только сделать заказ. Это большой бизнес, и некоторые из ее клиентов платят за это тысячи и тысячи долларов.
Он сказал, что ее сейчас редко видят в Париже, хотя в Париже к проституции относятся более или менее терпимо, и что у нее уже нет такого дома, какой я содержала в Нью-Йорке. Она была каким-то образом связана с убийством, где были замешаны проституция, гомосексуализм и шантаж с участием известного французского киноактера. Телохранитель актера был застрелен в упор прямо напротив ее дома, и с тех пор она несколько раз переезжала с места на место, меняя номера своих телефонов и в результате растеряла многих клиентов.
Сейчас, когда она начала подниматься на ноги, она почти оставила свое занятие, хотя все еще доставляла девушек некоторым наиболее богатым и сильным мира сего.
Сюзетта упомянула имена кое-каких ведущих французских киноактрис, которые я не осмеливаюсь произнести здесь, и сказала, что они начинали свою карьеру у этой мадам в качестве девушек по вызову. Она рассказала также, что жена одного из самых видных политических деятелей Франции являлась регулярной клиенткой мадам, которая подбирала молодых юношей и девушек, чтобы она могла получить удовольствие от развлечений с ними.
Должна сказать, что я была несколько шокирована, когда Сюзетта назвала эту даму, но Ахмед со знанием дела подтвердил, что это голая правда и не является уж таким большим секретом.
Ну, а почему бы и нет? Только потому, что ты жена видного политического деятеля, ты не можешь побаловаться свингом, да? Если тебе это приятно, занимайся этим независимо от того, кто ты есть. Но довольно-таки трудно представить себе отдельных политических деятелей, принимающих участие в оргиях, например, Ричарда Никсона или Голду Меир, королеву Елизавету или же премьер-министра Великобритании Тэда Хита. Это похоже на то, как если бы вы пытались вообразить, что своим пердением Жаклин Онассис может вызвать шторм. Политики тоже люди, но все-таки это кажется невероятным!
Обед был сущим удовольствием, а после него мы пересекли Сену и поехали на северо-запад через ночные огни Булонского леса к окраинам Парижа. Машина была битком набита свингерами, и я знала, что мы едем не на церковную службу. И это было очень хорошо, потому что я не надела шляпу!
Ахмед сказал, что мы направляемся и один из самых старых свинг-клубов, который часто посещали знаменитости со всего света. Как и в других подобных клубах, в нем предпочитали иметь дело с парами, но и одиночный мужчина тоже имел туда доступ, правда, за плату, в шесть раз превышавшую обычную.
Лео напомнил мне, чтобы я расслабилась, и философски добавил: «Если что должно случиться, того не миновать». «Que sera, sera», как, бывало, пела Дорис Дей, хотя я не думаю, что она имела в виду свинг.
Вскоре мы подкатили к прелестному старинному особняку, расположенному на большой улице, въехали через широкие ворота, припарковались, и Ахмед назвал какое-то имя. Хорошо сложенный молодой мужчина в тесно сидящих брюках-колокольчиках, которые откровенно демонстрировали его мужское достоинство, улыбнулся и пригласил нас в бар. На первый взгляд там не происходило ничего особо волнующего. Внутри было, примерно, пар десять, все одеты и заняты тихой, спокойной беседой.
Я села на один из стульев у стойки бара и обнаружила, к своему удовольствию, что в сиденье, как раз там, где расположилась моя промежность, имелось небольшое отверстие. Оглядываясь вокруг, я заметила, что некоторые из парней во время разговора со своими дамами не теряли время даром и вовсю работали пальцами, используя отверстие. Хм-м-м! Неплохое начало, не так ли?
Ахмед провел меня по всему дому, где оказалось большое количество боковых комнатушек сексуального назначения и две просторные ванные комнаты. Обе ванные не отличались друг от друга: в каждой были унитаз, биде, умывальник и стопки чистых мохнатых полотенец. На полу я заметила несколько уже использованных полотенец.
Мы заглянули в несколько комнатушек, и все они походили одна на другую. Вдоль стен стояли привлекательные марокканские кушетки с туго набитыми небольшими подушками, в середине большой овальный стол, освещение мягкое и интимное. Столы были абсолютно чистыми, на них ничего не лежало, хотя находившиеся в комнате люди и курили.
Мы вернулись в бар, который примыкал к уютному танцевальному залу, и музыка звучала в нем великолепно. Лео и я отважились на небольшое приключение, положившись на волю фантазии, и — вы уже, наверное, догадались! — здесь-то меня и трахнул сзади мой невидимка. Это была такая хорошая история, что я не могла удержаться, чтобы не поместить ее в начало книги! На самом деле, каждый раз, вспоминая об этом случае или рассказывая о нем друзьям, я не могу не расхохотаться, вернувшись к конечному эпизоду, когда я склонилась к Лео и спросила, был ли хоть симпатичным мой невидимый партнер! Вот это я называю свиданием вслепую!
Я находилась в танцзале, все еще держась за Лео, абсолютно голая, еще не остывшая от плотской инъекции, произведенной парнем, которого я даже в глаза не видела. Изверженное им текло по моим бедрам, и хотя мне не хотелось покидать зал, нужно было подмыться и привести себя в порядок.
Я замечала обращенные на себя взгляды людей, которые явно получали удовольствие, наблюдая за мной и моим партнером по танцам. Некоторые из мужчин вытащили свои члены и начали работать с ними, пока мы так странно танцевали, и некоторые дамы, вероятно, занимались тем же самым с собой или со своими партнерами. Могу поспорить, что во всем доме не осталось ни одной пары сухих штанов.
Даже Марика, которую я видела в последний раз танцующей с Ахмедом, сейчас находилась в центре зала совершенно голая и забавлялась тем, что игриво тянула за член одного мужчину и одновременно вытаскивала из штанов член у другого.
Молодой человек, который заявил, что ему издали понравились мои груди, проводил меня в одну из комнаток, в которой на кушетках уже сидели два или три мужчины. Они встали при моем появлении и уставились на меня, а один из них предложил мне любезно полотенце. Я просто плюхнулась на середину стола и стала им вытираться. Юноша, который привел меня, держал руки на поясе, и я могла видеть выпуклость его огромного вставшего члена, буквально просившегося на свободу.
Я бросила полотенце на пол и решила, что следовало бы немножко подразнить его, поэтому легла на стол в позе, сказать о которой, что она была провокационной, было бы слишком мягко.
В одно мгновение юноша, сопровождавший меня, расстегнул ремень, почти разодрал ширинку, спустил брюки и трусы до колен и, не затрудняя себя дальнейшим раздеванием, прыгнул на меня и стал трахать с таким неистовством, как будто завтра наступал конец света. Его движения были сильными, жесткими и уверенными, как у молодого быка. Мои ноги крепко обхватили его широкую спину, а моя спина была тесно прижата к поверхности стола. Было ощущение, будто меня насиловали, потому что он вламывался в меня с такой силой, что даже причинял боль. Впечатление усиливалось и тем, что он был почти полностью одет. Его брюки были спущены до колен, на нем был свитер, и поэтому все, что я могла лицезреть — это его маленькая голая сексуальная задница, двигающаяся вверх-вниз по мере того, как он работал своим бешеным членом взад-вперед, взад-вперед, почти полностью вытаскивая его, а затем вгоняя обратно в глубины моей уже размягченной и мокрой вагины. Он сводил меня с ума и я, полагаю, делала с ним то же самое. Мы задыхались, исходили в крике, стонали. Это зрелище в сочетании со звуковым сопровождением привлекло в комнату любопытных.
В мгновение ока вокруг стола столпилось не менее двадцати мужчин; некоторые были уже голые, а другие лихорадочно срывали с себя одежды, и все с торчащими пиписками, как мы говорили в детском саду! Вид почти двух дюжин стоячих членов привел меня в еще большее возбуждение, если только его можно вообразить, и я стала поддавать тазом в такт ударов моего фантастического французского любовника. Знание того, что он находится в центре внимания такой аудитории, еще больше завело его, потому что трахание делалось все лучше и лучше. В скором времени зрители стали принимать участие в акте, и я чувствовала, как их члены толкались мне в уши и под мышки, терлись о мою шею и волосы, в общем, всюду. Казалось, все мое тело было покрыто мужскими членами. Я не знала, какой из них кому принадлежит и что они делали, потому что самый важный из них был тот, который находился в моем влагалище, и он начал приводить меня в экстаз. Перед глазами у меня вспыхивали и гасли огни, в уме проносились несвязные мысли, тело накачивалось горячим паром, и я думала, что на этот раз никогда не остановлюсь. Я просто буду исходить, исходить, исходить, пока не умру. В то время, как моя вагина судорожно сжималась и разжималась от спазм наслаждения, суперчлен внутри меня начал извергать семя, и мой неистовый любовник издал долгий стон удовлетворения; несколько последующих минут мы лежали полностью выдохшиеся.
Затем он потянулся к моему рту, и мы слились в поцелуе — единственном и первым за все время. Он слез со стола и выпрямился, выглядя настолько нелепо — в мокром и жеваном свитере, с болтающимися у лодыжек штанами, что я попросила его сделать мне маленькую любезность — снять с себя всю одежду, чтобы я могла полюбоваться его телом. Он это сделал. У него была крепкая грудная клетка без каких-либо волос, широкие плечи и сильные руки. Неудивительно, что он находился в хорошей форме — он, вероятно, выполнил столько упражнений, трахая меня, сколько не делает за месяц средний житель Милуоки.
Но у меня не было достаточно времени, чтобы задуматься о ценности секса, как средства поддержания организма в хорошей физической форме. В комнате находились два десятка все еще возбужденных мужчин, и им было наплевать, как выглядит мой только что закончивший друг. Их интересовало только путешествие вовнутрь меня. В течение последовавших сорока пяти минут, должно быть, меня поимели не менее десяти мужчин. Любым возможным способом: по-собачьи, на коленях на столе; сзади, наклонившись над столом; спереди, сидя на краешке стола и, ради разнообразия, иногда в обычной миссионерской позе. Меня трахали шестью различными способами, и, поверьте, мне был по душе каждый миг. Эти парни выделывали всевозможные кульбиты, только что не подвешивали меня к люстре. Но если бы в комнате была люстра, я думаю, они попробовали бы и этот вариант! Наконец я решила, что все уже кончено, когда вошел Ахмед, улыбаясь во весь рот и со скромной улыбкой на кончике члена. Какой бы изнеможенной я не была, я не могла не восхититься тем, как прелестно он выглядел без одежды. И поэтому бедная Ксавьера, не способная отказать превосходному телу, трахнулась «на дорожку» еще раз, доведя общий счет до «грязной» дюжины. Я трахнулась с Ахмедом и жаль, что он был двенадцатым по счету — мне так хотелось полюбиться с ним, когда я еще не была такой уставшей. Но я отдала ему все, на что была способна, и, верьте мне, все было очень здорово.
Он был нежным, но весьма возбуждающим любовником и знал, как использовать свой член для максимального проникновения и удовольствия.
Когда мы кончили, он прошел со мной в ванную комнату, и пока я пользовалась биде, он вручил мне мои трусики — те самые, которые я потеряла на полу танцевального зала!
Должна сказать, что к тому времени я уже порядочно обалдела. Я наконец-то реализовала свои фантазии о том, что было бы неплохо быть изнасилованной бандой жеребцов. На следующий день все мое тело было черным от синяков, полученных в результате всех этих щипков, ударов и выкручиваний.
На обратном пути в отель мы сравнили наши подвиги. Меня трахнули двенадцать раз, Марику только один раз, а прелестная малышка Сюзетта вообще не имела дела с мужиками, хотя ей и удалось побаловаться с несколькими дамами. Лео трахнул двух женщин, а Ахмед трахался трижды.
Так что я трахалась больше, чем остальные четверо, вместе взятые!
Лео сказал, что я, конечно, устроила виртуозное представление и, без всякого сомнения, до конца дней своих буду в этом клубе желанной гостьей. (К несчастью, владелец клуба, который я назвала «Замок Роже», недавно получил тяжелые травмы в какой-то драке, поэтому сейчас клуб закрыт.) На обратном пути в отель я все время думала, я была заинтригована, почему меня оттрахали столько много мужчин, а Марика имело дело только с одним?
— Разве я тебе не говорил, — рассмеялся Ахмед, а остальные, попытались подавить общую усмешку, — что в клубе есть правило: если какая-либо девица ложится на стол в центре комнаты, то это значит, что она готова удовлетворить всех желающих. Она должна трахаться с каждым, кто хочет ее!
При этих словах их как будто прорвало, и машину заполнил истерический смех. Я, безусловно, не могла не присоединиться к ним, потому что все это было очень забавно.
Марика, разумеется, знала об этом правиле, но не сказала мне ничего — отплачивая, как я догадывалась, за то супертраханье, которое я устроила Лео предыдущей ночью.
Но я должна сказать, что эта шутка ударила по ним другим концом. Безусловно, я была в слегка болезненном состоянии и ощущала дрожь в коленках. Но ведь они упустили целую дюжину таких великолепных в своей динамике траханий!
7. РАЗВЛЕЧЕНИЯ ПО-ПАРИЖСКИ
8. ФРАНЦУЗСКИЕ СВЯЗИ
Мы направились в ресторанчик поблизости и к тому времени, когда уселись за столик, я чувствовала себя уютно и тепло. Ресторан был полон привлекательными людьми, все примерно моего возраста, и они явно наслаждались жизнью. Атмосфера вокруг была заразительной, и я сидела буквально светясь от счастья, потому что была в окружении славных людей, которые очень по-доброму относились ко мне — такой контраст по сравнению с тем, что мне пришлось испытать последнее время в Америке.
Я была в очень приподнятом настроении, а Сюзетта была так мила, что мне хотелось тесно прижать ее к себе прямо здесь, в ресторане. Но унаследованные мной североамериканские традиции не проявлять публично свои эмоции сдерживали меня.
Сюзетта инстинктивно почувствовала мое настроение и сделала первый шаг. Она подняла свои длинные ноги и положила мне на колени, медленно задирая мою мини-юбку, пока не показались трусики тигрового бикини. Затем она пододвинулась ко мне поближе и с чувством прижалась. Тем временем Лео и Марика сидели напротив нас, и она начала заигрывать с коленями мужа, перейдя вскоре на флирт ногами под столом. Эти шалости продолжались легко и беззаботно, и все мы чувствовали себя великолепно, ощущая близость друг друга, безмолвно улыбаясь и кивая друг другу.
И тут мы поняли, что едва знаем друг друга, поэтому Ахмед начал рассказывать о жизни в Париже, в том числе о проституции и лесбиянских барах. Сюзетта подрабатывала несколько вечеров в неделю в одном из таких баров в качестве разносчицы коктейлей, чтобы подзаработать кое-какие деньги. Она была лесбиянкой, но иногда получала удовольствие от встречи с мужчиной, и было известно, что она может оказывать бесценные услуги при свинге.
Ага! Так Сюзетта и Ахмед просто хорошие друзья! Он упомянул, что знает множество девиц, работающих по вызову, и когда я спросила его, чем же он зарабатывает на жизнь, он застенчиво усмехнулся и пробормотал: «Догадайся!».
Я моментально сообразила, что его содержат профессионалки, и он подтвердил это. Передо мной сидел человек, который в действительности не был сутенером, однако обладал таким очарованием, что женщины сходу влюблялись в него и следили за тем, чтобы он никогда не ощущал недостатка — как в деньгах, так и в сексе. Но они знали — с ним нельзя связываться серьезно.
— В Париже есть в настоящее время две главных мадам, — сказал Ахмед, уводя разговор от своей особы.
Я уже слышала об одной из них, очень пожилой даме, ей было около семидесяти, и она пользовалась репутацией самой главной.
— Она, действительно, самая лучшая, — подтвердил Ахмед. — Она доставляет девушек самолетами из Рима в Лондон или из Персии в Париж, стоит только сделать заказ. Это большой бизнес, и некоторые из ее клиентов платят за это тысячи и тысячи долларов.
Он сказал, что ее сейчас редко видят в Париже, хотя в Париже к проституции относятся более или менее терпимо, и что у нее уже нет такого дома, какой я содержала в Нью-Йорке. Она была каким-то образом связана с убийством, где были замешаны проституция, гомосексуализм и шантаж с участием известного французского киноактера. Телохранитель актера был застрелен в упор прямо напротив ее дома, и с тех пор она несколько раз переезжала с места на место, меняя номера своих телефонов и в результате растеряла многих клиентов.
Сейчас, когда она начала подниматься на ноги, она почти оставила свое занятие, хотя все еще доставляла девушек некоторым наиболее богатым и сильным мира сего.
Сюзетта упомянула имена кое-каких ведущих французских киноактрис, которые я не осмеливаюсь произнести здесь, и сказала, что они начинали свою карьеру у этой мадам в качестве девушек по вызову. Она рассказала также, что жена одного из самых видных политических деятелей Франции являлась регулярной клиенткой мадам, которая подбирала молодых юношей и девушек, чтобы она могла получить удовольствие от развлечений с ними.
Должна сказать, что я была несколько шокирована, когда Сюзетта назвала эту даму, но Ахмед со знанием дела подтвердил, что это голая правда и не является уж таким большим секретом.
Ну, а почему бы и нет? Только потому, что ты жена видного политического деятеля, ты не можешь побаловаться свингом, да? Если тебе это приятно, занимайся этим независимо от того, кто ты есть. Но довольно-таки трудно представить себе отдельных политических деятелей, принимающих участие в оргиях, например, Ричарда Никсона или Голду Меир, королеву Елизавету или же премьер-министра Великобритании Тэда Хита. Это похоже на то, как если бы вы пытались вообразить, что своим пердением Жаклин Онассис может вызвать шторм. Политики тоже люди, но все-таки это кажется невероятным!
Обед был сущим удовольствием, а после него мы пересекли Сену и поехали на северо-запад через ночные огни Булонского леса к окраинам Парижа. Машина была битком набита свингерами, и я знала, что мы едем не на церковную службу. И это было очень хорошо, потому что я не надела шляпу!
Ахмед сказал, что мы направляемся и один из самых старых свинг-клубов, который часто посещали знаменитости со всего света. Как и в других подобных клубах, в нем предпочитали иметь дело с парами, но и одиночный мужчина тоже имел туда доступ, правда, за плату, в шесть раз превышавшую обычную.
Лео напомнил мне, чтобы я расслабилась, и философски добавил: «Если что должно случиться, того не миновать». «Que sera, sera», как, бывало, пела Дорис Дей, хотя я не думаю, что она имела в виду свинг.
Вскоре мы подкатили к прелестному старинному особняку, расположенному на большой улице, въехали через широкие ворота, припарковались, и Ахмед назвал какое-то имя. Хорошо сложенный молодой мужчина в тесно сидящих брюках-колокольчиках, которые откровенно демонстрировали его мужское достоинство, улыбнулся и пригласил нас в бар. На первый взгляд там не происходило ничего особо волнующего. Внутри было, примерно, пар десять, все одеты и заняты тихой, спокойной беседой.
Я села на один из стульев у стойки бара и обнаружила, к своему удовольствию, что в сиденье, как раз там, где расположилась моя промежность, имелось небольшое отверстие. Оглядываясь вокруг, я заметила, что некоторые из парней во время разговора со своими дамами не теряли время даром и вовсю работали пальцами, используя отверстие. Хм-м-м! Неплохое начало, не так ли?
Ахмед провел меня по всему дому, где оказалось большое количество боковых комнатушек сексуального назначения и две просторные ванные комнаты. Обе ванные не отличались друг от друга: в каждой были унитаз, биде, умывальник и стопки чистых мохнатых полотенец. На полу я заметила несколько уже использованных полотенец.
Мы заглянули в несколько комнатушек, и все они походили одна на другую. Вдоль стен стояли привлекательные марокканские кушетки с туго набитыми небольшими подушками, в середине большой овальный стол, освещение мягкое и интимное. Столы были абсолютно чистыми, на них ничего не лежало, хотя находившиеся в комнате люди и курили.
Мы вернулись в бар, который примыкал к уютному танцевальному залу, и музыка звучала в нем великолепно. Лео и я отважились на небольшое приключение, положившись на волю фантазии, и — вы уже, наверное, догадались! — здесь-то меня и трахнул сзади мой невидимка. Это была такая хорошая история, что я не могла удержаться, чтобы не поместить ее в начало книги! На самом деле, каждый раз, вспоминая об этом случае или рассказывая о нем друзьям, я не могу не расхохотаться, вернувшись к конечному эпизоду, когда я склонилась к Лео и спросила, был ли хоть симпатичным мой невидимый партнер! Вот это я называю свиданием вслепую!
Я находилась в танцзале, все еще держась за Лео, абсолютно голая, еще не остывшая от плотской инъекции, произведенной парнем, которого я даже в глаза не видела. Изверженное им текло по моим бедрам, и хотя мне не хотелось покидать зал, нужно было подмыться и привести себя в порядок.
Я замечала обращенные на себя взгляды людей, которые явно получали удовольствие, наблюдая за мной и моим партнером по танцам. Некоторые из мужчин вытащили свои члены и начали работать с ними, пока мы так странно танцевали, и некоторые дамы, вероятно, занимались тем же самым с собой или со своими партнерами. Могу поспорить, что во всем доме не осталось ни одной пары сухих штанов.
Даже Марика, которую я видела в последний раз танцующей с Ахмедом, сейчас находилась в центре зала совершенно голая и забавлялась тем, что игриво тянула за член одного мужчину и одновременно вытаскивала из штанов член у другого.
Молодой человек, который заявил, что ему издали понравились мои груди, проводил меня в одну из комнаток, в которой на кушетках уже сидели два или три мужчины. Они встали при моем появлении и уставились на меня, а один из них предложил мне любезно полотенце. Я просто плюхнулась на середину стола и стала им вытираться. Юноша, который привел меня, держал руки на поясе, и я могла видеть выпуклость его огромного вставшего члена, буквально просившегося на свободу.
Я бросила полотенце на пол и решила, что следовало бы немножко подразнить его, поэтому легла на стол в позе, сказать о которой, что она была провокационной, было бы слишком мягко.
В одно мгновение юноша, сопровождавший меня, расстегнул ремень, почти разодрал ширинку, спустил брюки и трусы до колен и, не затрудняя себя дальнейшим раздеванием, прыгнул на меня и стал трахать с таким неистовством, как будто завтра наступал конец света. Его движения были сильными, жесткими и уверенными, как у молодого быка. Мои ноги крепко обхватили его широкую спину, а моя спина была тесно прижата к поверхности стола. Было ощущение, будто меня насиловали, потому что он вламывался в меня с такой силой, что даже причинял боль. Впечатление усиливалось и тем, что он был почти полностью одет. Его брюки были спущены до колен, на нем был свитер, и поэтому все, что я могла лицезреть — это его маленькая голая сексуальная задница, двигающаяся вверх-вниз по мере того, как он работал своим бешеным членом взад-вперед, взад-вперед, почти полностью вытаскивая его, а затем вгоняя обратно в глубины моей уже размягченной и мокрой вагины. Он сводил меня с ума и я, полагаю, делала с ним то же самое. Мы задыхались, исходили в крике, стонали. Это зрелище в сочетании со звуковым сопровождением привлекло в комнату любопытных.
В мгновение ока вокруг стола столпилось не менее двадцати мужчин; некоторые были уже голые, а другие лихорадочно срывали с себя одежды, и все с торчащими пиписками, как мы говорили в детском саду! Вид почти двух дюжин стоячих членов привел меня в еще большее возбуждение, если только его можно вообразить, и я стала поддавать тазом в такт ударов моего фантастического французского любовника. Знание того, что он находится в центре внимания такой аудитории, еще больше завело его, потому что трахание делалось все лучше и лучше. В скором времени зрители стали принимать участие в акте, и я чувствовала, как их члены толкались мне в уши и под мышки, терлись о мою шею и волосы, в общем, всюду. Казалось, все мое тело было покрыто мужскими членами. Я не знала, какой из них кому принадлежит и что они делали, потому что самый важный из них был тот, который находился в моем влагалище, и он начал приводить меня в экстаз. Перед глазами у меня вспыхивали и гасли огни, в уме проносились несвязные мысли, тело накачивалось горячим паром, и я думала, что на этот раз никогда не остановлюсь. Я просто буду исходить, исходить, исходить, пока не умру. В то время, как моя вагина судорожно сжималась и разжималась от спазм наслаждения, суперчлен внутри меня начал извергать семя, и мой неистовый любовник издал долгий стон удовлетворения; несколько последующих минут мы лежали полностью выдохшиеся.
Затем он потянулся к моему рту, и мы слились в поцелуе — единственном и первым за все время. Он слез со стола и выпрямился, выглядя настолько нелепо — в мокром и жеваном свитере, с болтающимися у лодыжек штанами, что я попросила его сделать мне маленькую любезность — снять с себя всю одежду, чтобы я могла полюбоваться его телом. Он это сделал. У него была крепкая грудная клетка без каких-либо волос, широкие плечи и сильные руки. Неудивительно, что он находился в хорошей форме — он, вероятно, выполнил столько упражнений, трахая меня, сколько не делает за месяц средний житель Милуоки.
Но у меня не было достаточно времени, чтобы задуматься о ценности секса, как средства поддержания организма в хорошей физической форме. В комнате находились два десятка все еще возбужденных мужчин, и им было наплевать, как выглядит мой только что закончивший друг. Их интересовало только путешествие вовнутрь меня. В течение последовавших сорока пяти минут, должно быть, меня поимели не менее десяти мужчин. Любым возможным способом: по-собачьи, на коленях на столе; сзади, наклонившись над столом; спереди, сидя на краешке стола и, ради разнообразия, иногда в обычной миссионерской позе. Меня трахали шестью различными способами, и, поверьте, мне был по душе каждый миг. Эти парни выделывали всевозможные кульбиты, только что не подвешивали меня к люстре. Но если бы в комнате была люстра, я думаю, они попробовали бы и этот вариант! Наконец я решила, что все уже кончено, когда вошел Ахмед, улыбаясь во весь рот и со скромной улыбкой на кончике члена. Какой бы изнеможенной я не была, я не могла не восхититься тем, как прелестно он выглядел без одежды. И поэтому бедная Ксавьера, не способная отказать превосходному телу, трахнулась «на дорожку» еще раз, доведя общий счет до «грязной» дюжины. Я трахнулась с Ахмедом и жаль, что он был двенадцатым по счету — мне так хотелось полюбиться с ним, когда я еще не была такой уставшей. Но я отдала ему все, на что была способна, и, верьте мне, все было очень здорово.
Он был нежным, но весьма возбуждающим любовником и знал, как использовать свой член для максимального проникновения и удовольствия.
Когда мы кончили, он прошел со мной в ванную комнату, и пока я пользовалась биде, он вручил мне мои трусики — те самые, которые я потеряла на полу танцевального зала!
Должна сказать, что к тому времени я уже порядочно обалдела. Я наконец-то реализовала свои фантазии о том, что было бы неплохо быть изнасилованной бандой жеребцов. На следующий день все мое тело было черным от синяков, полученных в результате всех этих щипков, ударов и выкручиваний.
На обратном пути в отель мы сравнили наши подвиги. Меня трахнули двенадцать раз, Марику только один раз, а прелестная малышка Сюзетта вообще не имела дела с мужиками, хотя ей и удалось побаловаться с несколькими дамами. Лео трахнул двух женщин, а Ахмед трахался трижды.
Так что я трахалась больше, чем остальные четверо, вместе взятые!
Лео сказал, что я, конечно, устроила виртуозное представление и, без всякого сомнения, до конца дней своих буду в этом клубе желанной гостьей. (К несчастью, владелец клуба, который я назвала «Замок Роже», недавно получил тяжелые травмы в какой-то драке, поэтому сейчас клуб закрыт.) На обратном пути в отель я все время думала, я была заинтригована, почему меня оттрахали столько много мужчин, а Марика имело дело только с одним?
— Разве я тебе не говорил, — рассмеялся Ахмед, а остальные, попытались подавить общую усмешку, — что в клубе есть правило: если какая-либо девица ложится на стол в центре комнаты, то это значит, что она готова удовлетворить всех желающих. Она должна трахаться с каждым, кто хочет ее!
При этих словах их как будто прорвало, и машину заполнил истерический смех. Я, безусловно, не могла не присоединиться к ним, потому что все это было очень забавно.
Марика, разумеется, знала об этом правиле, но не сказала мне ничего — отплачивая, как я догадывалась, за то супертраханье, которое я устроила Лео предыдущей ночью.
Но я должна сказать, что эта шутка ударила по ним другим концом. Безусловно, я была в слегка болезненном состоянии и ощущала дрожь в коленках. Но ведь они упустили целую дюжину таких великолепных в своей динамике траханий!
7. РАЗВЛЕЧЕНИЯ ПО-ПАРИЖСКИ
Проснувшись на следующее утро, я совсем не чувствовала себя способной на подвиги. Но я была голодна. Поэтому я решила нанести визит в легендарный отель, о котором много слышала от своих приятелей, и позавтракать там. Он назывался довольно просто — «Отель» — и пользовался репутацией одного из самых интересных гостиничных заведений. Те, кто мог себе позволить выкинуть по меньшей мере сотню долларов за ночлег, считали своим долгом, обязательно посетить его.
Он расположен на улице Изящных Искусств в районе Сен-Жермен де Пре и в начале века был известен под названием «L'hotel D'alsace». Именно там в 1900 году умер Оскар Уайльд. Я задала себе вопрос, не в этом ли отеле произошла чудесная история, связанная, по слухам, с Уайльдом, которую я с удовольствием узнала.
Великий писатель и профессиональный бонвиван приехали в Париж после тюремного заключения за содомский грех в своей родной Англии. Он был неисправимым гомосексуалистом и после тюрьмы решил открыть новую страницу в своей жизни. Он будет жить во Франции, но вести более умеренный образ жизни.
По прибытии его встретил приятель и отвез в гостиницу. И пока приятель договаривался с портье насчет багажа, мальчик-слуга провел Уайльда в его номер. Процесс оформления багажа занял некоторое время, и когда пятнадцать минут спустя друг вошел в комнату, он застал Оскара в постели с мальчиком в весьма недвусмысленной ситуации.
— Оскар, — вскричал огорченный друг, — я думал, что ты действительно намерен начать другую жизнь! Ты обещал перевернуть новую страницу в своей жизни!
— Да, я так и сделаю, — ответил Оскар, — я это сделаю, только после того, как я дойду до конца этой страницы!
Сегодня в отеле вы навряд ли встретите потомков Оскара Уайльда, вероятнее здесь найти отпрысков Марчелло Мастроянни и Катрин Денев и, возможно, вы остановитесь в том же номере, в котором Бриджит Бардо рожала сына.
Французский актер Ги Луи Дюбошерон и техасский архитектор Робин Уэстбрук объединили свои усилия, чтобы переделать старинную гостиницу в современный увеселительный шедевр. Каждая комната отличается оригинальной художественной отделкой и предметами антиквариата, а первый этаж представляет собой нечто среднее между фойе, магазином безделушек и висячими вавилонскими садами. На всем протяжении от входа и до обеденного зала можно видеть шикарные вьющиеся растения и другую зелень, а также ярко окрашенных живых фазанов, павлинов и попугаев и даже пару обезьян. Вокруг бродят несколько миролюбиво настроенных английских гончих, которые иногда огрызаются лаем на испытывающих их терпение птиц.
Среди маленьких дополнительных привлекательных услуг, оказываемых отелем, можно назвать традицию приветствовать вновь прибывших гостей свежесрезанной розой на подушке и бутылкой охлажденного шампанского. В отеле всего двадцать пять номеров, и гости принимаются только по строго ограниченной персональной рекомендации.
Чтобы позавтракать, однако, мне не понадобилось пользоваться персональной рекомендацией или предварительно заказывать место.
После завтрака я представилась управляющему, и мне разрешили осмотреть отель. Потом я надумала ознакомиться с еще одним знаменитым местом в Париже, кафе «Купол» на Монмартрском бульваре, где, как мне сказали, в любое время дня и ночи можно увидеть «возмутительные» вещи. Королевы гомосексуальных сборищ, люди, переодетые в одежду другого пола ведут здесь настоящую войну за внимание к себе таких ведущих манекенщиц Европы, как Верушка. Такие нью-йоркские «знаменитости», как Энди Уорхол и Вива, забегают сюда во время своих парижских гастролей, и вполне вероятно встретить здесь Ива Сен-Лорана или же еще кого-нибудь из лучших парижских модельеров. Вам может повезти, и вы потретесь локоть о локоть с любой французской знаменитостью, находящейся здесь со своим «голубым» любовником. Да, это достойное зрелище.
По разительному контрасту с другими кафе официанты неправдоподобно стары. Я заметила, что некоторые из них, как фламинго, стоят на одной ноге, потирая о нее вторую и пытаясь, очевидно, восстановить утраченное давным-давно кровообращение.
В «Купол» приходят многочисленные художники, пытающиеся продать свои работы, и это им удается, потому что кафе всегда переполнено как интересными туристами, так и местными жителями. К вам также может прицепиться старик, торгующий марокканскими коврами. Я, может быть, заинтересовалась бы ими, если бы они были волшебными. Один старик заверил меня, что они таковыми и являются, хотя не смог предъявить годичную гарантию в том, что ковер налетает 12 тысяч миль, поэтому я спокойно прошла мимо.
В тот вечер Лео, Марика и я с Ахмедом пошли в кабаре «Альказар» на улице Мазарини. Ахмед провел нас наверх, подальше от туристов, туда, где актеры собираются и расслабляются в промежутках между выступлениями. Обстановка один к одному напоминала фильм Лайзы Минелли «Кабаре». У дверей дежурили лесбиянки в ожидании, когда их подружки закончат работу, а также толкалось большое количество симпатичных «голубых» мальчиков, заигрывавших с танцорами-мужчинами и некоторыми посетителями.
Из-за большой тесноты многие стояли на стульях и креслах, пытаясь разглядеть происходящее на сцене. Нам наконец удалось найти удобное место на балконе, откуда мы могли отлично видеть сцену. Что хорошо, шоу продолжалось с девяти вечера до четырех часов утра, и паролем здесь было выражение: «Все сойдет». Бурлеск, фарсы с переодеванием и тумаками, новые певцы-дебютанты: было все, что можно ожидать от старого европейского мюзик-холла.
Лучше всего выглядела шумно веселая сценка с Верой де Кова. Ей было по меньшей мере 65 или 70 лет, но она все еще хорошо выглядела на сцене в пышных париках, под толстым слоем грима, часто меняя свое сценическое лицо. Она выступала семь вечеров в неделю в самых потрясающих и немыслимых костюмах — перьях, кружевах, ярко кричащих платьях — в сопровождении пяти очень «веселых» парней.
Один из них был мускулистый негр, а четверо других — типичные французские узкобедрые хорошенькие гомосексуалисты. Вера пела низким, хорошо поставленным голосом и отплясывала степ на высоких каблуках. Нужно было присутствовать там, чтобы убедиться, хотя это и звучит смешно, что все же зрелище было забавным.
Ахмед сказал мне, что Вера была замужем не менее пяти раз и каждый раз за миллионером, при этом все они оставляли ей солидную сумму после смерти или развода. Одно время она была певицей и танцовщицей, но никогда не пользовалась успехом. Сейчас же, когда стала старой и богатой, она осуществила мечту своей жизни. Сцена была ее бзиком. Ей не платили за ее вечерние выступления… это она платила администрации за разрешение выступать! И, безусловно, она оплачивала своих пятерых танцоров, их костюмы, и платила музыкантам.
Глядя на нее, я задумалась, какой я буду в ее возрасте, и решила: если смогу откалывать такие же номера, то буду счастливой старой шлюхой. Она самозабвенно делала то, что ей нравится и, что лучше всего, у нее это получалось по-своему неплохо.
Да здравствует Вера!
Действие некоторых других шуточных сценок происходило в старомодном французском борделе, который посещают различного рода клиенты. Роль мадам исполнял менеджер клуба, переодетый в женское платье, и его игра была великолепной. Была сценка, где невинный молодой моряк пришел в бордель, чтобы избавиться от девственности, в другой сцене появляется «голубой», которому нравится вгонять иголки в девичьи ножки; затем объявляется мазохист, и он жаждет получить сумасшедшую порку; за ним следует профессор, желающий одеться под преподавательницу кулинарии; и далее в таком же сумасбродном духе!
По крайней мере все эти пародии и шутки не вызвали во мне чувство ностальгии…
В одной сценке участвовали две девицы, имитировавшие борьбу на сцене, откуда они свалились прямо в объятия пяти или шести танцоров. Они и в самом деле занимались борьбой или, по меньшей мере, очень убедительно ее изображали.
Это заставило меня вспомнить строчку из старой песенки «Она, может быть, и не очень сильна в борьбе, но вам следовало бы увидеть ее „киску"“!
Как раз перед нашим уходом на сцене появилась великолепная девица, работавшая под Марлен Дитрих и Мэрилин Монро. Она оказалась транссексуальным существом, одетым в женское платье. Еще недавно девица была особой мужского пола. Ему сделали соответствующие хирургические операции по наращиванию грудных желез, и теперь он ожидал еще одну, последнюю, которая должна была окончательно превратить его в женщину.
Все шоу не было таким отрепетированным и гладким, как в Лас Вегасе, во всем чувствовалась немалая доля импровизации, однако это было действительно забавное зрелище и хорошее представление.
Он расположен на улице Изящных Искусств в районе Сен-Жермен де Пре и в начале века был известен под названием «L'hotel D'alsace». Именно там в 1900 году умер Оскар Уайльд. Я задала себе вопрос, не в этом ли отеле произошла чудесная история, связанная, по слухам, с Уайльдом, которую я с удовольствием узнала.
Великий писатель и профессиональный бонвиван приехали в Париж после тюремного заключения за содомский грех в своей родной Англии. Он был неисправимым гомосексуалистом и после тюрьмы решил открыть новую страницу в своей жизни. Он будет жить во Франции, но вести более умеренный образ жизни.
По прибытии его встретил приятель и отвез в гостиницу. И пока приятель договаривался с портье насчет багажа, мальчик-слуга провел Уайльда в его номер. Процесс оформления багажа занял некоторое время, и когда пятнадцать минут спустя друг вошел в комнату, он застал Оскара в постели с мальчиком в весьма недвусмысленной ситуации.
— Оскар, — вскричал огорченный друг, — я думал, что ты действительно намерен начать другую жизнь! Ты обещал перевернуть новую страницу в своей жизни!
— Да, я так и сделаю, — ответил Оскар, — я это сделаю, только после того, как я дойду до конца этой страницы!
Сегодня в отеле вы навряд ли встретите потомков Оскара Уайльда, вероятнее здесь найти отпрысков Марчелло Мастроянни и Катрин Денев и, возможно, вы остановитесь в том же номере, в котором Бриджит Бардо рожала сына.
Французский актер Ги Луи Дюбошерон и техасский архитектор Робин Уэстбрук объединили свои усилия, чтобы переделать старинную гостиницу в современный увеселительный шедевр. Каждая комната отличается оригинальной художественной отделкой и предметами антиквариата, а первый этаж представляет собой нечто среднее между фойе, магазином безделушек и висячими вавилонскими садами. На всем протяжении от входа и до обеденного зала можно видеть шикарные вьющиеся растения и другую зелень, а также ярко окрашенных живых фазанов, павлинов и попугаев и даже пару обезьян. Вокруг бродят несколько миролюбиво настроенных английских гончих, которые иногда огрызаются лаем на испытывающих их терпение птиц.
Среди маленьких дополнительных привлекательных услуг, оказываемых отелем, можно назвать традицию приветствовать вновь прибывших гостей свежесрезанной розой на подушке и бутылкой охлажденного шампанского. В отеле всего двадцать пять номеров, и гости принимаются только по строго ограниченной персональной рекомендации.
Чтобы позавтракать, однако, мне не понадобилось пользоваться персональной рекомендацией или предварительно заказывать место.
После завтрака я представилась управляющему, и мне разрешили осмотреть отель. Потом я надумала ознакомиться с еще одним знаменитым местом в Париже, кафе «Купол» на Монмартрском бульваре, где, как мне сказали, в любое время дня и ночи можно увидеть «возмутительные» вещи. Королевы гомосексуальных сборищ, люди, переодетые в одежду другого пола ведут здесь настоящую войну за внимание к себе таких ведущих манекенщиц Европы, как Верушка. Такие нью-йоркские «знаменитости», как Энди Уорхол и Вива, забегают сюда во время своих парижских гастролей, и вполне вероятно встретить здесь Ива Сен-Лорана или же еще кого-нибудь из лучших парижских модельеров. Вам может повезти, и вы потретесь локоть о локоть с любой французской знаменитостью, находящейся здесь со своим «голубым» любовником. Да, это достойное зрелище.
По разительному контрасту с другими кафе официанты неправдоподобно стары. Я заметила, что некоторые из них, как фламинго, стоят на одной ноге, потирая о нее вторую и пытаясь, очевидно, восстановить утраченное давным-давно кровообращение.
В «Купол» приходят многочисленные художники, пытающиеся продать свои работы, и это им удается, потому что кафе всегда переполнено как интересными туристами, так и местными жителями. К вам также может прицепиться старик, торгующий марокканскими коврами. Я, может быть, заинтересовалась бы ими, если бы они были волшебными. Один старик заверил меня, что они таковыми и являются, хотя не смог предъявить годичную гарантию в том, что ковер налетает 12 тысяч миль, поэтому я спокойно прошла мимо.
В тот вечер Лео, Марика и я с Ахмедом пошли в кабаре «Альказар» на улице Мазарини. Ахмед провел нас наверх, подальше от туристов, туда, где актеры собираются и расслабляются в промежутках между выступлениями. Обстановка один к одному напоминала фильм Лайзы Минелли «Кабаре». У дверей дежурили лесбиянки в ожидании, когда их подружки закончат работу, а также толкалось большое количество симпатичных «голубых» мальчиков, заигрывавших с танцорами-мужчинами и некоторыми посетителями.
Из-за большой тесноты многие стояли на стульях и креслах, пытаясь разглядеть происходящее на сцене. Нам наконец удалось найти удобное место на балконе, откуда мы могли отлично видеть сцену. Что хорошо, шоу продолжалось с девяти вечера до четырех часов утра, и паролем здесь было выражение: «Все сойдет». Бурлеск, фарсы с переодеванием и тумаками, новые певцы-дебютанты: было все, что можно ожидать от старого европейского мюзик-холла.
Лучше всего выглядела шумно веселая сценка с Верой де Кова. Ей было по меньшей мере 65 или 70 лет, но она все еще хорошо выглядела на сцене в пышных париках, под толстым слоем грима, часто меняя свое сценическое лицо. Она выступала семь вечеров в неделю в самых потрясающих и немыслимых костюмах — перьях, кружевах, ярко кричащих платьях — в сопровождении пяти очень «веселых» парней.
Один из них был мускулистый негр, а четверо других — типичные французские узкобедрые хорошенькие гомосексуалисты. Вера пела низким, хорошо поставленным голосом и отплясывала степ на высоких каблуках. Нужно было присутствовать там, чтобы убедиться, хотя это и звучит смешно, что все же зрелище было забавным.
Ахмед сказал мне, что Вера была замужем не менее пяти раз и каждый раз за миллионером, при этом все они оставляли ей солидную сумму после смерти или развода. Одно время она была певицей и танцовщицей, но никогда не пользовалась успехом. Сейчас же, когда стала старой и богатой, она осуществила мечту своей жизни. Сцена была ее бзиком. Ей не платили за ее вечерние выступления… это она платила администрации за разрешение выступать! И, безусловно, она оплачивала своих пятерых танцоров, их костюмы, и платила музыкантам.
Глядя на нее, я задумалась, какой я буду в ее возрасте, и решила: если смогу откалывать такие же номера, то буду счастливой старой шлюхой. Она самозабвенно делала то, что ей нравится и, что лучше всего, у нее это получалось по-своему неплохо.
Да здравствует Вера!
Действие некоторых других шуточных сценок происходило в старомодном французском борделе, который посещают различного рода клиенты. Роль мадам исполнял менеджер клуба, переодетый в женское платье, и его игра была великолепной. Была сценка, где невинный молодой моряк пришел в бордель, чтобы избавиться от девственности, в другой сцене появляется «голубой», которому нравится вгонять иголки в девичьи ножки; затем объявляется мазохист, и он жаждет получить сумасшедшую порку; за ним следует профессор, желающий одеться под преподавательницу кулинарии; и далее в таком же сумасбродном духе!
По крайней мере все эти пародии и шутки не вызвали во мне чувство ностальгии…
В одной сценке участвовали две девицы, имитировавшие борьбу на сцене, откуда они свалились прямо в объятия пяти или шести танцоров. Они и в самом деле занимались борьбой или, по меньшей мере, очень убедительно ее изображали.
Это заставило меня вспомнить строчку из старой песенки «Она, может быть, и не очень сильна в борьбе, но вам следовало бы увидеть ее „киску"“!
Как раз перед нашим уходом на сцене появилась великолепная девица, работавшая под Марлен Дитрих и Мэрилин Монро. Она оказалась транссексуальным существом, одетым в женское платье. Еще недавно девица была особой мужского пола. Ему сделали соответствующие хирургические операции по наращиванию грудных желез, и теперь он ожидал еще одну, последнюю, которая должна была окончательно превратить его в женщину.
Все шоу не было таким отрепетированным и гладким, как в Лас Вегасе, во всем чувствовалась немалая доля импровизации, однако это было действительно забавное зрелище и хорошее представление.
8. ФРАНЦУЗСКИЕ СВЯЗИ
До случая с «грязной» дюжиной на столе в «Замке Роже» мне никогда не приходилось иметь дело с такой большой и настолько занятной компанией. Я имела сексуальные сношения с пятью или шестью парами в одно и то же время, но никогда сразу с двенадцатью различными пенисами. Но это все было детской забавой в сравнении с тем, что меня ожидало впереди. (О, боже…)