Страница:
Бриджуотер уже завязывал фартук и мыл руки, одновременно отдавая распоряжения, куда надо положить инструменты. Он сухо кивнул, когда в комнату внесли большую жаровню, и сунул в нее железный прут. Потом приказал привязать Росса к столу широкими кожаными ремнями и велел лакею стоять рядом с губкой в руке, чтобы приостановить кровотечение. Пруденс влила в рот Россу большой бокал бренди и осталась у его изголовья, чтобы поддерживать мужа во время операции. Голос маркиза звучал спокойно и уверенно, но она видела, как в его глазах вспыхивает страх.
Когда все было готово, старик набрал в грудь побольше воздуха и взялся за скальпель.
– Помни о подмышечной артерии, – мрачно сказал Росс.
Пруденс нежно зажала ему рот рукой.
– Не будь врачом хотя бы сейчас, любовь моя.
Несмотря на все свое волнение, Бриджуотер действовал проворно и ловко. Быстро отыскав пулю, он пробормотал:
– Несколько ребер раздроблено. Придется удалить осколки. Надеюсь, что кости срастутся.
Старик говорил холодным, безразличным тоном – в точности, как Росс со своими пациентами.
Бриджуотер вытащил осколки и бросил в таз. Услышав звон металла, Пруденс содрогнулась.
Пока шла операция, Росс корчился от боли, пытаясь освободиться от своих пут, и скрипел зубами, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать.
– Господи Иисусе, – простонал он через некоторое время. – Пошли мне смерть!..
Пруденс отерла пот с его лица и поцеловала в губы.
– Нет, любовь моя. Не смей даже думать об этом. Ты должен жить. Ради нашего ребенка.
Он удивленно открыл глаза:
– Пру?
На его лице появилась улыбка, туг же сменившаяся мучительной гримасой: маркизу наконец удалось извлечь пулю, засевшую глубоко в теле.
Старик подошел к жаровне и вытащил из огня раскаленный железный прут. Пруденс затрепетала при мысли о том, что этот дьявольский инструмент сейчас вонзится в тело ее возлюбленного мужа, но крепко прижала к столу его плечи, чтобы он лежал спокойно во время предстоящей пытки. Когда железо вошло в рану, Росс неистово забился и взревел от боли, а потом снова распростерся на столе, тяжело дыша. Его глаза закрылись. В воздухе запахло паленым мясом. Пруденс коснулась губами мокрого лба мужа.
– Операция закончилась, любовь моя.
Он приподнял голову и стал придирчиво изучать свою рану.
– Хорошая работа. Вряд ли я сделал бы лучше, – прохрипел наконец Росс.
Маркиз вновь задрожал. Видимо, напряжение, в котором он пребывал последние полчаса, подорвало его силы.
– Ты думаешь?..
– Да. – Росс поднял трясущуюся руку и ухватил маркиза за рукав. В его глазах снова появился блеск, а в самой их глубине Пруденс увидела признательность и прощение.
– Спасибо, – сказал Росс глухо. – Отец.
Глава 27
Когда все было готово, старик набрал в грудь побольше воздуха и взялся за скальпель.
– Помни о подмышечной артерии, – мрачно сказал Росс.
Пруденс нежно зажала ему рот рукой.
– Не будь врачом хотя бы сейчас, любовь моя.
Несмотря на все свое волнение, Бриджуотер действовал проворно и ловко. Быстро отыскав пулю, он пробормотал:
– Несколько ребер раздроблено. Придется удалить осколки. Надеюсь, что кости срастутся.
Старик говорил холодным, безразличным тоном – в точности, как Росс со своими пациентами.
Бриджуотер вытащил осколки и бросил в таз. Услышав звон металла, Пруденс содрогнулась.
Пока шла операция, Росс корчился от боли, пытаясь освободиться от своих пут, и скрипел зубами, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать.
– Господи Иисусе, – простонал он через некоторое время. – Пошли мне смерть!..
Пруденс отерла пот с его лица и поцеловала в губы.
– Нет, любовь моя. Не смей даже думать об этом. Ты должен жить. Ради нашего ребенка.
Он удивленно открыл глаза:
– Пру?
На его лице появилась улыбка, туг же сменившаяся мучительной гримасой: маркизу наконец удалось извлечь пулю, засевшую глубоко в теле.
Старик подошел к жаровне и вытащил из огня раскаленный железный прут. Пруденс затрепетала при мысли о том, что этот дьявольский инструмент сейчас вонзится в тело ее возлюбленного мужа, но крепко прижала к столу его плечи, чтобы он лежал спокойно во время предстоящей пытки. Когда железо вошло в рану, Росс неистово забился и взревел от боли, а потом снова распростерся на столе, тяжело дыша. Его глаза закрылись. В воздухе запахло паленым мясом. Пруденс коснулась губами мокрого лба мужа.
– Операция закончилась, любовь моя.
Он приподнял голову и стал придирчиво изучать свою рану.
– Хорошая работа. Вряд ли я сделал бы лучше, – прохрипел наконец Росс.
Маркиз вновь задрожал. Видимо, напряжение, в котором он пребывал последние полчаса, подорвало его силы.
– Ты думаешь?..
– Да. – Росс поднял трясущуюся руку и ухватил маркиза за рукав. В его глазах снова появился блеск, а в самой их глубине Пруденс увидела признательность и прощение.
– Спасибо, – сказал Росс глухо. – Отец.
Глава 27
Бетси стояла у окна в столовой замка Бриджуотер и смотрела на расстилавшуюся перед ней широкую лужайку, обсаженную деревьями. Трава пестрела пурпурными и желтыми крокусами. Деревья были голыми, но на некоторых уже набухли почки, и они стояли как бы окутанные красноватой дымкой.
Наконец она отвернулась от окна и с усмешкой сказала:
– Черт возьми, Пру. Просто поверить не могу, что в один прекрасный день все это будет твоим.
Пруденс передала радостно гукающего Питера в руки Мэри Хант и тоже улыбнулась.
– А я не могу поверить, что ты здесь. Когда я послала письмо тебе на Шулейн и не получила ответа…
Бетси фыркнула.
– Скажи спасибо этому чертову французу Марэ. Он вытащил меня из моего нового дома.
– Хороший дом?
– Самый прекрасный публичный дом на всей Друри Лейн! А я стала самой богатой его хозяйкой, мадам, – благодаря щедрости твоего муженька. А уж какие у меня девочки – здоровые, цветущие! Лучше не найти. – Бетси вздохнула. – Я была до смерти рада избавиться от этих похотливых мужиков.
– А я всегда думала, что тебе нравится твоя профессия.
Бетси философски пожала плечами. Жест, полный чересчур рано приобретенной житейской мудрости.
– Люди довольствуются тем, что у них есть. Я была проституткой и мирилась с этим. А став мадам, наслаждалась своей независимостью от грязных желаний развратных самцов. – Она сморщила нос. – Лет через двенадцать, кузина, я превращусь в старую деву и буду вполне счастлива.
Пруденс рассмеялась. Росс настоял, чтобы Бетси представляли всем как кузину Пруденс. Ему казалось, что это обеспечит ей большее уважение со стороны знакомых и соседей. Кроме того, будет легче объяснить, почему с ними вместе живет некая особа женского пола.
И все же Пруденс с трудом верила, что все это происходит на самом деле. Бетси находилась в замке уже неделю, и они, как и в детстве, усаживались на кровати, скрестив ноги, хохотали и сплетничали. Пруденс всем сердцем благословляла Росса за то, что он устроил для нее посещение подруги.
У него хватило сообразительности послать на поиски Бетси своего камердинера. В отличие от англичан ее ремесло не вызывало у Марэ особого презрения. И тем не менее француза заранее подготовили, приказав хранить молчание о прошлом Бетси и относиться к ней с пониманием.
Бетси беспокойно пошевелилась. Ее ясные глаза заволокло дымкой, и теперь они походили на серое небо в дождливый день.
– И все же иногда я тоскую по городу. Может, из-за погоды. – Бетси мрачно посмотрела в окно. – Неужели весна так никогда и не наступит?
– Осталось всего несколько недель.
– Пойдем погуляем в парке. Пруденс поджала губы.
– Еще холодно. И мой свекор считает, что для меня это вредно. Я ведь в положении.
– Ты рада, что опять забеременела, Пру?
Та улыбнулась и погладила пока еще по-прежнему плоский живот.
– Очень!..
– А муж?
– Когда мы говорим о ребенке, его глаза загораются от счастья. Я никогда не видела Росса таким.
Но на душе у Пруденс скребли кошки. Что будет с Питером, когда у Росса появится собственное дитя? Бетси окинула ее проницательным взглядом.
– Ты счастлива с Россом?
– О, Бетси, а как же иначе? Его здоровье с каждым днем становится все лучше. Он помирился с отцом. Разве моя жизнь не прекрасна?
Бетси пренебрежительно фыркнула:
– Не рассказывай мне сказки! Я ведь не слепая и не дурочка.
Пруденс нервно вертела на пальце кольцо.
– Чем же это не счастье? – Ее голос дрогнул. – Росс хорошо относится ко мне. И он так добр…
– Хм! И до сих пор думает, будто любит только свою умершую жену. – Бетси положила руку на плечо подруги. – Ничего, малышка Пру. Он любит тебя. Упрямый осел просто не хочет признать это.
– Хорошо, если так, – печально отозвалась Пруденс.
– Ну, конечно…
Ее прервал тихий стук в полуоткрытую дверь. На пороге стоял Вильям Фрэнклин. На его лице застыла любезная улыбка.
– Прошу прощения, ваше сиятельство, – сказал он, вежливо поклонившись Пруденс, – но я хотел перед отъездом засвидетельствовать вам свое почтение.
– Как мило!.. Позвольте представить мою кузину, Элизабет Берридж.
Познакомив их, Пруденс с удивлением заметила, что у Бетси сверкнули глаза, когда адвокат поклонился и поцеловал ее руку.
– О, мистер Фрэнклин, – сказала Бетси с застенчивой улыбкой, – не хотите ли выпить поссет, [27]перед тем как пойдете на холод?
Он покраснел до самых корней волос, прикрытых аккуратным париком, и замахал руками.
– Благодарю вас за доброту, но в этом нет необходимости. К сожалению, в Синдерфорде меня ждет неотложное дело.
Бетси ответила чарующей улыбкой и дотронулась до его рукава.
– Может быть, в другой раз?
– Да, да, конечно, – запинаясь, пробормотал адвокат. – С радостью. В самом деле… – Его лицо пылало. – Ваш покорный слуга, госпожа Берридж. Ваше сиятельство. – Фрэнклин порывисто поклонился и вышел из комнаты, споткнувшись на пороге.
Бетси, улыбаясь во весь рот, посмотрела на Пруденс своими серыми глазами, которые опять сияли, как звезды. – Кто этот красавчик?
– Адвокат. Последнее время он выполнял какие-то поручения Росса и несколько раз наведывался в Бриджуотер. Я думаю, Росс возьмет его к себе секретарем, когда встанет на ноги. Если, конечно, Фрэнклин согласится.
– У него прекрасные перспективы, – усмехнулась Бетси.
– Ах, бесстыдница! – укорила Пруденс. – Кажется, ты говорила, что больше не интересуешься мужчинами?
– Я сказала, что собираюсь стать старой девой, – обиженно отозвалась Бетси. – Но почему бы разок-другой не пофлиртовать. Разве это плохо?
Пруденс рассмеялась.
– Ну тогда, наверное, стоит раскрыть тебе одну тайну. Сегодня утром ко мне зашел Марэ и совершенно конфиденциально сообщил, что, по его мнению, ты – belle dame. [28]
– Ах, этот! Ужас что за человек! Пруденс нахмурилась.
– Он вел себя неучтиво? Может, Марэ говорил что-то о твоем прошлом?
– Господи помилуй, нет. Но он пытается затащить меня к себе в постель! И обещает научить кое-каким штучкам. Это меня-то! Щекочет меня, наглец! Так и шныряет вокруг.
– Пресвятые небеса! Почему же ты не пожаловалась Россу или маркизу!
Бетси лукаво улыбнулась:
– Ты все так же наивна, милочка. Зачем мне жаловаться?
Пруденс покачала головой. Что касается амурных дел, ей еще многому предстоит научиться. Но ничего, в течение ближайших нескольких недель они с Бетси наговорятся вволю.
Раздался стук, и в дверь вошел лакей с письмом в руке.
– Ваше сиятельство, почта.
– Письмо? Мне?
Кто может ей писать? Пруденс быстро разорвала конверт, пробежала глазами листок и задумчиво прикусила губу.
– Я должна поговорить с Россом, – сказала она наконец.
– Ладно, иди к нему, – махнула рукой Бетси. – Если на улице не очень ветрено, я, пожалуй, прогуляюсь. И может быть, попрошу Марэ сопровождать меня, – добавила она, усмехнувшись.
Пруденс торопливо поднялась по лестнице. Из апартаментов Росса доносились голоса. Миновав гостиную, она вошла в его спальню.
– Будь я проклят, Росс! Ты не имеешь права вставать без моего разрешения.
– Я уже не ребенок, отец.
– Я говорю с тобой как врач, а не как отец. В случае необходимости я буду подсыпать снотворное в еду, чтобы ты лежал в постели, пока рапа не заживет окончательно.
Пруденс с трудом удержалась от смеха. Как эти двое похожи! Хотя сами не замечают этого. Она вошла в спальню и, встав на пороге, сердито заявила:
– Эти ссоры не идут на пользу вам обоим. Маркиз бросил на Пруденс умоляющий взгляд.
– Заставь его лежать до тех пор, пока ребра совсем не срастутся. Осенью мы собираемся ехать в Лондон, и мне нужен здоровый помощник-хирург.
Пруденс подошла к Россу, наклонилась и одарила его звучным поцелуем.
– Делай, как велит доктор, иначе я не поеду с тобой. Где же ты найдешь такую отличную сиделку?
Росс поворчал немного, но потом сдался и кротко посмотрел на отца.
– А что скажет доктор о состоянии миледи?
– Если в августе роды пройдут благополучно, к концу сентября она вполне сможет предпринять небольшое путешествие. В настоящее же время моя невестка в прекрасной форме.
Но Росс был настроен скептически.
– Я сам ее посмотрю, когда выздоровею. Возможно, понадобятся кое-какие проверки…
Пруденс закатила глаза.
– Вы оба залечите меня до смерти. Лучше я уйду рожать в лес!
– Вообще-то я имел в виду проверки другого рода, – сладострастно ухмыльнулся Росс.
Пруденс неистово зарделась, а маркиз откашлялся, пытаясь скрыть улыбку.
– Хм. По-моему, мне пора идти.
И все же, закрывая за собой дверь, он издал тихий, удовлетворенный смешок.
– Ну, чертенок, – сказал Росс, протягивая руки, – иди сюда и поцелуй меня как следует.
Пруденс уселась на краешек кровати и прильнула к нему губами. Росс обнял ее крепко – насколько хватало сил у его израненного тела. Нежно поглаживая затылок Пруденс, он страстно поцеловал ее. А она затрепетала, подумав о том дне, когда они снова смогут заняться любовью.
– Ну, чем вызван твой визит? Я думал, что вы с Бетси придете ко мне выпить чаю несколько позже. Пруденс порылась в кармане и вытащила оттуда письмо. – Я получила послание от Абигайл. Дедушка умирает. Его глаза помрачнели от тягостных воспоминаний.
– Тебе жаль его, этого подлого святошу?
– Дело в другом. В течение двух недель им придется продать поместье Бергхоуп. Джеми выполнил свою угрозу и сумел настроить против дедушки всех его кредиторов. Разве я могу спокойно смотреть, как их вышвырнут из дома?
– Они это заслужили, – проворчал Росс.
– Прошу тебя, Росс, имей хоть немного сострадания. Мне отмщение, и аз воздам, так сказал Господь. Я думала, мы всех простили и похоронили наш гнев вместе с Тоби.
Это были грустные похороны. Над гробом Вэджа играли дудочники. Несколько смягчившись, Росс вздохнул:
– Ты более милосердна, чем я. Ладно, пошлю к ним Фрэнклина и велю ему выкупить поместье. Пусть живут там.
– Ты меня не обманешь. За маской холодности у тебя скрывается доброе сердце. Хотя его едва не пронзила пуля Хэкетта.
Росс возразил, не желая признавать ее правоты:
– Я делаю это только для того, чтобы сорвать гнусные планы Джеми.
Пруденс нежно провела рукой по его лбу.
– Конечно, мой дорогой упрямец. Пусть будет по-твоему. Но вид у тебя усталый и измученный. Отложи разговор с Фрэнклином. Ты обсудишь с ним все дела, когда твои силы восстановятся.
Росс прижал к губам ее руку.
– Нет, это слишком важно. Я хочу усыновить Питера и попросить Фрэнклина подготовить все необходимые документы.
Пруденс глубоко вздохнула; на глазах у нее выступили слезы счастья.
– Усыновить?
– Он будет следующим врачом в нашей семье и должен носить имя Мэннинг. Таково было условие королевы.
Сердце Пруденс переполняла любовь к мужу.
– О Росс!.. А что, если у нас родится сын?
– Не важно. Он унаследует мой титул, но Питеру будет принадлежать честь быть хирургом. – Голос Росса звучал хрипло. – Я хочу, чтобы он учился у меня.
Пруденс прижалась к его груди, плача от счастья.
– Почему ты так добр ко мне? Он нежно поглаживал ее локоны.
– Потому что ты обожаешь своего ребенка. И он должен быть мне сыном. Потому что я люблю тебя, – просто добавил Росс – Неужели я никогда не говорил об этом? Еще одна ошибка наряду с прочими!
– Ты любишь меня?
– Я уже несколько недель валяюсь в этой кровати, мучаясь от боли и лихорадки. Смерть стояла на самом пороге, и я думал о том, как глупо цепляться за прошлое, когда у меня есть такое сокровище. Ты принесла мне радость и надежду, Пру. Моя маленькая пастушка, ты вывела меня на солнечный свет. Боже всемогущий, ты вернула меня к жизни! Знаешь, как я был близок к самоубийству до встречи с тобой?
Она погладила его по щеке, и из ее глаз вновь хлынули слезы.
– Росс. Нет!
– Это правда. Я почти уже покончил счеты с жизнью. И все же… Помнишь, те ночи на корабле, когда я обнимал тебя, а ты думала, будто я делаю это во сне? В тебе было столько тепла и света, что мне начало казаться, будто я оживаю. Однажды ты рассказала о какой-то старухе из твоей деревни и ее зимнем вине. Ты растопила лед в моем сердце. Без тебя ничего этого не было бы!.. – От волнения голос его звучал хрипло. – Ты спасла меня, Пру. Спасла в тот момент, кода мне казалось, что все потеряно.
– О, Росс, я буду любить тебя вечно.
Но несмотря на эти прекрасные слова, на это признание, вырвавшееся из самого сердца, она все же чувствовала холодок сомнения. А что, если Росс, говоря о любви, имел в виду благодарность?
Он улыбался, довольный собой, словно мальчишка, решившийся поведать кому-то свою заветную тайну.
– Неужели ты не вознаградишь меня поцелуем за эти нежные чувства? – спросил Росс, бросив на нее любящий взгляд.
– Все поцелуи – твои, – прошептала Пруденс, тая в его объятиях.
Он жадно прильнул к ее рту, а потом скользнул губами по щекам, носу и закрытым глазам. Но в конце концов, застонав, слегка оттолкнул ее и прижал руку к груди.
– Боюсь, все эти волнения еще вредны для моего сердца. Но я горю желанием показать тебе свою любовь более… страстно. И как можно скорее. Да поможет Бог моему измученному телу!
Пруденс хотелось, чтобы их поцелуи продолжались вечно, но Россу нельзя было перевозбуждаться.
– Ты устал. Спи, – твердо сказала она и, поднявшись с кровати, направилась к двери.
– Подожди. – Росс потянулся к столику, стоявшему возле его постели, на котором лежали альбом для рисования, всякие мелочи и стоял графин с водой.
– Неужели ты опять собираешься рисовать меня? – спросила Пруденс, шутливо нахмурившись. – Ты невозможный человек, Росс Мэннинг.
И все же она невольно улыбнулась, вспомнив его последний набросок, на который наткнулась всего неделю назад. Он был сделан на борту «Верного сердца». Росс притворился тогда, будто рисует Тоби с его дудочкой. На самом же деле он изобразил Пруденс. Она сидела у открытого окошка, и ее распущенные волосы развевались по ветру, окружая головку, словно пылающий нимб. Пруденс пожалела, что не увидела раньше этот рисунок, выполненный с нежностью и мастерством. Она еще на корабле поняла бы, что Росс любит ее.
– Иди сюда, – позвал он Пруденс, взяв со столика коробочку.
Она неохотно вернулась. Росс был так близок к смерти. Он действительно нуждается в отдыхе.
– Что это?
Росс похлопал рукой по кровати и дождался, пока она снова присядет.
– Фрэнклин очень помог мне, – сказал он загадочно и снял с пальца Пруденс кольцо Марты. – Мы положим его к ней в могилу. Вот это подойдет тебе больше.
Росс открыл коробочку. Там лежало маленькое золотое колечко с сапфиром небесно-голубого цвета. По бокам были выгравированы имена: Росс и Пруденс. От радости у нее замерло сердце. Задыхаясь, она попыталась надеть кольцо на палец, но Росс остановил ее.
– Там внутри есть надпись, – сказал он прерывающимся голосом.
Пруденс поднесла кольцо к свету, прочла слова, залитые лучами полуденного зимнего солнца, и разрыдалась. А потом прильнула к губам Росса, вложив в этот поцелуй всю свою любовь.
Он надел кольцо ей на палец и провел руками по глазам.
– Клянусь бородой Эскулапа, я и в самом деле устал! – Отдернув край одеяла, Росс похлопал ладонью по простыне. – Милая Пруденс, полежи со мной, пока я не засну. Как мы это делали на корабле.
Она кивнула, сняла башмачки и скользнула под одеяло, свернувшись калачиком рядом с ним. Росс крепко обнял ее одной рукой, а другую положил ей на грудь. Пруденс было тепло и покойно.
Погружаясь в дремоту, она думала о надписи на кольце. Росс нашел для нее самые прекрасные на свете слова: «Я отверг всех и выбрал тебя».
Наконец она отвернулась от окна и с усмешкой сказала:
– Черт возьми, Пру. Просто поверить не могу, что в один прекрасный день все это будет твоим.
Пруденс передала радостно гукающего Питера в руки Мэри Хант и тоже улыбнулась.
– А я не могу поверить, что ты здесь. Когда я послала письмо тебе на Шулейн и не получила ответа…
Бетси фыркнула.
– Скажи спасибо этому чертову французу Марэ. Он вытащил меня из моего нового дома.
– Хороший дом?
– Самый прекрасный публичный дом на всей Друри Лейн! А я стала самой богатой его хозяйкой, мадам, – благодаря щедрости твоего муженька. А уж какие у меня девочки – здоровые, цветущие! Лучше не найти. – Бетси вздохнула. – Я была до смерти рада избавиться от этих похотливых мужиков.
– А я всегда думала, что тебе нравится твоя профессия.
Бетси философски пожала плечами. Жест, полный чересчур рано приобретенной житейской мудрости.
– Люди довольствуются тем, что у них есть. Я была проституткой и мирилась с этим. А став мадам, наслаждалась своей независимостью от грязных желаний развратных самцов. – Она сморщила нос. – Лет через двенадцать, кузина, я превращусь в старую деву и буду вполне счастлива.
Пруденс рассмеялась. Росс настоял, чтобы Бетси представляли всем как кузину Пруденс. Ему казалось, что это обеспечит ей большее уважение со стороны знакомых и соседей. Кроме того, будет легче объяснить, почему с ними вместе живет некая особа женского пола.
И все же Пруденс с трудом верила, что все это происходит на самом деле. Бетси находилась в замке уже неделю, и они, как и в детстве, усаживались на кровати, скрестив ноги, хохотали и сплетничали. Пруденс всем сердцем благословляла Росса за то, что он устроил для нее посещение подруги.
У него хватило сообразительности послать на поиски Бетси своего камердинера. В отличие от англичан ее ремесло не вызывало у Марэ особого презрения. И тем не менее француза заранее подготовили, приказав хранить молчание о прошлом Бетси и относиться к ней с пониманием.
Бетси беспокойно пошевелилась. Ее ясные глаза заволокло дымкой, и теперь они походили на серое небо в дождливый день.
– И все же иногда я тоскую по городу. Может, из-за погоды. – Бетси мрачно посмотрела в окно. – Неужели весна так никогда и не наступит?
– Осталось всего несколько недель.
– Пойдем погуляем в парке. Пруденс поджала губы.
– Еще холодно. И мой свекор считает, что для меня это вредно. Я ведь в положении.
– Ты рада, что опять забеременела, Пру?
Та улыбнулась и погладила пока еще по-прежнему плоский живот.
– Очень!..
– А муж?
– Когда мы говорим о ребенке, его глаза загораются от счастья. Я никогда не видела Росса таким.
Но на душе у Пруденс скребли кошки. Что будет с Питером, когда у Росса появится собственное дитя? Бетси окинула ее проницательным взглядом.
– Ты счастлива с Россом?
– О, Бетси, а как же иначе? Его здоровье с каждым днем становится все лучше. Он помирился с отцом. Разве моя жизнь не прекрасна?
Бетси пренебрежительно фыркнула:
– Не рассказывай мне сказки! Я ведь не слепая и не дурочка.
Пруденс нервно вертела на пальце кольцо.
– Чем же это не счастье? – Ее голос дрогнул. – Росс хорошо относится ко мне. И он так добр…
– Хм! И до сих пор думает, будто любит только свою умершую жену. – Бетси положила руку на плечо подруги. – Ничего, малышка Пру. Он любит тебя. Упрямый осел просто не хочет признать это.
– Хорошо, если так, – печально отозвалась Пруденс.
– Ну, конечно…
Ее прервал тихий стук в полуоткрытую дверь. На пороге стоял Вильям Фрэнклин. На его лице застыла любезная улыбка.
– Прошу прощения, ваше сиятельство, – сказал он, вежливо поклонившись Пруденс, – но я хотел перед отъездом засвидетельствовать вам свое почтение.
– Как мило!.. Позвольте представить мою кузину, Элизабет Берридж.
Познакомив их, Пруденс с удивлением заметила, что у Бетси сверкнули глаза, когда адвокат поклонился и поцеловал ее руку.
– О, мистер Фрэнклин, – сказала Бетси с застенчивой улыбкой, – не хотите ли выпить поссет, [27]перед тем как пойдете на холод?
Он покраснел до самых корней волос, прикрытых аккуратным париком, и замахал руками.
– Благодарю вас за доброту, но в этом нет необходимости. К сожалению, в Синдерфорде меня ждет неотложное дело.
Бетси ответила чарующей улыбкой и дотронулась до его рукава.
– Может быть, в другой раз?
– Да, да, конечно, – запинаясь, пробормотал адвокат. – С радостью. В самом деле… – Его лицо пылало. – Ваш покорный слуга, госпожа Берридж. Ваше сиятельство. – Фрэнклин порывисто поклонился и вышел из комнаты, споткнувшись на пороге.
Бетси, улыбаясь во весь рот, посмотрела на Пруденс своими серыми глазами, которые опять сияли, как звезды. – Кто этот красавчик?
– Адвокат. Последнее время он выполнял какие-то поручения Росса и несколько раз наведывался в Бриджуотер. Я думаю, Росс возьмет его к себе секретарем, когда встанет на ноги. Если, конечно, Фрэнклин согласится.
– У него прекрасные перспективы, – усмехнулась Бетси.
– Ах, бесстыдница! – укорила Пруденс. – Кажется, ты говорила, что больше не интересуешься мужчинами?
– Я сказала, что собираюсь стать старой девой, – обиженно отозвалась Бетси. – Но почему бы разок-другой не пофлиртовать. Разве это плохо?
Пруденс рассмеялась.
– Ну тогда, наверное, стоит раскрыть тебе одну тайну. Сегодня утром ко мне зашел Марэ и совершенно конфиденциально сообщил, что, по его мнению, ты – belle dame. [28]
– Ах, этот! Ужас что за человек! Пруденс нахмурилась.
– Он вел себя неучтиво? Может, Марэ говорил что-то о твоем прошлом?
– Господи помилуй, нет. Но он пытается затащить меня к себе в постель! И обещает научить кое-каким штучкам. Это меня-то! Щекочет меня, наглец! Так и шныряет вокруг.
– Пресвятые небеса! Почему же ты не пожаловалась Россу или маркизу!
Бетси лукаво улыбнулась:
– Ты все так же наивна, милочка. Зачем мне жаловаться?
Пруденс покачала головой. Что касается амурных дел, ей еще многому предстоит научиться. Но ничего, в течение ближайших нескольких недель они с Бетси наговорятся вволю.
Раздался стук, и в дверь вошел лакей с письмом в руке.
– Ваше сиятельство, почта.
– Письмо? Мне?
Кто может ей писать? Пруденс быстро разорвала конверт, пробежала глазами листок и задумчиво прикусила губу.
– Я должна поговорить с Россом, – сказала она наконец.
– Ладно, иди к нему, – махнула рукой Бетси. – Если на улице не очень ветрено, я, пожалуй, прогуляюсь. И может быть, попрошу Марэ сопровождать меня, – добавила она, усмехнувшись.
Пруденс торопливо поднялась по лестнице. Из апартаментов Росса доносились голоса. Миновав гостиную, она вошла в его спальню.
– Будь я проклят, Росс! Ты не имеешь права вставать без моего разрешения.
– Я уже не ребенок, отец.
– Я говорю с тобой как врач, а не как отец. В случае необходимости я буду подсыпать снотворное в еду, чтобы ты лежал в постели, пока рапа не заживет окончательно.
Пруденс с трудом удержалась от смеха. Как эти двое похожи! Хотя сами не замечают этого. Она вошла в спальню и, встав на пороге, сердито заявила:
– Эти ссоры не идут на пользу вам обоим. Маркиз бросил на Пруденс умоляющий взгляд.
– Заставь его лежать до тех пор, пока ребра совсем не срастутся. Осенью мы собираемся ехать в Лондон, и мне нужен здоровый помощник-хирург.
Пруденс подошла к Россу, наклонилась и одарила его звучным поцелуем.
– Делай, как велит доктор, иначе я не поеду с тобой. Где же ты найдешь такую отличную сиделку?
Росс поворчал немного, но потом сдался и кротко посмотрел на отца.
– А что скажет доктор о состоянии миледи?
– Если в августе роды пройдут благополучно, к концу сентября она вполне сможет предпринять небольшое путешествие. В настоящее же время моя невестка в прекрасной форме.
Но Росс был настроен скептически.
– Я сам ее посмотрю, когда выздоровею. Возможно, понадобятся кое-какие проверки…
Пруденс закатила глаза.
– Вы оба залечите меня до смерти. Лучше я уйду рожать в лес!
– Вообще-то я имел в виду проверки другого рода, – сладострастно ухмыльнулся Росс.
Пруденс неистово зарделась, а маркиз откашлялся, пытаясь скрыть улыбку.
– Хм. По-моему, мне пора идти.
И все же, закрывая за собой дверь, он издал тихий, удовлетворенный смешок.
– Ну, чертенок, – сказал Росс, протягивая руки, – иди сюда и поцелуй меня как следует.
Пруденс уселась на краешек кровати и прильнула к нему губами. Росс обнял ее крепко – насколько хватало сил у его израненного тела. Нежно поглаживая затылок Пруденс, он страстно поцеловал ее. А она затрепетала, подумав о том дне, когда они снова смогут заняться любовью.
– Ну, чем вызван твой визит? Я думал, что вы с Бетси придете ко мне выпить чаю несколько позже. Пруденс порылась в кармане и вытащила оттуда письмо. – Я получила послание от Абигайл. Дедушка умирает. Его глаза помрачнели от тягостных воспоминаний.
– Тебе жаль его, этого подлого святошу?
– Дело в другом. В течение двух недель им придется продать поместье Бергхоуп. Джеми выполнил свою угрозу и сумел настроить против дедушки всех его кредиторов. Разве я могу спокойно смотреть, как их вышвырнут из дома?
– Они это заслужили, – проворчал Росс.
– Прошу тебя, Росс, имей хоть немного сострадания. Мне отмщение, и аз воздам, так сказал Господь. Я думала, мы всех простили и похоронили наш гнев вместе с Тоби.
Это были грустные похороны. Над гробом Вэджа играли дудочники. Несколько смягчившись, Росс вздохнул:
– Ты более милосердна, чем я. Ладно, пошлю к ним Фрэнклина и велю ему выкупить поместье. Пусть живут там.
– Ты меня не обманешь. За маской холодности у тебя скрывается доброе сердце. Хотя его едва не пронзила пуля Хэкетта.
Росс возразил, не желая признавать ее правоты:
– Я делаю это только для того, чтобы сорвать гнусные планы Джеми.
Пруденс нежно провела рукой по его лбу.
– Конечно, мой дорогой упрямец. Пусть будет по-твоему. Но вид у тебя усталый и измученный. Отложи разговор с Фрэнклином. Ты обсудишь с ним все дела, когда твои силы восстановятся.
Росс прижал к губам ее руку.
– Нет, это слишком важно. Я хочу усыновить Питера и попросить Фрэнклина подготовить все необходимые документы.
Пруденс глубоко вздохнула; на глазах у нее выступили слезы счастья.
– Усыновить?
– Он будет следующим врачом в нашей семье и должен носить имя Мэннинг. Таково было условие королевы.
Сердце Пруденс переполняла любовь к мужу.
– О Росс!.. А что, если у нас родится сын?
– Не важно. Он унаследует мой титул, но Питеру будет принадлежать честь быть хирургом. – Голос Росса звучал хрипло. – Я хочу, чтобы он учился у меня.
Пруденс прижалась к его груди, плача от счастья.
– Почему ты так добр ко мне? Он нежно поглаживал ее локоны.
– Потому что ты обожаешь своего ребенка. И он должен быть мне сыном. Потому что я люблю тебя, – просто добавил Росс – Неужели я никогда не говорил об этом? Еще одна ошибка наряду с прочими!
– Ты любишь меня?
– Я уже несколько недель валяюсь в этой кровати, мучаясь от боли и лихорадки. Смерть стояла на самом пороге, и я думал о том, как глупо цепляться за прошлое, когда у меня есть такое сокровище. Ты принесла мне радость и надежду, Пру. Моя маленькая пастушка, ты вывела меня на солнечный свет. Боже всемогущий, ты вернула меня к жизни! Знаешь, как я был близок к самоубийству до встречи с тобой?
Она погладила его по щеке, и из ее глаз вновь хлынули слезы.
– Росс. Нет!
– Это правда. Я почти уже покончил счеты с жизнью. И все же… Помнишь, те ночи на корабле, когда я обнимал тебя, а ты думала, будто я делаю это во сне? В тебе было столько тепла и света, что мне начало казаться, будто я оживаю. Однажды ты рассказала о какой-то старухе из твоей деревни и ее зимнем вине. Ты растопила лед в моем сердце. Без тебя ничего этого не было бы!.. – От волнения голос его звучал хрипло. – Ты спасла меня, Пру. Спасла в тот момент, кода мне казалось, что все потеряно.
– О, Росс, я буду любить тебя вечно.
Но несмотря на эти прекрасные слова, на это признание, вырвавшееся из самого сердца, она все же чувствовала холодок сомнения. А что, если Росс, говоря о любви, имел в виду благодарность?
Он улыбался, довольный собой, словно мальчишка, решившийся поведать кому-то свою заветную тайну.
– Неужели ты не вознаградишь меня поцелуем за эти нежные чувства? – спросил Росс, бросив на нее любящий взгляд.
– Все поцелуи – твои, – прошептала Пруденс, тая в его объятиях.
Он жадно прильнул к ее рту, а потом скользнул губами по щекам, носу и закрытым глазам. Но в конце концов, застонав, слегка оттолкнул ее и прижал руку к груди.
– Боюсь, все эти волнения еще вредны для моего сердца. Но я горю желанием показать тебе свою любовь более… страстно. И как можно скорее. Да поможет Бог моему измученному телу!
Пруденс хотелось, чтобы их поцелуи продолжались вечно, но Россу нельзя было перевозбуждаться.
– Ты устал. Спи, – твердо сказала она и, поднявшись с кровати, направилась к двери.
– Подожди. – Росс потянулся к столику, стоявшему возле его постели, на котором лежали альбом для рисования, всякие мелочи и стоял графин с водой.
– Неужели ты опять собираешься рисовать меня? – спросила Пруденс, шутливо нахмурившись. – Ты невозможный человек, Росс Мэннинг.
И все же она невольно улыбнулась, вспомнив его последний набросок, на который наткнулась всего неделю назад. Он был сделан на борту «Верного сердца». Росс притворился тогда, будто рисует Тоби с его дудочкой. На самом же деле он изобразил Пруденс. Она сидела у открытого окошка, и ее распущенные волосы развевались по ветру, окружая головку, словно пылающий нимб. Пруденс пожалела, что не увидела раньше этот рисунок, выполненный с нежностью и мастерством. Она еще на корабле поняла бы, что Росс любит ее.
– Иди сюда, – позвал он Пруденс, взяв со столика коробочку.
Она неохотно вернулась. Росс был так близок к смерти. Он действительно нуждается в отдыхе.
– Что это?
Росс похлопал рукой по кровати и дождался, пока она снова присядет.
– Фрэнклин очень помог мне, – сказал он загадочно и снял с пальца Пруденс кольцо Марты. – Мы положим его к ней в могилу. Вот это подойдет тебе больше.
Росс открыл коробочку. Там лежало маленькое золотое колечко с сапфиром небесно-голубого цвета. По бокам были выгравированы имена: Росс и Пруденс. От радости у нее замерло сердце. Задыхаясь, она попыталась надеть кольцо на палец, но Росс остановил ее.
– Там внутри есть надпись, – сказал он прерывающимся голосом.
Пруденс поднесла кольцо к свету, прочла слова, залитые лучами полуденного зимнего солнца, и разрыдалась. А потом прильнула к губам Росса, вложив в этот поцелуй всю свою любовь.
Он надел кольцо ей на палец и провел руками по глазам.
– Клянусь бородой Эскулапа, я и в самом деле устал! – Отдернув край одеяла, Росс похлопал ладонью по простыне. – Милая Пруденс, полежи со мной, пока я не засну. Как мы это делали на корабле.
Она кивнула, сняла башмачки и скользнула под одеяло, свернувшись калачиком рядом с ним. Росс крепко обнял ее одной рукой, а другую положил ей на грудь. Пруденс было тепло и покойно.
Погружаясь в дремоту, она думала о надписи на кольце. Росс нашел для нее самые прекрасные на свете слова: «Я отверг всех и выбрал тебя».