Холт Виктория. Мадам Змея

   Дорогой, бесхитростный Генрих! Ему необходимо открыть глаза на то, как любовница Франциска интриговала вместе с Карлом Орлеанским против дофина. Тогда он почувствует себя свободным от обещания, данного им умирающему отцу, который не знал о двуличии этой женщины. Собственность Анны была конфискована, ее слуги отправились в тюрьму; муж мадам д'Этамп, охотно извлекавший выгоду из ее отношений с королем, обвинил жену в супружеской неверности, и она угодила за решетку.
   Диана чувствовала, что Анна д'Этамп щедро оплачивает оскорбления, которые она когда-то наносила вдове великого сенешаля Нормандии. А теперь… этой кроткой Катрин взбрело в голову заступиться за эту женщину.
   Катрин, конечно, придется кое-что понять. Ей позволят сохранить свое положение, если она подчинится некоронованной королеве.
   — Полагаю, — сказала Диана, — ты поведал королеве о том, что мадам д'Этамп предала тебя, вступив в сговор с твоими врагами?
   — Да, я сказал ей это. Кажется, она растерялась. Заявила, что удивлена этим.
   Возможно, это правда, подумала Диана. Необходимо дать понять Катрин, что она стала матерью лишь по милости любовницы ее мужа.

 
   Диана снова почувствовала, что Катрин нуждается в уроке. Мадам де Пуатье решила, что новое положение вскружило голову королеве. В конце концов, сказала себе Диана, Катрин — всего лишь дочь итальянских торговцев. Она же, Диана, была французской аристократкой, в ее жилах текла королевская кровь. Да, Катрин должна понять, что она обязана своим положением ей, Диане; более того — именно от Дианы зависит, сумеет ли она сохранить корону.
   Диана считала, что Катрин усвоит урок лучше, если он будет публичным. Поэтому она сделает так, чтобы многие сиятельные особы стали свидетелями растерянности королевы.
   Это произошло во время одного из собраний, которые периодически проводила Катрин. Король отсутствовал; среди избранного общества находились Диана, сестра Генриха Маргарита, Монморанси и Франциск де Гиз.
   Диана начала с того, что попросила королеву показать ей планы перестройки замка Шенонсо.
   — Мадам, — ответила Катрин, — я охотно сделаю это. Конечно, вы понимаете, что я не обладаю архитектурными талантами моего славного тестя; мои наброски, боюсь, нуждаются в доработке.
   — И тем не менее, мадам, я буду рада взглянуть на них.
   Ги де Шабо, этот глупый, неосторожный человек, который уже проявил себя как враг Дианы во время скандала, связанного с его мачехой, сказал:
   — Мадам Диана хочет улучшить планы нашей славной королевы?
   — Возможно, месье де Шабо, — сухо ответила Диана на вопрос, заданный надменным тоном. Де Шабо показал себя однажды дураком; она была уверена, что он готов сделать это снова. Ему следовало понять, что он уже был на плохом счету у короля; неуважительное обращение с любовницей короля усугубит его положение.
   Диана повернулась к Катрин.
   Катрин сказала:
   — Я хотела изменить южный фасад и возвести девять арок, спроектированных Томасом Боэром… кажется, тридцать лет тому назад.
   Королева едва сдерживала свою ярость. Шенонсо много значил для нее. Она спасалась от унижений, с головой уйдя в работу. Сейчас бушевавшие в Катрин эмоции зазвучали в ее голосе.
   В разговор вступила Маргарита; эта умная женщина умела интересно высказываться почти на любую тему. Она была добрым человеком и всегда радовалась, видя оживление на обычно бледном лице королевы. Свое суждение высказал Монморанси. Но хитрый де Гиз догадывался, к чему все идет, и помалкивал.
   — В самое ближайшее время я займусь Шенонсо, — сказала Катрин. — Я приглашу лучших художников. Разобью в саду клумбы, построю живописные гроты и фонтаны.
   Момент был подходящим. Диана произнесла:
   — Я искренне надеюсь, что вы почтите Шенонсо своим присутствием, как только у вас появится желание.
   Катрин отвела свой взгляд от Дианы. Только еле заметное дрожание века выдало чувства королевы. Она улыбнулась, с трудом сдерживая желание броситься вперед и одной пощечиной стереть с лица своего врага невозмутимую очаровательную улыбку.
   Унижение было жестоким, горьким. Диана знала, как сильно Катрин любит Шенонсо; она намеренно заставила королеву продемонстрировать свой энтузиазм, ее желание заявить о своих правах на замок. Затем в присутствии придворных Диана дала ей понять, что ее желание мало что значит по сравнению с волей истинной королевы Франции.
   Никогда еще, подумала Катрин, я не испытывала такой сильной ненависти к этой женщине. Даже когда наблюдала за ней в Сент-Жермене сквозь отверстие в полу.
   — Что это значит? — сказала Катрин. Она ненавидела себя за свою неуверенность. Катрин заметила насмешку в хитрых глазах Франциска де Гиза; в глазах Маргариты застыл ужас; де Шабо явно сочувствовал королеве.
   — Король великодушно подарил мне замок Шенонсо, — сообщила Диана. — Этим подарком он выразил свою признательность за важные услуги, оказанные государству моим покойным мужем.
   Нельзя было не восхититься спокойствием, с которым королева продолжила обсуждение своих планов относительно Шенонсо после того, как она поздравила Диану с тем, что она владеет одним из красивейших замков Франции.
   Да, итальянские женщины умеют сохранять достоинство в любой ситуации, подумала Диана.
   Придет день, и мадам де Пуатье заплатит по всем счетам, сказала себе Катрин. Ничто не будет забыто.

 
   — Месье, вы сегодня грустны.
   Во время танца, в котором партнеры постоянно менялись, Ги де Шабо на несколько мгновений оказался возле королевы.
   Он склонил голову.
   — Верно, — сказал де Шабо, — но я надеюсь, что мое состояние не обидит ваше королевское величество.
   — Мы бы предпочли видеть улыбку на ваших губах.
   Он улыбнулся.
   — Не натянутую улыбку, — сказала Катрин.
   Они приблизились в танце друг к другу, и она воспользовалась этим, чтобы шепнуть ему на ухо:
   — Не печальтесь, месье. Всегда есть выход.
   Ги де Шабо несколько секунд смотрел в глаза королевы; ему показалось, что он видит ее впервые. Ее губы улыбались, глаза сохраняли невозмутимость. Однако, подумал он, в ней таится нечто… еще не раскрывшееся полностью… она напоминает змею. Нет, ерунда. Тревога, страх за свою жизнь будоражат мое воображение.
   Он не понял значения ее слов; она увидела это по выражению его лица.
   — Вы боитесь де Вивонна, — шепнула она. — Не стоит этого делать. Выход есть.
   Теперь они удалились друг от друга, и шептать было невозможно. Сердце де Шабо забилось чаще. Он действительно боялся. Он не был трусом, но считал, что всякий человек, глядя в глаза смерти, имеет право на страх. Ему предстояло померяться силами с де Вивонном в смертельной схватке. Он получил от него вызов, и король Генрих дал разрешение на эту дуэль, некогда запрещенную Франциском по просьбе Анны д'Этамп. Де Вивонн был лучшим фехтовальщиком Франции, сражаться с ним означало сражаться со смертью.
   Иногда можно блефовать, делать вид, будто ты не ведаешь, что такое страх; но эта тихая королева, верно, увидела на его лице нечто такое, что он предпочел бы скрыть.
   Я молод, думал де Шабо; я не хочу умирать. Почему я должен умереть!
   Каким приятным приключением казалась любовная связь с фавориткой короля! Теперь эта соблазнительная красавица томилась в тюрьме, а его, де Шабо, ждала дуэль, сулившая ему гибель.
   И внезапно, совсем нежданно, королева намекает ему на то, что ей известен выход из положения. Но какой выход может подсказать кроткая маленькая Катрин? Король и его могущественная любовница хотят, чтобы он умер. Каким образом Катрин способна спасти его? Она не намного более влиятельна, чем он сам. Совсем недавно он стал свидетелем того, как мадам Диана безжалостно унизила ее во время разговора о Шенонсо. И все же что-то заставило его ощутить власть королевы. Она внушала ему страх, даже когда дарила надежду. Ему казалось, что он столкнулся в темноте с незнакомым ему человеком. С ним только что говорила королева; однако на него смотрели не добрые глаза Катрин, но холодные, бесстрастные глаза змеи, терпеливо ждавшей того момента, когда она сможет вонзить свои ядовитые клыки в тело врага.
   Потом он какое-то время не имел возможности беседовать с королевой. Танцы продолжались, у него была другая партнерша — девушка, глядевшая на де Шабо с восхищением. Он был очень красив, этот де Шабо; все знали, что его ждет скорая смерть, и это усиливало привлекательность молодого человека. Но сейчас он мог думать только о королеве.
   Он удивился тому, что она практически не отреагировала на инцидент, связанный с Шенонсо. Он помнил, что это показалось ему странным — королева стерпела оскорбление. Действительно ли она такая кроткая? Он чувствовал, что сейчас она приподняла вуаль и показала ему тайное лицо королевы. Он понял ее послание, оно было ясным. Король и мадам Диана решили, что он должен умереть. Он был любовником их старого врага, поставил дофина в неловкое положение; он бросил вызов человеку, посмевшему запятнать его честь и доброе имя его мачехи, зная, что за этим инцидентом стоят дофин Генрих и Диана де Пуатье. Теперь ему предлагали заплатить за ту глупость. Но что, если вопреки ожиданию всех победителем станет не де Вивонн, а он, де Шабо? Какой сюрприз для толпы, пришедшей увидеть его смерть! Король и его любовница окажутся в глупом положении. Диана была инициатором этого дела. Возможно, король испытает такую растерянность, что его охватит неприязнь к женщине, которую он сейчас любит. Да, де Шабо понял ход мыслей королевы. Что, если она сумеет обратить поражение в победу, смерть — в жизнь, несчастье — в торжество?
   Он больше не видел ее во время танцев, но позже этим вечером он получил шанс пройти мимо Катрин. Он посмотрел на нее с мольбой в глазах — как оказалось, не напрасно.
   — Завтра вечером. Замаскируйтесь. Дом Руджери на берегу реки.
   Он склонил голову.
   С надеждой в душе он шел на это свидание. Он с трудом сдерживал желание побежать по улицам Парижа. Плащ скрывал его роскошный костюм придворного; он будет возвращаться уже в темноте; де Шабо не хотел иметь дело с грабителями. К тому же она сказала: «Замаскируйтесь». Никто не выиграет оттого, что при дворе узнают о тайной встрече де Шабо и королевы в доме астрологов.
   Ему пришла в голову новая мысль. Вдруг это свидание не связано с дуэлью? Он был красив; многие женщины интересовались им. Нет, это не может быть началом любовной связи. С Катрин де Медичи! Он внезапно похолодел, ему захотелось вернуться во дворец. Нет, это исключено, подумал он. Но почему? Говорили, что Генрих пренебрегает женой с начала ее беременности, что он спал с ней по приказу Дианы только ради появления детей. Люди смеялись. «Наша маленькая королева — кроткое создание. У итальянки нет характера». И все же во время танцев ему показалось, что он видит перед собой другую женщину, отличную от той, которую знал двор. Что, если у нее нет плана его спасения, и она просто хочет переспать с ним, как это было со многими другими женщинами?
   Он остановился у реки, увидев старый дом итальянских магов. В течение нескольких минут он не мог заставить себя одолеть несколько ступеней, которые вели к входной двери.
   Ему показалось, что он слышит шепот толпы. «Вспомните дофина Франциска…»
   Он не знал королевы. Никто не знал королевы. И все же на мгновение прекрасные глаза Катрин показались ему холодными, безжалостными глазами змеи.
   Он понимал, почему король не мог любить свою супругу. Если бы де Шабо не был человеком, которого только чудо могло спасти от неминуемой и скорой смерти, он бы сейчас повернулся и ушел назад.
   Вместо этого он пожал плечами и шагнул к двери дома Руджери.

 
   Лучи летнего солнца заливали Париж, готические башни и купола которого тянулись к ярко-синему небу. Люди шагали вдоль впечатляющих стен Бастилии, по южной набережной Сены, мимо лицеев и монастырей. По улице Сент-Женевьев спешили студенты и художники, грабители и бродяги. Они торопились покинуть город и попасть в Сент-Жермен-ан-Лей, где их ждало великолепное зрелище.
   Акробаты и жонглеры развлекали толпу; певцы исполняли задорные, сентиментальные и скабрезные баллады; в некоторых песнях высмеивалась бывшая фаворитка Франциска мадам д'Этамп; по слухам, ее ждала гильотина; никто не вспоминал о песнях, запущенных в обращение этой дамой и затрагивавших честь Дианы де Пуатье. Нет! Диана была теперь неприкасаемой. Давайте прославлять ее, говорил народ. Мадам д'Этамп впала в немилость, ее можно топтать. Если бы она появилась сейчас здесь, ее бы забросали камнями.
   В воздухе витала атмосфера смерти. Зеваки хотели увидеть, как убьют человека. Густая красная кровь обагрит луговую траву. Сам король, и его итальянка, и другая женщина, подлинная, хотя и не коронованная королева Франции, — короче, мадам де Пуатье, — станут свидетелями этого зрелища. Сюда прибудут Анн де Монморанси, другие министры, вельможи, известные всей стране.
   Неудивительно, что тысячи парижан собрались в Сент-Жермен-ан-Лее, чтобы увидеть смертельную схватку двух мужественных аристократов.
   Де Шабо и де Вивонн были противниками в этой дуэли. Почему они сражались? Это не было важным; их ссора была связана с каким-то старым скандалом. Говорили, что де Вивонн, предполагаемый победитель, вступился за честь короля, что де Шабо был любовником мадам д'Этамп еще до того, как она впала в немилость.
   Всю июльскую ночь толпа ждала дуэли в полях, окружавших место схватки. Заключались пари; карманники работали без устали; мужчины и женщины, лежа на траве, развлекались как могли в ожидании поединка.
   Когда солнце поднялось достаточно высоко, дамы в дорогих туалетах и их кавалеры стали занимать места под роскошным навесом, украшенным изображениями лилий. Там был сам Монморанси, братья де Гизы, кардиналы, епископы, королевский гофмейстер — вся верхушка придворного общества и фрейлины королевы.
   У противоположных краев поля стояли палатки дуэлянтов. В палатке де Вивонна, уверенного в своей победе, было подготовлено все для банкета в честь его триумфа. Он взял на время лучшую посуду из королевской столовой; в этой палатке на блюдах лежали оленина и мясо других сортов, сладости и фрукты. Толпа ощущала доносившиеся оттуда аппетитные запахи. Все болели за де Вивонна; он был человеком короля; считалось, что де Шабо не сможет устоять перед ним.
   Толпа предвкушала великолепное, хотя и зловещее, зрелище. Под тем местом, которое занимал мрачный Монморанси, сидели пять мужчин в масках и черных одеждах. Это были палач и его подручные. Когда де Шабо умрет, они подвесят его к виселице, точно преступника. Состоится великолепный спектакль.
   Воры и коробейники, проститутки и фокусники, студенты и торговцы чувствовали, что ждут не напрасно.
   Появление короля и его свиты означало, что зрелище должно вот-вот начаться. Запели фанфары герольдов. Генрих шагнул вперед под крики собравшихся. Люди любили своего короля, хотя кое-кто считал, что ему все же далеко до великолепного Франциска. Другие, помоложе, не помнившие обаяния прежнего короля, считали своим кумиром добродетельного Генриха, который хранил верность одной женщине. Любовница находилась рядом с ним, точно она и правда была настоящей королевой. Это показывало глубину его любви к этой даме, поскольку в остальных случаях он строго следовал этикету. Она вместе с ним принимала приветствия толпы; черно-белые туалеты красавицы Дианы делали ее такой непорочной и прелестной, что яркие наряды окружавших ее дам вдруг стали кричащими, безвкусными.
   И затем… выход королевы. Толпа смолкла. Никто не желал приветствовать итальянку. Возможно, именно неприязнь к итальянке заставила людей так бурно аплодировать королю и его любовнице.
   — Дофин Франциск! — шипела памятливая толпа.
   Катрин слышала это. Придет день, подумала она, когда они будут приветствовать меня. Примут меня как настоящую королеву Франции.
   Снова прежняя надежда на то, что «придет день».
   Она ощущала в своем чреве ребенка. Я сижу здесь, бледная и молчаливая, и многим кажется, что все мои мысли посвящены ребенку. Им неизвестно, как терпеливо я способна ждать. Я не родилась с этим даром, а обрела его. Желавшим увидеть смертельную схватку неведомо, что именно она, Катрин, спровоцировала ее.
   Она улыбнулась и приложила руку к расшитой жемчугами ткани, обтягивавшей ее живот. Мадаленна приблизилась к своей госпоже.
   — Вам нездоровится, Ваше Величество?
   — Все в порядке, спасибо. Маленькая слабость. Это нормально.
   Толпа заметила жест Катрин — глаза людей были прикованы к ней. Они увидели, как Мадаленна обеспокоенно спросила о чем-то свою госпожу.
   Видите, хотела сказать Катрин своим подданным, у короля есть любовница, но я вынашиваю его детей. Только я способна рожать принцев и принцесс.
   Герольд Гуинн, чей шелковый плащ переливался на солнце, сделал шаг вперед; его труба пропела несколько нот. Тотчас воцарилась тишина; все замерли в ожидании объявления.
   — Сегодня, десятого июля, по воле нашего всемогущего короля состоится смертельный поединок между Франциском де Вивонном и Ги де Шабо. Они разрешат свой спор, предмет которого останется их тайной, с помощью оружия. От имени короля предупреждаю всех — под страхом смерти никто не смеет вмешиваться в ход схватки, мешать или помогать любой из противоборствующих сторон.
   Когда герольд замолчал, все захлопали. Волнение нарастало — скоро дуэль начнется.
   Де Вивонн вышел из своей палатки в сопровождении секунданта — одного из протеже Дианы — и многочисленных друзей. На них были цвета де Вивонна — красный и белый. Перед героем дня несли его зачехленную шпагу и знамя с изображением святого Франциска Вивонн, перед которым также шагали барабанщики и трубачи, в сопровождении свиты под аплодисменты публики обошел поле. Когда церемония завершилась, он вернулся в свою палатку.
   — Ги де Шабо проделал то же самое, только за ним следовал значительно более скромный эскорт.
   Затем началась процедура осмотра оружия, право выбора которого принадлежало Ги де Шабо, принявшего вызов противника. Разгорелись горячие споры и препирательства. Жара усилилась, но Катрин не замечала дискомфорта. Сегодня состоится ее триумф. Сегодня Генрих будет доволен своей Дианой немного меньше, чем когда-либо, Катрин не рассчитывала за один раз отнять Генриха у Дианы, но серии подобных эпизодов вынудит его оставить любовницу и вернуться к жене. Она верила в это.
   Диана подалась вперед, нахмурила брови. Задержка раздражала ее. В чем дело? Диана хотела поскорей увидеть своего врага поверженным. Это послужит хорошим уроком для всех, кто насмехается над любовницей короля.
   Мадам, подумала Катрин, я надеюсь, что вас ждет сюрприз.
   Спор по поводу оружия был только началом. Какую радость испытывала Катрин, отправляясь в огромном старом плаще на свидание с месье де Шабо, которое состоялось в доме астрологов Руджери! Оружие, которое будет использовано сегодня, выбирал не де Шабо, а Катрин. В течение многих часов де Шабо брал уроки фехтования в доме Руджери у итальянского мастера. Катрин беззвучно засмеялась. Мы, итальянцы, умеем делать многое из того, что недоступно французам. Нам лучше, чем им, известно, как следует устранять людей, которые становятся на нашем пути!
   Как приятно сидеть сейчас в непринужденной позе, зная, с чем связан спор насчет оружия, и видя подавшуюся вперед Диану. Мадам де Пуатье, так же как и все прочие зрители, не догадывалась, чем вызвана задержка.
   Де Шабо заявил, что он хочет сражаться в латах обоюдоострым мечом и коротким массивным кинжалом старинного типа. Де Вивонн не обрадовался этому выбору и впервые испытал растерянность.
   Диана нахмурилась еще сильнее. Последнее слово было за Монморанси, назначенным главным судьей поединка; похоже, этот старый дурак решил проявить справедливость.
   Катрин хотелось громко рассмеяться. Она уже строила новые планы. Любовница короля и его ближайший советник со временем могли стать врагами. Все зависело от ловкости Катрин.
   К огорчению Дианы, Монморанси согласился со странным выбором де Шабо.
   Каждый из четырех герольдов, подошедших к углам поля, прокричал следующее объявление:
   — Дворяне, рыцари, джентльмены и все прочие люди! От имени короля приказываю вам во время поединка сохранять тишину, не разговаривать, не кашлять, не плевать, не подавать сражающимся руками или ногами никаких знаков, способных помешать или помочь им. Никто под страхом смерти не должен выходить на поле.
   После этого сначала де Вивонн, потом де Шабо в сопровождении своих сторонников снова обошли поле; противники по очереди опустили колени на бархатную подушечку перед священником и поклялись в том, что они пришли сюда, чтобы защитить свою честь с помощью оружия, не прибегая к заклинаниям и колдовским чарам.
   Их отвели на центр поля; они получили мечи, закрепили на поясе ножны с кинжалами. Герольд закричал изо всех сил:
   — Начинайте!
   Наступил великий момент. Мужчины начали медленно сближаться.
   Катрин, руки которой лежали на коленях, почувствовала, что ее сердце бьется отчаянно. Лицо королевы было бледным; больше она ничем не выдавала своего волнения.
   Она знала, что де Вивонн расстроен. Меч был слишком тяжелым оружием для фехтовальщика, привыкшего к быстрой рапире. Его перехитрили. Если де Шабо будет действовать столь же ловко, как во время тренировок с итальянским мастером в доме Руджери, все пройдет так, как желала Катрин.
   Она не осмелилась прибегнуть к колдовству, зная о том, что противники будут давать клятву в присутствии священника. Любая сверхъестественная сила может обернуться в такой ситуации против того, кто прибегнет к ней.
   Де Вивонн атаковал своего врага; толпа затаила дыхание; меч должен был опуститься на голову де Шабо. Но он помнил уроки итальянца.
   Моя любимая Италия, подумала Катрин, ты покажешь Франции, как надо сражаться.
   Де Шабо, сделав вид, что собирается отразить удар своим мечом, принял его на щит. Наклонившись, он ударил де Вивонна мечом в колено.
   Браво! Браво! — подумала Катрин. Она бросила взгляд на Генриха и Диану, пытавшихся скрыть свое огорчение.
   Укол не был опасным, но он поверг в замешательство надменного де Вивонна, лучшего дуэлянта Франции. Воспользовавшись его растерянностью, де Шабо нанес в то же место второй удар, уже более сильный.
   Это победа, ликовала Катрин.
   Она оказалась права.
   У де Вивонна было повреждено сухожилие. Он зашатался, отступил назад, выронил из рук меч. Кровь обагрила зеленую траву.
   Толпа заревела, поединок закончился победой де Шабо… и Катрин де Медичи. Моя победа более значительная, подумала она, потому что о ней не знает никто, кроме меня и де Шабо.
   Толпа затаила дыхание, ожидая развязки. Что произойдет теперь? Де Шабо мог передать де Вивонна в руки палача, чтобы тот вздернул его на виселице, или сохранить жизнь противнику, который для своего спасения должен был признать себя клеветником.
   Услышав заданный ему вопрос, де Шабо закричал:
   — Де Вивонн, возьмите назад свои оскорбления и попросите Господа и короля простить вас.
   Несчастный де Вивонн, страдая от ужасной боли, все же не забывал о гордости. Он попытался встать, но тут же снова опустился на траву.
   Наступил момент, которого ждала Катрин. Де Шабо отошел от своей жертвы и встал на колени перед королем.
   — Сир, — сказал он, — прошу вас вернуть мне мою поруганную честь. Я отдаю де Вивонна вам. Я прощаю ему нанесенное мне оскорбление. Его жизнь — в ваших руках.
   Никогда еще Генрих не испытывал такого смущения. Он потерпел поражение в присутствии двора и парижан; де Вивонн сражался за него, защищал честь своего короля.
   Торжество Катрин было полным.
   Кто виноват, мой дорогой, в том, что ты попал в столь неловкое положение? — мысленно произнесла она. — Кто спровоцировал скандал? Посмотри на женщину, сидящую рядом с тобой. Это ее вина. Злись на нее, а не на де Шабо. Стоит ли тебе тратить время на человека, допускающего такие промахи, если у тебя есть твоя умная королева, способная перехитрить любого француза и любую француженку?
   Как она любила его — даже сейчас, когда он имел глупый, посрамленный вид.
   Ты проиграл, Генрих. Признай свое поражение. Ты не должен колебаться. Помни, что весь Париж смотрит на тебя. Разве ты не знаешь, что истерия толпы легко может смениться обожанием героя? Этот герой, де Шабо, стоит перед тобой. Не выдавай своих чувств. Вини Диану. Проклинай ее. Но не забывай о своей чести в присутствии подданных.
   Но король хранил молчание.
   Люди начали шептаться. Что это значит? Победитель находился здесь. Происшедшее было сюрпризом для всех, но кто не любит сюрпризы? Почему король молчит? Де Шабо с высоко поднятой головой отправился к своему врагу, который попытался подняться и броситься на человека, погубившего его карьеру.
   — Не двигайтесь, де Вивонн, или я убью вас, — сказал де Шабо.
   — Убейте меня, и покончим с этим! — закричал несчастный дуэлянт.
   Снова де Шабо предстал перед королем и попросил его вернуть ему честь. Смущенный, охваченный стыдом Генрих молчал.