Холт Виктория. Подмененная

   В то время как мы пили чай и ели домашние бисквиты, явилась хозяйка дома. Войдя, она в изумлении остановилась на пороге и уставилась на меня.
   Я судорожно начала размышлять, не сделала ли я чего-нибудь такого, что безвозвратно испортило совершенство ее кресла, обитого коричневым бархатом.
   - Миссис Хансон... - начала она.
   - Прошу простить меня за вторжение, миссис Полгенни, - сказала бабушка, - Ли угостила нас чаем, а ваш овсяный бисквит изумителен.
   - О, я рада, что она предложила вам чай, - расплылась в улыбке миссис Полгенни.
   - Как прошли роды на ферме?
   - Еще один мальчик. - Ее лицо смягчилось. - Чудесный, здоровый мальчуган. Все довольны. Роды затянулись, но все прошло гладко. Нужно немного понаблюдать за ними. Сегодня попозже я еще раз навещу их.
   - Я рада, что все так удачно. Мы пришли к вам, чтобы обсудить весьма интересное предложение. Мы уже кое-что рассказали Ли.
   - Да? И в чем дело?
   - Вы знаете беженцев из Франции, поселившихся в Хай-Торе?
   - Знаю.
   - Ли хорошо потрудилась над нашими гобеленами.
   Эти французы приходили к нам на ленч, а потом, осматривая замок, обратили внимание на ее работу.
   Дело в том, что они хотели бы попросить Ли сделать для них то же самое. У них есть очень ценные гобелены, требующие ремонта. Они выразили желание, чтобы этим занялась Ли.
   Миссис Полгенни нахмурилась:
   - У Ли и здесь хватает работы.
   - Там работа совсем другая, и заплатят за нее, разумеется, гораздо больше.
   Это замечание вызвало явный интерес у миссис Полгенни"
   - Конечно, ей пришлось бы пожить там недельку - другую, а то и дольше.
   Миссис Полгенни опять нахмурилась:
   - А почему бы ей не ездить туда каждый день?
   - Ну, это все-таки далековато, такое путешествие дважды в день, а главное, не всегда бывает подходящее освещение. Работа ведь чрезвычайно сложная.
   - Ли не захочет жить вдали от дома.
   - Но разве вам не кажется, что ей было бы неплохо ненадолго сменить обстановку? В Хай-Торе ее устроят очень удобно и будут благодарны за работу. Мадам Бурдон с большой нежностью говорила об этих гобеленах. Чувствуется, что они ей очень дороги. Подумайте об этом, миссис Полгенни.
   - Я считаю, что молодой девушке положено жить дома, возле матери.
   - Но это же недалеко.
   - А они не могут привезти гобелены сюда?
   - Это невозможно. Гобелены очень велики и, полагаю, исключительно ценны.
   - Пусть наймут кого-нибудь другого, - Им понравилась работа Ли. Она исключительно талантлива. Это может принести ей пользу и в будущем. Кто-нибудь посетит их, увидит ее работу, как они увидели у нас. Никогда заранее неизвестно, что из этого может получиться. Вы, наверное, знаете, что сейчас в Англии живут император Наполеон и императрица Евгения. Они дружат с месье и мадам Бурдон.
   Кто знает, может быть, Ли еще предстоит поработать и для королевских особ?
   Миссис Полгенни посмотрела на нас с сомнением.
   ., - Если судить по тому, что я слышала, они грешные люди.
   - Ах, миссис Полгенни, нельзя ведь верить во все, что слышишь. Думаю, для девушки это будет счастливой возможностью.
   - Мне не нравится, когда моя дочь не ночует дома.
   Я хочу знать, что она здесь, а я в соседней с ней комнате.
   - Не отказывайте сразу, подумайте об этом. Ли очень понравилось работать над гобеленами. Это же гораздо интереснее, чем простая вышивка.
   - Еще и иностранцы!
   - Они такие же, как мы, - сказала я.
   Миссис Полгенни бросила на меня жесткий взгляд.
   Очевидно, по ее мнению, молодые девушки должны быть на виду, но помалкивать.
   - Давайте на время оставим этот разговор, - сказала бабушка. - Однако вы подумайте, как это будет выглядеть.., в финансовом отношении.
   - Я бы хотела, чтобы она ночевала дома.
   - Боюсь, это невозможно. Ей нужно хорошее освещение, а вы знаете, как непредсказуема погода. С утра будет светить солнце, а пока Ли доедет пойдет дождик, и вся поездка насмарку. Да и далековато все-таки. Вы еще подумайте, а я между делом поговорю с мадам Бурдон.
   На этом мы расстались.
   На обратном пути бабушка сказала:
   - Иногда мне кажется, что миссис Полгенни несколько не в себе. Какая жалость! Она ведь превосходная акушерка.
   - И домохозяйка тоже, судя по всему. В их доме всякая вещь знает свое место. Там чисто до неуютности.
   Бабушка рассмеялась:
   - Это называется сотворить себе кумира, и мне такие вещи кажутся не вполне здоровыми. Да и Ли жаль, конечно. Ее жизни не позавидуешь. Бедняжке, должно быть, трудно постоянно стремиться к совершенству. А уж как мамаша следит за дочерью - это просто неестественно.
   - Похоже, она боится, что Ли сделает что-нибудь ужасное.
   Бабушка кивнула и сказала:
   - Я искренне надеюсь, что у миссис Полгенни все же хватит здравого смысла. Я пыталась убедить ее.
   Мне кажется, она проявила интерес, когда зашел разговор о денежной стороне дела.
   - Да, я это заметила.
   - Ну что ж, поживем - увидим. Я пошлю весточку мадам Бурдон и сообщу ей о результатах. Возможно, если сумма окажется достаточно соблазнительной...
   Итак, мы решили подождать.
   ***
   Пришло письмо от матери. Она писала, что необыкновенно счастлива, и выражала надежду на то, что меня радует жизнь в Корнуолле. Домой ее тянуло только желание увидеть меня. Она надеялась, что по прибытии в Лондон я буду встречать ее. Мы пробудем там несколько дней, а затем отправимся в Мэйнорли Все будет просто чудесно.
   "Ты сможешь помогать нам в политической деятельности. Это будет очень интересно, и я знаю, что тебе это понравится. Ах, Бекка, мы будем так счастливы.., втроем".
   Итак, она хотела видеть меня по возвращении.
   Я показала письмо бабушке.
   - Она очень счастлива, - улыбаясь, сказала бабушка, - письмо прямо дышит счастьем, верно? Это хорошо чувствуется. Мы должны за нее радоваться, Ребекка. Она заслужила счастье.
   - Я должна быть там к ее приезду.
   - Да, мы с дедушкой поедем вместе с тобой. Я не прочь провести несколько дней в городе.
   Таким образом, все было решено.
   Настал последний день. С утра я отправилась кататься верхом, а мисс Браун занялась упаковкой вещей. Во второй половине дня я прогулялась к пруду.
   По пути мне встретилась Дженни. Она что-то тихонько напевала, счастливая от уверенности, что вскоре у нее появится ребеночек.
   Наверняка она была, как говорила моя бабушка, немножко неуравновешенной. Полагаю, это было справедливо и в отношении миссис Полгенни, которая была слишком уж занята поисками грехов.
   Мы узнали, что деньги все-таки соблазнили ее. Ли закончила выполнение заказов для плимутских поставщиков, собираясь на время оставить эту работу, чтобы отправиться в Хай-Тор для починки гобеленов Бурдонов.
   На следующий день мы уехали в Лондон. Как обычно, мы поселились в доме дяди Питера и тети Амарилис. Моя мать с мужем должны были вернуться в Лондон на следующий день.
   Я ощущала тревогу, сознавая, как мирно протекала жизнь в Корнуолле, как занимали меня вопрос с гобеленами Бурдонов, самосовершенствование миссис Полгенни и Дженни Стаббс, счастливо распевающая на лесных дорожках.
   Все это осталось позади, и мне предстояло столкнуться с суровой реальностью, Мне показалось, что дядя Питер ведет себя необычайно спокойно. Как правило, он был в доме главным и всеми командовал. Когда я спросила у него, как идут дела, он ответил, что с ним все в порядке, что дел полно и он с нетерпением ожидает возвращения новобрачных.
   - Теперь-то мы посмотрим, - сказал он. - Бенедикт не из тех, кто сидит сложа руки.
   Эти нотки гордости и восхищения в его голосе раздражали меня. Почему все непременно должны питать к этому человеку уважение?
   Настал следующий день. К дверям, у которых мы все стояли в ожидании, подъехал кеб. Из него вышла моя мама. Она прекрасно выглядела и, как я заметила, одновременно радуясь и ревнуя, так же сияла от радости, как перед отъездом, а может быть, и еще больше.
   Я бросилась в ее объятия.
   - Ах, Бекка, Бекка! Как мне тебя не хватало! Все было совершенно идеально, если бы ты была рядом.
   Бенедикт улыбнулся мне и взял меня за руки. Мама наблюдала за нами, желая, чтобы я проявила радость, и мне пришлось выдавить из себя улыбку.
   Мама привезла для меня фарфоровую настенную тарелку. На ней была изображена женщина, очень напоминавшая рафаэлевскую "Мадонну делла Седна".
   Копию с этой картины я однажды видела, и она мне очень понравилась. Женщина на тарелке напоминала ту мадонну.
   - Она чудесная, - сказала я.
   - Мы вместе выбирали ее.
   И вновь я улыбнулась Бенедикту. После обеда я должна была отправиться вместе с ними в его лондонский дом, чего мне не слишком хотелось. Я чувствовала, что это будет означать начало новой жизни.
   За обедом очень много говорили. Тетя Амарилис желала выслушать все об Италии и медовом месяце; дядю Питера гораздо больше интересовали планы Бенедикта на будущее..
   - Мы как можно быстрее вернемся в Мэйнорли, - сказал Бенедикт-- Я не хочу, чтобы мои избиратели считали меня прогульщиком, - У тебя появится масса дел, Анжелет, - сказала тетя Амарилис. - Я помню, как это было с Еленой.
   - Ну да, приемы, благотворительные базары, всевозможные благотворительные акции, - сказала мама. - Я к этому готова.
   - В Мэйнорли вам будет очень приятно, - продолжала тетя Амарилис. - И, кроме того, у вас есть городской дом. Что может быть удобнее?
   - Какое благо, что Мэйнорли так близко от Лон, дона, - сказал Бенедикт. - Нам будет несложно ездить туда и обратно.
   - А если бы твой избирательный округ оказался в Корнуолле?
   - Я благодарю Бога за то, что это не так.
   А я благодарила бы Бога, если бы дела обстояли наоборот. Тогда большую часть времени я проводила бы с бабушкой и дедушкой. Но я все равно буду часто навещать их. Нужно не забывать об этом. Если когда-нибудь мне станет слишком трудно жить с ним, у меня есть, куда бежать.
   После обеда мы втроем поехали в дом маминого мужа. Дедушка и бабушка остались у дяди Питера и тети Амарилис и через несколько дней собирались вернуться в Корнуолл.
   Пока мы шли к дому, мама держала меня под руку.
   Бенедикт шел по другую сторону от нее и тоже держал ее под руку. Любой, глядевший на нас со стороны, посчитал бы нас счастливым семейством и ни за что не догадался бы, какие чувства бурлят во мне.
   ***
   Я чувствовала себя в этом большом доме потерянной, одинокой и никому не нужной. Слишком уж велик был этот дом. Войдя в него, я сразу же почувствовала, будто все его частицы посматривают на меня, желая знать, что это я здесь делаю. Все вокруг выглядело чересчур дорогим. Везде висели тяжелые красные шторы, их мощные складки придерживались толстыми золочеными кольцами, которые в любом другом доме были бы латунными. Белые стены производили впечатление только что выкрашенных. Изящная мебель раннего георгианского периода, как мне кажется, весьма подходила для этого дома. Над широкой лестницей висела огромная люстра. Именно там, на лестничной площадке, моя мама и ее новый муж должны были принимать своих гостей. На втором этаже располагались огромные столовая и гостиная. В таком доме я никогда не смогла бы почувствовать себя, как в родном гнезде.
   Моя комната была большой, просторной, с окном от пола до потолка, выходившим на улицу. Тут висели шторы из темно-синего бархата и кружевные занавески. Изголовье кровати было выдержано в тех же тонах, что и шторы, да и ковер гармонировал с обстановкой.
   Это была красивая комната, но я не чувствовала ее своей.
   Поэтому я обрадовалась, когда мы поехали в Мэйнорли.
   Это был дом, который я действительно могла бы полюбить, не принадлежи он моему отчиму. Вообще в деревне я чувствовала себя посвободней. Здесь имелась хорошая конюшня, так что можно было в любой момент выехать верхом. Сам Мэйнорли был небольшим городком, но, поскольку Мэйнор Грейндж находился несколько в стороне от него, казалось, что мы живем где-то в глуши.
   Это был избирательный округ Лэнсдона, и дел здесь было полным-полно. Бенедикт хотел продемонстрировать избравшему его народу, каким превосходным депутатом он является, и поэтому поощрял всех обращаться к нему со своими проблемами.
   Мама, полная решимости стать идеальной женой политика, целиком отдавала себя его делам. Это была беспокойная жизнь. Они разъезжали по всему округу, простиравшемуся на много миль и включавшему в себя несколько городков и множество деревень.
   - Твой отчим не хочет, чтобы кто-то почувствовал себя обойденным его вниманием, - говорила мне мама.
   Я испытывала затруднения, упоминая о нем. Мама предпочла бы, чтобы я называла его отцом, но даже ради нее я не могла пойти на это. Что же касается его, не знаю, чего бы он хотел. Слишком умным человеком был Бенедикт Лэнсдон, чтобы не понимать моих чувств по отношению к нему, хотя мама пыталась сделать вид, будто никакой враждебности с моей стороны не существовало. Похоже, это вообще не слишком заботило его. Только мама переживала из-за этого, но старалась ничего не показывать. Это меня устраивало, потому что, если бы она сказала мне о своих переживаниях, мне пришлось бы предпринимать какие-то меры, чего мне делать не хотелось. Теперь-то я понимаю, что находила некоторое удовлетворение, лелея свою обиду Тем не менее, нам с мисс Браун нравился Мэйнорли.
   Мы продолжали изучать английских премьер-министров и сейчас занимались мистером Дизраэли и мистером Гладстоном.
   - Конечно, - говорила мисс Браун, - нелегко выявлять любопытные мелочи из жизни наших современников. Лишь когда люди умирают, их маленькие тайны всплывают на поверхность.
   Мы часто вместе ездили верхом, а время от времени я выезжала с мамой и ее мужем. Ему это нравилось, потому что производило на окружающих хорошее впечатление. Вероятно, он хотел, чтобы народ считал нас счастливым семейством, и, несмотря на внешнюю беззаботность, понимал, что для этого нужно что-то делать.
   Мало-помалу я полюбила свою комнату. Там были окна с освинцованными переплетами, толстенная балка через весь потолок и слегка наклонный пол. Но больше всего мне нравилось то, что окно выходило в сад, на старый дуб, под которым стояли солнечные часы и деревянная скамья. Это было очень живописно, и я ощущала какую-то умиротворенность, когда смотрела туда и на пруд с плавающими кувшинками, над которым возвышалась статуя Гермеса в сандалиях с крылышками, с жезлом, обвитым змеями, и в крылатом шлеме.
   Мне доставляло удовольствие пробираться сквозь заросли розовых кустов к этой скамье и сидеть на ней.
   Там было так спокойно.
   Едва мы обосновались, как началась полоса визитов. Устраивались званые обеды и так называемые вечера, на которые приглашали известных музыкантов пианистов или скрипачей Все время в доме бывали какие-то важные персоны К счастью, в круг моих обязанностей не входило присутствие на этих приемах. Маме они, кажется, доставляли удовольствие.
   Однажды она сказала мне:
   - Знаешь, Ребекка, по-моему, я становлюсь хорошей женой политика.
   Ей действительно нравился этот новый образ жизни.
   - Я люблю встречаться со всеми этими людьми, - говорила она, Некоторые, конечно, слишком пыжатся. Что ж, зато потом у нас есть возможность хорошенько посмеяться над ними.
   Да, она жила одной жизнью со своим мужем, а я была от этой жизни отрезана.
   В глубине души я понимала, что веду себя глупо и даже нечестно. Ведь, по правде говоря, я сама отрезала себя от этой жизни. Иногда я пыталась окунуться в нее, и на некоторое время мне это удавалось. А потом вновь вспыхивали старые недобрые чувства.
   Миссис Эмери заявила, что не успевает справляться со всеми своими обязанностями, поскольку ей приходится почти непрерывно заниматься приготовлением пищи.
   - Ну, конечно же! - воскликнула мама. - Это моя оплошность. Нам следует нанять повара.
   Миссис Эмери втайне обрадовалась.
   - По-моему, - сказала я маме, - она радуется оттого, что экономка стоит рангом выше повара.
   - Конечно, миссис Эмери будет отвечать за ведение домашнего хозяйства.
   - Вместе с нами приобретает вес и она, - заметила я.
   - Это вполне естественно, - парировала мама.
   По округе быстро разнеслась новость, что новый депутат от Мэйнорли ищет повара, и к нам явилась миссис Грант.
   Моей маме она понравилась с первого взгляда. А узнав о том, что в свое время на кухнях Мэйнорли трудились мать и бабка миссис Грант, мама решила, что такая кухарка - настоящая находка для нас.
   Это была полная, веселая женщина с розовыми щеками и яркими голубыми глазами. На голове у нее красовалась копна не слишком прибранных волос, а ее фигура свидетельствовала о том, что в процессе приготовления пищи миссис Грант не забывает регулярно снимать пробу-Все к лучшему, - сказала мама. Хорошо, когда человек любит свое дело.
   Миссис Грант взялась за кухню, и вскоре выяснилось, что в ее лице наша семья действительно приобрела сокровище. Мы с ней сразу подружились, и она довольно быстро узнала о моем пристрастии к саду.
   Она любила поболтать и частенько приглашала меня на кухню, чтобы, по ее словам, побаловаться доброй чашечкой чая и одновременно дать роздых своим натруженным ногам.
   - Такой уж у меня возраст, - говорила она. - Я уж не могу целыми днями стоять на ногах, и присесть после обеда - это просто рай для меня.
   Как-то раз она сказала мне:
   - Тебе ведь нравится этот сад, правда? - Она наполнила свою чашку и подлила чаю в мою. - Не чувствуешь ли ты в нем кое-что особенное?
   - Да, что-то такое в нем есть, - ответила я. - Мне кажется, это оттого, что он совсем запущенный. По-моему, никто им не занимается.
   - Ну да. И не стоит этого делать.
   - Почему?
   Миссис Грант состроила многозначительную мину и указала куда-то вверх. Я удивилась, а она придвинула свой стул поближе ко мне.
   - Ты слыхала когда-нибудь о заколдованных домах?
   Я кивнула.
   - Тут маленько по-другому. Тут сад заколдованный.
   - Неужели? Никогда не слышала о заколдованных садах.
   - Любое место может быть заколдованным. Необязательно, чтобы там были стены. Я так понимаю, что ты кое-что учуяла. Ты всегда садишься под старым дубом. А почему?
   - Ну, это уединенное место, очень спокойное. Когда я сижу там, я чувствую себя вдалеке от всего.
   Она кивнула.
   - Вот то-то и оно. Такой уж там дух. Потому туда привидения и повадились.
   - Привидения?
   - Ну, в последнее-то время о них не слышно было... не то, что после мисс Марты.
   - Расскажите мне эту историю.
   - Это еще при моей бабке было. Она здесь поварихой служила. Приехала леди Фламстед, красивая леди - так моя бабка говорила. Приехала она сюда новобрачной. Муж был гораздо старше, чем она. Сэр... как там его? Рональд, по-моему.
   - И что же произошло?
   - Брак у них был счастливый. Прямо как два голубка жили. Все ее очень любили. Такой уж она была молоденькой, все-то ей было интересно. До замужества она не привычна была жить на широкую ногу, поэтому ей здесь все нравилось Ну, а потом пришел день, когда выяснилось, что у нее будет ребенок. Бабка говорит, что такой суматохи она никогда не видела. Сэр Рональд был не так уж стар, я думаю, но он прямо из себя выходил от радости, а уж леди Фламстед чувствовала себя, как в раю.
   - Ну? - поощрила ее я.
   - Ну, и все были очень довольны. Планы начали строить. Бабка говорила, можно было подумать, что никто до этого прежде детей не рожал. Детскую приготовили, игрушечки всякие, а потом.., не пережила этого леди Фламстед. Младенец-то у них родился, девчоночка, но мамаше пришел конец.
   - Какой ужас!
   - А ты что думаешь. Весь дом вверх дном перевернулся Они же собирались в счастье жить. Видишь ли, она была из тех, с которыми это возможно Без нее все сразу переменилось. Бабка говорила, сэр Рональд был неплохим хозяином, но не больно-то заботился о доме. Она тут все изменила. Все ее полюбили, а она и померла.
   - Но ведь остался ребенок, - сказала я.
   - Да, бедняжка мисс Марта. Видишь ли, он-то не хотел ее. Я думаю, он решил, что если б не эта девчонка, так леди жила бы себе и жила. А тут эта мисс Марта, маленький краснолицый орущий комочек - это вместо любимой-то жены. На ребенка он и глядеть не хотел. Бывает такое. Нет, он, конечно, заботился о ней: нянюшки всякие, позднее гувернантка. Милая была девочка, по словам бабки. Тоже любила захаживать на кухню, как и ты. Но смеха в доме не было слышно, а дом без смеха - это уж сама знаешь что.., полным-полно слуг, еда всегда приготовлена, и в комнатах натоплено, а в доме пусто, если ты понимаешь, о чем я.
   - Да, я понимаю вас, миссис Грант. А что там насчет привидения?
   - Ну, значит, мисс Марте было уже лет десять - как тебе, думаю, когда все это началось. Начала она ходить туда, под это самое дерево, на ту скамью, где тебе так нравится. Ну, и разговаривает там.., мы-то думали, сама с собой. В это время она сильно изменилась. С ней и раньше трудновато было управляться, озорничала она. Бабка говорила, что она пыталась всем напомнить о своем существовании, потому что думала, будто отец о ней вовсе позабыл.
   - Конечно, нехорошо было со стороны сэра Рональда возлагать вину за смерть матери на девочку.
   - Ой, да ни в чем он ее не винил. Просто терпеть ее не мог. Наверное, как видел ее, так сразу вспоминал свою потерю.
   - Вы говорите, она изменилась?
   - Она стала какой-то спокойной, вроде как умиротворенной - так бабка говорила. И каждый день ходила туда о чем-то говорить. Все решили, что она становится немножко странной.
   - Отчего же она так изменилась?
   - Одной из служанок показалось, будто она там увидела женщину в белом. В сумерках это было. Может, тень какая или что. Но она вбежала в дом, сотрясаясь от страха. А мисс Марта была тут же. Она и говорит:
   "Бояться там нечего. Это моя мать. Она приходит сюда поговорить со мной". Тут, конечно, стало понятно, почему она изменилась и все время ходит в этот сад.
   Думали, она говорит сама с собой, а оказалось, что со своей матерью.
   - Значит, ее мать вернулась...
   - Ну, вроде как не могла найти покоя на том свете, зная, что дочка ее несчастна. Мисс Марта, она же всех чуралась. В общем, странная была юная леди.
   Замуж так и не вышла. Со временем она получила этот дом в наследство. Говорили, что она стала отшельницей.
   Велела, чтобы в саду ничего не трогали. Садовники сначала хотели все переделать, а она велела ничего не трогать. Умерла она уже старухой. Тогда здесь на кухне моя матушка хозяйничала.
   - И вы верите, что леди Фламстед действительно возвращалась сюда?
   - Бабка говорила, что это точно, да и все, кто там жил, подтверждал.
   - В таком саду, как этот, может случиться, что угодно.
   Миссис Грант закивала, потягивая свой чай.
   ***
   После этого я еще чаще стала приходить к этой скамье. Я сидела там и размышляла о мисс Марте. Я чувствовала к ней симпатию, хотя нельзя сказать, чтобы наши ситуации были схожи. У меня была мама, пусть даже наши отношения с ней стали менее близкими Но я могла понять чувства Марты. Она ощущала себя в этом доме посторонней, потому что ее рождение привело к смерти всеми любимого человека; она не могла возместить своему отцу эту потерю.
   Однажды на этой скамье меня застала мама.
   - Ты здесь часто сидишь, - сказала она. - Тебе здесь нравится, правда? Мне кажется, ты начинаешь любить наш дом.
   - Это очень интересный дом, а в особенности сад...
   Он зачарованный.
   Она рассмеялась:
   - Кто это тебе сказал?
   - Миссис Грант.
   - Конечно же.., потомок старых слуг. Дорогая Ребекка, всякий уважающий себя дом, которому несколько сотен лет, обязан иметь собственное привидение.
   - Я знаю. Но это не совсем обычное привидение.
   Оно живет в саду.
   - Боже милосердный! Где же? - Мать с улыбкой осмотрелась, словно ожидая тут же увидеть привидение.
   - На этом самом месте. Только не смейся, пожалуйста. У меня такое чувство, что привидения не любят, когда над ними смеются Они ведь сюда возвращаются не просто так, а с целью.
   - Как хорошо ты стала разбираться в этих вопросах. Уж наверняка подобные знания получены не от миссис Браун. Очевидно, мне следует благодарить миссис Грант?
   - Давай я лучше расскажу тебе про это привидение. Леди Фламстед была молодой женой сэра Рональда. Он души в ней не чаял, а она умерла при родах.
   Сэр Рональд невзлюбил ребенка, потому что из-за него умерла его жена. Маленькая бедняжка чувствовала себя несчастной. И вот в один прекрасный день она вышла в сад (она была примерно моей ровесницей), села, на эту скамью, и тут появилась леди Фламстед.
   - По-моему, ты сказала, что она умерла.
   - Я имею в виду, появилась с того света.
   - А-а.., то есть в виде привидения.
   - Она являлась не для того, чтобы пугать или творить какие-нибудь злые дела Она была очень доброй, милой, и при жизни ее все очень любили, так что явилась она, узнав, что ее ребенок несчастен. Миссис Грант сказала, что и ее бабушка, и все остальные, кто жил тогда в доме, твердо верили в это А ты не веришь, да?
   - Ну, ты же знаешь, как возникают легенды. Кому-то что-то показалось, другой добавил что-то от себя, и, в конце концов, получается самое настоящее привидение.
   - Тут было совсем не так. С тех пор, как начала появляться ее мать, мисс Марта очень изменилась. Она велела ничего не менять в саду.
   - Так вот почему ты бываешь здесь так часто.
   Надеешься встретиться с этим привидением?
   - Я не думаю, что она явится ко мне. Она ведь не знает меня. Просто я с самого начала почувствовала, что это место какое-то особенное, а когда услышала эту историю, оно еще больше заинтересовало меня.