Хомяков Петр Михайлович. Тайна царя Иоанна

   – Какая?
   – Мы же будем искать этих парней со Свароговым квадратом?
   – Несомненно!
   – Я бы хотел при случае познакомиться с ними. Все же я их вычислил. Потом, мне вообще интересно знать, как там все обстояло. Да! чуть не забыл! Ведь мы поможем им, когда найдем? Ведь это наши люди. Хотя они сами пока об этом не знают.
   – Понимаю твои желания. Согласен со всеми твоими доводами. За исключением одного. Твое личное участие в контактах с ними может быть просто технически неудобно.
   – Видишь, проблема все не отпускает. У меня возник еще один вопрос.
   – Какой?
   – Мы должны искать контакты с ними и потом осуществлять помощь им без привлечения служб Дяди Сэма. Эти чертовы бюрократы все испортят, напутают, а потом еще и сдадут информацию своим российским коллегам. С них, как говорят русские, не убудет. Я думаю, мы должны ограничиться нашими собственными возможностями.
   – Полностью согласен. А теперь давай окунемся в бассейн. Я просто изнываю от этой жары.
   – Тебе бы, Джордж пережить хотя бы одну московскую зиму. После этого тебе бы никогда в жизни не было бы жарко.
   – Ты бы мне еще сибирскую зиму пожелал, гуманист ты наш.
   – Нет, сибирской зимы я не пожелаю не только тебе, но и своему злейшему врагу.

Глава 5. Размышления профессора Кузнецова

   Нужны свежие идеи, – подумал Кузнецов просыпаясь. – И поэтому ничего не остается, как снова пойти на заседание философского клуба, где вроде бы снова собираются затронуть темы, связанные с библиотекой Грозного. Или просто с некоторыми загадками этой личности, которые, в свою очередь, могут быть связанными с поиском библиотеки.
   – Ребята, оставайтесь дома, – сказал профессор после завтрака Алексею и Виталию. – К вашим услугам телевизор, видак. Можете баню затопить. За воротами особо не светитесь. Я на мобильнике, в случае чего. Все, я пошел.
   В первую половину дня Кузнецов сделал несколько визитов. Сначала он зашел в офис Тонкова. Тот все еще отсутствовал. Затем Святослав зашел к своей давней знакомой, которая была в курсе всех городских тусовок.
   Эта крупная, статная женщина со спортивной фигурой привлекала Кузнецова не только своей, надо сказать, уже начавшей увядать, красотой, но незаурядным умом и волей. Брошенная мужем, потеряв работу по специальности, с тремя детьми на руках Наталья сумела справиться с обстоятельствами и с нуля создать собственный бизнес.
   Несколько лет тяжелейшего труда были позади. И теперь эта женщина стремилась наверстать упущенное, постоянно поддерживая в их городке любые начинания, так или иначе напоминающие «светскую жизнь». В организации философского клуба она тоже принимала деятельное участие.
   – Как дела, Наталья? Все хорошеешь, – сказал Кузнецов дежурный комплимент.
   – Твоими бы устами да мед пить, – ответила Наталья, удобнее устраиваясь в кресле напротив Кузнецова в «комнате приемов» своего офиса. Впрочем, довольно скромного.
   Она автоматически приняла эффектную позу, продемонстрировав в вырезе юбки свою длинную красивую ногу. Ногу бывшей чемпионки Красноярского края по спортивным танцам.
   Она заметила плотоядный взгляд Кузнецова, сканирующий ее стройное бедро, и была этим заметно польщена.
   – Что привело вас в мой приют, дорогой профессор?
   – Ты пойдешь сегодня на заседание философского клуба? – спросил Святослав.
   – Еще не знаю. А что?
   – Слушай, не могла бы ты мне объяснить, что это в последнее время так интенсивно проходят заседания? И какой интерес могут они вызывать у многочисленных визитеров из Москвы?
   – А почему тебя это удивляет? Сам ведь в свое время много сделал для того, чтобы расшевелить нашу публику. И многих москвичей сам же сюда и привлек.
   Привлек-то я, привлек, – подумал Кузнецов, – но процесс вышел из-под контроля в самое неподходящее время.
   И с самым невинным видом продолжал:
   – Разумеется, публику я шевелил. Но не ожидал такого эффекта. А потом, одно дело наши скучающие бизнесмены и желающие присосаться к ним полунищие интеллектуалы, а другое дело публика из Москвы.
   Кузнецов не был детективом. Но элементарного знания жизни и здравого смысла должно было быть достаточно, чтобы понять – нужные сведения надо добывать исподволь. Как бы невзначай.
   – Ну, значит, стало им, этим москвичам так интересно, – ответила Наталья.
   – Да что им интересно? Это же такая публика, что если нет выгоды, они и шага не ступят. Какая им выгода? Клады мифические искать?
   – Да какие клады. В городе за последние пол года открылись три маленьких гостиницы. Прямо как ты и писал в своей статье три года назад. Но на подходе ввод в строй отремонтированной старой гостиницы. Так что город готов к туристическому буму. И мы, риэлтеры, – Наталья была риэлтером, – это чувствуем.
   Но для всплеска туризма чего-то не хватает. Как-то все без изюминки идет. Да к тому же основной держатель наших древностей, музей в монастыре, напрямую подчиняется Москве. И пока там, похоже, не решили как наши потенциальные возможности подмять под себя.
   – Ну, тогда и бума никакого не предвидится, пока они не определятся.
   – Да нет, у их министра сейчас проблемы. И есть варианты, что статус монастырского музея удастся изменить. И вот тогда-то сюда и хлынут туристы и деньги.
   – А эти москвичи, значит, сканируют обстановку в среде местных интеллектуалов-тусовщиков?
   – Конечно. Ведь туристический бизнес связан с музеями, искусством и вообще всем тем, что пахнет древностью. А этим занимаются как раз нищие интеллектуалы.
   – Хорошо. Теперь все понятно.
   – А чего это ты вдруг всем этим так заинтересовался?
   – Да так, из любви к искусству. Ты же знаешь, что я в свое время много сил приложил для придания нашей жизни некоторой изюминки.
   – Да, и преуспел в этом. Но потом почему-то охладел.
   – Дела. – Он помолчал и добавил, – ладно, тогда до встречи в клубе. Ты сегодня будешь?
   – Знаешь, скорее всего, все же нет. Но у меня встречное предложение. Скоро приезжает Володя Тонков. Давай встретимся у меня вечерком всей компанией. Тонков, ты, Виктор, Евгений.
   Виктор был как раз организатором философского клуба. А Евгений директором конкурирующего с музеем в монастыре музея-усадьбы в стиле XIX века.
   – Давай. Я за.
   – Только не продинамь опять. А то ты в последнее время куда-то исчез. Игнорируешь наше общество.
   – Наталья, разве я могу игнорировать твое общество?! – притворно возмутился Кузнецов. – Просто вокруг тебя и так много достойных поклонников и я просто теряюсь среди них.
   – Так не теряйся.
   Наталья переменила позу, и ее юбка поднялась еще выше.
   – Постараюсь не потеряться, – ответил он.
   Так, ничего сенсационного здесь, похоже, нет, – подумал Святослав, выруливая из неудобного проезда во дворе, где располагался офис Натальи. – Но с Тонковым надо будет встретиться обязательно.
   Юрий нарисовал перед смертью букву «В» рядом со Свароговым квадратом. «В» – Валерий? Но я их не знакомил. Только как-то упомянул, что у нас есть доброжелатель в ФСБ. Вот он туда и приполз из последних сил.
   Но Валерия он вряд ли знал.
   Тогда «В» это Владимир. В связи со всей этой эпопеей можно упомянуть только одного Владимира. Тонкова.
   Но Тонков уехал практически одновременно со мной. Неужели он замешан в убийстве Юры? Нет, это просто бред. Но вот его стройка явно со всем этим связана. Путь Юры прослеживается почти до нее.
   Но без Тонкова в этом не разобраться.
   Он уже подъехал к музею-усадьбе, в одном из залов которого обычно проходили заседания клуба. Святослав приехал гораздо раньше начала и остался сидеть в машине, размышляя о мучавших его вопросах.
   Итак, Юра по данным следствия появился на берегу реки. Но если «В» это Володя Тонков, то значит, Половцев перешел реку, идя со стройплощадки Володиной гостиницы.
   Но там его путь не прослеживается. Хотя Валера поговорил со стажером, который вел это дело, и тот поделился с ним дикой информацией. Он будто бы подозревает, что Половцев присыпал свой след табаком, чтобы не показать, откуда он шел.
   Боже, до чего же стойкого соратника мы потеряли! Так сознательно и мужественно вести себя на пороге смерти! Вы еще заплатите за все, суки поповские, суки ментовские, суки кремлевские!
   Прекратить истерику, экселенц! – мысленно приказал он сам себе. Будь достоин таких соратников. Будь достоин того звания генерала Русского Сопротивления, которым ты сам себя титуловал перед этими мальчиками.
   Думай! Ты обязан в первую очередь уметь думать и находить правильные решения.
   Итак, Юра не хотел, чтобы кто-то узнал, откуда он идет. А появился он, по словам того стажера, что рассказывал Валере свои впечатления «как из-под земли». Как из-под земли, как из-под земли… как из-под земли…
   Да, конечно же, из-под земли! Из-под земли, черт побери!
   Мы же искали вход в лабиринт. И этот вход где-то на стройплощадке Тонкова.
   Теперь подумаем, каковы наши задачи в свете этих догадок. Черт! Мысли скачут. Почему я не продумал всего этого, как только получил соответствующую информацию у Валеры?
   Наверное, она должна была отлежаться в мозгу. Или я просто раздолбай, увлекшийся беготней, встречами, долгими разговорами с юными соратниками и созерцанием сексапильных бедер чужих жен.
   Впрочем, последнее не верно. Наталья разведена. Ладно, не отвлекаться.
   Итак. Главное направление поиска – это стройплощадка Тонкова. Но, честный путь – лучший путь. Первые шаги в этом направлении только после встречи с ним и открытой просьбы о помощи.
   Теперь, надо ли мне дальше тусоваться? Может, не стоит?
   Нет, стоит. Тогда, какие задачи ставить перед собой в связи с этими тусовками? Наверное, первое, это продолжать сканировать информацию. Может, выплывет кое-что ценное. Второе. Всеми силами уводить публику от проблемы библиотеки Грозного. И третье. Утечка информации о нашей с Юрой активности могла быть только косвенная. Не мог же он об этом проговориться. Значит, нас вычислили.
   Где? Да на этих же тусовках, скорее всего. Значит те, кто послал этого хоругвеносца, продолжают крутиться где-то здесь. Поэтому их надо постараться вычислить. Перед ними самими нельзя засветиться. И именно перед ними, в их присутствии особенно актуально выполнение задачи номер два – уводить от вопроса поиска библиотеки Грозного.
   Кузнецов посмотрел на часы.
   Уже можно было идти на заседание клуба.

Глава 6. Парадоксы истории

   Когда все собрались, Кузнецов внимательно оглядел зал. Его удивила представительность собрания. Одно дело, когда он сам завлекал некоторых деятелей. Но теперь особо завлекать нездешнюю публику было некому. Между тем, в зале находилось немало москвичей.
   Кузнецов вежливо раскланялся с Аркадием Сергеевичем и отметил присутствие пары-другой его коллег. Но одновременно он обратил внимание и на присутствие двух мужчин в соку, явно не похожих на интеллигентов-гуманитариев. Один из них имел вид типичного офицера-отставника, подрабатывающего в серьезной охранной фирме. А другой мог быть даже уголовником. Впрочем, не афиширующим свою «крутизну».
   По каким-то неуловимым признакам Кузнецов отнес этих двоих к москвичам.
   Сейчас Святослав обращал внимание в первую очередь на приезжих. Но если бы не это, он отметил бы весьма представительное присутствие местных бизнесменов среднего уровня. Так, среди присутствующих были владелец хлебокомбината, заместитель директора ликероводочного завода, хозяева вновь открытых маленьких гостиниц, и даже хозяйка знаменитого «Ларса».
   Видимо, местная бизнес-элита всерьез заинтересовалась перспективами развития туристического бизнеса в городе.
   После открытия заседания начались выступления представителей двух конкурирующих друг с другом музеев. Симпатии Кузнецова были на стороне директора музея-усадьбы. Ибо Евгений, так звали директора, был приятелем Святослава. Однако, он не мог не отметить, что в споре с заместителем директора музея Ивана Грозного, располагавшегося в монастыре, Евгений зачастую не находил нужных аргументов и проигрывал.
   Однако вскоре, Кузнецов, как, впрочем, и большинство присутствующих потеряли нить спора. Из дискуссии уже нельзя было извлечь ничего. Это касалось не только конспирологических интересов профессора, но и интересов пришедших бизнесменов.
   Профессор начал было решать, не стоит ли ему все-таки уйти. Ибо ничего интересного для себя он уже не надеялся выяснить. Но тут слово взял известный в их кругах краевед, видом напоминающий студента-нигилиста позапрошлого века.
   – Я думаю, коллеги, что мы увлеклись дискуссией, не имеющей отношения к интересам большинства собравшихся. Ведь вся наша старина начала интересовать присутствующих здесь представителей нашего бизнеса только потому, что они чувствуют возможное резкое увеличение притока туристов в наш город. Между тем, то, о чем говорили выступавшие до этого, не имеет к подобным перспективам ни малейшего отношения.
   Присутствующие заметно оживились.
   – Не надо так принижать степень патриотизма и интеллигентности нашего бизнеса, – патетически воскликнул Евгений.
   Кузнецов понял, что пора вмешиваться.
   – Евгений, дружище, не надо патетики. Бизнес есть бизнес. Когда надо себя пропиарить, наши бизнесмены сами это сделают. Не делай это за них. Тем более задаром. Ты прямо-таки отбиваешь хлеб у многих моих коллег.
   Раздался недружный смех. А Кузнецов продолжал.
   – Почему перспективами развития туризма заинтересовались те, кто имеет в нашем городе гостиничный бизнес, это понятно. Но почему этим заинтересовались хлебопеки и производители водки? Да потому, что наплыв туристов даст и им дополнительные доходы.
   Бизнесмены слушали его внимательно.
   – Вообще же азы организации индустрии отдыха состоят в том, что основные доходы от того же туризма получают не музейщики, а именно владельцы гостиниц, предприятий питания, производители алкоголя и сувениров. А потом и владельцы казино, аттракционов и публичных домов.
   Не привыкшая к таким откровениям публика притихла, не решаясь все же перебить профессора. Но было видно, что не всем в провинции такая манера приходится по нраву. Только хозяйка «Ларса», женщина довольно молодая, и весьма современная, тонко усмехнулась и даже незаметно подмигнула Кузнецову.
   Между тем, он продолжал:
   – Но для привлечения туристов. Массового привлечения нужна не столько историческая достоверность, сколько исторический миф. Простой пример. Все знают, что Румыния получает десятки миллионов долларов в год на культе знаменитого Дракулы. Но кто такой Дракула? Мелкий князек. И были ли все те ужасы, которые ему приписывают, в реальности никто не знает.
   А наш Иван Грозный по сравнению с Дракулой это тигр по сравнению со шкодливым котенком. Но где же наши десятки миллионов долларов? Их нет. До сего момента отсутствие их объяснялось отсутствием гостиниц. Но сейчас все наши бизнесмены стали строить гостиницы наперегонки, вкладывая в это все имеющиеся свободные средства.
   Но мифов о Грозном как не было, так и нет.
   – Правильно, – поддержал Кузнецова «нигилист», – нам надо использовать главный козырь в этом деле. Именно у нас спрятана библиотека Грозного.
   Надо было срочно уводить разговор от этой темы. И сделать это естественно. Если бы Кузнецов был профессиональным спецслужбистом, он бы сделал это. Но одновременно он бы отследил реакцию всех интересующих его персонажей. А вот именно этого он не сумел.
   Его внимание привлек только Аркадий Сергеевич, заметно напрягшийся при этих словах.
   «А не ты ли и есть наш злой гений?», – невольно промелькнула у Кузнецова мысль. Но он не успел ее закрепить, ибо тут же бросился опровергать «нигилиста».
   – Ну, как, скажите привлечь туристов мифом о ненайденной библиотеке? Дать им в руки лопаты и пустить на поиски?
   В зале засмеялись.
   – А что же вы предлагаете? – запальчиво и обиженно спросил «нигилист».
   – Я предлагаю использовать то, что лежит на поверхности.
   – Это общие слова.
   – Вы просто не дали мне договорить. Имеется масса фактов, а главное их материальное подтверждение. Подтверждение настоящей таинственности личности Грозного. Это не просто тиран и маньяк-убийца на троне. Да даже если бы это и было только так, после Дракулы этим никого не удивишь.
   – Хотелось бы узнать, что это за материальные подтверждения, которые мы до сих пор не заметили? – ехидно спросил заместитель директора музея резиденции Грозного.
   Зал с интересом слушал их полемику. И Кузнецов отметил благоприятный для себя факт, что внимание слушателей полностью переключилось на него. Вопрос о библиотеке был забыт. И все же профессор нашел время мельком глянуть на Аркадия Сергеевича. Было заметно, что тот раздосадован сменой темы разговора.
   «Все-таки тобой надо заняться», – твердо решил Кузнецов. Но анализировать дальше поведение советника министра культуры ему было некогда. Надо было не упускать внимания зала.
   – Что ж, – сказал Кузнецов, – извольте факты. – Ваши экскурсоводы говорят посетителям, что церкви резиденции Грозного раньше были красивее. Они были выполнены из белого камня и красного кирпича, а по карнизам шел черно-золотой орнамент.
   – Эти церкви и сейчас, как вы говорите, «выполнены» из белого камня и красного кирпича. Они же остались такими, как были. Просто потом их забелили снаружи. Но мы в экспозиции демонстрируем части стен в первозданном виде. В красно-белых тонах.
   – А черно-золотой бордюр?
   – Его престали обновлять после смерти Грозного. Не было средств. А потом забелили и его.
   – Но почему так сделали? Ведь это такая красота. Красно-белые стены с черно-золотым орнаментом по карнизам. Не находите?
   – Да кто спорит, что красиво. Но по хозяйственным соображениям это забелили после смерти Грозного. Где же здесь тайна?
   – Тайна в том, что красно-белые незабеленные стены с черно-золотым бордюром были у арианских церквей. Когда православие победило арианство, старые церкви либо разрушались, либо эта красота забеливалась.
   – Но Русь с самого начала была православной!
   – А вы что не читали «Повесть временных лет» господин зам директора крупнейшего исторического музея России? Если же читали, но запамятовали, то напомню, что согласно этому документу, символ веры, произнесенный князем Владимиром при крещении Руси, арианский – «Сын же подобосущен и собезначален Отцу».
   Так что не была Русь с самого начала свой христианизации православной.
   – Не хотите же вы сказать, что она была арианской вплоть до Грозного?!
   – Ага, вы уже готовы признать, что она была некоторое время арианской, а только потом стала православной! Но тогда, когда все это все-таки произошло?
   – Не знаю.
   – И я не знаю. Вот вам первая тайна. Но, судя по всему, это произошло все же до Грозного. А значит, у себя в слободе царь восстановил ранее поруганное арианство. Кстати, в этой связи весьма интересна ныне забытая полемика Грозного с представителями духовенства. На их упреки в широком распространении в его правление ересей на Руси, Грозный ответил «Какая вера правая один Бог знает, а нам об этом судить не дано». Несколько необычно для ревнителя православия. Не так ли? И в этом Грозный уникален. Такого не было ни до него ни после него.
   – А откуда такие сведения? Я, например, слышу об этом впервые.
   – Очень печально слышать такие признания от профессионала. Между тем это широко известный факт. В XIX веке эту фразу довольно широко цитировали. Курьезно, но при этом вследствие сложившихся стереотипов даже не осознавали ее сенсационности. Я, например, прочитал ее у известного, говоря нынешними терминами, национал-патриота позапрошлого века И.И. Пантюхова. Но если наши предки не осознавали ее сенсационности, то мы вообще о ней забыли. Так что арианство Грозного вполне правдоподобная гипотеза.
   – Ну, это, конечно же, тайна. Но она понятна немногим. Кто вникнет в тонкости различий православия и арианства?
   – Различия огромны. Гораздо больше, чем между православием и католицизмом. И потом, напомню в этой связи еще один момент. Судя по многим данным, религиозные взгляды небезызвестных тамплиеров были гораздо ближе к арианству, чем к католицизму.
   – Господи, да что же это такое?! Грозный по-вашему был еще и тамплиером?!
   – Тамплиером он был или нет, не знаю. А вот то, что он входил в некий тайный орден, к которому принадлежал еще ряд европейских монархов, это факт. Косвенные упоминания об этом имеются в переписке Грозного с австрийским императором.
   – Постойте, а это что была личная переписка? – заинтересованно спросил заместитель директора ликероводочного завода. – Но если личная, то на каком языке они писали?
   – На немецком, которым Грозный владел в совершенстве.
   – Но это просто уму непостижимо. И что же сохранились и другие свидетельства его знания немецкого?
   – Да. Он слыл известным в Европе автором так называемых «поносных стихов», а по-нашему, эпиграмм на своих коронованных коллег, написанных по-немецки. Которые он рассылал по дворам европейских монархов. Кроме того, Грозный и сам называл себя «человеком саксонских кровей».
   – Облысеть! – по-простецки сказал представитель ликероводочного бизнеса.
   – Скажу больше, земляки. Есть данные, что двуглавый орел был не только византийским символом. Его использовал в таком же качестве герба все тот же «друг по переписке» Грозного, австрийский император. Но для него это не был герб государственный. Вполне возможно, что этот орел был орденским знаком некоего могущественного тайного общества. К которому принадлежал и Грозный, и его австрийский коллега.
   – Постойте, – воскликнул Евгений. – Да у меня голова идет кругом. По вашему получается, что Грозный восстановил арианство на Руси. И был членом некоего тайного ордена, близкого по духу тамплиерам. Но тамплиеры это основатели масонства! Что же по-вашему, Грозный был масоном?!!
   – Вы упростили мои выводы. Близкие по духу, не значит тождественные.
   – Но все равно. Где же тогда другие следы этой орденской деятельности здесь, у нас?
   – Боже! Да весь наш город, построенный вокруг резиденции Грозного и сама эта резиденция – это главный след такой деятельности. Ведь это была резиденция Грозного и штаб опричнины. А опричнина была построена по орденскому принципу. Это же общеизвестно, но на это никто не обращает внимания.
   – А какие же это принципы?
   – Ну, например, что Магистр Ордена это одновременно и военный и духовный руководитель. Но опричная верхушка была собрана Грозным в монастырь, где он был игуменом. И в этом монастыре очень ревностно шла церковная служба. Историки объясняют это некоторым шутовством или даже извращенностью Грозного. Но чем это весьма натянутое объяснение лучше моего, состоящего в том, что Грозный создал в лице опричнины полноценный военно-духовный орден, который являлся частью общеевропейской разветвленной тайной орденской структуры.
   – Такая трактовка образа одного из создателей нашего государства не вписывается в политическую логику. Подумайте сами, Грозный завершил создание самодержавной православной России. А вы его рисуете в образе какого-то приверженца арианства, Магистра военно-духовного ордена, что совершенно чуждо и православию и политическим традициям созданного этим царем государства.
   – А его политика именно чужда этим традициям. Начнем с самого яркого эпизода его политической биографии – взятия Казани. Никто не будет спорить, что традиционная российская политика в отношении инородцев всегда отличалась терпимостью. Геноцид завоеванных инородцев был в традициях Запада, а не России. С этим-то хрестоматийным фактом вы согласны?
   – Разумеется, кто бы спорил. Этим издавна гордились в России.
   – Но взятие Казани и включение Казанского ханства в состав России совершенно не соответствует этой традиции! Единственный раз в истории нашей страны победившие русские совершили полноценный геноцид в совершенно западном политическом стиле! «Сирота казанская», – выражение ставшее нарицательным. Но кто такая эта, сирота? И где ее родители? А родители убиты. Убиты вследствие организованного Грозным полномасштабного уничтожения инородческой элиты и массы инородческого населения завоеванного ханства! Это общеизвестный факт. Его никто не отрицает, но как-то не придают значения тому, что это полностью не соответствует российской политической традиции.
   Далее, коллеги. Многие у нас в стране хвастаются российской веротерпимостью. Особенно терпимостью к мусульманам. Не было такой терпимости у Грозного именно по отношению к мусульманам! Он объявил мусульманство религией запрещенной в своем царстве. И проводил их насильственную христианизацию. Что особенно показательно как раз на фоне поразительной терпимости к христианским ересям. После него в России все обстояло прямо противоположным образом. Терпимость к мусульманам и суровость к христианским ересям.
   В сочетании с геноцидом, на который мы только что обратили внимание, такая ненависть к мусульманам скорее напоминает не российского царя, а какого-то Ричарда Львиное Сердце.
   Кстати, что это мы все о российских традициях? При чем здесь Грозный?
   – Как причем? Грозный был… Царем. Российским царем.
   – Русским царем, коллега. Русским! А не российским. Ибо название Россия искусственного происхождения; оно было составлено, по-видимому, православным духовенством и начало входить в царский титул лишь в конце XVI века, уже после смерти Грозного. Искусственность его видна в том, что прежние названия «Русь», «Русия» были заменены в нем византийским «Россия».