Страница:
«Либералы-западники окончательно утратили свои позиции в массах и даже среди людей зажиточных. Более того, и знаменитая русская интеллигенция в большинстве своем уже отнюдь не либеральна.
Так что не либералы ныне угрожают России. В стране у них нет никакой базы. И это понимают даже их западные покровители, не спешащие поддержать этих вконец обанкротившихся деятелей.
Но Бог не оставляет Россию без испытаний. Новая напасть появилась у нас на горизонте. Основной угрозой Российскому государству являются сейчас русские националисты, требующие трансформировать Россию в национальное государство русского народа «Русь».
Очевидно, что это означает развал нынешней Российской Федерации.
Но не только это. Подобное развитие событий означает крах всей российской государственной традиции вообще. Не ко временам Московской Руси это будет откат, в к временам Новгородской республики, к стихии веча.
И эта «вольная» русская земля станет, по мнению этих новых врагов России, органичной частью Западного мира. Так, как хотели этого новгородцы, заигрывая с Литвой. Так как хотели демократы из правительства Гайдара. Так как хочет этого ненавистник России небезызвестный Бжезинский.
Великие основатели государства Российского, Александр Невский, Иван III, Иван Грозный не допустили этого. Они построили Россию как многонациональное имперское государство, стержнем которого было Православие.
Буржуазные, ориентированные на Запад, деятели, называющие себя русскими националистами, отрицают Православие. Они ненавидят Православие именно за то, что оно является основой нашей великой империи. Поэтому они неоязычники. Они подняли у либералов знамя противостояния с исторической Россией, с Православием, с нашими народными традициями.
Но они страшнее Чубайса и Гайдара. Ибо вливают в сердце русского народа сладкую отраву мнимой свободы и народовластия. Критикуя начальство всех уровней, они находят понимание в сердцах не только развращенных жителей больших городов, но и в сердцах простых людей русской глубинки.
Сильны они и обращением к самым низменным чувствам некоторых представителей народа русского, чувствам ненависти к лицам иных национальностей, которых эти «русские» называют «черными». Не могло быть таких чувств у ревностных христиан. Ибо сказал апостол Павел «Несть ни эллина, ни иудея».
Но вдоволь места для такой черной злобы и национальной нетерпимости в душах отринувших Православие и обратившихся во мрак нового язычества.
Поэтому вдвойне опасны эти слуги врага рода человеческого для нашей Святой Руси.
Ибо им по силам сотворить то, что не удалось либералам и реформаторам 1990-х.
И поэтому они являются главными врагами всех российских патриотов, всех кому дорого государство Российское!».
– Занятно, – протянул Бобров, когда Бояринцев закончил. – А теперь аргументы другой стороны.
– Сейчас. Однако, должен отметить, что те круги, в которых вращался Половцев, реально существуют, но не структурированы. Поэтому трудно определить, сколько они имеют сторонников, насколько влиятельны и сильны. Хотя, по данным социологов, они стремительно набирают силу. В конце концов, ведь недаром «Хоругвеносцы» и им подобные, считают их наиболее опасными для себя. Не Чубайса, не Хакамаду, не Касьянова, не Немцова, а этих, пока широко неизвестных, еще не организовавшихся деятелей.
– Да ты им прямо оды поешь, Валерий, – сказал Бобров, внимательно глядя на Бояринцева.
– Вам показалось, товарищ подполковник, – сухо ответил Валерий. – Однако с вашего позволения, я начну. Это будут отрывки из некоторых анонимных неопубликованных статей, заброшенных в Интернет, на некоторые сайты русских национал-радикалов.
И он начал читать.
«Письмо неизвестному другу. Здравствуй, дружище!
Не удивляйся моей уверенности в твоем существовании. Как показывают реальные социологические опросы, таких как мы с тобой уже 53% населения России. То ли еще будет, ведь наша компания растет с каждым днем. Потому то и пишу тебе, что пора бы «собраться». Для начала «за рюмкой чая». А потом… Впрочем, не будем загадывать. Для начала главное – собрать всех наших. Как? Давай подумаем вместе. И не надо опасаться грандиозности плана. Ибо сказал поэт
Пойми, дружище, главная наша беда состоит в том, что многим из нас внушили мысль, что думать, а тем более, говорить так, стыдно. Но почему этого надо стыдиться?! Разве стыдимся мы того, что предпочитаем отдельную квартиру коммуналке, а коттедж отдельной квартире?! Это так естественно.
Как естественно и то, что мы хотим жить в своей стране. Своей, а не чужой. Или, того хуже, ничейной. Ибо ничейной может быть только казарма или тюрьма.
Кстати, дружище, не находишь, что наш разговор вышел на очень интересную тему. Ибо (вот ведь совпадение!), те, кто брызжет слюной от негодования по поводу тезиса «Россия для русских», хотели бы превратить нашу страну в смесь казармы и тюрьмы.
И после этого нас смеют называть фашистами!!! Фашисты как раз те, кто хочет превратить Россию в огромный тюремно-казарменный барак. Или смесь этого барака с интернациональной ночлежкой. Да мы просто либералы по сравнению с этими господами!
А, впрочем, почему мы должны стыдиться слова «либерал»? Согласен, термин себя во многом дискредитировал. Но «либерти» в переводе на русский «свобода». В том числе и свобода жить там, где родился без всяких «подселений». А мы, 53% населения России именно так и хотим жить. И если слова «либерализм» и «демократия», а попросту, по-русски «свобода» и «народовластие», не пустой звук и пропагандистский трюк для тех, кто их повторяет уже более 15 лет, то они должны уважать наше право жить свободно в соответствие с нашим волеизъявлением.
«Но вы не одни в этом доме, если уж вам так угодно называть страну!», – воскликнет иной наш оппонент. «И если вы не лицемерите, называя себя либералами и демократами, то уважайте права тех, кто думает иначе».
А разве мы не уважаем? Разве мы хотим кого-то завоевать? Разве мы понаехали в чужую страну? Разве мы тратим все деньги нищей страны на раздувание полицейщины, цель которой борьба с «терроризмом» со стороны тех, кто не хочет жить с нами вместе?
Нет, господа. Все эти упреки не нам. Мы «чужого не возьмем, своего не упустим». Мы говорим «Россия для русских». Но разве мы говорили «Кавказ для русских»? Нет, мы говорим «Кавказ для кавказцев». А Кавказ – не Россия. Нам, живущим в Ивановщине, Ярославщине, Владимирщине и других коренных русских областях Кавказ не нужен. Он нужен московским бюрократам, желающим восстановить империю.
Хотя, чего мы лицемерим в разговоре со своими. Бюрократической сволочи империя тоже «по барабану». Им нужно просто «наваривать бабки» на имперских проектах. Вот они и полощут нам мозги своей империей, кормя «меньших братьев» из СНГ и «нашего» Кавказа за счет денег, отнятых у владимирских врачей, ярославских учителей, костромских мелких бизнесменов. Разумеется, отщипывая себе, любимым, изрядные куски от этой «интернациональной помощи».
Кстати, заметил дружище, как вообще любит вся эта сволочь запудривать людям мозги всякой идейной белибердой? Если бы в нашем с тобой разговоре участвовал кто-нибудь из них, то он бы непременно сейчас вспомнил всю «тысячелетнюю историю России».
Но мы не живем мертвечиной. Пусть историей занимаются историки. Кстати, к ним в последнее время появилась масса вопросов у образованной публики. Уж слишком много эти господа врали и врут по сю пору. Так что оставим в покое историю.
А обратимся к здравому смыслу. И он подскажет нам, как решить массу якобы неразрешимых вопросов. Да, нас большинство в России. Но мы не людоеды и не имперские бюрократы. Мы уважаем мнения и права всех людей. И коли уж нам довелось жить в стране-коммуналке, то давайте ее «разменяем».
По честному. И тогда не надо будет «бороться с терроризмом», «укреплять государственность» за счет ограбления русского народа и закабалять регионы.
Пусть каждый получит свое. Россия без Кавказа, Россия для русских, Россия, не пыжащаяся сохранить разваливающуюся империю за счет вымирающего русского народа.
Ибо Россия без русских нам не нужна. А в нынешней России русские вымирают как мамонты. Так что выбирайте господа – либо Россия-империя, либо сохранение русского народа.
Мы с тобой, дружище, конечно же, за сохранение русского народа.
Да, кстати, а как же те, кто, являясь русским по крови, все же хочет жить в имперской коммуналке? Как разойтись с ними после того, как разойдемся с Кавказом? Неужели, пользуясь тем, что нас больше, «давить» этих убогих?
Нет, разумеется. Мы же гуманисты. Оставим им их Москву. Да не Москву даже, а уже давно ставший нам чужим город за Садовым кольцом. Или их Питер.
Вот будет радости регионам, когда они избавятся от всей этой сволочи!
Вот когда расцветет жизнь в российской глубинке, когда ее перестанет грабить и насиловать хищный и безответственный «центр».
Боишься, что не справимся с наведением порядка на местах? Не волнуйся, дружище. Народная правоохрана – испытанное средство для наведения порядка. История знает массу успешных примеров подобного рода.
И вообще, дружище, говорю тебе как профессионал в теории управления, создаваемые снизу самоорганизующиеся структуры, при прочих равных всегда прочнее, надежнее, дееспособнее.
Избавленный от грабежа центра и рэкета этнических мафий региональный бизнес тут же станет успешным и самодостаточным. А успешная экономика – залог успешной политики. Самодостаточный бизнес это свободные регионы.
А свободные регионы, населенные своими, русскими, людьми найдут способы взаимодействия в общих интересах. Со своими мы всегда договоримся. Так что не распадется Россия. Не бойся.
Так, «похудеет» немного. Но это только на пользу, как говорят современные доктора. А на месте агонизирующей смердящей империи будет здоровая демократическая федерация свободных регионов.
Ей Богу, это здорово!
Тогда за дело, дружище! Впрочем, мы его уже начали. Начали, затеяв этот разговор. Или даже еще раньше, когда ответили представителю социологического центра, что разделяем лозунг «Россия для русских».
Смерть империям! Нация и свобода!»
Валерий закончил чтение отрывка. Бобров и Андриевский молчали. Тогда Валерий, пошелестев листками, произнес:
– А вот еще один не менее характерный материал и снова начал читать.
«Ответ русского националиста путинским лакеям
«Засуетились гитлеровцы вдруг. В развалинах мелькали чьи-то тени…» – эта строчка из «Родной речи» невольно приходит на ум, когда читаешь панические выступления кремлевских деятелей второго эшелона или их прикормленной идеологической обслуги. Да, господа, с нескрываемым злорадством наблюдаем мы, как вокруг вас начинают мелькать чьи-то тени.
И то правда, ведь сказано в Священном Коране: «Вы не имели преимуществ перед нами. Вкусите же кару за то, чем владели незаслуженно». Хотя автор отнюдь не мусульманин, но согласитесь, сказано сильно. И сказано как раз про вас, серые, тупые, жадные, никчемные, льстивые и продажные столпы недобитой «имперской государственности».
К поклонникам (а отнюдь не столпам) этой государственности, несомненно, относится и Юрий Крупнов, автор вышедшего в агентстве Росбалт материала под заголовком «Оранжево-березовые» против Путина и России.
Как прекрасно этот материал начинается: «После Беслана Путин… начал мыслить и действовать Россией». Оригинально. Мы-то думали, что нормальные люди мыслят обычно головой. Хотя некоторые мыслят спинным мозгом, а некоторые даже, извините, жопой. А тут Россией. Новое слово в нейрофизиологии.
Впрочем, даже если признать этот оригинальный метод мышления, невольно напрашивается вопрос, а что, до Беслана Путин мыслил не Россией? А кем, или чем, позвольте спросить? Германией, Америкой, Израилем? Или вообще не мыслил?
Нет ответа у Юрия Крупнова. А есть только страх за то, что Путин потерял покровительство и благосклонность Запада. Впрочем, кто такой этот Запад? Для грамотного аналитика это совершенно безграмотное утверждение. Нет единого Запада. И надо указывать, чьего конкретно расположения лишился нынешний хозяин Кремля. А если он умудрился насолить абсолютно всем элитным группировкам Запада, то надо просто преклониться перед таким талантом. Талантом наживать врагов.
Правда, обычно это свойство талантом не считается. Скорее наоборот. Но Россия всегда была бедна талантами среди пролезших на верх.
Талантлива эта империя всегда была другим – войной с собственным народом и торможением с трудом создаваемой этим народом уникальной северной цивилизации. И в этом отношении путинский режим вполне вписывается в «славные» традиции людоедской антирусской российской государственности.
В самом деле, при Ельцина русские вымирали со скоростью около 1 миллиона в год. При Путине стали вымирать еще интенсивнее. Некоторые аналитики приводят цифру 1 миллион двести тысяч в год. Так что путинское «укрепление государственности» встало русскому народу в дополнительные 200 тысяч потерь в год.
Да и как же может быть иначе? Ведь высококлассный детский врач получает в провинции около 300 долларов в месяц. И то в не бедствующих регионах. А хозяин Кремля хочет поднять до 3 тысяч долларов в месяц зарплату… судьям. Неужели один судейский стоит 10 детских врачей?!
По мнению Путина стоит. Потому то народ и вымирает. И будет вымирать, пока детский врач будет цениться в 10 раз дешевле судейского чиновника.
Но в этом нынешний хозяин Кремля не отличается сильно от своих славных предшественников. По имеющимся оценкам Иван Грозный сократил численность русских на треть. И заявил австрийскому послу, что «правит не людьми, а скотами». А Петр I, тоже «великий государственник» сократил народ на четверть. Ну а Сталин неизвестно насколько. До сих пор спорят. Но организаторов первой советской переписи населения на всякий случай расстрелял. Чтобы будущим аналитикам было о чем спорить, не имея конкретных цифр.
Впрочем, хватит примеров. Многим становится ясно только теперь, а немногим было ясно давно, что российское государство враг русского народа. Его главный враг. А Путин этого и не скрывает. «Тот, кто говорит, что Россия для русских, или идиот, или провокатор», – сказал нынешний хозяин Кремля. И русский народ, особенно молодежь, все больше отвечает на это – «А такая Россия нам не нужна. Нам не нужна Россия не для русских, а тем более Россия без русских».
Молодежь чиста, но наивна. Ибо президент прав. Никогда не будет России для русских. И никогда не было.
Для русских будет Русь!
И если для этого надо уничтожить нынешнюю Россиянию, или как ее все чаще называют в шутку Путляндию, то активная часть русского народа на это пойдет. В этом господин Крупнов прав. Массовое сознание для этого решения стремительно дозревает».
И на этот раз все молчали. Поэтому Валерий, убирая в папку бумаги, продолжил:
– Вот такое непримиримое противостояние, товарищ подполковник. Ну, как, тянет на мотив политического убийства?!
Боброву показалось, что голос Бояринцева при этом самую малость дрогнул от тщательно скрываемого гнева. Он остро взглянул на Валерия. Но тот был невозмутим и терпеливо ждал его ответа.
– На мотив, пожалуй, тянет. Но, что же у нас получается? Представитель антипрезидентских сил, почти что призывающих к свержению конституционного строя, оказывается жертвой. А представитель патронируемой Кремлем, что мы тут между собой будем лицемерить, уважаемой православной патриотической организации, убийцей.
Нас не поймут с такими выводами.
– Товарищ подполковник, – Валерий был предельно сух и официален. – Я закончил расследование. Установил истину в той мере, которая минимально необходима для закрытия дела. Более того, волей обстоятельств мы можем легко избежать огласки щекотливых моментов. Никаких обвиняемых не будет. Они мертвы. А наши выводы имеют гриф секретности и не подлежат огласке. Перед кем нам оправдываться за такие неудобные выводы? Мы же не на митинге и не в парламентской комиссии.
Бобров молчал. А Валерий, после некоторой паузы, спросил.
– Каковы будут ваши дальнейшие указания?
Бобров хотел было вспылить, но сдержался.
– К вам нет претензий, капитан Бояринцев. Сдайте все ваши материалы капитану Андриевскому. А вы, капитан Андриевский займитесь оформлением необходимых бумаг в соответствие с теми идеями, которые были высказаны Бояринцевым. Убийство политического противника, связанное с политической борьбой, – он помедлил, – тебе очевидно это, Вадим?! Или ты по раздолбайству и тут все напутаешь?! – Бобров повысил голос и, резко сменив тон, продолжил, – Валерий, проверишь потом его писанину. Короче, все очевидно и мотивы, и преступники, и вообще все.
Все! Свободны!
Бояринцев и Андриевский встали и направились к выходу.
– Останься, Валерий, – у самой двери остановил его Бобров.
– Валера, – голос Боброва был задушевным и чуть усталым. – Ты же у меня лучший сотрудник. Ну, что ты, право слово.
– Не совсем понимаю вас, товарищ подполковник, – Бояринцев остался официален.
– Да понимаешь ты все! Не прикидывайся. Ведь все, что ты сделал это по большому счету халтура, отписка. Неясного осталось больше, чем ясного.
– Мои выводы вы считаете ошибочными?
– Да нет же. Но это далеко не вся правда. А ты как будто со штыком в руках готов отбиваться от работы по дальнейшему исследованию этого происшествия. Его причин, его последствий, развития ситуации, в конце концов.
– А вы хотите этого?
– В том то и дело, что нет! Но ты должен в этой ситуации быть душой со мной. А так получается, что ты вроде все додумал за меня. Даже получил некий мысленный приказ, и прямо-таки выплюнул это ловко завершенное дело мне в лицо. Этакий ты ловкач, которого принуждают творить подлости злые начальники.
– Я понимаю ход ваших мыслей, – устало сказал Валерий, – но, поверьте, вы ошибаетесь. Вы тут не при чем.
– Знаешь, не могу сказать о себе, что я старый чекист. В ЧК, НКВД, НКГБ не был. Молод. Даже в КГБ успел побыть лишь лейтенантом. Да и то, недолго. Но все же, все же. Здесь не надо того, легендарного чекистского чутья. Все и так достаточно ясно. Чувствую, что тебя что-то гложет. Чем-то ты просто взбешен. И считаешь меня своим врагом, что ли.
– Понимаю ваши сомнения, понимаю. И, пользуясь случаем, хочу вашей санкции по совершенно другому поводу.
– Какому?
– Вы поручали мне курировать противодействие возможной натовской агентуре среди персонала строящегося турками завода. Так вот, натовская агентура там, скорее всего, есть. Но хуже другое. Эти агенты-турки, связаны еще и с чеченцами, «беженцами», которым наша городская администрация выделила землеотвод под два дома.
– Да, гадюшник еще тот.
– Кто бы спорил. Но там, по предварительным данным, всего от восемнадцати до двадцати четырех человек, за которыми стоит следить и проводить против них различные активные мероприятия.
– Но у нас нет для этого сил! Надо просить помощи из Москвы!
– А дадут?
– Вряд ли дадут в таком объеме. Так, пришлют совершенно недостаточные силы, да и то на время. А потом в случае чего скажут «Мы вам помогали, а вы…».
– Есть одна идея.
– Давай.
– Привлечь к сотрудничеству с нами местных русских национал-радикалов. Они, в общем-то согласны. И их много. Много…, – добавил он задумчиво.
– Так привлекай, привлекай! В чем проблема-то?
– А проблема в том, что это в основном те самые неоязычники, «чистые» националисты, враги черной экспансии, как они это называют, в Центральную Россию, враги многонационального государства, противники нашей продавшейся черным городской верхушки. Сегодня мы фактически прикрываем дело об убийстве их единомышленника. Завтра нас обяжут оказывать на них давление, потому, что они против нынешних городских властей. Послезавтра их объявят экстремистами и опять же обяжут нас бороться с ними.
Вы понимаете!? У нас есть средства и санкции на борьбу с русскими националистами. Но у нас нет ни сил, ни санкций на действенную борьбу с настоящими террористами и иностранной агентурой. И мы просим этих самых «русских экстремистов» помочь нам! А завтра вместо «спасибо» будем давить их?!
– Ну, тогда лучше не связывайся с ними, – устало обронил Бобров.
– Не буду.
– Так для чего же тогда просил моей санкции?
– Чтобы снять вопрос о том, что в деле об убийстве Половцева я «какой-то не такой». Все мы одновременно и «такие» и «не такие». И нечего пенять друг другу на фарсы и мистификации.
Мистификации на крови, – добавил он.
– Так это не я тебе, а ты мне вроде бы безмолвно «пенял».
– А вот это вам показалось. Я раздражен, не скрою. Но не на вас, а на ситуацию. На свое бессилие, если хотите.
– Валера, Бога ради, не надо таких настроений! Так недолго и за Андриевским податься в отставку. С кем мы тогда останемся?!
– С администрацией, продающей город кавказцам, с судьей-чеченцем, с ментами, покровительствующими цыганским наркоторговцам, и с «Православными хоругвеносцами», считающими главными врагами тех, кто со всем этим готов всерьез бороться – вдруг откровенно зло сказал Валерий. – И, немедленно сменив тон, холодно спросил – Разрешите идти?
– Иди, Валера, иди, – вяло махнул рукой Бобров.
ЧАСТЬ II
Глава 1. Конкуренты
Так что не либералы ныне угрожают России. В стране у них нет никакой базы. И это понимают даже их западные покровители, не спешащие поддержать этих вконец обанкротившихся деятелей.
Но Бог не оставляет Россию без испытаний. Новая напасть появилась у нас на горизонте. Основной угрозой Российскому государству являются сейчас русские националисты, требующие трансформировать Россию в национальное государство русского народа «Русь».
Очевидно, что это означает развал нынешней Российской Федерации.
Но не только это. Подобное развитие событий означает крах всей российской государственной традиции вообще. Не ко временам Московской Руси это будет откат, в к временам Новгородской республики, к стихии веча.
И эта «вольная» русская земля станет, по мнению этих новых врагов России, органичной частью Западного мира. Так, как хотели этого новгородцы, заигрывая с Литвой. Так как хотели демократы из правительства Гайдара. Так как хочет этого ненавистник России небезызвестный Бжезинский.
Великие основатели государства Российского, Александр Невский, Иван III, Иван Грозный не допустили этого. Они построили Россию как многонациональное имперское государство, стержнем которого было Православие.
Буржуазные, ориентированные на Запад, деятели, называющие себя русскими националистами, отрицают Православие. Они ненавидят Православие именно за то, что оно является основой нашей великой империи. Поэтому они неоязычники. Они подняли у либералов знамя противостояния с исторической Россией, с Православием, с нашими народными традициями.
Но они страшнее Чубайса и Гайдара. Ибо вливают в сердце русского народа сладкую отраву мнимой свободы и народовластия. Критикуя начальство всех уровней, они находят понимание в сердцах не только развращенных жителей больших городов, но и в сердцах простых людей русской глубинки.
Сильны они и обращением к самым низменным чувствам некоторых представителей народа русского, чувствам ненависти к лицам иных национальностей, которых эти «русские» называют «черными». Не могло быть таких чувств у ревностных христиан. Ибо сказал апостол Павел «Несть ни эллина, ни иудея».
Но вдоволь места для такой черной злобы и национальной нетерпимости в душах отринувших Православие и обратившихся во мрак нового язычества.
Поэтому вдвойне опасны эти слуги врага рода человеческого для нашей Святой Руси.
Ибо им по силам сотворить то, что не удалось либералам и реформаторам 1990-х.
И поэтому они являются главными врагами всех российских патриотов, всех кому дорого государство Российское!».
– Занятно, – протянул Бобров, когда Бояринцев закончил. – А теперь аргументы другой стороны.
– Сейчас. Однако, должен отметить, что те круги, в которых вращался Половцев, реально существуют, но не структурированы. Поэтому трудно определить, сколько они имеют сторонников, насколько влиятельны и сильны. Хотя, по данным социологов, они стремительно набирают силу. В конце концов, ведь недаром «Хоругвеносцы» и им подобные, считают их наиболее опасными для себя. Не Чубайса, не Хакамаду, не Касьянова, не Немцова, а этих, пока широко неизвестных, еще не организовавшихся деятелей.
– Да ты им прямо оды поешь, Валерий, – сказал Бобров, внимательно глядя на Бояринцева.
– Вам показалось, товарищ подполковник, – сухо ответил Валерий. – Однако с вашего позволения, я начну. Это будут отрывки из некоторых анонимных неопубликованных статей, заброшенных в Интернет, на некоторые сайты русских национал-радикалов.
И он начал читать.
«Письмо неизвестному другу. Здравствуй, дружище!
Не удивляйся моей уверенности в твоем существовании. Как показывают реальные социологические опросы, таких как мы с тобой уже 53% населения России. То ли еще будет, ведь наша компания растет с каждым днем. Потому то и пишу тебе, что пора бы «собраться». Для начала «за рюмкой чая». А потом… Впрочем, не будем загадывать. Для начала главное – собрать всех наших. Как? Давай подумаем вместе. И не надо опасаться грандиозности плана. Ибо сказал поэт
В самом деле, определить своих не так уж трудно. «По взгляду, походке, жесту». Ну и конечно же по словам и убеждениям. Потому что нам не надо много слов. Много слов надо тем, кто хочет обмануть, а не донести свою правду до другого. Но мы-то не такие. Нам все ясно. Мы хотим жить в «России для русских». И не стесняемся этого естественного желания.
Пускай ты для них ничтожен, пускай ты ими гонимый,
Пусть трусишь их, ну и что же,
Ты есть, если ты не с ними!
Тебя мы узнаем сразу. По взгляду, походке, жесту.
И будешь отныне ты с нами. Жить и бороться вместе.
Пойми, дружище, главная наша беда состоит в том, что многим из нас внушили мысль, что думать, а тем более, говорить так, стыдно. Но почему этого надо стыдиться?! Разве стыдимся мы того, что предпочитаем отдельную квартиру коммуналке, а коттедж отдельной квартире?! Это так естественно.
Как естественно и то, что мы хотим жить в своей стране. Своей, а не чужой. Или, того хуже, ничейной. Ибо ничейной может быть только казарма или тюрьма.
Кстати, дружище, не находишь, что наш разговор вышел на очень интересную тему. Ибо (вот ведь совпадение!), те, кто брызжет слюной от негодования по поводу тезиса «Россия для русских», хотели бы превратить нашу страну в смесь казармы и тюрьмы.
И после этого нас смеют называть фашистами!!! Фашисты как раз те, кто хочет превратить Россию в огромный тюремно-казарменный барак. Или смесь этого барака с интернациональной ночлежкой. Да мы просто либералы по сравнению с этими господами!
А, впрочем, почему мы должны стыдиться слова «либерал»? Согласен, термин себя во многом дискредитировал. Но «либерти» в переводе на русский «свобода». В том числе и свобода жить там, где родился без всяких «подселений». А мы, 53% населения России именно так и хотим жить. И если слова «либерализм» и «демократия», а попросту, по-русски «свобода» и «народовластие», не пустой звук и пропагандистский трюк для тех, кто их повторяет уже более 15 лет, то они должны уважать наше право жить свободно в соответствие с нашим волеизъявлением.
«Но вы не одни в этом доме, если уж вам так угодно называть страну!», – воскликнет иной наш оппонент. «И если вы не лицемерите, называя себя либералами и демократами, то уважайте права тех, кто думает иначе».
А разве мы не уважаем? Разве мы хотим кого-то завоевать? Разве мы понаехали в чужую страну? Разве мы тратим все деньги нищей страны на раздувание полицейщины, цель которой борьба с «терроризмом» со стороны тех, кто не хочет жить с нами вместе?
Нет, господа. Все эти упреки не нам. Мы «чужого не возьмем, своего не упустим». Мы говорим «Россия для русских». Но разве мы говорили «Кавказ для русских»? Нет, мы говорим «Кавказ для кавказцев». А Кавказ – не Россия. Нам, живущим в Ивановщине, Ярославщине, Владимирщине и других коренных русских областях Кавказ не нужен. Он нужен московским бюрократам, желающим восстановить империю.
Хотя, чего мы лицемерим в разговоре со своими. Бюрократической сволочи империя тоже «по барабану». Им нужно просто «наваривать бабки» на имперских проектах. Вот они и полощут нам мозги своей империей, кормя «меньших братьев» из СНГ и «нашего» Кавказа за счет денег, отнятых у владимирских врачей, ярославских учителей, костромских мелких бизнесменов. Разумеется, отщипывая себе, любимым, изрядные куски от этой «интернациональной помощи».
Кстати, заметил дружище, как вообще любит вся эта сволочь запудривать людям мозги всякой идейной белибердой? Если бы в нашем с тобой разговоре участвовал кто-нибудь из них, то он бы непременно сейчас вспомнил всю «тысячелетнюю историю России».
Но мы не живем мертвечиной. Пусть историей занимаются историки. Кстати, к ним в последнее время появилась масса вопросов у образованной публики. Уж слишком много эти господа врали и врут по сю пору. Так что оставим в покое историю.
А обратимся к здравому смыслу. И он подскажет нам, как решить массу якобы неразрешимых вопросов. Да, нас большинство в России. Но мы не людоеды и не имперские бюрократы. Мы уважаем мнения и права всех людей. И коли уж нам довелось жить в стране-коммуналке, то давайте ее «разменяем».
По честному. И тогда не надо будет «бороться с терроризмом», «укреплять государственность» за счет ограбления русского народа и закабалять регионы.
Пусть каждый получит свое. Россия без Кавказа, Россия для русских, Россия, не пыжащаяся сохранить разваливающуюся империю за счет вымирающего русского народа.
Ибо Россия без русских нам не нужна. А в нынешней России русские вымирают как мамонты. Так что выбирайте господа – либо Россия-империя, либо сохранение русского народа.
Мы с тобой, дружище, конечно же, за сохранение русского народа.
Да, кстати, а как же те, кто, являясь русским по крови, все же хочет жить в имперской коммуналке? Как разойтись с ними после того, как разойдемся с Кавказом? Неужели, пользуясь тем, что нас больше, «давить» этих убогих?
Нет, разумеется. Мы же гуманисты. Оставим им их Москву. Да не Москву даже, а уже давно ставший нам чужим город за Садовым кольцом. Или их Питер.
Вот будет радости регионам, когда они избавятся от всей этой сволочи!
Вот когда расцветет жизнь в российской глубинке, когда ее перестанет грабить и насиловать хищный и безответственный «центр».
Боишься, что не справимся с наведением порядка на местах? Не волнуйся, дружище. Народная правоохрана – испытанное средство для наведения порядка. История знает массу успешных примеров подобного рода.
И вообще, дружище, говорю тебе как профессионал в теории управления, создаваемые снизу самоорганизующиеся структуры, при прочих равных всегда прочнее, надежнее, дееспособнее.
Избавленный от грабежа центра и рэкета этнических мафий региональный бизнес тут же станет успешным и самодостаточным. А успешная экономика – залог успешной политики. Самодостаточный бизнес это свободные регионы.
А свободные регионы, населенные своими, русскими, людьми найдут способы взаимодействия в общих интересах. Со своими мы всегда договоримся. Так что не распадется Россия. Не бойся.
Так, «похудеет» немного. Но это только на пользу, как говорят современные доктора. А на месте агонизирующей смердящей империи будет здоровая демократическая федерация свободных регионов.
Ей Богу, это здорово!
Тогда за дело, дружище! Впрочем, мы его уже начали. Начали, затеяв этот разговор. Или даже еще раньше, когда ответили представителю социологического центра, что разделяем лозунг «Россия для русских».
Смерть империям! Нация и свобода!»
Валерий закончил чтение отрывка. Бобров и Андриевский молчали. Тогда Валерий, пошелестев листками, произнес:
– А вот еще один не менее характерный материал и снова начал читать.
«Ответ русского националиста путинским лакеям
«Засуетились гитлеровцы вдруг. В развалинах мелькали чьи-то тени…» – эта строчка из «Родной речи» невольно приходит на ум, когда читаешь панические выступления кремлевских деятелей второго эшелона или их прикормленной идеологической обслуги. Да, господа, с нескрываемым злорадством наблюдаем мы, как вокруг вас начинают мелькать чьи-то тени.
И то правда, ведь сказано в Священном Коране: «Вы не имели преимуществ перед нами. Вкусите же кару за то, чем владели незаслуженно». Хотя автор отнюдь не мусульманин, но согласитесь, сказано сильно. И сказано как раз про вас, серые, тупые, жадные, никчемные, льстивые и продажные столпы недобитой «имперской государственности».
К поклонникам (а отнюдь не столпам) этой государственности, несомненно, относится и Юрий Крупнов, автор вышедшего в агентстве Росбалт материала под заголовком «Оранжево-березовые» против Путина и России.
Как прекрасно этот материал начинается: «После Беслана Путин… начал мыслить и действовать Россией». Оригинально. Мы-то думали, что нормальные люди мыслят обычно головой. Хотя некоторые мыслят спинным мозгом, а некоторые даже, извините, жопой. А тут Россией. Новое слово в нейрофизиологии.
Впрочем, даже если признать этот оригинальный метод мышления, невольно напрашивается вопрос, а что, до Беслана Путин мыслил не Россией? А кем, или чем, позвольте спросить? Германией, Америкой, Израилем? Или вообще не мыслил?
Нет ответа у Юрия Крупнова. А есть только страх за то, что Путин потерял покровительство и благосклонность Запада. Впрочем, кто такой этот Запад? Для грамотного аналитика это совершенно безграмотное утверждение. Нет единого Запада. И надо указывать, чьего конкретно расположения лишился нынешний хозяин Кремля. А если он умудрился насолить абсолютно всем элитным группировкам Запада, то надо просто преклониться перед таким талантом. Талантом наживать врагов.
Правда, обычно это свойство талантом не считается. Скорее наоборот. Но Россия всегда была бедна талантами среди пролезших на верх.
Талантлива эта империя всегда была другим – войной с собственным народом и торможением с трудом создаваемой этим народом уникальной северной цивилизации. И в этом отношении путинский режим вполне вписывается в «славные» традиции людоедской антирусской российской государственности.
В самом деле, при Ельцина русские вымирали со скоростью около 1 миллиона в год. При Путине стали вымирать еще интенсивнее. Некоторые аналитики приводят цифру 1 миллион двести тысяч в год. Так что путинское «укрепление государственности» встало русскому народу в дополнительные 200 тысяч потерь в год.
Да и как же может быть иначе? Ведь высококлассный детский врач получает в провинции около 300 долларов в месяц. И то в не бедствующих регионах. А хозяин Кремля хочет поднять до 3 тысяч долларов в месяц зарплату… судьям. Неужели один судейский стоит 10 детских врачей?!
По мнению Путина стоит. Потому то народ и вымирает. И будет вымирать, пока детский врач будет цениться в 10 раз дешевле судейского чиновника.
Но в этом нынешний хозяин Кремля не отличается сильно от своих славных предшественников. По имеющимся оценкам Иван Грозный сократил численность русских на треть. И заявил австрийскому послу, что «правит не людьми, а скотами». А Петр I, тоже «великий государственник» сократил народ на четверть. Ну а Сталин неизвестно насколько. До сих пор спорят. Но организаторов первой советской переписи населения на всякий случай расстрелял. Чтобы будущим аналитикам было о чем спорить, не имея конкретных цифр.
Впрочем, хватит примеров. Многим становится ясно только теперь, а немногим было ясно давно, что российское государство враг русского народа. Его главный враг. А Путин этого и не скрывает. «Тот, кто говорит, что Россия для русских, или идиот, или провокатор», – сказал нынешний хозяин Кремля. И русский народ, особенно молодежь, все больше отвечает на это – «А такая Россия нам не нужна. Нам не нужна Россия не для русских, а тем более Россия без русских».
Молодежь чиста, но наивна. Ибо президент прав. Никогда не будет России для русских. И никогда не было.
Для русских будет Русь!
И если для этого надо уничтожить нынешнюю Россиянию, или как ее все чаще называют в шутку Путляндию, то активная часть русского народа на это пойдет. В этом господин Крупнов прав. Массовое сознание для этого решения стремительно дозревает».
И на этот раз все молчали. Поэтому Валерий, убирая в папку бумаги, продолжил:
– Вот такое непримиримое противостояние, товарищ подполковник. Ну, как, тянет на мотив политического убийства?!
Боброву показалось, что голос Бояринцева при этом самую малость дрогнул от тщательно скрываемого гнева. Он остро взглянул на Валерия. Но тот был невозмутим и терпеливо ждал его ответа.
– На мотив, пожалуй, тянет. Но, что же у нас получается? Представитель антипрезидентских сил, почти что призывающих к свержению конституционного строя, оказывается жертвой. А представитель патронируемой Кремлем, что мы тут между собой будем лицемерить, уважаемой православной патриотической организации, убийцей.
Нас не поймут с такими выводами.
– Товарищ подполковник, – Валерий был предельно сух и официален. – Я закончил расследование. Установил истину в той мере, которая минимально необходима для закрытия дела. Более того, волей обстоятельств мы можем легко избежать огласки щекотливых моментов. Никаких обвиняемых не будет. Они мертвы. А наши выводы имеют гриф секретности и не подлежат огласке. Перед кем нам оправдываться за такие неудобные выводы? Мы же не на митинге и не в парламентской комиссии.
Бобров молчал. А Валерий, после некоторой паузы, спросил.
– Каковы будут ваши дальнейшие указания?
Бобров хотел было вспылить, но сдержался.
– К вам нет претензий, капитан Бояринцев. Сдайте все ваши материалы капитану Андриевскому. А вы, капитан Андриевский займитесь оформлением необходимых бумаг в соответствие с теми идеями, которые были высказаны Бояринцевым. Убийство политического противника, связанное с политической борьбой, – он помедлил, – тебе очевидно это, Вадим?! Или ты по раздолбайству и тут все напутаешь?! – Бобров повысил голос и, резко сменив тон, продолжил, – Валерий, проверишь потом его писанину. Короче, все очевидно и мотивы, и преступники, и вообще все.
Все! Свободны!
Бояринцев и Андриевский встали и направились к выходу.
– Останься, Валерий, – у самой двери остановил его Бобров.
– Валера, – голос Боброва был задушевным и чуть усталым. – Ты же у меня лучший сотрудник. Ну, что ты, право слово.
– Не совсем понимаю вас, товарищ подполковник, – Бояринцев остался официален.
– Да понимаешь ты все! Не прикидывайся. Ведь все, что ты сделал это по большому счету халтура, отписка. Неясного осталось больше, чем ясного.
– Мои выводы вы считаете ошибочными?
– Да нет же. Но это далеко не вся правда. А ты как будто со штыком в руках готов отбиваться от работы по дальнейшему исследованию этого происшествия. Его причин, его последствий, развития ситуации, в конце концов.
– А вы хотите этого?
– В том то и дело, что нет! Но ты должен в этой ситуации быть душой со мной. А так получается, что ты вроде все додумал за меня. Даже получил некий мысленный приказ, и прямо-таки выплюнул это ловко завершенное дело мне в лицо. Этакий ты ловкач, которого принуждают творить подлости злые начальники.
– Я понимаю ход ваших мыслей, – устало сказал Валерий, – но, поверьте, вы ошибаетесь. Вы тут не при чем.
– Знаешь, не могу сказать о себе, что я старый чекист. В ЧК, НКВД, НКГБ не был. Молод. Даже в КГБ успел побыть лишь лейтенантом. Да и то, недолго. Но все же, все же. Здесь не надо того, легендарного чекистского чутья. Все и так достаточно ясно. Чувствую, что тебя что-то гложет. Чем-то ты просто взбешен. И считаешь меня своим врагом, что ли.
– Понимаю ваши сомнения, понимаю. И, пользуясь случаем, хочу вашей санкции по совершенно другому поводу.
– Какому?
– Вы поручали мне курировать противодействие возможной натовской агентуре среди персонала строящегося турками завода. Так вот, натовская агентура там, скорее всего, есть. Но хуже другое. Эти агенты-турки, связаны еще и с чеченцами, «беженцами», которым наша городская администрация выделила землеотвод под два дома.
– Да, гадюшник еще тот.
– Кто бы спорил. Но там, по предварительным данным, всего от восемнадцати до двадцати четырех человек, за которыми стоит следить и проводить против них различные активные мероприятия.
– Но у нас нет для этого сил! Надо просить помощи из Москвы!
– А дадут?
– Вряд ли дадут в таком объеме. Так, пришлют совершенно недостаточные силы, да и то на время. А потом в случае чего скажут «Мы вам помогали, а вы…».
– Есть одна идея.
– Давай.
– Привлечь к сотрудничеству с нами местных русских национал-радикалов. Они, в общем-то согласны. И их много. Много…, – добавил он задумчиво.
– Так привлекай, привлекай! В чем проблема-то?
– А проблема в том, что это в основном те самые неоязычники, «чистые» националисты, враги черной экспансии, как они это называют, в Центральную Россию, враги многонационального государства, противники нашей продавшейся черным городской верхушки. Сегодня мы фактически прикрываем дело об убийстве их единомышленника. Завтра нас обяжут оказывать на них давление, потому, что они против нынешних городских властей. Послезавтра их объявят экстремистами и опять же обяжут нас бороться с ними.
Вы понимаете!? У нас есть средства и санкции на борьбу с русскими националистами. Но у нас нет ни сил, ни санкций на действенную борьбу с настоящими террористами и иностранной агентурой. И мы просим этих самых «русских экстремистов» помочь нам! А завтра вместо «спасибо» будем давить их?!
– Ну, тогда лучше не связывайся с ними, – устало обронил Бобров.
– Не буду.
– Так для чего же тогда просил моей санкции?
– Чтобы снять вопрос о том, что в деле об убийстве Половцева я «какой-то не такой». Все мы одновременно и «такие» и «не такие». И нечего пенять друг другу на фарсы и мистификации.
Мистификации на крови, – добавил он.
– Так это не я тебе, а ты мне вроде бы безмолвно «пенял».
– А вот это вам показалось. Я раздражен, не скрою. Но не на вас, а на ситуацию. На свое бессилие, если хотите.
– Валера, Бога ради, не надо таких настроений! Так недолго и за Андриевским податься в отставку. С кем мы тогда останемся?!
– С администрацией, продающей город кавказцам, с судьей-чеченцем, с ментами, покровительствующими цыганским наркоторговцам, и с «Православными хоругвеносцами», считающими главными врагами тех, кто со всем этим готов всерьез бороться – вдруг откровенно зло сказал Валерий. – И, немедленно сменив тон, холодно спросил – Разрешите идти?
– Иди, Валера, иди, – вяло махнул рукой Бобров.
ЧАСТЬ II
БОЛЬШАЯ ОХОТА
Глава 1. Конкуренты
Ночь была душной. И, тем не менее, подспудно чувствовалось, что лето перевалило свою макушку. Июль подходил к концу. Еще недели две, от силы три, и ночи станут более чем прохладными. А еще через пару-другую недель и дни перестанут радовать даже остатками тепла.
Да, прав великий Пушкин: «Кратко северное лето, карикатура южных зим».
Но, ничего, подумал Мыльников, еще отдохнем на жарких пляжах. Еще будем вспоминать эти бесприютные места и эти отнюдь не милые приключения с легкой улыбкой. Улыбкой отстраненного наблюдателя.
Он вдруг представил себя где-нибудь в Ницце, прогуливающимся майским теплым вечером под руку с Тамарой. Вот в газетном киоске ему попадается русская газета.
– Что там, – спрашивает Тамара.
– Опять воровство, бестолковщина и в меру стрельбы, – снисходительно роняет Мыльников.
– Бедняги, – бросает Тамара.
– Убогие, – соглашается Мыльников.
И откуда только у него, уроженца Калужской глубинки, потомственного чистокровного русского столько презрения к этой стране? Подумаем об этом на досуге, – прервал он себя.
А пока… Пока займемся делом. Небо ясное, но тонкий серп новой луны не дает света. Городской парк тих. Едва шелестят кроны высоких лип.
Мыльников подошел к парапету смотровой площадки, расположенной над обрывом речной долины. Река внизу делала крутую петлю, резко уходя от обрыва. Сохранившийся участок живописного пойменного луга между рекой и обрывом был занят сейчас стройплощадкой. Здесь строил свою новую гостиницу Владимир Тонков.
За рекой начиналась промзона завода искусственных кож.
Несмотря на близость промзоны, гостиница будет стоять в весьма живописном месте. От промзоны ее отгораживал ряд ив, растущих с этой стороны реки над самой водой. А непосредственно у стен гостиницы располагалось крохотное живописное озерцо. Если его берега немного окультурить, то может получиться весьма неплохой центр всей рекреационной зоны перед входом в гостиницу.
Сейчас, правда, никакой окультуренности не было и в помине. Стройка есть стройка. Если бы ночь была не столь темна, то вся стройплощадка как на ладони простиралась бы перед Мыльниковым.
Впрочем, ему не было необходимости изучать сейчас общий вид объекта. Он вдоволь насмотрелся на него ясным днем с того же обрыва. Даже сделал несколько фотоснимков. Потом долго анализировал свои впечатления, сверяясь со снимками.
Ничего особенно подозрительного не обнаружил. Хотя пара мест вызвала его интерес. После этого Семен Платонович наведался на стройку днем. Официально, придумав подходящий предлог.
И опять разочарование. Ну просто неоткуда было взяться Половцеву на этой стройке!
И все же она тянула Мыльникова. Он решил осмотреть объект ночью. И теперь осторожно спускался с обрыва на стройплощадку, скользя по осыпи ногами, предусмотрительно обутыми в кроссовки с резиновыми шипами на подошве.
Объект пока не охранялся. Ибо охранять было нечего. Первоначальные земляные работы были закончены, и землеройная техника ушла. И теперь шла заливка фундамента. Впрочем, возможно, охранять все же было чего. Но Тонков, есть Тонков. Его объекты в охране не нуждались.
Мыльников долго анализировал собственные подозрения в отношении этой стройки. В самом деле, почему он был уверен, что Половцев появился «на» стройке, а не просто прошел «через» нее?
Да, прав великий Пушкин: «Кратко северное лето, карикатура южных зим».
Но, ничего, подумал Мыльников, еще отдохнем на жарких пляжах. Еще будем вспоминать эти бесприютные места и эти отнюдь не милые приключения с легкой улыбкой. Улыбкой отстраненного наблюдателя.
Он вдруг представил себя где-нибудь в Ницце, прогуливающимся майским теплым вечером под руку с Тамарой. Вот в газетном киоске ему попадается русская газета.
– Что там, – спрашивает Тамара.
– Опять воровство, бестолковщина и в меру стрельбы, – снисходительно роняет Мыльников.
– Бедняги, – бросает Тамара.
– Убогие, – соглашается Мыльников.
И откуда только у него, уроженца Калужской глубинки, потомственного чистокровного русского столько презрения к этой стране? Подумаем об этом на досуге, – прервал он себя.
А пока… Пока займемся делом. Небо ясное, но тонкий серп новой луны не дает света. Городской парк тих. Едва шелестят кроны высоких лип.
Мыльников подошел к парапету смотровой площадки, расположенной над обрывом речной долины. Река внизу делала крутую петлю, резко уходя от обрыва. Сохранившийся участок живописного пойменного луга между рекой и обрывом был занят сейчас стройплощадкой. Здесь строил свою новую гостиницу Владимир Тонков.
За рекой начиналась промзона завода искусственных кож.
Несмотря на близость промзоны, гостиница будет стоять в весьма живописном месте. От промзоны ее отгораживал ряд ив, растущих с этой стороны реки над самой водой. А непосредственно у стен гостиницы располагалось крохотное живописное озерцо. Если его берега немного окультурить, то может получиться весьма неплохой центр всей рекреационной зоны перед входом в гостиницу.
Сейчас, правда, никакой окультуренности не было и в помине. Стройка есть стройка. Если бы ночь была не столь темна, то вся стройплощадка как на ладони простиралась бы перед Мыльниковым.
Впрочем, ему не было необходимости изучать сейчас общий вид объекта. Он вдоволь насмотрелся на него ясным днем с того же обрыва. Даже сделал несколько фотоснимков. Потом долго анализировал свои впечатления, сверяясь со снимками.
Ничего особенно подозрительного не обнаружил. Хотя пара мест вызвала его интерес. После этого Семен Платонович наведался на стройку днем. Официально, придумав подходящий предлог.
И опять разочарование. Ну просто неоткуда было взяться Половцеву на этой стройке!
И все же она тянула Мыльникова. Он решил осмотреть объект ночью. И теперь осторожно спускался с обрыва на стройплощадку, скользя по осыпи ногами, предусмотрительно обутыми в кроссовки с резиновыми шипами на подошве.
Объект пока не охранялся. Ибо охранять было нечего. Первоначальные земляные работы были закончены, и землеройная техника ушла. И теперь шла заливка фундамента. Впрочем, возможно, охранять все же было чего. Но Тонков, есть Тонков. Его объекты в охране не нуждались.
Мыльников долго анализировал собственные подозрения в отношении этой стройки. В самом деле, почему он был уверен, что Половцев появился «на» стройке, а не просто прошел «через» нее?