Хомяков Петр Михайлович. Тайна царя Иоанна

   – Надо хотя бы вернуться и закопать эту гору трупов. Нам просто невозможно будет работать в подземелье, они же начнут вонять.
   – Верно! – единодушно подхватили почти все присутствующие.
   – Но где их закапывать? – спросил Кузнецов.
   – Да лучше всего там же, в подземелье. Они будут как бы дважды упрятаны. В подземелье, да еще и закопаны.
   – Да… – протянул профессор и вдруг крепко задумался, почти впав в ступор.
   – Михалыч! Не спи, замерзнешь, – непочтительно прервал его молчание Мыльников, с которым они уже перешли на «ты».
   Кузнецов как будто очнулся.
   – Как вы считаете, – спросил он, обращаясь ко всем сразу, – если бы некто решил прятать библиотеку, что называется «с гарантией», он бы что сделал, построил бы подземелье, а в нем просто расставил стеллажи?
   Ему ответил Виталий, настроенный наиболее решительно среди всех.
   – Да нет, он бы сделал из этого подземелья тайный ход в…
   – Другое подземелье. И стеллажи поставил бы уже там? Так что ли?
   – А что бы, по-вашему, он сделал? – недоуменно спросил Виталий.
   – Кажется, я понял мысль профессора, – вклинился в их диалог Мыльников. – Этот некто просто закопал бы сокровища в подземелье. Возможные искатели нашли бы подземелье, развалили бы все стены в поисках хода в другие помещения, но так ничего бы не обнаружили.
   Как мы, – добавил он.
   – Вот это да! – воскликнули все разом. – Подполковник голова.
   – Не я голова, а профессор. Он пришел к этой мысли и хотел, чтобы мы тоже обо всем догадались сами.
   – Зачем, сами? – спросил Алексей.
   – Чтобы в процессе поиска ответа дойти до кое-каких важных деталей. По принципу ум хорошо, а два лучше.
   – Ты точно пересказал мой замысел, Семен. Но догадался только ты. Теперь уже прямой вопрос, какие соображения на этот счет?
   – Закопать можно клад, – быстро сказал Алексей. – Но как закопать библиотеку?
   – В сундуках, например.
   – Хорошо, но если Половцев нашел именно таким образом спрятанную библиотеку, то должны сохраниться следы его свежих раскопок.
   – Не обязательно. Как вы заметили, там разнозернистый неслоистый песок. В таком грунте следы копания в условиях сухого подземелья не видны. Да и натоптали там многие и много.
   – А до того, как натоптали?
   – А до того мы все смотрели на стены, но не себе под ноги.
   – И все-таки должны быть некие наводки, где надо копать. Все те же приметные знаки. Где им быть? Да и какие они? Все те же искривленные свастики?
   Все помолчали. А княжна твердо сказала.
   – Нет, это должен быть Сварогов квадрат.
   – Откуда вы знаете это Тамара?! – воскликнул Алексей.
   – Знаю, Леша. Я же все-таки из рода колдунов. Но мою душевную уверенность к делу не пришьешь. Поэтому выскажу рациональное соображение. В Ливонскую войну Грозный с большим упорством штурмовал, а потом удерживал Полоцк. В легендах нашего рода сказано, что он хотел, как и его предок Владимир, овладеть одной из княжон нашего рода. И через нее выйти на те тайны, которыми мы владеем.
   Ему не удалось сразу, на месте вычислить среди полоцких дворян представителей или представительниц нашего рода. И тогда он принял решение «на всякий случай» переселять сюда, в свою тогдашнюю столицу всех пленных дворян Ливонской войны. Потом, де, разберемся.
   И, кстати, уж извините за грубость, передрал он потом чуть ли не всех девиц плененных семейств. Это можно объяснить его примитивным сластолюбием. Но я думаю, не все так просто. Такого типа люди верят в свою харизму и сверхъестественные возможности. Вполне возможно, что Грозный самонадеянно полагал, что в постели ему скажут даже больше, чем на дыбе.
   Кстати, видели его скульптурный портрет в музее? Если да, то заметьте, сколько похожих типов гуляют по улицам нашего городка. Впрочем, это лирическое отступление.
   Но те тайны, которыми владели мы, сродни, если так можно сказать тем тайнам, которые были в его библиотеке. И пряча эту библиотеку, он вполне мог использовать в качестве, как это говорят некоторые молодые люди, «наводки» наш знак – Сварогов квадрат.
   – Но мы там нигде не видели Сварогова квадрата!
   – Значит, плохо искали. Или искали не там. Или не совсем там.
   – Хорошо, – прервал их дискуссию Мыльников. – Так или иначе, но надо идти в подземелье и копать. Это надо и для поисков, и чтобы похоронить трупы.
   – Верно, – подвел итог Кузнецов. – Едем. Кто остается с Семеном?
   – Не надо со мной никого оставлять. Я более или менее в норме. При оружии и при удостоверении. Это раз. И потом, на чем намереваешься ехать, Михалыч? Не на «трофейной» же «Газели»?
   – Разумеется, нет. Без тебя на ней опасно ездить даже по лесам. Поедем на моей машине. А на «Газели» уж потом с тобой будем вывозить трофеи.
   – Разумно.
   – Тогда, по коням, господа, – сказал Кузнецов вставая.
   – Погодите, Святослав Михайлович! Только один вопрос, – подал голос Алексей.
   – Давай, но в темпе.
   – Тамара, о каких это общих тайнах вы говорили?
   – Найдем библиотеку, тогда расскажу. А пока некогда. Поехали, мальчики, поехали.
   Они копали и тыкали в рыхлый песок тонкие стальные прутья, найденные у Кузнецова в гараже. Они остались после какого-то этапа строительства его дома и пригодились сейчас весьма кстати.
   Это продолжалось уже более двух часов. Все было безрезультатно.
   – Давайте сделаем хоть одно дело, – взмолился Алексей. – Хоть закопаем этих клиентов. Они уже воняют, сил нет.
   – Давай, – согласился профессор.
   Его блестящая идея опять не подтверждалась. И он чувствовал не просто досаду, но прямо-таки какую-то личную обиду на судьбу за нелогичность и уродскую хаотичность этого мира.
   Он со злостью вонзил лопату в землю. Песок хорошо копался. И яма, ранее сделанная с поисковыми целями, росла с каждой минутой. Кузнецов сгонял свою злость в бешенной физической работе. Это была какая-то молитвенная истовость.
   Остальные отошли от него и или отдыхали, или просто не хотели мешать выходу его ярости.
   Через полчаса яма была уже готова. Кузнецов вышел из нее, шатаясь от усталости.
   – Давайте, господа. Теперь ваша очередь. Никаких сундуков в этом месте нет. Так что стаскивайте наших клиентов и засыпайте их.
   Он привалился к стене и, мысленно представив Сварогов квадрат, обратился к своим русским Богам.
   «Помогите мне! Я знаю, вы меня слышите. Вы же помогали мне не раз. Но тогда я этого не понимал. А теперь понимаю. Помогите. Я же ищу то, что ищу, во имя торжества Ваших идеалов. Я же верю Вам. Ответьте мне!».
   Ничего не пришло в голову. Он постоял. И вдруг почувствовал, что давно жаждет помочиться. Кузнецов был в этих делах более чем прост. Сказывалась его юность, проведенная в дальних геологических экспедициях. Чуть отойдя в сторону, он начал расстегивать ширинку
   – Профессор! Это черт знает что! Ну не при даме же!!! Отошли бы хотя бы в проход, что ли! – раздался возмущенный голос Тамары.
   – Извините, княжна. Но там черт ногу сломит. Темно.
   – Так возьмите фонарь!
   – Леха, дай фонарь, – попросил Кузнецов.
   Алексей подал ему большой фонарь.
   Святослав, светя себе под ноги, отошел в проход, по которому они проникали в подземный зал. Сам проход был укреплен не везде. И не всегда камнями. Но вход в зал был сооружен в виде добротной каменной арки, крепко подпиравшей стены и свод прохода.
   Окончательно расстегнув уже полу расстегнутую молнию на ширинке, Кузнецов с удовольствием начал мочиться. Фонарь мешал. И профессор прицепил его за какой-то крючок к кольцу на груди своей куртки. Фонарь крутанулся на этом кольце и стал светить вверх. Впрочем, его свет был уже не нужен. Кузнецов вполне основательно пристроился за углом, образованным стеной зала и проходом. На расстоянии, достаточном, чтобы быть не видимым Тамаре, стоящей рядом с ребятами, засыпающими яму.
   Кузнецов мочился долго, испытывая знакомое всем мужикам в таких случаях облегчение. Потом основательно отряхнулся и застегнул ширинку. Взял неловко висящий фонарь, он машинально посмотрел по направлению его луча, торчащего вверх.
   В ярком свете фонаря он увидел на своде арки вырезанный на камне Сварогов квадрат.
   Один луч его был заштрихован четко прорезанными косыми чертами.

ЧАСТЬ III
БЕГ С ПРЕПЯТСТВИЯМИ

Глава 1. Предыстория разгадки

   – Да, лихо, прямо скажем, лихо, – как-то даже лирически прокомментировал рассказ о нахождении места библиотеки Мыльников.
   Они опять сидели в гостиной дома Кузнецова. В разных комнатах стояли десять огромных сундуков со свитками рукописей и книгами.
   – Да, Семен, но согласись, как оригинально спрятать. Не в самом зале, а прямо у его порога.
   – А что ты хочешь, Михалыч, Грозный был мастером психологических этюдов. Он и в этом соригинальничал.
   – На каждого оригинала найдется другой оригинал, – вставила Тамара и лукаво добавила, – с расстегнутой в присутствии дамы ширинкой.
   Все дружно расхохотались.
   – Извини, княжна. Я старый полевой работник. В тайге и степи живешь без сантиментов. Да и с девицами княжеских родов общаюсь впервые.
   – А перед другим девицами, считаешь, можно спокойно мочиться?
   И поспешила добавить с теплотой в голосе, чтобы профессор не успел обидеться.
   – Да ладно тебе, Михалыч. Не обижайся на мою дружескую критику. Просто, скажу как женщина, ты такой большой оригинал, что к тебе надо долго привыкать, прежде, чем иметь с тобой дело.
   – Да, кстати, о делах, – вставил Семен. – Как зачистили вход в подземелье?
   – Давай, Виталя, расскажи старшему товарищу, как профессионал профессионалу, – чуть иронично бросил Кузнецов.
   – Профессионально, Семен Платонович. Вход обвалили. Потом вообще все место вокруг разорили. Плиту со свастикой расколошматили, а осколки разбросали. Еще раз проверили место на предмет наличия гильз. А потом забросали землей все неровности, натаскали сушняка и устроили маленький лесной пожар. Сейчас сухо. Все вокруг выгорело капитально.
   – Какое варварство! Михалыч, и это твоя смена! И это лучшие люди Русского Сопротивления! И такие люди будут в случае победы национальной революции править Россией!
   Мыльников говорил все это задорно и весело. С очевидной иронией, пародируя сам себя.
   Кузнецов рассмеялся.
   – На войне, как на войне, Семен. Тем более, что мы еще не закончили наше дело. И лишние следы нам ни к чему. Ты же не хочешь их оставлять тоже?
   – Разумеется. Ну да ладно. А теперь выход княжны Полоцкой. Ждем обещанного рассказа, ваша светлость. Или он не состоится до тех пор, пока вся библиотека не прочитана до конца?
   – Кончайте прикалываться мужики.
   – Какая грубость! И это профессиональный филолог, да к тому же еще и княжна!
   Все дружно рассмеялись. Всем было хорошо и весело. Они выиграли серию трудных боев. И им хотелось сейчас расслабиться и шутить, общаться играя. В стиле карнавала или языческого праздника.
   На столе стояли разные салаты, демонстрируя овощное и фруктовое обилие конца августа. А также разнообразное мясо и рыба. Разумеется, вино тоже присутствовало.
   – Ладно, мальчики, наливайте. А то рассказ долгий. В горле пересохнет.
   Кузнецов потянулся к бутылкам.
   – Красное, белое, водку, коньяк? Кому что.
   – Сами за собой поухаживаем, Михалыч. Твоя задача только княжну обслужить.
   – Что будем пить, ваша светлость?
   – Налей-ка мне Михалыч вот того Шардане Мысхако. Как оно только оказалось в нашей деревне?
   – Элементарно. Не совок чай. Скоро все будем разбираться не только в марках, но и урожаях. Как белые люди.
   Ну, за нас! За белых людей! И за наших русских арийских белых Богов! Мы прославим их своими делами. А они помогают и еще не раз помогут нам. За нас и за них! Вы рядом с нами, пращуры. Наше веселье – ваше веселье!
   И он опорожнил свой бокал.
   – Все, княжна. Теперь твой рассказ и больше никаких пауз.
   – Ладно, мальчики. Слушайте и не перебивайте. Но учтите, начну с дел очень давних. Ни много, ни мало, с рождения Христа.
   – Да хоть с сотворения мира!
   – Все замолкли! Слушаем.
   – Мы как-то привыкли, и не замечаем, – начала Тамара, – но наш отсчет времени идет с Рождества Христова. И действительно, наше время нельзя себе представить без христианства. Как бы к нему не относиться. Здесь, как я понимаю, собрались закоренелые язычники и неисправимые грешники.
   Она лукаво улыбнулась.
   – Скорее греховодники, княжна, – не удержался от реплики Кузнецов.
   Княжна с улыбкой погрозила ему пальцем и продолжала.
   – Итак, понимание сути нашего времени полезно всем, в том числе и язычникам. И им, кстати, в первую очередь. Поэтому, от понимания христианства никуда не уйдешь.
   А для этого, в свою очередь, надо понять фигуру Иисуса и то, как эту фигуру потом использовали.
   Вообще, история человечества, я бы сказала, вся история человечества, а не только та, писаная история, которую мы знаем, была бы невозможна без фигур, которых можно назвать пророками, Сынами Бога и тому подобными определениями.
   Любой человек, понявший нечто очень важное с точки зрения развития человечества и цивилизации, начинает ощущать, что это не он сам все это понял, придумал, создал. Он просто стал проводником воли Творца, его орудием.
   – Великий русский гений академик Вернадский говорил, что истину ему внушает Бог, а его задача как ученого, объяснить эту истину коллегам в соответствии с имеющейся понятийной базой. Возможно, я не точен в формулировках, но суть этого высказывания именно такая, – вставил Кузнецов.
   – В точку, профессор, в точку. Я всегда догадывалась, что вы не просто научный работник, а человек, весьма широко мыслящий.
   – Да наш Михалыч не только в науке рульный мэн, – вставил Виталий.
   – Хватит прерывать княжну, – ревниво вставил Мыльников.
   – Не кипятись, Семен, мы никуда не спешим. У нас, в некотором роде, закрытие сезона. Сидим, разговариваем, пьем. Можем себе позволить. Тем более, под твоим чутким патронажем. Ведь ты у нас пока что зам главы РОВД, а не маньяк-убийца и похититель национального достояния, – лениво и иронично подал реплику Святослав.
   – Ты поразительно чуток к соратникам и сообщникам, профессор, – столь же иронично заметил Мыльников.
   Они посмотрели в глаза друг другу с пониманием. И почти разом оба усмехнулись.
   Их перепалку прервала Тамара, продолжая, как бы не заметив этой пикировки.
   – Да, Вернадский был прав. Он, конечно же, гений. Гений, но не пророк. А вот подаривший миру железо наш предок Сварог тот был пророком. Таких называли Сынами Божьими или даже Богами. Впрочем, тут дело в терминологии. Индоарии, например, выстраивали целую иерархию таких Сынов Божьих, выделяя аватар, пророков, понимающих Божий замысел и несущий его определенным народам в определенное время, и пророков более высокого уровня, неких аналогов мессий. Но к последним относились только те, кто принес настолько глубокие знания и умения, которые способствовали смене эпох. Такие Сыны Божьи были, и еще появятся. Это Творец один, а его продвинутых помощников, которых нам не грех тоже называть Богами, настолько они выше нас, много.
   Наш Сварог в этом отношении мессия. И его вклад в реализацию замысла Творца настолько велик, что нам не грех считать его Сыном Божьим, или даже Богом. А вот Иисус тянет на аватару. Не более того.
   Надо сказать, что жизнь в бассейне Средиземного моря в те времена была настолько подла, гнусна и забюрократизирована…
   – Как сейчас в нашей долбанной Российской Пидерации, – вставил Алексей.
   – Примерно так, Леша, примерно так. Но, я думаю, все же еще хуже. Так вот эта жизнь была настолько бесперспективна и нетерпима, что очень многие взывали к людям с проповедью элементарной морали. В сущности, эта проповедь была тривиальна. «Ну не будьте такими подлецами, убийцами, паразитами, обманщиками! Ведь перережем и перетравим друг друга. И в наши города придут чужаки делить наше достояние».
   – Опять, как у нас! – воскликнул Виталий. – Пока Кремль дурит страну и русский народ, черножопые садятся нам на шею!
   – Опять ты прав, Виталий. Но только надо понять, что все это элементарно. Это даже не первый шаг к выходу из ямы. Это, как иногда говорит наш профессор, нулевой шаг. И такая проповедь видится каким-то откровением только в обстановке тотальной лжи, тупости, подлости и политиканства. Но, к счастью, никогда таким не бывает весь мир. Поэтому и этот вопль «Опомнитесь!» предназначен только тем, и важен только для тех, кто в данный момент должен опомниться. Но не для всего мира.
   – Не преувеличиваете, княжна? – вставил вдруг Мыльников. – Так ли это тривиально? Не мы ли, здесь присутствующие совсем недавно так лихо нарушали все эти заповеди, даже не почесавшись?
   – Это долгий разговор, Семен, – очень серьезно вставил Кузнецов. – Гораздо дольше того, что хочет рассказать нам княжна. Поэтому, давай, воздержимся от ухода именно в эту сторону. Хотя, я почему-то чувствую, что нам предстоит возможность обсудить все это на досуге.
   – Надеюсь только, что не в камере СИЗО.
   Тамара состроила недовольную гримасу, но произнесла только:
   – Шутки у вас, колонель. Но я продолжу. Несмотря на твой скепсис Семен, эти моральные проповеди действительно довольно тривиальны. Тривиальны настолько, что была масса конкретных исторических личностей, живших в разное время и наверняка не знавших друг друга, но говоривших некоторые сентенции почти одинаково
   Самым известным деятелем такого плана был Апполоний Тианский, которого некоторые исследователи готовы были даже считать историческим Иисусом.
   Характерно, что Апполоний был вполне конкретной личностью. И его переписка с несколькими римскими императорами и римской императрицей сохранилась. Апполония упоминают в своих произведениях Апулей, Лукиан, Дион Кассий, Ориген.
   Впрочем, он был не единственным. И раньше о них знали гораздо больше. Они были известны настолько широко, что ранние христиане не могли просто проигнорировать их существование.
   Так, один из деятелей раннего христианства Иустин, сказал даже: «дьявол с целью посеять сомнения среди верующих, задолго до рождения Христа преподал язычникам все эти вещи».
   Знаете, господа, кому как, но мне трудно представить, чтобы такая толпа учителей, говорящая независимо друг от друга одно и то же, иногда почти слово в слово была очень уж продвинутыми пророками. Значит, говорили они вещи достаточно очевидные. Не сказать тривиальные. Это вам не подарок людям огня или железа. Или пенициллина.
   Да, все эти учителя были в значительной части правы. Но ведь правы и те, кто говорит, что надо чистить зубы по вечерам или мыть руки после туалета. А что, люди это делали всегда? Отнюдь нет. Но научились, кстати, от кого-то конкретного научились, и уже не мыслят себе жизнь без этого.
   Хотя, Семен, в силу некоторых обстоятельств, не делают этого всегда. Нарушают, так сказать, заповеди, по чисто техническим, как сказал бы наш профессор, причинам. Но эти нарушения столь непреложных базисных правил жития почему-то не рассматриваются никем как смертный грех.
   Княжна выразительно посмотрела на Мыльникова и продолжала.
   – Вместе с тем, довольно важно все же найти того, среди этих многочисленных пророков, который не только по характеру своей проповеди, ибо как видим, она тривиальна, но и по общему рисунку своей судьбы похож на канонического Иисуса. Желательно даже похож и в деталях биографии.
   Мы потом поймем, почему это так важно.
   А сейчас лишь заметим, что такой персонаж действительно был. Правда, жил он почти на сто лет раньше выдуманного евангельского Иисуса. И поэтому многие второстепенные детали его жизни не соответствуют Евангелиям. Но как раз в этих евангельских деталях содержится столько противоречий, что именно они и позволяли во все века противникам христианства эту евангельскую версию критиковать.
   Я эти детали и их критику здесь разбирать не буду.
   – Тамара, но ведь это интересно, скажите, хотя бы, где можно прочитать об этом, – попросил Алексей.
   – Многое можно прочитать прямо здесь, в домашней библиотеке у профессора. Он так часто ссылается на эти книги, что подозреваю, они у него здесь, под рукой. Это, кстати, довольно известные среди специалистов книги по истории религии. Чуть ли не учебники. Но если ты уж так интересуешься всем этим поглубже, прочти Елену Блаватскую. Наша соотечественница, известная, как это обычно бывает, всему миру, но не в России.
   – Такая уж известная? Первый раз слышу, – возразил Алексей.
   – ООН объявила 1991 год, годом Блаватской. Этого тебе достаточно?
   – Вполне.
   – Итак, господа, история реального Иисуса такова. Серьезных подтверждений библейских историй типа исхода из Египта или так называемого Вавилонского плена нет. Зато история евреев последних полутора веков до нашей эры более или менее достоверна. Так вот, было тогда собственное государство евреев вассалом то египетских Птолемеев, то сирийских Селевкидов.
   Как такие убогие государства существуют? Да, как и сейчас. Маневрируют между приличными державами, обманывают, подличают, компенсируют недостаток сил и средств выжиманием соков из собственного населения.
   В результате этих малопочтенных маневров, стало еврейское государство, наконец, формально независимым. И правил там царь Александр Яннай. Мужик энергичный, занявший трон благодаря вдове своего старшего брата. Эта вдовушка, Александра Саломея, была бабой в летах, ей было 37 лет к этому моменту, что по нынешним меркам соответствует возрасту за пятьдесят. И она, сдается мне, делая этого младшенького брата царем и своим мужем, руководствовалась не только политическими, но и сексуальными соображениями.
   Любят, знаете ли, такие начинающие увядать красивые бабы более молодых голодных мужиков.
   – А почему этот царев брат был голодным до баб? – спросил Виталий.
   – Потому, что до смерти своего брата сидел в тюрьме.
   – А, тогда понятно.
   – Итак, господа, оцениваете ситуацию. Голодный сексуально озабоченный зэк дорывается до увядающих пышных прелестей.
   – Княжна, какими терминами вы пользуетесь?! – иронично воскликнул Семен, – «Бабы», «зэки». И это о царственных особах!
   – Я арийская княжна, подполковник! И говорю об этих смугленьких южанах так, как считаю нужным.
   – Не знал, что ты такая фашистка, Тамара.
   – А почему, по-твоему, я была в Белом доме в 1993-м, почему связала свою судьбу с Половцевым, почему знаю книги профессора? И какие убеждения могут быть у русской княжны и колдуньи?
   – Ладно, господа, оставим политические споры на потом, – вступил в полемику Кузнецов. – А княжна пусть использует ту лексику, которую считает нужной. Тем более, что ее образы весьма яркие и впечатляющие. И не нам учить правильно говорить дипломированного филолога.
   – Благодарю, профессор. Итак, Яннай в основном воюет, причем весьма успешно. Он расширил тогдашнюю территорию страны в десять раз.
   – Ого, да евреи и тогда били палестинцев! – воскликнул Виталий.
   – В этом отношении в жизни мало нового. Все пошло и тривиально. Но не будем прерываться. Итак, Яннай воюет, Саломея правит. И правит как всегда в такой ситуации на основе известных принципов сдержек и противовесов. А сдерживать на внутреннем фронте приходится две группировки – фарисеев и саддукеев.
   – А это кто такие? – спросил Виталий.
   – Объясняю. Саддукеи это потомки древних жрецов. Они по праву претендуют на контроль за пресловутым Иерусалимским Храмом. Основа их могущества финансы, прокачиваемые через этот храм. Так, они принимают подношения только монетами, отчеканенными в Храме. А для прихожан, у кого таких монет нет, устанавливают грабительский обменный курс.
   – Ну, типичные лица демократической национальности! – съязвил Виталий.
   – Да, но учти, что обдирали они прихожан своего Храма, то есть тоже лиц демократической национальности. Да и потом, тогда все храмы всех религий так делали. Например, храм Артемиды в Эфесе был крупнейшим банком тогдашнего Средиземноморья.
   Но мы снова отвлеклись. Итак, саддукеи имеют претензии контролировать храм. И контролируют его. А фарисеи представляют государственных налоговиков. И пытаются захватить еще и храмовые финансы.
   – Как у нас, прокурорские рэкетиры против Гусинского.
   – Ну, наши прокурорские и налоговики далеко переплюнули тех фарисеев. А те для подрыва позиций жречества только дискредитируют это саддукейское сообщество в глазах народа. Как дискредитируют? Показывая, что это жречество погрязло в пороках и отступило от морали. Поэтому фарисеи постоянно демонстрируют свою более высокую мораль на людях. И как всегда бывает в таких случаях, превращают мораль в фарс. Отсюда и пошло понятие фарисейства как явления.
   Так вот, фарисеи и саддукеи противостоят друг другу, но Саломея контролирует обе группировки. Ее муж саддукей, а брат фарисей.
   В этой борьбе особое место занимает Синедрион. Его называют сейчас Академией. Но это скорее не Академия, а некая законосовещательная и одновременно судебная палата, состоящая из интеллектуальных авторитетов.
   Так вот, контроль над этим важным органом еще при отце Янная Гиркане, захватывают фарисеи. Во главе его они ставят своего человека, дядю Марии, матери Иисуса.
   Александр Яннай, придя к власти, несколько прижимает фарисеев. Но не совсем. Просто дядю Марии, «чужого» фарисея, он заменяет «своим» фарисеем, братом своей жены Саломеи. Так примерно, Путин заменяет чужих олигархов своими.