То, как повел себя новичок на судне, то, как он проворно и умело обежал его с носа до кормы, как привычно зашмыгал от борта к борту, не могло не тронуть душу речного волка Рэта, не могло не убедить его в правоте всех немногих похвал, которых Мореход удостоил в письме своего сына.
В том, что парнишка был отличным матросом, сомнений не оставалось. Он брался за нужную снасть именно в ту секунду, когда Рэт собирался потянуться к ней, делал именно то, что Рэт только хотел сделать. Глаза его были устремлены то на Реку, то на катер, а по большей части — как и у самого Рэта — на то и на другое.
Когда на берегу показался Тоуд-Холл, Рэт словно невзначай бросил:
— Можешь встать за руль.
Это была огромная честь. Крысенок бросился исполнять команду-позволение, чем поначалу несколько взволновал Крота, полагавшего, что причаливание — достаточно сложный маневр, за который не следовало бы браться, не зная фарватера и прочих речных премудростей.
— Учти боковой ветер, когда будем выходить из-за того мыса, — весело посоветовал Рэт, уже чувствуя, что рулевой практически не нуждается ни в каких подсказках.
И действительно, уловив течение всех потоков вечернего воздуха, крысенок за мгновение до резкого порыва ветра едва заметно изменил курс катера.
— Сам причалишь? — спросил Рэт, когда катер вплотную подошел к пристани Тоуд-Холла.
— Так точно! — счастливо отрапортовал крысенок, словно молодой лейтенант-отличник, докладывающий своему капитану.
— Сначала остановимся у пристани, высадим пассажиров, затем заведем катер в док. А сейчас — глуши…
Впрочем, Рэт понял, что дальнейшие инструкции абсолютно излишни. Двигатель был заглушён в самый подходящий момент, а тем временем крысенок схватил весло и, действуя им, к удивлению Рэта, как шестом, ловко подогнал катер вплотную к пристани.
Глазам Выдры и Портли, поджидавших катер на берегу, предстало странное зрелище: на носу — гордо и задумчиво — стоял Рэт с канатом в лапах, а на руле лихо управлялся какой-то оборванец в лохмотьях явно восточного происхождения, ни дать ни взять — библейский лодочник.
— Это — что? — осведомился Выдра, как только Рэт спрыгнул на причал и затянул швартовый узел.
— Это — Живой Груз, — улыбаясь, ответил Водяная Крыса.
— Живой Груз? — переспросил Портли, подхватывая брошенный рулевым с кормы второй канат.
— Он немного поработает со мной, поучится уму-разуму, — важно заявил Рэт.
Крот с Племянником с неожиданным комфортом сошли с борта на пристань: дело в том, что на другом борту крысенок уперся шестом в речное дно, заставив катер замереть неподвижно у причальной стенки.
— Сдается мне, что он и сам много чего умеет, — не без уважения в голосе заметил Выдра, — этот парень, похоже, и сам много кого поучить может.
— Зато он плавать не умеет, — ревниво сказал Рэт. — А этому научиться не так уж легко, если с детства не пробовал. Придется с ним попотеть, с этим неучем.
— И не говори, — усмехнулся Выдра.
Крысенок тоже сошел на берег и внимательно посмотрел на нависавший над рекой силуэт Тоуд-Холла, в окнах которого как раз зажигался свет.
— Это ваш дом, мистер Рэт Водяная Крыса? — почтительно спросил он и на всякий случай добавил: — Сэр?
Рэт — в первый раз за день — от души рассмеялся:
— Ну нет. Это дом знаменитого мистера Тоуда, к которому мы приглашены на ужин.
Мой же дом — дальше, и находится он на самом берегу Реки, как и подобает дому водяной крысы. Насколько я знаю старину Тоуда, ко мне домой мы попадем только за полночь, впрочем, если ты устал, не волнуйся, у Тоуда найдется для тебя тихая комната, где ты сможешь спокойно поспать.
На террасе дома показались две знакомые фигуры, приветливо машущие лапами. Как бы ни ругались и ни ссорились Тоуд и Мастер Тоуд, в одном их мнение абсолютно совпадало: гостей надо встречать радушно и делать это искренне.
Вся компания направилась вверх по дорожке, ведущей к саду. Все изрядно устали, но тем не менее были довольны прошедшим днем. Счастливее всех был Живой Груз.
IV ЧУДИЩЕ С ЖЕЛЕЗНОГО МОСТА
Таинственные, даже трагические обстоятельства появления на Берегах Реки сына Морехода, равно как и решение Рэта принять юношу в помощники с предоставлением жилья и пансиона и с назначением на должность матроса первого класса, не могли не привлечь всеобщее внимание и не породить массу слухов.
Ничего не поделаешь: таковы нравы любого общества, даже столь мирного и доброжелательного, членами и лидерами которого были Барсук, Рэт, Крот и господин Тоуд. Всем становится скучно, если дела идут хорошо. Вот тогда-то люди (и звери) начинают искать что-нибудь неправильное или плохое. Прибрежные обитатели быстро нашли себе отличный повод для разговоров, пересудов, а главное — для озабоченности и даже беспокойства.
Не прошло и нескольких дней с возвращения Рэта из поездки за Живым Грузом, как осенняя прохлада опустилась на берега реки, вечерние сумерки стали свежее, а утки засобирались в ежегодное путешествие на юг. И вот в один из таких вечеров, в час, когда на небе появляются первые звезды, какое-то неизвестное, наводящее ужас существо впервые появилось около Железного Моста.
В тот вечер двое слуг из многочисленной челяди Тоуда — ученик садовника и прачка, которые в ту пору часто гуляли вдвоем, — направились к Железному Мосту, не обращая внимания на прохладный ветер — как и подобает юным влюбленным. Их милая прогулка была прервана появлением страшного и явно враждебно настроенного создания, направившегося в их сторону с опушки Дремучего Леса.
Проявив твердую решимость избежать встречи с неведомым чудовищем, молодые люди со всей возможной прытью удалились в противоположном направлении. Их бегство было столь поспешным, что они свернули не к Тоуд-Холлу, а в другую сторону и пришли в себя только у дверей дома Крота.
Любезный и гостеприимный хозяин, Крот с удовольствием предложил им перевести дух в доме и выпить чего-нибудь согревающе-успокаивающего.
— Ах, вы даже не представляете, — жаловалась Кроту прачка, — он был ростом с дерево и рычал и гневно скрежетал, приближаясь к нам!
— А вы случайно не запомнили его в лицо? — спросил Крот.
— Что вы, какое лицо! — воскликнул кавалер девушки. — Я же говорю, это был не человек. У него огромные глаза, горящие белым огнем, а еще у него был посох — выше, чем шпиль нашей церкви, клянусь вам!
Видя, что юная парочка не горит желанием возвращаться домой в одиночестве, Крот с Племянником решили проводить гостей. Оба надели сапоги и пальто, и — на всякий случай — Крот прихватил с собой старую верную дубинку, ту самую, которую Рэт подарил ему много лет назад. Вооружившись таким образом и не слишком-то веря страшным рассказам ученика садовника и прачки, кроты довели их до Тоуд-Холла, заглянув по дороге к Железному Мосту. Оттуда они даже посветили фонариком в сторону Дремучего Леса, в общем и целом с удовлетворением убедившись в отсутствии в ближайших окрестностях каких бы то ни было чудовищ.
Не обнаружив ничего опасного или сверхъестественного, кроты проводили садовника и прачку до Тоуд-Холла, где сдали их с рук на руки старшему садовнику и дворецкому (соответственно) в целости и сохранности. Сами же Крот с Племянником проследовали в гостиную, где хозяин поместья принял их, угостив ничуть не лишним в прохладный вечер глинтвейном.
Рассказ гостей о том, что сподвигло их на столь неожиданный визит, вверг Тоуда в панику, что было, по мнению Крота, пожалуй, слишком даже для его впечатлительной натуры. Приказав немедленно запереть все окна и двери, Тоуд вызвал старшего садовника, от которого потребовал предоставить объяснения случившемуся, и по возможности — не страшные и без чертовщины.
— Сэр, я поговорил со своим учеником. Парень он, позволю себе заметить, непьющий и здравомыслящий. Если хотите знать, что я думаю по этому поводу, то я, пожалуй, скажу, что это вернулся тот зловредный призрак, который пугал прибрежных жителей во времена моего прадедушки.
— Какой такой призрак? — спросил Тоуд, явно нервничая.
— Чудище с Железного Моста, — мрачно нахмурив брови, сообщил старший садовник. — Оно было так ужасно и вредоносно, что из всех окрестных деревень детей (в том числе и моих дедушку с бабушкой) и женщин вывезли в Город, а мужчины устроили героическую ночную облаву с засадой — с тем чтобы поймать чудище и вбить ему в сердце осиновый кол.
— Крот, Крот, ты слышал?! — завопил Тоуд, вытаращив глаза. — Чудище вернулось! Мы в опасности, нужно срочно вооружаться! Нам нужны ружья, а еще лучше — пушки и побольше солдат!
Крот в ответ рассмеялся и сказал:
— Насколько мне известно, я занимался выяснением обстоятельств этой истории несколько лет назад — так называемое Чудище на поверку оказалось всего лишь бездомным бродягой, изрядным пьяницей, на пару недель поселившимся под нашим мостом.
— Может быть, так оно и было, — с сомнением покачал головой садовник. — Вам, сэр, конечно, виднее. Но мы — люди простые, неученые, и тем, кому приходится иногда ходить за Железный Мост по делам или забираться в Дремучий Лес, доводилось слышать от ласок и горностаев, что Чудище появляется из чащи Дремучего Леса раз в сто лет — и появляется оно не просто так, а для того, чтобы пожирать стариков и младенцев!
— Стариков, говоришь? — охнул Тоуд, глаза которого, казалось, готовы были вылезти из орбит.
— Да, а еще тех, кто помоложе! Ему, говорят, нравится нежное мясо, которое так легко рвать клыками.
— Клыками?! — чуть слышно переспросил Мастер Тоуд, который, несмотря на весь свой юношеский задор, был ничуть не меньшим паникером, чем его дядюшка-опекун.
— Ну ладно, поговорили — и хватит. — Крот взял разговор в свои руки и для начала распорядился, чтобы садовник прекратил рассказывать ужасы.
— Мы окружены, мы попали в осаду и в засаду! — дуэтом завывали жабы, забывшие обо всех разногласиях и почувствовавшие единство и близость в час постигшего их несчастья.
Потребовалось еще некоторое количество глинтвейна — того, что приготовил Тоуд, и того, который пришлось срочно варить Кроту по своему рецепту: с дикой сливой и мускатным орехом (великолепное успокаивающее средство), — а также твердое обещание Крота остаться ночевать у дверей хозяйской спальни с дубинкой наготове, чтобы Тоуд и его подопечный хоть чуточку успокоились.
К утру Тоуд взял себя в руки, а через каких-то три дня, в течение которых, несмотря на тщательное наблюдение, установленное более любознательными и менее суеверными обитателями Ивовых Рощ, Чудище так и не появилось, он наконец вернулся в обычное приподнятое настроение.
Тем печальнее оказался тот факт, что следующим, кто на четвертый день увидел то самое чудовище, был не кто иной, как сам Мастер Тоуд — в компании с Выдрой, Портли и Сыном Морехода (так прибрежные жители прозвали нового подопечного Рэта). Они как раз заканчивали очистку одной из речных заводей и пристали к берегу на двух лодках (Рэта и Выдры), полных старых корней и прошлогодних палых листьев, когда, когда…
— Моп Dieu! — воскликнул вдруг Мастер Тоуд, от изумления переходя на родной французский язык. — Что это? Ah, non!
Дрожащей лапкой он махнул в сторону Железного Моста. Вскарабкавшись на берег, его приятели посмотрели туда и все как один (даже Выдра, отличавшийся всегда завидным хладнокровием) остолбенели от ужаса.
На мосту маячила странных пропорций фигура — немалого роста, изрядной толщины, с горящими огромными глазами, — в общем, вполне совпадающая с описанием, данным испуганной парочкой несколько дней назад. А главное — чудище действительно держало в руках толстую палку, — посох, кол, жердь? — которой ему ничего не стоило бы сбросить в воду всю компанию.
Судя по всему, Чудище заметило их и собралось спуститься с моста, направляясь к ним. Только твердость духа Выдры да спокойное и уверенное поведение Сына Морехода удержало Мастера Тоуда и Портли от казавшегося им вполне обоснованным стремительного бегства в противоположном направлении.
— Эй, ты, кто ты такой и чего тебе нужно? — не слишком приветливо крикнул Выдра.
Сын Морехода тем временем молча поднял со дна лодки здоровенный железный крюк и угрожающе замахнулся им в сторону незнакомца.
Этого оказалось достаточно, чтобы остановить продвижение Чудища в их сторону. Оно замерло на месте, покачало огромной головой и, развернувшись, перешло мост, где и скрылось в прибрежных зарослях под покровом тумана и вечерних сумерек.
— Вы слышали этот страшный рык и дикий вой? — спросил у друзей Мастер Тоуд.
— Видели длинные острые когти и страшные клыки? — вслед за ним воскликнул Портли.
Изрядно перепуганная, вся компания сочла за лучшее отступить вниз по реке и укрыться в доме Рэта. Тот выслушал взволнованный рассказ с некоторой долей скептицизма, ибо, как и Крот, не слишком-то доверял всяким историям про привидения и прочую нечисть. Однако Выдра — как спокойный, уравновешенный и здравомыслящий свидетель — внушал вполне заслуженное доверие. К тому же его слова с не меньшей рассудительностью подтвердил и Сын Морехода. Это заставило Рэта отнестись к случившемуся со всей возможной серьезностью. Тем не менее что-то не позволяло ему безоговорочно поверить в Чудище.
— Чудище, чудище, — пожал плечами Рэт. — Наверняка это какой-нибудь бродяга, а еще вернее — какой-нибудь шутник, решивший нагнать страху на окрестных жителей. Против таких чудовищ есть одно хорошее средство — несколько основательных тумаков, которые оно непременно получит, доведись ему только попасть мне в руки.
— Мой дядя тоже так всегда говорит, — добавил племянник Крота.
— Вот пошел бы с нами сегодня на Реку — мог бы всласть поколошматить его, — сказал Выдра, которого еще утром озадачил отказ Рэта принять участие в общей работе.
— У меня были дела кулинарного характера, — объяснил Рэт. — Племянник напомнил мне, что завтра у нашего Крота день рождения. И хотя наш скромняга никогда раньше не устраивал званых вечеров в этот день, я думаю, настало время устроить ему настоящий праздник. С Племянником я договорился: пока Крот будет у меня обедать, у него останется время убраться в доме, приготовить бутерброды, ну и вообще — подготовиться к празднику. А я сделаю имениннику сюрприз: принесу торт, на изготовление которого у меня и ушел весь сегодняшний день.
Рэт провел гостей в кухню, где продемонстрировал им большой смородиновый торт с шапкой из белого крема, по которому шоколадом было выведено поздравление («Старине Кроту в день рождения»), а также нарисована лодка с сидящими в ней Кротом и Рэтом Водяной Крысой.
— Впечатляет, Рэтти, очень даже впечатляет, — нарушил общее восторженное молчание Выдра.
— Надеюсь, Кроту тоже понравится, — сказал Рэт. — Главное, собраться завтра всем вместе ровно в три часа и хором поздравить его. Я попросил Барсука взять на себя своевременное появление Тоуда, который, как мы все знаем, очень любит заставлять себя ждать. И нечего так на меня смотреть, Мастер Тоуд. Ты, насколько я могу судить по своему опыту, в этом отношении ничуть не лучше старшего Тоуда. Ладно, а теперь опишите мне еще раз ваше чудище.
Время пролетело незаметно, и, когда разговор о Чудище закончился, выяснилось, что уже стемнело. Домик Рэта не был особенно просторным, и было решено, что Выдра заберет к себе на ночь Мастера Тоуда, сначала наскоро переправив Племянника через Реку, чтобы тот попал домой кратчайшей дорогой.
К удивлению Выдры, уже на пороге его дома Мастер Тоуд заявил:
— Большое тебе спасибо за то, что оставляешь меня переночевать, но, знаешь, я лучше все-таки вернусь домой.
— Не волнуйся, Тоуд не будет беспокоиться и искать тебя, — успокоил его Выдра. — Он же знает, что ты с нами.
— Понимаешь, дело даже не в этом. Он ведь установил для меня строгое расписание на все каникулы. Ровно в шесть я должен сидеть в кабинете — вечерние занятия по разным предметам, — а в половине восьмого мне положено уже спать, погасив свет в комнате. Я и так здорово задержался сегодня. А если я не буду слушаться, Тоуд пригрозил обойтись со мной самым жестоким образом — перестать платить за мое обучение и предоставить мне самому зарабатывать себе на пропитание.
Выдра с трудом сдержал улыбку, слушая этот жалобный рассказ о чудесах педагогики. Он уже собрался проводить Мастера Тоуда до дому, когда, ко всеобщему удивлению, на пороге из темноты появился сам Тоуд собственной персоной с фонариком в лапе.
— Привет, Выдра, — сказал он, — я тут ищу кое-кого… А, вот и он, загулявший сорванец, который будет примерно наказан…
— Ой, не надо, пожалуйста, — взмолился Мастер Тоуд. — Я просто… ведь мы тут…
Выдра положил лапу ему на плечо, и Мастер Тоуд осекся. Общим собранием было решено не рассказывать Тоуду о новой встрече с неведомым Чудищем, чтобы не расстраивать его и не спровоцировать впечатлительную натуру на какую-нибудь глупость вроде того, чтоб нанять для охраны поместья роту вооруженных солдат.
— Тоуд, это я виноват в том, что твой подопечный задержался. Мы увлеклись работой, в которой, следует заметить, он проявил немалое прилежание и сноровку. А как раз сейчас я его уговаривал не ходить домой одному, что он собирался сделать, несмотря на тот страх, который мы пережили на днях.
— Чушь все это! — безапелляционно заявил Тоуд. — Чушь и суеверия, достойные лишь скудоумных садовников да впечатлительных прачек, но никак не подобающие нам — почтенным гражданам, не собирающимся впадать в панику и даже вообще придавать этому сколько-нибудь серьезное значение.
— Значит, ты не боишься Чудища с Моста? — переспросил Выдра, немало удивленный тем, что Тоуд явился к нему почти в темноте один-одинешенек.
— Я? Да нисколечко! — убежденно воскликнул Тоуд. — Ну а теперь, мой юный друг, собирайся в дорогу. Тебе нужно выспаться и хорошенько отдохнуть перед завтрашним днем.
— А… а что будет завтра? — осведомился Мастер Тоуд.
Зловещая ухмылка расплылась по физиономии Тоуда.
— Завтра мы начнем практические образовательные занятия, давно обещанные тебе.
— Ah, non!— простонал Мастер Тоуд.
— Нет, да! —заявил его опекун. Помахав лапой Выдре, Тоуд решительно направился в сторону моста.
— И вы совсем не боитесь, дядюшка? — почтительно спросил Мастер Тоуд.
— Совсем! — сказал Тоуд и небрежно пожал плечами, ощущая под пальто приятную тяжесть револьвера, трех кинжалов и сабли, которые он прихватил с собой — так, на всякий случай.
Более того, он даже пытался время от времени побеседовать со своим попечителем на темы топографии, геометрии, тригонометрии, равно как и истории колоний и Великой французской революции. Все, что Тоуд знал по этим вопросам, несколько, говоря деликатно, подзабылось, но это ни на миг не удерживало его от того, чтобы высказать свои суждения по всем вышеперечисленным предметам, добавив заодно кое-какие сентенции по поводу шекспировских комедий и трагедий, что, как полагал Тоуд, не может не быть полезным для столь любознательного юноши.
Единственным неприятным для Тоуда моментом во всей этой идиллии была необходимость поступиться кое в чем своими многочисленными привычками. Впрочем, пользуясь несравненно большим, чем Мастер Тоуд, правом на неприкосновенность частной жизни, он сумел уладить отдельные вопросы, поначалу не дававшие ему покоя. Оказалось, что вовсе не так уж трудно следовать строгой диете с завтраком, состоящим из стакана апельсинового сока, поджаренного хлеба (без масла), одного яйца (всмятку) и ломтика постного бекона (раз в неделю), если, по договоренности с дворецким, ровно без четверти девять, когда юный подопечный Тоуда отправлялся в кабинет и приступал к занятиям, самого Тоуда уже ожидал в спальне полноценный английский завтрак с дополнением в виде целой вазочки плюшек с маслом (столь важных для питания почтенного джентльмена в преддверии суровой зимы).
Тоуду оставалось лишь печально вздыхать: вот таким странным образом — приступая к тайному второму завтраку — ему вновь удавалось поймать давно забытые ощущения юности: запретный, тайно обретенный плод действительно оказывался слаще дозволенного.
Разумеется, его изрядно удивило то, с каким спокойствием, без какого бы то ни было проявления недовольства, юноша согласился принимать столь горькое лекарство. Впрочем, поразмыслив, Тоуд пришел к выводу, что в этом отношении не пропали напрасно уроки хитрости и изящного введения в заблуждение, самолично преподанные Toyдом своему юному родственнику. Без всякого сомнения, Мастер Тоуд наверняка наладил свои тайные каналы поступления дополнительного пропитания, пользуясь расположением давно очарованной им домоправительницы. В качестве тайников скорее всего использовались некоторые ящички письменного стола в кабинете и пространство за книгами на полках в библиотеке: при необходимости Тоуд и сам воспользовался бы ими.
Рано или поздно Мастеру Тоуду предстояло встретиться лицом к лицу с большим миром, где ему очень быстро придется убедиться в том, что цель оправдывает средства. Что-то подсказывало Тоуду, что юноша будет благодарен ему за преподанные этой осенью прямые и завуалированные уроки выживания.
Размышляя над этими проблемами, Тоуд незаметно для себя привел подопечного домой, где тот поспешил в спальню, взмолившись напоследок: «Неужели вы будете завтра так жестоки и пошлете меня в дальний поход?» Тоуд сделал вид, что не расслышал жалобы, сосредоточив свое внимание на том, чтобы в очередной раз не попасться на какую-нибудь новую уловку Мастера Тоуда. До сих пор тому под разными предлогами удавалось избегать мучительных педагогических упражнений, назначавшихся чуть ли не каждый вечер на следующий день.
Выручали Мастера Тоуда безошибочно вызывающие сочувствие ноющие суставы, головные боли, проблемы с желудком, шалящий аппендикс, головокружения, двоение в глазах, обмороки и прочие недомогания, ценные тем, что с наступлением сумерек (когда исчезает угроза немедленного применения пыточных методов воспитания) они могут благополучнейшим образом перестать мучить бедного больного, не лишая его возможности принять участие в полноценном обеде и ужине.
И такими неизменно успешными были применяемые Мастером Тоудом отговорки, не отличавшиеся особым разнообразием, так легко день за днем проигрывал педагогическое сражение сам Тоуд, что у Тоуда-младшего не могло не родиться подозрение, будто и сам Тоуд-старший не слишком-то горел желанием предаться восхитительным удовольствиям пеших прогулок и туристических походов. Мастер Тоуд даже потихоньку уверовал в свою окончательную победу и решил, что можно больше не ожидать леденящих душу предложений насчет «пойти хорошенько прогуляться».
Несмотря на всю обоснованность таких предположений, выяснилось, что в конце концов Мастер Тоуд недооценил настойчивость своего опекуна. С одной стороны, перспектива долгих пеших переходов по пересеченной местности действительно ввергала Тоуда в едва скрываемый ужас. Изрядно давила на его настроение и груда туристского снаряжения, закупленного им в Городе в самом лучшем магазине по продаже этих товаров. Не раз и не два перебирал Тоуд вещи из приобретенных комплектов, не особо представляя себе назначение половины из них, но вполне отчетливо понимая: все то, что не удастся надетьна себя, придется нестина себе. Что касается высоких ботинок с подбитыми гвоздями подошвами или объемистых фляг, то их предназначение не вызывало больших вопросов. Но вот такие предметы, как пугающих размеров нож, противомоскитная сетка или инструмент, напоминающий одновременно кирку и мотыгу, — зачем они все нужны степенному джентльмену, решившему предпринять не слишком длительную прогулку по окрестностям?
Следуя мудрому совету Барсука, Тоуд заказал себе несколько книг на тему туризма и походов. Разумеется, выбраны были произведения самых модных и известных авторов. Несколько дней книги провалялись на столе даже не распакованными — всем известно, что Тоуд никогда не отличался большой любовью к чтению. Но в одно прекрасное утро, подкрепив свою решимость дополнительной порцией взбитого яичного крема и шоколадного пудинга, Тоуд заставил себя раскрыть наугад один из томов и погрузиться в изучение его содержания.
То, что он прочел в книгах, привело его в полный восторг. Перед его глазами разворачивались эпопеи переходов через Пиренеи (раз плюнуть!), штурмов Монблана (ребенку под силу) и австрийских Альп (чуть труднее, но тоже не проблема), бешеных спусков наперегонки со смертоносными лавинами на северных склонах Бернских Альп (что оказалось вовсе не безнадежной затеей).
В том, что парнишка был отличным матросом, сомнений не оставалось. Он брался за нужную снасть именно в ту секунду, когда Рэт собирался потянуться к ней, делал именно то, что Рэт только хотел сделать. Глаза его были устремлены то на Реку, то на катер, а по большей части — как и у самого Рэта — на то и на другое.
Когда на берегу показался Тоуд-Холл, Рэт словно невзначай бросил:
— Можешь встать за руль.
Это была огромная честь. Крысенок бросился исполнять команду-позволение, чем поначалу несколько взволновал Крота, полагавшего, что причаливание — достаточно сложный маневр, за который не следовало бы браться, не зная фарватера и прочих речных премудростей.
— Учти боковой ветер, когда будем выходить из-за того мыса, — весело посоветовал Рэт, уже чувствуя, что рулевой практически не нуждается ни в каких подсказках.
И действительно, уловив течение всех потоков вечернего воздуха, крысенок за мгновение до резкого порыва ветра едва заметно изменил курс катера.
— Сам причалишь? — спросил Рэт, когда катер вплотную подошел к пристани Тоуд-Холла.
— Так точно! — счастливо отрапортовал крысенок, словно молодой лейтенант-отличник, докладывающий своему капитану.
— Сначала остановимся у пристани, высадим пассажиров, затем заведем катер в док. А сейчас — глуши…
Впрочем, Рэт понял, что дальнейшие инструкции абсолютно излишни. Двигатель был заглушён в самый подходящий момент, а тем временем крысенок схватил весло и, действуя им, к удивлению Рэта, как шестом, ловко подогнал катер вплотную к пристани.
Глазам Выдры и Портли, поджидавших катер на берегу, предстало странное зрелище: на носу — гордо и задумчиво — стоял Рэт с канатом в лапах, а на руле лихо управлялся какой-то оборванец в лохмотьях явно восточного происхождения, ни дать ни взять — библейский лодочник.
— Это — что? — осведомился Выдра, как только Рэт спрыгнул на причал и затянул швартовый узел.
— Это — Живой Груз, — улыбаясь, ответил Водяная Крыса.
— Живой Груз? — переспросил Портли, подхватывая брошенный рулевым с кормы второй канат.
— Он немного поработает со мной, поучится уму-разуму, — важно заявил Рэт.
Крот с Племянником с неожиданным комфортом сошли с борта на пристань: дело в том, что на другом борту крысенок уперся шестом в речное дно, заставив катер замереть неподвижно у причальной стенки.
— Сдается мне, что он и сам много чего умеет, — не без уважения в голосе заметил Выдра, — этот парень, похоже, и сам много кого поучить может.
— Зато он плавать не умеет, — ревниво сказал Рэт. — А этому научиться не так уж легко, если с детства не пробовал. Придется с ним попотеть, с этим неучем.
— И не говори, — усмехнулся Выдра.
Крысенок тоже сошел на берег и внимательно посмотрел на нависавший над рекой силуэт Тоуд-Холла, в окнах которого как раз зажигался свет.
— Это ваш дом, мистер Рэт Водяная Крыса? — почтительно спросил он и на всякий случай добавил: — Сэр?
Рэт — в первый раз за день — от души рассмеялся:
— Ну нет. Это дом знаменитого мистера Тоуда, к которому мы приглашены на ужин.
Мой же дом — дальше, и находится он на самом берегу Реки, как и подобает дому водяной крысы. Насколько я знаю старину Тоуда, ко мне домой мы попадем только за полночь, впрочем, если ты устал, не волнуйся, у Тоуда найдется для тебя тихая комната, где ты сможешь спокойно поспать.
На террасе дома показались две знакомые фигуры, приветливо машущие лапами. Как бы ни ругались и ни ссорились Тоуд и Мастер Тоуд, в одном их мнение абсолютно совпадало: гостей надо встречать радушно и делать это искренне.
Вся компания направилась вверх по дорожке, ведущей к саду. Все изрядно устали, но тем не менее были довольны прошедшим днем. Счастливее всех был Живой Груз.
IV ЧУДИЩЕ С ЖЕЛЕЗНОГО МОСТА
Ничего не поделаешь: таковы нравы любого общества, даже столь мирного и доброжелательного, членами и лидерами которого были Барсук, Рэт, Крот и господин Тоуд. Всем становится скучно, если дела идут хорошо. Вот тогда-то люди (и звери) начинают искать что-нибудь неправильное или плохое. Прибрежные обитатели быстро нашли себе отличный повод для разговоров, пересудов, а главное — для озабоченности и даже беспокойства.
Не прошло и нескольких дней с возвращения Рэта из поездки за Живым Грузом, как осенняя прохлада опустилась на берега реки, вечерние сумерки стали свежее, а утки засобирались в ежегодное путешествие на юг. И вот в один из таких вечеров, в час, когда на небе появляются первые звезды, какое-то неизвестное, наводящее ужас существо впервые появилось около Железного Моста.
В тот вечер двое слуг из многочисленной челяди Тоуда — ученик садовника и прачка, которые в ту пору часто гуляли вдвоем, — направились к Железному Мосту, не обращая внимания на прохладный ветер — как и подобает юным влюбленным. Их милая прогулка была прервана появлением страшного и явно враждебно настроенного создания, направившегося в их сторону с опушки Дремучего Леса.
Проявив твердую решимость избежать встречи с неведомым чудовищем, молодые люди со всей возможной прытью удалились в противоположном направлении. Их бегство было столь поспешным, что они свернули не к Тоуд-Холлу, а в другую сторону и пришли в себя только у дверей дома Крота.
Любезный и гостеприимный хозяин, Крот с удовольствием предложил им перевести дух в доме и выпить чего-нибудь согревающе-успокаивающего.
— Ах, вы даже не представляете, — жаловалась Кроту прачка, — он был ростом с дерево и рычал и гневно скрежетал, приближаясь к нам!
— А вы случайно не запомнили его в лицо? — спросил Крот.
— Что вы, какое лицо! — воскликнул кавалер девушки. — Я же говорю, это был не человек. У него огромные глаза, горящие белым огнем, а еще у него был посох — выше, чем шпиль нашей церкви, клянусь вам!
Видя, что юная парочка не горит желанием возвращаться домой в одиночестве, Крот с Племянником решили проводить гостей. Оба надели сапоги и пальто, и — на всякий случай — Крот прихватил с собой старую верную дубинку, ту самую, которую Рэт подарил ему много лет назад. Вооружившись таким образом и не слишком-то веря страшным рассказам ученика садовника и прачки, кроты довели их до Тоуд-Холла, заглянув по дороге к Железному Мосту. Оттуда они даже посветили фонариком в сторону Дремучего Леса, в общем и целом с удовлетворением убедившись в отсутствии в ближайших окрестностях каких бы то ни было чудовищ.
Не обнаружив ничего опасного или сверхъестественного, кроты проводили садовника и прачку до Тоуд-Холла, где сдали их с рук на руки старшему садовнику и дворецкому (соответственно) в целости и сохранности. Сами же Крот с Племянником проследовали в гостиную, где хозяин поместья принял их, угостив ничуть не лишним в прохладный вечер глинтвейном.
Рассказ гостей о том, что сподвигло их на столь неожиданный визит, вверг Тоуда в панику, что было, по мнению Крота, пожалуй, слишком даже для его впечатлительной натуры. Приказав немедленно запереть все окна и двери, Тоуд вызвал старшего садовника, от которого потребовал предоставить объяснения случившемуся, и по возможности — не страшные и без чертовщины.
— Сэр, я поговорил со своим учеником. Парень он, позволю себе заметить, непьющий и здравомыслящий. Если хотите знать, что я думаю по этому поводу, то я, пожалуй, скажу, что это вернулся тот зловредный призрак, который пугал прибрежных жителей во времена моего прадедушки.
— Какой такой призрак? — спросил Тоуд, явно нервничая.
— Чудище с Железного Моста, — мрачно нахмурив брови, сообщил старший садовник. — Оно было так ужасно и вредоносно, что из всех окрестных деревень детей (в том числе и моих дедушку с бабушкой) и женщин вывезли в Город, а мужчины устроили героическую ночную облаву с засадой — с тем чтобы поймать чудище и вбить ему в сердце осиновый кол.
— Крот, Крот, ты слышал?! — завопил Тоуд, вытаращив глаза. — Чудище вернулось! Мы в опасности, нужно срочно вооружаться! Нам нужны ружья, а еще лучше — пушки и побольше солдат!
Крот в ответ рассмеялся и сказал:
— Насколько мне известно, я занимался выяснением обстоятельств этой истории несколько лет назад — так называемое Чудище на поверку оказалось всего лишь бездомным бродягой, изрядным пьяницей, на пару недель поселившимся под нашим мостом.
— Может быть, так оно и было, — с сомнением покачал головой садовник. — Вам, сэр, конечно, виднее. Но мы — люди простые, неученые, и тем, кому приходится иногда ходить за Железный Мост по делам или забираться в Дремучий Лес, доводилось слышать от ласок и горностаев, что Чудище появляется из чащи Дремучего Леса раз в сто лет — и появляется оно не просто так, а для того, чтобы пожирать стариков и младенцев!
— Стариков, говоришь? — охнул Тоуд, глаза которого, казалось, готовы были вылезти из орбит.
— Да, а еще тех, кто помоложе! Ему, говорят, нравится нежное мясо, которое так легко рвать клыками.
— Клыками?! — чуть слышно переспросил Мастер Тоуд, который, несмотря на весь свой юношеский задор, был ничуть не меньшим паникером, чем его дядюшка-опекун.
— Ну ладно, поговорили — и хватит. — Крот взял разговор в свои руки и для начала распорядился, чтобы садовник прекратил рассказывать ужасы.
— Мы окружены, мы попали в осаду и в засаду! — дуэтом завывали жабы, забывшие обо всех разногласиях и почувствовавшие единство и близость в час постигшего их несчастья.
К утру Тоуд взял себя в руки, а через каких-то три дня, в течение которых, несмотря на тщательное наблюдение, установленное более любознательными и менее суеверными обитателями Ивовых Рощ, Чудище так и не появилось, он наконец вернулся в обычное приподнятое настроение.
Тем печальнее оказался тот факт, что следующим, кто на четвертый день увидел то самое чудовище, был не кто иной, как сам Мастер Тоуд — в компании с Выдрой, Портли и Сыном Морехода (так прибрежные жители прозвали нового подопечного Рэта). Они как раз заканчивали очистку одной из речных заводей и пристали к берегу на двух лодках (Рэта и Выдры), полных старых корней и прошлогодних палых листьев, когда, когда…
— Моп Dieu! — воскликнул вдруг Мастер Тоуд, от изумления переходя на родной французский язык. — Что это? Ah, non!
Дрожащей лапкой он махнул в сторону Железного Моста. Вскарабкавшись на берег, его приятели посмотрели туда и все как один (даже Выдра, отличавшийся всегда завидным хладнокровием) остолбенели от ужаса.
На мосту маячила странных пропорций фигура — немалого роста, изрядной толщины, с горящими огромными глазами, — в общем, вполне совпадающая с описанием, данным испуганной парочкой несколько дней назад. А главное — чудище действительно держало в руках толстую палку, — посох, кол, жердь? — которой ему ничего не стоило бы сбросить в воду всю компанию.
Судя по всему, Чудище заметило их и собралось спуститься с моста, направляясь к ним. Только твердость духа Выдры да спокойное и уверенное поведение Сына Морехода удержало Мастера Тоуда и Портли от казавшегося им вполне обоснованным стремительного бегства в противоположном направлении.
— Эй, ты, кто ты такой и чего тебе нужно? — не слишком приветливо крикнул Выдра.
Сын Морехода тем временем молча поднял со дна лодки здоровенный железный крюк и угрожающе замахнулся им в сторону незнакомца.
Этого оказалось достаточно, чтобы остановить продвижение Чудища в их сторону. Оно замерло на месте, покачало огромной головой и, развернувшись, перешло мост, где и скрылось в прибрежных зарослях под покровом тумана и вечерних сумерек.
— Вы слышали этот страшный рык и дикий вой? — спросил у друзей Мастер Тоуд.
— Видели длинные острые когти и страшные клыки? — вслед за ним воскликнул Портли.
Изрядно перепуганная, вся компания сочла за лучшее отступить вниз по реке и укрыться в доме Рэта. Тот выслушал взволнованный рассказ с некоторой долей скептицизма, ибо, как и Крот, не слишком-то доверял всяким историям про привидения и прочую нечисть. Однако Выдра — как спокойный, уравновешенный и здравомыслящий свидетель — внушал вполне заслуженное доверие. К тому же его слова с не меньшей рассудительностью подтвердил и Сын Морехода. Это заставило Рэта отнестись к случившемуся со всей возможной серьезностью. Тем не менее что-то не позволяло ему безоговорочно поверить в Чудище.
— Чудище, чудище, — пожал плечами Рэт. — Наверняка это какой-нибудь бродяга, а еще вернее — какой-нибудь шутник, решивший нагнать страху на окрестных жителей. Против таких чудовищ есть одно хорошее средство — несколько основательных тумаков, которые оно непременно получит, доведись ему только попасть мне в руки.
— Мой дядя тоже так всегда говорит, — добавил племянник Крота.
— Вот пошел бы с нами сегодня на Реку — мог бы всласть поколошматить его, — сказал Выдра, которого еще утром озадачил отказ Рэта принять участие в общей работе.
— У меня были дела кулинарного характера, — объяснил Рэт. — Племянник напомнил мне, что завтра у нашего Крота день рождения. И хотя наш скромняга никогда раньше не устраивал званых вечеров в этот день, я думаю, настало время устроить ему настоящий праздник. С Племянником я договорился: пока Крот будет у меня обедать, у него останется время убраться в доме, приготовить бутерброды, ну и вообще — подготовиться к празднику. А я сделаю имениннику сюрприз: принесу торт, на изготовление которого у меня и ушел весь сегодняшний день.
Рэт провел гостей в кухню, где продемонстрировал им большой смородиновый торт с шапкой из белого крема, по которому шоколадом было выведено поздравление («Старине Кроту в день рождения»), а также нарисована лодка с сидящими в ней Кротом и Рэтом Водяной Крысой.
— Впечатляет, Рэтти, очень даже впечатляет, — нарушил общее восторженное молчание Выдра.
— Надеюсь, Кроту тоже понравится, — сказал Рэт. — Главное, собраться завтра всем вместе ровно в три часа и хором поздравить его. Я попросил Барсука взять на себя своевременное появление Тоуда, который, как мы все знаем, очень любит заставлять себя ждать. И нечего так на меня смотреть, Мастер Тоуд. Ты, насколько я могу судить по своему опыту, в этом отношении ничуть не лучше старшего Тоуда. Ладно, а теперь опишите мне еще раз ваше чудище.
Время пролетело незаметно, и, когда разговор о Чудище закончился, выяснилось, что уже стемнело. Домик Рэта не был особенно просторным, и было решено, что Выдра заберет к себе на ночь Мастера Тоуда, сначала наскоро переправив Племянника через Реку, чтобы тот попал домой кратчайшей дорогой.
К удивлению Выдры, уже на пороге его дома Мастер Тоуд заявил:
— Не волнуйся, Тоуд не будет беспокоиться и искать тебя, — успокоил его Выдра. — Он же знает, что ты с нами.
— Понимаешь, дело даже не в этом. Он ведь установил для меня строгое расписание на все каникулы. Ровно в шесть я должен сидеть в кабинете — вечерние занятия по разным предметам, — а в половине восьмого мне положено уже спать, погасив свет в комнате. Я и так здорово задержался сегодня. А если я не буду слушаться, Тоуд пригрозил обойтись со мной самым жестоким образом — перестать платить за мое обучение и предоставить мне самому зарабатывать себе на пропитание.
Выдра с трудом сдержал улыбку, слушая этот жалобный рассказ о чудесах педагогики. Он уже собрался проводить Мастера Тоуда до дому, когда, ко всеобщему удивлению, на пороге из темноты появился сам Тоуд собственной персоной с фонариком в лапе.
— Привет, Выдра, — сказал он, — я тут ищу кое-кого… А, вот и он, загулявший сорванец, который будет примерно наказан…
— Ой, не надо, пожалуйста, — взмолился Мастер Тоуд. — Я просто… ведь мы тут…
Выдра положил лапу ему на плечо, и Мастер Тоуд осекся. Общим собранием было решено не рассказывать Тоуду о новой встрече с неведомым Чудищем, чтобы не расстраивать его и не спровоцировать впечатлительную натуру на какую-нибудь глупость вроде того, чтоб нанять для охраны поместья роту вооруженных солдат.
— Тоуд, это я виноват в том, что твой подопечный задержался. Мы увлеклись работой, в которой, следует заметить, он проявил немалое прилежание и сноровку. А как раз сейчас я его уговаривал не ходить домой одному, что он собирался сделать, несмотря на тот страх, который мы пережили на днях.
— Чушь все это! — безапелляционно заявил Тоуд. — Чушь и суеверия, достойные лишь скудоумных садовников да впечатлительных прачек, но никак не подобающие нам — почтенным гражданам, не собирающимся впадать в панику и даже вообще придавать этому сколько-нибудь серьезное значение.
— Значит, ты не боишься Чудища с Моста? — переспросил Выдра, немало удивленный тем, что Тоуд явился к нему почти в темноте один-одинешенек.
— Я? Да нисколечко! — убежденно воскликнул Тоуд. — Ну а теперь, мой юный друг, собирайся в дорогу. Тебе нужно выспаться и хорошенько отдохнуть перед завтрашним днем.
— А… а что будет завтра? — осведомился Мастер Тоуд.
Зловещая ухмылка расплылась по физиономии Тоуда.
— Завтра мы начнем практические образовательные занятия, давно обещанные тебе.
— Ah, non!— простонал Мастер Тоуд.
— Нет, да! —заявил его опекун. Помахав лапой Выдре, Тоуд решительно направился в сторону моста.
— И вы совсем не боитесь, дядюшка? — почтительно спросил Мастер Тоуд.
— Совсем! — сказал Тоуд и небрежно пожал плечами, ощущая под пальто приятную тяжесть револьвера, трех кинжалов и сабли, которые он прихватил с собой — так, на всякий случай.
* * *
В общем и целом Тоуд был более чем доволен тем, как продвигалась его педагогическая деятельность. Мастер Тоуд на глазах проникался сознанием важности самодисциплины, умения планировать свой день и освоения все новых и новых знаний. Угроза перестать платить за образование возымела свое действие. Страшась перспективы зарабатывать на жизнь самому, Мастер Тоуд очень быстро смирился со строгим режимом дня, с необходимостью рано ложиться спать, вставать к завтраку в урочное время и просиживать в кабинете долгие часы, читая указанные книги и делая бесчисленное множество упражнений.Более того, он даже пытался время от времени побеседовать со своим попечителем на темы топографии, геометрии, тригонометрии, равно как и истории колоний и Великой французской революции. Все, что Тоуд знал по этим вопросам, несколько, говоря деликатно, подзабылось, но это ни на миг не удерживало его от того, чтобы высказать свои суждения по всем вышеперечисленным предметам, добавив заодно кое-какие сентенции по поводу шекспировских комедий и трагедий, что, как полагал Тоуд, не может не быть полезным для столь любознательного юноши.
Единственным неприятным для Тоуда моментом во всей этой идиллии была необходимость поступиться кое в чем своими многочисленными привычками. Впрочем, пользуясь несравненно большим, чем Мастер Тоуд, правом на неприкосновенность частной жизни, он сумел уладить отдельные вопросы, поначалу не дававшие ему покоя. Оказалось, что вовсе не так уж трудно следовать строгой диете с завтраком, состоящим из стакана апельсинового сока, поджаренного хлеба (без масла), одного яйца (всмятку) и ломтика постного бекона (раз в неделю), если, по договоренности с дворецким, ровно без четверти девять, когда юный подопечный Тоуда отправлялся в кабинет и приступал к занятиям, самого Тоуда уже ожидал в спальне полноценный английский завтрак с дополнением в виде целой вазочки плюшек с маслом (столь важных для питания почтенного джентльмена в преддверии суровой зимы).
Тоуду оставалось лишь печально вздыхать: вот таким странным образом — приступая к тайному второму завтраку — ему вновь удавалось поймать давно забытые ощущения юности: запретный, тайно обретенный плод действительно оказывался слаще дозволенного.
Рано или поздно Мастеру Тоуду предстояло встретиться лицом к лицу с большим миром, где ему очень быстро придется убедиться в том, что цель оправдывает средства. Что-то подсказывало Тоуду, что юноша будет благодарен ему за преподанные этой осенью прямые и завуалированные уроки выживания.
Размышляя над этими проблемами, Тоуд незаметно для себя привел подопечного домой, где тот поспешил в спальню, взмолившись напоследок: «Неужели вы будете завтра так жестоки и пошлете меня в дальний поход?» Тоуд сделал вид, что не расслышал жалобы, сосредоточив свое внимание на том, чтобы в очередной раз не попасться на какую-нибудь новую уловку Мастера Тоуда. До сих пор тому под разными предлогами удавалось избегать мучительных педагогических упражнений, назначавшихся чуть ли не каждый вечер на следующий день.
Выручали Мастера Тоуда безошибочно вызывающие сочувствие ноющие суставы, головные боли, проблемы с желудком, шалящий аппендикс, головокружения, двоение в глазах, обмороки и прочие недомогания, ценные тем, что с наступлением сумерек (когда исчезает угроза немедленного применения пыточных методов воспитания) они могут благополучнейшим образом перестать мучить бедного больного, не лишая его возможности принять участие в полноценном обеде и ужине.
И такими неизменно успешными были применяемые Мастером Тоудом отговорки, не отличавшиеся особым разнообразием, так легко день за днем проигрывал педагогическое сражение сам Тоуд, что у Тоуда-младшего не могло не родиться подозрение, будто и сам Тоуд-старший не слишком-то горел желанием предаться восхитительным удовольствиям пеших прогулок и туристических походов. Мастер Тоуд даже потихоньку уверовал в свою окончательную победу и решил, что можно больше не ожидать леденящих душу предложений насчет «пойти хорошенько прогуляться».
Несмотря на всю обоснованность таких предположений, выяснилось, что в конце концов Мастер Тоуд недооценил настойчивость своего опекуна. С одной стороны, перспектива долгих пеших переходов по пересеченной местности действительно ввергала Тоуда в едва скрываемый ужас. Изрядно давила на его настроение и груда туристского снаряжения, закупленного им в Городе в самом лучшем магазине по продаже этих товаров. Не раз и не два перебирал Тоуд вещи из приобретенных комплектов, не особо представляя себе назначение половины из них, но вполне отчетливо понимая: все то, что не удастся надетьна себя, придется нестина себе. Что касается высоких ботинок с подбитыми гвоздями подошвами или объемистых фляг, то их предназначение не вызывало больших вопросов. Но вот такие предметы, как пугающих размеров нож, противомоскитная сетка или инструмент, напоминающий одновременно кирку и мотыгу, — зачем они все нужны степенному джентльмену, решившему предпринять не слишком длительную прогулку по окрестностям?
Следуя мудрому совету Барсука, Тоуд заказал себе несколько книг на тему туризма и походов. Разумеется, выбраны были произведения самых модных и известных авторов. Несколько дней книги провалялись на столе даже не распакованными — всем известно, что Тоуд никогда не отличался большой любовью к чтению. Но в одно прекрасное утро, подкрепив свою решимость дополнительной порцией взбитого яичного крема и шоколадного пудинга, Тоуд заставил себя раскрыть наугад один из томов и погрузиться в изучение его содержания.
То, что он прочел в книгах, привело его в полный восторг. Перед его глазами разворачивались эпопеи переходов через Пиренеи (раз плюнуть!), штурмов Монблана (ребенку под силу) и австрийских Альп (чуть труднее, но тоже не проблема), бешеных спусков наперегонки со смертоносными лавинами на северных склонах Бернских Альп (что оказалось вовсе не безнадежной затеей).