Ховард Линда. Теперь ты ее видишь

   Это имело двойственный смысл.
   — В профессиональном или личном отношении? — встревожилась Суини.
   Он посмотрел на нее через плечо. Его темные глаза улыбались.
   — Если речь идет о тебе — в обоих.
   Ричард вновь повернулся к пейзажу и, протянув руку, провел кончиком пальца по ручейку, огибавшему камень на своем пути. Бегущую воду изобразить не так-то просто; необходимо уловить движение и энергию, не забывая при этом об игре света на поверхности. Вода, если она не мутная, принимает цвет того, что ее окружает: под чистым небом она синяя, в тени горы — зеленая, в ненастный день — тускло-серая. Год за годом Суини вновь и вновь писала реку Святого Лаврентия, но это занятие ей не надоедало, поскольку вода всегда разная.
   — Как тебе это удалось? — пробормотал Ричард. — Ручей кажется объемным. А краски… — Он умолк и перешел к следующей картине, изображающей рассвет на Манхэттене — темные безликие силуэты домов на фоне сверкающего неба. Суини написала небо яркими розовато-оранжевыми красками, превратив заурядный небосклон в нечто сказочное. Чтобы отыскать нужный оттенок, она целых два дня экспериментировала.
   Ричард молчал, и наконец Суини спросила резким от нетерпения голосом:
   — Ну?
   Он обернулся и бросил взгляд на ее напряженную фигуру.
   — Ты всегда была талантлива и знаешь об этом. Теперь ты заметно выросла как художник.
   С облегчением вздохнув, Суини провела пальцами по волосам.
   — Я больше не могу рисовать так, как раньше, — призналась она. — Как и все прочее, мой стиль изменился около года назад. Когда я смотрю на то, что делаю, мне порой кажется, что это чужая работа.
   — Ты изменилась, и эти перемены коснулись твоего стиля. Может, тут есть какая-то связь, может, нет, но я чертовски рад тому, что это произошло.
   — Почему? — Суини удивленно посмотрела на него.
   — Потому что раньше ты меня не замечала. А теперь замечаешь.
   Ричард сказал это вполне серьезно, сопровождая свои слова твердым, пристальным взглядом. Суини подумала, что этим взглядом он мог бы загипнотизировать кобру. Судя по тому, что сама она не могла отвести от него глаз, магия Ричарда действовала и на нее. Суини хотела возразить, сказать, что и раньше замечала его, но потом поняла, что он имеет в виду. До сих пор она не видела в нем мужчину. Мужчины представлялись ей бесполыми, чужими, совершенно ненужными существами. Не желая погружаться в сумбур сексуальных и эмоциональных отношений, Суини попросту отгораживалась от них стеной. Отталкивающий пример родителей и решимость целиком сосредоточиться на работе заставили Суини вести монашеский образ жизни.
   Что бы ни вызвало перемену в ее отношении к мужчинам, происходившие с ней загадочные события или внезапное исчезновение связанных с ними страхов, но определенный период ее жизни закончился. Более того, Суини полагала, что возврата к старому уже не будет. С ее глаз упали шоры, и она уже никогда не сможет не замечать страсти Ричарда, по-мужски голодного огонька, сверкавшего в его глазах всякий раз, когда он смотрел на нее.
   — А ты замечал меня? — спросила она. — Ну, то есть до сих пор. Мы встречались трижды… или?..
   — Четырежды. Да, я тебя замечал. — Он улыбнулся. — Я всегда видел в тебе женщину.
   Теперь Ричард посмотрел на девушку так, что ее соски сжались, и она боялась опустить глаза и увидеть крохотные точки, пульсирующие под свитером. Суини надеялась, что Ричард ничего не заметил, и не хотела привлекать его внимание.
   — Что с тобой? Ты замерзла или возбуждена? — мягко спросил Ричард, и Суини поняла: от его взгляда ничто не укрылось.
   Она откашлялась.
   — Думаю, от возбуждения, потому что мне ничуть не холодно.
   Ричард откинул голову и рассмеялся. Суини задумалась, как ей быть — изобразить неведение или принять игру и пофлиртовать с ним. Суини предстояло еще многому научиться в этой соблазнительной игре, и только сейчас она обнаружила, что это доставляет ей удовольствие.
   Но не сейчас. Еще рано. Она вновь откашлялась и повернулась к шкафу.
   — Картина здесь. — Суини буквально заставила себя открыть дверцу; ей очень уж не хотелось вновь встречаться с мрачным ликом смерти. Она не сможет взять картину, не посмотрев на нее. Когда Суини спрятала ее в шкаф, краски еще не высохли, поэтому холст пришлось положить изображением кверху. Как истинный художник, Суини не решилась бы уничтожить даже такую страшную картину, хотя никогда еще не клала холсты на просушку в шкаф.
   Она торопливо протянула руку, взяла полотно и прислонила его к стене. Ричард приблизился и посмотрел на холст. Его лицо окаменело и приняло непроницаемое выражение. Суини отошла к окну и остановилась, глядя на улицу.
   — Ты нарисовала это до того, как он умер. — Ричард не спрашивал, а утверждал; впрочем, она сама рассказала ему об этом. — Ты выяснила обстоятельства его смерти?
   — Нет, я не заметила в нем ничего особенного. — Суини закусила губу. — Как я уже говорила, все они выглядят целыми и невредимыми. — Действительно, все призраки казались вполне здоровыми. Господи, какая только чепуха не придет в голову!
   — Как его звали?
   — Стокс. Имени не знаю. Его сыновья — Дэвид и Джейкоб Стоксы. Они оба адвокаты.
   — Пожалуй, я займусь этим, если не возражаешь.
   — Чем займешься? — Суини с любопытством посмотрела на Ричарда.
   — Узнаю, как он умер. — Ричард потер большим пальцем горло у подбородка. — Может, с ним произошел несчастный случай.
   — Ты так решил из-за крови? Не знаю, насколько реалистично изображение. Его мог разбить паралич, могло отказать сердце. Возможно, я изобразила кровь… ну… из-за того, что она ассоциируется у меня со смертью. А может, старик попросту упал с лестницы.
   — Я займусь этим, — повторил Ричард и повернулся к двери.
   Выйдя в гостиную, он взял сорочку. Суини вошла следом и смотрела, как он надевает ее. При виде его широкой груди, исчезавшей под ней, в ее душе шевельнулось сожаление. Ричард без малейшего смущения расстегнул ремень и заправил сорочку. Девушку окатила волна жара. Щеки ее залились румянцем.
   — У меня назначена встреча, которую нельзя отменить. — Ричард затянул ремень. — Возьми ручку и бумагу, я продиктую тебе свой домашний номер.
   Суини не пришлось искать их; она во всем любила порядок, и письменные принадлежности лежали рядом с телефоном.
   Ричард продиктовал номер.
   — Не вздумай затягивать со звонком до тех пор, пока не замерзнешь до полного окоченения. Звони не откладывая. Если ты не ошиблась и это случается с тобой после приступа лунатизма, тогда, чтобы узнать, нужно ли вызывать меня, тебе следует лишь сходить в студию.
   — Не знаю, как часто это будет повторяться. Не можешь же ты являться ко мне всякий раз, когда я замерзну.
   — Очень даже могу. Тут не просто озноб; дело куда серьезнее, и ты отлично это понимаешь. Или давай договоримся: ради моего спокойствия звони мне каждое утро, как только встанешь. — Он взял Суини за подбородок и наклонился, чтобы поцеловать ее. Его мягкие губы едва скользнули по губам девушки. Ей пришлось собрать все свой силы, чтобы не прильнуть к Ричарду, но это оказалось нелегко; он притягивал ее к себе словно магнитом.
   Ричард остановился в дверях.
   — Насколько я понимаю, салон Кандры обладает исключительными правами на все твои работы, кроме портретов, сделанных на заказ. Верно?
   — Да, если не считать заказов, которые я получаю напрямую.
   Ричард кивнул.
   — Я хочу приобрести пейзаж с ручьем. Отправь холст в салон, пусть его вставят в раму. Я оформлю покупку через подставное лицо, иначе Кандра продаст картину кому-нибудь другому, лишь бы она не досталась мне.
   «Это нужно для того, чтобы Кандра не узнала о наших отношениях», — подумала Суини. Итак, она поступила правильно, уклоняясь от близости с Ричардом; хотя он порвал с Кандрой, положение оставалось щекотливым, и даже завершение бракоразводного процесса вряд ли намного улучшит ситуацию. Суини решила расторгнуть соглашение с Кандрой и поискать другой салон, где могла бы выставлять свои работы.
   — Я позвоню тебе. — Ричард на мгновение замешкался, глядя на Суини. Ей показалось, что он хочет еще раз поцеловать ее. Однако, по-видимому, Ричард передумал и вышел в коридор. «И правильно сделал», — разочарованно подумала Суини, закрывая дверь и запирая замки. Что ж, правильные решения не всегда самые приятные. Они с Ричардом преступили грань дозволенного, но у нее, к счастью, хватило самообладания не допустить дальнейшего усугубления ситуации. Суини решила, что до окончания развода им лучше воздерживаться от повторения сегодняшних событий, поскольку соблазн слишком велик и противостоять ему вновь и вновь очень трудно.
 
   Ричард покинул дом с хмурой миной на лице. Эдвард увидел хозяина, как только тот показался в дверях, и через секунду машина плавно затормозила у тротуара напротив.
   — Подождите минутку, Эдвард, мне нужно позвонить. — Ричард набрал номер справочной и попросил соединить его с адвокатом Дэвидом Стоксом.
   Трубку сняли после второго гудка.
   — Мистера Стокса нет, — произнес молодой мужской голос. — В его семье произошло несчастье, и он не появится в конторе до конца недели.
   — Я звоню по поводу смерти его отца, — сказал Ричард, полагая, что Суини не ошиблась и старик торговец действительно умер. Рассказ девушки противоречил доводам здравого смысла, и все же Ричард не хотел с ходу отметать ее слова. С ней что-то происходило, и это «что-то» ввергало ее в состояние тяжелого шока либо чего-то очень напоминающего шок, к тому же утверждения Суини можно проверить путем расследования или даже простыми расспросами.
   — А, так вы из полиции?
   — Меня интересуют обстоятельства смерти, — непринужденно заявил Ричард.
   — Мы все потрясены случившимся. Вам удалось что-нибудь выяснить?
   — Я не имею права говорить об этом. Дайте мне домашний номер мистера Стокса.
   Ричард записал номер и уловил в зеркальце заднего обзора взгляд Эдварда. Их глаза встретились. Как правило, Эдвард держался совершенно бесстрастно, однако столь неожиданный поворот событий заинтересовал даже его.
   Ричард набрал номер Дэвида Стокса. Трубку взял ребенок, и когда он попросил мистера Стокса, тоненький голос проговорил: «Минутку», а потом крикнул: «Папа!»
   — Алло?
   — Мистер Стокс? С вами говорит Ричард Уорт. Сожалею, что пришлось побеспокоить вас в столь неподходящее время, но если не возражаете, я бы хотел задать несколько вопросов по поводу смерти вашего отца.
   — То есть по поводу убийства?

Глава 11

   Илайджа Стоке был убит, пал жертвой уличного грабежа с насилием. На него напали, затащили в пространство между двумя зданиями и забили до смерти. Причиной смерти стали тяжелые черепно-мозговые травмы, нанесенные тупым предметом. Единственный свидетель неохотно сообщил полиции, что видел молодого человека, который выбежал из переулка в тот вечер, когда было совершено преступление.
   Чем дольше Ричард обдумывал подробности, полученные от убитого горем, удрученного Дэвида Стокса, тем меньше они ему нравились.
   Рабочий день давно закончился, сотрудники разъехались, и Ричард остался один. Это было его любимое время суток. Он предпочитал работать по ночам, вот и сейчас его ждали несколько сводных отчетов, которые следовало прочесть еще утром, но в данный момент ему не хотелось изучать биржевые котировки и размеры прибыли.
   Ричард вынул из холодильника бутылку пива и уселся перед телевизором. Его пристрастие к пиву постоянно напоминало Кандре о деревенском происхождении мужа. Хотя она редко говорила об этом, Ричард то и дело ловил на себе ее недовольный пренебрежительный взгляд. Когда они только поженились и Ричард еще прислушивался к мнению супруги, он вынужденно ограничил себя предписанными сортами вин, коктейлей и виски. Он никогда не старался соответствовать принятым в обществе стандартам, но для Кандры имидж был делом чести. Как только она начала изменять ему, Ричарду стало безразлично ее мнение, и с той поры в его холодильнике не переводилось пиво.
   Он подозревал, что Суини вряд ли знает, чем одно вино отличается от другого, более того, едва ли захочет это знать. Весьма занимательное свойство характера.
   Водрузив ноги на кофейный столик, Ричард включил новости, хотя прекрасно знал индекс Доу-Джонса, равно как и величину средних и минимальных доходов населения. Ему уже были известны нынешние котировки золота; он был осведомлен о том, что творится на азиатских биржах, каково состояние рынка ценных бумаг, и все это ничуть не интересовало его. Мысли Ричарда занимали куда более важные дела.
   Признание Суини в том, что она якобы видит призраков и воздействует на электронные устройства, не беспокоило его. Он вовсе не обязан верить ее словам и особой тревоги в связи с этим не ощущал. Душевное здоровье Суини не вызывало у него сомнений, а ее рассказы можно в худшем случае назвать эксцентричными. Забавы девушки с электроникой нетрудно объяснить; многие люди не носят часы на батарейках, считая, что электрическое поле их тела нарушает работу схемы. Если Суини умеет управлять светофорами — что ж, тем лучше.
   Однако кое-что во всем этом настораживало Ричарда. Эти ужасные приступы озноба, чем бы они ни были вызваны — шоком или иными причинами, — так сильны, что лишают девушку способности двигаться. Ричард не знал, грозит ли ей серьезная опасность, но судя по тому, что он видел сегодня утром, такую возможность исключать нельзя. Какая бы причина ни провоцировала это — воображение или физический недуг, — приступы налицо.
   Ричард все же надеялся, что причина таится в каком-нибудь скрытом недуге, который легко излечить медицинскими средствами. Это была бы самая простая и очевидная причинно-следственная цепочка.
   Но вот холст с изображением Илайджи Стокса! Ричарду не удавалось найти сколь-нибудь убедительного объяснения этому явлению.
   Едва увидев картину, он сразу понял, что на ней изображен человек, умерший насильственной смертью. Суини, похоже, сама не вполне сознавала, что нарисовала, однако ей вряд ли приходилось сталкиваться со смертью и насилием. А Ричард не раз видел и то и другое. В армии его учили самым эффективным приемам насилия, учили выполнять задание, не попадая в плен, учили убивать. Он достиг во всем этом значительных успехов, и не только на тренировках. Подразделениям рейнджеров, как и других спецслужб, нередко поручали секретные миссии, которые не освещаются в выпусках новостей. Ричард знал, что такое смерть, знал, как выглядит повреждение, нанесенное тупым орудием, поэтому ничуть не удивился, когда Дэвид Стокс сказал, что его отца убили.
   Квартира Суини находилась вдалеке от района, где проживал Илайджа Стокс; она не знала даже фамилию старика, пока призрак не сообщил ей имена своих сыновей. Более того, Суини никак не могла сначала узнать о смерти торговца, а потом нарисовать картину, поскольку к нынешнему утру холст полностью высох. Пока она стояла отвернувшись, Ричард потрогал краски на картине, но даже жирный красный мазок, изображавший струйку крови, не прилипал к пальцам. Нет, Суини не знает о том, как погиб Илайджа Стоке, и Ричард не станет рассказывать ей об этом происшествии. Девушка и без того перепугана собственным творением, и Ричарду совсем не хотелось спровоцировать еще один приступ гипотермии или шок.
   Еще месяц и даже неделю назад Ричард поднял бы на смех всякого, кто сказал бы, что он готов всерьез обсуждать мысль о реальности потусторонних явлений; пусть подобной чепухой кормятся дешевые газетенки. Но Ричард имел дело с Суини; она, несомненно, не лгунья и не способна на мистификацию. Наблюдая за ее реакцией на Мак-Милланов, он едва не расхохотался во все горло, когда увидел, как на лице девушки отчетливо выражаются омерзение и злость. Если Суини не хочет что-то говорить, она не делает вид, будто не знает ответа на вопрос, и при этом в ее глазах загорается бунтарский упрямый огонек. Она не умеет ни обманывать, ни лгать.
   После лживости и снобизма Кандры, с которыми Ричард сталкивался на протяжении почти десятка лет и порой испытывал на собственной шкуре и то и другое, Суини казалась ему глотком свежего воздуха. Эта девушка прямодушна и бесхитростна. Даже сомневаясь в том, что рассказала ему Суини, Ричард точно знал, что сама она верит в это. Вдобавок он уже убедился, что Суини нарисовала мертвого Илайджу Стокса, не подозревая о гибели старика.
   Имея на руках такие доказательства, Ричард понял, что ему придется отвергнуть соображения логики и заставить себя прислушаться к словам Суини. Она не сумасшедшая и не мошенница. По меньшей мере одно паранормальное событие в ее жизни не вызывало никаких сомнений.
   Если он любит Суини, значит, должен верить ей.
   Черт побери! Ошеломленный этим открытием, Ричард вскочил на ноги и принялся мерить шагами комнату. Конечно же, он испытывал желание, здоровое сексуальное влечение к привлекательной женщине. Да, Суини нравилась ему. Уже несколько дней назад, когда Ричард пригласил девушку пообедать, он знал, что хочет установить с ней прочные и весьма близкие отношения, но о любви и не думал. Он только что разделался с неудачным браком, хотя развод оказался бы лишь официально узаконенной надписью на могильном камне, под которым покоилось нечто, умершее уже очень давно. Ричард понимал, что любить Суини будет нелегко. Во-первых, сейчас не самое подходящее время, во-вторых, она может доставить ему массу неприятностей. У нее тяжелый, колючий и, вероятно, совершенно бескомпромиссный характер.
   С другой стороны, она человек чести. Сегодня утром, когда Суини проснулась в его объятиях и улыбнулась, Ричард увидел, что она умеет быть нежной, как ангел. Его сердце буквально замерло, и он понял, что влип по уши. Мужчина на многое способен ради женщины, которая улыбается ему так сонно, тепло и удовлетворенно. Он был готов двигать горы ради того, чтобы иметь возможность заниматься с ней любовью, видеть, как ее лицо искажается от оргазма. Раз изведав страсть Суини, он не сможет долго обходиться без нее. Так или иначе, Кандра в конце концов, подпишет документы, и Ричард воспользуется всеми своими связями, чтобы побыстрее довести дело до суда. Как можно быстрее; скажем, в течение недели. Деньги творят чудеса, а у Ричарда много денег. Он не знал лучшего способа распорядиться ими. Настало время заставить богатство приносить ему удовольствия, а Ричард не представлял себе большего удовольствия, чем заполучить Суини, заниматься с ней любовью, сделать ее частью своей жизни.
   Он намеревался круто изменить свою жизнь, причем в самое ближайшее время. Перемены начнутся с Суини, но его ждут и другие, не менее значительные. Ричарду надоело играть на рынке, наскучила биржевая жизнь. Он никогда не считал свою деятельность чем-то постоянным, не собирался заниматься этими делами до гробовой доски. Ему не нравились тенденции современного рынка, и Ричард намеревался уйти от дел. Он полагал, что у него есть по меньшей мере год, но на ликвидацию активов нужно немало времени, а Ричард не хотел откладывать все до последней минуты.
   Его беспокоил компьютерный кризис, грозивший разразиться в конце 1999 года. Судя по информации, проходившей через его руки, к этому времени многим производителям вычислительной техники придется свернуть дальнейшие разработки программного обеспечения. Оставалось лишь гадать, как это отразится на рынке, но если много компаний прекратят существование, рынок рухнет. Если бы ему нравилось то, чем он занимался, нравилась жизнь, которую он вел, Ричард, пожалуй, попытался бы с честью выйти из трудного положения, однако обстоятельства складывались так, что было ясно: дальше тянуть нельзя.
   Он даже не пытался предугадать, чем все кончится, не хотел перемещать свои инвестиции в компании, в наименьшей степени зависящие от компьютерных систем. В любом случае Ричард не собирался целиком посвящать себя биржевой игре и продолжать копить деньги. Он всегда имел в запасе иные планы, и теперь пришла пора претворить их в жизнь.
   Знакомство с Суини осложняло ситуацию, и не только потому, что оно пришлось не ко времени. Ричарду не хотелось заводить роман на стороне. Он мечтал, чтобы Суини была рядом, но не знал, как она отнесется к предложению расстаться со своей квартирой.
   «Наполеоновские планы», — насмешливо подумал Ричард и, откинув голову, проглотил остатки пива. Итак, он планирует будущее Суини, даже не спросив ее согласия. Но как ни говори, она разрушила течение его жизни, а значит, он вправе повлиять на нее. Ричард полагал, что у него немало шансов на успех, подтверждение тому — признание Суини, что она испугалась, не случилось ли с ним беды. Эти слова вырвались у нее невольно, поэтому он не сомневался в их искренности. Ричард улыбнулся. При необходимости придется даже злоупотребить чувствами Суини к нему; он вынужден воспользоваться любым благоприятным обстоятельством.
 
   Время приближалось к двум часам ночи, когда Суини зашевелилась во сне и нахмурилась. Чуть слышный стон вырвался из ее груди — негромкий протест подсознания. Несколько секунд спустя она соскользнула с кровати, двигаясь так плавно, что одеяло почти не шелохнулось; мгновение назад девушка еще находилась под ним, и вот ее уже там нет. С минуту она постояла у кровати, наклонив голову и словно к чему-то прислушиваясь. Потом вздохнула и неслышными шагами двинулась по темной квартире в студию.
   Холст с двумя нарисованными на нем туфлями стоял справа, прислоненный к стене. Здесь он не мешался под ногами, но был виден отовсюду. Туфли озадачивали Суини. Зачем она нарисовала обувь? Сначала девушка испытала облегчение от того, что на холсте не оказалось еще одной сцены смерти, однако к концу дня она начала тревожиться все сильнее. Туфли были нарисованы не до конца. Над ними следовало еще поработать. При этом она сознавала, что именно они заставили ее впервые в жизни испугаться наступления ночи.
   Суини прямиком двинулась к картине с туфлями и укрепила ее на мольберте. Когда она выбирала тюбики с краской, ее лицо было спокойным и бесстрастным. Кисти двигались быстро и точно, их узкие заостренные кончики добавляли все новые детали.
   Она работала недолго, не более часа. Внезапно Суини содрогнулась, все ее тело обмякло, словно разбитое усталостью. Она завернула крышечки тюбиков, поставила кисти в стакан со скипидаром и беззвучно вернулась в постель.
 
   Она вновь спала долго, почти до восьми утра. Проснувшись, Суини сразу поняла, что история повторяется. Ей было холодно, тепло электрического одеяла почему-то не согревало ее, хотя она видела, что с одеялом все в порядке. Когда Суини укладывалась вечером спать, ей было жарко, и, забираясь в постель, она едва не замурлыкала от этого восхитительного ощущения. Девушка прекрасно знала, что в ее квартире и сейчас любому человеку показалось бы душно, но только не ей.
   Суини вполне отчетливо сознавала реальность. Она торопливо оделась и пошла в гостиную, где лежал блокнот с номером Ричарда. Взяв радиотрубку и нажимая кнопки, девушка заметила, что ее руки стали белыми, а на ногтях проступила синева.
   Ричард сам ответил на звонок, и при звуке его низкого спокойного голоса она почувствовала, как унимается напряжение, сковывавшее ее всю.
   — Это Суини. — Она пыталась говорить беззаботным тоном, но как раз в эту секунду ее охватил сильный озноб, и голос дрогнул. — У меня опять началось.
   — Сейчас приеду.
   «Только так и не иначе», — с изумлением подумала девушка, кладя трубку. Никаких вопросов, никаких «я сейчас занят, приеду, как только освобожусь». Ей нужна его помощь, и он бросает все, чтобы оказаться рядом. Тронутая, Суини ощутила, что грудь ее сжимается словно от простуды. На глаза девушки навернулись слезы, и она заморгала, не желая опять выглядеть заплаканной дурехой.
   Она пошла в кухню. Кофе уже вскипел и остыл. Суини налила его в чашку и поставила в микроволновку греться, с нетерпением дожидаясь сигнала. По ее спине разлился холод, кожа покрылась пупырышками, а при очередном приступе озноба окаменели мышцы.
   Выпив первую чашку кофе, она поставила греться вторую. Чтобы не расплескать жидкость, ей пришлось взять чашку обеими ладонями, но руки тряслись так сильно, что Суини боялась обжечься.
   Приступы становились все сильнее, она все быстрее замерзала. Может, стоит перенести кофейник в спальню и поставить у кровати, чтобы не приходилось выбираться из постели? Впрочем, от кофе мало толку. Ей ничто не помогало, кроме Ричарда.
   От одной мысли о нем где-то глубоко внутри вспыхнула крошечная искорка тепла. «Вот оно, спасение, — решила Суини. — Просто думай о Ричарде». Вчера она думала о нем весь день напролет, вспоминая сладостные ощущения, испытанные ею в его объятиях. То, что они удержались от соития, было заслугой Ричарда, а не ее, и Суини до сих пор удивлялась сама себе, изумлялась охватившей ее страсти, своему слепому, чисто физическому желанию полной близости. До сих пор она не испытывала ничего подобного, но теперь, когда это случилось, сомневалась, что способна продолжать платонические отношения.
   Суини фыркнула и едва не расплескала кофе. Кого она пытается обмануть? До полной близости дело не дошло, однако их связь никак нельзя назвать платонической. Все эти годы Суини самоуверенно полагала, что невосприимчива к зову плоти, но сейчас при одном лишь взгляде на Ричарда все ее защитные барьеры рушились, и она, сама того не желая, трепетала от вожделения.