Страница:
Суини поежилась и посмотрела на часы. Скоро ли появится Ричард? Он мог приехать в любую секунду.
До сих пор Суини сидела, скрючившись от холода, но вдруг резко выпрямилась, и ее глаза широко распахнулись. Вскочив с кухонного кресла, она бросилась в ванную, торопливо сполоснула рот зубным эликсиром, схватила гребенку и набросилась на свои волосы, спутанные и торчавшие во все стороны Ее усилия привели лишь к тому, что волосы растрепались еще больше. Суини бросила расческу, набрала в ладонь пены для укладки волос и пригладила самые непокорные локоны. Косметика… Стоит ли подмазывать губы? Суини во все глаза рассматривала свое отражение в зеркале, гадая, какой оттенок будет лучше всего выглядеть на синюшных губах. А как же духи? Кажется, у нее вообще нет духов.
— Ох и влипла же я, — прошептала девушка. Дальше уже некуда — она торчит перед зеркалом, хотя все тело сводят такие судороги, что боль становится невыносимой, и при этом думает о косметике и парфюмерии. Суини с ужасом осознала, что собралась прихорашиваться.
Раздался звонок. Суини быстро вытерла ладони и побежала к двери. Когда она отпирала замки, ее зубы громко выбивали дробь.
— Я совсем потеряла голову, — мрачно произнесла она, падая в объятия Ричарда. — Я умирала от холода, а думала только о губной помаде. Потом открыла дверь, даже не проверив, кто пришел. Это все из-за тебя.
— Знаю. — Ричард подхватил ее на руки и вошел в квартиру. Он крепко прижал девушку к себе, помогая ей справиться с конвульсиями, от которых содрогалось все ее тело. Она зарылась лицом ему в грудь, вдыхая его тепло. Ее нос оказался таким холодным, что Ричард зябко поежился. Он повернулся и запер дверь, чувствуя на своих губах щекочущие прикосновения волос Суини.
— Сегодня уже легче. Я п-позвонила тебе, как только проснулась. — Она явно не справлялась с зубами, и они выбили барабанную дробь на середине фразы, отчего слова прозвучали совсем не так убедительно, как хотелось бы.
— Вот и славно. — Ричард понес девушку к дивану. — Где одеяло?
— На к-кресле в моей спальне.
Ричард усадил ее на диван.
— Сейчас принесу.
Он вернулся секунды спустя уложил ее, лег рядом, заставил Суини вытянуться во всю длину, прижал к себе и накрыл себя и ее одеялом. Потом Ричард вновь уселся, стянул джемпер и, небрежно швырнув его на пол, улегся рядом с девушкой и прижал к своей груди ее руки, согревая их своим теплом.
Холодным пальцам Суини кожа Ричарда казалась раскаленной. Он обнял девушку, прижав свои ладони к ее позвоночнику, и она поежилась от облегчения, чувствуя, как его жар начинает проникать в ее тело.
— Уже лучше, — пробормотала Суини, уткнувшись губами ему в горло. По мере того как все ее тело наполнялось благодатным ощущением выздоровления, сведенные судорогой мускулы мало-помалу начинали отходить. Суини медленно и глубоко втянула в себя воздух, наслаждаясь запахом Ричарда, теплым, чуть мускусным, типично мужским. «Аромат тостеронов», — с усмешкой подумала она.
— Прошел озноб? — спросил Ричард низким, более глубоким, чем обычно, голосом. В ушах девушки отдались эхом басовые нотки.
— Ммм… В сущности он только начинался.
— Это потому, что ты сразу позвонила. — Губы Ричарда пощекотали ухо Суини и двинулись к ее виску. Его ладонь медленно скользила по ее спине, все ближе привлекая девушку. Ноги Суини чуть раздвинулись, и между ними тут же втиснулось мускулистое бедро.
Возбужденная плоть Ричарда коснулась тела Суини, и у нее перехватило дыхание.
— Я не могу вновь и вновь звать тебя, чтобы согреться, — пробормотала она. — Слишком велик соблазн.
— Это ты мне говоришь? — понимающе отозвался Ричард. Суини почувствовала, как его губы, прижатые к ее виску, изгибаются в улыбке. Потом он поцеловал ее висок, откинул назад локоны и ласково провел кончиком пальца по ушной раковине девушки. — Если бы я так же опрометчиво, как вчера, снял с тебя одежду, мы бы уже трахались.
Ричард говорил негромко, интимно и невероятно нежно. От его откровенного признания в мозгу Суини вспыхнули захватывающие образы; не в силах сдержать неодолимого влечения, она крепко стиснула бедра. Суини хотела именно того, о чем говорил Ричард, поэтому не возразила, даже не сказала ни слова. Ее рука скользнула по его спине, ощупывая твердые бугры мышц, чувствуя, как они напрягаются от этих прикосновений.
— Я тоже хочу тебя, — шепнула Суини, не видя смысла притворяться, ведь Ричард прекрасно сознавал, какое воздействие оказывает на нее. Он знал об этом с самого начала, еще то того, как Суини призналась в этом себе…
Тело Ричарда выгнулось дугой, он рывком прижал Суини к дивану. Его бедро все глубже вклинивалось между ее ног. Из его рта вырывалось хриплое дыхание.
— Я чувствую себя мальчишкой, который тискает подружку на кушетке в гостиной. Я и забыл, какое это мучение.
Суини пощекотала губами его подбородок. При всей своей неискушенности она была отнюдь не наивна и знала множество способов, которыми они с Ричардом могли удовлетворить друг друга без полноценного полового акта, и ей очень хотелось предложить ему что-нибудь из этих способов, а то и все. Но Суини не стала этого делать. И не только из-за сомнений в том, что ее воля выдержит испытание. Это очень напоминало бы супружескую измену, если не по форме, то по сути. Любовная игра сулила восхитительные наслаждения и помогла бы снять сексуальное напряжение, но для Суини она была под запретом. До тех пор, пока развод не будет оформлен официально, она не могла нарушить табу. Возможно, большинство женщин придерживаются иных взглядов, но они воспитывались, не имея перед глазами пример родителей Суини.
Она не решалась даже поцеловать Ричарда, хотя страстно желала отведать его вкус. Суини чувствовала, как по его телу пробегают волны страсти и как трепещет ее тело. Они с трудом балансировали на краю пропасти, и Суини боялась даже шевельнуться.
И все же ей было очень приятно лежать рядом с Ричардом, ощущать, как его руки обвиваются вокруг нее, как вздымается его грудь, слышать его сердцебиение. Впитывая его тепло, она испытывала физиологическое удовольствие. Но еще важнее было то, что между нею и им возникла связь, общность, еще никогда не испытанные Суини, ошеломляющее осознание того, что она не одна во Вселенной и теперь у нее есть близкий человек.
Как пьянит мысль о том, что ты желанна, как восхитительно знать, что ты кому-то небезразлична! Такого с ней еще не случалось. Она сама не понимала, почему ощущение близости возникло так быстро, отчего она почти сразу положилась на Ричарда, доверилась ему… но это произошло, и тут уж ничего не поделаешь.
— Что ты нарисовала в этот раз? — спросил Ричард через десять минут после того, как утих последний приступ озноба. К этому времени Суини согрелась и осоловела, постепенно погружаясь в дрему.
— Не знаю. — Она немного удивилась. — Я еще не заглядывала в студию. Я сплю под электрическим одеялом, и когда все же проснулась от холода, первым делом решила, что опять ходила во сне. Неужели я потревожила тебя понапрасну?
— Уж лучше звони мне сразу, как только почувствуешь малейший озноб, но не доводи себя до такого состояния, в котором я застал тебя вчера. Ты перепугала меня до смерти.
— Я и сама испугалась до чертиков, — мрачно отозвалась Суини и услышала гулкие раскаты смеха в груди Ричарда. Как хорошо, что у него такой низкий звучный голос! Даже грубые волоски на его груди под щекой Суини казались ей восхитительными. Все в Ричарде приводило ее в такой восторг, что она едва сдерживалась.
— Согрелась?
— Изжарилась.
— Тогда давай вставать.
— Зачем? Мне и так хорошо.
— Затем, что я не святой. Идем посмотрим, что ты нарисовала.
Чувствуя, как его горячее тело отрывается от нее, Суини хотела жалобно застонать, но ради спокойствия Ричарда не стала этого делать.
— Ладно, так и быть.
Он поднял с пола джемпер, поставил девушку на ноги и направился к студии, но Суини потащила его за собой на кухню и вскипятила кофе. Ричард отказался от угощения и начал натягивать джемпер, прислонившись к буфету и скрестив ноги. Подумав, что в ее кухне еще не бывало мужчин, Суини украдкой бросила на него несколько одобрительных взглядов. Едва Ричард облачился в джемпер, она подавила разочарованный вздох. Какое варварство — прятать под одеждой такую великолепную грудь!
— Идем, не тяни, — сказал Ричард, и Суини только сейчас осознала, что не решается заглянуть в студию. Вчера она нарисовала туфли; кто знает, что осенило ее на сей раз — если там вообще что-нибудь нарисовано.
Чувствуя на спине успокаивающее прикосновение ладони Ричарда, Суини вошла в студию и сразу увидела, что холст с туфлями уже не стоит у стены, где она его оставила накануне.
— Кажется, сегодня ночью я опять рисовала обувь, — сказала она, внутренне расслабляясь. Ей не нравилось ходить во сне и рисовать, тем более что впоследствии она не помнила об этом; но могло статься, что Суини выбрала бы более неприятный объект, чем туфли.
Мольберт был сдвинут таким образом, что холст смотрел в сторону северной стены-окна.
Они вместе подошли к картине. Суини присмотрелась к добавленным деталям, хладнокровно изучая оставленные кистью мазки. Все было выписано так тщательно, линии были такими мягкими, что холст казался частью фотографии. По стилю картина отличалась от прошлых творений Суини, но, вне всяких сомнений, была написана ее рукой. Суини добавила еще одну туфлю — лодочку на высоком каблуке, парную первой, и действительно надетую на женскую ногу, дорисованную до икры. На картине появилась и другая женская нога, обнаженная, законченная до колена. Она лежала рядом со снятой туфлей. В общем и целом на холсте не оказалось ничего страшного — во всяком случае, в том, что Суини уже нарисовала, но тем не менее желудок девушки стянулся тугим узлом, и она поежилась.
— Замечательно! — пробормотала она. — Я добавила к обуви кое-какие части тела. — Несмотря на беспечность этих слов, ее голос прозвучал натянуто. Почувствовав, как она вздрогнула, Ричард привлек ее поближе и прижал к себе. В его глазах, устремленных на холст, застыло мрачное выражение. — Кажется, это будет что-то вроде погибшего старика. Эта женщина мертва. Она лежит навзничь, с ее ноги свалилась туфля. Даже если она еще жива, то скоро умрет, и по-моему, это моя вина.
Суини хотела оттолкнуть Ричарда, но он повернул ее к себе и прижал еще крепче, положив ей на затылок большую ладонь и уткнув лицо девушки себе в грудь.
— Ты не, виновата, и отлично это понимаешь.
— Умом понимаю, но сердцем… — Ее голос упал. Суини махнула рукой. — Сам знаешь, что это такое — голос сердца.
— Да, он не подчиняется доводам рассудка.
— Интересно, что случится, если я уничтожу холст.
— Ничего особенного. Закончишь ты картину или нет, это не повлияет на судьбу изображенной на ней женщины. Запомни вот что. Чем бы ни оказались эти… вибрации или то, что ты улавливаешь, они воздействуют на тебя, но не наоборот.
— Хотела бы я быть уверенной в этом.
— Можешь не сомневаться, ведь ты нарисовала Илайджу Стокса после его смерти, а не до.
Суини испуганно вздернула голову и заглянула ему в лицо:
— Откуда ты знаешь?
— Я разговаривал с его сыном Дэвидом. Мистер Стокс скончался вечером. А картина была нарисована ночью.
Суини, обдумав его слова, постепенно успокоилась. Вместе с тем у нее возникло ощущение, что она должна о чем-то спросить Ричарда. Вот только о чем именно? Девушка вздохнула и обняла Ричарда, наслаждаясь покоем, исходившим от него. Он такой сильный, крепкий. Суини попыталась вспомнить, обнимала ли его хоть раз. Она прикасалась к нему, гладила по спине, но, кажется, до сих пор так и не обняла. Ее охватили угрызения совести. Она вновь и вновь продолжала брать, а Ричард только отдавал, ничего не получая взамен. Но ведь даже сильные люди порой нуждаются в поддержке. Суини всегда считала себя сильной, но теперь не могла обойтись без помощи Ричарда.
Чуть отклонившись назад, он заглянул ей в лицо.
— Ну что, тебе уже лучше?
— Лучше. И все-таки я беспокоюсь. — Суини заставила себя улыбнуться, отогнав неприятные мысли. — И очень проголодалась. Ты завтракал?
— Уже давно и не прочь перекусить. Хочешь, поедем завтракать в ресторан? Это будет наше первое свидание.
— Свидание. Подумать только! По-моему, нам следует воздержаться. — Она снова улыбнулась Ричарду, вспоминая обо всем, что было между ними, и думая о том, что им еще предстоит.
В его ответной улыбке светились удивление и печаль.
— Ничего, будет и на моей улице праздник. Когда я наконец затащу тебя в постель, ты еще вспомнишь о страсти, копившейся во мне. Ее ведь придется удовлетворить.
— Какие гадкие вещи ты говоришь, — промурлыкала Суини и рассмеялась. До сих пор ей не случалось вступать в эту игру — поддразнивать мужчину и чувствовать, как ее с головой захлестывает волна его желания. Это чувство пьянило, возбуждало… и доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие.
Ричард развернул ее к двери и легонько подтолкнул в спину.
— Надень какие-нибудь туфли… и лифчик. Эти твои колыхания сводят меня с ума.
Суини не ограничилась обувью и лифчиком. Она сменила серый спортивный костюм на синий свитер, наложила макияж и подмазала губы. Потом сердито осмотрела свои волосы, откинула с глаз завитки и решила оставить все как есть. Захватив сумочку, Суини вышла в гостиную, где ее дожидался Ричард, просматривая одну из книг о призраках.
— Я изучаю привидения с тех самых пор, как у меня все это началось, — призналась Суини. — Я не теряю надежды отыскать объяснение своей способности видеть их, но пока мне попадались только книги, посвященные собственно привидениям. Души одних умерших исчезают мгновенно, другие задерживаются, третьи остаются в нашем мире навсегда.
— Зачем им задерживаться? — Поднявшись, Ричард направился к двери.
— На этот счет есть множество теорий. Может, им нужно завершить какие-то дела, а может, они чувствуют себя не в своей тарелке и не желают подчиниться судьбе — кто знает? В одной книге утверждается, что привидениями становятся только несчастные души, так что с формальной точки зрения те, что задерживаются на этом свете, вовсе не привидения, а нечто вроде материального следа.
— Что ж, можно сказать и так, — пробормотал Ричард.
Суини заперла дверь, и они пошли к лифту. Она заметила, что Ричард осматривается, выискивая признаки обветшания. Квартиры в этом доме не блистали роскошью, с трудом дотягивали до среднего уровня, но само здание содержалось в отменном порядке. Если выходил из строя лифт, квартирантам не приходилось ждать неделями, пока его отремонтируют. Лампочки регулярно заменялись, канализация работала исправно. Дом был старый, но его обитатели, включая и Суини, полагали, что им здорово повезло.
Они ждали лифт и наблюдали за старомодной стрелкой, показывавшей, на каком этаже находится кабина. Стрелка ползла вверх. Ричард положил руку на талию девушки, и его пальцы чуть согнулись, словно он смаковал прикосновение. Суини склонила голову набок и улыбнулась ему, но в тот же миг звякнул колокольчик, дверца лифта открылась и из кабины вышла Кандра.
При виде Ричарда и Суини она замерла на месте и побледнела. Когда же она заметила руку Ричарда на талии девушки и то, как близко друг к другу они стоят, ее лицо вспыхнуло гневным румянцем.
— Не ожидала встретить вас здесь, — сказала она Ричарду. Ее сжатые в кулаки пальцы побелели.
Дверца лифта закрылась за спиной Кандры. Ричард подался вперед, нажал кнопку, и створки послушно разошлись.
— Где бы ты хотела позавтракать? — спокойно осведомился он, входя вместе с Суини в кабину и нажимая кнопку первого этажа. Суини заморгала, пораженная его холодным безразличием. Встреча с Кандрой едва не повергла ее в ступор.
Взбешенная, Кандра вскочила в лифт в тот самый миг, когда двери начали закрываться.
— Не делайте вид, будто не замечаете меня!
— Мои отношения с Суини вас не касаются. — Ричард по-прежнему говорил спокойно и держался совершенно невозмутимо, однако его рука, лежавшая на талии Суини, напряглась, и девушка оказалась крепко прижата к его боку.
От внимания Суини не ускользнуло, в каком контексте он упомянул ее имя. Кандра тоже это заметила.
— Черта с два! — Она была так разгневана, что ее голос задрожал. — Вы еще мой муж…
Стоя вплотную к Ричарду, Суини ощутила, что все его тело внезапно напряглось. Глаза Ричарда угрожающе сузились, превратившись в тонкие щелки. И хотя этот взгляд предназначался не ей, Суини впервые испугалась в его присутствии.
— Я бы не советовал вам заводить разговор об этом, — чуть слышно произнес он.
— Я не нуждаюсь в ваших советах! — Лифт дернулся, Кандра покачнулась и раскинула руки, сохраняя равновесие. Взгляд ее карих глаз переместился на Суийи. — А вы! Я спросила, нет ли чего между вами и Ричардом, и вы соврали, жалкая лгунья!
— Все, хватит, — бросил Ричард. Обняв Суини, он рывком отодвинул ее подальше от Кандры и переместился так, что полностью заслонил собою девушку.
— О, не стоит волноваться, — насмешливо проговорила Кандра — Я слишком взрослая, чтобы драться из-за мужчины, хотя, подозреваю, до нашего знакомства вы нередко бывали яблоком раздора. Полагаю, эти ваши налитые пивом загорелые деревенские девки с Юга привыкли драться из-за парней?
Суини откашлялась.
— Вообще-то я родилась в Италии, — пробормотала она, обращаясь к спине Ричарда.
— Какая, к черту, разница, где вы родились! — взвизгнула Кандра. Суини выглянула из-за спины Ричарда и увидела, что по щекам Кандры катятся слезы, размазывая безупречный макияж. — Вы вульгарная деревенщина, так что Ричарду, должно быть, очень хорошо с вами. Но обещаю — отныне вы не выставите в моем салоне ни одной своей картины, и ни один торговец в городе даже не прикоснется к вашим холстам после того, как я…
Суини поняла, что терпение Ричарда лопнуло. Он шагнул к Кандре, но в этот миг кабина остановилась и раздвинулись створки двери. Взглянув на побледневшее лицо Ричарда, Кандра отпрянула от него.
— Вы правы, мне очень хорошо с ней, — сказал он так тихо, что Суини едва расслышала его слова. — Вы даже не догадываетесь, как это прекрасно быть с женщиной, которая, в отличие от вас, не прыгает в постель к первому встречному мужику. Да, мне известно о ваших любовниках, о всех до единого, но вот что я вам скажу. Мне плевать на них, потому что вы совершенно мне безразличны. Но я не мог оставаться равнодушным к тому, что вы сделали аборт и убили моего ребенка. Знаете, что такое ненависть? Это самое мягкое слово, каким я могу описать свои чувства к вам. Я предупреждал вас, что произойдет, если вы попытаетесь погубить карьеру Суини, и говорил вполне серьезно. Так что советую вам подолгу и тщательно обдумывать каждый свой шаг.
Он вывел Суини из лифта, вновь обнял ее за талию, но, сделав два шага, обернулся к Кандре.
— Кстати, я только что добавил к условиям развода еще одно. Суини освобождается от обязательств перед салоном без каких-либо неустоек. Решение входит в силу немедленно.
— Черт возьми, не можете же вы постоянно добавлять условия…
— Могу, и я это сделал. Вы получите салон, только если выполните их. А если нет, уже через три дня вам не придется беспокоиться из-за работ Суини, поскольку к этому времени я пришлю в салон другого продавца и прикажу вышвырнуть вас оттуда.
— Только попробуйте, и я вас убью! — взвизгнула Кандра, захлебываясь слезами. Кроме них, в маленьком вестибюле были лишь два человека — консьерж и юноша из квартиры на втором этаже. Они таращили глаза, стараясь не пропустить ни слова из сцены, разыгравшейся перед ними. — Салон принадлежит мне…
— Нет, — перебил ее Ричард. — Салон мой. И будет моим до тех пор, пока вы не подпишете бумаги. А если затянете с этим делом, салон навсегда останется моим.
Глава 12
До сих пор Суини сидела, скрючившись от холода, но вдруг резко выпрямилась, и ее глаза широко распахнулись. Вскочив с кухонного кресла, она бросилась в ванную, торопливо сполоснула рот зубным эликсиром, схватила гребенку и набросилась на свои волосы, спутанные и торчавшие во все стороны Ее усилия привели лишь к тому, что волосы растрепались еще больше. Суини бросила расческу, набрала в ладонь пены для укладки волос и пригладила самые непокорные локоны. Косметика… Стоит ли подмазывать губы? Суини во все глаза рассматривала свое отражение в зеркале, гадая, какой оттенок будет лучше всего выглядеть на синюшных губах. А как же духи? Кажется, у нее вообще нет духов.
— Ох и влипла же я, — прошептала девушка. Дальше уже некуда — она торчит перед зеркалом, хотя все тело сводят такие судороги, что боль становится невыносимой, и при этом думает о косметике и парфюмерии. Суини с ужасом осознала, что собралась прихорашиваться.
Раздался звонок. Суини быстро вытерла ладони и побежала к двери. Когда она отпирала замки, ее зубы громко выбивали дробь.
— Я совсем потеряла голову, — мрачно произнесла она, падая в объятия Ричарда. — Я умирала от холода, а думала только о губной помаде. Потом открыла дверь, даже не проверив, кто пришел. Это все из-за тебя.
— Знаю. — Ричард подхватил ее на руки и вошел в квартиру. Он крепко прижал девушку к себе, помогая ей справиться с конвульсиями, от которых содрогалось все ее тело. Она зарылась лицом ему в грудь, вдыхая его тепло. Ее нос оказался таким холодным, что Ричард зябко поежился. Он повернулся и запер дверь, чувствуя на своих губах щекочущие прикосновения волос Суини.
— Сегодня уже легче. Я п-позвонила тебе, как только проснулась. — Она явно не справлялась с зубами, и они выбили барабанную дробь на середине фразы, отчего слова прозвучали совсем не так убедительно, как хотелось бы.
— Вот и славно. — Ричард понес девушку к дивану. — Где одеяло?
— На к-кресле в моей спальне.
Ричард усадил ее на диван.
— Сейчас принесу.
Он вернулся секунды спустя уложил ее, лег рядом, заставил Суини вытянуться во всю длину, прижал к себе и накрыл себя и ее одеялом. Потом Ричард вновь уселся, стянул джемпер и, небрежно швырнув его на пол, улегся рядом с девушкой и прижал к своей груди ее руки, согревая их своим теплом.
Холодным пальцам Суини кожа Ричарда казалась раскаленной. Он обнял девушку, прижав свои ладони к ее позвоночнику, и она поежилась от облегчения, чувствуя, как его жар начинает проникать в ее тело.
— Уже лучше, — пробормотала Суини, уткнувшись губами ему в горло. По мере того как все ее тело наполнялось благодатным ощущением выздоровления, сведенные судорогой мускулы мало-помалу начинали отходить. Суини медленно и глубоко втянула в себя воздух, наслаждаясь запахом Ричарда, теплым, чуть мускусным, типично мужским. «Аромат тостеронов», — с усмешкой подумала она.
— Прошел озноб? — спросил Ричард низким, более глубоким, чем обычно, голосом. В ушах девушки отдались эхом басовые нотки.
— Ммм… В сущности он только начинался.
— Это потому, что ты сразу позвонила. — Губы Ричарда пощекотали ухо Суини и двинулись к ее виску. Его ладонь медленно скользила по ее спине, все ближе привлекая девушку. Ноги Суини чуть раздвинулись, и между ними тут же втиснулось мускулистое бедро.
Возбужденная плоть Ричарда коснулась тела Суини, и у нее перехватило дыхание.
— Я не могу вновь и вновь звать тебя, чтобы согреться, — пробормотала она. — Слишком велик соблазн.
— Это ты мне говоришь? — понимающе отозвался Ричард. Суини почувствовала, как его губы, прижатые к ее виску, изгибаются в улыбке. Потом он поцеловал ее висок, откинул назад локоны и ласково провел кончиком пальца по ушной раковине девушки. — Если бы я так же опрометчиво, как вчера, снял с тебя одежду, мы бы уже трахались.
Ричард говорил негромко, интимно и невероятно нежно. От его откровенного признания в мозгу Суини вспыхнули захватывающие образы; не в силах сдержать неодолимого влечения, она крепко стиснула бедра. Суини хотела именно того, о чем говорил Ричард, поэтому не возразила, даже не сказала ни слова. Ее рука скользнула по его спине, ощупывая твердые бугры мышц, чувствуя, как они напрягаются от этих прикосновений.
— Я тоже хочу тебя, — шепнула Суини, не видя смысла притворяться, ведь Ричард прекрасно сознавал, какое воздействие оказывает на нее. Он знал об этом с самого начала, еще то того, как Суини призналась в этом себе…
Тело Ричарда выгнулось дугой, он рывком прижал Суини к дивану. Его бедро все глубже вклинивалось между ее ног. Из его рта вырывалось хриплое дыхание.
— Я чувствую себя мальчишкой, который тискает подружку на кушетке в гостиной. Я и забыл, какое это мучение.
Суини пощекотала губами его подбородок. При всей своей неискушенности она была отнюдь не наивна и знала множество способов, которыми они с Ричардом могли удовлетворить друг друга без полноценного полового акта, и ей очень хотелось предложить ему что-нибудь из этих способов, а то и все. Но Суини не стала этого делать. И не только из-за сомнений в том, что ее воля выдержит испытание. Это очень напоминало бы супружескую измену, если не по форме, то по сути. Любовная игра сулила восхитительные наслаждения и помогла бы снять сексуальное напряжение, но для Суини она была под запретом. До тех пор, пока развод не будет оформлен официально, она не могла нарушить табу. Возможно, большинство женщин придерживаются иных взглядов, но они воспитывались, не имея перед глазами пример родителей Суини.
Она не решалась даже поцеловать Ричарда, хотя страстно желала отведать его вкус. Суини чувствовала, как по его телу пробегают волны страсти и как трепещет ее тело. Они с трудом балансировали на краю пропасти, и Суини боялась даже шевельнуться.
И все же ей было очень приятно лежать рядом с Ричардом, ощущать, как его руки обвиваются вокруг нее, как вздымается его грудь, слышать его сердцебиение. Впитывая его тепло, она испытывала физиологическое удовольствие. Но еще важнее было то, что между нею и им возникла связь, общность, еще никогда не испытанные Суини, ошеломляющее осознание того, что она не одна во Вселенной и теперь у нее есть близкий человек.
Как пьянит мысль о том, что ты желанна, как восхитительно знать, что ты кому-то небезразлична! Такого с ней еще не случалось. Она сама не понимала, почему ощущение близости возникло так быстро, отчего она почти сразу положилась на Ричарда, доверилась ему… но это произошло, и тут уж ничего не поделаешь.
— Что ты нарисовала в этот раз? — спросил Ричард через десять минут после того, как утих последний приступ озноба. К этому времени Суини согрелась и осоловела, постепенно погружаясь в дрему.
— Не знаю. — Она немного удивилась. — Я еще не заглядывала в студию. Я сплю под электрическим одеялом, и когда все же проснулась от холода, первым делом решила, что опять ходила во сне. Неужели я потревожила тебя понапрасну?
— Уж лучше звони мне сразу, как только почувствуешь малейший озноб, но не доводи себя до такого состояния, в котором я застал тебя вчера. Ты перепугала меня до смерти.
— Я и сама испугалась до чертиков, — мрачно отозвалась Суини и услышала гулкие раскаты смеха в груди Ричарда. Как хорошо, что у него такой низкий звучный голос! Даже грубые волоски на его груди под щекой Суини казались ей восхитительными. Все в Ричарде приводило ее в такой восторг, что она едва сдерживалась.
— Согрелась?
— Изжарилась.
— Тогда давай вставать.
— Зачем? Мне и так хорошо.
— Затем, что я не святой. Идем посмотрим, что ты нарисовала.
Чувствуя, как его горячее тело отрывается от нее, Суини хотела жалобно застонать, но ради спокойствия Ричарда не стала этого делать.
— Ладно, так и быть.
Он поднял с пола джемпер, поставил девушку на ноги и направился к студии, но Суини потащила его за собой на кухню и вскипятила кофе. Ричард отказался от угощения и начал натягивать джемпер, прислонившись к буфету и скрестив ноги. Подумав, что в ее кухне еще не бывало мужчин, Суини украдкой бросила на него несколько одобрительных взглядов. Едва Ричард облачился в джемпер, она подавила разочарованный вздох. Какое варварство — прятать под одеждой такую великолепную грудь!
— Идем, не тяни, — сказал Ричард, и Суини только сейчас осознала, что не решается заглянуть в студию. Вчера она нарисовала туфли; кто знает, что осенило ее на сей раз — если там вообще что-нибудь нарисовано.
Чувствуя на спине успокаивающее прикосновение ладони Ричарда, Суини вошла в студию и сразу увидела, что холст с туфлями уже не стоит у стены, где она его оставила накануне.
— Кажется, сегодня ночью я опять рисовала обувь, — сказала она, внутренне расслабляясь. Ей не нравилось ходить во сне и рисовать, тем более что впоследствии она не помнила об этом; но могло статься, что Суини выбрала бы более неприятный объект, чем туфли.
Мольберт был сдвинут таким образом, что холст смотрел в сторону северной стены-окна.
Они вместе подошли к картине. Суини присмотрелась к добавленным деталям, хладнокровно изучая оставленные кистью мазки. Все было выписано так тщательно, линии были такими мягкими, что холст казался частью фотографии. По стилю картина отличалась от прошлых творений Суини, но, вне всяких сомнений, была написана ее рукой. Суини добавила еще одну туфлю — лодочку на высоком каблуке, парную первой, и действительно надетую на женскую ногу, дорисованную до икры. На картине появилась и другая женская нога, обнаженная, законченная до колена. Она лежала рядом со снятой туфлей. В общем и целом на холсте не оказалось ничего страшного — во всяком случае, в том, что Суини уже нарисовала, но тем не менее желудок девушки стянулся тугим узлом, и она поежилась.
— Замечательно! — пробормотала она. — Я добавила к обуви кое-какие части тела. — Несмотря на беспечность этих слов, ее голос прозвучал натянуто. Почувствовав, как она вздрогнула, Ричард привлек ее поближе и прижал к себе. В его глазах, устремленных на холст, застыло мрачное выражение. — Кажется, это будет что-то вроде погибшего старика. Эта женщина мертва. Она лежит навзничь, с ее ноги свалилась туфля. Даже если она еще жива, то скоро умрет, и по-моему, это моя вина.
Суини хотела оттолкнуть Ричарда, но он повернул ее к себе и прижал еще крепче, положив ей на затылок большую ладонь и уткнув лицо девушки себе в грудь.
— Ты не, виновата, и отлично это понимаешь.
— Умом понимаю, но сердцем… — Ее голос упал. Суини махнула рукой. — Сам знаешь, что это такое — голос сердца.
— Да, он не подчиняется доводам рассудка.
— Интересно, что случится, если я уничтожу холст.
— Ничего особенного. Закончишь ты картину или нет, это не повлияет на судьбу изображенной на ней женщины. Запомни вот что. Чем бы ни оказались эти… вибрации или то, что ты улавливаешь, они воздействуют на тебя, но не наоборот.
— Хотела бы я быть уверенной в этом.
— Можешь не сомневаться, ведь ты нарисовала Илайджу Стокса после его смерти, а не до.
Суини испуганно вздернула голову и заглянула ему в лицо:
— Откуда ты знаешь?
— Я разговаривал с его сыном Дэвидом. Мистер Стокс скончался вечером. А картина была нарисована ночью.
Суини, обдумав его слова, постепенно успокоилась. Вместе с тем у нее возникло ощущение, что она должна о чем-то спросить Ричарда. Вот только о чем именно? Девушка вздохнула и обняла Ричарда, наслаждаясь покоем, исходившим от него. Он такой сильный, крепкий. Суини попыталась вспомнить, обнимала ли его хоть раз. Она прикасалась к нему, гладила по спине, но, кажется, до сих пор так и не обняла. Ее охватили угрызения совести. Она вновь и вновь продолжала брать, а Ричард только отдавал, ничего не получая взамен. Но ведь даже сильные люди порой нуждаются в поддержке. Суини всегда считала себя сильной, но теперь не могла обойтись без помощи Ричарда.
Чуть отклонившись назад, он заглянул ей в лицо.
— Ну что, тебе уже лучше?
— Лучше. И все-таки я беспокоюсь. — Суини заставила себя улыбнуться, отогнав неприятные мысли. — И очень проголодалась. Ты завтракал?
— Уже давно и не прочь перекусить. Хочешь, поедем завтракать в ресторан? Это будет наше первое свидание.
— Свидание. Подумать только! По-моему, нам следует воздержаться. — Она снова улыбнулась Ричарду, вспоминая обо всем, что было между ними, и думая о том, что им еще предстоит.
В его ответной улыбке светились удивление и печаль.
— Ничего, будет и на моей улице праздник. Когда я наконец затащу тебя в постель, ты еще вспомнишь о страсти, копившейся во мне. Ее ведь придется удовлетворить.
— Какие гадкие вещи ты говоришь, — промурлыкала Суини и рассмеялась. До сих пор ей не случалось вступать в эту игру — поддразнивать мужчину и чувствовать, как ее с головой захлестывает волна его желания. Это чувство пьянило, возбуждало… и доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие.
Ричард развернул ее к двери и легонько подтолкнул в спину.
— Надень какие-нибудь туфли… и лифчик. Эти твои колыхания сводят меня с ума.
Суини не ограничилась обувью и лифчиком. Она сменила серый спортивный костюм на синий свитер, наложила макияж и подмазала губы. Потом сердито осмотрела свои волосы, откинула с глаз завитки и решила оставить все как есть. Захватив сумочку, Суини вышла в гостиную, где ее дожидался Ричард, просматривая одну из книг о призраках.
— Я изучаю привидения с тех самых пор, как у меня все это началось, — призналась Суини. — Я не теряю надежды отыскать объяснение своей способности видеть их, но пока мне попадались только книги, посвященные собственно привидениям. Души одних умерших исчезают мгновенно, другие задерживаются, третьи остаются в нашем мире навсегда.
— Зачем им задерживаться? — Поднявшись, Ричард направился к двери.
— На этот счет есть множество теорий. Может, им нужно завершить какие-то дела, а может, они чувствуют себя не в своей тарелке и не желают подчиниться судьбе — кто знает? В одной книге утверждается, что привидениями становятся только несчастные души, так что с формальной точки зрения те, что задерживаются на этом свете, вовсе не привидения, а нечто вроде материального следа.
— Что ж, можно сказать и так, — пробормотал Ричард.
Суини заперла дверь, и они пошли к лифту. Она заметила, что Ричард осматривается, выискивая признаки обветшания. Квартиры в этом доме не блистали роскошью, с трудом дотягивали до среднего уровня, но само здание содержалось в отменном порядке. Если выходил из строя лифт, квартирантам не приходилось ждать неделями, пока его отремонтируют. Лампочки регулярно заменялись, канализация работала исправно. Дом был старый, но его обитатели, включая и Суини, полагали, что им здорово повезло.
Они ждали лифт и наблюдали за старомодной стрелкой, показывавшей, на каком этаже находится кабина. Стрелка ползла вверх. Ричард положил руку на талию девушки, и его пальцы чуть согнулись, словно он смаковал прикосновение. Суини склонила голову набок и улыбнулась ему, но в тот же миг звякнул колокольчик, дверца лифта открылась и из кабины вышла Кандра.
При виде Ричарда и Суини она замерла на месте и побледнела. Когда же она заметила руку Ричарда на талии девушки и то, как близко друг к другу они стоят, ее лицо вспыхнуло гневным румянцем.
— Не ожидала встретить вас здесь, — сказала она Ричарду. Ее сжатые в кулаки пальцы побелели.
Дверца лифта закрылась за спиной Кандры. Ричард подался вперед, нажал кнопку, и створки послушно разошлись.
— Где бы ты хотела позавтракать? — спокойно осведомился он, входя вместе с Суини в кабину и нажимая кнопку первого этажа. Суини заморгала, пораженная его холодным безразличием. Встреча с Кандрой едва не повергла ее в ступор.
Взбешенная, Кандра вскочила в лифт в тот самый миг, когда двери начали закрываться.
— Не делайте вид, будто не замечаете меня!
— Мои отношения с Суини вас не касаются. — Ричард по-прежнему говорил спокойно и держался совершенно невозмутимо, однако его рука, лежавшая на талии Суини, напряглась, и девушка оказалась крепко прижата к его боку.
От внимания Суини не ускользнуло, в каком контексте он упомянул ее имя. Кандра тоже это заметила.
— Черта с два! — Она была так разгневана, что ее голос задрожал. — Вы еще мой муж…
Стоя вплотную к Ричарду, Суини ощутила, что все его тело внезапно напряглось. Глаза Ричарда угрожающе сузились, превратившись в тонкие щелки. И хотя этот взгляд предназначался не ей, Суини впервые испугалась в его присутствии.
— Я бы не советовал вам заводить разговор об этом, — чуть слышно произнес он.
— Я не нуждаюсь в ваших советах! — Лифт дернулся, Кандра покачнулась и раскинула руки, сохраняя равновесие. Взгляд ее карих глаз переместился на Суийи. — А вы! Я спросила, нет ли чего между вами и Ричардом, и вы соврали, жалкая лгунья!
— Все, хватит, — бросил Ричард. Обняв Суини, он рывком отодвинул ее подальше от Кандры и переместился так, что полностью заслонил собою девушку.
— О, не стоит волноваться, — насмешливо проговорила Кандра — Я слишком взрослая, чтобы драться из-за мужчины, хотя, подозреваю, до нашего знакомства вы нередко бывали яблоком раздора. Полагаю, эти ваши налитые пивом загорелые деревенские девки с Юга привыкли драться из-за парней?
Суини откашлялась.
— Вообще-то я родилась в Италии, — пробормотала она, обращаясь к спине Ричарда.
— Какая, к черту, разница, где вы родились! — взвизгнула Кандра. Суини выглянула из-за спины Ричарда и увидела, что по щекам Кандры катятся слезы, размазывая безупречный макияж. — Вы вульгарная деревенщина, так что Ричарду, должно быть, очень хорошо с вами. Но обещаю — отныне вы не выставите в моем салоне ни одной своей картины, и ни один торговец в городе даже не прикоснется к вашим холстам после того, как я…
Суини поняла, что терпение Ричарда лопнуло. Он шагнул к Кандре, но в этот миг кабина остановилась и раздвинулись створки двери. Взглянув на побледневшее лицо Ричарда, Кандра отпрянула от него.
— Вы правы, мне очень хорошо с ней, — сказал он так тихо, что Суини едва расслышала его слова. — Вы даже не догадываетесь, как это прекрасно быть с женщиной, которая, в отличие от вас, не прыгает в постель к первому встречному мужику. Да, мне известно о ваших любовниках, о всех до единого, но вот что я вам скажу. Мне плевать на них, потому что вы совершенно мне безразличны. Но я не мог оставаться равнодушным к тому, что вы сделали аборт и убили моего ребенка. Знаете, что такое ненависть? Это самое мягкое слово, каким я могу описать свои чувства к вам. Я предупреждал вас, что произойдет, если вы попытаетесь погубить карьеру Суини, и говорил вполне серьезно. Так что советую вам подолгу и тщательно обдумывать каждый свой шаг.
Он вывел Суини из лифта, вновь обнял ее за талию, но, сделав два шага, обернулся к Кандре.
— Кстати, я только что добавил к условиям развода еще одно. Суини освобождается от обязательств перед салоном без каких-либо неустоек. Решение входит в силу немедленно.
— Черт возьми, не можете же вы постоянно добавлять условия…
— Могу, и я это сделал. Вы получите салон, только если выполните их. А если нет, уже через три дня вам не придется беспокоиться из-за работ Суини, поскольку к этому времени я пришлю в салон другого продавца и прикажу вышвырнуть вас оттуда.
— Только попробуйте, и я вас убью! — взвизгнула Кандра, захлебываясь слезами. Кроме них, в маленьком вестибюле были лишь два человека — консьерж и юноша из квартиры на втором этаже. Они таращили глаза, стараясь не пропустить ни слова из сцены, разыгравшейся перед ними. — Салон принадлежит мне…
— Нет, — перебил ее Ричард. — Салон мой. И будет моим до тех пор, пока вы не подпишете бумаги. А если затянете с этим делом, салон навсегда останется моим.
Глава 12
Ричард вывел Суини на улицу, оставив Кандру рыдать в вестибюле. Он направился с девушкой к тому месту, где припарковал свой «мерседес», и Суини поняла, что сегодня Ричард сам управляет машиной. Квартал был не бог весть что; некогда фешенебельный, он уже начинал ветшать, и все же здесь можно было оставить дорогой автомобиль, не опасаясь, что его в десять минут разуют.
Они молча подошли к «мерседесу», и Ричард открыл перед Суини пассажирскую дверцу. Она уселась в машину, думая, что сказать. Только что Суини узнала о Кандре и причинах развода гораздо больше, чем хотела бы. Она немного встревожилась, но скорее из-за Ричарда, чем из-за себя.
Машина влилась в уличный поток. Ричард еще минуту помолчал, потом хмуро произнес:
— Мне очень жаль, что так получилось. Как я понимаю, отчасти ты отказалась быть со мной, чтобы избегать подобных сцен.
— Ты не виноват, это все из-за Кандры. — Впереди зажегся зеленый огонек светофора, Суини опустила взгляд на свои руки. — Мне тоже очень жаль. Я не знала об аборте.
— Кандра сделала его больше двух лет назад. — Губы Ричарда мрачно сжались в прямую линию. — Я узнал об этом только после твоего переезда в Нью-Йорк и немедленно выгнал Кандру из дома, а на следующий день подал на развод.
— Ты хотел детей? — спросила Суини и тут же выругала себя за глупость. Ну конечно, Ричард хотел детей, иначе он не стал бы так переживать из-за аборта.
— Тогда — нет. И не с Кандрой. Зачатие произошло случайно. Но как только она забеременела, все изменилось. Ребенок уже жил, и это был мой ребенок.
Суини не представляла, как можно быть женой Ричарда и убить его ребенка. Сама она вообще никогда не помышляла о детях. И уж совсем не представляла, чтобы ее отец когда-нибудь беспокоился о своих отпрысках — рожденных и не рожденных.
— Откуда ты узнал?
— Кандра сама сказала. Мы поссорились, она напилась и все рассказала.
Уже второй раз при их приближении загорелся зеленый светофор. Ричард бросил взгляд на Суини.
— Будь моя воля, я бы постоянно возил тебя с собой.
Понимая, что он хочет сменить тему разговора, Суини откинулась на спинку кресла.
— Куда мы едем?
— В одну маленькую забегаловку. Так, ничего особенного.
— Вот и хорошо. Я не привыкла к роскоши.
Маленькая забегаловка оказалась на том берегу реки, в Нью-Джерси. «Мерседес» домчался туда по Голландскому туннелю за рекордное время, отчего Суини испытала легкое удовлетворение. Если до сих пор Ричард не верил в ее способности, теперь у него не оставалось сомнений.
Им удалось занять отдельный кабинет в ресторанчике, казалось, почти не изменившемся с пятидесятых годов. Приступив к завтраку из омлета и кофе, Суини сказала:
— Я думала, салон принадлежит Кандре.
— Нет, она лишь управляла. А хозяин — я.
— Значит, ты собирался приобрести мою картину в своем собственном салоне? И оплатить торговую наценку?
Ричард пожал плечами.
— Если Кандра не подпишет бумаги к указанному сроку и салон останется за мной, наценки не будет. Но она обязательно подпишет. Это в ее интересах.
— А если не подпишет? Кандра так разозлилась, увидев тебя со мной, что, пожалуй, захочет затруднить процедуру развода.
— Я заставлю ее, — негромко отозвался Ричард. — Ей не достанется ни цента, и она отлично это понимает.
В голове Суини мелькнула другая мысль:
— Интересно, зачем Кандра шла ко мне?
— Она не глупа и прекрасно меня знает. В тот день, когда мы встретились в салоне, Кандра поняла, что я интересуюсь тобой, и тут же обо всем догадалась. Неделю назад она приезжала ко мне домой с предложением. Если я увеличу размер содержания, она не станет препятствовать продвижению твоих картин на рынок. Боюсь, мой ответ ее обескуражил.
— Могу себе представить, — вполне искренне ответила Суини, ибо никому не пожелала бы такого опасного противника, как Ричард. — И все же, зачем Кандра поехала ко мне?
— Попросить, чтобы ты уговорила меня повысить сумму выплаты.
— Почему же она была так шокирована, увидев нас вместе, если знала о наших отношениях?
— До этого мгновения Кандра только догадывалась. Кроме того, знать о моем интересе к тебе и застать нас вдвоем в столь ранний час у дверей твоей квартиры — совсем разные вещи.
Вдобавок Кандра сразу поняла, что присутствие Ричарда нарушит ее планы попросить Суини о помощи.
— Кажется, я приношу тебе одни неприятности, — сказала Суини.
— Тем, что живешь на свете? Да, это уж точно. — Ричард посмотрел на нее поверх стола. — Из-за тебя я не сплю ночами, беспокоюсь, схожу с ума.
Суини наступила ему на ногу.
— Я серьезно.
— Я тоже, Суити.
Сбитая с толку, Суини нахмурилась.
— Ты как-то странно произносишь мое имя. Что ты с ним делаешь?
— Ничего особенного. — Ричард улыбнулся.
Решив, что сейчас она ничего от него не добьется, Суини выглянула в, окно ресторана, позволив себе на минуту отвлечься и понаблюдать за лицами прохожих. Мимо брел сутулый старик: из его ушей и ноздрей торчали пучки волос. Он вел за руку щебечущую девчушку, по виду школьницу-приготовишку в элегантном желтом платьице, с волосами, собранными в задорный хвостик. Судя по снисходительной улыбке на лице старика, девочка приходилась ему внучкой, а то и правнучкой. За ними показалась молодая женщина с младенцем в рюкзаке. Она шагала торопливо и целеустремленно, словно бросая вызов всему миру. К раме рюкзака был привязан красный шарик, и младенец умудрился ухватить веревочку крохотной пухлой ладошкой. Он озадаченно взирал на шарик, который подпрыгивал при каждом его движении. У ребенка были круглые глаза, розовые губки напоминали своей формой лук, волосы кукурузного цвета топорщились на голове, словно пух одуванчика.
Они молча подошли к «мерседесу», и Ричард открыл перед Суини пассажирскую дверцу. Она уселась в машину, думая, что сказать. Только что Суини узнала о Кандре и причинах развода гораздо больше, чем хотела бы. Она немного встревожилась, но скорее из-за Ричарда, чем из-за себя.
Машина влилась в уличный поток. Ричард еще минуту помолчал, потом хмуро произнес:
— Мне очень жаль, что так получилось. Как я понимаю, отчасти ты отказалась быть со мной, чтобы избегать подобных сцен.
— Ты не виноват, это все из-за Кандры. — Впереди зажегся зеленый огонек светофора, Суини опустила взгляд на свои руки. — Мне тоже очень жаль. Я не знала об аборте.
— Кандра сделала его больше двух лет назад. — Губы Ричарда мрачно сжались в прямую линию. — Я узнал об этом только после твоего переезда в Нью-Йорк и немедленно выгнал Кандру из дома, а на следующий день подал на развод.
— Ты хотел детей? — спросила Суини и тут же выругала себя за глупость. Ну конечно, Ричард хотел детей, иначе он не стал бы так переживать из-за аборта.
— Тогда — нет. И не с Кандрой. Зачатие произошло случайно. Но как только она забеременела, все изменилось. Ребенок уже жил, и это был мой ребенок.
Суини не представляла, как можно быть женой Ричарда и убить его ребенка. Сама она вообще никогда не помышляла о детях. И уж совсем не представляла, чтобы ее отец когда-нибудь беспокоился о своих отпрысках — рожденных и не рожденных.
— Откуда ты узнал?
— Кандра сама сказала. Мы поссорились, она напилась и все рассказала.
Уже второй раз при их приближении загорелся зеленый светофор. Ричард бросил взгляд на Суини.
— Будь моя воля, я бы постоянно возил тебя с собой.
Понимая, что он хочет сменить тему разговора, Суини откинулась на спинку кресла.
— Куда мы едем?
— В одну маленькую забегаловку. Так, ничего особенного.
— Вот и хорошо. Я не привыкла к роскоши.
Маленькая забегаловка оказалась на том берегу реки, в Нью-Джерси. «Мерседес» домчался туда по Голландскому туннелю за рекордное время, отчего Суини испытала легкое удовлетворение. Если до сих пор Ричард не верил в ее способности, теперь у него не оставалось сомнений.
Им удалось занять отдельный кабинет в ресторанчике, казалось, почти не изменившемся с пятидесятых годов. Приступив к завтраку из омлета и кофе, Суини сказала:
— Я думала, салон принадлежит Кандре.
— Нет, она лишь управляла. А хозяин — я.
— Значит, ты собирался приобрести мою картину в своем собственном салоне? И оплатить торговую наценку?
Ричард пожал плечами.
— Если Кандра не подпишет бумаги к указанному сроку и салон останется за мной, наценки не будет. Но она обязательно подпишет. Это в ее интересах.
— А если не подпишет? Кандра так разозлилась, увидев тебя со мной, что, пожалуй, захочет затруднить процедуру развода.
— Я заставлю ее, — негромко отозвался Ричард. — Ей не достанется ни цента, и она отлично это понимает.
В голове Суини мелькнула другая мысль:
— Интересно, зачем Кандра шла ко мне?
— Она не глупа и прекрасно меня знает. В тот день, когда мы встретились в салоне, Кандра поняла, что я интересуюсь тобой, и тут же обо всем догадалась. Неделю назад она приезжала ко мне домой с предложением. Если я увеличу размер содержания, она не станет препятствовать продвижению твоих картин на рынок. Боюсь, мой ответ ее обескуражил.
— Могу себе представить, — вполне искренне ответила Суини, ибо никому не пожелала бы такого опасного противника, как Ричард. — И все же, зачем Кандра поехала ко мне?
— Попросить, чтобы ты уговорила меня повысить сумму выплаты.
— Почему же она была так шокирована, увидев нас вместе, если знала о наших отношениях?
— До этого мгновения Кандра только догадывалась. Кроме того, знать о моем интересе к тебе и застать нас вдвоем в столь ранний час у дверей твоей квартиры — совсем разные вещи.
Вдобавок Кандра сразу поняла, что присутствие Ричарда нарушит ее планы попросить Суини о помощи.
— Кажется, я приношу тебе одни неприятности, — сказала Суини.
— Тем, что живешь на свете? Да, это уж точно. — Ричард посмотрел на нее поверх стола. — Из-за тебя я не сплю ночами, беспокоюсь, схожу с ума.
Суини наступила ему на ногу.
— Я серьезно.
— Я тоже, Суити.
Сбитая с толку, Суини нахмурилась.
— Ты как-то странно произносишь мое имя. Что ты с ним делаешь?
— Ничего особенного. — Ричард улыбнулся.
Решив, что сейчас она ничего от него не добьется, Суини выглянула в, окно ресторана, позволив себе на минуту отвлечься и понаблюдать за лицами прохожих. Мимо брел сутулый старик: из его ушей и ноздрей торчали пучки волос. Он вел за руку щебечущую девчушку, по виду школьницу-приготовишку в элегантном желтом платьице, с волосами, собранными в задорный хвостик. Судя по снисходительной улыбке на лице старика, девочка приходилась ему внучкой, а то и правнучкой. За ними показалась молодая женщина с младенцем в рюкзаке. Она шагала торопливо и целеустремленно, словно бросая вызов всему миру. К раме рюкзака был привязан красный шарик, и младенец умудрился ухватить веревочку крохотной пухлой ладошкой. Он озадаченно взирал на шарик, который подпрыгивал при каждом его движении. У ребенка были круглые глаза, розовые губки напоминали своей формой лук, волосы кукурузного цвета топорщились на голове, словно пух одуванчика.