Страница:
— А вы не думаете, что полицейские захотят увидеть холст завершенным?
— Зачем это им?
Каю казалось, что он пытается пробить головой бетонную стену. Он начал перечислять, загибая пальцы:
— Во-первых, даже если сначала полицейские решат, что это сделала Суини, у них, к сожалению, не найдется ни одного доказательства ее вины, кроме этой картины. Во-вторых, Суини покажет им, как она рисовала, и они, если не дураки, будут внимательно следить за каждым мазком ее кисти.
— Суд не примет картину в качестве улики.
— Да, но у полиции появится зацепка. Неужели ты полагаете, что они не отыщут ту веревочку, которая свяжет тебя по рукам и ногам, будто рождественскую индюшку?
— Вряд ли. Любые поиски выведут их на кое-кого другого, и ты отлично об этом знаешь.
— А как насчет твоей физиономии? — процедил Кай сквозь зубы. — Не кажется ли вам, что как только полицейские получат твой портрет, им придет на ум предъявить его охране? Что тогда?
На сей раз его слова возымели должное действие. Несколько секунд собеседники молча смотрели друг на друга.
— Ты прав. Мы должны обезопасить себя. Я по-прежнему считаю, что тебе следует отправиться в полицию; это снимет с тебя подозрения. Суини не дадут закончить картину, поскольку даже если полиция состряпает дело, оно будет основано на сомнительной улике, а им это не годится.
— А если годится?
— Тогда мы пустим в ход запасной вариант. Имея на руках вещественные доказательства и пленки в качестве мотива, полиция вряд ли заинтересуется рисунками какой-то сумасшедшей. Ему придется умереть, оставив перед смертью записку о том, что это самоубийство. Какая жалость.
Кай с облегчением перевел дух. Впервые с того мгновения, как увидел картину Суини, Кай подумал, что, пожалуй, сумеет выпутаться из этой передряги.
— Ну, и всегда остается самый очевидный вариант.
— Какой?
— Смерть Суини, разумеется. До того, как она закончит картину.
В тот же вечер Суини пришлось второй раз открывать дверь Райтнеру и Аквино. Увидев их каменные лица и холодные глаза, она съежилась от страха. Итак, Кай не сдержал слова.
— Мерзкий предатель, — пробормотала она.
— Госпожа Суини, — начал Аквино, — мы хотели бы, с вашего позволения, осмотреть вашу квартиру. Если угодно, мы через час принесем ордер на обыск, но будет гораздо проще, если вы сразу согласитесь помочь. — «Проще для нас», имел он в виду. Было ясно, что ему совсем не хочется лишних хлопот. Судя по внешности Аквино, ему и сегодня не удалось отоспаться.
Суини вздохнула.
— Картина в студии. Сейчас принесу.
— Если не возражаете, мы пойдем с вами, — быстро проговорил Райтнер, и полицейские двинулись вслед за девушкой, едва не наступая ей на пятки.
Суини так устала, что отнеслась к этому безразлично — во всяком случае, почти. Весь день она боролась с сонливостью, надеялась опять провести ночь с Ричардом и верила, что он убережет ее от невзгод, которые приключались с ней во сне. Если она отправится к нему, то не сможет закончить картину. Всякий раз, когда Суини решала отложить работу, ее начинали грызть муки совести, словно она собиралась помочь убийце избежать наказания. Суини понимала, что должна завершить холст, но от всей души предпочла бы продолжать работу в присутствии Ричарда, чтобы он помог ей справиться с последствиями. Значит, Ричарду следует приехать к ней.
Но теперь одному Богу известно, где ей придется спать и придется ли вообще. Скорее всего на ближайшее время ее постелью станет койка в кутузке.
— Вот, — сказала Суини, подводя полицейских к мольберту.
Они чуть сместились за ее спиной, став по бокам — вероятно, на тот случай, если она вздумает совершить какую-нибудь глупость. Например, сбежать. Суини не смотрела на полицейских, пока те изучали картину. Она прекрасно знала, что они видят и что при этом думают.
— Госпожа Суини, — бесстрастным тоном спросил Райтнер, — не сообщите ли вы, откуда вам стали известны подробности убийства?
— Вы не поверите, — беспомощно отозвалась она.
— А вы попробуйте.
— Я не знала никаких подробностей. — Суини стояла не шевелясь, будто крохотный зверек, норку которого обнюхивает хищник. — Я нарисовала картину во сне.
В глазах детективов мелькнула ирония.
— Будьте добры проехать с нами в участок. Картина изымается в качестве улики… — забубнил Аквино, но Суини не слушала. Она пыталась справиться со страхом, грозившим лишить ее самообладания. Им не удастся доказать, что Суини убила Кандру, поскольку она этого не делала. Девушка уцепилась за эту мысль как за спасательный круг.
— Я нарисовала эту картину во сне, — упрямо повторила она. — Иногда у меня бывают приступы лунатизма, а просыпаясь, я обнаруживаю, что нарисовала что-то новое. Минутку… у меня есть еще один холст, на котором я изобразила погибшего торговца хот-догами, его убили несколько дней назад. Торговца звали Илайджа Стокс. По словам свидетеля, он видел мужчину, убегавшего с места происшествия, так что я не имею никакого отношения к убийству.
Суини быстро подошла к шкафу и достала холст, стараясь не смотреть на него. Ведь на этом лице уже не появится самая светлая улыбка из всех, какими Господь когда-либо наделял человека.
Райтнер взял картину и окинул ее хмурым взглядом.
— Я не знаком с этим делом. Придется навести справки.
Они не поверили ни единому ее слову. Весь день Суини чувствовала восхитительное тепло, но сейчас по ее спине пробежал легкий холодок. Она машинально стиснула руки, потирая ладони:
— Со мной происходили и другие загадочные явления…
Полицейские не слушали, ибо не верили ни одному из объяснений Суини. То, что они видели, со всей очевидностью свидетельствовало: эта девушка была на месте преступления. Суини с опозданием сообразила, что если ничего не предпримет, ее могут счесть соучастницей убийства Илайджи Стокса. Девушку охватила паника, ледяным комом оседая внизу живота? Но она не собиралась сдаваться.
— Возьмите сумочку и наденьте туфли, — сказал Аквино.
Суини подчинилась, а кроме того, накинула поверх свитера пальто. Полицейские удивленно уставились на нее. Сегодня днем температура воздуха доходила до тридцати градусов, и даже вечером было жарко. Но Суини чувствовала лишь холод, озноб страха, растекающийся по телу. Она старалась держать себя в руках и сохранять спокойствие, но больше ничем не могла себе помочь.
Аквино взял ее сумочку, осмотрел содержимое, вернул и взял Суини за руку.
— Послушайте, — стараясь держаться спокойно, заговорила она. — Когда мы сядем в машину, обратите внимание на светофоры.
— Мы всегда обращаем, — с тяжеловесной иронией отозвался Райтнер, выводя ее из квартиры
— Нет, я имела в виду то, как они будут работать. — Суини тяжело дышала, трясясь как осиновый лист. — Нам ни разу не придется остановиться. При нашем приближении на светофорах будет загораться зеленый свет. У меня так всегда бывает. А напротив вашего участка обязательно окажется свободное место для стоянки. — Суини чувствовала, что ее понесло, но не могла остановиться.
— Коли так, люди будут рады платить вам кучу денег за то, что вы едете в их машине.
Они усадили девушку на заднее сиденье неприметного автомобиля. Она заметила, что позади на дверях нет ручек. Хорошо еще, что заднее сиденье не отделено от переднего проволочной сеткой. Картины погрузили в багажник. Суини старалась сохранять невозмутимость, не обращая внимания на окружающий мир, который разваливался буквально у нее на глазах. Что это — официальный арест или ее попросту пригласили для беседы? Она не знала, в чем состоит процедура, не знала, что будет дальше. Суини подумала, что, вероятно, надо связаться с адвокатом, но ей хотелось позвонить только одному человеку — Ричарду. Сейчас девушке была особенно нужна его помощь. Но полицейские уже допросили Ричарда, и ее звонок вновь втравил бы его в неприятности. Светофор на углу зажегся зеленым.
— Видели? — спросила Суини. — Загорелся зеленый свет.
— Что ж, такое бывает порой, — насмешливо отозвался Аквино.
На следующем светофоре также появился зеленый огонек. И на следующем. Суини сидела не шевелясь и даже не сочла нужным обратить внимание полицейских на очевидное. Теперь они и сами не пропустят ни одного светофора.
Перед их машиной простиралась свободная дорога. Автомобили уступали им путь, переходя с полосы на полосу и сворачивая в переулки. Седан двигался с равномерной скоростью, не замедляясь ни на секунду. Когда при их приближении загорелся седьмой зеленый огонек, Райтнер повернулся и бросил на девушку непроницаемый взгляд, но ни он, ни Аквино не проронили по этому поводу ни слова.
Как только они подкатили к полицейскому участку, от тротуара напротив здания отъехала машина. Суини почудилось, что Аквино выругался себе под нос, но, может быть, она ошиблась.
Полицейский участок был переполнен. Как сквозь туман, Суини разглядывала зеленые стены, металлические столы и картотечные шкафчики, прислушивалась к крикам, проклятиям и смеху; мимо сновали вооруженные мужчины и женщины в голубых мундирах. Минуту спустя она уже сидела в очень неудобном Кресле в маленькой неопрятной комнате. Мысли мешались у нее в голове, но среди них не было ни одной о том, как оправдаться перед этими людьми.
От холода кожа Суини пошла пупырышками, и она начала ежиться. Девушка запахнула пальто и поплотнее закуталась. Значит, как и говорил Ричард, это шок, реакция тела на неприятные раздражители. Когда Суини рисовала картины убийств, ее хотя бы защищал сон, зато проснувшись, она в полной мере ощущала последствия.
— Госпожа Суини, где вы были позапрошлой ночью? — холодно осведомился Райтнер, вперив в девушку жесткий взгляд светлых глаз.
— Дома, — стуча зубами, ответила Суини. — Загадочные происшествия возникли около года назад. Начиналось с мелочей. Светофоры, свободные места для парковки и тому подобное. Сперва я не обращала внимания. Как вы сами сказали, на светофорах рано или поздно зажигается зеленый свет. Повезти может любому. Но потом мои комнатные растения начали цвести не по сезону…
— Госпожа Суини! — Голос Райтнера стал таким же жестким, как его взгляд. — Неужели я похож на человека, интересующегося вашими растениями?
Нет, скорее он похож на человека, которому хочется поставить перед словом «растения» похабное прилагательное.
Суини открыла рот, собираясь рассказать ему о привидениях, но одумалась, сообразив, что это ей не поможет.
— Я начала рисовать картину несколько дней назад. Не могу сказать точно когда. Я потеряла счет дням. Проснувшись, я обнаружила, что нарисовала две туфли, мужскую и женскую. Каждое утро я н-находила на холсте что-нибудь новое. — Суини стиснула зубы, чтобы они не стучали.
— Хотите кофе? — спросил Аквино, и девушка благодарно кивнула. Аквино вышел из комнаты, а Суини вновь повернулась к Райтнеру.
— П-пару дней спустя я поняла, что р-рисую сцену убийства, но еще не знала, какую именно. Проснувшись в-вчера утром, я увидела, что нарисовала Кандру. Я попыталась д-дозвониться до нее, чтобы предупредить, но в салоне никто не отвечал. Ее домашний номер держится в секрете. П-поэтому я позвонила в контору Ричарда узнать ее телефон, но сотрудница сказала мне, что Кандра погибла. — Суини дрожала всем телом и клацала зубами. Мышцы и кости мучительно ныли, лежащие на столе руки стали голубовато-белыми и едва ли не прозрачными, как будто из нее вытекла вся кровь.
— Если это правда, почему вы не сообщили нам сегодня утром? — Райтнер невольно заинтересовался. Ему уже не раз приходилось сталкиваться с людьми, заявляющими, что наделены исключительными способностями предсказывать преступления. Они называли себя ясновидящими и рассчитывали увидеть свою фамилию в газетах, но, как правило, оказывались мошенниками или психами.
— Я понимаю, вы мне н-не верите…
«Прекратите болтать чепуху», — хотел сказать Райтнер, но сдержался. Что с ней такое, с этой женщиной? Она ведет себя так, будто угодила в холодильник, кутается в пальто, хотя в помещении не менее двадцати пяти градусов. Притом она не притворяется: даже губы у нее посинели.
Райтнер нахмурился и молча вышел. У дверей он столкнулся с Аквино, который возвращался с кофе.
— С ней что-то не так, — сказал напарнику Райтнер. — Она промерзла до костей. Пожалуй, придется вызвать врача, пусть лечит ее от гипотермии. — Он говорил беззаботно, но в его голосе сквозила тревога.
— Черт возьми! — Состояние подозреваемой могло помешать допросу. В сущности, ей всего лишь следовало потребовать адвоката, и они уже не имели бы права задавать вопросы, пока не появится защитник. Но почему-то она этого не сделала. — Может, кофе согреет девушку?
Полицейские вернулись в комнату. Суини сидела все в том же виде. Аквино поставил перед ней кофе. Она попыталась взять стаканчик, но руки у нее тряслись так сильно, что кофе расплескался.
— Нет ли у нас соломинок? — спросил Райтнер.
Аквино пожал плечами. Под их взглядами Суини обхватила ладонями полиэстеровый стаканчик, наклонилась вперед и неуклюже попыталась пригубить кофе, не поднимая его со стола. Посмотрев на напарника, Райтнер увидел, что даже грубоватый, безжалостный Аквино несколько обеспокоен.
Казалось, горячий кофе чуть-чуть облегчил страдания Суини. После двух-трех глотков она все же подняла стаканчик, не облившись.
— Госпожа Суини, знали ли вы о том, что супруги Уорты подписали брачный контракт? — вновь заговорил Райтнер.
— Нет, — удивленно отозвалась она. — А зачем мне это знать?
— Вы состоите в связи с господином Уортом. Женщину, как правило, очень интересует финансовое положение мужчины, особенно если у нее есть основания опасаться, что он потеряет при разводе половину своего имущества.
— Я… мы… — Суини запнулась. — Мы только недавно начали встречаться. Мы не…
— Вы с ним настолько близки, что провели у него вчерашнюю ночь, — перебил ее Аквино. — Люди на многое готовы ради денег.
— Но ведь Кандра согласилась подписать бумаги. — Суини подняла голову и посмотрела на полицейских. — Она была недовольна условиями развода, это мне известно, потому что Кандра хотела попросить меня, чтобы я убедила Ричарда повысить размер содержания. Так что, хоть я и не знаю точной цифры, она никак не могла составлять половину его имущества.
Ее утверждение звучало вполне разумно. Суини видела, что детективы тоже это понимают.
Райтнер потер подбородок. У него были необычные часы с множеством кнопок и панелей — из тех хронометров, указывающих время в любой точке земного шара. При виде этих часов Суини внезапно осенило.
— Который час?
Райтнер бросил взгляд на запястье.
— Шесть сорок три.
— Думаю, мне удастся доказать, что я… — Суини не могла вымолвить слова «ясновидящая», донельзя смущавшего ее. А уж полицейские и подавно отказались бы принять во внимание все, что с ним связано. — Вы сами видели, что происходит со светофорами. Видели своими глазами, что исключений не бывает. Но у меня есть и другой способ доказать вам… что я заранее предвижу события.
— Неужели? И каким же образом? — В глазах полицейских читалось сомнение, но по крайней мере они не отмели ее предложение с ходу.
— Здесь есть телевизор? Скоро начнется «Шанс».
— И что же? — спросил Аквино.
— А то, что это не повтор, значит, я не видела эту передачу раньше. Согласны?
Райтнер пожал плечами.
— Согласны.
— Что, если я сумею предсказать развитие событий еще до того, как они произойдут? — Суини допила кофе. Она все еще дрожала, но зубы перестали стучать. — Согласитесь ли вы признать возможность того, что я могла нарисовать картину, не побывав на месте преступления?
— Хотите продемонстрировать нам свои способности к ясновидению?
Суини начинала терять терпение. Она устала, замерзла, извелась от тревоги, и это грозило тем, что она вот-вот сорвется.
— Нет. Я хочу одного — вернуться домой и лечь в постель, но боюсь, что если засну, опять что-нибудь нарисую. Мне это надоело. Если вам надо узнать, кто убил Кандру, отдайте мне этот чертов холст и позвольте его закончить. Возможно, я сделаю это ближайшей ночью.
Детективы молча смотрели на нее. Суини с вызовом — на них. Наконец Аквино мотнул головой в сторону двери, и полицейские опять покинули помещение. Суини опустила лицо в ладони, гадая, надолго ли ей хватит сил.
Аквино и Райтнер остановились у дверей.
— Ну, что скажешь? — спросил Аквино.
— Чем мы рискуем? Давай посмотрим «Шанс».
— И что узнаем? Что она — ловкая отгадчица?
— По ее словам, мы выясним, есть ли хоть ничтожная вероятность того, что у девушки дар ясновидения. Я не говорю, что верю этой чепухе. Но по-моему, ну, то есть это… это интересно. Мы не обязаны налагаться на каждое ее слово, но проверить не помешает. Не стоит ограничиваться одной картиной; в лаборатории уже делают анализ на волокна ткани, и, как только появятся результаты, мы точно узнаем, были на месте преступления волокна из ее квартиры или нет.
— Иными словами, тебе нравится «Шанс», и ты хочешь его посмотреть.
Райтнер пожал плечами:
— Я только хочу сказать, что мы ничем не рискуем, позволив ей смотреть передачу. Заодно выясним, на что она способна.
Глава 20
— Зачем это им?
Каю казалось, что он пытается пробить головой бетонную стену. Он начал перечислять, загибая пальцы:
— Во-первых, даже если сначала полицейские решат, что это сделала Суини, у них, к сожалению, не найдется ни одного доказательства ее вины, кроме этой картины. Во-вторых, Суини покажет им, как она рисовала, и они, если не дураки, будут внимательно следить за каждым мазком ее кисти.
— Суд не примет картину в качестве улики.
— Да, но у полиции появится зацепка. Неужели ты полагаете, что они не отыщут ту веревочку, которая свяжет тебя по рукам и ногам, будто рождественскую индюшку?
— Вряд ли. Любые поиски выведут их на кое-кого другого, и ты отлично об этом знаешь.
— А как насчет твоей физиономии? — процедил Кай сквозь зубы. — Не кажется ли вам, что как только полицейские получат твой портрет, им придет на ум предъявить его охране? Что тогда?
На сей раз его слова возымели должное действие. Несколько секунд собеседники молча смотрели друг на друга.
— Ты прав. Мы должны обезопасить себя. Я по-прежнему считаю, что тебе следует отправиться в полицию; это снимет с тебя подозрения. Суини не дадут закончить картину, поскольку даже если полиция состряпает дело, оно будет основано на сомнительной улике, а им это не годится.
— А если годится?
— Тогда мы пустим в ход запасной вариант. Имея на руках вещественные доказательства и пленки в качестве мотива, полиция вряд ли заинтересуется рисунками какой-то сумасшедшей. Ему придется умереть, оставив перед смертью записку о том, что это самоубийство. Какая жалость.
Кай с облегчением перевел дух. Впервые с того мгновения, как увидел картину Суини, Кай подумал, что, пожалуй, сумеет выпутаться из этой передряги.
— Ну, и всегда остается самый очевидный вариант.
— Какой?
— Смерть Суини, разумеется. До того, как она закончит картину.
В тот же вечер Суини пришлось второй раз открывать дверь Райтнеру и Аквино. Увидев их каменные лица и холодные глаза, она съежилась от страха. Итак, Кай не сдержал слова.
— Мерзкий предатель, — пробормотала она.
— Госпожа Суини, — начал Аквино, — мы хотели бы, с вашего позволения, осмотреть вашу квартиру. Если угодно, мы через час принесем ордер на обыск, но будет гораздо проще, если вы сразу согласитесь помочь. — «Проще для нас», имел он в виду. Было ясно, что ему совсем не хочется лишних хлопот. Судя по внешности Аквино, ему и сегодня не удалось отоспаться.
Суини вздохнула.
— Картина в студии. Сейчас принесу.
— Если не возражаете, мы пойдем с вами, — быстро проговорил Райтнер, и полицейские двинулись вслед за девушкой, едва не наступая ей на пятки.
Суини так устала, что отнеслась к этому безразлично — во всяком случае, почти. Весь день она боролась с сонливостью, надеялась опять провести ночь с Ричардом и верила, что он убережет ее от невзгод, которые приключались с ней во сне. Если она отправится к нему, то не сможет закончить картину. Всякий раз, когда Суини решала отложить работу, ее начинали грызть муки совести, словно она собиралась помочь убийце избежать наказания. Суини понимала, что должна завершить холст, но от всей души предпочла бы продолжать работу в присутствии Ричарда, чтобы он помог ей справиться с последствиями. Значит, Ричарду следует приехать к ней.
Но теперь одному Богу известно, где ей придется спать и придется ли вообще. Скорее всего на ближайшее время ее постелью станет койка в кутузке.
— Вот, — сказала Суини, подводя полицейских к мольберту.
Они чуть сместились за ее спиной, став по бокам — вероятно, на тот случай, если она вздумает совершить какую-нибудь глупость. Например, сбежать. Суини не смотрела на полицейских, пока те изучали картину. Она прекрасно знала, что они видят и что при этом думают.
— Госпожа Суини, — бесстрастным тоном спросил Райтнер, — не сообщите ли вы, откуда вам стали известны подробности убийства?
— Вы не поверите, — беспомощно отозвалась она.
— А вы попробуйте.
— Я не знала никаких подробностей. — Суини стояла не шевелясь, будто крохотный зверек, норку которого обнюхивает хищник. — Я нарисовала картину во сне.
В глазах детективов мелькнула ирония.
— Будьте добры проехать с нами в участок. Картина изымается в качестве улики… — забубнил Аквино, но Суини не слушала. Она пыталась справиться со страхом, грозившим лишить ее самообладания. Им не удастся доказать, что Суини убила Кандру, поскольку она этого не делала. Девушка уцепилась за эту мысль как за спасательный круг.
— Я нарисовала эту картину во сне, — упрямо повторила она. — Иногда у меня бывают приступы лунатизма, а просыпаясь, я обнаруживаю, что нарисовала что-то новое. Минутку… у меня есть еще один холст, на котором я изобразила погибшего торговца хот-догами, его убили несколько дней назад. Торговца звали Илайджа Стокс. По словам свидетеля, он видел мужчину, убегавшего с места происшествия, так что я не имею никакого отношения к убийству.
Суини быстро подошла к шкафу и достала холст, стараясь не смотреть на него. Ведь на этом лице уже не появится самая светлая улыбка из всех, какими Господь когда-либо наделял человека.
Райтнер взял картину и окинул ее хмурым взглядом.
— Я не знаком с этим делом. Придется навести справки.
Они не поверили ни единому ее слову. Весь день Суини чувствовала восхитительное тепло, но сейчас по ее спине пробежал легкий холодок. Она машинально стиснула руки, потирая ладони:
— Со мной происходили и другие загадочные явления…
Полицейские не слушали, ибо не верили ни одному из объяснений Суини. То, что они видели, со всей очевидностью свидетельствовало: эта девушка была на месте преступления. Суини с опозданием сообразила, что если ничего не предпримет, ее могут счесть соучастницей убийства Илайджи Стокса. Девушку охватила паника, ледяным комом оседая внизу живота? Но она не собиралась сдаваться.
— Возьмите сумочку и наденьте туфли, — сказал Аквино.
Суини подчинилась, а кроме того, накинула поверх свитера пальто. Полицейские удивленно уставились на нее. Сегодня днем температура воздуха доходила до тридцати градусов, и даже вечером было жарко. Но Суини чувствовала лишь холод, озноб страха, растекающийся по телу. Она старалась держать себя в руках и сохранять спокойствие, но больше ничем не могла себе помочь.
Аквино взял ее сумочку, осмотрел содержимое, вернул и взял Суини за руку.
— Послушайте, — стараясь держаться спокойно, заговорила она. — Когда мы сядем в машину, обратите внимание на светофоры.
— Мы всегда обращаем, — с тяжеловесной иронией отозвался Райтнер, выводя ее из квартиры
— Нет, я имела в виду то, как они будут работать. — Суини тяжело дышала, трясясь как осиновый лист. — Нам ни разу не придется остановиться. При нашем приближении на светофорах будет загораться зеленый свет. У меня так всегда бывает. А напротив вашего участка обязательно окажется свободное место для стоянки. — Суини чувствовала, что ее понесло, но не могла остановиться.
— Коли так, люди будут рады платить вам кучу денег за то, что вы едете в их машине.
Они усадили девушку на заднее сиденье неприметного автомобиля. Она заметила, что позади на дверях нет ручек. Хорошо еще, что заднее сиденье не отделено от переднего проволочной сеткой. Картины погрузили в багажник. Суини старалась сохранять невозмутимость, не обращая внимания на окружающий мир, который разваливался буквально у нее на глазах. Что это — официальный арест или ее попросту пригласили для беседы? Она не знала, в чем состоит процедура, не знала, что будет дальше. Суини подумала, что, вероятно, надо связаться с адвокатом, но ей хотелось позвонить только одному человеку — Ричарду. Сейчас девушке была особенно нужна его помощь. Но полицейские уже допросили Ричарда, и ее звонок вновь втравил бы его в неприятности. Светофор на углу зажегся зеленым.
— Видели? — спросила Суини. — Загорелся зеленый свет.
— Что ж, такое бывает порой, — насмешливо отозвался Аквино.
На следующем светофоре также появился зеленый огонек. И на следующем. Суини сидела не шевелясь и даже не сочла нужным обратить внимание полицейских на очевидное. Теперь они и сами не пропустят ни одного светофора.
Перед их машиной простиралась свободная дорога. Автомобили уступали им путь, переходя с полосы на полосу и сворачивая в переулки. Седан двигался с равномерной скоростью, не замедляясь ни на секунду. Когда при их приближении загорелся седьмой зеленый огонек, Райтнер повернулся и бросил на девушку непроницаемый взгляд, но ни он, ни Аквино не проронили по этому поводу ни слова.
Как только они подкатили к полицейскому участку, от тротуара напротив здания отъехала машина. Суини почудилось, что Аквино выругался себе под нос, но, может быть, она ошиблась.
Полицейский участок был переполнен. Как сквозь туман, Суини разглядывала зеленые стены, металлические столы и картотечные шкафчики, прислушивалась к крикам, проклятиям и смеху; мимо сновали вооруженные мужчины и женщины в голубых мундирах. Минуту спустя она уже сидела в очень неудобном Кресле в маленькой неопрятной комнате. Мысли мешались у нее в голове, но среди них не было ни одной о том, как оправдаться перед этими людьми.
От холода кожа Суини пошла пупырышками, и она начала ежиться. Девушка запахнула пальто и поплотнее закуталась. Значит, как и говорил Ричард, это шок, реакция тела на неприятные раздражители. Когда Суини рисовала картины убийств, ее хотя бы защищал сон, зато проснувшись, она в полной мере ощущала последствия.
— Госпожа Суини, где вы были позапрошлой ночью? — холодно осведомился Райтнер, вперив в девушку жесткий взгляд светлых глаз.
— Дома, — стуча зубами, ответила Суини. — Загадочные происшествия возникли около года назад. Начиналось с мелочей. Светофоры, свободные места для парковки и тому подобное. Сперва я не обращала внимания. Как вы сами сказали, на светофорах рано или поздно зажигается зеленый свет. Повезти может любому. Но потом мои комнатные растения начали цвести не по сезону…
— Госпожа Суини! — Голос Райтнера стал таким же жестким, как его взгляд. — Неужели я похож на человека, интересующегося вашими растениями?
Нет, скорее он похож на человека, которому хочется поставить перед словом «растения» похабное прилагательное.
Суини открыла рот, собираясь рассказать ему о привидениях, но одумалась, сообразив, что это ей не поможет.
— Я начала рисовать картину несколько дней назад. Не могу сказать точно когда. Я потеряла счет дням. Проснувшись, я обнаружила, что нарисовала две туфли, мужскую и женскую. Каждое утро я н-находила на холсте что-нибудь новое. — Суини стиснула зубы, чтобы они не стучали.
— Хотите кофе? — спросил Аквино, и девушка благодарно кивнула. Аквино вышел из комнаты, а Суини вновь повернулась к Райтнеру.
— П-пару дней спустя я поняла, что р-рисую сцену убийства, но еще не знала, какую именно. Проснувшись в-вчера утром, я увидела, что нарисовала Кандру. Я попыталась д-дозвониться до нее, чтобы предупредить, но в салоне никто не отвечал. Ее домашний номер держится в секрете. П-поэтому я позвонила в контору Ричарда узнать ее телефон, но сотрудница сказала мне, что Кандра погибла. — Суини дрожала всем телом и клацала зубами. Мышцы и кости мучительно ныли, лежащие на столе руки стали голубовато-белыми и едва ли не прозрачными, как будто из нее вытекла вся кровь.
— Если это правда, почему вы не сообщили нам сегодня утром? — Райтнер невольно заинтересовался. Ему уже не раз приходилось сталкиваться с людьми, заявляющими, что наделены исключительными способностями предсказывать преступления. Они называли себя ясновидящими и рассчитывали увидеть свою фамилию в газетах, но, как правило, оказывались мошенниками или психами.
— Я понимаю, вы мне н-не верите…
«Прекратите болтать чепуху», — хотел сказать Райтнер, но сдержался. Что с ней такое, с этой женщиной? Она ведет себя так, будто угодила в холодильник, кутается в пальто, хотя в помещении не менее двадцати пяти градусов. Притом она не притворяется: даже губы у нее посинели.
Райтнер нахмурился и молча вышел. У дверей он столкнулся с Аквино, который возвращался с кофе.
— С ней что-то не так, — сказал напарнику Райтнер. — Она промерзла до костей. Пожалуй, придется вызвать врача, пусть лечит ее от гипотермии. — Он говорил беззаботно, но в его голосе сквозила тревога.
— Черт возьми! — Состояние подозреваемой могло помешать допросу. В сущности, ей всего лишь следовало потребовать адвоката, и они уже не имели бы права задавать вопросы, пока не появится защитник. Но почему-то она этого не сделала. — Может, кофе согреет девушку?
Полицейские вернулись в комнату. Суини сидела все в том же виде. Аквино поставил перед ней кофе. Она попыталась взять стаканчик, но руки у нее тряслись так сильно, что кофе расплескался.
— Нет ли у нас соломинок? — спросил Райтнер.
Аквино пожал плечами. Под их взглядами Суини обхватила ладонями полиэстеровый стаканчик, наклонилась вперед и неуклюже попыталась пригубить кофе, не поднимая его со стола. Посмотрев на напарника, Райтнер увидел, что даже грубоватый, безжалостный Аквино несколько обеспокоен.
Казалось, горячий кофе чуть-чуть облегчил страдания Суини. После двух-трех глотков она все же подняла стаканчик, не облившись.
— Госпожа Суини, знали ли вы о том, что супруги Уорты подписали брачный контракт? — вновь заговорил Райтнер.
— Нет, — удивленно отозвалась она. — А зачем мне это знать?
— Вы состоите в связи с господином Уортом. Женщину, как правило, очень интересует финансовое положение мужчины, особенно если у нее есть основания опасаться, что он потеряет при разводе половину своего имущества.
— Я… мы… — Суини запнулась. — Мы только недавно начали встречаться. Мы не…
— Вы с ним настолько близки, что провели у него вчерашнюю ночь, — перебил ее Аквино. — Люди на многое готовы ради денег.
— Но ведь Кандра согласилась подписать бумаги. — Суини подняла голову и посмотрела на полицейских. — Она была недовольна условиями развода, это мне известно, потому что Кандра хотела попросить меня, чтобы я убедила Ричарда повысить размер содержания. Так что, хоть я и не знаю точной цифры, она никак не могла составлять половину его имущества.
Ее утверждение звучало вполне разумно. Суини видела, что детективы тоже это понимают.
Райтнер потер подбородок. У него были необычные часы с множеством кнопок и панелей — из тех хронометров, указывающих время в любой точке земного шара. При виде этих часов Суини внезапно осенило.
— Который час?
Райтнер бросил взгляд на запястье.
— Шесть сорок три.
— Думаю, мне удастся доказать, что я… — Суини не могла вымолвить слова «ясновидящая», донельзя смущавшего ее. А уж полицейские и подавно отказались бы принять во внимание все, что с ним связано. — Вы сами видели, что происходит со светофорами. Видели своими глазами, что исключений не бывает. Но у меня есть и другой способ доказать вам… что я заранее предвижу события.
— Неужели? И каким же образом? — В глазах полицейских читалось сомнение, но по крайней мере они не отмели ее предложение с ходу.
— Здесь есть телевизор? Скоро начнется «Шанс».
— И что же? — спросил Аквино.
— А то, что это не повтор, значит, я не видела эту передачу раньше. Согласны?
Райтнер пожал плечами.
— Согласны.
— Что, если я сумею предсказать развитие событий еще до того, как они произойдут? — Суини допила кофе. Она все еще дрожала, но зубы перестали стучать. — Согласитесь ли вы признать возможность того, что я могла нарисовать картину, не побывав на месте преступления?
— Хотите продемонстрировать нам свои способности к ясновидению?
Суини начинала терять терпение. Она устала, замерзла, извелась от тревоги, и это грозило тем, что она вот-вот сорвется.
— Нет. Я хочу одного — вернуться домой и лечь в постель, но боюсь, что если засну, опять что-нибудь нарисую. Мне это надоело. Если вам надо узнать, кто убил Кандру, отдайте мне этот чертов холст и позвольте его закончить. Возможно, я сделаю это ближайшей ночью.
Детективы молча смотрели на нее. Суини с вызовом — на них. Наконец Аквино мотнул головой в сторону двери, и полицейские опять покинули помещение. Суини опустила лицо в ладони, гадая, надолго ли ей хватит сил.
Аквино и Райтнер остановились у дверей.
— Ну, что скажешь? — спросил Аквино.
— Чем мы рискуем? Давай посмотрим «Шанс».
— И что узнаем? Что она — ловкая отгадчица?
— По ее словам, мы выясним, есть ли хоть ничтожная вероятность того, что у девушки дар ясновидения. Я не говорю, что верю этой чепухе. Но по-моему, ну, то есть это… это интересно. Мы не обязаны налагаться на каждое ее слово, но проверить не помешает. Не стоит ограничиваться одной картиной; в лаборатории уже делают анализ на волокна ткани, и, как только появятся результаты, мы точно узнаем, были на месте преступления волокна из ее квартиры или нет.
— Иными словами, тебе нравится «Шанс», и ты хочешь его посмотреть.
Райтнер пожал плечами:
— Я только хочу сказать, что мы ничем не рискуем, позволив ей смотреть передачу. Заодно выясним, на что она способна.
Глава 20
Трое участников передачи выстроились гуськом и двинулись к своим местам, а голос за кадром тем временем назвал их имена и сообщил, откуда они приехали. На экране появился Алекс Требек и объявил, что пятикратный чемпион викторины расстался с передачей во время вчерашнего шоу и что все три участника — новички.
— Номер третий, — заявила Суини, поднося к лицу очередной стаканчик кофе и вдыхая пар. — Она и выйдет победителем.
Детективы украдкой взглянули на нее. Они сидели в обшарпанных конторских креслах с потрескавшимися виниловыми сиденьями, из которых торчали клочья набивки. В этой маленькой, захламленной и грязноватой.комнате повсюду валялись кофейные стаканчики и жестянки из-под соков. Большую часть пространства занимали автоматы, выдававшие кофе, печенье и холодные напитки. Они заполняли помещение неумолчным жужжанием. Телевизор с маленьким экраном принимал на комнатную антенну, но звук и изображение были на редкость четкими.
В комнату набились полицейские — народ любопытный. Каждый, у кого выдалась свободная минутка, под тем или иным предлогом добивался того, чтобы ему позволили войти. Кроме Суини, Аквино и Райтнера, здесь находились трое в форме и двое в штатском. В ответ на недовольное ворчание Аквино, что здесь, мол, не цирк, один из штатских пожал плечами и заявил, что тоже хочет посмотреть «Шанс».
Алекс зачитал категории:
— Изобретатели!
— Сайрес Мак-Кормик, — сказала Суини.
— «Маленькие» киноленты! Кавычки означают, что это слово содержится в названии фильмов.
— «Маленькие женщины», — произнесла Суини.
— Я и сам бы догадался, — заметил полицейский в форме.
— Чего ж не догадался? — спросил кто-то.
— Тишина! — рявкнул Аквино.
— Колледжи и университеты!
— Калифорнийский. — Суини крепче сжала стаканчик. Угадывать ответы, сидя дома, было куда проще, чем сейчас, когда от этого так много зависело. Что, если ей и вправду на редкость везло?
— Промышленность и бизнес!
— Компания «Боинг».
— Математика!
— Простые числа.
— И наконец, магистрали и проселки!
— Федеральные дороги номер десять и девяносто, — проговорила Суини и напряглась, ожидая, что выберут участники.
— Математика, сто очков, — произнесла участница под номером три.
Алекс прочел подсказку:
— Числа, которые делятся без остатка только на единицу и сами на себя!
Первой отреагировала участница номер три, хотя ее соперники тоже яростно застучали по кнопкам.
— Что такое простые числа? — спросила она.
В маленькой неряшливой клетушке полицейского участка воцарилась тишина. Участники викторины выбирали категории одну за другой, и всякий раз Суини давала правильный ответ. Порой она едва успевала ответить, прежде чем на экране вспыхивала подсказка, но ни разу не ошиблась. Участница номер три уверенно лидировала. Даже если она не успевала нажать кнопку, у нее всегда был наготове ответ, когда соперник давал маху. К тому времени, как пошел первый рекламный ролик, она набрала вдвое больше очков, чем ее соперники, вместе взятые.
— Полагаю, этого достаточно. — Аквино поднялся.
— Вам, может, и достаточно, — отозвался кто-то из непрошеных гостей, — А я хочу досмотреть до конца.
Суини встала и нетвердым шагом двинулась вслед за Аквино. Райтнер замыкал шествие.
— Ну хорошо, — проворчал Аквино, как только они вновь вошли в комнату для допросов. — Значит, вы действительно умеете это делать. И еще эти штучки со светофорами… Впечатляюще, но неубедительно. Попробуйте меня убедить.
Суини беспомощно смотрела на него.
— Как же вас убедить? Я и сама едва верю себе, хотя постоянно сталкиваюсь с этими явлениями. Я не могу сказать вам, что будет завтра, не сумею прочитать ваши мысли. Я рисую во сне и вижу призраков… тьфу ты, — чуть слышно закончила она, вновь ощущая на себе пронизывающие взгляды полицейских. Суини вовсе не хотела говорить о призраках. Как доказать, что она видит их, если, кроме нее, их никто не видит? Если бы не усталость, она вела бы себя осторожнее.
— Призраки… — повторил Райтнер.
— Забудьте о том, что я сказала.
— Угу. Заодно мне придется забыть на недельку о том, что нужно есть.
Зря он упомянул о еде. Суини изо всех сил старалась подавить голод, донимавший ее не меньше, чем холод и усталость. Она небрежно махнула рукой.
— Никто, кроме меня, их не видит, так что это не имеет значения. Призраки никого не беспокоят; чаще всего они даже не здороваются. Впрочем, Илайджа Стокс назвал мне имена своих сыновей и попросил отправить им мой набросок.
— Кто такой Илайджа Стокс?
— Человек с той, другой картины. Торговец сосисками, которого убили. Вам удалось что-нибудь выяснить?
— Я посмотрю, что тут можно сделать. Вероятно, этим случаем занимался другой участок. Где его убили?
— Не знаю, но это можно узнать у его сыновей. Их зовут… — Суини покопалась в памяти. — Дэниэл… нет, Дэвид. Дэвид и Джейкоб Стоксы. Они оба адвокаты.
Райтнер вышел из комнаты. Суини откинулась в неудобном кресле и закрыла глаза, поглаживая лоб в том месте, где пульсировала боль.
— Кто-нибудь знает о картине? — спросил Аквино. Девушка широко открыла глаза и увидела устремленный на нее проницательный взор. — Кроме господина Стейнджела?
— Сте… Ах да, Кай. — Суини пару раз слышала его фамилию, но почему-то неизменно забывала ее.
— Скажем, господин Уорт. Он бывал в вашей квартире. Уорт видел эту картину?
Умалчивать о Ричарде — одно дело, лгать полицейскому — совсем другое.
— Да, — еле слышно отозвалась Суини. — Ричард знал о картине с самого начала.
Брови Аквино поползли вверх.
— С самого начала? Иными словами, уже несколько дней?
— Именно так.
— Хотел бы я знать, почему он не сказал нам об этом вчера.
— Ричард не хотел впутывать меня. Он знал, к чему это приведет, — прошептала Суини. — Ричард сказал, что как только я закончу картину и мы узнаем, кто убийца или по крайней мере сумеем составить описание, он постарается направить вас в нужное русло.
— Очень любезно с его стороны, — рассердился Аквино. — Терпеть не могу, когда штатские решают за меня, как я должен выполнять свою работу.
Суини хлопнула ладонью по столу, тоже внезапно разозлившись, и ничуть не меньше, чем Аквино.
— А что бы вы сказали, господин детектив, если бы к вам пришел Ричард и заявил, что, мол, его подружка обладает парапсихологическими способностями и в настоящее время рисует сцену убийства? Неужели вы поверили бы ему больше, чем мне?
Аквино положил руки на стол и подался вперед. Его глаза буквально метали молнии.
— В мои обязанности не входит верить всему, что я слышу!
— Да, но вы обязаны различать истину, когда она у вас под носом! — Суини тоже наклонилась, вплотную приблизившись к лицу Аквино.
Полицейский приподнял брови и на удивление мирным тоном проговорил:
— Вообще-то я склонен верить вам.
Его слова мгновенно разрядили обстановку. Суини откинулась в кресле, чувствуя себя победительницей, и гнев исчез бесследно.
— Правда?
— Вы показали, на что способны, — продолжал Аквино. — Сначала я не верил, но все ваши утверждения оказались правдой. На светофорах зажигаются зеленые огни, освобождаются парковочные места… и вы могли бы сколотить целое состояние, играя в «Шанс». Ваши фокусы выходят за пределы обычного. Если вы сумели сделать все это… — он пожал плечами, — …то, значит, и картину могли нарисовать.
Суини не знала, что сказать. На мгновение ей показалось, что она вот-вот разрыдается, но слезы тут же отступили. Девушка слишком устала, чтобы плакать.
— Скажите мне одну вещь. Почему вы не пригласили адвоката?
— Я бы так и поступила, если бы вы арестовали меня. Я ведь не арестована?
— Нет, но если бы не «Шанс»… кто знает?
— И тем не менее я хотела бы позвонить.
— Значит, все-таки решили вызвать адвоката?
— Нет, — ответила Суини. — Я хочу поговорить с Ричардом.
— Номер третий, — заявила Суини, поднося к лицу очередной стаканчик кофе и вдыхая пар. — Она и выйдет победителем.
Детективы украдкой взглянули на нее. Они сидели в обшарпанных конторских креслах с потрескавшимися виниловыми сиденьями, из которых торчали клочья набивки. В этой маленькой, захламленной и грязноватой.комнате повсюду валялись кофейные стаканчики и жестянки из-под соков. Большую часть пространства занимали автоматы, выдававшие кофе, печенье и холодные напитки. Они заполняли помещение неумолчным жужжанием. Телевизор с маленьким экраном принимал на комнатную антенну, но звук и изображение были на редкость четкими.
В комнату набились полицейские — народ любопытный. Каждый, у кого выдалась свободная минутка, под тем или иным предлогом добивался того, чтобы ему позволили войти. Кроме Суини, Аквино и Райтнера, здесь находились трое в форме и двое в штатском. В ответ на недовольное ворчание Аквино, что здесь, мол, не цирк, один из штатских пожал плечами и заявил, что тоже хочет посмотреть «Шанс».
Алекс зачитал категории:
— Изобретатели!
— Сайрес Мак-Кормик, — сказала Суини.
— «Маленькие» киноленты! Кавычки означают, что это слово содержится в названии фильмов.
— «Маленькие женщины», — произнесла Суини.
— Я и сам бы догадался, — заметил полицейский в форме.
— Чего ж не догадался? — спросил кто-то.
— Тишина! — рявкнул Аквино.
— Колледжи и университеты!
— Калифорнийский. — Суини крепче сжала стаканчик. Угадывать ответы, сидя дома, было куда проще, чем сейчас, когда от этого так много зависело. Что, если ей и вправду на редкость везло?
— Промышленность и бизнес!
— Компания «Боинг».
— Математика!
— Простые числа.
— И наконец, магистрали и проселки!
— Федеральные дороги номер десять и девяносто, — проговорила Суини и напряглась, ожидая, что выберут участники.
— Математика, сто очков, — произнесла участница под номером три.
Алекс прочел подсказку:
— Числа, которые делятся без остатка только на единицу и сами на себя!
Первой отреагировала участница номер три, хотя ее соперники тоже яростно застучали по кнопкам.
— Что такое простые числа? — спросила она.
В маленькой неряшливой клетушке полицейского участка воцарилась тишина. Участники викторины выбирали категории одну за другой, и всякий раз Суини давала правильный ответ. Порой она едва успевала ответить, прежде чем на экране вспыхивала подсказка, но ни разу не ошиблась. Участница номер три уверенно лидировала. Даже если она не успевала нажать кнопку, у нее всегда был наготове ответ, когда соперник давал маху. К тому времени, как пошел первый рекламный ролик, она набрала вдвое больше очков, чем ее соперники, вместе взятые.
— Полагаю, этого достаточно. — Аквино поднялся.
— Вам, может, и достаточно, — отозвался кто-то из непрошеных гостей, — А я хочу досмотреть до конца.
Суини встала и нетвердым шагом двинулась вслед за Аквино. Райтнер замыкал шествие.
— Ну хорошо, — проворчал Аквино, как только они вновь вошли в комнату для допросов. — Значит, вы действительно умеете это делать. И еще эти штучки со светофорами… Впечатляюще, но неубедительно. Попробуйте меня убедить.
Суини беспомощно смотрела на него.
— Как же вас убедить? Я и сама едва верю себе, хотя постоянно сталкиваюсь с этими явлениями. Я не могу сказать вам, что будет завтра, не сумею прочитать ваши мысли. Я рисую во сне и вижу призраков… тьфу ты, — чуть слышно закончила она, вновь ощущая на себе пронизывающие взгляды полицейских. Суини вовсе не хотела говорить о призраках. Как доказать, что она видит их, если, кроме нее, их никто не видит? Если бы не усталость, она вела бы себя осторожнее.
— Призраки… — повторил Райтнер.
— Забудьте о том, что я сказала.
— Угу. Заодно мне придется забыть на недельку о том, что нужно есть.
Зря он упомянул о еде. Суини изо всех сил старалась подавить голод, донимавший ее не меньше, чем холод и усталость. Она небрежно махнула рукой.
— Никто, кроме меня, их не видит, так что это не имеет значения. Призраки никого не беспокоят; чаще всего они даже не здороваются. Впрочем, Илайджа Стокс назвал мне имена своих сыновей и попросил отправить им мой набросок.
— Кто такой Илайджа Стокс?
— Человек с той, другой картины. Торговец сосисками, которого убили. Вам удалось что-нибудь выяснить?
— Я посмотрю, что тут можно сделать. Вероятно, этим случаем занимался другой участок. Где его убили?
— Не знаю, но это можно узнать у его сыновей. Их зовут… — Суини покопалась в памяти. — Дэниэл… нет, Дэвид. Дэвид и Джейкоб Стоксы. Они оба адвокаты.
Райтнер вышел из комнаты. Суини откинулась в неудобном кресле и закрыла глаза, поглаживая лоб в том месте, где пульсировала боль.
— Кто-нибудь знает о картине? — спросил Аквино. Девушка широко открыла глаза и увидела устремленный на нее проницательный взор. — Кроме господина Стейнджела?
— Сте… Ах да, Кай. — Суини пару раз слышала его фамилию, но почему-то неизменно забывала ее.
— Скажем, господин Уорт. Он бывал в вашей квартире. Уорт видел эту картину?
Умалчивать о Ричарде — одно дело, лгать полицейскому — совсем другое.
— Да, — еле слышно отозвалась Суини. — Ричард знал о картине с самого начала.
Брови Аквино поползли вверх.
— С самого начала? Иными словами, уже несколько дней?
— Именно так.
— Хотел бы я знать, почему он не сказал нам об этом вчера.
— Ричард не хотел впутывать меня. Он знал, к чему это приведет, — прошептала Суини. — Ричард сказал, что как только я закончу картину и мы узнаем, кто убийца или по крайней мере сумеем составить описание, он постарается направить вас в нужное русло.
— Очень любезно с его стороны, — рассердился Аквино. — Терпеть не могу, когда штатские решают за меня, как я должен выполнять свою работу.
Суини хлопнула ладонью по столу, тоже внезапно разозлившись, и ничуть не меньше, чем Аквино.
— А что бы вы сказали, господин детектив, если бы к вам пришел Ричард и заявил, что, мол, его подружка обладает парапсихологическими способностями и в настоящее время рисует сцену убийства? Неужели вы поверили бы ему больше, чем мне?
Аквино положил руки на стол и подался вперед. Его глаза буквально метали молнии.
— В мои обязанности не входит верить всему, что я слышу!
— Да, но вы обязаны различать истину, когда она у вас под носом! — Суини тоже наклонилась, вплотную приблизившись к лицу Аквино.
Полицейский приподнял брови и на удивление мирным тоном проговорил:
— Вообще-то я склонен верить вам.
Его слова мгновенно разрядили обстановку. Суини откинулась в кресле, чувствуя себя победительницей, и гнев исчез бесследно.
— Правда?
— Вы показали, на что способны, — продолжал Аквино. — Сначала я не верил, но все ваши утверждения оказались правдой. На светофорах зажигаются зеленые огни, освобождаются парковочные места… и вы могли бы сколотить целое состояние, играя в «Шанс». Ваши фокусы выходят за пределы обычного. Если вы сумели сделать все это… — он пожал плечами, — …то, значит, и картину могли нарисовать.
Суини не знала, что сказать. На мгновение ей показалось, что она вот-вот разрыдается, но слезы тут же отступили. Девушка слишком устала, чтобы плакать.
— Скажите мне одну вещь. Почему вы не пригласили адвоката?
— Я бы так и поступила, если бы вы арестовали меня. Я ведь не арестована?
— Нет, но если бы не «Шанс»… кто знает?
— И тем не менее я хотела бы позвонить.
— Значит, все-таки решили вызвать адвоката?
— Нет, — ответила Суини. — Я хочу поговорить с Ричардом.