Страница:
Убийство в Маунтин-Брук — большая редкость. Последнее случилось… кажется, лет пять назад. А поскольку убитый был судьей, это уже настоящая сенсация. Значит, за расследованием будут пристально следить.
— Кто вызвал полицию? — спросил Кахилл, уже зная, что ему ответят.
— Женщина-дворецкий. Она вон там. — И полицейский кивнул на комнату слева.
Кахилл сразу понял, что это комната для завтрака, примыкающая к кухне. Сара сидела за столом, обхватив ладонями кружку с кофе. Бледная и неподвижная, она неотрывно смотрела на белую скатерть. На этот раз она была не в пижаме, а в уличной одежде и с помадой на губах.
— Это ваша машина стоит за домом? — спросил Кахилл. Она кивнула, не поднимая головы.
— Да, возле задней двери. — Голос был монотонным и безучастным.
— Какой она марки?
— «Трейлблейзер». — В ее голосе не слышалось ни любопытства, ни даже проблеска интереса.
Кахилл прошел через кухню к задней двери дома. Машина стояла радом с ней. Капот оказался еще горячим.
На обратном пути Кахилл налил себе чашку кофе. Кофейник был почти полон: очевидно, Сара сварила кофе, наполнила свою чашку и забыла про нее.
Она сидела на том же месте, в той же позе. Кахилл отнял у нее остывший кофе, вылил его в раковину и заменил чашкой с горячим.
Он уселся напротив Сары.
— Пейте.
Она послушно сделала глоток. Кахилл вынул блокнот и ручку.
— Расскажите, что произошло. — Вопрос предполагал подробный ответ, но не указывал направления.
— Сегодня среда, — начала она тем же монотонным голосом.
— Верно.
— Мой выходной. Я провела его, как обычно…
— Как?
— Побывала на тренировках по карате и кикбоксингу, потом на стрельбище.
— В какое время это было?
Сара ответила. Кахилл старательно записал все и спросил, где она тренируется — чтобы потом проверить, правду ли она говорит.
— А потом?
— Побывала в «Саммите», походила по магазинам.
— Купили что-нибудь?
— Кое-что из одежды в «Парижанке» и пару книг.
— Не заметили, в какое время это было?
— Между четырьмя и пятью часами. Время указано на чеках. — Она по-прежнему не поднимала головы, но сделала еще глоток кофе.
— Потом вы поехали домой?
Она отрицательно покачала головой:
— Нет, я поужинала в городе. В ресторане… названия помню. С итальянской кухней. Потом я должна была вернуться, как делаю обычно, но сегодня я решила еще сходить в кино.
— Почему вы должны были вернуться?
— Чтобы быть здесь. Тогда ничего не случилось бы.
— Какой фильм вы смотрели?
На этот раз она подняла голову, ее глаза ничего не выражали.
— Не помню… — Она сунула руку в карман джинсов, вытащила оттуда половинку билета. — Вот этот.
Кахилл записал название фильма и сеанс.
— Я не прочь посмотреть его. Вам понравилось? — спросил он непринужденным тоном.
— Фильм был неплох. Я думала, он подсядет ко мне в зале…
— Кто? — озадаченно перебил Кахилл. — Кто?
— Не знаю. Человек, который прислал мне кулон.
— А, ясно. — К этой теме Кахилл собирался обратиться позднее. — Когда вы вернулись домой?
— Без нескольких минут десять. В спальне у судьи горел свет. Обычно он ложится спать около десяти, но иногда смотрит десятичасовой выпуск новостей.
— У него в спальне есть телевизор?
— Нет. — У Сары задрожали губы. — Он считал, что в спальнях положено спать.
— Стало быть, он смотрел телевизор в…
— В библиотеке. Где я и нашла его.
— Давайте вернемся назад. Что произошло, когда вы вернулись домой? — Он отхлебнул кофе, и Сара тоже сделала глоток.
— Начла проверять, все ли двери заперты. Я всегда так делаю перед сном. Передняя дверь оказалась незапертой, — продолжала она, — но это обычное дело. Я услышала, что телевизор включен, и удивилась тому, что в спальне горит свет, а судья все еще в библиотеке.
— А дальше?
— Я подошла к двери библиотеки и заглянула внутрь. Он сидел в кресле, склонив голову набок, будто уснул.
Кахилл терпеливо ждал.
— И вдруг я почувствовала запах, — еле слышно выговорила Сара. Он понял, о каком запахе идет речь. — Я решила, что с ним случился приступ и он испачкался. В библиотеке была включена только одна лампа, но когда я шагнула через порог, то сразу увидела… кровь. И вторую половину его головы… И брызги… — Она осеклась. — Мне стало страшно, я подумала, что убийца еще в доме. Наверху. Потому что в спальне горит свет. Мне захотелось подняться туда…
— Она снова умолкла.
— Надеюсь, вы этого не сделали?
— Нет, но собиралась, — прошептала она. — Мне хотелось поймать его с поличным. Но я ушла в кухню, где оставила телефон и пистолет, спряталась в угол и позвонила в службу 911.
— Где сейчас ваш пистолет?
— У меня в сумке. Я положила его на место, как только прибыла первая машина.
— Можно взглянуть на него?
— Сумка вон там, на столе.
— Вы не могли бы передать ее мне?
Она поднялась и прошла через кухню, двигаясь как зомби. Кахилл последовал за ней и пронаблюдал, как она вынимает пистолет. Он лежал в кобуре, обойма оказалась полной.
— Я всегда заново заряжаю его после поездок на стрельбище, — объяснила Сара, потирая лоб.
Она еще не успела вычистить пистолет, хотя Кахилл бы поручиться, что она бережно ухаживает за оружием, от пистолета пахло пороховой гарью. Кахилл знал, какими будут результаты баллистической экспертизы: Сара слишком умна, чтобы так просчитаться. Вряд ли она убила старика, но полностью исключать эту версию Кахилл не торопился. Людей зачастую убивают их близкие, поэтому Сара наверняка попадет в список наиболее вероятных подозреваемых.
Она следила за ним бесстрастными глазами, замкнувшись в себе. Так некоторые люди переживают стресс.
— Давайте присядем, — предложил Кахилл, и она подчинилась. — Вы не получали новых подарков в посылках? Ваш никто не звонил?
— Нет, ни подарков, ни звонков больше не было. Однажды мне показалось, что за мной следят, но я ошиблась.
— Вы точно знаете?
— Этот человек сидел за рулем белого «ягуара». Для слежки слишком уж приметная машина.
— Если она единственная. — Однако человек, разъезжающий на «ягуаре», вполне может позволить себе иметь несколько машин. «Ягуары» в таком деле слишком заметны.
Значит, Сару оставили в покое. Но именно о подарке она вспомнила, когда обнаружила труп судьи Робертса.
— Вы упоминали, что судье когда-то угрожали смертью. Что вам об этом известно?
— Все подробности знают его родные. Это произошло еще до того, как я появилась в доме судьи. Его родные… Господи, надо позвонить им!
— Мы сами известим их, — пообещал Кахилл, смягчившись при виде растерянности Сары. — Вы знаете их имена и номера телефонов?
— Разумеется. — Сара снова потерла лоб. — У судьи два сына и дочь. — И она назвала имена и номера, а потом умолкла, опять уставившись на скатерть.
— Я сейчас, — пообещал Кахилл и встал. Он собирался осмотреть библиотеку и пройтись по всем комнатам дома.
Он уже был у двери, когда Сара окликнула его:
— Он был наверху? Кахилл остановился:
— Когда прибыла полиция, в доме никого не было. — Об этом ему доложили сразу.
— А он не мог выпрыгнуть из окна?
— В доме не обнаружено никаких следов. Ни открытых окон, ни отпечатков на подоконнике. — Больше он ничего не мог добавить.
— Надеюсь, что наверху его и правда не было, — пробормотала Сара. — Надеюсь, что не упустила его. Мне следовало подняться туда. Следовало посмотреть…
— Ничего подобного!
— Я бы убила его, — бесстрастно произнесла она.
Глава 9
— Кто вызвал полицию? — спросил Кахилл, уже зная, что ему ответят.
— Женщина-дворецкий. Она вон там. — И полицейский кивнул на комнату слева.
Кахилл сразу понял, что это комната для завтрака, примыкающая к кухне. Сара сидела за столом, обхватив ладонями кружку с кофе. Бледная и неподвижная, она неотрывно смотрела на белую скатерть. На этот раз она была не в пижаме, а в уличной одежде и с помадой на губах.
— Это ваша машина стоит за домом? — спросил Кахилл. Она кивнула, не поднимая головы.
— Да, возле задней двери. — Голос был монотонным и безучастным.
— Какой она марки?
— «Трейлблейзер». — В ее голосе не слышалось ни любопытства, ни даже проблеска интереса.
Кахилл прошел через кухню к задней двери дома. Машина стояла радом с ней. Капот оказался еще горячим.
На обратном пути Кахилл налил себе чашку кофе. Кофейник был почти полон: очевидно, Сара сварила кофе, наполнила свою чашку и забыла про нее.
Она сидела на том же месте, в той же позе. Кахилл отнял у нее остывший кофе, вылил его в раковину и заменил чашкой с горячим.
Он уселся напротив Сары.
— Пейте.
Она послушно сделала глоток. Кахилл вынул блокнот и ручку.
— Расскажите, что произошло. — Вопрос предполагал подробный ответ, но не указывал направления.
— Сегодня среда, — начала она тем же монотонным голосом.
— Верно.
— Мой выходной. Я провела его, как обычно…
— Как?
— Побывала на тренировках по карате и кикбоксингу, потом на стрельбище.
— В какое время это было?
Сара ответила. Кахилл старательно записал все и спросил, где она тренируется — чтобы потом проверить, правду ли она говорит.
— А потом?
— Побывала в «Саммите», походила по магазинам.
— Купили что-нибудь?
— Кое-что из одежды в «Парижанке» и пару книг.
— Не заметили, в какое время это было?
— Между четырьмя и пятью часами. Время указано на чеках. — Она по-прежнему не поднимала головы, но сделала еще глоток кофе.
— Потом вы поехали домой?
Она отрицательно покачала головой:
— Нет, я поужинала в городе. В ресторане… названия помню. С итальянской кухней. Потом я должна была вернуться, как делаю обычно, но сегодня я решила еще сходить в кино.
— Почему вы должны были вернуться?
— Чтобы быть здесь. Тогда ничего не случилось бы.
— Какой фильм вы смотрели?
На этот раз она подняла голову, ее глаза ничего не выражали.
— Не помню… — Она сунула руку в карман джинсов, вытащила оттуда половинку билета. — Вот этот.
Кахилл записал название фильма и сеанс.
— Я не прочь посмотреть его. Вам понравилось? — спросил он непринужденным тоном.
— Фильм был неплох. Я думала, он подсядет ко мне в зале…
— Кто? — озадаченно перебил Кахилл. — Кто?
— Не знаю. Человек, который прислал мне кулон.
— А, ясно. — К этой теме Кахилл собирался обратиться позднее. — Когда вы вернулись домой?
— Без нескольких минут десять. В спальне у судьи горел свет. Обычно он ложится спать около десяти, но иногда смотрит десятичасовой выпуск новостей.
— У него в спальне есть телевизор?
— Нет. — У Сары задрожали губы. — Он считал, что в спальнях положено спать.
— Стало быть, он смотрел телевизор в…
— В библиотеке. Где я и нашла его.
— Давайте вернемся назад. Что произошло, когда вы вернулись домой? — Он отхлебнул кофе, и Сара тоже сделала глоток.
— Начла проверять, все ли двери заперты. Я всегда так делаю перед сном. Передняя дверь оказалась незапертой, — продолжала она, — но это обычное дело. Я услышала, что телевизор включен, и удивилась тому, что в спальне горит свет, а судья все еще в библиотеке.
— А дальше?
— Я подошла к двери библиотеки и заглянула внутрь. Он сидел в кресле, склонив голову набок, будто уснул.
Кахилл терпеливо ждал.
— И вдруг я почувствовала запах, — еле слышно выговорила Сара. Он понял, о каком запахе идет речь. — Я решила, что с ним случился приступ и он испачкался. В библиотеке была включена только одна лампа, но когда я шагнула через порог, то сразу увидела… кровь. И вторую половину его головы… И брызги… — Она осеклась. — Мне стало страшно, я подумала, что убийца еще в доме. Наверху. Потому что в спальне горит свет. Мне захотелось подняться туда…
— Она снова умолкла.
— Надеюсь, вы этого не сделали?
— Нет, но собиралась, — прошептала она. — Мне хотелось поймать его с поличным. Но я ушла в кухню, где оставила телефон и пистолет, спряталась в угол и позвонила в службу 911.
— Где сейчас ваш пистолет?
— У меня в сумке. Я положила его на место, как только прибыла первая машина.
— Можно взглянуть на него?
— Сумка вон там, на столе.
— Вы не могли бы передать ее мне?
Она поднялась и прошла через кухню, двигаясь как зомби. Кахилл последовал за ней и пронаблюдал, как она вынимает пистолет. Он лежал в кобуре, обойма оказалась полной.
— Я всегда заново заряжаю его после поездок на стрельбище, — объяснила Сара, потирая лоб.
Она еще не успела вычистить пистолет, хотя Кахилл бы поручиться, что она бережно ухаживает за оружием, от пистолета пахло пороховой гарью. Кахилл знал, какими будут результаты баллистической экспертизы: Сара слишком умна, чтобы так просчитаться. Вряд ли она убила старика, но полностью исключать эту версию Кахилл не торопился. Людей зачастую убивают их близкие, поэтому Сара наверняка попадет в список наиболее вероятных подозреваемых.
Она следила за ним бесстрастными глазами, замкнувшись в себе. Так некоторые люди переживают стресс.
— Давайте присядем, — предложил Кахилл, и она подчинилась. — Вы не получали новых подарков в посылках? Ваш никто не звонил?
— Нет, ни подарков, ни звонков больше не было. Однажды мне показалось, что за мной следят, но я ошиблась.
— Вы точно знаете?
— Этот человек сидел за рулем белого «ягуара». Для слежки слишком уж приметная машина.
— Если она единственная. — Однако человек, разъезжающий на «ягуаре», вполне может позволить себе иметь несколько машин. «Ягуары» в таком деле слишком заметны.
Значит, Сару оставили в покое. Но именно о подарке она вспомнила, когда обнаружила труп судьи Робертса.
— Вы упоминали, что судье когда-то угрожали смертью. Что вам об этом известно?
— Все подробности знают его родные. Это произошло еще до того, как я появилась в доме судьи. Его родные… Господи, надо позвонить им!
— Мы сами известим их, — пообещал Кахилл, смягчившись при виде растерянности Сары. — Вы знаете их имена и номера телефонов?
— Разумеется. — Сара снова потерла лоб. — У судьи два сына и дочь. — И она назвала имена и номера, а потом умолкла, опять уставившись на скатерть.
— Я сейчас, — пообещал Кахилл и встал. Он собирался осмотреть библиотеку и пройтись по всем комнатам дома.
Он уже был у двери, когда Сара окликнула его:
— Он был наверху? Кахилл остановился:
— Когда прибыла полиция, в доме никого не было. — Об этом ему доложили сразу.
— А он не мог выпрыгнуть из окна?
— В доме не обнаружено никаких следов. Ни открытых окон, ни отпечатков на подоконнике. — Больше он ничего не мог добавить.
— Надеюсь, что наверху его и правда не было, — пробормотала Сара. — Надеюсь, что не упустила его. Мне следовало подняться туда. Следовало посмотреть…
— Ничего подобного!
— Я бы убила его, — бесстрастно произнесла она.
Глава 9
Изнемогающая физически и опустошенная эмоционально, в шесть часов утра на следующее утро Сара встретила Барбару с семьей в аэропорту Бирмингема. В ожидании посадки она успела выпить еще чашку кофе. Сара понятия не имела, которая это чашка по счету за последние сутки, но была абсолютно уверена, что лишь кофеин помогает ей держаться я ногах.
Она не спала ни минуты, и даже если бы рискнула лечь, заснуть ей бы не дали. Кахилл еще долго расспрашивал ее, потом сразу навалилось множество дел. Знакомых следовало известить. Полицейские взяли на себя родных судьи, а Сара позвонила Леоне и сообщила ей печальную весть, не дожидаясь, когда Леона услышит ее в утренних новостях. Потом начали звонить родные судьи — одновременно по домашнему и по сотовому телефонам.
Дом предстояло привести в порядок. У Рэндалла и его жены Эмили было трое детей и несколько внуков. Все они жили в Хантсвилле, поэтому собирались уехать сразу после похорон, но ночь накануне решили провести в Маунтин-Брук — вместе с тремя детьми, их мужьями и женами и четырьмя внуками.
Джон и его жена Джулия жили в Мобиле. У них было двое детей, один из которых не состоял в браке. Все они планировали приехать надолго. Барбара с Дуайтом и двумя детьми летели из Далласа с намерением задержаться, пока не будут улажены все дела. Это означало, что Саре предстояло разместить одиннадцать человек, в том числе и саму себя, да еще и подготовиться к их приезду посреди ночи, за считанные часы. Об остальном можно было позаботиться после похорон.
Семье Рэндалла она забронировала номера в «Уинфре, предусмотрев доставку еды. Дети-подростки смогут развлечься по соседству, в „Галлериа-сентер“. Сама Сара переселилась в скромный отель „Маунтин-Брук“. Она испытала шок, узнав, что ей нельзя не только остаться в доме, но и даже забрать свою одежду. Список необходимых вещей она передала Кахиллу, а тот кому-то поручил собрать их.
Ее пистолет и старый револьвер, принадлежавший судье, изъяли. Кахилл обещал вернуть их после завершения расследования, то есть после того, как будет найдено орудие убийства.
До Сары дошло, что она входит в число подозреваемых, пусть и не является главным из них. Она имела доступ в дом, у нее был пистолет, Кахилл сам видел, как метко она стреляет. Свое алиби она могла подтвердить только чеками и билетами. Хотя мотива у нее не было, поэтому она могла успокоиться, но ее не покидало воспоминание о трупе судьи.
Судья выглядел таким хрупким, что казалось, раньше его поддерживала только неукротимая энергия. Сара искренне радовалась тому, что именно она нашла его, что успела попрощаться с ним, пока не явились чужие люди и не увезли труп. Мертвые не в состоянии выглядеть достойно. Судья сгорел бы от стыда за извергнувшееся содержимое кишечника — особенно если бы об этом узнали его близкие. Скорее всего, ему было бы стыдно и перед Сарой, но не так, как перед детьми и внуками.
На эскалаторе появились пассажиры, прибывшие последним рейсом, и в числе первых — Барбара с семьей. Стройная, Миловидная Барбара с эффектными белыми прядками в коротких белокурых волосах была бледна, с заплаканными глазами, но держалась мужественно. Еще на эскалаторе она заметила Сару, немедленно бросилась к ней и заключила ее в объятия. На глаза Сары навернулись слезы: всю эту ужасную ночь она отчаянно хотела, чтобы кто-нибудь крепко обнял ее и заставил забыть об одиночестве.
— С Джоном ты созвонилась? — спросила Барбара, отстраняясь и утирая слезы насквозь промокшим бумажным платком.
— В два часа ночи они выехали из Мобила, скоро будут в отеле.
— Надеюсь, он поведет машину осторожно.
— Я уговорила его посадить за руль Джулию.
— Слава Богу! — Барбара снова обняла Сару. — Ты предусмотрительна, как всегда. Полиции уже что-нибудь известно?
Сара покачала головой:
— Не знаю. Поскольку я не родственница, мне ничего не объясняют. — Будь она даже родной дочерью, Кахилл держал бы ее в неведении — как одну из подозреваемых.
— Я знала, что рано или поздно кто-нибудь из тех мерзавцев выйдет из тюрьмы и убьет его, — звенящим от напряжения голосом призналась Барбара. — Так я и знала.
Сару окатила новая волна угрызений совести.
— Мне следовало быть рядом…
— Ерунда! — яростно перебила Барбара. — У тебя был выходной, ты имела право покинуть дом. Никто и не требовал от тебя ходить за ним по пятам двадцать четыре часа в сутки. Наверное, убийца следил за домом и увидел, что ты уехала. Если в этом кто-нибудь и виноват, так это я — потому что не наняла постоянных телохранителей. А ты ни в чем не виновата, и даже думать об этом не смей, слышишь?
Слишком поздно. О своей вине Сара думала последние десять минут. А если, вдруг мелькнула у нее жуткая мысль, судью убил тот же человек, который прислал ей кулон? Что, если на самом деле он искал ее? Правда, в таком случае убийство судьи выглядело нелогично, но стоит ли искать логику в действиях преступника? Помня об этом извращенце, ей следовало бы остаться дома, а не пытаться ловить его на живца.
Только когда Кахилл задал ей вопрос об угрозах, она сообразила, что такое решение было бы наилучшим. Но, несмотря на все логические доводы, первое впечатление не бледнело.
— Ты тоже ни в чем не виновата, — решительно заявила она. — Виноват только тот человек, который нажал курок, и больше никто. Мы должны помнить об этом. — И все-таки ей следовало быть дома. И она осталась бы дома, если бы не этот проклятый кулон.
Дуайт, муж Барбары, уже вылавливал с ленты транспортера багаж, ему помогал девятнадцатилетний Шон. Пятнадцатилетняя Блэр стояла в сторонке и выглядела такой потерянной и несчастной, какими бывают только подростки. В ее волосах медового оттенка мелькали блестящие синие пряди, левую бровь украшали две золотые сережки.
— Ого! — воскликнула Сара, подходя, чтобы обнять девушку. — Целых две! Когда ты успела проколоть вторую дырку?
— Это клипса, — объяснила девушка. — Я хотела в следующий раз разыграть деда… но не успела! — Ее лицо сморщилось, она метнулась к Саре и уткнулась в ее плечо. Худенькое тело затряслось от рыданий.
Барбара привлекла к себе дочь, утешая ее, как малышку. Подошли Дуайт и Шон, нагруженные багажом и явно стесняющиеся женских слез. Барбара наконец успокоила Блэр, и все побрели к машине Сары. Дети с матерью устроились на заднем сиденье, Дуайт — на переднем.
— Когда приезжают Рэндалл и Эмили? — спросил он.
— Примерно в одиннадцать. Завещание судьи хранится в банковском сейфе, а банк открывается только в девять. Рэндалл считает, что завещание необходимо привезти.
Барбара приложила ладонь ко лбу.
— Сейчас мне не до завещания.
— В нем могут оказаться распоряжения насчет похорон, — мягко объяснил Дуайт.
— И все-таки лучше бы… — Она осеклась. — Но теперь уже не важно. — Она глубоко вздохнула, а Сара принялась выруливать со стоянки. — Сара, ты не знаешь, когда полицейские впустят нас в дом?
— Наверное, через несколько дней. — Но прежде придется навести порядок в библиотеке: родным незачем видеть запекшуюся кровь. Сара отдала бы что угодно, лишь бы и самой не видеть ее, вернуться на двенадцать часов назад и хотя бы что-нибудь изменить. Она поступила бы иначе: вместо того, чтобы болтаться по городу, пораньше вернулась домой, встретила бы убийцу и судья остался жив.
Но повернуть время вспять невозможно. Ни ей, ни кому-нибудь другому.
— Инспектор найдет вас в отеле, — объяснила Сара. — Если сможете, постарайтесь поспать.
— А ты будешь рядом? Когда инспектор начнет допрашивать нас? — Голос Барбары дрогнул.
— Если захочешь. — Еще совсем недавно Сара изнывала от одиночества, а теперь так же страстно желала остаться одна, чтобы дать волю скорби и рыданиям. Она держала их в себе в основном потому, что находилась в состоянии шока, но теперь шок проходил, его вытесняла ошеломляющая реальность.
— Пожалуйста! Я так… у меня путаются мысли.
За ясность собственных мыслей Сара не стала бы ручаться, но если Барбаре поможет ее присутствие, она побудет с ней. Если Кахилл согласится подождать несколько часов, успеет принять душ, переодеться, позавтракать и, может, вздремнуть. Но при мысли о еде желудок Сары мучительно сжался, горло перехватило. Нет, с едой придется подождать, пожалуй, до завтра.
Завтра. А что будет завтра? Она возьмет на себя львиную долю хлопот. Все, с чем не смогут справиться родные судьи. А потом, когда отдаст последний долг?
К такому неожиданному повороту судьбы Сара оказалась не готова. Она рассчитывала на пару мирных лет — их хватило бы, чтобы подготовиться к осуществлению задуманного. Сара знала, что постепенно судья совсем ослабеет и сердечный приступ добьет его, но, так или иначе, он умрет своей смертью. Всем близким будет недоставать его, но такая утрата не идет ни в какое сравнение с рвущей болью, вызванной ужасной гибелью. К такому расставанию с судьей Робертсом никто из его близких не подготовился.
Сара помогла семье Барбары разместиться в отеле и уже собиралась уезжать, когда прибыл Джон с семьей. И она задержалась, помогая им, отвечая на вопросы Джона. Устроившись в своих номерах, к ним присоединились Барбара и Дуайт с детьми. Все они собрались в гостиной номера-люкс, немного всплакнули, потом утешились. Было решено сначала дождаться Рэндалла, а потом что-либо предпринимать. Но на всякий случай Барбара взяла лист бумаги со штампом отеля и принялась составлять список предстоящих дел.
С Барбарой все будет в порядке, поняла Сара. Она горюет, но находит в себе силы составлять список. Женщинам свойственно справляться с горем, занимаясь необходимыми делами.
День выдался пасмурным и прохладным. Направляясь к машине, Сара с удовольствием подставила лицо свежему ветру. Впервые за долгое время ей было нечем заняться, и ощущение оказалось непривычным. Она оставила Барбаре номер сотового и номер в отеле «Маунтин-Брук» — когда приедет Кахилл, ей сообщат. Примерно на пару часов Сара была предоставлена самой себе. Хорошо бы принять душ.
В номере тишина буквально оглушила ее. Много часов подряд она провела в окружении людей, в суете, при ярком свете. Даже когда она сидела и отвечала на вопросы, то все равно была занята. А теперь она осталась одна и дела все иссякли.
Она методично распаковала прихваченную с собой немногочисленную одежду, повесила платье в ванной, чтобы оно отвиселось, пока его хозяйка принимает душ, и наконец шагнула под теплые струи. И расплакалась.
Она рыдала долго и отчаянно, съежившись в душевой кабинке, уткнувшись лицом в ладони и чувствуя, как вода стекает с ее волос. Накопившийся за долгие часы стресс вырвался наружу. Ей хотелось что-нибудь разбить, хотелось метаться и калечить кого попало… а еще — вернуть судью, словно ничего и не было.
В конце концов, Сара изнемогла от рыданий и впала в состояние тупого смирения. Выключив воду, она соорудила на голове тюрбан из махрового гостиничного полотенца и голой легла в постель. В комнате было полутемно и прохладно, Сара обессилела и потому уснула почти мгновенно. Телефон разбудил ее в десять часов. Она нашарила трубку, борясь со сном.
— Сара слушает.
— Сара, это Барбара. Инспектор Кахилл обещал подъехать к одиннадцати. Ты присоединишься к нам?
— Обязательно, — пообещала Сара и вскочила.
Под полотенцем ее волосы не успели высохнуть и запутались. Включив маленькую кофеварку, Сара успела просушить волосы феном и почистить зубы. Кофе вскоре был готов, Сара проглотила его, продолжая собираться. С этой задачей она справилась быстро: сегодня ей было все равно, как она выглядит, поэтому она только смазала лицо увлажняющим кремом, а губы — блеском.
Выбирать одежду было почти не из чего: кроме единственного платья, Сара взяла с собой только два домашних комплекта. Она забыла даже пиджак, а он сегодня мог понадобиться. Но сойдут и ее форменная белая рубашка, черные брюки и черный жилет. Может быть, Кахилл согласится помочь ей забрать из дома одежду, если ее и завтра туда не пустят.
Хмурые тучи разразились моросящим дождем, прохлада сменилась пронизывающим ветром. Сара поежилась, торопливо шагая к машине. Первым делом она включила в салоне обогреватель, вторым надела темные очки, пряча под ними припухшие и покрасневшие от слез веки.
От ее отеля до «Уинфри» было десять—пятнадцать минут езды, но на шоссе № 280 произошла авария, поэтому Сара задержалась в пути. На ее счастье, они с Кахиллом вошли в вестибюль одновременно.
— А вы зачем приехали? — бесцеремонно спросил он.
— Так захотели родственники убитого, — объяснила Сара и удивилась своему хриплому голосу.
Кахилл кивнул. До лифта они дошли молча. Сара была слишком усталой и опустошенной, чтобы поддерживать разговор. К тому же она понимала, что от Кахилла может услышать лишь новые вопросы, а сейчас ей не хотелось отвечать на них.
Сара украдкой метнула на него взгляд. Он успел принять Душ, побриться и переодеться. Если он и устал, то виду не подавал. Наверное, тоже вздремнул пару часов.
Он был в пиджаке и галстуке. Пиджак напомнил Саре, что на улице похолодало.
— Не могли бы вы распорядиться, чтобы мне принесли из Дома куртку? — спросила она. — Любую, какая найдется.
Кахилл ответил ей быстрым, оценивающим взглядом и, в идимо, заметил, что она дрожит.
— Сделаем.
— Спасибо.
Вся семья собралась в люксе Барбары. Рэндалл и Эмили прибыли, при виде их Сара ощутила укол совести: ей следовало бы встретить их и помочь устроиться. Рэндалл жал ей руку, обычно сдержанная Эмили крепко обняла, у Сары на глаза вновь навернулись слезы.
Барбара, которая умела оставаться хозяйкой в любых обстоятельствах, заказала в номер фрукты, сыр и пирог. На столе уже стояли бутылки с водой и кофейник со свежесваренным кофе. Сара негромко спрашивала присутствующих, чего бы им хотелось выпить, и бесшумно разносила чашки. Она прекрасно помнила предпочтения всех родственников судьи, отшлифовав память в школе дворецких. Некоторые однокашники Сары умели запоминать привычки только пяти-шести человек, другие были вынуждены вся записывать, а ее мозг по какой-то причине легко удерживал такую информацию. Например, на просьбу описать Рэндалла Сара могла ответить, что он ростом шесть футов, седой, со светло-карими глазами и любит, когда в кофе много сливок. Рост Эмили — пять футов и семь дюймов каждые две недели она подравнивает темно-рыжие волосы в парикмахерской, у нее карие глаза, в кофе она кладет 2 ложки сахара, но никаких сливок.
За минувшую бессонную ночь она успела запомнить, привычки Кахилла не отличаются изысканностью: он пьет черный кофе без сахара.
Когда она подавала Кахиллу его чашку, он благодарно кивнул и спросил:
— Режет глаза?
Сара сообразила, что забыла снять темные очки.
— Прошу прощения, — смутилась она и сняла их, — всем забыла…
И конечно, на ее покрасневшие глаза обратили внимание все присутствующие.
— Ты что-нибудь ела? — спросила Барбара, кладя руку плечо Сары.
— Еще нет.
— Тогда садись и поешь, слышишь? Если смогла я, сможешь и ты.
По настоянию Барбары Сара положила на свою тарелку немножко фруктов и ломтик кекса и огляделась в поисках свободного места. По просьбе Барбары в номер принесли стулья и кресла, но их заняли члены семьи, и единственное свободное место осталось рядом с Кахиллом. Сара села и под зорким взглядом Барбары подцепила вилкой квадратик свежего ананаса.
Усилием воли она заставила себя прожевать его. Если бы не посторонние, она выплюнула бы ананас, не в силах проглотить его. У нее перехватило горло. Она упрямо продолжала жевать.
— Глотайте, — велел Кахилл так тихо, что его услышала только Сара.
Она попыталась. Со второй попытки ей удалось проглотить ананас.
Чтобы жить, надо есть, и поэтому она принялась за еду с той же решимостью, с какой бралась за любое дело. Слушая вопросы родственников судьи и деловитые ответы Кахилла, она понемногу откусывала кекс и сосредоточенно жевала.
Почему-то присутствие Кахилла ободряло ее. За последние три года, с тех пор как она поселилась в Маунтин-Брук, здесь не произошло ни единого убийства, однако Кахилл производил впечатление человека, знакомого с подобными ситуациями, и знающего, что надо делать. Его деловитость не давала родным убитого открыто изливать чувства, они бессознательно подражали Кахиллу и вели себя сдержанно. Даже Сара успокоилась, зная, что теперь все под контролем. А ее дело — жевать и глотать. Она слушала негромкие, точные вопросы насчет угроз, с которыми сталкивался судья. По одному из таких случаев Барбара завела отдельную папку: она унаследовала отцовскую педантичность. Эту папку Барбара вручила Кахиллу, бегло просмотрел ее содержимое и спросил:
— Можно мне взять ее на время?
— Да, конечно. — Барбара сложила руки на коленях. Извините… а где папа? Нам предстоит организовать похороны…
— В морге, — ответил Кахилл. — После вскрытия тело отдадут вам.
Все в комнате замерли.
— После вскрытия? — переспросил Рэндалл. — А это зачем?
— Вскрытие — обязательная процедура в случае убийства, предписанная законом Штата.
— Это же абсурд! — вмешалась Барбара. — Ладно бы мы не знали причины смерти, но ведь папу убили! Причины его смерти очевидны. — На слове «смерть» ее голос задрожал, но она быстро взяла себя в руки.
— Да, причины смерти кажутся очевидными, но иногда в жертву стреляют или сжигают ее, чтобы скрыть истинную причину — отравление или удушение.
— Неужели установить эту причину так важно? — спросила Джулия.
— Причины смерти могут многое рассказать о ее виновнике. Например, кто мог иметь доступ к тому или иному яду. Кто достаточно силен, чтобы задушить человека? Лично я считаю, что вашего отца застрелили, но подтвердить это может лишь патологоанатом.
Она не спала ни минуты, и даже если бы рискнула лечь, заснуть ей бы не дали. Кахилл еще долго расспрашивал ее, потом сразу навалилось множество дел. Знакомых следовало известить. Полицейские взяли на себя родных судьи, а Сара позвонила Леоне и сообщила ей печальную весть, не дожидаясь, когда Леона услышит ее в утренних новостях. Потом начали звонить родные судьи — одновременно по домашнему и по сотовому телефонам.
Дом предстояло привести в порядок. У Рэндалла и его жены Эмили было трое детей и несколько внуков. Все они жили в Хантсвилле, поэтому собирались уехать сразу после похорон, но ночь накануне решили провести в Маунтин-Брук — вместе с тремя детьми, их мужьями и женами и четырьмя внуками.
Джон и его жена Джулия жили в Мобиле. У них было двое детей, один из которых не состоял в браке. Все они планировали приехать надолго. Барбара с Дуайтом и двумя детьми летели из Далласа с намерением задержаться, пока не будут улажены все дела. Это означало, что Саре предстояло разместить одиннадцать человек, в том числе и саму себя, да еще и подготовиться к их приезду посреди ночи, за считанные часы. Об остальном можно было позаботиться после похорон.
Семье Рэндалла она забронировала номера в «Уинфре, предусмотрев доставку еды. Дети-подростки смогут развлечься по соседству, в „Галлериа-сентер“. Сама Сара переселилась в скромный отель „Маунтин-Брук“. Она испытала шок, узнав, что ей нельзя не только остаться в доме, но и даже забрать свою одежду. Список необходимых вещей она передала Кахиллу, а тот кому-то поручил собрать их.
Ее пистолет и старый револьвер, принадлежавший судье, изъяли. Кахилл обещал вернуть их после завершения расследования, то есть после того, как будет найдено орудие убийства.
До Сары дошло, что она входит в число подозреваемых, пусть и не является главным из них. Она имела доступ в дом, у нее был пистолет, Кахилл сам видел, как метко она стреляет. Свое алиби она могла подтвердить только чеками и билетами. Хотя мотива у нее не было, поэтому она могла успокоиться, но ее не покидало воспоминание о трупе судьи.
Судья выглядел таким хрупким, что казалось, раньше его поддерживала только неукротимая энергия. Сара искренне радовалась тому, что именно она нашла его, что успела попрощаться с ним, пока не явились чужие люди и не увезли труп. Мертвые не в состоянии выглядеть достойно. Судья сгорел бы от стыда за извергнувшееся содержимое кишечника — особенно если бы об этом узнали его близкие. Скорее всего, ему было бы стыдно и перед Сарой, но не так, как перед детьми и внуками.
На эскалаторе появились пассажиры, прибывшие последним рейсом, и в числе первых — Барбара с семьей. Стройная, Миловидная Барбара с эффектными белыми прядками в коротких белокурых волосах была бледна, с заплаканными глазами, но держалась мужественно. Еще на эскалаторе она заметила Сару, немедленно бросилась к ней и заключила ее в объятия. На глаза Сары навернулись слезы: всю эту ужасную ночь она отчаянно хотела, чтобы кто-нибудь крепко обнял ее и заставил забыть об одиночестве.
— С Джоном ты созвонилась? — спросила Барбара, отстраняясь и утирая слезы насквозь промокшим бумажным платком.
— В два часа ночи они выехали из Мобила, скоро будут в отеле.
— Надеюсь, он поведет машину осторожно.
— Я уговорила его посадить за руль Джулию.
— Слава Богу! — Барбара снова обняла Сару. — Ты предусмотрительна, как всегда. Полиции уже что-нибудь известно?
Сара покачала головой:
— Не знаю. Поскольку я не родственница, мне ничего не объясняют. — Будь она даже родной дочерью, Кахилл держал бы ее в неведении — как одну из подозреваемых.
— Я знала, что рано или поздно кто-нибудь из тех мерзавцев выйдет из тюрьмы и убьет его, — звенящим от напряжения голосом призналась Барбара. — Так я и знала.
Сару окатила новая волна угрызений совести.
— Мне следовало быть рядом…
— Ерунда! — яростно перебила Барбара. — У тебя был выходной, ты имела право покинуть дом. Никто и не требовал от тебя ходить за ним по пятам двадцать четыре часа в сутки. Наверное, убийца следил за домом и увидел, что ты уехала. Если в этом кто-нибудь и виноват, так это я — потому что не наняла постоянных телохранителей. А ты ни в чем не виновата, и даже думать об этом не смей, слышишь?
Слишком поздно. О своей вине Сара думала последние десять минут. А если, вдруг мелькнула у нее жуткая мысль, судью убил тот же человек, который прислал ей кулон? Что, если на самом деле он искал ее? Правда, в таком случае убийство судьи выглядело нелогично, но стоит ли искать логику в действиях преступника? Помня об этом извращенце, ей следовало бы остаться дома, а не пытаться ловить его на живца.
Только когда Кахилл задал ей вопрос об угрозах, она сообразила, что такое решение было бы наилучшим. Но, несмотря на все логические доводы, первое впечатление не бледнело.
— Ты тоже ни в чем не виновата, — решительно заявила она. — Виноват только тот человек, который нажал курок, и больше никто. Мы должны помнить об этом. — И все-таки ей следовало быть дома. И она осталась бы дома, если бы не этот проклятый кулон.
Дуайт, муж Барбары, уже вылавливал с ленты транспортера багаж, ему помогал девятнадцатилетний Шон. Пятнадцатилетняя Блэр стояла в сторонке и выглядела такой потерянной и несчастной, какими бывают только подростки. В ее волосах медового оттенка мелькали блестящие синие пряди, левую бровь украшали две золотые сережки.
— Ого! — воскликнула Сара, подходя, чтобы обнять девушку. — Целых две! Когда ты успела проколоть вторую дырку?
— Это клипса, — объяснила девушка. — Я хотела в следующий раз разыграть деда… но не успела! — Ее лицо сморщилось, она метнулась к Саре и уткнулась в ее плечо. Худенькое тело затряслось от рыданий.
Барбара привлекла к себе дочь, утешая ее, как малышку. Подошли Дуайт и Шон, нагруженные багажом и явно стесняющиеся женских слез. Барбара наконец успокоила Блэр, и все побрели к машине Сары. Дети с матерью устроились на заднем сиденье, Дуайт — на переднем.
— Когда приезжают Рэндалл и Эмили? — спросил он.
— Примерно в одиннадцать. Завещание судьи хранится в банковском сейфе, а банк открывается только в девять. Рэндалл считает, что завещание необходимо привезти.
Барбара приложила ладонь ко лбу.
— Сейчас мне не до завещания.
— В нем могут оказаться распоряжения насчет похорон, — мягко объяснил Дуайт.
— И все-таки лучше бы… — Она осеклась. — Но теперь уже не важно. — Она глубоко вздохнула, а Сара принялась выруливать со стоянки. — Сара, ты не знаешь, когда полицейские впустят нас в дом?
— Наверное, через несколько дней. — Но прежде придется навести порядок в библиотеке: родным незачем видеть запекшуюся кровь. Сара отдала бы что угодно, лишь бы и самой не видеть ее, вернуться на двенадцать часов назад и хотя бы что-нибудь изменить. Она поступила бы иначе: вместо того, чтобы болтаться по городу, пораньше вернулась домой, встретила бы убийцу и судья остался жив.
Но повернуть время вспять невозможно. Ни ей, ни кому-нибудь другому.
— Инспектор найдет вас в отеле, — объяснила Сара. — Если сможете, постарайтесь поспать.
— А ты будешь рядом? Когда инспектор начнет допрашивать нас? — Голос Барбары дрогнул.
— Если захочешь. — Еще совсем недавно Сара изнывала от одиночества, а теперь так же страстно желала остаться одна, чтобы дать волю скорби и рыданиям. Она держала их в себе в основном потому, что находилась в состоянии шока, но теперь шок проходил, его вытесняла ошеломляющая реальность.
— Пожалуйста! Я так… у меня путаются мысли.
За ясность собственных мыслей Сара не стала бы ручаться, но если Барбаре поможет ее присутствие, она побудет с ней. Если Кахилл согласится подождать несколько часов, успеет принять душ, переодеться, позавтракать и, может, вздремнуть. Но при мысли о еде желудок Сары мучительно сжался, горло перехватило. Нет, с едой придется подождать, пожалуй, до завтра.
Завтра. А что будет завтра? Она возьмет на себя львиную долю хлопот. Все, с чем не смогут справиться родные судьи. А потом, когда отдаст последний долг?
К такому неожиданному повороту судьбы Сара оказалась не готова. Она рассчитывала на пару мирных лет — их хватило бы, чтобы подготовиться к осуществлению задуманного. Сара знала, что постепенно судья совсем ослабеет и сердечный приступ добьет его, но, так или иначе, он умрет своей смертью. Всем близким будет недоставать его, но такая утрата не идет ни в какое сравнение с рвущей болью, вызванной ужасной гибелью. К такому расставанию с судьей Робертсом никто из его близких не подготовился.
Сара помогла семье Барбары разместиться в отеле и уже собиралась уезжать, когда прибыл Джон с семьей. И она задержалась, помогая им, отвечая на вопросы Джона. Устроившись в своих номерах, к ним присоединились Барбара и Дуайт с детьми. Все они собрались в гостиной номера-люкс, немного всплакнули, потом утешились. Было решено сначала дождаться Рэндалла, а потом что-либо предпринимать. Но на всякий случай Барбара взяла лист бумаги со штампом отеля и принялась составлять список предстоящих дел.
С Барбарой все будет в порядке, поняла Сара. Она горюет, но находит в себе силы составлять список. Женщинам свойственно справляться с горем, занимаясь необходимыми делами.
День выдался пасмурным и прохладным. Направляясь к машине, Сара с удовольствием подставила лицо свежему ветру. Впервые за долгое время ей было нечем заняться, и ощущение оказалось непривычным. Она оставила Барбаре номер сотового и номер в отеле «Маунтин-Брук» — когда приедет Кахилл, ей сообщат. Примерно на пару часов Сара была предоставлена самой себе. Хорошо бы принять душ.
В номере тишина буквально оглушила ее. Много часов подряд она провела в окружении людей, в суете, при ярком свете. Даже когда она сидела и отвечала на вопросы, то все равно была занята. А теперь она осталась одна и дела все иссякли.
Она методично распаковала прихваченную с собой немногочисленную одежду, повесила платье в ванной, чтобы оно отвиселось, пока его хозяйка принимает душ, и наконец шагнула под теплые струи. И расплакалась.
Она рыдала долго и отчаянно, съежившись в душевой кабинке, уткнувшись лицом в ладони и чувствуя, как вода стекает с ее волос. Накопившийся за долгие часы стресс вырвался наружу. Ей хотелось что-нибудь разбить, хотелось метаться и калечить кого попало… а еще — вернуть судью, словно ничего и не было.
В конце концов, Сара изнемогла от рыданий и впала в состояние тупого смирения. Выключив воду, она соорудила на голове тюрбан из махрового гостиничного полотенца и голой легла в постель. В комнате было полутемно и прохладно, Сара обессилела и потому уснула почти мгновенно. Телефон разбудил ее в десять часов. Она нашарила трубку, борясь со сном.
— Сара слушает.
— Сара, это Барбара. Инспектор Кахилл обещал подъехать к одиннадцати. Ты присоединишься к нам?
— Обязательно, — пообещала Сара и вскочила.
Под полотенцем ее волосы не успели высохнуть и запутались. Включив маленькую кофеварку, Сара успела просушить волосы феном и почистить зубы. Кофе вскоре был готов, Сара проглотила его, продолжая собираться. С этой задачей она справилась быстро: сегодня ей было все равно, как она выглядит, поэтому она только смазала лицо увлажняющим кремом, а губы — блеском.
Выбирать одежду было почти не из чего: кроме единственного платья, Сара взяла с собой только два домашних комплекта. Она забыла даже пиджак, а он сегодня мог понадобиться. Но сойдут и ее форменная белая рубашка, черные брюки и черный жилет. Может быть, Кахилл согласится помочь ей забрать из дома одежду, если ее и завтра туда не пустят.
Хмурые тучи разразились моросящим дождем, прохлада сменилась пронизывающим ветром. Сара поежилась, торопливо шагая к машине. Первым делом она включила в салоне обогреватель, вторым надела темные очки, пряча под ними припухшие и покрасневшие от слез веки.
От ее отеля до «Уинфри» было десять—пятнадцать минут езды, но на шоссе № 280 произошла авария, поэтому Сара задержалась в пути. На ее счастье, они с Кахиллом вошли в вестибюль одновременно.
— А вы зачем приехали? — бесцеремонно спросил он.
— Так захотели родственники убитого, — объяснила Сара и удивилась своему хриплому голосу.
Кахилл кивнул. До лифта они дошли молча. Сара была слишком усталой и опустошенной, чтобы поддерживать разговор. К тому же она понимала, что от Кахилла может услышать лишь новые вопросы, а сейчас ей не хотелось отвечать на них.
Сара украдкой метнула на него взгляд. Он успел принять Душ, побриться и переодеться. Если он и устал, то виду не подавал. Наверное, тоже вздремнул пару часов.
Он был в пиджаке и галстуке. Пиджак напомнил Саре, что на улице похолодало.
— Не могли бы вы распорядиться, чтобы мне принесли из Дома куртку? — спросила она. — Любую, какая найдется.
Кахилл ответил ей быстрым, оценивающим взглядом и, в идимо, заметил, что она дрожит.
— Сделаем.
— Спасибо.
Вся семья собралась в люксе Барбары. Рэндалл и Эмили прибыли, при виде их Сара ощутила укол совести: ей следовало бы встретить их и помочь устроиться. Рэндалл жал ей руку, обычно сдержанная Эмили крепко обняла, у Сары на глаза вновь навернулись слезы.
Барбара, которая умела оставаться хозяйкой в любых обстоятельствах, заказала в номер фрукты, сыр и пирог. На столе уже стояли бутылки с водой и кофейник со свежесваренным кофе. Сара негромко спрашивала присутствующих, чего бы им хотелось выпить, и бесшумно разносила чашки. Она прекрасно помнила предпочтения всех родственников судьи, отшлифовав память в школе дворецких. Некоторые однокашники Сары умели запоминать привычки только пяти-шести человек, другие были вынуждены вся записывать, а ее мозг по какой-то причине легко удерживал такую информацию. Например, на просьбу описать Рэндалла Сара могла ответить, что он ростом шесть футов, седой, со светло-карими глазами и любит, когда в кофе много сливок. Рост Эмили — пять футов и семь дюймов каждые две недели она подравнивает темно-рыжие волосы в парикмахерской, у нее карие глаза, в кофе она кладет 2 ложки сахара, но никаких сливок.
За минувшую бессонную ночь она успела запомнить, привычки Кахилла не отличаются изысканностью: он пьет черный кофе без сахара.
Когда она подавала Кахиллу его чашку, он благодарно кивнул и спросил:
— Режет глаза?
Сара сообразила, что забыла снять темные очки.
— Прошу прощения, — смутилась она и сняла их, — всем забыла…
И конечно, на ее покрасневшие глаза обратили внимание все присутствующие.
— Ты что-нибудь ела? — спросила Барбара, кладя руку плечо Сары.
— Еще нет.
— Тогда садись и поешь, слышишь? Если смогла я, сможешь и ты.
По настоянию Барбары Сара положила на свою тарелку немножко фруктов и ломтик кекса и огляделась в поисках свободного места. По просьбе Барбары в номер принесли стулья и кресла, но их заняли члены семьи, и единственное свободное место осталось рядом с Кахиллом. Сара села и под зорким взглядом Барбары подцепила вилкой квадратик свежего ананаса.
Усилием воли она заставила себя прожевать его. Если бы не посторонние, она выплюнула бы ананас, не в силах проглотить его. У нее перехватило горло. Она упрямо продолжала жевать.
— Глотайте, — велел Кахилл так тихо, что его услышала только Сара.
Она попыталась. Со второй попытки ей удалось проглотить ананас.
Чтобы жить, надо есть, и поэтому она принялась за еду с той же решимостью, с какой бралась за любое дело. Слушая вопросы родственников судьи и деловитые ответы Кахилла, она понемногу откусывала кекс и сосредоточенно жевала.
Почему-то присутствие Кахилла ободряло ее. За последние три года, с тех пор как она поселилась в Маунтин-Брук, здесь не произошло ни единого убийства, однако Кахилл производил впечатление человека, знакомого с подобными ситуациями, и знающего, что надо делать. Его деловитость не давала родным убитого открыто изливать чувства, они бессознательно подражали Кахиллу и вели себя сдержанно. Даже Сара успокоилась, зная, что теперь все под контролем. А ее дело — жевать и глотать. Она слушала негромкие, точные вопросы насчет угроз, с которыми сталкивался судья. По одному из таких случаев Барбара завела отдельную папку: она унаследовала отцовскую педантичность. Эту папку Барбара вручила Кахиллу, бегло просмотрел ее содержимое и спросил:
— Можно мне взять ее на время?
— Да, конечно. — Барбара сложила руки на коленях. Извините… а где папа? Нам предстоит организовать похороны…
— В морге, — ответил Кахилл. — После вскрытия тело отдадут вам.
Все в комнате замерли.
— После вскрытия? — переспросил Рэндалл. — А это зачем?
— Вскрытие — обязательная процедура в случае убийства, предписанная законом Штата.
— Это же абсурд! — вмешалась Барбара. — Ладно бы мы не знали причины смерти, но ведь папу убили! Причины его смерти очевидны. — На слове «смерть» ее голос задрожал, но она быстро взяла себя в руки.
— Да, причины смерти кажутся очевидными, но иногда в жертву стреляют или сжигают ее, чтобы скрыть истинную причину — отравление или удушение.
— Неужели установить эту причину так важно? — спросила Джулия.
— Причины смерти могут многое рассказать о ее виновнике. Например, кто мог иметь доступ к тому или иному яду. Кто достаточно силен, чтобы задушить человека? Лично я считаю, что вашего отца застрелили, но подтвердить это может лишь патологоанатом.