Страница:
– Я никогда не собиралась…
– Отгораживаться от меня? Или впустить меня? – Он помолчал, но она не ответила, и тогда он продолжил: – Ты вообще представляешь себе, насколько ужасно знать, что дверца существует, и быть не в состоянии открыть ее самостоятельно?
Нелл тяжело вздохнула, но не отвела взгляда. Казалось, она ждала этого удара.
– Да, я представляю. Прости меня.
– Ты же могла меня отпустить.
Она вздрогнула.
– Я не хотела… я пыталась. Не смогла.
– А сейчас?
Было заметно, как ей хотелось уйти от этого вопроса. Взглянув на часы, она сказала:
– Итан уже почти час как ушел. Хотелось бы знать…
– Не пытайся сменить тему, Нелл.
– Слушай, ты не считаешь, что еще одно убийство важнее…
– Нет, не считаю. На этот раз нет. Итан ясно дал понять, что не пустит тебя на место преступления, прежде чем его люди не сделают свою работу. Не хочет настораживать убийцу, если это и в самом деле коп. Да и надеется держать тебя под прикрытием как можно дольше. Так что придется ждать несколько часов, прежде чем тебе сообщат какие-то новые сведения.
– И тем не менее…
– И тем не менее ты готова говорить о чем угодно, только не о нас.
– Никаких «нас» не существует. – Нелл поставила чашку на кофейный столик, встала и подошла к камину. – Двенадцать лет прошло, Макс. Мы изменились. Ты сам сказал, что избавился от меня.
– И ты мне поверила? – Он безрадостно рассмеялся и тоже поднялся на ноги. – Неужели ты считаешь, что я соглашусь на кого-то другого… обыкновенного? Кто не сможет дать мне и половины того, что было между нами? Неужели ты могла этому поверить?
– Ты знаешь, что нет.
– И ты знаешь.
Нелл повертела в руках позолоченную шкатулку, стоящую на каминной доске, поставила ровнее давнюю семейную фотографию.
– Все равно двенадцать лет – очень много…
– Я знаю, что много. Господи, мне ли не знать. Не стану врать, что я не пытался забыть тебя. Я пытался. Я не хотел сознаться даже самому себе, что никто не может занять твое место, значить для меня столько же, сколько ты. Но в конце концов я вынужден был это признать. Никто не мог.
– Может быть, ты не очень старался.
Она смотрела на фотографию, пытаясь не слышать его настойчивый голос. И желая, чтобы голова перестала наконец болеть.
– Двенадцать лет стараний. Двенадцать лет я уверял себя, что ты не вернешься. Что тебе на меня наплевать. Ты даже рождественской открытки ни разу не послала, не дала мне понять, что хоть иногда вспоминаешь про меня. Двенадцать лет я клял себя за идиотизм. А потом я вышел на Главную улицу и увидел тебя.
– Ты прости. – Нелл смотрела на старую фотографию, и что-то ее смутно тревожило. Но голова так болела. Почти так же, как в доме Линча.
– Нелл, я теперь понимаю, почему ты сбежала. – Голос Макса звучал ближе, прямо за ее спиной. – После того видения в вечер бала ты была до смерти перепуганной. Ты поверила, что твой отец убил мать, что он никогда добровольно вас не отпустит…
– Я пыталась рассказать Хейли, – пробормотала она, моргая, потому что зрение затуманивалось. – Но она не верила. Она сказала, что никогда он не сделает ничего подобного, никогда не причинит нам боль. Она была… У меня не нашлось слов, чтобы убедить ее. Мы вообще не очень ладили, а к тому времени вообще стали почти чужими. Вот я и сбежала.
– Прочь от любви. Когда ты так сказала, я подумал… Но ведь ты бежала от его любви, верно? Любви собственнической, полной ревности настолько, что он предпочел убить, нежели отпустить.
– Я знала, что он способен сделать это снова. Убить одну из нас, если мы попробуем вырваться. Или того, с кем мы… Я знала, он на это способен. И хотя Хейли утверждала, что не верит мне, глубоко в душе она наверняка это тоже знала, поэтому так тщательно и скрывала все свои интрижки и романы. Даже отношения с Итаном…
– Нелл…
– Наверное, Глен Сабелла был первым, кто затронул ее сердце. Поэтому она с ним и сбежала. – Нелл протянула руку, чтобы коснуться фотографии. Удивление росло. – Кто тут?..
Голову пронзила резкая, горячая боль, как будто кто-то ткнул ее копьем, и, прежде чем Нелл смогла закричать, все исчезло.
Тело Нейта Маккарри лежало на постели, а из груди торчал кухонный нож для разделки мяса. На нем были только трусы, но, если судить по скомканному постельному белью и тому, что он лежал поверх одеяла, можно было предположить, что в то утро он до убийства уже вставал, но не успел одеться.
– Приятный утренний визит, – пробормотал Итан.
– Да, – согласился Джастин. Он стоял рядом с Коу-лом, наблюдая за двумя экспертами, имеющимися в распоряжении шерифа. Каждый занимался своим делом. Один делал многочисленные снимки тела, другой осторожно посыпал порошком поверхности в поисках отпечатков пальцев.
– Кстати, ему звонили ночью?
Джастин кивнул:
– Из одного из платных автоматов в городе.
– Но мы не нашли никаких следов тайной жизни. Пока.
– Пока, – согласился Джастин. – Никаких тайных комнат, двойных полов в стенных шкафах, спрятанного сейфа. Все бумаги вполне обычные: личные счета и отчеты. Если Келли нашла бы что-то подозрительное в его офисе, она бы позвонила. Он совершенно обычный страховой агент.
– На этот раз, – заметил Итан, – убийца подобрался совсем близко. Ближе некуда – ведь он пырнул его ножом в грудь. Разве что он планирует задушить следующую жертву.
– Ты думаешь, будет следующая жертва?
– А ты считаешь иначе?
Джастин вздохнул и ответил:
– Что он все больше наглеет, черт возьми, так в этом нет никаких сомнений. И это убийство последовало так быстро за предыдущим…
– Это дурной знак, я понимаю. Или его спугнули и заставили действовать быстрее, или по неизвестной нам причине он умышленно торопится. Если и были какие-то сдерживающие факторы раньше, то сейчас они исчезли. И мы понятия не имеем, в чем дело.
Джастин задумчиво посмотрел на шерифа.
– Послушай, я почти уверен, что Джордж Колдуэлл не имел никакого грязного секрета, который бы ему приходилось скрывать. Я так понимаю, что и остальные того же мнения?
Итан кивнул.
– Думаю, да, иначе мы бы что-то нашли к этому времени.
– Точно. Но мы, по меньшей мере, на шестьдесят процентов уверены, что убил его тот же человек.
– Тот же убийца, – поправил его Итан.
– А это означает, что Колдуэлл представлял для убийцы угрозу или чем-то ему помешал. Потому и попал под прицел.
– Вполне вероятно.
– Помнишь, я спрашивал, зачем мог Колдуэлл рыться в старых свидетельствах о рождении?
– Да. У меня не было случая поинтересоваться, нашел ли ты чего.
– Так вот, я ничего не нашел. Или, точнее, я не нашел ничего такого, что выглядело бы подозрительно. И все же до сих пор не ясно, зачем он этим занимался в последние недели перед смертью. Получается, он что-то нашел, какую-то информацию и сообщил ее убийце случайно или по наивности, поскольку ничего не подозревал. А убийца увидел в этой информации угрозу.
– И убил Джорджа, чтобы заткнуть ему рот.
– С моей точки зрения, только такое предположение имеет смысл.
Итан с минуту подумал.
– Но откуда нам знать, что именно соответствует действительности? Ты ведь сказал, что там свидетельства более чем за сорок лет.
– Да. Могу сказать, что за эти сорок лет родилось множество детишек. А мы не знаем, что его интересовало – рождение или что-то другое. Место рождения, имена родителей, мертворожденные дети или те, которые умерли в младенчестве, свидетели родов, врачи, принимавшие роды, – один бог ведает, что именно надо искать. Черт, лично я не вижу ничего такого, из-за чего стоило бы убить.
– Ты тут новенький, – заметил Итан, – и вполне мог не заметить того, что бросилось бы в глаза человеку, который тут родился и вырос.
– Тоже верно, – согласился Джастин, раздумывая, стоит ли говорить шерифу об участии Шелби в проверке документов.
– У тебя есть копии свидетельств?
– Лежат в багажнике машины.
– Когда вернемся в офис, принеси их мне. Если там есть что-то странное, готов поспорить, я замечу это быстрее, чем кто-то другой.
– Возможно, Джорджа Колдуэлла убили как раз за то, что он это заметил, – напомнил ему Джастин.
Итану не хотелось думать, что кто-то из его помощников может оказаться предателем, но еще в большей степени ему не хотелось обнаружить среди своих сотрудников агентов ФБР, работающих под прикрытием. Одно он знал точно: полагаться на свой инстинкт он сейчас не может. Поэтому он продолжал разговаривать с Джастином так, будто мысль о какой-то из этих двух возможностей даже не приходила ему в голову.
– Джордж не умел держать язык за зубами, – объяснил он Джастину. – Я умею. К тому же, вполне вероятно, он не сознавал, что его информация может представлять для кого-то угрозу. Я же знаю это точно.
– Если ты что-нибудь найдешь.
– Угу. Если что-нибудь найду.
– А если нет?
– Тогда мы останемся при своих интересах. Хуже не будет. – Итан пожал плечами. – На этом этапе я готов попробовать практически все, что угодно.
– Даже из области паранормального? Поговорить, к примеру, с нашим прославленным экстрасенсом?
– Или Стив Критчер менее сдержан, чем я думал, – мрачно заметил Итан, – или кто-то видел, как я беседую с Нелл Галлахер.
Джастин воздержался от прямого ответа на вопрос, только заметил:
– Городок-то маленький. Трудно оставаться незамеченным.
– Ты хочешь сказать, если не надо скрывать какую-то пакость?
Джастин кисло улыбнулся.
– Я тут еще не разобрался. А что касается Нелл Галлахер, она тебе сказала что-нибудь путное?
На этот раз Итан не сомневался.
– Пожалуй, я воздержусь от рассказов, пока мы не закончим с Нейтом Маккарри. Я хочу знать, с кем он встречался, с кем разговаривал, с кем дружил, кому назначал свидание последние десять лет и кто чистил ему зубы.
– Мэтт и еще пара ребят сейчас как раз собирают эту информацию. Что ты надеешься обнаружить?
– Тайну, – сказал Итан. – Тайну, общую для всех этих мужчин.
– Ты хочешь сказать, что у них была одинаковая тайна? Кроме всех этих мерзких извращений и пристрастий?
– Я так думаю. У всех, кроме Джорджа. Пока. Я хочу знать, входил ли Нейт в эту компанию.
– Мне было бы проще, если бы я знал…
– Знаю, но я не хочу, чтобы твое мнение было… предвзятым. А пока у меня нет ничего определенного, с чем можно было бы идти в суд, одна лишь… теория.
– То есть информация от экстрасенса?
Итан поморщился, но кивнул.
– Вот именно. Кстати, тебя это вроде не слишком трогает.
– Мне плевать, если мы прочитаем правду на кофейной гуще. Главное – найти ответы, – откровенно признался Джастин. – Я повидал в своей жизни достаточно странного, чтобы от чего-то отмахиваться. Может, некоторые люди и могут видеть то, чего не видят остальные. Вдруг это еще одна, пусть редкая, но вполне человеческая способность. Кто я такой, чтобы утверждать, что такого не может быть?
– Ну, лично я не так спокойно ко всему этому отношусь, но я уже не так уверен в своих убеждениях, как вчера, это я признаю. – Итан вздохнул. – Поживем – увидим. Я возвращаюсь в офис. У меня там навалом отчетов и звонков, на которые надо ответить. Оставайся здесь и проследи за всем до конца, ладно? И сделай все возможное, чтобы тело вывезли отсюда по-тихому.
– Постараюсь.
Джастин проводил шерифа взглядом, затем снова повернулся к экспертам, которые молча продолжали свою работу. Он не думал, что кто-то из них не тот, за кого себя выдает, но все же не помешает проследить за каждой фазой расследования, чтобы убедиться, что ничего не ушло от внимания.
Его не удивил отказ Итана поделиться с ним тем, что он знает. Джастин и сам не отличался откровенностью. Интересно, а не пожалеют ли они потом, что скрыли кое-что из того, что знали, подумал он и выбросил эту мысль из головы, поскольку в данный момент он ничего с этим поделать не мог.
Он собирался спросить фотографа, не закончил ли он, как Брэд заговорил первым:
– Эй, ребята, а вы это видели?
– Что видели? – Джастин подошел к стоящему у постели фотографу.
– Я это в объектив заметил, – пояснил Брэд. – Видишь тот небольшой кусочек ткани, что высовывается из-под трусов?
Джастин нагнулся и посмотрел.
– Вижу. Ну и что?
– Так я полагаю, это не часть его трусов. На нем обычные хлопчатобумажные семейные трусы, а этот кусочек материала – шелк. Кстати, цветной шелк.
– Может, подкладка?
– Если только эти трусы не шили ему дома. Я сам такие ношу, они просто из хлопка. Никакой подкладки.
Джастин расследовал так много убийств, что от стеснительности не осталось и следа. Поэтому он решительно наклонился и потянул за кусочек шелка, постепенно вытягивая ткань из трусов мертвеца.
– Похоже на шарф, – пробормотал Брэд, наблюдая, как все больший кусок синего шелка появляется на свет белый. – Женский шарф. Видишь, маленькие цветочки… Эй, в чем дело?
Джастин внезапно почувствовал сопротивление, перестал тянуть и сделал шаг к кровати, чтобы осторожно оттянуть резинку трусов и заглянуть внутрь.
– Матерь Божья!
– Что случилось?
Джастин поколебался, взглянул в открытые, невидящие глаза Нейта Маккарри и пробормотал:
– Прости, приятель, но я вынужден это сделать.
– Что сделать? – наседал Брэд.
– Помоги мне стянуть с него трусы. Тебе придется это сфотографировать.
Брэд открыл было рот, потом закрыл и неохотно помог Джастину. Когда обнажились гениталии, фотограф что-то пробормотал под нос и принялся резво щелкать камерой.
Специалист по отпечаткам пальцев, которую звали Долли, подошла к кровати, посмотрела на труп несколько секунд и обратилась к Джастину:
– Ребята, а вам не приходило в голову, что ваш убийца может быть женщиной?
– До настоящего момента не приходило, – сказал Джастин.
Она кивнула.
– Ну, если хотите знать мое мнение, то весьма вероятно, что это дело рук женщины. Возможно, оскорбленной женщины. Или просто женщины, которая вышла из себя.
– Ну да, – пробормотал Джастин, разглядывая Нейта Маккарри. – Уж вышла так вышла.
Вокруг пениса был завязан пышным бантом яркий шелковый шарф.
У сельской местности были свои преимущества. Гален убедился, что останки, которые они с Нелл поутру раскопали, были со всеми предосторожностями отправлены в лабораторию ФБР. Все проделали быстро и скрытно, никто из местных ничего не заметил.
По крайней мере, он был почти в этом уверен.
Еще не совсем стемнело, когда Гален пристроился на обычном месте, чтобы наблюдать за домом Галлахеров. Поскольку у дома все еще стоял грузовичок Тэннера, он был уверен, что Нелл не одна, но, разглядывая дом, все равно испытывал какое-то беспокойство. Что-то изменилось, и он не понимал, что именно.
Он что-то видит?
Что-то чувствует?
Когда зазвонил сотовый, он с явным облегчением увидел, что звонок от Нелл.
– Тэннер тебе надоел? – спросил он вместо приветствия.
– Пока нет, – спокойно ответил Макс. – В данный момент Нелл без сознания. И я хочу с вами поговорить. Лично.
Гален привык не теряться ни при каких обстоятельствах.
– Нелл в порядке?
– Не знаю.
– Она давно в отключке?
– Больше часа.
На этот раз Гален не сомневался в правильности своих действий.
– Сейчас приду.
Ему хватило двух минут, чтобы дойти до входной двери, где он обнаружил ожидающего его мрачного Макса Тэннера. Гален попадал в такие ситуации и раньше, когда приходилось впервые встречаться с человеком, за которым давно наблюдал и которого, соответственно, неплохо знал. И он не винил Макса за его явную настороженность.
– Я – Гален. – Он вошел в дом, больше не сказав ни слова.
– Макс. – Его губы слегка покривились, поскольку он сознавал всю абсурдность этого представления, повернулся и пошел в гостиную. – Нелл наверху, в спальне, – добавил он.
– Вы сказали, что она без сознания уже больше часа?
– Да. Перед тем как позвонить вам, я пытался ее разбудить, но не добился никакой реакции. Пульс и дыхание в норме, цвет лица тоже хороший. Кстати, много лучше, чем перед тем, как она грохнулась в обморок.
– Грохнулась? Так это не обычный обморок? Без предупреждения?
Они остановились около холодного камина лицом друг к другу, и Макс сказал:
– Абсолютно без всякого предупреждения. Мы разговаривали, и она потеряла сознание буквально на середине предложения. Я никогда не видел, чтобы она отключалась так быстро и так надолго.
– Ситуация ухудшается, – медленно заметил Гален. – Все больше обмороков и все чаще. Я не думаю, что она хорошо спит ночью.
– Значит, я прав, считая, что для нее это ненормально.
Гален взглянул на него.
– Мы работали вместе всего несколько раз, но из того, что я о ней слышал, можно сделать вывод: да, это ненормально. До возвращения в Безмолвие обмороки случались с Нелл не чаще одного раза в несколько месяцев. Она здесь меньше недели, а это уже четвертый обморок.
– Все потому, что она слишком интенсивно использует свои способности? Слишком активно тратит энергию?
– Не знаю.
– Вы должны знать, черт возьми, – заявил Макс таким резким тоном, что, казалось, он вот-вот выйдет из себя. – Она считает, что специальное подразделение, где вы оба служите, это ее место в жизни, но это не дает вам права так чертовски много от нее требовать, использовать ее на всю катушку, пока она не впадет в кому, а ее мозг перегорит.
– Раз уж вы сами не заметили, – сказал Гален, – то я вам подскажу. Никто не давит на Нелл сильнее, чем она сама. И чтоб вы знали, не в привычках нашей организации использовать полевых агентов, а затем бросать их на произвол судьбы. Это плохо бы отразилось на сотрудниках и осложнило бы вербовку новых агентов.
Макс глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки, обуздать свой дикий норов и охватившее его волнение.
– Может, и нет, но даже Нелл признает, что многие экстрасенсы рискуют не только получить пулю. Она явно принадлежит к таким.
– Безусловно. Мы не знаем, какую цену придется заплатить Нелл за использование своих способностей в работе. Но она сама знает, что сильно рискует. И мирится с этим.
– Потому что она хочет умереть!
– Вы так думаете?
Макс, почти не задумываясь, выпалил:
– Думаю, часть ее хочет, это точно. Она убеждена, что произошла от чего-то злого и что ее семья проклята. Что она проклята, обречена жить в одиночестве. Она не в состоянии подпустить кого-то поближе, потому что боится, что эта тьма внутри ее принесет беду любому, кто ей станет дорог.
Макс покачал головой.
– Возвращение домой только все ухудшило, ведь она нашла доказательства, что Адам убил свою жену и что Хейли не только была связана с садистами, но и, возможно, взялась их убивать. Ничего себе семейное древо.
Гален помолчал, потом решился:
– Прежде чем мы здесь появились, Бишоп… вы ведь знаете, кто такой Бишоп? Начальник специального криминального подразделения. Он мне конфиденциально сказал, что, по его мнению, обмороки Нелл напрямую не связаны с ее способностями. Он считает, что они связаны с ее прошлым.
– Каким образом?
– Да, тут возникает вопрос. Это может быть травма, которую она пытается подавить все эти годы, что-то такое, с чем она боится встретиться лицом к лицу. Может быть, как-то это все-таки связано с ее способностями, поскольку обмороки чаще случаются, когда она этими способностями пользуется, хотя мы не уверены. Но главное, Бишоп говорит, что он почти убежден, что это расследование заставляет Нелл повернуться лицом к прошлому, а это означает, что обмороки участятся и станут более глубокими, по мере того как она приблизится к тому, что их вызывает.
Макс хмуро смотрел на Галена.
– Вы доложили, что обмороки у нее участились?
– Обязательно. Бишоп посоветовал разобраться в том, что она говорит или делает в момент потери сознания. Есть ли что-то общее? Какое-то место? Деталь расследования? Что-то, помогающее понять, против чего ее мозг протестует.
Все еще хмурясь, Макс сказал:
– Я знаю, у нее был обморок в день приезда, скорее всего, здесь, в доме. Сегодня она тоже отключилась здесь. Но она также упала в обморок в доме Паттерсона после одного из видений.
– Первый обморок, скорее всего, был вызван стрессом, – предположил Гален. – Ей было невероятно трудно вернуться сюда, тем более что она знала, что ей придется разыскивать останки своей матери.
– Послушайте, – Макс с тревогой взглянул на часы. – Она уже без сознания полтора часа. Слишком долго.
– Давайте подождем еще полчаса. Если она не придет в себя к тому времени и мы не сможем ее разбудить, есть еще один способ. Другой экстрасенс, телепат может попробовать связаться непосредственно с ее мозгом.
– Это вы?
– Нет, я не телепат. Но здесь под прикрытием работает еще один наш агент, он телепат. – И сухо добавил: – Вы тоже могли бы попробовать. Кстати, вы когда-нибудь пытались?
– Я никакой не экстрасенс.
– Да, но с ней вы связаны. Разве вы не пытались этим пользоваться?
Макс был озадачен и немного рассержен. Он старался не встречаться глазами с Галеном.
– Она меня не пускает. Даже приблизиться не дает. Иногда защита ослабевает, и я ловлю какой-то отзвук, обрывок мысли, но потом… Откуда вы, черт возьми, об этом знаете?
– Извините, но в компании экстрасенсов трудно хранить что-то в секрете, особенно когда многие из них телепаты. Бишоп знал, что она с кем-то связана, причем давно. Мы догадались, что это вы.
– Опять Бишоп, – пробормотал Макс.
Гален такой реакции не удивился, лишь заметил довольно легкомысленным тоном:
– Понимаю, иногда он как гвоздь в заднице. Очень неприятно иметь дело с человеком, который редко ошибается. Но если у вас есть какие-то сомнения, я могу уверить вас, что Нелл в него не влюблена. Он вызывает особую лояльность в своих сотрудниках, только и всего. По правде, никогда ничего подобного не видел. Возможно, дело в том, что он лично сумел изменить их жизни.
Макс взглянул на него, откашлялся и сменил тему.
– Вы сказали, мы должны обратить пристальное внимание на то, что Нелл говорит или делает в тот момент, когда она теряет сознание? Я правильно понял?
– Это может дать нам ключ к разгадке.
– Вы точно знаете, предыдущие обмороки здесь случались после предупреждения? – уточнил Макс.
– Я уверен, что да. Насчет второго вообще стопроцентно. Я разговаривал с ней по телефону, и она сказала, что вот-вот потеряет сознание.
– Обычные обмороки, какие случались с ней всю ее жизнь?
– Верно.
– Но когда она была в доме Паттерсона и потом, когда была здесь, обмороки случились без предупреждения, к которому она привыкла. Я знаю, что после сегодняшнего видения у нее очень сильно болела голова, но она уверила меня, что это не сигнал об обмороке. И все же голова болела ужасно, Нелл была очень бледной, теряла нить разговора. – Макс не стал добавлять, что она несколько ослабила защиту, чем он не преминул воспользоваться, заставив ее обсуждать с ним их взаимоотношения. – Она казалась… рассеянной, как будто пыталась к чему-то прислушаться.
– Что она увидела в доме Паттерсона?
– Очень яркую картину… Хейли, совсем еще девочка, вместе с мужчиной, который… любит садомазохистские игры.
Гален кивнул.
– Сегодня она была с вами и шерифом в доме Линча. Все, что она успела мне рассказать, когда вы сюда вернулись, так это что ее видение не имело никакого отношения к смерти Линча. Она поняла, что шериф и Хейли какое-то время были любовниками, и сказала, что видение было странным, необычным, но не объяснила, в чем разница. Кстати, никакого обморока не случилось.
– Общая черта для всех – Хейли, – задумчиво произнес Макс. – Хейли и ее любовники.
– Похоже, вы сомневаетесь.
– Почему-то мне в это не верится. Мне трудно представить себе, что Хейли прячется где-то поблизости и убивает одного за другим мужчин, которые обращались с ней, как с грязью. Тут нет объяснения обморокам Нелл. Оба раза она отключилась почти или вовсе без предупреждения, а видения, которые она только что пережила, были необычными, но по-разному: видение в доме Паттерсона было очень сильным эмоционально, а последнее видение унесло ее совсем в другое место, где она увидела Итана и Хейли.
– Выходит, вы считаете, что причиной потери сознания может послужить не то, что она видит, а то, как она видит?
– Я только знаю, что Нелл переживает то, чего с ней раньше никогда не случалось. И дело не в частоте обмороков и их глубине, дело в том, что и сами видения меняются. Но и здесь концы с концами не сходятся. Иногда кажется, что ее огромные способности становятся сильнее, а иногда – что они слабеют, сходят на нет.
– Как будто кто-то воздействует на нее извне? Будто кто-то или что-то иногда блокирует ее?
– А это возможно? Я много читал о паранормальных явлениях, но исследования по поводу таких случаев редко доводят до конца.
– Насчет официальных исследований вы правы. К счастью, мы проводим свои собственные. Да, совершенно определенно один экстрасенс может блокировать другого или влиять на него как-то иначе. И у нас есть все основания полагать, что убийца, неважно, кто это, Хейли или кто-то другой, очень сильный экстрасенс.
Макс некоторое время пристально смотрел на него, потом сказал:
– Отгораживаться от меня? Или впустить меня? – Он помолчал, но она не ответила, и тогда он продолжил: – Ты вообще представляешь себе, насколько ужасно знать, что дверца существует, и быть не в состоянии открыть ее самостоятельно?
Нелл тяжело вздохнула, но не отвела взгляда. Казалось, она ждала этого удара.
– Да, я представляю. Прости меня.
– Ты же могла меня отпустить.
Она вздрогнула.
– Я не хотела… я пыталась. Не смогла.
– А сейчас?
Было заметно, как ей хотелось уйти от этого вопроса. Взглянув на часы, она сказала:
– Итан уже почти час как ушел. Хотелось бы знать…
– Не пытайся сменить тему, Нелл.
– Слушай, ты не считаешь, что еще одно убийство важнее…
– Нет, не считаю. На этот раз нет. Итан ясно дал понять, что не пустит тебя на место преступления, прежде чем его люди не сделают свою работу. Не хочет настораживать убийцу, если это и в самом деле коп. Да и надеется держать тебя под прикрытием как можно дольше. Так что придется ждать несколько часов, прежде чем тебе сообщат какие-то новые сведения.
– И тем не менее…
– И тем не менее ты готова говорить о чем угодно, только не о нас.
– Никаких «нас» не существует. – Нелл поставила чашку на кофейный столик, встала и подошла к камину. – Двенадцать лет прошло, Макс. Мы изменились. Ты сам сказал, что избавился от меня.
– И ты мне поверила? – Он безрадостно рассмеялся и тоже поднялся на ноги. – Неужели ты считаешь, что я соглашусь на кого-то другого… обыкновенного? Кто не сможет дать мне и половины того, что было между нами? Неужели ты могла этому поверить?
– Ты знаешь, что нет.
– И ты знаешь.
Нелл повертела в руках позолоченную шкатулку, стоящую на каминной доске, поставила ровнее давнюю семейную фотографию.
– Все равно двенадцать лет – очень много…
– Я знаю, что много. Господи, мне ли не знать. Не стану врать, что я не пытался забыть тебя. Я пытался. Я не хотел сознаться даже самому себе, что никто не может занять твое место, значить для меня столько же, сколько ты. Но в конце концов я вынужден был это признать. Никто не мог.
– Может быть, ты не очень старался.
Она смотрела на фотографию, пытаясь не слышать его настойчивый голос. И желая, чтобы голова перестала наконец болеть.
– Двенадцать лет стараний. Двенадцать лет я уверял себя, что ты не вернешься. Что тебе на меня наплевать. Ты даже рождественской открытки ни разу не послала, не дала мне понять, что хоть иногда вспоминаешь про меня. Двенадцать лет я клял себя за идиотизм. А потом я вышел на Главную улицу и увидел тебя.
– Ты прости. – Нелл смотрела на старую фотографию, и что-то ее смутно тревожило. Но голова так болела. Почти так же, как в доме Линча.
– Нелл, я теперь понимаю, почему ты сбежала. – Голос Макса звучал ближе, прямо за ее спиной. – После того видения в вечер бала ты была до смерти перепуганной. Ты поверила, что твой отец убил мать, что он никогда добровольно вас не отпустит…
– Я пыталась рассказать Хейли, – пробормотала она, моргая, потому что зрение затуманивалось. – Но она не верила. Она сказала, что никогда он не сделает ничего подобного, никогда не причинит нам боль. Она была… У меня не нашлось слов, чтобы убедить ее. Мы вообще не очень ладили, а к тому времени вообще стали почти чужими. Вот я и сбежала.
– Прочь от любви. Когда ты так сказала, я подумал… Но ведь ты бежала от его любви, верно? Любви собственнической, полной ревности настолько, что он предпочел убить, нежели отпустить.
– Я знала, что он способен сделать это снова. Убить одну из нас, если мы попробуем вырваться. Или того, с кем мы… Я знала, он на это способен. И хотя Хейли утверждала, что не верит мне, глубоко в душе она наверняка это тоже знала, поэтому так тщательно и скрывала все свои интрижки и романы. Даже отношения с Итаном…
– Нелл…
– Наверное, Глен Сабелла был первым, кто затронул ее сердце. Поэтому она с ним и сбежала. – Нелл протянула руку, чтобы коснуться фотографии. Удивление росло. – Кто тут?..
Голову пронзила резкая, горячая боль, как будто кто-то ткнул ее копьем, и, прежде чем Нелл смогла закричать, все исчезло.
Тело Нейта Маккарри лежало на постели, а из груди торчал кухонный нож для разделки мяса. На нем были только трусы, но, если судить по скомканному постельному белью и тому, что он лежал поверх одеяла, можно было предположить, что в то утро он до убийства уже вставал, но не успел одеться.
– Приятный утренний визит, – пробормотал Итан.
– Да, – согласился Джастин. Он стоял рядом с Коу-лом, наблюдая за двумя экспертами, имеющимися в распоряжении шерифа. Каждый занимался своим делом. Один делал многочисленные снимки тела, другой осторожно посыпал порошком поверхности в поисках отпечатков пальцев.
– Кстати, ему звонили ночью?
Джастин кивнул:
– Из одного из платных автоматов в городе.
– Но мы не нашли никаких следов тайной жизни. Пока.
– Пока, – согласился Джастин. – Никаких тайных комнат, двойных полов в стенных шкафах, спрятанного сейфа. Все бумаги вполне обычные: личные счета и отчеты. Если Келли нашла бы что-то подозрительное в его офисе, она бы позвонила. Он совершенно обычный страховой агент.
– На этот раз, – заметил Итан, – убийца подобрался совсем близко. Ближе некуда – ведь он пырнул его ножом в грудь. Разве что он планирует задушить следующую жертву.
– Ты думаешь, будет следующая жертва?
– А ты считаешь иначе?
Джастин вздохнул и ответил:
– Что он все больше наглеет, черт возьми, так в этом нет никаких сомнений. И это убийство последовало так быстро за предыдущим…
– Это дурной знак, я понимаю. Или его спугнули и заставили действовать быстрее, или по неизвестной нам причине он умышленно торопится. Если и были какие-то сдерживающие факторы раньше, то сейчас они исчезли. И мы понятия не имеем, в чем дело.
Джастин задумчиво посмотрел на шерифа.
– Послушай, я почти уверен, что Джордж Колдуэлл не имел никакого грязного секрета, который бы ему приходилось скрывать. Я так понимаю, что и остальные того же мнения?
Итан кивнул.
– Думаю, да, иначе мы бы что-то нашли к этому времени.
– Точно. Но мы, по меньшей мере, на шестьдесят процентов уверены, что убил его тот же человек.
– Тот же убийца, – поправил его Итан.
– А это означает, что Колдуэлл представлял для убийцы угрозу или чем-то ему помешал. Потому и попал под прицел.
– Вполне вероятно.
– Помнишь, я спрашивал, зачем мог Колдуэлл рыться в старых свидетельствах о рождении?
– Да. У меня не было случая поинтересоваться, нашел ли ты чего.
– Так вот, я ничего не нашел. Или, точнее, я не нашел ничего такого, что выглядело бы подозрительно. И все же до сих пор не ясно, зачем он этим занимался в последние недели перед смертью. Получается, он что-то нашел, какую-то информацию и сообщил ее убийце случайно или по наивности, поскольку ничего не подозревал. А убийца увидел в этой информации угрозу.
– И убил Джорджа, чтобы заткнуть ему рот.
– С моей точки зрения, только такое предположение имеет смысл.
Итан с минуту подумал.
– Но откуда нам знать, что именно соответствует действительности? Ты ведь сказал, что там свидетельства более чем за сорок лет.
– Да. Могу сказать, что за эти сорок лет родилось множество детишек. А мы не знаем, что его интересовало – рождение или что-то другое. Место рождения, имена родителей, мертворожденные дети или те, которые умерли в младенчестве, свидетели родов, врачи, принимавшие роды, – один бог ведает, что именно надо искать. Черт, лично я не вижу ничего такого, из-за чего стоило бы убить.
– Ты тут новенький, – заметил Итан, – и вполне мог не заметить того, что бросилось бы в глаза человеку, который тут родился и вырос.
– Тоже верно, – согласился Джастин, раздумывая, стоит ли говорить шерифу об участии Шелби в проверке документов.
– У тебя есть копии свидетельств?
– Лежат в багажнике машины.
– Когда вернемся в офис, принеси их мне. Если там есть что-то странное, готов поспорить, я замечу это быстрее, чем кто-то другой.
– Возможно, Джорджа Колдуэлла убили как раз за то, что он это заметил, – напомнил ему Джастин.
Итану не хотелось думать, что кто-то из его помощников может оказаться предателем, но еще в большей степени ему не хотелось обнаружить среди своих сотрудников агентов ФБР, работающих под прикрытием. Одно он знал точно: полагаться на свой инстинкт он сейчас не может. Поэтому он продолжал разговаривать с Джастином так, будто мысль о какой-то из этих двух возможностей даже не приходила ему в голову.
– Джордж не умел держать язык за зубами, – объяснил он Джастину. – Я умею. К тому же, вполне вероятно, он не сознавал, что его информация может представлять для кого-то угрозу. Я же знаю это точно.
– Если ты что-нибудь найдешь.
– Угу. Если что-нибудь найду.
– А если нет?
– Тогда мы останемся при своих интересах. Хуже не будет. – Итан пожал плечами. – На этом этапе я готов попробовать практически все, что угодно.
– Даже из области паранормального? Поговорить, к примеру, с нашим прославленным экстрасенсом?
– Или Стив Критчер менее сдержан, чем я думал, – мрачно заметил Итан, – или кто-то видел, как я беседую с Нелл Галлахер.
Джастин воздержался от прямого ответа на вопрос, только заметил:
– Городок-то маленький. Трудно оставаться незамеченным.
– Ты хочешь сказать, если не надо скрывать какую-то пакость?
Джастин кисло улыбнулся.
– Я тут еще не разобрался. А что касается Нелл Галлахер, она тебе сказала что-нибудь путное?
На этот раз Итан не сомневался.
– Пожалуй, я воздержусь от рассказов, пока мы не закончим с Нейтом Маккарри. Я хочу знать, с кем он встречался, с кем разговаривал, с кем дружил, кому назначал свидание последние десять лет и кто чистил ему зубы.
– Мэтт и еще пара ребят сейчас как раз собирают эту информацию. Что ты надеешься обнаружить?
– Тайну, – сказал Итан. – Тайну, общую для всех этих мужчин.
– Ты хочешь сказать, что у них была одинаковая тайна? Кроме всех этих мерзких извращений и пристрастий?
– Я так думаю. У всех, кроме Джорджа. Пока. Я хочу знать, входил ли Нейт в эту компанию.
– Мне было бы проще, если бы я знал…
– Знаю, но я не хочу, чтобы твое мнение было… предвзятым. А пока у меня нет ничего определенного, с чем можно было бы идти в суд, одна лишь… теория.
– То есть информация от экстрасенса?
Итан поморщился, но кивнул.
– Вот именно. Кстати, тебя это вроде не слишком трогает.
– Мне плевать, если мы прочитаем правду на кофейной гуще. Главное – найти ответы, – откровенно признался Джастин. – Я повидал в своей жизни достаточно странного, чтобы от чего-то отмахиваться. Может, некоторые люди и могут видеть то, чего не видят остальные. Вдруг это еще одна, пусть редкая, но вполне человеческая способность. Кто я такой, чтобы утверждать, что такого не может быть?
– Ну, лично я не так спокойно ко всему этому отношусь, но я уже не так уверен в своих убеждениях, как вчера, это я признаю. – Итан вздохнул. – Поживем – увидим. Я возвращаюсь в офис. У меня там навалом отчетов и звонков, на которые надо ответить. Оставайся здесь и проследи за всем до конца, ладно? И сделай все возможное, чтобы тело вывезли отсюда по-тихому.
– Постараюсь.
Джастин проводил шерифа взглядом, затем снова повернулся к экспертам, которые молча продолжали свою работу. Он не думал, что кто-то из них не тот, за кого себя выдает, но все же не помешает проследить за каждой фазой расследования, чтобы убедиться, что ничего не ушло от внимания.
Его не удивил отказ Итана поделиться с ним тем, что он знает. Джастин и сам не отличался откровенностью. Интересно, а не пожалеют ли они потом, что скрыли кое-что из того, что знали, подумал он и выбросил эту мысль из головы, поскольку в данный момент он ничего с этим поделать не мог.
Он собирался спросить фотографа, не закончил ли он, как Брэд заговорил первым:
– Эй, ребята, а вы это видели?
– Что видели? – Джастин подошел к стоящему у постели фотографу.
– Я это в объектив заметил, – пояснил Брэд. – Видишь тот небольшой кусочек ткани, что высовывается из-под трусов?
Джастин нагнулся и посмотрел.
– Вижу. Ну и что?
– Так я полагаю, это не часть его трусов. На нем обычные хлопчатобумажные семейные трусы, а этот кусочек материала – шелк. Кстати, цветной шелк.
– Может, подкладка?
– Если только эти трусы не шили ему дома. Я сам такие ношу, они просто из хлопка. Никакой подкладки.
Джастин расследовал так много убийств, что от стеснительности не осталось и следа. Поэтому он решительно наклонился и потянул за кусочек шелка, постепенно вытягивая ткань из трусов мертвеца.
– Похоже на шарф, – пробормотал Брэд, наблюдая, как все больший кусок синего шелка появляется на свет белый. – Женский шарф. Видишь, маленькие цветочки… Эй, в чем дело?
Джастин внезапно почувствовал сопротивление, перестал тянуть и сделал шаг к кровати, чтобы осторожно оттянуть резинку трусов и заглянуть внутрь.
– Матерь Божья!
– Что случилось?
Джастин поколебался, взглянул в открытые, невидящие глаза Нейта Маккарри и пробормотал:
– Прости, приятель, но я вынужден это сделать.
– Что сделать? – наседал Брэд.
– Помоги мне стянуть с него трусы. Тебе придется это сфотографировать.
Брэд открыл было рот, потом закрыл и неохотно помог Джастину. Когда обнажились гениталии, фотограф что-то пробормотал под нос и принялся резво щелкать камерой.
Специалист по отпечаткам пальцев, которую звали Долли, подошла к кровати, посмотрела на труп несколько секунд и обратилась к Джастину:
– Ребята, а вам не приходило в голову, что ваш убийца может быть женщиной?
– До настоящего момента не приходило, – сказал Джастин.
Она кивнула.
– Ну, если хотите знать мое мнение, то весьма вероятно, что это дело рук женщины. Возможно, оскорбленной женщины. Или просто женщины, которая вышла из себя.
– Ну да, – пробормотал Джастин, разглядывая Нейта Маккарри. – Уж вышла так вышла.
Вокруг пениса был завязан пышным бантом яркий шелковый шарф.
У сельской местности были свои преимущества. Гален убедился, что останки, которые они с Нелл поутру раскопали, были со всеми предосторожностями отправлены в лабораторию ФБР. Все проделали быстро и скрытно, никто из местных ничего не заметил.
По крайней мере, он был почти в этом уверен.
Еще не совсем стемнело, когда Гален пристроился на обычном месте, чтобы наблюдать за домом Галлахеров. Поскольку у дома все еще стоял грузовичок Тэннера, он был уверен, что Нелл не одна, но, разглядывая дом, все равно испытывал какое-то беспокойство. Что-то изменилось, и он не понимал, что именно.
Он что-то видит?
Что-то чувствует?
Когда зазвонил сотовый, он с явным облегчением увидел, что звонок от Нелл.
– Тэннер тебе надоел? – спросил он вместо приветствия.
– Пока нет, – спокойно ответил Макс. – В данный момент Нелл без сознания. И я хочу с вами поговорить. Лично.
Гален привык не теряться ни при каких обстоятельствах.
– Нелл в порядке?
– Не знаю.
– Она давно в отключке?
– Больше часа.
На этот раз Гален не сомневался в правильности своих действий.
– Сейчас приду.
Ему хватило двух минут, чтобы дойти до входной двери, где он обнаружил ожидающего его мрачного Макса Тэннера. Гален попадал в такие ситуации и раньше, когда приходилось впервые встречаться с человеком, за которым давно наблюдал и которого, соответственно, неплохо знал. И он не винил Макса за его явную настороженность.
– Я – Гален. – Он вошел в дом, больше не сказав ни слова.
– Макс. – Его губы слегка покривились, поскольку он сознавал всю абсурдность этого представления, повернулся и пошел в гостиную. – Нелл наверху, в спальне, – добавил он.
– Вы сказали, что она без сознания уже больше часа?
– Да. Перед тем как позвонить вам, я пытался ее разбудить, но не добился никакой реакции. Пульс и дыхание в норме, цвет лица тоже хороший. Кстати, много лучше, чем перед тем, как она грохнулась в обморок.
– Грохнулась? Так это не обычный обморок? Без предупреждения?
Они остановились около холодного камина лицом друг к другу, и Макс сказал:
– Абсолютно без всякого предупреждения. Мы разговаривали, и она потеряла сознание буквально на середине предложения. Я никогда не видел, чтобы она отключалась так быстро и так надолго.
– Ситуация ухудшается, – медленно заметил Гален. – Все больше обмороков и все чаще. Я не думаю, что она хорошо спит ночью.
– Значит, я прав, считая, что для нее это ненормально.
Гален взглянул на него.
– Мы работали вместе всего несколько раз, но из того, что я о ней слышал, можно сделать вывод: да, это ненормально. До возвращения в Безмолвие обмороки случались с Нелл не чаще одного раза в несколько месяцев. Она здесь меньше недели, а это уже четвертый обморок.
– Все потому, что она слишком интенсивно использует свои способности? Слишком активно тратит энергию?
– Не знаю.
– Вы должны знать, черт возьми, – заявил Макс таким резким тоном, что, казалось, он вот-вот выйдет из себя. – Она считает, что специальное подразделение, где вы оба служите, это ее место в жизни, но это не дает вам права так чертовски много от нее требовать, использовать ее на всю катушку, пока она не впадет в кому, а ее мозг перегорит.
– Раз уж вы сами не заметили, – сказал Гален, – то я вам подскажу. Никто не давит на Нелл сильнее, чем она сама. И чтоб вы знали, не в привычках нашей организации использовать полевых агентов, а затем бросать их на произвол судьбы. Это плохо бы отразилось на сотрудниках и осложнило бы вербовку новых агентов.
Макс глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки, обуздать свой дикий норов и охватившее его волнение.
– Может, и нет, но даже Нелл признает, что многие экстрасенсы рискуют не только получить пулю. Она явно принадлежит к таким.
– Безусловно. Мы не знаем, какую цену придется заплатить Нелл за использование своих способностей в работе. Но она сама знает, что сильно рискует. И мирится с этим.
– Потому что она хочет умереть!
– Вы так думаете?
Макс, почти не задумываясь, выпалил:
– Думаю, часть ее хочет, это точно. Она убеждена, что произошла от чего-то злого и что ее семья проклята. Что она проклята, обречена жить в одиночестве. Она не в состоянии подпустить кого-то поближе, потому что боится, что эта тьма внутри ее принесет беду любому, кто ей станет дорог.
Макс покачал головой.
– Возвращение домой только все ухудшило, ведь она нашла доказательства, что Адам убил свою жену и что Хейли не только была связана с садистами, но и, возможно, взялась их убивать. Ничего себе семейное древо.
Гален помолчал, потом решился:
– Прежде чем мы здесь появились, Бишоп… вы ведь знаете, кто такой Бишоп? Начальник специального криминального подразделения. Он мне конфиденциально сказал, что, по его мнению, обмороки Нелл напрямую не связаны с ее способностями. Он считает, что они связаны с ее прошлым.
– Каким образом?
– Да, тут возникает вопрос. Это может быть травма, которую она пытается подавить все эти годы, что-то такое, с чем она боится встретиться лицом к лицу. Может быть, как-то это все-таки связано с ее способностями, поскольку обмороки чаще случаются, когда она этими способностями пользуется, хотя мы не уверены. Но главное, Бишоп говорит, что он почти убежден, что это расследование заставляет Нелл повернуться лицом к прошлому, а это означает, что обмороки участятся и станут более глубокими, по мере того как она приблизится к тому, что их вызывает.
Макс хмуро смотрел на Галена.
– Вы доложили, что обмороки у нее участились?
– Обязательно. Бишоп посоветовал разобраться в том, что она говорит или делает в момент потери сознания. Есть ли что-то общее? Какое-то место? Деталь расследования? Что-то, помогающее понять, против чего ее мозг протестует.
Все еще хмурясь, Макс сказал:
– Я знаю, у нее был обморок в день приезда, скорее всего, здесь, в доме. Сегодня она тоже отключилась здесь. Но она также упала в обморок в доме Паттерсона после одного из видений.
– Первый обморок, скорее всего, был вызван стрессом, – предположил Гален. – Ей было невероятно трудно вернуться сюда, тем более что она знала, что ей придется разыскивать останки своей матери.
– Послушайте, – Макс с тревогой взглянул на часы. – Она уже без сознания полтора часа. Слишком долго.
– Давайте подождем еще полчаса. Если она не придет в себя к тому времени и мы не сможем ее разбудить, есть еще один способ. Другой экстрасенс, телепат может попробовать связаться непосредственно с ее мозгом.
– Это вы?
– Нет, я не телепат. Но здесь под прикрытием работает еще один наш агент, он телепат. – И сухо добавил: – Вы тоже могли бы попробовать. Кстати, вы когда-нибудь пытались?
– Я никакой не экстрасенс.
– Да, но с ней вы связаны. Разве вы не пытались этим пользоваться?
Макс был озадачен и немного рассержен. Он старался не встречаться глазами с Галеном.
– Она меня не пускает. Даже приблизиться не дает. Иногда защита ослабевает, и я ловлю какой-то отзвук, обрывок мысли, но потом… Откуда вы, черт возьми, об этом знаете?
– Извините, но в компании экстрасенсов трудно хранить что-то в секрете, особенно когда многие из них телепаты. Бишоп знал, что она с кем-то связана, причем давно. Мы догадались, что это вы.
– Опять Бишоп, – пробормотал Макс.
Гален такой реакции не удивился, лишь заметил довольно легкомысленным тоном:
– Понимаю, иногда он как гвоздь в заднице. Очень неприятно иметь дело с человеком, который редко ошибается. Но если у вас есть какие-то сомнения, я могу уверить вас, что Нелл в него не влюблена. Он вызывает особую лояльность в своих сотрудниках, только и всего. По правде, никогда ничего подобного не видел. Возможно, дело в том, что он лично сумел изменить их жизни.
Макс взглянул на него, откашлялся и сменил тему.
– Вы сказали, мы должны обратить пристальное внимание на то, что Нелл говорит или делает в тот момент, когда она теряет сознание? Я правильно понял?
– Это может дать нам ключ к разгадке.
– Вы точно знаете, предыдущие обмороки здесь случались после предупреждения? – уточнил Макс.
– Я уверен, что да. Насчет второго вообще стопроцентно. Я разговаривал с ней по телефону, и она сказала, что вот-вот потеряет сознание.
– Обычные обмороки, какие случались с ней всю ее жизнь?
– Верно.
– Но когда она была в доме Паттерсона и потом, когда была здесь, обмороки случились без предупреждения, к которому она привыкла. Я знаю, что после сегодняшнего видения у нее очень сильно болела голова, но она уверила меня, что это не сигнал об обмороке. И все же голова болела ужасно, Нелл была очень бледной, теряла нить разговора. – Макс не стал добавлять, что она несколько ослабила защиту, чем он не преминул воспользоваться, заставив ее обсуждать с ним их взаимоотношения. – Она казалась… рассеянной, как будто пыталась к чему-то прислушаться.
– Что она увидела в доме Паттерсона?
– Очень яркую картину… Хейли, совсем еще девочка, вместе с мужчиной, который… любит садомазохистские игры.
Гален кивнул.
– Сегодня она была с вами и шерифом в доме Линча. Все, что она успела мне рассказать, когда вы сюда вернулись, так это что ее видение не имело никакого отношения к смерти Линча. Она поняла, что шериф и Хейли какое-то время были любовниками, и сказала, что видение было странным, необычным, но не объяснила, в чем разница. Кстати, никакого обморока не случилось.
– Общая черта для всех – Хейли, – задумчиво произнес Макс. – Хейли и ее любовники.
– Похоже, вы сомневаетесь.
– Почему-то мне в это не верится. Мне трудно представить себе, что Хейли прячется где-то поблизости и убивает одного за другим мужчин, которые обращались с ней, как с грязью. Тут нет объяснения обморокам Нелл. Оба раза она отключилась почти или вовсе без предупреждения, а видения, которые она только что пережила, были необычными, но по-разному: видение в доме Паттерсона было очень сильным эмоционально, а последнее видение унесло ее совсем в другое место, где она увидела Итана и Хейли.
– Выходит, вы считаете, что причиной потери сознания может послужить не то, что она видит, а то, как она видит?
– Я только знаю, что Нелл переживает то, чего с ней раньше никогда не случалось. И дело не в частоте обмороков и их глубине, дело в том, что и сами видения меняются. Но и здесь концы с концами не сходятся. Иногда кажется, что ее огромные способности становятся сильнее, а иногда – что они слабеют, сходят на нет.
– Как будто кто-то воздействует на нее извне? Будто кто-то или что-то иногда блокирует ее?
– А это возможно? Я много читал о паранормальных явлениях, но исследования по поводу таких случаев редко доводят до конца.
– Насчет официальных исследований вы правы. К счастью, мы проводим свои собственные. Да, совершенно определенно один экстрасенс может блокировать другого или влиять на него как-то иначе. И у нас есть все основания полагать, что убийца, неважно, кто это, Хейли или кто-то другой, очень сильный экстрасенс.
Макс некоторое время пристально смотрел на него, потом сказал: