Хупер Кей. Шепот дьявола

   – Разумеется, знаете. Все и даже больше. Только это, черт возьми, не имеет никакого значения, потому что вы провели слишком много бессонных ночей в одинокой постели. Это же видно, босс.
   – Кто бы говорил!
   Тони слегка вздрогнул и почувствовал, что краснеет. Чертовски неудобно порой работать с телепатом. Особенно таким сильным, как Бишоп.
   – Мы же сейчас не обо мне, – кое-как промямлил Тони.
   Без всякого сочувствия Бишоп сказал:
   – Не надо так трусить, развивая свои отношения с другим человеком.
   – Черт! И давно вы знаете?
   – Насчет тебя и Кендры? – Бишоп слегка улыбнулся. – Я узнал это раньше тебя, Тони. Еще до того, как Кендру ранили.
   Тони покачал головой.
   – Я знал, что Квентин догадывается, но думал, это от того, что он обычно бывал напарником Кендры на заданиях. Ему слишком часто приходилось наблюдать то, что он не должен был видеть, будь он проклят.
   Бишоп спросил без особого интереса:
   – А зачем так уж таиться?
   – Сам не знаю. Да нет, пожалуй, знаю. Вы сами сказали, что между членами нашего подразделения, переполненного экстрасенсами, почти нет секретов. А иногда так хочется сохранить что-то в тайне. Даже если при этом ты сам себе морочишь голову.
   – Насчет тебя я все понимаю. Ты такие вещи любишь. Но Кендра? Она женщина слишком рассудительная, чтобы прельститься тайными страстями.
   Тони усмехнулся:
   – Шутить изволите? Именно рассудительные и прыгают в бассейн там, где глубоко.
   – Верю тебе на слово.
   – И правильно. Я совсем не уверен, что ей будет приятно видеть, как все открыто наблюдают за нами, гадая, что произойдет дальше.
   – Не забывай, с кем ты разговариваешь. В нашем подразделении вовсе не обязательно открыто наблюдать, чтобы знать, что происходит.
   – Конечно, но в этом случае мы хотя бы не будем чувствовать себя простейшими под микроскопом.
   Бишоп совершенно серьезно спросил:
   – Так ты хочешь, чтобы мы делали вид, что ничего не замечаем?
   – Я был бы очень признателен, – честно ответил Тони.
   Бишоп поднял брови.
   – Мне тут пришло в голову, что ты сам сейчас действуешь таким же методом. Тони, ты часом не пытаешься меня отвлечь?
   – Да, я стараюсь.
   – Зачем?
   – Вы прекрасно знаете, зачем. Все слишком напряжены. Этого ведь не скроешь. Вряд ли это на пользу делу, да и нам самим.
   Бишоп сделал слабую попытку защититься:
   – Я всегда напряжен во время расследования.
   – Нет, это совсем другое напряжение.
   – А ты умеешь отличить.
   – Конечно.
   Бишоп слегка поморщился.
   – Ладно, ладно. Я постараюсь перестать беспокоиться о вещах, которые от меня не зависят. А пока не окажешь ли ты мне любезность, отойдя от окна и занявшись чем-нибудь полезным? Можешь, например, поработать?
   – Я полагал, вы так и не попросите, – весело ответил Тони, садясь рядом с боссом за стол для совещаний. Но прежде чем взять в руки фотографию и начать изучать ее, он поинтересовался:
   – На минутку возвращаясь к Безмолвию: как вы полагаете, эта невыясненная связь, которая есть у Нелл, она ей помогает?
   – Нет, – с горечью признал Бишоп, – я думаю, она осложняет ей ситуацию. Так ей значительно труднее.
   Тони вздохнул:
   – И мы никак не можем помочь?
   – Некоторым событиям суждено случиться…
   – …и они обязательно случатся, – закончил Тони. – Да, я боялся, что вы именно так и скажете. Иногда, босс, от этого с души воротит.
   – А то я не знаю, – вздохнул Бишоп.

6

   – Не знаю, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к этим твоим… эпизодам, – сказал Макс, отпуская ее плечи только потому, что она отодвинулась.
   Нелл хотела было сказать, что ему и не придется привыкать, поскольку она не собирается оставаться в Безмолвии надолго, но вместо этого сказала совсем другое:
   – Я понимаю, это действует на нервы. Особенно посторонним. Мне очень жаль.
   Он покачал головой.
   – Не обращай внимания. Просто объясни кое-что, ладно? Я уже устал двигаться в этом тумане на ощупь. – Он говорил вполне легкомысленно. – И прежде чем я попытаюсь понять, что ты, черт возьми, имела в виду, говоря, что твой отец тоже был убит, не могла бы ты начать сначала?
   – Уже поздно, – заметила она, сама не зная, говорит ли она об уже наступившем вечере или о чем-то более важном. Неужели она действительно опоздала навсегда? Это беспокоило ее куда больше, чем она готова была признаться даже самой себе.
   – Я знаю. Но сомневаюсь, чтобы ты или я смогли сейчас заснуть. Мне нужно понять, Нелл. И я думаю, что ты должна мне объяснить.
   Она не стала возражать, слишком хорошо понимая, что должна ему очень много. Сколько следует заплатить за то, что бросил человека в неизвестности? Много. Столько вряд ли найдется у нас. Она поставила чашку на старую, изрезанную разделочную доску и села на стул. Подождала, пока Макс усаживался напротив, и спросила:
   – Ты хочешь, чтобы я объяснила свои видения?
   – А ты можешь это сделать?
   Нелл пожала плечами.
   – Я понимала их куда лучше, когда росла, хотя то, что я инстинктивно чувствовала тогда, впоследствии оказалось достаточно точным.
   – Например?
   – То, в чем я участвовала во время видений. Социолог бы назвал это появлением призраков. Можно, например, сказать, что я видела призрак своего отца, прошедшего через эту комнату. Но это не так, я видела другое.
   – Нет? Что же тогда?
   – Это было… воспоминание.
   – Чье воспоминание?
   Она слабо улыбнулась:
   – В широком смысле это было воспоминание дома.
   – То есть в этом доме есть привидения?
   – Нет. Я хочу сказать, что сам дом многое помнит.
   – Ты говорила нечто подобное много лет назад, – заметил Макс. – Что некоторые места помнят. Но я не мог тебя понять, да и сейчас не могу. Какая память может быть у дома?
   – Каждый предмет – дом, место – может обладать памятью. Жизнь – это энергия, Макс. Разрозненные чувства и мысли тоже обладают энергией: электрическими импульсами, выдаваемыми мозгом.
   – Ладно. Что дальше?
   – И эта энергия может всасываться и сохраняться предметом или местом. Стенами и полом, деревьями, даже самой землей. Кто знает, может, некоторые места обладают большей способностью накапливать энергию, чем другие, из-за неизвестных нам факторов. Возможно, их физическое строение этому способствует, или существуют магнитные поля, или энергия настолько мощна в определенный момент, что мы сами впечатываем ее в это место своей собственной силой и настойчивостью. Как бы то ни было, но энергия в этом месте попадает в ловушку, ее не видно и не слышно, пока кто-то с врожденной чувствительностью к энергии такого рода не высвобождает ее.
   – Кто-то вроде тебя.
   – Вот именно. Тут нет никакой магии, ничего темного или злого. Нет ничего нечеловеческого. Это лишь способность, такая же естественная для меня, как для тебя твое чутье насчет лошадей. Абсолютно нормальный человеческий дар, если хочешь, только проявляется он очень редко. Может быть, это генетическое, как цвет волос, например. С другой стороны, весьма вероятно, что каждый человек имеет экстрасенсорные способности, у каждого есть неиспользованный участок мозга, который может творить чудеса, если только мы знаем… как его задействовать.
   Нелл слегка нахмурилась, глядя на чашку с кофе.
   – Мы вполне убеждены, что некоторые люди рождаются с потенциалом для развития некоторых экстрасенсорных способностей, что у них часть мозга, контролирующая эту функцию, по крайней мере, частично активна, хотя иногда на полностью бессознательном уровне. Мы называем таких людей «спящими». Они сами своих способностей не осознают, хотя другие экстрасенсы их чувствуют.
   Макс задумчиво нахмурился:
   – Но скрытые способности могут бессознательно приводиться в действие?
   – Случается. Насколько нам известно, превращение «спящего» в сознательного, действующего экстрасенса требует какого-то толчка. Например, физической или эмоциональной травмы. Шока для мозга, буквально или фигурально. С ними что-то происходит, несчастный случай, эмоциональная встряска, и они сталкиваются со своими новыми, странными способностями. Это объясняет, почему люди, получившие травму головы, или те, у которых начинаются неожиданные приступы, часто потом рассказывают об испытанном экстрасенсорном опыте.
   – Я и понятия не имел, – признался Макс.
   – Такое редко бывает. Я тоже не все понимала, пока не присоединилась к нашему подразделению и не начала обучение. – Она покачала головой. – Короче, в моем случае мой мозг проявляет чувствительность к той электрической энергии, которая возникает в результате сильных эмоций или психологически напряженных событий. Они оставляют за собой электрический след, который впитывается там, где происходят события, а у меня есть способность ощущать и расшифровывать эту электрическую энергию.
   Макс спросил, несколько недоумевая:
   – Разве ощущение электрической энергии – это то же самое, что и видение мертвого человека?
   – Почему нет? Разум переваривает информацию и переводит ее в ту форму, которую мы можем узнать и понять. То, что произошло в этой комнате, имело форму, лицо, голос И все это осталось существовать в виде энергии. В виде памяти. Я могу ощутить память дома так же, как ты можешь вспомнить то, что случилось с тобой. Иногда довольно ярко, а иногда только неясные, разорванные и разбросанные обрывки, образы и чувства.
   – Ладно, допустим, я это понял, но тогда объясни мне, почему именно эта сцена – отец, идущий через кухню, через которую он наверняка проходил миллион раз, – сохранилась в памяти комнаты. Почему именно эта? Из всего, что случилось здесь за десятилетия, из всех ссор и дрязг, типичных для любой кухни, почему именно она оказалась такой важной, что осталась в памяти?
   – Потому что она была необычной. То, что чувствовал отец, проходя через комнату, было… очень сильным. Он был эмоционально уничтожен.
   Макс нахмурился.
   – Ты это увидела?
   – Скорее ощутила, хотя бы частично. Было трудно разобраться в его эмоциях, они захватили его целиком. Но я знаю, что он был расстроен, в шоке, что он обнаружил нечто такое, во что сам с трудом мог поверить.
   – Что-то сказанное «ею», ведь так ты услышала?
   – Да. Если вспомнить календарь, который я заметила на стене, это случилось, когда он решил лишить Хейли наследства. Он умер в конце марта, а завещание изменил за несколько недель до смерти, вскоре после ее исчезновения.
   Все еще хмурясь, Макс сказал:
   – Так почему ты решила, что его убили? Никто ничего не подозревал, кроме инфаркта. Естественная смерть.
   – Да, но здесь и не было никого, кто мог бы заподозрить, задать вопросы. Никого из семьи не осталось, некому было удивляться. Близких друзей он не завел. Действительно, это было похоже на инфаркт. Подходящий возраст, да и доктор предупреждал его, что, если он не бросит свои привычки и не умерит пыл, он попадет в группу риска. К тому же в то время в округе не было необъяснимых смертей. Никто и не насторожился.
   – Я понимаю, почему здесь никто не заподозрил убийство, но почему ты уверена, что его убили? Он что, ожидал нападения, боялся за свою жизнь в той сцене, которую ты видела?
   Нелл почувствовала озноб, осознав все до конца.
   – Нет, – медленно сказала она, – он ни о чем не подозревал. Не испытывал ни страха, ни беспокойства. Он ни о чем не мог думать, кроме пережитого шока. За себя он не боялся. Еще там было… Я почувствовала что-то другое. Совсем другое.
   – Так, может, убийцу?
   Она тяжело вздохнула:
   – Может, и убийцу.
 
   Нейт Маккарри был перепуган.
   Сначала он не боялся. Черт, да он почти не обратил внимания на смерть Питера Линча. А что касается Люка Ферье, так Нейт всегда ожидал, что тот плохо закончит.
   Но когда после смерти Рэндала Паттерсона обнаружились его садомазохистские пристрастия, Нейт начал нервничать. Потому что у него было много общего с Рэндалом. И, как он теперь понимал, с другими тоже.
   Нельзя сказать, чтобы у Нейта имелся очень уж большой секрет. Он не нарушал закон, у него в подвале не было плеток и цепей, можно сказать, жил он без скелета в шкафу. Хотя и не совсем так. Иногда есть у мужчины дела, о которых никто не должен знать. Это вполне естественно. Совершенно естественно.
   Если только у них в городе не завелся маньяк, который наказывает мужчин за их грехи.
   Нейт так нервничал, что установил в доме охранную сигнализацию, заплатив двойную цену за срочность. Мастер сообщил ему, что в последнее время поступило необычно много заказов и компания перегружена работой.
   Выходит, не один он нервничал в Безмолвии.
   Он, во всяком случае, твердо знал, что защищать себя – хороший бизнес. Ведь он занимался продажей страховок. Каждому известно, что страховые компании всегда стремятся снизить риск.
   Именно это Нейт и делал: снижал риск.
   И все равно ему было страшно.
   Ситуацию ухудшало то, что он жил один. Плохо быть одному, когда ты напуган. Он не выключал телевизор, чтобы в доме не было этой ужасающей тишины, когда каждый стук ветки о стекло или внезапный крик совы заставляли его вздрагивать. Но даже на фоне работающего телевизора он то и дело переходил от окна к окну и от двери к двери, проверяя замки.
   Он следил, как медленно крадется ночь.
   Он не спал.
   Он перестал спать много дней назад.
 
   – Нелл, мы говорим об одном и том же убийце? Ты что, хочешь сказать, что твой отец был первой жертвой?
   Она задумалась, пожала плечами:
   – Не знаю. Может быть. Вдруг это стало началом всего происходящего?
   – И убийца был здесь, в этом доме?
   Нелл нерешительно произнесла:
   – Я не уверена, Макс, но похоже, что это так. Отца ведь нашли здесь, в доме?
   – Да.
   – Никто не заподозрил, что тело перемещали?
   – Я не слышал. Но раз уж все согласились, что был инфаркт, то вряд ли такая мысль пришла кому-то в голову. Все выглядело логично, и Нелл кивнула. Макс хмуро следил за ней.
   – Но ведь то, что ты видела, случилось именно здесь, в этой комнате, так что убийца обязательно был здесь.
   Нелл прекрасно понимала, что его беспокоит, но ей не хотелось об этом говорить.
   – Было бы недурно вернуться в тот день и постараться разглядеть убийцу, но так никогда не бывает. Во всяком случае, до сих пор не бывало. Я ни разу не видела одну и ту же сцену дважды.
   – А разные события в одном и том же месте?
   – До сих пор нет. Получается, что, когда я попадаю в какое-то место, я потребляю его энергию, снижаю давление, так сказать. Вспомни, тебя пугает треск статического электричества, когда ты касаешься какого-то предмета в первый раз, но ничего не происходит, когда ты касаешься его снова.
   – Но то же происходит, если ты уходишь на время, а потом возвращаешься и снова трогаешь тот же предмет, – возразил Макс. – Статическое электричество снова накапливается.
   – Верно, но пока мне не удалось установить временные рамки для такого рода энергии, если, конечно, они вообще имеются. Возможно, я могу вернуться через неделю, месяц, год и что-то увидеть, но пока мне такое не удавалось. Разные места могут иметь разные временные рамки, в зависимости от поглощенной энергии. А может быть, эта энергия полностью исчезает, стоит кому-нибудь ее коснуться. Я просто не знаю.
   – И никто из твоего подразделения до сих пор не догадался, в чем дело?
   Нелл слегка улыбнулась:
   – Ну, плюс к большому количеству разнообразных дел, которые занимают все наше время, мы также обладаем широким диапазоном паранормальных способностей, и нам необходимо их осмыслить. Мы учимся, очень медленно, часто на горьком опыте, день за днем расследуя преступления и узнавая, каковы масштабы наших способностей и каковы их границы, причем в каждом случае все индивидуально.
   – И никакой помощи от науки.
   – Никакой. С точки зрения современной науки экстрасенсорные способности не признаются ни в какой форме. О, разумеется, есть отдельные люди, которые пытаются что-то исследовать, но мы считаем, что современные наука и техника просто не в состоянии эффективно проанализировать паранормальные явления. Пока.
   Теперь пришла очередь Макса улыбаться:
   – Звучит как девиз компании.
   – Так оно и есть отчасти. Одна из причин, почему я так хотела присоединиться к Бишопу и его группе, заключалась в том, что, на мой взгляд, у них очень разумный подход к паранормальным явлениям. Они не отбрасывают ничего только по той причине, что наука отказывается объяснить это явление. Мне ни разу не пришлось услышать, чтобы кто-нибудь из членов группы употребил слово «невозможно» относительно чего-то паранормального.
   – Мне нравится такой образ мыслей.
   Нелл слегка удивилась и сказала:
   – Вот не ожидала услышать такое от вполне рационального скотовода.
   Макс посмотрел на свою почти пустую чашку и сказал:
   – Возможно, когда тебе частенько приходится сталкиваться с чем-то паранормальным, ты начинаешь иначе смотреть на многие вещи.
   Нелл очень хотелось продолжить эту тему и узнать, куда это их приведет, но она не поддалась соблазну. Не сейчас. Пока не время. Неприятное ощущение внизу живота давало ей понять, что она еще не готова выяснить правду насчет того, насколько сильно она испортила жизнь Максу. Поэтому она вспомнила про свои профессиональные обязанности, приведшие ее в этот городок Она напомнила себе, что на свободе бродит опасный убийца, а значит, надо сосредоточиться на работе и выбросить из головы все остальное.
   По крайней мере, на время.
   Поэтому она ограничилась тем, что сказала:
   – Единственное, что не меняется по сути, это как убийство или серия убийств расследуются. Мне прежде всего надо побывать там, где произошли эти убийства. Везде. И я не могу этого сделать, открыто размахивая своей бляхой.
   Макс немного криво улыбнулся, догадавшись, что она увильнула от серьезного разговора, но возражать не стал.
   – Я полагаю, теперь наконец мы добрались до главной причины, почему ты и мэр оказали мне такое доверие. Я вам нужен, верно, Нелл?
   Это заявление как-то странно подействовало на нее, и ей вновь пришлось напомнить себе, что он не имел в виду ничего личного. Разумеется, иначе и не может быть.
   Она тщательно подбирала слова.
   – Собранная нами информация указывает на то, что из местных ты наиболее подходящий человек, чтобы мне помочь. Ты достаточно хорошо знал все жертвы. Здешние жители прекрасно знают, что шериф тебе не доверяет и тебя не любит, так что никого не удивит, если ты вдруг начнешь чем-то самостоятельно интересоваться, чтобы отвести от себя подозрения. Поскольку у тебя собственное ранчо, твой рабочий график может быть весьма мобильным. Это ни у кого не вызовет подозрений. И у тебя есть привычка ездить всюду верхом, и не только по своей территории, но и по старым дорогам и забытым тропинкам. Поэтому ты хорошо знаком с местностью, что может быть мне полезным.
   – Кроме того, – заключил он, – никто не удивится, увидев нас вместе.
   – И это тоже.
   – Это тебе пришло в голову, Нелл?
   Она уже хотела ответить отрицательно, но уклончиво сказала:
   – Это казалось… достаточно разумным. Все вместе да еще моя уверенность, что ты не убийца…
   – Так это была твоя идея, Нелл?
   Она немного помедлила, сознавая, как много было недосказано и сколько ответов не получено. Все оказалось даже труднее, чем она предполагала.
   – Да, это было мое предложение.
   Он с шумом выдохнул воздух.
   – Не уверен, что мне нравится, когда меня используют.
   Нелл постаралась, чтобы в ее голосе не слышалось злости или обиды.
   – Тебе же самому необходимо помочь раскрыть эти преступления, мы оба это знаем. Если дать шерифу волю, то он скорее арестует тебя, чем очистит от подозрений. Во всяком случае, помогая мне, нам, ты можешь быть уверен в бесстрастном и справедливом расследовании, цель которого – отыскать настоящего убийцу. И мы не собираемся останавливаться, пока его не найдем.
   – И ты считаешь, что твоя обязанность… терпеть мое общество на этот период?
   И снова Нелл помедлила с ответом, с беспокойством ощутив, что Макс – единственный человек здесь, в Безмолвии, кто в состоянии догадаться, когда она притворяется. И он обязательно рано или поздно ее разгадает.
   – Мы с тобой взрослые люди, Макс. И двенадцать лет – долгий срок. С прошлым покончено. А сейчас, в этом месте и в это время, у нас одна цель – докопаться до правды, разгадать, что происходит здесь, в Безмолвии. Вот и все.
   Но как бы осторожно Нелл ни лгала, она понимала, что только немного отодвигает неизбежное. Рано или поздно Макс действительно захочет узнать правду.
   Она только надеялась, что у нее хватит решимости рассказать ему эту правду.
   – Все? – переспросил он.
   – Это моя работа. Для этого я здесь.
   Макс задумчиво кивнул, не отводя темных глаз от ее лица. Взгляд был таким напряженным, что она чувствовала его физически, кожей.
   – И это единственная причина, по какой ты здесь. И я должен в это поверить.
   – Я же не возвращалась, пока не возникла необходимость.
   – Ты не возвращалась, пока не появился повод. Очень удобный, безопасный… вполне профессиональный повод.
   Скорее рано, чем поздно.
   – Я же сказала. Это моя работа. – Она затаила дыхание, боясь, что он станет настаивать. И еще больше боясь, что не станет.
   Но Макс резко отодвинул стул и встал.
   – Ладно, – произнес он бесстрастно – Я об этом подумаю.
   Нелл снова ощутила это неприятное чувство внизу живота, но на этот раз добавилась еще и резкая боль. Усилием воли она заставила себя не поморщиться и сказала:
   – Я буду здесь завтра. Тут, в доме, полно дел. Но не слишком задумывайся, Макс. Если решишь спасовать, мне придется придумать что-то другое, какой-то иной способ попасть на место преступления. А время поджимает.
   Она понимала, что говорит слишком сухо, слишком по-деловому. Не заинтересованно. Как профессионал.
   Он кивнул, все еще без всякого выражения на лице.
   – Знаешь, есть один момент насчет твоих видений, который ты так и не объяснила.
   Она знала.
   – Да.
   – Ты мне говорила, что иногда видишь то, чего еще не случилось. Будущее. Но как это возможно, если все дело в памяти?
   – Не знаю.
   – Не может быть так, что это какая-то совсем другая способность, отличная от первой? Ясновидение?
   – Бишоп говорит, что нет, и другие соглашаются. – Она пожала плечами, ощутив, как они напряжены. – Впечатление практически одинаковое, когда я вижу прошлое и когда я вижу будущее. Те же ощущения, эмоции, то же чувство смещения во времени. Так что это та же способность, повернутая другой стороной, и все.
   – Как может на каком-то месте остаться отпечаток, память о событии, которое еще не произошло?
   – Понятия не имею. Мы не все знаем. Возможно, время более гибко, чем мы можем себе представить, может быть, оно не линейно, а представляет собой серию петель. Вдруг разные временные линии занимают один и тот же физический мир, но в других измерениях, в которые я каким-то образом умудряюсь проникнуть, потому что они содержат энергию, и я ее ощущаю. Или это вопрос судьбы. Физический мир содержит энергию будущего, будущих событий, потому что эти события произойдут, так предопределено судьбой, и, следовательно, в каком-то смысле они уже произошли.
   Макс покачал головой:
   – Для меня в этом слишком много метафизики.
   – Ты сам спросил. – Нелл слегка улыбнулась, удивляясь, что еще держится, изо всех сил цепляясь за свои обязанности и профессионализм. Нет, не только в этом дело.
   – Скажу тебе чистую правду. Я не знаю, как это получается. Получается, и все, – добавила она.
   Он вроде собрался что-то сказать, но лишь снова покачал головой:
   – Что же, мне придется с этим смириться. Пока, по крайней мере.
   Нелл подавила искушение спросить, считает ли он, что позднее что-то изменится, но решила не копать слишком глубоко. Она тоже встала и проводила его до двери.
   – Я дам тебе знать о своем решении завтра в течение дня, – сказал он.
   – Хорошо.
   Нелл мрачно взглянула на него, пытаясь разобраться, хочет ли он просто найти вежливый способ от нее избавиться, или дело в чем-то другом. Он слишком близко подошел к той причине, которая заставила ее сюда приехать, а уж оттуда всего один шаг до догадки, зачем она втягивает его в расследование, прикрываясь неубедительными доводами и скрывая правду.
   Знал ли он? Если знал, не воспользуется ли он этим, чтобы отыграться?
   Макс вдруг сказал:
   – Эта сцена, которую ты видела в лесу, когда мужчина нес труп женщины…
   – Она могла быть живой, я точно не могу сказать, – прервала его Нелл.
   – В любом случае это как раз могло быть тем, что еще не произошло.
   Нелл постаралась говорить спокойно.
   – Тут нельзя знать наверняка. Я проверила отчеты об убитых или исчезнувших женщинах в графстве, но ничего не нашла. Женщин здесь не убивали уже много лет, во всяком случае, в лесу убитых не находили. Так что, возможно, этого еще не случилось.
   – А если еще не случилось, то этой женщиной вполне можешь быть… ты. Ты вполне могла видеть свое будущее.
   – Я никогда не видела свое собственное будущее.
   – Ты хочешь сказать, раньше не видела.
   – Я могу о себе позаботиться, Макс, я уже не раз говорила это тебе.
   Макс слегка приподнял руки, как будто хотел схватить ее за плечи и встряхнуть, но тут же опустил, только сжал их в кулаки.
   – Ты приехала, чтобы расследовать серию убийств, ты представляешь реальную угрозу для убийцы. Если он знает о твоих способностях, ты можешь проиграть.