Хьюздон Биверли. Серебряные фонтаны. Книга 1

   – Но... Истон принадлежит... ему, – все еще не понимала я.
   – Пеннингс и лондонская собственность – Ворминстерское графство, но Истон достался мне от матери, и я могу распоряжаться им как угодно. Поэтому я оставлю его тебе, с условием передачи детям. Ты дрожишь, нам лучше вернуться в дом.

Глава двадцать третья

   Мы поехали на домашнюю ферму на машине. Туда было далеко, но мы взяли детей с собой – я, конечно, должна была взять Розу, а Флора напросилась с нами. По пути Лео рассказал мне о мистере Арнотте.
   – Арнотт – сын одного из самых консервативных арендаторов Джорджа. Он всегда ссорился с отцом, пытаясь провести в хозяйстве новые идеи, пока наконец, не сказал, что с него хватит, и не эмигрировал в Канаду. Он прожил там несколько лет, умудрившись потерять глаз в салунной драке, а затем услышал, что женщина, на которой он хотел жениться, овдовела, и вернулся назад. Арнотт пытался уговорить ее переехать в Канаду – там у него был свой участок, – но она отказалась, и он стал подыскивать работу в Англии. Джордж знал, что мой управляющий собирается уходить на пенсию, и предложил, попробовать молодого Арнотта. Характер у Арнотта нелегкий, но он – великий труженик, а с началом войны его канадский опыт оказался просто неоценимым. Кроме того, он всегда говорит мне, где я теряю усилия впустую, – Лео подъехал к воротам и вышел, чтобы открыть их.
   Когда он вернулся, я спросила:
   – А она вышла за него замуж? – Лео недоуменно посмотрел на меня, поэтому я добавила: – Вдова?
   – Да, в конце концов. Ей было нелегко одной с тремя детьми, – он вышел, чтобы снова закрыть ворота, и не сказал ни слова, пока машина не въехала на двор фермы, разогнав кучку взбудораженных кур и двоих возмущенных гусей. – Без сомнения, Арнотт где-то на полях. Его жена должна знать, где именно.
   Я с интересом взглянула на миссис Арнотт, когда та появилась в дверях ухоженного сельского домика. Она была высокой, с угольно-черными волосами, вьющимися вокруг бледного удлиненного лица, и держалась королевой.
   – Добрый день, мой лорд, моя леди. Джеймс сейчас в Хай Хэмсе.
   – Спасибо, миссис Арнотт. Я хотел бы показать леди Ворминстер местные постройки и технику. Она еще не бывала здесь.
   Крошечная копия миссис Арнотт проскочила в дверь и схватила Флору за руку. Они помчались через двор, мы с Лео последовали за ними. Куры снова были здесь, разгребая солому и склевывая зерна быстрыми, резкими ударами клювов. Задира-петух важно прохаживался между ними, топорща сверкающие на солнце перья, и придирчиво разглядывал землю, прежде чем склюнуть оттуда особо лакомый кусочек.
   За площадкой, где стояли подводы, располагался сарай. Лео открыл передо мной двери, и я вошла туда. Сначала я не увидела ничего, затем мои глаза привыкли к полумраку, и я в изумлении уставилась на машину для механической вспашки – она была огромной, ее задние колеса были выше моей головы. Лео хмыкнул над моим удивлением и начал объяснять, что к чему относится. Флора со спутницей вскоре ушли наружу к цыплятам, но я была в восторге. Подойдя к ближайшему из двух монстров, я попыталась совместить маленькую картинку в книГе, с этой громадиной.
   Когда мы вышли наружу, Лео сказал:
   – Она еще больше впечатляет, когда работает. Когда-нибудь тебе следует посмотреть, как с ней управляется миссис Хокинс, – он лукаво взглянул на меня.
   – Ты сказал – миссис Хокинс?
   – Ее отец, Батти Вильямс, обслуживал машину на пару с Джемом Хокинсом. Когда тот ушел на войну, Джуди Хокинс настояла на том, чтобы работать на ней вместо мужа. Талантам Хокинсов нет конца, – добавил он. – Ее сестра Джаэль заменила своего зятя в мастерской.
   – Не верю, ты разыгрываешь меня – особенно с этой Джаэль!
   Теперь Лео откровенно смеялся.
   – Уверяю тебя, Эми, ее зовут именно так. Вильяме дал своим дочерям примечательные имена, и они, безусловно, их оправдывают. Они обе, естественно, крупные, сильные женщины, иначе не справились бы с этой работой.
   Я взглянула на него исподлобья.
   – Ты еще скажи мне, что мужа Джаэль зовут Сисера.
   – Нет, всего лишь Боб, – усмехнулся Лео. – Кстати, его жена тоже вполне способна разбить палатку в мужском стане. И гораздо лучше выглядит – настоящая Юнона.
   – Забавно, что ты это заметил!
   – О, я это замечаю, Эми, замечаю. – Я почувствовала, что краснею, а Лео живо добавил: – Как бы ни было, я очень рад, что эти две амазонки прикрыли брешь, – он прислушался. – Я слышу голоса – наверное, мужчины пригнали повозку.
   Я последовала за ним на гумно. Несколько скирд соломы были сложены полностью, еще одну продолжали укладывать. Пока я смотрела, как лошади тянут повозку, полную золотистых соломенных снопов, возница увидел нас и снял шапку.
   – Добрый день, мой лорд, – я услышала удивление в его голосе, – и моя леди.
   Повозку начали разгружать, сильные загорелые руки мужчин ритмично двигались в работе.
   – Со стороны это кажется легким, – заметил Лео, – но это квалифицированный труд – уложить повозку так, чтобы в дороге не вышло неприятностей.
   – Да, эти снопы нужно складывать на дно поперек, верхушкой к середине – иначе груз соскользнет.
   Лео поднял свои густые брови.
   – Откуда ты это знаешь, Эми?
   – Дедушка говорил, да я и сама видела, когда носила ему на поле еду во время сбора урожая. Он много мне рассказывал о сельском хозяйстве, мой дедушка.
   – Хорошо. Теперь это тебе пригодится, Эми. Давай пройдемся в Хай Хэмс к Арнотту.
   Флора не захотела идти с нами. Она хорошо устроилась со своей новой подружкой, а миссис Арнотт обещала нам, приглядеть за ними, поэтому Лео взял у меня Розу, и мы пошли по проселочной дороге. Я никогда не была здесь и вертела головой по сторонам, Лео поддерживал мое любопытство.
   – Рядом с тем сараем была водонапорная башня, там стоял электродвигатель. К несчастью, его реквизировал ACS – корпус армейского снабжения – но остальные наши моторы оказались неразборными. Строения рядом – это наши мастерские. Сейчас там работает Джаэль Древетт.
   – Как она находит время работать по дому?
   – У дочерей Вильямса немало талантов, – улыбнулся Лео, – но, подозреваю, домашнее хозяйство к ним не относится. Эти женщины предпочитают работать в других местах. Однако их дети выглядят достаточно здоровыми, даже если простыни, на которых они спят, не безупречно белые. А вот джерсийки, – он остановился у ворот загона. Элегантные светло-бурые коровы за изгородью подняли головы и уставились на нас. – Дома мы пьем их молоко. Я купил их, когда ожидалось... хм, появление Флоры. Я приказал Хиллу регулярно проверять их на туберкулез – однако рад сообщить, что эта скверная болезнь еще не высовывала свою голову в истонском стаде. Открытый воздух – наилучшая защита, поэтому мы держим скот снаружи, насколько это возможно. Правда, Арнотт обвиняет меня, что я балую этих животных.
   – Мы видели их в парке, верно, Роза? – сказала я Розе. – Флоре понравилось их гладить.
   – Да, они – смирные животные, но мы не выпускаем их из загона, когда с ними бык. Джерсийские быки известны своей свирепостью. К сожалению, выдающаяся покорность джерсийских коров потворствует дурному нраву их быков, – Лео взтлянул на меня. – Боюсь, это черта, характерная не только для джерсийского скота.
   – У тебя не настолько дурной нрав, – взглянула я в ответ, – в эти дни.
   – Возможно, потому что ты не так покорна – в эти дни.
   Я не знала, что на это ответить, и вздохнула с облегчением, когда он продолжил:
   – Быка здесь нет на этой неделе, потому что Джордж Бартон держит пару коров для дома, и время от времени берет у меня его взаймы.
   – Как зовут быка?
   – Антиной. Это самый красивый и самый вероломный из всех женихов Пенелопы. – Лео добавил, без надобности: – Все имена животным стада я даю сам.
   – Надеюсь, ты не назвал другого быка Одиссеем – иначе здесь могут возникнуть проблемы, – заметила я. Лео откинул голову назад и захохотал. Роза забеспокоилась у него на руках, и я забрала ее себе. Кроме того, мы уже слышали голоса сборщиков урожая, и я подумала, что будет неловко, если они увидят его с младенцем на руках.
   Когда мы подошли ближе, я увидела, что множество рабочих на поле были одеты в хаки.
   – Солдаты, которые еще остались в Англии, получили приказ помочь с уборкой урожая, – пояснил Лео. – Слава Богу, без них у нас были бы серьезные затруднения.
   Я услышала мужчину, орущего, что есть силы:
   – Что вы, ослепли или окосели? Выпрямите эту скирду!
   – Это Арнотт! – сказал Лео.
   – Ну, – заметила я, – миссис Арнотт, наверное, очень покорная.
   Лео засмеялся.
   – Он не всегда такой невыдержанный, но сбор урожая – беспокойное время.
   Машина в конце поля развернулась и поехала в нашу сторону.
   – Ой, это сноповязалка! – воскликнула я. – Я слышала о них, но никогда не видела – в Борреле у фермеров были только культиваторы. Здорово придумано! – В отличии от огромных, широких крыльев культиватора, у сноповязалки они были поуже и покороче, и они вращались, захватывая стебли и сбрасывая в парусиновый приемник, а затем снова выбрасывая наружу, но уже связанные в снопы. – Ой, она экономит столько сил, надо же!
   Я не сводила с нее глаз, пока мистер Арнотт не подошел к нам по стерне. Он был невысоким, плотным мужчиной, с черной повязкой на глазу, как у пирата.
   – День добрый, мой лорд, моя леди, – поднял он шапку.
   – Леди Ворминстер в восторге от сноповязалки, мистер Арнотт.
   – Ничего работает, если не сломается, – буркнул он. – Однако она слишком тяжела для лошадей.
   – Механизм управляется цепями от колес, поэтому лошади сразу и тянут ее, и обеспечивают ее работу, – объяснил Лео.
   В сноповязалку были попарно запряжены четыре лошади, на спине одной из них сидел возница. Лошади выглядели так, словно они тяжело работали, еще тяжелее, чем команда солдат и мальчиков, подбирающих и ставящих в скирды снопы. Уже половина поля была заставлена этими миниатюрными золотыми палатками.
   – Колосья должны высохнуть перед уборкой, Эми, – указал на них Лео.
   – Конечно, – нашлась я. – Собери зерно сейчас, и оно загорится, если его сложить в кучу. Около трех недель должен сохнуть овес, около двух – пшеница, в зависимости то того, сколько в них всякого мусора – сорняков и тому подобного.
   Лео удивился, и я почувствовала, что довольна собой, а он вдруг повернулся к мистеру Арнотту и сказал:
   – Кстати, леди Ворминстер займется счетами домашней фермы.
   Я удивленно уставилась на Лео, но мистер Арнотт только пожал плечами:
   – Сколько угодно, лишь бы вы не вручили их мне, мой лорд, – его тело напряглось: – Вы только посмотрите! Эти солдаты думают, что они здесь в отпуске. Эй, вы! – он побежал по стерне обратно.
   – Домашняя ферма слишком велика, чтобы я вела ее, счета, – обернулась я к Лео.
   – Справишься, Эми, справишься. Селби поможет тебе, если потребуется.
   – Но... – Роза стала хвататься за мою блузку. Заметив это, Лео сказал:
   – Нам нужно найти место, где ты можешь сесть, – он повел меня в тень раскидистого вяза и расстелил мне пиджак. Прислонившись к стволу, я покормила Розу, а Лео растянулся рядом со мной, опершись на локоть, с соломинкой во рту глядя на ветви. Сегодня он держался непринужденно – его очень изменило сознание возможности вступить в армию.
   На поле сменили двух лошадей. Мужчина привел взмыленную пару отдыхать в тень соседнего вяза. Понурясь, они остановились там. Мужчина подошел к нам и снял шапку со сверкающей лысиной головы.
   – Добрый день, мой лорд, моя леди.
   – Как поживаете, Дженкинс? – приподнялся Лео. – Как ваши сыновья?
   – Вчера получили письмо от Тома – не хотите ли почитать? – он вытащил из кармана жилета сложенный вдвое клочок бумаги и, тщательно разгладив, вручил Лео. Пока Лео просматривал письмо, Дженкинс взглянул на нас с Розой. – Хозяйка будет рада еще раз повидать вас с малышкой, моя леди. Приходите, когда угодно.
   – Спасибо, мистер Дженкинс.
   – Моя сестра – миссис Хэйл, то есть – сказала мне, что ее так утешило, как вы говорили с ней о Джордже и плакали с ней над ее утратой. Большое вам спасибо.
   Лео внимательно взглянул на меня, возвращая письмо.
   – Ваш сын, кажется, и там находит себе развлечения, Дженкинс.
   – Ох... ах... они такие, эта молодежь, – он запнулся на мгновение. – А правда, что вы собираетесь вступить в армию?
   – Надеюсь, что вступлю, – вспыхнул Лео. Мистер Дженкинс вытер потную руку об штаны и протянул Лео.
   – Ну, тогда удачи вам, мой лорд, – Лео встал, и они пожали друг другу руки. – Я пойду напою этих лошадок, – он ушел.
   – Значит, ты посещала семьи погибших, – тихо сказал Лео.
   – Это все, что я могла для них сделать.
   – И ты плакала с ними над их детьми?
   – Я не могла сдержаться.
   – Конечно, не могла, – он отвернулся и сказал: – Я люблю тебя, Эми.
   – Я... я...
   – Не бойся, – поспешно добавил он. – Я не скажу этого снова. Я не мог удержаться, чтобы не сказать это сейчас – но я не повторю этого снова, обещаю – я ведь понимаю. Давай вернемся и заберем Флору, хорошо?
   Когда мы шли назад, Лео заговорил о скоте, и я успокоилась – он меня понимал. Он рассказал мне, что предпочитает для молока шотгорнов, а для мяса херфордов.
   – Если мы сделаем небольшой крюк, по этой тропке, ты сможешь увидеть некоторых из моих шотгорнов, – Лео похлопал себя по карману. – По счастью, сегодня у меня есть с собой хлебные корки.
   Мы вошли в ворота.
   – Они – красивые животные, правда?
   Они были прекрасными животными, а лучше всех был бык. В его массивных красно-бурых плечах и тяжелых ляжках не было никакого изящества, но, тем не менее, он был полон достоинства и вышел на несколько шагов перед коровами, словно защищая их.
   – Боже, какой красавец, а как его... – сказала я.
   – Перси.
   – Перси! – подозрительно воскликнула я. – Ты никогда не назвал бы его Перси.
   – Так его зовет Арнотт.
   Я задумалась на мгновение, а затем воскликнула:
   – Ты назвал его именем Персея, который спас Андромеду от дракона.
   – А теперь он стережет своих телок от дракона Неллы, – улыбнулся Лео. – Он не любит, когда собаки вертятся у копыт коровы или теленка.
   – Нелла не делает этого.
   – Да, и он это знает, но даже и близко не подпускает ее к ним. Нелла, назад! – она благоразумно отступила на дорогу и села. Бык слегка фыркнул, словно удовлетворенный этим, и тяжело направился к нам. Лео полез на перекладину ворот ограды. Я в испуге протянула руку, чтобы остановить его, но он улыбнулся:
   – Не беспокойся, Эми, мы с Перси старые друзья. Кроме того, в этой груде костей и мускулов лежит нежное сердце. – Лео задержался на воротах, дожидаясь, пока я уберу руку, а затем соскочил по другую сторону ограды и направился вперед. Перси пошел к нему навстречу. Мужчина и бык сходились одинаково твердой поступью. Когда они встретились, Лео полез в карман, а широкий нос быка опустился вниз, обнюхивая подношение. Глядя, как Персей ест корки с широкой руки Лео, я догадалась наконец, почему мне так часто приходилось вытряхивать крошки из кармана пиджака Лео – а я-то всегда считала, что он кормит лошадей!
   Глядя на них, я вдруг подумала, как они были похожи, бык и мужчина, оба с тяжелыми плечами и крепкими бедрами. Лео в последний раз похлопал быка по мощной бурой шее. Тот подождал чуть-чуть и пошел назад, мотнув головой, словно сказав «спасибо» перед возвращением к своим телкам. Я облегченно вздохнула.
   Лео тоже повернулся и пошел ко мне. Он ухватился за ворота и, перелезая через них, сказал:
   – Некоторые быки очень вспыльчивые, поэтому их часто держат взаперти. Я не позволяю запирать своих, это ненужно и жестоко. Давай, я понесу Розу.
   Когда мы вернулись домой, я сказала:
   – Спасибо, Лео, поездка мне очень понравилась.
   – Хорошо, – Лео вспыхнул от удовольствия. – Я хотел провести последнюю неделю в поездках по имению, значит, смогу брать в них и тебя с детьми.
   Это стало правилом – каждый день после обеда мы посещали разные части имения, а после ужина разглядывали карты в деловом кабинете. Из его окон был виден внутренний двор и задняя дорога, ведущая к конюшне. Кабинет был тихим и уединенным, пропахшим трубкой мистера Селби, оба окна обвивал плющ. Настенные полки были заставлены отчетами имения, карты хранились в нижнем ящике шкафа. Лео надевал очки и разворачивал карты на огромном, обтянутом кожей столе, таком широком, что мне приходилось вставать на стуле на колени, чтобы увидеть его дальний край. Я была в восторге, потому что никогда еще не видела карт такого масштаба. В первый вечер Лео научил меня читать их.
   – Видишь, вот здание домашней фермы, за ней сарай, а вот дорога в Хай Хэмс, – мы стали прослеживать путь прошедшего дня. Когда мы добрались до Истона, он провел меня через лес вокруг особняка. – Это граница поля, здесь дорога изгибается, мимо коттеджа...
   Пока он объяснял, карта в моей голове складывалась в картину и совмещалась с миром, который я видела вокруг.
   – Покажи мне пешую тропинку, которая выводит на дорогу за церковью, – сказала я.
   – Вот, – покрытый черными волосами палец Лео уперся в карту. Потянувшись поглядеть, я оперлась на его плечо и почувствовала, как оно напряглось под моей рукой.
   Я знала, что у меня есть выбор. Я могла осторожно отодвинуться, словно хотела взглянуть на другую часть карты, но если бы я это сделала, Лео никогда не позволил бы себе снова так приблизиться ко мне. Его лицо было чуть повернуто в сторону, поэтому я не могла видеть выражения его глаз, но он был так близко, что я могла видеть темные точки там, где черная щетина уже пробивалась после вечернего бритья. Кроме того, я видела изгиб его уха и линии завитков волос, вьющихся так же, как и у Розы, потому что он был отцом Розы и моим мужем. Я тихонько придвинулась поближе, всем весом своего тела опершись на его плечо.
   – Тропа углубляется сюда, в эту рощицу, затем выходит на открытое место... – снова заговорил Лео.
   Каждый вечер мы приходили в кабинет, и я прослеживала на карте дорогу, которую мы проделали за этот день. Затем Лео показывал мне, куда мы поедем на следующий день, и каждый вечер он располагал карту так, что я должна была опираться на его плечо, если хотела изучить ее дальний угол. И каждый вечер я решала изучать этот угол, потому что Лео теперь понимал. Мы сидели, прижавшись, друг к другу, и рассматривали карту. Но в других случаях мы не касались друг друга.
   Однажды, когда установилась чудесная погода, Лео подкатил в открытой тележке, в которую была впряжена Бесси. Я еще ни разу не видела его управляющим лошадью. Лео соскочил, отдал поводья мальчику-конюху и помог поднять в тележку Флору, плед, корзинку с Розой.
   – Ты справишься, Эми?
   – Да, – я уселась в тележку, а Нелла примостилась у моих ног, Лео влез на сиденье передо мной.
   – Нн-ноо! – крикнул он, и мы мягко покатили по дороге. – Слава богу, Бесси слишком стара, чтобы ее реквизировали. А теперь мы для начала поедем в низину Харбинс. Я ввел ее в пахоту в 93-м...
   Мы говорили о земледелии, и только о земледелии. Каждое поле, каждая ограда, даже каждая канава имела свою историю. Лео рассказывал о плодородии земель, об уроне, нанесенном им войной.
   – Мы были вынуждены получать с них слишком много и слишком быстро. Землям нужно давать не меньше, чем с них берешь, – он вздохнул. – Но сейчас нашей стране нужен хлеб, поэтому нужно растить зерно.
   Мы проехали проселком к небольшой кучке коттеджей в речной долине. Бесси остановилась на дворе мельницы, запорошенный мукой мельник вытер руку и протянул Лео.
   – Я слышал, что вы уходите в солдаты, мой лорд – желаю вам всего самого наилучшего.
   Узкой дорожкой мы дошли до огромного брызжущего колеса. Флора крепко вцепилась в грудь Лео, Роза – в мою. Рядом по мельничному лотку несся быстрый поток, падающий в глубокую воду за дамбой. Я загляделась вниз, в темные и скрытные глубины, и поспешно отступила, напуганная этой мощью.
   Лео повел нас туда, где между пышно зеленеющими берегами текла речка. Она струилась под влажной сенью ив и убегала к залитому солнцем краю поляны, где по колено в прохладной воде стояло полдюжины красно-белых херфордов. Мы остановились поглядеть на них.
   – Они – выносливые животные, но не на первом месте у фермеров-молочников – однако очень устойчивы к туберкулезу...
   Когда мы вернулись к Бесси, Лео сказал:
   – Сегодня мы посетим еще одно место. Там есть кое-что, что понравится вам с Флорой, – улыбнулся он, – и мне тоже.
   Он привез нас на ухоженный сельский двор.
   – Джексон – один из моих арендаторов. Вспомни, вчера вечером мы видели его земли на карте.
   Золотистая собака выскочила нам навстречу.
   – Ой, это же близнец Неллы!
   – Нет, ее сын, – засмеялся Лео. – Я повязал ее... дай вспомнить... за год до твоего приезда в Истон. Джексон взял одного из щенков.
   – Ты хотел показать нам его? – спросила я, глядя, как собаки приветствуют друг друга.
   – Нет, кое-что поинтереснее. Старший сын Джексона завел щенка выдры.
   Услышав это, я восхитилась даже больше, чем Флора. Я никогда не видела выдр, потому что они выходят из нор только ночью – если их, конечно, не выгонят охотники.
   Выдра была красива, с мягким коричневым мехом, с быстрым, гибким тельцем. Она вертелась и играла под ногами Джексона, а мальчик гордо сказал нам:
   – Ее не проведешь, она пришла на запах рыбы в этой бадье, – он улыбнулся, глядя на выдру. – Поработай, девочка моя, покажи ее светлости, как хорошо ты умеешь плавать.
   Когда мы вышли на берег реки, мальчик бросил туда серебряную форель. Выдра одним скользящим движением оказалась в воде и погналась за рыбиной. Быстрый нырок – и в следующий миг ее гладкая темная головка триумфально показалась над водой, с добычей в зубах.
   – Ах, какая красивая – я в жизни не видела создания красивее!
   Я в восторге наблюдала за выдрой. Она была быстрой и уверенной в движениях, то скользя темным пятнышком под водой, где только цепочка пузырьков отмечала ее путь, то высовывая мордочку на поверхность и требуя новую рыбину. Когда форель кончилась, Боб подозвал своего пса:
   – Теперь твоя очередь, Том, – всплеском золотой шерсти пес тоже прыгнул в воду, и эта пара – пес и выдра – устроила возню в воде, заплескалась, заиграла, зарезвилась беспечно и весело. Мальчик обернулся ко мне. – Она была совсем крошкой, когда я нашел ее, поэтому Том учил ее плавать.
   – А как ее зовут?
   – Я назвал ее Вертушкой, потому что она все время в движении, – усмехнулся Боб.
   На обратном пути, сидя в двуколке, я поблагодарила Лео – он специально для Вертушки прислал рыбу. Джексон сказал мне, что обычно она питалась кроликами.
   – Впервые, я увидел выдр целой семьей, они ловили рыбу при лунном свете, – пустился в воспоминания Лео. – Отец Джорджа взял нас, двоих мальчишек, на речку, чтобы посмотреть на них. Боюсь, что позже он пожалел об этом, потому что я был так очарован ими, что запретил охотиться на выдру в своих реках.
   – Как я рада этому! – горячо воскликнула я.
   – Этот запрет вызвал огромное недовольство. Я кое-как объяснил его тем, что выдры выводят детенышей круглый год, поэтому невозможно выбрать время для охотничьего сезона на них. Но, правда гораздо проще – в ту ночь я просто влюбился в этих зверюшек. Посмотри-ка, Эми, – он указал кнутом, – до войны все эти земли были пастбищами...
   На следующий день Лео взял меня показать своих овец. Мы оставили машину на холме, и пошли по пружинящей торфяной почве туда, где паслись овцы. Впервые я увидела дорсетхорнских овец, с рогами, изогнутыми, словно поля элегантной шляпки, а с ними – барана с великолепными завитками рогов по каждую сторону подвижной белой морды.
   – У него превосходное руно, так и отливает золотом на солнце. Ты не хочешь спросить его имя, Эми?
   Я взглянула в подсмеивающиеся глаза Лео и обратилась к барану:
   – Ты замечательный баран, Язон, – и смех Лео сообщил мне, что я угадала.
   – Они ягнятся на пару месяцев раньше, чем другие стада... – начал рассказывать Лео.
   Мы встретили пастуха, старика с чисто белыми бакенбардами и выцветшими, дальнозоркими глазами. Он поднял шляпу.
   – Добрый день, мой лорд, моя леди, – его голубые глаза поднялись на Флору, восседавшую на плече Лео. – Добрый день, малышка, пришла посмотреть на мою паству? – Светлые кудряшки Флоры запрыгали, она закивала в ответ. Пастух пронзительно свистнул, и черно-белая стрела подлетела к нему, длинная и приземистая. Пока Лео опускал мою дочку на землю, пастушья собака пристально рассматривала Неллу, но обе были слишком хорошо натасканы даже для того, чтобы обнюхаться.
   – Лучший из щенков, моей Дайнти. Вы помните, мою Дайнти?
   – Да, Калеб, помню – прекрасная сука.
   – Да, она была такая.
   – А как поживает миссис Бревер?
   – Ревматизм. Нам с ней уже не стать моложе.
   – А ваш внук?
   – В местечке под названием Ипр – в письме было зачеркнуто красным карандашом, да только Мэри разобрала, мать ведь, – глаза старика тревожно прищурились. – Я помню, как он появился на свет – был не больше вашей малышки. Хозяйка, она каждый вечер молится за нашего Дэви. А я не молюсь. Кажется мне, что Бог отвернулся от нашего мира, раз в нем происходит такое. Как ваш сын, мой лорд?