По сути дела, пастырская практика духовника женского монастыря более приближена к приходской жизни, чем к жизни монастырской. В настоящее время клир женских монастырей немногочисленен. Большей частью он состоит из одного – двух священников. Даже диакона монастырь содержать порой не в состоянии. Тем не менее, в женский монастырь, так же, как и в мужской, приезжает множество паломников, он так же ежедневно посещается прихожанами, особенно если находится в городе. Количество паломников значительно увеличивается в дни праздников. Клирики монастыря, кроме ежедневного уставного богослужения, постоянно совершают требы, как внутри, так и вне обители, исповедуют говеющих, духовно окормляют мирян и сестер монастыря. Они вынуждены общаться со спонсорами, например, освящая их предприятия и совершая визиты вежливости, проводить занятия в воскресной школе, принимать участие в общественных событиях и гражданских торжествах.
 
   Все это – при весьма скромном вознаграждении, а иногда и вовсе без такового. Нагрузка священноинока в женском монастыре весьма высока и не сравнима с нагрузкой иеромонаха в монастыре мужском.

2. Разумно ли назначать духовником монастыря белого священника?

   До революции решением Синода духовниками в женские монастыри назначались только белые священники. Эта мера, долженствовавшая, на первый взгляд, оградить иноков от соблазнов, много способствовала упадку духовной жизни женских монастырей. Преподобный Исаак Сирин говорит, что желающий жить монашеской жизнью духовным руководителем должен иметь монаха, так как белые священники не знают и не понимают этой жизни, поэтому руководителями в ней являться не могут. Предполагалось, что священники будут совершать богослужения и требы, духовным же окормлением сестер займутся старицы-схимницы. На деле же духовно опытных стариц-схимниц не хватало, а в большинстве монастырей не было вовсе. В результате обязанности по духовному окормлению сплошь и рядом стали принимать на себя игумении, что отрицательно отразилось как на духовной, так и на административной жизни вверенных им обителей. В лучшем случае, духовное окормление поручали духовникам из белых священников. Но они, как уже говорилось, в редких случаях понимали эту жизнь и, не понимая, что такое душевный подвиг и в чем его отличие от телесного, редко могли дать трезвый, деятельный совет.
 
   Духовная жизнь в женских монастырях все более и более приходила в упадок. На Монашеском съезде 1909 года выяснилось, что к началу XX века в России осталось всего четыре общежительных женских монастыря, остальные стали своекоштными, некоторые же распались совсем. Это время почти не явило нам опытных игумений или подвижниц. Хотя справедливости ради надо заметить, что женское монашество разделило судьбу гонимого безбожниками русского духовенства и дало немало преподобномучениц и преподобноисповедниц. Однако их возрастили и приготовили к мученичеству, к сожалению, не опытные духовники, а скорби и гонения.
 
   После 1917 года сама жизнь отменила многие решения Св.Синода. Будем надеяться, что священноначалие возрождающейся после гонений Русской Церкви не повторит ошибку иерархов синодального периода. Иначе, если рассуждать так, как рассуждала иерархия прежняя, не следует ли вообще запретить иеромонахам «во избежание соблазнов» окормлять лиц женского пола моложе 70 лет?
 
   Ныне в женские монастыри наряду с белыми священниками свободно назначаются священноиноки, причем игумении предпочтительно просят назначать последних. Как удаление иноков от духовного окормления женских обителей существенно послужило к упадку женских монастырей, так и возвращение их, надеемся, послужит восстановлению женского монашества.

3. Как вести себя иеромонаху, приглашенному к духовному руководству женским монастырем?

   Итак, иеромонах приглашен в женский монастырь духовником. Как он должен это воспринять? Прежде всего – как послушание. Если спрашивается его мнение и добровольное согласие, настоятельно рекомендуем попытаться избежать такого назначения. Прежде всего потому, что духовничество, являясь само по себе крестом, в женском монастыре – крест сугубый. Наместник одного из известнейших монастырей поведал нам, что, когда священноначалие предложило ему выбор: быть наместником в возрождающемся мужском монастыре или духовником в таком же женском,– он предпочел многотрудные, связанные с хозяйственной деятельностью обязанности в мужской обители обязанностям духовничества в женской, чтобы избежать бесконечных проблем с игумениями и насельницами. До этого назначения он был известным духовником в Троице-Сергиевой Лавре, стяжавшим духовную опытность и рассуждение.
 
   Объясним. Кроме колоссальной физической нагрузки, о которой уже упоминалось, играет свою роль женская психология и то, что женщина является более страстным существом, чем мужчина; «с умом более слабым» (свт. Василий Великий). Следовательно, в духовной жизни у женщин проблем больше, а первым, кто с этими проблемами сталкивается, является духовник.
 
   Следующее обстоятельство, которое необходимо учитывать,– это наличие в женском монастыре игумении, далеко не всегда высоко-духовной, обладающей в обители всей полнотой власти, ничем не ограниченной; так что, хотя номинально священник подчиняется архиерею и даже носит почетное звание настоятеля монастырского храма, он фактически должен во всем считаться с игуменьей и во всем подчиняться ей. Нам известны игуменьи, которые открыто утверждают, что в монастыре архиереи – они сами.
 
   Далее. Да не думает ни один священноинок, что, поскольку он за послушание принял некоторым образом особенное служение, то Господь освободит его от плотской брани. Вредная иллюзия! Даже если раньше, будучи насельником мужского монастыря, он и чувствовал себя в некотором умиротворении, то оказавшись в монастыре женском, почти наверняка, рано или поздно, подвергнется нападению плотских помыслов и искушений.
 
   «Авва Антоний Великий говорил: „Не дадим монаху ходить туда, где находятся женщины, чтобы он имел дерзновение с ними, исключая тех, кои имеют силу от Бога. Ведь если видеть женщин, они не оставляют человека спокойным в келье“. Некто сказал ему: „Стоит ли ходить к ним, чтобы их утешать?“ Старец сказал ему: „Если ты приял Духа, то иди, иначе я не желаю, чтобы ты ходил туда“»..
 
   Ни возраст, ни духовный опыт, ни какие бы то ни было меры предосторожности от браней не освободят. В лучшем случае, несколько ослабят их. Блудная брань, являющаяся вообще крестом любого инока, в женском монастыре будет присутствовать постоянно, в том или ином виде, примет особо изощренные формы. Для нападения на инока диавол особенно эффективно пользуется женской глупостью и безрассудством. «Женщина руководится чувствами падшего естества, а не благоразумием и духовным разумом, ей вполне чуждыми. У нее разум – служебное орудие чувств. Увлекшись чувствами, она весьма скоро заражается пристрастием не только к иноку юному и зрелых лет, но и к старцу,– делает его своим идолом, а впоследствии сама по большей части делается его идолом. В женщине преобладает кровь; в ней с особенною силою и утонченностью действуют все душевные страсти, преимущественно же тщеславие, сладострастие и лукавство. Последней прикрываются две первые»..
 
   Если в мужской обители есть куда бежать и где спрятаться, то в женской бежать некуда и большей частью не с кем даже посоветоваться и поделиться. Уходить же по причине встретившейся брани из обители, где священноинок несет послушание по воле священноначалия, неправильно. Это будет схождением с креста. Все должно претерпевать с верой.
 
   Вышеизложенные причины – основные, но это еще не все. Скорбных моментов великое множество, в зависимости от места, времени, обстоятельств, воззрений священноинока.
 
   Когда иеромонаха посылают в женский монастырь за послушание, если нет каких-либо особо веских причин, отказываться не всегда правильно; не всегда это будет соответствовать воле Божией. Отказ от послушания священноначалию, схождение с креста является проявлением гордости и, как таковое, может вести за собой тяжкие последствия, так что то, из-за чего инок боялся принять служение в женском монастыре, как раз и постигнет его в случае отказа. Кому-то же есть Божия воля совершать служение и в женских монастырях! Поэтому, благословившись у своего духовника, с верой и надеждой на помощь Божию, примем на себя это служение, сознавая свое недостоинство, греховность, полное отсутствие какого бы то ни было опыта в данном деле.

4. Положительные стороны

   Служение духовника женской обители, осуществляемое не без Промысла Божия, имеет и свои положительные стороны. Такое послушание -драгоценная находка для тех иноков, которые навыкли молитвенному деланию и избрали его основным в своей духовной жизни, так как позволяет проходить это делание с наименьшими попечениями, в отличие от положения иноков в мужских монастырях, особенно же новооткрытых. Да и по сравнению со всеми другими формами современной иноческой жизни, кроме, пожалуй, отшельничества, положение духовника женской обители для иноков-молитвенников наиболее предпочтительно.
 
   Действительно: здесь иеромонах ничем более не занят, как только богослужением и совершением треб. Это его главное и, как правило, единственное послушание. Хозяйственные, строительные, экономические дела, необходимость поиска средств к существованию своему и обители счастливо минуют его. Всем этим занимаются игуменья и сестры. Священноинок, в силу своего положения, по большей части не входит в эти дела и даже не интересуется ими.
 
   Исполняя послушание клирика, будучи одним из немногих, а порой, единственным, священноинок имеет определенный авторитет и уважение со стороны насельниц и посетителей монастыря, что сообщает некоторую неприкосновенность, а значит, безмятежие и стабильные условия для его духовной жизни, если только он сам неразумным поведением не наживет себе врагов. По сравнению с другими насельниками монастыря, к клирику большей частью относятся бережно, как из уважения к его священному сану, так и по причине уникальности его служения, поскольку только благодаря ему в обители сохраняется возможность совершения богослужения, а главное, Божественной Литургии.
 
   При современном положении в мужских монастырях, только совершая служение в женском священноинок может пользоваться стабильностью и быть уверенным в завтрашнем дне настолько, насколько вообще можно быть в чем-то уверенным на этой земле. В мужском монастыре любой священноинок всегда может быть назначен на административное послушание, как правило, связанное с хлопотами и попечениями. Нередко эти послушания сопровождаются общением с мирскими людьми, а иногда и выездами в мир по хозяйственными делам. Не каждый инок настолько духовен, чтобы рассеяние, сопровождающее такого рода послушания, не отражалось бы на его молитвенном делании.
 
   Священноинок может быть уверен, что в женском монастыре он никогда не будет иметь никаких административных обязанностей. Если и там он вынужден иногда общаться с миром, то общение это ограничено. Как правило, это лишь совершение треб для мирян и благодетелей, большей же частью – общение с богомольцами, среди которых могут быть и духовные чада пастыря. Как мы уже говорили ранее, в женском монастыре не чинится препятствий такого рода общению, а в мужском, напротив, препятствия иногда возникают. Да и возможностей для такого общения у пастыря в женском монастыре больше, что, несомненно, также является одним из положительных моментов.
 
   У священноинока возникает необходимость выехать из обители: иногда для окормления духовных чад, которые не имеют возможности посетить обитель, а иногда он и сам нуждается в совете другого духовно-опытного пастыря или в исповеди. В мужском монастыре для рядового священноинока выезды почти всегда проблематичны. Для разрешения же вопросов предлагается братский духовник. В женской же обители священноинок в свободе передвижений ограничен только необходимостью совершения регулярных богослужений, поэтому по договоренности с игуменьей может отлучаться в случае нужды для посещения любых духовно-опытных старцев. Иногда выезжать из обители – его право.
 
   Мы указали как положительные, так и отрицательные стороны такого служения, предоставив самому священноиноку оценить все обстоятельства и решить, что полезнее для его души.

5. Взаимоотношения с игуменьей

   Первый человек, с которым более всего предстоит общаться духовнику женского монастыря, есть игуменья. Важно сразу же осознать ее статус полноценной, полноправной хозяйки обители во всех отношениях. Духовник в женском монастыре -лицо, подчиненное игуменьи. Без ее согласия он не имеет права ничего совершать в обители в отношении богослужения, треб, особенно же – в отношении духовного окормления сестер. Даже выезжать из обители он не должен без того, чтобы поставить в известность игуменью. Игуменья уже проявляет смирение, если считает возможным советоваться с монастырским священником в каких бы то ни было вопросах: экономических, административных, духовных. Явление это, к сожалению, весьма редкое.
 
   В духовные отношения священника и мирян прихожан обители, игуменьи большей частью не вмешиваются. Поэтому в отношениях со своими духовными чадами из мирян священноинок может иметь относительную свободу.
 
   Отношения между духовником женского монастыря и игуменьей формировались веками. Насколько они плохи или хороши – решать не нам. И вряд ли стоит что-либо менять, да это и невозможно.
 
   Понимание пастырем фактического положения вещей очень облегчит и упростит отношения с игуменьей. Большей частью понимание приходит не сразу. Священнику, привыкшему быть первым лицом на приходе, пользовавшемуся почетом и уважением, трудно смириться, принять свое подчиненное положение. Иноку, имеющему монастырскую закалку, легче.
 
   Необходимо также понять, что игуменья и духовник делают по сути вместе одно и то же дело – служат духовному воспитанию невест Христовых; при этом у игуменьи свои задачи, как административные, так и духовные, а у священника – свои. Поэтому их разногласия непременно отразятся на общей обстановке в монастыре. Страдать же в первую очередь будут не духовник и не игуменья, а сестры обители. Поэтому такие несогласия должны быть сведены до минимума. Если можно, нужно сделать все, чтобы о них никто не догадывался. Возможно это только при взаимном смирении, признании своих ошибок, стремлении их исправить.
 
   Священник ни при каких обстоятельствах не должен вмешиваться в дела монастыря: административные, экономические, политические – как внутренние, так и внешние. Единственное, что он может,– будучи спрошен, дать совет сестрам из начальствующих или простых. При этом потребно особенное благоразумие. Обстановка в женских монастырях большей частью бывает непростой, и нужно всемерно стараться ее не усложнять. Не самой худшей, а в некоторых случаях – единственно правильной будет общая установка духовника уклоняться от решения вообще всех вопросов. Нередко он бывает поставлен в такие условия, что не имеет возможности решать духовные вопросы сестер, которые к нему обращаются, хотя, казалось бы, это его послушание, это входит в его прямые обязанности. На самом деле, это не так. Если игуменья не желает, чтобы священник участвовал в духовной жизни обители, лучше будет для всех, в том числе для него самого, да и для дела – проявлять мудрость и не идти против ее желания.
 
   Единственное наставление, которое может в силу обстоятельств и имеет право преподавать сестрам духовник современного женского монастыря следующее: «ТЕРПИ, СМИРЯЙСЯ, МОЛИСЬ». Настоятельно советуем не выходить за его рамки, как бы это порой ни казалось необходимым. Проповеди также необходимо ограничить экзегетическими истолкованиями Евангельских чтений, адресуя их богомольцам-мирянам. Благоразумие требует не дерзать говорить проповеди для сестер, предоставив назидать их тому, кому это прежде всего принадлежит по праву, то есть матери игуменье.
 
   Духовнику, столкнувшемуся с истинным положением дел в большинстве женских монастырей, тяжело, когда он, будучи вынужден обстоятельствами, от него не зависящими, молчит, не имея права дать нужный совет обратившейся к нему простой насельнице. Момент очень деликатный: с одной стороны, жаль человека, с другой – существует опасность того, что совет не понравится игуменье. Ведь рано или поздно сказанное священником на исповеди обязательно станет ей известно. В этом заключается одно из специфических отличий женских монастырей от мужских, отчасти объясняемое женским менталитетом. Сама же насельница передаст игуменье все, что ей сказал батюшка, вероятнее всего, в тот же день. Не надо обольщаться надеждой на то, что этого не произойдет. Если же насельница будет молчать -еще хуже. Ее, скорее всего, внесут в список неблагонадежных, то есть таких, которые могут что-нибудь замышлять.
 
   На священнике, поставленном в подобные условия администрацией монастыря, греха нет. Наоборот, если он решит «свидетельствовать истину», которая приведет, в конечном итоге, к раздорам и неустройствам в обители, погрешит, а делу не поможет. Истина, которая приводит ко вражде, не есть истина. И если он и в дальнейшем не будет заботиться о том, чтобы сохранить мирные отношения с игуменьей, закономерно рано или поздно подвергнется изгнанию из обители. Благоразумному духовнику остается лишь ожидание, надежда на Бога и молитва о том, чтобы Он Сам все устроил к лучшему в монастыре. Назидать насельниц в таком случае он может только, как и подобает монаху,– личным примером благочестия. «Не покусись своей немощной рукой остановить то, что попущено Богом»,– этот всегда актуальный совет дивного светильника монашества последних времен свт. Игнатия Кавказского особенно необходимо помнить в современном женском монастыре.
 
   Каждая игуменья, вероятно, желала бы, чтобы к указанному выше наставлению духовник прибавлял еще и заповедь о беспрекословном послушании ей во всех случаях жизни. Вопрос, опять-таки, деликатный. Ведь игуменья, как человек, не всегда бывает права. Православная Церковь в лице Восточных Патриархов отвергла учение о непогрешимости в своих суждениях какого-либо человека, осудив римо-католическое папство.. Поэтому духовнику благоразумнее всего будет опять-таки молчать. Не поступит ли он против совести, призывая всегда и во всем слушаться игуменью? Указывая же сестрам на ошибки игуменьи, вызовет конфликт; да это и не всегда им полезно.
 
   В Серафимо-Дивеевской летописи описан случай, когда игуменья запретила сестре, исполнявшей послушание келаря, давать вне трапезы хлеб насельницам. Преподобный Серафим Саровский, узнав об этом, сильно отругал эту сестру. На оправдание ее тем, что так велела игуменья, преподобный сказал, что в этом не нужно было слушаться. Примечательно, что в результате последовавших за тем событий Богом была наказана не игуменья, а сестра.
 
   То, что имел право сделать святой человек, не всегда должен допускать человек обыкновенный. Ни при каких обстоятельствах, ни тайно, ни явно, духовник женского монастыря не должен обличать игуменью, ни перед сестрами, ни перед другими лицами, ни перед архиереем, ни перед ней самой, даже по ее просьбе. Опыт показывает, что никогда ничего хорошего из этого не выходит. Право обличать и исправлять игуменью принадлежит только Богу и архиерею. Наоборот, до'лжно всячески покрывать ее недостатки и защищать перед кем бы то ни было, и явно, и наедине. Ее послушание ответственнее, чем послушание духовника, а значит, тяжелее и ошибки простительнее.

6. Разговаривать ли с лицами, желающими поступить в монастырь?

   Нередко к монастырскому пастырю обращаются девушки, желающие связать свою жизнь с монашеством и поступить в монастырь. Как правило, пожив некоторое время в обители в качестве паломниц, находясь в раздумьях, они обращаются со своими вопросами прежде всего к монастырскому священнику. Так как они еще не являются насельницами обители и таким образом пока не обязаны оказывать во всем послушание игуменье, монастырский духовник может проявить к ним участие и помочь в принятии решения.
 
   Желание монашества кем бы то ни было обычно считается добрым делом. И это действительно так при некоторых условиях. Во-первых, на принятие монашества этим человеком должна быть Божия воля; во-вторых, в монастырь нужно уходить тогда, когда пришло время, т. е. человек должен быть подготовлен. В-третьих, должно быть Божие благословение на жизнь именно в этом конкретном монастыре, а не в каком-то другом.
 
   Поэтому в таком разговоре нужно прежде всего выяснить, что побуждает девушку вступить на путь монашеской жизни, что привело ее в эту конкретную обитель, готовила ли она себя как-нибудь к монашеству и вообще насколько она церковна; наконец, есть ли у нее духовник, а также кто ее благословил на монашество. Те, кто благословляют на монашество, большей частью рассказывают о том, как хорошо и спасительно жить в монастыре. И это, несомненно, так. Но – для тех, кому на это есть Божия воля. Иногда бывает, что «благословение есть, а Божией воли пока нет», как сказал один хороший духовник. Мы считаем, что гораздо разумнее поступать так, как иг. Никон (Воробьев), который открывал человеку, изъявлявшему желание стать монахом, как радостную, так и скорбную стороны монашеской жизни, особенно современной, а выбор оставлял за самим человеком.
 
   Поэтому пастырь обязан рассказать девушке, пожелавшей вступить в монастырь, что ее реально там ожидает, а именно
 
   в телесном отношении:
   – тяжелый ежедневный физический труд, до 12-14 часов в день, почти наверняка связанный в дальнейшем с потерей здоровья;
   – постоянное унижение со стороны старших сестер;
   – отсутствие элементарных бытовых удобств и неустроенность;
   – недостаток пищи почти всегда со строгим запретом есть что-либо между трапезами, коих бывает две, а иногда даже одна (в некоторых монастырях намеренно благословляется есть только чайными ложками, или пища подается без соли и сахара, разумеется, и без елея);
   – отсутствие лекарств (в некоторых монастырях – вообще запрет обращаться к медицине);
   – запрет встречаться и общаться с родными и знакомыми, и вообще с кем бы то ни было вне, а иногда и внутри монастыря, например, с паломниками;
 
   в духовном отношении:
   – отсутствие всякого духовного руководства;
   – невозможность, а порой прямой запрет общаться с духовником, если таковой был до монастыря;
   – отсутствие святоотеческих книг, иногда – прямой запрет на их чтение;
   – невозможность посещать богослужения (во многих монастырях считается нормальным, когда послушницы бывают за богослужением один раз в несколько недель);
   – невозможность частого причащения (не везде); иногда, наоборот – обязательное частое причащение до нескольких раз в неделю;
   – невозможность или крайне редкая возможность посещать святые места, а следовательно, разрешать свои вопросы у опытных духовников;
   – во многих монастырях существует принудительная ежедневная исповедь помыслов матери игуменье, что нередко является лишь наушничеством сестер друг на друга;
   – отсутствие всякой духовной свободы, даже права задавать вопросы;
   – бесцеремонные вмешательства со стороны монастырского начальства во внутреннюю жизнь, например, требования показать написанную исповедь или исповедоваться игуменье за всю жизнь;
   – в некоторых обителях состав насельниц совершенно случаен, так как зависит исключительно от нужды в бесплатной рабочей силе или желания начальствующих лиц иметь многочисленное сестричество; напрасно насельница такой обители будет искать в ней единодушие, любовь и духовную семью;
   – если насельница пожелает выйти из обители, это сопряжено с большими трудностями, особенно если она приняла постриг, даже иноческий. Существует запрет священноначалия принимать в другие обители инокинь, почему-либо оставивших свой монастырь.
 
   Некоторым написанное выше покажется слишком мрачным и нас, скорее всего, обвинят в клевете, особенно те, кто хочет видеть желаемое вместо действительного; но всякий, кто пожил в женском монастыре хоть сколько-нибудь продолжительное время, знает, что, к сожалению, дело обстоит именно так. Конечно же, перечисленные сложности существуют в женских монастырях не в равной мере, но в той или иной степени всем им присущи. Дай Бог, чтобы мы ошиблись и чтобы нашелся хотя бы один монастырь, в котором вовсе отсутствовали вышеизложенные недостатки. К сожалению, на сегодняшний день мы таковых не знаем.