Страница:
– Маркус, почему же ты этого не сказал нам?– спросила Сильвия тоном, требующим немедленного ответа.
– Я сделал это только что, Сильвия. Если бы вы не отправились невесть куда, то могли бы быть здесь как раз в то время, когда я получил сообщение из Уайтхолла,– ответил он резче, чем ему хотелось бы.
– Мы займемся этим в другое время, строго в семейном кругу. Я уверен, что мистер Трегарон хочет о чем-то поговорить со своей сестрой. Надо позволить им остаться вдвоем.
– В этом нет нужды,– Трегарон посмотрел поверх головы сестры,– что бы я ей ни говорил, она, если сочтет это необходимым, так и будет идти навстречу любой опасности, не задумываясь о том, что ей самой может что-нибудь угрожать. Селия приехала сюда, хотя я сделал все, что мог, чтобы переубедить ее. Но вот, оказывается, Этан жив…
– О боже, Маркус, ты должен немедленно поехать в тюрьму. Ему все еще может угрожать серьезная опасность.
– О чем ты говоришь, мама? – спросил Маркус, не понимая, почему его мать находится в таком возбуждении. Остальные тоже смотрели на нее с любопытством, в том числе и Тадеус Абернати, которого, кажется, наконец оставила его обычная робость.
– Дорогая леди, разумеется, юноша не в лучших руках, если находится в тюрьме, но ведь война– то кончилась,– произнес он успокаивающим тоном, стараясь подбодрить взглядом племянницу и племянника.– Стоит нам только объяснить властям, кто мы такие, и – я уверен – они отпустят его. Тем более, что лорд Эшмор мог бы оказать нам в этом содействие.
– Вы не понимаете – там же было восстание! – Леди Ноулз в негодовании вскинула руки и устремила полные слез глаза на сына.
– О чем ты говоришь, мама? Я ничего не могу понять.
– Проклятье, на прошлой неделе в этой тюрьме был бунт,– воскликнул Гарт, вскакивая на ноги.– Я совершенно забыл об этом. Заключенные попытались вырваться из тюрьмы, и…
– Были жертвы? – спросил Абернати, продолжая сидеть, но подавшись всем телом вперед.
Маркусу не верилось, что даже дяде, пусть не самому близкому родственнику Этана, позволялось быть настолько бестактным! Хорошо хоть Гарту хватило ума умолкнуть, не упомянув о том, чем закончилась эта трагедия.
– Да-да, были жертвы. В газете публиковался список погибших! Я сама видела,– воскликнула леди Ноулз, пряча лицо в платок.
– С каких пор ты читаешь газеты, мама? – услышал собственный голос Маркус, тут же осознав несущественность сказанного.
– Это была просто случайность,– простонала она, словно извиняясь за свою несдержанность.– Я искала сообщение о помолвке дочери Олдершотов, а потом забыла об этом на следующий день после приезда Селии. Маркус, ты должен немедленно разузнать о том, что там приключилось.
– Леди Ноулз, не надо так огорчаться. Я уверена, что с Этаном ничего не случилось.– Селия отодвинулась от брата и села рядом со своей горюющей хозяйкой, чтобы успокоить ее.
– Да, нам, кажется, снова придется ехать в Уайтхолл,– заявил Гарт, в голосе которого уже не было его привычной веселости.
– Мне начинает казаться, что стоило бы распорядиться, чтобы мне поставили кровать в коридоре,– сказал Маркус. "Нет,– попутно подумал он,– теперь мне не будет ни минуты покоя". Его дом начинал походить на трактир для заезжих американцев. Он поклялся себе, что, как только выяснится, что Этана не было в списке погибших, он обстоятельно побеседует с мисс Селией Трегарон.
Подойдя к двери, Маркус оглянулся. В своих одолженных у лакея одеждах Селия могла бы выглядеть смешной, но то, что он увидел, снова изумило его. До чего женственна и утонченна была эта женщина! Ее глаза встретились с его глазами, но она тут же опустила их и покраснела. Что бы это могло означать?
Вспоминала ли она о тех минутах в библиотеке, или же ее смущение было вызвано чем-то другим? Понял он лишь то, что до сей минуты она избегала смотреть ему в глаза, пока ее не вынуждали к этому обстоятельства. Важней всего ему было знать, какие чувства она испытывает к своему покойному мужу.
– Ну так что, мы едем или нет? – Неожиданный вопрос Захарии Трегарона вернул Маркуса к действительности, заставив его еще раз выругать женщину, которая довела его до этого состояния. Было яснее ясного, что этот человек не собирался засиживаться у него в доме. Окажись Маркус сам в подобном положении, он не стал бы терять времени, а постарался бы прежде всего как можно скорее и как можно больше разузнать о том, что тут происходило.
– Веди же нас вперед, о вождь отважный наш! Кто знает, что ждет нас в величественных залах военного ведомства? – проговорил Гарт, распахивая дверь и проходя вперед.– Ты думаешь, нам позволят хотя бы переступить его порог в связке с американцем?
Кивком головы Маркус указал Захарии дорогу. В который раз его бесценный друг подарил ему вдохновение. Разве брат Селии не знал о ее замужестве и о человеке, который был ее мужем? Спускаясь по ступеням и подзывая Баскина, Маркус подумал, что экспедиция в Уайтхолл могла бы теперь предстать перед ним в ином свете. Пусть ему пока что не удалось снискать доверие этой леди – он вооружится информацией из другого источника.
Но как, черт возьми, ему спросить у этого человека, горюет или нет его сестра о погибшем муже? Не может же он рассказать ему, что у нее вырвалось имя мужа, когда они забылись в Селией в порыве страсти? Годы службы на Полуострове научили его разбираться в людях. Он видел, что за громогласным осуждением сестры за происшествие в доках и снисходительным ворчаньем, в душе ее брата скрывается забота о ней. Как мог он разузнать что-нибудь о своей восхитительной Селии так, чтобы не дать ее гиганту-брату повода задать ему несколько щекотливых вопросов? Причем таких, ответа на которые он и сам не мог дать. Знал же он лишь одно: ни одна из женщин, с которыми он когда-либо был знаком, не была для него желанней Селии Трегарон.
Глава 10
– Я сделал это только что, Сильвия. Если бы вы не отправились невесть куда, то могли бы быть здесь как раз в то время, когда я получил сообщение из Уайтхолла,– ответил он резче, чем ему хотелось бы.
– Мы займемся этим в другое время, строго в семейном кругу. Я уверен, что мистер Трегарон хочет о чем-то поговорить со своей сестрой. Надо позволить им остаться вдвоем.
– В этом нет нужды,– Трегарон посмотрел поверх головы сестры,– что бы я ей ни говорил, она, если сочтет это необходимым, так и будет идти навстречу любой опасности, не задумываясь о том, что ей самой может что-нибудь угрожать. Селия приехала сюда, хотя я сделал все, что мог, чтобы переубедить ее. Но вот, оказывается, Этан жив…
– О боже, Маркус, ты должен немедленно поехать в тюрьму. Ему все еще может угрожать серьезная опасность.
– О чем ты говоришь, мама? – спросил Маркус, не понимая, почему его мать находится в таком возбуждении. Остальные тоже смотрели на нее с любопытством, в том числе и Тадеус Абернати, которого, кажется, наконец оставила его обычная робость.
– Дорогая леди, разумеется, юноша не в лучших руках, если находится в тюрьме, но ведь война– то кончилась,– произнес он успокаивающим тоном, стараясь подбодрить взглядом племянницу и племянника.– Стоит нам только объяснить властям, кто мы такие, и – я уверен – они отпустят его. Тем более, что лорд Эшмор мог бы оказать нам в этом содействие.
– Вы не понимаете – там же было восстание! – Леди Ноулз в негодовании вскинула руки и устремила полные слез глаза на сына.
– О чем ты говоришь, мама? Я ничего не могу понять.
– Проклятье, на прошлой неделе в этой тюрьме был бунт,– воскликнул Гарт, вскакивая на ноги.– Я совершенно забыл об этом. Заключенные попытались вырваться из тюрьмы, и…
– Были жертвы? – спросил Абернати, продолжая сидеть, но подавшись всем телом вперед.
Маркусу не верилось, что даже дяде, пусть не самому близкому родственнику Этана, позволялось быть настолько бестактным! Хорошо хоть Гарту хватило ума умолкнуть, не упомянув о том, чем закончилась эта трагедия.
– Да-да, были жертвы. В газете публиковался список погибших! Я сама видела,– воскликнула леди Ноулз, пряча лицо в платок.
– С каких пор ты читаешь газеты, мама? – услышал собственный голос Маркус, тут же осознав несущественность сказанного.
– Это была просто случайность,– простонала она, словно извиняясь за свою несдержанность.– Я искала сообщение о помолвке дочери Олдершотов, а потом забыла об этом на следующий день после приезда Селии. Маркус, ты должен немедленно разузнать о том, что там приключилось.
– Леди Ноулз, не надо так огорчаться. Я уверена, что с Этаном ничего не случилось.– Селия отодвинулась от брата и села рядом со своей горюющей хозяйкой, чтобы успокоить ее.
– Да, нам, кажется, снова придется ехать в Уайтхолл,– заявил Гарт, в голосе которого уже не было его привычной веселости.
– Мне начинает казаться, что стоило бы распорядиться, чтобы мне поставили кровать в коридоре,– сказал Маркус. "Нет,– попутно подумал он,– теперь мне не будет ни минуты покоя". Его дом начинал походить на трактир для заезжих американцев. Он поклялся себе, что, как только выяснится, что Этана не было в списке погибших, он обстоятельно побеседует с мисс Селией Трегарон.
Подойдя к двери, Маркус оглянулся. В своих одолженных у лакея одеждах Селия могла бы выглядеть смешной, но то, что он увидел, снова изумило его. До чего женственна и утонченна была эта женщина! Ее глаза встретились с его глазами, но она тут же опустила их и покраснела. Что бы это могло означать?
Вспоминала ли она о тех минутах в библиотеке, или же ее смущение было вызвано чем-то другим? Понял он лишь то, что до сей минуты она избегала смотреть ему в глаза, пока ее не вынуждали к этому обстоятельства. Важней всего ему было знать, какие чувства она испытывает к своему покойному мужу.
– Ну так что, мы едем или нет? – Неожиданный вопрос Захарии Трегарона вернул Маркуса к действительности, заставив его еще раз выругать женщину, которая довела его до этого состояния. Было яснее ясного, что этот человек не собирался засиживаться у него в доме. Окажись Маркус сам в подобном положении, он не стал бы терять времени, а постарался бы прежде всего как можно скорее и как можно больше разузнать о том, что тут происходило.
– Веди же нас вперед, о вождь отважный наш! Кто знает, что ждет нас в величественных залах военного ведомства? – проговорил Гарт, распахивая дверь и проходя вперед.– Ты думаешь, нам позволят хотя бы переступить его порог в связке с американцем?
Кивком головы Маркус указал Захарии дорогу. В который раз его бесценный друг подарил ему вдохновение. Разве брат Селии не знал о ее замужестве и о человеке, который был ее мужем? Спускаясь по ступеням и подзывая Баскина, Маркус подумал, что экспедиция в Уайтхолл могла бы теперь предстать перед ним в ином свете. Пусть ему пока что не удалось снискать доверие этой леди – он вооружится информацией из другого источника.
Но как, черт возьми, ему спросить у этого человека, горюет или нет его сестра о погибшем муже? Не может же он рассказать ему, что у нее вырвалось имя мужа, когда они забылись в Селией в порыве страсти? Годы службы на Полуострове научили его разбираться в людях. Он видел, что за громогласным осуждением сестры за происшествие в доках и снисходительным ворчаньем, в душе ее брата скрывается забота о ней. Как мог он разузнать что-нибудь о своей восхитительной Селии так, чтобы не дать ее гиганту-брату повода задать ему несколько щекотливых вопросов? Причем таких, ответа на которые он и сам не мог дать. Знал же он лишь одно: ни одна из женщин, с которыми он когда-либо был знаком, не была для него желанней Селии Трегарон.
Глава 10
– Захария Трегарон, ты заслужил того, чтобы гореть в аду. Нет, лучше тебя протаскивать на канате под килем, пока не запросишь пощады, а потом скормить рыбам,– бормотала любящая сестра, поднимаясь по лестнице к себе в спальню. Двигалась она довольно медленно – все время спотыкалась, пытаясь удержать рядом с собой пса на поводке. Она остановилась, еще раз перехватила рукой юбки платья и плащ и вздохнула. Зверь ткнулся мордой ей в ноги. Часы в столовой пробили ровно два.
– Проклятье тебе за твою трусость,– прибавила она, продолжая подниматься и задавая себе вопрос: неужели ей было суждено теперь постоянно блуждать по этим огромным комнатам во мраке ночи? Захария и Маркус таинственным образом исчезли после ужина. Она не была уверена, вместе или порознь они уехали, да ей, в сущности, было все равно. Сейчас ей хотелось только одного: научить этого зверя бросаться на людей, а особенно на ее брата, когда тот вернется. Маркуса можно было бы предложить на десерт.
Единственное, что подбадривало ее в эту минуту, так это то, что она не послушалась старшего брата. Выказывая запоздалую власть над ней, он отправил ее спать, не позволив остаться на вечерний чай. В этом его поддерживал хозяин дома, который и с собственной сестрой обошелся точно так же. Дурное влияние Маркуса на ее брата уже начало сказываться, и все же поведение Захарии было просто отвратительно. Хорошо, что он не был близко знаком с леди Ноулз, и ему было невдомек, что, как только за джентльменами закроются двери, та просто распорядится, чтобы еду и чай девушкам подали в спальни.
– Иди, иди, несчастная ищейка. Мне нужно отдохнуть и набраться сил к завтрашнему дню,– приказала она, поднимаясь на верхнюю ступеньку. Пес вырвался из ее ослабевших рук и помчался вниз, потом дальше по коридору, волоча за собой поводок. «Да обрушатся на голову Захарии все беды, которых я ему пожелала»,– подумала она с отвращением, уже в третий раз направляясь в сад вслед за этим глупым любимцем брата.
Дойдя до середины коридора, она чуть было не вскрикнула: именно в этот момент идиотский пес исчез за полуоткрытой дверью. Направившись за ним, она молила небо, чтобы в комнате никого не оказалось. Не выкажи мужчины после ужина свою немилость ей, она просто оставила бы его там, куда он убежал – пусть это непослушное животное составило бы компанию хозяину дома в его полуночных бдениях.
Селия осторожно открыла дверь, собираясь лишь осмотреться, не входя в комнату. Никого не было видно. Она услышала, как где-то в глубине комнаты дышит пес. Ей пришлось войти, хотя делать этого очень не хотелось. После той первой изобиловавшей событиями ночи, она поклялась никогда более не пересекать порога это комнаты.
Пес принюхивался к двери у дальней стены. Она понемногу успокоилась. Комната была пуста. Наверняка, это слуга Фостер оставил зажженные свечи до возвращения хозяина. Успокаиваясь и почти уверяя себя в том, что Маркус все еще где-то развлекается, она отправилась вперед, чтобы забрать излишне любопытное животное. Как только она дотянулась до поводка и почти схватила его, зверь толкнул носом дверь и проскочил в комнату, где Маркус обычно переодевался, неожиданно затащив за собой и ее.
Кто был более изумлен – она или единственный обитатель этой комнаты– трудно было сказать. Селия почувствовала, что цепенеет, хотя теперь это не было вызвано испугом. В это состояние ее привел вид человека, сидящего у стены на низкой, обитой кожей скамейке, на расстоянии вытянутой руки от нее. В подсвечнике над его головой горела одна-единственная свеча, и ее свет очерчивал мускулистое обнаженное туловище, покрытое каплями воды. Единственной его одеждой было небрежно брошенное поперек колен полотенце. Длинные ноги его были обнажены.
Вперившись глазами друг в друга, ни он, ни она не проронили ни слова. Даже если бы к ней и вернулся дар речи, Селия не знала бы, что сказать. Во взгляде Маркуса она прочла усталость и раздражение. Он смотрел на нее почти вызывающе, требуя объяснить свое поведение. Руки его были пристегнуты к какому-то переплетению кожаных ремешков, более всего напоминавшему лошадиную упряжь, длинные концы которой были прикреплены к стене над его головой. Рука в перчатке была поднята на уровень плеча, а вторая лежала возле колена. Кулак был сжат.
– Вы, кажется, застали меня не в самую подходящую минуту.– Эти слова, произнесенные после долгого молчания хриплым голосом, прозвучали для нее совершенно неожиданно. Увидев, что она все еще не в силах вымолвить и слова, Маркус слегка улыбнулся.– У вас такие интересные представления о том, что можно себе позволить, моя дорогая. Вы полураздетой наносите мне визит в библиотеку, а в спальню являетесь при полном параде. Нравы жителей колоний не перестают изумлять меня.
Его полуулыбка и легкое поддразнивание вывели Селию из оцепенения, в которое она погрузилась при созерцании его мускулистых рук, покрытых легким пухом волос, туловища и упругого плоского живота. Не понимая, что делает, она скользнула взглядом вниз по темной стрелке волос, доходившей до края полотенца, и крепко сжала руки– это к ней вновь вернулись воспоминания о том, что она чувствовала в ту ночь, когда ее ладонь впервые коснулась его тела. Ей вдруг ужасно захотелось откинуть с его лба и висков пряди влажных волос. Все воспоминания, которые она, как ей казалось, прогнала прочь, теперь нахлынули на нее с новой силой. Она вспыхнула, чувствуя, что ее охватывает дрожь.
– Я занимаюсь здесь не какими-то языческими ритуалами, так что не нужно глядеть на меня с таким испугом. Это устройство предназначено для тренировки еще действующих мышц руки.– Голос его прозвучал резче, нежели требовалось для столь простого объяснения, почти что с вызовом. Он и не думал менять позы.
– Довольно изобретательно,– наконец произнесла Селия, торопливо отводя от него глаза и глядя себе под ноги. Теперь она могла говорить, но, кажется, все еще не в силах была шевельнуться.– Большинство мужчин не стали бы так беспокоиться об этом, а скорее предпочли бы как-то воспользоваться таким положением.
– Я не из их числа.
Это ей уже было известно. Ни с одним из знакомых мужчин она не испытывала ничего подобного. Никогда, даже когда она была замужней женщиной, у нее не возникало желания погладить мужское тело и прижаться к нему лицом. Совсем как в ту ночь, когда она лежала, прижимаясь к Маркусу. Ее стало трясти словно в лихорадке – нет, раз в десять сильней. В ту же минуту она услышала собственное сбивчивое дыхание, эхом отразившееся от стен. Ее смущало ощущение жара в животе и какая-то томящая боль в груди. Полностью одетый Маркус был изящно элегантен. Когда же единственной его одеждой была кожа, он походил на опасного первобытного человека – в его присутствии Селия почувствовала себя невероятно хрупкой и ранимой.
– Вы любили своего мужа, Селия?– спросил он вдруг. Слова эти подействовали на нее, словно холодный душ. Как ему удалось определить, что за мысли крутились у нее в голове – мысли, которые так быстро стерли из памяти ее покойного мужа?
Она положила руки за спину и крепко сжала их, чтобы не броситься к нему в объятия. Мгновение спустя она едва не рассмеялась собственной глупости: как она могла подумать, что может хоть когда-нибудь сбить с толку лорда Эшмора! Или же она хотела выдать желаемое за действительное – неужели его живые сине-зеленые глаза могли, как ей казалось в эту минуту, спрашивать о чем-то большем, нежели то, что было в его словах? Она решила, что задать себе этот вопрос было вполне логично с ее стороны, особенно после всего, что произошло между ними и что заставило ее произнести тогда имя мужа.
– Он мне нравился. Мы выросли вместе,– ответила она просто, не зная, что еще можно сказать. В самых радостных ее воспоминаниях о детстве всегда присутствовал Дэниел, Захария и Этан.– Когда обоим нам исполнилось по восемнадцати лет, мы поженились. Все этого и ждали с самого нашего рождения… Наши семьи были очень дружны, даже еще до того, как наши отцы стали деловыми партнерами.
На мгновенье глаза Маркуса зажглись каким-то странным светом, но тут же погасли. «Видимо, мне это просто померещилось»,– решила Селия. Однако от его широкой улыбки у нее мурашки побежали по спине. Его обычный, скрывавший истинные чувства взгляд, исчез. Вместо него в глазах Маркуса появилось неясное выражение, которое Селия не смогла бы определить, но которое не было для нее неприятным.
– Поскольку Фостер, кажется, вернется не скоро, мне понадобится ваша помощь, чтобы освободиться от этих орудий пытки.
Селия чуть не поперхнулась.
– Если я слишком многого от вас хочу, то…
– Нет, Маркус, совсем не это. Я подумала, что вам, наверное, больно,– ответила она, приближаясь к нему. До сей минуты она не вспоминала, что он будто бы опасался, что его изуродованная рука может вызвать у нее отвращение.
– Это-то как раз самое противное. Нет ни боли, ни вообще каких-либо ощущений. Я могу медленно двигать пальцами и кистью, но в них нет силы, и они ничего не чувствуют,– сказал он, все еще ища в ее глазах ответа на то, о чем она думает, глядя на его руку.– У меня такое чувство, будто нижняя часть руки и пальцы омертвели. Плохо еще и то, что и все остальное тело тоже не слишком послушно.
– Скажите, чем я могу вам помочь?
– О, дорогая моя, вы еще поможете мне! Лечь в могилу,– пробормотал Маркус, не переставая улыбаться. Селия поморщилась. Его улыбка стала еще шире, когда она поняла, что за смысл он вкладывал в ее совершенно невинные слова.
Она до боли стиснула зубы, надеясь, что так избавится от предательского румянца, который так забавлял его, и несколько раз спросила:
– Как освободить вас из этого устройства? Или же вам хочется, чтобы я оставила вас здесь вместе с Мэдисоном, пока не вернется ваш слуга?
– Ваш нагловатый спутник несколько минут назад удалился в спальню,– это замечание Маркус сделал с явным удовольствием.– Мы совершенно одни, моя дорогая.
– Но вы-то все еще пристегнуты к стене,– парировала она, подбочениваясь. Маркус поднял бровь– этот молчаливый вызов Селии дал ему понять, что лучше бы он прекратил поддразнивать ее, иначе она оставит его сейчас наедине с самим собой.
Стоя так близко от него, глядя на его бесстыдное проявление мужской силы, Селия не доверяла своему голосу. Пряный запах его тела, кажется, заполнил собой все ее чувства.
– Нужно просто расстегнуть ремни на левой руке и кисти. С остальным я и сам справлюсь.
Она склонилась к его руке и стала делать то, что он просил. Возясь с ремешками, она почувствовала, как ее юбка коснулась его бедра. Неужели ей снова стало мерещиться, или полотенце у него на бедрах и в самом деле было не таким широким, как ей показалось издалека? Когда она взялась за второй ремешок, пальцы вдруг перестали ее слушаться – ей никак не удавалось расстегнуть простую пряжку. Прошла целая вечность, прежде чем она справилась с ней. Селия отошла на несколько шагов назад, чтобы оценить плоды своей деятельности. Теперь упряжь была снята, и Маркус опустил правую руку на обитую алым дамастом скамейку, давая руке отдых.
Что-то прижалось к ее щиколотке сзади, и Селия стала терять равновесие. Выбросив вперед руку, она послала проклятья несчастному животному, из-за которого ей пришлось балансировать, подобно окату. Но спустя мгновение мысли о собаке отошли далеко-далеко. Она почувствовала, что лежит у Маркуса на коленях. Он подхватил ее за талию левой рукой, чтобы не дать ей упасть. У нее перехватило дыхание, когда она подняла взгляд и заглянула в его мутноватые с поволокой глаза. В голове ее промелькнуло: «Почему это вдруг мне была так неприятна его манера смотреть сквозь опущенные ресницы?»
– Собака не виновата, милая Селия,– прошептал он, взяв ее руку и прижав к своей груди.– Я хотел отблагодарить вас за помощь, поэтому и поставил вам подножку.
– Отблагодарить? Вы, что, всегда навязываете свое внимание женщинам силой? – спросила Селия шепотом, сама не понимая, как это она осмеливается говорить с ним так. Каждая клеточка в ней кричала от желания оказаться в его объятиях, но уступать ему без сопротивления она не собиралась.– Всякий раз, целуя меня, вы стремитесь воспользоваться положением. Вам никогда не приходило в голову спросить меня, хочу ли я целоваться с вами?
Взгляд его скользнул к ее губам. Казалось, Маркус хотел дать ей возможность действовать самой. Не говоря ни слова, он взял ее руку и поднес к своему плечу, потом подвинул ее к своей шее, помогая обнять себя.
– Ваши сияющие изумрудами глаза бросают мне какой-то вызов. У меня ничего подобного никогда не было, даже с гораздо более искушенными в ласках и страстными женщинами. Так вы не поцелуете меня, Селия?
Девушка колебалась. Первым ее движением было убежать и запереться у себя в спальне, где можно было спрятаться под простынями и подождать пока действие его чар прекратится. Взгляд его полуприкрытых глаз сказал ей, что он тоже ждет ее бегства. «Нельзя давать ему повода думать, что мне не хватит решимости»,– подумала она.
Не давая себе времени передумать, она оперлась рукой о его шею, поднимаясь и откидывая его голову. Услышав его тяжелое дыхание, она улыбнулась. Потом легким, дразнящим движением она прижалась губами к его полуоткрытому рту – сначала к уголку, потом к нижней губе, затем – к верхней. Как только он попытался поцеловать ее сильней, Селия отстранилась. Она все же неплохо усвоила урок, который он так старательно преподал ей тогда в библиотеке. Затем она провела языком по его нижней губе, ища теплой глубины его рта. Маркус стал откидываться назад, уступая ей, но тут она соскользнула с его колен.
– Будьте здоровы, милорд,– только и сумела произнести она чуть слышным голосом и, отвернувшись, выбежала из комнаты. Оказавшись в соседней спальне и почувствовав себя в большей безопасности, она бросила через плечо:
– Я уверена, ваш слуга поможет вам, если дальше у вас возникнут какие-то сложности. Пойдем, Мэдисон.
Почти бегом устремилась она в коридор, не зная, сколько времени понадобится Маркусу, чтобы освободить из ремней правую руку. Подходя к двери своей комнаты, она услышала как кто-то напевает. Звуки доносились со стороны лестницы. Она втолкнула озадаченного Мэдисона в дверь, оторвав от пола его передние лапы, и торопливо перескочила через порог. Ей совсем не хотелось, чтобы брат или прислуга застали ее на прогулке в столь поздний час.
Закрыв за собой дверь, она прижалась лбом к ее прохладной поверхности. Кровь гулко стучала в ушах. Селия постаралась успокоить свое дыхание. Никогда прежде не делала она ничего столь дерзкого и столь приятного. Она ведь заставила его страстно поцеловать себя! Как и за все, что она совершала в своей жизни под влиянием порыва, ей придется чертовски дорого заплатить за это. Но теперь она даже не знала, стоит ли об этом печалиться. Селия чувствовала себя прекрасно, она снова ожила, и ей нравилось это ощущение. О чем там она думала прежде?
Теперь, когда Маркус убедился в том, что Этан существует, она не могла понять его игры, хотя и испытывала гордость от того, что ей хватило храбрости и решимости встретиться с ним на равных. Раз уж оставаться в Англии ей придется недолго, теперь некогда пребывать в нерешительности и напускать на себя вид изнеженной барышни. Она имела дело с очаровательным человеком, человеком с непростым характером, человеком, заслуживающим достойного противника…
Она улыбнулась и отошла от двери, на ходу снимая плащ и расстегивая платье. Сегодня Америка снова объявила войну Англии, только на этот раз битву будут вести она и он. Первый залп был дан несколько минут назад. Она сделала свой выбор. Искорки радостного предчувствия покалывали ей тело. Прежде она и не догадывалась, что акт возмездия может быть одновременно убийственно ядовитым и изысканно приятным.
– А как вы все спали? Захария? Дядя? Я надеюсь, что незнакомое место не лишило вас сна?
– Что ты цепляешься ко всем с утра пораньше?– проворчал Захария, кисло взглянув на сестру. Если она не ошиблась в своих догадках, он вчера пил до поздней ночи, и теперь был в том состоянии, которое Сильвия однажды назвала «слишком хорош, чтобы жить».
– О, уверяю тебя, моя дорогая, комнаты вполне удовлетворительные,– сказал Тадеус, поднимаясь и усаживая ее с вежливым полупоклоном.– Ты ведь знаешь, я с трудом засыпаю в чужом месте, но дом его сиятельства просто великолепен. Думаю, не будет большой дерзостью с моей стороны сказать, что постель была много мягче моей собственной. После столь трудного путешествия по морю я бы согласился спать и на голом полу в сарае, лишь бы не на море.
– Сэр, как же вы занимаетесь транспортировкой морских грузов, если не любите плавать? – поинтересовалась Сильвия, бесцельно играя последним кусочком тоста на своей тарелке. Казалось, ей было куда интересней растереть его в крошки, нежели съесть.
– О, дядя Тадеус не входит в число партнеров компании «Трегарон шиллинг»,– объяснила Селия и улыбнулась Баскину, налившему ей чаю. Теперь, когда она обрела новые силы, дворецкий более не страшил ее.– Он– брат моей мамы, и у него большой конный завод за городом. Когда умерли мои родители, он стал вместе с дядей Генри, партнером моего отца, нашим опекуном и оставался им до тех пор, пока мы не достигли совершеннолетия. Они оба очень многим пожертвовали, чтобы мы могли получить приличное воспитание.
– Следовательно, кроме Захарии и Этана, других братьев у вас нет?– Сухой голос Маркуса заставил ее впервые за сегодняшнее утро поднять глаза и посмотреть на почетное место за столом. Селия едва не поперхнулась, увидев его элегантную фигуру в строгом черном утреннем фраке, лучше других зная, какое великолепное телосложение скрыто под ним.– То есть мне не придется готовиться к встрече с кем-нибудь еще из ваших сородичей – если только не явится еще один дядюшка.
– Боже мой, нет, я не думаю, что Генри приедет сюда,– пробормотал Тадеус, не обращаясь, собственно, ни к кому из присутствующих.– Великое небо, нет, для этого просто нет никаких оснований.
– О, Маркус, как мило с вашей стороны так по-доброму относиться к нам. Я понимаю, что не стоит осуждать родных, но я просто оказалась одна в затруднительном положении, в чужой стране, не зная никого, кто мог бы защитить меня.– Селия послала ему полную блаженства улыбку, но увернулась от ответного взгляда, опустив глаза в чашку. Довольно было один раз взглянуть на встревоженное лицо Маркуса, чтобы понять: вести себя с ним нужно осторожно. Пусть он считает ее весьма и весьма привлекательной, но ведь он же до сих пор не доверяет ей. Ей еще предстояло убедить его, что, кроме того, что она сказала неправду о своих родственниках, она больше ничего не утаила. .Селия даже не чувствовала, что проголодалась, пока не взглянула на тарелку дяди Тадеуса.– Пока я выберу себе еду, вы должны рассказать, что вам удалось узнать об Этане. Вчера вы так беспардонно исчезли, не сообщив никому никаких новостей. Хотя я и могу предположить, что, будь у вас плохие новости, вы бы дали нам знать о них, даже несмотря на то, что мы с Сильвией были вами наказаны.
– Проклятье тебе за твою трусость,– прибавила она, продолжая подниматься и задавая себе вопрос: неужели ей было суждено теперь постоянно блуждать по этим огромным комнатам во мраке ночи? Захария и Маркус таинственным образом исчезли после ужина. Она не была уверена, вместе или порознь они уехали, да ей, в сущности, было все равно. Сейчас ей хотелось только одного: научить этого зверя бросаться на людей, а особенно на ее брата, когда тот вернется. Маркуса можно было бы предложить на десерт.
Единственное, что подбадривало ее в эту минуту, так это то, что она не послушалась старшего брата. Выказывая запоздалую власть над ней, он отправил ее спать, не позволив остаться на вечерний чай. В этом его поддерживал хозяин дома, который и с собственной сестрой обошелся точно так же. Дурное влияние Маркуса на ее брата уже начало сказываться, и все же поведение Захарии было просто отвратительно. Хорошо, что он не был близко знаком с леди Ноулз, и ему было невдомек, что, как только за джентльменами закроются двери, та просто распорядится, чтобы еду и чай девушкам подали в спальни.
– Иди, иди, несчастная ищейка. Мне нужно отдохнуть и набраться сил к завтрашнему дню,– приказала она, поднимаясь на верхнюю ступеньку. Пес вырвался из ее ослабевших рук и помчался вниз, потом дальше по коридору, волоча за собой поводок. «Да обрушатся на голову Захарии все беды, которых я ему пожелала»,– подумала она с отвращением, уже в третий раз направляясь в сад вслед за этим глупым любимцем брата.
Дойдя до середины коридора, она чуть было не вскрикнула: именно в этот момент идиотский пес исчез за полуоткрытой дверью. Направившись за ним, она молила небо, чтобы в комнате никого не оказалось. Не выкажи мужчины после ужина свою немилость ей, она просто оставила бы его там, куда он убежал – пусть это непослушное животное составило бы компанию хозяину дома в его полуночных бдениях.
Селия осторожно открыла дверь, собираясь лишь осмотреться, не входя в комнату. Никого не было видно. Она услышала, как где-то в глубине комнаты дышит пес. Ей пришлось войти, хотя делать этого очень не хотелось. После той первой изобиловавшей событиями ночи, она поклялась никогда более не пересекать порога это комнаты.
Пес принюхивался к двери у дальней стены. Она понемногу успокоилась. Комната была пуста. Наверняка, это слуга Фостер оставил зажженные свечи до возвращения хозяина. Успокаиваясь и почти уверяя себя в том, что Маркус все еще где-то развлекается, она отправилась вперед, чтобы забрать излишне любопытное животное. Как только она дотянулась до поводка и почти схватила его, зверь толкнул носом дверь и проскочил в комнату, где Маркус обычно переодевался, неожиданно затащив за собой и ее.
Кто был более изумлен – она или единственный обитатель этой комнаты– трудно было сказать. Селия почувствовала, что цепенеет, хотя теперь это не было вызвано испугом. В это состояние ее привел вид человека, сидящего у стены на низкой, обитой кожей скамейке, на расстоянии вытянутой руки от нее. В подсвечнике над его головой горела одна-единственная свеча, и ее свет очерчивал мускулистое обнаженное туловище, покрытое каплями воды. Единственной его одеждой было небрежно брошенное поперек колен полотенце. Длинные ноги его были обнажены.
Вперившись глазами друг в друга, ни он, ни она не проронили ни слова. Даже если бы к ней и вернулся дар речи, Селия не знала бы, что сказать. Во взгляде Маркуса она прочла усталость и раздражение. Он смотрел на нее почти вызывающе, требуя объяснить свое поведение. Руки его были пристегнуты к какому-то переплетению кожаных ремешков, более всего напоминавшему лошадиную упряжь, длинные концы которой были прикреплены к стене над его головой. Рука в перчатке была поднята на уровень плеча, а вторая лежала возле колена. Кулак был сжат.
– Вы, кажется, застали меня не в самую подходящую минуту.– Эти слова, произнесенные после долгого молчания хриплым голосом, прозвучали для нее совершенно неожиданно. Увидев, что она все еще не в силах вымолвить и слова, Маркус слегка улыбнулся.– У вас такие интересные представления о том, что можно себе позволить, моя дорогая. Вы полураздетой наносите мне визит в библиотеку, а в спальню являетесь при полном параде. Нравы жителей колоний не перестают изумлять меня.
Его полуулыбка и легкое поддразнивание вывели Селию из оцепенения, в которое она погрузилась при созерцании его мускулистых рук, покрытых легким пухом волос, туловища и упругого плоского живота. Не понимая, что делает, она скользнула взглядом вниз по темной стрелке волос, доходившей до края полотенца, и крепко сжала руки– это к ней вновь вернулись воспоминания о том, что она чувствовала в ту ночь, когда ее ладонь впервые коснулась его тела. Ей вдруг ужасно захотелось откинуть с его лба и висков пряди влажных волос. Все воспоминания, которые она, как ей казалось, прогнала прочь, теперь нахлынули на нее с новой силой. Она вспыхнула, чувствуя, что ее охватывает дрожь.
– Я занимаюсь здесь не какими-то языческими ритуалами, так что не нужно глядеть на меня с таким испугом. Это устройство предназначено для тренировки еще действующих мышц руки.– Голос его прозвучал резче, нежели требовалось для столь простого объяснения, почти что с вызовом. Он и не думал менять позы.
– Довольно изобретательно,– наконец произнесла Селия, торопливо отводя от него глаза и глядя себе под ноги. Теперь она могла говорить, но, кажется, все еще не в силах была шевельнуться.– Большинство мужчин не стали бы так беспокоиться об этом, а скорее предпочли бы как-то воспользоваться таким положением.
– Я не из их числа.
Это ей уже было известно. Ни с одним из знакомых мужчин она не испытывала ничего подобного. Никогда, даже когда она была замужней женщиной, у нее не возникало желания погладить мужское тело и прижаться к нему лицом. Совсем как в ту ночь, когда она лежала, прижимаясь к Маркусу. Ее стало трясти словно в лихорадке – нет, раз в десять сильней. В ту же минуту она услышала собственное сбивчивое дыхание, эхом отразившееся от стен. Ее смущало ощущение жара в животе и какая-то томящая боль в груди. Полностью одетый Маркус был изящно элегантен. Когда же единственной его одеждой была кожа, он походил на опасного первобытного человека – в его присутствии Селия почувствовала себя невероятно хрупкой и ранимой.
– Вы любили своего мужа, Селия?– спросил он вдруг. Слова эти подействовали на нее, словно холодный душ. Как ему удалось определить, что за мысли крутились у нее в голове – мысли, которые так быстро стерли из памяти ее покойного мужа?
Она положила руки за спину и крепко сжала их, чтобы не броситься к нему в объятия. Мгновение спустя она едва не рассмеялась собственной глупости: как она могла подумать, что может хоть когда-нибудь сбить с толку лорда Эшмора! Или же она хотела выдать желаемое за действительное – неужели его живые сине-зеленые глаза могли, как ей казалось в эту минуту, спрашивать о чем-то большем, нежели то, что было в его словах? Она решила, что задать себе этот вопрос было вполне логично с ее стороны, особенно после всего, что произошло между ними и что заставило ее произнести тогда имя мужа.
– Он мне нравился. Мы выросли вместе,– ответила она просто, не зная, что еще можно сказать. В самых радостных ее воспоминаниях о детстве всегда присутствовал Дэниел, Захария и Этан.– Когда обоим нам исполнилось по восемнадцати лет, мы поженились. Все этого и ждали с самого нашего рождения… Наши семьи были очень дружны, даже еще до того, как наши отцы стали деловыми партнерами.
На мгновенье глаза Маркуса зажглись каким-то странным светом, но тут же погасли. «Видимо, мне это просто померещилось»,– решила Селия. Однако от его широкой улыбки у нее мурашки побежали по спине. Его обычный, скрывавший истинные чувства взгляд, исчез. Вместо него в глазах Маркуса появилось неясное выражение, которое Селия не смогла бы определить, но которое не было для нее неприятным.
– Поскольку Фостер, кажется, вернется не скоро, мне понадобится ваша помощь, чтобы освободиться от этих орудий пытки.
Селия чуть не поперхнулась.
– Если я слишком многого от вас хочу, то…
– Нет, Маркус, совсем не это. Я подумала, что вам, наверное, больно,– ответила она, приближаясь к нему. До сей минуты она не вспоминала, что он будто бы опасался, что его изуродованная рука может вызвать у нее отвращение.
– Это-то как раз самое противное. Нет ни боли, ни вообще каких-либо ощущений. Я могу медленно двигать пальцами и кистью, но в них нет силы, и они ничего не чувствуют,– сказал он, все еще ища в ее глазах ответа на то, о чем она думает, глядя на его руку.– У меня такое чувство, будто нижняя часть руки и пальцы омертвели. Плохо еще и то, что и все остальное тело тоже не слишком послушно.
– Скажите, чем я могу вам помочь?
– О, дорогая моя, вы еще поможете мне! Лечь в могилу,– пробормотал Маркус, не переставая улыбаться. Селия поморщилась. Его улыбка стала еще шире, когда она поняла, что за смысл он вкладывал в ее совершенно невинные слова.
Она до боли стиснула зубы, надеясь, что так избавится от предательского румянца, который так забавлял его, и несколько раз спросила:
– Как освободить вас из этого устройства? Или же вам хочется, чтобы я оставила вас здесь вместе с Мэдисоном, пока не вернется ваш слуга?
– Ваш нагловатый спутник несколько минут назад удалился в спальню,– это замечание Маркус сделал с явным удовольствием.– Мы совершенно одни, моя дорогая.
– Но вы-то все еще пристегнуты к стене,– парировала она, подбочениваясь. Маркус поднял бровь– этот молчаливый вызов Селии дал ему понять, что лучше бы он прекратил поддразнивать ее, иначе она оставит его сейчас наедине с самим собой.
Стоя так близко от него, глядя на его бесстыдное проявление мужской силы, Селия не доверяла своему голосу. Пряный запах его тела, кажется, заполнил собой все ее чувства.
– Нужно просто расстегнуть ремни на левой руке и кисти. С остальным я и сам справлюсь.
Она склонилась к его руке и стала делать то, что он просил. Возясь с ремешками, она почувствовала, как ее юбка коснулась его бедра. Неужели ей снова стало мерещиться, или полотенце у него на бедрах и в самом деле было не таким широким, как ей показалось издалека? Когда она взялась за второй ремешок, пальцы вдруг перестали ее слушаться – ей никак не удавалось расстегнуть простую пряжку. Прошла целая вечность, прежде чем она справилась с ней. Селия отошла на несколько шагов назад, чтобы оценить плоды своей деятельности. Теперь упряжь была снята, и Маркус опустил правую руку на обитую алым дамастом скамейку, давая руке отдых.
Что-то прижалось к ее щиколотке сзади, и Селия стала терять равновесие. Выбросив вперед руку, она послала проклятья несчастному животному, из-за которого ей пришлось балансировать, подобно окату. Но спустя мгновение мысли о собаке отошли далеко-далеко. Она почувствовала, что лежит у Маркуса на коленях. Он подхватил ее за талию левой рукой, чтобы не дать ей упасть. У нее перехватило дыхание, когда она подняла взгляд и заглянула в его мутноватые с поволокой глаза. В голове ее промелькнуло: «Почему это вдруг мне была так неприятна его манера смотреть сквозь опущенные ресницы?»
– Собака не виновата, милая Селия,– прошептал он, взяв ее руку и прижав к своей груди.– Я хотел отблагодарить вас за помощь, поэтому и поставил вам подножку.
– Отблагодарить? Вы, что, всегда навязываете свое внимание женщинам силой? – спросила Селия шепотом, сама не понимая, как это она осмеливается говорить с ним так. Каждая клеточка в ней кричала от желания оказаться в его объятиях, но уступать ему без сопротивления она не собиралась.– Всякий раз, целуя меня, вы стремитесь воспользоваться положением. Вам никогда не приходило в голову спросить меня, хочу ли я целоваться с вами?
Взгляд его скользнул к ее губам. Казалось, Маркус хотел дать ей возможность действовать самой. Не говоря ни слова, он взял ее руку и поднес к своему плечу, потом подвинул ее к своей шее, помогая обнять себя.
– Ваши сияющие изумрудами глаза бросают мне какой-то вызов. У меня ничего подобного никогда не было, даже с гораздо более искушенными в ласках и страстными женщинами. Так вы не поцелуете меня, Селия?
Девушка колебалась. Первым ее движением было убежать и запереться у себя в спальне, где можно было спрятаться под простынями и подождать пока действие его чар прекратится. Взгляд его полуприкрытых глаз сказал ей, что он тоже ждет ее бегства. «Нельзя давать ему повода думать, что мне не хватит решимости»,– подумала она.
Не давая себе времени передумать, она оперлась рукой о его шею, поднимаясь и откидывая его голову. Услышав его тяжелое дыхание, она улыбнулась. Потом легким, дразнящим движением она прижалась губами к его полуоткрытому рту – сначала к уголку, потом к нижней губе, затем – к верхней. Как только он попытался поцеловать ее сильней, Селия отстранилась. Она все же неплохо усвоила урок, который он так старательно преподал ей тогда в библиотеке. Затем она провела языком по его нижней губе, ища теплой глубины его рта. Маркус стал откидываться назад, уступая ей, но тут она соскользнула с его колен.
– Будьте здоровы, милорд,– только и сумела произнести она чуть слышным голосом и, отвернувшись, выбежала из комнаты. Оказавшись в соседней спальне и почувствовав себя в большей безопасности, она бросила через плечо:
– Я уверена, ваш слуга поможет вам, если дальше у вас возникнут какие-то сложности. Пойдем, Мэдисон.
Почти бегом устремилась она в коридор, не зная, сколько времени понадобится Маркусу, чтобы освободить из ремней правую руку. Подходя к двери своей комнаты, она услышала как кто-то напевает. Звуки доносились со стороны лестницы. Она втолкнула озадаченного Мэдисона в дверь, оторвав от пола его передние лапы, и торопливо перескочила через порог. Ей совсем не хотелось, чтобы брат или прислуга застали ее на прогулке в столь поздний час.
Закрыв за собой дверь, она прижалась лбом к ее прохладной поверхности. Кровь гулко стучала в ушах. Селия постаралась успокоить свое дыхание. Никогда прежде не делала она ничего столь дерзкого и столь приятного. Она ведь заставила его страстно поцеловать себя! Как и за все, что она совершала в своей жизни под влиянием порыва, ей придется чертовски дорого заплатить за это. Но теперь она даже не знала, стоит ли об этом печалиться. Селия чувствовала себя прекрасно, она снова ожила, и ей нравилось это ощущение. О чем там она думала прежде?
Теперь, когда Маркус убедился в том, что Этан существует, она не могла понять его игры, хотя и испытывала гордость от того, что ей хватило храбрости и решимости встретиться с ним на равных. Раз уж оставаться в Англии ей придется недолго, теперь некогда пребывать в нерешительности и напускать на себя вид изнеженной барышни. Она имела дело с очаровательным человеком, человеком с непростым характером, человеком, заслуживающим достойного противника…
Она улыбнулась и отошла от двери, на ходу снимая плащ и расстегивая платье. Сегодня Америка снова объявила войну Англии, только на этот раз битву будут вести она и он. Первый залп был дан несколько минут назад. Она сделала свой выбор. Искорки радостного предчувствия покалывали ей тело. Прежде она и не догадывалась, что акт возмездия может быть одновременно убийственно ядовитым и изысканно приятным.
***
– Извините, что опоздала, но я вчера так крепко уснула, что утром Тэсс просто пришлось вытаскивать меня из постели,– весело объявила Селия, появляясь в столовой. Как она и предполагала, все три джентльмена сидели за столом, но неожиданным было то, что Сильвия сидела рядом с Захарией. По виноватой улыбке подруги Селия поняла, что о ней тут уже достаточно переговорили и дальнейших объяснении не требуется.– А как вы все спали? Захария? Дядя? Я надеюсь, что незнакомое место не лишило вас сна?
– Что ты цепляешься ко всем с утра пораньше?– проворчал Захария, кисло взглянув на сестру. Если она не ошиблась в своих догадках, он вчера пил до поздней ночи, и теперь был в том состоянии, которое Сильвия однажды назвала «слишком хорош, чтобы жить».
– О, уверяю тебя, моя дорогая, комнаты вполне удовлетворительные,– сказал Тадеус, поднимаясь и усаживая ее с вежливым полупоклоном.– Ты ведь знаешь, я с трудом засыпаю в чужом месте, но дом его сиятельства просто великолепен. Думаю, не будет большой дерзостью с моей стороны сказать, что постель была много мягче моей собственной. После столь трудного путешествия по морю я бы согласился спать и на голом полу в сарае, лишь бы не на море.
– Сэр, как же вы занимаетесь транспортировкой морских грузов, если не любите плавать? – поинтересовалась Сильвия, бесцельно играя последним кусочком тоста на своей тарелке. Казалось, ей было куда интересней растереть его в крошки, нежели съесть.
– О, дядя Тадеус не входит в число партнеров компании «Трегарон шиллинг»,– объяснила Селия и улыбнулась Баскину, налившему ей чаю. Теперь, когда она обрела новые силы, дворецкий более не страшил ее.– Он– брат моей мамы, и у него большой конный завод за городом. Когда умерли мои родители, он стал вместе с дядей Генри, партнером моего отца, нашим опекуном и оставался им до тех пор, пока мы не достигли совершеннолетия. Они оба очень многим пожертвовали, чтобы мы могли получить приличное воспитание.
– Следовательно, кроме Захарии и Этана, других братьев у вас нет?– Сухой голос Маркуса заставил ее впервые за сегодняшнее утро поднять глаза и посмотреть на почетное место за столом. Селия едва не поперхнулась, увидев его элегантную фигуру в строгом черном утреннем фраке, лучше других зная, какое великолепное телосложение скрыто под ним.– То есть мне не придется готовиться к встрече с кем-нибудь еще из ваших сородичей – если только не явится еще один дядюшка.
– Боже мой, нет, я не думаю, что Генри приедет сюда,– пробормотал Тадеус, не обращаясь, собственно, ни к кому из присутствующих.– Великое небо, нет, для этого просто нет никаких оснований.
– О, Маркус, как мило с вашей стороны так по-доброму относиться к нам. Я понимаю, что не стоит осуждать родных, но я просто оказалась одна в затруднительном положении, в чужой стране, не зная никого, кто мог бы защитить меня.– Селия послала ему полную блаженства улыбку, но увернулась от ответного взгляда, опустив глаза в чашку. Довольно было один раз взглянуть на встревоженное лицо Маркуса, чтобы понять: вести себя с ним нужно осторожно. Пусть он считает ее весьма и весьма привлекательной, но ведь он же до сих пор не доверяет ей. Ей еще предстояло убедить его, что, кроме того, что она сказала неправду о своих родственниках, она больше ничего не утаила. .Селия даже не чувствовала, что проголодалась, пока не взглянула на тарелку дяди Тадеуса.– Пока я выберу себе еду, вы должны рассказать, что вам удалось узнать об Этане. Вчера вы так беспардонно исчезли, не сообщив никому никаких новостей. Хотя я и могу предположить, что, будь у вас плохие новости, вы бы дали нам знать о них, даже несмотря на то, что мы с Сильвией были вами наказаны.