Игл Сара. Леди Возмездие

   Поначалу это было легчайшее прикосновение, потом она прижалась к его губам сильней, притягивая к себе его голову. Затем в ход пошел и язык – Селия неплохо усвоила интимные уроки Маркуса. Перебирая пальцами его каштановые кудри, она целовала его все неистовей, наслаждаясь вкусом и ощущением его тепла под своими ладонями. Ей хотелось, чтобы это худощавое твердое тело вобрало в себя ее всю – и тело, и душу.
   И вдруг, столь же внезапно, она оторвалась от него, не позволяя себе уступить искушению – момент был совершенно не тот. Маркус был удивлен; она быстро отошла от него, не дав ему стиснуть ее в объятиях. Когда он наконец понял ее намерения, она была уже посередине комнаты. В дверях она обернулась, с трудом переводя дыхание.
   – Вот за этим я и приходила, Маркус. Я просто хотела намекнуть, что вы можете многого лишиться, если поедете в Дартмур без меня.
   Не дожидаясь его ответа, она выскользнула за дверь. Он не успел даже пошевелиться и что-нибудь сказать ей в ответ. Селия ступила в холл и уже прикрывала за собой дверь, когда услышала, как он чертыхается. Довольная собой, она отдышалась и поднялась к себе, где ее ждал заслуженный отдых. Прошлой ночью она почти не спала, размышляя о том, чем занимается Маркус и с кем. Неожиданное появление дяди Генри, который к тому же привел с собой Вандерхоффа, несказанно утомило ее.
   Войдя к себе, она рухнула на кровать, раскинув руки и чувствуя себя простой девчонкой, а не воспитанной леди. На душе было так легко! Ее поцелуй не был взяткой, oнa лишь хотела объяснять Маркусу, что между ними расцветает что-то необычное – хотя она и сама не до конца понимала, что именно, и как далеко это сможет их завести. После того как они найдут Этана, у нее почта не будет времени, чтобы освоиться в незнакомой. для нее ситуации. Ей нельзя забывать, что каждая минута теперь для нее бесценна. Нельзя тратить время даром.
   Пусть она поступала неправильно, пусть иногда была злодейкой, но всякий раз она с нетерпением ждала нового тайного свидания с властелином этого дома. Его взгляд только что поведал ей, как она желанна для него. Однако падать к нему в руки, словно объевшийся голубок, она не будет. После вчерашней ночи Селия решила, что сама выберет день и час, когда позволит страсти окончательно взять над ними верх. И место, где это произойдет, она тоже выберет сама.
   В сладостном предвкушении будущего наслаждения она прикрыла глаза и стала припоминать свои сны, в которых Маркус не переставал преследовать ее с того самого дня, как она оказалась в этом доме. Теперь ей уже хотелось, чтобы сны продолжались. Она понимала, что неподвластное ее воле воображение рисует ей картины, которые были лишь прелюдией к сладостной яви. И этой явью были объятия Маркуса.
   – Как это мы не едем? Как тебя понимать? Не смеши меня, Захария.– Селия пронзила взглядом сидевшего на другом конце стола брата. Едва эти резкие слова сорвались с ее губ, все разом обернулись к ней. – Мне кажется, совершенно ясно, что имел в виду ваш брат, дорогая Селия,– возвестил со своего края стола Сайлас Вандерхофф. Ей не было видно его, но по его тону чувствовалось; оказавшись за столом по правую руку от леди Ноулз, он был уверен, что ему позволено вмешиваться в семейные дела.
   – Они с лордом Эшмором не желают осложнять себе жизнь тем, чтобы в пути исполнять ваши дамские капризы. Я правильно вас понял, милорд?
   Селия повернулась к сидящему рядом с ней Маркусу, пожалев о том, что не может прочитать его мысли. Тот рассматривал Вандерхоффа, и выражение его лица было обманчиво неподвижным, надежно скрывавшим его истинные мысли. Минуту назад это могло бы вызвать у нее раздражение, но теперь она была восхищена, что он привел Вандерхоффа в такое замешательство. Еще больше она успокоилась, вспомнив то, что он сказал ей недавно об этом человеке. Или же он сказал, что ему не нравится этот человек, просто чтобы успокоить ее? В ожидании его, ответа она затаила дыхание. Он кивнул лакею, чтобы тот убрал его тарелку.
   – Я не уверен, что доводы Селии можно так сразу отмести,– наконец проговорил он, поигрывая бокалом.
   – Маркус, вы это серьезно? – Захарию словно громом поразило – он терял союзника, которому так доверял. Видя его смущение, Селия пришла в такой восторг, что была готова петухом кричать.
   – Ну, подумайте сами, Захария. Вам что, в самом деле хочется быть сиделкой при своем брате всю обратную дорогу?– спросил он, и, казалось, мысль об этом заставила его поморщиться.
   – Мне кажется, юноше будет приятней, если его воспаленный лоб, будет гладить женская рука, пусть даже рука его собственной сестры. Дамы так убедительно говорили об этом третьего дня. – А я бы помогала Селии справиться с обязанностями сиделки,– поспешила вставить Сильвия, сидящая подле Захарии и умоляюще улыбающаяся своему брату.
   – Признаться, я как-то не задумывался над этим после того, как Селия впервые заговорила об этом,– сказал молодой американец, искоса поглядывая на даму рядом с собой. Ее взгляд встретился с ее глазами. Хотя Селию это и заинтересовало, гораздо важнее было довести до конца разговор об их поездке.
   Захария откашлялся, поправил платок на шее и продолжил:
   – На месте Этана я бы, конечно, предпочел, чтобы за мной ухаживали Селия и мисс Нуолз. Лекарь из меня, знаете ли, неважный.
   – Захария, тебя что, разум покинул?– закричал через весь стол Генри Трегарон.– Прошу прощения, миледи,– спохватился он, обращаясь к хозяйке дома, наблюдающей за этой перепалкой. На ее ангельски терпеливом лице появилась небольшая морщинка.
   – Но мы же не можем отправиться туда, словно два ухажера с двумя незамужними дамами, пусть даже и вместе с лордом Эшмором. Селия останется в Лондоне, и обсуждать тут больше нечего.
   Селии тоже захотелось накричать на неге. Во что, в конце концов, он превратил этот прекрасный вечер, который она намеревалась превратить в свою очередную победу над Маркусом. Первую вылазку она уже сделала, скинув туфельку и мучая его, поглаживая под столом своей ножкой. То, что кто-нибудь мог бы заметить, чем она занимается, только обостряло ее удовольствие. Она знала, что достигла желаемого – при малейшем ей прикосновении его скулы предательски напрягались.
   – Но Селия и Сильвия будут не одни. Хотя я и не понимаю, к чему продолжать это обсуждение,– воскликнула леди Ноулз, в тревоге переводя глаза то на Маркуса, то на Захарию.– Я прекрасно помню, что мы решили все вместе поехать и освободить бедняжку Этана. Маркус, неужели произошло нечто такое, отчего мы должны изменить наши планы? Мы же собирались отправиться в путь, как только ты получишь документ об освобождении этого милого мальчика, не так ли? Тебе следовало бы сообщить мне, если что-то подобное произошло. Я ведь занимаюсь тем, что слежу за упаковкой постельного белья и собираю все, что нам может понадобиться в дороге. Мне будет неприятно, если все эти хлопоты окажутся напрасными и ты отправишься в путь, даже не попрощавшись. Это ведь общее семейное дело.
   – Нет, мама, Ты не ошиблась. Мы отправимся послезавтра, поэтому лучше всего проследить, чтобы уложили всю одежду, которая нам может понадобиться в пути. Тебе хватит дел до самого отъезда.– Сын подарил ей улыбку, полную любви, но через мгновение любезное выражение исчезло с его, лица. Он повернулся к джентльмену, сидевшему справа от нее.
   – Капитан Вандерхофф, я давно уже пришел к выводу, что долго спорить с прекрасным полом не следует. Если они решили настоять на своем, с ними не совладать. Конечно, всегда любопытно посмотреть, какое они изберут оружие, чтобы настоять на своем. Они дерутся не так, как принято среди джентльменов.
   – Сильвия, мне кажется, нас оскорбляют,– объявила Селия, едва сдержавшись, чтобы не пнуть Маркуса ногой. Хотя, скорее всего, его недовольный взгляд после этого не исчез бы, а вот ногу она бы себе ушибла. Он явно что-то задумал, но – что?
   – Вовсе нет, моя дорогая. Я и вправду полагаю, что мы, неудачники-мужчины, должны произнести тост за женский ум,– ответил Маркус и торжественно поднял свой бокал. Он терпеливо дождался, пока остальные последуют его примеру, хотя Тадеус давно уже угощался безо всяких тостов.
   Договорив, он повернулся к Селии и прошептал то, что предназначалось лишь для нее:
   – Я всегда готов выслушать разумные доводы, поэтому никаких взяток не нужно. Если вы будете рядом, мне будет легче размышлять и не придется оставлять вас в не готовом к такой беде Лондоне.
   – Милорд, не надейтесь, что в скорости я снова стану дожидаться вас в библиотеке,– парировала она тоже шепотом. Пусть он и не берет взяток, но не сказать ему этого она не могла.
   – И сколько же экипажей нам понадобится? Один – для дам, и, я полагаю, второй – для багажа,– продолжил Маркус, не подав виду, что расслышал ее.– А может быть, дамы взяли бы поменьше багажа, чтобы все– поместилось в одну карету? Мы с Захарией, конечно, поедем верхом. А как вы, джентльмены? – Я не могу говорить за всех, но лично у меня в городе есть дела, которые следует завершить,– заявил Генри Трегарон, бросая на своего свояка суровый взгляд.– Будет полезней, если я покончу с ними и буду готовиться к отплытию, чтобы успеть к возвращению Захарии и Этана. Ехать всем вместе, этаким караваном, просто неразумно. Но, по-моему, Тадеус должен быть там как один из законных опекунов Этана.
   – Генри, ведь мальчик уже совершеннолетний, не так ли?– произнес Тадеус. Для этого ему пришлось сделать паузу между двумя укусами безесилабаба. Крошки взбитых с вином сливок, словно усы, украшали его губы.– И Захария будет там, так что…
   – Тадеус!– воскликнул Генри. Это было единственное, что он сказал, но в сказанном было столько угрозы.
   Тадеус часто заморгал и задрожал всем телом. Он уставился на свояка и с минуту пялился на него, словно готовясь предпринять что-то очень важное.
   Потом его неожиданно передернуло, как будто он, наконец, решился.
   – Ну, разумеется, Генри, разумеется. Вы с капитаном готовьте корабль к отплытию, я буду рад сопровождать дам. Буду просто рад.
   – Как прекрасно, что все мы пребываем в согласии,– объявила леди Ноулз, сияя от радости и глядя на мужчин. Потом она кивнула девушкам, давая знак, что пора удалиться.– Может быть, нам стоит взять запасных лошадей, если Сильвии и Селии захочется проехаться верхом. Молодым девушкам может не понравиться целый день сидеть взаперти в карете.
   – С нами все будет в порядке, леди Ноулз. Нельзя злоупотреблять щедростью лорда Эшмора,– вставила Селия.– Сильвия и я будем прекрасно чувствовать себя в карете, раз уж нам дозволено ехать.
   Когда Маркус кивнул, она почувствовала облегчение. Только сейчас она осознала, в каком напряжении находилась в последнее время. Повернувшись и следуя за хозяйкой, Селия поймала взгляд Вандерхоффа и, увидев на его лице выражение полнейшего неудовольствия, почувствовала, что по спине у нее побежали мурашки. Уже выходя из комнаты, она решила, что ей это просто померещилось. Он, конечно же, сердился – ведь никто не обращал на него никакого внимания. На собственном опыте она знала, что Вандерхофф любит во всем настоять на своем. Но сейчас у нее были заботы и поважнее.
   И чего она добилась, настояв на том, чтобы ехать вместе с мужчинами? Конечно, у нее будет возможность быть рядом с Маркусом, но ведь и все остальные будут рядом с ними! Как ей застать его наедине? Размышляя о предстоящей поездке, ничего нового придумать она уже не могла. Однако так или иначе ей нужно было добиться большего. Правда, пока она не знала, что для этого следует сделать.

***

   «Да зачем, собственно, мне нужен граф Маркус Эшмор?» – подумала Селия. Ей вовсе не хотелось, чтобы еще и он занимал какое-то место в ее жизни.
   Размышляла она об этом уже четыре дня спустя, сидя в карете, трясущейся на дорожных ухабах. Она поудобней устроилась в уголке экипажа на сиденье, обитом голубым бархатом, сложив руки на груди и разглядывая пейзажи за окном. Ни разу еще женщинам не разрешили сделать остановку, хотя некоторые места их очень и очень заинтересовали.
   Не возымели действия даже мольбы леди Ноулз, когда они решили остановиться и посмотреть скалы возле Сейлсбери. Как женщины и предчувствовали, им не переставали напоминать, что они сами захотели этого. Как можно даже заикаться о том, что им скучно, если Этан гниет в тюрьме? Селия полагала, что Маркус немного переигрывает, живописуя невзгоды, выпавшие на долю Этана, словно был заранее убежден в том, что тот попал в лапы охранников, которые только тем и занимаются, что издеваются над ним.
   Хотя дорога им предстояла долгая, заводить об этом разговоры ей не хотелось. Конечно, ей и своих невзгод было предостаточно, но встретиться с братом хотелось ужасно. По мере того как они приближались к цели своего путешествия, с каждой пройденной милей дорога становилась все мрачней и неприветливей. Когда пленных французов заставили строить тюрьму для самих себя, место для нее было выбрано именно из этих соображений. Окружающий ландшафт не слишком занимал Селию, и она задумалась о том, что согласие Маркуса и Захария на их поездку было какой-то изуверской разновидностью пытки. Они, безусловно, понимали, что утомительное просиживание целыми днями в карете – пусть и с мягкими рессорами – даже самой хладнокровной женщине подействует на нервы. И все же Селия, хотя и неохотно, но признавала, что, несмотря на небольшие огорчения, поездка доставляла удовольствие леди Ноулз. Возможно, еще и потому, что она чуть ли не до полдня дремала.
   – Селия, как ты думаешь, я хорошенькая? – неожиданно спросила Сильвия из угла, в который ее втиснули – между храпящим Тадеусом и шкатулкой с драгоценностями своей матушки.
   – Конечно,– ответила она рассеянно, попрежнему глядя в окно. Вид за окном стал немного ясней. Маркус с Захарией ехали теперь впереди, ведя своих рысаков со скоростью, равной скорости кареты. «У Маркуса великолепная выправка»,– отметила Селия про себя. Он сидел гордо выпрямившись, с грацией прирожденного атлета. Со вздохом сожаления она подумала, что все, что было между ними, теперь уже было в прошлом. Стоило ей закрыть глаза, и сами собой к ней приходили ощущения того, как его крепкое тело прижимается к ней, как его губы играют с ее губами, вызывая в ней трепет страсти.
   – Селии, ты слушаешь меня?
   – Да, Сильвия. Ты не просто хорошенькая,– продолжила она, не понимая, с чего это ее подруга именно теперь завела разговор на такую тему? Как раз теперь, когда у нее совершенно испортилось настроение. Видимо, дело было в том, что она просто перестала интересовать Маркуса, как новая игрушка малыша.– Неужели все эти молодые люди с букетами цветов, которые суетятся у твоей матушки в гостиной по вечерам, до сих пор не убедили тебя в этом? К тебе, наверное, уже не раз сватались, ведь так?
   – Да, но, по большей части, юноши из знакомых семей. Ничего интересного,– ответила Сильвия, чуть не плача от горя.– И ни один не любит меня по-настоящему. Я бы хотела, чтобы меня полюбили.
   – Ой-ей-ей!– Селия украдкой кинула взгляд на свою подругу, только теперь заметив, куда та смотрит.– Сильвия, если ты хочешь привлечь внимание моего брата…
   – Я знаю, моя хорошая, что он не станет связываться с какой-то малолеткой, тем более, с малолеткой из Англии.– Последние слова она проговорила уже почти шепотом, возясь с завязками своего ридикюля. С минуту Селия пребывала в задумчивости, размышляя, а не померещилось ли ей, что в карих .глазах подруги блеснула слеза.– Он почти не разговаривает со мной. Мне кажется, я ему совершенно не нравлюсь.
   – Захария боится приличных женщин. Он не собирается жениться лет этак до тридцати пяти, то есть еще шесть лет,– быстро проговорила Селия, надеясь, что после этих слов ее подруге полегчает. Она ведь просто говорила ей правду. Разве могла она давать кому-то советы, когда ее собственные чувства были в таком разброде.– Я думаю, что с тех пор, как Захария стал совершеннолетним, он и двух слов не сказал ни одной приличной молодой даме. Однажды он признался мне, что сделает все, чтобы не позволить женить себя и избежать чар всех возможных невест, пока не настанет день, когда он сам не решит, кого выбрать.
   – Но ведь он не на рынке! Это там можно прийти и выбрать овощи или цветы, которые тебе нравятся,– хмыкнула Сильвия и снова посмотрела на того, о ком шла речь.
   Селия была рада, что ее подруга не теряла чувства юмора. Хорошо бы, если бы и она могла бы так же относиться к Маркусу. Куда там – он волновал ее слишком сильно.
   – Боюсь, мой брат чересчур неопытен в сердечных делах и не понимает, что чувства могут оказаться сильней здравого смысла. С тех пор как ему исполнилось восемнадцать, он принял на себя слишком много обязанностей взрослого мужчины. Он должен был принять на себя ответственность за деятельность нашей компании. Порой мне кажется, что с него станется составить перечень требований, которым должна отвечать его жена. Почти так же, как он делает это в отношении кораблей.
   – Как тебе везет – ты так хорошо понимаешь своего брата. А я, наверное, никогда не смогу понимать Маркуса. Наверное, тут дело в том, что он намного старше меня.
   – Мне кажется, Маркус не многим людям позволяет узнать себя поглубже.– Селия все так же наблюдала за графом, довольная тем, что может наблюдать за ним, не вызывая его подозрений.
   – Это правда. Гарт – единственный человек, который после смерти отца по-настоящему близок ему,– сказала Сильвия.– Я знаю, что сейчас, когда Гарт опять поступил на службу к Веллингтону, Маркус ужасно расстроился, хотя и не проронил ни слова.
   – Гарт снова пошел служить? – Эта новость потрясла Селию, вывела ее из оцепенения. Теперь ей стало ясно, почему этот джентльмен внезапно перестал бывать у них. Она начала понимать и еще кое-что.– Он, наверное, уехал на следующий день после того, как мы побывали на балу в «Алмаке»?
   – Да. Ты ведь не знаешь, что он возил Маркуса и Захарию по своим самым любимым местам в Лондоне? Так он с ними прощался. Они тогда вернулись аж в шесть утра,– объявила Сильвия, к которой начала возвращаться ее прежняя веселость.– Фостер рассказал об этом Тэсс, вернее, проворчал, потому что ему пришлось заняться костюмом Маркуса, а тот был в жутком состоянии. Размышляя о только что услышанном, Селия ответила не сразу. Неужели она в самом деле ошиблась, подумав, что Маркус утратил к ней интерес? «Может быть, и нет»,– решила она мрачно. Ведь он не понял ее, когда она так прозрачно намекала, что ему нужно было, бы проводить ее, когда она водила Мэдисона на прогулку в последние два вечера перед отъездом. Вместо этого ей пришлось прогуливаться в обществе брата, а потом лежать без сна, размышляя, как бы это устроить встречу с Маркусом, чтобы сказать ему, что он недостаточно внимателен к ней.
   Сегодня же вечером она опять займется этим и постарается разрешить это дело раз и навсегда. Если она ни капельки его не интересует, пусть он скажет ей об этом. Она не будет сидеть и дожидаться, пока он поманит ее пальчиком, когда это будет ему выгодно. Разве она не ясно сказала ему, что теперь они будут на равных? Никогда раньше ей и в голову не приходило, что она окажется в подобном положении. Да и кто из прилично воспитанных молодых леди мог бы представить себя в таком положении?
   Начал все он сам, в ту невероятную ночь в библиотеке. Нет, даже раньше, в ту саму ночь, когда они встретились впервые.

***

   Украдкой спускаясь по лестнице постоялого двора, Селия не могла понять, что за шум доносится внизу. В отличие от дома Маркуса, который в столь поздний час скорее походил бы на могилу, таверна была полна жизни и веселья; повсюду горело множество свечей, и шум стоял невероятный. Ничего подобного она не слышала с тех пор, как они закончили ужин в номерах, которые снял для них Маркус. Интересно, долго ли эти, с позволения сказать, джентльмены будут пьянствовать и веселиться?
   Спустившись до нижней ступеньки, Селия задумалась – она вовсе не была уверена, что отыщет свою добычу. Когда час тому назад ее брат поднялся наверх, Маркуса с ним не было. Она пристально вслушивалась в звуки шагов, раздававшихся наверху. Маркус с дядей Тадеусом оставались внизу, хотя она и сомневалась, что старик до сих пор пребывает в сознании. Он допивался до бесчувствия даже дома, а тут еще ему удалось обнаружить в таверне великолепное выдержанное вино.
   – Решили глотнуть свежего воздуха, моя дорогая?– поинтересовался вежливый, ленивый голос от которого по спине Селии побежали мурашки.– Или намереваетесь отправиться за новым приключением в пивную? Видимо, это еще один необычный колониальный обычай?
   – Нет, милорд, я искала вас,– произнесла она ровным голосом, поворачиваясь лицом к говорящему. Он был наполовину скрыт темнотой, и в полоске света, падавшей из распахнутой двери зала внизу, были различимы лишь очертания его высокой фигуры.
   – Понимаю. И вы собираетесь всю ночь обниматься со столбиком балюстрады? Убежден, наши друзья, вон там, в пивной, придут в восторг, когда услышат наш разговор, а то и пригласят вас посидеть с ними,– он проговорил это голосом, лишенным всякого выражения, и угадать его настроение Селия не могла. Правда, она заметила, что проговаривает слова он не совсем отчетливо.
   – Нет, я хочу побыть с вами в гостиной,– ответила она, спускаясь с последней ступеньки на пол и без малейшего колебания направляясь вперед.– Мне нужно кое-что сказать вам, и это не отнимет у вас много времени. И все же, мне кажется, я не могу ждать до утра.
   – Разумеется, моя дорогая. Вы же знаете, я едва ли в чем-то могу вам отказать.
   Селия не стала отвечать на его колкость. Вскинув подбородок, она прошествовала моим него, стараясь плотней закутаться в плащ. Она очень внимательно относилась к тому, как была одета, но теперь платье у нее на спине было наполовину расстегнуто.
   Не желая, чтобы Сильвия или Тэсс догадались о ее ночном походе, Селия вместе со всеми переоделась в ночную сорочку. Удостоверившись в том, что Сильвия, лежавшая рядом с ней, отплыла в царство снов и что Тэсс тоже крепко уснула, она быстро надела платье, в котором ехала в карете, но не смогла дотянуться до некоторых пуговок на спине. Поэтому и накинула на плечи плащ, решившись сказать Маркусу то, что должна была сказать, именно теперь.
   Войдя в комнату, Селия вздрогнула. Это было скорее удивление, чем разочарование: она обнаружила, что в комнате никого не было. Посапывающего дядюшки нигде не было видно, хотя с первого взгляда сказать это с уверенностью было нельзя. Комната освещалась лишь отблесками пламени догоравшего камина и единственной свечой в подсвечнике, стоящем на маленьком столике у окна. При звуке мягко стукнувшей задвижки двери она повернулась к Маркусу. Его лицо, как и ожидалось, ничего не выражало, отчего она подумала было, что, наверное, лучше ей было остаться наверху.
   Не видя его, Селия всегда знала, как себя вести. Но стоило ей повстречаться с ним, как она начинала сомневаться в своих самых разумных поступках. Сложив руки на груди, она распрямила плечи и приготовилась говорить.
   – Мне не нужно вашей благодарности, мисс Трегагон.
   Некоторое время она смущенно моргала, пытаясь понять, к чему он клонит, но потом подумала, что Маркус, видимо, решил, будто она пришла поблагодарить его за его помощь в поисках брата именно теперь, когда его должны были вот-вот освободить из тюрьмы.
   – Я пришла не потому, что хотела поблагодарить вас, милорд. То, что я хочу вам сказать, не имеет никакого отношения к моей семье. Мне нужно поговорить с вами о своих личных делах.
   Она выжидала, не скажет ли он что-нибудь, но Маркус по-прежнему молчал. Глядя на него, выпрямившегося в полный рост, она едва сдержала печальный вздох. От чего она только что отказалась? Но ведь и у нее есть собственная гордость. С чего бы ей продолжать навязываться человеку, которому с ней скучно? Разве не он совершенно ясно дал ей понять это за последние несколько дней их путешествия?
   Но раз он продолжал молчать, она решила перейти в наступление. Ей нужно было только не дать воли своим чувствам.
   – Видимо, я неправильно поняла смысл некоторых наших слов, когда нам доводилось бывать наедине, поэтому и я решила разобраться во всем.
   В горле у нее пересохло. Почему он не говорит ни слова? Почему не сделает чего-нибудь, что дало бы ей возможность разобраться со своими мыслями?
   – Я понимаю, что приняла ваш легкий флирт за нечто большее. Хотела бы вам сообщить, что зла за это на вас я не держу, по причине моей наивности. Поэтому вам нет нужны беспокоиться, что я вновь стану смущать вас проявлениями физического влечения к вам.
   – Что за чертовщину вы несете, Селия? Проявлениями физического влечения?
   Его словно громом поразило. Это состояние продолжалось с минуту, затем глаза его сузились, и он посмотрел на нее сердито и задумчиво. Теперь она знала, о чем он думает, правда, ей тут же пришлось пожалеть об этом.
   – Вы намекаете на наши поцелуи? Вы что, не употребляете этого слова в вашей чертовой стране?
   – Да, я говорю именно об этом, и говорю это вам, отвратительно воспитанному аристократу.– Последнее слово Селия произнесла с особенной издевкой. Она вся кипела от негодования. В том, что они целовались, виноват был прежде всего он сам.– Я старалась сохранить хоть чуточку достоинства, поскольку вы, ничтоже сумнящеся, дали мне понять, что моя искренность охладила ваш пыл.