Игорь Михалков. Пробуждение

   – И долго там? – полюбопытствовали из миниатюрного красного «Фольксвагена».
   Милиционер, как их называли встарь, или полицейский – по новым законам, скорчил озадаченную мину.
   – Насколько надо, настолько и перекроем. Ждите, барышня.
   – Совесть надо иметь! – перекрикивая рев потрепанного «КамАЗа», вопил его шофер. – Почему своих папаш перевозите вечером, а не утром?! Нюх потеряли!
   – Люди домой едут, а тут… – Голос очередного «оратора» утонул посреди дребезжащего рева мощных двигателей.
   Клаксоны приумолкли. Водители, не сговариваясь, дружно повернули головы в сторону источника звука.
   Набережная Лейтенанта Шмидта исторгала темно-зеленую ленту бронетранспортеров. Боевые машины слаженно катились, мелькая полосами автоподкачки колес. Над башенками трепетали антенны, темно-бурые номера военной части на кузовах едва виднелись под серым пологом небес. Под камуфляжным брезентом прятались, нахохлившись, стволы станковых пулеметов. Люки в лобовых листах открыты по-походному – техника была явно не новой, оставшейся еще с прошлых времен.
   – Ого, – присвистнул кто-то. – На учения едут, не иначе.
   Полицейский не ответил. Отступил в сторону, чтобы получше рассмотреть угловатые туши БТРов.
   Транспортеры выехали на мост. Бетон и асфальт задрожали, но с достоинством выдержали испытание. По мосту потянулась змея цвета хаки – автоколонна передвигалась очень плотно. Притихшие горожане наблюдали за рокочущей массой, все больше напоминавшей толстого дракона с плоской головой в виде переднего БТРа. Больше никто не сигналил.
   – Это же сколько их едет? Много-то как! – подсчитал шофер грузовика. И добавил с нескрываемой гордостью: – Вот она – мощь России!
   Кто-то из водителей хмыкнул.
   – Подуставшая мощь. Техника дряхлая, что бабки твоей валенки…
   – Ты роток свой закрой! – погрозил кулаком шофер грузовика. – Нашу армию никому обижать не позволю!..
   Следом за десятком бронетранспортеров потянулись крытые тентами грузовики. Вопреки традициям, из кузова не выглянул краснощекий солдат и не сделал горожанам ручкой. Щиты бортов были подняты, тенты наглухо закреплены – ни щелки, ни просвета.
   Замыкали шествие еще десятка два БТРов. Когда колонна свернула на Английскую набережную, на мосту опять закипела жизнь. Несколько машин тут же вывернули из затора и понеслись по свободным полосам. Остальные принялись надрываться клаксонами.
   – Куда полез?! А ну вернись?!
   – Ну, дайте же проехать!
   – Сдай назад немного! Не то сброшу тебя в канал!
   – Ездить сперва научись, буква «У» на лбу!
   Полицейский не стал ничего предпринимать. Отошел на пару шагов и взобрался на тротуар. Вызвал по рации напарника, приободрился – скоро его заберут.
   Практика показывает, что стихийные «пробки» наиболее эффективно «рассасываются» тоже стихийно. Попытка их регулировать – гиблое дело. Водители сами находят наиболее выгодный путь разрешения проблемы. При условии, что не возникнет новых неприятностей.
   – Гена, стопани козла! Просвистел мимо – я даже палку поднять не успел, – зашипела рация. – Останавливай!
   – Где он?
   – Да позади тебя, разуй глаза!
   Регулировщик повернулся, всматриваясь.
   Со стороны 6-й линии Васильевского острова стремительно вылетело размытое пятно. По ушам ударил неистовый рев мотоцикла. Зеркальный шлем, толстая кожаная куртка и черные наколенники на пятнистых армейских штанах. Низко пригнувшийся к рулю мужчина несся, выделывая немыслимые повороты и огибая автомобили.
   Патрульный довольно ухмыльнулся, пригладил усы. Махнул мотоциклисту жезлом. «Превышаем, гражданин. Придется выписать квитанцию», – уже представлял он. «Может, так договоримся, шеф? Двух сотен хватит?»
   Никелированный болид приблизился к регулировщику. Толстяк опустил руку и нетерпеливо похлопал жезлом по ноге. Сейчас этот «гонщик Спиди» остановится. И явно не отделается жалкими двумя сотнями рублей. На прикидку скорость не меньше сотни.
   Мотоциклист и не подумал останавливаться. Полицейского окатило волной горячего воздуха.
   – Стой! – закричал он, в сумасшедшем порыве намереваясь схватить нарушителя за локоть.
   Водитель слабо отмахнулся: едва заметный тычок ладонью – и патрульного отшвырнуло спиной назад. На высокой скорости любое движение грозит переломом конечности или аварией. Но гонщик оказался тренированным парнем. Мотоцикл даже не покачнулся – продолжил движение и устремился следом за колонной БТРов.
   – Урод! – полицейский лежал на асфальте и, затейливо матерясь, бормотал в рацию: – Пошел по Адмиралтейскому… Да… Блокируйте! Плевать на военных – он меня ударил. Блокируйте, кому говорю. Я ему покажу, как при исполнении толкать!
 
   Нарушитель догонял неспешно ползущую колонну. Он не обращал внимания на включившиеся полицейские сирены. Его больше интересовала предстоящая выволочка от старшего по званию.
   – Ох, и влетит, – бормотал мотоциклист из-под шлема. – И за опоздание влетит, и за этого – с моста…
   «Сузуки» натужно рыкнул выхлопной трубой и наконец догнал замыкающий колонну БТР. Обогнал, заскрипел тормозами. От резкой остановки едва не перекувырнулся. Покатился, сравнявшись скоростью с военной машиной. «Всадник» взмахнул рукой. В БТРе открылся командирский люк, и над ним появилась голова усатого военного в танкошлеме.
   – Чего тебе? – сквозь рокот двигателей пробился недовольный вопрос.
   – Группа Свистюка в какой машине?!
   – А ты кто?!
   – Конь в сиреневом манто, твою телогрейку! В какой машине майор Свистюк, тебя спрашиваю?!
   – Так ты из наших, что ли?!
   Мотоциклист поднял затемненное забрало шлема: русые волосы, серые глаза, лоб без единой морщины – парень лет двадцати пяти, может, чуть больше. Одной рукой придержал вырывающийся вперед «Сузуки». Слегка вильнул в сторону, но сумел сохранить равновесие. Снова приблизился к БТРу.
   – Ромка, – прокричал гонщику усатый из бронированной махины. – Остап тебе обещал ноги бубликом завязать!
   – Иди ты… – беззлобно ответил тот, кого назвали Романом. – Так где наши парни?
   – Ваши – в трех первых бортовиках.
   – Благодарствую!
   Мотоцикл заревел пуще прежнего и легко – играючи – обогнал замыкающую машину. Стрелой пронесся мимо БТРов. Те приветственно засигналили – видимо, недавний собеседник передал по рации: вернулся блудный сын. Игнорируя насмешки, что так и сыпались из «броников», Роман перегнал длинную вереницу грузовиков, притормозил, дожидаясь, пока с ним не поравняется кабина «газона».
   – Товарищ майор! Старший лейтенант Ветров из увольнительной явился! – громко доложил он в сторону кабины.
   – Сдурел совсем? – Стекло приспустилось, и оттуда показалась седая непокрытая голова представителя фирмы, отвечающего за снабжение спецназа. – На кой хрен ты мне сдался?
   – Пусти, Михалыч, – попросил Ветров, добавив веско: – С меня причитается.
   – Ищи другого дурака, – не согласился Михалыч. – Мне моя работа еще не надоела.
   Стекло поехало вверх, отсекая просьбы Романа от слуха старшего по машине. И кой черт занес представителя бизнеса в кабину, где полагалось находиться командиру?
   Фирмачи достали. Раньше, когда тыловики были своими, на них хоть можно было найти управу – в лице командира. Сейчас же «штатские» как бы образовали свое государство в государстве и вели себя, будто они и являлись хозяевами в части.
   Во всяком случае, в отличие от солдат и офицеров, деньги они явно наваривали немалые, представляя порою такие счета – хоть волком вой.
   – Старый черт! – ругнулся парень.
   Он рывком развернул мотоцикл и крутым виражом подъехал к закрытому тенту.
   – Хлопцы! Возьмите меня!
   Тент не шевельнулся, но Роман почувствовал, что его рассматривают через щелочку в прорезиненной ткани.
   – Батя Остап, помилуйте! – шутливо попросил мотоциклист, двигаясь следом за грузовиком. – Бес попутал, ну!.. Сам не заметил, что мобильник не работает. Каюсь! Ну, пустите же, братцы!
   Тент распахнулся так резко, что Роман от неожиданности охнул. Парня ухватили за шиворот и за плечи целых три пары рук. Еще трое солдат подхватили бесхозно катившийся мотоцикл. С натугой крякнули и взвалили машину в кузов. Кто-то выключил зажигание; заднее колесо «Сузуки», с силой рассекавшее воздух, будто бензопила, остановилось.
   Идущий позади грузовик насмешливо продудел несколько раз. Водитель что-то крикнул, но его не расслышали.
   Опоздавший свалился на пол. Мотоцикл жалобно звякнул, падая рядом. Кто-то сорвал с Ветрова шлем и отбросил его к мотоциклу.
   Прямо перед собой Роман увидел суровое лицо своего командира.
   – Товарищ майор… Батя… – прохрипел Роман. – Простите, ради бога!
   – Бога он зовет, – хмуро сказал высокий черноволосый мужчина, одетый в стандартный камуфляж с полевыми майорскими погонами. Почти в каждом его слове чувствовался украинский акцент. – Получен приказ, а его нет, и на связь он не выходит. Тебе что, погоны надоели?
   – Никак нет! – твердо ответил Ветров. – Погоны мне не надоели. Разрешите доложить! Срок увольнительной истекает ровно в двенадцать по московскому. Моя вина лишь в том, что не заметил – мобильник оказался отключен.
   – И про казарменное положение забыл, – сурово напомнил майор. – Я тебя отпустил, как человека. А если бы не успел?
   Чувствовалось: если бы не офицерская этика, сказано было бы столько!..
   Роман смотрел на командира твердо. Полностью признавая вину и готовый понести за нее наказание. Остап Свистюк, он же Батя, он же – отец и командир отряда специального назначения, медленно покачивал на уровне пояса кулаком. Словно намеревался «съездить» непутевому подчиненному. Приподнял левый краешек верхней губы, цыкнул зубом. Нахмурился. В сердцах сплюнул себе под ноги и отвернулся. Только буркнул:
   – Автомат ему дайте. Расселся тут, понимаешь, как штатский фраер. Руки в брюки, только бутылки колы не хватает и плеера в ушах.
   Остальные сидели в полной экипировке, словно готовились прямо с ходу вступать в бой.
   Черноволосый армянин, обладатель замечательных густых бровей, соскочил со скамьи, засуетился. Вытащил оттуда «калашников», бронежилет с разгрузкой, каску и прочие ветровские вещички.
   – Спасибо, Молодой, – кивнул новоприбывший, торопливо облачаясь.
   – Очэн Бата сердит был, старшой, – хриплым шепотом ответил армянин. – Всэм от него досталось. Рвал и метал, как звэр. Вай-вай! Страшно было.
   Роман потупился и уселся на скамью, не поднимая головы. Автомат разместил между ног, как делали его товарищи.
   – Слышь, Ветруха, ты как? – толкнул его улыбчивый жилистый парень.
   Новенький армейский комбинезон висел на нем, словно лохмотья на пугале. Лицо лейтенанта покрывали темные кляксы веснушек; брови и тоненькие усики колосились золотым. Из-под берета выглядывала зеркальная лысина: не бритая, естественная – эхо бактериологической атаки на Магадан в прошлом году. На белесой коже головы ютились бурые пятна. Нетрудно догадаться, что парня этого звали Рыжий.
   – Гляжу, увольнительная тебе в масть пошла.
   Спецназ – это не какая-то обычная часть. Все бойцы – контрактники, и дисциплина в обычное время – понятие весьма относительное. Будь ты офицер, будь – сержант, отношения вполне дружеские, без традиционного деления вне службы на начальство и подчиненных.
   – Да отстань, – отмахнулся Роман. – И без тебя тошно.
   – Нет-нет, расскажи, – внезапно отозвался майор Свистюк. – Мне тоже цикаво^[1], каким таким важным делом занимался наш Ветров, чтобы оправдать свое опоздание?
   Роман выглядел так, будто желает в один миг умереть на месте.
   – Небось по бабам шлялся? – пытливо склонил голову Батя. – Ответь-ка, сынок, по бабам? Законной супруги у тебя нет, а потребность в женщинах имеется. Ну? Чего молчишь? Вот скажи своим товарищам: я, старший лейтенант Роман Ветров, вчера ушедший в увольнительную, зная, что родному отряду предстоит важное задание и приказ может прийти в любой момент, взял да пошел по бабам. Небось еще и водку жрал.
   Роман отрицательно мотнул головой. Промычал что-то невразумительное.
   Батька жег его взглядом, но уголки губ под антрацитово-черными усами так и норовили разъехаться. Майор в душе смеялся. Вздыхал про себя: такой толковый парень, этот Ромка, только слишком уж распутный в свободное от службы время. Но это-то как раз пройдет. Не страшно. Сумел сориентироваться, разобраться в обстановке и догнать отряд по пути. Не растерялся, не стал подыскивать оправданий. Молодец!
   – Нет? – снова спросил Свистюк. – Не по бабам? Ай-яй-яй. Куда теперь молодежь катится? Я, когда молодым был, – только к девкам и бегал, едва свободная минутка выпадала. А эти куда теперь? В казино? В ночной клуб? А может, – ужаснулся он, яро осеняя себя крестом, – не приведи Господи, по мужикам?
   Кузов грузовика содрогнулся от дружного смеха. В заднем окошке кабины приподняли дерматиновую шторку, и внутрь с интересом заглянул шофер.
   – За дорогой следи, – прикрикнул майор. – Нечего пялиться.
   Шторка упала обратно.
   – Я в кафе хожу на увольнительную.
   – В кафе? – искренне удивился Свистюк. – Боишься исхудать на казенных харчах? Помимо военной, ищешь себе и цивильную сиську? Только за забор – и сразу чавкать! Даже не боишься чирьев на зад заработать? Чем тебе мать солдатская кухня вкупе с офицерским доппайком не угодила?
   Напускной гнев имел реальные причины. Три месяца назад военнослужащим России запретили есть пищу вне территории частей, к которым они были приписаны. Виной тому послужили массовые отравления, необъяснимые мутации генно-модифицированных организмов и два десятка вирусов, с начала года терроризировавшие Восточную Европу и северную часть Азии. За два прошедших квартала с момента первого зарегистрированного случая только в Российской Федерации от отравления умерло около двадцати тысяч человек; в Украине, Белоруссии и странах Прибалтики – в общем количестве более тридцати тысяч.
   Между пищевыми эпидемиями существовали так называемые окна неделя, а то и две – без единого отравления. Пока ученые не смогли объяснить загадочное явление и склонялись к тому, что причина всему – некачественные продукты из Китая. Потому, если военный вкушал плоды национального урожая, то есть выращенного на грядке внутри страны, на это поглядывали сквозь пальцы. Роман уставился на дуло своего автомата. Конечно же, он ходил в увольнительную к девушке. Прекрасной Елене, двадцати лет от роду. Стройной и очень страстной особе. К любимой Ленуське…
   Неизвестно отчего, но Ветров стыдился признаться в этом товарищам. За годы службы в отряде за ним закрепилась репутация матерого бабника и гуляки. Сказать перед всеми, что влюбился как мальчишка? Что не смог оторваться от замечательного тела, не смог отвести взгляд от бездонных голубых глаз? Не сумел отказаться от лишнего часика в пылких объятиях – потому и отключил чертов мобильник, дабы никто не мешал… Засмеют! Так что лучше отмалчиваться. Только бы Грифон не сдал.
   – У него девчонка работает в кафе, – вместо Ромки ответил Паша Грифович. Еще и подмигнул, подлец. Мол, не боись: Батька едва про девушку услышит, сразу подобреет. – Ветер наш пожрать не любит. Он на другое дело падок.
   – Ну, раз к парням не ходил – за это ему часть и хвала. Но едва прибудем, такого задам, чтобы век на заднице сидеть не смог, – угрожающе произнес майор. – Спасибо хоть колонну догнал. Получишь на десять нарядов меньше…
   Роман вздохнул.
   – …из ста, – продолжил Батька.
   Сокрушенный стон Ветрова растворился в негромком гомоне. Бойцы поняли, что больше ничего интересного не произойдет, и вернулись к обсуждению насущных солдатских проблем.
   – Ты вот скажи только, – вспомнил вдруг майор Свистюк. – Откель мотоцикл и куртку такую модную взял?
   Роман густо покраснел. Даже видимое Батьке левое ухо налилось пунцовой краской.
   – Украл небось, – грустно констатировал майор.
   Впрочем, без уверенности.
   Ветров побелевшими пальцами сжимал автомат.
   – Украл?! – взревел командир, приподнимаясь на скамье и рушась обратно. – Да что же ты вытворяешь?!
   Поскрипывая зубами приказал:
   – Выбросить немедленно! Он же нас под военную прокуратуру утащит!
   Роман содрал куртку, стараясь не смотреть на майора. Бросил ее под открывающееся сиденье мотоцикла, шлем повесил на рукоятку. Рыжий, сидевший у заднего борта, украдкой выглянул на улицу.
   «Настоящие бандиты – вон как слаженно работают, без слов друг друга понимают. И покрывают… – думал майор Свистюк, мысленно выдирая волосы из макушки. – Бандиты, а не бойцы. И я их прикрываю, дурак старый… Еще и радуюсь, что ради службы подчиненные идут на преступление. Ничего у них святого нет… Ну ладно, приедем на станцию – такого Ветру отвешу!..»
   – Давай, – кивнул Рыжий, убедившись, что грузовик проезжает мимо канала. Откинул краешек тента, придержал.
   Ветров и турок подняли «Сузуки». Дружно выдохнули и вышвырнули мотоцикл за борт. Никелированная махина несколько раз перевернулась в воздухе. С жалобным писком грохнулась в воду. Следом за фонтаном брызг зашипел густой пар – мотор еще не остыл.
   – И концы в воду. – Рыжий довольно отряхнул руки и свалился на свое место. Приветственно сделал ручкой соседям из другой машины.
   Идущий следом грузовик на этот раз не сигналил. Шофер только мигнул фарами в молчаливой солидарности с товарищами.
   Не прошло и пяти минут после прощания с двухколесным другом, как грузовик остановился. Майор недоверчиво посмотрел на часы.
   – Рановато, – пробормотал он. – До объекта еще пару часов ходу. – Постучал в окно кабины: – Михалыч, чего встали?
   – По шоферской передали, что менты дорогу перекрыли. Ищут кого-то…
   – Моли бога, – сквозь зубы выдавил Свистов, тыкая мясистым пальцем в сторону Романа, – чтобы полковник о твоих погонях с перестрелками не узнал! Каскадер хренов!..
   – Какими перестрелками? – озадаченно спросил Ветров. – Не было перестрелок.
   – Будут, – пообещал майор, похлопывая по прикладу автомата. – Если тебя сейчас хапнут – будут тебе и перестрелка, и погоня… с направлением в гроб!
   Батя на расправу был ох как крут. Если пригрозил стрельбой – обязательно сделает.
   Роман сглотнул и плотнее прижался к борту грузовика. Впрочем, опасность миновала. К полицейским из головного БТРа выскочил разъяренный полковник Орлов. Несколькими красочными эпитетами, вперемешку с активной жестикуляцией и отборным матом объяснил работникам автоинспекции: задержи они военную колонну еще на три секунды – пешком пойдут в Москву, чтобы доложить в Кремле о таком вопиющем «профессиональном идиотизме». Открывать машины полковник также отказался. «Какой преступник? – бесновался он, брызжа слюной. – В армейской машине?! Да я тебя!..»
   Полицейские благополучно убрались. Колонна зафырчала двигателями и поползла дальше. По внутренней связи передали, что если по прибытии на объект у кого-нибудь в кузове найдут мотоцикл, цивильную одежду или шлем, «то все найденные предметы перекочуют в задни…».
   Беда подкараулила колонну там, где не ждали. Шли объездной дорогой (кто же пустит военную колонну на главную магистраль), и на узком – две машины едва разъедутся – мосту через безымянный ручей что-то случилось с одним из бэтээров. На большой скорости водитель не справился с управлением. Тяжелую машину занесло, развернуло поперек. БТР протаранил ограждение, завис передней парой колес, но каким-то невероятным чудом удержался наверху.
   Следующий бронетранспортер едва не протаранил собрата, застыл в полуметре от подставленного под удар борта.
   Наружу торопливо выскочили перепуганные бойцы. Колонна встала. От головной машины торопливо бежал Орлов, и по дороге к нему присоединялись офицеры.
   – …Под суд… захотели? – все прочие слова полковника к цензурным не относились.
   В горячке замахнулся было на водителя, однако молоденький солдатик представлял собой настолько жалкое зрелище, что Орлов лишь плюнул ему под ноги.
   С первого взгляда было ясно – задержка надолго. Время между тем поджимало, в приказе был указан точный час, и полковник раздосадованно махнул рукой.
   – Голова хвоста не ждет. На все и про все вам сорок минут. Но если прибудете хоть на секунду позже…
   Он мрачно посмотрел на концевые бэтээры. Из замыкавших колонну броневых машин мост успели проехать лишь три.
   Что ж… Придется так. Лучше явиться хоть частью сил, чем опоздать всем вместе.
   – Вперед!
   Дальнейший путь прошел без происшествий. Грузовик, где разместились спецназовцы, застучал колесами, подпрыгивая на неровностях, когда асфальтная дорога сменилась древней бетонкой. Пространство кузова наполнилось свежим запахом хвои. Несмотря на пасмурный день и высокую влажность, стало душно.
   – Сосновый Бор, – прочитал Молодой, легонько отодвигая тент. – Приехали, да?
   – Ленинградская атомка, – кивнул майор. – Готовьтесь к высадке, хлопцы.
   Колонна двигалась по необъятной бетонированной территории атомной электростанции. Позади осталась ветхая будка КПП, полуразрушенная еще со времен Союза. Потянулись приземистые клумбы, хаотически засаженные неопрятного вида растениями. Дорогу окружал серебристый подлесок, щедро присыпанный пылью и обмываемый мелким дождем. За деревьями возвышались несколько серых конусов, внушительных размеров. Один из них скрывал садящееся солнце, потому окрестности станции тонули в сумраке, освещаемом редкими прожекторами.
   За поворотом показалась широкая площадка для парковки. На ней теснились несколько потрепанных грузовичков, десяток легковых автомобилей и три ярко раскрашенных фургона со спутниковыми тарелками на крышах. Площадку замыкали два трехэтажных здания со стеклянными фасадами. У двери одного из них поблескивала золотистая табличка «ЛАЭС-1 Администрация». Второе являлось управлением второй атомной электростанции. Парковка и административные здания выглядели ухоженными. На краешке тротуара через каждые десять метров встречались громоздкие урны с пепельницами на верхушках. Бордюр бережно выбелен и разрисован желтыми полосами – «парковка запрещена».
   БТРы обогнули администрацию ЛАЭС-1 с левой стороны. Вклинились в узенькое жерло между двумя бетонными стенами. Покатились ко входу в основной комплекс электростанции.
   – К выходу готовьсь! – приказал майор бойцам. – Сейчас по-быстрому схлопочем от полковника, и за работу.
   Дорога впереди засияла под лучами прожекторов. Из полумрака появились гигантские ворота, высотой в четыре метра, с кудрями колючей проволоки наверху. Под звук сирен и мигание оранжевых ламп ворота открылись. Колонна медленно втянулась в длинный коридор-прихожую, в дальнем конце которого тускло светились вторые ворота. Завыли сервомоторы. Второй блокпост впустил военный транспорт в утробу электростанции.
   Транспортеры выкатились на квадратную площадь. Чуть дальше за последними, третьими воротами дорога делилась на три – к каждому энергоблоку отдельно. Взгляд профессионала мгновенно отметил бы скрытые за бетонными выступами в стенах пулеметные гнезда. В каждом углу, над воротами и рядом с домиком КПП красными огоньками помигивали камеры. Именно здесь проектанты ЛАЭС установили последний рубеж охраняемого периметра.
   С грохотом захлопнулись вторые ворота. Передний БТР остановился рядом с толстыми створками третьих. Но последнюю преграду между внешним миром и атомной электростанцией открывать не спешили.
   – Транспорт не покидать! – коротко гавкнула рация в руке майора. – Ждать приказа.
   – В чем дело? – встревожился Свистюк.
   Он слыл довольно нервным человеком и терпеть не мог каких-либо задержек. Обычно, едва колонна останавливалась, бойцы незамедлительно покидали машины и строились на перекличку. Такого еще не случалось – даже на базе тактических ядерных ракет, – чтобы приходилось сидеть на месте и не высовывать нос до приказа; ведь не секретная же операция.
   Батя взвесил рацию в руке, размышляя: не поинтересоваться ли происходящим? Передумал. Повесил машинку на пояс и продолжил начатый ранее инструктаж:
   – Все помнят задачу?
   – Так точно, – рявкнули подчиненные, с трудом удерживаясь, чтобы не вскочить со скамей.
   – Повторяем вводную. Для усва-я-ивания, так сказать, – в привычной манере пошутил Свистюк. – В течение неизвестного мне периода наша часть дислоцируется на территории новой Ленинградской АЭС-1-2. Задача – охрана объекта. Непосредственно этим должна заниматься пехота. Мы лишь приданы ей на усиление. На месте выберем скрытные позиции для снайперов и маршруты патрульных групп. Проживаем во внутренней казарме на станции.
   Сенька по прозвищу Бой скривился.
   – Неуютно мне как-то, – поведал он. – Жить над атомным реактором…
   – А чего, девочка, ножки трясутся? – хохотнул кто-то из парней.
   – Трясутся, – согласился Сенька. – И у тебя должны трястись – после Чернобыля и Нью-Йорка.
   – Разговоры! – прикрикнул майор. Но все же отвлекся для пояснений: – Тоже мне, спецназ. Мирного атома испугались, как телки пугливые. Да на этой АЭС меры безопасности покруче, чем в Кремле. Тем более что ее охранять будем мы.
   – В Нью-Йорке тоже охрана была хоть куда. А все ж ее взорвали…
   Сенька умолк под тяжелым взглядом командира. Свистюк лишь несколько месяцев назад принял командование отрядом строптивых бойцов, и хотя случались небольшие оказии с субординацией, заставил подчиненных себя уважать.