По другую его сторону среди нескольких безжизненных тел обнаружился Свистюк. Майор сидел, обняв почерневшего от копоти Молодого, судорожно гладил турка по непокрытой голове:
– Сейчас, малыш. Сейчас станет легче. Ты открой пошире рот – чтобы уши отошли. А тогда мы с тобой поднимемся и покажем сраным террористам, что такое российские войска специального назначения.
– Вы живы? – спросила появившаяся невесть откуда Батурина.
– Более приятного вопроса мне в жизни никто не задавал, – вдруг расхохотался майор. В глазах его светилось что-то безумное. – Если все мои хлопцы в таком же состоянии, как я, то сегодняшний день – просто праздник какой-то.
– Ну, я к нашим пойду, – растерянно пробормотала телеведущая.
– Йды, дытятко, йды[3], – отечески согласился майор. – А мы тут воевать продолжим…
В живых осталось пятеро журналистов. Еще двое были тяжело ранены: одному оторвало руку, второй едва дышал, сипя пробитыми осколком легкими. Репортеры сбились в тесную группу за наклоненной взрывом кабиной здоровенного «КрАЗа». Без слов перебинтовывали раненых обрывками одежды и бинтами из чудом обнаруженной аптечки. Девушка бросилась помогать.
Оператора «Веб-ТВ» безудержно тошнило. Он сидел, обняв руками колени, и харкал желчью. Бормотал что-то о конце света.
– Рехнулся, – заметил журналист, которого руководство отстранило от выступлений в прямом эфире.
– Весь мир рехнулся, – ответила Людмила, стараясь не смотреть на обугленные тела.
Невероятным усилием сдержала рвотный порыв, отвернувшись от оператора.
Вспомнила вдруг, затряслась:
– А Ира где?
«Запрещенное» светило журналистики молча кивнуло в сторону. Под оторванным колесом грузовика лежало бесформенное нечто. Чуть поодаль, из воронки под дальними воротами ЛАЭС, виднелись халаты инженеров Дмитрия Всеволодова. Больше никому не удалось уйти от смертоносных разрывов.
Людмила без сил рухнула на бетон. Вцепилась себе в волосы и зарыдала.
Не найдя поблизости никакого гранатомета, Роман торопливо вернулся к проему ворот. Пехота отступала, некоторые бойцы уже торопливо вбежали во двор, но хватало и оставшихся на простреливаемом пространстве. И почти никто не думал, что заветный двор в настоящее время является настоящей ловушкой. Пока он казался спасением, и почти никто даже не пытался отстреливаться. Просто бежали, падали, вновь вскакивали… Напрасно уцелевшие в бою офицеры стремились восстановить подобие порядка. Их просто не слушали.
Ветров пристроился у краешка разломанной рамы ворот и попытался прикрыть отступавших. Короткими очередями поливал выдвигавшиеся из-за здания администрации тени. Крепко стискивал зубы, стараясь проигнорировать нарастающий рокот двигателей танка.
Еще кто-то засел неподалеку. И лупил откуда-то сверху пулемет. А так – даже не понять, есть ли еще кто живой и готовый драться до последнего – раз ничего другого все равно не остается.
Кому-то повезло миновать проем ворот, но очень многие полегли по дороге. Хотя некоторые из упавших еще продолжали ползти. Не каждого достала пуля – некоторые сообразили, залегли и теперь пытались достичь цели более медленным, зато менее опасным способом. Кто-то даже повернулся и стал отстреливаться.
Если бы не танк!
– Ты как? – Свистюк припал рядом с Романом, взглянул на поле боя.
Пули выбили каменную крошку рядом с ними. Пришлось пригнуться. Ветров воспользовался паузой, сменил магазин.
– Нормально.
До «нормально» было явно далеко, но раз жив, все прочее пока мелочи, не стоящие внимания. Или – пока жив?
На стене засели двое уцелевших снайперов. Длинные стволы В-94, потомков легендарных ПТР Великой Отечественной войны, шумно рыкали, посылая пулю за пулей. Тяжелейший снаряд калибра 12,7х108 миллиметров играючи пробивал бронежилеты врагов, доставая атакующих даже сквозь кирпичные стены полуразрушенных домов. Но против танковой брони снайперские винтовки были бессильны. Танк, обычная «семьдесят двойка», даже без активной защиты, – видно, цеплять ее не было у террористов времени, – неумолимо подкатывал ближе. Под прикрытием его брони двигалась вражеская пехота. К счастью, Т-72 пер под изрядным углом к воротам и не мог выпустить снаряд прямо во внутренний двор. Большая группа террористов скопилась у стен горящего административного здания.
Ба-бах!
Часть корпуса администрации рухнула, погребая под завалами пытавшихся укрыться там нападавших. Из-за облака пыли в небо устремилась очередь – погибший после смерти не перестал стрелять.
– Молодцы! Хорошо дали! – неизвестно кого похвалил Свистюк. – Знать бы, кто стрелял.
Вопрос был резонным. Тяжелого оружия выступившие на охрану ЛАЭС не имели.
Бах! Ба-бах! Луп! Луп!
Ракеты посыпались на обезображенный двор. Наступавшие разбежались.
– По своим стреляют, – удивленно заметил приползший к проему Орлов. – Хвала тебе, Господи, что умных террористов не бывает! А может, наши подошли?
Полковник был покрыт пылью и крошкой, но, кажется, каким-то чудом так и остался невредимым посреди всеобщей бойни.
Снаряды беспорядочно взрывались за внешней стеной. Ни один не попал в строения электростанции. Казалось, противники решили перестрелять друг друга. Даже танк застыл, пока танкисты решали, то ли двигаться дальше, то ли переключиться на нового противника.
В отдаленном лесочке, из которого перед тем велся огонь, вспыхнула громкая перестрелка. Там явно шел бой. Не легкая стычка, настоящее сражение.
– Ребята! Наши! – проорал Орлов со всех сил.
Чувствовалось, он бы с готовностью поднял уцелевших бойцов в контратаку, чтобы зажать террористов между двух огней. Только против танка на открытой местности любое наступление бесполезно.
У ворот стало чуть полегче. Пули продолжали свистеть, но в сравнении с тем, что было пару минут назад, их посвисты казались редкими.
Ветров воспользовался передышкой, высунулся и осмотрел ближайшие окрестности. Неподалеку, в какой-то сотне метров, рядом с убитым бойцом лежала самая дорогая вещь на свете – труба гранатомета. Вот только добраться до нее…
Если добежать до воронки, потом – до небольшого бугорка…
– Прикройте! – Роман вздохнул, словно собираясь нырнуть в холодную воду, и бросился к желанной находке.
– По триплексам бей! – кричал позади снайперам полковник. – Слепи его, гада! И пехоту отсекай! Пехоту!
Пули вздыбили фонтанчики чуть в стороне, но старший лейтенант уже достиг спасительной воронки и упал в нее. Перевел дух и, прижимаясь к земле, пополз к намеченному бугорку. Лучше уж медленнее, но целее.
Танк постоял и снова медленно двинулся вперед. В мужестве террористам отказать было нельзя. Даже с необеспеченным тылом они пытались достичь поставленной цели. А что им еще оставалось? Меньше двух часов до Питера – кто знает, вдруг оттуда пришлют подмогу? Пусть даже нет связи. Тянуть в любом случае не стоило.
В лесу тем временем стало немного тише. Ракеты перестали падать на станцию. Но передышка могла означать что угодно.
– Станцию откройте… – Полковник ругался самыми грязнейшими конструкциями. – Где, бля, обслуживающий персонал?
Ленинградская «атомка» молчала. Все, кто смог бы ответить на этот вопрос, погибли вместе с главным инженером еще во время первых взрывов. Молчали и пулеметные гнезда, установленные над воротами.
– Может, взрывчатку заложить? – прохрипел, обращаясь к полковнику, майор Свистюк.
Батю все-таки зацепило. Бронежилет на боку был разорван и окрасился кровью.
Орлов приподнялся на локте:
– У нас есть взрывчатка?
– У меня, старого хохла, все есть, – попытался улыбнуться майор. – Лишь бы машина целой была. Там имелось трошки.
– Лады! Взрывайте! Здесь все поляжем! – Полковник оглядел остатки своего воинства.
Оказавшись вне зоны обстрела, бойцы потихоньку приходили в себя. Перевязывали многочисленных раненых, кто-то извлек из уцелевшей машины цинки с патронами и теперь набивал опустевшие магазины.
На глаза Орлову попалась Батурина, и полковник немедленно приспособил журналистку к делу.
– Майора перевяжи! Не хрен без дела ошиваться!
Зажимая рот ладошкой, чтобы не стошнило, телеведущая занялась Свистюком. Батя скрипел зубами, но терпел, пока холодные женские пальчики опоясывали его живот обрывком бинта. Промедол Батя вколол себе сам.
А танк тем временем надвигался. Но и Ветров наконец дополз до вожделенной цели. К его немалому удивлению, гранатомет оказался «Вампиром». Каким образом новое оружие попало в войска, старший лейтенант не знал. Просто привык к гораздо более старым моделям, наследию предыдущей власти, а тут…
Судя по чистоте трубы, солдатик воспользоваться гранатометом не успел. Еще странно, что не бросил во время бегства. Гранаты, целых две штуки, так и покоились в чехлах на спине.
Зарядить грозное оружие было делом нескольких секунд.
Т-72 двигался уже не столь уверенно, словно на ощупь. Видно, выстрелы снайперов достигли цели, разбили триплексы, и экипаж не мог контролировать местность. Пехоты за махиной не было. Вернее, кто-то суетился у внешних стен электростанции, но находился далеко от грозной машины.
Танковая пушка с невероятным грохотом выпустила снаряд. Еще не отошедший от прежней контузии Ветров невольно дернулся.
Ничего. Враг проходил мимо, подставляя лежащему старлею борт. Нельзя упустить такой случай!
Пули иногда посвистывали над полем, и пришлось приложить некоторое усилие, чтобы оторваться от спасительной земли.
Двум смертям не бывать. Роман встал на колено, прицелился, благо до танка было-то с полсотни метров, и плавно спустил курок. Комбинированная граната впилась в не защищенный дополнительными экранами борт. Как раз туда, где под башней в автомате заряжания должен был храниться боекомплект.
Старший лейтенант машинально упал, потянул вторую и последнюю гранату, но она не понадобилась.
Несколько мгновений ничего не происходило. Танк продолжал все так же двигаться вперед, а затем словно вспух изнутри.
Грохот был такой, что заложило уши, а по голове словно ударили чем-то очень тяжелым. Башня «семьдесятдвойки» оторвалась, взлетела вверх, кувыркаясь, и рухнула на землю.
Ветров не слышал восторженных криков засевших в воротах и на стенах бойцов. В ушах у него стоял звон, мучительно хотелось немного полежать в тишине, однако нужно было уходить. Ветров подхватил гранатомет: вдруг еще понадобится. Где ползком, где – короткими перебежками, стал отступать к электростанции.
Он не мог знать, что бойцы Свистюка добились еще одного немалого успеха. Благодаря взрывчатке удалось приоткрыть одну из створок последних ворот, и первыми во внутренний двор электростанции ринулись Рыжий, кое-как оживший Молодой и сам майор.
– Давайте сюда – все чисто, – крикнул Рыжий, высовываясь из щели в воротах.
Полковник распорядился «впихнуть журналистов» и лишь затем занялся бойцами.
– Раненых туда заносите! Раненых! Патроны не забудьте! Куда «Утес» бросили? К теще на именины приехали, что ли? Да пошевеливайтесь, мать вашу тридцать три раза через колено!
Если бы кто еще объяснил, почему опустела станция, и что за враг вдруг атаковал ее, не считаясь с потерями!
Если бы!
Аналитическая программа «Мир»,
телевизионный канал Euronews
Тема: Глобальное потепление или?..
Подтема: Катаклизмы и природные бедствия
в 2012 году
Планируемый выход – 10 сентября 2012
(запрещена к трансляции в эфир как провокационная)
…по сравнению с любым годом нового или прошлого тысячелетий количество необъяснимых природных аномалий ужасает. Катаклизмы происходят с пугающей частотой. Кроме того, землетрясения, цунами, извержения вулканов, грозы, торнадо и другие природные бедствия обладают невероятной мощью и продолжительностью. Только ураган «Селеста-2», бушевавший на восточном побережье Североамериканского Содружества, унес жизни 4017 человек.
Мы можем проследить краткую хронологию самых масштабных бедствий, начиная с 1 января 2012.
3 января – так называемое ледяное мегацунами, или «Санта», вызванное землетрясением в Северном Ледовитом океане. Волна высотой в 62 метра обрушилась на северное побережье Евразии. Точное число погибших неизвестно, однако счет шел на десятки тысяч.
4 января – землетрясение разрушило береговой шельф неподалеку от города Мурманска, Российская Федерация. Часть суши ушла под воду (в том числе южный берег полуострова Рыбачий и северо-западный берег острова Кильдин), образовались два новых острова. Несмотря на то, что землетрясение было несильным для таких масштабов – всего шесть баллов, во время обвала береговой линии погибло 162 человека.
8 января – в Европейском Союзе зарегистрирована рекордная минусовая температура. Ртутный столбец упал до отметки 35 градусов по Цельсию, что на четыре градуса превышает рекорд 2010 года, зарегистрированный в Польше (31 °С). Морозы держались пять дней. От обморожений умерли девятнадцать человек, более двух тысяч британцев попали в больницу с диагнозом «переохлаждение».
14 января – дожди и резкое потепление на Британских островах. Пострадали двенадцать городов. Наводнения унесли жизни 3245 человек. Примерно столько же пропали без вести.
29 января – окрестности города Нук, Гренландия, заволокло паром, предположительно вызванным резкой активизацией гейзеров.
31 января – после нескольких масштабных бурь в канадской части Североамериканского Содружества начались наводнения. Погибли примерно 200 человек.
Как видим, в январе 2012 года были зарегистрированы аномальные колебания температур, причем по всему Северному полушарию планеты. Ученые не сумели однозначно объяснить этот феномен. Кроме версии глобального потепления выдвигались десятки гипотез. Некоторые из них порой – самые фантастические. Вот одна из них.
Говард Лавербах из Института погоды в Ньюкасле, Британия, предположил, что в океане формируется новое теплое течение, масштабами почти приближенное к Гольфстриму. Подводный поток тепла (от неизвестных действующих вулканов, разломов земной коры или из-за резкого вливания пресной воды в океан) привел к катастрофическим последствиям: ледники продолжили стремительное таяние, а холодный воздух, «вытолкнутый» из воздушного пространства над океанами, «вышел» на побережья Евразии и Северной Америки.
Лаборатории, осуществляющие наблюдение за подводными течениями, не подтвердили гипотезу доктора Лавербаха. Согласно их данным, изменения температур в океанах не выходили за среднестатистическую норму.
Как бы то ни было, начиная с января этого года, масштабы стихийных бедствий увеличиваются. Практически каждый день синоптики регистрируют один-два урагана в Северном и Южном полушариях. На вопрос, что происходит с планетой, никто не может дать однозначного ответа. Фонд Альфреда Бернхарда Нобеля даже учредил отдельную премию и пообещал вручить ее тому, кто первый разгадает загадку природы-2012.
Перейдем к февралю…
Местонахождение не определено,
– Сейчас, малыш. Сейчас станет легче. Ты открой пошире рот – чтобы уши отошли. А тогда мы с тобой поднимемся и покажем сраным террористам, что такое российские войска специального назначения.
– Вы живы? – спросила появившаяся невесть откуда Батурина.
– Более приятного вопроса мне в жизни никто не задавал, – вдруг расхохотался майор. В глазах его светилось что-то безумное. – Если все мои хлопцы в таком же состоянии, как я, то сегодняшний день – просто праздник какой-то.
– Ну, я к нашим пойду, – растерянно пробормотала телеведущая.
– Йды, дытятко, йды[3], – отечески согласился майор. – А мы тут воевать продолжим…
В живых осталось пятеро журналистов. Еще двое были тяжело ранены: одному оторвало руку, второй едва дышал, сипя пробитыми осколком легкими. Репортеры сбились в тесную группу за наклоненной взрывом кабиной здоровенного «КрАЗа». Без слов перебинтовывали раненых обрывками одежды и бинтами из чудом обнаруженной аптечки. Девушка бросилась помогать.
Оператора «Веб-ТВ» безудержно тошнило. Он сидел, обняв руками колени, и харкал желчью. Бормотал что-то о конце света.
– Рехнулся, – заметил журналист, которого руководство отстранило от выступлений в прямом эфире.
– Весь мир рехнулся, – ответила Людмила, стараясь не смотреть на обугленные тела.
Невероятным усилием сдержала рвотный порыв, отвернувшись от оператора.
Вспомнила вдруг, затряслась:
– А Ира где?
«Запрещенное» светило журналистики молча кивнуло в сторону. Под оторванным колесом грузовика лежало бесформенное нечто. Чуть поодаль, из воронки под дальними воротами ЛАЭС, виднелись халаты инженеров Дмитрия Всеволодова. Больше никому не удалось уйти от смертоносных разрывов.
Людмила без сил рухнула на бетон. Вцепилась себе в волосы и зарыдала.
Не найдя поблизости никакого гранатомета, Роман торопливо вернулся к проему ворот. Пехота отступала, некоторые бойцы уже торопливо вбежали во двор, но хватало и оставшихся на простреливаемом пространстве. И почти никто не думал, что заветный двор в настоящее время является настоящей ловушкой. Пока он казался спасением, и почти никто даже не пытался отстреливаться. Просто бежали, падали, вновь вскакивали… Напрасно уцелевшие в бою офицеры стремились восстановить подобие порядка. Их просто не слушали.
Ветров пристроился у краешка разломанной рамы ворот и попытался прикрыть отступавших. Короткими очередями поливал выдвигавшиеся из-за здания администрации тени. Крепко стискивал зубы, стараясь проигнорировать нарастающий рокот двигателей танка.
Еще кто-то засел неподалеку. И лупил откуда-то сверху пулемет. А так – даже не понять, есть ли еще кто живой и готовый драться до последнего – раз ничего другого все равно не остается.
Кому-то повезло миновать проем ворот, но очень многие полегли по дороге. Хотя некоторые из упавших еще продолжали ползти. Не каждого достала пуля – некоторые сообразили, залегли и теперь пытались достичь цели более медленным, зато менее опасным способом. Кто-то даже повернулся и стал отстреливаться.
Если бы не танк!
– Ты как? – Свистюк припал рядом с Романом, взглянул на поле боя.
Пули выбили каменную крошку рядом с ними. Пришлось пригнуться. Ветров воспользовался паузой, сменил магазин.
– Нормально.
До «нормально» было явно далеко, но раз жив, все прочее пока мелочи, не стоящие внимания. Или – пока жив?
На стене засели двое уцелевших снайперов. Длинные стволы В-94, потомков легендарных ПТР Великой Отечественной войны, шумно рыкали, посылая пулю за пулей. Тяжелейший снаряд калибра 12,7х108 миллиметров играючи пробивал бронежилеты врагов, доставая атакующих даже сквозь кирпичные стены полуразрушенных домов. Но против танковой брони снайперские винтовки были бессильны. Танк, обычная «семьдесят двойка», даже без активной защиты, – видно, цеплять ее не было у террористов времени, – неумолимо подкатывал ближе. Под прикрытием его брони двигалась вражеская пехота. К счастью, Т-72 пер под изрядным углом к воротам и не мог выпустить снаряд прямо во внутренний двор. Большая группа террористов скопилась у стен горящего административного здания.
Ба-бах!
Часть корпуса администрации рухнула, погребая под завалами пытавшихся укрыться там нападавших. Из-за облака пыли в небо устремилась очередь – погибший после смерти не перестал стрелять.
– Молодцы! Хорошо дали! – неизвестно кого похвалил Свистюк. – Знать бы, кто стрелял.
Вопрос был резонным. Тяжелого оружия выступившие на охрану ЛАЭС не имели.
Бах! Ба-бах! Луп! Луп!
Ракеты посыпались на обезображенный двор. Наступавшие разбежались.
– По своим стреляют, – удивленно заметил приползший к проему Орлов. – Хвала тебе, Господи, что умных террористов не бывает! А может, наши подошли?
Полковник был покрыт пылью и крошкой, но, кажется, каким-то чудом так и остался невредимым посреди всеобщей бойни.
Снаряды беспорядочно взрывались за внешней стеной. Ни один не попал в строения электростанции. Казалось, противники решили перестрелять друг друга. Даже танк застыл, пока танкисты решали, то ли двигаться дальше, то ли переключиться на нового противника.
В отдаленном лесочке, из которого перед тем велся огонь, вспыхнула громкая перестрелка. Там явно шел бой. Не легкая стычка, настоящее сражение.
– Ребята! Наши! – проорал Орлов со всех сил.
Чувствовалось, он бы с готовностью поднял уцелевших бойцов в контратаку, чтобы зажать террористов между двух огней. Только против танка на открытой местности любое наступление бесполезно.
У ворот стало чуть полегче. Пули продолжали свистеть, но в сравнении с тем, что было пару минут назад, их посвисты казались редкими.
Ветров воспользовался передышкой, высунулся и осмотрел ближайшие окрестности. Неподалеку, в какой-то сотне метров, рядом с убитым бойцом лежала самая дорогая вещь на свете – труба гранатомета. Вот только добраться до нее…
Если добежать до воронки, потом – до небольшого бугорка…
– Прикройте! – Роман вздохнул, словно собираясь нырнуть в холодную воду, и бросился к желанной находке.
– По триплексам бей! – кричал позади снайперам полковник. – Слепи его, гада! И пехоту отсекай! Пехоту!
Пули вздыбили фонтанчики чуть в стороне, но старший лейтенант уже достиг спасительной воронки и упал в нее. Перевел дух и, прижимаясь к земле, пополз к намеченному бугорку. Лучше уж медленнее, но целее.
Танк постоял и снова медленно двинулся вперед. В мужестве террористам отказать было нельзя. Даже с необеспеченным тылом они пытались достичь поставленной цели. А что им еще оставалось? Меньше двух часов до Питера – кто знает, вдруг оттуда пришлют подмогу? Пусть даже нет связи. Тянуть в любом случае не стоило.
В лесу тем временем стало немного тише. Ракеты перестали падать на станцию. Но передышка могла означать что угодно.
– Станцию откройте… – Полковник ругался самыми грязнейшими конструкциями. – Где, бля, обслуживающий персонал?
Ленинградская «атомка» молчала. Все, кто смог бы ответить на этот вопрос, погибли вместе с главным инженером еще во время первых взрывов. Молчали и пулеметные гнезда, установленные над воротами.
– Может, взрывчатку заложить? – прохрипел, обращаясь к полковнику, майор Свистюк.
Батю все-таки зацепило. Бронежилет на боку был разорван и окрасился кровью.
Орлов приподнялся на локте:
– У нас есть взрывчатка?
– У меня, старого хохла, все есть, – попытался улыбнуться майор. – Лишь бы машина целой была. Там имелось трошки.
– Лады! Взрывайте! Здесь все поляжем! – Полковник оглядел остатки своего воинства.
Оказавшись вне зоны обстрела, бойцы потихоньку приходили в себя. Перевязывали многочисленных раненых, кто-то извлек из уцелевшей машины цинки с патронами и теперь набивал опустевшие магазины.
На глаза Орлову попалась Батурина, и полковник немедленно приспособил журналистку к делу.
– Майора перевяжи! Не хрен без дела ошиваться!
Зажимая рот ладошкой, чтобы не стошнило, телеведущая занялась Свистюком. Батя скрипел зубами, но терпел, пока холодные женские пальчики опоясывали его живот обрывком бинта. Промедол Батя вколол себе сам.
А танк тем временем надвигался. Но и Ветров наконец дополз до вожделенной цели. К его немалому удивлению, гранатомет оказался «Вампиром». Каким образом новое оружие попало в войска, старший лейтенант не знал. Просто привык к гораздо более старым моделям, наследию предыдущей власти, а тут…
Судя по чистоте трубы, солдатик воспользоваться гранатометом не успел. Еще странно, что не бросил во время бегства. Гранаты, целых две штуки, так и покоились в чехлах на спине.
Зарядить грозное оружие было делом нескольких секунд.
Т-72 двигался уже не столь уверенно, словно на ощупь. Видно, выстрелы снайперов достигли цели, разбили триплексы, и экипаж не мог контролировать местность. Пехоты за махиной не было. Вернее, кто-то суетился у внешних стен электростанции, но находился далеко от грозной машины.
Танковая пушка с невероятным грохотом выпустила снаряд. Еще не отошедший от прежней контузии Ветров невольно дернулся.
Ничего. Враг проходил мимо, подставляя лежащему старлею борт. Нельзя упустить такой случай!
Пули иногда посвистывали над полем, и пришлось приложить некоторое усилие, чтобы оторваться от спасительной земли.
Двум смертям не бывать. Роман встал на колено, прицелился, благо до танка было-то с полсотни метров, и плавно спустил курок. Комбинированная граната впилась в не защищенный дополнительными экранами борт. Как раз туда, где под башней в автомате заряжания должен был храниться боекомплект.
Старший лейтенант машинально упал, потянул вторую и последнюю гранату, но она не понадобилась.
Несколько мгновений ничего не происходило. Танк продолжал все так же двигаться вперед, а затем словно вспух изнутри.
Грохот был такой, что заложило уши, а по голове словно ударили чем-то очень тяжелым. Башня «семьдесятдвойки» оторвалась, взлетела вверх, кувыркаясь, и рухнула на землю.
Ветров не слышал восторженных криков засевших в воротах и на стенах бойцов. В ушах у него стоял звон, мучительно хотелось немного полежать в тишине, однако нужно было уходить. Ветров подхватил гранатомет: вдруг еще понадобится. Где ползком, где – короткими перебежками, стал отступать к электростанции.
Он не мог знать, что бойцы Свистюка добились еще одного немалого успеха. Благодаря взрывчатке удалось приоткрыть одну из створок последних ворот, и первыми во внутренний двор электростанции ринулись Рыжий, кое-как оживший Молодой и сам майор.
– Давайте сюда – все чисто, – крикнул Рыжий, высовываясь из щели в воротах.
Полковник распорядился «впихнуть журналистов» и лишь затем занялся бойцами.
– Раненых туда заносите! Раненых! Патроны не забудьте! Куда «Утес» бросили? К теще на именины приехали, что ли? Да пошевеливайтесь, мать вашу тридцать три раза через колено!
Если бы кто еще объяснил, почему опустела станция, и что за враг вдруг атаковал ее, не считаясь с потерями!
Если бы!
Аналитическая программа «Мир»,
телевизионный канал Euronews
Тема: Глобальное потепление или?..
Подтема: Катаклизмы и природные бедствия
в 2012 году
Планируемый выход – 10 сентября 2012
(запрещена к трансляции в эфир как провокационная)
…по сравнению с любым годом нового или прошлого тысячелетий количество необъяснимых природных аномалий ужасает. Катаклизмы происходят с пугающей частотой. Кроме того, землетрясения, цунами, извержения вулканов, грозы, торнадо и другие природные бедствия обладают невероятной мощью и продолжительностью. Только ураган «Селеста-2», бушевавший на восточном побережье Североамериканского Содружества, унес жизни 4017 человек.
Мы можем проследить краткую хронологию самых масштабных бедствий, начиная с 1 января 2012.
3 января – так называемое ледяное мегацунами, или «Санта», вызванное землетрясением в Северном Ледовитом океане. Волна высотой в 62 метра обрушилась на северное побережье Евразии. Точное число погибших неизвестно, однако счет шел на десятки тысяч.
4 января – землетрясение разрушило береговой шельф неподалеку от города Мурманска, Российская Федерация. Часть суши ушла под воду (в том числе южный берег полуострова Рыбачий и северо-западный берег острова Кильдин), образовались два новых острова. Несмотря на то, что землетрясение было несильным для таких масштабов – всего шесть баллов, во время обвала береговой линии погибло 162 человека.
8 января – в Европейском Союзе зарегистрирована рекордная минусовая температура. Ртутный столбец упал до отметки 35 градусов по Цельсию, что на четыре градуса превышает рекорд 2010 года, зарегистрированный в Польше (31 °С). Морозы держались пять дней. От обморожений умерли девятнадцать человек, более двух тысяч британцев попали в больницу с диагнозом «переохлаждение».
14 января – дожди и резкое потепление на Британских островах. Пострадали двенадцать городов. Наводнения унесли жизни 3245 человек. Примерно столько же пропали без вести.
29 января – окрестности города Нук, Гренландия, заволокло паром, предположительно вызванным резкой активизацией гейзеров.
31 января – после нескольких масштабных бурь в канадской части Североамериканского Содружества начались наводнения. Погибли примерно 200 человек.
Как видим, в январе 2012 года были зарегистрированы аномальные колебания температур, причем по всему Северному полушарию планеты. Ученые не сумели однозначно объяснить этот феномен. Кроме версии глобального потепления выдвигались десятки гипотез. Некоторые из них порой – самые фантастические. Вот одна из них.
Говард Лавербах из Института погоды в Ньюкасле, Британия, предположил, что в океане формируется новое теплое течение, масштабами почти приближенное к Гольфстриму. Подводный поток тепла (от неизвестных действующих вулканов, разломов земной коры или из-за резкого вливания пресной воды в океан) привел к катастрофическим последствиям: ледники продолжили стремительное таяние, а холодный воздух, «вытолкнутый» из воздушного пространства над океанами, «вышел» на побережья Евразии и Северной Америки.
Лаборатории, осуществляющие наблюдение за подводными течениями, не подтвердили гипотезу доктора Лавербаха. Согласно их данным, изменения температур в океанах не выходили за среднестатистическую норму.
Как бы то ни было, начиная с января этого года, масштабы стихийных бедствий увеличиваются. Практически каждый день синоптики регистрируют один-два урагана в Северном и Южном полушариях. На вопрос, что происходит с планетой, никто не может дать однозначного ответа. Фонд Альфреда Бернхарда Нобеля даже учредил отдельную премию и пообещал вручить ее тому, кто первый разгадает загадку природы-2012.
Перейдем к февралю…
Местонахождение не определено,
Израиль
7 июля 2012
На поверхности планеты никогда не бывает тишины. В горах слышны перестуки камней и трели ветра. В океане шумят, накатываясь на берега, волны. В полях колышутся колосья. Леса полны шелеста листвы и птичьих голосов.
Настоящая тишина царит только под землей. Изредка можно услышать падение камней или странное шуршание за бетонными стенами. Кто-то из охранников закашляется, притопнет, и короткое эхо скользнет по коридорам. Но ненадолго. Подземный мрак поглотит любые звуки. Миг, и вновь наступит безмолвие. Навалится на сознание, почти осязаемо прижмет к кровати невообразимо тяжелыми пластами земли.
Мари плотнее укрылась одеялом и обняла подушку. Мысли лихорадочно метались, по лбу стекали горошины холодного пота. Сдерживать истерику казалось безнадежным делом. Проклятая память все время подсовывала обращение Управляющего Четвертым сектором.
Девушка выбрасывала из монолога наиболее заунывные цитаты, пыталась рассмотреть картину в целом. Но безнадежно сдавалась на милость панического страха.
– Крепчайте, – сказал он, несокрушимым бастионом возвышаясь на сцене Комнаты Развлечений. Фосфоресцирующий свет, льющийся из полосок-светильников на стенах, обволакивал его фигуру мистическим ореолом. – Это все, что нам осталось…
Напыщенность, пафос и шаблонные фразы. Деланое сочувствие. Фальшивое сопереживание. Вот как видела Мари этого высокого старика. Девушка чувствовала исходящее от него спокойствие, но принять его не могла. Оно казалось уж слишком навязчивым.
– Держитесь и сумейте осознать тот факт, что Земля превратилась в разоренную пустыню, на девяносто пять процентов покрытую морями. Смотрите, – на белоснежном экране поплыли полосы, затем появилось изображение какой-то местности, сфотографированной со спутника. Кусочек горящего леса. Выжженное поле. Руины маленькой фермы. Одинокие зубцы частокола. Полусгнивший труп собаки у разрушенного крыльца. – Это окрестности Хайфы. – Изображение мигнуло и сменилось фотографией, сделанной с высоты птичьего полета. Нагромождение разломанного бетона и камня. Изогнутые колья толстой арматуры. Оплавленный асфальт, покрытый копотью. Громадные трещины в земле, в одной из них плещется оранжевое пламя. – А это Хайфа… Здесь произошел разлом земной коры…
Кто-то из зрителей застонал.
– Я понимаю, – помолчав несколько секунд, продолжил Управляющий. – Мне тоже больно, и эту боль не передать словами. Все мои родственники остались там… – короткое движение пальцем вверх. – Их не успели спасти… Но сам я выжил. И пришел вместе с вами сюда, чтобы пережить этот ужас. Чтобы, когда все успокоится, мы вышли на поверхность и создали новое человечество. И сделали все, чтобы наши дети не наделали тех же ошибок, что и мы в начале этого тысячелетия. Держитесь, братья и сестры!..
«Заученные фразы. Ничего не значащая болтовня. Да он сам не верит в то, что говорит! Вроде и лицо поднял, и смотрит прямо. Чем же он мне не нравится? Мерзкий старикашка, пытающийся говорить о том, чего почувствовать не в силах».
Мари казалось, что в этот самый момент в других секторах со сцены вещает вот такой же представительный мужчина. Пронзительный взгляд, почтенная седина на висках, волевой подбородок. Человек, которому нельзя не поверить. Но она не верила. Не могла осознать, что все кончено.
«Агей не умер! – кричала она, не слыша, о чем говорит Управляющий. – Это все неправда!»
– Что случилось? – через силу спросила Мари, не чувствуя, что повторяется. – Почему это произошло? Как такое случилось?
Управляющий поднял руки и сомкнул кончики растопыренных пальцев перед солнечным сплетением. За очками блеснули полные боли глаза. Или показалось? Быть может, он просто прищурился?
– Я не ученый – всего лишь администратор, – скромно начал он. – Однако постараюсь ответить на ваш вопрос. Видите ли, человечество совершенно не следило за экологией. Политики и бизнесмены больше заботились о месте под солнцем, чем о сохранности окружающей среды. В прошлом году, согласно правительственным сводкам, стремительное развитие глобального потепления стало необратимым. Уровень кислорода в атмосфере упал до критической отметки в девятнадцать процентов; еще немного, и на открытом воздухе не смогла бы загореться свеча. Химические выбросы, ранее опускавшиеся в почву, начали подниматься в верхние слои атмосферы. Возросла концентрация парниковых газов. Дыры в озоновом слое уже не успевали затягиваться – поблагодарим за это также и наших китайских товарищей, которые, начиная с лета 2011-го, каждый месяц отправляли в космос по десятку ракет. Четыре нефтяных пятна – результат терактов против North American Patrol – погибло более половины всего планктона в океанах…
При этих словах в зале хмыкнул Давид – тот самый парень, с которым Мари разговаривала, путешествуя на каталке. Он сидел чуть левее, на три ряда ближе к сцене. Повернул голову, глянул на Мари. Вопросительно поднял брови.
«Что я говорил?!» – спрашивали его темно-карие глаза. В них светился детский восторг. Словно Давид не думал о том, что мир погиб. Он радовался тому, что оказался прав.
– …и другие неблагоприятные факторы прибавились к росту солнечной активности, который наблюдался с начала этого столетия, – продолжал Управляющей. – Солнце расплавило лед в полярных областях. Северные Европа, Азия и Америка частично оказались под водой. Начиная с две тысячи одиннадцатого, мировая общественность наблюдала наводнения и бури разрушительной силы. Только в Израиле за два последних года произошло более четырех десятков катаклизмов…
Мягкий голос оратора убаюкивал. Сознание отключалось, не в силах осознать правдивость слов Управляющего. Хотелось свернуться калачиком в этом мягком кресле. Уснуть, и чтобы сильные руки бережно накрыли тебя шерстяным пледом. А потом проснуться и узнать, что все приснилось. Глаза закрывались. «Спать. Тебе надо поспать. И все будет хорошо. Хорошо!..»
Но страшная реальность никуда не уходила. Слова Управляющего прорывались сквозь полудрему. Каждый новый звук врезался в подкорку головного мозга. Тупым ножом кромсал сознание. «Ураган «Идальго» прошел через Гибралтар. Теперь на территориях от Кадиса до Рабата образовалось новое море. Города Алжир, Тунис и греческие острова под водой… – Хочу уснуть. Хочу уйти отсюда хотя бы во сне! – …и обрушился на северные побережья Африки и Аравийского полуострова… – Спать. Уйти отсюда в грезах. И никогда не просыпаться! Пусть все будет хорошо!.. – Высотой около сорока метров… на десятки километров прошел в глубь страны… Все, кто обитал в прибережной зоне Израиля, погибли… – Ну дайте же мне уснуть! Заберите меня. Лучше сдохнуть, чем пережить этот ужас! – …после землетрясения. Между городами Ашдод и Бейт-Шемеш образовалась гигантская трещина… – Хочу уйти. Заберите меня! – …прошла к заливу Акаба через окрестности Беэр-Шева…»
– Скажите? – Мари очнулась от бархатного голоса Давида. – На месте Хадеры также хозяйничает океан?
Управляющий заворошил бумагами, которые сжимал в руках. Нашел необходимую страницу, уперся в нее взглядом.
– К сожалению, – вздохнул он. – Хадера под водой.
– Спасибо, – кивнул Давид без каких-либо эмоций. – Теперь я знаю…
Управляющий продолжил рассказывать. Он ни разу не переступил с ноги на ногу, ни разу не кашлянул. Даже старался смотреть в одну точку. Словно боялся нарушить обреченное спокойствие зрителей.
«Только бы народ не вспугнуть? – думала Мари. – А ведь мужик боится! Вдруг люди опомнятся и ударятся в панику? Дрожит от одной мысли о том, что «зэки» с воплями бросятся вон из Убежища – в попытке вернуться на поверхность и разыскать погибших родственников. Интересно, каким образом военным удалось так спокойно доставить сюда столько народа? Если верить фильмам, люди частенько устраивают сцены и гибнут в давке, спасаясь от катаклизма. А наши тихо позволили уволочь себя под землю и даже шума не поднимали…»
На стенах мерцали, то наливаясь силой, то угасая, горизонтальные полосы фосфорных светильников. Зал периодически погружался во тьму и вновь озарялся, высвечивая высокую фигуру на сцене.
«Пророк недоделанный, – зло подумала Мари. – Лучше бы сказал, как дальше жить. Не могу я больше слушать эти кровавые цифры. Там погибло столько, тут – еще больше… Зачем мне это?»
– …никто не успел спастись. Восемь миллионов жителей всего за несколько минут, пока расширялся разлом, пропали без вести. Нам удалось спасти единицы. Но вы, друзья, – сильные личности. Нам с вами удастся выйти из Убежища и построить новое государство. Настоящую Землю Обетованную, заветный рай на земле, обещанный Моисеем. И даю вам слово, спасенные, мы преодолеем все трудности. А пока отдохнем. Расслабимся. Пусть сон восстанавливает силы. И теплота…
Сон заливал сознание, поглаживал волосы, утяжелял ресницы. Несмотря на гнетущую атмосферу, спать под землей хотелось постоянно. Лежать, прижавшись к мягкой подушке. И пусть себе время летит, уносит все беды в глубокое прошлое.
– И что нам теперь делать? – спросила Мари, борясь с сонливостью и едва сдерживая зевоту. Очень странно: тело дрожит от нервного истощения, душу терзают муки, а сознание сворачивается клубочком. «Неужели я такая бессердечная? Или просто устала? И почему рядом со мной все дремлют?» – Какова теперь программа партии? Будем долбить камень и строить подземные города? Начнем питаться землеройками и лизать кристаллики соли? А потом придумаем технологию переработки кала, и вперед – цикл вечного питания?
Управляющий улыбался, взирая на девушку поверх очков.
– Давайте для начала избавимся от мешающих мыслей. Отдохнем. Расслабимся. Прислушаемся к дыханию. Оно очень ровное… ровное… ровное! Ровное и спокойное. Наши руки расслабляются. Мышцы шеи расслабляются. Мы дышим ровно и спокойно. Мы успокаиваемся. Мы чувствуем себя замечательно. Нам легко и спокойно. Нам спокойно. Нам тепло и спокойно. Легкость и теплота разливаются по телу. Мы спим. Забудем горести и несчастья. Представим новое будущее, легкое и беззаботное…
«Что за чушь он несет?» Веки налились невероятной тяжестью. Мари с трудом держала их открытыми. Она ничего не понимала, забыла, где находится. И страх перед подземной темнотой действительно отступил. В ушах звучало только ровное дыхание четырех сотен зрителей. Все спали. Вкрадчивый и одновременно сильный голос Управляющего монотонно напевал:
– Мы спим. И будем спать до тех пор, пока не успокоится планета. Будем отдыхать. Вдоволь есть и пить, чтобы сохранять здоровье. Мы начнем новую жизнь. И наши дети будут намного счастливее нас. Они исполнят предначертанное Отцами…
Настоящая тишина царит только под землей. Изредка можно услышать падение камней или странное шуршание за бетонными стенами. Кто-то из охранников закашляется, притопнет, и короткое эхо скользнет по коридорам. Но ненадолго. Подземный мрак поглотит любые звуки. Миг, и вновь наступит безмолвие. Навалится на сознание, почти осязаемо прижмет к кровати невообразимо тяжелыми пластами земли.
Мари плотнее укрылась одеялом и обняла подушку. Мысли лихорадочно метались, по лбу стекали горошины холодного пота. Сдерживать истерику казалось безнадежным делом. Проклятая память все время подсовывала обращение Управляющего Четвертым сектором.
Девушка выбрасывала из монолога наиболее заунывные цитаты, пыталась рассмотреть картину в целом. Но безнадежно сдавалась на милость панического страха.
– Крепчайте, – сказал он, несокрушимым бастионом возвышаясь на сцене Комнаты Развлечений. Фосфоресцирующий свет, льющийся из полосок-светильников на стенах, обволакивал его фигуру мистическим ореолом. – Это все, что нам осталось…
Напыщенность, пафос и шаблонные фразы. Деланое сочувствие. Фальшивое сопереживание. Вот как видела Мари этого высокого старика. Девушка чувствовала исходящее от него спокойствие, но принять его не могла. Оно казалось уж слишком навязчивым.
– Держитесь и сумейте осознать тот факт, что Земля превратилась в разоренную пустыню, на девяносто пять процентов покрытую морями. Смотрите, – на белоснежном экране поплыли полосы, затем появилось изображение какой-то местности, сфотографированной со спутника. Кусочек горящего леса. Выжженное поле. Руины маленькой фермы. Одинокие зубцы частокола. Полусгнивший труп собаки у разрушенного крыльца. – Это окрестности Хайфы. – Изображение мигнуло и сменилось фотографией, сделанной с высоты птичьего полета. Нагромождение разломанного бетона и камня. Изогнутые колья толстой арматуры. Оплавленный асфальт, покрытый копотью. Громадные трещины в земле, в одной из них плещется оранжевое пламя. – А это Хайфа… Здесь произошел разлом земной коры…
Кто-то из зрителей застонал.
– Я понимаю, – помолчав несколько секунд, продолжил Управляющий. – Мне тоже больно, и эту боль не передать словами. Все мои родственники остались там… – короткое движение пальцем вверх. – Их не успели спасти… Но сам я выжил. И пришел вместе с вами сюда, чтобы пережить этот ужас. Чтобы, когда все успокоится, мы вышли на поверхность и создали новое человечество. И сделали все, чтобы наши дети не наделали тех же ошибок, что и мы в начале этого тысячелетия. Держитесь, братья и сестры!..
«Заученные фразы. Ничего не значащая болтовня. Да он сам не верит в то, что говорит! Вроде и лицо поднял, и смотрит прямо. Чем же он мне не нравится? Мерзкий старикашка, пытающийся говорить о том, чего почувствовать не в силах».
Мари казалось, что в этот самый момент в других секторах со сцены вещает вот такой же представительный мужчина. Пронзительный взгляд, почтенная седина на висках, волевой подбородок. Человек, которому нельзя не поверить. Но она не верила. Не могла осознать, что все кончено.
«Агей не умер! – кричала она, не слыша, о чем говорит Управляющий. – Это все неправда!»
– Что случилось? – через силу спросила Мари, не чувствуя, что повторяется. – Почему это произошло? Как такое случилось?
Управляющий поднял руки и сомкнул кончики растопыренных пальцев перед солнечным сплетением. За очками блеснули полные боли глаза. Или показалось? Быть может, он просто прищурился?
– Я не ученый – всего лишь администратор, – скромно начал он. – Однако постараюсь ответить на ваш вопрос. Видите ли, человечество совершенно не следило за экологией. Политики и бизнесмены больше заботились о месте под солнцем, чем о сохранности окружающей среды. В прошлом году, согласно правительственным сводкам, стремительное развитие глобального потепления стало необратимым. Уровень кислорода в атмосфере упал до критической отметки в девятнадцать процентов; еще немного, и на открытом воздухе не смогла бы загореться свеча. Химические выбросы, ранее опускавшиеся в почву, начали подниматься в верхние слои атмосферы. Возросла концентрация парниковых газов. Дыры в озоновом слое уже не успевали затягиваться – поблагодарим за это также и наших китайских товарищей, которые, начиная с лета 2011-го, каждый месяц отправляли в космос по десятку ракет. Четыре нефтяных пятна – результат терактов против North American Patrol – погибло более половины всего планктона в океанах…
При этих словах в зале хмыкнул Давид – тот самый парень, с которым Мари разговаривала, путешествуя на каталке. Он сидел чуть левее, на три ряда ближе к сцене. Повернул голову, глянул на Мари. Вопросительно поднял брови.
«Что я говорил?!» – спрашивали его темно-карие глаза. В них светился детский восторг. Словно Давид не думал о том, что мир погиб. Он радовался тому, что оказался прав.
– …и другие неблагоприятные факторы прибавились к росту солнечной активности, который наблюдался с начала этого столетия, – продолжал Управляющей. – Солнце расплавило лед в полярных областях. Северные Европа, Азия и Америка частично оказались под водой. Начиная с две тысячи одиннадцатого, мировая общественность наблюдала наводнения и бури разрушительной силы. Только в Израиле за два последних года произошло более четырех десятков катаклизмов…
Мягкий голос оратора убаюкивал. Сознание отключалось, не в силах осознать правдивость слов Управляющего. Хотелось свернуться калачиком в этом мягком кресле. Уснуть, и чтобы сильные руки бережно накрыли тебя шерстяным пледом. А потом проснуться и узнать, что все приснилось. Глаза закрывались. «Спать. Тебе надо поспать. И все будет хорошо. Хорошо!..»
Но страшная реальность никуда не уходила. Слова Управляющего прорывались сквозь полудрему. Каждый новый звук врезался в подкорку головного мозга. Тупым ножом кромсал сознание. «Ураган «Идальго» прошел через Гибралтар. Теперь на территориях от Кадиса до Рабата образовалось новое море. Города Алжир, Тунис и греческие острова под водой… – Хочу уснуть. Хочу уйти отсюда хотя бы во сне! – …и обрушился на северные побережья Африки и Аравийского полуострова… – Спать. Уйти отсюда в грезах. И никогда не просыпаться! Пусть все будет хорошо!.. – Высотой около сорока метров… на десятки километров прошел в глубь страны… Все, кто обитал в прибережной зоне Израиля, погибли… – Ну дайте же мне уснуть! Заберите меня. Лучше сдохнуть, чем пережить этот ужас! – …после землетрясения. Между городами Ашдод и Бейт-Шемеш образовалась гигантская трещина… – Хочу уйти. Заберите меня! – …прошла к заливу Акаба через окрестности Беэр-Шева…»
– Скажите? – Мари очнулась от бархатного голоса Давида. – На месте Хадеры также хозяйничает океан?
Управляющий заворошил бумагами, которые сжимал в руках. Нашел необходимую страницу, уперся в нее взглядом.
– К сожалению, – вздохнул он. – Хадера под водой.
– Спасибо, – кивнул Давид без каких-либо эмоций. – Теперь я знаю…
Управляющий продолжил рассказывать. Он ни разу не переступил с ноги на ногу, ни разу не кашлянул. Даже старался смотреть в одну точку. Словно боялся нарушить обреченное спокойствие зрителей.
«Только бы народ не вспугнуть? – думала Мари. – А ведь мужик боится! Вдруг люди опомнятся и ударятся в панику? Дрожит от одной мысли о том, что «зэки» с воплями бросятся вон из Убежища – в попытке вернуться на поверхность и разыскать погибших родственников. Интересно, каким образом военным удалось так спокойно доставить сюда столько народа? Если верить фильмам, люди частенько устраивают сцены и гибнут в давке, спасаясь от катаклизма. А наши тихо позволили уволочь себя под землю и даже шума не поднимали…»
На стенах мерцали, то наливаясь силой, то угасая, горизонтальные полосы фосфорных светильников. Зал периодически погружался во тьму и вновь озарялся, высвечивая высокую фигуру на сцене.
«Пророк недоделанный, – зло подумала Мари. – Лучше бы сказал, как дальше жить. Не могу я больше слушать эти кровавые цифры. Там погибло столько, тут – еще больше… Зачем мне это?»
– …никто не успел спастись. Восемь миллионов жителей всего за несколько минут, пока расширялся разлом, пропали без вести. Нам удалось спасти единицы. Но вы, друзья, – сильные личности. Нам с вами удастся выйти из Убежища и построить новое государство. Настоящую Землю Обетованную, заветный рай на земле, обещанный Моисеем. И даю вам слово, спасенные, мы преодолеем все трудности. А пока отдохнем. Расслабимся. Пусть сон восстанавливает силы. И теплота…
Сон заливал сознание, поглаживал волосы, утяжелял ресницы. Несмотря на гнетущую атмосферу, спать под землей хотелось постоянно. Лежать, прижавшись к мягкой подушке. И пусть себе время летит, уносит все беды в глубокое прошлое.
– И что нам теперь делать? – спросила Мари, борясь с сонливостью и едва сдерживая зевоту. Очень странно: тело дрожит от нервного истощения, душу терзают муки, а сознание сворачивается клубочком. «Неужели я такая бессердечная? Или просто устала? И почему рядом со мной все дремлют?» – Какова теперь программа партии? Будем долбить камень и строить подземные города? Начнем питаться землеройками и лизать кристаллики соли? А потом придумаем технологию переработки кала, и вперед – цикл вечного питания?
Управляющий улыбался, взирая на девушку поверх очков.
– Давайте для начала избавимся от мешающих мыслей. Отдохнем. Расслабимся. Прислушаемся к дыханию. Оно очень ровное… ровное… ровное! Ровное и спокойное. Наши руки расслабляются. Мышцы шеи расслабляются. Мы дышим ровно и спокойно. Мы успокаиваемся. Мы чувствуем себя замечательно. Нам легко и спокойно. Нам спокойно. Нам тепло и спокойно. Легкость и теплота разливаются по телу. Мы спим. Забудем горести и несчастья. Представим новое будущее, легкое и беззаботное…
«Что за чушь он несет?» Веки налились невероятной тяжестью. Мари с трудом держала их открытыми. Она ничего не понимала, забыла, где находится. И страх перед подземной темнотой действительно отступил. В ушах звучало только ровное дыхание четырех сотен зрителей. Все спали. Вкрадчивый и одновременно сильный голос Управляющего монотонно напевал:
– Мы спим. И будем спать до тех пор, пока не успокоится планета. Будем отдыхать. Вдоволь есть и пить, чтобы сохранять здоровье. Мы начнем новую жизнь. И наши дети будут намного счастливее нас. Они исполнят предначертанное Отцами…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента