Страница:
– Нашу не взорвут. Конечно, если ты будешь добросовестно автомат держать, а не бегать за юбками-любками, как этот…
Майор кивнул в сторону Романа. Тому надоело все время сидеть, понурившись. Он вызывающе поднял голову и прямо посмотрел на Батю. Свистюк поиграл бровью и отвернулся к карте.
– Смена охраняемых секторов не предусматривается. Каждое подразделение изучает подшефное хозяйство вплоть до квадратного сантиметра. И сидим, покуда не отзовут, – продолжил он. – Дежурный первой смены у нас…
– Отставить разговоры в машинах! – напомнила о себе рация. Майор покосился на нее и умолк. Творилось что-то загадочное. И глупое в придачу.
– Может, комбриг вечернюю дозу принял? – предположил кто-то из бойцов, тихо посмеиваясь.
Все знали, что полковник Орлов не в ладах со спиртным. Не выпьет – становится очень вспыльчивым и непредсказуемым. По слухам, высшее командование подумывало отправить Орлова в самую отдаленную часть. Но приказ о переводе все не поступал – уж слишком хорошим тактиком считался полковник.
– Заткнись, – шепнул Рыжий, прислоняя пятнистую голову к едва колышущемуся тенту. – Там разговаривают.
Во внутреннем дворе между вторыми и третьими воротами активно переговаривались. Шумели десятками голосов. Жужжали разматываемые кабеля, топотали ногами, вертели металлическими рукоятками. «Раз-раз, – бормотал кто-то. – Раз-раз».
– Спутник готов?
– Погоди еще секунд двадцать – заканчивают калибровку.
– Проверьте звук еще раз.
– Бу-сдел-но, – бойким мальчишеским голоском, что, вероятно, означало «будет сделано».
Опять повторили:
– Раз-раз.
– Подними фонарь повыше! Еще немного. Теперь левее. Да левее, тупица! Не знаешь, где право, а где лево?
– Фонари и спутники, – присвистнул Молодой, с видом мыслителя потирая брови. – Там у них действитэлна охрана высшего разыряда.
– Не охрана это, – поправил его Грифович. – Охрана – это мы. А на дворе лишь безголовые цивильные, которым не доверю охранять даже собственный ночной горшок.
– У тебя есть горшок? – хмыкнул Рыжий. – Не знал, что твоя мамаша…
– Тихо, вашу машу! – сдавленно цыкнул Батька. – Сказано молчать! Там, кажется, репортеров понаехало. Не хотят нас с ними знакомить.
Во внутреннем дворике станции было полно журналистов. Матерые журналюги в разноцветных рубашках и футболках над объемистыми животами, бородатые операторы, слегка пригибающиеся под весом камер; несколько мальчишек-помощников и парочка симпатичных девиц-телеведущих из вечернего онлайн-шоу.
– Людка, давай! – важно скомандовал кто-то. – Три, два, один…
– Добрый вечер, дорогие интернет-телезрители! Снова в эфире срочная лента новостей «Гром-инфо»: едва в мире блеснет молния событий, как мы, подобно грому, доносим эту новость до всех подписчиков канала. С вами за происходящим наблюдаю я – Людмила Батурина…
– Видел эту девчонку, – многозначительно округлил глаза сержант Грифон, поднял большой палец вверх. – Во! Там такие… кхм… – закашлялся, столкнувшись взглядом с майором. – В общем, посмотреть бы на нее вживую.
Бойцы, сидевшие под правым бортом грузовика, не сговариваясь повернулись к тенту. Только двум удалось найти малюсенькие отверстия в пологе и посмотреть на легендарную телеведущую. Остальные с молчаливой завистью поглядывали на затылки счастливчиков.
На фоне ворот ЛАЭС-1-2 стояла симпатичная блондинка. Замечательные формы прикрывала лишь коротенькая юбочка и не менее короткий белый топ с надписью «Веб-ТВ». В левой руке девушка сжимала микрофон, обтянутый оранжевым поролоном. Рядом с ведущей толпились ученые в традиционных халатах и шапочках белого цвета. Каждый старался ненавязчиво попасть в кадр, вытягивая шею и пялясь на толстого оператора с камерой.
– Я нахожусь перед главным входом в святая святых Ленинградской объединенной атомной электростанции один-два, – вещала Людмила. – Информация для тех, кто не успел посмотреть утренние новости: российским инженерам и ученым удалось завершить часть усовершенствованного проекта АЭС-2006. Благодаря новейшим разработкам в области атомной энергетики, всего за полтора года удалось возвести и протестировать три дополнительных энергоблока, прежде предназначенных для отдельно расположенной ЛАЭС-2. Изобретение и сверхсрочное введение в эксплуатацию новейших реакторов, в том числе и экспериментального ВВЭР-1500, позволило объединить две атомные электростанции в одну, намного превосходящую мощности европейских аналогов. Технология применения балансирующих кремнезем-дейтериевых стержней пока еще засекречена, но завтра нам удастся увидеть рождение новой легенды российской науки.
Сегодня каждый энергоблок тестируется отдельно. В шесть утра запланирована генеральная репетиция одновременного запуска всех реакторов. Я собираюсь провести здесь целую ночь, мои дорогие телезрители. Вместе мы сможем наблюдать за стартом самого мощного генератора страны, предназначенного для реактора ВВЭР-1500! Ведь завтра состоится торжественное открытие новых реакторов ЛАЭС-1-2. По словам главного инженера электростанции, Дмитрия Всеволодова, теперь жители Ленинградской и нескольких других областей смогут вовсю пользоваться благами цивилизации. Больше никаких простоев на заводах, никаких перебоев связи! Возобновится каждодневная работа метро! Старые неполадки устранены. А кроме того, в ближайшее время атомная станция сумеет «прокормить» даже бытовые приборы и освещение россиян. Санкт-Петербург и близлежащие города получат дополнительные три тысячи пятьсот мегаватт электрической мощности, причем совершенно безопасной для окружающей среды.
– Постойте, гм… Людмила, – перебил телеведущую высокий старик, не по сезону одетый в дутый ватный комбинезон. – Вы слегка ошиблись. Ваши сведения о ЛАЭС не соответствуют действительности. Во-первых, желательно не акцентировать внимание на реакторе ВВЭР-1500. Наибольшее благо составляют три менее мощных. На самом деле они…
Старик что-то бубнил в подставленный девушкой микрофон. Присутствующие не слишком прислушивались – больше глазели на красавицу ведущую.
– Насколько я понимаю, Дмитрий Иванович, – госпожа Батурина тщательно пыталась изобразить активный диалог, – аналогов нашей ЛАЭС-1-2 в мире не существует?
– Совершенно верно, – подтвердил старик. – Есть мнение, что многие государства готовы заплатить приличную сумму, чтобы обзавестись подобной технологией. Эффективность работы обновленной станции воистину ни с чем несравнима, а по мощности может дать фору даже Белоярской АЭС, последний энергоблок которой открыли два месяца назад. Если бы еще и начали вывозить отходы, обещают с прошлого года…
– Убирай комментарий! – сдавленно крикнул оператор «Веб-ТВ», яростно жестикулируя Людмиле. – Убирай!..
Всеволодов осекся, покосился на оператора. Тяжело вздохнул и отступил в ряды инженеров.
– Остается только порадоваться за наш потенциал, – ничуть не смутившись, телеведущая повернулась к объективу. – Россия возвращает пальму первенства на мировой арене. Несмотря на кризисы 2008–2010 и 2011–2012 годов, страна активно развивается в сфере инновационных технологий. Вторым шагом после беспилотного модуля, достигнувшего пояса Койпера, стало развитие атомной энергетики…
– …известно, – донесся голос другого ведущего – коренастого мужчины в сером костюме-«тройке», – что запуск реакторов состоится несмотря на угрозы. Все помнят страшные события прошлого года, когда сумасшедшие активисты организации «Зеленый дом» осуществили диверсию на атомной электростанции города Нью-Йорк «Indian Point». По официальным данным, только в августе 2011 года погибло свыше четырех тысяч человек. Северные пригороды мегаполиса превратились в зону отчуждения площадью около ста километров. Эвакуировали почти шестьсот тысяч жителей, у неизвестного количества граждан нескольких штатов Североамериканского Содружества развилась лучевая болезнь.
Из мирной экологической организации «Зеленый дом» превратился в сборище анархистов и убийц. По неподтвержденным данным, члены «Зеленого дома» в течение этого года не раз угрожали правительствам нескольких государств, в том числе и Российской Федерации. Боевиками «зеленых» были атакованы четыре АЭС на территории Североамериканского Содружества. Из Европейского Союза также поступали сигналы; в кулуарах ведутся разговоры, что в Польше, Франции, Испании и в ряде других государств из-за террористических актов остановили работу несколько атомных электростанций. К счастью, обошлось без жертв. Нетрудно предположить, что в каждом отдельном случае за проблемами с АЭС стоят руководители «зеленых». В открытом письме к несуществующему «мировому правительству», опубликованном на сайте «Зеленого дома», говорится: «Если вы не прекратите уничтожать природу – природа уничтожит вас. Ваши методы вернутся к вам смертоносными катаклизмами. Глобальное потепление, извержения вулканов, техногенные аварии – неполный список опасностей, которые из-за вас угрожают человечеству. Откажитесь от власти, забудьте жажду денег, иначе Бог однажды отвернется от вас. И пожалеют ваши дети…» Еще одна цитата менее туманно рассказывает о планах «Зеленого дома»: «Мы будем взрывать по одной атомной электростанции в квартал, пока не выполнят наши требования». Самое интересное, что конкретные требования «Зеленый дом» так и не выдвинул.
Напомню: трагедия на АЭС Нью-Йорка произошла ровно через месяц после попытки вывести ЕМВ Ворлдер на мировой рынок. Многие аналитики уверены, что на самом деле за членами «Зеленого дома» стоят владельцы нескольких частных банков, которым претит замена доллара как резервной валюты бывшего США Единой Мировой Валютой. Финансовые магнаты всеми силами пытаются остановить глобальную интеграцию межнациональной монетарной системы. И лично я считаю, что преступления «Зеленого дома» спонсируют именно они.
– Кончай отсебятину! – крикнул корреспонденту оператор. – Твою теорию всемирного заговора и так вырежут из эфира.
– Разве мы не в прямом? – удивился ведущий, опуская микрофон.
– Нет. Шеф строго запретил выводить тебя в прямой эфир после того случая.
– Проклятые депутаты, – пробормотал корреспондент, строя мученическую мину. – Ладно, запускай машинку. Буду читать с монитора.
– Пошел!
Мужчина с микрофоном приосанился. Продолжил:
– Правительственная программа по реконструкции атомных электростанций работает на полную мощность. Президент Российской Федерации показывает завидную отвагу. Террористы не в силах помешать развитию страны. Однако на всех атомных электростанциях введены жесткие меры предосторожности. Частную охрану усиливают военными соединениями. Как видим, на открытие Ленинградской АЭС-1-2 прибыла целая дивизия военных. Без сомнений, солдаты появились здесь по причине угрозы, исходящей от «Зеленого дома»…
– Какая к чертям дивизия?! – снова заорал оператор. Осветительный прибор на камере погас. – Что ты несешь? Ты в армии не служил? Трудно посчитать машины?
– Что написано – то и несу, – недовольно откликнулся ведущий. – Ты мне сам сказал с монитора читать!
– Да? – Оператор сделал полшага вперед и заглянул на маленькое табло, установленное перед журналистом. – Действительно… Ладно, продолжай.
Бойцы в машинах безнадежно скучали. Подчиненные Свистюка в силу приказа не могли даже подымить сигареткой, на что вполголоса жаловались друг другу.
– Батя, – спросил Рыжий, – а чего нас внутрь не пускают?
Майор оторвался от рации, по которой шепотом переговаривался с начальством.
– Да из-за этих вшивых буквовтыков: налезли сюда, чтобы все заснять. А тут мы им не с добра подвернулись. Если вылезем – по телевизору тут же покажут наше снаряжение и даже подсчет сделают. В той машине ехало столько, в БТРе тряслись – столько-то. Как раз на руку возможному противнику, если он, собака, решил станцию атаковать.
– Так один говорил, что запись идет не в прямом эфире, – впервые за долгое время отозвался Ветров. – Вырежут секретные данные – и все дела.
– Не вырежут, – вздохнул Свистюк. – Тут половина коррпс… тьфу ты… корреспондентов ведет трансляцию онлайн. Таким роток не заткнешь. Потому сидим. И будем сидеть, пока зубатых не отгонят. Знать бы, какой дурак спланировал наш приезд на последний день перед открытием этой АЭСы…
– Батя! – громко, с придыханием, почти крикнул Рыжий. – Тут это… а… ну…
И вдруг во дворе рвануло. Это было так неожиданно, что люди в кузове невольно вздрогнули.
И – еще раз…
Иерусалим, Израиль
Майор кивнул в сторону Романа. Тому надоело все время сидеть, понурившись. Он вызывающе поднял голову и прямо посмотрел на Батю. Свистюк поиграл бровью и отвернулся к карте.
– Смена охраняемых секторов не предусматривается. Каждое подразделение изучает подшефное хозяйство вплоть до квадратного сантиметра. И сидим, покуда не отзовут, – продолжил он. – Дежурный первой смены у нас…
– Отставить разговоры в машинах! – напомнила о себе рация. Майор покосился на нее и умолк. Творилось что-то загадочное. И глупое в придачу.
– Может, комбриг вечернюю дозу принял? – предположил кто-то из бойцов, тихо посмеиваясь.
Все знали, что полковник Орлов не в ладах со спиртным. Не выпьет – становится очень вспыльчивым и непредсказуемым. По слухам, высшее командование подумывало отправить Орлова в самую отдаленную часть. Но приказ о переводе все не поступал – уж слишком хорошим тактиком считался полковник.
– Заткнись, – шепнул Рыжий, прислоняя пятнистую голову к едва колышущемуся тенту. – Там разговаривают.
Во внутреннем дворе между вторыми и третьими воротами активно переговаривались. Шумели десятками голосов. Жужжали разматываемые кабеля, топотали ногами, вертели металлическими рукоятками. «Раз-раз, – бормотал кто-то. – Раз-раз».
– Спутник готов?
– Погоди еще секунд двадцать – заканчивают калибровку.
– Проверьте звук еще раз.
– Бу-сдел-но, – бойким мальчишеским голоском, что, вероятно, означало «будет сделано».
Опять повторили:
– Раз-раз.
– Подними фонарь повыше! Еще немного. Теперь левее. Да левее, тупица! Не знаешь, где право, а где лево?
– Фонари и спутники, – присвистнул Молодой, с видом мыслителя потирая брови. – Там у них действитэлна охрана высшего разыряда.
– Не охрана это, – поправил его Грифович. – Охрана – это мы. А на дворе лишь безголовые цивильные, которым не доверю охранять даже собственный ночной горшок.
– У тебя есть горшок? – хмыкнул Рыжий. – Не знал, что твоя мамаша…
– Тихо, вашу машу! – сдавленно цыкнул Батька. – Сказано молчать! Там, кажется, репортеров понаехало. Не хотят нас с ними знакомить.
Во внутреннем дворике станции было полно журналистов. Матерые журналюги в разноцветных рубашках и футболках над объемистыми животами, бородатые операторы, слегка пригибающиеся под весом камер; несколько мальчишек-помощников и парочка симпатичных девиц-телеведущих из вечернего онлайн-шоу.
– Людка, давай! – важно скомандовал кто-то. – Три, два, один…
– Добрый вечер, дорогие интернет-телезрители! Снова в эфире срочная лента новостей «Гром-инфо»: едва в мире блеснет молния событий, как мы, подобно грому, доносим эту новость до всех подписчиков канала. С вами за происходящим наблюдаю я – Людмила Батурина…
– Видел эту девчонку, – многозначительно округлил глаза сержант Грифон, поднял большой палец вверх. – Во! Там такие… кхм… – закашлялся, столкнувшись взглядом с майором. – В общем, посмотреть бы на нее вживую.
Бойцы, сидевшие под правым бортом грузовика, не сговариваясь повернулись к тенту. Только двум удалось найти малюсенькие отверстия в пологе и посмотреть на легендарную телеведущую. Остальные с молчаливой завистью поглядывали на затылки счастливчиков.
На фоне ворот ЛАЭС-1-2 стояла симпатичная блондинка. Замечательные формы прикрывала лишь коротенькая юбочка и не менее короткий белый топ с надписью «Веб-ТВ». В левой руке девушка сжимала микрофон, обтянутый оранжевым поролоном. Рядом с ведущей толпились ученые в традиционных халатах и шапочках белого цвета. Каждый старался ненавязчиво попасть в кадр, вытягивая шею и пялясь на толстого оператора с камерой.
– Я нахожусь перед главным входом в святая святых Ленинградской объединенной атомной электростанции один-два, – вещала Людмила. – Информация для тех, кто не успел посмотреть утренние новости: российским инженерам и ученым удалось завершить часть усовершенствованного проекта АЭС-2006. Благодаря новейшим разработкам в области атомной энергетики, всего за полтора года удалось возвести и протестировать три дополнительных энергоблока, прежде предназначенных для отдельно расположенной ЛАЭС-2. Изобретение и сверхсрочное введение в эксплуатацию новейших реакторов, в том числе и экспериментального ВВЭР-1500, позволило объединить две атомные электростанции в одну, намного превосходящую мощности европейских аналогов. Технология применения балансирующих кремнезем-дейтериевых стержней пока еще засекречена, но завтра нам удастся увидеть рождение новой легенды российской науки.
Сегодня каждый энергоблок тестируется отдельно. В шесть утра запланирована генеральная репетиция одновременного запуска всех реакторов. Я собираюсь провести здесь целую ночь, мои дорогие телезрители. Вместе мы сможем наблюдать за стартом самого мощного генератора страны, предназначенного для реактора ВВЭР-1500! Ведь завтра состоится торжественное открытие новых реакторов ЛАЭС-1-2. По словам главного инженера электростанции, Дмитрия Всеволодова, теперь жители Ленинградской и нескольких других областей смогут вовсю пользоваться благами цивилизации. Больше никаких простоев на заводах, никаких перебоев связи! Возобновится каждодневная работа метро! Старые неполадки устранены. А кроме того, в ближайшее время атомная станция сумеет «прокормить» даже бытовые приборы и освещение россиян. Санкт-Петербург и близлежащие города получат дополнительные три тысячи пятьсот мегаватт электрической мощности, причем совершенно безопасной для окружающей среды.
– Постойте, гм… Людмила, – перебил телеведущую высокий старик, не по сезону одетый в дутый ватный комбинезон. – Вы слегка ошиблись. Ваши сведения о ЛАЭС не соответствуют действительности. Во-первых, желательно не акцентировать внимание на реакторе ВВЭР-1500. Наибольшее благо составляют три менее мощных. На самом деле они…
Старик что-то бубнил в подставленный девушкой микрофон. Присутствующие не слишком прислушивались – больше глазели на красавицу ведущую.
– Насколько я понимаю, Дмитрий Иванович, – госпожа Батурина тщательно пыталась изобразить активный диалог, – аналогов нашей ЛАЭС-1-2 в мире не существует?
– Совершенно верно, – подтвердил старик. – Есть мнение, что многие государства готовы заплатить приличную сумму, чтобы обзавестись подобной технологией. Эффективность работы обновленной станции воистину ни с чем несравнима, а по мощности может дать фору даже Белоярской АЭС, последний энергоблок которой открыли два месяца назад. Если бы еще и начали вывозить отходы, обещают с прошлого года…
– Убирай комментарий! – сдавленно крикнул оператор «Веб-ТВ», яростно жестикулируя Людмиле. – Убирай!..
Всеволодов осекся, покосился на оператора. Тяжело вздохнул и отступил в ряды инженеров.
– Остается только порадоваться за наш потенциал, – ничуть не смутившись, телеведущая повернулась к объективу. – Россия возвращает пальму первенства на мировой арене. Несмотря на кризисы 2008–2010 и 2011–2012 годов, страна активно развивается в сфере инновационных технологий. Вторым шагом после беспилотного модуля, достигнувшего пояса Койпера, стало развитие атомной энергетики…
– …известно, – донесся голос другого ведущего – коренастого мужчины в сером костюме-«тройке», – что запуск реакторов состоится несмотря на угрозы. Все помнят страшные события прошлого года, когда сумасшедшие активисты организации «Зеленый дом» осуществили диверсию на атомной электростанции города Нью-Йорк «Indian Point». По официальным данным, только в августе 2011 года погибло свыше четырех тысяч человек. Северные пригороды мегаполиса превратились в зону отчуждения площадью около ста километров. Эвакуировали почти шестьсот тысяч жителей, у неизвестного количества граждан нескольких штатов Североамериканского Содружества развилась лучевая болезнь.
Из мирной экологической организации «Зеленый дом» превратился в сборище анархистов и убийц. По неподтвержденным данным, члены «Зеленого дома» в течение этого года не раз угрожали правительствам нескольких государств, в том числе и Российской Федерации. Боевиками «зеленых» были атакованы четыре АЭС на территории Североамериканского Содружества. Из Европейского Союза также поступали сигналы; в кулуарах ведутся разговоры, что в Польше, Франции, Испании и в ряде других государств из-за террористических актов остановили работу несколько атомных электростанций. К счастью, обошлось без жертв. Нетрудно предположить, что в каждом отдельном случае за проблемами с АЭС стоят руководители «зеленых». В открытом письме к несуществующему «мировому правительству», опубликованном на сайте «Зеленого дома», говорится: «Если вы не прекратите уничтожать природу – природа уничтожит вас. Ваши методы вернутся к вам смертоносными катаклизмами. Глобальное потепление, извержения вулканов, техногенные аварии – неполный список опасностей, которые из-за вас угрожают человечеству. Откажитесь от власти, забудьте жажду денег, иначе Бог однажды отвернется от вас. И пожалеют ваши дети…» Еще одна цитата менее туманно рассказывает о планах «Зеленого дома»: «Мы будем взрывать по одной атомной электростанции в квартал, пока не выполнят наши требования». Самое интересное, что конкретные требования «Зеленый дом» так и не выдвинул.
Напомню: трагедия на АЭС Нью-Йорка произошла ровно через месяц после попытки вывести ЕМВ Ворлдер на мировой рынок. Многие аналитики уверены, что на самом деле за членами «Зеленого дома» стоят владельцы нескольких частных банков, которым претит замена доллара как резервной валюты бывшего США Единой Мировой Валютой. Финансовые магнаты всеми силами пытаются остановить глобальную интеграцию межнациональной монетарной системы. И лично я считаю, что преступления «Зеленого дома» спонсируют именно они.
– Кончай отсебятину! – крикнул корреспонденту оператор. – Твою теорию всемирного заговора и так вырежут из эфира.
– Разве мы не в прямом? – удивился ведущий, опуская микрофон.
– Нет. Шеф строго запретил выводить тебя в прямой эфир после того случая.
– Проклятые депутаты, – пробормотал корреспондент, строя мученическую мину. – Ладно, запускай машинку. Буду читать с монитора.
– Пошел!
Мужчина с микрофоном приосанился. Продолжил:
– Правительственная программа по реконструкции атомных электростанций работает на полную мощность. Президент Российской Федерации показывает завидную отвагу. Террористы не в силах помешать развитию страны. Однако на всех атомных электростанциях введены жесткие меры предосторожности. Частную охрану усиливают военными соединениями. Как видим, на открытие Ленинградской АЭС-1-2 прибыла целая дивизия военных. Без сомнений, солдаты появились здесь по причине угрозы, исходящей от «Зеленого дома»…
– Какая к чертям дивизия?! – снова заорал оператор. Осветительный прибор на камере погас. – Что ты несешь? Ты в армии не служил? Трудно посчитать машины?
– Что написано – то и несу, – недовольно откликнулся ведущий. – Ты мне сам сказал с монитора читать!
– Да? – Оператор сделал полшага вперед и заглянул на маленькое табло, установленное перед журналистом. – Действительно… Ладно, продолжай.
Бойцы в машинах безнадежно скучали. Подчиненные Свистюка в силу приказа не могли даже подымить сигареткой, на что вполголоса жаловались друг другу.
– Батя, – спросил Рыжий, – а чего нас внутрь не пускают?
Майор оторвался от рации, по которой шепотом переговаривался с начальством.
– Да из-за этих вшивых буквовтыков: налезли сюда, чтобы все заснять. А тут мы им не с добра подвернулись. Если вылезем – по телевизору тут же покажут наше снаряжение и даже подсчет сделают. В той машине ехало столько, в БТРе тряслись – столько-то. Как раз на руку возможному противнику, если он, собака, решил станцию атаковать.
– Так один говорил, что запись идет не в прямом эфире, – впервые за долгое время отозвался Ветров. – Вырежут секретные данные – и все дела.
– Не вырежут, – вздохнул Свистюк. – Тут половина коррпс… тьфу ты… корреспондентов ведет трансляцию онлайн. Таким роток не заткнешь. Потому сидим. И будем сидеть, пока зубатых не отгонят. Знать бы, какой дурак спланировал наш приезд на последний день перед открытием этой АЭСы…
– Батя! – громко, с придыханием, почти крикнул Рыжий. – Тут это… а… ну…
И вдруг во дворе рвануло. Это было так неожиданно, что люди в кузове невольно вздрогнули.
И – еще раз…
Иерусалим, Израиль
5 июня 2012
Мари все время не покидало чувство нереальности происходящего. Очень хотелось проснуться. Вынырнуть из наваждения: выбраться на сушу настоящего мира, отдышаться и оглянуться назад – на бурные волны ночного кошмара, совершенно не страшного, если смотреть с берега. Но проснуться не удавалось.
Девушка находилась в царстве неясных образов и невнятных звуков. Монотонных, резких, пугающих. Кап-кап, хлоп-хлоп-хлоп, «быстрее!». Гулкое эхо шагов приближалось, стучало в такт биению сердца. Горячее дыхание невидимого человека, шлепок резиновой подошвы о мокрую поверхность. Далекий шум падающей воды. Сотни приглушенных звуков переплетались между собой, создавали пугающую симфонию. И тьма – целая вселенная зыбкой темноты. Она накатывала со всех сторон, прикасалась незримыми пальцами. Хлоп-хлоп. Опять шлепок подошвы. Ожидание чего-то ужасного, смертельно опасного, цинично топчущего сознание коваными сапогами. Из сумрака к тебе приближается кровавый убийца – персонаж из просмотренного на ночь триллера…
Перед глазами – рябь: желтоватые пятна стремительно проносятся сверху вниз. В ушах бешено колотится сердце. Губы щекочет ледяной ветерок. К обнаженной ступне прикасается что-то прохладное и оттого неприятное.
Дурной сон? Норовит спутать настоящее с вымышленным, хочет испугать до холодного пота и вскрика. Бррр. Надо просыпаться. Сию же минуту!
Мари изо всех сил вонзила ногти в ладони. От боли сознание чуть прояснилось. Но глупый антураж страшного сна и не думал исчезать: обрел более контрастные формы, слегка налился красками.
Под высоким потолком мелькали прямоугольные лампы. Слабый апельсиновый свет едва разгоняет полумрак. Пахнет кисловатой сыростью и гнилью.
– Что это? – спросила Мари, со стоном приподнимая голову. Содрогнулась от ледяной боли в затылке. – Эй, что происходит?
Вопрос остался без ответа – никто не услышал.
Звук ее голоса тонул в громком топоте сотен башмаков.
– Где я?
Перед глазами проносилась бесконечная лента близкого потолка. Темнота – лампа – темнота – поворот…
Поскрипывали металлические шарниры каталки. Сквозь перестук поспешных шагов пробивалось едва ощутимое гудение воздуха. Запах, подсказывающий, что Мари везут по тоннелям городского коллектора, набивался в ноздри, мешал глубоко вдохнуть.
Кто-то, толкавший каталку, на которой лежала Мари, изредка задевал пряжкой ремня ее босые пятки. Каталка грохотала на выбоинах в бетоне, шелестела простыня.
– Быстрее! – крикнули из темноты.
Топот шагов усилился. К нему добавилось тяжелое дыхание сотен невидимых людей. Мари успевала выхватить взглядом словно бы отдельные фрагменты исполинской живой мозаики. Пятнистый комбинезон армейского покроя, еще один, и еще. Белая рубашка с трепещущими полами. Женское платье, разорванное от плечика и до пояса. Опять темно-коричневая солдатская куртка.
Мари потрясла головой. Поморщилась от колючей боли в висках. В ушах гремело приглушенное эхо, звуки доносились волнообразно – то набирали силу, то ослабевали. Веки нестерпимо жгло, как при длительной бессоннице.
Девушка обнаружила, что привязана к каталке. Ей удалось освободить руку, протереть глаза.
– Быстрее!
Ощутимо тряхнуло. Мари сильно ударилась затылком о хлипкую подушку. Боль так стремительно прокатилась от затылка к вискам и темени, что из глаз потекли слезы. Девушка выругалась, отказавшись от попыток приподняться.
В скором времени стало заметно светлее. Ламп на потолке прибавилось, в стенах появились широкие дверные проемы, наглухо закрытые стальными перегородками. На вертикально задвинутых створках ни табличек, ни надписей – лишь широкие красные линии.
Мари повернула голову, по-прежнему морщась от боли и щурясь в надежде что-нибудь рассмотреть.
В полуметре справа поскрипывала еще одна каталка. На ней, до подбородка укрытый простыней, лежал какой-то парень. Лица не рассмотреть – голову парня укутывали бинты, из-под них выбивались черные курчавые волосы.
Рядом с каталкой бежали солдаты. Дутые штаны, камуфляжные безрукавки, светлые рубашки. У каждого стальной шлем с поднятым забралом и прибором ночного видения. За спиной – автомат или винтовка, высокий походный рюкзак, увенчанный тщательно свернутым спальным мешком.
На формах военных виднелись знаки отличия израильской армии. Это немного успокаивало.
«Война? – подумала Мари, тщетно роясь в памяти, стараясь найти подсказку. – Что же здесь происходит? Где я?»
Последнее, что смогла припомнить девушка, – взрывы на центральной улице Иерусалима. Какой-то араб обвязал себя поясом с динамитом и бросился под колеса школьного автобуса. К счастью, шофер успел заметить смертника. Автобус вильнул и, ударившись передним бампером о витрину, заехал внутрь торгового центра «Бэйт Хедар».
Мари завизжала, вжимая педаль тормоза. Старенький «Ситроен» занесло. По лобовому стеклу пробежала горящая волна; язычки пламени ворвались в салон. Боковое зеркало снесло осколком шрапнели.
Машину Мари закружило и отшвырнуло взрывной волной. Лицо ударилось о шипящую подушку безопасности. Руль согнулся, оставляя на бедрах широкие полосы, мгновенно наливающиеся синевой.
Целое облако разлетающегося стекла. Свист серебристых шариков, которыми была начинена взрывчатка. Испуганные крики прохожих – люди искали укрытие; в дверях торгового центра возникла давка. Стонали раненые, истекая кровью, тут же лежали несколько погибших от взрыва.
Дрожа от страха и понимая, что лишь чудом осталась жива, Мари выбралась из покореженного автомобиля. Истошный вой сирен оглушал. Хотелось рухнуть на тротуар и залиться слезами, размазывать гарь по лицу. Но вид обугленного бока школьного автобуса, покрытого волдырями оплавившейся краски, заставил Мари сдержать себя в руках.
Она обежала машину, дрожащими пальцами попыталась вставить ключ в замок багажника. Удалось. Достала кожаный сундучок аптечки, ринулась к разбитой витрине.
Взрыв зацепил только заднюю часть автобуса. Мари надеялась, что никто из детей не пострадал.
Шофер ошалело мотал головой, видимо, оглушенный взрывом.
– Вы в порядке? Вас осмотреть? – спросила Мари. – Я врач, – пояснила она, встретившись с непонимающим взглядом водителя; мало кто верил, что столь молодая особа является доктором.
– О детях позаботьтесь. – Шофер откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
Девушка бросилась внутрь салона. В автобусе плакали перепуганные дети.
– Мама! Мама! – тихо подвывал маленький толстоватый паренек, побелевшими пальцами сжимая плечо. Из-под ладони сочилась кровь.
– Сволочь, – тихо выругалась Мари, адресуя слова неизвестному террористу.
Опустилась рядом с мальчиком на колени.
Громко спросила:
– Кто-нибудь еще ранен?
В ответ детишки чуть притихли и замотали головами.
Мари улыбнулась, успокаивающе зашептала какую-то ерунду пострадавшему ребенку. С трудом отвела его руку от раны. Убедилась, что ничего серьезного, обычный порез от осколка стекла. Извлекла из аптечки антисептики и бинт.
Откуда-то из-под земли донесся монотонный рокот. Единственное уцелевшее стекло автобуса мелко завибрировало. В супермаркете с грохотом завалился стеллаж. Со стуком покатились какие-то коробки. С потолка упала тяжелая балка перекрытия. Раздался жуткий крик – кого-то придавило. На улице громко щелкнуло, послышался шум воды – видимо, прорвало водопровод.
Немногочисленные оставшиеся поглазеть на автобус посетители торгового центра бросились на улицу.
– Всем из автобуса! – закричала Мари, распознавая признаки землетрясения.
Она схватила своего пациента за шиворот и поволокла его к двери. В проеме исчезал шофер.
Земля ожила. По отполированным плиткам пола пробежала змеистая трещина. Отовсюду раздавался скрежет, будто невидимый великан сдавил супермаркет в объятиях. Стеллажи падали один за другим. Разбивались стеклянные сосуды, лопались пакеты с молоком и кефиром. С маленького фонтана свалилась гипсовая статуя ангелочка. Белая голова откололась, покатилась к выходу.
– Стой! – Мари схватила шофера за рукав, понимая, что церемониться не следует. – Помоги вывести детей!
На бледном лице мужчины появилось виноватое выражение. Он обогнул девушку и исчез в салоне.
– Беги на улицу, – приказала Мари мальчишке, благо выход – разбитая витрина – находился всего в нескольких метрах. – Сразу беги к людям из «Скорой помощи» или полиции. Давай!
Несильно подтолкнула школьника в спину. Схватилась за приоткрытую дверь и заскочила на ступеньку. Приняла в руки еще одного малыша, выволокла его из автобуса.
Зубодробительный гул усилился. Трещина в полу разрослась до размеров анаконды. Один ее край начал подниматься. Каменная крошка посыпалась в образовавшуюся щель. Одинокий стеллаж, неведомо как оставшийся нетронутым, медленно наклонился и съехал вниз.
Обнажилось серое нутро исковерканного бетона. Каменная стена приподнялась до уровня двух метров. Крышу перекосило, вниз со стуком падали балки перекрытия и армированные колонны, поддерживающие потолок. Казалось, что супермаркет переломили напополам.
И вдруг все закончилось. Дрожь земли исчезла так же внезапно, как и началась.
– Шесть или семь баллов, – сообщил шофер, передавая девушке очередного малыша. По лицу водителя стекали градины пота. – Уже восьмое за этот год. Прямо-таки конец света. А я уже подумал…
Он еще о чем-то рассказывал – налицо последствия стресса. Но исправно помогал детям выбраться.
– Слава богу, закончилось… – пробормотала Мари.
Звуки паники постепенно утихали. На улицу выходили люди – до этого прятавшиеся в дверных проемах. Раздались звуки сирены «Скорой помощи». Где-то невдалеке загрохотали танковые гусеницы. Военные спешили к месту теракта.
К автобусу бежали медики. Из приоткрытых дверей с шестиконечными звездами доносились визгливые звуки готовящегося к разряду дефибриллятора.
– Заносите этого, – командовал кто-то властным голосом. – И в первую очередь займитесь детьми.
– Девушка, – на плечо Мари опустилась теплая рука, – позвольте поработать специалистам.
Спустя полчаса Мари, все еще содрогаясь от воспоминаний, сидела на мостовой, сжимая горячую кружку.
– Спасибо за кофе, – поблагодарила она врача – краснощекого мужчину неопределенного возраста, слегка растрепанного после происшествия. – Очень вкусный.
– Жена варила, – похвастался врач. – Она у меня просто ребе по обхождению с кофейниками и турками. Но не беспокойтесь – в больнице у нас кофе не худшего качества.
– В больнице? – сделала вид, что не поняла Мари. – По слухам, нет ничего хуже, чем кофе из автомата в израильской больнице. Никогда в жизни не буду его пробовать.
– И все же придется, – хитро прищурился врач, поправляя воротник халата.
– Вы намекаете, что собираетесь забрать меня в госпиталь?
– Не намекаю, – хмыкнул собеседник. – Требую! Причем уже в четвертый раз.
– Но я здорова, – не согласилась девушка. – Со мной все в порядке.
– Вы же доктор, не так ли? – убеждал врач. – Вам ли не знать, что вы могли обзавестись сотрясением мозга, внутренними кровоизлияниями или…
– Я в порядке, – повторила Мари.
Врач нахмурился.
– Прошу, – он требовательно махнул рукой в сторону приоткрытых дверей «Скорой помощи».
Мари пробормотала что-то сердито-невразумительное и влезла на переднее сиденье. Врач уселся рядом.
Шофер загремел ключами, взревел мотор. Машина медленно двинулась сквозь толпу зевак, по обычаю, наводняющих любые места происшествий.
– И почему каждый праздношатающийся считает своим долгом посмотреть на человеческие страдания? – заворчал доктор, извлекая из нагрудного кармана наполненный шприц. – Это обезболивающее, – пояснил он. – У вас ведь еще болит голова?
Мари позволила сделать себе укол. На нее накатила истома. Боль отошла, а вместе с ней стихли звуки. Даже стоны раненого, лежащего в кузове, унеслись куда-то вдаль. А вскоре и совсем утихли.
Больше девушка ничего не помнила.
– Эй! – позвала Мари, очнувшись от воспоминаний. – Мне кто-нибудь скажет, что происходит?
– Я бы тоже хотел это узнать.
Говорил тот самый парень, на каталке справа.
– Как вы здесь оказались? – спросила девушка – прокричала, чтобы громкий топот сотен тяжелых ботинок не унес ее слова.
– Если бы смог – пожал бы плечами! – прокричали ей в ответ. – Попал в больницу! А оттуда – сюда!
– Я тоже!
Кажется, парень не услышал.
Рокот человеческого прибоя – двигавшихся едва различимых в полумраке людей – внезапно усилился. Потолок унесся куда-то в невообразимую высь. Темнота сгустилась, упав так стремительно, точно Мари швырнули в колодец.
Девушка находилась в царстве неясных образов и невнятных звуков. Монотонных, резких, пугающих. Кап-кап, хлоп-хлоп-хлоп, «быстрее!». Гулкое эхо шагов приближалось, стучало в такт биению сердца. Горячее дыхание невидимого человека, шлепок резиновой подошвы о мокрую поверхность. Далекий шум падающей воды. Сотни приглушенных звуков переплетались между собой, создавали пугающую симфонию. И тьма – целая вселенная зыбкой темноты. Она накатывала со всех сторон, прикасалась незримыми пальцами. Хлоп-хлоп. Опять шлепок подошвы. Ожидание чего-то ужасного, смертельно опасного, цинично топчущего сознание коваными сапогами. Из сумрака к тебе приближается кровавый убийца – персонаж из просмотренного на ночь триллера…
Перед глазами – рябь: желтоватые пятна стремительно проносятся сверху вниз. В ушах бешено колотится сердце. Губы щекочет ледяной ветерок. К обнаженной ступне прикасается что-то прохладное и оттого неприятное.
Дурной сон? Норовит спутать настоящее с вымышленным, хочет испугать до холодного пота и вскрика. Бррр. Надо просыпаться. Сию же минуту!
Мари изо всех сил вонзила ногти в ладони. От боли сознание чуть прояснилось. Но глупый антураж страшного сна и не думал исчезать: обрел более контрастные формы, слегка налился красками.
Под высоким потолком мелькали прямоугольные лампы. Слабый апельсиновый свет едва разгоняет полумрак. Пахнет кисловатой сыростью и гнилью.
– Что это? – спросила Мари, со стоном приподнимая голову. Содрогнулась от ледяной боли в затылке. – Эй, что происходит?
Вопрос остался без ответа – никто не услышал.
Звук ее голоса тонул в громком топоте сотен башмаков.
– Где я?
Перед глазами проносилась бесконечная лента близкого потолка. Темнота – лампа – темнота – поворот…
Поскрипывали металлические шарниры каталки. Сквозь перестук поспешных шагов пробивалось едва ощутимое гудение воздуха. Запах, подсказывающий, что Мари везут по тоннелям городского коллектора, набивался в ноздри, мешал глубоко вдохнуть.
Кто-то, толкавший каталку, на которой лежала Мари, изредка задевал пряжкой ремня ее босые пятки. Каталка грохотала на выбоинах в бетоне, шелестела простыня.
– Быстрее! – крикнули из темноты.
Топот шагов усилился. К нему добавилось тяжелое дыхание сотен невидимых людей. Мари успевала выхватить взглядом словно бы отдельные фрагменты исполинской живой мозаики. Пятнистый комбинезон армейского покроя, еще один, и еще. Белая рубашка с трепещущими полами. Женское платье, разорванное от плечика и до пояса. Опять темно-коричневая солдатская куртка.
Мари потрясла головой. Поморщилась от колючей боли в висках. В ушах гремело приглушенное эхо, звуки доносились волнообразно – то набирали силу, то ослабевали. Веки нестерпимо жгло, как при длительной бессоннице.
Девушка обнаружила, что привязана к каталке. Ей удалось освободить руку, протереть глаза.
– Быстрее!
Ощутимо тряхнуло. Мари сильно ударилась затылком о хлипкую подушку. Боль так стремительно прокатилась от затылка к вискам и темени, что из глаз потекли слезы. Девушка выругалась, отказавшись от попыток приподняться.
В скором времени стало заметно светлее. Ламп на потолке прибавилось, в стенах появились широкие дверные проемы, наглухо закрытые стальными перегородками. На вертикально задвинутых створках ни табличек, ни надписей – лишь широкие красные линии.
Мари повернула голову, по-прежнему морщась от боли и щурясь в надежде что-нибудь рассмотреть.
В полуметре справа поскрипывала еще одна каталка. На ней, до подбородка укрытый простыней, лежал какой-то парень. Лица не рассмотреть – голову парня укутывали бинты, из-под них выбивались черные курчавые волосы.
Рядом с каталкой бежали солдаты. Дутые штаны, камуфляжные безрукавки, светлые рубашки. У каждого стальной шлем с поднятым забралом и прибором ночного видения. За спиной – автомат или винтовка, высокий походный рюкзак, увенчанный тщательно свернутым спальным мешком.
На формах военных виднелись знаки отличия израильской армии. Это немного успокаивало.
«Война? – подумала Мари, тщетно роясь в памяти, стараясь найти подсказку. – Что же здесь происходит? Где я?»
Последнее, что смогла припомнить девушка, – взрывы на центральной улице Иерусалима. Какой-то араб обвязал себя поясом с динамитом и бросился под колеса школьного автобуса. К счастью, шофер успел заметить смертника. Автобус вильнул и, ударившись передним бампером о витрину, заехал внутрь торгового центра «Бэйт Хедар».
Мари завизжала, вжимая педаль тормоза. Старенький «Ситроен» занесло. По лобовому стеклу пробежала горящая волна; язычки пламени ворвались в салон. Боковое зеркало снесло осколком шрапнели.
Машину Мари закружило и отшвырнуло взрывной волной. Лицо ударилось о шипящую подушку безопасности. Руль согнулся, оставляя на бедрах широкие полосы, мгновенно наливающиеся синевой.
Целое облако разлетающегося стекла. Свист серебристых шариков, которыми была начинена взрывчатка. Испуганные крики прохожих – люди искали укрытие; в дверях торгового центра возникла давка. Стонали раненые, истекая кровью, тут же лежали несколько погибших от взрыва.
Дрожа от страха и понимая, что лишь чудом осталась жива, Мари выбралась из покореженного автомобиля. Истошный вой сирен оглушал. Хотелось рухнуть на тротуар и залиться слезами, размазывать гарь по лицу. Но вид обугленного бока школьного автобуса, покрытого волдырями оплавившейся краски, заставил Мари сдержать себя в руках.
Она обежала машину, дрожащими пальцами попыталась вставить ключ в замок багажника. Удалось. Достала кожаный сундучок аптечки, ринулась к разбитой витрине.
Взрыв зацепил только заднюю часть автобуса. Мари надеялась, что никто из детей не пострадал.
Шофер ошалело мотал головой, видимо, оглушенный взрывом.
– Вы в порядке? Вас осмотреть? – спросила Мари. – Я врач, – пояснила она, встретившись с непонимающим взглядом водителя; мало кто верил, что столь молодая особа является доктором.
– О детях позаботьтесь. – Шофер откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
Девушка бросилась внутрь салона. В автобусе плакали перепуганные дети.
– Мама! Мама! – тихо подвывал маленький толстоватый паренек, побелевшими пальцами сжимая плечо. Из-под ладони сочилась кровь.
– Сволочь, – тихо выругалась Мари, адресуя слова неизвестному террористу.
Опустилась рядом с мальчиком на колени.
Громко спросила:
– Кто-нибудь еще ранен?
В ответ детишки чуть притихли и замотали головами.
Мари улыбнулась, успокаивающе зашептала какую-то ерунду пострадавшему ребенку. С трудом отвела его руку от раны. Убедилась, что ничего серьезного, обычный порез от осколка стекла. Извлекла из аптечки антисептики и бинт.
Откуда-то из-под земли донесся монотонный рокот. Единственное уцелевшее стекло автобуса мелко завибрировало. В супермаркете с грохотом завалился стеллаж. Со стуком покатились какие-то коробки. С потолка упала тяжелая балка перекрытия. Раздался жуткий крик – кого-то придавило. На улице громко щелкнуло, послышался шум воды – видимо, прорвало водопровод.
Немногочисленные оставшиеся поглазеть на автобус посетители торгового центра бросились на улицу.
– Всем из автобуса! – закричала Мари, распознавая признаки землетрясения.
Она схватила своего пациента за шиворот и поволокла его к двери. В проеме исчезал шофер.
Земля ожила. По отполированным плиткам пола пробежала змеистая трещина. Отовсюду раздавался скрежет, будто невидимый великан сдавил супермаркет в объятиях. Стеллажи падали один за другим. Разбивались стеклянные сосуды, лопались пакеты с молоком и кефиром. С маленького фонтана свалилась гипсовая статуя ангелочка. Белая голова откололась, покатилась к выходу.
– Стой! – Мари схватила шофера за рукав, понимая, что церемониться не следует. – Помоги вывести детей!
На бледном лице мужчины появилось виноватое выражение. Он обогнул девушку и исчез в салоне.
– Беги на улицу, – приказала Мари мальчишке, благо выход – разбитая витрина – находился всего в нескольких метрах. – Сразу беги к людям из «Скорой помощи» или полиции. Давай!
Несильно подтолкнула школьника в спину. Схватилась за приоткрытую дверь и заскочила на ступеньку. Приняла в руки еще одного малыша, выволокла его из автобуса.
Зубодробительный гул усилился. Трещина в полу разрослась до размеров анаконды. Один ее край начал подниматься. Каменная крошка посыпалась в образовавшуюся щель. Одинокий стеллаж, неведомо как оставшийся нетронутым, медленно наклонился и съехал вниз.
Обнажилось серое нутро исковерканного бетона. Каменная стена приподнялась до уровня двух метров. Крышу перекосило, вниз со стуком падали балки перекрытия и армированные колонны, поддерживающие потолок. Казалось, что супермаркет переломили напополам.
И вдруг все закончилось. Дрожь земли исчезла так же внезапно, как и началась.
– Шесть или семь баллов, – сообщил шофер, передавая девушке очередного малыша. По лицу водителя стекали градины пота. – Уже восьмое за этот год. Прямо-таки конец света. А я уже подумал…
Он еще о чем-то рассказывал – налицо последствия стресса. Но исправно помогал детям выбраться.
– Слава богу, закончилось… – пробормотала Мари.
Звуки паники постепенно утихали. На улицу выходили люди – до этого прятавшиеся в дверных проемах. Раздались звуки сирены «Скорой помощи». Где-то невдалеке загрохотали танковые гусеницы. Военные спешили к месту теракта.
К автобусу бежали медики. Из приоткрытых дверей с шестиконечными звездами доносились визгливые звуки готовящегося к разряду дефибриллятора.
– Заносите этого, – командовал кто-то властным голосом. – И в первую очередь займитесь детьми.
– Девушка, – на плечо Мари опустилась теплая рука, – позвольте поработать специалистам.
Спустя полчаса Мари, все еще содрогаясь от воспоминаний, сидела на мостовой, сжимая горячую кружку.
– Спасибо за кофе, – поблагодарила она врача – краснощекого мужчину неопределенного возраста, слегка растрепанного после происшествия. – Очень вкусный.
– Жена варила, – похвастался врач. – Она у меня просто ребе по обхождению с кофейниками и турками. Но не беспокойтесь – в больнице у нас кофе не худшего качества.
– В больнице? – сделала вид, что не поняла Мари. – По слухам, нет ничего хуже, чем кофе из автомата в израильской больнице. Никогда в жизни не буду его пробовать.
– И все же придется, – хитро прищурился врач, поправляя воротник халата.
– Вы намекаете, что собираетесь забрать меня в госпиталь?
– Не намекаю, – хмыкнул собеседник. – Требую! Причем уже в четвертый раз.
– Но я здорова, – не согласилась девушка. – Со мной все в порядке.
– Вы же доктор, не так ли? – убеждал врач. – Вам ли не знать, что вы могли обзавестись сотрясением мозга, внутренними кровоизлияниями или…
– Я в порядке, – повторила Мари.
Врач нахмурился.
– Прошу, – он требовательно махнул рукой в сторону приоткрытых дверей «Скорой помощи».
Мари пробормотала что-то сердито-невразумительное и влезла на переднее сиденье. Врач уселся рядом.
Шофер загремел ключами, взревел мотор. Машина медленно двинулась сквозь толпу зевак, по обычаю, наводняющих любые места происшествий.
– И почему каждый праздношатающийся считает своим долгом посмотреть на человеческие страдания? – заворчал доктор, извлекая из нагрудного кармана наполненный шприц. – Это обезболивающее, – пояснил он. – У вас ведь еще болит голова?
Мари позволила сделать себе укол. На нее накатила истома. Боль отошла, а вместе с ней стихли звуки. Даже стоны раненого, лежащего в кузове, унеслись куда-то вдаль. А вскоре и совсем утихли.
Больше девушка ничего не помнила.
– Эй! – позвала Мари, очнувшись от воспоминаний. – Мне кто-нибудь скажет, что происходит?
– Я бы тоже хотел это узнать.
Говорил тот самый парень, на каталке справа.
– Как вы здесь оказались? – спросила девушка – прокричала, чтобы громкий топот сотен тяжелых ботинок не унес ее слова.
– Если бы смог – пожал бы плечами! – прокричали ей в ответ. – Попал в больницу! А оттуда – сюда!
– Я тоже!
Кажется, парень не услышал.
Рокот человеческого прибоя – двигавшихся едва различимых в полумраке людей – внезапно усилился. Потолок унесся куда-то в невообразимую высь. Темнота сгустилась, упав так стремительно, точно Мари швырнули в колодец.