Страница:
Момент этот по важности вполне сопоставим с появлением самой жизни. Произошел перелом всего хода эволюционного процесса, отрицание всего предыдущего развития материи. Все, что было создано природой и предназначалось для ее дальнейшего поступательного движения, оказалось подчиненно совершенно иной логике, не успев достигнуть своего конечного пункта. Если присмотреться к социальному миру животных, можно обнаружить практически все человеческие качества. А те, что нельзя, наверняка обнаружатся, если покопаться поглубже. Тут и абстрактное мышление, и коммуникация, и альтруизм, и мораль, и труд, и гуманность, и муки совести, и зачатки любви, и конечно собственность. Если посмотреть на брачную организацию животных, то можно встретить самые разные формы брака и семьи, включая моногамию. И живут так тысячелетиями! Но только человеческое общество создало деньги и подчинило их влиянию буквально все, что было создано природой.
То, что деньги перехватили у любви инициативу в развитии материи, подтверждается общественным характером денег. Вообще говоря, деньги – не только отрицание, но и продолжение любви. От любви, как индивидуальности, к деньгам, как социуму – вот он, вектор прогресса! Человек не может оценить свою собственность. Зато может чужую. Не знает, как оценить свой труд – но всегда оценит чужой. Не может знать, сколько стоит его совесть – зато знает, как купить чужую. И конечно бесценна своя жизнь – но не чужая. Деньги уравнивают все многообразие окружающего мира, подводят к единому знаменателю. Деньги превращают индивидуума в члена социума, создают из группы людей нечто целое, взаимосвязанное, переплетенное бесконечными взаимными интересами. Если любовь связывает двоих, то деньги повязывают всех. С точки зрения диалектики, мы имеем новую фазу развития, которая с одной стороны отрицает, а с другой – основывается на предыдущей. Получающееся единство противоположностей так же внутренне противоречиво, как и все вокруг. И хотя объективно без любви не может существовать ни человек, ни общество, роль любви уменьшается. Но при том, что объективно роль любви уменьшается, без нее не может существовать ни человек, ни общество. Диалектика!
А если предположить, что изобретатель денежных знаков, как все гении, опередил свое время? Скажем, на сотню тысяч лет? Мы можем об этом только догадываться, потому что земля у нас одна, человечество одно и история одна. И случай тут вполне мог сыграть роковую роль. Деньги изобрелись где-то в начале зарождения моногамии, отчего та явно не успела прижиться до конца – ведь и до сих пор на планете полно людей, живущих в полигамном рае. Возможно этим и объяснялись многочисленные и весьма изощренные усилия общества по укреплению семьи и брака. Тогдашние конечно. А поскольку мы выяснили, что моногамия и взаимная любовь – две сестры-соратницы, получается, любовь элементарно не успела эволюционно оформиться до момента этого тектонического сдвига. И скрепляющая, и направляющая сила любви оказалась слабее силы денег. Словно судьбы денег и любви не успели разойтись достаточно далеко друг от друга – в сознании некоторых женщин они до сих пор, вероятно, являются одним и тем же. Философски рассуждая, не успели они окончательно оформиться в самостоятельные категории, по крайней мере, любовь. То ли мы родились слишком рано, то ли время началось слишком поздно. Вот такой удивительный казус парадигмы о роли неизвестной личности в истории, которая силой своего гения нарушила естественный ход событий!
Человечеству пару миллионов лет. Большую часть этого времени люди накапливали собственность с помощью силы. Кто знает, когда зародилась любовь? Может, сто тысяч лет назад, а может пятьсот. Но заведомо меньше, чем надо. Въедливый читатель может возразить, что деньгам нет и десяти тысяч лет, но они уже весьма преуспели! Причина в том, что развитие общества идет несравнимо быстрее чем живой природы, и поэтому деньги, как его основа, развиваются также быстро, в то время как любовь плетется где-то в хвосте, движимая лишь медленной биологической эволюцией.
Доказательством этой догадки может служить моногамия у животных. Конечно, нельзя проводить строгую параллель между людьми и животными – последние вырабатывали свое видовое и брачное многообразие стремясь выжить в борьбе с более сильными хищниками, они лишь подстраивались под них, заполняли биологические ниши. Человек находился в особом положении – он нахально шел прямой дорогой прогресса, попирая все, что валялось под ногами. Однако наличие у животных моногамии, пусть и временной, необходимой только для воспитания потомства, доказывает – моногамия возможна вне общества и не является его следствием. И значит появись общество позднее, моногамия и взаимная любовь вполне могли прочно оформиться и мы бы тут не страдали теперь всякой ерундой.
Именно внеплановое прерывание формирования любви, возможно, объясняет тот факт, что в обществе присутствует романтическая любовь к деньгам. Появись они позже, когда любовь успела бы вполне сформироваться, они бы исчезли из ее поля зрения, источников и составных частей. А то что получается? Возьмем молодых пылких девушек, которые в школе страдают от неразделенной любви, а чуть позже превращаются в расчетливых эгоисток. Их феномен настолько важен и характерен, что его обязательно надо рассмотреть. Известно, что зародыш в утробе матери в процессе роста и развития как бы проходит ранние стадии эволюции. Аналогично ребенок, пока растет, тоже проходит своеобразные стадии, только уже социального развития. Взросление человека – это процесс адаптации его к обществу, от умения говорить до выработки нравственных и иных ценностей. Вот поэтому молодые девчонки грезят о любви – в них говорит эволюция, а не практицизм, природа, а не общество. Но уже к 18 годам многие их них (а кто посмышленее – и к 14) понимают, что является истинной ценностью в обществе чистогана, и скрывают свою чувственную, ранимую сторону от его жестоких лап. Феномен такой кардинальной ломки в развитии консервативной женской психики наглядно доказывает существование вышеописанного перелома. Кто знает, возможно, женщин следовало бы беречь и не подпускать к деньгам, дав им возможность оставаться жрицами любви, сохранив в чистоте их души? Но теперь уже поздно. Теперь обществу придется искать другой способ спасти любовь.
Ценность женщины
И как сказано выше, вдобавок к биологической, у женщины есть эстетическая красота. Что делает ее еще более ценной в глазах мужчины. Привередливый читатель может возразить, что красота развилась в обществе и природе дополнительно, как и симметричные мужские качества, и что, как и мужские качества, она всего лишь уравновешивает их, делает женщину ценной для мужчины настолько же, насколько мужские качества делают его ценным для женщины. И таким образом все эти качества не вносят никакой суммарной дополнительной ценности. Но на самом деле, если хорошенько покопаться, то это не совсем так. Нюанс в том, что мужские качества ценны не обязательно для женщины, а то и вовсе не для женщины. Ну зачем женщине мужская сила, хитрость, ловкость? И даже интеллект? Все это не представляет для нее какой-то особенной ценности. Ну разве что из любопытства. Все эти биологические качества, увы, остаются неоцененными в силу того, что они… биологические. Они были нужны когда-то давно, когда еще не было общества. Сейчас женщине прежде всего нужна социальная ценность мужчины, причем актуальная, а не потенциальная. Его положение, успех, деньги. И все биологические прелести мужского пола оказываются нужны только ему самому, чтобы добиться этой своей социальной ценности. Вся эта мужская «красота» – всего лишь потенциальная ценность и разумеется, тут у общества большое поле деятельности для целенаправленной манипуляции. А вот красота женщины – актуальная ценность. Она нужна мужчине, только мужчине и никому, кроме мужчины. Нужна просто так, без всякой задней мысли. Прямо сейчас.
Эта разница нивелируется лишь в любви, которая призвана максимизировать индивидуальную ценность каждого партнера. Когда биологические качества мужчины, его социальный потенциал играет не меньшую роль. Но женская эстетическая ценность никуда не пропадает и вне любви, что и подтверждается, например, обилием женщин в рекламе.
Все отмеченное выше делает женщину просто-таки исключительной ценностью в обществе. Но парадоксальным образом никак не отмечаемую и не учитываемую этим странным обществом. Разве что в полузабытых нравственных нормах сохранились ее пережитки, типа выражения «сначала женщины и дети». Возможно, стыдливое эмансипированное общество стремится забыть свою позорную историю, когда самками владели словно деньгами?
И конечно сам факт этого унижения, совершенно не присущего мужчине, происходит из того, что женщина прекрасно понимает свою значимость для мужчины. Ценность ее тела, ее самой, потому что она полностью отождествляет себя со своим телом, определяет все ее поведение. Женщина всегда хочет поклонения и восхищения, вознесения на пьедестал, и если этого нет – она унижена, ранена в самую душу. Если бы у нее не было ценности, ей нечего было бы принести в жертву любви, но принесение себя в жертву есть ее высшее счастье, занимающее все ее помыслы. То есть жертвенность и унижение – две стороны ее существа, ее натуры. Одно является продолжением другого, таким же естественным, как и вытекающая из унижения материальная компенсация. Стремление же стыдливого общества запретить женщине быть ценной, значимой, внушить идею «равенства», отлично сочетается по своему идиотизму с лишением ее естественного права получать компенсацию за «равноправный» секс, в котором она всегда будет унижена. Впрочем, социальные извращения отношений деньги-любовь рассмотрим позже.
Но и жертвенной кульминацией, «дарением» вовсе не ограничиваются отношения любви. Напротив, это только первый шаг. Полная реализация ценности женщины, максимальное выявление ее сущности, возможно только в постоянных личных отношениях. Длительные, надежные, прочные отношения, отношения принадлежности – вот к чему стремится в конечном итоге женщина. Само понятие «верности» – по сути эвфемизм для «собственности». Женщина хочет принадлежать, быть оцененной, но не раз и не два, а всегда. Мужчина должен не только ценить женщину, он должен служить ей. Ее отношение к мужчине – всегда отношение как к источнику, который создан специально для удовлетворения ее потребностей, причем женщине надо знать, что этот источник тоже принадлежит ей. Но что интересно, мужчины, как правило, не думают о себе в терминах принадлежности женщине, что по-своему справедливо, ибо это именно мужчины платят. Конечно, платить – это немного прямолинейно. Необходимость для мужчины заботиться, защищать, помогать, эмоционально и психологически поддерживать, способствовать женским стремлением и желаниям, составляют значительную часть «принадлежности». Однако в обществе материальное довольно объективно выражает качества мужчины как собственника и позволяет женщине оценить способность мужчины ко всем этим действиям. Сам мужчина лишь слепо стремится к женщине, влекомый природой и страстью. Вступая на путь любви, он овладевает ценностью и служит ей, независимо от того, что он сам думает об этом.
Итак, женщина – это ценность и, значит, обязательно чья-то собственность.
Семья, частная собственность и государство
То, что деньги перехватили у любви инициативу в развитии материи, подтверждается общественным характером денег. Вообще говоря, деньги – не только отрицание, но и продолжение любви. От любви, как индивидуальности, к деньгам, как социуму – вот он, вектор прогресса! Человек не может оценить свою собственность. Зато может чужую. Не знает, как оценить свой труд – но всегда оценит чужой. Не может знать, сколько стоит его совесть – зато знает, как купить чужую. И конечно бесценна своя жизнь – но не чужая. Деньги уравнивают все многообразие окружающего мира, подводят к единому знаменателю. Деньги превращают индивидуума в члена социума, создают из группы людей нечто целое, взаимосвязанное, переплетенное бесконечными взаимными интересами. Если любовь связывает двоих, то деньги повязывают всех. С точки зрения диалектики, мы имеем новую фазу развития, которая с одной стороны отрицает, а с другой – основывается на предыдущей. Получающееся единство противоположностей так же внутренне противоречиво, как и все вокруг. И хотя объективно без любви не может существовать ни человек, ни общество, роль любви уменьшается. Но при том, что объективно роль любви уменьшается, без нее не может существовать ни человек, ни общество. Диалектика!
Слабость любви
Но, отбросив в сторону притянутую за уши диалектику, подумаем, что означает уменьшение роли любви? Что общество стало важнее семьи? Социальные отношения важнее личных? Иметь стало важнее, чем быть? Взять – чем отдать? Нет конечно. Любой человек согласится, что одно просто невозможно без другого. И общественное, и личное одинаково важно. Тот факт, что деньги определяют общественные отношения, в то время как любовь определяет личные, ничего сам по себе не объясняет. Существование денег не отменяет существование любви так же, как социальное бытие не отменяет биологическое. Человеком стали двигать социальные мотивы наряду с биологическими, но гармония сокрыта в балансе. И если баланс нарушен – виновато общество, как более позднее изобретение.А если предположить, что изобретатель денежных знаков, как все гении, опередил свое время? Скажем, на сотню тысяч лет? Мы можем об этом только догадываться, потому что земля у нас одна, человечество одно и история одна. И случай тут вполне мог сыграть роковую роль. Деньги изобрелись где-то в начале зарождения моногамии, отчего та явно не успела прижиться до конца – ведь и до сих пор на планете полно людей, живущих в полигамном рае. Возможно этим и объяснялись многочисленные и весьма изощренные усилия общества по укреплению семьи и брака. Тогдашние конечно. А поскольку мы выяснили, что моногамия и взаимная любовь – две сестры-соратницы, получается, любовь элементарно не успела эволюционно оформиться до момента этого тектонического сдвига. И скрепляющая, и направляющая сила любви оказалась слабее силы денег. Словно судьбы денег и любви не успели разойтись достаточно далеко друг от друга – в сознании некоторых женщин они до сих пор, вероятно, являются одним и тем же. Философски рассуждая, не успели они окончательно оформиться в самостоятельные категории, по крайней мере, любовь. То ли мы родились слишком рано, то ли время началось слишком поздно. Вот такой удивительный казус парадигмы о роли неизвестной личности в истории, которая силой своего гения нарушила естественный ход событий!
Человечеству пару миллионов лет. Большую часть этого времени люди накапливали собственность с помощью силы. Кто знает, когда зародилась любовь? Может, сто тысяч лет назад, а может пятьсот. Но заведомо меньше, чем надо. Въедливый читатель может возразить, что деньгам нет и десяти тысяч лет, но они уже весьма преуспели! Причина в том, что развитие общества идет несравнимо быстрее чем живой природы, и поэтому деньги, как его основа, развиваются также быстро, в то время как любовь плетется где-то в хвосте, движимая лишь медленной биологической эволюцией.
Доказательством этой догадки может служить моногамия у животных. Конечно, нельзя проводить строгую параллель между людьми и животными – последние вырабатывали свое видовое и брачное многообразие стремясь выжить в борьбе с более сильными хищниками, они лишь подстраивались под них, заполняли биологические ниши. Человек находился в особом положении – он нахально шел прямой дорогой прогресса, попирая все, что валялось под ногами. Однако наличие у животных моногамии, пусть и временной, необходимой только для воспитания потомства, доказывает – моногамия возможна вне общества и не является его следствием. И значит появись общество позднее, моногамия и взаимная любовь вполне могли прочно оформиться и мы бы тут не страдали теперь всякой ерундой.
Именно внеплановое прерывание формирования любви, возможно, объясняет тот факт, что в обществе присутствует романтическая любовь к деньгам. Появись они позже, когда любовь успела бы вполне сформироваться, они бы исчезли из ее поля зрения, источников и составных частей. А то что получается? Возьмем молодых пылких девушек, которые в школе страдают от неразделенной любви, а чуть позже превращаются в расчетливых эгоисток. Их феномен настолько важен и характерен, что его обязательно надо рассмотреть. Известно, что зародыш в утробе матери в процессе роста и развития как бы проходит ранние стадии эволюции. Аналогично ребенок, пока растет, тоже проходит своеобразные стадии, только уже социального развития. Взросление человека – это процесс адаптации его к обществу, от умения говорить до выработки нравственных и иных ценностей. Вот поэтому молодые девчонки грезят о любви – в них говорит эволюция, а не практицизм, природа, а не общество. Но уже к 18 годам многие их них (а кто посмышленее – и к 14) понимают, что является истинной ценностью в обществе чистогана, и скрывают свою чувственную, ранимую сторону от его жестоких лап. Феномен такой кардинальной ломки в развитии консервативной женской психики наглядно доказывает существование вышеописанного перелома. Кто знает, возможно, женщин следовало бы беречь и не подпускать к деньгам, дав им возможность оставаться жрицами любви, сохранив в чистоте их души? Но теперь уже поздно. Теперь обществу придется искать другой способ спасти любовь.
Ценность женщины
Истоки ценности
Тот факт, что самки были прообразом собственности, подчеркивает ценность женщины и в современном обществе. Ценность, которая никуда не делась и не может деться. Ценность совершенно особенную, отличную от ценности человека как личности или пролетария как работника. Самим принципом разделения на два пола было неравенство в биологической роли и в вытекающей биологической ценности. У любых двуполых существ един шаблон поведения – самка дает жизнь, самец помогает. И ничто не может изменить этого. Более того, самка человека отличается еще и эстетической красотой, что совсем не эквивалент биологической ценности, хотя, по утверждениям ученых, связь тут присутствует. У разных животных самки и самцы красивы по-разному, но это никак не сказывается на ценности самки. Таким образом, надо прямо, честно и откровенно сказать: женщина – это ценность. И если женщина – ценность, то надо обязательно добавить: ценность – для мужчины. На женщину, как на биологический объект, направлены его самые сокровенные желания, и обладание этим объектом является его первейшей потребностью. И разумеется ничего подобного не наблюдается у женщины. С биологической точки зрения мужчина менее ценен. Популяция биологически выживет, даже если останется один мужчина и много женщин, но никак не наоборот. Достаточно только представить себе эту картинку, чтобы понять, как долго протянет такая «популяция». Беречь мужчин общество не заинтересовано, и история неоднократно подтверждала это.И как сказано выше, вдобавок к биологической, у женщины есть эстетическая красота. Что делает ее еще более ценной в глазах мужчины. Привередливый читатель может возразить, что красота развилась в обществе и природе дополнительно, как и симметричные мужские качества, и что, как и мужские качества, она всего лишь уравновешивает их, делает женщину ценной для мужчины настолько же, насколько мужские качества делают его ценным для женщины. И таким образом все эти качества не вносят никакой суммарной дополнительной ценности. Но на самом деле, если хорошенько покопаться, то это не совсем так. Нюанс в том, что мужские качества ценны не обязательно для женщины, а то и вовсе не для женщины. Ну зачем женщине мужская сила, хитрость, ловкость? И даже интеллект? Все это не представляет для нее какой-то особенной ценности. Ну разве что из любопытства. Все эти биологические качества, увы, остаются неоцененными в силу того, что они… биологические. Они были нужны когда-то давно, когда еще не было общества. Сейчас женщине прежде всего нужна социальная ценность мужчины, причем актуальная, а не потенциальная. Его положение, успех, деньги. И все биологические прелести мужского пола оказываются нужны только ему самому, чтобы добиться этой своей социальной ценности. Вся эта мужская «красота» – всего лишь потенциальная ценность и разумеется, тут у общества большое поле деятельности для целенаправленной манипуляции. А вот красота женщины – актуальная ценность. Она нужна мужчине, только мужчине и никому, кроме мужчины. Нужна просто так, без всякой задней мысли. Прямо сейчас.
Эта разница нивелируется лишь в любви, которая призвана максимизировать индивидуальную ценность каждого партнера. Когда биологические качества мужчины, его социальный потенциал играет не меньшую роль. Но женская эстетическая ценность никуда не пропадает и вне любви, что и подтверждается, например, обилием женщин в рекламе.
Все отмеченное выше делает женщину просто-таки исключительной ценностью в обществе. Но парадоксальным образом никак не отмечаемую и не учитываемую этим странным обществом. Разве что в полузабытых нравственных нормах сохранились ее пережитки, типа выражения «сначала женщины и дети». Возможно, стыдливое эмансипированное общество стремится забыть свою позорную историю, когда самками владели словно деньгами?
Поведение ценности
Если взять нормальные отношения между мужчиной и женщиной, отношения любви, то последняя дарит себя любимому мужчине, и это есть высшая точка, кульминация их отношений. Оставляя пока в стороне, что именно привносит в эти отношения мужчина, именно факт «дарения» для нас является самым важным. Любящая женщина не требует ничего взамен, в этом сила любви. Она подчиняется любимому мужчине, чувствуя не унижение, а наслаждение. Она отдает ему свою власть и свое могущество, как бы приносит себя в жертву любви. Но что происходит, если женщина не любит? В этом случае она чувствует, что ею пользуются, что она дарит себя напрасно, приносит в жертву непонятно чему. В отношениях, где отсутствует любовь, женщина ощущает себя униженной. Мучаемая этим фактом, нелюбимая женщина всегда хочет восстановления баланса, компенсации, сглаживания этого болезненного ощущения. Ей надо почувствовать свою власть, знать, что это пользуются не ею, а пользуется она, убедиться, что она по-прежнему обладает женским могуществом. Материальное вознаграждение в любом приемлемом виде обычно компенсирует унижение. Получая возмещение, женщина удовлетворяет свое самолюбие, знает, что ее власть над мужчиной так же прочна, как и прежде. Но даже и получая возмещение, женщина все равно переступает через себя. Природа женщины требует личных отношений, толкает ее на путь любви. Любая продажа своего тела неизбежно привязывает, и женщина должна приложить усилие, чтобы оборвать эту зарождающуюся связь. Этот механизм противостоит давлению денег в сторону «обобществления» женщины, «усреднения» ее стоимости, индивидуализируя ее и в конечном итоге еще больше повышая ее ценность.И конечно сам факт этого унижения, совершенно не присущего мужчине, происходит из того, что женщина прекрасно понимает свою значимость для мужчины. Ценность ее тела, ее самой, потому что она полностью отождествляет себя со своим телом, определяет все ее поведение. Женщина всегда хочет поклонения и восхищения, вознесения на пьедестал, и если этого нет – она унижена, ранена в самую душу. Если бы у нее не было ценности, ей нечего было бы принести в жертву любви, но принесение себя в жертву есть ее высшее счастье, занимающее все ее помыслы. То есть жертвенность и унижение – две стороны ее существа, ее натуры. Одно является продолжением другого, таким же естественным, как и вытекающая из унижения материальная компенсация. Стремление же стыдливого общества запретить женщине быть ценной, значимой, внушить идею «равенства», отлично сочетается по своему идиотизму с лишением ее естественного права получать компенсацию за «равноправный» секс, в котором она всегда будет унижена. Впрочем, социальные извращения отношений деньги-любовь рассмотрим позже.
Но и жертвенной кульминацией, «дарением» вовсе не ограничиваются отношения любви. Напротив, это только первый шаг. Полная реализация ценности женщины, максимальное выявление ее сущности, возможно только в постоянных личных отношениях. Длительные, надежные, прочные отношения, отношения принадлежности – вот к чему стремится в конечном итоге женщина. Само понятие «верности» – по сути эвфемизм для «собственности». Женщина хочет принадлежать, быть оцененной, но не раз и не два, а всегда. Мужчина должен не только ценить женщину, он должен служить ей. Ее отношение к мужчине – всегда отношение как к источнику, который создан специально для удовлетворения ее потребностей, причем женщине надо знать, что этот источник тоже принадлежит ей. Но что интересно, мужчины, как правило, не думают о себе в терминах принадлежности женщине, что по-своему справедливо, ибо это именно мужчины платят. Конечно, платить – это немного прямолинейно. Необходимость для мужчины заботиться, защищать, помогать, эмоционально и психологически поддерживать, способствовать женским стремлением и желаниям, составляют значительную часть «принадлежности». Однако в обществе материальное довольно объективно выражает качества мужчины как собственника и позволяет женщине оценить способность мужчины ко всем этим действиям. Сам мужчина лишь слепо стремится к женщине, влекомый природой и страстью. Вступая на путь любви, он овладевает ценностью и служит ей, независимо от того, что он сам думает об этом.
Итак, женщина – это ценность и, значит, обязательно чья-то собственность.
Семья, частная собственность и государство
И вся история цивилизации земного шара вращается вокруг обладания мужчинами этой собственностью. С точки зрения эволюции мы наблюдаем три главных этапа обладания – физическое (сила), эмоциональное (любовь), экономическое (деньги). По поводу того, что последние два находятся в процессе смены одного другим, мы уже говорили. Возможно, деньги замкнут на себя любовь, но нам это безразлично, потому что будет не раньше многих тысяч лет. Если будет и если доживем при такой жизни.
Жизнь эта ставит пару вопросов. Существует ли экономическая собственность на женщину в обществе денег? Возможна ли экономическая собственность на женщину при эмансипации?
Чем интересна классическая семья? Тем, что эмансипация собственности – символические деньги – уже произошла, а эмансипация женщины – еще нет. И факт, что семья эта существовала длительное время, доказывает: экономическая собственность на женщину вполне возможна в обществе денег. И можно смело продолжать любить – деньги являются отличным инструментом собственности на женщину.
Как? Да очень просто. Сам генезис денег объясняет отличие в отношении к ним мужчин и женщин, и отличие это – есть ключ к понимаю отношений экономической собственности между полами. Для женщины деньги – нечто чужеродное, они не важны сами по себе; важно то, что они принесут – блага, обеспеченность, уверенность в завтрашнем дне. Это будущее ее и ее потомства. Это постоянные гарантии и возможность их тратить. Для мужчины деньги – его материализованное прошлое. То, что он прошел, преодолел, чего добился и достиг. Деньги важны сами по себе, как символ его статуса. Тратить их не раздумывая нехарактерно для мужчины, это женский стиль. Мужской стиль – изображать «престиж» и копить деньги ради денег. Мужчины охотнее дают в долг, женщины охотнее берут. Если мужчина берет в долг, то с единственной целью – «раскрутиться» и отдать, заработать, осуществить некую операцию или махинацию, в итоге которой он станет богаче и свободнее. Женщина берет в долг с целью потратить и по возможности забыть. В этом нет ничего неожиданного. Долг – это принадлежность. Для женщины естественно принадлежать, для мужчины – владеть. Так и была построена классическая семья. У мужчины были деньги – у женщины возможность ими распоряжаться. Мужчина должен был добывать деньги – женщина не задумываться об этом.
Говоря совсем простыми словами – женщина в классической семье полностью экономически зависит от мужчины. В этом и заключается экономическая собственность, ее высшее проявление и высший смысл. Экономическая собственность не равняется физической, не имеет ничего общего с ограничением свободы, применением силы, угрозами или давлением. Как бы этого ни хотелось.
Экономическая собственность на женщину проистекает из двух причин. Во-первых, она объясняется разницей в типе ценности мужчины и женщины. Взаимная любовь, делая любящих взаимной собственностью, дает женщине социальную ценность мужчины, а мужчине – биологическую и эстетическую ценность женщины. Но социальная ценность – это прежде всего деньги, то есть по сути стоимость. И тот факт, что мужчина вносил в брак деньги, которые женщина принимала, делало отношения и экономическими тоже – женщина автоматически становилась его экономической собственностью, потому что инстинкт собственности – наипервейший. И никак иначе это работать не могло. Сама асимметрия ценностей мужчины и женщины – биологическая против социальной, потребность в которых вытекала из собственнического характера любви, приводила к собственности экономической. Получение стоимости – покупка – всегда выгодна. Получение ценности – уступка – всегда жертва. Поэтому женщина, обменивая в браке свою индивидуальную ценность на социальную стоимость мужчины, всегда выигрывала и выигрыш этот передавала детям. Будущая жизнь, рождаемая женщиной в браке – дети – могла опираться только на фундамент прошлого – деньги, вносимые мужчиной в брак.
Отношения времени порождают вторую причину. Не только тип ценности мужчины и женщины разный, но и ее временной характер. Мужчина обычно вступает в брак как индивид, уже заложивший основы своего социального роста, поэтому он, как правило, старше. Но дело не только в этом. Его «основы» – лишь база, гарантия. Ценность мужчины – потенциальная, он будет обеспечивать. А женщина к этому моменту уже вся состоялась. Она вся – актуальная ценность. Таким образом, обмен тут неравноценный. Красивая реальная ценность с одной стороны – на красивые обещания с другой. Поэтому суммарный вектор собственности направлен на женщину. Мужчина покупает женщину сейчас и платит всю оставшуюся жизнь. Это своего рода отношения должника и кредитора. Мужчина берет женщину в долг и владеет ей. Женщина дает себя в долг и владеет мужчиной как хозяин его долга.
Суммируя все эти слова, экономическое владение мужчиной женщины соответствует сути любви.
Экономическое равноправие мужчин и женщин выявляет неоспоримый факт – биологическая ценность женщины государству не интересна. Никакой особой любви она у него не вызывает, или наверняка вызывает не так, как у его мужской части. Да и вообще, про любовь власти к народу лучше помолчать. В случае ответной, или уж тогда безответной любви к государственной власти, дело тоже обстоит иначе. Как бы государственная религия или идеология или культура не насаждала ее, эта любовь не заменит личную. Женщина, может, и любит власть, но, увы, совсем не так, как конкретного мужчину. Конечно, нынешняя ситуация с семьей наводит на мысль, что женщины любят государство чуточку сильнее мужчин, несмотря на все попытки последних превратить его в черт знает что. Мужчин понять можно – борьба за женщину всегда была большой частью их жизни. Но что интересно, как бы они не ухудшали ситуацию в стране, женщины продолжают любить такую власть больше, чем такого мужчину. Впрочем, есть и результат, правда не совсем такой, на который, видимо, рассчитывали мужчины – множество женщин сейчас предпочитают сменить и государство тоже.
Но оставим любовь и обратимся к деньгам. Нет никаких причин считать, что государство как-то особенно заинтересовано в женщинах, как экономических субъектах. «Собственность» государства на женщину скорее отражение того факта, что женщина временно стала «ничьей». Она такая же «собственность» государства, как и мужчина. Трактуя своих подданных равноправно, государство всего лишь говорит – разбирайтесь сами. Лишь отношения силы запрещены, но они умерли давным-давно, а если и сохранились, то как очевидный атавизм и наказываются законом. Эмансипация женщины предоставила ей возможность быть независимым от мужчины экономическим субъектом государства. Но разве оно заставляет ее им быть? Разве государство ограничивает личные экономические отношения? Нет. И следовательно, быть независимой для женщины вовсе не означает стать таковой. Возможность не значит обязательность.
Жизнь эта ставит пару вопросов. Существует ли экономическая собственность на женщину в обществе денег? Возможна ли экономическая собственность на женщину при эмансипации?
Семья и женщина
Ответ на первый вопрос дают сами деньги. Государственный «гарем» отпустил подданных на волю, заменив отношения физической принадлежности экономической, фактически лишь повторив трюк, который любовь совершила задолго до этого. Уже в фазе полигамии самки находились в физическом групповом владении, и переход к моногамии был переходом только к «обладанию» самкой, но не владению. Обладание помимо любви было основано на экономике. В новой ячейке общества появилось совместное хозяйство, что, вообще говоря, и означает слово «экономика». А вовсе не только совместный труд. Совместный труд возможен между любыми членами общины, но только между мужчиной и женщиной появляется «экономика» – потому что женщина принадлежит мужчине. Этот процесс и завершился «классической» семьей. Той, где отец – кормилец, мать – хозяйка, а множество детей играют и радуются жизни.Чем интересна классическая семья? Тем, что эмансипация собственности – символические деньги – уже произошла, а эмансипация женщины – еще нет. И факт, что семья эта существовала длительное время, доказывает: экономическая собственность на женщину вполне возможна в обществе денег. И можно смело продолжать любить – деньги являются отличным инструментом собственности на женщину.
Как? Да очень просто. Сам генезис денег объясняет отличие в отношении к ним мужчин и женщин, и отличие это – есть ключ к понимаю отношений экономической собственности между полами. Для женщины деньги – нечто чужеродное, они не важны сами по себе; важно то, что они принесут – блага, обеспеченность, уверенность в завтрашнем дне. Это будущее ее и ее потомства. Это постоянные гарантии и возможность их тратить. Для мужчины деньги – его материализованное прошлое. То, что он прошел, преодолел, чего добился и достиг. Деньги важны сами по себе, как символ его статуса. Тратить их не раздумывая нехарактерно для мужчины, это женский стиль. Мужской стиль – изображать «престиж» и копить деньги ради денег. Мужчины охотнее дают в долг, женщины охотнее берут. Если мужчина берет в долг, то с единственной целью – «раскрутиться» и отдать, заработать, осуществить некую операцию или махинацию, в итоге которой он станет богаче и свободнее. Женщина берет в долг с целью потратить и по возможности забыть. В этом нет ничего неожиданного. Долг – это принадлежность. Для женщины естественно принадлежать, для мужчины – владеть. Так и была построена классическая семья. У мужчины были деньги – у женщины возможность ими распоряжаться. Мужчина должен был добывать деньги – женщина не задумываться об этом.
Говоря совсем простыми словами – женщина в классической семье полностью экономически зависит от мужчины. В этом и заключается экономическая собственность, ее высшее проявление и высший смысл. Экономическая собственность не равняется физической, не имеет ничего общего с ограничением свободы, применением силы, угрозами или давлением. Как бы этого ни хотелось.
Экономическая собственность на женщину проистекает из двух причин. Во-первых, она объясняется разницей в типе ценности мужчины и женщины. Взаимная любовь, делая любящих взаимной собственностью, дает женщине социальную ценность мужчины, а мужчине – биологическую и эстетическую ценность женщины. Но социальная ценность – это прежде всего деньги, то есть по сути стоимость. И тот факт, что мужчина вносил в брак деньги, которые женщина принимала, делало отношения и экономическими тоже – женщина автоматически становилась его экономической собственностью, потому что инстинкт собственности – наипервейший. И никак иначе это работать не могло. Сама асимметрия ценностей мужчины и женщины – биологическая против социальной, потребность в которых вытекала из собственнического характера любви, приводила к собственности экономической. Получение стоимости – покупка – всегда выгодна. Получение ценности – уступка – всегда жертва. Поэтому женщина, обменивая в браке свою индивидуальную ценность на социальную стоимость мужчины, всегда выигрывала и выигрыш этот передавала детям. Будущая жизнь, рождаемая женщиной в браке – дети – могла опираться только на фундамент прошлого – деньги, вносимые мужчиной в брак.
Отношения времени порождают вторую причину. Не только тип ценности мужчины и женщины разный, но и ее временной характер. Мужчина обычно вступает в брак как индивид, уже заложивший основы своего социального роста, поэтому он, как правило, старше. Но дело не только в этом. Его «основы» – лишь база, гарантия. Ценность мужчины – потенциальная, он будет обеспечивать. А женщина к этому моменту уже вся состоялась. Она вся – актуальная ценность. Таким образом, обмен тут неравноценный. Красивая реальная ценность с одной стороны – на красивые обещания с другой. Поэтому суммарный вектор собственности направлен на женщину. Мужчина покупает женщину сейчас и платит всю оставшуюся жизнь. Это своего рода отношения должника и кредитора. Мужчина берет женщину в долг и владеет ей. Женщина дает себя в долг и владеет мужчиной как хозяин его долга.
Суммируя все эти слова, экономическое владение мужчиной женщины соответствует сути любви.
Про шалаш
Теперь зададимся вопросом – правда ли, что с милым рай и в шалаше? Чтобы научно ответить на этот вопрос, надо лишь вспомнить что первично – любовь или собственность? Если любовь – то ответ будет «да», собственность не важна. Иначе – «нет». К счастью, мы еще не успели слишком удалиться от начала главы, поэтому вероятно помним, что собственность первична. Но давайте проведем мысленный эксперимент. Пренебрежение собственностью означает, что отсутствует полезность в объекте собственности, иными словами, в объекте любви нет абсолютно никакой ценности. Если это женщина – она некрасива, неинтересна и вероятно бесплодна. В общем, не совсем женщина. Будет такую любить мужчина? Ответ очевиден. Отразим ситуацию в зеркале. Пусть мужчина туп, беден, неприятен – полное ничтожество без всякой надежды. Кому он нужен? Ответ аналогичен. Получается, без ценности в человеке нет желания собственности, а значит, нет и любви. Возвышенно настроенный читатель может возразить, что любовь творит чудеса и ее созидающая сила бесконечна – она может оживить даже труп. Труп может и может. Но чтобы любви зародиться, ей надо иметь хоть какую-то зацепку, собственность-то первична! А уж зародившись, там видно будет, насколько она сильна, сможет ли она превратить чудовище в красавицу, а ничтожество в принца. Но эмпирические факты свидетельствуют – лучше не смотреть. И это имеет вполне научное обоснование. Из двойственного характера любви следует, что любовь требует обмена собственностью. Любя, женщина отдает свою ценность, которая изначально чрезвычайно высока. Любя отвратительное ничтожество, женщина, таким образом, обесценивает самое себя, признает, что она не состоялась как женщина, отрицает свое предназначение, возможность реализоваться как женщина и мать, короче губит свою жизнь. Упрямый читатель опять скажет, что такое бывает. Не бывает. Если женщина любит, значит, она что-то видит в объекте, возможно она даже обманулась, в конце концов абсолютных ничтожеств просто не бывает. Но ошибки природы мы тут не рассматриваем. Наш эксперимент был мысленный, идеальный и чистый. И он доказал, что рай будет, только если «шалаш» по ценности не меньше самой «милой». А значит, шалаш не пройдет.Государство и женщина
Но эмансипация поставила на первый взгляд не решаемую проблему – как строить семью, если женщины принадлежат государству? Как любить, если нельзя обладать? На самом деле, обладать можно и нужно.Экономическое равноправие мужчин и женщин выявляет неоспоримый факт – биологическая ценность женщины государству не интересна. Никакой особой любви она у него не вызывает, или наверняка вызывает не так, как у его мужской части. Да и вообще, про любовь власти к народу лучше помолчать. В случае ответной, или уж тогда безответной любви к государственной власти, дело тоже обстоит иначе. Как бы государственная религия или идеология или культура не насаждала ее, эта любовь не заменит личную. Женщина, может, и любит власть, но, увы, совсем не так, как конкретного мужчину. Конечно, нынешняя ситуация с семьей наводит на мысль, что женщины любят государство чуточку сильнее мужчин, несмотря на все попытки последних превратить его в черт знает что. Мужчин понять можно – борьба за женщину всегда была большой частью их жизни. Но что интересно, как бы они не ухудшали ситуацию в стране, женщины продолжают любить такую власть больше, чем такого мужчину. Впрочем, есть и результат, правда не совсем такой, на который, видимо, рассчитывали мужчины – множество женщин сейчас предпочитают сменить и государство тоже.
Но оставим любовь и обратимся к деньгам. Нет никаких причин считать, что государство как-то особенно заинтересовано в женщинах, как экономических субъектах. «Собственность» государства на женщину скорее отражение того факта, что женщина временно стала «ничьей». Она такая же «собственность» государства, как и мужчина. Трактуя своих подданных равноправно, государство всего лишь говорит – разбирайтесь сами. Лишь отношения силы запрещены, но они умерли давным-давно, а если и сохранились, то как очевидный атавизм и наказываются законом. Эмансипация женщины предоставила ей возможность быть независимым от мужчины экономическим субъектом государства. Но разве оно заставляет ее им быть? Разве государство ограничивает личные экономические отношения? Нет. И следовательно, быть независимой для женщины вовсе не означает стать таковой. Возможность не значит обязательность.