Гигантский размах деятельности сельджуков обернулся огромной растратой энергии туркменского народа - того качества, которое Л. Н. Гумилев называет "пассионарностью". Туркмены-сельджуки в далеких краях одерживали военные победы, занимались имперским строительством, их потомки образовывали новые мощные этносы. А на родной земле Туркменистана у народа ещё долго не находилось сил для противостояния разнообразным захватчикам, до новейшего времени не появлялось вождей, способных преодолеть родовую и племенную разобщенность, сплотить воедино туркменский народ для создания собственной государственности.
Во времена империи Сельджукидов влияние несторианства в Туркменистане значительно уменьшилось. Хотя правители по-прежнему покровительствовали несторианам, те не смели противиться успехам исламской проповеди среди гузов. В качестве подданных мусульманской державы несториане вели себя смирно, довольствуясь деятельностью своих уже существующих общин, миссионерством среди язычников в далеких краях и давлением на православных "мелькитов". Но совсем иначе повели себя несториане, когда политическая и религиозная ситуация была изменена потрясшими мир завоевательными походами монголов.
Как было сказано выше, первый клин недоверия между христианским и исламским мирами был вбит отнюдь не мусульманами, а авантюрными "крестовыми походами" римо-католиков. Окончательно же созданное халифатом содружество мировых религий было разрушено "желтым крестовым походом" монгольских несториан.
Появление в центральноазиатской Великой Степи мощнейшего военного союза монгольских и тюркских народов во главе с Чингисханом было реакцией на геноцид кочевников, планомерно проводившийся китайской Поднебесной империей. Объединение для степняков было единственной возможностью выживания; знаменем сплочения разрозненных народов, народностей, племен стала главенствовавшая в Степи религия - несторианство. Хотя сам создатель Великоордынской империи Чингисхан был язычник - монгол "черной веры", но в своем возвышении, и в своих завоевательных походах, и в имперском строительстве он опирался на несториан.
Со времен древних монголов-сяньбы, некогда разгромивших державу Хунну, их потомки вплоть до начала Х века не создавали сильной государственности. Разрозненные монгольские племена населяли Забайкалье и Внутреннюю Монголию, кочевали в Великой Степи. Правда, из монгольского племени Тоба (тобгачей) вышла возглавившая Китай династия Тан, представителей которой степняки называли "тобгачскими ханами". Танские императоры, проводившие политику национальной и религиозной терпимости, долго и успешно правили Поднебесной империей. Но, после падения династии Тан в 907 году, в Китае начинается смута: империя распадается на девять суверенных царств. Входившим в состав китайских войск потомкам хунну, тюркам-шато, удалось на время восстановить единое государство; вождь шатосцев был провозглашен императором, - однако вскоре он погиб от рук заговорщиков. Междоусобица продолжалась. В Китае стала разжигаться ненависть ко всему иноземному. С середины Х века начались гонения на христианство.
Одновременно в Западной Маньчжурии создается и крепнет государство киданей - союза восьми монгольских племен. Пользуясь смутами в Поднебесной империи, кидани покорили Северный Китай, а также подчинили себе Уйгурию и создали обширную державу. В 937 году кидани дали своему государству название - империя Ляо (Железная). Еще через девять лет глава киданей Дэгуан овладел и Южным Китаем, а затем провозгласил себя всекитайским императором. Однако после его смерти Южный Китай восстал и вышел из-под власти киданей. Южнокитайские династии, Поздняя Чжоу и Сун, под флагом "борьбы за национальную идеологию" развернули ожесточенное преследование христианских общин. В 987 году бежавший в Константинополь китайский монах заявлял: "Христиане в Китае исчезли и уничтожены по разным причинам, только я один спасся". Но несторианам, гонимым в Южном Китае, вовсе не обязательно было бежать так далеко: они массами уходили в империю Ляо или в свободную Степь.
Хотя в державе киданей гонений не было, однако несториане и там чувствовали себя не очень уютно. Императоры Ляо, пленившись китайским образом жизни, не нашли ничего лучшего, как заняться принудительной китаизацией своих подданных. Монгольская письменность была запрещена, государственным языком стал китайский, национальной религией - буддизм. Те, кто придерживался иных вероисповеданий или степных обычаев, сделались "гражданами второго сорта". Разумеется, много недовольных появилось и среди самих киданей. Империя Ляо постоянно воевала с Южным Китаем и, одновременно, враждовала с Великой Степью, куда уходили её непокорные подданные и где кочевали не желавшие признавать её власть монгольские и тюркские народы. Но как могли противостоять имперской мощи разрозненные кочевые племена? Основу для единения Степь обрела в христианстве.
В 1009 году крестился самый культурный и сильный из степных монгольских народов - кераиты. Крещению их предшествовало чудо: хану кераитов, заблудившемуся в пустыне, явился святой мученик Сергий (память 7 октября) и указал ему путь домой. Хан крестился с именем Маргуз (Марк) и привел к вере весь свой двухсоттысячный народ. Можно отметить, что обращение кераитов в веру Христову приветствовали и мусульманские летописцы. Вскоре крестились тюрки-шато (тангуты). Несторианство достигает берегов Ангары, распространяясь среди обитавшего там монгольского народа меркитов. Еще раньше принял Крещение тюркский народ басмалов. Богатая, сильная и образованная уйгурская несторианская община была готова всячески поддерживать своих единоверцев в степи. Общность веры позволила степнякам сплотится для сопротивления общему врагу: империя Ляо уже не могла с ними не считаться. В 1014 году кидани были вынуждены заключить со Степью мир, причем вождю кочевников Убе был присвоен титул "вана" - "царя". "Уба" - это тюркское произношение имени "Уар": степной царь был крещен в честь святого мученика Уара, почитавшегося как православными (память 19 октября), так и несторианами.
Удивителен успех несториан - очевидно, они преодолели наибольшую трудность общения между разноязычными народами, то есть нашли в языках местных племен слова, передававшие адекватно сложные христианские понятия. Благодаря этому они стали для кочевников своими, близкими, а их учение было усвоено органически, без насильственных мер, для которых у несторианских проповедников и не было никаких возможностей. Ведущую роль в этом успехе сыграли туркменские миссионеры - посланцы Мервской митрополии, говорившие на тюркском языке.
"Универсализм христианства, в котором "несть ни варвар, ни скиф, ни еллин, ни иудей", привился в свободолюбивом кочевом мире, потому что он не третировал кочевников, как неполноценных людей, и не вел их к подчинению чужому хану, будь то китайский "сын неба" или багдадский "потомок пророка"", - пишет Л. Н. Гумилев. Он же замечает: "Гонения (в Китае) сделали несторианство мощной антикитайской силой".
Несториане действительно старались обращаться к народам Степи на их языках. По поводу найденного близ казахского поселка Булайик средневекового христианского текста "Поклонение волхвов" профессор И. Барманкулов замечает: "Это были не случайные переводы, поскольку многие из имен уже приобрели тюркскую окраску. Вифлеем на древнем тюркском звучит, как Бидильхим. Ирод - как Иродис-хан, Мессия - Мсиха. Прибегали древние тюрки к таким умозрительным понятиям, как "барча" - сущее, "бильмегенни" неведомо".
В середине ХI века империя Ляо возобновила попытки порабощения степных народов. Вождем сопротивления стал креститель кераитов, престарелый хан Маргуз (Марк). Кидани, воспользовавшись степной междоусобицей, пленили хана и жестоко умертвили: степной герой был распят на "деревянном осле". Подобная участь постигла и его преемника, хана Могусы (христианское имя Моисей, в честь библейского пророка-Боговидца): он также был захвачен киданями и публично разрублен на куски на рыночной площади. Но свободная Степь выстояла под напором китаизированной державы.
В 1119 году империя Ляо была захвачена тунгусским народом чжурчженей (они же - маньчжуры или жуаньжуани), вскоре подчинившим себе также Южный Китай и образовавшим империю Цзинь (Золотая). Часть киданей покорилась чжуржанам, остальные во главе с принцем Елюем Даши ушли на Запад, в Семиречье. Ушедшие приняли имя кара-киданей ("черных" киданей). Это были в основном те, кому давно претила китаизация, немало среди них оказалось и несториан. Елюй Даши отказался от ненавистных его окружению китайских титулов и назвался "гурханом" (военным вождем). Ему удалось подчинить семиреченских Караханидов, а затем - Маверроунахр, Хорезм и Туркменистан, и создать державу, простирающуюся от Каспия до пустыни Гоби. А часть кара-киданей, отделившаяся от своих соплеменников, создала на севере Степи независимое Найманское ханство. Отделение, видимо, происходило по вероисповедному признаку: все найманы были несторианами. Однако и в кара-киданьской империи несторианские общины умножались и пользовались покровительством государства. Расширилась сфера влияния Невакетской митрополии, включившей в себя и Восточный Туркестан, ранее бывший в ведении митрополитов Мерва. Кроме Невакета, звание кафедрального центра получила и одна из кара-киданьских столиц, Кашгар; титул митрополита теперь звучал так: "Кашгарский и Невакетский". Это было общим укреплением Центрально-Азиатской несторианской церкви, но в то же время резким ослаблением Мервской митрополии, потерявшей право на окормление дальних приходов: в самом же Туркменистане уже главенствовал Ислам, и несторианские общины становились все малочисленнее.
Преемники Елюя Даши на кара-киданьском престоле были несторианами и содействовали проповеди своих единоверцев; однако приверженцы Ислама никаким притеснениям не подвергались, - мусульманские авторы хвалят справедливость гурханов и их уважение к Исламу.
Слухи об успехах несторианства на Востоке проникли в Европу и дали пищу для возникновения легенд о "папе Иоанне", некоем могучем восточном царе-первосвященнике, якобы желающем помочь латинским "крестоносцам" в их походах. Этот миф, появившийся в 1145 году в сочинениях Оттона Фрейзингенского, был повторен другими хронистами и воспринимался, как совершенная достоверность. Римский папа Александр III направил восточному "папе Иоанну" обширное послание, однако его посол не нашел в Азии ни "царя-первосвященника", ни его царства. Последующие путешественники считали героями легенды реально существовавших правителей-несториан, возглавлявших степные ханства. Гильем Рубрук полагал, что речь идет об Иоанне (Инанч-хане) Найманском, а Марко Поло - о Ван-хане (Тогрул-беке) Кераитском. Однако оба они возглавляли свои народы позднее даты возникновения легенды о "папе Иоанне". В новейшие времена личность прототипа "царя-первосвященника" стала предметом исследований и споров ученых. Загадка разъяснена В. В. Бартольдом и окончательно разрешена Л. Н. Гумилевым, посвятившим этой проблеме целую книгу. Героем слухов, переродившихся в легенду о "папе Иоанне", мог быть только гурхан Елюй Даши, основатель кара-киданьской державы. Походы его финансировала несторианская Уйгурия. В Катванской битве 1141 года войска Елюя Даши разгромили армию сельджукского султана Санджара, дотоле внушавшую ужас папским "крестоносцам", одержавшую победы над лучшими полководцами Европы. Но мощь султаната уступила силе Великой Степи. "Крестоносцам" хотелось видеть в кара-киданях своих союзников: так родилась легенда о "папе Иоанне" и его царстве.
Сам гурхан Елюй Даши несторианином не был. Воспитание он получил конфуцианское. Мусульманский автор Ибн Ал-Асир называет его манихеем. Свои послания к мусульманским правителям гурхан предварял исламской формулой: "Во Имя Бога, Милостивого, Милосердного". Достоверно известно, что незадолго до смерти Елюй Даши перед своими полками приносил серого быка и белую лошадь "в жертву небу, земле и предкам", - а это уже акт не несторианства и не манихейства, а древнемонгольской "черной веры". Впрочем, возможно, Елюй Даши (подобно Чингисхану и первым Чингисидам) отличался религиозным равнодушием и совершал языческие обряды в угоду части своей армии. Остается невыясненным: почему Елюй Даши в легенде назван "Иоанном"? Несториан среди кара-киданей было не меньше, чем язычников, - а имя "Иоанн" в несторианских общинах Центральной Азии являлось очень популярным. Их кафедральный собор в Самарканде был освящен во имя святого пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Особо почитался святой мученик Иоанн Мервский. Больших успехов в Великой Степи несторианская проповедь достигла при католикосе Иоанне IV. А в войсках Елюя Даши имя Иоанн (Инанч или Эниат в местном произношении) носил один из видных полководцев-несториан. Возможно при появлении легенды имя военачальника было "присвоено" самому "царю", то есть гурхану. Впоследствии именно этот полководец Иоанн-Инанч возглавил сделавшееся самостоятельным ханство несториан-найманов. Крестились и потомки Елюя Даши, ставшие гурханами кара-киданей. Его сын носил имя Илия, а внук был назван Чжулху (Джурка, Георгий). Джулху был ревностным несторианином, помогал католикосу Илии III в организации митрополии Кашгара и Невакета.
В то время, когда кара-кидани создавали свое государство, их степные соплеменники - кочевые монгольские народы оказались перед угрозой уничтожения. Китайская империя Цзинь приступила к планомерному геноциду населения Степи. По словам китайского летописца, эта агрессия началась после того, как какой-то гадатель предсказал чжурчженьскому Богдо-хану, ставшему императором Северного Китая, гибель его державы от кочевников. Это был типичный случай демонского внушения: впоследствии Китай действительно пал под натиском монголо-тюркского союза, - "пророчество" сбылось: но именно потому, что император поддался лукавому суеверию, начал истреблять степняков, чем вызвал их ненависть и объединение в борьбе с Поднебесной империей.
С презрением относясь к кочевникам, китайцы даже не разбирались в их племенных и национальных различиях. С VIII века в китайских источниках все степняки именовались "татарами" - по названию одного из самых сильных кочевых племен (средневековые татары - народ чисто монгольский, ничего общего не имеющий с современными казанскими и крымскими татарами, народами тюркскими). "Татар" китайцы подразделяли на "белых, черных и диких". "Белыми татарами" называли народы, ведущие полуоседлый или оседлый образ жизни, перенимавшие китайские обычаи: таковыми считали киданей, уйгуров и тюрок-шато. "Черные татары" - это кочевники-скотоводы: кераиты, найманы, собственно татары, басмалы, меркиты, имевшие начатки государственной организации, объединенные в степные ханства. Наконец, "дикими татарами" именовали живущие охотой и рыбной ловлей разрозненные племена и роды. Монгольского или тюркского происхождения были те или иные "татары" - в этом китайцы не разбирались.
С середины ХII века империя Цзинь обрушивает свою военную мощь на "черных и диких татар". Очевидец событий, китаец Ман Хун писал: "Цзиньский император с испугом воскликнул: "Татары непременно будут причиной беспокойства для нашего царства". Поэтому он отдал приказание немедленно выступить в поход против их степной страны. Через каждые три года отправлялись войска на север для истребления и грабежа: это называлось "приобретением рабов и уничтожением людей". В Китае помнят - в чьем доме не было куплено в рабство татарских девочек и мальчиков. Это были все захваченные в плен войсками. Татары убежали в пустыню и мщение проникло в их мозг и кровь". Геноцид продолжался около тридцати лет.
Разумеется, для отпора мощному и беспощадному врагу требовалось единство Степи. Все крупные степные народы (кроме собственно татар) были несторианскими: религия казалась естественной опорой объединения. Но оставался вопрос: кто именно выступит объединителем? Два сильнейших народа, кераиты и найманы, не желали уступать друг другу в споре о чести и власти. Так, в разгар геноцида, вспыхнула ещё внутренняя степная война, лозунг которой сформулировал Инанч-хан Найманский: "В Степи не должно быть двух ханов!"
Об Инанч-хане (Иоанне) Найманском писал Гильом Рубрук: "Несторианин пастух, человек могущественный и владычествующий над народом, именуемым Найман и принадлежавшим к христианам-несторианам. Этот несторианец превознес себя в короли, и несториане назвали его королем Иоанном, говоря о нем вдесятеро больше, чем было согласно с истиной". Его соперником в борьбе за возглавление Степи был Ван-хан Тогрул-бек Кераитский (китайский его титул "Ван" - "царь" казался европейцам именем "Иоанн"). Марко Поло называет его "папой Иоанном, обладателем Восточной области, в которой много городов и замков". Оба эти степные властители могут считаться прототипами легенды о "царе-первосвященнике Иоанне". Возможно, они действительно были этнархами: и военными, и духовными вождями своих народов. Ведь несторианство, вопреки канонам Апостольской Церкви, не воспрещало своим священникам заниматься политикой и даже носить оружие и вести войны. К примеру, под Самаркандом обнаружено захоронение несторианского епископа - в соответствующем облачении, с золотым наперсным крестом, - и в ту же могилу положены лук и колчан со стрелами.
В степной междоусобице на сторону найманов встали меркиты и татары. Кераитское ханство оказалось бы в изоляции, - если бы его союзниками не выступили племена Внутренней Монголии, наконец объединившиеся и принявшие древнейшее наименование "моалов", собственно монголов.
Ван-хану Тогрул-беку в юности пришлось пережить немало трудностей в борьбе со своими родственниками за кераитский престол. Он добился власти, благодаря поддержке монгольского богатыря Есугей-баатура. Ван-хан не забыл об этом, - и, в свою очередь, поддержал Тэмучжина, сына Есугея, когда того начали преследовать в его собственном племени. Опираясь на помощь кераитов, Тэмучжин сумел добиться того, что его признали своим главой "черные" монголы. В 1183 году Тэмучжин был провозглашен монгольским ханом с титулом "Чингис" - "Всеобъемлющий".
Караитско-монгольский союз оказался сильнее своих противников: в 1202 году Чингис разгромил татар, Ван-хан победил меркитов, а затем союзники общими силами нанесли удар по найманам. Во время этого похода Ван-хан попал в окружение: Чингис выручил его из беды, но, шантажируя своего былого благодетеля, заставил того в награду за помощь "усыновить" его и объявить своим наследником. Ван-хан вынужден был принять это условие.
Однако родной сын Ван-хана Нилха (Илия) не желал смириться с тем, что престол караитского ханства переходит к какому-то чужаку. Через год Нилха поднял восстание против воцарения Чингисхана. Вероятно, поднимаясь против язычника - "моала", караиты руководствовались и религиозными лозунгами; в "Сокровенном сказании монголов" одному из сторонников Нилхи приписаны слова: "Все мы моления и курения приносим, Абай-Бабай ("Авва Отче") твердим, вознося молитвы". Ван-хан, поколебавшись, примкнул к родному сыну. Чингисхан восстание подавил, и Илия-Нилха, и Ван-хан были убиты.
Два несторианских ханства, кераиты и найманы соперничали за право возглавления степных народов. В итоге выиграла третья сила. Во главе объединенной Великой Степи оказались язычники-монголы Чингисхана.
В степной междоусобице побежденные не унижались и не порабощались, а присоединялись к победителям. Добровольно признала над собой власть Чингиса богатая Уйгурия, финансировавшая его походы. Мощный монголо-тюркский союз во главе с Чингисханом выступил против общего врага: китайских агрессоров. Началось падение империи Цзинь; в 1215 году монголы взяли Пекин. Окончательное покорение ими Китая было отсрочено только потому, что Чингисхан повернул свои войска на запад, желая предварительно подчинить себе всю Центральную Азию.
В Семиречье слабело государство кара-киданей, уже утратившее свои владения в Маверроунахре, - там власть захватил Хорезм. После победы Чингисхана над Найманским ханством к кара-киданям бежал наследный принц найманов, царевич Кучлук (Георгий). Кара-киданьский гурхан Чжулху (также Георгий, в несколько ином произношении) принял беглеца с почестями и выдал за него свою дочь. Ведь кара-кидани и найманы принадлежали к одному народу - киданям, разделившимся лишь по религиозным и политическим причинам. Но Кучлук оказался человеком неблагодарным, темным авантюристом. Вскоре он устроил заговор, лишил престола своего тестя-гурхана и провозгласил себя главой государства.
Отплатив злом за сделанное ему добро, Кучлук затем изменил и своей вере. Влюбившись в местную красавицу шаманку, он прогнал от себя законную жену, дочь низложенного гурхана, и вступил в новый "брак". До того Кучлук, как все найманы, придерживался несторианства, но жена-шаманка вовлекла его в какой-то демонический культ. Вместе с женой он начал заниматься магическими опытами: по мнению найманов, "Кучлук обладал такой властью над дивами и пэри, что выдаивал их молоко и изготовлял из него кумыс". Сирийский автор Бар Гебрей пишет о нем: "Он покинул веру отцов и стал поклоняться странным богам". Правитель-вероотступник и бесопоклонник вызывал возмущение своих подданных-несториан. Кучлук, враждовавший с мусульманами Маверроунахра в своих владениях объявил Ислам вне закона и начал гонения на мусульман семиреченских. Ненависть народа к самозванному гурхану стала почти всеобщей.
К этому времени хорезмшах Алаэддин Мухаммед II, опираясь на гузскую (туркменскую) гвардию, подчинил себе весь Маверроунахр, Маргиану, Западный Иран, Афганистан, начал претендовать на главенство во всей мусульманской Азии. Чтобы приобрести популярность, хорезмшах объявил себя "опорой Ислама" и вел свои войны под религиозными лозунгами, - однако тот же Мухаммед II затеял вражду с духовным главой мусульман, халифом Насиром. По поручению халифа несторианский католикос, считая Кучлука своим единоверцем, снарядил к нему посольство с просьбой выступить против Мухаммеда II. Кучлук, уже отступивший от несторианства, послов не принял. Однако и без просьб халифа и католикоса война между гурханом и хорезмшахом сделалась неизбежной. Оба правителя претендовали на Маверроунахр, прежде бывший данником гурхана, а затем покоренный хорезмшахом. Оба правителя были нелюбимы своими подданными, оба желали закрепить свою власть военными победами.
Несмотря на декларируемую Мухаммедом II приверженность к Исламу, установленный им режим военной диктатуры был для мусульман Туркменистана и Мавераннахра очень тягостен. Хорезмийские наместники позволяли себе всяческие насилия по отношению к мирному населению. В ответ вспыхивали восстания. Ожесточение доходило до того, что изрубленные на куски тела хорезмийских чиновников повстанцы выставляли на всеобщее обозрение.
В самом Хорезме, уже подорванном политическими потрясениями во времена манихейско-иудейского заговора, милитаризация жизни при Мухаммеде II отозвалась огрублением и одичанием нравов. В 1335 году побывавший здесь латинский монах Паскаль хотя и отмечал почитание могилы святого Патриарха Иова в Гургандже, но называл всех вообще хорезмийцев "людьми без религии".
Мухаммеду II удалось одержать победу над кара-киданями, но в Семиречье он не пошел, ограничившись утверждением своего владычества над Маверроунахром. Кучлук же продолжил гонения на семиреченских мусульман, прибегнув к "вывернутому наизнанку" приему арабов: он размещал в мусульманских домах воинов-язычников, которые не позволяли мусульманам совершать намаз.
Весть о том, что какой-то правитель на Востоке воюет с мусульманами, достигла Европы и дала пищу разрастанию слухов о "папе Иоанне". Теперь уже Кучлука, этого вероотступника, объявили "царем-первосвященником Иоанном", а в придачу ещё и "царем Давидом". В западных хрониках писали: "Во всем христианском мире ходили слухи, что индийский царь Давид, называемый священником Иоанном, приближается с большим войском, покорил Персию, Медию (имелся в виду Маверроунахр) и много других сарацинских земель и известил халифа Багдадского Балдаха (?), верховного папу сарацин, что хочет идти войной на него и на все язычество (?), если тот не перейдет в христианскую веру. А христианскому войску в стране Иерусалимской (то есть папским "крестоносцам") он обещал прийти на помощь".
Однако подданные Кучлука гораздо лучше, чем легковерные европейцы, знали, что на самом деле представляет из себя их правитель. При первом же известии о приближении монголов и несториане, и мусульмане Семиречья восстали против своего гурхана. Кучлук бежал на Памир, там был настигнут монгольским отрядом и убит. Семиречье приветствовало монголов, как освободителей. Армия кара-киданей влилась в войска Чингисхана. Завоевание прошло совершенно мирно, ни один город Семиречья не пострадал. Монголы вообще никогда не совершали насилий в краях, подчинившихся им без сопротивления.
Иначе развивались события во владениях Хорезма. Чингисхан поначалу вовсе не собирался воевать с Мухаммедом II; между монголами и хорезмийцами завязались мирные торговые отношения. Надменный хорезмшах сам спровоцировал монгольское нашествие, - сначала одобрил разграбление монгольского купеческого каравана, а затем казнил послов, прибывших для разъяснения случившегося. Убийство послов, по законам монгольской "Великой Ясы", считалось самым страшным преступлением, - город, где произошло такое, должен был быть стерт с лица земли. Чингисхан бросил все имевшиеся у него силы в карательную экспедицию на владения хорезмшаха.
Во времена империи Сельджукидов влияние несторианства в Туркменистане значительно уменьшилось. Хотя правители по-прежнему покровительствовали несторианам, те не смели противиться успехам исламской проповеди среди гузов. В качестве подданных мусульманской державы несториане вели себя смирно, довольствуясь деятельностью своих уже существующих общин, миссионерством среди язычников в далеких краях и давлением на православных "мелькитов". Но совсем иначе повели себя несториане, когда политическая и религиозная ситуация была изменена потрясшими мир завоевательными походами монголов.
Как было сказано выше, первый клин недоверия между христианским и исламским мирами был вбит отнюдь не мусульманами, а авантюрными "крестовыми походами" римо-католиков. Окончательно же созданное халифатом содружество мировых религий было разрушено "желтым крестовым походом" монгольских несториан.
Появление в центральноазиатской Великой Степи мощнейшего военного союза монгольских и тюркских народов во главе с Чингисханом было реакцией на геноцид кочевников, планомерно проводившийся китайской Поднебесной империей. Объединение для степняков было единственной возможностью выживания; знаменем сплочения разрозненных народов, народностей, племен стала главенствовавшая в Степи религия - несторианство. Хотя сам создатель Великоордынской империи Чингисхан был язычник - монгол "черной веры", но в своем возвышении, и в своих завоевательных походах, и в имперском строительстве он опирался на несториан.
Со времен древних монголов-сяньбы, некогда разгромивших державу Хунну, их потомки вплоть до начала Х века не создавали сильной государственности. Разрозненные монгольские племена населяли Забайкалье и Внутреннюю Монголию, кочевали в Великой Степи. Правда, из монгольского племени Тоба (тобгачей) вышла возглавившая Китай династия Тан, представителей которой степняки называли "тобгачскими ханами". Танские императоры, проводившие политику национальной и религиозной терпимости, долго и успешно правили Поднебесной империей. Но, после падения династии Тан в 907 году, в Китае начинается смута: империя распадается на девять суверенных царств. Входившим в состав китайских войск потомкам хунну, тюркам-шато, удалось на время восстановить единое государство; вождь шатосцев был провозглашен императором, - однако вскоре он погиб от рук заговорщиков. Междоусобица продолжалась. В Китае стала разжигаться ненависть ко всему иноземному. С середины Х века начались гонения на христианство.
Одновременно в Западной Маньчжурии создается и крепнет государство киданей - союза восьми монгольских племен. Пользуясь смутами в Поднебесной империи, кидани покорили Северный Китай, а также подчинили себе Уйгурию и создали обширную державу. В 937 году кидани дали своему государству название - империя Ляо (Железная). Еще через девять лет глава киданей Дэгуан овладел и Южным Китаем, а затем провозгласил себя всекитайским императором. Однако после его смерти Южный Китай восстал и вышел из-под власти киданей. Южнокитайские династии, Поздняя Чжоу и Сун, под флагом "борьбы за национальную идеологию" развернули ожесточенное преследование христианских общин. В 987 году бежавший в Константинополь китайский монах заявлял: "Христиане в Китае исчезли и уничтожены по разным причинам, только я один спасся". Но несторианам, гонимым в Южном Китае, вовсе не обязательно было бежать так далеко: они массами уходили в империю Ляо или в свободную Степь.
Хотя в державе киданей гонений не было, однако несториане и там чувствовали себя не очень уютно. Императоры Ляо, пленившись китайским образом жизни, не нашли ничего лучшего, как заняться принудительной китаизацией своих подданных. Монгольская письменность была запрещена, государственным языком стал китайский, национальной религией - буддизм. Те, кто придерживался иных вероисповеданий или степных обычаев, сделались "гражданами второго сорта". Разумеется, много недовольных появилось и среди самих киданей. Империя Ляо постоянно воевала с Южным Китаем и, одновременно, враждовала с Великой Степью, куда уходили её непокорные подданные и где кочевали не желавшие признавать её власть монгольские и тюркские народы. Но как могли противостоять имперской мощи разрозненные кочевые племена? Основу для единения Степь обрела в христианстве.
В 1009 году крестился самый культурный и сильный из степных монгольских народов - кераиты. Крещению их предшествовало чудо: хану кераитов, заблудившемуся в пустыне, явился святой мученик Сергий (память 7 октября) и указал ему путь домой. Хан крестился с именем Маргуз (Марк) и привел к вере весь свой двухсоттысячный народ. Можно отметить, что обращение кераитов в веру Христову приветствовали и мусульманские летописцы. Вскоре крестились тюрки-шато (тангуты). Несторианство достигает берегов Ангары, распространяясь среди обитавшего там монгольского народа меркитов. Еще раньше принял Крещение тюркский народ басмалов. Богатая, сильная и образованная уйгурская несторианская община была готова всячески поддерживать своих единоверцев в степи. Общность веры позволила степнякам сплотится для сопротивления общему врагу: империя Ляо уже не могла с ними не считаться. В 1014 году кидани были вынуждены заключить со Степью мир, причем вождю кочевников Убе был присвоен титул "вана" - "царя". "Уба" - это тюркское произношение имени "Уар": степной царь был крещен в честь святого мученика Уара, почитавшегося как православными (память 19 октября), так и несторианами.
Удивителен успех несториан - очевидно, они преодолели наибольшую трудность общения между разноязычными народами, то есть нашли в языках местных племен слова, передававшие адекватно сложные христианские понятия. Благодаря этому они стали для кочевников своими, близкими, а их учение было усвоено органически, без насильственных мер, для которых у несторианских проповедников и не было никаких возможностей. Ведущую роль в этом успехе сыграли туркменские миссионеры - посланцы Мервской митрополии, говорившие на тюркском языке.
"Универсализм христианства, в котором "несть ни варвар, ни скиф, ни еллин, ни иудей", привился в свободолюбивом кочевом мире, потому что он не третировал кочевников, как неполноценных людей, и не вел их к подчинению чужому хану, будь то китайский "сын неба" или багдадский "потомок пророка"", - пишет Л. Н. Гумилев. Он же замечает: "Гонения (в Китае) сделали несторианство мощной антикитайской силой".
Несториане действительно старались обращаться к народам Степи на их языках. По поводу найденного близ казахского поселка Булайик средневекового христианского текста "Поклонение волхвов" профессор И. Барманкулов замечает: "Это были не случайные переводы, поскольку многие из имен уже приобрели тюркскую окраску. Вифлеем на древнем тюркском звучит, как Бидильхим. Ирод - как Иродис-хан, Мессия - Мсиха. Прибегали древние тюрки к таким умозрительным понятиям, как "барча" - сущее, "бильмегенни" неведомо".
В середине ХI века империя Ляо возобновила попытки порабощения степных народов. Вождем сопротивления стал креститель кераитов, престарелый хан Маргуз (Марк). Кидани, воспользовавшись степной междоусобицей, пленили хана и жестоко умертвили: степной герой был распят на "деревянном осле". Подобная участь постигла и его преемника, хана Могусы (христианское имя Моисей, в честь библейского пророка-Боговидца): он также был захвачен киданями и публично разрублен на куски на рыночной площади. Но свободная Степь выстояла под напором китаизированной державы.
В 1119 году империя Ляо была захвачена тунгусским народом чжурчженей (они же - маньчжуры или жуаньжуани), вскоре подчинившим себе также Южный Китай и образовавшим империю Цзинь (Золотая). Часть киданей покорилась чжуржанам, остальные во главе с принцем Елюем Даши ушли на Запад, в Семиречье. Ушедшие приняли имя кара-киданей ("черных" киданей). Это были в основном те, кому давно претила китаизация, немало среди них оказалось и несториан. Елюй Даши отказался от ненавистных его окружению китайских титулов и назвался "гурханом" (военным вождем). Ему удалось подчинить семиреченских Караханидов, а затем - Маверроунахр, Хорезм и Туркменистан, и создать державу, простирающуюся от Каспия до пустыни Гоби. А часть кара-киданей, отделившаяся от своих соплеменников, создала на севере Степи независимое Найманское ханство. Отделение, видимо, происходило по вероисповедному признаку: все найманы были несторианами. Однако и в кара-киданьской империи несторианские общины умножались и пользовались покровительством государства. Расширилась сфера влияния Невакетской митрополии, включившей в себя и Восточный Туркестан, ранее бывший в ведении митрополитов Мерва. Кроме Невакета, звание кафедрального центра получила и одна из кара-киданьских столиц, Кашгар; титул митрополита теперь звучал так: "Кашгарский и Невакетский". Это было общим укреплением Центрально-Азиатской несторианской церкви, но в то же время резким ослаблением Мервской митрополии, потерявшей право на окормление дальних приходов: в самом же Туркменистане уже главенствовал Ислам, и несторианские общины становились все малочисленнее.
Преемники Елюя Даши на кара-киданьском престоле были несторианами и содействовали проповеди своих единоверцев; однако приверженцы Ислама никаким притеснениям не подвергались, - мусульманские авторы хвалят справедливость гурханов и их уважение к Исламу.
Слухи об успехах несторианства на Востоке проникли в Европу и дали пищу для возникновения легенд о "папе Иоанне", некоем могучем восточном царе-первосвященнике, якобы желающем помочь латинским "крестоносцам" в их походах. Этот миф, появившийся в 1145 году в сочинениях Оттона Фрейзингенского, был повторен другими хронистами и воспринимался, как совершенная достоверность. Римский папа Александр III направил восточному "папе Иоанну" обширное послание, однако его посол не нашел в Азии ни "царя-первосвященника", ни его царства. Последующие путешественники считали героями легенды реально существовавших правителей-несториан, возглавлявших степные ханства. Гильем Рубрук полагал, что речь идет об Иоанне (Инанч-хане) Найманском, а Марко Поло - о Ван-хане (Тогрул-беке) Кераитском. Однако оба они возглавляли свои народы позднее даты возникновения легенды о "папе Иоанне". В новейшие времена личность прототипа "царя-первосвященника" стала предметом исследований и споров ученых. Загадка разъяснена В. В. Бартольдом и окончательно разрешена Л. Н. Гумилевым, посвятившим этой проблеме целую книгу. Героем слухов, переродившихся в легенду о "папе Иоанне", мог быть только гурхан Елюй Даши, основатель кара-киданьской державы. Походы его финансировала несторианская Уйгурия. В Катванской битве 1141 года войска Елюя Даши разгромили армию сельджукского султана Санджара, дотоле внушавшую ужас папским "крестоносцам", одержавшую победы над лучшими полководцами Европы. Но мощь султаната уступила силе Великой Степи. "Крестоносцам" хотелось видеть в кара-киданях своих союзников: так родилась легенда о "папе Иоанне" и его царстве.
Сам гурхан Елюй Даши несторианином не был. Воспитание он получил конфуцианское. Мусульманский автор Ибн Ал-Асир называет его манихеем. Свои послания к мусульманским правителям гурхан предварял исламской формулой: "Во Имя Бога, Милостивого, Милосердного". Достоверно известно, что незадолго до смерти Елюй Даши перед своими полками приносил серого быка и белую лошадь "в жертву небу, земле и предкам", - а это уже акт не несторианства и не манихейства, а древнемонгольской "черной веры". Впрочем, возможно, Елюй Даши (подобно Чингисхану и первым Чингисидам) отличался религиозным равнодушием и совершал языческие обряды в угоду части своей армии. Остается невыясненным: почему Елюй Даши в легенде назван "Иоанном"? Несториан среди кара-киданей было не меньше, чем язычников, - а имя "Иоанн" в несторианских общинах Центральной Азии являлось очень популярным. Их кафедральный собор в Самарканде был освящен во имя святого пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Особо почитался святой мученик Иоанн Мервский. Больших успехов в Великой Степи несторианская проповедь достигла при католикосе Иоанне IV. А в войсках Елюя Даши имя Иоанн (Инанч или Эниат в местном произношении) носил один из видных полководцев-несториан. Возможно при появлении легенды имя военачальника было "присвоено" самому "царю", то есть гурхану. Впоследствии именно этот полководец Иоанн-Инанч возглавил сделавшееся самостоятельным ханство несториан-найманов. Крестились и потомки Елюя Даши, ставшие гурханами кара-киданей. Его сын носил имя Илия, а внук был назван Чжулху (Джурка, Георгий). Джулху был ревностным несторианином, помогал католикосу Илии III в организации митрополии Кашгара и Невакета.
В то время, когда кара-кидани создавали свое государство, их степные соплеменники - кочевые монгольские народы оказались перед угрозой уничтожения. Китайская империя Цзинь приступила к планомерному геноциду населения Степи. По словам китайского летописца, эта агрессия началась после того, как какой-то гадатель предсказал чжурчженьскому Богдо-хану, ставшему императором Северного Китая, гибель его державы от кочевников. Это был типичный случай демонского внушения: впоследствии Китай действительно пал под натиском монголо-тюркского союза, - "пророчество" сбылось: но именно потому, что император поддался лукавому суеверию, начал истреблять степняков, чем вызвал их ненависть и объединение в борьбе с Поднебесной империей.
С презрением относясь к кочевникам, китайцы даже не разбирались в их племенных и национальных различиях. С VIII века в китайских источниках все степняки именовались "татарами" - по названию одного из самых сильных кочевых племен (средневековые татары - народ чисто монгольский, ничего общего не имеющий с современными казанскими и крымскими татарами, народами тюркскими). "Татар" китайцы подразделяли на "белых, черных и диких". "Белыми татарами" называли народы, ведущие полуоседлый или оседлый образ жизни, перенимавшие китайские обычаи: таковыми считали киданей, уйгуров и тюрок-шато. "Черные татары" - это кочевники-скотоводы: кераиты, найманы, собственно татары, басмалы, меркиты, имевшие начатки государственной организации, объединенные в степные ханства. Наконец, "дикими татарами" именовали живущие охотой и рыбной ловлей разрозненные племена и роды. Монгольского или тюркского происхождения были те или иные "татары" - в этом китайцы не разбирались.
С середины ХII века империя Цзинь обрушивает свою военную мощь на "черных и диких татар". Очевидец событий, китаец Ман Хун писал: "Цзиньский император с испугом воскликнул: "Татары непременно будут причиной беспокойства для нашего царства". Поэтому он отдал приказание немедленно выступить в поход против их степной страны. Через каждые три года отправлялись войска на север для истребления и грабежа: это называлось "приобретением рабов и уничтожением людей". В Китае помнят - в чьем доме не было куплено в рабство татарских девочек и мальчиков. Это были все захваченные в плен войсками. Татары убежали в пустыню и мщение проникло в их мозг и кровь". Геноцид продолжался около тридцати лет.
Разумеется, для отпора мощному и беспощадному врагу требовалось единство Степи. Все крупные степные народы (кроме собственно татар) были несторианскими: религия казалась естественной опорой объединения. Но оставался вопрос: кто именно выступит объединителем? Два сильнейших народа, кераиты и найманы, не желали уступать друг другу в споре о чести и власти. Так, в разгар геноцида, вспыхнула ещё внутренняя степная война, лозунг которой сформулировал Инанч-хан Найманский: "В Степи не должно быть двух ханов!"
Об Инанч-хане (Иоанне) Найманском писал Гильом Рубрук: "Несторианин пастух, человек могущественный и владычествующий над народом, именуемым Найман и принадлежавшим к христианам-несторианам. Этот несторианец превознес себя в короли, и несториане назвали его королем Иоанном, говоря о нем вдесятеро больше, чем было согласно с истиной". Его соперником в борьбе за возглавление Степи был Ван-хан Тогрул-бек Кераитский (китайский его титул "Ван" - "царь" казался европейцам именем "Иоанн"). Марко Поло называет его "папой Иоанном, обладателем Восточной области, в которой много городов и замков". Оба эти степные властители могут считаться прототипами легенды о "царе-первосвященнике Иоанне". Возможно, они действительно были этнархами: и военными, и духовными вождями своих народов. Ведь несторианство, вопреки канонам Апостольской Церкви, не воспрещало своим священникам заниматься политикой и даже носить оружие и вести войны. К примеру, под Самаркандом обнаружено захоронение несторианского епископа - в соответствующем облачении, с золотым наперсным крестом, - и в ту же могилу положены лук и колчан со стрелами.
В степной междоусобице на сторону найманов встали меркиты и татары. Кераитское ханство оказалось бы в изоляции, - если бы его союзниками не выступили племена Внутренней Монголии, наконец объединившиеся и принявшие древнейшее наименование "моалов", собственно монголов.
Ван-хану Тогрул-беку в юности пришлось пережить немало трудностей в борьбе со своими родственниками за кераитский престол. Он добился власти, благодаря поддержке монгольского богатыря Есугей-баатура. Ван-хан не забыл об этом, - и, в свою очередь, поддержал Тэмучжина, сына Есугея, когда того начали преследовать в его собственном племени. Опираясь на помощь кераитов, Тэмучжин сумел добиться того, что его признали своим главой "черные" монголы. В 1183 году Тэмучжин был провозглашен монгольским ханом с титулом "Чингис" - "Всеобъемлющий".
Караитско-монгольский союз оказался сильнее своих противников: в 1202 году Чингис разгромил татар, Ван-хан победил меркитов, а затем союзники общими силами нанесли удар по найманам. Во время этого похода Ван-хан попал в окружение: Чингис выручил его из беды, но, шантажируя своего былого благодетеля, заставил того в награду за помощь "усыновить" его и объявить своим наследником. Ван-хан вынужден был принять это условие.
Однако родной сын Ван-хана Нилха (Илия) не желал смириться с тем, что престол караитского ханства переходит к какому-то чужаку. Через год Нилха поднял восстание против воцарения Чингисхана. Вероятно, поднимаясь против язычника - "моала", караиты руководствовались и религиозными лозунгами; в "Сокровенном сказании монголов" одному из сторонников Нилхи приписаны слова: "Все мы моления и курения приносим, Абай-Бабай ("Авва Отче") твердим, вознося молитвы". Ван-хан, поколебавшись, примкнул к родному сыну. Чингисхан восстание подавил, и Илия-Нилха, и Ван-хан были убиты.
Два несторианских ханства, кераиты и найманы соперничали за право возглавления степных народов. В итоге выиграла третья сила. Во главе объединенной Великой Степи оказались язычники-монголы Чингисхана.
В степной междоусобице побежденные не унижались и не порабощались, а присоединялись к победителям. Добровольно признала над собой власть Чингиса богатая Уйгурия, финансировавшая его походы. Мощный монголо-тюркский союз во главе с Чингисханом выступил против общего врага: китайских агрессоров. Началось падение империи Цзинь; в 1215 году монголы взяли Пекин. Окончательное покорение ими Китая было отсрочено только потому, что Чингисхан повернул свои войска на запад, желая предварительно подчинить себе всю Центральную Азию.
В Семиречье слабело государство кара-киданей, уже утратившее свои владения в Маверроунахре, - там власть захватил Хорезм. После победы Чингисхана над Найманским ханством к кара-киданям бежал наследный принц найманов, царевич Кучлук (Георгий). Кара-киданьский гурхан Чжулху (также Георгий, в несколько ином произношении) принял беглеца с почестями и выдал за него свою дочь. Ведь кара-кидани и найманы принадлежали к одному народу - киданям, разделившимся лишь по религиозным и политическим причинам. Но Кучлук оказался человеком неблагодарным, темным авантюристом. Вскоре он устроил заговор, лишил престола своего тестя-гурхана и провозгласил себя главой государства.
Отплатив злом за сделанное ему добро, Кучлук затем изменил и своей вере. Влюбившись в местную красавицу шаманку, он прогнал от себя законную жену, дочь низложенного гурхана, и вступил в новый "брак". До того Кучлук, как все найманы, придерживался несторианства, но жена-шаманка вовлекла его в какой-то демонический культ. Вместе с женой он начал заниматься магическими опытами: по мнению найманов, "Кучлук обладал такой властью над дивами и пэри, что выдаивал их молоко и изготовлял из него кумыс". Сирийский автор Бар Гебрей пишет о нем: "Он покинул веру отцов и стал поклоняться странным богам". Правитель-вероотступник и бесопоклонник вызывал возмущение своих подданных-несториан. Кучлук, враждовавший с мусульманами Маверроунахра в своих владениях объявил Ислам вне закона и начал гонения на мусульман семиреченских. Ненависть народа к самозванному гурхану стала почти всеобщей.
К этому времени хорезмшах Алаэддин Мухаммед II, опираясь на гузскую (туркменскую) гвардию, подчинил себе весь Маверроунахр, Маргиану, Западный Иран, Афганистан, начал претендовать на главенство во всей мусульманской Азии. Чтобы приобрести популярность, хорезмшах объявил себя "опорой Ислама" и вел свои войны под религиозными лозунгами, - однако тот же Мухаммед II затеял вражду с духовным главой мусульман, халифом Насиром. По поручению халифа несторианский католикос, считая Кучлука своим единоверцем, снарядил к нему посольство с просьбой выступить против Мухаммеда II. Кучлук, уже отступивший от несторианства, послов не принял. Однако и без просьб халифа и католикоса война между гурханом и хорезмшахом сделалась неизбежной. Оба правителя претендовали на Маверроунахр, прежде бывший данником гурхана, а затем покоренный хорезмшахом. Оба правителя были нелюбимы своими подданными, оба желали закрепить свою власть военными победами.
Несмотря на декларируемую Мухаммедом II приверженность к Исламу, установленный им режим военной диктатуры был для мусульман Туркменистана и Мавераннахра очень тягостен. Хорезмийские наместники позволяли себе всяческие насилия по отношению к мирному населению. В ответ вспыхивали восстания. Ожесточение доходило до того, что изрубленные на куски тела хорезмийских чиновников повстанцы выставляли на всеобщее обозрение.
В самом Хорезме, уже подорванном политическими потрясениями во времена манихейско-иудейского заговора, милитаризация жизни при Мухаммеде II отозвалась огрублением и одичанием нравов. В 1335 году побывавший здесь латинский монах Паскаль хотя и отмечал почитание могилы святого Патриарха Иова в Гургандже, но называл всех вообще хорезмийцев "людьми без религии".
Мухаммеду II удалось одержать победу над кара-киданями, но в Семиречье он не пошел, ограничившись утверждением своего владычества над Маверроунахром. Кучлук же продолжил гонения на семиреченских мусульман, прибегнув к "вывернутому наизнанку" приему арабов: он размещал в мусульманских домах воинов-язычников, которые не позволяли мусульманам совершать намаз.
Весть о том, что какой-то правитель на Востоке воюет с мусульманами, достигла Европы и дала пищу разрастанию слухов о "папе Иоанне". Теперь уже Кучлука, этого вероотступника, объявили "царем-первосвященником Иоанном", а в придачу ещё и "царем Давидом". В западных хрониках писали: "Во всем христианском мире ходили слухи, что индийский царь Давид, называемый священником Иоанном, приближается с большим войском, покорил Персию, Медию (имелся в виду Маверроунахр) и много других сарацинских земель и известил халифа Багдадского Балдаха (?), верховного папу сарацин, что хочет идти войной на него и на все язычество (?), если тот не перейдет в христианскую веру. А христианскому войску в стране Иерусалимской (то есть папским "крестоносцам") он обещал прийти на помощь".
Однако подданные Кучлука гораздо лучше, чем легковерные европейцы, знали, что на самом деле представляет из себя их правитель. При первом же известии о приближении монголов и несториане, и мусульмане Семиречья восстали против своего гурхана. Кучлук бежал на Памир, там был настигнут монгольским отрядом и убит. Семиречье приветствовало монголов, как освободителей. Армия кара-киданей влилась в войска Чингисхана. Завоевание прошло совершенно мирно, ни один город Семиречья не пострадал. Монголы вообще никогда не совершали насилий в краях, подчинившихся им без сопротивления.
Иначе развивались события во владениях Хорезма. Чингисхан поначалу вовсе не собирался воевать с Мухаммедом II; между монголами и хорезмийцами завязались мирные торговые отношения. Надменный хорезмшах сам спровоцировал монгольское нашествие, - сначала одобрил разграбление монгольского купеческого каравана, а затем казнил послов, прибывших для разъяснения случившегося. Убийство послов, по законам монгольской "Великой Ясы", считалось самым страшным преступлением, - город, где произошло такое, должен был быть стерт с лица земли. Чингисхан бросил все имевшиеся у него силы в карательную экспедицию на владения хорезмшаха.