Ильин Андрей. Одна сатана

   Сергей невнятно мотнул головой. Напряг губы. Он, кажется, хотел сказать — нет.
   — А ты не спеши. Ты остынь, — главарь отпустил, уронил, разжав пальцы на руке, голову. — Остынь, остынь! — И ногой из ближайшей лужи плеснул в лицо Сергея холодной, перемешанной со снегом, жидкой грязью.
   — Ладно. Поехали. Он все понял…
   Три фигуры быстро прошли к машине Хлопнули дверцы. Свет фар метнулся по сторонам, и машина выехала на дорогу
   Сергей застонал и, опираясь руками о землю, сел. Подгреб снег. Зачерпнул, вытер лицо. Снег стал черным от крови.
   В таком виде идти домой было нельзя.
   Пошатываясь и стирая ладонью кровь, чтобы она не попала на одежду, прошел к недалекому киоску, где играла веселая музыка.
   Веселая музыка плохо связывалась с тем, что с ним только что случилось. Там, на пустыре.
   Наклонился, заглянул, стукнул пальцем в заляпанное сотнями рук окошко.
   — Самая дешевая за двенадцать, — сказал киоскер, увидев в окне окровавленное перекошенное лицо.
   — Мне не водку. Мне сигареты. «Мальборо». Киоскер удивленно посмотрел на странного, берущего самые дорогие сигареты алкоголика.
   — «Мальборо»?!
   — Да. И водку тоже, — добавил «алкоголик».
   — А у тебя деньги есть?
   Деньги были.
   Сергей взял сигареты и водку. Отошел чуть в сторону и откупорил бутылку. Но пить не стал. Наклонил бутылку, подставив под прозрачную струю ладонь. Плеснул водку на лицо. Замычал от боли.
   В окно за моющимся и «сладострастно» постанывающим «алкашом» пристально наблюдал продавец.
   — Эй! Мужик. Ты че?!
   — Что? — не понял Сергей.
   — Ты чего делаешь?! Ты зачем водкой… Лицо! И руки!
   — А-а. Тут, понимаешь, дело какое. Я зашился! И теперь не могу. Теперь могу только наружно, — сказал Сергей и, пошатываясь, пошел от киоска.
   Киоскер приоткрыл дверь.
   — А кайф? Кайф с того есть? — крикнул вдогонку.
   — Есть, — ответил Сергей. — Слабее, но есть.
   — А как?..
   — Через кожу. Водка через поры в организм проникает. И ни один гаишник ничего не учует…
   Пораженный до глубины души, продавец киоска долго смотрел вслед удаляющейся фигуре.
   — Ну люди! Ну дают! Водку через руки пить! Это же надо до такого додуматься!..
 

Глава 5

   «Ведро! Надо найти ведро! — вспомнил Сергей на пороге подъезда. — Я брал с собой ведро… Оно должно быть где-то там, на пустыре. Где его только что…»
   Вернулся на пустырь. Долго бродил в темноте, ничего не видя. Пока обо что-то не споткнулся.
   Вот оно! И даже в отличие от его хозяина совершенно невредимое. И даже пустое…
   Сергей, торопясь, пошел к подъезду. Бегом поднялся на этаж и… долго стоял перед дверью своей квартиры.
   «Если зайти сразу — она заметит. Надо зайти тихо. Открыть дверь и сразу пройти в ванную. Замыть кровь. И лишь потом показаться Тане», — подумал он.
   Осторожно, по миллиметру, засунул в замочную скважину ключ. Медленно повернул. Потянул дверь на себя.
   В коридоре было темно. До двери ванной комнаты три шага.
   Но сделать их Сергей не успел. В коридоре зажегся свет. На пороге комнаты стояла жена. Татьяна.
   — Ты почему в темноте? — спросила она. И протянула руку к ведру.
   — Я? Да так… Задумался.
   — О чем?
   — О разном.
   — Сигареты купил?
   — Да. Вот они.
   На этот раз сигареты были.
   — Давай ведро. Я его унесу.
   Взялась за ручку ведра и только тут заметила неладное.
   — Что с тобой? — спросила она. — Пиджак грязный…
   — Ничего особенного. Я поскользнулся. На крыльце.
   — Как?
   — Ну, вышел, стал спускаться по ступенькам и…
   — А ведро? — показала на треснутое в одном месте ведро.
   — Ведро? Ах да, действительно. Наверное, когда упал… Когда падал, случайно ударил его о перила.
   Оправдания звучали неубедительно. Грязь на костюме. Разбитое ведро. Ссадина на лице.
   Ссадина…
   — А что у тебя с лицом?
   — Где?
   — Да вот — ссадина. Вот синяк.
   — Я же говорю — упал. И когда падал…
   — Сломал ведро?
   — Да.
   — И расквасил лицо?
   — Ну, да!
   — А почему тогда от тебя водкой пахнет?
   — Водкой?.. А, это, наверное, когда я падал… Там была водка разлита. Кто-то, видно, шел и случайно бутылкой ступеньку задел… Наверное, на ней я и поскользнулся.
   — Упал, сломал ведро, разбил лицо, испачкал костюм, пропитался водкой… Придумай что-нибудь поумнее. С кем ты пил?
   — Я не пил!
   — А почему тогда от тебя водкой пахнет?
   — Да я же объясняю — шел, поскользнулся, упал в лужу водки, разбил ведро…
   — Последнее время ты стал врать! Ты врешь каждый день! Ты заврался совсем!… — все больше повышая голос, заговорила, закричала Татьяна. — Ну зачем ты врешь?! Мне?..
   — Я не вру, — попытался оправдаться, схватил жену за руку Сергей.
   — Отпусти меня! — вскричала жена, толкнула мужа. От неожиданной резкой боли Сергей застонал
   — Что с тобой?! А ну-ка, сними пиджак
   — Да ладно ты. Все нормально. Упал чуть-чуть. До золотой свадьбы заживет.
   — Снимай, снимай! — быстро расстегнула пуговицы, потащила пиджак с плеч.
   — Ну хватит, хватит…
   По всей рубахе густыми темными пятнами расползлась кровь.
   — Кто это?.. Кто это сделал?!
   — Хулиганы.
   — Какие хулиганы?! За что они тебя так?!
   — Не знаю. Возможно, потому, что им содержание мусора не понравилось.
   — Я же серьезно.
   — Я тоже. Мне показалось, что у одного из них аллергия на рыбу была. Которую ты чистила.
   — Что же они сделали?..
   Осторожно, стараясь не причинить мужу боли, Татьяна сняла рубашку.
   И почти заплакала, оглядывая тело мужа. Но не заплакала, потому что побежала за зеленкой и пластырем.
   — Ну как же ты так… — приговаривала она, смывая с тела кровь и обмазывая ссадины зеленкой. — Больно?
   — Приятно.
   — Как приятно?…
   — Приятно, что первую помощь оказываешь ты. А не какой-нибудь костоправ.
   — Я же серьезно!
   — Я тоже.
   Теперь, когда раны были обработаны, Татьяна заплакала. Она стояла, уронив голову ему на плечо, хлюпала носом и стирала с лица густо падающие из глаз слезинки.
   — Да ладно ты… Ну что ты… Ну перестань…
   — А если бы они тебя убили?
   — Но не убили же!
   — А если бы убили?!
   — Тогда бы тебе не пришлось меня зеленкой мазать.
   — Дурак ты!
   А может, и верно дурак…
 

Глава 6

   Люди сидели на стульях, расставленных вдоль стен. Сидели давно и потому вяло. Оживленной была только секретарша.
   — Чего он сказал? А она чего? Правильно сказала! Я бы не так сказала! А он?..
   — Извините… — попыталась привлечь к себе внимание Татьяна.
   — Чего вам?
   — Мне на прием…
   — Садитесь! А она чего? Вот дура! И он тоже хорош!…
   Очередь косилась на секретаршу. Кто-то с явным неудовольствием. Кто-то с любопытством, прислушиваясь к одностороннему разговору. Все же развлечение…
   Входная дверь открылась.
   — А он ей… — оборвала разговор на полуслове секретарша. И продолжила уже совсем другим, казенно-деловым, тоном:
   — Да! Я вас поняла! Что сказал он? Я поняла. А что она?..
   В приемную вошел начальник.
   — Меня никто не спрашивал?
   — Нет, Григорий Иванович. Никто.
   — Эти все ко мне?
   — К вам, Григорий Иванович. Очередь оживилась, заулыбалась, закивала, оторвалась от стульев.
   — Скажите им — я начну прием через пять минут.
   — Да. Я поняла! — сказала секретарша одновременно начальнику и в трубку. — Я все поняла!
   Начальник открыл дверь в свой кабинет, но вдруг остановился. Обернулся. И, выхватив взглядом из очереди знакомое лицо, громко сказал:
   — Татьяна Петровна? Вы ко мне?
   — Я? Да. Я извиняюсь… Я по личному делу. Я знаю, что прием… Но…
   Начальник оглядел ожидающих. Напряженно замершую, вспоминающую, что она сказала этой даме, секретаршу. И открыл дверь.
   — Проходите, Татьяна Петровна.
   Люди в очереди недоуменно переглянулись.
   — Проходите, проходите, — повторил начальник в кабинете уже совсем другим тоном. Благожелательным тоном.
   — А как же они… — повернулась к двери Татьяна.
   — Они? Они декларацию заполнить забыли. Теперь клянчить пришли. Подождут. Ну, что у вас приключилось? Нужна какая-то помощь? — улыбнулся Григорий Иванович.
   — Я даже не знаю. Не знаю, с чего начать…
   — Начинайте с начала.
   — Дело в том, что Сережу вчера избили.
   — Кто?
   — Хулиганы. Вернее, он сказал, что хулиганы. А я боюсь, что не хулиганы.
   — А кто?
   — Я не могу объяснить, но мне почему-то кажется, что это как-то связано с его работой. Я вначале подумала что с… ну, в общем, с женщиной. Но потом — с работой.
   — Почему? Почему это должно быть связано с его работой?
   — Не знаю. Последнее время он стал какой-то рассеянный. Стал приходить домой позже, чем обычно. Смотреть на часы. А вчера… Вчера он пошел за сигаретами, сказав, что их нет. А они были. Но он сказал, что нет. А потом их действительно не оказалось. Извините, я, наверное, объясняю путано.
   — Не то чтобы путано, но при чем здесь сигареты, честно говоря, непонятно.
   — Понимаете, они были, а он сказал, что нет. И пошел покупать их в киоск. С помойным ведром. И его избили. Я попыталась узнать. Но он ничего не говорит. Может быть, вы? Все-таки вы знаете друг друга много лет. Учились вместе. И потом вы его начальник. Может быть, это как-то связано с его работой…
   — Хорошо, я попробую что-то узнать. Хотя думаю, что то, о чем вы рассказываете, не более чем случайность. Он работает не с такими делами, за которые бьют. Но я узнаю. Попытаюсь узнать.
   — Тогда я пойду?
   — Идите и успокойтесь.
   — Только вы, пожалуйста, не говорите мужу. Что я… Ну что я приходила.
   — Не скажу. И обязательно во всем разберусь. Можете быть спокойны.
   Начальник с сочувствием посмотрел на уходящую, постоянно оглядывающуюся женщину и, когда она ушла, включил коммутатор.
   — Вызовите мне Михайлова из второго отдела.
   — На какое время? — уточнила секретарша. Начальник пролистал ежедневник.
   — Давайте сегодня… Нет, сегодня не получается. Лучше завтра. Завтра, в семнадцать сорок пять.
 

Глава 7

   Начальник был приятелем Сергея. Давно был. В бытность их студентами юрфака. Теперь стал начальником. Что, по мнению Сергея, исключало приятельство. Исключало опоздания. И исключало обращение на «ты».
   — Николай Петрович у себя?
   — Да. Проходите. Он вас ждет. Сергей постучал и открыл дверь.
   — Можно, Николай Петрович?
   — Заходи, Сергей, — сказал тот, прикрыв ладонью телефонную трубку.
   — Здравствуйте, Николай Петрович! Николай Петрович не ответил, показал глазами на стул.
   — Нет. Ни о какой замене не может идти речи. Данное расследование поручено конкретному инспектору, и я не вижу никаких оснований передавать его другому. Это не причина. Нет. Это ваше субъективное мнение. Да, а мое объективное. Именно потому, что я его начальник. А это сколько угодно. Это ваше право. — Бросил трубку. Замучили совсем. Кого ни уцепи за кошелек — у всех находятся веские причины и высокие покровители. У тебя, поди, то же самое?
   — Да нет. У меня все относительно спокойно.
   — Сколько у тебя дел в работе?
   — Шесть. Что, еще надо взять?
   — А возьмешь?
   — Куда деваться? Если вы прикажете…
   — Может, и придется. Запарка у нас.
   Сергей пожал плечами. Отказываться от работы он не умел.
   — А это что у тебя? — показал начальник на его распухшую щеку. — Упал, что ли?
   — Ну да. Поскользнулся и упал. На три кулака.
   — Драка?
   — Скорее избиение. Численно превосходящими силами местных подростков. Которым я активно не понравился.
   — Чем не понравился?
   — Малой кредитоспособностью. И недостаточно быстрым кассовым обслуживанием.
   — Долго искал и не нашел необходимой им суммы денег?
   — Примерно так.
   — Да. В наши времена морды били по идейным соображениям. А теперь все больше по материальным. Сергей только развел руками.
   — Ты знаешь, зачем я тебя пригласил?
   — Новое дело дать?
   — Нет. Не угадал. Ко мне твоя жена заходила.
   — Когда?
   — Вчера.
   — Зачем?
   — На тебя жаловаться.
   — Беспокоится она.
   — По поводу чего?
   — По поводу тебя. И вот этого происшествия. Но вообще-то, наверное, больше по своим женским делам. Говорит, нервным стал. На работе задерживаешься. Может, ты действительно завел кого? А?
   — Она это просила узнать? — напряженно спросил Сергей.
   — Просить не просила. Но узнать наверняка хочет.
   Как и всякая жена. Я, конечно, не партком, а ты не член партии, чтобы мне надзирать за твоим моральным обликом. Но учреждение наше, сам понимаешь, скандалов не любит.
   — Как я должен понимать эти слова?
   — Ты не кипятись, Сергей. Мы же с тобой…
   — Я не кипячусь. Но я хочу понять, к чему все это?
   — К тому, что хочу дать тебе добрый совет. Как друг. Потому что как начальник поступить должен был по-другому. Домой, несмотря ни на что, лучше приходить вовремя. В хорошем расположении духа.
   — Но я…
   — Даже если у тебя все в порядке. А если не в порядке — то тем более! Ну а если что, я тебя прикрою.
   — В каком смысле?
   — В прямом. Например, могу в командировку послать. На трое суток. С предъявлением командировочного удостоверения второй половине. Чтоб она не беспокоилась насчет твоих опозданий. А?
   — Да нет. Не надо удостоверения, — покачал головой Сергей. — У меня с женой все в порядке.
   — Ну смотри. Кабы мне кто от моей мымры в командировку предложил… Дня на два. Я бы не отказывался. Я бы ему за это…
 

Глава 8

   На этот раз Сергей вернулся домой раньше, чем обычно.
   «Неужели получилось, — подумала Татьяна. — Значит, не зря ходила, просила…»
   — Есть будешь? — спросила она.
   — Буду!
   Во время ужина супруги изображали оживление. Жена потому, что чувствовала себя почти счастливой. Муж — из-за неловкости, вызванной разговором с начальником.
   — Мне кажется, нам надо подумать о летнем отпуске. Осталось не так много времени, и если заранее не позаботиться… — быстро говорила жена. — Ты как думаешь?
   — Да. Надо.
   — Куда бы ты хотел поехать?
   — Мне все равно.
   — Давай на юг. Мы там два года не были.
   — Давай.
   — Или, может быть, к моим в деревню? Там молоко, мед, грибы. Детям очень нравится.
   — Можно в деревню…
   Через полчаса Сергей украдкой взглянул на часы. И через минуту еще раз.
   Татьяна вдруг перестала говорить. И, собрав, понесла к мойке грязную посуду.
   — Пойду прогуляюсь, — подчеркнуто безразлично сказал муж.
   — Куда?
   — На улицу. Что-то у меня голова болит. Надо прогуляться, подышать свежим воздухом. Заодно могу ведро вынести.
   — Чтобы опять упасть?
   — Да брось ты. В одну и ту же воронку два раза снаряд не попадает.
   Татьяна ожесточенно терла губкой тарелку. Все время одну и ту же, уже совершенно чистую, тарелку. По ее щекам стекали слезы и капали в раковину, смешиваясь с горячей водой.
   — Я пошел! — крикнул Сергей из коридора.
   Хлопнула дверь.
   Подчиняясь мгновенному порыву, Татьяна бросилась к окну. Шпингалеты не поддавались. Ломая ногти, она дергала их снова и снова, била подвернувшейся под руку ложкой. Наконец открыла окно. Легла на подоконник животом. Выглянула наружу.
   Муж стоял возле подъезда. Перед ним три парня. Они о чем-то оживленно говорили и размахивали руками.
   «Кто? Зачем? Почему они? Если должна женщина?.. — бессвязно подумала Татьяна. — Может, они его. Тогда…»
   Выскочила в коридор, накинула на плечи пальто и побежала вниз по ступенькам лестницы. Хлопнув дверью, выскочила на улицу.
   — Таня?.. — оглянувшись на звук, удивленно спросил Сергей.
   Татьяна обошла мужа и встала между ним и парнями.
   — Вы кто такие?! Что вам надо? Что вам надо от моего мужа? — с напором спросила она.
   — Нам? Ничего. Нам нужна улица…
   — Какая улица? Что вы здесь вообще делаете?
   — Улица Красная.
   — Нет здесь такой улицы. И не было никогда. Уходите отсюда!
   — Зачем нам уходить? Мы ищем улицу…
   — Нет такой улицы. Идите отсюда! Или я сейчас милицию позову!
   — Успокойся. Ну что ты. Им действительно нужна улица Красная, — попытался успокоить ее муж. — А ты на них напала.
   — Не трожь меня! Пусть они уйдут!
   — У тебя что, женщина, на той улице клад зарыт? Что ты ее так охраняешь? — удивились, переглянувшись, парни.
   — А ну давайте отсюда! Давайте!..
   — Дурная у тебя баба. Как ты с ней живешь? — отступая к машине, удивились парни. Покрутили возле висков пальцами. — Ей лечиться надо. А то она на людей бросается…
   — Ну вот видишь!
   Татьяна, вдруг потеряв боевой пыл, повернулась к мужу. Посмотрела ему в глаза. И зашмыгала носом.
   — Ну ты что? Что? Испугалась?
   — Испугалась. Вспомнила, как тебя тогда. Хулиганы.
   — Эти не хулиганы. Эти улицу Красную искали. А ты на них чуть не с кулаками.
   Обхватил ее руками. Прижал к себе. Повернул, повел к двери подъезда.
   — Ну все, все, успокойся…
   Сзади хлопнули, одна за другой, дверцы машины. Татьяна почти уже пришла в себя. И даже сквозь слезы улыбнулась.
   — Что, сильно я на них кричала?
   — Еще как кричала! Стекла в окнах чуть не полопались!
   «Зря я их… — подумала Татьяна. — Кричала! Наверное, всех соседей переполошила. И наверное, они в окна смотрели…»
   Автоматически взглянула на окна первого этажа. И в одном из них увидела отражение машины. Увидела освещенный лампочкой салон. И одного из парней, высунувшего наружу руки. Он стучал по циферблату часов пальцем левой руки, раскрывал пятерню и показывал большим пальцем в сторону улицы.
   Он стучал по циферблату часов и показывал пять пальцев, что могло обозначать время. Пять часов. И показывал рукой в сторону улицы, указывая место.
   Встреча должна была состояться в пять часов на улице. Где-то на улице, в один из ближайших дней…
 

Глава 9

   — Ты разве на работу не идешь? — удивленно спросил Сергей.
   — Нет. Я отгулы взяла. На три дня. Надо детей подтянуть. По пению.
   — По чему?!
   — По пению. Они на прошлой неделе тройки получили.
   — За три дня ты их все равно певцами не сделаешь. Лучше бы ты эти дни к отпуску присоединила.
   — Не переживай. И на отпуск осталось.
   — Тогда я пошел?
   — Иди. Я еще немного в постели поваляюсь. Сергей наклонился и чмокнул жену в нос.
   — Ну я пошел.
   — Ты уже говорил.
   — Я совсем пошел.
   — Совсем не надо.
   — Я до вечера совсем.
   Сергей вышел из комнаты. Но тут же вернулся.
   — Я забыл… — сказал он.
   — Что забыл? Ключи?
   — Я забыл сказать… Я забыл сказать, что тебя люблю.
   — Иди, иди, — замахала руками Татьяна.
   — А ты меня?
   — Иди! Опоздаешь!
   — Я все равно тебя…
   Договорить Сергей не успел, потому что в него полетела подушка.
   — И все равно я…
   Хлопнула входная дверь.
   Ушел…
   Еще с минуту Татьяна лежала, напряженно прислушиваясь.
   Нет. Все тихо.
   Быстро встала с кровати и стала лихорадочно собираться.
   Выдернула из шкафа самое неброское платье. Приложила к себе.
   Мятое. Но гладить некогда. Уже некогда.
   Теперь бинокль. Тот, что остался от отца. Он должен быть в одном из верхних отделов…
   Подставила к стенке стул, долго шарила по полкам, пока не наткнулась пальцами на шершавый футляр.
   Есть!
   Вытащила бинокль из футляра. Осмотрела. Сдула с объективов пыль. Сунула обратно. Бросила в сумку.
   Баллончик со слезоточивым газом. На всякий случай. На случай, если придется…
   Что-нибудь поесть. Неизвестно, сколько надо будет…
   Нарезала хлеб, густо намазала маслом. Внимательно посмотрела на кухонный нож. И тоже сунула его в сумку.
   Взглянула на часы.
   «Ничего, успею. Вряд ли они с самого утра… Бандиты рано не встают. И наверное, можно немного опоздать…» Из спальни вылезли, зевая и протирая глаза, дети.
   — Мама, ты куда?
   — Туда… Ну в общем… мне надо.
   — А завтрак?
   — Сами как-нибудь. Хлеб, масло… Некогда мне.
   — Ну мама…
   — Цыц! Я сегодня занята. Ешьте без меня. Делайте уроки без меня. Отцу ничего не говорите. Или я лишу вас на два месяца сладкого!
   — Но мама…
   — Все. Меня нет!..
   Татьяна быстро, почти бегом, шла по улице.
   «Не сегодня — так завтра. Не завтра — так послезавтра. Все равно они появятся… — думала она на ходу. — Надо только следить за Сергеем. Потому что они к нему придут. Обязательно придут! Сегодня. Или завтра…»
   Вот он, нужный подъезд.
   Татьяна открыла дверь. Поднялась по лестнице на верхний этаж. Остановилась. Прислушалась.
   В подъезде было тихо.
   Очень хорошо, что тихо. Что никто ей не помешает.
   Наклонилась, взглянула в пыльное, затянутое тенетами подъездное окно. И увидела то, что хотела увидеть.
   Прямо против нее располагался фасад семиэтажного здания налоговой полиции. Где-то там, на шестом этаже, должен был быть кабинет Сергея.
   Татьяна постелила на бетонный пол газетку, встала на колени.
   Какое-то из этих окон. В середине. Ближе к правому краю.
   Вытащила из сумки бинокль. Провела объективами по шестому этажу, внимательно вглядываясь в каждое окно.
   Вот он!
   Сергей сидел на столом, где ровными стопками были сложены папки. Десятки папок. А может быть, даже сотни… Он выбирал нужные, пролистывал их и делал отметки на полях цветным карандашом…
   Татьяне было странно наблюдать за мужем со стороны. Из расположенного напротив его кабинета подъезда. Исподтишка. Как будто в замочную скважину…
   В кабинет вошла женщина. Молодая женщина. В форме работника налоговой полиции. Сергей встал из-за стола и, радостно улыбаясь, пошел ей навстречу.
   «Неужели… — оторопела Татьяна. — Так может…»
   Сергей подошел к женщине и пожал руку.
   Татьяна до боли прижала бинокль к глазам.
   Пожал руку… Пожал!..
   Хотя, с другой стороны, мог и поцеловать. И даже не поцеловать… Ведь они одни. Так может…
   Женщина отдала какую-то папку и вышла. Без рукопожатия.
   Сергей с мрачным видом раскрыл новую папку, взглянул в нее, захлопнул и бросил поверх стопки.
   Нет. Все нормально. С этой женщиной все…
   На верхней лестничной площадке лязгнул замок.
   — А чего это ты тут делаешь? — подозрительно спросила женщина, просовывая лицо в узкую, удерживаемую цепочкой, щель между дверью и косяком. — Чего в биноклю смотришь?
   — Я?.. Я здесь… — растерянно заулыбалась Татьяна.
   — Чего ты? Я давно в «глазок» за тобой смотрю. Чего ты в биноклю глядела?
   — Я просто так…
   — Просто? А вот я сейчас милицию вызову, и они разберутся.
   — Не надо милицию! — попросила Татьяна, делая шаг в сторону женщины. — Ну я прошу вас! Я сейчас все объясню.
   — А ну стой! Стой!
   Женщина просунула в щель кухонный нож.
   — Не приближайся ко мне! Бандитка!
   — Я не бандитка. Я…
   — А зачем в биноклю смотрела?
   — Я за мужем смотрела. Выслушайте меня. Я вас очень прошу. Просто выслушайте. Я буду здесь стоять.
   — Ну?
   — Мне муж изменяет.
   — Ну и чего?
   — Он мне на работе изменяет. С одной бухгалтершей. Моей бывшей подругой. Я не верю. Но мне говорили… Мне все говорят, что они..
   — Да ты что?
   — Вот я и решила… Проверить решила. Сама…
   — А зачем ты здесь? У нас?
   — Это очень просто! Окна вашего подъезда выходят как раз на окна кабинета моего мужа. Понимаете, я должна увидеть все это собственными глазами. Чтобы убедиться. Самой убедиться! У нас дети. Я не могу просто так, не проверив. Чтобы дети остались без отца…
   Татьяна заплакала.
   — Я должна…
   Женщина сбросила цепочку, приоткрыла дверь чуть шире, быстро осмотрела площадку.
   На площадке посторонних не было. Только плачущая с биноклем в руках женщина.
   — Разрешите мне остаться здесь! Я вас очень прошу! Ну, пожалуйста! Не гоните меня…
   — Ну что ты, что ты! — замахала руками женщина, выйдя на площадку. — Я не это имела в виду. Я же понимаю. Я тоже женщина. И меня тоже…
   — Вас тоже? Значит, вы меня не прогоните?
   — Отсюда? Из подъезда? Конечно, прогоню. Обязательно прогоню! Зачем тебе стоять на лестнице? У нас здесь холодно. Пойдем ко мне.
   — К вам?
   — Ну да, ко мне. Да ты не бойся, у меня окна на кухне тоже на эту сторону выходят. Не все ли равно, где тебе стоять. А у меня удобней. Я тебе стул пододвину. Чаем напою. Пошли, пошли…
   — Мне как-то неудобно. Может, лучше здесь остаться?
   — Ничего не лучше! Ты знаешь, какие у нас тут на площадке жильцы? В каждом вора или бандита видят! Не ровен час милицию вызовут. Или молотком стукнут. Пошли, пошли!
   — Хорошо, сейчас. Я долго у вас не задержусь. Я быстро. Извините… — бормотала Татьяна, проходя по квартире. — Так неудобно получилось…
   На кухне хозяйка квартиры услужливо пододвинула к окну стул. И еще один подставила вплотную к первому.
   — Вам здесь будет удобно?
   — Да. Конечно. Спасибо. Я даже не знаю, как вас благодарить…
   — Ну, где твой супружник? — нетерпеливо спросила хозяйка квартиры.
   — Там, — показала Татьяна на стену противоположного дома.
   — Окна где его? Где они с этой?..
   — Вон окно. Шестое с краю.
   — Ну тогда давай смотри, — хозяйка приподняла, протянула неожиданной гостье болтавшийся на ремне бинокль.
   Татьяна приблизила бинокль к лицу. Подкрутила резкость.
   Сергей все так же сидел за столом, тасуя папки и подчеркивая цветными карандашами заинтересовавшие его абзацы.