Ильин Андрей. Шпион федерального значения (Третья террористическая - 2)

   Но потом Союз рухнул, нанеся серьезный удар по финансам США - ведь без сильного врага не может быть сильного доллара! Пришлось искать новых врагов. С использованием самых передовых технологий.
   Например, системы "Эшелон".
   Пришлось запускать спутники-шпионы и строить наземные станции слежения.
   Создавать уникальное оборудование.
   Писать программы, которые помогают из миллиардов произносимых в эфире и блуждающих в паутине Интернета слов и словосочетаний вылавливать заданные, определять адреса и номера телефонов и идентифицировать голоса.
   И кто бы и где бы теперь ни поднял трубку телефона и ни вымолвил дурного в адрес США слова, его тут же берут на заметку, записывают и разрабатывают.
   - Але... Слушай новый анекдот... Президент США...
   - Ха-ха...
   И невдомек шутникам, что новый анекдот, ответное "ха-ха" и номера телефонов исходящего и входящего звонков остаются в памяти машины, сортируются и анализируются... Даже если они говорили не по-английски, даже если по-русски, - потому что на этот случай имеются программы машинного перевода. Хотя такие вводные слова, как "Америка", "президент", "террорист" и пр. даже и не надо переводить, потому что почти на всех языках мира они звучат одинаково.
   Стоит ли тогда удивляться, что ЦРУ хорошо осведомлено о положении дел в России, в том числе о том, кто кого и зачем хочет взрывать.
   Кто-то - тещу.
   Кто-то - конкурента.
   Кто-то - общественное мнение.
   Кто-то - автомобиль в центре города...
   Люди бывают очень невоздержанны в словах. Но даже тот, кто помнит себя во время телефонных разговоров, зачастую допускает оплошность, доверяя свои секреты электронной почте. Потому что считает, что его письмо невозможно выловить среди триллионов бит гуляющей в сетях информации. Хотя мог бы и задуматься, почему Интернет называют сетью...
   И этот кто-то, пусть непреднамеренно, пусть случайно, допускает промашку, упомянув в письме о, например, покупке переносного зенитного комплекса. Или об уже купленном. И больше ни о чем...
   Но теперь его адрес, адрес получателя, адреса, куда получатель рассылает свои письма, и их адреса тоже можно поставить под тотальный контроль, перехватывая их переписку. И можно в момент выхода в Интернет, не спросясь, влезть в память компьютера и, покопавшись в ней, слить оттуда всю информацию, которую просмотреть на досуге. И узнать уже совершенно точно, кто, у кого, за сколько и для каких целей приобретает ПЗРК. И не только ПЗРК.
   Можно задать в поисковой строке имена покупателей и продавцов и высеять из мировой паутины все письма, где они упоминались. И записать все, где звучали их имена, телефонные разговоры. Благодаря чему выйти на новые связи...
   И так, складывая, подобно пазлу, отдельные разрозненные факты, можно довольно быстро собрать полную картину происходящего. Здесь. Или там. В любой стране...
   И узнать, например, что чеченские партизаны готовят в России ряд террористических актов. И даже узнать имена тех, кто их готовит, узнать, где готовит, кто их субсидирует и где и как все это должно произойти.
   И поделиться полученной информацией с русскими - ведь терроризм касается всех!.. Но поделиться лишь самой общей информацией, не вдаваясь в подробности, не называя имен и адресов, не расшифровывая место и время акций. Потому что всю информацию выдает только тупица. В политике, как в покере, самую сильную карту лучше оставить при себе, на конец игры.
   - Не знаю, насколько вас это может заинтересовать, но считаю своим долгом сообщить, что нам стало известно, что террористы готовят серию взрывов, возможно, даже в Москве, - в частном порядке, во время очередного раута предупредил высокопоставленный работник МИДа США русского посла. - Надеюсь, теперь мои соотечественники не пострадают?
   - Мы обязательно приставим к каждому вашему соотечественнику телохранителей, - пошутил посол.
   - Лучше телохранительниц, - рассмеялся мидовский чиновник. Тогда я обязательно приеду в Москву. Ваши дамы чертовски хороши и не так эмансипированы, как наши американки...
   Посол не стал уточнять, из каких источников поступила информация, - он прекрасно понимал, из каких, - и не стал просить сказать ему больше того, что уже сказали, - все равно не скажут. Он поблагодарил своего коллегу и пошел пить с ним русскую водку, заедая ее русской икрой и рассказывая переведенные на английский русские анекдоты.
   Но сразу же после раута сообщил в Москву об услышанном - о том, что американцам стало известно о готовящихся в России террористических актах...
   Вот это, я понимаю, работа! Это не наши..!
   Впрочем, позвольте... А небоскребы?! Как же так?.. Почему (помня их же пословицу) - если они такие умные, они такие бедные? В смысле - несчастные? Как, обладая подобным разведывательным потенциалом, они могли допустить одиннадцатое сентября? Как сподобились проморгать столь масштабный террористический акт?
   Как это понимать?!
   А кто сказал, что проморгали? При такой-то системе глобальной слежки? Ой, что-то не верится!.. Ведь то, что знают двое... А здесь знали не двое, знали десятки, если не сотни людей по всему свету. И эти люди говорили по обычным и сотовым телефонам, пользовались электронной почтой, делились своими тайнами с женами и любовницами, хвастались, намекали, составляли завещания... Готовились, вербуя людей и собирая информацию, по характеру которой нетрудно вычислить их интерес. А деньги?! Тут такие суммы должны были крутиться, которые, при хорошо отлаженной системе контроля за финансовыми потоками, американские финорганы не могли не заметить. И не могли ими не заинтересоваться! А эмиграционные власти, которые еще на дальних подступах к американской границе, еще в очередях в посольства, умудряются врагов отчизны на раз вычислять, в компьютеры их заносить и виз им не выдавать?! Они-то как лопухнулись! Равно как ЦРУ, ФБР и прочие американские всезнайки! Где были их внедренные в стан врага агенты и информаторы, которых богатая Америка пачками скупает и перекупает по всему миру? Эти-то почему все молчали? Я уж не говорю о главном источнике информации, мимо которого муха незамеченной не пролетит, не то что "Боинг" с преступниками! Я имею в виду рядовых американцев, которые почитают за долг капнуть в полицию на соседа, который, как им кажется, занимается чем-то противозаконным. Это наши водители друг другу фарами мигают, предупреждая о гаишной засаде, а на их дорогах их водила, по своему мобильнику, за свои деньги, звонит в полицейский участок, чтобы сообщить, что машина номер... превысила скорость! Там же все, как один, Павлики Морозовы! Как, при таком положении дел, в Америке можно что-то не знать?!
   И как можно, имея такие Вооруженные силы, вовремя не среагировать на опасность? Где, позвольте узнать, была противовоздушная оборона США, которая способна одинокую чайку над Атлантикой засечь и сопровождать до гнезда, а изменившие курс "Боинги" - не сподобилась?! И тревогу, и свое правительство, и своего президента на ноги, и перехватчики в воздух не подняла! Да разве может такое быть, чтобы диспетчеры системы ПВО даже не на экранах локаторов, а уже по телевизору на самолеты, которые таранят небоскребы, смотрели и не почесались?!
   Не понимаю! Хоть убейте!..
   Так что не надо мне рассказывать про гром среди ясного нью-йоркского неба. Или надо, на следующий после трагедии день, отправить в отставку к чертовой бабушке все американские силовые структуры как недееспособные. И Пентагон, и ЦРУ, и ФБР, и правительство тоже. Потому что кому они нужны, когда такого слона в своей посудной лавке не разглядели!..
   Но что-то я не слышал ни про какие отставки.
   Из чего могу сделать вывод, что не так уж они виноваты. Ведь даже сторожа садового товарищества, который допустил разграбление грядок местными пацанами, с работы в три шеи гонят. А здесь речь не о ворованной морковке идет!
   Значит, не пропустили, значит, предупреждали?
   Тогда почему их предупреждениям не вняли?..
   И за каким таким интересом этот подозрительно неуловимый Бен Ладен на Америку полез, с которой сам же кормился? Ему что, деньги лишние? И жизнь тоже?
   И как его поступок можно оценить, если примерять к нему главный и единственно верный принцип раскрытия преступлений: хочешь найти преступника - ищи того, кому это выгодно!
   Так кому?
   Ему? А в чем его интерес? В том, чтобы его назначили главным злодеем и по всему миру с фонарями искали? Сомнительно.
   Тогда кому? Кто со всего этого действа получил наибольший барыш?
   Хм...
   Главный барыш получила... пострадавшая сторона. Америка! Потому что нация заимела нового врага, обрела сверхидею и возможность, спустив с цепи военных, завоевать новые территории, благодаря чему продемонстрировать свою силу, укрепить свою экономику и свой шатающийся доллар. А что они при этом говорят и как скорбят, не суть важно - важно, как голосуют! За своего президента голосуют, рейтинги которого взлетели на недосягаемую высоту, хотя это он террористов прохлопал, то есть тех грабителей на грядки допустил, и его, по совести говоря, нужно было бы в три шеи... А ему повышение вышло... Рейтингов.
   Значит, не такие уж дураки американцы, значит, понимают, для чьего блага их президент старался. Или наоборот - уж такие дураки!.. Непроходимые...
   Впрочем, как все...
   Потому что ведь не только у них, но и у других тоже дома взрывались!.. И они тоже скорбели. Сплачивались. И голосовали...
   Глава 38
   Абдулла Магомаев настаивал на решительных действиях.
   У него было все готово - была готова взрывчатка и были готовы бойцы. Готовы на все. Сегодня он встречался с людьми, близкими к главе Чечни. Вернее, с одним из глав, потому что их было несколько. Но этот - самый приличный из всех. Другие еще хуже - другие либо были самозванцами, либо служили русским.
   - Мы не можем больше ждать!.. - убеждал их Абдулла.
   Люди, близкие к главе независимой Ичкерии, сидели во главе стола в камуфляже и папахах и раздували щеки. Все они называли друг друга министрами и генералами, хотя не имели ни министерств, ни войск. Мятежники обожают должности - как малые дети погремушки, которые чем громче, тем приятней их уху. Среди них каждый третий - не премьер-министр, так бригадный генерал.
   - Если мы не начнем, мы опоздаем. Русские покупают наших братьев, суля должности и деньги, - втолковывал им Абдулла.
   Представители солидно кивали. Как китайские болванчики.
   Потому что все равно ничего не решали.
   Решали такие, как Абдулла Магомаев, полевые командиры, которые умели и готовы были драться. И готовы были умереть. Без них вся эта война исчерпалась бы в считанные часы. Они были бойцами, а все эти министры и генералы - не нюхавшими пороху краснобаями, удачно пересидевшими обе кампании в благополучной Европе, а кое-кто в Москве.
   Но без них было тоже нельзя. Без них полевые командиры стали бы просто бандитами, так как умели только воевать. Абдулла это понимал и поэтому стремился получить благословение бесполезного ему, с военной точки зрения, главы Ичкерии. Он искал, под чьи знамена встать, потому что своих не имел.
   - Ты задумал хорошее дело, - похвалили его представители. Но сейчас мы ничего не можем сказать. Нам надо посоветоваться...
   Но советовались не они - их Хозяин. И не с ними...
   Глава чеченского правительства в изгнании вышел на одного из многих, которого хорошо знал, потому что имел с ним дело раньше посредника.
   - Здравствуй, уважаемый.
   - Рад тебя слышать...
   Посредник сидел в Москве, в здании на Охотном Ряду, и всегда был рад помочь. Хоть кому. Политики обожают улаживать дела, выступать в качестве посредников и урегулировать чужие конфликты. Их черной икрой не корми - дай что-нибудь поурегулировать. Почему? Потому что, вклиниваясь в чужие разборки, можно лишний раз напомнить о себе, подчеркнуть свою значимость, погреться в лучах чужой, пусть даже сомнительной, славы, представив из себя политическую фигуру.
   Посредники всегда такие - всегда живут на процентах с чужих сделок.
   - Что у тебя случилось, дорогой?
   - Пока еще не случилось...
   Это был намек. И довольно прозрачный.
   Посредник оживился - в воздухе запахло политическим скандальчиком.
   - Передай, что мой народ требует прекратить войну и дать ему возможность решить свою судьбу самостоятельно.
   Это он уже говорил - всегда говорит. Это лозунги. Но здесь важно не что он говорит, а как - на этот раз говорит уверенно, словно пятый туз в рукаве припрятал.
   - Если они не прислушаются к воле моего народа, то я не смогу гарантировать безопасность России.
   Это была уже заявка, заявка серьезного человека на серьезные переговоры. И на себя, как на главного переговорщика, способного гарантировать или нет безопасность России.
   - Что ты хочешь, дорогой?
   - Мне необходимо переговорить с вашим президентом.
   Глава Ичкерии шел ва-банк, торгуя чужим товаром - товаром Абдуллы Магомаева. Если его согласиться выслушать президент России, то этим он признает их равенство. Потому что президенты имеют право переговариваться только с президентами.
   - Я понял тебя, я обязательно доведу ваши просьбы до сведения интересующих вас людей!
   Вообще-то главе Ичкерии следовало поправить собеседника, следовало сказать - не "просьбы", а требования! Чеченцы никогда, ничего и ни у кого не просят - если им что-то надо, они берут это силой!.. Но не поправил, потому что был заинтересован в переговорах. Он ведь, по большому счету, тоже был посредником между Россией и чеченским народом. Он тоже желал напомнить о себе, набив себе цену.
   - Я буду ждать вашего звонка...
   По идее, посредник должен был тут же набрать номер ФСБ и сообщить, что только что разговаривал с объявленным во всероссийский розыск опасным преступником, которого безуспешно ловят все силовые структуры страны. Должен был помочь правоохранительным органам. Но он не позвонил в ФСБ. Он позвонил сразу в правительство.
   - Я... - подчеркнул он" - только что имел беседу с... - назвал имя. - Он просил МЕНЯ... - выделил тоном главное для него слово, сообщить, что чеченский народ требует...
   Его собеседник тоже не стал поднимать на ноги ФСБ, он перезвонил своему непосредственному начальнику.
   - ...Он требует встречи с президентом...
   Такие нынче пошли преступники, что вместо районного прокурора требуют встречи сразу с президентом.
   Непосредственный начальник не сказал "да", потому что ответить так было невозможно. Но и не сказал "нет"! Чиновникам его уровня вообще не пристало говорить с находящимися в розыске бандитами - но никто не запрещал общаться им через суфлеров.
   - Передайте, что мы готовы обсуждать их предложения, но лишь после того, как они гарантируют, что боевики сложат оружие.
   Хотя всем понятно, что никто никакое оружие не сложит, потому что две трети воюющих боевиков человеку, объявившему себя главой Ичкерии, не подчиняются, а оставшаяся треть - вообще никому. Но это совершенно не важно, потому что, когда говорят политики, они ведь говорят совершенно не о том, о чем говорят вслух.
   - Мы готовы сложить оружие, если вы выведете свои войска, был передан через "суфлеров" ответ.
   - Мы не можем вывести войска, присутствие которых на территории Чечни служит гарантом безопасности ее населения...
   Короче - сказка про белого бычка.
   На самом деле диктуемая бессилием сторон.
   Сталин в свое время разрубил этот гордиев узел одним махом гарантировав безопасность населения Чечни путем поголовного выселения населения Чечни с территории Чечни...
   На чем "обмен любезностями" был закончен, и началась нормальная торговля.
   Вы - мне...
   Я - вам...
   Торговля шла всегда, даже в пик войны, даже когда в Грозном, под звон фужеров, костьми ложилась Майкопская бригада, горя новогодними свечками в "бэшках" и перемалываясь в праздничный фарш траками танков. И позже, когда войска загоняли боевиков в угол, а их, приказом сверху, останавливали в самый неподходящий момент на рубежах атаки, чтобы громом пушек не помешать разговору высоких договаривающихся сторон, которые все равно ни до чего не могли договориться, а боевики, воспользовавшись затишьем, очухавшись и перегруппировавшись, вырывались из "мешков". И тогда, когда в больнице в Буденновске террористы заложников расстреливали, а с ними лясы точили!
   ...Если вы готовы, то мы согласны...
   ...Если вы гарантируете, то мы обещаем...
   Сотни пустых слов, каждое - ценою в солдатскую жизнь!
   И, кажется, что-то даже начало сдвигаться... У опального главы появилась надежда вернуть себе президентское кресло официально, покаявшись, пообещав быть лояльным к власти и сдав России своих сподвижников. И Москва вроде бы тоже начала склоняться к покупке мира с помощью объявления общей амнистии и раздачи должностей...
   Но вдруг что-то изменилось, что-то, как видно, переигралось в высших эшелонах власти.
   - Передайте ему, что переговоров не будет!
   И тут же, другим тоном, от себя:
   - И постарайтесь донести до него мысль, что его никто не воспринимает всерьез.
   "Суфлеры" донесли.
   И глава в изгнании понял... Понял, что слова нужно подпирать делами. На которые он был неспособен. На которые был способен Абдулла Магомаев...
   Глава 39
   У него уже не было сил!.. Не было сил жить в личине Аслана Салаева. Он был ему ненавистен так же, как все остальные окружавшие его "чехи". Он не ассоциировал Аслана с собой, он ассоциировал его с врагами...
   Потому что Аслан делал все то же самое, что делали "духи", он воевал против федералов, он ходил в рейды, ставил фугасы и убивал русских военнослужащих... Аслан Салаев - не он! Потому что он не был Асланом Салаевым! И не был дезертировавшим из части контрактником Степаном Емельяновым, с чьими документами он сюда пришел и под чьим именем жил до того, как стал "духом". Он не был "чехом" и не был предателем - он был Сергеем Алексеевичем Матушкиным. "Тромбоном"...
   У которого уже почти не осталось сил все это терпеть...
   Вчера в лагерь притащили пятерых русских солдат и двух пожилых чеченцев. Про чеченцев сказали, что это предатели, которые служат русским. Пленников построили и долго, распаляя присутствующих, объясняли, что они захватчики, ненавидящие чеченский народ и желающие ему зла.
   "Захватчики" были мальчишками. Они стояли рядком, привычно выстроившись в линию и подровняв носочки. Стояли, опустив плечи и понурив головы. У одного из них голова и плечи ритмично вздрагивали, потому что он беззвучно плакал и по его щекам, оставляя грязные борозды, текли слезы.
   Всех их взяли на "мародерке", когда они, самовольно покинув часть, шарили в полуразрушенных чеченских домах, чтобы найти что-нибудь, что можно продать на базаре. Скорее всего они хотели купить водки. Но может быть - хлеба.
   На эту деревню их навел базарный торговец, который распалил их, рассказав, что там должно быть много ценностей, которые он с удовольствием обменяет на еду, сигареты и водку. И еще он сказал, что никаких боевиков там нет и быть не может. Той же ночью пацаны сорвались в самоход, надеясь разжиться деньгами.
   Но их уже ждали...
   Они даже не успели ничего понять - на них набросились со всех сторон, вырвали оружие и уронили на землю. Одного из них такого же, как они, срочника, но сержанта - прикончили сразу. Чтобы остальные не дергались. Его повернули на живот, подсунули под шею кинжал и, удерживая за волосы и оттягивая голову, что было сил резанули вверх. Он даже крикнуть не успел... Его голову отделили от шеи и подняли вверх. Его глаза еще не закрылись, еще смотрели, ещё полны были ужаса. Его тело, лишенное головы, еще несколько секунд дергалось, стуча руками и ногами о землю.
   После этого русские не сопротивлялись. Они выстроились друг за другом и пошли туда, куда им указывали, даже не пытаясь сбежать.
   Они были не готовы к такой жестокости, они всего лишь хотели разжиться деньгами, чтобы выпить и купить курева, они не ожидали, что им будут отрезать головы...
   Теперь они стояли шеренгой, вокруг них - спереди, сзади и с боков толпились чеченцы, а перед ними вышагивал свирепого вида боевик, который захватил их и не убил лишь потому, что за живых пленных ему обещали заплатить вдвое больше, чем за мертвых.
   Он расхаживал туда-сюда, рисуясь и гордясь собой, и что-то кричал по-чеченски. Но и по-русски тоже.
   - Ты убивал?.. Скажи, ты убивал чеченцев? - кричал он.
   - Нет, нет! - испуганно мотал головой солдат, к которому он обращался.
   - Врешь, ты убивал! - орал, выпучивая глаза, чеченец, размахивая перед его глазами остро заточенным кинжалом. - Скажи, что убивал! Ну, говори!
   Но солдат лишь ожесточенно мотал головой. Наверное, он даже не очень понимал, о чем его спрашивают, потому что не отрываясь смотрел на кинжал.
   Солдат трусил, и это нравилось боевику. Нравилось, что его боятся, что он в центре внимания и что такой герой.
   Распалив себя до нужной кондиции, боевик оскалился и полоснул бритвенно заточенным лезвием по лицу пленника. Распластанная надвое кожа разошлась в стороны, и из раны густо потекла кровь.
   Солдат взвизгнул. Как щенок, которому наступили на лапу.
   - Ты убивал? Да? - повторил вопрос "дух", прижав холодный клинок к его шее.
   У пленника глаза полезли из орбит.
   - Да, да, убивал, - прошептал он посиневшими губами. - Я убивал...
   Боевик расплылся в довольной улыбке.
   - Вот видите, он признался. Он убивал наших братьев и сестер! Все они убивали!..
   На проверке настояли эксперты. Теперь они стояли в стороне, делая вид, что все это их не касается, но на самом деле внимательно наблюдали за реакциями присутствующих и снимали их на пленку.
   Диверсанты должны проходить через кровь, хотя бы для того, чтобы не переметнуться на сторону врага, чтобы знать, что их там не примут...
   - Они убивают наших братьев и сестер, и мы тоже должны убивать их!.. - разглагольствовал боевик.
   Все одобрительно смотрели на него и поддерживали его криками. И Сергей Матушкин смотрел. И тоже кричал... Одобрительно... Хотя хотел убить его. Но еще больше, чем его, хотел убить пленников, сам убить, полоснув вдоль строя из автомата, чтобы прекратить издевательство над ними, чтобы они не мучились. Он не мог смотреть на их унижение, на то, как они, надеясь, что им сохранят жизнь, пресмыкаются перед своими палачами. Кроме, может быть, одного...
   Он готов был убить их из милосердия и сострадания, потому что ничем другим помочь был не в состоянии.
   Но Аслан Салаев не мог никого убить раньше, чем ему позволят это сделать. Он не мог выйти из роли, чтобы не встать рядом с ними, он должен был быть как все и, как все, должен был получать от всего этого удовольствие! Чеченцы обожают такие, замешенные на крови, спектакли. И он - должен обожать!
   Он должен ухмыляться, должен смеяться над грубыми, унижающими солдат шутками, должен поддерживать палачей и издеваться над пленниками. Как все остальные, хотя ему хотелось только одного - стрелять!..
   - Ну что, вояки, хотите жить? - крикнул боевик. - Кто хочет жить - шаг вперед.
   Солдаты на мгновение замерли в нерешительности, боясь выказать свою трусость, но потом кто-то один, первый, сделал робкий шаг вперед. И все другие, торопясь, тоже сделали.
   Кроме одного.
   Чеченцы довольно заржали.
   Русские не были мужчинами, были шакалами и трусами. У одного из русских, паря, расползалось по штанам мокрое пятно. Они даже не умели умереть так, как умею г умирать чеченцы.
   - Кто хочет жить, пусть встанет на колени и молит о пощаде! Тогда, может быть, мы его пожалеем.
   Пацаны опустились на колени.
   Кроме одного.
   Тот один стоял, злобно глядя на чеченцев, и тихо, но страшно матерился. Он материл "чехов" и материл своих молящих о пощаде товарищей.
   - Встаньте, падлы! - хрипло выговаривал он. - Встаньте! Не позорьтесь! Они все равно нас прикончат!
   Этот боец очень сильно портил общую картину. Его пнули в живот, и он, хрипя и хватая ртом воздух, завалился на бок. Но ему не позволили лежать, его сгребли в охапку, рывком подняли и поставили на колени. Как остальных. Они все должны были стоять на коленях и просить пощады.
   - Ну - я слушаю!
   - Пожалуйста, не убивайте меня, я вас прошу, не убивайте!.. - бормотали, всхлипывали, плакали пленные русские солдаты, вымаливая себе жизнь. И чем больше молили, тем сильнее надеялись, тем униженней просили, теряя свое человеческое достоинство.
   Все - просили. Один - нет!
   Непокорного солдата поставили на колени, но не заставили замолчать. В жизни есть, может быть, единственный, и не у всех, момент, когда человек перестает бояться, когда он уже смирился с близким концом, уже простился со своей жизнью и все ему трын-трава. И чем больше таких бить, тем больше они злобятся.
   - Суки черномазые! Падлы... - шептал, ругался солдат. - Все равно всех вас замочат!
   И что-то про их мать, про отца и про них самих!..
   И еще двое пленников не молили о пощаде - приведенные вместе с русскими чеченцы. Они лучше русских понимали своих соплеменников, знали, что рассчитывать на пощаду им не приходится. Чеченцы не жалеют своих врагов, потому что знают, что те их, случись им спастись, тоже не помилуют. У чеченцев с чеченцами свои разборки...
   Они не просили о пощаде, но, в отличие от русского, не крыли по матери своих палачей, потому что это были их соплеменники. Они просто молча ожидали смерти.
   - Наши все равно придут и всех вас кончат! - грозил солдат. - Что, падлы, - герои, да? А Сталин вас всех, как баранов...
   Рассвирепевший уже не картинно, уже по-настоящему, боевик ткнул непокорного солдата кинжалом в живот. Широкое лезвие, перерезав ткань гимнастерки, глубоко, на всю длину вошло в плоть. Солдат вскрикнул и упал.