Владимир Ильин
НЕЛЬЗЯ ИДТИ ЗА ГОРИЗОНТ
Часть I
ПРОКЛЯТЫЙ ГОРИЗОНТ
Глава 1
Мысль о Горизонте влезла в голову в самый неподходящий момент и нагло отказалась убираться вон.
Сколько Гарс ни пытался сосредоточиться на том, что от него сейчас требовалось, из этого ничего не выходило, и тогда он сдался.
Тяжело дыша — совсем как Сван после очередного раунда самоистязаний на спортгородке — и обливаясь противным холодным потом, он перекатился на бок и закусил губу.
— В чем дело? — с ноткой нетерпения осведомилась Люмина, машинально натягивая простыню на свое роскошное обнаженное тело, источавшее аромат каких-то благовоний. — Я что-нибудь не так делаю, да?
Гарс с заискивающей нежностью погладил жену по щеке.
— Ну что ты, крохотуля моя? — шепнул он. — Дело вовсе не в тебе… Я и сам не знаю, что на меня нашло…
Она раздраженно отдернула голову, сминая копну пышных волос, разметавшихся по подушке.
— Зато я знаю! — с внезапным гневом сказала она. — Ты уже помешался на своем проклятом Горизонте! Посмотри на себя — в кого ты превратился? Ходишь как тень, думаешь неизвестно о чем, даже есть, как все нормальные люди, не можешь — дерьмо тебе, наверное, подай вместо гарнира, а ты и не почувствуешь!.. Надоело мне все это — сил никаких уже нет!..
Он попытался обнять ее, но она оттолкнула его руку и продолжала:
— А может, я тебе уже не нужна стала? Надоела, да?.. Может, ты себе кого помоложе присмотрел, а я только мешаю?
— Люмина! — с упреком сказал Гарс. — Не говори глупостей!.. Я же по-прежнему люблю тебя…
— …но Горизонт тебе дороже! — перебила его жена. На глазах ее в тусклом свете ночника блеснули слезы. — Господи, какой же я дурой была, когда согласилась выйти замуж за такого обормота, как ты!..
И пошло и поехало…
Главное теперь было не ухудшить и без того скверную ситуацию. За пять лет супружеской жизни Гарс успел изучить подругу дней своих не хуже Горизонта и знал, что если ее прорвало, то лучше помалкивать в тряпочку и не возражать. Когда она выговорится и гнев ее сменится слезами и жалостью к себе — вот тут-то и надо будет помочь ей успокоиться. Тогда можно будет приласкать ее, преодолевая напускную враждебность, тогда можно будет опять говорить что угодно — размягченная слезами женская душа будет воспринимать не содержание фраз, а интонацию, с которой они произносятся…
Так произошло и на этот раз.
Наревевшись и оттаяв, Люмина в конце концов прошептала, повернувшись к Гарсу всем телом:
— Прости меня, милый, ладно? Я и вправду у тебя глупая, только… только мне иногда бывает так обидно за тебя, поверь!.. Ведь ты же у меня самый умный, самый сильный и самый хороший. Другие бабы меня едва ли поняли бы, если бы я стала жаловаться на тебя… Только вот эта блажь засела —в тебе, как зараза какая-то… будто тебя кто-то сглазил! И теперь нет тебе ни сна, ни покоя из-за нее. — И без всякого логического перехода, как у нее частенько бывало, осведомилась: — Ты правда любишь меня?
— Ну конечно, правда, — выдохнул растроганный Гарс. — А иначе разве бы мы с тобой жили вместе?.. Ты не бойся… у нас все будет хорошо… Иди ко мне, положи головку мне на грудь и спи спокойно…
Она так и сделала. Некоторое время они лежали тихо, но, когда Гарсу показалось, что жена уже заснула, Люмина вдруг тихо спросила:
— Гарс, а зачем мы вообще живем? Какой в этом смысл?
Он даже невольно вздрогнул от такого неожиданного вопроса. Нет, все-таки в его Люмине, при всех ее бабских заскоках, временами проскальзывало нечто, совершенно не присущее ей. И тогда она становилась этаким наивным ребенком, удивляющимся сложности мироздания. В таких случаях он невольно терялся, потому что не знал: то ли она действительно интересуется проблемами бытия, то ли за ее вопросом таится лишь обычное женское лукавство.
— Это сложный вопрос, милая, — наконец выдавил он. — Знаешь, некоторые философы в прошлом считали, что смысла в нашем существовании вообще нет. В том значении, какое мы придаем этому понятию, конечно… Просто человек так устроен, что не может свыкнуться с мыслью, будто мир вокруг него не имеет ни цели, ни причины… А вообще, как мне кажется, каждый сам должен ответить на этот вопрос по-своему. Вот возьми наш Очаг… Каждый сам нашел для себя смысл, но у всех он разный… Ты слышишь меня?
Люмина не ответила. Гарс покосился на ее лицо, уткнувшееся ему прямо в правый сосок, и понял, что жена уже спит.
Тогда он осторожно высвободился из ее объятий и, откинув простыню, встал с кровати, накинул свой любимый халат, протертый до дыр под мышками (все никак руки не доходили зашить), и на цыпочках вышел из спальни.
В кухне он напился воды, а затем, сам не зная почему, тихонько открыл входную дверь и вышел на крылечко.
Луна висела там, где ей и положено было висеть. В воздухе веяло ночной прохладой, но нагретая за день почва не успела еще окончательно утратить тепло, и на листьях деревьев и на траве конденсировалась крупная роса. Улица исправно освещалась фонарями, и Горизонта за их ярким светом было не видно.
В соседних домах было тихо. В столь поздний час все нормальные люди спят. Только в самом конце улицы было налито приглушенным светом окно Отшельника Коула да откуда-то издалека доносилась тихая музыка. Может быть, это Ард засиделся за своим очередным опусом, а может быть, кому-то просто захотелось послушать концерт, возможно, транслируемый из другого полушария….
В небе мерцали звезды. «Интересно, сколько людей их наблюдали до меня?» — невольно подумал Гарс. Он знал, что звезды над Очагом — не настоящие. Как и то искусственное светило, которое днем бывает солнцем, а ночью превращается в луну. Но тщательность и точность, с которой были соблюдены все необходимые пропорции в рисунке созвездий, поражали. Если даже эти звезды были лишь иллюзией, созданной для того, чтобы ночное небо не пугало людей своей непроглядной чернотой, то такая виртуозная, требующая многих затрат работа внушала невольное уважение к ее исполнителям. Даже если это были не люди…
Гарс привычно отыскал в небе ковш Большой Медведицы, а потом — Полярную звезду. Потом у него возникло иррациональное ощущение, что мерцающие огоньки на небесном бархате — вовсе не звезды, а глаза неизвестных существ, жадно наблюдающих за ним и за этой обильно освещенной фонарями улицей. Он передернул плечами и вернулся в дом.
Спать, однако, не хотелось, и Гарс запустил транспьютер, стоявший в углу гостиной. Он был таким же древним, как все прочие вещи в их домике. Установить, сколько транспьютеру лет, было невозможно, но, слава богу, он работал без сбоев. Пока аппарат тестировал свое нутро, Гарс с опаской прислушивался к его жужжанию. Было даже страшно представить, что когда-нибудь одна из молекулярных схем выйдет из строя, и тогда он, Гарс, останется без связи. Нет, в принципе, можно будет, конечно, воспользоваться общественным терминалом — но тот подключен только к Информарию, а значит, с возможностью переговоров со своими давними абонентами по голосвязи или просто по радиомодему придется распрощаться. Или каждый раз придется клянчить аппарат у кого-нибудь на ночь, но кто захочет постоянно ссуживать такую драгоценную вещь Гареу? Почти всем транспьютер нужен в качестве орудия труда или средства развлечения, разве что огороднику Киму или спортсмену Свану он без пользы, но у них есть жены и дети, которые играют в разные игры, участвуют в виртуальных конкурсах и часами болтают ни о чем с подружками, живущими в других Оазисах, — как будто им местных пересудов мало!
Нет если не дай бог агрегат прикажет долго жить, то это будет равносильно тому, что ты, ослепнув и оглохнув, останешься совсем один, и тогда не с кем будет поделиться планами и замыслами и не от кого будет почерпнуть опыта, и никто не сможет понять безумную страсть, сжигающую тебя изнутри с каждым днем все больше и больше…
Вопреки опасениям Гарса, и этот запуск транспьютера прошел вполне благополучно, и на голоэкран исправно выскочила стандартная заставка Сети.
Гарс секунду помедлил.
Куда бы податься?
Пообщаться с кем-нибудь? Или для начала посетить раздел, посвященный Горизонту? Правда, прошло всего несколько часов с тех пор, как он уже просматривал последние новости — а было это перед ужином, и едва ли там появилось что-то новенькое. Но на всякий случай стоит попробовать…
Надев на голову потертый обруч вирт-шлема, Гарс вошел в Виртуальность.
Как всегда, он испытал легкое потрясение, когда оказался в виртуальном мире. Вокруг простирался огромный, намного больше его родного Очага, город с безликими зданиями без окон и самых разных габаритов. Прямо перед Гарсом возвышался небольшой домик, размерами едва ли превосходивший его коттедж. Отличие было в том, что над дверью домика висела нехитрая вывеска-заставка, на которой было написано крупными буквами: «ГОРИЗОНТ», а ниже пририсован был схематический полукруг, перечеркнутый стрелкой.
Гарс «вошел» в домик и оказался в довольно большом зале. Пробежал взглядом по многочисленным витринам, стендам и стеллажам с книгами — архивными файлами. Слева в пространстве горели голубоватым пламенем неоновые опции главного меню, а справа — мигали значки команд. По потолку зала бежала строка сообщений о новых поступлениях. Их было не очень много. Впрочем, Гарс и сам это видел. Кое-где по залу бродили безликие фигуры. Визит в этот зал всегда требовал определенных мер предосторожности, чтобы свора цензоров не могла засечь твою «машину»: в Сети часто муссировались слухи и байки о том, как у особенно рьяных «горизонтщиков» вдруг ни с тогС? ни с сего загорался системный блок или улетучивалась куда-то оперативная память.
Отрадно было знать, что есть еще кто-то, кроме тебя, кто питает интерес к Горизонту.
Термин «Горизонт» был введен давно: таким нехитрым способом те, что стояли у истоков исследований мироздания, пытались обвести вокруг пальца автоматы цензуры, нещадно вылавливавшие во Всемирной сети любое упоминание о Куполах. То ли эти цензоры в самом деле были тупыми как во все прошлые эпохи, то ли они просто закрывали глаза на копошение «горизонтщиков», а сами тем временем копили информацию о потенциальных беглецах из Оазисов, — сие было неизвестно, но Зал Горизонта был открыт для свободного доступа уже много-много лет…
Потоптавшись у входа, Гарс наконец двинулся к посиневшему на глазах стеллажу (признак наличия чего-то новенького) и, опираясь на многочисленные подсказки, выудил из стопки томиков с полки «ГИПОТЕЗЫ» один, на обложке которого красовалось: «Фантастика». Бегло проглядел оглавление в поисках произведения, которое кто-то из энтузиастов, видимо, откопал недавно в недрах библиотеки и счел нужным переслать сюда копию. Рассказ назывался «Военная игра».
Не отходя от стеллажа, Гарс просмотрел текст, что называется, «по диагонали». Рассказ был написан одним французом еще в те времена, когда у живущих на Земле слово «оазис» ассоциировалось лишь с комфортным местечком в виде кучки пальм вокруг колодца среди безбрежной пустыни. Даже у фантастов, которым порой удавались поразительные предвидения. Но в большинстве своем то, о чем они писали, не соответствовало нынешним реалиям — впрочем, мало кто из писателей ставил перед собой задачу угадать, каким будет мир завтра. Вполне естественно, что людей всегда больше волновали проблемы их времени… Едва ли и автор этого рассказа был исключением, но, по мысли безвестного отправителя файла, в экспозицию Зала произведение включить стоило.
В рассказе описывались переживания одного из солдат, воюющих за чуждые идеалы только потому, что идти в бой им предписывала чья-то чужая воля. Если героя убивали (а это неотвратимо случалось в каждом сражении), то после короткого «небытия» он вновь оказывался на исходной позиции, только на этот раз атаковать нужно было совсем другого противника… Главное было в конце. Однажды солдату чудом удалось избежать смерти и спастись бегством. Бегством за туманный горизонт… Там он обнаружил странный барак, наполненный мертвыми телами своих погибших товарищей. Это был не морг — скорее, склад запчастей для конструирования боевых киборгов. Внезапно потолок здания открылся, как крышка какой-то гигантской коробки, и внутрь просунулись человеческие пальцы исполинских размеров. И тогда герой рассказа понял, кто он и почему обречен на бесконечную войну, — ведь он был всего лишь игрушечным солдатиком из того набора, который обычно дарят детям в качестве настольной военной игры…
Речь идет о Жан-Пьере Андревоне.
Гарс захлопнул «книгу» и положил ее на полку.
Как всегда, после прочтения подобных вещей он испытывал разочарование.
Аналогия солдатика из рассказа с нынешним состоянием человечества, конечно, имела место, но слишком слабая и невероятная, чтобы воспринимать ее всерьез. Гораздо более вероятными казались идеи других произведений, хотя они повторялись из романа в роман и из повести в повесть. Чаще всего, пытаясь объяснить наличие Горизонта вокруг Оазисов, авторы ссылались на Великую Войну, якобы сделавшую большую часть территории планеты не пригодной для проживания, в результате чего человечество-де само отгородилось от обширных Мертвых зон куполами силовых полей. В некоторых книгах людей засовывали под огромный прозрачный колпак кровожадные пришельцы с других планет, дабы лучше изучить их, прежде чем окончательно стереть с лица Земли… Эта версия тоже успела набить оскомину своей повторяемостью не только Гарсу, но и поколениям фантастов — последние книги на эту тему были написаны еще в восьмидесятые годы двадцатого века…
Уходить из Зала, однако, не хотелось, и Гарс рассеянно полистал «Книгу отзывов», лежавшую под яркой табличкой на специальном столике у выхода. Интересного здесь тоже бывало мало. «Горизонтщики» предпочитали излагать результаты своих изысканий в виде сухих документальных отчетов, занимавших огромный шкаф в дальнем углу. Книгу отзывов использовали, как правило, для удовлетворения хулиганских позывов или в целях беззастенчивой саморекламы.
Вот и сейчас на последней из заполненных «страниц» красовалась сделанная дрожащим старческим почерком свежая строка:
«КОЗЛЫ ПОГАНЫЕ, ПРЕКРАТИТЕ МУТИТЬ ВОДУ СВОИМ ГОВЕННЫМ ГОРИЗОНТОМ, НЕ МЕШАЙТЕ ЛЮДЯМ ЖИТЬ! Я СЧИТАЮ, ЧТО ВАС ВСЕХ ДАВНО ПОРА ПОВЕСИТЬ ЗА…» — и ниже, с помощью довольно топорного рисунка, наглядно пояснялось, какие именно органы человеческого тела следует использовать для предполагаемой экзекуции, наверняка пользовавшейся большой популярностью во времена Инквизиции.
Внезапно что-то противно запищало, и Гарс сначала решил, что это предупреждение «транспа» о том, что в его систему суют нос цензоры. Но, выскочив из Виртуальности, он увидел, что речь идет о чьем-то экстренном вызове на сеанс связи в реальном времени.
«ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ! — спотыкаясь, как раненный в ногу беглец, бежала по экрану торопливая строчка. — ВСЕМ, КТО МЕНЯ СЕЙЧАС СЛЫШИТ!»
Гарс не мог не откликнуться на этот отчаянный зов.
Почему-то тот, кто посылал вызов, не задействовал ни голо-, ни даже видеосвязь. Может быть, в его распоряжении была только слабенькая машина, еще более древняя, чем у Гарса, а может, неизвестный просто опасался показать свое лицо.
Как в далекую старину, сообщение пришло по радиомодему, и строчки возникали на экране, буква за буквой, слово за словом — словно далекий абонент набирал их на клавиатуре музейного образца, а не диктовал голосом. А может, так оно и было…
«ВСЕМ, КТО МЕНЯ ПРИНИМАЕТ!.. В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ОБРАЩАЮСЬ К „ГОРИЗОНТЩИКАМ“… Я СОБИРАЮСЬ ОПРЕДЕЛИТЬ МАКСИМАЛЬНУЮ ВЫСОТУ СВОЕГО ГОРИЗОНТА С ПОМОЩЬЮ АЭРА. БУДУ ВЕСТИ ПРЯМОЙ РЕПОРТАЖ ПО МЕРЕ НАБОРА ВЫСОТЫ. КОГО ЭТО ИНТЕРЕСУЕТ — ОТВЕТЬТЕ МНЕ!..»
Гарс нацепил на правую руку перчатку-джойстик и защелкал пальцами, выхватывая из клавиатурного ряда, внизу экрана, буквы, чтобы сложить их в слова ответного сообщения:
«Принимаю тебя хорошо, — отстучал он довольно бойко, хотя уже давно не пользовался таким примитивным способом связи. — Кто ты?»
«МЕНЯ ЗОВУТ СНИФ. СНИФ ЛИПСКИ. — Видно, в Оазисе, где жил Сниф, население было достаточно большим, и фамилии еще были в ходу. —Я-ИЗ ГОРОДКА БИЧ-ГРО, ЭТО НЕДАЛЕКО ОТ МЕЛЬБУРНА, АВСТРАЛИЯ. А ТЫ?»
«А я — Гарс из поселка Очаг, Евразия. К сожалению, не знаю, какие города находятся поблизости… Ты что, намерен взлететь на аэре ?»
«ДА, ПРИЧЕМ ПОСТАРАЮСЬ ПОДНЯТЬСЯ ТАК ВЫСОКО, НАСКОЛЬКО СМОГУ. ЕСТЬ ИДЕЯ, ЧТО ГОРИЗОНТ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ПОЛУСФЕРУ. ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, У НАС…»
«Ты уже сидишь в кабине, Сниф?»
«ТЫ УГАДАЛ, ГАРС. МНЕ ТУТ УДАЛОСЬ СОБРАТЬ АППАРАТ ИЗ ВСЯКОГО СТАРЬЯ, А ВЧЕРА Я ОТКОПАЛ В ОДНОМ ПОДВАЛЕ БОЧКУ ГОРЮЧЕГО. ЭТОГО ЗАПАСА ДОЛЖНО ХВАТИТЬ, ЧТОБЫ ПОДНЯТЬСЯ В СТРАТОСФЕРУ».
«А обратно?»
«ТЫ СЧИТАЕШЬ, ЧТО МНЕ ПРИДЕТ В ГОЛОВУ ВОЗВРАЩАТЬСЯ? ПОСЛЕ СТОЛЬКИХ БЕЗУСПЕШНЫХ ПОПЫТОК?!. ДА Я ЛУЧШЕ ПЕРЕСЕКУ ГОРИЗОНТ, ТРС!»
«Не делай этого, Сниф. Это же безумие!..»
«СТРАННО СЛЫШАТЬ ОТ ТЕБЯ ТАКИЕ ВЕЩИ, ЕСЛИ ТЫ И ВПРАВДУ— „ГОРИЗОНТЩИК“!»
«Извини, это я так… Мне просто страшно за тебя, Сниф. И в то же время завидую тебе! Вот у нас в поселке давно не осталось ни аэров, ни автомобилей, ни горючего…»
«ПОКА ТЫ НАБИРАЛ ЭТО, Я УЖЕ ВЗЛЕТЕЛ!.. ИДУ ВЕРТИКАЛЬНО ВВЕРХ НА ПРЕДЕЛЬНОЙ СКОРОСТИ! ПОКА ВСЕ НОРМАЛЬНО, ТОЛЬКО ВОТ ЭТИ БОЛВАНЫ ПЫТАЛИСЬ МЕНЯ ЗАДЕРЖАТЬ… ОНИ ДАЖЕ СТРЕЛЯЛИ ПО МНЕ, ГАРС!»
«Что ты хочешь добиться этим полетом?»
«ХОЧУ ПРОВЕРИТЬ ДВЕ ВЕЩИ. ВО-ПЕРВЫХ, ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ГОРИЗОНТ — СФЕРУ ИЛИ ОТКРЫТЫЙ КОНУС, А ВО-ВТОРЫХ, КАК ОН БУДЕТ ВЫГЛЯДЕТЬ С ВЫСОТЫ… ТЫ, НАВЕРНОЕ, ЗНАЕШЬ,-ГАРС, ЧТО ПО ЗАКОНАМ ФИЗИКИ ГОРИЗОНТ ДОЛЖЕН ОТОДВИ-ГА ТЬ СЯ ПО МЕРЕ ПОДЪЕМА НАБЛЮДА ТЕЛЯ…»
«Не стоит читать мне лекции, Сниф. Зря ты это затеял».
«СЛУШАЙ, ЕЩЕ СЛОВО — И Я ОТКЛЮЧУ МОДЕМ. В КОНЦЕ КОНЦОВ, КОГДА ОКАЖУСЬ ТАМ, СНАРУЖИ, И ПЕРЕДАМ ТЕБЕ ОПИСАНИЕ ТОГО, ЧТО УВИЖУ, РАЗВЕ ТЕБЕ ЭТО БУДЕТ НЕ ИНТЕРЕСНО?!»
«Интересно, успокойся. Но ты уверен, что радиоволны способны тоже пересекать Горизонт? А то я собираюсь провести кое-какие эксперименты на этот счет…»
«А КАК ЖЕ МЫ СЕЙЧАС ОБЩАЕМСЯ С ТОБОЙ, ГАРС? В ТОМ-ТО И ДЕЛО, ЧТО, В ОТЛИЧИЕ ОТ ЖИВЫХ СУЩЕСТВ, ВОЛНЫ МОГУТ СВОБОДНО ПЕРЕМЕЩАТЬСЯ ПО ПЛАНЕТЕ БЕЗ ВСЯКИХ ОГРАНИЧЕНИЙ! Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ЗА ЭКСПЕРИМЕНТЫ ТЫ ПЛАНИРУЕШЬ, НО… ГАРС, Я УЖЕ НА ВЫСОТЕ ТРЕХ ТЫСЯЧ МЕТРОВ. КАК НИ ПЕЧАЛЬНО, НО ТЫ ОКАЗАЛСЯ ПРАВ. ГОРИЗОНТ НЕ ИЗМЕНИЛСЯ С НАБОРОМ ВЫСОТЫ. ЗНАЧИТ…»
«Сколько тебе лет, Сниф?»
«ВОСЕМНАДЦАТЬ. ПОЗАВЧЕРА ИСПОЛНИЛОСЬ. А ЧТО?»
«У тебе остался внизу кто-нибудь из родных?»
«МАТЬ И ТРИ СЕСТРЫ. А ЧТО?»
«А то!.. Спускайся, пока не поздно, Сниф! Ты совершаешь глупость, ведь ты можешь просто не достичь самой высокой точки Купола… У вас сейчас день или ночь?»
«ДЕНЬ».
«А у нас ночь, три часа ночи. Днем ты тем более не сумеешь ничего увидеть из-за солнца. Если оно висит у вас в зените, то ты просто сгоришь, как бабочка!..»
«ТЫ НАПРАСНО ТАК ВОЛНУЕШЬСЯ ЗА МЕНЯ, ДРУГ. Я ТУТ ПРЕДУСМОТРЕЛ КОЕ-ЧТО… А ВЕРНУТЬСЯ Я ВСЕ РАВНО НЕ ЗАХОЧУ. МНЕ НАДОЕЛО ПРОЗЯБАТЬ ПОД ЭТИМ ПРОКЛЯТЫМ КОЛПАКОМ, ПОНЯЛ?»
«На какой ты сейчас высоте?»
«ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ… СКОРОСТЬ НЕМНОГО УПАЛА —СКАЗЫВАЕТСЯ СИЛА ПРИТЯЖЕНИЯ, НАВЕРНОЕ… А ВООБЩЕ, ЭТО ЗДОРОВО, ГАРС, — ХОТЬ РАЗОК УВИДЕТЬ ЗЕМЛЮ С ВЫСОТЫ!.. СЛУШАЙ, А ГОРИЗОНТ ЗДЕСЬ ЧУТЬ-ЧУТЬ ПРОЗРАЧНЕЕ, ЧЕМ ВНИЗУ, У ПОВЕРХНОСТИ. ПО-МОЕМУ, Я ВИЖУ СКВОЗЬ НЕГО КАКИЕ-ТО ТЕНИ ВДАЛИ… ДА-ДА, ОНИ ПЕРЕМЕЩАЮТСЯ ТАМ, ПО ТУ СТОРОНУ КУПОЛА!..»
«Сниф!!!»
Бесполезно. Связь прекратилась. Мальчишка был так возбужден, что забыл не только о цензуре в Сети, но и вообще обо всем на свете.
А может быть?..
От этой мысли Гарсу сразу стало зябко.
"Что, если с парнем что-то случилось? Например, отказал двигатель, и он сейчас камнем падает к земле… нет, уже упал… Или отказало сердце, я ведь не знаю, насколько он физически здоров, а полетные перегрузки в сочетании с разреженным воздухом вполне могли привести к обмороку… Или он все-таки сгорел, как Икар, от лучей искусственного солнца?
А может, он все-таки пересек Горизонт… то бишь Купол… но ошибся насчет радиоволн, и теперь взахлеб стучит по клавиатуре, передавая мне о том, что открылось его глазам ТАМ, снаружи, но не знает, бедняга, что я его уже не слышу?..
В любом случае, он наверняка не вернется к своим сестрам и матери, сколько бы они его ни ждали.
Даже ребенок знает: тот, кто ушел за Горизонт, никогда не вернется к тем, кто остался внутри Купола. Это все равно что уйти из жизни… Одним словом — самоубийство, так все считают неизвестно почему.
Нельзя идти за Горизонт, братцы, нельзя!.. «Серый Волк под горой — не пускает нас домой. Га-га-га…»
Он выключил нагревшийся транспьютер и отправился спать.
До начала светового дня, когда луна на небе должна трансформироваться в солнце, оставалось всего два с половиной часа. Но Гарс еще долго ворочался с боку на бок, не в силах заснуть.
Сколько Гарс ни пытался сосредоточиться на том, что от него сейчас требовалось, из этого ничего не выходило, и тогда он сдался.
Тяжело дыша — совсем как Сван после очередного раунда самоистязаний на спортгородке — и обливаясь противным холодным потом, он перекатился на бок и закусил губу.
— В чем дело? — с ноткой нетерпения осведомилась Люмина, машинально натягивая простыню на свое роскошное обнаженное тело, источавшее аромат каких-то благовоний. — Я что-нибудь не так делаю, да?
Гарс с заискивающей нежностью погладил жену по щеке.
— Ну что ты, крохотуля моя? — шепнул он. — Дело вовсе не в тебе… Я и сам не знаю, что на меня нашло…
Она раздраженно отдернула голову, сминая копну пышных волос, разметавшихся по подушке.
— Зато я знаю! — с внезапным гневом сказала она. — Ты уже помешался на своем проклятом Горизонте! Посмотри на себя — в кого ты превратился? Ходишь как тень, думаешь неизвестно о чем, даже есть, как все нормальные люди, не можешь — дерьмо тебе, наверное, подай вместо гарнира, а ты и не почувствуешь!.. Надоело мне все это — сил никаких уже нет!..
Он попытался обнять ее, но она оттолкнула его руку и продолжала:
— А может, я тебе уже не нужна стала? Надоела, да?.. Может, ты себе кого помоложе присмотрел, а я только мешаю?
— Люмина! — с упреком сказал Гарс. — Не говори глупостей!.. Я же по-прежнему люблю тебя…
— …но Горизонт тебе дороже! — перебила его жена. На глазах ее в тусклом свете ночника блеснули слезы. — Господи, какой же я дурой была, когда согласилась выйти замуж за такого обормота, как ты!..
И пошло и поехало…
Главное теперь было не ухудшить и без того скверную ситуацию. За пять лет супружеской жизни Гарс успел изучить подругу дней своих не хуже Горизонта и знал, что если ее прорвало, то лучше помалкивать в тряпочку и не возражать. Когда она выговорится и гнев ее сменится слезами и жалостью к себе — вот тут-то и надо будет помочь ей успокоиться. Тогда можно будет приласкать ее, преодолевая напускную враждебность, тогда можно будет опять говорить что угодно — размягченная слезами женская душа будет воспринимать не содержание фраз, а интонацию, с которой они произносятся…
Так произошло и на этот раз.
Наревевшись и оттаяв, Люмина в конце концов прошептала, повернувшись к Гарсу всем телом:
— Прости меня, милый, ладно? Я и вправду у тебя глупая, только… только мне иногда бывает так обидно за тебя, поверь!.. Ведь ты же у меня самый умный, самый сильный и самый хороший. Другие бабы меня едва ли поняли бы, если бы я стала жаловаться на тебя… Только вот эта блажь засела —в тебе, как зараза какая-то… будто тебя кто-то сглазил! И теперь нет тебе ни сна, ни покоя из-за нее. — И без всякого логического перехода, как у нее частенько бывало, осведомилась: — Ты правда любишь меня?
— Ну конечно, правда, — выдохнул растроганный Гарс. — А иначе разве бы мы с тобой жили вместе?.. Ты не бойся… у нас все будет хорошо… Иди ко мне, положи головку мне на грудь и спи спокойно…
Она так и сделала. Некоторое время они лежали тихо, но, когда Гарсу показалось, что жена уже заснула, Люмина вдруг тихо спросила:
— Гарс, а зачем мы вообще живем? Какой в этом смысл?
Он даже невольно вздрогнул от такого неожиданного вопроса. Нет, все-таки в его Люмине, при всех ее бабских заскоках, временами проскальзывало нечто, совершенно не присущее ей. И тогда она становилась этаким наивным ребенком, удивляющимся сложности мироздания. В таких случаях он невольно терялся, потому что не знал: то ли она действительно интересуется проблемами бытия, то ли за ее вопросом таится лишь обычное женское лукавство.
— Это сложный вопрос, милая, — наконец выдавил он. — Знаешь, некоторые философы в прошлом считали, что смысла в нашем существовании вообще нет. В том значении, какое мы придаем этому понятию, конечно… Просто человек так устроен, что не может свыкнуться с мыслью, будто мир вокруг него не имеет ни цели, ни причины… А вообще, как мне кажется, каждый сам должен ответить на этот вопрос по-своему. Вот возьми наш Очаг… Каждый сам нашел для себя смысл, но у всех он разный… Ты слышишь меня?
Люмина не ответила. Гарс покосился на ее лицо, уткнувшееся ему прямо в правый сосок, и понял, что жена уже спит.
Тогда он осторожно высвободился из ее объятий и, откинув простыню, встал с кровати, накинул свой любимый халат, протертый до дыр под мышками (все никак руки не доходили зашить), и на цыпочках вышел из спальни.
В кухне он напился воды, а затем, сам не зная почему, тихонько открыл входную дверь и вышел на крылечко.
Луна висела там, где ей и положено было висеть. В воздухе веяло ночной прохладой, но нагретая за день почва не успела еще окончательно утратить тепло, и на листьях деревьев и на траве конденсировалась крупная роса. Улица исправно освещалась фонарями, и Горизонта за их ярким светом было не видно.
В соседних домах было тихо. В столь поздний час все нормальные люди спят. Только в самом конце улицы было налито приглушенным светом окно Отшельника Коула да откуда-то издалека доносилась тихая музыка. Может быть, это Ард засиделся за своим очередным опусом, а может быть, кому-то просто захотелось послушать концерт, возможно, транслируемый из другого полушария….
В небе мерцали звезды. «Интересно, сколько людей их наблюдали до меня?» — невольно подумал Гарс. Он знал, что звезды над Очагом — не настоящие. Как и то искусственное светило, которое днем бывает солнцем, а ночью превращается в луну. Но тщательность и точность, с которой были соблюдены все необходимые пропорции в рисунке созвездий, поражали. Если даже эти звезды были лишь иллюзией, созданной для того, чтобы ночное небо не пугало людей своей непроглядной чернотой, то такая виртуозная, требующая многих затрат работа внушала невольное уважение к ее исполнителям. Даже если это были не люди…
Гарс привычно отыскал в небе ковш Большой Медведицы, а потом — Полярную звезду. Потом у него возникло иррациональное ощущение, что мерцающие огоньки на небесном бархате — вовсе не звезды, а глаза неизвестных существ, жадно наблюдающих за ним и за этой обильно освещенной фонарями улицей. Он передернул плечами и вернулся в дом.
Спать, однако, не хотелось, и Гарс запустил транспьютер, стоявший в углу гостиной. Он был таким же древним, как все прочие вещи в их домике. Установить, сколько транспьютеру лет, было невозможно, но, слава богу, он работал без сбоев. Пока аппарат тестировал свое нутро, Гарс с опаской прислушивался к его жужжанию. Было даже страшно представить, что когда-нибудь одна из молекулярных схем выйдет из строя, и тогда он, Гарс, останется без связи. Нет, в принципе, можно будет, конечно, воспользоваться общественным терминалом — но тот подключен только к Информарию, а значит, с возможностью переговоров со своими давними абонентами по голосвязи или просто по радиомодему придется распрощаться. Или каждый раз придется клянчить аппарат у кого-нибудь на ночь, но кто захочет постоянно ссуживать такую драгоценную вещь Гареу? Почти всем транспьютер нужен в качестве орудия труда или средства развлечения, разве что огороднику Киму или спортсмену Свану он без пользы, но у них есть жены и дети, которые играют в разные игры, участвуют в виртуальных конкурсах и часами болтают ни о чем с подружками, живущими в других Оазисах, — как будто им местных пересудов мало!
Нет если не дай бог агрегат прикажет долго жить, то это будет равносильно тому, что ты, ослепнув и оглохнув, останешься совсем один, и тогда не с кем будет поделиться планами и замыслами и не от кого будет почерпнуть опыта, и никто не сможет понять безумную страсть, сжигающую тебя изнутри с каждым днем все больше и больше…
Вопреки опасениям Гарса, и этот запуск транспьютера прошел вполне благополучно, и на голоэкран исправно выскочила стандартная заставка Сети.
Гарс секунду помедлил.
Куда бы податься?
Пообщаться с кем-нибудь? Или для начала посетить раздел, посвященный Горизонту? Правда, прошло всего несколько часов с тех пор, как он уже просматривал последние новости — а было это перед ужином, и едва ли там появилось что-то новенькое. Но на всякий случай стоит попробовать…
Надев на голову потертый обруч вирт-шлема, Гарс вошел в Виртуальность.
Как всегда, он испытал легкое потрясение, когда оказался в виртуальном мире. Вокруг простирался огромный, намного больше его родного Очага, город с безликими зданиями без окон и самых разных габаритов. Прямо перед Гарсом возвышался небольшой домик, размерами едва ли превосходивший его коттедж. Отличие было в том, что над дверью домика висела нехитрая вывеска-заставка, на которой было написано крупными буквами: «ГОРИЗОНТ», а ниже пририсован был схематический полукруг, перечеркнутый стрелкой.
Гарс «вошел» в домик и оказался в довольно большом зале. Пробежал взглядом по многочисленным витринам, стендам и стеллажам с книгами — архивными файлами. Слева в пространстве горели голубоватым пламенем неоновые опции главного меню, а справа — мигали значки команд. По потолку зала бежала строка сообщений о новых поступлениях. Их было не очень много. Впрочем, Гарс и сам это видел. Кое-где по залу бродили безликие фигуры. Визит в этот зал всегда требовал определенных мер предосторожности, чтобы свора цензоров не могла засечь твою «машину»: в Сети часто муссировались слухи и байки о том, как у особенно рьяных «горизонтщиков» вдруг ни с тогС? ни с сего загорался системный блок или улетучивалась куда-то оперативная память.
Отрадно было знать, что есть еще кто-то, кроме тебя, кто питает интерес к Горизонту.
Термин «Горизонт» был введен давно: таким нехитрым способом те, что стояли у истоков исследований мироздания, пытались обвести вокруг пальца автоматы цензуры, нещадно вылавливавшие во Всемирной сети любое упоминание о Куполах. То ли эти цензоры в самом деле были тупыми как во все прошлые эпохи, то ли они просто закрывали глаза на копошение «горизонтщиков», а сами тем временем копили информацию о потенциальных беглецах из Оазисов, — сие было неизвестно, но Зал Горизонта был открыт для свободного доступа уже много-много лет…
Потоптавшись у входа, Гарс наконец двинулся к посиневшему на глазах стеллажу (признак наличия чего-то новенького) и, опираясь на многочисленные подсказки, выудил из стопки томиков с полки «ГИПОТЕЗЫ» один, на обложке которого красовалось: «Фантастика». Бегло проглядел оглавление в поисках произведения, которое кто-то из энтузиастов, видимо, откопал недавно в недрах библиотеки и счел нужным переслать сюда копию. Рассказ назывался «Военная игра».
Не отходя от стеллажа, Гарс просмотрел текст, что называется, «по диагонали». Рассказ был написан одним французом еще в те времена, когда у живущих на Земле слово «оазис» ассоциировалось лишь с комфортным местечком в виде кучки пальм вокруг колодца среди безбрежной пустыни. Даже у фантастов, которым порой удавались поразительные предвидения. Но в большинстве своем то, о чем они писали, не соответствовало нынешним реалиям — впрочем, мало кто из писателей ставил перед собой задачу угадать, каким будет мир завтра. Вполне естественно, что людей всегда больше волновали проблемы их времени… Едва ли и автор этого рассказа был исключением, но, по мысли безвестного отправителя файла, в экспозицию Зала произведение включить стоило.
В рассказе описывались переживания одного из солдат, воюющих за чуждые идеалы только потому, что идти в бой им предписывала чья-то чужая воля. Если героя убивали (а это неотвратимо случалось в каждом сражении), то после короткого «небытия» он вновь оказывался на исходной позиции, только на этот раз атаковать нужно было совсем другого противника… Главное было в конце. Однажды солдату чудом удалось избежать смерти и спастись бегством. Бегством за туманный горизонт… Там он обнаружил странный барак, наполненный мертвыми телами своих погибших товарищей. Это был не морг — скорее, склад запчастей для конструирования боевых киборгов. Внезапно потолок здания открылся, как крышка какой-то гигантской коробки, и внутрь просунулись человеческие пальцы исполинских размеров. И тогда герой рассказа понял, кто он и почему обречен на бесконечную войну, — ведь он был всего лишь игрушечным солдатиком из того набора, который обычно дарят детям в качестве настольной военной игры…
Речь идет о Жан-Пьере Андревоне.
Гарс захлопнул «книгу» и положил ее на полку.
Как всегда, после прочтения подобных вещей он испытывал разочарование.
Аналогия солдатика из рассказа с нынешним состоянием человечества, конечно, имела место, но слишком слабая и невероятная, чтобы воспринимать ее всерьез. Гораздо более вероятными казались идеи других произведений, хотя они повторялись из романа в роман и из повести в повесть. Чаще всего, пытаясь объяснить наличие Горизонта вокруг Оазисов, авторы ссылались на Великую Войну, якобы сделавшую большую часть территории планеты не пригодной для проживания, в результате чего человечество-де само отгородилось от обширных Мертвых зон куполами силовых полей. В некоторых книгах людей засовывали под огромный прозрачный колпак кровожадные пришельцы с других планет, дабы лучше изучить их, прежде чем окончательно стереть с лица Земли… Эта версия тоже успела набить оскомину своей повторяемостью не только Гарсу, но и поколениям фантастов — последние книги на эту тему были написаны еще в восьмидесятые годы двадцатого века…
Уходить из Зала, однако, не хотелось, и Гарс рассеянно полистал «Книгу отзывов», лежавшую под яркой табличкой на специальном столике у выхода. Интересного здесь тоже бывало мало. «Горизонтщики» предпочитали излагать результаты своих изысканий в виде сухих документальных отчетов, занимавших огромный шкаф в дальнем углу. Книгу отзывов использовали, как правило, для удовлетворения хулиганских позывов или в целях беззастенчивой саморекламы.
Вот и сейчас на последней из заполненных «страниц» красовалась сделанная дрожащим старческим почерком свежая строка:
«КОЗЛЫ ПОГАНЫЕ, ПРЕКРАТИТЕ МУТИТЬ ВОДУ СВОИМ ГОВЕННЫМ ГОРИЗОНТОМ, НЕ МЕШАЙТЕ ЛЮДЯМ ЖИТЬ! Я СЧИТАЮ, ЧТО ВАС ВСЕХ ДАВНО ПОРА ПОВЕСИТЬ ЗА…» — и ниже, с помощью довольно топорного рисунка, наглядно пояснялось, какие именно органы человеческого тела следует использовать для предполагаемой экзекуции, наверняка пользовавшейся большой популярностью во времена Инквизиции.
Внезапно что-то противно запищало, и Гарс сначала решил, что это предупреждение «транспа» о том, что в его систему суют нос цензоры. Но, выскочив из Виртуальности, он увидел, что речь идет о чьем-то экстренном вызове на сеанс связи в реальном времени.
«ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ! — спотыкаясь, как раненный в ногу беглец, бежала по экрану торопливая строчка. — ВСЕМ, КТО МЕНЯ СЕЙЧАС СЛЫШИТ!»
Гарс не мог не откликнуться на этот отчаянный зов.
Почему-то тот, кто посылал вызов, не задействовал ни голо-, ни даже видеосвязь. Может быть, в его распоряжении была только слабенькая машина, еще более древняя, чем у Гарса, а может, неизвестный просто опасался показать свое лицо.
Как в далекую старину, сообщение пришло по радиомодему, и строчки возникали на экране, буква за буквой, слово за словом — словно далекий абонент набирал их на клавиатуре музейного образца, а не диктовал голосом. А может, так оно и было…
«ВСЕМ, КТО МЕНЯ ПРИНИМАЕТ!.. В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ОБРАЩАЮСЬ К „ГОРИЗОНТЩИКАМ“… Я СОБИРАЮСЬ ОПРЕДЕЛИТЬ МАКСИМАЛЬНУЮ ВЫСОТУ СВОЕГО ГОРИЗОНТА С ПОМОЩЬЮ АЭРА. БУДУ ВЕСТИ ПРЯМОЙ РЕПОРТАЖ ПО МЕРЕ НАБОРА ВЫСОТЫ. КОГО ЭТО ИНТЕРЕСУЕТ — ОТВЕТЬТЕ МНЕ!..»
Гарс нацепил на правую руку перчатку-джойстик и защелкал пальцами, выхватывая из клавиатурного ряда, внизу экрана, буквы, чтобы сложить их в слова ответного сообщения:
«Принимаю тебя хорошо, — отстучал он довольно бойко, хотя уже давно не пользовался таким примитивным способом связи. — Кто ты?»
«МЕНЯ ЗОВУТ СНИФ. СНИФ ЛИПСКИ. — Видно, в Оазисе, где жил Сниф, население было достаточно большим, и фамилии еще были в ходу. —Я-ИЗ ГОРОДКА БИЧ-ГРО, ЭТО НЕДАЛЕКО ОТ МЕЛЬБУРНА, АВСТРАЛИЯ. А ТЫ?»
«А я — Гарс из поселка Очаг, Евразия. К сожалению, не знаю, какие города находятся поблизости… Ты что, намерен взлететь на аэре ?»
«ДА, ПРИЧЕМ ПОСТАРАЮСЬ ПОДНЯТЬСЯ ТАК ВЫСОКО, НАСКОЛЬКО СМОГУ. ЕСТЬ ИДЕЯ, ЧТО ГОРИЗОНТ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ПОЛУСФЕРУ. ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, У НАС…»
«Ты уже сидишь в кабине, Сниф?»
«ТЫ УГАДАЛ, ГАРС. МНЕ ТУТ УДАЛОСЬ СОБРАТЬ АППАРАТ ИЗ ВСЯКОГО СТАРЬЯ, А ВЧЕРА Я ОТКОПАЛ В ОДНОМ ПОДВАЛЕ БОЧКУ ГОРЮЧЕГО. ЭТОГО ЗАПАСА ДОЛЖНО ХВАТИТЬ, ЧТОБЫ ПОДНЯТЬСЯ В СТРАТОСФЕРУ».
«А обратно?»
«ТЫ СЧИТАЕШЬ, ЧТО МНЕ ПРИДЕТ В ГОЛОВУ ВОЗВРАЩАТЬСЯ? ПОСЛЕ СТОЛЬКИХ БЕЗУСПЕШНЫХ ПОПЫТОК?!. ДА Я ЛУЧШЕ ПЕРЕСЕКУ ГОРИЗОНТ, ТРС!»
«Не делай этого, Сниф. Это же безумие!..»
«СТРАННО СЛЫШАТЬ ОТ ТЕБЯ ТАКИЕ ВЕЩИ, ЕСЛИ ТЫ И ВПРАВДУ— „ГОРИЗОНТЩИК“!»
«Извини, это я так… Мне просто страшно за тебя, Сниф. И в то же время завидую тебе! Вот у нас в поселке давно не осталось ни аэров, ни автомобилей, ни горючего…»
«ПОКА ТЫ НАБИРАЛ ЭТО, Я УЖЕ ВЗЛЕТЕЛ!.. ИДУ ВЕРТИКАЛЬНО ВВЕРХ НА ПРЕДЕЛЬНОЙ СКОРОСТИ! ПОКА ВСЕ НОРМАЛЬНО, ТОЛЬКО ВОТ ЭТИ БОЛВАНЫ ПЫТАЛИСЬ МЕНЯ ЗАДЕРЖАТЬ… ОНИ ДАЖЕ СТРЕЛЯЛИ ПО МНЕ, ГАРС!»
«Что ты хочешь добиться этим полетом?»
«ХОЧУ ПРОВЕРИТЬ ДВЕ ВЕЩИ. ВО-ПЕРВЫХ, ЧТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ГОРИЗОНТ — СФЕРУ ИЛИ ОТКРЫТЫЙ КОНУС, А ВО-ВТОРЫХ, КАК ОН БУДЕТ ВЫГЛЯДЕТЬ С ВЫСОТЫ… ТЫ, НАВЕРНОЕ, ЗНАЕШЬ,-ГАРС, ЧТО ПО ЗАКОНАМ ФИЗИКИ ГОРИЗОНТ ДОЛЖЕН ОТОДВИ-ГА ТЬ СЯ ПО МЕРЕ ПОДЪЕМА НАБЛЮДА ТЕЛЯ…»
«Не стоит читать мне лекции, Сниф. Зря ты это затеял».
«СЛУШАЙ, ЕЩЕ СЛОВО — И Я ОТКЛЮЧУ МОДЕМ. В КОНЦЕ КОНЦОВ, КОГДА ОКАЖУСЬ ТАМ, СНАРУЖИ, И ПЕРЕДАМ ТЕБЕ ОПИСАНИЕ ТОГО, ЧТО УВИЖУ, РАЗВЕ ТЕБЕ ЭТО БУДЕТ НЕ ИНТЕРЕСНО?!»
«Интересно, успокойся. Но ты уверен, что радиоволны способны тоже пересекать Горизонт? А то я собираюсь провести кое-какие эксперименты на этот счет…»
«А КАК ЖЕ МЫ СЕЙЧАС ОБЩАЕМСЯ С ТОБОЙ, ГАРС? В ТОМ-ТО И ДЕЛО, ЧТО, В ОТЛИЧИЕ ОТ ЖИВЫХ СУЩЕСТВ, ВОЛНЫ МОГУТ СВОБОДНО ПЕРЕМЕЩАТЬСЯ ПО ПЛАНЕТЕ БЕЗ ВСЯКИХ ОГРАНИЧЕНИЙ! Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ЗА ЭКСПЕРИМЕНТЫ ТЫ ПЛАНИРУЕШЬ, НО… ГАРС, Я УЖЕ НА ВЫСОТЕ ТРЕХ ТЫСЯЧ МЕТРОВ. КАК НИ ПЕЧАЛЬНО, НО ТЫ ОКАЗАЛСЯ ПРАВ. ГОРИЗОНТ НЕ ИЗМЕНИЛСЯ С НАБОРОМ ВЫСОТЫ. ЗНАЧИТ…»
«Сколько тебе лет, Сниф?»
«ВОСЕМНАДЦАТЬ. ПОЗАВЧЕРА ИСПОЛНИЛОСЬ. А ЧТО?»
«У тебе остался внизу кто-нибудь из родных?»
«МАТЬ И ТРИ СЕСТРЫ. А ЧТО?»
«А то!.. Спускайся, пока не поздно, Сниф! Ты совершаешь глупость, ведь ты можешь просто не достичь самой высокой точки Купола… У вас сейчас день или ночь?»
«ДЕНЬ».
«А у нас ночь, три часа ночи. Днем ты тем более не сумеешь ничего увидеть из-за солнца. Если оно висит у вас в зените, то ты просто сгоришь, как бабочка!..»
«ТЫ НАПРАСНО ТАК ВОЛНУЕШЬСЯ ЗА МЕНЯ, ДРУГ. Я ТУТ ПРЕДУСМОТРЕЛ КОЕ-ЧТО… А ВЕРНУТЬСЯ Я ВСЕ РАВНО НЕ ЗАХОЧУ. МНЕ НАДОЕЛО ПРОЗЯБАТЬ ПОД ЭТИМ ПРОКЛЯТЫМ КОЛПАКОМ, ПОНЯЛ?»
«На какой ты сейчас высоте?»
«ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ… СКОРОСТЬ НЕМНОГО УПАЛА —СКАЗЫВАЕТСЯ СИЛА ПРИТЯЖЕНИЯ, НАВЕРНОЕ… А ВООБЩЕ, ЭТО ЗДОРОВО, ГАРС, — ХОТЬ РАЗОК УВИДЕТЬ ЗЕМЛЮ С ВЫСОТЫ!.. СЛУШАЙ, А ГОРИЗОНТ ЗДЕСЬ ЧУТЬ-ЧУТЬ ПРОЗРАЧНЕЕ, ЧЕМ ВНИЗУ, У ПОВЕРХНОСТИ. ПО-МОЕМУ, Я ВИЖУ СКВОЗЬ НЕГО КАКИЕ-ТО ТЕНИ ВДАЛИ… ДА-ДА, ОНИ ПЕРЕМЕЩАЮТСЯ ТАМ, ПО ТУ СТОРОНУ КУПОЛА!..»
«Сниф!!!»
Бесполезно. Связь прекратилась. Мальчишка был так возбужден, что забыл не только о цензуре в Сети, но и вообще обо всем на свете.
А может быть?..
От этой мысли Гарсу сразу стало зябко.
"Что, если с парнем что-то случилось? Например, отказал двигатель, и он сейчас камнем падает к земле… нет, уже упал… Или отказало сердце, я ведь не знаю, насколько он физически здоров, а полетные перегрузки в сочетании с разреженным воздухом вполне могли привести к обмороку… Или он все-таки сгорел, как Икар, от лучей искусственного солнца?
А может, он все-таки пересек Горизонт… то бишь Купол… но ошибся насчет радиоволн, и теперь взахлеб стучит по клавиатуре, передавая мне о том, что открылось его глазам ТАМ, снаружи, но не знает, бедняга, что я его уже не слышу?..
В любом случае, он наверняка не вернется к своим сестрам и матери, сколько бы они его ни ждали.
Даже ребенок знает: тот, кто ушел за Горизонт, никогда не вернется к тем, кто остался внутри Купола. Это все равно что уйти из жизни… Одним словом — самоубийство, так все считают неизвестно почему.
Нельзя идти за Горизонт, братцы, нельзя!.. «Серый Волк под горой — не пускает нас домой. Га-га-га…»
Он выключил нагревшийся транспьютер и отправился спать.
До начала светового дня, когда луна на небе должна трансформироваться в солнце, оставалось всего два с половиной часа. Но Гарс еще долго ворочался с боку на бок, не в силах заснуть.
Глава 2
Проснулся он, когда солнце было уже не красным, а желтым, как обычно рисуют его дети. Роса наверняка давно высохла.
Жены в постели не оказалось. Повернув голову, Гарс обнаружил ее сидящей за туалетным столиком с тройным зеркалом, пожелтевшим по краям от времени.
У каждого были свои ценности в этом мире, от которых зависела важность вещей домашнего обихода. Если для Гарса дороже всего был транспьютер, то для Люмины роль идола явно выполняло трюмо. Вместе с запасом ветхого постельного белья, набором застарелой косметики и хрустальной посудой, которой они с Гарсом пользовались лишь в самых торжественных случаях…
Обложившись со всех сторон пузырьками, баночками, какими-то тюбиками с полустершимися надписями, а также блестящими инструментами, очень похожими на хирургические, Люмина старательно измывалась над своим лицом. Иначе ее занятие назвать было трудно. Лицо ее было намазано какой-то отвратительной на вид буро-зеленой пастой, на носу красовался уродливый пластырь, пропитанный жидкостью ядовитого цвета, а сама она, подавшись почти вплотную к зеркалу, выщипывала загогулистыми щипчиками брови, то и дело морщась, но стоически не издавая ни звука.
Гарс попробовал тоже выдернуть у себя волосок из брови и, не сдержавшись, зашипел от боли.
— Проснулся? — не поворачивая головы, спросила Люмина. — Ну и здоров же ты поспать, Гарс… Все соседи давным-давно уже встали, да и как иначе? Работают люди — не то что некоторые… Ким вон уже успел две грядки прополоть и весь огород свой полить, а ты все спишь, бездельник…
Она упрекала мужа с привычной ровной интонацией, и Гарс, с учетом своего ночного фиаско, опасав" шийся услышать от жены что-нибудь колючее и резкое, успокоился. Он хотел было поведать ей о неведомом Снифе, павшем на другом конце полушария в борьбе с Горизонтом, но вовремя воздержался. Люмина не оценила бы подвига австралийца. Как все женщины, она вообще не понимала подвигов и самопожертвования на всеобщее благо. Несомненно, что и гибель Снифа была бы впоследствии не раз использована ею в качестве мощного отрицательного примера для Гарса…
— Доброе утро, солнышко, — вкрадчиво сказал
Гарс, садясь на кровати и принимаясь одеваться. — Ты еще не завтракала?
Люмина отложила в сторону щипчики и взялась за другие, не менее сложной конфигурации, но предназначенные исключительно для удаления заусениц.
— Боже, какая же я страшная! — пропустив вопрос Гарса мимо ушей, притворно запричитала она, с садистским наслаждением разглядывая отражение своего ужасного лика. — Нет, надо все-таки за себя браться серьезно…
Гарс прошел по узкому коридорчику на кухню и запустил конвертор, в заборнике которого уже была сложена кучка отходов от вчерашнего ужина.
«Нет, в целом Люмина не самая худшая из женщин, — думал он, умываясь и одеваясь. — Бывают супруги и похуже… Все-таки она верная и неглупая. Иногда она даже бывает нежной и ласковой. Просто есть у нее некоторые странности. Вот, например, она постоянно печется о своем внешнем виде, хотя в условиях Очага и с учетом ее морально-нравственных устоев, не допускающих блуда на стороне, это просто бессмысленно. И еще слишком часто меняет увлечения: то вдруг ударяется в кулинарию, изобретая какие-то немыслимые блюда, то-в вязание… Потом все эти хозяйственные дела забрасываются, и она днями напролет решает кроссворды, извлеченные в неимоверном количестве из Сети. А потом на нее нападает невыносимое желание чинить старую одежду, и тогда она штопает мои носки, перекраивает свои старые платья, обкладывается кучей журналов мод и выкроек… Но временами на нее находит какое-то откровение, и тогда она изрекает совсем не женские мысли… Как, например, сегодня ночью…»
При воспоминании о ночи Гарсу невольно стало стыдно, и он постарался переключить свои мысли на что-нибудь другое.
Однако ни о чем другом, кроме как о Горизонте, он давно уже не был в состоянии думать…
За завтраком, состоявшем из яичницы с беконом и суррогатного кофе, отдающего привкусом сои, Люмина взялась перевоспитывать мужа.
— В общем, так, Гарс, — решительно сказала она. — Выбирай одно из двух: или я — или Горизонт!.. Либо ты будешь жить, как живут все нормальные люди и выкинешь дурацкую блажь из головы, либо собирай манатки и уходи к своей мамочке — она, наверное, будет этому только рада!..
Гарс исподлобья покосился на супругу. Сейчас она выглядела на все сто… Уродина, сидевшая недавно перед зеркалом, трансформировалась, словно в сказке, в светскую даму неземной красоты с хорошо уложенной прической, накрашенным личиком и безупречными лакированными коготками.
Жены в постели не оказалось. Повернув голову, Гарс обнаружил ее сидящей за туалетным столиком с тройным зеркалом, пожелтевшим по краям от времени.
У каждого были свои ценности в этом мире, от которых зависела важность вещей домашнего обихода. Если для Гарса дороже всего был транспьютер, то для Люмины роль идола явно выполняло трюмо. Вместе с запасом ветхого постельного белья, набором застарелой косметики и хрустальной посудой, которой они с Гарсом пользовались лишь в самых торжественных случаях…
Обложившись со всех сторон пузырьками, баночками, какими-то тюбиками с полустершимися надписями, а также блестящими инструментами, очень похожими на хирургические, Люмина старательно измывалась над своим лицом. Иначе ее занятие назвать было трудно. Лицо ее было намазано какой-то отвратительной на вид буро-зеленой пастой, на носу красовался уродливый пластырь, пропитанный жидкостью ядовитого цвета, а сама она, подавшись почти вплотную к зеркалу, выщипывала загогулистыми щипчиками брови, то и дело морщась, но стоически не издавая ни звука.
Гарс попробовал тоже выдернуть у себя волосок из брови и, не сдержавшись, зашипел от боли.
— Проснулся? — не поворачивая головы, спросила Люмина. — Ну и здоров же ты поспать, Гарс… Все соседи давным-давно уже встали, да и как иначе? Работают люди — не то что некоторые… Ким вон уже успел две грядки прополоть и весь огород свой полить, а ты все спишь, бездельник…
Она упрекала мужа с привычной ровной интонацией, и Гарс, с учетом своего ночного фиаско, опасав" шийся услышать от жены что-нибудь колючее и резкое, успокоился. Он хотел было поведать ей о неведомом Снифе, павшем на другом конце полушария в борьбе с Горизонтом, но вовремя воздержался. Люмина не оценила бы подвига австралийца. Как все женщины, она вообще не понимала подвигов и самопожертвования на всеобщее благо. Несомненно, что и гибель Снифа была бы впоследствии не раз использована ею в качестве мощного отрицательного примера для Гарса…
— Доброе утро, солнышко, — вкрадчиво сказал
Гарс, садясь на кровати и принимаясь одеваться. — Ты еще не завтракала?
Люмина отложила в сторону щипчики и взялась за другие, не менее сложной конфигурации, но предназначенные исключительно для удаления заусениц.
— Боже, какая же я страшная! — пропустив вопрос Гарса мимо ушей, притворно запричитала она, с садистским наслаждением разглядывая отражение своего ужасного лика. — Нет, надо все-таки за себя браться серьезно…
Гарс прошел по узкому коридорчику на кухню и запустил конвертор, в заборнике которого уже была сложена кучка отходов от вчерашнего ужина.
«Нет, в целом Люмина не самая худшая из женщин, — думал он, умываясь и одеваясь. — Бывают супруги и похуже… Все-таки она верная и неглупая. Иногда она даже бывает нежной и ласковой. Просто есть у нее некоторые странности. Вот, например, она постоянно печется о своем внешнем виде, хотя в условиях Очага и с учетом ее морально-нравственных устоев, не допускающих блуда на стороне, это просто бессмысленно. И еще слишком часто меняет увлечения: то вдруг ударяется в кулинарию, изобретая какие-то немыслимые блюда, то-в вязание… Потом все эти хозяйственные дела забрасываются, и она днями напролет решает кроссворды, извлеченные в неимоверном количестве из Сети. А потом на нее нападает невыносимое желание чинить старую одежду, и тогда она штопает мои носки, перекраивает свои старые платья, обкладывается кучей журналов мод и выкроек… Но временами на нее находит какое-то откровение, и тогда она изрекает совсем не женские мысли… Как, например, сегодня ночью…»
При воспоминании о ночи Гарсу невольно стало стыдно, и он постарался переключить свои мысли на что-нибудь другое.
Однако ни о чем другом, кроме как о Горизонте, он давно уже не был в состоянии думать…
За завтраком, состоявшем из яичницы с беконом и суррогатного кофе, отдающего привкусом сои, Люмина взялась перевоспитывать мужа.
— В общем, так, Гарс, — решительно сказала она. — Выбирай одно из двух: или я — или Горизонт!.. Либо ты будешь жить, как живут все нормальные люди и выкинешь дурацкую блажь из головы, либо собирай манатки и уходи к своей мамочке — она, наверное, будет этому только рада!..
Гарс исподлобья покосился на супругу. Сейчас она выглядела на все сто… Уродина, сидевшая недавно перед зеркалом, трансформировалась, словно в сказке, в светскую даму неземной красоты с хорошо уложенной прической, накрашенным личиком и безупречными лакированными коготками.