Страница:
Мадлен Риффо описала в «Юманите» со слов крестьянина, как тот сбил самолет полковника, я – нет. Сейчас я на многое смотрю иначе. Конечно, почти невероятно, что крестьянин сбил самолет. Он наверняка был сбит под Ханоем, а упал здесь, в Хоабине. Но разве в итоге важно, кто сбил? Важно было поднимать боевой дух на местах, в «глубинке». Это-то поняла Мадлен. Я же был «технократом»…
А история вкратце была такова: крестьянин устроил засаду. Улегся под старым грузовиком с винтовкой и стал ждать, когда прилетит американский бомбардировщик. Операция называлась «Засада». Американский самолет однажды утром прилетел и трижды бомбил участок дороги, где был грузовик. Крестьянин вел прицельный огонь, «умело корректировал» стрельбу, и одна из пуль попала в летчика. Самолет рухнул. Крестьянин стал «народным героем», преподавателем на курсах «народной войны», на которых он передавал свой ценный опыт, как из «малого оружия», но при большом мужестве и организованности можно победить самую мощную армию с самым современным оружием, со сверхзвуковой бомбардировочной авиацией. И в этом при определенных условиях и в определенное время был большой пропагандистско-воспитательный, патриотический смысл. Он доказал свою целесообразность во Вьетнаме во время первой и второй войны Сопротивления – с французами и американцами. Самолеты, как правило, сбивали ракетные и зенитные дивизионы, а результаты порой приписывали отрядам народного ополчения, которые тоже героически палили по самолетам и рассчитывали на успех, но вряд ли могли бы его когда-либо получить. Хотя все возможно. Сидел же один горец на вершине дерева, увидел перед собой летчика вертолета. Выстрелил из арбалета – и прямо в глаз пилоту. Тот убит, вертолет упал, а горец стал героем. Война – все случается.
…Есть в уезде Кисон небольшая община мыонгов Тхиньланг. Крестьяне этой общины и захватили американского летчика лейтенанта Кэя. Четыре деревушки спрягались среди горбатых скал в небольшой долине, которую когда-то французы использовали для двух своих военных аэродромов. Теперь здесь простиралось зеленое покрывало рисовых полей.
У лодочной переправы через реку Черную – главную водную артерию провинции (две другие реки Хоабиня носят названия Сонгбыой – Река памплемусов и Сонгкимбой – Река золотой чашки. – М. И.) меня встретила пожилая женщина в яркой национальной одежде мыонгов, с серебряной цепочкой на шее, с черной повязкой на седеющей голове.
– Нгуен Тхи Тянь, председатель кооператива Тхиньланг. – Женщина протянула руку, по местному обычаю; ладонью вверх. Затем повела меня в деревню.
Она шла несколько впереди. Время от времени она останавливалась.
– Взгляните, – говорила она, – там первая механическая мастерская общины. А там плантация сахарного тростника. В провинции построен сахарный завод, и наш кооператив стал его главным поставщиком. Собираем по двадцать семь – двадцать девять тонн сахарного тростника с гектара. Семь лет назад урожай едва достигал восьми тонн с гектара… За той банановой рощей думаем создать тракторный парк… А там, чуть подальше, где виднеется горный перевал, отрядом самообороны нашего кооператива была обезврежена шпионско-диверсионная группа, сброшенная американцами с самолетов.
Мы подошли к деревне. Тянь пригласила в свой дом. Деревянный, на высоких сваях, украшенных по древнему обычаю мыонгов узорчатой резьбой.
В комнате на грубом крестьянском столе нас ждал неизменный чай. Наполнив чашечки, Тянь стала рассказывать мне историю Хоабиня. Признаться, я был хорошо знаком с этим районом и даже знал «секрет»: то, что после войны здесь будет самая большая во Вьетнаме и Юго-Восточной Азии ГЭС на Черной реке и что, возможно, соединятся бассейны рек Красной и Меконга. Но таков уж неписаный закон во Вьетнаме: хозяин непременно знакомит гостя с событиями, происходившими в его районе до 1954 года, гордится свершениями, достигнутыми за годы народной власти, обязательно расскажет о военных успехах. А дело гостя внимательно слушать и не проявлять своих знаний.
–…В 1947 году колонизаторы сбросили парашютный десант в район Кисона, сделали уездным начальником богача-феодала Динь Конг Тана, организовали так называемую автономную администрацию мыонгов под руководством французского наместника. Террор и насилие пришли в Кисон. И мыонги взялись за оружие. Возникали «деревни Сопротивления», в джунглях действовали партизанские отряды. В 1950 году французы ушли из Хоабиня, но в декабре 1951 года в провинции вновь появились каратели, проводившие операцию под названием «Тассиньи». В 1952 году колонизаторы и их ставленники бежали из Хоабиня. Известно, что после 1954 года Динь Конг Тан обосновался в Сайгоне… Говорят, что он работал на ЦРУ и проводил специальные занятия с диверсантами, забрасываемыми в район Хоабиня. ЦРУ использовало его знания местных обычаев.
За чашечкой чаю быстро летело время. Вечер спускался над Кисоном. Тетушка Тянь зажгла керосиновую лампу.
А вокруг веселилась молодежь. Жених и невеста – Туан и Лиен – подошли к нам.
– Тетушка Хай, пожелайте им что-нибудь на счастье, – просил кто-то из девушек.
Таковы люди из селений мыонгов в Хоабине, которые, как рассчитывали «психологи» из ЦРУ, должны были стать партнерами Запада, противниками ДРВ.
Я не случайно рассказываю о жизни простых людей в условиях военного времени. Здесь в ДРВ шла народная война, на которую поднялось все население страны. И против такого единства бессилен даже самый могущественный противник, каким были США. Чтобы не делать роковых ошибок в горах, говорил американский разведчик Лэнсдэйл, следует изучать нравы и обычаи горцев. Психологи США с этим не справились.
Радиовойна
А история вкратце была такова: крестьянин устроил засаду. Улегся под старым грузовиком с винтовкой и стал ждать, когда прилетит американский бомбардировщик. Операция называлась «Засада». Американский самолет однажды утром прилетел и трижды бомбил участок дороги, где был грузовик. Крестьянин вел прицельный огонь, «умело корректировал» стрельбу, и одна из пуль попала в летчика. Самолет рухнул. Крестьянин стал «народным героем», преподавателем на курсах «народной войны», на которых он передавал свой ценный опыт, как из «малого оружия», но при большом мужестве и организованности можно победить самую мощную армию с самым современным оружием, со сверхзвуковой бомбардировочной авиацией. И в этом при определенных условиях и в определенное время был большой пропагандистско-воспитательный, патриотический смысл. Он доказал свою целесообразность во Вьетнаме во время первой и второй войны Сопротивления – с французами и американцами. Самолеты, как правило, сбивали ракетные и зенитные дивизионы, а результаты порой приписывали отрядам народного ополчения, которые тоже героически палили по самолетам и рассчитывали на успех, но вряд ли могли бы его когда-либо получить. Хотя все возможно. Сидел же один горец на вершине дерева, увидел перед собой летчика вертолета. Выстрелил из арбалета – и прямо в глаз пилоту. Тот убит, вертолет упал, а горец стал героем. Война – все случается.
…Есть в уезде Кисон небольшая община мыонгов Тхиньланг. Крестьяне этой общины и захватили американского летчика лейтенанта Кэя. Четыре деревушки спрягались среди горбатых скал в небольшой долине, которую когда-то французы использовали для двух своих военных аэродромов. Теперь здесь простиралось зеленое покрывало рисовых полей.
У лодочной переправы через реку Черную – главную водную артерию провинции (две другие реки Хоабиня носят названия Сонгбыой – Река памплемусов и Сонгкимбой – Река золотой чашки. – М. И.) меня встретила пожилая женщина в яркой национальной одежде мыонгов, с серебряной цепочкой на шее, с черной повязкой на седеющей голове.
– Нгуен Тхи Тянь, председатель кооператива Тхиньланг. – Женщина протянула руку, по местному обычаю; ладонью вверх. Затем повела меня в деревню.
Она шла несколько впереди. Время от времени она останавливалась.
– Взгляните, – говорила она, – там первая механическая мастерская общины. А там плантация сахарного тростника. В провинции построен сахарный завод, и наш кооператив стал его главным поставщиком. Собираем по двадцать семь – двадцать девять тонн сахарного тростника с гектара. Семь лет назад урожай едва достигал восьми тонн с гектара… За той банановой рощей думаем создать тракторный парк… А там, чуть подальше, где виднеется горный перевал, отрядом самообороны нашего кооператива была обезврежена шпионско-диверсионная группа, сброшенная американцами с самолетов.
Мы подошли к деревне. Тянь пригласила в свой дом. Деревянный, на высоких сваях, украшенных по древнему обычаю мыонгов узорчатой резьбой.
В комнате на грубом крестьянском столе нас ждал неизменный чай. Наполнив чашечки, Тянь стала рассказывать мне историю Хоабиня. Признаться, я был хорошо знаком с этим районом и даже знал «секрет»: то, что после войны здесь будет самая большая во Вьетнаме и Юго-Восточной Азии ГЭС на Черной реке и что, возможно, соединятся бассейны рек Красной и Меконга. Но таков уж неписаный закон во Вьетнаме: хозяин непременно знакомит гостя с событиями, происходившими в его районе до 1954 года, гордится свершениями, достигнутыми за годы народной власти, обязательно расскажет о военных успехах. А дело гостя внимательно слушать и не проявлять своих знаний.
–…В 1947 году колонизаторы сбросили парашютный десант в район Кисона, сделали уездным начальником богача-феодала Динь Конг Тана, организовали так называемую автономную администрацию мыонгов под руководством французского наместника. Террор и насилие пришли в Кисон. И мыонги взялись за оружие. Возникали «деревни Сопротивления», в джунглях действовали партизанские отряды. В 1950 году французы ушли из Хоабиня, но в декабре 1951 года в провинции вновь появились каратели, проводившие операцию под названием «Тассиньи». В 1952 году колонизаторы и их ставленники бежали из Хоабиня. Известно, что после 1954 года Динь Конг Тан обосновался в Сайгоне… Говорят, что он работал на ЦРУ и проводил специальные занятия с диверсантами, забрасываемыми в район Хоабиня. ЦРУ использовало его знания местных обычаев.
За чашечкой чаю быстро летело время. Вечер спускался над Кисоном. Тетушка Тянь зажгла керосиновую лампу.
А вокруг веселилась молодежь. Жених и невеста – Туан и Лиен – подошли к нам.
– Тетушка Хай, пожелайте им что-нибудь на счастье, – просил кто-то из девушек.
Таковы люди из селений мыонгов в Хоабине, которые, как рассчитывали «психологи» из ЦРУ, должны были стать партнерами Запада, противниками ДРВ.
Я не случайно рассказываю о жизни простых людей в условиях военного времени. Здесь в ДРВ шла народная война, на которую поднялось все население страны. И против такого единства бессилен даже самый могущественный противник, каким были США. Чтобы не делать роковых ошибок в горах, говорил американский разведчик Лэнсдэйл, следует изучать нравы и обычаи горцев. Психологи США с этим не справились.
Радиовойна
Моя третья встреча с капитаном состоялась незадолго до первого отъезда из ДРВ в 1969 году. В дорожном портфеле уже лежал авиационный билет на самолет Международной комиссии по контролю, направлявшийся из Ханоя в столицу Лаоса – Вьентьян. Я позвонил капитану по телефону, чтобы поблагодарить его за оказанную мне помощь.
– Я подобрал для вас еще материал. Если есть время – заезжайте.
Через пятнадцать минут мой «уазик» был уже у ворот знакомого особняка. Капитан ждал в своем кабинете.
– Вместе с бомбами американские летчики нередко посылали на землю ДРВ свои… «подарки», среди которых чаше всего были транзисторы. Вы спросите, зачем они это делают? – как бы задал себе вопрос капитан. – Прежде всего, чтобы оказать психологическое давление на население ДРВ: смотрите, мол, на вашей земле полыхает военный пожар, а вы бы могли пользоваться этими благами «цивилизации». Но есть и другая цель… Взгляните, например, на этот «подарок».
Капитан протянул мне транзистор. Он настроен лишь на одну волну, на которой работает специальная американская радиостанция. Впрочем, в Сайгоне «советники» США открыли целый ряд подпольных радиостанций, которые, подделываясь под ханойское радио и радио «Освобождение», пытались оклеветать борьбу патриотов, борьбу за свободу и независимость вьетнамского народа.
Одна из таких радиостанций носила название «Священный и революционный меч». В ней под руководством американских разведчиков работал целый наемный аппарат. Перед ним стояла задача «воодушевлять» реакционные элементы в Южном Вьетнаме на борьбу с истинными патриотами страны. За каждое удачное измышление платили 5 тысяч пиастров.
Другая радиостанция – «Красное знамя». Почему такое название? Сбить с толку слушателей, придать станции окраску рупора революционных сил. На создание этой станции ЦРУ истратило несколько десятков тысяч долларов. И радиостанция заполняла эфир утверждениями о том, что она якобы находилась в ДРВ, а не в Южном Вьетнаме, и выражала точку зрения некоторых «вьетконговцев». Это был обычный провокационный трюк, к которому Сайгон и США прибегали уже не первый год во Вьетнаме.
С 7 часов вечера до утра шли передачи двух других американо-сайгонских шпионских радиостанций – «Красная звезда» и «Голос свободы». Нетрудно заметить, что все эти радиостанции носили исключительно «революционные» названия.
Несколько десятков американских профессиональных разведчиков специально прибыли в Южный Вьетнам, чтобы руководить «психологической радиовойной» против ДРВ и Национального фронта освобождения. Они занимались даже подбором дикторов, главное требование к которым заключалось в том, чтобы их голоса были похожи на голоса дикторов ханойского радио и радио «Освобождение».
На ведение психологической войны против ДРВ Вашингтон отпустил более миллиарда долларов. На эти деньги содержались более двадцати газет, радиостанции и около 120 тысяч наемных лиц. Этот огромный пропагандистский подрывной аппарат, созданный Вашингтоном в Юго-Восточной Азии, был нацелен против Вьетконга, патриотов Лаоса и Камбоджи.
…Вечерело. Наша встреча близилась к концу. Я поглядывал на часы. Самолет на Вьентьян улетал в 20.00. Осталось всего три часа. А еще надо заехать на корпункт «Известий», в дом на тихой ханойской улице Тон Тхат Тхиеп, а затем через восстановленный двухкилометровый мост Лонгбиен – на аэродром Зиалям.
Капитан понимал меня, крепко пожал на прощание руку и пожелал, чтобы мой дом больше не бомбили. Он знал, что дом на Тон Тхат Тиеп был уже третьим. Один мне сдали в аренду монголы, его разбомбили; другой – предоставили венгры – тот же результат. А этот – чехи, торгпред ЧССР, с которым мы учились в МГИМО. Этот дом выстоял… И вообще в Ханое в доме на Тон Тхат Тхиеп иногда собирался «интернационал с Крымской площади»: немец Клаус Мацке, словак Грчка, венгр Ласло Сабо, поляк Леон Ващинский – работник МКК, прилетавший ко мне из Сайгона… Компания была самая, самая. МГИМОвская… Война сближала.
«Черный дирижер»
…Самолет быстро набирал высоту. В ночном мраке погасли огни удалявшегося Ханоя. Всего около двух часов полета на стареньком «боинге» (за 40 долларов) отделяли Вьентьян от северовьетнамской столицы. За разговором с летчиками самолета Международной комиссии по контролю (МКК) время пробежало незаметно. Раз в неделю, совершая рейс по маршруту Сайгон – Пномпень – Вьентьян – Ханой, они стали своеобразными почтальонами последних известий, а стюардессы просто подругами, щедро наполняющими стаканы виски. А как иначе?
Все дали одинаковую подписку: если что случится с самолетом, то никаких претензий. Война… Самолеты МКК, «летающие крепости» времен Второй мировой войны, уже сбивали над Лаосом. И никому никаких претензий. Война…
– Вчера обстреляли аэродром Таншоннят в Сайгоне, в Пномпене – ураган, во Вьентьяне совершено покушение на представителя Нео Лао Хаксат Сота Фетраси. Детали неизвестны. Говорят, что убили одного из его солдат. Сам Фетраси цел.
Но вот и Вьентьян. Старенький захудалый аэродром в районе Ваттай едва освещен огнями. Несколько полусонных чиновников быстро оформляли паспорта. Была ли виза или нет – никого не интересовало здесь. Во Вьентьяне – мир и нейтралитет. Война – в другом Лаосе, в зонах Патет-Лао. И та якобы тайная.
Наутро мы с Юрием Косинскии, собственным корреспондентом АПН во Вьентьяне, которому позже в Камбодже (там он был уже корреспондентом ТАСС) предстояло смертельное испытание, отправились на Тат Луанг. Проехали по шоссе, протянувшемуся на несколько километров вдоль левого обрывистого берега обмелевшего Меконга, по старой дамбе, по которой проложен Окружной бульвар, затем попали в новую часть Вьентьяна. Широкое шоссе устремилось на северо-восточный район города, где расположена религиозная святыня королевства, – Тат Луанг, сооруженный еще в середине XVI века. Позолоченный шпиль Тат Луанга высился над кокосовыми пальмами, словно дополняя величественный пейзаж этих мест.
Открыл праздник Тат Луанга король Лаоса Шри Саванг Ваттхана, занявший в октябре 1959 года трон Лаоса после смерти отца – короля Сисаванг Вонга.
Здесь на Тат Луанге мы нашли и Сота Фетраси – официального представителя Патриотического фронта Лаоса во Вьентьяне. С ним мы были хорошо знакомы. О делах говорить не хотелось. Побродили по территории святилища, зашли в пагоду.
Вечером подъехали в представительство Нео Лао Хаксат, или, как говорили во Вьентьяне, в «дом Патет-Лао». Здесь мы чувствовали себя спокойно. Пользуясь случаем, делились последними новостями. О налете на солдат Сот Фетраси рассказал в нескольких словах, а затем добавил:
– И это, конечно, не последняя провокация против нас.
Действительно, 18 января 1969 года на представительство Патет-Лао было совершено новое нападение. Подготовленные американцами и правыми провокаторы бросили фанаты в «дом Патет-Лао».
Я всегда вспоминал слова Фетраси: «Американцы ввергли нашу страну в войну. Выстрелы во Вьентьяне, бомбардировки освобожденных районов Лаоса – вот лицо политики великих США в отношении нашей маленькой страны».
С тех пор как 17 мая 1964 года авиация США, грубо поправ Женевские соглашения 1962 года по Лаосу, обрушила смертоносный бомбовый град на территорию страны (обратите внимание: раньше, чем на Демократический Вьетнам), официальные представители Вашингтона тщетно пытались убедить мировую общественность, что Соединенные Штаты не вели вооруженного вмешательства в дела Лаоса. Всякое сообщение печати, разоблачавшее усиление американской агрессии в Лаосе, встречало резкое осуждение Белого дома.
Когда же масштабы «тайной войны» достигли таких размеров, что их нельзя было больше скрывать, в Вашингтоне спешно изобрели версию, согласно которой милитаристские круги США пытались оправдать и легализировать агрессию в Лаосе. В частности, американские дипломаты стали приводить довод, что авиация США бомбит Лаос, видите ли, для того, чтобы «спасти жизнь американцам и их союзникам, воюющим в Южном Вьетнаме». Более того, Вашингтон не скупился на заверения, что бомбардировки Лаоса объясняются гуманными побуждениями США защитить эту маленькую, добрую индокитайскую страну от «агрессии» вьетнамского злого брата.
Под аккомпанемент подобных тирад на Лаос обрушились тысячи тонн бомбового груза. В течение 1970 года в среднем более пятисот налетов ежедневно совершала авиация США на Лаос. «И все это происходило под плотным покровом официального замалчивания либо опровержений в печати», – писал американский журнал «Нью рипаблик».
Однако расширение агрессии вызывало все большие опасения не только международной общественности, но и в самих Соединенных Штатах. Правительство США без санкции и ведома конгресса, отмечал сенатор-демократ Фрэнк Черч, развертывало широкие военные действия на территории Лаоса, нарушало законы, принятые конгрессом, а также международные соглашения о нейтралитете этого государства.
В результате в конце 1969 года официальный Вашингтон был вынужден признать, что США имели в Лаосе «лишь некоторых советников, и правительство дало разрешение на бомбардировку Лаоса… только с большой высоты». Это признание свидетельствовало, что американская авиация, сухопутные силы, военно-морской флот распространили военные действия на весь Индокитайский полуостров от Тонкинского до Сиамского залива.
6 марта 1970 года Белый дом опубликовал правительственное заявление по Лаосу. Этот документ, как полагало большинство американских обозревателей, занимавшихся проблемами Юго-Восточной Азии, ставил своей целью успокоить общественное мнение и оправдать агрессию США в Лаосе. Газета «Нью-Йорк таймс» отмечала, что своим заявлением «правительство США пыталось предпринять усилия, чтобы как-то компенсировать военные и политические провалы, которые оно потерпело в Лаосе. В нем впервые официально был признан факт американских бомбардировок Лаоса, а также то, что в этой стране находится 1040 американцев».
В США не стали полемизировать по поводу точности указанной цифры, хотя на протяжении последних месяцев 1969 года в международной печати неоднократно сообщалось, что из достоверных источников известно о действиях в Лаосе двенадцати тысяч американских военных и гражданских лиц. Более того, как писала газета «Уолл-стрит джорнэл», Центральное разведывательное управление использовало в Лаосе не только американских военнослужащих, но и иностранных наемников. Газета высчитала, что «военные усилия» в Лаосе обходились Соединенным Штатам в двести пятьдесят миллионов долларов в год, хотя официальная сумма военной помощи США Лаосу составляла примерно пятьдесят – шестьдесят миллионов долларов. Более того, десятки миллионов долларов заимствовались Вашингтоном, на военные нужды в Лаосе из так называемых «вьетнамских статей Пентагона». Это означало, что США использовали Лаос в качестве тыловой военной базы для продолжения агрессивной войны в Южном Вьетнаме.
Комментируя заявление Белого дома, газеты различных стран мира не случайно подчеркивали, что этот документ оставлял в тени много скрытых аспектов военной деятельности США и полностью умалчивал о действиях американской разведки в Лаосе. Однако известно, что не прошло и шестидесяти дней после подписания Женевских соглашений 1962 года по Лаосу, как ЦРУ развернуло свою деятельность в этой горной стране. Американская разведка попыталась открыть новую страницу в истории страны «миллиона слонов», историю, изобилующую интригами, нечистоплотными трюками, закулисными операциями, террористическими актами секретных агентов. В печати стали просачиваться сообщения, что США проводили в Лаосе ряд тайных операций, закодированных под названиями «Золотой орел», «Треугольник», «Сикорд», «Депчиф», план «404».
Итак, США, невзирая на свои обещания и подписание Женевских соглашений 1962 года, продолжали вмешиваться во внутренние дела Лаоса. Эта страна стала «вторым фронтом» – левым флангом американской войны в Индокитае.
– Если Вашингтон и подписывает какие-либо соглашения, то это еще не означает, что ЦРУ собирается их соблюдать, – говорил мне как-то в баре вьентьянской гостиницы «Лансанг»[18] один из американцев, проживавших уже долгие годы в этой стране. – Я приехал в Лаос, – рассказывал он, – сразу после заключения Женевских соглашений 1954 года по Индокитаю. Тогда мы создавали в Лаосе различные организации.
О каких организациях шла речь, мне было известно, и я не задавал лишних вопросов. Сначала возникло в Лаосе американское бюро, получившее название ПЕО. На него возлагалась задача осуществления поставок оружия в Лаос, обучение войск, которые могли быть в дальнейшем использованы Соединенными Штатами в Индокитае. ПЕО контролировало все военные расходы лаосского министерства обороны. При этом лаосцы должны были поставлять ПЕО регулярные отчеты о положении в армии и вооружении. В 1961 году ПЕО переименовали в МААГ – группу «советников» по военной помощи. МААГ стала американской штаб-квартирой, направляющей действия всех правых вооруженных сил Лаоса. Позже МААГ, финансируемая Пентагоном и ЦРУ, была преобразована в ЮСОМ – оперативную американскую миссию.
В конце 50-х годов в Лаосе заработала американская информационная служба – ЮСИС. Она превратилась в центр по ведению психологической войны. В те годы Соединенные Штаты создали в Лаосе и некоторые другие организации, подчинившие себе различные ведомства вьентьянской администрации. Среди американских военных организаций, обосновавшихся тогда в Лаосе, были, например, такие, как ПАТ – полицейская советническая служба, ЮСАРМА – организация сухопутных и военно-морских сил США..
– После Женевских соглашений 1962 года по Лаосу Вашингтон решил показать, что США якобы уважают суверенитет Лаоса, – улыбнулся мой знакомый, – и все эти военные американские службы продолжали свое существование под прикрытием гражданской вывески ЮСАИДа – американской экономической миссии Управления международного развития. Но об экономике лишь редко говорили, американцев интересовал Вьетнам (ДРВ) и его союзник Патет-Лао. А Лаос пусть остается одной из 25 самых слаборазвитых стран планеты.
Через несколько дней после этого разговора в той же гостинице «Лансанг» барменша Лин, работавшая на все разведки – от китайской, вьетнамской до канадской и ГДРовской, познакомила меня со вторым секретарем американского посольства во Вьентьяне. Мы разговорились о деятельности ЮСАИДа. Он вытащил из портфеля бело-голубую брошюру и вручил ее мне.
– Здесь вы прочитаете все. Я сам участвовал в ее составлении, – гордо заявил американец. – Вы увидите, сколько делают США для Лаоса.
Действительно, брошюра приводила большое количество цифр, диаграмм, таблиц, показывающих американскую «помощь» Лаосу. Создавалось впечатление, что ЮСАИД – мирная гражданская организация, которая уж никак не могла быть замешана в операциях американской разведки. Чем невиннее и миролюбивее вывеска, тем легче под ней скрываться разведчику. Как известно, в тихом омуте… ЮСАИД был именно таким омутом с 126 «демонами» американской разведки во Вьентьяне.
Но об этом стало известно позже. Центральное разведывательное управление официально получило разрешение вести подрывную работу под прикрытием ЮСАИДа при президенте Кеннеди. Об этом был вынужден заявить в июне 1970 года Джон Ханна, директор Управления международного развития. Он также признал, что ЦРУ практически подчинило себе и деятельность ЮСИС в Лаосе. Признание, правда, прозвучало со значительным опозданием. Ханна был президентом Мичиганского университета, когда ему стало известно, что в одну из групп американских специалистов в Южном Вьетнаме и Лаосе в 1955–1959 годах проникли агенты ЦРУ.
– ЮСАИД? Удобная вывеска для американской разведки, – говорил мне во Вьентьяне лаосский офицер, приближенный к командующему вьентьянским военным округом генералу Купраситу. – Через ЮСАИД мы получали оружие. По линии ЮСАИДа приезжали американские «советники», которые затем неожиданно пропадали где-либо в джунглях. Говорят, что под вымышленными именами они появлялись у генерала Ванг Пао.
– Что вы знаете об этом генерале? – поинтересовался я.
– С ним я встречался дважды, – ответил военный. – Он не жаловал Вьентьян своим посещением. С американцами, которым он служил, Ванг Пао находил прямые контакты, минуя Вьентьян. Этого сорокалетнего генерала, который в прошлом служил сержантом во французской колониальной армии, пожалуй, лучше знали в Удоне, на американской базе в Таиланде, чем здесь, во Вьентьяне.
Ванг Пао внушал страх многим лаосским военным. Его армия практически не подчинялась никому, кроме штаба ЦРУ, находившегося в Удоне и зашифрованного под названием «штаб-квартира 333». Этот князек горных племен мео даже высказывал как-то «идею» создания на территории Лаоса своего королевства, которое бы могло наиболее активно бороться с «коммунистическими веяниями».
Борьба с Вьетконгом и Патет-Лао – одна из главных задач ЦРУ в Индокитае. Поэтому-то Ванг Пао с его головорезами и пришелся по душе американской разведке. Кое-кто во Вьентьяне утверждал, что содержание его воинства обходилось Вашингтону дороже, чем расходы на несколько сайгонских дивизий в Южном Вьетнаме.
– Какова численность войск Ванг Пао?
Лаосец пожал плечами.
– Ее численность неопределенна. Впрочем, все статистические данные в Лаосе неточны. Те, кто по своему положению мог бы знать ее численность, утверждал, что она достигала тридцати пяти – сорока тысяч солдат. Это тайная армия ЦРУ, которая обучалась, вооружалась и снабжалась американцами. (По-моему, эта цифра была сильно завышена).
Присутствие американцев и других иностранцев, включая таиландцев, завербованных Центральным разведывательным управлением для сил Ванг Пао, считалось секретом. Оценки их численности варьировались от пятидесяти до нескольких сотен. Говорили, что к самому Ванг Пао были прикомандированы три «советника» из ЦРУ. С одним из них я встречался в Бангкоке. Он не делал секрета из рода своих занятий в Лаосе. Его звали Джон Мюллер – по происхождению немец. Но кто знает? Может быть, и имя, фамилия, и национальность – все было «легендой».
Помимо ЦРУ, большой штат американских военных атташе при посольстве США во Вьентьяне по специальным линиям связи давал рекомендации частям Ванг Пао для проведения террористических операций. Только по официальным данным, этой деятельностью под командованием подполковника Эдгара Даскина занимались более семидесяти помощников атташе.
По каналам ЮСАИДа войска Ванг Пао снабжались продовольствием, оружием, разным снаряжением. Поток военных товаров шел в Таиланд, затем в Лаос через Бюро заявок, которое было отделением Управления международного развития.
Генерал Ванг Пао считался командующим вторым военным округом, районом, где происходили самые ожесточенные бои (всего в Лаосе было пять военных округов. – М. И.). Его оперативная база находилась в Лонгченге. Это был сильно засекреченный лагерь и аэродром к югу от Долины Кувшинов, куда имели доступ только люди Ванг Пао и американцы. Но я однажды попал в Лонгченг – этот чисто военный центр. Самолеты, поднимавшиеся из Лонгченга, доставляли солдат, оружие и боеприпасы в районы военных действий. Лонгченг был превращен специалистами из ЦРУ в центр обширной радиосети. Прилетев в Лонгченг из Вьентьяна, я был удивлен лаосскими «свободами»: здесь даже никто не спросил никакого документа. Номер в гостинице стоил всего 3 доллара, С девочкой – пять! Я, понятно, решил «сэкономить», не привлекать внимания. Я «засекретился»… Но это и оказалось подозрительным.
– Я подобрал для вас еще материал. Если есть время – заезжайте.
Через пятнадцать минут мой «уазик» был уже у ворот знакомого особняка. Капитан ждал в своем кабинете.
– Вместе с бомбами американские летчики нередко посылали на землю ДРВ свои… «подарки», среди которых чаше всего были транзисторы. Вы спросите, зачем они это делают? – как бы задал себе вопрос капитан. – Прежде всего, чтобы оказать психологическое давление на население ДРВ: смотрите, мол, на вашей земле полыхает военный пожар, а вы бы могли пользоваться этими благами «цивилизации». Но есть и другая цель… Взгляните, например, на этот «подарок».
Капитан протянул мне транзистор. Он настроен лишь на одну волну, на которой работает специальная американская радиостанция. Впрочем, в Сайгоне «советники» США открыли целый ряд подпольных радиостанций, которые, подделываясь под ханойское радио и радио «Освобождение», пытались оклеветать борьбу патриотов, борьбу за свободу и независимость вьетнамского народа.
Одна из таких радиостанций носила название «Священный и революционный меч». В ней под руководством американских разведчиков работал целый наемный аппарат. Перед ним стояла задача «воодушевлять» реакционные элементы в Южном Вьетнаме на борьбу с истинными патриотами страны. За каждое удачное измышление платили 5 тысяч пиастров.
Другая радиостанция – «Красное знамя». Почему такое название? Сбить с толку слушателей, придать станции окраску рупора революционных сил. На создание этой станции ЦРУ истратило несколько десятков тысяч долларов. И радиостанция заполняла эфир утверждениями о том, что она якобы находилась в ДРВ, а не в Южном Вьетнаме, и выражала точку зрения некоторых «вьетконговцев». Это был обычный провокационный трюк, к которому Сайгон и США прибегали уже не первый год во Вьетнаме.
С 7 часов вечера до утра шли передачи двух других американо-сайгонских шпионских радиостанций – «Красная звезда» и «Голос свободы». Нетрудно заметить, что все эти радиостанции носили исключительно «революционные» названия.
Несколько десятков американских профессиональных разведчиков специально прибыли в Южный Вьетнам, чтобы руководить «психологической радиовойной» против ДРВ и Национального фронта освобождения. Они занимались даже подбором дикторов, главное требование к которым заключалось в том, чтобы их голоса были похожи на голоса дикторов ханойского радио и радио «Освобождение».
На ведение психологической войны против ДРВ Вашингтон отпустил более миллиарда долларов. На эти деньги содержались более двадцати газет, радиостанции и около 120 тысяч наемных лиц. Этот огромный пропагандистский подрывной аппарат, созданный Вашингтоном в Юго-Восточной Азии, был нацелен против Вьетконга, патриотов Лаоса и Камбоджи.
…Вечерело. Наша встреча близилась к концу. Я поглядывал на часы. Самолет на Вьентьян улетал в 20.00. Осталось всего три часа. А еще надо заехать на корпункт «Известий», в дом на тихой ханойской улице Тон Тхат Тхиеп, а затем через восстановленный двухкилометровый мост Лонгбиен – на аэродром Зиалям.
Капитан понимал меня, крепко пожал на прощание руку и пожелал, чтобы мой дом больше не бомбили. Он знал, что дом на Тон Тхат Тиеп был уже третьим. Один мне сдали в аренду монголы, его разбомбили; другой – предоставили венгры – тот же результат. А этот – чехи, торгпред ЧССР, с которым мы учились в МГИМО. Этот дом выстоял… И вообще в Ханое в доме на Тон Тхат Тхиеп иногда собирался «интернационал с Крымской площади»: немец Клаус Мацке, словак Грчка, венгр Ласло Сабо, поляк Леон Ващинский – работник МКК, прилетавший ко мне из Сайгона… Компания была самая, самая. МГИМОвская… Война сближала.
«Черный дирижер»
…Самолет быстро набирал высоту. В ночном мраке погасли огни удалявшегося Ханоя. Всего около двух часов полета на стареньком «боинге» (за 40 долларов) отделяли Вьентьян от северовьетнамской столицы. За разговором с летчиками самолета Международной комиссии по контролю (МКК) время пробежало незаметно. Раз в неделю, совершая рейс по маршруту Сайгон – Пномпень – Вьентьян – Ханой, они стали своеобразными почтальонами последних известий, а стюардессы просто подругами, щедро наполняющими стаканы виски. А как иначе?
Все дали одинаковую подписку: если что случится с самолетом, то никаких претензий. Война… Самолеты МКК, «летающие крепости» времен Второй мировой войны, уже сбивали над Лаосом. И никому никаких претензий. Война…
– Вчера обстреляли аэродром Таншоннят в Сайгоне, в Пномпене – ураган, во Вьентьяне совершено покушение на представителя Нео Лао Хаксат Сота Фетраси. Детали неизвестны. Говорят, что убили одного из его солдат. Сам Фетраси цел.
Но вот и Вьентьян. Старенький захудалый аэродром в районе Ваттай едва освещен огнями. Несколько полусонных чиновников быстро оформляли паспорта. Была ли виза или нет – никого не интересовало здесь. Во Вьентьяне – мир и нейтралитет. Война – в другом Лаосе, в зонах Патет-Лао. И та якобы тайная.
Наутро мы с Юрием Косинскии, собственным корреспондентом АПН во Вьентьяне, которому позже в Камбодже (там он был уже корреспондентом ТАСС) предстояло смертельное испытание, отправились на Тат Луанг. Проехали по шоссе, протянувшемуся на несколько километров вдоль левого обрывистого берега обмелевшего Меконга, по старой дамбе, по которой проложен Окружной бульвар, затем попали в новую часть Вьентьяна. Широкое шоссе устремилось на северо-восточный район города, где расположена религиозная святыня королевства, – Тат Луанг, сооруженный еще в середине XVI века. Позолоченный шпиль Тат Луанга высился над кокосовыми пальмами, словно дополняя величественный пейзаж этих мест.
Открыл праздник Тат Луанга король Лаоса Шри Саванг Ваттхана, занявший в октябре 1959 года трон Лаоса после смерти отца – короля Сисаванг Вонга.
Здесь на Тат Луанге мы нашли и Сота Фетраси – официального представителя Патриотического фронта Лаоса во Вьентьяне. С ним мы были хорошо знакомы. О делах говорить не хотелось. Побродили по территории святилища, зашли в пагоду.
Вечером подъехали в представительство Нео Лао Хаксат, или, как говорили во Вьентьяне, в «дом Патет-Лао». Здесь мы чувствовали себя спокойно. Пользуясь случаем, делились последними новостями. О налете на солдат Сот Фетраси рассказал в нескольких словах, а затем добавил:
– И это, конечно, не последняя провокация против нас.
Действительно, 18 января 1969 года на представительство Патет-Лао было совершено новое нападение. Подготовленные американцами и правыми провокаторы бросили фанаты в «дом Патет-Лао».
Я всегда вспоминал слова Фетраси: «Американцы ввергли нашу страну в войну. Выстрелы во Вьентьяне, бомбардировки освобожденных районов Лаоса – вот лицо политики великих США в отношении нашей маленькой страны».
С тех пор как 17 мая 1964 года авиация США, грубо поправ Женевские соглашения 1962 года по Лаосу, обрушила смертоносный бомбовый град на территорию страны (обратите внимание: раньше, чем на Демократический Вьетнам), официальные представители Вашингтона тщетно пытались убедить мировую общественность, что Соединенные Штаты не вели вооруженного вмешательства в дела Лаоса. Всякое сообщение печати, разоблачавшее усиление американской агрессии в Лаосе, встречало резкое осуждение Белого дома.
Когда же масштабы «тайной войны» достигли таких размеров, что их нельзя было больше скрывать, в Вашингтоне спешно изобрели версию, согласно которой милитаристские круги США пытались оправдать и легализировать агрессию в Лаосе. В частности, американские дипломаты стали приводить довод, что авиация США бомбит Лаос, видите ли, для того, чтобы «спасти жизнь американцам и их союзникам, воюющим в Южном Вьетнаме». Более того, Вашингтон не скупился на заверения, что бомбардировки Лаоса объясняются гуманными побуждениями США защитить эту маленькую, добрую индокитайскую страну от «агрессии» вьетнамского злого брата.
Под аккомпанемент подобных тирад на Лаос обрушились тысячи тонн бомбового груза. В течение 1970 года в среднем более пятисот налетов ежедневно совершала авиация США на Лаос. «И все это происходило под плотным покровом официального замалчивания либо опровержений в печати», – писал американский журнал «Нью рипаблик».
Однако расширение агрессии вызывало все большие опасения не только международной общественности, но и в самих Соединенных Штатах. Правительство США без санкции и ведома конгресса, отмечал сенатор-демократ Фрэнк Черч, развертывало широкие военные действия на территории Лаоса, нарушало законы, принятые конгрессом, а также международные соглашения о нейтралитете этого государства.
В результате в конце 1969 года официальный Вашингтон был вынужден признать, что США имели в Лаосе «лишь некоторых советников, и правительство дало разрешение на бомбардировку Лаоса… только с большой высоты». Это признание свидетельствовало, что американская авиация, сухопутные силы, военно-морской флот распространили военные действия на весь Индокитайский полуостров от Тонкинского до Сиамского залива.
6 марта 1970 года Белый дом опубликовал правительственное заявление по Лаосу. Этот документ, как полагало большинство американских обозревателей, занимавшихся проблемами Юго-Восточной Азии, ставил своей целью успокоить общественное мнение и оправдать агрессию США в Лаосе. Газета «Нью-Йорк таймс» отмечала, что своим заявлением «правительство США пыталось предпринять усилия, чтобы как-то компенсировать военные и политические провалы, которые оно потерпело в Лаосе. В нем впервые официально был признан факт американских бомбардировок Лаоса, а также то, что в этой стране находится 1040 американцев».
В США не стали полемизировать по поводу точности указанной цифры, хотя на протяжении последних месяцев 1969 года в международной печати неоднократно сообщалось, что из достоверных источников известно о действиях в Лаосе двенадцати тысяч американских военных и гражданских лиц. Более того, как писала газета «Уолл-стрит джорнэл», Центральное разведывательное управление использовало в Лаосе не только американских военнослужащих, но и иностранных наемников. Газета высчитала, что «военные усилия» в Лаосе обходились Соединенным Штатам в двести пятьдесят миллионов долларов в год, хотя официальная сумма военной помощи США Лаосу составляла примерно пятьдесят – шестьдесят миллионов долларов. Более того, десятки миллионов долларов заимствовались Вашингтоном, на военные нужды в Лаосе из так называемых «вьетнамских статей Пентагона». Это означало, что США использовали Лаос в качестве тыловой военной базы для продолжения агрессивной войны в Южном Вьетнаме.
Комментируя заявление Белого дома, газеты различных стран мира не случайно подчеркивали, что этот документ оставлял в тени много скрытых аспектов военной деятельности США и полностью умалчивал о действиях американской разведки в Лаосе. Однако известно, что не прошло и шестидесяти дней после подписания Женевских соглашений 1962 года по Лаосу, как ЦРУ развернуло свою деятельность в этой горной стране. Американская разведка попыталась открыть новую страницу в истории страны «миллиона слонов», историю, изобилующую интригами, нечистоплотными трюками, закулисными операциями, террористическими актами секретных агентов. В печати стали просачиваться сообщения, что США проводили в Лаосе ряд тайных операций, закодированных под названиями «Золотой орел», «Треугольник», «Сикорд», «Депчиф», план «404».
Итак, США, невзирая на свои обещания и подписание Женевских соглашений 1962 года, продолжали вмешиваться во внутренние дела Лаоса. Эта страна стала «вторым фронтом» – левым флангом американской войны в Индокитае.
– Если Вашингтон и подписывает какие-либо соглашения, то это еще не означает, что ЦРУ собирается их соблюдать, – говорил мне как-то в баре вьентьянской гостиницы «Лансанг»[18] один из американцев, проживавших уже долгие годы в этой стране. – Я приехал в Лаос, – рассказывал он, – сразу после заключения Женевских соглашений 1954 года по Индокитаю. Тогда мы создавали в Лаосе различные организации.
О каких организациях шла речь, мне было известно, и я не задавал лишних вопросов. Сначала возникло в Лаосе американское бюро, получившее название ПЕО. На него возлагалась задача осуществления поставок оружия в Лаос, обучение войск, которые могли быть в дальнейшем использованы Соединенными Штатами в Индокитае. ПЕО контролировало все военные расходы лаосского министерства обороны. При этом лаосцы должны были поставлять ПЕО регулярные отчеты о положении в армии и вооружении. В 1961 году ПЕО переименовали в МААГ – группу «советников» по военной помощи. МААГ стала американской штаб-квартирой, направляющей действия всех правых вооруженных сил Лаоса. Позже МААГ, финансируемая Пентагоном и ЦРУ, была преобразована в ЮСОМ – оперативную американскую миссию.
В конце 50-х годов в Лаосе заработала американская информационная служба – ЮСИС. Она превратилась в центр по ведению психологической войны. В те годы Соединенные Штаты создали в Лаосе и некоторые другие организации, подчинившие себе различные ведомства вьентьянской администрации. Среди американских военных организаций, обосновавшихся тогда в Лаосе, были, например, такие, как ПАТ – полицейская советническая служба, ЮСАРМА – организация сухопутных и военно-морских сил США..
– После Женевских соглашений 1962 года по Лаосу Вашингтон решил показать, что США якобы уважают суверенитет Лаоса, – улыбнулся мой знакомый, – и все эти военные американские службы продолжали свое существование под прикрытием гражданской вывески ЮСАИДа – американской экономической миссии Управления международного развития. Но об экономике лишь редко говорили, американцев интересовал Вьетнам (ДРВ) и его союзник Патет-Лао. А Лаос пусть остается одной из 25 самых слаборазвитых стран планеты.
Через несколько дней после этого разговора в той же гостинице «Лансанг» барменша Лин, работавшая на все разведки – от китайской, вьетнамской до канадской и ГДРовской, познакомила меня со вторым секретарем американского посольства во Вьентьяне. Мы разговорились о деятельности ЮСАИДа. Он вытащил из портфеля бело-голубую брошюру и вручил ее мне.
– Здесь вы прочитаете все. Я сам участвовал в ее составлении, – гордо заявил американец. – Вы увидите, сколько делают США для Лаоса.
Действительно, брошюра приводила большое количество цифр, диаграмм, таблиц, показывающих американскую «помощь» Лаосу. Создавалось впечатление, что ЮСАИД – мирная гражданская организация, которая уж никак не могла быть замешана в операциях американской разведки. Чем невиннее и миролюбивее вывеска, тем легче под ней скрываться разведчику. Как известно, в тихом омуте… ЮСАИД был именно таким омутом с 126 «демонами» американской разведки во Вьентьяне.
Но об этом стало известно позже. Центральное разведывательное управление официально получило разрешение вести подрывную работу под прикрытием ЮСАИДа при президенте Кеннеди. Об этом был вынужден заявить в июне 1970 года Джон Ханна, директор Управления международного развития. Он также признал, что ЦРУ практически подчинило себе и деятельность ЮСИС в Лаосе. Признание, правда, прозвучало со значительным опозданием. Ханна был президентом Мичиганского университета, когда ему стало известно, что в одну из групп американских специалистов в Южном Вьетнаме и Лаосе в 1955–1959 годах проникли агенты ЦРУ.
– ЮСАИД? Удобная вывеска для американской разведки, – говорил мне во Вьентьяне лаосский офицер, приближенный к командующему вьентьянским военным округом генералу Купраситу. – Через ЮСАИД мы получали оружие. По линии ЮСАИДа приезжали американские «советники», которые затем неожиданно пропадали где-либо в джунглях. Говорят, что под вымышленными именами они появлялись у генерала Ванг Пао.
– Что вы знаете об этом генерале? – поинтересовался я.
– С ним я встречался дважды, – ответил военный. – Он не жаловал Вьентьян своим посещением. С американцами, которым он служил, Ванг Пао находил прямые контакты, минуя Вьентьян. Этого сорокалетнего генерала, который в прошлом служил сержантом во французской колониальной армии, пожалуй, лучше знали в Удоне, на американской базе в Таиланде, чем здесь, во Вьентьяне.
Ванг Пао внушал страх многим лаосским военным. Его армия практически не подчинялась никому, кроме штаба ЦРУ, находившегося в Удоне и зашифрованного под названием «штаб-квартира 333». Этот князек горных племен мео даже высказывал как-то «идею» создания на территории Лаоса своего королевства, которое бы могло наиболее активно бороться с «коммунистическими веяниями».
Борьба с Вьетконгом и Патет-Лао – одна из главных задач ЦРУ в Индокитае. Поэтому-то Ванг Пао с его головорезами и пришелся по душе американской разведке. Кое-кто во Вьентьяне утверждал, что содержание его воинства обходилось Вашингтону дороже, чем расходы на несколько сайгонских дивизий в Южном Вьетнаме.
– Какова численность войск Ванг Пао?
Лаосец пожал плечами.
– Ее численность неопределенна. Впрочем, все статистические данные в Лаосе неточны. Те, кто по своему положению мог бы знать ее численность, утверждал, что она достигала тридцати пяти – сорока тысяч солдат. Это тайная армия ЦРУ, которая обучалась, вооружалась и снабжалась американцами. (По-моему, эта цифра была сильно завышена).
Присутствие американцев и других иностранцев, включая таиландцев, завербованных Центральным разведывательным управлением для сил Ванг Пао, считалось секретом. Оценки их численности варьировались от пятидесяти до нескольких сотен. Говорили, что к самому Ванг Пао были прикомандированы три «советника» из ЦРУ. С одним из них я встречался в Бангкоке. Он не делал секрета из рода своих занятий в Лаосе. Его звали Джон Мюллер – по происхождению немец. Но кто знает? Может быть, и имя, фамилия, и национальность – все было «легендой».
Помимо ЦРУ, большой штат американских военных атташе при посольстве США во Вьентьяне по специальным линиям связи давал рекомендации частям Ванг Пао для проведения террористических операций. Только по официальным данным, этой деятельностью под командованием подполковника Эдгара Даскина занимались более семидесяти помощников атташе.
По каналам ЮСАИДа войска Ванг Пао снабжались продовольствием, оружием, разным снаряжением. Поток военных товаров шел в Таиланд, затем в Лаос через Бюро заявок, которое было отделением Управления международного развития.
Генерал Ванг Пао считался командующим вторым военным округом, районом, где происходили самые ожесточенные бои (всего в Лаосе было пять военных округов. – М. И.). Его оперативная база находилась в Лонгченге. Это был сильно засекреченный лагерь и аэродром к югу от Долины Кувшинов, куда имели доступ только люди Ванг Пао и американцы. Но я однажды попал в Лонгченг – этот чисто военный центр. Самолеты, поднимавшиеся из Лонгченга, доставляли солдат, оружие и боеприпасы в районы военных действий. Лонгченг был превращен специалистами из ЦРУ в центр обширной радиосети. Прилетев в Лонгченг из Вьентьяна, я был удивлен лаосскими «свободами»: здесь даже никто не спросил никакого документа. Номер в гостинице стоил всего 3 доллара, С девочкой – пять! Я, понятно, решил «сэкономить», не привлекать внимания. Я «засекретился»… Но это и оказалось подозрительным.